Токмакова Ирина. И настанет веселое утро

   Синий огонек метнулся куда-то в темноту. И к удивлению Полины, на свет выскочил Фокки, милый Фокки, Полинина заветная, желанная собака! Он так и был, как убежал тогда в парке -- в ошейнике, с вымокшим в лужах поводком.
   После того как Полина и Фокки наконец нарадовались друг другу, Полина вдруг сообразила:
   -- Погоди, Ая! Но ведь про Фокки знаю только я одна. В детском саду никто не догадывается да;че и дома тоже. Ведь он есть только для меня -потому что я так одна играю...
   -- Ты ведь очень-очень хочешь, чтоб Фок-ки у тебя был по-настоящему? -спросила Ая.
   -- Очень-очень,-- подтвердила Полина.
   -- Вот он у тебя и есть!
   -- Так мой Фокки -- теперь настоящий, что ли? -- изумилась Полина.
   -- Теперь настоящий.
   -- Но ведь это же чудо! А чудес не бывает,-- добавила Полина неуверенно и погладила Фокки.
   Ая опять, как тогда в комнате, рассмеялась разноцветным смехом.
   -- Да как же не бывает, когда бывает! Чудеса встречаются прямо на каждом шагу! Вот увидишь. Сама увидишь!
   Полина вспомнила, как папа говорил бабушке: "Чудес не бывает, Таисья Гурьевна, вещи сами в дом не придут".
   И они, правда ведь, сами и не приходили.
   Это сейчас немного сбивало Полину с толку. И то, что Ая, светлая девочка-звезда, говорила так мудро, почти как взрослая, тоже удивляло Полину. Правда, она подумала:
   "Ая сказала, что она была тогда в сразупосле-войны. А может, она была и раньше? Она ведь звезда! А звезды всегда светят на небе! Как все непонятно! Как интересно! Может быть, все-таки бывают чудеса?"
   Ая наклонилась, стряхнула капли с мокрого поводка, сказала:
   -- Ну, Фокки, миленький. Ищи. Нам надо найти дорогу к волшебному вокзалу. Не то поезд уйдет, и нам придется ждать другого долго-долго.
   Фокки ткнулся носом в Полинину руку, потом стал пристально нюхать землю, искать дорогу.
   Нет, Полине явно эта местность не была знакома. Но Фокки нанюхал дорогу. Мартовский тающий снег перестал хлюпать у Полины под сапогами. Сапожки почему-то не промокли. А между прочим, могли бы и промокнуть по такой слякоти. Ая шла рядом, как шла бы, например, Полинина детсадовская подружка Люба. Люба ходила очень легко. Полина пригляделась. Нет. Ая шла еще легче, еще "воздушнее", а вместе с тем она была даже чем-то похожа на Любу. Совсем-совсем немножко. А потом... Да нет! Какая там Люба! Ая вся светилась, и слова ее были не только звук голоса, а еще и блеск и цвет!
   Фокки резво бежал впереди, Ая спустила его с поводка и поводок отдала Полине.
   Ночь все длилась и длилась. Но, как ни странно, время года стало постепенно меняться. У них там, возле дома, был март. А тут вдруг донесся запах согревающейся майской земли, потом цветущей черемухи, потом сирени. Но постепенно эти запахи исчезли, и запахло грибами. Дорога вошла в лес. Грибной запах усилился. Деревья в лесу стояли не шелохнувшись. Не качалась ни одна ветка. Не вздрагивал ни один лист.
   Полина вдруг с удивлением заметила, что и веток и листьев на деревьях вовсе нет. Они высились какими-то странными глыбами. Полина дотронулась до одного из них и сразу же отдернула руку. Дерево было холодное и неприятно скользкое.
   -- Ая, что это? Куда это мы пришли? -- воскликнула она.-- Что это за странные, неприятные деревья и почему так пахнет грибами?
   -- Это же вовсе не деревья,-- сказала Ая.-- Ты никогда не видала такого леса. Это сморчковый лес.
   -- Смор-чко-вый?
   -- Ну да. Здесь растут гигантские грибы сморчки, высокие-превысокие. Они сами себе деревья и сами себе грибы.
   Полина подумала, что это надо запомнить и обязательно потом рассказать бабушке Тае. Вот она удивится!
   Фокки вдруг кинулся в сторону. Полина испугалась, что он, как это обычно бывало, убежит и исчезнет. Но Фокки тут же вернулся и стал громко лаять.
   -- Полиночка, Полиночка! -- обрадованно закричала Ая.-- Мы дошли. Вот и вокзал.
   Разноцветные огоньки ринулись туда, откуда только что прибежал Фокки.
   -- Хотя, кажется, тут нам будет непросто,-- добавила Ая задумчиво.-- Я вижу одного человека... Вот досада...
   И тут Полина увидела вокзал. Странно. На кирпичном здании, там, где обычно бывает написано название станции, значилось просто слово "ВОКЗАЛ". У единственного перрона стоял поезд. Чудные вагоны -- товарные не товарные, пассажирские не пассажирские. Вроде бы такие, в каком Полина с мамой ездили на юг. Но тогда где же окна? И самое удивительное, что поезд стоял без рельсов -- прямо на земле. С той стороны, где должен бы оказаться паровоз, или тепловоз, или электровоз, ничего не было прицеплено.
   "Электричка это, что ли?" -- подумала Полина.
   Перед каждым вагоном высилось несметное количество одинаковой величины ящиков. Народу никакого не было. Только вдоль состава ходил один-единственный, угрюмого вида человек и грузил эти ящики в вагоны.
   -- Здравствуйте,-- сказала Ая.
   Человек резко обернулся и молча уставился на всю компанию. Довольно долго помолчав, он сказал неприветливо:
   -- Чего надо?
   Фокки гавкнул. Ая велела ему молчать. Полина вообще не знала, что сказать.
   Заговорила Ая:
   -- Если я не ошибаюсь, вы -- Шкандыба?
   -- Ну, Шкандыба. А ты я уже вижу кто. И что это, в самом деле, звездам на небе не сидится? Чего тебе?
   -- Нам надо в город Крутогорск, в сразупосле-войны.
   -- Пассажиров не возим. Вон -- ящиков полно. Понятно? А тут еще девчонки, собаки, звезды... Много охотников наберется. Помогли бы лучше грузить. А то Шкандыба и тут вкалывай -- нагружай, Шкандыба, и там вкалывай -- разгружай. И кто ты есть, то ли грузчик, то ли машинист, то ли тутошний, то ли тамошний...-- сам не знаешь. Ишь, в Крутогорск им занадобилось! В сразупослевойны, видите ли.
   -- Вы не сердитесь,-- попросила его Ая.
   -- Как же не сердиться,-- бурчал Шкандыба.-- Не возим мы сегодняшних пассажиров -- туда. Те времена для здешних прошли.
   -- Но я-то могу и там быть и здесь, вы же сами видите,-- настаивала Ая.
   -- Допустим, вижу. Что я, звезду от девчонки не отличу, что ли? Собака, положим, мысленная. Ей в любом времени можно быть. Ну а подружка-то твоя? Подружка-то -- сегодняшняя, здешняя. И без разговоров, и проваливайте. Звезды, понимаешь ли, собаки, а поезд еще не нагруженный стоит.
   И тут Ая, улыбнувшись и пустив вдоль вагонов разноцветные огоньки, вдруг хитро сказала:
   -- А вы приглядитесь хорошенечко.
   -- Чего тут приглядываться? Есть мне когда приглядываться.
   -- Девочка тоже тогдашняя,-- продолжая хитро улыбаться, говорила Ая.-Разве вы не видите -- косы.
   -- Чего? -- по-прежнему неласково спросил Шкандыба.
   -- Косы. Теперешние девочки -- стриженые.
   -- Это верно,-- бурчал Шкандыба.-- За модой глядят. Подстригаются по моде с трехлетнего возраста.
   -- Да, да,-- закивала Ая.-- Верно. И я про то же говорю. Но у этой девочки -- косы. Тогдашние косы. Вы что, не видите разве?
   -- М-м-м-м,-- помычал Шкандыба.-- Косы, оно конечно.
   -- Ну, значит, и она тогдашняя получается. Ну хоть немножко-то получается?
   -- Разве что,-- засомневался Шкандыба.
   -- Вот и возьмите, возьмите нас с собой!
   -- Ты вот звезда -- и понимать должна. Нам же ехать через Ветреную Пустыню.
   -- Я знаю,-- спокойно отозвалась Ая.-- Поезд как раз и стоит на границе Ветреной Пустыни.
   -- Ну, так вас сдует! Продует, и раздует, и выдует!
   -- Ты когда-нибудь видел, чтобы ветер сдул откуда-нибудь хоть одну звезду? Ну хоть раз: ветер подул, и звезда покатилась?
   Ая так горячо убеждала Шкандыбу, что не заметила, как с почтительного "вы" перешла на "ты".
   -- Ну ладно, Шкандыба, ну давай попробуем,-- не отставала Ая.
   -- Тебе хорошо пробовать, ты звезда. А они -- люди. Тьфу ты,-- добавил он, взглянув на Фокки.-- Ну все равно они -- другие.
   -- Но я-то ведь вот она, с ними! -- сказала Ая громко, и разноцветные огоньки снова побежали вдоль вагонов.
   -- Ну ладно. Только давайте быстро помогайте грузить ящики.
   Фокки бегал вокруг и тявкал, а Полина и Ая стали поднимать ящики и по дощатому настилу таскать их в вагоны.
   Странное дело! Одинаковые по форме и величине, они весили совсем неодинаково. Одни были легкие, почти невесомые. А другие -- не поднять их вдвоем, приходилось звать на помощь мрачного Шкандыбу.
   -- Что в этих ящиках? -- спросила Полина.
   -- В ящиках, барышня, время. Минуты, часы, дни. Те, которые уже прошли. Они упакованы в ящики,-- ответил Шкандыба уже не таким грубым голосом.
   -- А почему одни полные, а другие пустые?
   -- Точно что пустые. Но только пустые те, которые едва поднимешь. Потому что это попусту потраченное время, на болтовню, на безделье, на пустые дела.
   -- И... как же?
   -- А так. Пустота времени -- очень тяжелая вещь. Можно сказать, неподъемная.
   -- А легкие ящики -- что же?
   -- А легкие наполнены действительно нужными, полезными часами. От добрых и полезных дел легко на душе. Вот и ящики легкие! А ну -- пора! Пора! -- вдруг завопил Шкандыба.-- Ветер! Открывай границу своей Пустыни! В путь! В путь! По-е-ха-ли!
   Ая быстро прошмыгнула в вагон, втащила за собой Полину и Фокки. Заперла изнутри двери и обхватила-обняла сразу обоих: Полину и Фокки.
   -- Ну, держитесь. И только бы у вас не закружилась голова! -- сказала она.
   Глава 4. ОСТРОВ ГОВОРЯЩИХ ЛОШАДЕЙ. ГДЕ ЖЕ АЯ?
   Легко сказать -- "не закружилась"! Поезд понесся, полетел, точно это не поезд, а космическая ракета, в которых улетают космонавты в далекое и загадочное небо. Окон в вагоне не было, поэтому не было видно, что делается снаружи, но было слышно, как там дует, завывает, свищет ветер. Да нет. Неправильно было бы сказать -- ветер. Сотни, тысячи, миллионы ветров! Фокки опустил обрубок своего хвоста и плотно прижался к Полине. Полина с ужасом прислушивалась к свисту и завыванию ветра и не могла вымолвить ни слова.
   Вау-уу! Воу-уу! Виу-уу! -- доносилось снаружи.
   -- Ая, тебе не страшно? -- спросила Полина.
   -- Могло быть и не страшно,-- сказала Ая,-- но эти увязались за нами, а от них можно ждать всего, чего хочешь. Вернее, чего совершенно даже не хочешь.
   -- Кто "эти"?
   -- Хмурцы. Им так не хочется, чтобы у вас в доме настало веселое утро. Им тогда придется убраться вон... Не смейте! Не трогайте запоры на дверях! -- закричала Ая сердито, и темно-синие огоньки метнулись к двери вагона. Полина в синем свете увидела по крайней мере десяток маленьких безобразных, сморщенных серых мордочек.
   В то же самое мгновение дверь распахнулась, и в нее с воем ворвался могучий вихрь.
   -- Полина! Фокки! -- закричала Ая.
   Все произошло еще быстрее, чем закрыть и открыть глаза. Вихрь подхватил Полину и Фокки, точно закутал их в плотную простыню, и вынес из вагона. Поезд, несшийся на дикой скорости, тут же скрылся из виду. Полина и Фокки даже не успели понять, чтэ они, завернутые в плотный, какой-то полотняный туман, стремительно опускаются.
   Так же неожиданно, как и налетел, туманный вихрь растаял, и оба оказались на земле, на траве, в лесу с высокими, по-летнему шелестящими листвой деревьями. В небе занималась заря.
   Сначала они долго лежали на шелковистой траве, не в силах оправиться от потрясения. Первым поднялся на ноги Фокки, лизнул Полину. Полина тряхнула головой. Села.
   -- Где мы, Фокки?
   Фокки тихонько гавкнул и заскулил.
   -- Фокки, ты знаешь, нам, наверно, все просто снится,-- сказала Полина.-- Ну ведь так же все-таки не бывает? Где Ая?
   Она протянула руку, думая, что Фокки исчезнет. Он не исчезал. Он был теплый.
   Фокки побежал направо, потом налево. Прибежал. Сел возле Полины. Полина встала. Огляделась. Позвала:
   -- Ая! Ая! Ая!
   Никто не отзывался.
   Только шелестели деревья, только мягко перебирали листьями кусты.
   "Откуда листья? -- мелькнуло в голове у Полины.-- Ведь сейчас март. Или здесь, где мы очутились, совсем другое время года?"
   -- Фокки, если нам это все не снится, то мы, значит, пропали, да? -говорила Полина, а Фокки молча и печально ее слушал.-- Мы пропали! А главное -- никогда не придет к нам в дом веселое утро! Какое уж тут веселое утро! Папа, и мама, и бабушка Тая проснутся, а меня и вовсе нет. Это ведь будет ужас, а совсем даже никакое не утро, Фокки!
   Слезы уже накопились в каждом Полинином глазу и собирались сбежать оттуда, как вдруг кусты осторожно раздвинулись и перед ними предстал конь. Красивый белый конь, с длинной шелковистой гривой. Он подошел к Полине, встал прямо перед ней и низко ей поклонился. И вдруг заговорил как человек, понятными словами.
   -- Приветствую тебя на вечнозеленом Острове Говорящих Лошадей, прекрасная Хозяйка.
   -- Но я вовсе никакая не хозяйка,-- сказала Полина робко.-- Я просто девочка. Меня зовут Полина. А это -- Фокки. Честное слово, я ничья не хозяйка! Вот разве что его,-- и она показала на Фокки.
   -- Не говори так,-- продолжал Белый Конь торжественно и грустно.-Идите все сюда! -- позвал он, обращаясь в сторону кустарников.-- Идите скорее. К нам наконец-то прибыла Хозяйка.
   И вдруг из-за всех кустов стали выходить лошади, лошади, лошади. Их собралось вокруг видимо-невидимо. И каждая прежде всего подходила и кланялась Полине. Девочке не было страшно, потому что лошади вели себя спокойно и учтиво. С тем, что они умеют говорить как люди, она очень быстро освоилась.
   Когда вокруг Полины собрались похоже что все лошади со всего острова, они, окружив ее тесным кольцом, снова медленно и молча, как по команде, отвесили ей три глубоких поклона.
   -- Я ничего не могу понять,-- сказала Полина.-- Почему вы мне кланяетесь? Я обыкновенная девочка. Я хожу в старшую группу детского сада и скоро пойду в школу. Мне надо достать алые и белые розы у Вард-кеза. Вы случайно не знаете, где теперь Ая? Ая -- это девочка-звезда.
   Белый Конь, который первым встретил Полину, видимо, и был старшим, он первым и отозвался:
   -- Милая Хозяйка, ты говоришь много слов, смысл которых нам неясен. Мы не знаем, что значит "старшая группа детского сада", и мы незнакомы с Вардкезом, и никакая звезда никогда не посещала наш остров. Ты спустилась с неба на вечнозеленый Остров Говорящих Лошадей. Этот остров находится посреди Ветреной Пустыни.
   -- Разве бывает остров не в море и не на реке? -- удивилась Полина.
   -- Не бывает,-- ответил Белый Конь.-- Наш остров -- единственный, который находится посреди Ветров, а не Воды. А теперь послушай, пожалуйста, я объясню тебе кое-что.
   Все лошади дружно закивали головами:
   -- Объясни, объясни. Белый Конь продолжал:
   -- В давние-стародавние времена один человек держал лошадей. Он наживал на них деньги. И совсем их не любил. А лошади не могут, когда их не любят.
   -- Не могут, не могут,-- снова закивали стоявшие вокруг Полины лошади.
   -- И вот лошади -- а это были наши предки -- оставили его, долго скитались по свету и наконец поселились на вечнозеленом острове. Это прекрасный остров. Здесь всегда тепло. Здесь вечное лето. Но наши предки быстро поняли, что каким бы ни было прекрасным место, оно плохо для лошади, если рядом нет человека. Некому сказать ей ласковое слово и потрепать по холке. Некому запрячь в телегу или прокатиться верхом. Лошадь не выносит безделья. Она любит работу. А потом, после дневных трудов, любит ночью пастись на лугу. И чтобы рядом был человек. Чтобы он жег костер и вел бы тихую ночную беседу с друзьями. Словом, лошади нужен хозяин. И наши предки-лошади стали гадать, как им быть. Они спрашивали ветры и солнце, луну и дожди. И то, что те им ответили, они нанесли на пергамент. Но пергамент этот затерялся в пыли веков. Мы не знаем, где он. Мы только слышали от стариков, что хозяин однажды к нам прилетит. И тогда все опять будет хорошо. Он будет пахать и сеять. Будет скакать верхом и запрягать нас в телегу. И вот -- сегодня ты прилетела. Поэтому мы приветствуем тебя и кланяемся тебе. Ты останешься у нас навсегда.
   -- Я бы осталась с вами,-- сказала Полина.-- Но я не умею быть хозяйкой и не умею пахать и сеять и запрягать лошадей в телегу. Я вообще очень мало чего умею. Скажите мне, пожалуйста, как же мне добраться в город Крутогорск? Ая пропала. Я совсем, совсем не знаю, как мне быть!
   Полина снова собралась плакать. Что еще остается делать в таком удивительном и при этом безвыходном положении? Чтобы удержать слезы, Полина посмотрела вверх. На небе, хотя уже наступило утро, все еще светилась одна малюсенькая звездочка.
   Глава 5. ПОЛИНА В ОТЧАЯНИИ. ОБЛАЧНАЯ ПТИЦА ЧУР
   -- Ничего,-- сказал Белый Конь,-- Это ничего. Ни один жеребенок еще не остался жеребенком. Все жеребята становятся лошадьми.
   -- Да, да,-- согласно закивали остальные лошади.
   -- И ты вырастешь и станешь Хозяйкой. И всему научишься. Ты наша. Ты нам нужна. Полина молчала. И тут случилось нечто совершенно неожиданное.
   Лошади придвинулись совсем близко к Полине. В одно мгновение она оказалась на спине у пегого коня, и все во главе с Белым Конем помчались, увозя Полину на другой конец острова. Фокки кинулся следом, залаял, заскулил, но ему не угнаться было за лошадьми, и он постепенно отстал и потерялся из
   виду.
   Лошади добежали до маленькой поляны где-то в самой глубине густого леса и спустили Полину на траву. Полина скорчилась на земле, ткнулась носом в траву и зарыдала, не в силах сладить с горьким своим отчаянием. Мама -далеко. Папа -- далеко. Бабушка -- далеко. Ая -- неизвестно где. Фокки потерялся. И вот она, маленькая и беззащитная, среди лошадей, которые хотят, чтобы она стала настоящей хозяйкой, конюхом и наездником и еще чем-то, что Полина не знает, как называется. Кто делает телегу? А уздечку? Она из какой-то книжки помнила, что у коня бывает уздечка. А еще что? Кажется, вожжи. Больше Полина не знала ничего.
   Она плакала, и плакала, и плакала. Лошади стояли в полном молчании, по-видимому тоже огорченные. Они так надеялись, что наконец-то на острове появится Человек. И он им поможет. И наконец-то кончится их безделье, которое для лошадей хуже болезни. Потому что лошадь -- это умное, доброе и работящее животное. Они надеялись, что девочка вырастет и построит дом. Лошади ведь домашние животные. Они любят жить при доме. Но, видно, что-то такое не получалось. Не сходилось с тем, что предсказывали предки. Человек должен был прилететь. Он и прилетел. Ну, пусть -- маленькая девочка. Но ведь все-таки Человек. Но оказывалось, что она может только отчаянно плакать и больше ничего. Лошадям стало ее жалко.
   -- Мы приняли тебя за хозяйку. Мы ошиблись. Извини нас,-- сказал Белый Конь.-- Только я не знаю, что же нам теперь делать.
   Полина перестала плакать и взглянула на лошадей. Много больших лошадиных глаз глядели на нее с участием.
   -- Я знаю, что надо,-- проговорила Полина сквозь слезы.-- Только не знаю -- как. Надо найти Фокки. Надо добраться до Крутогорска. В то время, которое называется сразупослевойны. Надо, чтобы нашлась Ая.
   Полина снова всхлипнула.
   -- Не плачь,-- стал утешать ее Белый Конь.-- Мы сейчас попробуем посоветоваться с нашими друзьями -- маленькими ветерками.
   У Полины шевельнулась робкая надежда.
   Лошади застыли в молчании. Они стали прислушиваться. А по деревьям и кустам прошел шелест. Шелест стал нарастать. И вот уже не было ни единой веточки, ни единого кусточка, ни единого листочка и травинки, которые не колыхались бы и не шептали. Ветерок растрепал Полинины косы. Потом вдруг все разом стихло.
   Белый Конь печально произнес:
   -- Ветерки говорят, что они ничего не могут сделать. Они слабенькие. Им не по силам справиться с Ветрами Ветреной Пустыни.
   -- И ничего, ничего нельзя придумать? -- спросила, все еще на что-то надеясь, Полина.
   Белый Конь тряхнул своей прекрасной гривой.
   -- Мне жаль очень. Но -- ничего. Совершенно ничего. Если только не...
   -- Прости, что перебиваю тебя,-- сказал внезапно один из коней.-Настал час Песни. А ведь мы по велению предков должны петь ее именно в этот час, чтобы не угасала надежда. Прости еще раз, что я взял на себя смелость напомнить.
   -- Благодарю тебя,-- сказал Белый Конь.-- Ты ни в чем не виноват. Ты поступил правильно.
   Белый Конь ударил правым передним копытом о землю.
   Это был сигнал начинать песню. И все лошади запели хором, несколько откинув головы назад, точно глядя в небо:
   В небе ясные светила,
   Быстрых птиц полет,
   Может быть, хозяин милый
   Скоро к нам придет.
   Дальше шел припев:
   Ветер, вей, вей, вей,
   Вихрь, вейся, вейся, вейся,
   Ты не падай духом,
   Эй!
   Ты надейся... Ты надейся!
   Чередой идут века,
   Их немало пролетело.
   Грустно нам без ездока,
   И без дела, и без дела.
   Лошади секундочку помолчали и потом снова выразительно спели припев:
   Ветер, вей, вей, вей,
   Вихрь, вейся, вейся, вейся,
   Ты не падай духом,
   Эй!
   Ты надейся, ты надейся!
   Пропев песню, лошади еще некоторое время постояли молча, глядя в небо, потом потихонечку разошлись и исчезли за деревьями.
   Возле Полины остался только Белый Конь.
   -- Мне жалко, что все так получилось,-- сказал он.-- Мы очень огорчены.
   -- И я,-- печально сказала Полина. По примеру лошадей она тоже поглядела на небо. Солнце всходило ясное, но не горячее. Оно за это время поднялось уже довольно высоко. Чистые пушистые маленькие облачка пролетали мимо, на секундочку скрывая и тут же снова открывая его доброе лицо.
   -- Так вот,-- сказал Белый Конь,-- есть для тебя одна-единственная надежда.
   -- Правда? -- не поверила своим ушам Полина.
   -- Я хотел тебе об этом сказать, когда настало время Песни. К сожалению, это слабая надежда.
   -- Ну, хоть маленькая-малюсенькая? -- почти прошептала Полина.
   -- Видишь облака в небе? -- спросил Белый Конь.
   -- Вижу, очень красивые.
   -- Да. Только смысла в них -- никакого.
   -- А какой вообще может быть от облаков смысл?
   -- Слушай. Есть одно могучее облако -- облачная птица Чур. Только она может не подчиняться Ветрам Пустыни и подниматься, и опускаться, и лететь, куда захочет.
   -- Облачная птица Чур? Я никогда про такую не слыхала.
   -- Все дело в том, как ее вызвать с неба,-- вздохнул Белый Конь.
   Несмотря на то что солнце уже светило вовсю, та самая маленькая звездочка все еще была видна на небе.
   -- Как ты думаешь,-- спросила Полина у Белого Коня,-- может быть, это Ая?
   -- Ты имеешь в виду вон ту маленькую звездочку?
   -- Да.
   -- Если это она, если это она,-- задумчиво проговорил Конь,-- что ж, может быть, ей удастся... Гляди! Гляди! -- вдруг перебил он сам себя.-Видишь?
   Полина посмотрела, прищурившись, но все так же светило теплое розовое солнышко, мимо него все так же проплывали чистенькие, беззаботные и, как выяснилось, бессмысленные облака.
   -- Да нет, вон там, на самом горизонте!
   На горизонте действительно показалось облако потемнее и побольше других. Оно медленно плыло по небу все в том же направлении, что и остальные облачка. И вдруг... вдруг оно круто повернуло, как будто сильный ветер подул в другую сторону. Оно направилось к маленькой звездочке. Вот оно совершенно отчетливо приняло очертания гигантской, с огромным размахом крыльев птицы.
   -- Это облачная птица Чур! Нам всего несколько раз удавалось заметить ее на небе.
   "Хоть бы она прилетела за нами, хоть бы она прилетела за нами,-быстро-быстро повторила про себя Полина.-- Но надо, надо ведь еще найти Фокки..."
   Облачная птица покружила как раз в том месте, где мерцала звездочка, потом она точно склюнула звездочку, и Полина в ужасе закрыла лицо руками, но Белый Конь сказал ей:
   -- Не бойся. Значит, эта звездочка точно твоя подруга Ая.
   Птица становилась все больше и больше. Птица была все ближе и ближе. Вот она уже кружит над маленьким островом. Кружит, кружит и вдруг, сложив крылья, устремляется вниз. У Полины замерло сердце. Она зажмурилась.
   Полина открыла глаза, услышав, что ее громко окликают:
   -- Полинка! Полина! Полиночка! Разноцветные огоньки скакали-плясали по деревьям, по траве, по гриве Белого Коня.
   -- Ая!
   Не помня себя, девочка и звезда кинулись друг к другу, и обе чуть не заплакали от радости. Но все-таки не заплакали. И поэтому мы до сих пор не знаем, как плачут звезды.
   Глава 6. ФОККИ ВЕДЁТ РАСКОПКИ. ПТИЦА ЧУР ДАЁТ ОБЕЩАНИЕ
   -- Полина! -- торопливо говорила Ая.-- Хмурцы чуть было не погубили тебя! Они хотели, чтобы ты никогда-никогда не добралась до алых и белых роз Вардкеза! Они открыли вагонную дверь! И ветры вас унесли! Шкандыба не может останавливать поезд на такой скорости. Ах, как я за тебя боялась! Если бы нг птица Чур!
   -- Ая, я не понимаю, раз птица Чур... А почему мы ее с самого начала не попросили? Мы ведь тогда могли обойтись без Шкандыбы и этого странного поезда. Или нет?
   -- Конечно, могли бы. Но у птицы Чур такой характер. Она редко появляется там, где ее больше всего ждут! Такое счастье, что она в этот раз пролетала совсем близко от меня. Спасибо тебе, птица Чур,-- сказала Ая с чувством, обращаясь к облачной птице.
   Птица Чур была белая с серыми подкрыльями. Голова и клюв были как у орла, только значительно больше, чем у самого большого орла -- кондора.
   -- Хватит, хватит! -- сказала она резким и, как Полине показалось, ворчливым голосом.-- Это, что ли, твоя подружка? Собирайтесь скорее. Я отнесу вас в Крутогорск и, надеюсь, не скоро теперь увижу. Терпеть не могу, когда меня заставляют лететь туда, куда я не собиралась. Я вам не перевозчик.
   -- Ты же добрая, птица Чур! -- засмеялась Ая.-- Не делай вид, что ты сердишься!
   -- Я уже сказала: я лечу, куда лечу, я не люблю, когда меня останавливают. Поторопитесь!
   Белый Конь явно собирался обратиться с какими-то словами к птице Чур, но ее сердитые речи его, по-видимому, останавливали.
   Вдруг по траве проскакали невеселые, темно-синие огоньки. Это оттого, что Ая воскликнула с тревогой:
   -- Полина, а где Фокки? Полина опустила голову.
   -- Он отстал от лошадей и потерялся,-- сказала она с тоской.
   -- Как же так? Надо его немедленно разыскать! -- сказала Ая.
   -- Ну, вот,-- опять заворчала гигантская птица.-- Я совершенно не намерена ждать. Летим, иначе я улечу одна.