Страница:
Крот сорвался с места, потом вернулся, чтобы забрать недавно выданную амуницию и оружие, и, ложась на указанный курс, споткнулся. Рухнув на пузо, Крот вызвал взрыв смеха. Мордоворот, потемнев физией, сжал кулаки и приготовил ногу, чтобы наградить недотепу увесистым пендалем. Новобранец вскочил и бросился к сараю. Сержант промазал. Инерция понесла его вперед, в результате чего Мордоворот плюхнулся навзничь. Крот улепетывал, только пятки сверкали, подстегиваемый яростным ревом опростоволосившегося вояки.
Гоблины ржали, производя шум, подобный колонне танков на марше.
Тусклый прицепил карту местности к деревянному щиту при помощи скрепок и для важности вооружился указкой. Крокодил удалился для подкрепления сил в сторону полевой кухни – после подробного донесения, конечно. Сведения, которые он добыл, оказались весьма неожиданными. И неприятными для подпехов.
Ржавый и Сказочник вошли одними из последних. Места им не хватило, в палатку набилась уже целая куча командирствующих амбалов. С дождевиков капала вода, воняло мокрым обмундированием, новой кожей шнурованных ботинок, табаком.
Лейтенант и сержант второй роты «Смердящего» пристроились, стоя у опоры палатки.
– План в целом остается прежним, – сказал Тусклый, поигрывая указкой, которая могла послужить эльфу весьма нетоненькой палкой, годной для рукопашного боя. – Здесь, здесь и здесь мы видим бетонные укрепления. Командование считает, что они невысокие и нам под силу одолеть их. Воздушная разведка докладывает, что с востока простирается болото, гигантские непролазные топи, напичканные неясной природной силой, что создает аномально высокий уровень некровоздействия – это уже мнение магов… – Гоблин пожевал губу. Безусловно, чтобы быть командиром, надо обладать хоть каким-то мозгами, но было похоже, что Тусклому влом пользоваться всеми этими словечками. Капитан все время кривил морду, словно в рот ему попала какая-то несусветная гадость. – С запада находится сильная группировка противника – там сейчас проводится крупная операция с участием вновь сформированного Семнадцатого Пехотного Полка, который вы видели сегодня… Таким образом, с двух сторон мы имеем непреодолимые препятствия. Выход для нашего батальона один – штурмовать Зону Фуин. – Указка Тусклого прошлась по замызганной карте Южной Дурландии, очерчивая район береговых укреплений. – Поступили новые разведданные. Оборона противника в Зоне Фуин состоит из двух линий. Примерно в двухстах метрах за рекой есть дублер этих вот укреплений. Что мы имеем в итоге? Пять артиллерийских расчетов – две тяжелые мортиры 30,5 и три орудия чаро-калибра 20,5. На карте они отмечены красным. Здесь находятся гвоздеметные расчеты второй линии. Пять штук. Уже не десять, как в начале… – Шутка не удалась. До некоторых просто долго доходило. Гоблины пялились на Тусклого с непроницаемыми рожами, напоминая в неярком свете магической лампы древних щуров. – Плюс к тому есть не менее семи минометов. Также было отмечено, что группировка противника в Зоне насчитывает примерно тысячу рыл… И это, считаю, главная трудность для нас. Они хорошо укрепились, продовольствия и боеприпасов достаточно.
– Нас поддержат? – поднял руку один из лейтенантов.
– Поддержат с воздуха, но на многое не рассчитывайте. Авиация нужна в другом месте. Пара заходов, не больше, парни.
Гоблины заворчали.
– А Гробовщик был прав, – сказал Сказочник Ржавому. Тот скрежетнул зубами.
– Поэтому мордобой нам предстоит большой и смачный.
Такой прогноз гоблинам пришелся по душе: уж если драться, то по полной программе, чтобы заодно, не мудрствуя лукаво, разнести и полмира. Сражение есть стихия для истинного сына гоблинской расы, говорилось в трактате одного из могучих злоговарских полководцев древности. В большинстве случаев цвету «смердящего» офицерства было накласть на стратегические хитрости. У этих парней все было по-простому: плюнуть в кулак и с воплем в свалку. Времена, однако, диктовали иные правила ведения войны, и гоблинам приходилось учиться им прямо на ходу. Даже в самых навороченных и прогрессивных войсках – подземной пехоте, которая, конечно, не уступит новомодной выдумке – воздушному десанту, – тактическое мышление, основанное на расчете, приживалось со скрипом и насаждалось железными ручищами командования. О пехоте и говорить не приходилось. Неумение согласовывать действия и классическая манера гоблинской войны «стенка на стенку» стоили Армии Освобождения в первые дни войны значительных потерь. Все оказалось не так просто, даже после многомесячного планирования, подготовки и консультаций с гномскими и человеческими военными специалистами. Эльфы не без оснований полагали, что сумеют сбросить гоблинов в море в течение нескольких суток, и почти так оно и случилось, когда на Первый Десант в День Г Дети Цветов обрушились с неба, земли и моря. Но эльфюги не оценили упорства и крепости противника, его ослиного упрямства и непролазного оптимизма в самых отчаянных ситуациях. Если других нормальных противников превосходящее число врага озадачивало и пугало, то гоблины только загорались энтузиазмом. Так что слова Тусклого насчет трудностей имели вполне определенную цель: подстегнуть в офицерах жажду набить как можно больше эльфийских физиономий.
Сказочник чувствовал, как поднимается в нем волна героического воодушевления. Подпехи не терпели позиционных боев и сидения на одном месте. Да не только подпехи – гоблины-солдаты вообще. Как говорил еще Лукавый Зим: для нас важны две вещи, и они у нас в крови, откуда их не выцарапать никому и никогда, мужики! Буря и натиск!
– Значит, так, разъясняю всем и каждому. Третья рота идет здесь, закладывая крюк с запада, вторая рота прет по центру, первая – с востока. Четвертую, мать ее, делим, чтобы усилить три остальные. Вот здесь, здесь, здесь. Артиллерию подкатим на эту высотку, но будем менять местоположение… Минометы сюда. Убираем к такой-то матери гвоздеметчиков и лезем вверх. Уже на месте навязываем эльфюгам ближний бой, заставляем их драться врукопашную. В траншеях чтобы рыло в рыло! Добираемся до второй линии гвоздеметов. Таким макаром мы и оседлаем конька. Если куклы не смогут использовать артиллерию и минометы, считайте, мы выиграли.
Рукопашную гоблины любили. Никто и ничто не устоит против идущих в штыковую амбалов, тем более худосочные эльфы. У тех свои приемчики, но, как правило, исход драки оказывался не в их пользу. Весовые категории и габариты уж больно разнились.
– А нельзя нигде под землей пройти? – спросил командир третьей роты Жрун.
– По магическим данным, укрепления не имеют потайных ходов к берегу, другие же нам недоступны. Диггеры застряли в сутках пути отсюда. Мы не можем ждать проходческие машины, парни. Наступление должно начаться не позже чем послезавтра.
– А когда оно будет наконец? – блеснул глазенками один из мордоворотов с лейтенантскими нашивками, Десна.
– Если конкретно, то завтра на рассвете. Лодки приволочем к четырем часам утра. Проследите, чтобы каждая посудина была на ходу, ни одной хреновой щелочки и дырочки! Всем гобломантам сегодня в полночь собраться на совещание. Нашим колдовским друзьям придется поработать, – сказал Тусклый. – Сигналом к началу атаки будет синяя ракета… В общем, парни, я вам одно скажу! – Капитан харкнул на пол, утерся рукавом. – По-нашему, по-простому! Все, что от нас требуется, это сломать и сжечь! Порвать эльфюг на мелкие кусочки! Больше ничего командование не требует! Чтобы духу их не было на Текучке!!!
Гоблины вскочили со своих мест и от прилива адреналина едва не свалили совещательную палатку. От их богатырского рева проснулось лесное зверье на многие мили вокруг. Часовые перворожденных на береговых укреплениях Зоны Фуин навострили уши, настороженно всматриваясь в южном направлении.
Сказочника и Ржавого вынесло из палатки и чуть не опрокинуло; они стояли у самого выхода и потому оказались на гребне могучей волны. Лейтенант скакнул в сторону от топочущего буйволиного стада и потянул за собой сержанта. Стадо прогарцевало в ночь и распалось на отдельные особи. Лагерь наполнился лихорадочным движением, как всегда бывает перед большим тарарамом.
А дождь все лил, превращая землю в кашу; она хлюпала и чавкала под ботинками.
– И все это узнал наш Крокодил? – гаркнул Сказочник, чтобы перекрыть гул двигателей грузовиков, застрявших в грязи неподалеку. Возле камуфляжных тентов возились и орали матом солдаты. Оказывается, шла разгрузка боеприпасов.
– Я с Крокодилом с Первого Десанта. Он и не такое может. Оборотень он и есть оборотень…
– Откуда же он взялся?
– Таких специально выискивали. Надо же что-то эльфюгам противопоставить – у нас-то магия ого-го! СМЕРШ, говорят, занимается распределением оборотней по подразделениям. Но Крокодил тебе не скажет, откуда он; он как фигов шаман из глуши, а сдается, так оно и есть! Слова не вытянешь.
– Точно, – согласился Сказочник. – Что-то все наши колдовские кореша не от мира сего! Что за гоблины пошли! Знаешь, чего мне гобломант сегодня сказал?
– Ну?
– Он якобы знает, что точно крякнет в Злоговаре.
– А, это он про то, что увидел однажды, когда плел чары, раскрывающие будущее?
– Гробовщик тебе говорил?
– А как же!
– Так это правда? Ну что Гробовщик записался в Армию только из-за своих видений?
– А пес его знает! Но фаталист он тот еще!
– Это точно! Дальше некуда. Декадент распроклятый. Все от эльфов, вся зараза, что жизни радоваться не дает!
– Дык, ты филу… фисо… тьфу, философ, мать твою!
– Станешь тут!
– Короче, поддался наш колдун каким-то там дурацким миражам в миске с вонючим варевом! – осклабился Ржавый.
– Может, из-за этого он и бычится и стонет постоянно? – предположил Сказочник.
Лейтенант подумал.
– Ты прав, сержант. Если знаешь день и час своей смерти, то уже не до веселья!
– Завтра повеселимся! Заглянем к детишкам на огонек!
– Точно! Пошли! Дел по горло!
2
Гоблины ржали, производя шум, подобный колонне танков на марше.
* * *
Крокодил вернулся вечером, примерно в девять часов, когда дождь, взбесившись, обрушил на деревеньку тонны воды. Те, кто не был занят делом, попрятались, а сержантов и лейтенантов позвал в свою штабную палатку командир батальона.Тусклый прицепил карту местности к деревянному щиту при помощи скрепок и для важности вооружился указкой. Крокодил удалился для подкрепления сил в сторону полевой кухни – после подробного донесения, конечно. Сведения, которые он добыл, оказались весьма неожиданными. И неприятными для подпехов.
Ржавый и Сказочник вошли одними из последних. Места им не хватило, в палатку набилась уже целая куча командирствующих амбалов. С дождевиков капала вода, воняло мокрым обмундированием, новой кожей шнурованных ботинок, табаком.
Лейтенант и сержант второй роты «Смердящего» пристроились, стоя у опоры палатки.
– План в целом остается прежним, – сказал Тусклый, поигрывая указкой, которая могла послужить эльфу весьма нетоненькой палкой, годной для рукопашного боя. – Здесь, здесь и здесь мы видим бетонные укрепления. Командование считает, что они невысокие и нам под силу одолеть их. Воздушная разведка докладывает, что с востока простирается болото, гигантские непролазные топи, напичканные неясной природной силой, что создает аномально высокий уровень некровоздействия – это уже мнение магов… – Гоблин пожевал губу. Безусловно, чтобы быть командиром, надо обладать хоть каким-то мозгами, но было похоже, что Тусклому влом пользоваться всеми этими словечками. Капитан все время кривил морду, словно в рот ему попала какая-то несусветная гадость. – С запада находится сильная группировка противника – там сейчас проводится крупная операция с участием вновь сформированного Семнадцатого Пехотного Полка, который вы видели сегодня… Таким образом, с двух сторон мы имеем непреодолимые препятствия. Выход для нашего батальона один – штурмовать Зону Фуин. – Указка Тусклого прошлась по замызганной карте Южной Дурландии, очерчивая район береговых укреплений. – Поступили новые разведданные. Оборона противника в Зоне Фуин состоит из двух линий. Примерно в двухстах метрах за рекой есть дублер этих вот укреплений. Что мы имеем в итоге? Пять артиллерийских расчетов – две тяжелые мортиры 30,5 и три орудия чаро-калибра 20,5. На карте они отмечены красным. Здесь находятся гвоздеметные расчеты второй линии. Пять штук. Уже не десять, как в начале… – Шутка не удалась. До некоторых просто долго доходило. Гоблины пялились на Тусклого с непроницаемыми рожами, напоминая в неярком свете магической лампы древних щуров. – Плюс к тому есть не менее семи минометов. Также было отмечено, что группировка противника в Зоне насчитывает примерно тысячу рыл… И это, считаю, главная трудность для нас. Они хорошо укрепились, продовольствия и боеприпасов достаточно.
– Нас поддержат? – поднял руку один из лейтенантов.
– Поддержат с воздуха, но на многое не рассчитывайте. Авиация нужна в другом месте. Пара заходов, не больше, парни.
Гоблины заворчали.
– А Гробовщик был прав, – сказал Сказочник Ржавому. Тот скрежетнул зубами.
– Поэтому мордобой нам предстоит большой и смачный.
Такой прогноз гоблинам пришелся по душе: уж если драться, то по полной программе, чтобы заодно, не мудрствуя лукаво, разнести и полмира. Сражение есть стихия для истинного сына гоблинской расы, говорилось в трактате одного из могучих злоговарских полководцев древности. В большинстве случаев цвету «смердящего» офицерства было накласть на стратегические хитрости. У этих парней все было по-простому: плюнуть в кулак и с воплем в свалку. Времена, однако, диктовали иные правила ведения войны, и гоблинам приходилось учиться им прямо на ходу. Даже в самых навороченных и прогрессивных войсках – подземной пехоте, которая, конечно, не уступит новомодной выдумке – воздушному десанту, – тактическое мышление, основанное на расчете, приживалось со скрипом и насаждалось железными ручищами командования. О пехоте и говорить не приходилось. Неумение согласовывать действия и классическая манера гоблинской войны «стенка на стенку» стоили Армии Освобождения в первые дни войны значительных потерь. Все оказалось не так просто, даже после многомесячного планирования, подготовки и консультаций с гномскими и человеческими военными специалистами. Эльфы не без оснований полагали, что сумеют сбросить гоблинов в море в течение нескольких суток, и почти так оно и случилось, когда на Первый Десант в День Г Дети Цветов обрушились с неба, земли и моря. Но эльфюги не оценили упорства и крепости противника, его ослиного упрямства и непролазного оптимизма в самых отчаянных ситуациях. Если других нормальных противников превосходящее число врага озадачивало и пугало, то гоблины только загорались энтузиазмом. Так что слова Тусклого насчет трудностей имели вполне определенную цель: подстегнуть в офицерах жажду набить как можно больше эльфийских физиономий.
Сказочник чувствовал, как поднимается в нем волна героического воодушевления. Подпехи не терпели позиционных боев и сидения на одном месте. Да не только подпехи – гоблины-солдаты вообще. Как говорил еще Лукавый Зим: для нас важны две вещи, и они у нас в крови, откуда их не выцарапать никому и никогда, мужики! Буря и натиск!
– Значит, так, разъясняю всем и каждому. Третья рота идет здесь, закладывая крюк с запада, вторая рота прет по центру, первая – с востока. Четвертую, мать ее, делим, чтобы усилить три остальные. Вот здесь, здесь, здесь. Артиллерию подкатим на эту высотку, но будем менять местоположение… Минометы сюда. Убираем к такой-то матери гвоздеметчиков и лезем вверх. Уже на месте навязываем эльфюгам ближний бой, заставляем их драться врукопашную. В траншеях чтобы рыло в рыло! Добираемся до второй линии гвоздеметов. Таким макаром мы и оседлаем конька. Если куклы не смогут использовать артиллерию и минометы, считайте, мы выиграли.
Рукопашную гоблины любили. Никто и ничто не устоит против идущих в штыковую амбалов, тем более худосочные эльфы. У тех свои приемчики, но, как правило, исход драки оказывался не в их пользу. Весовые категории и габариты уж больно разнились.
– А нельзя нигде под землей пройти? – спросил командир третьей роты Жрун.
– По магическим данным, укрепления не имеют потайных ходов к берегу, другие же нам недоступны. Диггеры застряли в сутках пути отсюда. Мы не можем ждать проходческие машины, парни. Наступление должно начаться не позже чем послезавтра.
– А когда оно будет наконец? – блеснул глазенками один из мордоворотов с лейтенантскими нашивками, Десна.
– Если конкретно, то завтра на рассвете. Лодки приволочем к четырем часам утра. Проследите, чтобы каждая посудина была на ходу, ни одной хреновой щелочки и дырочки! Всем гобломантам сегодня в полночь собраться на совещание. Нашим колдовским друзьям придется поработать, – сказал Тусклый. – Сигналом к началу атаки будет синяя ракета… В общем, парни, я вам одно скажу! – Капитан харкнул на пол, утерся рукавом. – По-нашему, по-простому! Все, что от нас требуется, это сломать и сжечь! Порвать эльфюг на мелкие кусочки! Больше ничего командование не требует! Чтобы духу их не было на Текучке!!!
Гоблины вскочили со своих мест и от прилива адреналина едва не свалили совещательную палатку. От их богатырского рева проснулось лесное зверье на многие мили вокруг. Часовые перворожденных на береговых укреплениях Зоны Фуин навострили уши, настороженно всматриваясь в южном направлении.
Сказочника и Ржавого вынесло из палатки и чуть не опрокинуло; они стояли у самого выхода и потому оказались на гребне могучей волны. Лейтенант скакнул в сторону от топочущего буйволиного стада и потянул за собой сержанта. Стадо прогарцевало в ночь и распалось на отдельные особи. Лагерь наполнился лихорадочным движением, как всегда бывает перед большим тарарамом.
А дождь все лил, превращая землю в кашу; она хлюпала и чавкала под ботинками.
– И все это узнал наш Крокодил? – гаркнул Сказочник, чтобы перекрыть гул двигателей грузовиков, застрявших в грязи неподалеку. Возле камуфляжных тентов возились и орали матом солдаты. Оказывается, шла разгрузка боеприпасов.
– Я с Крокодилом с Первого Десанта. Он и не такое может. Оборотень он и есть оборотень…
– Откуда же он взялся?
– Таких специально выискивали. Надо же что-то эльфюгам противопоставить – у нас-то магия ого-го! СМЕРШ, говорят, занимается распределением оборотней по подразделениям. Но Крокодил тебе не скажет, откуда он; он как фигов шаман из глуши, а сдается, так оно и есть! Слова не вытянешь.
– Точно, – согласился Сказочник. – Что-то все наши колдовские кореша не от мира сего! Что за гоблины пошли! Знаешь, чего мне гобломант сегодня сказал?
– Ну?
– Он якобы знает, что точно крякнет в Злоговаре.
– А, это он про то, что увидел однажды, когда плел чары, раскрывающие будущее?
– Гробовщик тебе говорил?
– А как же!
– Так это правда? Ну что Гробовщик записался в Армию только из-за своих видений?
– А пес его знает! Но фаталист он тот еще!
– Это точно! Дальше некуда. Декадент распроклятый. Все от эльфов, вся зараза, что жизни радоваться не дает!
– Дык, ты филу… фисо… тьфу, философ, мать твою!
– Станешь тут!
– Короче, поддался наш колдун каким-то там дурацким миражам в миске с вонючим варевом! – осклабился Ржавый.
– Может, из-за этого он и бычится и стонет постоянно? – предположил Сказочник.
Лейтенант подумал.
– Ты прав, сержант. Если знаешь день и час своей смерти, то уже не до веселья!
– Завтра повеселимся! Заглянем к детишкам на огонек!
– Точно! Пошли! Дел по горло!
2
7 июня 1549 года
Зона Фуин
Над водой стелется густой туман, извивается, клубясь, выбрасывает из своего нутра широкие полосы маскировочной тьмы. Колдуны работают в ближней зоне. Копится напряжение. Умирающая ночь дрожит.
К воде скользят фигурки волокущих лодки подпехов. Все происходит в полном молчании.
Крот чувствует, как ботинки утопают в прибрежном песке. Бежит вместе со всеми наугад. С укреплений дозорные не могут их видеть, но и самим зеленым приходится рисковать. Тьма не препятствует им, но маскировочные чары скрывают противоположный берег.
Семенящие шаги, тяжелое дыхание. Крот волочит на спине базуку, стреляющую файрболами в твердой оболочке, на плече висит камнемет, на бедре широкий нож для рукопашной, гранаты, лопатка. Споткнулся, каска, сволочь, съехала на глаза; ремни оказались плохо затянуты.
Вниз по склону, борт лодки шуршит по песку. Крот успевает заметить справа и слева толпы ссутулившихся фигур. Позади и сбоку чье-то ворчание. Оказывается, сержант Сказочник. Крот попал к нему во взвод, во вторую роту, которой предстоит штурмовать укрепления лоб в лоб.
Остановка. Новобранец вертит головой. Туман вперемешку с тьмой подходит к линии, где завершают свой путь речные волны.
«Слишком тихо, – шепчет кто-то. Крот не уверен, но, кажется, этого здоровяка зовут Пила; у него за спиной огнемет, емкость заряжена убойным чародейским варевом. – Ждут, как пить дать ждут…»
В четыре часа утра вода кажется тяжелее свинца, от Текучки распространяется холод, к которому примешивается дым от костров на эльфийских позициях. Кричат фантомными голосами призраки созданных магами ночных птиц, шелест воды усилен, чтобы скрыть от неприятеля передвижения штурмовых колонн.
Сказочник приказывает остановиться, сигналы распространяются жестами. Крот поправляет каску, утирает покрытое влагой лицо и частично смазывает боевой грим.
– Дрейфишь?
Бывалый гоблин за его спиной.
Крот оборачивается через плечо:
– Чего-о?
Из-под каски смотрит самый настоящий череп, воплощение смерти.
– Отставить! – Сказочник грозит кулаком. Бывалый гоблин все щерит желтые зубы.
Крот отворачивается, вцепляясь ногтями в набедренный карман штанов. Каждый мускул дрожит, требуя прямо сейчас сорваться на бег, в атаку. Хренова, хренова вода, проносится в голове Крота, ненавижу воду, мать ее…
Чего ждем? Гоблин гусает губы. Минуты бегут, нет, вроде бы целые часы.
Несмотря на всю колдовскую маскировку, становится ясно – подбирается рассвет. Небо светлеет очень быстро.
Слева и справа чувствуется движение. Вот сейчас, сейчас. Крот глотает слюну. Сейчас будет все то, о чем обычно треплются на привалах у костра. За всю жизнь Крот не прикончил ни одного эльфа. Здесь ему предстоит прикончить целую кучу. Один придурок еще на учебной базе однажды всерьез утверждал, что у Детей Цветов зеленая кровища.
Крот не заметил, как побежал. Ботинки ступили в воду, подпехи положили лодку на волны и начали запрыгивать в нее. Гоблин припал на левое колено. Почему-то вспомнилась Маргаритка. Она не хотела, чтобы Крот шел воевать в Злоговар. Наше потомство должно, по-твоему, родиться без отца, спросила девица. Но ведь Гримма знала, что именно ее папаша отправил его на войну. «Зато я паду как герой!» – имел неосторожность брякнуть Крот, за что удостоился тяжелой фермерской пощечины. Ну да, если сейчас мне разнесут башку, это будет весьма и весьма…
Гоблины взялись за весла и оттолкнули лодку. Крот обернулся, чтобы увидеть, что берег буквально покрыт живым ковром из подпехов. План работает четко. Пока.
Крот хватает свой шест, расставляет ноги для равновесия.
Река шириной сорок-пятьдесят метров. Кажется, что не так много, пока не начинаешь переправу. С этого момента кажется, что это не полсотни метров, а все пятьсот. Отталкиваешься от дна длиннющим шестом, налегаешь, потом снова и снова. Суденышко скользит и покачивается.
Туман обволакивает, поглощает лодки, двигаться приходится почти в полной мгле. Ничего не видно и на метр. Тихий плеск, чье-то сопение, покашливание, позвякивание и скрип амуниции. По сигналу сержанта гоблины чуть приостанавливаются. Высадка должна происходить одновременно, ни один транспорт не может выходить вперед и нарушать фронт. Крот чувствует прилив крови к голове. Шум в ушах. Ожидание невыносимо. Ничего похожего на грохочущие уличные побоища родного Долбабая.
Рассвет ближе и ближе. По мнению Крота, туман выглядит слишком искусственным. Ничего не происходит. Почему заминка?
Сказочник приказывает двигаться вперед. Лодка увеличивает скорость. Что-то упало в воду, подняв крошечный фонтанчик брызг. Потом это повторилось, рядом с правым бортом. Крот посмотрел вниз, потом услышал звук, похожий на стук камня по деревяшке. Вода покрылась целой сетью смешных фонтанчиков.
– Гвоздеметы! – хрипит гоблин рядом с Кротом.
Вот же мать твою!
– Ждали, – отзывается Пила самодовольно. Еще бы – такая дальновидность.
Дюбеля прошивают воду, попадают в лодочные борта, но самих выстрелов не слышно; слишком далеко. Пробитая лодка начинает наполняться водой.
Вспыхивает небо. Синим. Летит вверх и начинает падать синяя ракета. Крот поднимает голову, не соображая, куда делся туман. В какой-то момент маскировочная завеса спала. Толку от нее не было – эльфы и так засекли переправу.
– Толкай! Толкай! – рычит Сказочник.
Гоблины налегают на шесты, до берега метров пятнадцать. Каких-то… Большая часть лодок держится на этой линии. Раздаются ответные выстрелы, пока что одиночные. Гвоздеметы внутри дотов поливают огнем подплывающих подпехов, вода кипит от разрывающих ее дюбелей. В прорезях бетонных вздутий сверкают вспышки, Крот слышит лязгающий ритмичный кашель турельного оружия. На соседней лодке гоблин переворачивается вверх ногами, падает в воду, идет ко дну, даже не барахтаясь…
Огонь усиливается. Пила шипит. Дюбель отрывает ему кусок куртки на правой руке, рядом с шевроном «Смердящего» – оскаленной головой-тыквой.
Крот смотрит на воду, только на воду, словно прикидывая, можно ли по ней бежать.
Гоблины падают, пораженные свистящей сталью, и таких все больше. Тела покачиваются на волнах Текучки, но большая часть скрывается из вида, утянутая вниз оружием и амуницией.
Плеск воды перекрывается волной воинственного рева. Зеленые приходят в ярость.
На берег!
«Какая тут глубина?» – думает Крот, почти вслепую вонзая шест в дно. Не меньше трех метров – хватит досыта водицы хлебнуть. Прыгать рано.
Гоблин на лодке Сказочника падает на колени, когда заряды попадают ему в живот. Пила пробует его поднять, изо рта у того здоровяка на ботинки выпадает шмат крови.
Вибрирующий переливающийся свист. Мина рвется на полосе пляжа, вздымая кверху фонтаны песка и земли, кружится белесый дым. Крот приседает. Звуковая волна отзывается где-то у него в кишках.
Это че, так и бывает, чтоб вас всех скособочило?
– Кто шмаляет? – спрашивает Пила.
Дюбели свистят теперь со всех сторон. Чем ближе к берегу, тем огонь плотней.
– Хрен знает! – отзывается Сказочник. – Поднажми!
Нахлебавшаяся воды лодка потяжелела раза в два. Сказочник наклонился, снял с убитого подпеха оружие и боеприпасы и скинул тело в воду. Двигаться теперь легче. Мертвый гоблин поплыл лицом вниз, распространяя от головы рваный багровый шлейф.
Звук повторился – словно закрутилась поблизости, шипя и воя, огромная шутиха. Взрыв больше первого. Песок поднялся десятиметровым монстром, осыпался, натягивая по воздуху грязную завесу. Потом гвазднуло в воде. Лодку Сказочника качнуло, обдало водой и грязью, сержант свалился на мелководье, матерясь.
Пила спрыгнул следом.
– На берег! Вперед!
Гвоздеметный расчет прямо по курсу сосредоточил огонь на самой лодке Сказочника. Не успевающие соскочить вовремя зеленые получают дюбелями в упор.
Крот падает на карачки, переваливаясь через правый борт. Его задевает несколько раз, но только ранец на спине, дважды дюбель бьет в лодочную доску, разбивая ее в щепы, возле левой руки.
Длинная очередь вырывает из гоблинов комки мяса, вскрывает гейзеры крови, дробит кости, валит подпехов друг на друга.
Кто-то хрипит, выдыхая последнее из пробитых легких, кто-то воет зверем, другой давит на каску, стараясь удержать вылезающие мозги.
По самый подбородок в воде Крот ползет к берегу. Сзади накатывают другие лодки, слышны выстрелы гоблинских камнеметов. Кто-то отдает приказание: бежать, цепью, гады, цепью, не тормозить, ближе к ним, ближе, сукинсыны!
Тут же кто-то визжит, словно свинья, ощутившая на горле только что отточенный нож.
Взрыв. Совсем недалеко от Крота. Волной кровавой воды ему захлестывает разинутый рот. Впереди плюхается четверть чьего-то тела. Висит на ниточке зеленой кожи нога.
Отплевываясь, Крот ползет, боясь подняться. Песок взрывает то одиночными плюхами, то целыми стежками.
– Наши бьют!
По высокой траектории снаряды и мины устремляются за бетонные укрепления и ложатся там. Можно видеть взлетающие кверху обломки бетона, пыли и чего-то не совсем ясного.
Эльфья мина пикирует. В десяти метрах от Крота, позади, лодка с подпехами взрывается, раскалывается на несколько частей; все летит вверх тормашками: внутренности, фрагменты тел, оружие, – детонирует ящик с гранатами.
Первая волна переправы почти вся выкошена. Мелководье усеивают трупы. Крот поднимает голову, видя, как подпехи, пригибаясь, бегут на берег; дюбели сшибают их с ног, толкают, поднимая микровзрывы песка. Кровь брызжет яркими каплями.
Мины рвутся среди бегущих. Подхватывает кого-то, переворачивает в воздухе. Остальные продолжают гонку под дождем песка и земли. Крот замечает солдата, который метров десять мчался с оторванной головой и стрелял на ходу.
Артиллерия «Смердящего» сосредоточивает огонь на дотах, снаряды один за другим врубаются в основание одной из башенок. Бетон шрапнелью сыпется на атакующих. Те падают, спеша укрыться. Сержанты машут руками, отдавая команды, но их не слышат. Вся песчаная коса плотно простреливается. То одного, то другого подпеха пробивает насквозь. Самые хладнокровные умудряются стрелять в ответ, невзирая на неудачный угол поражения. Наиболее сообразительные из хладнокровных используют зачарованные гранаты – те прилипают к стенам укреплений и лопаются яркими вспышками. Впрочем, толку немного. Фортификационные заклятья эльфов не так-то просто сломать.
Крот уговаривает себя подняться, ему кажется, что он провел в таком положении – на четвереньках – не один час. Шмяк! Шмяк! Дюбели толкаются в песок почти ласково. Песчинки попадают Кроту в глаза.
Встать! Он представил себе рев сержанта Мордоворота, благодаря которому пять часов подряд вкалывал на сооружении противотанковых траншей.
Мираж подстегнул, заставил встать, побежать, переставляя тяжелые непослушные ноги. Песок вяжет шаги.
Рядом с Кротом бегут зеленые с других лодок. Он умудряется орать в унисон, стаскивает на ходу камнемет с плеча. Ну теперь кто кого, ублюдочные пожиратели капусты!
– Ближе к укреплениям! – орет Сказочник откуда-то. – Гранаты зашвыриваем в амбразуры! Где, уроды сучьи, лестницы…
– Что ж они творят! Мы же идем! – ревет Пила, несущийся широкими шагами. Дюбель съездил его по каске, сдвинув ее на затылок.
Огнеметчик послал в адрес эльфа смачное слово, которое Крот никогда в жизни не слышал, и прибавил хода.
Снаряд, пущенный с дальних холмов, попадает в амбразуру справа, почти что в отверстие. Гвоздемет замолкает, изнутри валит черный дым, словно монструозная змея выползает из норы. Гоблины поддерживают выстрел. Карабкаются вверх по насыпи, увязая в грязном песке.
Некоторые подпехи успевают устроиться у самого основания насыпи, корчатся, машут тем, кто отстал.
Крот мчится скачками. Так он бегал только в детстве. Мина взрывается сзади, глуша предсмертный вопль. На плечо падает что-то липко-песочное, по каске стучат комки то ли земли, то ли чьего-то мяса.
Гоблины рассыпаются кто куда. В ушах стоят звон и гул, внутри черепа словно перекатываются здоровенные металлические шары.
– Туда! Туда! Слышишь?
Кто-то верещит и тянет в сторону. Крот автоматически сменяет направление бега. Два гоблина рядом получают очередью из гвоздемета, Кроту в глаза летит кровь. Убитые валятся со всего маху, нелепо переворачиваясь на влажном багровом, остро воняющем песке. Крот обнаруживает, что ступает на пленку из внутренностей, дерьма и мозгов. Частями тел играют речные волны.
Кто-то тащит его, кричит, но слов Крот не различает. Взрыв расцветает почти у него под ногами. Не выпустить оружие! Ох и долбануло по ушам, думает Крот, подлетая. Глаза забивает кровью и грязью, он ничего не видит, не соображет, где небо, где земля. Тяжести за спиной не чувствуется – до той поры, пока он не обрушивается обратно на песок…
Сержант тычет рукой вверх. Прямо над ними возвышается бетонная башенка, из которой без устали строчит гвоздемет. Участок берега перед ней завален трупами гоблинов, перворожденные не дают приблизиться лодкам второй и третьей волны. Крови все больше. Хаоса добавляют минометы. Воронки от взрывом наполняются кровавой кашей.
Грохает совсем близко. Подпеха, уже почти достигшего насыпи, разрывает на три части. Его карабин с насаженным под дуло штыком приземляется в полуметре от Сказочника.
Все ближе. «Скоро мины будут рваться прямо здесь», – думает сержант, выискивая глазами радиста.
Где, интересно, обещанная авиация? Ночь ретировалась, и пора бы взяться за эльфов всерьез.
Солнце всходит, насыщаясь алым. Будто раненое.
Сказочник сжимает зубы до боли.
Если первая линия будет продолжать в таком духе, атака в лоб не будет иметь никакого смысла. Те, кто сможет пробраться за стену, не сумеют одолеть такую эльфийскую ораву.
Пила вытащил липучие гранаты, бросил рюкзак с огнеметом, чтобы не мешали, присел на корточки, примериваясь к амбразуре.
– Сержант, нам не прорваться! – вцепляется в Сказочника один из новобранцев. – Надо отойти, чтобы этих из пушек расхерачили! Бесполезно!
– Куда это ты лыжи навострил! – Сержант вытягивает руку, чтобы схватить собирающегося ползти обратно зеленого. – Я тебе покажу пушки! Командующий выискался, твою мать!
Рывком сержант возвращает рядового на место и дает ему очень даже неласковую оплеуху. Каска слетает и катится по песку. Гоблин делает круглые глаза, словно у испуганного детеныша, но они тут же наливаются яростью.
– Вот так, брат! Вот это другое дело! – рычит Сказочник. – Что, передумал ретираду стратегическую устраивать?
Взрыв почти срезает конец фразы, гоблины приникают к земле.
– Ну?
– Передумал! – ревет гоблин.
– Как зовут, засранец?
– Мормыш!
– Так, слушай мою команду, Мормыш! Ползи куда хочешь, кроме того места, куда намыливался, и найди мне радиста! Срочно! Пошел! Жопу ниже!
Зона Фуин
Над водой стелется густой туман, извивается, клубясь, выбрасывает из своего нутра широкие полосы маскировочной тьмы. Колдуны работают в ближней зоне. Копится напряжение. Умирающая ночь дрожит.
К воде скользят фигурки волокущих лодки подпехов. Все происходит в полном молчании.
Крот чувствует, как ботинки утопают в прибрежном песке. Бежит вместе со всеми наугад. С укреплений дозорные не могут их видеть, но и самим зеленым приходится рисковать. Тьма не препятствует им, но маскировочные чары скрывают противоположный берег.
Семенящие шаги, тяжелое дыхание. Крот волочит на спине базуку, стреляющую файрболами в твердой оболочке, на плече висит камнемет, на бедре широкий нож для рукопашной, гранаты, лопатка. Споткнулся, каска, сволочь, съехала на глаза; ремни оказались плохо затянуты.
Вниз по склону, борт лодки шуршит по песку. Крот успевает заметить справа и слева толпы ссутулившихся фигур. Позади и сбоку чье-то ворчание. Оказывается, сержант Сказочник. Крот попал к нему во взвод, во вторую роту, которой предстоит штурмовать укрепления лоб в лоб.
Остановка. Новобранец вертит головой. Туман вперемешку с тьмой подходит к линии, где завершают свой путь речные волны.
«Слишком тихо, – шепчет кто-то. Крот не уверен, но, кажется, этого здоровяка зовут Пила; у него за спиной огнемет, емкость заряжена убойным чародейским варевом. – Ждут, как пить дать ждут…»
В четыре часа утра вода кажется тяжелее свинца, от Текучки распространяется холод, к которому примешивается дым от костров на эльфийских позициях. Кричат фантомными голосами призраки созданных магами ночных птиц, шелест воды усилен, чтобы скрыть от неприятеля передвижения штурмовых колонн.
Сказочник приказывает остановиться, сигналы распространяются жестами. Крот поправляет каску, утирает покрытое влагой лицо и частично смазывает боевой грим.
– Дрейфишь?
Бывалый гоблин за его спиной.
Крот оборачивается через плечо:
– Чего-о?
Из-под каски смотрит самый настоящий череп, воплощение смерти.
– Отставить! – Сказочник грозит кулаком. Бывалый гоблин все щерит желтые зубы.
Крот отворачивается, вцепляясь ногтями в набедренный карман штанов. Каждый мускул дрожит, требуя прямо сейчас сорваться на бег, в атаку. Хренова, хренова вода, проносится в голове Крота, ненавижу воду, мать ее…
Чего ждем? Гоблин гусает губы. Минуты бегут, нет, вроде бы целые часы.
Несмотря на всю колдовскую маскировку, становится ясно – подбирается рассвет. Небо светлеет очень быстро.
Слева и справа чувствуется движение. Вот сейчас, сейчас. Крот глотает слюну. Сейчас будет все то, о чем обычно треплются на привалах у костра. За всю жизнь Крот не прикончил ни одного эльфа. Здесь ему предстоит прикончить целую кучу. Один придурок еще на учебной базе однажды всерьез утверждал, что у Детей Цветов зеленая кровища.
Крот не заметил, как побежал. Ботинки ступили в воду, подпехи положили лодку на волны и начали запрыгивать в нее. Гоблин припал на левое колено. Почему-то вспомнилась Маргаритка. Она не хотела, чтобы Крот шел воевать в Злоговар. Наше потомство должно, по-твоему, родиться без отца, спросила девица. Но ведь Гримма знала, что именно ее папаша отправил его на войну. «Зато я паду как герой!» – имел неосторожность брякнуть Крот, за что удостоился тяжелой фермерской пощечины. Ну да, если сейчас мне разнесут башку, это будет весьма и весьма…
Гоблины взялись за весла и оттолкнули лодку. Крот обернулся, чтобы увидеть, что берег буквально покрыт живым ковром из подпехов. План работает четко. Пока.
Крот хватает свой шест, расставляет ноги для равновесия.
Река шириной сорок-пятьдесят метров. Кажется, что не так много, пока не начинаешь переправу. С этого момента кажется, что это не полсотни метров, а все пятьсот. Отталкиваешься от дна длиннющим шестом, налегаешь, потом снова и снова. Суденышко скользит и покачивается.
Туман обволакивает, поглощает лодки, двигаться приходится почти в полной мгле. Ничего не видно и на метр. Тихий плеск, чье-то сопение, покашливание, позвякивание и скрип амуниции. По сигналу сержанта гоблины чуть приостанавливаются. Высадка должна происходить одновременно, ни один транспорт не может выходить вперед и нарушать фронт. Крот чувствует прилив крови к голове. Шум в ушах. Ожидание невыносимо. Ничего похожего на грохочущие уличные побоища родного Долбабая.
Рассвет ближе и ближе. По мнению Крота, туман выглядит слишком искусственным. Ничего не происходит. Почему заминка?
Сказочник приказывает двигаться вперед. Лодка увеличивает скорость. Что-то упало в воду, подняв крошечный фонтанчик брызг. Потом это повторилось, рядом с правым бортом. Крот посмотрел вниз, потом услышал звук, похожий на стук камня по деревяшке. Вода покрылась целой сетью смешных фонтанчиков.
– Гвоздеметы! – хрипит гоблин рядом с Кротом.
Вот же мать твою!
– Ждали, – отзывается Пила самодовольно. Еще бы – такая дальновидность.
Дюбеля прошивают воду, попадают в лодочные борта, но самих выстрелов не слышно; слишком далеко. Пробитая лодка начинает наполняться водой.
Вспыхивает небо. Синим. Летит вверх и начинает падать синяя ракета. Крот поднимает голову, не соображая, куда делся туман. В какой-то момент маскировочная завеса спала. Толку от нее не было – эльфы и так засекли переправу.
– Толкай! Толкай! – рычит Сказочник.
Гоблины налегают на шесты, до берега метров пятнадцать. Каких-то… Большая часть лодок держится на этой линии. Раздаются ответные выстрелы, пока что одиночные. Гвоздеметы внутри дотов поливают огнем подплывающих подпехов, вода кипит от разрывающих ее дюбелей. В прорезях бетонных вздутий сверкают вспышки, Крот слышит лязгающий ритмичный кашель турельного оружия. На соседней лодке гоблин переворачивается вверх ногами, падает в воду, идет ко дну, даже не барахтаясь…
Огонь усиливается. Пила шипит. Дюбель отрывает ему кусок куртки на правой руке, рядом с шевроном «Смердящего» – оскаленной головой-тыквой.
Крот смотрит на воду, только на воду, словно прикидывая, можно ли по ней бежать.
Гоблины падают, пораженные свистящей сталью, и таких все больше. Тела покачиваются на волнах Текучки, но большая часть скрывается из вида, утянутая вниз оружием и амуницией.
Плеск воды перекрывается волной воинственного рева. Зеленые приходят в ярость.
На берег!
«Какая тут глубина?» – думает Крот, почти вслепую вонзая шест в дно. Не меньше трех метров – хватит досыта водицы хлебнуть. Прыгать рано.
Гоблин на лодке Сказочника падает на колени, когда заряды попадают ему в живот. Пила пробует его поднять, изо рта у того здоровяка на ботинки выпадает шмат крови.
Вибрирующий переливающийся свист. Мина рвется на полосе пляжа, вздымая кверху фонтаны песка и земли, кружится белесый дым. Крот приседает. Звуковая волна отзывается где-то у него в кишках.
Это че, так и бывает, чтоб вас всех скособочило?
– Кто шмаляет? – спрашивает Пила.
Дюбели свистят теперь со всех сторон. Чем ближе к берегу, тем огонь плотней.
– Хрен знает! – отзывается Сказочник. – Поднажми!
Нахлебавшаяся воды лодка потяжелела раза в два. Сказочник наклонился, снял с убитого подпеха оружие и боеприпасы и скинул тело в воду. Двигаться теперь легче. Мертвый гоблин поплыл лицом вниз, распространяя от головы рваный багровый шлейф.
Звук повторился – словно закрутилась поблизости, шипя и воя, огромная шутиха. Взрыв больше первого. Песок поднялся десятиметровым монстром, осыпался, натягивая по воздуху грязную завесу. Потом гвазднуло в воде. Лодку Сказочника качнуло, обдало водой и грязью, сержант свалился на мелководье, матерясь.
Пила спрыгнул следом.
– На берег! Вперед!
Гвоздеметный расчет прямо по курсу сосредоточил огонь на самой лодке Сказочника. Не успевающие соскочить вовремя зеленые получают дюбелями в упор.
Крот падает на карачки, переваливаясь через правый борт. Его задевает несколько раз, но только ранец на спине, дважды дюбель бьет в лодочную доску, разбивая ее в щепы, возле левой руки.
Длинная очередь вырывает из гоблинов комки мяса, вскрывает гейзеры крови, дробит кости, валит подпехов друг на друга.
Кто-то хрипит, выдыхая последнее из пробитых легких, кто-то воет зверем, другой давит на каску, стараясь удержать вылезающие мозги.
По самый подбородок в воде Крот ползет к берегу. Сзади накатывают другие лодки, слышны выстрелы гоблинских камнеметов. Кто-то отдает приказание: бежать, цепью, гады, цепью, не тормозить, ближе к ним, ближе, сукинсыны!
Тут же кто-то визжит, словно свинья, ощутившая на горле только что отточенный нож.
Взрыв. Совсем недалеко от Крота. Волной кровавой воды ему захлестывает разинутый рот. Впереди плюхается четверть чьего-то тела. Висит на ниточке зеленой кожи нога.
Отплевываясь, Крот ползет, боясь подняться. Песок взрывает то одиночными плюхами, то целыми стежками.
– Наши бьют!
По высокой траектории снаряды и мины устремляются за бетонные укрепления и ложатся там. Можно видеть взлетающие кверху обломки бетона, пыли и чего-то не совсем ясного.
Эльфья мина пикирует. В десяти метрах от Крота, позади, лодка с подпехами взрывается, раскалывается на несколько частей; все летит вверх тормашками: внутренности, фрагменты тел, оружие, – детонирует ящик с гранатами.
Первая волна переправы почти вся выкошена. Мелководье усеивают трупы. Крот поднимает голову, видя, как подпехи, пригибаясь, бегут на берег; дюбели сшибают их с ног, толкают, поднимая микровзрывы песка. Кровь брызжет яркими каплями.
Мины рвутся среди бегущих. Подхватывает кого-то, переворачивает в воздухе. Остальные продолжают гонку под дождем песка и земли. Крот замечает солдата, который метров десять мчался с оторванной головой и стрелял на ходу.
Артиллерия «Смердящего» сосредоточивает огонь на дотах, снаряды один за другим врубаются в основание одной из башенок. Бетон шрапнелью сыпется на атакующих. Те падают, спеша укрыться. Сержанты машут руками, отдавая команды, но их не слышат. Вся песчаная коса плотно простреливается. То одного, то другого подпеха пробивает насквозь. Самые хладнокровные умудряются стрелять в ответ, невзирая на неудачный угол поражения. Наиболее сообразительные из хладнокровных используют зачарованные гранаты – те прилипают к стенам укреплений и лопаются яркими вспышками. Впрочем, толку немного. Фортификационные заклятья эльфов не так-то просто сломать.
Крот уговаривает себя подняться, ему кажется, что он провел в таком положении – на четвереньках – не один час. Шмяк! Шмяк! Дюбели толкаются в песок почти ласково. Песчинки попадают Кроту в глаза.
Встать! Он представил себе рев сержанта Мордоворота, благодаря которому пять часов подряд вкалывал на сооружении противотанковых траншей.
Мираж подстегнул, заставил встать, побежать, переставляя тяжелые непослушные ноги. Песок вяжет шаги.
Рядом с Кротом бегут зеленые с других лодок. Он умудряется орать в унисон, стаскивает на ходу камнемет с плеча. Ну теперь кто кого, ублюдочные пожиратели капусты!
– Ближе к укреплениям! – орет Сказочник откуда-то. – Гранаты зашвыриваем в амбразуры! Где, уроды сучьи, лестницы…
– Что ж они творят! Мы же идем! – ревет Пила, несущийся широкими шагами. Дюбель съездил его по каске, сдвинув ее на затылок.
Огнеметчик послал в адрес эльфа смачное слово, которое Крот никогда в жизни не слышал, и прибавил хода.
Снаряд, пущенный с дальних холмов, попадает в амбразуру справа, почти что в отверстие. Гвоздемет замолкает, изнутри валит черный дым, словно монструозная змея выползает из норы. Гоблины поддерживают выстрел. Карабкаются вверх по насыпи, увязая в грязном песке.
Некоторые подпехи успевают устроиться у самого основания насыпи, корчатся, машут тем, кто отстал.
Крот мчится скачками. Так он бегал только в детстве. Мина взрывается сзади, глуша предсмертный вопль. На плечо падает что-то липко-песочное, по каске стучат комки то ли земли, то ли чьего-то мяса.
Гоблины рассыпаются кто куда. В ушах стоят звон и гул, внутри черепа словно перекатываются здоровенные металлические шары.
– Туда! Туда! Слышишь?
Кто-то верещит и тянет в сторону. Крот автоматически сменяет направление бега. Два гоблина рядом получают очередью из гвоздемета, Кроту в глаза летит кровь. Убитые валятся со всего маху, нелепо переворачиваясь на влажном багровом, остро воняющем песке. Крот обнаруживает, что ступает на пленку из внутренностей, дерьма и мозгов. Частями тел играют речные волны.
Кто-то тащит его, кричит, но слов Крот не различает. Взрыв расцветает почти у него под ногами. Не выпустить оружие! Ох и долбануло по ушам, думает Крот, подлетая. Глаза забивает кровью и грязью, он ничего не видит, не соображет, где небо, где земля. Тяжести за спиной не чувствуется – до той поры, пока он не обрушивается обратно на песок…
* * *
– Пила! Пила! – Сказочник подползает и хватает лежащего подпеха за шиворот. Обоих осыпает песком. – Бери гранату, отойдешь, и швыряй туда! Только ты с этим справишься!Сержант тычет рукой вверх. Прямо над ними возвышается бетонная башенка, из которой без устали строчит гвоздемет. Участок берега перед ней завален трупами гоблинов, перворожденные не дают приблизиться лодкам второй и третьей волны. Крови все больше. Хаоса добавляют минометы. Воронки от взрывом наполняются кровавой кашей.
Грохает совсем близко. Подпеха, уже почти достигшего насыпи, разрывает на три части. Его карабин с насаженным под дуло штыком приземляется в полуметре от Сказочника.
Все ближе. «Скоро мины будут рваться прямо здесь», – думает сержант, выискивая глазами радиста.
Где, интересно, обещанная авиация? Ночь ретировалась, и пора бы взяться за эльфов всерьез.
Солнце всходит, насыщаясь алым. Будто раненое.
Сказочник сжимает зубы до боли.
Если первая линия будет продолжать в таком духе, атака в лоб не будет иметь никакого смысла. Те, кто сможет пробраться за стену, не сумеют одолеть такую эльфийскую ораву.
Пила вытащил липучие гранаты, бросил рюкзак с огнеметом, чтобы не мешали, присел на корточки, примериваясь к амбразуре.
– Сержант, нам не прорваться! – вцепляется в Сказочника один из новобранцев. – Надо отойти, чтобы этих из пушек расхерачили! Бесполезно!
– Куда это ты лыжи навострил! – Сержант вытягивает руку, чтобы схватить собирающегося ползти обратно зеленого. – Я тебе покажу пушки! Командующий выискался, твою мать!
Рывком сержант возвращает рядового на место и дает ему очень даже неласковую оплеуху. Каска слетает и катится по песку. Гоблин делает круглые глаза, словно у испуганного детеныша, но они тут же наливаются яростью.
– Вот так, брат! Вот это другое дело! – рычит Сказочник. – Что, передумал ретираду стратегическую устраивать?
Взрыв почти срезает конец фразы, гоблины приникают к земле.
– Ну?
– Передумал! – ревет гоблин.
– Как зовут, засранец?
– Мормыш!
– Так, слушай мою команду, Мормыш! Ползи куда хочешь, кроме того места, куда намыливался, и найди мне радиста! Срочно! Пошел! Жопу ниже!