Страница:
25 сентября президент Эйзенхауэр приказал ЦРУ принять срочные меры по Индонезии. Он поставил три задачи. Во-первых, обеспечить «оружием и оказать иную военную помощь» «настроенным против Сукарно военачальникам» на всей территории Индонезии. Во-вторых, «укрепить решимость, волю и единство» офицеров мятежных войск на островах Суматра и Сулавеси. В-третьих, поддержать и «стимулировать к действию, отдельно или совместно, не– и антикоммунистические элементы» среди политических партий на главном острове Ява.
А всего лишь три дня спустя индийский информационный еженедельник «Блиц» – издание, которое контролировалось советской разведкой, – опубликовал длинную статью с провокационным заголовком: «АМЕРИКАНСКИЙ ЗАГОВОР ПО СВЕРЖЕНИЮ СУКАРНО». Индонезийская пресса энергично подхватила тему. Оказалось, что секретная операция оставалась таковой всего около трех суток…
Ричард Бисселл организовал полеты U-2 над архипелагом и разработал маршруты поставки оружия и боеприпасов мятежникам морским путем и по воздуху. Прежде он никогда не управлял военизированными операциями и не составлял военные планы. Новое занятие он нашел весьма увлекательным…
Планирование операции заняло три месяца. Для непосредственной подготовки операции Виснер отправился из северной части Суматры через Малаккский пролив в резидентуру ЦРУ в Сингапуре. Алмер учредил командные посты на авиабазе Кларк и военно-морской базе в заливе Субик на Филиппинах, двух самых крупных американских базах в регионе. Джон Мейсон, оперативный шеф Дальневосточного подразделения во главе с Алмером, собрал небольшую военизированную команду на Филиппинах; многие из ее состава были ветеранами военных операций ЦРУ в Корее. Они вступили в контакт с горсткой индонезийских мятежников на Суматре и контингентом местных командиров, стремящихся к власти на острове Сулавеси, к северо-востоку от Явы. Мейсон работал в тесном сотрудничестве с Пентагоном, чтобы собрать партию автоматов, карабинов, винтовок, гранатометов, минометов, ручных гранат и боеприпасов, достаточную для вооружения и экипировки 8 тысяч солдат, и планировал снабжать мятежников на Суматре и Сулавеси морским путем и воздушным путем. 8 января 1958 года первая партия оружия вышла из залива Субик на военном корабле США «Томастон», взявшем курс на Суматру. Мейсон следовал за судном на подводной лодке «Блюджилл». На следующей неделе оружие прибыло в северный порт Суматры Падангу, приблизительно в 225 милях к югу от Сингапура. Разгрузка произошла без всякого намека на секретность. И привлекла к себе внушительную толпу.
10 февраля индонезийские мятежники бросили вызов Сукарно с недавно установленной при поддержке ЦРУ радиостанции в Паданге. Они потребовали, чтобы в течение пяти дней было созвано новое правительство, а коммунизм – объявлен вне закона. Не получив никакого ответа от Сукарно, который развлекался в гейша-барах и банях Токио, они объявили об учреждении революционного правительства, министром иностранных дел которого являлся полковник Малудин Симболон, англоговорящий христианин, специально выбранный для этой цели и оплаченный кандидат ЦРУ. Зачитывая свои требования по радио, мятежники предупредили, чтобы иностранные державы не вмешивались во внутренние дела Индонезии.
Тем временем ЦРУ готовило новые партии оружия из Филиппин и ждало первых признаков общенационального народного восстания против Сукарно.
Резидентура ЦРУ в Джакарте сообщила в штаб, что ожидается длительный, медленный и довольно вялый период политического маневрирования, в котором «все фракции будут стремиться избегать насилия». Но восемь дней спустя, 21 февраля, индонезийские ВВС разбомбили в пух и прах радиостанции революционеров на Центральной Суматре, а индонезийский военно-морской флот блокировал позиции мятежников вдоль побережья. Индонезийские агенты ЦРУ и их американские советники отступили в джунгли.
Оказалось, что агентство не приняло во внимание такой немаловажный факт, что некоторые из самых влиятельных военачальников индонезийской армии проходили обучение в Соединенных Штатах и именовали себя «сыновьями Эйзенхауэра». Армия во главе с антикоммунистами находилась в состоянии войны с ЦРУ.
«Лучшая толпа, которую можно было собрать»
«Они обвинили меня в убийстве»
«Каждый год наши проблемы лишь усугублялись»
Глава 16
«Наше участие в этом деле должно быть тщательно замаскировано»
А всего лишь три дня спустя индийский информационный еженедельник «Блиц» – издание, которое контролировалось советской разведкой, – опубликовал длинную статью с провокационным заголовком: «АМЕРИКАНСКИЙ ЗАГОВОР ПО СВЕРЖЕНИЮ СУКАРНО». Индонезийская пресса энергично подхватила тему. Оказалось, что секретная операция оставалась таковой всего около трех суток…
Ричард Бисселл организовал полеты U-2 над архипелагом и разработал маршруты поставки оружия и боеприпасов мятежникам морским путем и по воздуху. Прежде он никогда не управлял военизированными операциями и не составлял военные планы. Новое занятие он нашел весьма увлекательным…
Планирование операции заняло три месяца. Для непосредственной подготовки операции Виснер отправился из северной части Суматры через Малаккский пролив в резидентуру ЦРУ в Сингапуре. Алмер учредил командные посты на авиабазе Кларк и военно-морской базе в заливе Субик на Филиппинах, двух самых крупных американских базах в регионе. Джон Мейсон, оперативный шеф Дальневосточного подразделения во главе с Алмером, собрал небольшую военизированную команду на Филиппинах; многие из ее состава были ветеранами военных операций ЦРУ в Корее. Они вступили в контакт с горсткой индонезийских мятежников на Суматре и контингентом местных командиров, стремящихся к власти на острове Сулавеси, к северо-востоку от Явы. Мейсон работал в тесном сотрудничестве с Пентагоном, чтобы собрать партию автоматов, карабинов, винтовок, гранатометов, минометов, ручных гранат и боеприпасов, достаточную для вооружения и экипировки 8 тысяч солдат, и планировал снабжать мятежников на Суматре и Сулавеси морским путем и воздушным путем. 8 января 1958 года первая партия оружия вышла из залива Субик на военном корабле США «Томастон», взявшем курс на Суматру. Мейсон следовал за судном на подводной лодке «Блюджилл». На следующей неделе оружие прибыло в северный порт Суматры Падангу, приблизительно в 225 милях к югу от Сингапура. Разгрузка произошла без всякого намека на секретность. И привлекла к себе внушительную толпу.
10 февраля индонезийские мятежники бросили вызов Сукарно с недавно установленной при поддержке ЦРУ радиостанции в Паданге. Они потребовали, чтобы в течение пяти дней было созвано новое правительство, а коммунизм – объявлен вне закона. Не получив никакого ответа от Сукарно, который развлекался в гейша-барах и банях Токио, они объявили об учреждении революционного правительства, министром иностранных дел которого являлся полковник Малудин Симболон, англоговорящий христианин, специально выбранный для этой цели и оплаченный кандидат ЦРУ. Зачитывая свои требования по радио, мятежники предупредили, чтобы иностранные державы не вмешивались во внутренние дела Индонезии.
Тем временем ЦРУ готовило новые партии оружия из Филиппин и ждало первых признаков общенационального народного восстания против Сукарно.
Резидентура ЦРУ в Джакарте сообщила в штаб, что ожидается длительный, медленный и довольно вялый период политического маневрирования, в котором «все фракции будут стремиться избегать насилия». Но восемь дней спустя, 21 февраля, индонезийские ВВС разбомбили в пух и прах радиостанции революционеров на Центральной Суматре, а индонезийский военно-морской флот блокировал позиции мятежников вдоль побережья. Индонезийские агенты ЦРУ и их американские советники отступили в джунгли.
Оказалось, что агентство не приняло во внимание такой немаловажный факт, что некоторые из самых влиятельных военачальников индонезийской армии проходили обучение в Соединенных Штатах и именовали себя «сыновьями Эйзенхауэра». Армия во главе с антикоммунистами находилась в состоянии войны с ЦРУ.
«Лучшая толпа, которую можно было собрать»
Через несколько часов после того, как первые бомбы упали на Суматру, братья Даллес уже обсуждали это по телефону. Фостер сказал, что он «за то, чтобы что-нибудь предпринять, но трудно понять, что именно и почему». Если бы Соединенные Штаты оказались «втянуты в гражданскую войну» в другом полушарии, сказал он, то как они потом оправдались бы перед конгрессом и американским народом? Аллен ответил, что силы, которые там мобилизовало ЦРУ, – «это лучшая толпа, которую можно было собрать», и предупредил, что у них «не так много времени, чтобы рассмотреть все необходимые вопросы».
Когда на той же неделе прошло заседание Совета национальной безопасности, Аллен Даллес заявил президенту, что «Соединенные Штаты столкнулись с очень трудными проблемами» в Индонезии.
В протоколе заседания СНБ говорится, что «он делал набросок последних событий, большинство которых было так или иначе описано в газетах», и затем предупредил: «Если бы это диссидентское движение бесследно исчезло, я был бы твердо уверен, что Индонезия перешла под контроль коммунистов». Фостер Даллес заявил, что «мы не можем позволить, чтобы это произошло». Президент допускал возможность того, что «необходимо вмешаться, если наступит реальная угроза прихода к власти коммунистов». Основание для таких опасений давали ложные тревоги ЦРУ.
Аллен Даллес сообщил Эйзенхауэру, что силы Сукарно «при нападении на Суматру проявляют не слишком большую активность». Несколько часов спустя из Индонезии поступили донесения о том, что эти самые силы «бомбят и блокируют опорные пункты диссидентов, стремясь сокрушить восстание всеми доступными средствами» и «планируют воздушные и наземные операции против Центральной Суматры».
Неподалеку от Сингапура, в десяти минутах полета от побережья Суматры, стояли американские военные корабли. Здесь бросил якорь авианосец США «Тикондерога» с двумя батальонами морских пехотинцев на борту, а также два эсминца и тяжелый крейсер. 9 марта, когда боевая группа ВМС была в сборе, Фостер Даллес сделал публичное заявление, открыто призывающее к восстанию против «коммунистического деспотизма» Сукарно. Генерал Насутион, главнокомандующий армией режима Сукарно, в ответ направил против мятежников два батальона солдат на восьми кораблях, в сопровождении группы самолетов. Они собрались у северного побережья Суматры, в десятке миль от гавани Сингапура.
Новый американский посол в Индонезии, Говард Джонс, телеграфировал госсекретарю о том, что генерал Насутион – убежденный антикоммунист и у мятежников нет ни малейшего шанса на победу. С таким же успехом он мог бы свернуть листок со своим донесением в бутылку и швырнуть ее в море.
Начальник штаба генерала Насутиона, полковник Ахмед Яни, был как раз одним из «сыновей Эйзенхауэра» – проамериканский выпускник курсов при Командно-штабной школе сухопутных войск в Форт-Левенуэрте и друг майора Джорджа Бенсона, американского военного атташе в Джакарте. Полковник, занимаясь подготовкой крупного наступления против мятежников на Суматре, запросил у майора Бенсона карты, необходимые ему для выполнения задачи. Майор, понятия не имевший о секретной операции ЦРУ, с удовольствием передал их.
На авиабазе Кларк на Филиппинах руководители ЦРУ собрали команду летных экипажей в количестве двадцати двух человек. Во главе этой группы находились польские пилоты, которые вылетали на задания ЦРУ, начиная со злополучной Албанской операции, проваленной восемь лет назад. Во время первого рейса перевозилось пять тонн оружия и боеприпасов, а также пачки наличных денег для мятежников на Суматре. Самолеты были обнаружены радарами генерала Насутиона сразу после того, как они пересекли границу индонезийского воздушного пространства. Парашютисты Насутиона подобрали все до единого ящики с грузом, которые были сброшены пилотами ЦРУ.
На востоке страны, на острове Сулавеси, ЦРУ воевало примерно с тем же успехом. Самолеты ВМФ вылетели на разведку потенциальных целей на Сулавеси. Поддерживаемые американцами мятежники показали свой характер, обстреляв самолет из пулеметов. Американский экипаж чудом выжил, совершив аварийную посадку в 200 милях севернее, на Филиппинах. Разведка дала польским пилотам новые цели. Два экипажа прибыли на взлетно-посадочную полосу на Сулавеси. Их «отреставрированные» самолеты B-26 были укомплектованы шестью пятисотфунтовыми бомбами и крупнокалиберными пулеметами. Один из самолетов успешно атаковал индонезийский военный аэродром. Второй потерпел крушение при взлете. Два храбрых поляка отправились домой к своим британским женам в похоронных мешках; их гибель была окутана тщательно разработанной легендой.
Последние надежды ЦРУ возлагались на мятежников Сулавеси и на прилегающих островах в отдаленных северо-восточных уголках архипелага. В самом конце апреля солдаты Сукарно разбили мятежников на Суматре. Пять офицеров ЦРУ на острове спаслись бегством. Они отправились на юг в армейском джипе и ехали без остановки, пока не кончилось горючее, а затем через джунгли отправились к побережью. Чтобы как-то продержаться, приходилось заходить в окрестные селения и похищать пищу. Достигнув океанского берега, они захватили рыболовную шхуну и сообщили по рации свои координаты в резидентуру ЦРУ в Сингапуре. Для их спасения была направлена американская подводная лодка «Танг».
Миссия на Суматру «фактически провалилась», – хмуро сообщил Аллен Даллес Эйзенхауэру 25 апреля. «Такое впечатление, что со стороны диссидентских сил на острове не было никакого желания сражаться… Диссидентские лидеры оказались не способны дать своим солдатам хоть какое-то понятие о том, почему и за что они борются. Это была очень странная война».
Когда на той же неделе прошло заседание Совета национальной безопасности, Аллен Даллес заявил президенту, что «Соединенные Штаты столкнулись с очень трудными проблемами» в Индонезии.
В протоколе заседания СНБ говорится, что «он делал набросок последних событий, большинство которых было так или иначе описано в газетах», и затем предупредил: «Если бы это диссидентское движение бесследно исчезло, я был бы твердо уверен, что Индонезия перешла под контроль коммунистов». Фостер Даллес заявил, что «мы не можем позволить, чтобы это произошло». Президент допускал возможность того, что «необходимо вмешаться, если наступит реальная угроза прихода к власти коммунистов». Основание для таких опасений давали ложные тревоги ЦРУ.
Аллен Даллес сообщил Эйзенхауэру, что силы Сукарно «при нападении на Суматру проявляют не слишком большую активность». Несколько часов спустя из Индонезии поступили донесения о том, что эти самые силы «бомбят и блокируют опорные пункты диссидентов, стремясь сокрушить восстание всеми доступными средствами» и «планируют воздушные и наземные операции против Центральной Суматры».
Неподалеку от Сингапура, в десяти минутах полета от побережья Суматры, стояли американские военные корабли. Здесь бросил якорь авианосец США «Тикондерога» с двумя батальонами морских пехотинцев на борту, а также два эсминца и тяжелый крейсер. 9 марта, когда боевая группа ВМС была в сборе, Фостер Даллес сделал публичное заявление, открыто призывающее к восстанию против «коммунистического деспотизма» Сукарно. Генерал Насутион, главнокомандующий армией режима Сукарно, в ответ направил против мятежников два батальона солдат на восьми кораблях, в сопровождении группы самолетов. Они собрались у северного побережья Суматры, в десятке миль от гавани Сингапура.
Новый американский посол в Индонезии, Говард Джонс, телеграфировал госсекретарю о том, что генерал Насутион – убежденный антикоммунист и у мятежников нет ни малейшего шанса на победу. С таким же успехом он мог бы свернуть листок со своим донесением в бутылку и швырнуть ее в море.
Начальник штаба генерала Насутиона, полковник Ахмед Яни, был как раз одним из «сыновей Эйзенхауэра» – проамериканский выпускник курсов при Командно-штабной школе сухопутных войск в Форт-Левенуэрте и друг майора Джорджа Бенсона, американского военного атташе в Джакарте. Полковник, занимаясь подготовкой крупного наступления против мятежников на Суматре, запросил у майора Бенсона карты, необходимые ему для выполнения задачи. Майор, понятия не имевший о секретной операции ЦРУ, с удовольствием передал их.
На авиабазе Кларк на Филиппинах руководители ЦРУ собрали команду летных экипажей в количестве двадцати двух человек. Во главе этой группы находились польские пилоты, которые вылетали на задания ЦРУ, начиная со злополучной Албанской операции, проваленной восемь лет назад. Во время первого рейса перевозилось пять тонн оружия и боеприпасов, а также пачки наличных денег для мятежников на Суматре. Самолеты были обнаружены радарами генерала Насутиона сразу после того, как они пересекли границу индонезийского воздушного пространства. Парашютисты Насутиона подобрали все до единого ящики с грузом, которые были сброшены пилотами ЦРУ.
На востоке страны, на острове Сулавеси, ЦРУ воевало примерно с тем же успехом. Самолеты ВМФ вылетели на разведку потенциальных целей на Сулавеси. Поддерживаемые американцами мятежники показали свой характер, обстреляв самолет из пулеметов. Американский экипаж чудом выжил, совершив аварийную посадку в 200 милях севернее, на Филиппинах. Разведка дала польским пилотам новые цели. Два экипажа прибыли на взлетно-посадочную полосу на Сулавеси. Их «отреставрированные» самолеты B-26 были укомплектованы шестью пятисотфунтовыми бомбами и крупнокалиберными пулеметами. Один из самолетов успешно атаковал индонезийский военный аэродром. Второй потерпел крушение при взлете. Два храбрых поляка отправились домой к своим британским женам в похоронных мешках; их гибель была окутана тщательно разработанной легендой.
Последние надежды ЦРУ возлагались на мятежников Сулавеси и на прилегающих островах в отдаленных северо-восточных уголках архипелага. В самом конце апреля солдаты Сукарно разбили мятежников на Суматре. Пять офицеров ЦРУ на острове спаслись бегством. Они отправились на юг в армейском джипе и ехали без остановки, пока не кончилось горючее, а затем через джунгли отправились к побережью. Чтобы как-то продержаться, приходилось заходить в окрестные селения и похищать пищу. Достигнув океанского берега, они захватили рыболовную шхуну и сообщили по рации свои координаты в резидентуру ЦРУ в Сингапуре. Для их спасения была направлена американская подводная лодка «Танг».
Миссия на Суматру «фактически провалилась», – хмуро сообщил Аллен Даллес Эйзенхауэру 25 апреля. «Такое впечатление, что со стороны диссидентских сил на острове не было никакого желания сражаться… Диссидентские лидеры оказались не способны дать своим солдатам хоть какое-то понятие о том, почему и за что они борются. Это была очень странная война».
«Они обвинили меня в убийстве»
Эйзенхауэр не очень хотел продолжать операцию. Он приказал не вовлекать американцев «в любые операции, напоминающие по своему характеру операцию в Индонезии». Но Даллес не послушался.
19 апреля 1958 года пилоты ЦРУ принялись бомбить и обстреливать отдаленные острова Индонезии. В донесении ЦРУ для Белого дома и президента Соединенных Штатов эти военно-воздушные силы были охарактеризованы как «диссидентские», то есть индонезийские самолеты, которые пилотируются также индонезийцами, а вовсе не американские самолеты с американскими летчиками.
Одним из американцев, управлявших теми самолетами, был Эл Поуп. В свои неполные двадцать пять лет он уже имел за плечами четырехлетний опыт участия в опасных секретных миссиях. Его отличали храбрость и рвение.
«Я любил убивать коммунистов, – сказал он в 2005 году. – Мне нравилось убивать их любыми возможными способами».
На свое первое задание в Индонезии он вылетел 27 апреля. В течение следующих трех недель он с коллегами из ЦРУ обстреливал военные и гражданские цели в деревнях и гаванях северо-восточной части Индонезии. 1 мая Аллен Даллес заявил Эйзенхауэру, что эти авиационные удары оказались «слишком эффективны, поскольку привели к потоплению британского и панамского грузовых судов». По сообщению американского посольства, погибли сотни гражданских лиц. Четыре дня спустя Даллес судорожно докладывал Совету национальной безопасности, что бомбежки «сильно взбудоражили» индонезийское население, поскольку поползли слухи, что за штурвалами самолетов сидят американские пилоты. Обвинения были оправданны, но президент Соединенных Штатов и госсекретарь публично опровергли их.
Американское посольство и адмирал Феликс Стамп, командующий американскими войсками в Тихом океане, предупредили Вашингтон, что операция ЦРУ явно провалилась. Президент потребовал объяснений у директора Центральной разведки. Группа офицеров в штабе ЦРУ попыталась воссоздать хронологию Индонезийской операции. Они отметили, что, хотя операция отличалась «сложностью» и «уязвимостью», требующими «тщательной координации», она корректировалась «ежедневно». По своим масштабам «она не могла проводиться как целиком и полностью тайная операция». Рассекречивание операции явилось нарушением устава ЦРУ и прямых указаний президента.
Утро 18 мая Эл Поуп провел в небе над городом Амбон в восточной части Индонезии; он потопил морское судно, разбомбил местный рынок и разрушил церковь. Официальный список убитых включал шесть гражданских лиц и семнадцать офицеров вооруженных сил. Затем Поуп бросился преследовать транспортное судно водоизмещением 17 тысяч тонн, перевозившее более тысячи индонезийских солдат. Однако его B-26 попал в перекрестие прицелов бортовых зениток. На хвосте у него также висел истребитель индонезийских ВВС. Попав под обстрел, самолет Поупа загорелся на высоте 6 тысяч футов. Поуп приказал индонезийскому радисту прыгать, потом откинул «фонарь» кабины, освободил стопор катапультируемого кресла и нажал на пуск. Поскольку он катапультировался назад, то частью тела ударился о хвост своего подбитого самолета и сильно повредил бедро. Его последняя бомба не попала в транспорт и ушла под воду всего в 40 футах от него. Сотни жизней были спасены. Поуп медленно падал вниз, корчась от боли на стропах парашюта. В застегнутом на молнию кармане летного костюма у Поупа были личная карточка, данные о полете и членский билет для посещения офицерского клуба на авиабазе Кларк. Обнаруженные документы не оставляли никаких сомнений в том, что это американский офицер, который бомбил объекты в Индонезии по приказу своего правительства. Его могли сразу расстрелять. Однако почему-то не стали и взяли под арест.
«Меня признали виновным в убийстве и приговорили к смерти, – сказал он. – Мне заявили, что я не являюсь военнопленным и не подпадаю под Женевскую конвенцию».
Новости о том, что Поуп пропал без вести в бою, в штабе ЦРУ узнали тем же вечером. Директор Центральной разведки посовещался с братом. Оба пришли к выводу, что эту войну они все-таки проиграли.
19 мая Аллен Даллес направил телеграмму своим офицерам в Индонезии, на Филиппинах, на Tайване и в Сингапуре: отменить боевую готовность, передачу денег и поставки оружия прекратить, уничтожить улики, отступить. Протокол того утреннего заседания в штабе отражает его ярость по поводу «явной неразберихи».
Для Соединенных Штатов настало время перемены траектории. Американскую внешнюю политику необходимо было как можно скорее «переложить» на обратный курс. Донесение ЦРУ немедленно отразило эти настроения. 21 мая агентство сообщило в Белый дом, что индонезийская армия всячески подавляет коммунистов и что слова и действия президента Сукарно вполне соответствуют благоприятным ожиданиям Соединенных Штатов. Оказывается, теперь американским интересам угрожали бывшие друзья ЦРУ.
«Операция, конечно, полностью провалилась», – сказал Ричард Бисселл. Вплоть до последних дней пребывания у власти Сукарно редко когда не упоминал об этом. Он был в курсе, что ЦРУ однажды попыталось свергнуть его правительство; знала об этом его армия и политические круги Индонезии. В конечном итоге это могло укрепить коммунистов Индонезии, влияние и власть которых усилились за последние семь лет.
«Они сказали, что в Индонезии был провал, – горько размышлял Эл Поуп. – Но мы все-таки выбили из них спесь. Мы уничтожили там тысячи коммунистов, хотя, наверное, половина из них и понятия не имела о том, что такое коммунизм».
Единственная запись о службе Поупа в Индонезии уместилась в одну строчку в донесении (ложном по своей сути!) ЦРУ Белому дому, датированном 21 мая 1958 года: «Диссидентский самолет B-26 сбит 18 мая, во время нападения на Амбон».
19 апреля 1958 года пилоты ЦРУ принялись бомбить и обстреливать отдаленные острова Индонезии. В донесении ЦРУ для Белого дома и президента Соединенных Штатов эти военно-воздушные силы были охарактеризованы как «диссидентские», то есть индонезийские самолеты, которые пилотируются также индонезийцами, а вовсе не американские самолеты с американскими летчиками.
Одним из американцев, управлявших теми самолетами, был Эл Поуп. В свои неполные двадцать пять лет он уже имел за плечами четырехлетний опыт участия в опасных секретных миссиях. Его отличали храбрость и рвение.
«Я любил убивать коммунистов, – сказал он в 2005 году. – Мне нравилось убивать их любыми возможными способами».
На свое первое задание в Индонезии он вылетел 27 апреля. В течение следующих трех недель он с коллегами из ЦРУ обстреливал военные и гражданские цели в деревнях и гаванях северо-восточной части Индонезии. 1 мая Аллен Даллес заявил Эйзенхауэру, что эти авиационные удары оказались «слишком эффективны, поскольку привели к потоплению британского и панамского грузовых судов». По сообщению американского посольства, погибли сотни гражданских лиц. Четыре дня спустя Даллес судорожно докладывал Совету национальной безопасности, что бомбежки «сильно взбудоражили» индонезийское население, поскольку поползли слухи, что за штурвалами самолетов сидят американские пилоты. Обвинения были оправданны, но президент Соединенных Штатов и госсекретарь публично опровергли их.
Американское посольство и адмирал Феликс Стамп, командующий американскими войсками в Тихом океане, предупредили Вашингтон, что операция ЦРУ явно провалилась. Президент потребовал объяснений у директора Центральной разведки. Группа офицеров в штабе ЦРУ попыталась воссоздать хронологию Индонезийской операции. Они отметили, что, хотя операция отличалась «сложностью» и «уязвимостью», требующими «тщательной координации», она корректировалась «ежедневно». По своим масштабам «она не могла проводиться как целиком и полностью тайная операция». Рассекречивание операции явилось нарушением устава ЦРУ и прямых указаний президента.
Утро 18 мая Эл Поуп провел в небе над городом Амбон в восточной части Индонезии; он потопил морское судно, разбомбил местный рынок и разрушил церковь. Официальный список убитых включал шесть гражданских лиц и семнадцать офицеров вооруженных сил. Затем Поуп бросился преследовать транспортное судно водоизмещением 17 тысяч тонн, перевозившее более тысячи индонезийских солдат. Однако его B-26 попал в перекрестие прицелов бортовых зениток. На хвосте у него также висел истребитель индонезийских ВВС. Попав под обстрел, самолет Поупа загорелся на высоте 6 тысяч футов. Поуп приказал индонезийскому радисту прыгать, потом откинул «фонарь» кабины, освободил стопор катапультируемого кресла и нажал на пуск. Поскольку он катапультировался назад, то частью тела ударился о хвост своего подбитого самолета и сильно повредил бедро. Его последняя бомба не попала в транспорт и ушла под воду всего в 40 футах от него. Сотни жизней были спасены. Поуп медленно падал вниз, корчась от боли на стропах парашюта. В застегнутом на молнию кармане летного костюма у Поупа были личная карточка, данные о полете и членский билет для посещения офицерского клуба на авиабазе Кларк. Обнаруженные документы не оставляли никаких сомнений в том, что это американский офицер, который бомбил объекты в Индонезии по приказу своего правительства. Его могли сразу расстрелять. Однако почему-то не стали и взяли под арест.
«Меня признали виновным в убийстве и приговорили к смерти, – сказал он. – Мне заявили, что я не являюсь военнопленным и не подпадаю под Женевскую конвенцию».
Новости о том, что Поуп пропал без вести в бою, в штабе ЦРУ узнали тем же вечером. Директор Центральной разведки посовещался с братом. Оба пришли к выводу, что эту войну они все-таки проиграли.
19 мая Аллен Даллес направил телеграмму своим офицерам в Индонезии, на Филиппинах, на Tайване и в Сингапуре: отменить боевую готовность, передачу денег и поставки оружия прекратить, уничтожить улики, отступить. Протокол того утреннего заседания в штабе отражает его ярость по поводу «явной неразберихи».
Для Соединенных Штатов настало время перемены траектории. Американскую внешнюю политику необходимо было как можно скорее «переложить» на обратный курс. Донесение ЦРУ немедленно отразило эти настроения. 21 мая агентство сообщило в Белый дом, что индонезийская армия всячески подавляет коммунистов и что слова и действия президента Сукарно вполне соответствуют благоприятным ожиданиям Соединенных Штатов. Оказывается, теперь американским интересам угрожали бывшие друзья ЦРУ.
«Операция, конечно, полностью провалилась», – сказал Ричард Бисселл. Вплоть до последних дней пребывания у власти Сукарно редко когда не упоминал об этом. Он был в курсе, что ЦРУ однажды попыталось свергнуть его правительство; знала об этом его армия и политические круги Индонезии. В конечном итоге это могло укрепить коммунистов Индонезии, влияние и власть которых усилились за последние семь лет.
«Они сказали, что в Индонезии был провал, – горько размышлял Эл Поуп. – Но мы все-таки выбили из них спесь. Мы уничтожили там тысячи коммунистов, хотя, наверное, половина из них и понятия не имела о том, что такое коммунизм».
Единственная запись о службе Поупа в Индонезии уместилась в одну строчку в донесении (ложном по своей сути!) ЦРУ Белому дому, датированном 21 мая 1958 года: «Диссидентский самолет B-26 сбит 18 мая, во время нападения на Амбон».
«Каждый год наши проблемы лишь усугублялись»
Индонезия стала последним местом проведения операции для Фрэнка Виснера в качестве руководителя тайной службы. Он возвратился с Дальнего Востока в июне 1958 года на грани умопомешательства, а в конце лета совсем сошел с ума. Диагноз звучал так: «мания с психотическими симптомами». Симптомы существовали уже много лет: желание изменить мир силой воли, высокими речами и смертельными миссиями. Ни психиатры, ни новые психотропные средства не помогли. Тогда Виснера попробовали лечить с помощью электрошока. В течение шести месяцев его голова была зажата в подобие тисков, и через нее пропускался ток, сила которого была достаточна, чтобы зажечь стоваттную лампочку. Из больницы он вышел уже не таким искрящимся и самоуверенным; покинув прежний пост, он отправился в Лондон и занял место шефа местной резидентуры.
После того как индонезийская операция развалилась на части, Даллес посетил ряд заседаний Совета национальной безопасности, высказывая неопределенные и зловещие предупреждения о некой угрозе из Москвы. Президент уже начал вслух задаваться вопросом о том, знает ли ЦРУ о том, что делает. Однажды он удивленно спросил: «Аллен, вы что же, пытаетесь напугать меня угрозой войны?»
В штабе ЦРУ Даллес совещался со своим высшим командным составом о том, где же все-таки раздобыть источник надежной информации о Советском Союзе. На встрече с заместителями 23 июня 1958 года он заявил, что он «в недоумении относительно того, к какому подразделению агентства нужно обратиться, если он захочет получить определенную информацию об СССР». У агентства не было никого, кто мог бы авторитетно проинформировать по столь важному вопросу. Донесения по поводу Советов представляли собой чистый вздор.
Эббот Смит, один из его лучших аналитиков и позднее руководитель Управления национальных оценок, подытоживая работу, проделанную за десятилетие, в конце 1958 года писал: «Мы выработали для себя определенное представление об СССР, и, что бы ни произошло, оно должно было вписываться в эту картину. Лица, занимающиеся оценкой, едва ли способны совершить более отвратительный грех».
16 декабря Эйзенхауэр получил сообщение от своей консультационной комиссии, члены которой советовали ему перестроить ЦРУ. Его участники боялись, что агентство «не способно к созданию объективных оценок собственных разведданных, а также собственных операций». Во главе с бывшим министром обороны Робертом Ловеттом они умоляли президента забрать бразды управления тайными операциями из рук Аллена Даллеса.
Даллес, как всегда, отверг все усилия изменить ЦРУ. Он заявил президенту, что во вверенном ему ведомстве нет никаких проблем. А у себя в штаб-квартире он сказал, что «наши проблемы усугубляются с каждым годом». Он пообещал президенту, что замена Виснера поможет стабилизировать выполнение задач и улучшит организацию тайной службы. По его словам, у него уже есть нужный кандидат для такой работы.
После того как индонезийская операция развалилась на части, Даллес посетил ряд заседаний Совета национальной безопасности, высказывая неопределенные и зловещие предупреждения о некой угрозе из Москвы. Президент уже начал вслух задаваться вопросом о том, знает ли ЦРУ о том, что делает. Однажды он удивленно спросил: «Аллен, вы что же, пытаетесь напугать меня угрозой войны?»
В штабе ЦРУ Даллес совещался со своим высшим командным составом о том, где же все-таки раздобыть источник надежной информации о Советском Союзе. На встрече с заместителями 23 июня 1958 года он заявил, что он «в недоумении относительно того, к какому подразделению агентства нужно обратиться, если он захочет получить определенную информацию об СССР». У агентства не было никого, кто мог бы авторитетно проинформировать по столь важному вопросу. Донесения по поводу Советов представляли собой чистый вздор.
Эббот Смит, один из его лучших аналитиков и позднее руководитель Управления национальных оценок, подытоживая работу, проделанную за десятилетие, в конце 1958 года писал: «Мы выработали для себя определенное представление об СССР, и, что бы ни произошло, оно должно было вписываться в эту картину. Лица, занимающиеся оценкой, едва ли способны совершить более отвратительный грех».
16 декабря Эйзенхауэр получил сообщение от своей консультационной комиссии, члены которой советовали ему перестроить ЦРУ. Его участники боялись, что агентство «не способно к созданию объективных оценок собственных разведданных, а также собственных операций». Во главе с бывшим министром обороны Робертом Ловеттом они умоляли президента забрать бразды управления тайными операциями из рук Аллена Даллеса.
Даллес, как всегда, отверг все усилия изменить ЦРУ. Он заявил президенту, что во вверенном ему ведомстве нет никаких проблем. А у себя в штаб-квартире он сказал, что «наши проблемы усугубляются с каждым годом». Он пообещал президенту, что замена Виснера поможет стабилизировать выполнение задач и улучшит организацию тайной службы. По его словам, у него уже есть нужный кандидат для такой работы.
Глава 16
«Он лгал всем вокруг»
1 января 1959 года Ричард Бисселл стал руководителем тайной службы ЦРУ. В тот же самый день на Кубе к власти пришел Фидель Кастро. В истории ЦРУ, рассекреченной в 2005 году, подробно описано, как агентство восприняло эту новую для себя угрозу.
В ЦРУ долго присматривались к Фиделю. И толком не знали, как к нему относиться. «Многие серьезные наблюдатели чувствуют, что его кубинский режим рухнет через считаные месяцы», – предположил Джим Ноэль, резидент ЦРУ, сотрудники которого потратили немало времени, присылая донесения из Гавана-Кантри-клаб. В штабе кое-кто утверждал, что Фиделю Кастро нужно непременно предложить оружие и деньги. Эл Кокс, руководитель военизированного подразделения, предложил «войти в секретный контакт с Кастро» и предложить ему оружие и боеприпасы, чтобы сформировать демократическое правительство. Своему начальству Кокс заявил, что ЦРУ могло бы переправить Кастро оружие на судне с кубинским экипажем. Но «самой безопасной помощью стали бы деньги, на которые Кастро мог затем и сам купить себе оружие, – написал Кокс своим начальникам. – Наилучшим вариантом, вероятно, было бы определенное сочетание оружия и денег». Кокс страдал излишним пристрастием к алкоголю, и это, возможно, накладывало отпечаток на его суждения, но многие из сотрудников разделяли его мнение. «Мой штаб и я были в то время фиделистами», – сказал много лет спустя Роберт Рейнольдс, руководитель Карибского операционного подразделения ЦРУ.
В апреле и мае 1959 года, когда торжествующий Кастро посетил Соединенные Штаты, сотрудник ЦРУ провел с ним короткую беседу в Вашингтоне. Он охарактеризовал Фиделя как «нового идейного лидера демократических и антидиктаторских сил в Латинской Америке».
В ЦРУ долго присматривались к Фиделю. И толком не знали, как к нему относиться. «Многие серьезные наблюдатели чувствуют, что его кубинский режим рухнет через считаные месяцы», – предположил Джим Ноэль, резидент ЦРУ, сотрудники которого потратили немало времени, присылая донесения из Гавана-Кантри-клаб. В штабе кое-кто утверждал, что Фиделю Кастро нужно непременно предложить оружие и деньги. Эл Кокс, руководитель военизированного подразделения, предложил «войти в секретный контакт с Кастро» и предложить ему оружие и боеприпасы, чтобы сформировать демократическое правительство. Своему начальству Кокс заявил, что ЦРУ могло бы переправить Кастро оружие на судне с кубинским экипажем. Но «самой безопасной помощью стали бы деньги, на которые Кастро мог затем и сам купить себе оружие, – написал Кокс своим начальникам. – Наилучшим вариантом, вероятно, было бы определенное сочетание оружия и денег». Кокс страдал излишним пристрастием к алкоголю, и это, возможно, накладывало отпечаток на его суждения, но многие из сотрудников разделяли его мнение. «Мой штаб и я были в то время фиделистами», – сказал много лет спустя Роберт Рейнольдс, руководитель Карибского операционного подразделения ЦРУ.
В апреле и мае 1959 года, когда торжествующий Кастро посетил Соединенные Штаты, сотрудник ЦРУ провел с ним короткую беседу в Вашингтоне. Он охарактеризовал Фиделя как «нового идейного лидера демократических и антидиктаторских сил в Латинской Америке».
«Наше участие в этом деле должно быть тщательно замаскировано»
Президент пришел в ярость, узнав, что ЦРУ недооценило Кастро. «Хотя наши специалисты по разведке многие месяцы топтались на месте», – написал Эйзенхауэр в своих мемуарах, – события постепенно подталкивали их к выводу о том, что с приходом Кастро коммунизм уверенно проник в это полушарие».
11 декабря 1959 года, сделав такой же вывод, Ричард Бисселл направил Аллену Даллесу записку, намекающую на «тщательный анализ возможности устранения Фиделя Кастро». Даллес внес карандашом важнейшее исправление в данное предложение. Он вычеркнул слово «устранение» – слово, несущее в себе слишком прозрачный намек на убийство. Он заменил его на «удаление с Кубы» – и дал сигнал к началу операции.
8 января 1960 года Даллес велел Бисселлу организовать специальное оперативное подразделение для свержения Кастро. Бисселл лично отобрал многих из числа участников переворота в Гватемале, которые своими донесениями вводили в заблуждение Эйзенхауэра. Для организации политической и психологической войны он выбрал беспомощного Трейси Барнса, для пропаганды – талантливого Дейва Филипса, для обучения военизированных групп – фанатичного Рипа Робертсона, а для управления политическими группами прикрытия – стабильно посредственного Говарда Ханта.
Их руководителем предполагалось сделать Джейка Эстерлайна, который во время операции «Успех» управлял оперативным штабом в Вашингтоне. Эстерлайн был резидентом в Венесуэле, и именно там он в начале 1959 года положил глаз на Фиделя Кастро. Он с интересом наблюдал, как молодой команданте/commandante объезжает Каракас, празднуя свой новогодний триумф в борьбе с диктатором Фульхенсио Батистой, и слышал, как толпы народа шумно приветствуют Кастро в качестве нового завоевателя.
«Я увидел – черт меня побери: это не видно только слепому! – что в нашем полушарии появилась новая мощная сила, – сказал Эстерлайн. – И с этой силой всем нам придется считаться».
Эстерлайн возвратился в штаб ЦРУ в январе 1960 года, чтобы получить назначение в качестве руководителя оперативного подразделения «Куба». Группа была сформирована как секретная ячейка ЦРУ. Все деньги, информация и решения для кубинского оперативного подразделения поступали через Бисселла. Надо сказать, он не слишком интересовался работой своих шпионов и еще меньше – сбором разведывательной информации с Острова свободы. Он ни разу не удосужился хотя бы толком проанализировать, что произойдет в случае, если переворот против Кастро окажется успешным или если он провалится. «Не думаю, чтобы о такого рода вещах кто-нибудь сильно ломал себе голову, – сказал Эстерлайн. – Скорее всего, первая реакция была такой: боже! Да у нас тут, судя по всему, коммунист объявился! Надо бы, наверное, убрать его тем же путем, как мы убрали в свое время Арбенса в Гватемале».
Бисселл почти никогда не беседовал о Кубе с Ричардом Хелмсом. Эти двое не любили и абсолютно не доверяли друг другу. Хелмс же на самом деле предложил одну идею. Это был пропагандистский трюк: кубинский агент, натасканный в ЦРУ, появляется в Стамбуле, утверждая, что он политический военнопленный, который только что бежал с советского судна. Он заявляет, что Кастро обратил в рабство тысячи своих сограждан и отправил их в Сибирь. План получил название «Мокрый кубинец». Но Хелмс все же не стал его раскручивать до конца.
2 марта 1960 года, за две недели до того, как президент Эйзенхауэр одобрил секретную операцию против Кастро, Даллес проинформировал об уже проводимых операциях вице-президента Никсона. Зачитывая семистраничный документ, подписанный Бисселлом и названный «Что мы делаем на Кубе», Даллес изложил этапы экономической войны, саботажа, политической пропаганды, а также план по использованию «препарата, который, будучи подмешанным в пищу Кастро, заставит его вести себя так абсурдно и нелепо, что любое появление команданте на публике может выставить его в крайне неприглядном виде». Никсон высказал свое полное одобрение.
17 марта 1960 года в 14:30 в Белом доме Даллес и Бисселл представили свои планы Эйзенхауэру и Никсону. Они не предлагали вторжение на остров. Они заявили Эйзенхауэру, что могут свергнуть Кастро с помощью ловкого трюка. Они создали бы «ответственную, обаятельную и единую кубинскую оппозицию» во главе с завербованными агентами. Сначала тайная радиостанция начнет пропагандистские трансляции в Гаване, чтобы спровоцировать восстание. Офицеры ЦРУ в военном тренировочном лагере армии США в джунглях Панамы обучат шестьдесят кубинцев, запланированных к заброске на остров. ЦРУ переправит для них оружие и боеприпасы.
11 декабря 1959 года, сделав такой же вывод, Ричард Бисселл направил Аллену Даллесу записку, намекающую на «тщательный анализ возможности устранения Фиделя Кастро». Даллес внес карандашом важнейшее исправление в данное предложение. Он вычеркнул слово «устранение» – слово, несущее в себе слишком прозрачный намек на убийство. Он заменил его на «удаление с Кубы» – и дал сигнал к началу операции.
8 января 1960 года Даллес велел Бисселлу организовать специальное оперативное подразделение для свержения Кастро. Бисселл лично отобрал многих из числа участников переворота в Гватемале, которые своими донесениями вводили в заблуждение Эйзенхауэра. Для организации политической и психологической войны он выбрал беспомощного Трейси Барнса, для пропаганды – талантливого Дейва Филипса, для обучения военизированных групп – фанатичного Рипа Робертсона, а для управления политическими группами прикрытия – стабильно посредственного Говарда Ханта.
Их руководителем предполагалось сделать Джейка Эстерлайна, который во время операции «Успех» управлял оперативным штабом в Вашингтоне. Эстерлайн был резидентом в Венесуэле, и именно там он в начале 1959 года положил глаз на Фиделя Кастро. Он с интересом наблюдал, как молодой команданте/commandante объезжает Каракас, празднуя свой новогодний триумф в борьбе с диктатором Фульхенсио Батистой, и слышал, как толпы народа шумно приветствуют Кастро в качестве нового завоевателя.
«Я увидел – черт меня побери: это не видно только слепому! – что в нашем полушарии появилась новая мощная сила, – сказал Эстерлайн. – И с этой силой всем нам придется считаться».
Эстерлайн возвратился в штаб ЦРУ в январе 1960 года, чтобы получить назначение в качестве руководителя оперативного подразделения «Куба». Группа была сформирована как секретная ячейка ЦРУ. Все деньги, информация и решения для кубинского оперативного подразделения поступали через Бисселла. Надо сказать, он не слишком интересовался работой своих шпионов и еще меньше – сбором разведывательной информации с Острова свободы. Он ни разу не удосужился хотя бы толком проанализировать, что произойдет в случае, если переворот против Кастро окажется успешным или если он провалится. «Не думаю, чтобы о такого рода вещах кто-нибудь сильно ломал себе голову, – сказал Эстерлайн. – Скорее всего, первая реакция была такой: боже! Да у нас тут, судя по всему, коммунист объявился! Надо бы, наверное, убрать его тем же путем, как мы убрали в свое время Арбенса в Гватемале».
Бисселл почти никогда не беседовал о Кубе с Ричардом Хелмсом. Эти двое не любили и абсолютно не доверяли друг другу. Хелмс же на самом деле предложил одну идею. Это был пропагандистский трюк: кубинский агент, натасканный в ЦРУ, появляется в Стамбуле, утверждая, что он политический военнопленный, который только что бежал с советского судна. Он заявляет, что Кастро обратил в рабство тысячи своих сограждан и отправил их в Сибирь. План получил название «Мокрый кубинец». Но Хелмс все же не стал его раскручивать до конца.
2 марта 1960 года, за две недели до того, как президент Эйзенхауэр одобрил секретную операцию против Кастро, Даллес проинформировал об уже проводимых операциях вице-президента Никсона. Зачитывая семистраничный документ, подписанный Бисселлом и названный «Что мы делаем на Кубе», Даллес изложил этапы экономической войны, саботажа, политической пропаганды, а также план по использованию «препарата, который, будучи подмешанным в пищу Кастро, заставит его вести себя так абсурдно и нелепо, что любое появление команданте на публике может выставить его в крайне неприглядном виде». Никсон высказал свое полное одобрение.
17 марта 1960 года в 14:30 в Белом доме Даллес и Бисселл представили свои планы Эйзенхауэру и Никсону. Они не предлагали вторжение на остров. Они заявили Эйзенхауэру, что могут свергнуть Кастро с помощью ловкого трюка. Они создали бы «ответственную, обаятельную и единую кубинскую оппозицию» во главе с завербованными агентами. Сначала тайная радиостанция начнет пропагандистские трансляции в Гаване, чтобы спровоцировать восстание. Офицеры ЦРУ в военном тренировочном лагере армии США в джунглях Панамы обучат шестьдесят кубинцев, запланированных к заброске на остров. ЦРУ переправит для них оружие и боеприпасы.