Тихомиров Артем. Брачные игры чародеев

   – Хорошо. Если такова моя судьба…
   – Именно такова она и есть! – объявила Гермиона, поднимаясь.
   Хотя росточка она была небольшого, сейчас она походила на величественную божественную матрону. Мамаша и тетушка, безусловно, наложили на нее свой неизгладимый отпечаток. Из-за озорного девчачьего личика проглядывала богиня.
   Мне ничего не оставалось делать – только повиноваться.
   Так или иначе, отказать Гермионе в помощи я не могу.

6

   Юная волшебница впечатлилась моим трагическим рассказом и произнесла:
   – Как все это странно.
   – Не то слово!
   Я пил бодрящий крепкий чай, в который Гермиона добавила парочку особых стимулирующих заклинаний, и с каждой минутой мне становилось все лучше и лучше. Я начинал воспринимать вещи в правильном свете.
   К тому же настроение мне сильно подняла Гарния. Мы с Гермионой сидели в тихой столовой, а домомучительница, помещенная в аквариум, уютно пристроилась на подоконнике. Там ей было хорошо. Один свежий воздух чего стоил. Неосторожные любопытные мухи, прилетающие с улицы, немедленно становились жертвой жабьего аппетита, так что все были довольны. Гарнии очень шло быть жабой.
   Я восхищался Гермионой. Она сделала то, на что я никак не мог осмелиться, хотя и нередко угрожал домомучительнице волшебной карой. Естественно, если я – мокрое полотенце, мои угрозы женщина-гренадер не будет воспринимать всерьез. Но моя сестрица не склонна бросать слов на ветер.
   В общем, пока меня все устраивало.
   – Я знаю Фероцию. Я знаю и Ирму. Обе они достойные девушки. Хорошие партии для любого, – сказала Гермиона, пригубливая чай.
   – Леопольд так не считает. Во всяком случае, когда речь идет о Фероции, – ответил я. – Она несколько великовата, ты не находишь?
   – Это на мужской вкус, – фыркнула юная волшебница. – Если девушка похожа на замковую башню, это еще ничего не значит. Она умна и начитанна.
   – Допускаю. Однако речь идет не обо мне. Леопольд наотрез отказывается связать себя вечными узами с банковской системой.
   – Леопольд просто болван.
   – Согласен. Я вот, например, немногим от него отличаюсь, однако я тоже был бы против, если бы меня принуждали идти под венец разные старые негодяи!
   – Вольфрам – его дед.
   – Деды тоже могут быть злодеями.
   – Если кто-то желает, чтобы его единоутробный внук остепенился, это не значит, что такой человек – злодей, – сказала Гермиона.
   – Ты намекаешь, что встала на сторону зла?
   – Браул, не строй из себя идиота. Я ни на чью сторону не встаю!
   – Но, согласись, Вольфрам вел себя по-хамски, – сказал я. – Настолько свихнуться на старости лет, что наплевать на все правила приличия! Он оскорбил Невергоров, а если бы у него нашлось время, уверен, вспомнил бы и про Скоппендэйлов. Что бы ты тогда запела? В общем, вздорный старикашка вел себя так, словно я лично ему досадил.
   – Он мог так решить, потому что вычислил своего внука у тебя в берлоге. Отсюда и подозрения в сговоре. Ты точно не звал Леопольда приехать в Мигонию? Точно не предлагал ему немножечко развеяться?
   Я поклялся, что ни в чем подобном не замешан.
   – Пожалуй, я попытаюсь разведать у Фероции, что все это значит. Она ничего не говорила мне о планах своего отца… Непонятно.
   – У нее на лице нет ничего такого, что говорило бы о влюбленности в Леопольда?
   – Нет.
   – А вдруг она даже не подозревает о готовящемся коварстве?
   Гермиона смерила меня странным взглядом – словно ребенка, который вдруг заговорил академическим языком, а сам еще даже не встал на ножки.
   – Хм… – ответила она. – Хм…
   – Не томи меня. Если у тебя есть соображения, выкладывай, – простонал я.
   – Что-то за всем этим кроется. Зачем Вольфраму угрожать тебе и намекать о грядущем эпическом противостоянии? Ты ведь не наступал ему на мозоль?
   – Я про то же! Он оттаскал меня за ухо, но это было давным-давно, и больше мы не пересекались.
   – Но ты мог случайно перебежать старику дорожку, – сказала Гермиона.
   – Я уже все допускаю! И какие планы он имел в виду, говоря, чтобы я даже не пытался их нарушить? Речь идет о Леопольде?
   – Ты меня спрашиваешь? – надула губки девица.
   – А кого же?
   – Общаясь с тобой, Браул, я становлюсь такой же дурой! Это заразно.
   Я многозначительно кашлянул. Гермиона может называть меня любыми словами, но всему же есть предел.
   – Не пыхти. Ты сбил меня с толку. Итак. Леопольд удрал из Гордых Орлов, чтобы провести месяц в Мигонии. Развеяться, покутить и все такое прочее.
   – Точно.
   – Не перебивай!
   – Ладно.
   Гарния квакнула.
   – Леопольд скрывается от своего деда, который хочет женить его на Фероции Зипп. Причем, намерения старика тверды, как алмаз.
   – Тверже.
   – Ага. Ага… Целый месяц Леопольд умудряется скакать по столице, посещать различные увеселительные места, в том числе те, где проводят время чародеи, но старик, который регулярно там бывает, его не заметил. Странно.
   – У Леопольда обнаружился большой талант к конспирации.
   – И никто не сказал Вольфраму, что видел его внука там-то и там-то…
   – Тут есть объяснение, – сказал я. – Никто, кроме этих двоих, не знал, что Леопольду запрещено покидать поместье, поэтому его особое положение оставалось для общества тайной. Ну и что, что его видели? Просто никто не придал этому значения. Вот если бы внучок столкнулся с дедулей лбом в дверях «Речного Дракона», например, тогда другое дело…
   – А ты умеешь соображать, Браул, – заметила Гермиона. – Значит, Леопольд думает, что его кто-то заложил?
   – Да. Он считает, что Вольфрам обнаружил его присутствие в столице еще до бала.
   – Сомнительно. Навряд ли бы он стал дожидаться этого дня и ловить его в людном месте, рискуя вызвать переполох, – сказала Гермиона. – Это очевидно, Браул. Старик столкнулся с внуком на балу и, конечно, пришел в ярость. Знай он все заранее, приготовил бы ему ловушку тихую и незаметную. Кстати, я на том приеме не была, но Ванда Брокель рассказывала мне о некоем молодом человеке с длинными белокурыми волосами, который появился неизвестно откуда и слонялся взад-вперед с дурацким выражением на красивом лице.
   – Точно. Это был Леопольд под волшебной маскировкой!
   – И этот молодой человек неожиданно смылся. Был какой-то шум, но недолго, а потом бал покатился дальше по смазанным рельсам. Об инциденте забыли.
   – А старик остался в доме Ллуга Молейна?
   – Не знаю. Исходя из того, что нам известно, вряд ли. Взяв ботинок, который Леопольд посеял, он, скорее всего, отправился на поиски… Хм… Здесь пахнет какой-то тайной. Может быть, даже зловещей.
   – Не «может быть», а именно зловещей, – отозвался я, приступая к поглощению третьей чашки чудесного чая. – Кто-то это зелье заварил, но, видимо, расхлебывать его придется мне…
   – Ну, не все, я думаю, но частично придется, – сказала Гермиона. Глядеть она умела очень проницательно, что и продемонстрировала в тот же миг. – Браул, подозреваю, ты опять во что-то влип.
   Я вздохнул.
   – И не говори. Знать бы еще, во что и чем это обернется. У Вольфрама на уме какое-то злодейство. Его методы оставляют желать лучшего.
   – Что ты намерен делать?
   – Если бы знать! Вопрос в том, что собирается сотворить с Леопольдом его зловещий предок.
   – Женить.
   – Это только часть страшной правды. Вопрос в том, какую цель преследует эта женитьба! Ведь речь идет о планах, которым ни я, ни другой мозгляк не должен помешать. Звучит пугающе. Я намерен это выяснить и вытащить Леопольда из лап демона.
   – Как? – прищурилась Гермиона.
   – Не знаю пока. Но с твоей помощью надеюсь достичь определенных успехов.
   – С моей, значит?..
   – Ну. Мы же… как эти… сиамские близнецы – помогаем друг другу с утра и до вечера. Разве нет?
   Гермиона с сомнением причмокнула красивыми губами.
   – Хочешь, чтобы я в этом участвовала?
   – Очень хочу. В природе действует закон сохранения энергии. Поэтому если я помогаю тебе, ты помогаешь мне. К тому же бедняга Леопольд не заслужил подобного обращения. Допускаю, что Фероция Зипп – девушка достойная, начитанная и тому подобное, но это же не повод заковывать в семейные кандалы моего друга детства.
   Гермиона раздумывала. Ну конечно, нагружать меня своими заботами и требовать, чтобы я доставал луну и звезды с неба – это пожалуйста, а вот как броситься со всех ног на помощь несчастному Браулу, это…
   – У меня были несколько иные планы, – сказала Гермиона.
   Я не сдавался.
   – Взгляни на это с другой стороны, дорогуша. Мы с тобой просто обязаны поставить старого негодяя на место. Он назвал меня мозгляком, бесталанщиной, лоботрясом и прохиндеем. А про Невергоров сказал, что мы выскочки! Забудем? Сделаем вид, что ничего не было?
   Гермионе не нравилось, когда Невергоров обзывали выскочками. Она очень любила и уважала мою родительницу, не меньше, чем свою собственную. Я задел ее за живое, и теперь волшебница просто не могла остаться в стороне.
   – Или возьми незабвенную Фероцию, девушку, положительную во всех отношениях. Ей-то каково? А вдруг она даже не знает о том, что ее отец и этот старый пень задумали такое?! Ты ведь против того, чтобы девушек, твоих подруг, кстати, выдавали замуж насильно?
   – Конечно, против!
   – Вот и вообрази себе, какой заговор готовится против молодых! Пострадает не только Леопольд, но и Фероция!
   Гермиона воинственно раздула скоппендэйловские ноздри. В глазах ее вспыхнул колдовской пламень. Юная волшебница была еще прекраснее, чем раньше, и я понял, что вербовка прошла успешно.
   – И потом, – использовал я последний козырь, – пострадает и Ирма Молейн. Ее сердце будет разбито на два миллиарда осколков, если ее возлюбленный попадет в цепкие лапы Зиппов. Ты ведь не желаешь другой своей подруге такой участи?
   – Еще бы я желала! – фыркнула Гермиона. Перо на ее шляпе покачивалось, словно хохолок на голове какой-то птицы в брачный период. – Да я… Браул, начинаем действовать немедленно!
   – Как?
   – Что, струсил?
   – Подожди, не гони лошадей, дорогуша. Мы должны все обдумать.
   Гермиона спохватилась, поглядела на часы и застонала, точно ей прищемило палец на ноге.
   – У меня нет времени!.. А я еще не рассказала, зачем пришла!.. Смотри, не вздумай отказаться. Мы – сиамские близнецы!
   – Несомненно. – По моим внутренностям пробежал холодок. Ох, что-то Гермиона задумала…
   – Слушай, выручи меня. Мне нужно, чтобы ты…

7

   Он прибыл через час после ухода Гермионы. Я сам открыл дверь и с трепетом взглянул на его прилизанные соломенные волосы и странную физиономию. Так выглядел бы хорек, побритый психованным парикмахером.
   – Мое почтение, граф. Я рад, что судьба свела нас, – сказал двенадцатилетний субъект и отвесил сдержанный поклон. Ну сама учтивость, если не брать в расчет демонические искорки в этих рыбьих глазах.
   Мне оставалось лишь икнуть и покрыться холодной испариной. Так вот он какой, Тристан Профитроль, младший сын герцога Гевейнского, самого приближенного к королеве мага-аристократа! Да-а! Чего только не бывает в жизни. Еще вчера я и думать не мог, что мне окажут такую «честь», а сейчас… брр… аж ком в горле встал.
   До сей поры я не был в курсе семейных дел Ойли Профитроля, но Гермиона кратенько обрисовала ситуацию. Герцог был всегда очень и очень занят и потому не мог уделять домочадцам достаточно времени. Обычная история. Три его сына учились в разных магических школах и, по общему признанию, подавали большие надежды. Когда-нибудь Искусство в их лице обретет могучих адептов и великих мастеров чароплетения. Младшенькому, Тристану, выпало грызть базальт магии в Скелосе, школе, стоящей под номером один в справочнике лучших учебных заведений для мальчиков-волшебников. Лично я про Скелос ничего плохого или хорошего сказать не мог, но надеялся, что там сумели вколотить в эту соломенную голову хотя бы основы хорошего поведения.
   – Побудь с Тристаном три дня, – попросила Гермиона, глядя на меня влажными глазами. – Прошу! Тем более мы договорились. Мне очень нужно съездить к подруге за город. А потом я вернусь, и мы займемся делом Леопольда. У Тристана сейчас каникулы. Его матушка-герцогиня попросила мою матушку определить мальчика на некоторое время в хорошие руки… Представляешь?! Конечно, этими руками оказалась я. Надеюсь, ненадолго!
   Я спросил, почему бы Зелии Скоппендэйл самой не взяться за воспитание Тристана, а Гермиона ответила, что ее родительница вместе с теткой Шеневьерой отбыла на отдых к морю и не желает омрачать свое бытие педагогическими заботами.
   – Жаль, – сказал я. – Они могут благотворно повлиять на любого сорванца. Даже лучше, чем инструкторы в военных училищах.
   – Они заявили, что им вполне хватает меня, – проворчала Гермиона. – И вот теперь я вынуждена проводить время, свободное от муштры, с хомутом на шее. Ты ведь поможешь мне?
   Я снова подтвердил.
   – Тристан – смирный мальчик. Ничего такого за ним не замечено. Эти три дня пролетят стремительно. Гарантирую…
   После этого Гермиона упорхнула, словно фея, а Браул Невергор остался, переполненный дурными предчувствиями. Одно было дурнее другого.
   Тристан Профитроль ждал, когда я перестану изображать умственно отсталого.
   Я икнул снова. Мне было достаточно посмотреть в его глаза, чтобы понять: надвигается что-то грозное. Все мои предыдущие знакомства с малолетними волшебниками на каникулах убедили меня в простой истине: лучше держаться от них подальше. Вырываясь из школьных стен, они просто срываются с цепи, а помножьте это дикое стремление крушить и ломать все вокруг на отсутствие царя в голове и презрение ко всем условностям, принятым в мире взрослых… Ужас и кошмар. Мне приходилось видеть разнесенные в пух и прах родовые гнезда – и это было результатом того, что с какого-то мальчугана вдруг сняли строгий надзор и сказали: «Отдохни от учебы, малыш, посмотри, какое прекрасное лето!» Нет на свете такого гувернера, который мог бы сладить со среднестатистическим юным чародеем. Я имею в виду простого гувернера, однако даже если его роль исполняет волшебник, результат тоже нельзя гарантировать. Подростковые гормоны в сочетании со стремлением к свободе – наиболее разрушительная смесь из известных мне. В нашем королевстве есть давняя традиция брать на временное попечение подрастающих магов и заменять им воспитателей. По идее, если вы оказались одним из этих несчастных, то должны взращивать в нежной душе монстра лучшие чувства и оттачивать по ходу дела его навыки, внося свою лепту в становление нового волшебника. В нынешние времена традиция в чистом виде не соблюдается, но все еще жива благодаря одному обстоятельству. Более-менее эффективно за мужающим чудовищем способен присматривать только чародей. В крайнем случае, он спеленает его каким-нибудь парализующим заклятием. Или заколдует ему рот. Или превратит в кофейник. Иными словами, найдет способ защитить наш мир от катастрофы.
   Простые гувернеры с этой задачей справиться не в состоянии. В итоге отпрыски чародейских фамилий кочуют от одного взрослого волшебника к другому, и каждый из них так и норовит спихнуть подопечного своему коллеге или родственнику. Гермиона поступила точно так же. Теперь присматривать за Тристаном Профитролем буду я, Браул Невергор. Тот самый, у которого и так целая куча проблем и хронический недосып.
   Я взял себя в руки и попытался сделать строгое лицо. Мальчик поглядел на меня с интересом, точно на полосатую крысу. Не-эт, грозным взглядом его не испугать. Сразу видно – тертый калач.
   Мурашки устроили забег на моей спине.
   – Привет и тебе, о юный герцог, – сказал я, приглашая его войти. – Добро пожаловать в мою скромную обитель!
   Само смирение, Тристан переступил порог моего дома и вошел, озираясь. Очевидно, жилище одинокого волшебника не сильно подходит для герцогских отпрысков, но я изо всех сил старался навести порядок. Осталась, правда, аномалия в гостиной, на которую не хватило времени, так что дверь туда пришлось просто запереть.
   – Вы живете один? – спросил Тристан.
   – Да. В общем. Была еще домомуч… домоправительница, но она…
   – Окочурилась? – с интересом спросил Профитроль.
   – Ок… Нет. Просто на некоторое время выбыла из строя. Уехала в далекие края, к родственникам.
   – Жаль.
   – Почему?
   Мальчик развернулся на пятках и поглядел в мою сторону. Мы были словно мурена (он) и маленькая рыбешка (я).
   – Могу я быть откровенным, граф?
   – Пожалуй!
   Я запер входную дверь.
   – Я люблю доводить домомучительниц до белого каления, – сказал Тристан.
   – Что ты сказал?
   Он повторил, улыбаясь. В его рту было гигантское количество острых мелких зубов. Так-так. С магией играемся!..
   – У вас что-то с лицом, Браул. Можно называть вас Браулом?
   – Конечно… Нет, я несколько ошарашен. Я называю свою домоправительницу домомучительницей. И вдруг слышу это же самое слово из твоих уст.
   – Но как же их еще называть? – удивился Тристан. – У нас их целых пять штук, и все они – отъявленные злодейки.
   – Пять? Не завидую тебе! – вскричал я.
   – Это им не позавидуешь! Можно на «ты»?
   – Ага.
   – Ты бы видел, как я однажды наслал на них самодельное заклятие! Ха! Их постели наполнились ползучими гадами и лягушками, вино превратилось в воду, а одежды – в рыбью чешую!
   – В самом деле? – Я невольно восхитился смелости мальчугана. Может, он не так уж плох, как я подозреваю? Что, в принципе, я могу ему сейчас предъявить, кроме расхожего мнения, что все волшебники до совершеннолетия – просто исчадия темных измерений? Ничего. Существует ведь и презумпция невиновности.
   Тристан упер руки в бока и выпятил грудь.
   – Это еще что! Я, между прочим, лучший ученик в школе! Так что домомучительницы у меня по струнке ходят.
   – Слушай, почему у тебя такие зубы?
   – Мы с парнями пробовали трансформацию, как раз перед уходом на каникулы. Я сделал себе зубы. Ими очень удобно кусаться, особенно неожиданно.
   – Ты хочешь сказать, что кусаешь окружающих?
   Я был поражен. В детстве до меня не доходило, что можно развлекаться таким образом. Оказывается, нынешнее подрастающее поколение шагнуло куда дальше нас прежних.
   – Кусаю. Не часто. На то должна быть веская причина…
   Мне очень хотелось узнать, что понимает сей отрок под веской причиной, если речь идет о кусании, но в дверь позвонили, и наш разговор прервался.

8

   Я повернулся, чтобы отворить. На крыльце стоял человек, красный как рак. К тому же рак, истекающий потом, как после долгой пробежки.
   Присмотревшись внимательнее, я пришел к выводу, что имею честь созерцать извозчика в расстроенных чувствах.
   – Простите за вторжение, ваше сиятельство! – выдохнул он. – Не могли бы вы сказать, у вас ли его светлость молодой герцог Профитроль?
   – У меня, – ответил я.
   За воротами я заметил карету, запряженную двойкой серых лошадок. У лошадок был понурый вид. Их явно не радовал солнечный день.
   – Уф, как хорошо. А я уж было подумал, что…
   – Что вы подумали?
   Извозчик поглядел через мое плечо в глубину дома.
   – Его светлость убежал. Мне было велено отвезти его к вам, но он не сел в карету.
   – Что вы говорите? Значит, Тристан явился сюда пешком?
   – Выходит, так, ваше сиятельство. Прошу прощения еще раз – недоглядел. Он постоянно убегает! Ну не могу же я водить его на цепи! – Извозчик страдальчески скривился, словно съел что-то скверное. – Не мое дело обсуждать господ, но этот мальчик просто…
   – Вы не находите слов? – поинтересовался я, видя его заминку.
   – Видимо, Тристан не любит ездить в каретах, – пробормотал извозчик. Ронять реноме своих хозяев перед графом, с которым он не знаком, малый не решился, хотя в другой ситуации ему было бы что сказать.
   – Вы работаете у Профитролей?
   – Да. А сегодня госпожа Скоппендэйл передала мне, что я должен отвезти Тристана в вашу резиденцию… Простите еще раз за вторжение. Когда стало ясно, что он убежал, я сразу помчался сюда… Ну, если он тут, то все в порядке! Все в порядке! Удачного дня, ваше сиятельство!
   Извозчик помчался прочь со скоростью гепарда, не дав мне засыпать его вопросами. Жаль. Кто предупрежден, тот, как правило, вооружен.
   Понаблюдав, как герцогская карета сорвалась с места и улетела прочь, я вернулся в дом. Нехорошие мысли терзали меня.
   – Тристан!
   В холле мальчишки не было. В доме тишина. На первый взгляд. Я прислушался и уловил какое-то шевеление наверху, после чего стремглав бросился туда. Мои опасения оправдались. Недавно я перенес аквариум, в котором почивала Гарния, в свою спальню и поставил на подоконник, где она могла бы вкушать прелесть летнего дня. И что я вижу теперь? Тристан Профитроль стоит рядом с окном и держит жабу в руке, причем выражение его лица самое зловещее.
   Я приостановился на секунду и издал пронзительный вопль. Юный волшебник повернул ко мне голову, показывая зубы, а я бросился вперед со всей возможной скоростью и вырвал домомучительницу из его лап.
   Гарния квакнула. Трудно сказать, от негодования или в знак безмерной благодарности.
   – Не трожь ее! Ни в коем случае не трожь! – сказал я.
   – Это почему? Разве жабы не созданы для того, чтобы их надувать через соломинку? – удивился Тристан.
   – Нет. Чему тебя в школе учили?!
   Невероятно – я защищаю Гарнию от посягательств! Браул, не заболел ли ты? Разве не видел ты во сне бесчисленное количество раз, как домомучительница получает по заслугам?
   Да, пришлось признать. Видел. Но ведь это мои счеты с Гарнией, и зубастый отрок тут ни при чем.
   – Между прочим, мне показалось, что ты хотел ее укусить! – сказал я, пряча жабу за спину.
   – Ну, у меня не было соломинки… – ответил Профитроль-младший.
   – Все равно. Ни под каким видом не прикасайся к этому созданию! Это одно из строжайших условий пребывания в моем доме! – Эти слова я не произнес, а прорычал. Видите, даже душку Браула можно довести до не знаю чего.
   – Ну ладно, чего так кипятиться! – Тристан засунул руки в карманы штанов и подмигнул мне, словно мы два приятеля из числа уличной шпаны.
   Я открыл рот и закрыл его. Только сейчас, когда пелена негодования спала с моих очей, я увидел, какие перемены произошли в облике мальчишки. Курточка распахнута, воротник рубашки расстегнут, ремень расслаблен, волосы торчат дыбом, перепутанные, словно мысли в голове старой девы, которой отвесили комплимент. И вообще, экипировка его казалась отнюдь не столь безупречной, как вначале. В таком виде его бы не пустили в приличное волшебное общество, а приняли за хулигана и поставили в угол. У меня даже мелькнула мысль, что это вовсе не тот ребенок, который перешагнул порог моего дома.
   Хладный пот выступил на моем алебастровом лбу.
   – Это что такое? – спросил я.
   – Что? Ах это! Моя одежда, не видишь?
   – Но…
   – Я ношу иллюзию, собственного изготовления, между прочим, – похвастался Тристан.
   – Зачем?
   – Ненавижу эти пафосные шмотки. Я вращаюсь в обществе полоумных в основном дам… у них сплошные правила! То не делай, так не делай, это носишь неправильно, в носу не ковыряйся, руки об себя не вытирай, застегнись на все пуговицы, а то подумают, что ты сын сапожника… будто быть сыном сапожника – самое плохое, что может случиться в жизни!
   Слова не мальчика, но мужа. Сколько здравомыслия!
   Я что-то промычал. Формулировать мысли было трудно. Только сейчас я понял, что абсолютно ничего не знаю о том, как себя вести в обществе детей. Все мои предыдущие попытки наладить с ними контакт заканчивались для меня немалыми душевными потрясениями. Чего стоит война с племянниками Гарнии, которых она время от времени притаскивает сюда! О, эти семь огнедышащих дьяволов!..
   Хитрющие глаза Тристана уже сейчас обещали мне девятый вал неприятностей.
   – Хуже всего, когда попадаешь в руки какой-нибудь девицы. Фу! Они вечно страдают и маются. При них не расслабишься, не рыгнешь за столом и не стрельнешь из рогатки по голубям. Ходишь, словно тебя в ящик заколотили. Вот как Гермиона Скоппендэйл. Более бестолковой девицы не встречал, а я перевидал их множество!
   – Эй, не смей так говорить о Гермионе! Она моя троюродная… кажется, сестра!
   – Да? Странно.
   – Что – странно?
   – Она похожа на безмозглого дрессировщика, а ты – на сливовый пудинг.
   – Почему это я похож на пудинг?
   – Без понятия. Гермиона и ее тетушка – сущие бестии. Хорошо, что старухи укатили, не то пришлось бы мне торчать в Янтарной Цитадели, как в тюряге. Но мне улыбнулась удача. Твоя Гермиона свалила за город, да? Теперь мы вдвоем. Двое мужчин, в чисто мужской компании. Можем расслабиться и расстегнуть пояса…
   Я взирал на юное чудовище громадными глазами. Три дня! Три дня пролетят стремительно… Кажется, так выразилась Гермиона? Нет. Это будет три века невыразимых мучений. Ну ладно, сестрица, я тебе припомню!
   Тристан подмигнул мне, чтобы ободрить.
   – Не дрейфь, Браул. Мы хорошо проведем время! Мы – волшебники и сумеем себя развлечь. Правда?
   Настало время решительных действий. Пока не поздно, надо было что-то предпринять. Для начала – поставить школяра на место.
   За это я взялся немедленно. Точнее, схватил малолетнего злодея за руку и отволок его к креслу, где заставил сидеть как миленького.