Страница:
Об этом он сказал Милютину когда тот спустился вниз, и заставил его переносить все вещи и еду наверх.
– А пока этим займусь.
–Капитан скрипнул зубами и стал свернув комом прямо с банками консервов кусок материи служивший путникам скатертью, забрался на крышу, где еще раз осмотрев окрестности высунулся из окна и наблюдал за сталкером.
Курт еще раз пощупал пульс на шее у лежавшего без сознания наркомана, и убедился что тот жив. И он спал. Именно не лежал без сознания после тяжелого кулака Милютина, а именно спал, а глаза его двигались под веками, - наверняка их владельца обуревали наркотические сновидения.
Сталкер достал веревку и связал обоих. У второго, того что был в сознании, так сказать «отходняк» был довольно странным, - теперь он не выкрикивал просьбы, а со застывшей идиотской улыбкой на синих губах как отстающий в развитии младенец бибикал и улюлюкал, пытаясь изобразить звук двигателя машины или может быть мотоцикла, поскольку этот прилив веселья начался после того, как Курт выкатил мотоцикл.
– Закройся, обдолбыш. - Тот ни сколько не внял словам сталкера и продолжал усмехаться.
– Курт, зомби кажется…
– Зомби или кажется?
Милютин присоединил к автомату прицел и сообщил что их незваный гость все таки зомби.
– Что делать? Шмальнуть?
– Ничего, что он нам может сделать?
– Да ну его, - жратву клянчить будет…
– Все равно не надо. Только если совсем близко подойдет, под ноги стрельни.
Из-за угла здания на конец-то показался Платонов, передатчик он нес в руке, и со странным выражением лица рассматривая скелеты лежащие вокруг. Их и действительно было довольно много вокруг, - трое в самом СТО и двое возле небольшой постройки на подобие сарая. По костям и одежде превратившейся сплошные лохмотья было ясно, что кости эти лежат здесь сравнительно не давно. Об этом он и сказал Курту. Тот промолчал, но вот Милютин сдержатся не смог, и язвительно заявил что догадывается откуда они и почему именно здесь.
– Так ведь, сталкер?
– Ты по сторонам смотри, а не болтай, а то как они будешь здесь лежать.
– Это идиотизм, это верх идиотизма! - Вдруг закричал Платонов, и все, даже наркоман потерял былое расположение духа.
– Ни чем!… Ни чем вы не отличаетесь от всех других обитателей Зоны! Вы даже еще хуже! Потому что мутанты убивают ради еды, сталкеры ради защиты, а вы!… Что вам сделали эти двое? Они что, напали первыми? Зачем вы тогда говорили о извечной человеческой жестокости, если сейчас, уподобаясь им… нет, ваш поступок даже еще хуже, хуже всего того, что вы говорили!!!
Он замолчал и обессилено облокотился спиной о стену. Воротник ему явно мешал и был узок, и тогда он вообще снял камуфляжную куртку. Было действительно жарковато, - солнце стояло высоко, и сейчас была самая жаркая часть суток. Вообще вокруг было красиво, но сталкерам было не до этого, все таки Зона плохо подходит для беспечного созерцания.
Небо было чисто и без единого облака, марево от разогретого асфальта поднималось высоко вверх, а от тополей растущих вдоль дороги, исходил своеобразный запах, известный каждому украинцу, поскольку тополь на Украине рос везде где только можно было, но чаще всего вдоль дорог и на территории муниципальных учреждений. Деревья только начинали цвести, и ветер гнал его пух. И все это было залито ярким солнцем, летним солнцем. Ни как, это ни как не вязалось с самой Зоной, с ее хитростями и каверзами.
Курт понял почему Платонов сорвался, именно из-за этого несоответствия представления с увиденным. А вторая причина была в том, что ученый думал что Курт убьет этих двоих. Но он собирался лишать их жизни.
– Платонов, успокойтесь, и пойдемте есть, - нам еще топать и топать, вернее ехать. И не собирался я их убивать, не на столько же я зверь. Хотя эти двое сорняков ничего кроме смерти не заслуживают.
– Оригинально. - Буркнул сверху Милютин.
– Капитан, у тебя дача есть?
– Нет, пока нет.
– А на огороде когда ни будь работа?
– Ну работал, и что с того?
– Ну так вот на нем растут сорняки, и ты ведь не уговариваешь их, не пытаешься перевоспитать, а просто с корнем вырываешь ради нормального роста и жизни других растений.
– Ага, а в живых их оставляешь только из-за чувствительной психики профессора?
– Думай что хочешь, - мое мнение по этому поводу ты знаешь. Пойдемте профессор, есть хочется.
Наверху они расположились на втором, так и не достроенным до конца этаже СТО. Это была ровная площадка голого бетона где даже не успели поставить меж комнатных перекрытий.
Шиферная крыша местами обвалилась и зияла дырами. Пахло пылью и тем же застарелым запахом бензина с машинным маслом.
– Не понимаю, - задумчиво изрек Платонов жуя, - Тот сказочный лес, тишина мертвых деревень и даже некоторая абстрактная красота, теперь вот тополя, пух, и это все… - Он обвел вокруг себя рукой. - Я то думал это территория где небо вечно затянуто грозовыми облаками, все вокруг кишит мутантами и воющими сталкерами. И все вялое, пожухлое, какое и должно быть на прокаженной земле…
– Слушай, - у тебя машины нормальной здесь рядом ни где нет? - Спросил Милютин.
– Чем тебе мотоцикл не нравится?
– Тем что перевернутся на нем плевое дело.
– Не перевернемся. Кстати, профессор, я вас обрадую, - там в углу аномалия, и вы чуть в нее не угодили.
– Как? Почему вы сразу об этом не сказали?
– Я только теперь ее заметил.
Милютин с Платоновым уставились в дальний угол честно пытаясь разглядеть ловушку.
– Кажется там нет ничего… - Неуверенно сказал капитан СБУ.
– Есть, - очень редкая и встречается только в помещениях. Это область пониженного давления. Смотрите. - Сталкер взял полулитровую пластиковую бутылку, допил воду что там оставалась, смял ее и в таком положении завинтил крышку. Бутылка жалобно хлопнула пластиком, но разжаться ей не давали законы физики. Она полетела в угол и уже у самого пола внезапно распрямилась, словно что-то невидимое наполнило ее из нутрии.
– Оригинально. - Сказал Милютин.
– Очень. И тоже самое произойдет с человеком.
– Наверное, не очень приятно зрелище. - Платонов закончил есть и подумав, и бросил в аномалию пустую консервную банку. Ничего не произошло.
– А как вы ее разглядели?
– Элементарно, - уши заложило.
– Значит, все таки вы чувствовали ее с самого начала?
– Чувствовал, - признался Курт. - А вот вы нет, и это еще хуже чем если бы вы погибли. Вы словно слепой котенок не видите и не чувствуете элементарно опасности.
– Нет, ну я думал… Это у меня наследственное, - повышенным давление страдал и отец…
– Ладно, не оправдывайтесь. Ждите меня здесь, никуда не уходите, и ничего не трогайте.
– Что здесь можно трогать? А ты куда вообще? - Подозрительно спросил Милютин.
– Куда надо. Ждите, я скоро.
Курт спустился вниз и направился к дороге. Там он спустился за насыпь и пройдя через узкую и жидкую посадку вскоре скрылся среди деревьев выйдя на поле заросшее жесткой и высокой травой. Рюкзак он оставил в СТО.
– Кстати, пора выходить на связь. - Заметил Платонов.
Милютин подумал немного, затем достал и включи КПК. Связавшись с Перовым он кратко, но емко доложил о сложившийся ситуации. Что отвечал ему майор Платонов не слышал, но видимо он спросил что то такое, из-за Милютин осунулся, его лицо приобрело более суровый оттенок, - видимо майор его отчитывал.
– Все ясно, да, я понял… да, да… и кажется развязка близка, так что до связи товарищ майор. Если в течении часа выйду на связь, значит все прошло по плану. До связи.
– В течении часа? Врят-ли, за это время мы только доберемся до города. - Сказал Платонов.
Милютин не ответил, а достал сигареты и закурил, наблюдая как сизый дым стелется к полу.
Платонову он так и не ответил, но ученный по его внешнему виду, и оп накалившейся атмосфере понял, что здесь что то не так, и ближайшие часы все круто изменится.
3
Глава 5
– А пока этим займусь.
–Капитан скрипнул зубами и стал свернув комом прямо с банками консервов кусок материи служивший путникам скатертью, забрался на крышу, где еще раз осмотрев окрестности высунулся из окна и наблюдал за сталкером.
Курт еще раз пощупал пульс на шее у лежавшего без сознания наркомана, и убедился что тот жив. И он спал. Именно не лежал без сознания после тяжелого кулака Милютина, а именно спал, а глаза его двигались под веками, - наверняка их владельца обуревали наркотические сновидения.
Сталкер достал веревку и связал обоих. У второго, того что был в сознании, так сказать «отходняк» был довольно странным, - теперь он не выкрикивал просьбы, а со застывшей идиотской улыбкой на синих губах как отстающий в развитии младенец бибикал и улюлюкал, пытаясь изобразить звук двигателя машины или может быть мотоцикла, поскольку этот прилив веселья начался после того, как Курт выкатил мотоцикл.
– Закройся, обдолбыш. - Тот ни сколько не внял словам сталкера и продолжал усмехаться.
– Курт, зомби кажется…
– Зомби или кажется?
Милютин присоединил к автомату прицел и сообщил что их незваный гость все таки зомби.
– Что делать? Шмальнуть?
– Ничего, что он нам может сделать?
– Да ну его, - жратву клянчить будет…
– Все равно не надо. Только если совсем близко подойдет, под ноги стрельни.
Из-за угла здания на конец-то показался Платонов, передатчик он нес в руке, и со странным выражением лица рассматривая скелеты лежащие вокруг. Их и действительно было довольно много вокруг, - трое в самом СТО и двое возле небольшой постройки на подобие сарая. По костям и одежде превратившейся сплошные лохмотья было ясно, что кости эти лежат здесь сравнительно не давно. Об этом он и сказал Курту. Тот промолчал, но вот Милютин сдержатся не смог, и язвительно заявил что догадывается откуда они и почему именно здесь.
– Так ведь, сталкер?
– Ты по сторонам смотри, а не болтай, а то как они будешь здесь лежать.
– Это идиотизм, это верх идиотизма! - Вдруг закричал Платонов, и все, даже наркоман потерял былое расположение духа.
– Ни чем!… Ни чем вы не отличаетесь от всех других обитателей Зоны! Вы даже еще хуже! Потому что мутанты убивают ради еды, сталкеры ради защиты, а вы!… Что вам сделали эти двое? Они что, напали первыми? Зачем вы тогда говорили о извечной человеческой жестокости, если сейчас, уподобаясь им… нет, ваш поступок даже еще хуже, хуже всего того, что вы говорили!!!
Он замолчал и обессилено облокотился спиной о стену. Воротник ему явно мешал и был узок, и тогда он вообще снял камуфляжную куртку. Было действительно жарковато, - солнце стояло высоко, и сейчас была самая жаркая часть суток. Вообще вокруг было красиво, но сталкерам было не до этого, все таки Зона плохо подходит для беспечного созерцания.
Небо было чисто и без единого облака, марево от разогретого асфальта поднималось высоко вверх, а от тополей растущих вдоль дороги, исходил своеобразный запах, известный каждому украинцу, поскольку тополь на Украине рос везде где только можно было, но чаще всего вдоль дорог и на территории муниципальных учреждений. Деревья только начинали цвести, и ветер гнал его пух. И все это было залито ярким солнцем, летним солнцем. Ни как, это ни как не вязалось с самой Зоной, с ее хитростями и каверзами.
Курт понял почему Платонов сорвался, именно из-за этого несоответствия представления с увиденным. А вторая причина была в том, что ученый думал что Курт убьет этих двоих. Но он собирался лишать их жизни.
– Платонов, успокойтесь, и пойдемте есть, - нам еще топать и топать, вернее ехать. И не собирался я их убивать, не на столько же я зверь. Хотя эти двое сорняков ничего кроме смерти не заслуживают.
– Оригинально. - Буркнул сверху Милютин.
– Капитан, у тебя дача есть?
– Нет, пока нет.
– А на огороде когда ни будь работа?
– Ну работал, и что с того?
– Ну так вот на нем растут сорняки, и ты ведь не уговариваешь их, не пытаешься перевоспитать, а просто с корнем вырываешь ради нормального роста и жизни других растений.
– Ага, а в живых их оставляешь только из-за чувствительной психики профессора?
– Думай что хочешь, - мое мнение по этому поводу ты знаешь. Пойдемте профессор, есть хочется.
Наверху они расположились на втором, так и не достроенным до конца этаже СТО. Это была ровная площадка голого бетона где даже не успели поставить меж комнатных перекрытий.
Шиферная крыша местами обвалилась и зияла дырами. Пахло пылью и тем же застарелым запахом бензина с машинным маслом.
– Не понимаю, - задумчиво изрек Платонов жуя, - Тот сказочный лес, тишина мертвых деревень и даже некоторая абстрактная красота, теперь вот тополя, пух, и это все… - Он обвел вокруг себя рукой. - Я то думал это территория где небо вечно затянуто грозовыми облаками, все вокруг кишит мутантами и воющими сталкерами. И все вялое, пожухлое, какое и должно быть на прокаженной земле…
– Слушай, - у тебя машины нормальной здесь рядом ни где нет? - Спросил Милютин.
– Чем тебе мотоцикл не нравится?
– Тем что перевернутся на нем плевое дело.
– Не перевернемся. Кстати, профессор, я вас обрадую, - там в углу аномалия, и вы чуть в нее не угодили.
– Как? Почему вы сразу об этом не сказали?
– Я только теперь ее заметил.
Милютин с Платоновым уставились в дальний угол честно пытаясь разглядеть ловушку.
– Кажется там нет ничего… - Неуверенно сказал капитан СБУ.
– Есть, - очень редкая и встречается только в помещениях. Это область пониженного давления. Смотрите. - Сталкер взял полулитровую пластиковую бутылку, допил воду что там оставалась, смял ее и в таком положении завинтил крышку. Бутылка жалобно хлопнула пластиком, но разжаться ей не давали законы физики. Она полетела в угол и уже у самого пола внезапно распрямилась, словно что-то невидимое наполнило ее из нутрии.
– Оригинально. - Сказал Милютин.
– Очень. И тоже самое произойдет с человеком.
– Наверное, не очень приятно зрелище. - Платонов закончил есть и подумав, и бросил в аномалию пустую консервную банку. Ничего не произошло.
– А как вы ее разглядели?
– Элементарно, - уши заложило.
– Значит, все таки вы чувствовали ее с самого начала?
– Чувствовал, - признался Курт. - А вот вы нет, и это еще хуже чем если бы вы погибли. Вы словно слепой котенок не видите и не чувствуете элементарно опасности.
– Нет, ну я думал… Это у меня наследственное, - повышенным давление страдал и отец…
– Ладно, не оправдывайтесь. Ждите меня здесь, никуда не уходите, и ничего не трогайте.
– Что здесь можно трогать? А ты куда вообще? - Подозрительно спросил Милютин.
– Куда надо. Ждите, я скоро.
Курт спустился вниз и направился к дороге. Там он спустился за насыпь и пройдя через узкую и жидкую посадку вскоре скрылся среди деревьев выйдя на поле заросшее жесткой и высокой травой. Рюкзак он оставил в СТО.
– Кстати, пора выходить на связь. - Заметил Платонов.
Милютин подумал немного, затем достал и включи КПК. Связавшись с Перовым он кратко, но емко доложил о сложившийся ситуации. Что отвечал ему майор Платонов не слышал, но видимо он спросил что то такое, из-за Милютин осунулся, его лицо приобрело более суровый оттенок, - видимо майор его отчитывал.
– Все ясно, да, я понял… да, да… и кажется развязка близка, так что до связи товарищ майор. Если в течении часа выйду на связь, значит все прошло по плану. До связи.
– В течении часа? Врят-ли, за это время мы только доберемся до города. - Сказал Платонов.
Милютин не ответил, а достал сигареты и закурил, наблюдая как сизый дым стелется к полу.
Платонову он так и не ответил, но ученный по его внешнему виду, и оп накалившейся атмосфере понял, что здесь что то не так, и ближайшие часы все круто изменится.
3
Курт знал что очень рискует, но другого способа нет и не будет. Он остановился, достал нож и распорол подкладку кармана пыльника, после чего из подсумка переложил в него магазин к автомату и контейнер с артефактом, тем самым, который ему дал Душелов. Пару раз он поэкспериментировал, репетируя все так, чтобы контейнер был заметен в кармане, и выпал в тот момент, когда он достанет автоматный рожок.
– Спускайтесь! - Позвал он не поднимаясь на второй этаж. Он стоял засунув руки в широкие карманы расстегнутого пыльника, и Милютин обратил внимание на то, что в левом его кармане лежит что-то округлое.
– Что за?… Курт распахнул одну полу демонстрируя порванный карман и торчавший из него пустой, автоматный рожок, тот самый что он потом собирался набить патронами. Он вытащил его, и тут же с легким шорохом на землю упал контейнер для артефактов. Сталкер ни слова ни говоря нагнулся за ним, а когда поднялся, то еще ничего не видя и не слыша почувствовал два чудовищный по силе удара в грудь и крик Платонова…
– Зачем?! Что вы делаете?… А-а, черт вас возьми! Что вообще происходит!? - Платонов сжал руками голову и сел на корточки. Курт лежал на животе и из под головы у него вытекала на грязный бетонный пол струйка крови.
Профессор не в силах осознать происходящее качался как заправский псих обхватив голову руками. И вообще-то в этот момент ему самому показалось что он сошел с ума, - ведь за этот безумный день произошло столько, что там, в во внешнем миру другого бы точно свело с ума.
– Как… Зачем?!… Зачем вы его убили?
– А что, жалко этого придурка? Тоже мне, сверх человек! - Последние слово он сказал злорадно и копируя глухую и торопливую речь Крута. Затем он нагнулся к нему, и взял из пока что теплой руки контейнер.
– Вот и все, и не помогла тебе твоя долбанная Зона! «Меня будут помнить веками, а кто о тебе вспомнит»? «Человечество погибает»! Придурок! Вот и отправляйся в свой мир, идиот… На одного сумасшедшего в Зоне станет меньше. Свинтил бы по тихому, так нет, мы же принципиальные, надо же помочь людям, хоть мы их и не любим, но долг и мораль которую мы утратили дороже всего!
– Хватит! Хватит! Я не могу вас слышать! Я думал он зверь, я думал это у него нет души, а вы… как последняя крыса выстрелили ему в спину! Потому сто боялись его, да, именно боялись, и ничего не могли сказать в лицо! Вы…
Милютин поднял пистолет и выстрелил в вскочившего на ноги профессора. Он упал рядом с Куртом, и затуманившимся взором смотрел на капитана, который обыскивал рюкзак Курта, -его он прихватил со второго этажа когда сталкер позвал их. Затем он снял с пояса мертвого сталкера его детектор которому не было равных даже в научной среде и опрокинув стоящий на подножке мотоцикл со странным на внешний вид двигателем мотоцикл. СВТ и НС-20 он так же забрал, впрочем не забыв и о модернизированном ТТ. Затем он снова поднял руку с пистолетом и выстрелил в пытавшегося вжаться в стену и казаться не заметным наркомана.
Кажется он с кем-то говорил по КПК, но с кем и о чем, - этого Платонов уже не знал и не узнает никогда…
4
– Спускайтесь! - Позвал он не поднимаясь на второй этаж. Он стоял засунув руки в широкие карманы расстегнутого пыльника, и Милютин обратил внимание на то, что в левом его кармане лежит что-то округлое.
– Что за?… Курт распахнул одну полу демонстрируя порванный карман и торчавший из него пустой, автоматный рожок, тот самый что он потом собирался набить патронами. Он вытащил его, и тут же с легким шорохом на землю упал контейнер для артефактов. Сталкер ни слова ни говоря нагнулся за ним, а когда поднялся, то еще ничего не видя и не слыша почувствовал два чудовищный по силе удара в грудь и крик Платонова…
– Зачем?! Что вы делаете?… А-а, черт вас возьми! Что вообще происходит!? - Платонов сжал руками голову и сел на корточки. Курт лежал на животе и из под головы у него вытекала на грязный бетонный пол струйка крови.
Профессор не в силах осознать происходящее качался как заправский псих обхватив голову руками. И вообще-то в этот момент ему самому показалось что он сошел с ума, - ведь за этот безумный день произошло столько, что там, в во внешнем миру другого бы точно свело с ума.
– Как… Зачем?!… Зачем вы его убили?
– А что, жалко этого придурка? Тоже мне, сверх человек! - Последние слово он сказал злорадно и копируя глухую и торопливую речь Крута. Затем он нагнулся к нему, и взял из пока что теплой руки контейнер.
– Вот и все, и не помогла тебе твоя долбанная Зона! «Меня будут помнить веками, а кто о тебе вспомнит»? «Человечество погибает»! Придурок! Вот и отправляйся в свой мир, идиот… На одного сумасшедшего в Зоне станет меньше. Свинтил бы по тихому, так нет, мы же принципиальные, надо же помочь людям, хоть мы их и не любим, но долг и мораль которую мы утратили дороже всего!
– Хватит! Хватит! Я не могу вас слышать! Я думал он зверь, я думал это у него нет души, а вы… как последняя крыса выстрелили ему в спину! Потому сто боялись его, да, именно боялись, и ничего не могли сказать в лицо! Вы…
Милютин поднял пистолет и выстрелил в вскочившего на ноги профессора. Он упал рядом с Куртом, и затуманившимся взором смотрел на капитана, который обыскивал рюкзак Курта, -его он прихватил со второго этажа когда сталкер позвал их. Затем он снял с пояса мертвого сталкера его детектор которому не было равных даже в научной среде и опрокинув стоящий на подножке мотоцикл со странным на внешний вид двигателем мотоцикл. СВТ и НС-20 он так же забрал, впрочем не забыв и о модернизированном ТТ. Затем он снова поднял руку с пистолетом и выстрелил в пытавшегося вжаться в стену и казаться не заметным наркомана.
Кажется он с кем-то говорил по КПК, но с кем и о чем, - этого Платонов уже не знал и не узнает никогда…
Глава 5
Только оставшись на едине капитан понял что на сколько страшное место Зона, - и дело было не а аномалиях и мутантах, а в том, что эта территория действительно была мертвой. Теперь он понимал что все вокруг него было неживым, а яркая зелень и летнее солнце только усугубляло это чувство. Он вдруг остро ощутил все одиночество, - не многие километры вокруг он был один. Мертвая тишина мертвой территории постепенно накаляли нервы, ему казалось что он попросту не выберется из Зоны, а то что периметр относительно близко, ничего не меняло. Ведь нужно было пройти в полном одиночестве эти десять-пятьнадцать километров… Но он и не собирался идти пешком, - Перов пришлет за ним вертолет или «Осу», которая заберет его отсюда… Он не чувствовал ни раскаяния, ни хотя бы легкой жалости даже к профессору, - он убивал, и убивал не раз, для него это действие давно потеряло какой-то скрытый смысл и его он не ассоциировал ни с грехом, ни вообще с чем-то зазорным. На оборот, на протяжении всего рейса ему приходилось мириться с высказываниями сталкера, которые будили в его душе странные мысли, от которых становилось просто страшно, - в этом этот отшельник действительно прав, черт его побери…
Милютин шел по открытому полю, и внезапно ощутил такой приступ одиночества и страха, что так и замер на месте. Он не мог сделать больше ни одного шага, его волю сковало самое предательское что может быть, - страх. Ему казалось что детектор врет, что на самом деле он окружен аномалиями и стоит только ступить шаг, - и тебя разорвет на части… И мутанты, они были повсюду. Стоило только подумать о кровососах с их мимикрией, как казалось что ты окружен этими уродливыми созданиями, и они только и ждут того момента чтобы впиться тебе в шею своими щупальцами.
Он сорвал с плеча автомат и стал кружась на месте посылать пули в пространство. Напряженная до предела психика искажала реальность и на каждом шагу ему мерещилось дрожание воздуха, будто марево в жаркий день над асфальтом. И это марево казалось ему хаотичными перебежками кровососов.
Бежать, бежать куда ни будь, лишь бы двигаться! По подальше от этого страшного поля, от этой высокой травы и открытой территории, думал он. Но как бежать если ты окружен аномалиями?!
Ничего более ужасного в своей жизни он не испытывал. Хотелось бежать сломя голову, и при этом же хотелось сесть, обхватить голову руками как Платонов и сидеть, сидеть долго, сидеть вечно, наблюдая за сменой дня и ночи…
Каждый сантиметр земли под ногами зрительно исказился от чудовищной порции адреналина в крови, каждый квадратный сантиметр окружающего капитана пространства было смертельно опасно и нереально страшным, даже ужасным. Тогда он не в силах больше вытерпеть ужаса пересилив себя малодушно шагнул в аномалию…
Но ничего не произошло, потому что вокруг не было аномалий, и вдруг Милютин осознал что когда двигаешься становиться не так страшно и начинаешь трезво смотреть на вещи. Он оглянулся по сторонам. Все тот же летний украинский пейзаж, - далеко слева было полотно дороги в коридоре из высоких тополей, справа и впереди поле постепенно опускалось вниз и так же плавно поднималось, и на горизонте виднелся то ли лес, то ли просто посадки из акаций, тогда он сверился с картой и убедился что там целый ряд различных деревень, а значит есть где скрыться и подождать пока за ним прилетит вертолет.
По пути в деревню он частично мог преодолеть страх, но когда вдалеке справа он увидел двух громадных кабанов, то не вытерпел ужаса и стал обстреливать из подствольного гранатомета, хотя сами мутанты и не думали нападать.
Первая граната попала одному из кабанов в бок, оставив в его теле огромную дыру и кабан издох, второго же просто оглушило, и он обезумев от злости и боли бросился к человеку.
Руки предательски дрожали и он ни как не мог засунуть гранату, на конец ему это удалось и он выстрелив, затем еще раз, перебив ему ногу и покрыв шкуру сетью осколочных ранений, после чего сам обезумев от страха добил мутанта из автомата…
…Когда капитан пошел по улице такой желанной деревни, большинство волос на его голове были седыми от пережитого внутреннего, психического ужаса. Он шел в высоком коридоре деревьев, травы и бурьяна, которые почти полностью скрывали ворота и сами дома. Он все шел не зная в какой дом ему зайти, и на конец что-то внутри него приказало ему идти еще дальше, и он повиновался этому внутреннему голосу уже зная в какой дом он зайдет.
Было жарко, даже душно, и от сплошной стены травы по бокам дороги исходил свежий запах полыни и обычной травы, где-то высоко над головой щебетала совсем по мирному птица, и не ворона, а вполне обычная, пот катился по лбу капитана и попадал в глаза, и мошкара привлеченная запахом разгоряченного людского тела не давала прохода, и не хуже пота забивала глаза. Он отмахнулся от нее рукой и чтобы хоть как-то отвлечься от страшный мыслей, стал смотреть по сторонам. На фасаде одного дома, а точнее сразу на крыльце, чуть выше двери он различили растрескавшиеся цифры «1956», и с удивление, с удивлением граничащим с неверием самого неисправимого скептика подумал о том, что здесь когда то жили люди…
На когда-то зеленых воротах следующего дома он увидел застекленный почтовый ящик и даже кажется в нем была какая-то бумага, а чуть выше в из металлических колец был изображен основной символ олимпиады…
Внутреннее чутье звало капитана еще дальше, на середину деревни, и за эти часы полностью поверив в таинственную суть Зоны он верил всем своим чувствам и интуиции, по этому когда он проходил мимо одного дома, то его как будто ударило током, и он понял, что шел суда самого начала.
Металлическая, тяжелая калитка не поддалась с первого раза, и он обмирая сильно ударил в нее всем телом и дверь отворилась. Двор был не лучше и не хуже чем все остальные, - такой же заросший. По этому он с трудом пробрался сквозь заросли из молодых деревьев и остановился на бетонном крыльце и осмотрелся по сторонам. Все тоже море зелени, все тоже яркое летнее солнце, все та же мертвая, страшная тишина и писк мошкары во влажном воздухе. Дверь к удивлению капитана оказалась открытой и он вошел в темную и мрачную прихожую, обмирая и с уже почти привычным ужасом думал что вот-вот какая ни будь тварь ухватит его за спину и вытащит на ружу, по этому он весь в поту и истеричным криком захлопнул дверь и прижался к ней всем телом, так и стоял, пока глаза не привыкли к полу мраку и он не увидел массивный запор.
Немного успокоившись он закурил и прошел в комнату. Ему открылась небольшое помещение с печкой обложенной белым кафелем с изображением цветов в вазе, одинокий сервант и когда-то современный стол из белых досок. Над дверями в другую комнату он увидел темный портрет Ленина.
Все смежные двери были закрыты, и он отворив одну прошел а залу. Коричневый крагис сохранился хорошо, как и диван с кроватью, и ничего кроме их и небольшой тумбочки в комнате ничего не было. Окна были закрыты грязными желтыми шторами. Для брошенного жилища Второй Чернобыльской Аварии этот дом выглядел слишком пустым и безжизненным.
Милютин присел на диван и чтобы было не так страшно освободил окна от штор, и в комнату ворвались лучи солнца и пыль закружила свой извечный хоровод.
Пружины под ним жалобно скрипнули, и капитан испугался этого звука словно выстрела, и тут же со страхом задернул шторы и сел под окном сжимая автомат.
Он сидел так долго, наблюдая как дверь вдруг сама собой закрылась, и ему стоило больших усилий осознать что это было обычное физическое явление и дверь закрывалась не сразу а постепенно, - то что она затворилась сама собой и очень быстро ему опять же показалось из-за прогрессирующего, тяжкого психического расстройства.
Прошло минут двадцать, и он решился сесть за стол в другой комнате и слегка перекусить.
Он вошел в полутемную комнату и вдруг реши осмотреть сервант на предмет украшений, - то что они там будут это конечно маловероятно, но все может быть…
Он открыл нижние створки и увидел кроме старого разбитого сервиза какие-то бумаги и фотографии. Запечатленные события чей-то чужой жизни его мало интересовали, но все же он ради интереса взял в руки и увидел молодого смеющегося парня, в черной футболке, камуфляжных штанах и берцах. Он стоял возле мотоцикла и улыбался, - улыбался странно и во всем его облике было что-то не от мира всего, а в пейзаже за его спиной он с трудом узнал ту грунтовую дорогу вдоль очень длинного и глубокого оврага, по которой и добирался суда сам. Он хотел отбросить ее в строну, но что то его удержало от этого поступка. Чем дольше капитан на нее смотрел, тем сильнее его душа и разум наполнялся страхом, и он вдруг понял, нет, даже не понял, а почувствовал нутром что на фотографии изображен Курт. Да, это он, и здесь он на много моложе, на фотографии лет семнадцать-восемнадцать, а и мотоцикл именно тот, что остался рядом с его трупом, только здесь двигатель его обычной формы и естественно, бензиновый.
Это его дом, это его дом! С уже не ужасом, а агонией думал капитан. Он не признал его сразу по той причине, что на фотографии сталкер улыбался, и улыбался естественно, весь его облик не выражал какой-либо угрозы или злости как сейчас, тогда он не чурался людей и мог с ними общаться, даже наверняка имел друзей. Но уже тогда в нем проглядывалась усталость что ли, усталость старого человека от людей, человека который уже подумывает о том, чтобы отдохнуть от них, уйти. Но не на всегда, а всего лишь временно…
Но фотография была современной и цветной, а значит была сделана максимум лет десять назад, и если Курт не врет о своем возрасте, то здесь ему далеко не восемнадцать, хоть и выглядит моложе…
На обороте фотографии была надпись сделанная пастой ручки, - разобрать что либо было сложно, но почерк явно был женским, что было вдвойне странно, - ведь если бы эта фотография длительное время принадлежала даже не его возлюбленной а просто подруге, то зачем ей самой делать на ней надпись?
«А-а, к черту все!» - Мысленно закричал Милютин и бросил фотографию обратно.
– Сигареты?… - Он охлопал карманы и убедился что курево он потерял, и теперь силился понять где именно, - ведь только зайдя в дом он сразу закурил.
Он не вставая посмотрел в соседнюю комнату и увидел на диване белую сигаретную пачку.
Он прошел в залу, нагнулся за пачкой, прикурил и вернулся обратно в прихожую или кухню, поскольку точнее установить какую роль это помещение играло до Аварии. Яркий свет теперь сильно раздражал его, и он закрыл за собой двери довольно долго провозившись со створками пока не смог их плотно подогнать друг к другу. А когда капитан обернулся, то уже не испугался, - а просто чуть не сошел с ума, - перед ним, за столом сидел по человечески сложив на нем руки кровосос. Милютин понял, - мутант был здесь с самого начала, но только в состоянии невидимости, а то что он совсем не двигался, не давало возможности обнаружить по едва заметному искажению предметов.
Сигарета во рту забивала едким дымом глаза, и тогда капитан выплюнул ее и осторожно стал продвигать руку к кобуре с пистолетом. Кровосос заметил это и очень быстро подпрыгнул к человеку и как заправский греко-римский боец сжал капитана за талию. Позвоночник человека отчетливо хрустнул и последние что видел человек, как длинные щупальца мутанта обвили его лицо…
____________________
Он стоял спиной к входу в большой, овальной аудитории посреди которой находился единый с полом массивный стол. Все, - стены, стол, и пол, все это было сделано из каменного материала похожее на мрамор, но очень чистого и с неуловимым кремовым оттенком. Этот оттенок был как далекий предмет в густых сумерках, - ты начинал его различать только когда отводил от него взгляд и смотрел в другую точку. Но с этой комнатой даже такой трюк не проходил, - ты замечал этот скрытый цвет когда не ставил себе это целью, - но стоило специально пробежать глазами вскользь этих стены ты терял его. На Совете особо молодые и горячие так увлекались этим занятием, что потом ловили на себе исполненные смыслом взгляды Иномирцев…
Все стены аудитории были покрыты кроме скрытого оттенка еще различными мозаичными изображениями, сделанный на столько качественно и давно, что казались рисунками. Они покрывали собой почти все пространство стен и имели вид разноцветных разводов, когда-то несомненного имевших смысл. Но так думал лишь не посвященный, а знающий без труда определял в них изображение древнейших знаков в виде разноцветных узоров своим видом и идеально подобранным расположением склоняющих к абстрактному и умиротворенному ходу мыслей.
Он услышал у себя за спиной шаги а спустя секунды немое подтверждение давнего, и самого не желательного подтверждения догадок. На него он не оборачиваясь и даже не произнося слов, ответил немым согласием.
За спиной снова послышались шаги и постепенно совсем стихли.
____________________
Курт не притворялся, - он действительно потерял сознание от боли и мощнейших ушибов, - многослойный кевлар с такого расстояния они все равно не пробили, но все равно сталкеру было плохо, очень плохо, возможно даже разрыв внутренних органов и сломанные ребра…
Боль была сильной и густой, плотной. Она засела в груди и районе живота, и при каждом вздохе что-то с натугой у него там рвалось и хрипело. И ничего больше не хотелось, только лежать вот так без малейшего движения…
Солнце нагрело плащ и он обливался потом, но не в силах двигаться он продолжал лежать.
Он плохо соображал а потому утратил чувство времени и реальности, он даже не отдавал отчете где он, и вокруг ничего не было, не было даже вселенной, ничего кроме него, жаркого солнца и боли. И ему такая расстановка казалось совершенно естественной, и явись к нему кто ни будь и скажи что есть еще что-то кроме него и боли, то Курт бы очень удивился этому и не поверил. Даже мыслей не было, и никогда не было, как и всего вокруг, только с самого начала, извечно был только он, и ничего ни где не происходило…
Но время шло, и он постепенно регенерировал, - конечно не так быстро чтобы встать и пойти, как тогда когда он чуть не погиб в «Воронке», но все равно быстрее обычного человека. Постепенно вырисовывалась и общая картина мира, а спустя полчаса он вспомнил кто он, где он и что собственно произошло. Дикая злоба на капитана частично придала ему сил, и он стал пытаться убрать боль. Полностью сделать это у него пока не получалось, но она ослабла как минимум в два раза, что уже было очень приятно. Но чтобы она не вернулась приходилось постоянно поддерживать это состояние, и спустя еще некоторый отрезок времени он смог отвлечься от этого занятия и осмотреться по сторонам.
Милютин шел по открытому полю, и внезапно ощутил такой приступ одиночества и страха, что так и замер на месте. Он не мог сделать больше ни одного шага, его волю сковало самое предательское что может быть, - страх. Ему казалось что детектор врет, что на самом деле он окружен аномалиями и стоит только ступить шаг, - и тебя разорвет на части… И мутанты, они были повсюду. Стоило только подумать о кровососах с их мимикрией, как казалось что ты окружен этими уродливыми созданиями, и они только и ждут того момента чтобы впиться тебе в шею своими щупальцами.
Он сорвал с плеча автомат и стал кружась на месте посылать пули в пространство. Напряженная до предела психика искажала реальность и на каждом шагу ему мерещилось дрожание воздуха, будто марево в жаркий день над асфальтом. И это марево казалось ему хаотичными перебежками кровососов.
Бежать, бежать куда ни будь, лишь бы двигаться! По подальше от этого страшного поля, от этой высокой травы и открытой территории, думал он. Но как бежать если ты окружен аномалиями?!
Ничего более ужасного в своей жизни он не испытывал. Хотелось бежать сломя голову, и при этом же хотелось сесть, обхватить голову руками как Платонов и сидеть, сидеть долго, сидеть вечно, наблюдая за сменой дня и ночи…
Каждый сантиметр земли под ногами зрительно исказился от чудовищной порции адреналина в крови, каждый квадратный сантиметр окружающего капитана пространства было смертельно опасно и нереально страшным, даже ужасным. Тогда он не в силах больше вытерпеть ужаса пересилив себя малодушно шагнул в аномалию…
Но ничего не произошло, потому что вокруг не было аномалий, и вдруг Милютин осознал что когда двигаешься становиться не так страшно и начинаешь трезво смотреть на вещи. Он оглянулся по сторонам. Все тот же летний украинский пейзаж, - далеко слева было полотно дороги в коридоре из высоких тополей, справа и впереди поле постепенно опускалось вниз и так же плавно поднималось, и на горизонте виднелся то ли лес, то ли просто посадки из акаций, тогда он сверился с картой и убедился что там целый ряд различных деревень, а значит есть где скрыться и подождать пока за ним прилетит вертолет.
По пути в деревню он частично мог преодолеть страх, но когда вдалеке справа он увидел двух громадных кабанов, то не вытерпел ужаса и стал обстреливать из подствольного гранатомета, хотя сами мутанты и не думали нападать.
Первая граната попала одному из кабанов в бок, оставив в его теле огромную дыру и кабан издох, второго же просто оглушило, и он обезумев от злости и боли бросился к человеку.
Руки предательски дрожали и он ни как не мог засунуть гранату, на конец ему это удалось и он выстрелив, затем еще раз, перебив ему ногу и покрыв шкуру сетью осколочных ранений, после чего сам обезумев от страха добил мутанта из автомата…
…Когда капитан пошел по улице такой желанной деревни, большинство волос на его голове были седыми от пережитого внутреннего, психического ужаса. Он шел в высоком коридоре деревьев, травы и бурьяна, которые почти полностью скрывали ворота и сами дома. Он все шел не зная в какой дом ему зайти, и на конец что-то внутри него приказало ему идти еще дальше, и он повиновался этому внутреннему голосу уже зная в какой дом он зайдет.
Было жарко, даже душно, и от сплошной стены травы по бокам дороги исходил свежий запах полыни и обычной травы, где-то высоко над головой щебетала совсем по мирному птица, и не ворона, а вполне обычная, пот катился по лбу капитана и попадал в глаза, и мошкара привлеченная запахом разгоряченного людского тела не давала прохода, и не хуже пота забивала глаза. Он отмахнулся от нее рукой и чтобы хоть как-то отвлечься от страшный мыслей, стал смотреть по сторонам. На фасаде одного дома, а точнее сразу на крыльце, чуть выше двери он различили растрескавшиеся цифры «1956», и с удивление, с удивлением граничащим с неверием самого неисправимого скептика подумал о том, что здесь когда то жили люди…
На когда-то зеленых воротах следующего дома он увидел застекленный почтовый ящик и даже кажется в нем была какая-то бумага, а чуть выше в из металлических колец был изображен основной символ олимпиады…
Внутреннее чутье звало капитана еще дальше, на середину деревни, и за эти часы полностью поверив в таинственную суть Зоны он верил всем своим чувствам и интуиции, по этому когда он проходил мимо одного дома, то его как будто ударило током, и он понял, что шел суда самого начала.
Металлическая, тяжелая калитка не поддалась с первого раза, и он обмирая сильно ударил в нее всем телом и дверь отворилась. Двор был не лучше и не хуже чем все остальные, - такой же заросший. По этому он с трудом пробрался сквозь заросли из молодых деревьев и остановился на бетонном крыльце и осмотрелся по сторонам. Все тоже море зелени, все тоже яркое летнее солнце, все та же мертвая, страшная тишина и писк мошкары во влажном воздухе. Дверь к удивлению капитана оказалась открытой и он вошел в темную и мрачную прихожую, обмирая и с уже почти привычным ужасом думал что вот-вот какая ни будь тварь ухватит его за спину и вытащит на ружу, по этому он весь в поту и истеричным криком захлопнул дверь и прижался к ней всем телом, так и стоял, пока глаза не привыкли к полу мраку и он не увидел массивный запор.
Немного успокоившись он закурил и прошел в комнату. Ему открылась небольшое помещение с печкой обложенной белым кафелем с изображением цветов в вазе, одинокий сервант и когда-то современный стол из белых досок. Над дверями в другую комнату он увидел темный портрет Ленина.
Все смежные двери были закрыты, и он отворив одну прошел а залу. Коричневый крагис сохранился хорошо, как и диван с кроватью, и ничего кроме их и небольшой тумбочки в комнате ничего не было. Окна были закрыты грязными желтыми шторами. Для брошенного жилища Второй Чернобыльской Аварии этот дом выглядел слишком пустым и безжизненным.
Милютин присел на диван и чтобы было не так страшно освободил окна от штор, и в комнату ворвались лучи солнца и пыль закружила свой извечный хоровод.
Пружины под ним жалобно скрипнули, и капитан испугался этого звука словно выстрела, и тут же со страхом задернул шторы и сел под окном сжимая автомат.
Он сидел так долго, наблюдая как дверь вдруг сама собой закрылась, и ему стоило больших усилий осознать что это было обычное физическое явление и дверь закрывалась не сразу а постепенно, - то что она затворилась сама собой и очень быстро ему опять же показалось из-за прогрессирующего, тяжкого психического расстройства.
Прошло минут двадцать, и он решился сесть за стол в другой комнате и слегка перекусить.
Он вошел в полутемную комнату и вдруг реши осмотреть сервант на предмет украшений, - то что они там будут это конечно маловероятно, но все может быть…
Он открыл нижние створки и увидел кроме старого разбитого сервиза какие-то бумаги и фотографии. Запечатленные события чей-то чужой жизни его мало интересовали, но все же он ради интереса взял в руки и увидел молодого смеющегося парня, в черной футболке, камуфляжных штанах и берцах. Он стоял возле мотоцикла и улыбался, - улыбался странно и во всем его облике было что-то не от мира всего, а в пейзаже за его спиной он с трудом узнал ту грунтовую дорогу вдоль очень длинного и глубокого оврага, по которой и добирался суда сам. Он хотел отбросить ее в строну, но что то его удержало от этого поступка. Чем дольше капитан на нее смотрел, тем сильнее его душа и разум наполнялся страхом, и он вдруг понял, нет, даже не понял, а почувствовал нутром что на фотографии изображен Курт. Да, это он, и здесь он на много моложе, на фотографии лет семнадцать-восемнадцать, а и мотоцикл именно тот, что остался рядом с его трупом, только здесь двигатель его обычной формы и естественно, бензиновый.
Это его дом, это его дом! С уже не ужасом, а агонией думал капитан. Он не признал его сразу по той причине, что на фотографии сталкер улыбался, и улыбался естественно, весь его облик не выражал какой-либо угрозы или злости как сейчас, тогда он не чурался людей и мог с ними общаться, даже наверняка имел друзей. Но уже тогда в нем проглядывалась усталость что ли, усталость старого человека от людей, человека который уже подумывает о том, чтобы отдохнуть от них, уйти. Но не на всегда, а всего лишь временно…
Но фотография была современной и цветной, а значит была сделана максимум лет десять назад, и если Курт не врет о своем возрасте, то здесь ему далеко не восемнадцать, хоть и выглядит моложе…
На обороте фотографии была надпись сделанная пастой ручки, - разобрать что либо было сложно, но почерк явно был женским, что было вдвойне странно, - ведь если бы эта фотография длительное время принадлежала даже не его возлюбленной а просто подруге, то зачем ей самой делать на ней надпись?
«А-а, к черту все!» - Мысленно закричал Милютин и бросил фотографию обратно.
– Сигареты?… - Он охлопал карманы и убедился что курево он потерял, и теперь силился понять где именно, - ведь только зайдя в дом он сразу закурил.
Он не вставая посмотрел в соседнюю комнату и увидел на диване белую сигаретную пачку.
Он прошел в залу, нагнулся за пачкой, прикурил и вернулся обратно в прихожую или кухню, поскольку точнее установить какую роль это помещение играло до Аварии. Яркий свет теперь сильно раздражал его, и он закрыл за собой двери довольно долго провозившись со створками пока не смог их плотно подогнать друг к другу. А когда капитан обернулся, то уже не испугался, - а просто чуть не сошел с ума, - перед ним, за столом сидел по человечески сложив на нем руки кровосос. Милютин понял, - мутант был здесь с самого начала, но только в состоянии невидимости, а то что он совсем не двигался, не давало возможности обнаружить по едва заметному искажению предметов.
Сигарета во рту забивала едким дымом глаза, и тогда капитан выплюнул ее и осторожно стал продвигать руку к кобуре с пистолетом. Кровосос заметил это и очень быстро подпрыгнул к человеку и как заправский греко-римский боец сжал капитана за талию. Позвоночник человека отчетливо хрустнул и последние что видел человек, как длинные щупальца мутанта обвили его лицо…
____________________
Он стоял спиной к входу в большой, овальной аудитории посреди которой находился единый с полом массивный стол. Все, - стены, стол, и пол, все это было сделано из каменного материала похожее на мрамор, но очень чистого и с неуловимым кремовым оттенком. Этот оттенок был как далекий предмет в густых сумерках, - ты начинал его различать только когда отводил от него взгляд и смотрел в другую точку. Но с этой комнатой даже такой трюк не проходил, - ты замечал этот скрытый цвет когда не ставил себе это целью, - но стоило специально пробежать глазами вскользь этих стены ты терял его. На Совете особо молодые и горячие так увлекались этим занятием, что потом ловили на себе исполненные смыслом взгляды Иномирцев…
Все стены аудитории были покрыты кроме скрытого оттенка еще различными мозаичными изображениями, сделанный на столько качественно и давно, что казались рисунками. Они покрывали собой почти все пространство стен и имели вид разноцветных разводов, когда-то несомненного имевших смысл. Но так думал лишь не посвященный, а знающий без труда определял в них изображение древнейших знаков в виде разноцветных узоров своим видом и идеально подобранным расположением склоняющих к абстрактному и умиротворенному ходу мыслей.
Он услышал у себя за спиной шаги а спустя секунды немое подтверждение давнего, и самого не желательного подтверждения догадок. На него он не оборачиваясь и даже не произнося слов, ответил немым согласием.
За спиной снова послышались шаги и постепенно совсем стихли.
____________________
Курт не притворялся, - он действительно потерял сознание от боли и мощнейших ушибов, - многослойный кевлар с такого расстояния они все равно не пробили, но все равно сталкеру было плохо, очень плохо, возможно даже разрыв внутренних органов и сломанные ребра…
Боль была сильной и густой, плотной. Она засела в груди и районе живота, и при каждом вздохе что-то с натугой у него там рвалось и хрипело. И ничего больше не хотелось, только лежать вот так без малейшего движения…
Солнце нагрело плащ и он обливался потом, но не в силах двигаться он продолжал лежать.
Он плохо соображал а потому утратил чувство времени и реальности, он даже не отдавал отчете где он, и вокруг ничего не было, не было даже вселенной, ничего кроме него, жаркого солнца и боли. И ему такая расстановка казалось совершенно естественной, и явись к нему кто ни будь и скажи что есть еще что-то кроме него и боли, то Курт бы очень удивился этому и не поверил. Даже мыслей не было, и никогда не было, как и всего вокруг, только с самого начала, извечно был только он, и ничего ни где не происходило…
Но время шло, и он постепенно регенерировал, - конечно не так быстро чтобы встать и пойти, как тогда когда он чуть не погиб в «Воронке», но все равно быстрее обычного человека. Постепенно вырисовывалась и общая картина мира, а спустя полчаса он вспомнил кто он, где он и что собственно произошло. Дикая злоба на капитана частично придала ему сил, и он стал пытаться убрать боль. Полностью сделать это у него пока не получалось, но она ослабла как минимум в два раза, что уже было очень приятно. Но чтобы она не вернулась приходилось постоянно поддерживать это состояние, и спустя еще некоторый отрезок времени он смог отвлечься от этого занятия и осмотреться по сторонам.