ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
   Кто это там,
   Кто это там,
   Кто это там?
   Спросил барабан:
   Кто пришел в наш край?
   - Гость пришел из диких стран
   Друга старого встречай
   Так ответил каравая,
   Караван-сарай:
   - Что ты там ни говори,
   Он вернулся в Тегеран
   Он зовется Вамбери,
   Вамбери, Вамбери.
   НАЧИНАЛСЯ Афганистан. Тянулись обнаженные скалы и черные ущелья.
   В Афганистане дело дервишей было плохо. Афганские пастухи в полотняных плащах, с длинными ружьями вместо посохов, и купцы, носившие на себе целый арсенал, не хотели знать никакой святости. Они злобно смеялись и бросали камни.
   Шпионы шныряли вокруг отряда. Особенно им не нравился Вамбери. Они крались за ним по пятам, и если он открывал их, то набрасывались и били. Есть было почти нечего. Холод пронизывал до костей.
   Вамбери вспоминал молодость и улицу Трех Барабанов и туже стягивал пояс. В холодный день они пришли в Герат. Город ста тысяч садов напоил его самой лучшей водой в Азии.
   В садах можно было есть сколько угодно фруктов. Посетителей взвешивали при входе в сад и при выходе. Плата взималась с разницы в весе.
   Сын афганского эмира Якуб-хан сидел в своем дворце и смотрел на площадь, где происходил парад. Прямо перед его окном играли музыканты. Толпа дервишей стояла в своих лохмотьях поодаль. Между ними был человек с диким и упрямым лицом. Он отбивал такт ногой.
   - Это европеец, - сказал Якуб-хан,- никто в Азии не делает так, слушая музыку. - И он позвал его к себе.
   И он говорил с ним долго о разных святых местах, о науке дервишей, об Афганистане - что это улей, где есть пчелы, но нет меда,- потом дотронулся рукой до плеча Вамбери и сказал, понизив голос:
   - Ты ученый, хаджи. Ты много ученей всех хаджи, кого я видел. Ты френги.
   Вамбери понял, что этот человек видит его насквозь. Делать было нечего. Он сказал: -Нет.
   Якуб-хан откинулся назад и задумался. - Нет?... пусть будет так. Я не хочу тебя губить. Иди с миром. Я ошибся.
   Вамбери не помнил, как он вышел из дворца, как он ушел из Герата.
   Он мерз по ночам, и афганцы не скрывали своего злорадства.
   Он походил теперь на грязный мешок, в котором стучали кости.
   Однажды он приподнялся в седле и засмеялся. Он смеялся беззвучно и трясся всем телом. Перед ним были темные глиняные стены Мешхеда. Он вернулся в Персию.
   Проезжая по дорогам Персии, Вамбери чувствовал себя вновь родившимся: тут он мог выпрямиться, говорить каким угодно голосом, есть, что хочет.
   Он громко запел веселую итальянскую песню. Узбек, его спутник, поразился необычайной переменой. Дервиш с Запада на его глазах стал другим человеком.
   Наивному кочевнику было очень приятно такое просветление. Все люди равно любят радость.
   - Ты говоришь на чудном языке, дервиш, - сказал он. - Я не понимаю ни одного слова. Но это язык ангелов. Это молитвы?
   - Конечно, молитвы, - отвечал Вамбери,- это особая молитва на хороший случай. Подпевай, и ты ускоришь спасение своей души.
   Песни становились все легкомысленней. Узбек подпевал как мог. Пот градом катился с него, но он не хотел пропустить случая помолиться на чудном языке.
   В одном селении, проснувшись утром, они услышали однообразный звук трубы.
   - Что это? - спросил узбек, не знавший Персии. - Это зовут в баню, сказал Вамбери,- идем. Они пошли в баню. Перед баней лежал конский навоз. Стены раздевальной были покрыты картинами битв эпоса Фирдоуси, а вокруг лежала грязная одежда. В соседнем помещении они нашли маленький бассейн, полный теплой воды, где сидело десять человек сразу. Вамбери мылся и радовался теплой воде, как ребенок.
   В третьей комнате им предложили выкраситься хной. Этой краской красили бороду, подошвы, ладони и ногти, и они становились красными. Выйдя из бани, Вамбери громко смеялся. - Чему ты смеешься? - спросил узбек. - Я смеюсь мудрости. Ты знаешь, узбек, что дервиши должны держаться собачьих правил всегда голодать, довольствоваться самыми неудобными местами, проводить ночи без сна... - Я не знал этого, - сказал узбек. - И все это я делал до сих пор я был хорошей грязной собакой. А теперь, черт возьми, я вернулся в человеческую шкуру, мой друг, - докончил он по-венгерски. Потом они зашли в школу.
   Увидев дервиша, малыши обступили его со всех сторон. - Вы знаете географию? - Знаем, - ответили они.
   - Ну, скажите, во сколько времени можно обойти всю землю?
   - В пятьсот лет, - хором ответили они. - На чем стоит земля? - спросил он еще. - На ангеле. - А ангел на чем?
   - На скале. - А скала? - На быке. - А бык на чем? - На рыбе. - А рыба на чем? Тут никто из них не мог ответить. Но один закричал: - Я знаю. Рыба стоит опять на ангеле.
   В другом городе Вамбери увидел у караван-сарая европейца-путешественника.
   Он был одет с иголочки и блестел, как новый наперсток. Ругался он по-шведски очень сильными словами:
   - Как сказать этим ослам, что они упаковали мой багаж не так, как нужно?
   Смущенные персы, не понимая, чего он хочет от них, молчали.
   Вамбери подошел к европейцу и сказал по-шведски: - Вы ошибаетесь, сударь, такой вид упаковки самый лучший. Ему тысяча с небольшим лет. Он проверен на опыте.
   Швед забыл закрыть рот от удивления. Наконец, он пролепетал: - Кто вы такой?
   - Я дервиш, сударь, и не более того. Но я знаю все языки .мира.
   И он прочел шведу два стиха из саги о Фритьофе. Швед отскочил от него в ужасе. -Видишь теперь, - сказал Вамбери узбеку, - Аллах дает дервишам великую власть слова.
   - Вижу, - сказал узбек, - но Аллах очень высоко, а наше дело маленькое. Поедем дальше, дервиш. Так они приехали через месяц в Тегеран.
   Худой, черный как уголь, обросший волосами, со шрамами на руках и ногах, Вамбери вошел в турецкое посольство.
   Друзья окружили его с удивлением и радостью. Поднялась суматоха. Люди обнимали его и расспрашивали о путешествии; любопытные толкались, чтобы одним глазком взглянуть на человека, который отважно прошел столько тысяч верст по нелюдимым местам. Ему предлагали деньги и дружбу. Вамбери стал героем города.
   Европейцы устраивали обед за обедом в честь его. Целый месяц Вамбери не обедал дома.
   Перед отъездом в Европу он зашел посидеть с Гайдар-эфенди.
   Они засиделись за полночь. Турок спросил его: - Ну, а теперь скажите: нашли ли вы то, что искали, Вамбери?
   - Нет, - ответил Вамбери,- я не нашел, и сейчас скажу почему. С детства я хотел узнать как можно больше языков и людей. Я узнал. Я хотел найти в Азии старых мадьяр, о которых живо предание в Венгрии. Я искал их и не нашел. Что делать!.. Никто мне не заплатил за мои лишения и седые волосы. Но у меня душа исследователя.
   - А почему, Вамбери, вы вернулись живым, - вы не думали об этом?
   - Думал, - сказал Вамбери.- Я вернулся живым потому, что пошел с чистым сердцем к диким народам, привыкшим видеть нож даже в руке друга. Если бы я хитрил из корысти и шпионил в самом деле, я попался бы. Но я мог смотреть в глаза этим людям, и в этом была моя сила.
   - Теперь вы видели Восток и видели Запад, Вамбери. Что они такое?
   - Я скажу вам. Я любил Азию давно и издалека. Может быть, потому, что мне плохо жилось дома. Но чем дальше я входил в Азию, я находил там однообразие и лень. Это в Турции и Персии. Средняя Азия старше их на восемьсот лег. И Средняя Азия - склеп. Я с радостью вырвался оттуда. Там только рабы и деспоты. Нищета и пустыня. Подождем лучших времен. Запад полон людей хитрых и сильных. Они любят золото и кровь еще сильней, чем азиаты. И они уже идут. Англичане заняли Кандагар, русские подходят к Хиве. Когда-нибудь они встретятся. Я думаю, что через сто лет из Венгрии можно будет поездом проехать в города, где я дрожал от страха смерти. Я пойду спать, эфенди.
   ... Перед отъездом Вамбери зашел к доктору Бимзенштейну.
   - Доктор, - сказал он, стоя в аптеке Бимзенштейна, - я должен вам вернуть ваш подарок.
   И он протянул Бимзенштейну три пилюли стрихнина.
   - Вспомните, вспомните, пожалуйста, что вы хотели сказать мне, когда приходили ко мне перед путешествием ночью, - закричал доктор, - я не слышал конца фразы.
   - Я могу докончить сейчас, и пусть это будет к слову. ...Я крикнул вам тогда: доктор, я думаю, что все же, несмотря на что, жизнь - хорошая штука!