Страница:
— Ну, говори… Какие из них нужно заваривать? А то сделаю чего не то, опять будешь недовольна.
— Ничего подобного. Я очень даже довольна.
Наверное, я смогла бы сказать это более убедительно, если бы меня не трясло, и зубы не лязгали.
— Ага… А рожи ты просто так корчила… Рина, у тебя на лице все чувства аршинными буквами прописаны.
— Ну конечно, меня ж придворным хитростям не обучали.
— Вот и я про тоже… Ну? Которые из них?
— Этот сбор лучше утром, эти два можно заваривать вместе и принимать до обеда, а этот и этот — вечером перед сном…- Я тыкала пальцем в мешочки, а Лина тут же откладывала их в сторону. — И не надо засыпать кружку травой под завязку. Двух-трех ложек вполне достаточно.
— А я полностью и не сыплю…, всего лишь половину… Может, поспишь все-таки?
— Может и посплю.
И даже не может… Усталость навалилась на плечи тяжелой ношей. Уютное тепло одеяла оказывало расслабляющее действие… Треск костра убаюкивал…
Зевок вырвался сам собой. Я улеглась на собранную из сумок и плащей кровать, позволив своей «сиделке» поплотней укутать меня. Но прежде чем уснуть, задала вопрос, мучавший меня с момента пробуждения.
— Лина, а где парни?
— Алеис охотится, а заодно ищет удобный путь вниз. Огал собирает хворост. Горы… Топливо и дичь найти трудно. Так что, когда ребята вернуться — неизвестно.
— Понятно… Ты сказала, чтоб без припасов домой не возвращались… Ну и правильно. Зачем еще мужики нужны? — Я снова зевнула, подтягивая одеяло к подбородку. — Вот же карлики! Как все некстати. Не проваляйся я два дня без сознания, сейчас бы уже вниз спустились, к теплу и зелени. А так…Изображаем из себя горных козлов… Морозоустойчивых.
— Спи, давай…
Проснулась я от воя ветра. Тоскливого и свирепого одновременно. По пещере разгуливали сквозняки, срывая с костра искры и прижимая огонь к земле. Температура упала еще ниже, чем мне помнилось. С губ, вместе с дыханием, срывались белые облачка.
На расстоянии шага от меня расположилась посапывающая кучка, в которой угадывались очертания богатырской туши менестреля. А рядом, где-то в районе его подмышки, свернулась калачиком Лина.
Вот и правильно, нечего такой большой грелке зазря пропадать.
«А принцесса там не задохнется? Ее грелка уже с вард не мылась. Благоухание должно быть…»
Смерть от холода ничуть не лучше…
Мне хотелось пить. Осмотревшись, я обнаружила притулившийся рядом с костром котелок. Собралась с духом и осторожно выпуталась из одеяла. С горем пополам утвердилась на четвереньках. Холод взбодрил расслабленные мышцы, побуждая к более активным действиям, нежели размышления на тему, с какой из четырех конечностей начать движение. Стараясь не шуметь, выдвинулась в сторону вожделенного сосуда.
Увы, обставить все по тихой, не вышло. После первого же «шага» меня повело и я задела сумку, которая шмякнулась на сваленный подле нее «арсенал». Гулкий грохот и лязг разнесся по пещере как набат. Сопение стихло. Куча зашевелилась, явив миру заспанную физиономию менестреля.
— Ринка? Ты чего?
Похоже, Огал пытался говорить шепотом. По крайней мере, сейчас его зычный глас больше походил на обычную речь среднего человека. Впрочем, его потуги все равно оказались напрасными, поскольку куча продолжила свое движение, отпочковывая сонную принцессу.
— Рина?
— Извините. Я не хотела вас будить.
— Ночь на дворе, чего шебуршишься?
«Что это с нашим менестрелем случилось? Он же не только глаза распахнул, но даже проснулся?!»
Скорчив жалостную мину, я проскулила.
— Пить хочу.
— А почему не попросила?
— Вы спали. А вода — вон она, в паре шагов. Не орать же из-за этого на всю округу. Я слышала, в горах от этого лавины сходят… Или вы того и добиваетесь — похоронить себя заживо, чтобы ни о чем уже больше не беспокоиться? Так я против! В смысле, вы можете, конечно, орать и прыгать, но только, когда я от горки этой подальше уберусь. Договорились?
— Ведьма, ты, Ринка. Злобная ведьма…
Вот же поганец! Знает, что я сейчас не смогу его к ответу призвать, вот и обзывается. Хотя… На маленький «подарочек» я, при желании, толику сил наскребу. Хватит, чтобы устроить ему чесотку на четверть часа… Впрочем, пусть живет.
«Может еще, когда пригодиться…»
С тяжким вздохом мученика, Огал выполз из-под одеяла.
— Сиди уж. Сейчас подам тебе воды.
Я, было, собралась отстаивать свою независимость и даже набрала в грудь побольше воздуха, но вспомнила давешнюю Линину отповедь.
«Не стоит отказываться от помощи? И не буду! Мне же лучше. Копчик морозить не надо.»
Захлопнув рот, уселась поудобнее и стала ожидать «личную» прислугу. Дабы не мелочиться, Огал припер весь котелок. Протянул… и уставился на меня с непередаваемой смесью чувств во взоре: жалость, умиление, легкое порицание, настороженное ожидание. Под его взглядом, я почувствовала себя безнадежно больным, хромым щенком, справившим нужду в хозяйский тапочек.
Не дождавшись радостных воплей, или каких иных действий с моей стороны, Огал выразительно потряс котелком.
«Н-да. Нашему певуну только на королевской трапезе венценосным особам прислуживать.»
Я ответила ему недоуменным взглядом.
— Ринка? Ты же хотела пить?
— И сейчас хочу…
— Так чего ждешь? — Огал снова ткнул котелком в мою сторону.
— Кружку. Может, по твоим меркам, этот сосуд как раз подходящего для питья размера, а я его вместо шлема на голову одеть могу. Еще и спадать будет.
Огал хлопнул себя по лбу и помчался добывать чашку. Нашел. Но пока рылся в вещах, поставил котелок на пол, да так и забыл про него. Когда он, счастливый, протянул мне свою добычу, мы с Линой переглянулись и… дружно засмеялись. Наверное, зря. Снова стало больно, и хихиканье плавно перешло во всхлипывания. Народ шустро забегал вокруг, пытая меня на предмет самочувствия и дополнительных желаний — ну, там, есть, спать, сказку на ночь… Пришлось убеждать товарищей в своем полной довольствии жизнью. Дескать, была с детства одна заветная мечта — побывать в горах, да и та теперь исполнилась, Так что, можно умирать счастливой. Увы, в свете последних событий, шутку не оценили. Лина посоветовала мне не кликать беду на свою голову, а Огал просто закутал, как дите в одеяло, так что не пошевелиться, и водрузил на лежанку, пообещав сидеть рядом, пока не усну.
Ну-ну… Не на ту напали! Высунув из недр ткани голову, я улучила момент, когда мой добровольный страж отвлекся и, извернувшись змейкой, добилась-таки относительной свободы движения. Обнаружив такую самодеятельность, менестрель нахмурился.
— Ринка, ну чего тебе неймется? Ночь на дворе. Все нормальные люди спят.
— Нормальные люди по горам не лазят. И потом, я уже выспалась.
— А я нет.
— Ну так спи. Кто тебе не дает?
— Ты! После чащобы я от любого шороха подпрыгиваю. А ты гремишь тут, как ансамбль военных барабанщиков.
— Я же не нарочно.
— Коли так, ложись и спи. Сразу станет тихо.
— Лягу, если скажешь где Алеис.
— Еще не вернулся?
Я подпрыгнула.
— Как это? Ночь уже. И на улице невесть что твориться, даже здесь сдувает… Он же там замерзнет!
— А что прикажешь делать? Бегать по горам и искать? Окстись, Рина, и его не найдем, и сами потеряемся. К тому же, он предупредил, что если уйдет далеко, то по темну возвращаться не будет. Где-нибудь меж скал притулиться и переночует.
— Но… Ведь… А вдруг с ним что-нибудь случилось?
— Если он утром не появиться, я отправлюсь на поиски. А ночью, только шею себе сверну.
Высунув нос из-под одеяла, принцесса решила поддержать менестреля в его борьбе против злобной колдуньи.
— Рина, да не волнуйся ты… Алеис воин. Его ко всякому готовили. Одна ночь на открытом воздухе ничего ему не сделает. У него есть плащ и огниво.
— Ночь на морозе и сильном ветре! Да, он воин…, но не снеговик же?! Мало ли…
Устроить дискуссию мне не дали. Огал решительно и раздраженно перебил меня, самым некультурным образом.
— Ринка, угомонись. Не создавай панику. Мы тоже беспокоимся. Но нервными метаниями ничего не изменишь. Все, что нам остается — ждать утра. И лучше использовать это время для отдыха. Как знать, вдруг и вправду придется отправляться на поиски?
— Хочешь спать — спи. А я подожду. — И повернулась к менестрелю спиной.
— Рина, не дури…
Он потянул меня за рукав. Я посмотрела на него через плечо.
— Огал, я серьезно говорю. Ложись спать. А я все равно не смогу… Выспалась уже… Просто посижу около костра. Заодно за огнем послежу. Когда устану — лягу.
— Ты нездорова. Я за тебя беспокоюсь.
Я улыбнулась и покачала головой.
— Не стоит. Все будет в порядке. Кому, как ни мне об этом знать? Кто здесь целитель?
Посверлив меня осуждающим взглядом, он махнул рукой и полез под одеяло. Потому как знает: на упершегося осла интеллектуальные дебаты с научной аргументацией, должного действия не возымеют. А некая магичка Рина, по упрямству, любого осла далеко позади оставит.
Я подтянула ноги к груди, закуталась потеплее и уставилась на огонь.
Алеис, Алеис… И где тебя карлики носят? Сиди, тут, волнуйся… А он, небось, дрыхнет себе преспокойно в каком-нибудь углу.
«Он уже большой мальчик, сам себе штанишки надевать умеет…»
Даже большие мальчики попадают в переделки. А мы, так и вовсе из них не вылезаем.
Неизвестность и беспомощность угнетали. Хотелось сделать хоть что-то. Но увы… В своем нынешнем состоянии, я могла только жалобно вздыхать и распускать нюни. Ну, еще ветки в огонь подкидывать. Чем и занималась до самого утра.
К утру ветер стих. Зев пещеры постепенно светлел, пока не окрасился белоснежным сиянием. Солнце встало. Всю ночь, я просидела уставившись в огонь, обхватив колени руками. Глаза от беспрерывного наблюдения за языками пламени, слезились и щипали. Дабы снять напряжение, прикрыла их на несколько мгновений и… задремала. Проснулась от тихого шороха. Приоткрыв один глаз, заметила мелькнувшую на фоне входа тень. Предыдущие дни нервотрепки дали о себе знать — рука сама по себе потянулась в сторону кучи веточек, ухватив самую увесистую. Слепящий свет мешал рассмотреть визитера, продолжавшего двигаться на самой границе входа. Я застыла в напряжении. Наконец, темный силуэт приблизился к костру. Языки пламени осветили лицо…
Алеис. Наш лорд зябко потирал протянутые к огню руки. Выглядел он вполне благополучно — румяненький, припорошенный свежим снежком…
Не знаю почему, наверное, сказалась бессонная ночь полная тревог, но, узрев его пышущий бодростью вид, я разозлилась. И метнула прихваченную ветку прямо в дорвавшегося до тепла лорда. Палка была так себе, махонькая и легонькая, да и силенок у меня на полноценный бросок не набралось, посему, «снаряд» легонько шлепнул «их благородство» по руке, причинив исключительно моральный вред. Тем не менее, Алеис отшатнулся, ухватившись за рукоять меча. Но, рассмотрев агрессора, расслабился и удивленно вскинул брови.
— Рина?
— И где ты по ночам шляешься?
Такой вот теплый прием. По принципу: «чем позже возвращается домой благоверный, тем увесистее сковородка в нежных руках встречающей его супруги».
«Вот так и отбивают у мужиков желание обзаводиться женами — кидаясь в них тяжелыми предметами…»
— Рина, ты чего, головой ударилась? Ночью, в пургу по горам лазить?! Для самоубийства есть способы и попроще.
— А дня для этого не хватило?
— Нет. Тут в округе кроме нас, больше ничего живого нет. Чтобы добыть вот это, — Алеис продемонстрировал свой трофей: маленькую пичужку подозрительно похожую на ворону, или даже на вороненка. — Пришлось целый день искать. Ниже границы снегов спустился. Потом, полночи назад брел. А ты…
— А я все это время представляла тебя окоченевшей тушкой. Ну не нашел ничего и ладно! У нас еще немного провизии осталось. Продержались бы.
— Того, что осталось, нашему менестрелю и на зуб-то положить не хватит. А нас четверо… Или, пусть один есть, а остальные смотрят и за компанию себя сытыми чувствуют? Из солидарности?
— Ничего, пару дней перетерпели бы. Слезем с гор — тогда отъедимся.
— И когда еще то будет? Рина, позволь напомнить, когда я уходил, ты без сознания пребывала, оставляя нас гадать, когда же мы сможем в дальнейший путь отправиться? Впрочем, думается мне, ты и сейчас еще не готова к продолжительным переходам. Выглядишь не ахти.
Н-да, не силен наш лорд в обходительности. Сказать женщине, что она выглядит не ахти… И не просто женщине — ведьме! Он честный или глупый?
«Однозначно — храбрый… Очень храбрый…»
Или разговор в сторону уводит…
Даже если это была провокация, я ее благополучно проигнорировала, продолжая гнуть свое.
— Это пустяки. У меня есть подходящая настойка. Некоторое время смогу довольно бодренько шлепать.
— А потом?
— У меня этой настойки много. До самого низа хватит.
— Ну да, там землицы побольше, похоронить тебя будет удобнее. Рина, я конечно не лекарь, но и жизнь не в глухом лесу провел, знаю, что злоупотреблять такими вещами нельзя. Только хуже будет.
— Хуже будет, если мы здесь останемся…
— Люди, а нам в беседе поучаствовать можно?
Я оглянулась. Сзади, сложив на груди руки, стояла принцесса Андарры. А за ней, усиленно изображая на лице непреклонность, возвышался менестрель. И оба они смотрели на меня. Да так, будто сорняк на грядке увидели и теперь не могут решить — выполоть, или пусть растет, коли не мешает?
Я сжалась, стараясь слиться с местностью.
Трое на одну — это нечестно. Особенно, на одну раненную и обессиленную…
«Это кто ж такая?»
Может в обморок брякнуться? Безотказный метод!
Соблазнительно, но… Это пустит всю мою пламенную речь коту под хвост. И тогда, мы на этой горе еще не весть сколько просидим. Станем, так сказать, местными жителями.
Изобразив на мордашке каменную уверенность в своих силах, я вскинула подбородок повыше и с вызовом уставилась на товарищей. В первую очередь на Лину.
— Что, тоже будете говорить, что из-за меня нам всем придется здесь носы отмораживать?
— Не из-за тебя, Рина. Просто… Таковы обстоятельства. Ты не осилишь длинный переход.
— Осилю. С небольшими остановками и моими настойками.
— А в конце пути мы получим твой хладный труп?
— Оставшись, мы получим хладные трупы всех нас.
Помощь пришла с неожиданной стороны. «Оттаявший» лорд выступил вперед и, скептически осматривая трупик добытой пичужки, поделился своим мнением.
— В чем-то Рина права… Здесь нам оставаться нельзя. Еды нет, дров тоже… Так мы и пары дней не протянем. Надо спускаться. Самый сложный участок пути в самом начале. Слишком крутой. В полу дне отсюда, я нашел убежище. Небольшая ниша в скале. Не такая шикарная, как эта пещера, но от ветра и снега защитит. Там можно переночевать. А дальше, спуск положе. Будет легче.
— Крутая ли дорога, пологая, но Рина не сможет долго идти. Она же на ногах не стоит. — Принцесса продолжала гнуть свою линию.
— Стою! — В подтверждении чего я тут же подскочила.
«Ой, дура! Непроходимая!» От резкого движения голова закружилась, перед глазами завертелся хоровод из звездочек и темных пятен. А результатом моей борьбы с собственным организмом, стала полная и безоговорочная победа последнего… Если бы не Алеис, который умудрился подхватить мое героическое, но крайне глупое существо — украшать ему пол пещеры маловразумительной кучкой.
Лина победно улыбнулась.
— Вот! Что я говорила?
Лорд эдак задумчиво посмотрел на меня, как на мокрого, тощего, облезлого котенка найденного у дверей собственного дома и пожал плечами.
— Тогда мы ее понесем. Я и Огал. — И в исполнении своей идеи, потащил меня к лежанке. Я слабо дернулась, выражая протест.
— Я сама пойду!
— Пойдешь, пойдешь… Когда сможешь.
— Я могу-у-у…
Голос предательски задрожал, а на глаза навернулись слезы. Как все-таки противно быть беспомощной! Лина посмотрела на меня, нахмурилась и, подойдя, положила холодную ладошку на лоб.
— У тебя жар. Что из твоих трав нужно заварить?
— Тот, с желтыми цветочками…
События следующих нескольких дней терялись в тумане и беспорядочных обрывках воспоминаний. Помню ослепительную белизну снега, шершавую ткань под щекой, жаркое пламя костра и холод компрессов на лбу…
Глава 8
— Ничего подобного. Я очень даже довольна.
Наверное, я смогла бы сказать это более убедительно, если бы меня не трясло, и зубы не лязгали.
— Ага… А рожи ты просто так корчила… Рина, у тебя на лице все чувства аршинными буквами прописаны.
— Ну конечно, меня ж придворным хитростям не обучали.
— Вот и я про тоже… Ну? Которые из них?
— Этот сбор лучше утром, эти два можно заваривать вместе и принимать до обеда, а этот и этот — вечером перед сном…- Я тыкала пальцем в мешочки, а Лина тут же откладывала их в сторону. — И не надо засыпать кружку травой под завязку. Двух-трех ложек вполне достаточно.
— А я полностью и не сыплю…, всего лишь половину… Может, поспишь все-таки?
— Может и посплю.
И даже не может… Усталость навалилась на плечи тяжелой ношей. Уютное тепло одеяла оказывало расслабляющее действие… Треск костра убаюкивал…
Зевок вырвался сам собой. Я улеглась на собранную из сумок и плащей кровать, позволив своей «сиделке» поплотней укутать меня. Но прежде чем уснуть, задала вопрос, мучавший меня с момента пробуждения.
— Лина, а где парни?
— Алеис охотится, а заодно ищет удобный путь вниз. Огал собирает хворост. Горы… Топливо и дичь найти трудно. Так что, когда ребята вернуться — неизвестно.
— Понятно… Ты сказала, чтоб без припасов домой не возвращались… Ну и правильно. Зачем еще мужики нужны? — Я снова зевнула, подтягивая одеяло к подбородку. — Вот же карлики! Как все некстати. Не проваляйся я два дня без сознания, сейчас бы уже вниз спустились, к теплу и зелени. А так…Изображаем из себя горных козлов… Морозоустойчивых.
— Спи, давай…
* * *
Проснулась я от воя ветра. Тоскливого и свирепого одновременно. По пещере разгуливали сквозняки, срывая с костра искры и прижимая огонь к земле. Температура упала еще ниже, чем мне помнилось. С губ, вместе с дыханием, срывались белые облачка.
На расстоянии шага от меня расположилась посапывающая кучка, в которой угадывались очертания богатырской туши менестреля. А рядом, где-то в районе его подмышки, свернулась калачиком Лина.
Вот и правильно, нечего такой большой грелке зазря пропадать.
«А принцесса там не задохнется? Ее грелка уже с вард не мылась. Благоухание должно быть…»
Смерть от холода ничуть не лучше…
Мне хотелось пить. Осмотревшись, я обнаружила притулившийся рядом с костром котелок. Собралась с духом и осторожно выпуталась из одеяла. С горем пополам утвердилась на четвереньках. Холод взбодрил расслабленные мышцы, побуждая к более активным действиям, нежели размышления на тему, с какой из четырех конечностей начать движение. Стараясь не шуметь, выдвинулась в сторону вожделенного сосуда.
Увы, обставить все по тихой, не вышло. После первого же «шага» меня повело и я задела сумку, которая шмякнулась на сваленный подле нее «арсенал». Гулкий грохот и лязг разнесся по пещере как набат. Сопение стихло. Куча зашевелилась, явив миру заспанную физиономию менестреля.
— Ринка? Ты чего?
Похоже, Огал пытался говорить шепотом. По крайней мере, сейчас его зычный глас больше походил на обычную речь среднего человека. Впрочем, его потуги все равно оказались напрасными, поскольку куча продолжила свое движение, отпочковывая сонную принцессу.
— Рина?
— Извините. Я не хотела вас будить.
— Ночь на дворе, чего шебуршишься?
«Что это с нашим менестрелем случилось? Он же не только глаза распахнул, но даже проснулся?!»
Скорчив жалостную мину, я проскулила.
— Пить хочу.
— А почему не попросила?
— Вы спали. А вода — вон она, в паре шагов. Не орать же из-за этого на всю округу. Я слышала, в горах от этого лавины сходят… Или вы того и добиваетесь — похоронить себя заживо, чтобы ни о чем уже больше не беспокоиться? Так я против! В смысле, вы можете, конечно, орать и прыгать, но только, когда я от горки этой подальше уберусь. Договорились?
— Ведьма, ты, Ринка. Злобная ведьма…
Вот же поганец! Знает, что я сейчас не смогу его к ответу призвать, вот и обзывается. Хотя… На маленький «подарочек» я, при желании, толику сил наскребу. Хватит, чтобы устроить ему чесотку на четверть часа… Впрочем, пусть живет.
«Может еще, когда пригодиться…»
С тяжким вздохом мученика, Огал выполз из-под одеяла.
— Сиди уж. Сейчас подам тебе воды.
Я, было, собралась отстаивать свою независимость и даже набрала в грудь побольше воздуха, но вспомнила давешнюю Линину отповедь.
«Не стоит отказываться от помощи? И не буду! Мне же лучше. Копчик морозить не надо.»
Захлопнув рот, уселась поудобнее и стала ожидать «личную» прислугу. Дабы не мелочиться, Огал припер весь котелок. Протянул… и уставился на меня с непередаваемой смесью чувств во взоре: жалость, умиление, легкое порицание, настороженное ожидание. Под его взглядом, я почувствовала себя безнадежно больным, хромым щенком, справившим нужду в хозяйский тапочек.
Не дождавшись радостных воплей, или каких иных действий с моей стороны, Огал выразительно потряс котелком.
«Н-да. Нашему певуну только на королевской трапезе венценосным особам прислуживать.»
Я ответила ему недоуменным взглядом.
— Ринка? Ты же хотела пить?
— И сейчас хочу…
— Так чего ждешь? — Огал снова ткнул котелком в мою сторону.
— Кружку. Может, по твоим меркам, этот сосуд как раз подходящего для питья размера, а я его вместо шлема на голову одеть могу. Еще и спадать будет.
Огал хлопнул себя по лбу и помчался добывать чашку. Нашел. Но пока рылся в вещах, поставил котелок на пол, да так и забыл про него. Когда он, счастливый, протянул мне свою добычу, мы с Линой переглянулись и… дружно засмеялись. Наверное, зря. Снова стало больно, и хихиканье плавно перешло во всхлипывания. Народ шустро забегал вокруг, пытая меня на предмет самочувствия и дополнительных желаний — ну, там, есть, спать, сказку на ночь… Пришлось убеждать товарищей в своем полной довольствии жизнью. Дескать, была с детства одна заветная мечта — побывать в горах, да и та теперь исполнилась, Так что, можно умирать счастливой. Увы, в свете последних событий, шутку не оценили. Лина посоветовала мне не кликать беду на свою голову, а Огал просто закутал, как дите в одеяло, так что не пошевелиться, и водрузил на лежанку, пообещав сидеть рядом, пока не усну.
Ну-ну… Не на ту напали! Высунув из недр ткани голову, я улучила момент, когда мой добровольный страж отвлекся и, извернувшись змейкой, добилась-таки относительной свободы движения. Обнаружив такую самодеятельность, менестрель нахмурился.
— Ринка, ну чего тебе неймется? Ночь на дворе. Все нормальные люди спят.
— Нормальные люди по горам не лазят. И потом, я уже выспалась.
— А я нет.
— Ну так спи. Кто тебе не дает?
— Ты! После чащобы я от любого шороха подпрыгиваю. А ты гремишь тут, как ансамбль военных барабанщиков.
— Я же не нарочно.
— Коли так, ложись и спи. Сразу станет тихо.
— Лягу, если скажешь где Алеис.
— Еще не вернулся?
Я подпрыгнула.
— Как это? Ночь уже. И на улице невесть что твориться, даже здесь сдувает… Он же там замерзнет!
— А что прикажешь делать? Бегать по горам и искать? Окстись, Рина, и его не найдем, и сами потеряемся. К тому же, он предупредил, что если уйдет далеко, то по темну возвращаться не будет. Где-нибудь меж скал притулиться и переночует.
— Но… Ведь… А вдруг с ним что-нибудь случилось?
— Если он утром не появиться, я отправлюсь на поиски. А ночью, только шею себе сверну.
Высунув нос из-под одеяла, принцесса решила поддержать менестреля в его борьбе против злобной колдуньи.
— Рина, да не волнуйся ты… Алеис воин. Его ко всякому готовили. Одна ночь на открытом воздухе ничего ему не сделает. У него есть плащ и огниво.
— Ночь на морозе и сильном ветре! Да, он воин…, но не снеговик же?! Мало ли…
Устроить дискуссию мне не дали. Огал решительно и раздраженно перебил меня, самым некультурным образом.
— Ринка, угомонись. Не создавай панику. Мы тоже беспокоимся. Но нервными метаниями ничего не изменишь. Все, что нам остается — ждать утра. И лучше использовать это время для отдыха. Как знать, вдруг и вправду придется отправляться на поиски?
— Хочешь спать — спи. А я подожду. — И повернулась к менестрелю спиной.
— Рина, не дури…
Он потянул меня за рукав. Я посмотрела на него через плечо.
— Огал, я серьезно говорю. Ложись спать. А я все равно не смогу… Выспалась уже… Просто посижу около костра. Заодно за огнем послежу. Когда устану — лягу.
— Ты нездорова. Я за тебя беспокоюсь.
Я улыбнулась и покачала головой.
— Не стоит. Все будет в порядке. Кому, как ни мне об этом знать? Кто здесь целитель?
Посверлив меня осуждающим взглядом, он махнул рукой и полез под одеяло. Потому как знает: на упершегося осла интеллектуальные дебаты с научной аргументацией, должного действия не возымеют. А некая магичка Рина, по упрямству, любого осла далеко позади оставит.
Я подтянула ноги к груди, закуталась потеплее и уставилась на огонь.
Алеис, Алеис… И где тебя карлики носят? Сиди, тут, волнуйся… А он, небось, дрыхнет себе преспокойно в каком-нибудь углу.
«Он уже большой мальчик, сам себе штанишки надевать умеет…»
Даже большие мальчики попадают в переделки. А мы, так и вовсе из них не вылезаем.
Неизвестность и беспомощность угнетали. Хотелось сделать хоть что-то. Но увы… В своем нынешнем состоянии, я могла только жалобно вздыхать и распускать нюни. Ну, еще ветки в огонь подкидывать. Чем и занималась до самого утра.
* * *
К утру ветер стих. Зев пещеры постепенно светлел, пока не окрасился белоснежным сиянием. Солнце встало. Всю ночь, я просидела уставившись в огонь, обхватив колени руками. Глаза от беспрерывного наблюдения за языками пламени, слезились и щипали. Дабы снять напряжение, прикрыла их на несколько мгновений и… задремала. Проснулась от тихого шороха. Приоткрыв один глаз, заметила мелькнувшую на фоне входа тень. Предыдущие дни нервотрепки дали о себе знать — рука сама по себе потянулась в сторону кучи веточек, ухватив самую увесистую. Слепящий свет мешал рассмотреть визитера, продолжавшего двигаться на самой границе входа. Я застыла в напряжении. Наконец, темный силуэт приблизился к костру. Языки пламени осветили лицо…
Алеис. Наш лорд зябко потирал протянутые к огню руки. Выглядел он вполне благополучно — румяненький, припорошенный свежим снежком…
Не знаю почему, наверное, сказалась бессонная ночь полная тревог, но, узрев его пышущий бодростью вид, я разозлилась. И метнула прихваченную ветку прямо в дорвавшегося до тепла лорда. Палка была так себе, махонькая и легонькая, да и силенок у меня на полноценный бросок не набралось, посему, «снаряд» легонько шлепнул «их благородство» по руке, причинив исключительно моральный вред. Тем не менее, Алеис отшатнулся, ухватившись за рукоять меча. Но, рассмотрев агрессора, расслабился и удивленно вскинул брови.
— Рина?
— И где ты по ночам шляешься?
Такой вот теплый прием. По принципу: «чем позже возвращается домой благоверный, тем увесистее сковородка в нежных руках встречающей его супруги».
«Вот так и отбивают у мужиков желание обзаводиться женами — кидаясь в них тяжелыми предметами…»
— Рина, ты чего, головой ударилась? Ночью, в пургу по горам лазить?! Для самоубийства есть способы и попроще.
— А дня для этого не хватило?
— Нет. Тут в округе кроме нас, больше ничего живого нет. Чтобы добыть вот это, — Алеис продемонстрировал свой трофей: маленькую пичужку подозрительно похожую на ворону, или даже на вороненка. — Пришлось целый день искать. Ниже границы снегов спустился. Потом, полночи назад брел. А ты…
— А я все это время представляла тебя окоченевшей тушкой. Ну не нашел ничего и ладно! У нас еще немного провизии осталось. Продержались бы.
— Того, что осталось, нашему менестрелю и на зуб-то положить не хватит. А нас четверо… Или, пусть один есть, а остальные смотрят и за компанию себя сытыми чувствуют? Из солидарности?
— Ничего, пару дней перетерпели бы. Слезем с гор — тогда отъедимся.
— И когда еще то будет? Рина, позволь напомнить, когда я уходил, ты без сознания пребывала, оставляя нас гадать, когда же мы сможем в дальнейший путь отправиться? Впрочем, думается мне, ты и сейчас еще не готова к продолжительным переходам. Выглядишь не ахти.
Н-да, не силен наш лорд в обходительности. Сказать женщине, что она выглядит не ахти… И не просто женщине — ведьме! Он честный или глупый?
«Однозначно — храбрый… Очень храбрый…»
Или разговор в сторону уводит…
Даже если это была провокация, я ее благополучно проигнорировала, продолжая гнуть свое.
— Это пустяки. У меня есть подходящая настойка. Некоторое время смогу довольно бодренько шлепать.
— А потом?
— У меня этой настойки много. До самого низа хватит.
— Ну да, там землицы побольше, похоронить тебя будет удобнее. Рина, я конечно не лекарь, но и жизнь не в глухом лесу провел, знаю, что злоупотреблять такими вещами нельзя. Только хуже будет.
— Хуже будет, если мы здесь останемся…
— Люди, а нам в беседе поучаствовать можно?
Я оглянулась. Сзади, сложив на груди руки, стояла принцесса Андарры. А за ней, усиленно изображая на лице непреклонность, возвышался менестрель. И оба они смотрели на меня. Да так, будто сорняк на грядке увидели и теперь не могут решить — выполоть, или пусть растет, коли не мешает?
Я сжалась, стараясь слиться с местностью.
Трое на одну — это нечестно. Особенно, на одну раненную и обессиленную…
«Это кто ж такая?»
Может в обморок брякнуться? Безотказный метод!
Соблазнительно, но… Это пустит всю мою пламенную речь коту под хвост. И тогда, мы на этой горе еще не весть сколько просидим. Станем, так сказать, местными жителями.
Изобразив на мордашке каменную уверенность в своих силах, я вскинула подбородок повыше и с вызовом уставилась на товарищей. В первую очередь на Лину.
— Что, тоже будете говорить, что из-за меня нам всем придется здесь носы отмораживать?
— Не из-за тебя, Рина. Просто… Таковы обстоятельства. Ты не осилишь длинный переход.
— Осилю. С небольшими остановками и моими настойками.
— А в конце пути мы получим твой хладный труп?
— Оставшись, мы получим хладные трупы всех нас.
Помощь пришла с неожиданной стороны. «Оттаявший» лорд выступил вперед и, скептически осматривая трупик добытой пичужки, поделился своим мнением.
— В чем-то Рина права… Здесь нам оставаться нельзя. Еды нет, дров тоже… Так мы и пары дней не протянем. Надо спускаться. Самый сложный участок пути в самом начале. Слишком крутой. В полу дне отсюда, я нашел убежище. Небольшая ниша в скале. Не такая шикарная, как эта пещера, но от ветра и снега защитит. Там можно переночевать. А дальше, спуск положе. Будет легче.
— Крутая ли дорога, пологая, но Рина не сможет долго идти. Она же на ногах не стоит. — Принцесса продолжала гнуть свою линию.
— Стою! — В подтверждении чего я тут же подскочила.
«Ой, дура! Непроходимая!» От резкого движения голова закружилась, перед глазами завертелся хоровод из звездочек и темных пятен. А результатом моей борьбы с собственным организмом, стала полная и безоговорочная победа последнего… Если бы не Алеис, который умудрился подхватить мое героическое, но крайне глупое существо — украшать ему пол пещеры маловразумительной кучкой.
Лина победно улыбнулась.
— Вот! Что я говорила?
Лорд эдак задумчиво посмотрел на меня, как на мокрого, тощего, облезлого котенка найденного у дверей собственного дома и пожал плечами.
— Тогда мы ее понесем. Я и Огал. — И в исполнении своей идеи, потащил меня к лежанке. Я слабо дернулась, выражая протест.
— Я сама пойду!
— Пойдешь, пойдешь… Когда сможешь.
— Я могу-у-у…
Голос предательски задрожал, а на глаза навернулись слезы. Как все-таки противно быть беспомощной! Лина посмотрела на меня, нахмурилась и, подойдя, положила холодную ладошку на лоб.
— У тебя жар. Что из твоих трав нужно заварить?
— Тот, с желтыми цветочками…
События следующих нескольких дней терялись в тумане и беспорядочных обрывках воспоминаний. Помню ослепительную белизну снега, шершавую ткань под щекой, жаркое пламя костра и холод компрессов на лбу…
Глава 8
Представьте себе ласковые объятия мягкой постели…, расслабляющее тепло…, блаженный покой… и стекающие по вискам, проползающие за ушами куда-то под шею, тоненькие струйки холодной воды…
Б-р-р-р… Возможно, эти ощущения способны вызвать энтузиазм… у тех, кто увлекается подледным купанием и прочими издевательствами над самое себя. А вот некая колдунья Элериниара из Лайса, в силу своей вопиющей изнеженности, оценить сей животворящий моцион по заслугам, увы, не способна. Вместо радости и восторга, на язык просятся слова, в приличном обществе не употребляемые.
Пока я решала, какой же эпитет (из длинного списка приходящих на ум) в полной мере отразит мое отношение к происходящему, прежние «приятные» ощущения разнообразились еще больше. Мягкое, влажное давление на лоб исчезло, сменившись холодным водопадом. Весь, с таким трудом отсортированный лексикон непечатных слов вмиг улетучился, уступив место действию простому, но не менее впечатляющему в плане проявления чувств — визгу. Пронзительному и вдохновенному. Как у поросенка лишенного кормушки. Ко всему прочему, я замахала руками. Мера весьма полезная для защиты и устрашения — кому зубы не жмут, хорошенько подумает, стоит ли приближаться.
И открыла глаза… Прямо надо мной обнаружилась растерянная физиономия менестреля. Она венчала его полусогнутую фигуру с вытянутой рукой, из которой на меня продолжал изливаться поток воды. Моргая от падающих на лицо капель, я перевела взгляд на могучую Огалову длань. Она сжимала кусок изрядно промоченной ткани, не то, что плохо отжатый, а, кажется, и вовсе с этим процессом не знакомый.
— Осваиваешь новый метод орошения? Опять к земле потянуло?
— Р-рина? Я… Это… Это компресс!
— А зачем? Надо было сразу засунуть меня в бочку с водой. Результат тот же, а вот процесс быстрее пошел бы…
— К-какой процесс?
— Утопление ведьмы.
Огал обиженно надул губы, но убрал, таки, причину моих «острых ощущений». Позволив вновь почувствовать себя человеком, а не огуречной грядкой.
— Вам не угодишь! Сперва, Лина ругается, что я слишком сильно отжимаю компресс, а теперь ты гундишь, что слабо!
— Слабо?! Да ты его вовсе не отжимал! У меня вся голова мокрая!
И продемонстрировала ему слипшуюся прядь, с которой тут же упало несколько капель мутноватой жидкости.
— Мне теперь водных процедур на вард вперед хватит. Умываться не надо. Осталось жабры отрастить, дабы в кровати не утопнуть.
Я отодвинулась, являя менестрельскому взору мокрое пятно на подушке и простыне. Огал смущенно засопел, пряча компресс за свою могучую спину.
— Ну… Не рассчитал малость…
— Сказал Далак, глядя на затопленное побережье… Мне бы удочку, и можно рыбу ловить со всем возможным комфортом — не вставая с постели (Далак — бог водной стихии. Согласно одной из легенд, Раскорд в древности был больше, и территория теперешних прибрежных к о ролевств находилась на расстоянии с о тен миль от океана. Но однажды Далак разгневался на свою жену Фи-Йит (богиню воздуха), за то что она изменила ему, да еще с простым смер т ным рыбаком и наслал на деревню соперника огромный водяной вал. Но переусердствовал, з а топив изрядный кусок южного побережья Раскорда).
— Нет, Ринка, когда ты спишь — такая лапочка. Но как проснешься… Даже некромант начинает казаться милым и приятным человеком.
— Так, может, вернешься? Если уж вы так душой сроднились. Я поспособствую…
— Вот как?
Менестрель прищурился и посмотрел на меня. После чего перевел взгляд на таз с водой (надо полагать для компрессов), а потом обратно на мою особу. Я сразу же почувствовала себя в корне не правой и попыталась изобразить на лице раскаяние. На всякий случай подтянула одеяло повыше.
— Огал… Я того… осознаю твою заботу о моей несносной персоне и всю глубину проявленной мною черной неблагодарности. Готова искупить вину.
— О-о-о! — Менестрель оживился и, кинув компресс в воду, поудобнее устроился на стуле. — И что же ты ГОТОВА сделать?
«Ринка, Ринка, думать надо, что брякаешь! Отдувайся теперь… Вот попросит сейчас голышом по снегу побегать, что тогда?»
— Все что хочешь, но в рамках разумного. — Подготовим-ка пути к отступлению. Надо бы еще вид понесчастнее изобразить, во избежание особо садистских требований.
— Нда-а-а, обтекаемая формулировка. Впрочем, у вас, магов, так всегда… Что ж, есть у меня кой-какой интерес. Давно уже хотел полюбопытствовать, во что же меня втравили? Как тебе? По-моему, вполне разумное желание.
— Оно было бы разумным… Раньше. Еще в Парине. Вот когда спрашивать надо было. А то… Втравили его, видишь ли. Жертва!.. Да ты же сам напросился! Слезно умолял. Даже шантажировал!
— И не шантажировал вовсе. Просто предложил свои услуги. В обмен…
— На участие в авантюре. Так чего ты теперь хочешь?
— Уточнить размах авантюры.
— А не боишься?
— Чего?
— Что поплохеет? Меньше знаешь — крепче спишь!
— Видишь ли, солнце, после чащобы, мы с ночными кошмарами неразлучные друзья. Без них не сплю. Так что, придумывай другую стращалку… А раньше спросить случай не представился. В чащобе не до любопытства было. Только и знай, объясняй всем встретившимся, что ты не вкусный и вообще, от тебя завороток кишок может случиться. А потом, ты решила устроить себе продолжительный отдых в бессознательном состоянии…
— Я нарочно что ли?
— А зачем в драку полезла? Тоже мне, воительница нашлась. Допрыгалась? Налетела на меч?
— Меч? Да рана от него пустяк. Ерунда. Маг-целитель, что собака, на нем болячки быстро заживают. За пол варда и следа от той царапины не осталось бы … Если б не темная магия…
— Которая сама собой образовалась? Как вы некроманта то в поклонники заимели? Чего он за нами топает? От тоски печали? Скучно ему? Общества не хватает? …Чем вы его обделили, что он в такую обиду впал?
— Лишили деточку игрушки. Лину отобрали. А что ему от нее надо, так мы как-то забыли спросить при личной встрече. Некультурные. Сразу в морду. Коли интерес есть, сам выясняй. А лично у меня одно желание — быть от него как можно дальше. Как говориться: чем больше расстояние, тем полней любовь и взаимопонимание.
— Почто ж ты тогда супротив него поперла? Там, на поляне? Надо было тикать сразу через портал и все дела… А ежели нежные чувства выхода требовали, так платочком бы помахала… Нет, поперлась… Потому и валяешься сейчас синявка синявкой! По своей инициативе.
— Можно подумать черный маг только и ждал, когда ж мы врата откроем, чтоб счастливого пути пожелать. Даже народу побольше собрал, дабы проводы поторжественней обставить.
— Так их же Алеис сдерживал…
«Нд-а-а… Наш менестрель существо весьма далекое от рыцарского кодекса. Не знает даже какого цвета обложка!»
Ну и как ему «разжевывать» очевидное? Что у меня шансов против некроманта больше чем у всей остальной нашей команды вместе взятой?
«Надо было его в авангард выдвинуть! Тогда бы уж точно глупых вопросов не задавал.»
Ага, покойнички — они не любопытные…
— Ну, чего молчишь? Зачем ты туда полезла?
— Из-за тебя!
— Ч-что! Рина?
— То ведьмой обзывался, а теперь еще и синявкой. Извел в конец! Тут уж, чего не сделаешь, лишь бы твоей физиономии не видеть! Даже на некромантское заклинание грудью кинешься…
— Ну, Ринка, я же в кой-то веке серьезно. А ты…
— А что я? Оставила бы Алеиса против некроманта одного? Сколько он магических щитов сможет повесить? Ни-од-но-го! Мы бы тиканули, а из лорда нашего — хай, кисель делают? Так?
— Н-нет. — Огал потупился и сник. — Но негоже тебе с мечом бегать. Девчонка же…
— Огал, тазиком в лоб хочешь? Нет? А зря! Может от сотрясения, мозги заработают. Глупости молоть перестанешь. Раз я девчонка, так мне теперь, всю жизнь за печкой прятаться? И не надейся. Я колдунья! С мечом ли, без — отсиживаться в сторонке не намерена!
Б-р-р-р… Возможно, эти ощущения способны вызвать энтузиазм… у тех, кто увлекается подледным купанием и прочими издевательствами над самое себя. А вот некая колдунья Элериниара из Лайса, в силу своей вопиющей изнеженности, оценить сей животворящий моцион по заслугам, увы, не способна. Вместо радости и восторга, на язык просятся слова, в приличном обществе не употребляемые.
Пока я решала, какой же эпитет (из длинного списка приходящих на ум) в полной мере отразит мое отношение к происходящему, прежние «приятные» ощущения разнообразились еще больше. Мягкое, влажное давление на лоб исчезло, сменившись холодным водопадом. Весь, с таким трудом отсортированный лексикон непечатных слов вмиг улетучился, уступив место действию простому, но не менее впечатляющему в плане проявления чувств — визгу. Пронзительному и вдохновенному. Как у поросенка лишенного кормушки. Ко всему прочему, я замахала руками. Мера весьма полезная для защиты и устрашения — кому зубы не жмут, хорошенько подумает, стоит ли приближаться.
И открыла глаза… Прямо надо мной обнаружилась растерянная физиономия менестреля. Она венчала его полусогнутую фигуру с вытянутой рукой, из которой на меня продолжал изливаться поток воды. Моргая от падающих на лицо капель, я перевела взгляд на могучую Огалову длань. Она сжимала кусок изрядно промоченной ткани, не то, что плохо отжатый, а, кажется, и вовсе с этим процессом не знакомый.
— Осваиваешь новый метод орошения? Опять к земле потянуло?
— Р-рина? Я… Это… Это компресс!
— А зачем? Надо было сразу засунуть меня в бочку с водой. Результат тот же, а вот процесс быстрее пошел бы…
— К-какой процесс?
— Утопление ведьмы.
Огал обиженно надул губы, но убрал, таки, причину моих «острых ощущений». Позволив вновь почувствовать себя человеком, а не огуречной грядкой.
— Вам не угодишь! Сперва, Лина ругается, что я слишком сильно отжимаю компресс, а теперь ты гундишь, что слабо!
— Слабо?! Да ты его вовсе не отжимал! У меня вся голова мокрая!
И продемонстрировала ему слипшуюся прядь, с которой тут же упало несколько капель мутноватой жидкости.
— Мне теперь водных процедур на вард вперед хватит. Умываться не надо. Осталось жабры отрастить, дабы в кровати не утопнуть.
Я отодвинулась, являя менестрельскому взору мокрое пятно на подушке и простыне. Огал смущенно засопел, пряча компресс за свою могучую спину.
— Ну… Не рассчитал малость…
— Сказал Далак, глядя на затопленное побережье… Мне бы удочку, и можно рыбу ловить со всем возможным комфортом — не вставая с постели (Далак — бог водной стихии. Согласно одной из легенд, Раскорд в древности был больше, и территория теперешних прибрежных к о ролевств находилась на расстоянии с о тен миль от океана. Но однажды Далак разгневался на свою жену Фи-Йит (богиню воздуха), за то что она изменила ему, да еще с простым смер т ным рыбаком и наслал на деревню соперника огромный водяной вал. Но переусердствовал, з а топив изрядный кусок южного побережья Раскорда).
— Нет, Ринка, когда ты спишь — такая лапочка. Но как проснешься… Даже некромант начинает казаться милым и приятным человеком.
— Так, может, вернешься? Если уж вы так душой сроднились. Я поспособствую…
— Вот как?
Менестрель прищурился и посмотрел на меня. После чего перевел взгляд на таз с водой (надо полагать для компрессов), а потом обратно на мою особу. Я сразу же почувствовала себя в корне не правой и попыталась изобразить на лице раскаяние. На всякий случай подтянула одеяло повыше.
— Огал… Я того… осознаю твою заботу о моей несносной персоне и всю глубину проявленной мною черной неблагодарности. Готова искупить вину.
— О-о-о! — Менестрель оживился и, кинув компресс в воду, поудобнее устроился на стуле. — И что же ты ГОТОВА сделать?
«Ринка, Ринка, думать надо, что брякаешь! Отдувайся теперь… Вот попросит сейчас голышом по снегу побегать, что тогда?»
— Все что хочешь, но в рамках разумного. — Подготовим-ка пути к отступлению. Надо бы еще вид понесчастнее изобразить, во избежание особо садистских требований.
— Нда-а-а, обтекаемая формулировка. Впрочем, у вас, магов, так всегда… Что ж, есть у меня кой-какой интерес. Давно уже хотел полюбопытствовать, во что же меня втравили? Как тебе? По-моему, вполне разумное желание.
— Оно было бы разумным… Раньше. Еще в Парине. Вот когда спрашивать надо было. А то… Втравили его, видишь ли. Жертва!.. Да ты же сам напросился! Слезно умолял. Даже шантажировал!
— И не шантажировал вовсе. Просто предложил свои услуги. В обмен…
— На участие в авантюре. Так чего ты теперь хочешь?
— Уточнить размах авантюры.
— А не боишься?
— Чего?
— Что поплохеет? Меньше знаешь — крепче спишь!
— Видишь ли, солнце, после чащобы, мы с ночными кошмарами неразлучные друзья. Без них не сплю. Так что, придумывай другую стращалку… А раньше спросить случай не представился. В чащобе не до любопытства было. Только и знай, объясняй всем встретившимся, что ты не вкусный и вообще, от тебя завороток кишок может случиться. А потом, ты решила устроить себе продолжительный отдых в бессознательном состоянии…
— Я нарочно что ли?
— А зачем в драку полезла? Тоже мне, воительница нашлась. Допрыгалась? Налетела на меч?
— Меч? Да рана от него пустяк. Ерунда. Маг-целитель, что собака, на нем болячки быстро заживают. За пол варда и следа от той царапины не осталось бы … Если б не темная магия…
— Которая сама собой образовалась? Как вы некроманта то в поклонники заимели? Чего он за нами топает? От тоски печали? Скучно ему? Общества не хватает? …Чем вы его обделили, что он в такую обиду впал?
— Лишили деточку игрушки. Лину отобрали. А что ему от нее надо, так мы как-то забыли спросить при личной встрече. Некультурные. Сразу в морду. Коли интерес есть, сам выясняй. А лично у меня одно желание — быть от него как можно дальше. Как говориться: чем больше расстояние, тем полней любовь и взаимопонимание.
— Почто ж ты тогда супротив него поперла? Там, на поляне? Надо было тикать сразу через портал и все дела… А ежели нежные чувства выхода требовали, так платочком бы помахала… Нет, поперлась… Потому и валяешься сейчас синявка синявкой! По своей инициативе.
— Можно подумать черный маг только и ждал, когда ж мы врата откроем, чтоб счастливого пути пожелать. Даже народу побольше собрал, дабы проводы поторжественней обставить.
— Так их же Алеис сдерживал…
«Нд-а-а… Наш менестрель существо весьма далекое от рыцарского кодекса. Не знает даже какого цвета обложка!»
Ну и как ему «разжевывать» очевидное? Что у меня шансов против некроманта больше чем у всей остальной нашей команды вместе взятой?
«Надо было его в авангард выдвинуть! Тогда бы уж точно глупых вопросов не задавал.»
Ага, покойнички — они не любопытные…
— Ну, чего молчишь? Зачем ты туда полезла?
— Из-за тебя!
— Ч-что! Рина?
— То ведьмой обзывался, а теперь еще и синявкой. Извел в конец! Тут уж, чего не сделаешь, лишь бы твоей физиономии не видеть! Даже на некромантское заклинание грудью кинешься…
— Ну, Ринка, я же в кой-то веке серьезно. А ты…
— А что я? Оставила бы Алеиса против некроманта одного? Сколько он магических щитов сможет повесить? Ни-од-но-го! Мы бы тиканули, а из лорда нашего — хай, кисель делают? Так?
— Н-нет. — Огал потупился и сник. — Но негоже тебе с мечом бегать. Девчонка же…
— Огал, тазиком в лоб хочешь? Нет? А зря! Может от сотрясения, мозги заработают. Глупости молоть перестанешь. Раз я девчонка, так мне теперь, всю жизнь за печкой прятаться? И не надейся. Я колдунья! С мечом ли, без — отсиживаться в сторонке не намерена!