Страница:
– Несколько офицеров здесь. Этот, кажется, капитан. – Ледяной указал на эльфа, застреленного из пистолета в лицо. На его форме поблескивают серебряные семиконечные звездочки. – Он, кстати, за гвоздеметом стоял.
Десна подошел и слегка поддел плечо мертвеца носком ботинка.
– Отдельная разведывательная бригада «Следопыт». Я таких встречал. Только что он тут делает, когда другие принадлежат ко Второму Пехотному Полку?
– Хрен знает… – Ледяной встал, складывая в стопку бумаги, не замоченные кровью. Закурил, прищуривая левый глаз. – Переводчика надо. Может, здесь сведения важные.
Крот слонялся взад-вперед по комнате, словно в полусне, натыкаясь на ящики и поломанную мебель. Остановившись, он долгое время пялился в угол, на труп эльфа, втиснутый в пылу драки дальше остальных. Стручок лежал, свернувшись, будто кошка, и вроде бы не подавал признаков жизни… Вроде бы?
Крот подобрался к телу, присел на корточки, отодвигая металлический шкаф. Лица врага он не видел из-за поднятых к голове рук, волосы скрылись под черным беретом. Форма гоблину ни о чем не говорила: комбинезон без знаков отличия, высокие ботинки со шнуровкой. Зеленый протянул руку и взялся за край берета, дернул. Из-под головного убора вылезла ярко-рыжая прядь, похожая на начищенную медь, а из-под пряди выглянуло острое ухо со следами двух проколов от серег.
Труп вздрогнул и посмотрел на Крота огромными зелеными глазищами. Эльф выбросил в его сторону руку с ножом, которую гоблин без труда перехватил, но тут же заработал чувствительный пинок ботинком во внутреннюю часть бедра. Перед Кротом промелькнул маленький оскаленный рот на чумазом лице. Эльф попытался сбежать. Попытка, конечно, была бессмысленной – в комнате находились одиннадцать вооруженных головорезов.
Крот отшвырнул эльфа в угол. Нож выпал из тонкой руки. Перворожденный сжался в готовый к последней драке комочек. Гоблин направил на него ствол камнемета.
Рыжие волосы эльфа, подстриженные ниже ушей, разметались, наполовину скрыв лицо, но и так все было ясно.
Проклятая баба, успел подумать подпех, когда позади него нарисовались пятеро зеленых.
– Это еще что?
– Живой!
– В натуре, давайте его кончим!
– Эй, гляньте, так это ж…
Увидев направленное на нее оружие, эльфка задрожала.
«А как же – последнюю пулю себе?» – подумал Крот.
– Уберите! – сказал он неожиданно для себя, отодвигая стволы.
– Где это она пряталась?
– Вывести и расстрелять!
– Злая, что твоя бешеная крысиха!
– Не надо стрелять. Для других целей пригодится. Очередь установим, парни?!
Ледяной и Десна растолкали рядовых. Крот встал и отодвинулся в сторону.
– Нашел в углу.
– Так-так, – сказал лейтенант, – интересно девки пляшут… Это откуда ж нам такой подарочек замело?
Рыжая тряхнула головой, выпрямила спину, стараясь показать, что не боится, однако губы у нее дрожали. В зеленых провалах глаз на угловатом лице кружился страх.
– Щас наколдует чего-нибудь, – произнес кто-то за спиной лейтенанта. Десна посоветовал ему заткнуться. Смотрел он на эльфку так, словно прикидывал, каким образом ее лучше сожрать – в сыром виде или все-таки приготовить по рецепту.
– Кто такая? – спросил Десна.
Рыжая, конечно, не ответила. Только прищурилась, выливая на врага все свое презрение.
– Не понимает, – заключил Ледяной.
– Ясно дело. Связистка при штабе, поди, была. – Десна снял каску и почесал затылок.
Крот смотрел на ее рыжие волосы и вспоминал Маргаритку. У той был немного другой оттенок, но сходство поражало.
– Ты и ты.
Десна указал на Крота и Вороха. Гоблины подобрались.
– Отвечаете за нее головой. Отправляетесь в штаб и сдаете как положено.
– Что она знать может? – покривился Ледяной. – И не офицер вроде.
– Могла переодеться, чтобы скрыть, – отмахнулся лейтенант. – Кто знает, может, они ее защищали.
Подпехи, конечно, не приняли эту версию, каждый думал о том, к чему немедленно приспособить «эту пигалицу». Гоблины ворчали до тех пор, пока Десна не решил, что дисциплина в его маленьком стаде разболталась. Несколько хлестких замечаний и распоряжений восстановили порядок. Подпехи принялись за уборку, выуживая из кучи мусора и тел все мало-мальски ценное в военном смысле слова. Хотя не только в военном. Обычно командиры не препятствовали ограблению мертвецов, потому что сами занимались тем же самым. Боевой трофей – штука для гоблина священная.
– Ну? – спросил Ворох, глядя на Крота. – Идем?
Гоблин поднял с пола моток провода, отмерил от него кусок и оторвал.
– Свяжем ей руки.
Ворох наклонился, взял эльфку за локоть, поднял одним рывком. Рыжая вскрикнула, размахнулась и ударила гоблина в грудь кулачком, потом добавила к этому несколько пинков.
– Ух ты! – пропыхтел Ворох, обнаруживая, что удержать тощую (по гоблинским меркам) девку не так-то просто.
Рыжая дралась остервенело, пуская в ход все, что было доступно, шипела сквозь зубы, извивалась, пока Крот не залепил ей хорошую затрещину. Лишь тогда пленница прекратила сопротивление – и то благодаря полученному нокдауну. Тяжело дыша, она упала на грязный бетон. Ворох снова поднял ее, поставил, обмякшую, так, чтобы Крот мог связать ей за спиной руки.
Подпехи посмеивались.
– Чего это она? Чего дерется? – спросил Ворох.
– Представь себя на ее месте… – проворчал Крот. Ему не нравилось делать то, что он делает. – Твоих друганов порвали на твоих глаза, а всякие бандитские рожи вздумали решать твою судьбу. Ты бы, поди, тоже дрался!
– Я? Не вопрос – еще как!
Эльфка опустила голову, волосы занавесили лицо. Гоблин приподнял ее подбородок, ожидая увидеть, что она плачет, но обнаружил совсем другое. Пленница походила на взбешенную змею, у которой вырвали ядовитое жало. Злобы хоть отбавляй, но возможности укусить уже нет.
В следующую секунду Крот убедился в том, что рано сделал такой вывод. Не успел он убрать руку, как рыжая наклонилась и вонзила маленькие острые зубки в его запястье.
– Ах ты…
Крот схватил эльфку свободной рукой за волосы, сжал кулак. Пленница зашипела, но не закричала. На руке гоблина остался глубокий отпечаток двух челюстей, тут же начавший кровоточить.
– Ты смотри! – восхитился Ворох. – Ну кукла… Она могла бы быть гоблином.
– Почему? – спросил Крот.
– Все потому же – не сдается.
Рыжая, конечно, не походила на Маргаритку, но Крот не мог отделаться от дурацкого дежавю. Первый бой, первый захваченный пленный – и сразу женщина, невесть каким образом оказавшаяся в бункере. Можно это считать везением для новобранца или все в порядке вещей? Гоблин толкнул пленницу к двери, подпехи расступились, плотоядно рассматривая тоненькую фигурку рыжей. Та по-прежнему делала вид, что ничего не боится, – вероятно, предполагалось, что ее не пугает даже смерть, неизбежная после попадания в плен к захватчикам. Эльфья пропаганда не устает твердить, что гоблины никого не оставляют в живых, а в иных случаях даже съедают тех, кому не повезло угодить в их грязные лапы…
Крот и Ворох вывели эльфку в коридор, она шла, семеня ногами и не поспевая за широкими шагами здоровяков. Гоблины держали ее за локти с двух сторон.
– Кажется, бой кончился, – сказал Ворох. – Наверху как будто тихо. После наших бомбочек неудивительно…
– Miolas! Miolas dan! Fetteno! Opi kara!!![11] – завопила пленница дурным голосом. Был момент, когда она почти вырвалась из ручищ подпехов.
– Да что ж это такое? – Ворох ухватил деваху за шиворот.
– Ao daetvier tosse!!![12] – простонала та, скривившись от боли.
– Чего она говорит? – спросил Крот.
– Может, предлагает жениться на ней… Эй, принцесса, а ну веди себя смирно! – зарычал гоблин ей в ухо, отчего пленница съежилась. – Здесь тебе не священные рощицы и не светский раут, чтобы выкаблучиваться. Иначе живо в уголок отведем и – чик-чик… Пух! – Вытащив пистолет, Ворох приставил дуло к ее виску. Та смотрела на него искоса, запрокинув голову. Зеленые глаза словно обесцветились от страха.
– Ладно, – сказал Крот, отодвигая руку Вороха. – Не хватало еще, чтобы она дуба дала раньше времени. Может быть, это ценный язык, братец.
– Хм, баба в бункере – стопудово несчастье, – ухмыльнулся Ворох, – но наши узнают, где тут собака порылась. А ты, может, награду получишь.
– Иди ты со своей наградой, – огрызнул Крот.
Эльфка шарахалась от каждого встреченного на пути мертвого соплеменника и, словно протестуя, мотала головой. Из этого Крот заключил, что такие картины ей в новинку, непривычная, значит, к бойне дамочка попалась. Тем более странно видеть ее под землей в районе, который гоблины собирались штурмовать, не особенно скрываясь. Что, не хватило времени лыжи смазать? Или ума недостало свалить вместе с половиной гарнизона, что двинула на север после падения первой линии?
Ясно, что в пехотных частях бабы у них не служат. Следовательно – загадка.
Прошли по лестнице, круто уходящей к поверхности. Остановились. После бомбежки сверху налетело много всякого мусора. Ворох разбирал завал, в то время как Крот стоял на небольшой площадке внизу и держал эльфку под локоток. Привалившись к стене, она словно одеревенела.
Гоблин посмотрел на ее волосы и сглотнул, не понимая, с какой стати так сильно долбится сердце. Ну, должно быть, горячка боя, отходняк… И в тот же миг пленница повернулась к нему. Глянула снизу вверх, прямо в глаза, и от неожиданности Крот вздрогнул.
Знавал он эльфов с самого детства. Жили рядом, в соседних городках, встречались на ярмарках, гуляньях и просто так, по-соседски. Имен, конечно, Крот вспомнить не мог, да и не укладывались эльфьи имена особенно в его черепушке, но знал точно – не видел он ни разу таких глаз. Эльфийские девицы не воспринимались им как что-то из ряда вон выходящее, для гоблина иные стандарты и формы милы по физическому свойству. Не имел Крот привычки присматриваться к Детям Цветов, думать о них, засоряя голову всякими ненужностями, поэтому сейчас этот взгляд словно просветил его насквозь… Эльфка вздернула брови, словно о чем-то просила. Невыносимая зелень ее глаз казалась колдовской.
– Чего уставилась? – проворчал Крот. – Ты не очень-то дури и не вздумай заклятья кидать… Плохо будет. Поняла?
Рыжая молчала, все так же глядя на него.
– А-а, сообразил… Нет, сестра, не пущу… и не думай… Да и некуда тебе бежать – повсюду наши… Не пущу… В штабе разберутся, куда тебя, там уже не моя забота. Может, по закону военного времени, может, еще как…
– Готово, забирайтесь! – сказал Ворох сверху.
Эльфка вздохнула, отворачиваясь, а подпех почувствовал заливающий голову жар. Неужели стервоза наколдовала?
– Ну иди, иди! – Толчок получился слишком сильным, и эльфка, споткнувшись о ступеньку, упала. Стукнулась грудью и щекой, но не издала ни звука. – Чтоб тебя… – Крот поставил ее на ноги. Эльфка развернулась и плюнула ему в лицо. Странное выражение в глазах сменилось знакомой яростью. Ну это другое дело, все просто и ясно. – Эй, ты не очень! Не посмотрю, что баба, да худющая от недокорма, – сказал подпех, утираясь. – Врежу! – пообещал Крот, показывая кулак.
Рыжая фыркнула, сумев вложить в этот звук немало отравы. Да, подумал Крот, только они так и могут. Поди, с детства обучаются ненавидеть зеленых, с молоком матери усваивают, кто истинный враг. А потом в университетах и академиях на научную основу свою ненависть ставят… Подпех причмокнул. Во что превратился древний Злоговар, родина предков всех гоблинов, обитель героев и свободы? Родина природного разгильдяйства и угарного самоуправления, перед которым бледнеют все республики вместе взятые? В Шелианд он превратился, в противоестественное государство спесивых кукол. Правду говорят, что это самый настоящий рассадник антигоблинства и эльфизма…
Лестница заканчивалась квадратным люком, ведущим в кубических очертаний блиндаж. В углу что-то тлело, распространяя тягучую вонь, разбитая рация демонстрировала свою начинку; кто-то из эльфов потерял каску, кто-то обронил кинжал, кто-то даже штаны, пробитые осколками в двух местах. Внутреннее убранство укрытия превратилось в гору мусора. Раскиданная амуниция и оружие с боеприпасами – все как в других местах; у входа в блиндаж земля разворочена попаданием бомбы.
Доски и фрагменты расколотого в одном месте бетонного потолка Ворох отодвинул в сторону, но все равно места было мало.
Эльфка постаралась выбраться из люка сама, но со связанными руками успеха не добилась. Крот поддержал ее ладонью снизу, упершись сразу в обе ягодицы, а Ворох вытянул за плечи. Рыжая дернулась, посчитав такое мужское внимание излишним и оскорбительным. Ворох крякнул.
– Гляди, ни кожи, ни рожи и попа с кулачок, а еще туда же!
Эльфьи взгляды не убивают на месте вопреки расхожему мнению, иначе от гоблина в момент осталась бы горстка пепла. Рыжая, безусловно, поняла, о чем идет речь.
Крот промолчал, указывая ей на выход из блиндажа. Снаружи откашливались последние выстрелы и рвались бомбы, но зона боя передвинулась на север. Это означало только одно – батальон «Смердящий» взял укрепрайон. Остатки неприятельского гарнизона сопротивляются напрасно. Гоблины победили, даже с учетом изначального проигрыша в численности и потерь на берегу.
Окопы завалены телами и их фрагментами, колючая проволока разодрана и засыпана землей. Рыжая не прошла и десяти шагов, как принялась кричать и рваться. Зона бомбардировки превратилась в огромные земляные отвалы, нагромождения обломков бетона и вырванных с корнем блиндажных укреплений. Почва впитывала кровь, становясь грязно-багровой.
– Гляди, нервишки шалят, – заметил Ворох, наблюдая, как рыжая наклоняется в рвотном позыве и выплевывает горсть желчи. Больше в ее желудке ничего не было. – Кончай, симулянтка! Небось горазды вы бошки гоблинам отрезать да на колья насаживать… А тут раскуксилась, поглядите на нее!
Со сдавленным криком эльфка повалилась на землю.
Ворох взял ее за шиворот, поднял, хотел поставить, однако ноги пленницу не слушались. Крот как мог легонько похлопал рыжую по щекам. Голова ее мотнулась вправо, потом влево. Результатом была полная потеря сознания.
Ворох стянул каску, почесал затылок.
– Помяни мое слово, Крот, эта стерва принесет нам сплошные неприятности. Мы все из-за нее сдохнем.
Крот, разозленный, промолчал. Подобрал эльфку с земли и положил на плечо; она почти ничего не весила. Так-то оно, может, и лучше. Уж больно не хотелось Кроту смотреть в ее глаза…
«Как же жрать охота», – вдруг подумал Крот, рысцой лавируя между горами земли и мусора с трофеем на плечах. Ворох сопел позади, семеня своими кривыми ногами.
Крот и Ворох добрались до разбитой в северном секторе укрепрайона штабной палатки, над которой уже установили флаг. Стрельба давно стихла, подпехи занимались подсчетом потерь, сортировкой трофеев и сгоняли пленных в большие кучи. В общем, здесь было довольно-таки шумно, а в воздухе носилось вполне понятное опьянение от заслуженной победы.
Гоблины-караульные выпучили глаза, заметив, что несет рядовой на плече. Рыжая напоминала мертвую лису. Сержант Сальный, сидевший за столиком возле рации, мог бы посоревноваться с караульными в искусстве выкатывать из орбит органы зрения. Маленькое представление дополнила отпавшая челюсть.
Крот и Ворох отдали честь и объяснили сержанту, кто и с чем их сюда послал.
Эльфку положили на продолговатый деревянный ящик из-под снарядов. Сальный некоторое время моргал.
– Она не назвалась?
– Вроде нет… Языками-то мы не владеем… – сказал Ворох.
– Значит, в бункере, за баррикадой… Тэк-с, тэк-с, тэк-с… Угу. Прыщ!
Один из караульных вырос перед сержантом.
– Разыщи мне Травяного! Переводчика, срочняк! – рыкнул Сальный. Прыща сдуло ветром исполнительности и дисциплины.
Сержант подошел к Вороху и Кроту.
– Итак, бойцы, выражаю вам благодарность! – Он оглядел их с критичностью портного, желающего убедиться, что его изделие сидит на клиенте безупречно. – Ранены?
– Никак нет! – ответил Крот. – Чужая кровь, вражеская!
– А это? – Сальный указал на плечо Крота, покрытое грязной коркой.
– Контузия! Ерунда!
– Гоблинский ответ, хвалю! – сказал Сальный. – Что ж, свободны, пока не вызовут… можете возвращаться в свое расположение… хм… если оно еще существует…
Уходя, Крот еще раз поглядел на лежащую на ящике пленницу. Было в этом что-то весьма жалкое, незащищенное; хотелось что-то сделать, а что – непонятно.
Цветок на грязном льду.
Крот почему-то знал, что видит ее не в последний раз.
– Идем.
– Все мы из-за нее подохнем, – сказал Ворох, пиная попадающиеся под ноги комья земли.
– Заткнись! Пустолайка! – гавкнул Крот.
– Предчувствиям доверяю.
– Каким это образом «мы все» подохнем из-за нее, объясни!
– А пес ее знает!
– Ну вот и помалкивай.
Ветер разорвал покров туч, закрывших солнце час назад, и яркий свет залил поле битвы. Крот чувствовал себя победителем. Пора написать Маргаритке письмо и по-мужски ударить себя пяткой в грудь: вот ты сомневалась, любимая, а я… Герой я, так что пусть твои братцы забьют себе в глотку все эти словечки.
– Крот! Кухню подкатили! Бежим, а то жрачки не достанется. Слышь, кажется, похлебка из мантикоры!
Неожиданная легкость в теле позволила Кроту бежать.
3
Десна подошел и слегка поддел плечо мертвеца носком ботинка.
– Отдельная разведывательная бригада «Следопыт». Я таких встречал. Только что он тут делает, когда другие принадлежат ко Второму Пехотному Полку?
– Хрен знает… – Ледяной встал, складывая в стопку бумаги, не замоченные кровью. Закурил, прищуривая левый глаз. – Переводчика надо. Может, здесь сведения важные.
Крот слонялся взад-вперед по комнате, словно в полусне, натыкаясь на ящики и поломанную мебель. Остановившись, он долгое время пялился в угол, на труп эльфа, втиснутый в пылу драки дальше остальных. Стручок лежал, свернувшись, будто кошка, и вроде бы не подавал признаков жизни… Вроде бы?
Крот подобрался к телу, присел на корточки, отодвигая металлический шкаф. Лица врага он не видел из-за поднятых к голове рук, волосы скрылись под черным беретом. Форма гоблину ни о чем не говорила: комбинезон без знаков отличия, высокие ботинки со шнуровкой. Зеленый протянул руку и взялся за край берета, дернул. Из-под головного убора вылезла ярко-рыжая прядь, похожая на начищенную медь, а из-под пряди выглянуло острое ухо со следами двух проколов от серег.
Труп вздрогнул и посмотрел на Крота огромными зелеными глазищами. Эльф выбросил в его сторону руку с ножом, которую гоблин без труда перехватил, но тут же заработал чувствительный пинок ботинком во внутреннюю часть бедра. Перед Кротом промелькнул маленький оскаленный рот на чумазом лице. Эльф попытался сбежать. Попытка, конечно, была бессмысленной – в комнате находились одиннадцать вооруженных головорезов.
Крот отшвырнул эльфа в угол. Нож выпал из тонкой руки. Перворожденный сжался в готовый к последней драке комочек. Гоблин направил на него ствол камнемета.
Рыжие волосы эльфа, подстриженные ниже ушей, разметались, наполовину скрыв лицо, но и так все было ясно.
Проклятая баба, успел подумать подпех, когда позади него нарисовались пятеро зеленых.
– Это еще что?
– Живой!
– В натуре, давайте его кончим!
– Эй, гляньте, так это ж…
Увидев направленное на нее оружие, эльфка задрожала.
«А как же – последнюю пулю себе?» – подумал Крот.
– Уберите! – сказал он неожиданно для себя, отодвигая стволы.
– Где это она пряталась?
– Вывести и расстрелять!
– Злая, что твоя бешеная крысиха!
– Не надо стрелять. Для других целей пригодится. Очередь установим, парни?!
Ледяной и Десна растолкали рядовых. Крот встал и отодвинулся в сторону.
– Нашел в углу.
– Так-так, – сказал лейтенант, – интересно девки пляшут… Это откуда ж нам такой подарочек замело?
Рыжая тряхнула головой, выпрямила спину, стараясь показать, что не боится, однако губы у нее дрожали. В зеленых провалах глаз на угловатом лице кружился страх.
– Щас наколдует чего-нибудь, – произнес кто-то за спиной лейтенанта. Десна посоветовал ему заткнуться. Смотрел он на эльфку так, словно прикидывал, каким образом ее лучше сожрать – в сыром виде или все-таки приготовить по рецепту.
– Кто такая? – спросил Десна.
Рыжая, конечно, не ответила. Только прищурилась, выливая на врага все свое презрение.
– Не понимает, – заключил Ледяной.
– Ясно дело. Связистка при штабе, поди, была. – Десна снял каску и почесал затылок.
Крот смотрел на ее рыжие волосы и вспоминал Маргаритку. У той был немного другой оттенок, но сходство поражало.
– Ты и ты.
Десна указал на Крота и Вороха. Гоблины подобрались.
– Отвечаете за нее головой. Отправляетесь в штаб и сдаете как положено.
– Что она знать может? – покривился Ледяной. – И не офицер вроде.
– Могла переодеться, чтобы скрыть, – отмахнулся лейтенант. – Кто знает, может, они ее защищали.
Подпехи, конечно, не приняли эту версию, каждый думал о том, к чему немедленно приспособить «эту пигалицу». Гоблины ворчали до тех пор, пока Десна не решил, что дисциплина в его маленьком стаде разболталась. Несколько хлестких замечаний и распоряжений восстановили порядок. Подпехи принялись за уборку, выуживая из кучи мусора и тел все мало-мальски ценное в военном смысле слова. Хотя не только в военном. Обычно командиры не препятствовали ограблению мертвецов, потому что сами занимались тем же самым. Боевой трофей – штука для гоблина священная.
– Ну? – спросил Ворох, глядя на Крота. – Идем?
Гоблин поднял с пола моток провода, отмерил от него кусок и оторвал.
– Свяжем ей руки.
Ворох наклонился, взял эльфку за локоть, поднял одним рывком. Рыжая вскрикнула, размахнулась и ударила гоблина в грудь кулачком, потом добавила к этому несколько пинков.
– Ух ты! – пропыхтел Ворох, обнаруживая, что удержать тощую (по гоблинским меркам) девку не так-то просто.
Рыжая дралась остервенело, пуская в ход все, что было доступно, шипела сквозь зубы, извивалась, пока Крот не залепил ей хорошую затрещину. Лишь тогда пленница прекратила сопротивление – и то благодаря полученному нокдауну. Тяжело дыша, она упала на грязный бетон. Ворох снова поднял ее, поставил, обмякшую, так, чтобы Крот мог связать ей за спиной руки.
Подпехи посмеивались.
– Чего это она? Чего дерется? – спросил Ворох.
– Представь себя на ее месте… – проворчал Крот. Ему не нравилось делать то, что он делает. – Твоих друганов порвали на твоих глаза, а всякие бандитские рожи вздумали решать твою судьбу. Ты бы, поди, тоже дрался!
– Я? Не вопрос – еще как!
Эльфка опустила голову, волосы занавесили лицо. Гоблин приподнял ее подбородок, ожидая увидеть, что она плачет, но обнаружил совсем другое. Пленница походила на взбешенную змею, у которой вырвали ядовитое жало. Злобы хоть отбавляй, но возможности укусить уже нет.
В следующую секунду Крот убедился в том, что рано сделал такой вывод. Не успел он убрать руку, как рыжая наклонилась и вонзила маленькие острые зубки в его запястье.
– Ах ты…
Крот схватил эльфку свободной рукой за волосы, сжал кулак. Пленница зашипела, но не закричала. На руке гоблина остался глубокий отпечаток двух челюстей, тут же начавший кровоточить.
– Ты смотри! – восхитился Ворох. – Ну кукла… Она могла бы быть гоблином.
– Почему? – спросил Крот.
– Все потому же – не сдается.
Рыжая, конечно, не походила на Маргаритку, но Крот не мог отделаться от дурацкого дежавю. Первый бой, первый захваченный пленный – и сразу женщина, невесть каким образом оказавшаяся в бункере. Можно это считать везением для новобранца или все в порядке вещей? Гоблин толкнул пленницу к двери, подпехи расступились, плотоядно рассматривая тоненькую фигурку рыжей. Та по-прежнему делала вид, что ничего не боится, – вероятно, предполагалось, что ее не пугает даже смерть, неизбежная после попадания в плен к захватчикам. Эльфья пропаганда не устает твердить, что гоблины никого не оставляют в живых, а в иных случаях даже съедают тех, кому не повезло угодить в их грязные лапы…
Крот и Ворох вывели эльфку в коридор, она шла, семеня ногами и не поспевая за широкими шагами здоровяков. Гоблины держали ее за локти с двух сторон.
– Кажется, бой кончился, – сказал Ворох. – Наверху как будто тихо. После наших бомбочек неудивительно…
– Miolas! Miolas dan! Fetteno! Opi kara!!![11] – завопила пленница дурным голосом. Был момент, когда она почти вырвалась из ручищ подпехов.
– Да что ж это такое? – Ворох ухватил деваху за шиворот.
– Ao daetvier tosse!!![12] – простонала та, скривившись от боли.
– Чего она говорит? – спросил Крот.
– Может, предлагает жениться на ней… Эй, принцесса, а ну веди себя смирно! – зарычал гоблин ей в ухо, отчего пленница съежилась. – Здесь тебе не священные рощицы и не светский раут, чтобы выкаблучиваться. Иначе живо в уголок отведем и – чик-чик… Пух! – Вытащив пистолет, Ворох приставил дуло к ее виску. Та смотрела на него искоса, запрокинув голову. Зеленые глаза словно обесцветились от страха.
– Ладно, – сказал Крот, отодвигая руку Вороха. – Не хватало еще, чтобы она дуба дала раньше времени. Может быть, это ценный язык, братец.
– Хм, баба в бункере – стопудово несчастье, – ухмыльнулся Ворох, – но наши узнают, где тут собака порылась. А ты, может, награду получишь.
– Иди ты со своей наградой, – огрызнул Крот.
Эльфка шарахалась от каждого встреченного на пути мертвого соплеменника и, словно протестуя, мотала головой. Из этого Крот заключил, что такие картины ей в новинку, непривычная, значит, к бойне дамочка попалась. Тем более странно видеть ее под землей в районе, который гоблины собирались штурмовать, не особенно скрываясь. Что, не хватило времени лыжи смазать? Или ума недостало свалить вместе с половиной гарнизона, что двинула на север после падения первой линии?
Ясно, что в пехотных частях бабы у них не служат. Следовательно – загадка.
Прошли по лестнице, круто уходящей к поверхности. Остановились. После бомбежки сверху налетело много всякого мусора. Ворох разбирал завал, в то время как Крот стоял на небольшой площадке внизу и держал эльфку под локоток. Привалившись к стене, она словно одеревенела.
Гоблин посмотрел на ее волосы и сглотнул, не понимая, с какой стати так сильно долбится сердце. Ну, должно быть, горячка боя, отходняк… И в тот же миг пленница повернулась к нему. Глянула снизу вверх, прямо в глаза, и от неожиданности Крот вздрогнул.
Знавал он эльфов с самого детства. Жили рядом, в соседних городках, встречались на ярмарках, гуляньях и просто так, по-соседски. Имен, конечно, Крот вспомнить не мог, да и не укладывались эльфьи имена особенно в его черепушке, но знал точно – не видел он ни разу таких глаз. Эльфийские девицы не воспринимались им как что-то из ряда вон выходящее, для гоблина иные стандарты и формы милы по физическому свойству. Не имел Крот привычки присматриваться к Детям Цветов, думать о них, засоряя голову всякими ненужностями, поэтому сейчас этот взгляд словно просветил его насквозь… Эльфка вздернула брови, словно о чем-то просила. Невыносимая зелень ее глаз казалась колдовской.
– Чего уставилась? – проворчал Крот. – Ты не очень-то дури и не вздумай заклятья кидать… Плохо будет. Поняла?
Рыжая молчала, все так же глядя на него.
– А-а, сообразил… Нет, сестра, не пущу… и не думай… Да и некуда тебе бежать – повсюду наши… Не пущу… В штабе разберутся, куда тебя, там уже не моя забота. Может, по закону военного времени, может, еще как…
– Готово, забирайтесь! – сказал Ворох сверху.
Эльфка вздохнула, отворачиваясь, а подпех почувствовал заливающий голову жар. Неужели стервоза наколдовала?
– Ну иди, иди! – Толчок получился слишком сильным, и эльфка, споткнувшись о ступеньку, упала. Стукнулась грудью и щекой, но не издала ни звука. – Чтоб тебя… – Крот поставил ее на ноги. Эльфка развернулась и плюнула ему в лицо. Странное выражение в глазах сменилось знакомой яростью. Ну это другое дело, все просто и ясно. – Эй, ты не очень! Не посмотрю, что баба, да худющая от недокорма, – сказал подпех, утираясь. – Врежу! – пообещал Крот, показывая кулак.
Рыжая фыркнула, сумев вложить в этот звук немало отравы. Да, подумал Крот, только они так и могут. Поди, с детства обучаются ненавидеть зеленых, с молоком матери усваивают, кто истинный враг. А потом в университетах и академиях на научную основу свою ненависть ставят… Подпех причмокнул. Во что превратился древний Злоговар, родина предков всех гоблинов, обитель героев и свободы? Родина природного разгильдяйства и угарного самоуправления, перед которым бледнеют все республики вместе взятые? В Шелианд он превратился, в противоестественное государство спесивых кукол. Правду говорят, что это самый настоящий рассадник антигоблинства и эльфизма…
Лестница заканчивалась квадратным люком, ведущим в кубических очертаний блиндаж. В углу что-то тлело, распространяя тягучую вонь, разбитая рация демонстрировала свою начинку; кто-то из эльфов потерял каску, кто-то обронил кинжал, кто-то даже штаны, пробитые осколками в двух местах. Внутреннее убранство укрытия превратилось в гору мусора. Раскиданная амуниция и оружие с боеприпасами – все как в других местах; у входа в блиндаж земля разворочена попаданием бомбы.
Доски и фрагменты расколотого в одном месте бетонного потолка Ворох отодвинул в сторону, но все равно места было мало.
Эльфка постаралась выбраться из люка сама, но со связанными руками успеха не добилась. Крот поддержал ее ладонью снизу, упершись сразу в обе ягодицы, а Ворох вытянул за плечи. Рыжая дернулась, посчитав такое мужское внимание излишним и оскорбительным. Ворох крякнул.
– Гляди, ни кожи, ни рожи и попа с кулачок, а еще туда же!
Эльфьи взгляды не убивают на месте вопреки расхожему мнению, иначе от гоблина в момент осталась бы горстка пепла. Рыжая, безусловно, поняла, о чем идет речь.
Крот промолчал, указывая ей на выход из блиндажа. Снаружи откашливались последние выстрелы и рвались бомбы, но зона боя передвинулась на север. Это означало только одно – батальон «Смердящий» взял укрепрайон. Остатки неприятельского гарнизона сопротивляются напрасно. Гоблины победили, даже с учетом изначального проигрыша в численности и потерь на берегу.
Окопы завалены телами и их фрагментами, колючая проволока разодрана и засыпана землей. Рыжая не прошла и десяти шагов, как принялась кричать и рваться. Зона бомбардировки превратилась в огромные земляные отвалы, нагромождения обломков бетона и вырванных с корнем блиндажных укреплений. Почва впитывала кровь, становясь грязно-багровой.
– Гляди, нервишки шалят, – заметил Ворох, наблюдая, как рыжая наклоняется в рвотном позыве и выплевывает горсть желчи. Больше в ее желудке ничего не было. – Кончай, симулянтка! Небось горазды вы бошки гоблинам отрезать да на колья насаживать… А тут раскуксилась, поглядите на нее!
Со сдавленным криком эльфка повалилась на землю.
Ворох взял ее за шиворот, поднял, хотел поставить, однако ноги пленницу не слушались. Крот как мог легонько похлопал рыжую по щекам. Голова ее мотнулась вправо, потом влево. Результатом была полная потеря сознания.
Ворох стянул каску, почесал затылок.
– Помяни мое слово, Крот, эта стерва принесет нам сплошные неприятности. Мы все из-за нее сдохнем.
Крот, разозленный, промолчал. Подобрал эльфку с земли и положил на плечо; она почти ничего не весила. Так-то оно, может, и лучше. Уж больно не хотелось Кроту смотреть в ее глаза…
«Как же жрать охота», – вдруг подумал Крот, рысцой лавируя между горами земли и мусора с трофеем на плечах. Ворох сопел позади, семеня своими кривыми ногами.
* * *
Наружный и подземный уровни первой линии укреплений полностью перешли под контроль подпехов. Центр пал недавно, когда гоблины сломили сопротивление засевших в глубоком блиндаже перворожденных. Вторая линия приказала долго жить после авианалета, и смердящим оставалось только убедиться, что врагу здесь больше нечего ловить. Позиции эльфийской артиллерии оказались уничтожены еще раньше. В качестве трофея штурмующим осталась лишь одна целая тяжелая мортира, зато в хорошо защищенном бункере нашлась целая гора боеприпасов – от пистолетных гвоздей до снарядов. Также взвод первой роты отыскал склад с оружием и продовольствием, никем не охраняемый. Гобломанты при поддержке оперативно подруливших с тыла особистов из СМЕРШа прочесали все уголки укрепрайона на предмет магических ловушек и артефактов, и улов оказался невелик. В основном чародейское оборудование для связи и слабые сигналки. Главную трудность на последнем этапе операции составляли отряды прикрытия, обеспечивающие отход оставшихся сил разгромленного гарнизона. Эльфы дрались как сумасшедшие. Зеленые сделали несколько попыток взять небольшое укрепление, защищавшее дорогу, лобовой атакой, но потеряли много солдат. Обходной маневр привел к еще более тяжелым потерям – подпехи напоролись на минное поле. Тогда подкатили два орудия и после магической обработки вражьего гнезда расстреляли эльфов прямой наводкой. Своей цели, впрочем, оккупанты не достигли – на север ушло значительное количество техники, сбежало не меньше трех сотен личного состава, увезены документы и потенциально ценные «языки». Тусклый не был доволен результатом. Командир «Смердящего» рвал и метал, ругая уцелевших офицеров за нерасторопность, что, впрочем, их не очень и задевало. Они-то знали, что поработали на славу; до полудня было еще полтора часа, а Смерть Зеленым полностью перешла под контроль Армии Освобождения. Так или иначе приказ выполнен, и Тусклый знал об этом. Орал он больше для вида – чтобы поддержать образ сурового командующего. Что ж, все понимали и не обижались на смачные эпитеты, которые капитан раздавал в большом количестве.Крот и Ворох добрались до разбитой в северном секторе укрепрайона штабной палатки, над которой уже установили флаг. Стрельба давно стихла, подпехи занимались подсчетом потерь, сортировкой трофеев и сгоняли пленных в большие кучи. В общем, здесь было довольно-таки шумно, а в воздухе носилось вполне понятное опьянение от заслуженной победы.
Гоблины-караульные выпучили глаза, заметив, что несет рядовой на плече. Рыжая напоминала мертвую лису. Сержант Сальный, сидевший за столиком возле рации, мог бы посоревноваться с караульными в искусстве выкатывать из орбит органы зрения. Маленькое представление дополнила отпавшая челюсть.
Крот и Ворох отдали честь и объяснили сержанту, кто и с чем их сюда послал.
Эльфку положили на продолговатый деревянный ящик из-под снарядов. Сальный некоторое время моргал.
– Она не назвалась?
– Вроде нет… Языками-то мы не владеем… – сказал Ворох.
– Значит, в бункере, за баррикадой… Тэк-с, тэк-с, тэк-с… Угу. Прыщ!
Один из караульных вырос перед сержантом.
– Разыщи мне Травяного! Переводчика, срочняк! – рыкнул Сальный. Прыща сдуло ветром исполнительности и дисциплины.
Сержант подошел к Вороху и Кроту.
– Итак, бойцы, выражаю вам благодарность! – Он оглядел их с критичностью портного, желающего убедиться, что его изделие сидит на клиенте безупречно. – Ранены?
– Никак нет! – ответил Крот. – Чужая кровь, вражеская!
– А это? – Сальный указал на плечо Крота, покрытое грязной коркой.
– Контузия! Ерунда!
– Гоблинский ответ, хвалю! – сказал Сальный. – Что ж, свободны, пока не вызовут… можете возвращаться в свое расположение… хм… если оно еще существует…
Уходя, Крот еще раз поглядел на лежащую на ящике пленницу. Было в этом что-то весьма жалкое, незащищенное; хотелось что-то сделать, а что – непонятно.
Цветок на грязном льду.
Крот почему-то знал, что видит ее не в последний раз.
– Идем.
– Все мы из-за нее подохнем, – сказал Ворох, пиная попадающиеся под ноги комья земли.
– Заткнись! Пустолайка! – гавкнул Крот.
– Предчувствиям доверяю.
– Каким это образом «мы все» подохнем из-за нее, объясни!
– А пес ее знает!
– Ну вот и помалкивай.
Ветер разорвал покров туч, закрывших солнце час назад, и яркий свет залил поле битвы. Крот чувствовал себя победителем. Пора написать Маргаритке письмо и по-мужски ударить себя пяткой в грудь: вот ты сомневалась, любимая, а я… Герой я, так что пусть твои братцы забьют себе в глотку все эти словечки.
– Крот! Кухню подкатили! Бежим, а то жрачки не достанется. Слышь, кажется, похлебка из мантикоры!
Неожиданная легкость в теле позволила Кроту бежать.
3
Мы все еще здесь, мы все еще живы, хотя, надо признать, было нелегко… Многие не дошли сюда и пали, покрыв себя несмываемой славой… Так уж сплелись нити Судьбы. Правы мудрецы, утверждающие, что участь гоблина – быть героем, а за героем смерть, как известно, ходит по пятам, словно паршивая собака, никак от нее не отмахаться.
Взглянем на карту мира с большой высоты. Вот этот континент, напоминающий кляксу в форме дыни с лохматыми краями, эльфы называют Taes-Lomnir – Земли Найденные. Претенциозно, как все эльфийское, но и здесь скрыто какое-то мистическое значение – не без того. История названия уходит в глубину тысячелетий и для большинства неэльфийских хроникеров является загадкой. Народная молва, впрочем, дает простое объяснение: эльфы отыскали то, что, по их мнению, плохо лежит, и заграбастали. Как это случилось со Злоговаром – но об этом чуть позже.
Сейчас нашему взгляду предстают величавые реки, исполинские горы, долины, леса, урочища, болота – словом, могучие ландшафты древней земли, давшей жизнь трем расам: людям, гномам и гоблинам. Хотя эльфы этого и не признают, стремясь всячески фальсифицировать историю, но факты – вещь упрямая: Таэс-Ломнир не имеет к ним никакого отношения. Они всегда приходили сюда с востока как завоеватели, силой брали то, что могли, и уходили обратно за море Sert-Baalenn[13] на своих серебристых барках. Так продолжалось тысячи лет. Пиратские набеги Детей Цветов порождали бесконечные войны, смуты и суеверный страх, витавший над просторами земель. Немудрено, что по прошествии веков эти декадентствующие личности вконец достали даже долготерпимых гномов. Им начали давать серьезный отпор – попросту отлавливать и мордовать, как того разбойники заслуживали. В итоге войн, смут и всего такого прочего стало больше, но история не творится без крови, в особенности если мирным народам приходится денно и ношно отмахиваться от наскоков психованных эльфов. Долго ли коротко ли, но страх перед могуществом и магией Детей Цветов начал проходить; мистический ореол, которым себя окружали заморские бандиты, рассыпался, и никто уже не верил в их бессмертие и всемогущество. Если противника можно прихлопнуть хорошим ударом дубины, то какой же он, простите, бог или полубог? И кровь у эльфов оказалась столь же красная, и визжали они от боли, как всякий другой, получивший в брюхо рогатиной…
Словом, взялись за это дело серьезно, и пошли многочисленные военные союзы. Эльфы с гоблинами, гоблины с гномами, гномы с людьми и люди с гномами. Несколько проигранных сражений на суше и море убедили эльфов в том, что мир изменился и что добыча перестала быть доступной. Пришло время перестраиваться и учиться осторожности. Началась эпоха более-менее мирной колонизации. Самые изобретательно-коварные эльфийские умы сообразили, что не мешало бы создать на чужих территориях несколько крепких форпостов, которые можно было бы использовать в качестве точек опоры для будущей экспансии (ведь конечная цель – это Мировое Господство!). Сказано – сделано. Эльфы принялись торговать, и оказалось, что им есть что предложить остальным. Торгуя и налаживая дипломатические контакты, эльфюги завоевывали и покупали территории, становясь хозяевами новых богатств и ресурсов без войны, и это было, по их мнению, прекрасно. То, что раньше они вырывали у противника с мясом, проливая кровь, сейчас становилось добычей без единого выстрела. Так и возникли на месте торговых поселений новые эльфийские государства: Фаэдлин, Кельшиор, Цаэрнес и прочие. Какое-то время они еще сохраняли связь с исторической родиной Детей Цветов Зиаркеной, но спустя века обрели независимость. Многие не без оснований считают эльфьи государства приличными занозами в пятой точке, ибо эльфы в неизбывном своем зазнайстве беспрестанно пытаются диктовать собственную волю соседям. Касательно самой Зиаркены, то, говорят, что с помощью мощных генераторов силы эльфы сокрыли свой остров от чужих глаз. Никто не знает теперь, где он находится, и все попытки отыскать его на беспокойных просторах Моря Чудовищ вот уже два столетия не приносят результатов. Аналитики сходятся во мнении, что эльфы всерьез опасаются крупномасштабного возмездия за собственные злодеяния. Теперь, стало быть, счет предъявлять надо не самому рассаднику эльфизма, а дочерним отпочкованиям. Как говорил один мудрец: Голос Правосудия никогда не замолкнет. Именно он и гремит сегодня на просторах бывшей страны гоблинов и становится все более яростным и угрожающим. А что с планами насчет Мирового Господства? Отказались эльфюги от них? Самые серьезные исследователи этого вопроса говорят, что нет. Есть вероятность, что Сокрытие Зиаркены – часть общей стратегической схемы. Последствия Сокрытия мир еще не почувствовал на себе, и самые мрачные прогнозы настаивают, что самое худшее впереди…
Но посмотрим вновь на карту. Это Злоговар, по-эльфийски Шелиандом[14] зовущийся. Южная его граница проходит по береговой линии от мыса Чуток на северо-востоке до небольшого горного массива Дофига на северо-западе. Самым древним и основным населением на этих просторах всегда были гоблины, дикари, драчуны и свободолюбцы. Жили большими племенными союзами, постепенно трансформировавшимися в нечто вроде республик с военно-демократическим управлением. Гоблины всегда воевали и всегда задирались, но не больше, чем те же гномы, приватизировавшие себе все самые крупные известные горные массивы. Чаще всего силушку и воинственный задор зеленые употребляли для внутреннего пользования. Периоды мирного сосуществования в Злоговаре сменялись периодами довольно-таки жарких потасовок между республиками и гоблинскими королевствами. Хроникеры и исследователи гоблинского чуда едины во мнении: внутренние конфликты на территории Злоговара никогда не носили особо ожесточенного характера и служили подчас только одной-единственной цели – выпустить пар. Случалось, на битву единокровники выходили и вовсе без оружия, без дубин и ножей, а шли мутузить друг друга исключительно кулаками. И дубасили от души, соревнуясь, кто завалит больше, делая ставки и заключая пари. Известны случаи, когда, измочаленные многочасовым рукопашным побоищем, зеленые бросали это дело и, довольные, что славно повеселились, шли все вместе пить пиво. Так и выходило, что очень часто войны злоговарские заканчивались не линчеванием побежденных, не горами трупов и сжиганием городов, а большими и шумными праздниками. Именно это обстоятельство повергало бывалых путешественников и хроникеров в некое подобие шока и заставляло спорить до хрипоты на научных симпозиумах. Наезжали ли гоблины на соседей? А как же, ответит вам любой старожил, бывало и такое. Известны походы Грыжи Восковой на Бренн Тайн – столицу Графелии. Трижды известная гоблинова генеральша, дочь своего знаменитого папаши Чиха Зверского, доходила до золотых ворот белокаменного града и трижды собирала богатую дань. Каждый гоблиненок с детства знает сказки о ее подвигах. А Перелом Сизый? Имя его до сих пор приводит в ужас и ярость гномов Партахенны. Ведь именно отчаянные кондотьеры знаменитого головореза сумели проникнуть в королевскую сокровищницу Клескариха Второго и разграбить ее подчистую. Никому и никогда больше этого не удавалось. Перелом Сизый до сих пор считается самым лучшим стратегом в истории гоблинской расы. Ему удалось не только свистнуть гномье золотишко, но и вывезти его, воспользовавшись услугами ликантийских пиратов, большая часть которых сама принадлежала к подгорному племени…
Взглянем на карту мира с большой высоты. Вот этот континент, напоминающий кляксу в форме дыни с лохматыми краями, эльфы называют Taes-Lomnir – Земли Найденные. Претенциозно, как все эльфийское, но и здесь скрыто какое-то мистическое значение – не без того. История названия уходит в глубину тысячелетий и для большинства неэльфийских хроникеров является загадкой. Народная молва, впрочем, дает простое объяснение: эльфы отыскали то, что, по их мнению, плохо лежит, и заграбастали. Как это случилось со Злоговаром – но об этом чуть позже.
Сейчас нашему взгляду предстают величавые реки, исполинские горы, долины, леса, урочища, болота – словом, могучие ландшафты древней земли, давшей жизнь трем расам: людям, гномам и гоблинам. Хотя эльфы этого и не признают, стремясь всячески фальсифицировать историю, но факты – вещь упрямая: Таэс-Ломнир не имеет к ним никакого отношения. Они всегда приходили сюда с востока как завоеватели, силой брали то, что могли, и уходили обратно за море Sert-Baalenn[13] на своих серебристых барках. Так продолжалось тысячи лет. Пиратские набеги Детей Цветов порождали бесконечные войны, смуты и суеверный страх, витавший над просторами земель. Немудрено, что по прошествии веков эти декадентствующие личности вконец достали даже долготерпимых гномов. Им начали давать серьезный отпор – попросту отлавливать и мордовать, как того разбойники заслуживали. В итоге войн, смут и всего такого прочего стало больше, но история не творится без крови, в особенности если мирным народам приходится денно и ношно отмахиваться от наскоков психованных эльфов. Долго ли коротко ли, но страх перед могуществом и магией Детей Цветов начал проходить; мистический ореол, которым себя окружали заморские бандиты, рассыпался, и никто уже не верил в их бессмертие и всемогущество. Если противника можно прихлопнуть хорошим ударом дубины, то какой же он, простите, бог или полубог? И кровь у эльфов оказалась столь же красная, и визжали они от боли, как всякий другой, получивший в брюхо рогатиной…
Словом, взялись за это дело серьезно, и пошли многочисленные военные союзы. Эльфы с гоблинами, гоблины с гномами, гномы с людьми и люди с гномами. Несколько проигранных сражений на суше и море убедили эльфов в том, что мир изменился и что добыча перестала быть доступной. Пришло время перестраиваться и учиться осторожности. Началась эпоха более-менее мирной колонизации. Самые изобретательно-коварные эльфийские умы сообразили, что не мешало бы создать на чужих территориях несколько крепких форпостов, которые можно было бы использовать в качестве точек опоры для будущей экспансии (ведь конечная цель – это Мировое Господство!). Сказано – сделано. Эльфы принялись торговать, и оказалось, что им есть что предложить остальным. Торгуя и налаживая дипломатические контакты, эльфюги завоевывали и покупали территории, становясь хозяевами новых богатств и ресурсов без войны, и это было, по их мнению, прекрасно. То, что раньше они вырывали у противника с мясом, проливая кровь, сейчас становилось добычей без единого выстрела. Так и возникли на месте торговых поселений новые эльфийские государства: Фаэдлин, Кельшиор, Цаэрнес и прочие. Какое-то время они еще сохраняли связь с исторической родиной Детей Цветов Зиаркеной, но спустя века обрели независимость. Многие не без оснований считают эльфьи государства приличными занозами в пятой точке, ибо эльфы в неизбывном своем зазнайстве беспрестанно пытаются диктовать собственную волю соседям. Касательно самой Зиаркены, то, говорят, что с помощью мощных генераторов силы эльфы сокрыли свой остров от чужих глаз. Никто не знает теперь, где он находится, и все попытки отыскать его на беспокойных просторах Моря Чудовищ вот уже два столетия не приносят результатов. Аналитики сходятся во мнении, что эльфы всерьез опасаются крупномасштабного возмездия за собственные злодеяния. Теперь, стало быть, счет предъявлять надо не самому рассаднику эльфизма, а дочерним отпочкованиям. Как говорил один мудрец: Голос Правосудия никогда не замолкнет. Именно он и гремит сегодня на просторах бывшей страны гоблинов и становится все более яростным и угрожающим. А что с планами насчет Мирового Господства? Отказались эльфюги от них? Самые серьезные исследователи этого вопроса говорят, что нет. Есть вероятность, что Сокрытие Зиаркены – часть общей стратегической схемы. Последствия Сокрытия мир еще не почувствовал на себе, и самые мрачные прогнозы настаивают, что самое худшее впереди…
Но посмотрим вновь на карту. Это Злоговар, по-эльфийски Шелиандом[14] зовущийся. Южная его граница проходит по береговой линии от мыса Чуток на северо-востоке до небольшого горного массива Дофига на северо-западе. Самым древним и основным населением на этих просторах всегда были гоблины, дикари, драчуны и свободолюбцы. Жили большими племенными союзами, постепенно трансформировавшимися в нечто вроде республик с военно-демократическим управлением. Гоблины всегда воевали и всегда задирались, но не больше, чем те же гномы, приватизировавшие себе все самые крупные известные горные массивы. Чаще всего силушку и воинственный задор зеленые употребляли для внутреннего пользования. Периоды мирного сосуществования в Злоговаре сменялись периодами довольно-таки жарких потасовок между республиками и гоблинскими королевствами. Хроникеры и исследователи гоблинского чуда едины во мнении: внутренние конфликты на территории Злоговара никогда не носили особо ожесточенного характера и служили подчас только одной-единственной цели – выпустить пар. Случалось, на битву единокровники выходили и вовсе без оружия, без дубин и ножей, а шли мутузить друг друга исключительно кулаками. И дубасили от души, соревнуясь, кто завалит больше, делая ставки и заключая пари. Известны случаи, когда, измочаленные многочасовым рукопашным побоищем, зеленые бросали это дело и, довольные, что славно повеселились, шли все вместе пить пиво. Так и выходило, что очень часто войны злоговарские заканчивались не линчеванием побежденных, не горами трупов и сжиганием городов, а большими и шумными праздниками. Именно это обстоятельство повергало бывалых путешественников и хроникеров в некое подобие шока и заставляло спорить до хрипоты на научных симпозиумах. Наезжали ли гоблины на соседей? А как же, ответит вам любой старожил, бывало и такое. Известны походы Грыжи Восковой на Бренн Тайн – столицу Графелии. Трижды известная гоблинова генеральша, дочь своего знаменитого папаши Чиха Зверского, доходила до золотых ворот белокаменного града и трижды собирала богатую дань. Каждый гоблиненок с детства знает сказки о ее подвигах. А Перелом Сизый? Имя его до сих пор приводит в ужас и ярость гномов Партахенны. Ведь именно отчаянные кондотьеры знаменитого головореза сумели проникнуть в королевскую сокровищницу Клескариха Второго и разграбить ее подчистую. Никому и никогда больше этого не удавалось. Перелом Сизый до сих пор считается самым лучшим стратегом в истории гоблинской расы. Ему удалось не только свистнуть гномье золотишко, но и вывезти его, воспользовавшись услугами ликантийских пиратов, большая часть которых сама принадлежала к подгорному племени…