— Вот именно, — согласился с ним Маоган. Он повернулся к Орвелу, лицо которого приобрело лиловый оттенок, а сам он был готов вот-вот упасть в обморок. — Если то, что говорит Роллинг, правда, то блоки мяса — не что Иное, как эквиваленты кристаллов наших электронных машин. С той лишь разницей, что понадобится целый килограмм самых качественных кристаллов, чтобы выполнить тот объем работ, который приходится на один миллиграмм субстанции, которую вы, Орвел, в этот самый момент все еще перевариваете в вашей утробе.
Орвел, которого Маоган успел выдернуть из мобиля в тот самый момент, когда луч лазера почти уже настиг его предпочел смолчать.
— Подобный мозг, — развивал далее свою мысль Роллинг, — в состоянии организовать жизнь целой Вселенной, а мы его так безобразно заразили всякой дрянью. Планета до нас была полностью стерильной, а мы, хотя и частично, вспахали и засеяли ее. Я даже не решаюсь представить себе размеры той катастрофы, которую мы тем самым могли породить.
— Все правильно, — совсем задыхаясь, с трудом выдавил Маоган. — Однако теперь все определилось и нам — конец. Они уже приступили к уничтожению путем выжигания той части мозга, которую мы инфицировали, выступив в роли бацилл. Это. конечно, наиболее эффективный метод. Если бы мне пришлось столкнуться с подобной проблемой, я, не задумываясь, поступил бы точно так же.
Рассуждая столь пессимистически, коммодор тем не менее, казалось, вопреки всем доводам рассудка, настойчиво продолжал терзать свой микропередатчик. У него был, возможно, один-единственный шанс из миллиона, что радиоволны пробьются сквозь гранитную плиту, под толщей которой они были погребены, и еще меньше надежды на то, что, даже поймав сигнал, их поймут. Но Маоган раз и навсегда усвоил в жизни одно жесткое правило: надежда умирает только вместе с тобой.
Когда-то давным-давно их, еще молодых космонавтов, собрал наставник и сказал следующее: «Ребята! Теперь вам предстоит пройти решающий тест. Кто выдержит его, тот поступит на службу, в противном случае — беспощадный отсев. — И он передал каждому коробочку с двадцатью замками, десятком кнопок на поверхности и кучей других технических премудростей. — Вас изолируют на пару суток, а по выходе вы обязаны эту штукенцию открыть».
В течение сорока восьми часов Маоган ломал голову я корпел над головоломкой, не отвлекаясь ни на минуту. Под неусыпным оком телекамеры он спокойно перебирал несчетное количество возможных комбинаций и, даже когда истекали последние секунды испытания, изнемогая от мрачных мыслей о провале, все равно упорно пытался разгадать секрет.
Едва раздался сигнал об окончании тестирования, Джорд Маоган положил коробочку и, насвистывая, покинул помещение, убежденный, что с карьерой космонавта покончено. Велико же было его удивление, когда оказалось, что он возглавил список справившихся с заданием, ибо никакая то была не коробочка, а просто цельнометаллический брус, а видимость замков и прочих технических ухищрений, по замыслу авторов теста, предназначалась только для нагнетания напряжения у испытуемых.
Как потом выяснилось, многие из них к концу второго дня в бессильной злобе топтали и пинали этот брус, пытались открыть несуществующие замки, применяя огнестрельное оружие, или требовали выпустить их досрочно, чтобы пойти и напиться до остервенения.
С тех пор Маоган оценил преимущества хладнокровия в любых, особенно внешне полностью безвыходных, ситуациях.
— Зря стараетесь, ничего не выйдет, — хмыкнул Роллинг, наблюдая за его усилиями.
Старший штурман, не выдержав, расстегнул свой, изолировавший его от внешних воздействий комбинезон и сел, прислонившись к пышащей жаром стойке одной из этажерок. Стоявший рядом с ним Стафф, руками сдавливая ребра, полуоткрытым ртом безуспешно ловил воздух. Орвел, ни на что не жалуясь, молча повалился, почти потеряв сознание.
Но Маоган не оставлял своего занятия. Он отказался от попыток войти в прямой контакт с хозяевами планеты и стал посылать наборы математических формул — единственный по-настоящему универсальный язык. А вдруг те, что там, наверху, поймут его?
В любом случае это не грозило затянуться надолго. У коммодора начала кружиться голова, а его обожженные легкие глухо хрипели, словно кузнечные мехи.
И как раз в тот момент, когда он, окончательно обессилев, едва не выронил передатчик, из миниатюрного динамика послышался свист.
— Вызов принят, — произнес с металлическим скрежетом голос. — Мозг подобрал ключ к вашему языку. Решено вас пощадить.
При этих словах четверо уцелевших с «Алкинооса», превозмогая боль, вскинулись.
— Следуйте к выходу, — продолжил голос. — Там вас ждут.
Земляне, не веря услышанному, в течение нескольких секунд молча переглядывались.
— Температура стала падать, — сообщил Роллинг, посмотрев на термометр, — в секунду на десятую долю градуса.
— Как бы не простудиться после такого пекла, — пошутил Стафф, сначала отвесив две звонкие затрещины Орвелу, чтобы окончательно привести того в чувство. Затем, дернув рывком за воротник комбинезона, он придал ему вертикальное положение.
— Чтобы вернуться, следует идти по четвертому коридору направо, затем по каждой первой галерее по левую сторону, — неожиданно выдал инструкцию методичный Роллинг. Он повернулся к Маогану: — Видите, я все же не терял надежды и все время где-то в глубине души был уверен, что мы выберемся из этой западни.
Четверка медленно тронулась в путь при свете прожектора, мощность которого неуклонно падала.
Первым к вратам вышел Стафф, которому Маоган поручил приглядывать за Орвелом.
Микропередатчик молчал. Джорд Маоган попытался сообщить, что они уже вышли к указанному месту, но ответа на его обращение не последовало. Тогда капитан решил приоткрыть гигантские двери, но не успел этого сделать, так как раздался щелчок отпираемого громадного замка. Двери сами распахнулись, пропуская их.
Земляне застыли, пораженные открывшимся зрелищем.
Весь громадный зал заполнял, мягкий, сочный, почти осязаемый зеленый свет. Он околдовывал, очаровывал, манил. Маоган как-то деревянно шагнул вперед.
Врата у них за спиной закрылись. Впереди не было ничего, кроме этого диковинного, шелковисто струившегося зеленого света. Потом, как в замедленной съемке, в его глубинах начали проступать какие-то формы…
Маоган увидел «Алкиноос». Целехоньким. Звездолет был полностью восстановлен, а все члены экипажа ожили. К нему наклонился Роллинг:
— Мне наконец-то удалось установить наши координаты, коммодор. Я абсолютно уверен, что мы можем вернуться на Землю.
Старший штурман протянул Маогану безукоризненно выполненную космическую карту со всеми необходимыми пометками и выкладками. На ней отчетливо просматривался Млечный Путь.
…В то же самое время Роллингу виделось иное. Они возвратились на родину. Перед ним распахнулись обе створки дверей школы сюрреальной кибернетики, одним из наиболее многообещающих учеников которой он был так много лет, проведя там лучшие годы жизни. На пороге его, улыбаясь, поджидал директор, поблескивая выбритым, без единого волоска, черепом.
— Входите, Роллинг, — ласково проворковал он, — очень рад снова видеть вас…
…Стафф с удовлетворением узнал, что его назначили директором бориумных шахт Урстала. И он сделал шаг навстречу своим будущим подчиненным.
…А Орвелу отчетливо представилось, что его доставили на Вильмур. Но он тоже шагнул вперед…
Рассудок Маогана почти мгновенно отреагировал острым неприятием и отторгнул то, что он сразу распознал как гипнотическое внушение. Мало-помалу все возникшие перед Маоганом образы съежились и растаяли, и тогда он увидел картину, существовавшую на самом деле. В действительности ни он, ни один из остальных членов его группы зала не покидали, но зато прямо перед ними, словно из небытия, постепенно возникла новая, вполне реальная, форма.
То была примерно шестиметровой высоты сфера огненно-красного цвета, в сторону которой механически вышагивали, будто одеревеневшие истуканы с остекленевшими глазами, его спутники. Один за другим они растворялись внутри этого пламеневшего шара. Между тем никакого входа на его поверхности не было — в этом коммодор был совершенно уверен. Сначала в ослепительно сверкавшей массе причудливого объекта растаял Роллинг, а затем и Стафф, все еще опекавший Орвела.
За считанные минуты Маоган остался один на один с загадочной сферой. Что-то или кто-то настойчиво, в приказном порядке нашептывал ему, уговаривал и заставлял подчиниться и последовать примеру его спутников. Перед мысленным взором Джорда Маогана промелькнули до боли тронувшие душу картины Земли, но он решительно воспротивился этому одурманивающему воздействию, ясно осознавая их иллюзорный характер. Он не понимал, что представлял из себя этот огненный шар. Средство передвижения? Возможно. Но с таким же успехом это могла быть и смертельная ловушка.
В предельном напряжении коммодор попытался подвергнуть ситуацию здравому логическому анализу. Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Немедленно последовала яростная атака новых образов. Все они упорно и методично подталкивали его к восприятию сферы как предела его желаний, призывая тотчас же устремиться к ней и безоглядно слиться с ней.
«Не пойду! — яростно воспротивился наваждению Маоган. — Если бы те, кто послал ее, имели дружеские намерения, то послали бы нормальный корабль. Ведь оказались же они в состоянии общаться с нами по радио».
Сфера продолжала сверкать, притягивая и маня.
Коммодор заколебался.
«Нет! — в конце концов твердо решил он. — Не пойду. Если они намерены спасти нам жизнь, то все равно сдержат слово. Ну а если собираются прикончить, пусть попробуют заполучить мою шкуру каким-нибудь другим способом».
Шар будто ждал его окончательного решения, так как в тот же миг померк и исчез — только пахнуло легким ветерком.
Феакс отвел глаза от центрального экрана и повернулся к Ноосике:
— Вы должны быть довольны, моя дорогая, я уступил вашему капризу.
Молодая женщина строптиво вскинула голову, встряхнув пышной шевелюрой.
— Это такая мелочь с вашей стороны, — сухо обронила она. — За это прощаю вам все ваши последние увлечения — трясунчиков, живые колонны с Жаспы, не говоря уж об остальном. Вам бы следовало признать, что в отношении развлечений мой вкус получше вашего.
Феакс иронически скривился.
— Я не питаю на ваш счет никаких иллюзий, Ноосика. Мне прекрасно известно, что вы меня ненавидите. — Он повернулся к Аршо, у которого при этих словах хищно сверкнули глазки. — Ноосика — это ядовитый цветок. Поэтому-то она, собственно говоря, и продолжает занимать меня. — И он снова повернулся к ней. — Прекраснейшая, диковатая, всегда готовая смертельно укусить — вот такой я и люблю вас, дорогая. — Феакс указал на экран и презрительно рассмеялся. — Вы только взгляните на тех, кого так горячо защищаете. Это же скоты, их разум примитивен и откликается на гипноз первой ступени. Ни один даже самый ограниченный житель Империи Антефаес не поддался бы столь грубому внушению. Смотрите: они просто млеют в эту минуту от восторга, погруженные в мечты о своей родине.
Ноосика вгляделась в экран.
— Не совсем так. Отнюдь не все попались на эту удочку, одному удалось вырваться из цепких объятий дурмана.
Эта реплика, похоже, встряхнула Феакса, словно мощный электрический разряд, и будто подтолкнула его ближе к экрану.
— Действительно! Вы правы. — Он развернулся к Аршо, затем к Ноосике. — Ну что же, этого типа я возьму на себя.
После того как растаяла пылавшая сфера, Джорда Маогана на какое-то время охватила паника. Да, отныне он один-одинешенек в этом враждебном мире. Но надо было что-то делать, и он решил выбраться из колодца с помощью все той же, к счастью уцелевшей после прохождения гигантского лазера, подъемной системы. Оказавшись на поверхности, Маоган огляделся. Купол из живой шкуры исчез. Вообще после гигантской стерилизации от прежнего пейзажа не осталось и следа. Озеро испарилось наверняка от невыносимой жары, та же участь постигла и питавший его источник, всего несколько часов назад поражавший глаз красотой каскадов.
Не зная, что предпринять, Джорд Маоган присел на большой гладкий камень и вновь принялся накручивать микропередатчик. Внезапно потемнело. На миг коммодору показалось, что вот-вот разразится ужаснейшая гроза. Подняв голову, он неожиданно отчетливо различил в потемневшем небе продолговатый силуэт звездолета-исполина. Детали разглядеть было невозможно, поскольку тот парил против света. И хотя корабль показался коммодору размеров просто необыкновенных, ясно было, что дрейфовал он очень высоко, где-то в стратосфере.
Заинтересованный Маоган оставил в покое передатчик.
И тут же увидел устремившуюся к нему новую сферу, но совершенно другого характера. На этот раз она была сотворена из металла тусклого серого цвета и выделывала в воздухе пируэты, словно упущенный ребенком воздушный шарик, гонимый ветром. Но цель ее была ясна: сфера выискивала Маогана. Локализовав его, в молниеносном мягком прыжке сфера очутилась рядом, в нескольких метрах от обломка скалы, на котором он так удобно расположился.
Открылся люк, выдвинулась двухступенчатая лестница. И все. Тишина и спокойствие.
Джорд Маоган выждал какое-то время в надежде, что покажется пилот. Но напрасно. Так и не заметив признаков постороннего присутствия, Маоган приблизился к летательному аппарату. Внутри сферы по всему периметру тянулась двухметровой ширины люминесцентная полоса, заливавшая кабину приятным светом. Никакого пилота.
Маоган решился. Едва он вошел, раздался щелчок, появилось ощущение взлета, и почти в тот же миг сфера оказалась под днищем корабля. Сквозь прозрачный купол сферы Маоган заметил круговые рефлекторы, которые, видимо, и излучали зеленый свет. Вблизи они выглядели как скопление несметного количества прозрачных чешуек; каждая из них отделялась от соседней черной рамкой.
Размер чешуек не превышал и десяти сантиметров, зато рефлекторы были величиной с «Алкиноос». Маоган насчитал их двенадцать. В центре каждого — нарост, по форме напоминавший колбу от старинной керосиновой лампы. Сфера, казалось, потерялась под брюхом монстра и медленно-медленно перемещалась вдоль корпуса. Было сумрачно, так как сюда не доходили лучи солнца.
Открывшийся в конце концов шлюзовый отсек выглядел на корпусе гиганта игольным ушком. Сфера скользнула в него и замерла. Маоган почему-то ожидал, что уж тут его будут встречать наверняка. Не тут-то было! По-прежнему никого. Тогда он решил действовать самостоятельно и осмотреть корабль. Первый открывшийся ему зал был сравнительно небольшим, имел округлую форму и ту же систему освещения, что и сфера. Пусто, никакой мебели. Маоган миновал его, звонко печатая шаг по блестевшим отраженным светом плиткам пола. Коммодору понадобился почти час, чтобы обойти весь звездолет. Повсюду пустые помещения, соединявшиеся короткими коридорами. В центре корабля он обнаружил непроницаемый блок, где, должно быть, размещались машины и источники энергии, но уверенности в этом быть не могло, так как изнутри не доносилось ни звука.
Только в конце этой вынужденной прогулки Джорд Маоган вышел на командную рубку. На исполинской стальной стене двадцатиметровой высоты ярко светились сотни экранов, а количество всякого рода контрольно-измерительной аппаратуры явно превышало человеческие возможности как-то уследить за ними. Впрочем, никто этим и не занимался. Стоя в командном отсеке, Джорд Маоган чувствовал себя пигмеем в царстве колоссов. Он понимал, что предоставленная ему свобода беспрепятственно бродить где заблагорассудится, в сущности, ничего не значила, поскольку за столь безобидным и беспомощным созданием, как он, просто в принципе не признавалась способность осуществить какую-то подрывную акцию или как-то изменить траекторию полета корабля.
Пол в центре рубки, как и купол в сфере, был прозрачным. У Маогана при одном взгляде под ноги возникло ощущение свободного парения в космосе, поскольку он висел над полыхавшим огнем Гадесом.
Чудовищные рефлекторы-лазеры снова были в работе. Исторгаемые ими лучи нещадно хлестали поверхность оставленной Маоганом планеты, уничтожая на своем пути малейшие следы пребывания на ней человека. Горел сам воздух, перенасыщенный парами и завихрявшийся чудовищными воронками.
Сейчас, когда Маоган наблюдал за операцией по стерилизации со стороны и издалека, она показалась ему достаточно простой. Иссеченная лазером планета, набухшая огнем, выглядела как плавка доменной печи в россыпи искр.
Поражала точность и методичность, с которой на первый взгляд самостоятельно функционировал этот грандиозный агрегат, не оставляя ничего на волю случая. Количество использовавшейся при этом энергии казалось неисчерпаемым, и это позволило Джорду Маогану хорошо осознать, каким образом хозяева сего мира могли позволить себе роскошь сначала стерилизовать целую планету, а потом сохранять ее сколь угодно долго в подобном состоянии. Демонстрируемые ими технологические возможности давали основание предполагать, что в самом скором времени мозг будет полностью восстановлен без человеческого вмешательства не менее стерильными и совершенными роботами.
С трудом оторвавшись от созерцания столь впечатляющего спектакля, Маоган принялся снова бродить по кораблю. Он смутно надеялся на то, что в первый обход проскочил мимо какого-нибудь закоулка, где томились его спутники. Так в безуспешных поисках он провел довольно много времени, пока из динамика не раздался голос:
— Отправляйтесь в шлюзовую камеру. Там вас ожидает корабль.
Тембр все тот же. Маоган был уверен, что подобные звуки не могли исходить из гортани живого существа, команды подавало нечто явно искусственного происхождения.
В шлюзовой камере Джорд Маоган занял место в маленькой, залитой светом сфере, которая доставила его в небольшой космолет, подвешенный под днищем корабля-матки. Стало ясно, что гигантский корабль — челночная станция, которой, с ее рефлекторами, предстояло еще долго висеть над Гадесом, вплоть до успешного выполнения поставленной перед ней задачи.
Внутри космолета все было устроено так же, как и в гиганте, только в миниатюре: те же круглые и освещенные люминесцентными полосами залы, то же отсутствие всяких признаков жизни. Но командная рубка уже отвечала человеческим масштабам. В ней находилось несколько кресел, как раз напротив смотрового купола. Едва Джорд Маоган разместился в одном из них, как космолет стартовал.
Никогда до этого коммодор не испытывал ничего подобного.
Сразу куда-то сгинул Гадес. Никаких тебе изоспейсов или сложных маневров. Все ощущение движения свелось к осознанию внезапного исчезновения планеты, потому у Маогана и возникло вдруг впечатление, что он почему-то вернулся к исходной точке: вновь в поле зрения появился Гадес.
Однако при внимательном рассмотрении оказалось, что это была совсем другая планета, полная жизни, с громадными сооружениями, которые тянулись вверх, сплетаясь в запутаннейший лабиринт. По поверхности с невообразимой, фантастической скоростью, от которой голова шла кругом, мчались машины самых разнообразных и удивительных форм.
Корабль плавно опускался, судя по всему, на площадку космопорта.
Маоган взглянул на часы. Полет был практически мгновенным. Теперь коммодор уже вполне отчетливо различал город. Весь устремленный ввысь, он состоял из множества отдельных, но весьма однообразных районов-блоков. Казалось, все было выстроено из одного и того же материала. Но особенно поразило Маогана обилие широких световых полос. Их понапичкали всюду, и полыхали они тем же кричаще-красным огнем, что и та сфера, в которой исчезли его спутники.
Эти ленты обвивали стремительно несущиеся машины, тянулись вдоль всех, даже самых узких улочек, исчезающих в глубине города. Чуть далее темным полумесяцем выделялись трибуны огромной, сооруженной из камня цирковой арены. Украшавшие сооружение световые полосы были ярко-зелеными.
Корабль совершил посадку. В космопорту выстроились сотни кораблей подобного же типа; их названия бросались в глаза, отчетливо выделяясь на блестящих корпусах. Джорд Маоган узнал характер букв, из которых они состояли: настоящая клинопись. Космолет замер.
Джорд Маоган направился к выходу. В космопорту, казалось, тоже не было ни души, но коммодора поджидала аэродинамически совершенная машина с открытой дверцей и включенным внутренним освещением. Прежде чем сесть в нее, Джорд Маоган бегло огляделся. Вид космопорта что-то напоминал ему, где-то он уже видел эти гигантские каменные блоки, которые ни один земной механизм не был способен даже приподнять…
И вдруг молнией промелькнула мысль: да это те же самые террасы Баальбекаnote 7, что и на Земле! Неужели планету населяли потомки тех, кто когда-то в глубине веков возвел на Земле этот легендарный комплекс?
Маоган был буквально потрясен. Получалось, что в результате нелепой катастрофы в космосе, случившейся с «Алкиноосом», он вышел на затерявшийся в истории след тех, кто давным-давно посетил Землю, оставив после себя удивительные легенды… Но взволновавшее его чувство довольно скоро сменилось недоумением: ведь эти люди с их на редкость совершенными космическими кораблями с тех пор могли сколько угодно раз вернуться на Землю — стоило им только захотеть. Но они воздержались от этого шага. В чем дело?
Маоган, глубоко задумавшись, сел в поджидавшую его машину.
Та настолько стремительно сорвалась с места, что пейзаж в глазах коммодора совершенно смешался. Затем — плавное торможение, и Джорд Маоган очутился перед зданием, абсолютно непохожим на остальные архитектурные сооружения, виденные им до сих пор.
Великолепный сказочный дворец с тысячью башенок стоял в стороне от казавшегося теперь почти темным города. В окружавшей его исполинской стене из черного мрамора открылись Семь Врат.
Глава третья
Орвел, которого Маоган успел выдернуть из мобиля в тот самый момент, когда луч лазера почти уже настиг его предпочел смолчать.
— Подобный мозг, — развивал далее свою мысль Роллинг, — в состоянии организовать жизнь целой Вселенной, а мы его так безобразно заразили всякой дрянью. Планета до нас была полностью стерильной, а мы, хотя и частично, вспахали и засеяли ее. Я даже не решаюсь представить себе размеры той катастрофы, которую мы тем самым могли породить.
— Все правильно, — совсем задыхаясь, с трудом выдавил Маоган. — Однако теперь все определилось и нам — конец. Они уже приступили к уничтожению путем выжигания той части мозга, которую мы инфицировали, выступив в роли бацилл. Это. конечно, наиболее эффективный метод. Если бы мне пришлось столкнуться с подобной проблемой, я, не задумываясь, поступил бы точно так же.
Рассуждая столь пессимистически, коммодор тем не менее, казалось, вопреки всем доводам рассудка, настойчиво продолжал терзать свой микропередатчик. У него был, возможно, один-единственный шанс из миллиона, что радиоволны пробьются сквозь гранитную плиту, под толщей которой они были погребены, и еще меньше надежды на то, что, даже поймав сигнал, их поймут. Но Маоган раз и навсегда усвоил в жизни одно жесткое правило: надежда умирает только вместе с тобой.
Когда-то давным-давно их, еще молодых космонавтов, собрал наставник и сказал следующее: «Ребята! Теперь вам предстоит пройти решающий тест. Кто выдержит его, тот поступит на службу, в противном случае — беспощадный отсев. — И он передал каждому коробочку с двадцатью замками, десятком кнопок на поверхности и кучей других технических премудростей. — Вас изолируют на пару суток, а по выходе вы обязаны эту штукенцию открыть».
В течение сорока восьми часов Маоган ломал голову я корпел над головоломкой, не отвлекаясь ни на минуту. Под неусыпным оком телекамеры он спокойно перебирал несчетное количество возможных комбинаций и, даже когда истекали последние секунды испытания, изнемогая от мрачных мыслей о провале, все равно упорно пытался разгадать секрет.
Едва раздался сигнал об окончании тестирования, Джорд Маоган положил коробочку и, насвистывая, покинул помещение, убежденный, что с карьерой космонавта покончено. Велико же было его удивление, когда оказалось, что он возглавил список справившихся с заданием, ибо никакая то была не коробочка, а просто цельнометаллический брус, а видимость замков и прочих технических ухищрений, по замыслу авторов теста, предназначалась только для нагнетания напряжения у испытуемых.
Как потом выяснилось, многие из них к концу второго дня в бессильной злобе топтали и пинали этот брус, пытались открыть несуществующие замки, применяя огнестрельное оружие, или требовали выпустить их досрочно, чтобы пойти и напиться до остервенения.
С тех пор Маоган оценил преимущества хладнокровия в любых, особенно внешне полностью безвыходных, ситуациях.
— Зря стараетесь, ничего не выйдет, — хмыкнул Роллинг, наблюдая за его усилиями.
Старший штурман, не выдержав, расстегнул свой, изолировавший его от внешних воздействий комбинезон и сел, прислонившись к пышащей жаром стойке одной из этажерок. Стоявший рядом с ним Стафф, руками сдавливая ребра, полуоткрытым ртом безуспешно ловил воздух. Орвел, ни на что не жалуясь, молча повалился, почти потеряв сознание.
Но Маоган не оставлял своего занятия. Он отказался от попыток войти в прямой контакт с хозяевами планеты и стал посылать наборы математических формул — единственный по-настоящему универсальный язык. А вдруг те, что там, наверху, поймут его?
В любом случае это не грозило затянуться надолго. У коммодора начала кружиться голова, а его обожженные легкие глухо хрипели, словно кузнечные мехи.
И как раз в тот момент, когда он, окончательно обессилев, едва не выронил передатчик, из миниатюрного динамика послышался свист.
— Вызов принят, — произнес с металлическим скрежетом голос. — Мозг подобрал ключ к вашему языку. Решено вас пощадить.
При этих словах четверо уцелевших с «Алкинооса», превозмогая боль, вскинулись.
— Следуйте к выходу, — продолжил голос. — Там вас ждут.
Земляне, не веря услышанному, в течение нескольких секунд молча переглядывались.
— Температура стала падать, — сообщил Роллинг, посмотрев на термометр, — в секунду на десятую долю градуса.
— Как бы не простудиться после такого пекла, — пошутил Стафф, сначала отвесив две звонкие затрещины Орвелу, чтобы окончательно привести того в чувство. Затем, дернув рывком за воротник комбинезона, он придал ему вертикальное положение.
— Чтобы вернуться, следует идти по четвертому коридору направо, затем по каждой первой галерее по левую сторону, — неожиданно выдал инструкцию методичный Роллинг. Он повернулся к Маогану: — Видите, я все же не терял надежды и все время где-то в глубине души был уверен, что мы выберемся из этой западни.
Четверка медленно тронулась в путь при свете прожектора, мощность которого неуклонно падала.
Первым к вратам вышел Стафф, которому Маоган поручил приглядывать за Орвелом.
Микропередатчик молчал. Джорд Маоган попытался сообщить, что они уже вышли к указанному месту, но ответа на его обращение не последовало. Тогда капитан решил приоткрыть гигантские двери, но не успел этого сделать, так как раздался щелчок отпираемого громадного замка. Двери сами распахнулись, пропуская их.
Земляне застыли, пораженные открывшимся зрелищем.
Весь громадный зал заполнял, мягкий, сочный, почти осязаемый зеленый свет. Он околдовывал, очаровывал, манил. Маоган как-то деревянно шагнул вперед.
Врата у них за спиной закрылись. Впереди не было ничего, кроме этого диковинного, шелковисто струившегося зеленого света. Потом, как в замедленной съемке, в его глубинах начали проступать какие-то формы…
Маоган увидел «Алкиноос». Целехоньким. Звездолет был полностью восстановлен, а все члены экипажа ожили. К нему наклонился Роллинг:
— Мне наконец-то удалось установить наши координаты, коммодор. Я абсолютно уверен, что мы можем вернуться на Землю.
Старший штурман протянул Маогану безукоризненно выполненную космическую карту со всеми необходимыми пометками и выкладками. На ней отчетливо просматривался Млечный Путь.
…В то же самое время Роллингу виделось иное. Они возвратились на родину. Перед ним распахнулись обе створки дверей школы сюрреальной кибернетики, одним из наиболее многообещающих учеников которой он был так много лет, проведя там лучшие годы жизни. На пороге его, улыбаясь, поджидал директор, поблескивая выбритым, без единого волоска, черепом.
— Входите, Роллинг, — ласково проворковал он, — очень рад снова видеть вас…
…Стафф с удовлетворением узнал, что его назначили директором бориумных шахт Урстала. И он сделал шаг навстречу своим будущим подчиненным.
…А Орвелу отчетливо представилось, что его доставили на Вильмур. Но он тоже шагнул вперед…
Рассудок Маогана почти мгновенно отреагировал острым неприятием и отторгнул то, что он сразу распознал как гипнотическое внушение. Мало-помалу все возникшие перед Маоганом образы съежились и растаяли, и тогда он увидел картину, существовавшую на самом деле. В действительности ни он, ни один из остальных членов его группы зала не покидали, но зато прямо перед ними, словно из небытия, постепенно возникла новая, вполне реальная, форма.
То была примерно шестиметровой высоты сфера огненно-красного цвета, в сторону которой механически вышагивали, будто одеревеневшие истуканы с остекленевшими глазами, его спутники. Один за другим они растворялись внутри этого пламеневшего шара. Между тем никакого входа на его поверхности не было — в этом коммодор был совершенно уверен. Сначала в ослепительно сверкавшей массе причудливого объекта растаял Роллинг, а затем и Стафф, все еще опекавший Орвела.
За считанные минуты Маоган остался один на один с загадочной сферой. Что-то или кто-то настойчиво, в приказном порядке нашептывал ему, уговаривал и заставлял подчиниться и последовать примеру его спутников. Перед мысленным взором Джорда Маогана промелькнули до боли тронувшие душу картины Земли, но он решительно воспротивился этому одурманивающему воздействию, ясно осознавая их иллюзорный характер. Он не понимал, что представлял из себя этот огненный шар. Средство передвижения? Возможно. Но с таким же успехом это могла быть и смертельная ловушка.
В предельном напряжении коммодор попытался подвергнуть ситуацию здравому логическому анализу. Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Немедленно последовала яростная атака новых образов. Все они упорно и методично подталкивали его к восприятию сферы как предела его желаний, призывая тотчас же устремиться к ней и безоглядно слиться с ней.
«Не пойду! — яростно воспротивился наваждению Маоган. — Если бы те, кто послал ее, имели дружеские намерения, то послали бы нормальный корабль. Ведь оказались же они в состоянии общаться с нами по радио».
Сфера продолжала сверкать, притягивая и маня.
Коммодор заколебался.
«Нет! — в конце концов твердо решил он. — Не пойду. Если они намерены спасти нам жизнь, то все равно сдержат слово. Ну а если собираются прикончить, пусть попробуют заполучить мою шкуру каким-нибудь другим способом».
Шар будто ждал его окончательного решения, так как в тот же миг померк и исчез — только пахнуло легким ветерком.
Феакс отвел глаза от центрального экрана и повернулся к Ноосике:
— Вы должны быть довольны, моя дорогая, я уступил вашему капризу.
Молодая женщина строптиво вскинула голову, встряхнув пышной шевелюрой.
— Это такая мелочь с вашей стороны, — сухо обронила она. — За это прощаю вам все ваши последние увлечения — трясунчиков, живые колонны с Жаспы, не говоря уж об остальном. Вам бы следовало признать, что в отношении развлечений мой вкус получше вашего.
Феакс иронически скривился.
— Я не питаю на ваш счет никаких иллюзий, Ноосика. Мне прекрасно известно, что вы меня ненавидите. — Он повернулся к Аршо, у которого при этих словах хищно сверкнули глазки. — Ноосика — это ядовитый цветок. Поэтому-то она, собственно говоря, и продолжает занимать меня. — И он снова повернулся к ней. — Прекраснейшая, диковатая, всегда готовая смертельно укусить — вот такой я и люблю вас, дорогая. — Феакс указал на экран и презрительно рассмеялся. — Вы только взгляните на тех, кого так горячо защищаете. Это же скоты, их разум примитивен и откликается на гипноз первой ступени. Ни один даже самый ограниченный житель Империи Антефаес не поддался бы столь грубому внушению. Смотрите: они просто млеют в эту минуту от восторга, погруженные в мечты о своей родине.
Ноосика вгляделась в экран.
— Не совсем так. Отнюдь не все попались на эту удочку, одному удалось вырваться из цепких объятий дурмана.
Эта реплика, похоже, встряхнула Феакса, словно мощный электрический разряд, и будто подтолкнула его ближе к экрану.
— Действительно! Вы правы. — Он развернулся к Аршо, затем к Ноосике. — Ну что же, этого типа я возьму на себя.
После того как растаяла пылавшая сфера, Джорда Маогана на какое-то время охватила паника. Да, отныне он один-одинешенек в этом враждебном мире. Но надо было что-то делать, и он решил выбраться из колодца с помощью все той же, к счастью уцелевшей после прохождения гигантского лазера, подъемной системы. Оказавшись на поверхности, Маоган огляделся. Купол из живой шкуры исчез. Вообще после гигантской стерилизации от прежнего пейзажа не осталось и следа. Озеро испарилось наверняка от невыносимой жары, та же участь постигла и питавший его источник, всего несколько часов назад поражавший глаз красотой каскадов.
Не зная, что предпринять, Джорд Маоган присел на большой гладкий камень и вновь принялся накручивать микропередатчик. Внезапно потемнело. На миг коммодору показалось, что вот-вот разразится ужаснейшая гроза. Подняв голову, он неожиданно отчетливо различил в потемневшем небе продолговатый силуэт звездолета-исполина. Детали разглядеть было невозможно, поскольку тот парил против света. И хотя корабль показался коммодору размеров просто необыкновенных, ясно было, что дрейфовал он очень высоко, где-то в стратосфере.
Заинтересованный Маоган оставил в покое передатчик.
И тут же увидел устремившуюся к нему новую сферу, но совершенно другого характера. На этот раз она была сотворена из металла тусклого серого цвета и выделывала в воздухе пируэты, словно упущенный ребенком воздушный шарик, гонимый ветром. Но цель ее была ясна: сфера выискивала Маогана. Локализовав его, в молниеносном мягком прыжке сфера очутилась рядом, в нескольких метрах от обломка скалы, на котором он так удобно расположился.
Открылся люк, выдвинулась двухступенчатая лестница. И все. Тишина и спокойствие.
Джорд Маоган выждал какое-то время в надежде, что покажется пилот. Но напрасно. Так и не заметив признаков постороннего присутствия, Маоган приблизился к летательному аппарату. Внутри сферы по всему периметру тянулась двухметровой ширины люминесцентная полоса, заливавшая кабину приятным светом. Никакого пилота.
Маоган решился. Едва он вошел, раздался щелчок, появилось ощущение взлета, и почти в тот же миг сфера оказалась под днищем корабля. Сквозь прозрачный купол сферы Маоган заметил круговые рефлекторы, которые, видимо, и излучали зеленый свет. Вблизи они выглядели как скопление несметного количества прозрачных чешуек; каждая из них отделялась от соседней черной рамкой.
Размер чешуек не превышал и десяти сантиметров, зато рефлекторы были величиной с «Алкиноос». Маоган насчитал их двенадцать. В центре каждого — нарост, по форме напоминавший колбу от старинной керосиновой лампы. Сфера, казалось, потерялась под брюхом монстра и медленно-медленно перемещалась вдоль корпуса. Было сумрачно, так как сюда не доходили лучи солнца.
Открывшийся в конце концов шлюзовый отсек выглядел на корпусе гиганта игольным ушком. Сфера скользнула в него и замерла. Маоган почему-то ожидал, что уж тут его будут встречать наверняка. Не тут-то было! По-прежнему никого. Тогда он решил действовать самостоятельно и осмотреть корабль. Первый открывшийся ему зал был сравнительно небольшим, имел округлую форму и ту же систему освещения, что и сфера. Пусто, никакой мебели. Маоган миновал его, звонко печатая шаг по блестевшим отраженным светом плиткам пола. Коммодору понадобился почти час, чтобы обойти весь звездолет. Повсюду пустые помещения, соединявшиеся короткими коридорами. В центре корабля он обнаружил непроницаемый блок, где, должно быть, размещались машины и источники энергии, но уверенности в этом быть не могло, так как изнутри не доносилось ни звука.
Только в конце этой вынужденной прогулки Джорд Маоган вышел на командную рубку. На исполинской стальной стене двадцатиметровой высоты ярко светились сотни экранов, а количество всякого рода контрольно-измерительной аппаратуры явно превышало человеческие возможности как-то уследить за ними. Впрочем, никто этим и не занимался. Стоя в командном отсеке, Джорд Маоган чувствовал себя пигмеем в царстве колоссов. Он понимал, что предоставленная ему свобода беспрепятственно бродить где заблагорассудится, в сущности, ничего не значила, поскольку за столь безобидным и беспомощным созданием, как он, просто в принципе не признавалась способность осуществить какую-то подрывную акцию или как-то изменить траекторию полета корабля.
Пол в центре рубки, как и купол в сфере, был прозрачным. У Маогана при одном взгляде под ноги возникло ощущение свободного парения в космосе, поскольку он висел над полыхавшим огнем Гадесом.
Чудовищные рефлекторы-лазеры снова были в работе. Исторгаемые ими лучи нещадно хлестали поверхность оставленной Маоганом планеты, уничтожая на своем пути малейшие следы пребывания на ней человека. Горел сам воздух, перенасыщенный парами и завихрявшийся чудовищными воронками.
Сейчас, когда Маоган наблюдал за операцией по стерилизации со стороны и издалека, она показалась ему достаточно простой. Иссеченная лазером планета, набухшая огнем, выглядела как плавка доменной печи в россыпи искр.
Поражала точность и методичность, с которой на первый взгляд самостоятельно функционировал этот грандиозный агрегат, не оставляя ничего на волю случая. Количество использовавшейся при этом энергии казалось неисчерпаемым, и это позволило Джорду Маогану хорошо осознать, каким образом хозяева сего мира могли позволить себе роскошь сначала стерилизовать целую планету, а потом сохранять ее сколь угодно долго в подобном состоянии. Демонстрируемые ими технологические возможности давали основание предполагать, что в самом скором времени мозг будет полностью восстановлен без человеческого вмешательства не менее стерильными и совершенными роботами.
С трудом оторвавшись от созерцания столь впечатляющего спектакля, Маоган принялся снова бродить по кораблю. Он смутно надеялся на то, что в первый обход проскочил мимо какого-нибудь закоулка, где томились его спутники. Так в безуспешных поисках он провел довольно много времени, пока из динамика не раздался голос:
— Отправляйтесь в шлюзовую камеру. Там вас ожидает корабль.
Тембр все тот же. Маоган был уверен, что подобные звуки не могли исходить из гортани живого существа, команды подавало нечто явно искусственного происхождения.
В шлюзовой камере Джорд Маоган занял место в маленькой, залитой светом сфере, которая доставила его в небольшой космолет, подвешенный под днищем корабля-матки. Стало ясно, что гигантский корабль — челночная станция, которой, с ее рефлекторами, предстояло еще долго висеть над Гадесом, вплоть до успешного выполнения поставленной перед ней задачи.
Внутри космолета все было устроено так же, как и в гиганте, только в миниатюре: те же круглые и освещенные люминесцентными полосами залы, то же отсутствие всяких признаков жизни. Но командная рубка уже отвечала человеческим масштабам. В ней находилось несколько кресел, как раз напротив смотрового купола. Едва Джорд Маоган разместился в одном из них, как космолет стартовал.
Никогда до этого коммодор не испытывал ничего подобного.
Сразу куда-то сгинул Гадес. Никаких тебе изоспейсов или сложных маневров. Все ощущение движения свелось к осознанию внезапного исчезновения планеты, потому у Маогана и возникло вдруг впечатление, что он почему-то вернулся к исходной точке: вновь в поле зрения появился Гадес.
Однако при внимательном рассмотрении оказалось, что это была совсем другая планета, полная жизни, с громадными сооружениями, которые тянулись вверх, сплетаясь в запутаннейший лабиринт. По поверхности с невообразимой, фантастической скоростью, от которой голова шла кругом, мчались машины самых разнообразных и удивительных форм.
Корабль плавно опускался, судя по всему, на площадку космопорта.
Маоган взглянул на часы. Полет был практически мгновенным. Теперь коммодор уже вполне отчетливо различал город. Весь устремленный ввысь, он состоял из множества отдельных, но весьма однообразных районов-блоков. Казалось, все было выстроено из одного и того же материала. Но особенно поразило Маогана обилие широких световых полос. Их понапичкали всюду, и полыхали они тем же кричаще-красным огнем, что и та сфера, в которой исчезли его спутники.
Эти ленты обвивали стремительно несущиеся машины, тянулись вдоль всех, даже самых узких улочек, исчезающих в глубине города. Чуть далее темным полумесяцем выделялись трибуны огромной, сооруженной из камня цирковой арены. Украшавшие сооружение световые полосы были ярко-зелеными.
Корабль совершил посадку. В космопорту выстроились сотни кораблей подобного же типа; их названия бросались в глаза, отчетливо выделяясь на блестящих корпусах. Джорд Маоган узнал характер букв, из которых они состояли: настоящая клинопись. Космолет замер.
Джорд Маоган направился к выходу. В космопорту, казалось, тоже не было ни души, но коммодора поджидала аэродинамически совершенная машина с открытой дверцей и включенным внутренним освещением. Прежде чем сесть в нее, Джорд Маоган бегло огляделся. Вид космопорта что-то напоминал ему, где-то он уже видел эти гигантские каменные блоки, которые ни один земной механизм не был способен даже приподнять…
И вдруг молнией промелькнула мысль: да это те же самые террасы Баальбекаnote 7, что и на Земле! Неужели планету населяли потомки тех, кто когда-то в глубине веков возвел на Земле этот легендарный комплекс?
Маоган был буквально потрясен. Получалось, что в результате нелепой катастрофы в космосе, случившейся с «Алкиноосом», он вышел на затерявшийся в истории след тех, кто давным-давно посетил Землю, оставив после себя удивительные легенды… Но взволновавшее его чувство довольно скоро сменилось недоумением: ведь эти люди с их на редкость совершенными космическими кораблями с тех пор могли сколько угодно раз вернуться на Землю — стоило им только захотеть. Но они воздержались от этого шага. В чем дело?
Маоган, глубоко задумавшись, сел в поджидавшую его машину.
Та настолько стремительно сорвалась с места, что пейзаж в глазах коммодора совершенно смешался. Затем — плавное торможение, и Джорд Маоган очутился перед зданием, абсолютно непохожим на остальные архитектурные сооружения, виденные им до сих пор.
Великолепный сказочный дворец с тысячью башенок стоял в стороне от казавшегося теперь почти темным города. В окружавшей его исполинской стене из черного мрамора открылись Семь Врат.
Глава третья
Джорд Маоган и представить себе не мог, что существуют женщины столь совершенной красоты. Она показалась ему каким-то видением из сна, озаренным почти неземным сиянием. Особенно удивил его тонкий рисунок ее губ, отливающих перламутровым блеском и почти совсем прозрачных.
— Мне поручено встретить вас от имени Повелителя Антефаеса, — величаво обратилась к нему красавица. — Меня зовут Ноосика.
Молодая женщина говорила на певучем, многослоговом языке. Его музыкальная тональность пришлась Маогану по вкусу, но, естественно, он ничего бы не понял из ее приветствия, если бы тут же в его голове не прозвучал синхронный перевод. Ноосика, видно, заметила промелькнувшее на его лице удивление, поскольку, улыбнувшись, поинтересовалась:
— Это вас удивляет, не так ли?
— Вы правы, — согласился Джорд Маоган.
— Это одно из тех чудес, которыми балует нас Мозг, — пояснила она. — Тот самый, который по вашей вине частично пострадал.
— Это просто досадная случайность, — смутился Маоган. — Поверьте, мы и понятия не имели, что это Мозг… А некоторые из моих людей поступили крайне необдуманно.
Ноосика внимательно изучала стоявшего перед ней коммодора. В ее взгляде сквозила не только легкая ирония, но и явная доброжелательность.
— О, должна сказать, что отнюдь не все в нашем мире восприняли эту болезнь как драму. — Она улыбнулась. — Простите, но я не знаю вашего имени.
— Джорд Маоган, — представился коммодор, раздумывая при этом, с какой это стати Ноосика была с ним настолько откровенна.
— Так вот! Знайте, что лично я совсем не в обиде на вас за то, что Мозг слегка полихорадило, Джорд. Напротив, это меня даже развеселило.
Пока они обменивались репликами, суетившиеся вокруг служанки поставили на стол из драгоценного металла с тончайшей чеканкой резные корзины с яркими незнакомыми фруктами и подали громадные серебряные кубки с ароматным напитком пурпурного цвета.
Неожиданно в бронзовой стене открылась дверь, и Маоган увидел небольшой бассейн с ярко-голубой водой. Прямо у бортика поджидали три другие служанки, которые держали в руках набор мазей, различных масел и ярко-красную тогу.
— Вы, разумеется, желали бы расслабиться, — певуче произнесла Ноосика.
Маоган стоял в нерешительности. Подобный церемониал его смущал: он не имел обыкновения раздеваться и купаться перед публикой.
— У нас так принято, — мягко помогла ему Ноосика. — Путешественников, прибывших из неведомых нам миров, мы всегда встречаем гостеприимно.
Она смело взглянула на него. Маоган с трудом выдержал нестерпимый блеск огромных глаз девушки. Но существовал еще и обязательный для исполнения параграф Устава космической службы: «Всегда поступать согласно местным обычаям». В данном случае они представлялись скорее приятными, чем тягостными. Джорд Маоган начал спокойно раздеваться под бесстрастными взглядами служанок.
— Мне поручено встретить вас от имени Повелителя Антефаеса, — величаво обратилась к нему красавица. — Меня зовут Ноосика.
Молодая женщина говорила на певучем, многослоговом языке. Его музыкальная тональность пришлась Маогану по вкусу, но, естественно, он ничего бы не понял из ее приветствия, если бы тут же в его голове не прозвучал синхронный перевод. Ноосика, видно, заметила промелькнувшее на его лице удивление, поскольку, улыбнувшись, поинтересовалась:
— Это вас удивляет, не так ли?
— Вы правы, — согласился Джорд Маоган.
— Это одно из тех чудес, которыми балует нас Мозг, — пояснила она. — Тот самый, который по вашей вине частично пострадал.
— Это просто досадная случайность, — смутился Маоган. — Поверьте, мы и понятия не имели, что это Мозг… А некоторые из моих людей поступили крайне необдуманно.
Ноосика внимательно изучала стоявшего перед ней коммодора. В ее взгляде сквозила не только легкая ирония, но и явная доброжелательность.
— О, должна сказать, что отнюдь не все в нашем мире восприняли эту болезнь как драму. — Она улыбнулась. — Простите, но я не знаю вашего имени.
— Джорд Маоган, — представился коммодор, раздумывая при этом, с какой это стати Ноосика была с ним настолько откровенна.
— Так вот! Знайте, что лично я совсем не в обиде на вас за то, что Мозг слегка полихорадило, Джорд. Напротив, это меня даже развеселило.
Пока они обменивались репликами, суетившиеся вокруг служанки поставили на стол из драгоценного металла с тончайшей чеканкой резные корзины с яркими незнакомыми фруктами и подали громадные серебряные кубки с ароматным напитком пурпурного цвета.
Неожиданно в бронзовой стене открылась дверь, и Маоган увидел небольшой бассейн с ярко-голубой водой. Прямо у бортика поджидали три другие служанки, которые держали в руках набор мазей, различных масел и ярко-красную тогу.
— Вы, разумеется, желали бы расслабиться, — певуче произнесла Ноосика.
Маоган стоял в нерешительности. Подобный церемониал его смущал: он не имел обыкновения раздеваться и купаться перед публикой.
— У нас так принято, — мягко помогла ему Ноосика. — Путешественников, прибывших из неведомых нам миров, мы всегда встречаем гостеприимно.
Она смело взглянула на него. Маоган с трудом выдержал нестерпимый блеск огромных глаз девушки. Но существовал еще и обязательный для исполнения параграф Устава космической службы: «Всегда поступать согласно местным обычаям». В данном случае они представлялись скорее приятными, чем тягостными. Джорд Маоган начал спокойно раздеваться под бесстрастными взглядами служанок.