Страница:
О БОГАТОМ И БОГАТСТВЕ
(Мр. X, 17, 18; Мф. XIX, 17-19)
И один раз подбежал к Иисусу один начальник, пал на колена и спросил его: учитель благой, скажи мне, какое благо надо делать, чтобы иметь жизнь вечную?
А Иисус говорит ему: что говоришь о благе, благ только один Отец.
Если хочешь иметь жизнь вечную, исполняй заповеди.
Тот и говорит ему: какие? Иисус говорит: не убивай, не блуди, не кради, не показывай ложно.
Чти Отца и люби ближнего, как самого себя.
. не может здесь иметь значения ни добрый, ни хороший, ни добродетельный, потому что по смыслу речи от этих качеств Иисус не отрицается, но по смыслу речи указывает юноше на то, что он и ученики его не блаженны, т.е. не испытывают и не дают счастья земного, а, напротив, еще больше подлежат плотским невзгодам, чем другие люди.
'Аγατός, имеет смысл благой без различения блага, сообщаемого другим, и блага, испытываемого самим, т.е. благодетельный и хороший. Юноша спрашивает вообще о благе, о счастье, как ему получить благо, счастье, довольство. А Иисус говорит: благ, т.е. доволен вполне, один Бог. И благо, разумея под тем, что нам приятно, получить мы не можем, мы можем получить жизнь.
(Мф. XIX, 20, Мр. X, 21; Мф. XIX, 21)
И говорит начальник: все это я держу с младых лет. Чего же еще не доделал?
Иисус взглянул на него и улыбнулся и говорит: одного еще не доделал:
если хочешь исполнить все, поди, продай все, что у тебя есть, и раздай нищим, и будет у тебя сокровище в Боге; тогда приди сюда и иди за мной.
«Одного еще не доделал», — очевидно, насмешка. Иисус повторяет его слова и говорит: одного маленького не доделал, того, чтобы исполнять эти заповеди.
(Мр. X, 22-27)
Человек огорчился на это слово и пошел прочь, потому что у него большое было имение.
И, приметив, как он огорчился, Иисус, оглянувшись, говорит своим ученикам: вот видите, как несообразно тем, у кого есть имение, войти в царство Божие.
Ученики ужаснулись на это слово. А Иисус, обратившись к ним, сказал им: да, дети, опять говорю вам, вот как несообразно тем, у кого есть имение, войти в царство Божие!
Способнее верблюду в ушко иголки пролезть, чем богатому в царство Божие войти.
Они же пуще ужаснулись и говорят друг другу: так кто же может жизнь сохранить?
И посмотрев на них, Иисус сказал: по — людскому кажется, что это нельзя сделать, а no-Божьи все можно.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Смысл беседы тот, что богатый и важный человек приступает к Иисусу и
говорит: ты учитель блага и счастья, так скажи же, какому благу и счастью ты учишь?
Иисус говорит: я учу не благу и счастью, благ и счастлив только Бог Отец, а я учу жизни, тому, как получить жизнь. И чтобы получить жизнь, надо исполнять заповеди вот какие: кроме старых: не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй, еще: чти Бога так, чтобы любить ближнего, как самого себя.
Богатый человек говорит: я все эти заповеди исполнил. Иисус говорит: если бы ты исполнил две последние заповеди, хоть одну последнюю, у тебя не было бы имения.
Если бы ты точно исполнил эту заповедь о любви к ближнему, как к самому себе, не было бы у тебя ничего своего, ты все бы уже раздал тем, у кого нет, а хочешь исполнить, так поди раздай.
Начальник нахмурился и ушел. Тогда Иисус и говорит ученикам: видите, что правда, что я говорил, что нищим принадлежит царство Божие, что вам нельзя служить Богу и маммону. Никак нельзя тому, у кого есть собственность, войти в царство Божие.
Ученики ужаснулись. А он опять сказал им: нельзя войти в царство Божие тому, у кого есть имение; легче верблюду в игольное ушко пройти, чем тому, у кого есть имение, войти в царство Божие. Они еще более ужаснулись и говорят: как же это можно? А он говорит: судя по-человечески нельзя, а судя по духу, no-Божьему, не только можно, но и нельзя подумать иначе.
Никакая притча, кажется, не давала своим толкователям более труда, чем эта.
Нужно растолковать все так, что можно быть богатым, зная, что нищие дохнут с голоду, и быть христианином. И они уродуют учение и толкуют. А казалось бы, как решиться перетолковывать обратно то, что столько раз так ясно и настоятельно сказано.
Начинается Евангелие с того, что Иоанн бежит в пустыню, делается нищим, проповедует то, чтобы тот, у кого есть две одежды, отдал бы одну нищему, и у кого есть пища — тоже, и упрекает богатых за их богатство и жестокость.
По толкованиям церковным это значит только то, что Иоанн крестил, как-то мазал на царство Иисуса. А о богатстве и нищенстве — это для красоты слога.
Иисус идет в пустыню нищим и борется с соблазном богатства — это ничего не значит, это только дьявол искушает Бога.
Иисус возвращается в мир, отрекается от дома, семьи, собственности и сближается с нищими и проповедует нищим, — это ничего не значит. Это только показывает смирение Бога.
Иисус говорит, что Богу противны богатые жертвы, что он радуется только на любовь и милосердие людей друг к другу, — это только цитата из пророков. Иисус объясняет, что царствие Божие состоит в том, чтобы отречься от жизни плоти и жить духом, — это есть разъяснение отношений лиц св. Троицы и больше ничего не значит.
Иисус, отвечая ученикам Иоанна, говорит, что нищие узнают о своем благе, — это тоже только для красоты слога сказано; наконец, Иисус говорит свою проповедь в ясных, доступных всем словах, прямо говоря, что должны делать люди, чтобы исполнить его учение. Проповедь эта и учеными и неучеными считается самым ярким и ясным местом Евангелия. И проповедь эту Иисус начинает словами: «Блаженны вы, нищие, бродяги, потому что ваше царство Божие, и несчастны вы, богатые, потому что вы дорожите наградой плотской». К словам этим прибавляется не вяжущееся ни с чем словечко духом, и слова эти толкуют, как чувствительные фразы, относящиеся к смирению; а о том, что богатство, собственность есть источник зла, есть жестокость — об этом Иисус ничего не говорит. Это не Христос сказал, а Прудон. Прудон же все врет, он социалист и безбожник. Во всей проповеди только разъясняется и утверждается это учение о нестяжании. В 5-й главе даются правила, которые ведут к тому, чтобы невозможна была собственность. Если прощать все обиды, не защищать своего, не судиться, не защищаться от врагов, то и не мыслима собственность. Все правила эти откидывают и признают
только чувствительными фразами.
В главе 6-й сказано прямо: не собирайте, не копите ничего, т.е. не имейте ничего, а если будете копить, то не будете сынами Бога. Нельзя, сказано прямо: нельзя, невозможно соединить служение Богу и маммону.
Ясно, что если соберешь, скопишь что-нибудь, то ты, что скопил, не отдал нищему. А нищие всегда есть. И потому нельзя копить и незачем копить, потому что ты во власти Бога. И скопишь — то помрешь. На завтра и то не заботься. Кажется, точно и ясно. Но Иисус как будто предвидит, что люди захотят скрыть это, перетолкуют, и он прибавляет еще притчи: о пире, на который приходят только нищие, о неверном управителе, о богаче и Лазаре; со всех сторон перебирает и высказывает то же, что войти в Царство Божие нельзя с собственностью.
Нет, это только говорится обо всем другом, только не о моей кубышке, и богатство ничему не мешает, даже очень прекрасно.
Но мало всего этого, в беседе с юношею то же и то же высказывается уже с такою простотою и ясностью, что нельзя ничего перетолковать. Но они толкуют, выдумывают за Иисуса правила, клонящиеся к тому, чтобы кубышка была цела. Страшные напряжения изворотливости мысли и речи направлены на то, чтобы доказать эту возможность. Выдуман какой-то Эбион, которого никогда не было и который будто основал секту, признающую необходимость бедности для вступления в царство Божие. Эбион же значит то самое, чем велел быть Иисус, и ученики называли себя эбионами. Эбиониты, т.е. исполняющие учение, это — секта, а те, которые выдумали Троицу и таинства и допускают богатство, суды, войны, это — истинные последователи. Первые-ученики Иисуса, апостолы, не так понимали учение.
Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого. (Деян. Ап. II, 44).
Не было между ними никакого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного. И полагали к ногам апостолов, и каждому давалось, в чем кто имел нужду. (Деян. Апостолов IV, 34, 35).
Но нет, им хочется удержать кубышку и считать себя сынами царства.
Но Бог с ними, с их кубышкою. Владели бы ею, но оставили бы в покое учение Иисуса.
Учению этому нельзя следовать немножко: они сами говорят, что оно — истина. Если же оно истина, то истины немножко не может быть — истина или ложь. Для того, чтобы понимать истину немножко, надо уже совсем одуреть, как одурели люди мнимой науки: Ре-нан, Штраус, Баур, Рейс и все риторически рассматривающие религию.
Ренан, напр. («Апостолы», стр. 381), говорит: «безусловная вера есть нечто совершенно для нас чуждое..., т.е. он говорит, мы ни во что не верим, и мы обо всем судим. Мы правы, а тех, которые верят, тех мы обсуживаем». Мы так привыкли к этому научному сумбуру, что нас и не поражает такое изречение, а ведь если это разобрать, то это бред сумасшедшего, который говорит: я царь, и все, кто не признают моего царства, те ошибаются. Человек, который ни во что не верит, тот ничего не знает, тот человек духовно больной. А ученый во всей книге высказывает это и прямо заявляет.
И вдруг оказывается, что историк говорит, что веры никакой нет теперь, а была прежде, а вера — основа жизни, т.е. историк признается, что он, собственно, не знает, в чем смысл жизни, и потому пропадает и смысл того, что он говорил прежде о другом.
Но историки не видят этого, а пре наивно, не зная никакой настоящей религии, судят о религии, о том, из чего вытекает жизнь людская, на основании маленьких проявлений общественной жизни, т.е. государственной, экономической и других.
Так Штраус критикует все учение Христа, потому что жизнь немецкая расстроится, а он к ней привык.
И глупость эта так заманчива, что как только у человека своих мыслей нет, и он ничего не знает, потому что ни во что не верит, а хочется помудрствовать, так он начинает писать историю религии. Во всех романах мудрые люди все пишут историю религии, т.е. то, чего нельзя и подумать, т.е. то, что значит — я сумасшедший.
И один раз подбежал к Иисусу один начальник, пал на колена и спросил его: учитель благой, скажи мне, какое благо надо делать, чтобы иметь жизнь вечную?
А Иисус говорит ему: что говоришь о благе, благ только один Отец.
Если хочешь иметь жизнь вечную, исполняй заповеди.
Тот и говорит ему: какие? Иисус говорит: не убивай, не блуди, не кради, не показывай ложно.
Чти Отца и люби ближнего, как самого себя.
. не может здесь иметь значения ни добрый, ни хороший, ни добродетельный, потому что по смыслу речи от этих качеств Иисус не отрицается, но по смыслу речи указывает юноше на то, что он и ученики его не блаженны, т.е. не испытывают и не дают счастья земного, а, напротив, еще больше подлежат плотским невзгодам, чем другие люди.
'Аγατός, имеет смысл благой без различения блага, сообщаемого другим, и блага, испытываемого самим, т.е. благодетельный и хороший. Юноша спрашивает вообще о благе, о счастье, как ему получить благо, счастье, довольство. А Иисус говорит: благ, т.е. доволен вполне, один Бог. И благо, разумея под тем, что нам приятно, получить мы не можем, мы можем получить жизнь.
(Мф. XIX, 20, Мр. X, 21; Мф. XIX, 21)
И говорит начальник: все это я держу с младых лет. Чего же еще не доделал?
Иисус взглянул на него и улыбнулся и говорит: одного еще не доделал:
если хочешь исполнить все, поди, продай все, что у тебя есть, и раздай нищим, и будет у тебя сокровище в Боге; тогда приди сюда и иди за мной.
«Одного еще не доделал», — очевидно, насмешка. Иисус повторяет его слова и говорит: одного маленького не доделал, того, чтобы исполнять эти заповеди.
(Мр. X, 22-27)
Человек огорчился на это слово и пошел прочь, потому что у него большое было имение.
И, приметив, как он огорчился, Иисус, оглянувшись, говорит своим ученикам: вот видите, как несообразно тем, у кого есть имение, войти в царство Божие.
Ученики ужаснулись на это слово. А Иисус, обратившись к ним, сказал им: да, дети, опять говорю вам, вот как несообразно тем, у кого есть имение, войти в царство Божие!
Способнее верблюду в ушко иголки пролезть, чем богатому в царство Божие войти.
Они же пуще ужаснулись и говорят друг другу: так кто же может жизнь сохранить?
И посмотрев на них, Иисус сказал: по — людскому кажется, что это нельзя сделать, а no-Божьи все можно.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Смысл беседы тот, что богатый и важный человек приступает к Иисусу и
говорит: ты учитель блага и счастья, так скажи же, какому благу и счастью ты учишь?
Иисус говорит: я учу не благу и счастью, благ и счастлив только Бог Отец, а я учу жизни, тому, как получить жизнь. И чтобы получить жизнь, надо исполнять заповеди вот какие: кроме старых: не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй, еще: чти Бога так, чтобы любить ближнего, как самого себя.
Богатый человек говорит: я все эти заповеди исполнил. Иисус говорит: если бы ты исполнил две последние заповеди, хоть одну последнюю, у тебя не было бы имения.
Если бы ты точно исполнил эту заповедь о любви к ближнему, как к самому себе, не было бы у тебя ничего своего, ты все бы уже раздал тем, у кого нет, а хочешь исполнить, так поди раздай.
Начальник нахмурился и ушел. Тогда Иисус и говорит ученикам: видите, что правда, что я говорил, что нищим принадлежит царство Божие, что вам нельзя служить Богу и маммону. Никак нельзя тому, у кого есть собственность, войти в царство Божие.
Ученики ужаснулись. А он опять сказал им: нельзя войти в царство Божие тому, у кого есть имение; легче верблюду в игольное ушко пройти, чем тому, у кого есть имение, войти в царство Божие. Они еще более ужаснулись и говорят: как же это можно? А он говорит: судя по-человечески нельзя, а судя по духу, no-Божьему, не только можно, но и нельзя подумать иначе.
Никакая притча, кажется, не давала своим толкователям более труда, чем эта.
Нужно растолковать все так, что можно быть богатым, зная, что нищие дохнут с голоду, и быть христианином. И они уродуют учение и толкуют. А казалось бы, как решиться перетолковывать обратно то, что столько раз так ясно и настоятельно сказано.
Начинается Евангелие с того, что Иоанн бежит в пустыню, делается нищим, проповедует то, чтобы тот, у кого есть две одежды, отдал бы одну нищему, и у кого есть пища — тоже, и упрекает богатых за их богатство и жестокость.
По толкованиям церковным это значит только то, что Иоанн крестил, как-то мазал на царство Иисуса. А о богатстве и нищенстве — это для красоты слога.
Иисус идет в пустыню нищим и борется с соблазном богатства — это ничего не значит, это только дьявол искушает Бога.
Иисус возвращается в мир, отрекается от дома, семьи, собственности и сближается с нищими и проповедует нищим, — это ничего не значит. Это только показывает смирение Бога.
Иисус говорит, что Богу противны богатые жертвы, что он радуется только на любовь и милосердие людей друг к другу, — это только цитата из пророков. Иисус объясняет, что царствие Божие состоит в том, чтобы отречься от жизни плоти и жить духом, — это есть разъяснение отношений лиц св. Троицы и больше ничего не значит.
Иисус, отвечая ученикам Иоанна, говорит, что нищие узнают о своем благе, — это тоже только для красоты слога сказано; наконец, Иисус говорит свою проповедь в ясных, доступных всем словах, прямо говоря, что должны делать люди, чтобы исполнить его учение. Проповедь эта и учеными и неучеными считается самым ярким и ясным местом Евангелия. И проповедь эту Иисус начинает словами: «Блаженны вы, нищие, бродяги, потому что ваше царство Божие, и несчастны вы, богатые, потому что вы дорожите наградой плотской». К словам этим прибавляется не вяжущееся ни с чем словечко духом, и слова эти толкуют, как чувствительные фразы, относящиеся к смирению; а о том, что богатство, собственность есть источник зла, есть жестокость — об этом Иисус ничего не говорит. Это не Христос сказал, а Прудон. Прудон же все врет, он социалист и безбожник. Во всей проповеди только разъясняется и утверждается это учение о нестяжании. В 5-й главе даются правила, которые ведут к тому, чтобы невозможна была собственность. Если прощать все обиды, не защищать своего, не судиться, не защищаться от врагов, то и не мыслима собственность. Все правила эти откидывают и признают
только чувствительными фразами.
В главе 6-й сказано прямо: не собирайте, не копите ничего, т.е. не имейте ничего, а если будете копить, то не будете сынами Бога. Нельзя, сказано прямо: нельзя, невозможно соединить служение Богу и маммону.
Ясно, что если соберешь, скопишь что-нибудь, то ты, что скопил, не отдал нищему. А нищие всегда есть. И потому нельзя копить и незачем копить, потому что ты во власти Бога. И скопишь — то помрешь. На завтра и то не заботься. Кажется, точно и ясно. Но Иисус как будто предвидит, что люди захотят скрыть это, перетолкуют, и он прибавляет еще притчи: о пире, на который приходят только нищие, о неверном управителе, о богаче и Лазаре; со всех сторон перебирает и высказывает то же, что войти в Царство Божие нельзя с собственностью.
Нет, это только говорится обо всем другом, только не о моей кубышке, и богатство ничему не мешает, даже очень прекрасно.
Но мало всего этого, в беседе с юношею то же и то же высказывается уже с такою простотою и ясностью, что нельзя ничего перетолковать. Но они толкуют, выдумывают за Иисуса правила, клонящиеся к тому, чтобы кубышка была цела. Страшные напряжения изворотливости мысли и речи направлены на то, чтобы доказать эту возможность. Выдуман какой-то Эбион, которого никогда не было и который будто основал секту, признающую необходимость бедности для вступления в царство Божие. Эбион же значит то самое, чем велел быть Иисус, и ученики называли себя эбионами. Эбиониты, т.е. исполняющие учение, это — секта, а те, которые выдумали Троицу и таинства и допускают богатство, суды, войны, это — истинные последователи. Первые-ученики Иисуса, апостолы, не так понимали учение.
Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность и разделяли всем, смотря по нужде каждого. (Деян. Ап. II, 44).
Не было между ними никакого нуждающегося, ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного. И полагали к ногам апостолов, и каждому давалось, в чем кто имел нужду. (Деян. Апостолов IV, 34, 35).
Но нет, им хочется удержать кубышку и считать себя сынами царства.
Но Бог с ними, с их кубышкою. Владели бы ею, но оставили бы в покое учение Иисуса.
Учению этому нельзя следовать немножко: они сами говорят, что оно — истина. Если же оно истина, то истины немножко не может быть — истина или ложь. Для того, чтобы понимать истину немножко, надо уже совсем одуреть, как одурели люди мнимой науки: Ре-нан, Штраус, Баур, Рейс и все риторически рассматривающие религию.
Ренан, напр. («Апостолы», стр. 381), говорит: «безусловная вера есть нечто совершенно для нас чуждое..., т.е. он говорит, мы ни во что не верим, и мы обо всем судим. Мы правы, а тех, которые верят, тех мы обсуживаем». Мы так привыкли к этому научному сумбуру, что нас и не поражает такое изречение, а ведь если это разобрать, то это бред сумасшедшего, который говорит: я царь, и все, кто не признают моего царства, те ошибаются. Человек, который ни во что не верит, тот ничего не знает, тот человек духовно больной. А ученый во всей книге высказывает это и прямо заявляет.
И вдруг оказывается, что историк говорит, что веры никакой нет теперь, а была прежде, а вера — основа жизни, т.е. историк признается, что он, собственно, не знает, в чем смысл жизни, и потому пропадает и смысл того, что он говорил прежде о другом.
Но историки не видят этого, а пре наивно, не зная никакой настоящей религии, судят о религии, о том, из чего вытекает жизнь людская, на основании маленьких проявлений общественной жизни, т.е. государственной, экономической и других.
Так Штраус критикует все учение Христа, потому что жизнь немецкая расстроится, а он к ней привык.
И глупость эта так заманчива, что как только у человека своих мыслей нет, и он ничего не знает, потому что ни во что не верит, а хочется помудрствовать, так он начинает писать историю религии. Во всех романах мудрые люди все пишут историю религии, т.е. то, чего нельзя и подумать, т.е. то, что значит — я сумасшедший.
ИИСУС И ЗАКХЕЙ
(Лк. XIX, 1-10)
И войдя в Иерихон, Иисус шел по городу.
И вот один человек, звали его Закхеем, был он начальник откупщиков и был богат.
И хотелось ему увидать Иисуса, какой он. И никак не мог в толпе продраться до него, потому что был мал ростом.
Вот он забежал вперед и влез на дерево, чтобы увидать его, когда он мимо пройдет.
Вот, проходя мимо, Иисус глянул на него и говорит: Закхей, ты слезь скорей, потому что хочу нынче у тебя в доме остановиться.
Закхей живо слез и с радостью принял его к себе в дом.
Вот все увидали и стали ворчать: что ж это он у грешника остановился в доме.
А Закхей подошел к Иисусу и говорит: вот, господин, одну половину имения отдаю побирушкам, а если смошенничал против кого, отдам вчетверо.
Иисус и говорит на его слова: теперь уцелеет чадо дома этого, так как он сын Авраама.
Потому что в том дела сына человеческого, чтобы отыскивать и спасать то, что погибло и погибает.
«Сын Авраама» — имеет определенное значение. Значение это выражено ясно в послании Галат. III, 7: «Познайте же, что верующие суть сыны Авраама». В этом смысле употребляется слово сын Авраама, т.е. верующий также, как Авраам, и также, как Авраам делал жертвою сына, показывающий свою веру.
Очевидно, Закхей знал учение Христа и полюбил его, иначе незачем было ему делать такие усилия, чтобы увидать Иисуса, и очевидно, что Иисус, заметив его в таком страшном положении и заметив выражение его лица, а может быть, и услыхав слова, выражавшие эту любовь к учению, обратился к нему. Точно так же необходимо предположить, что в доме Закхея Иисус говорил ему и что слова Закхея об отдаче половины имения отвечали на учение Иисуса.
(Мр. XII, 41-44)
И сел Иисус против кружки и смотрел, как народ кладет деньги в кружку. И много богатых приходило и помногу клали.
И подошла одна вдова нищая и положила в кружку две полушки, значит копейку,
И он подозвал учеников и говорит им: истинно говорю вам, что вдова эта нищая больше всех положила в кружку.
Потому что те все клали из того, что им лишнее. А она из того, что ей недостает, все, что у ней было, то и положила, весь свой живот туда положила.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Люди привыкли мерить по пользе, которую приносит жертва, и потому Иисус, указав на две полушки вдовы, сказал, что та, которая отдала все, что имела, всю свою жизнь, та только дала, а остальные ничего не дали, потому что дали то, что для них лишнее.
Маленькая притча эта очень важна. Она прямо совершенно с другой стороны подтверждает то, что для того, чтобы быть в возможности исполнять волю Бога, неизбежно надо быть нищим. Чтобы отдать что-нибудь, надо прежде отдать все, не иметь ничего. А отдать 3/ 4 имения и не лишить себя ничего в жизни, значит ничего не отдать.
Обыкновенно люди, которым не нравится это требование и толкование Иисуса, а оно не нравится всем богатым, говорят: велено все отдать, этого никто не делает и нельзя делать, стало быть это неправда, а все-таки лучше отдать хоть что-нибудь из своего излишка, по крайней мере бедные будут сыты и голые одеты.
Но это рассуждение основано на непонимании учения. Иисус Христос нигде не велит отдавать бедным, чтобы бедные были сыты и довольны; он говорит, что человек должен отдать все бедным для того, чтобы сам он был счастлив. Он не велит, не говорит, что должен всякий отдать, но возвещает людям истинное благо и говорит, что человек, постигнувший истинное благо и' ищущий жизни истинной, непременно отдаст все свое имение и в этом найдет счастье. «Нельзя служить Богу и маммону» — не есть правило, но так оно в действительности, не то что не годится, а нельзя.
Кто не оставит дома, имения и семьи и не идет за мной, тот не может быть моим учеником, т.е. тот не понял меня; кто понял, тот уже потому, что понял, сделает это.
Юноша, хвалившийся тем, что он исполняет все заповеди, даже и заповедь о любви к ближнему, как к самому себе, обличен этим самым. Он еще не вступил в возможность исполнять заповеди, если не избавился от богатства. Богатство мешает входу в царство Божие. Поэтому те, которые уверяют, что если нельзя делать того, что велит делать Иисус Христос, то лучше хоть что-нибудь дать для пользы нищих, — говорят не о том, о чем говорит Иисус. Иисус не только не говорит о пользе материальной, он не знает ее. Он велит отдавать имение только затем, чтобы оно не было препятствием жизни; после же того, как человек отдаст имение, он учит о том, что счастье человека состоит в том, чтобы жалеть и любить людей.
Стало быть, прежде всего, для того, чтобы получить возможность отдавать свою жизнь, надо прежде всего отдать неправедное богатство, и потому те, которые дают или устанавливают подать на бедных, пускай оставят в покое Иисуса Христа и его ученье. Он этого не велит. Если они это делают, то для своего удовольствия, и пускай делают, но так пускай и говорят. А давать из своего излишка Иисус Христос считает безразличным, т.е. ничего не говорит про это, не говоря уже о том, что давать так, чтобы другие видели, Иисус Христос прямо запрещает.
И войдя в Иерихон, Иисус шел по городу.
И вот один человек, звали его Закхеем, был он начальник откупщиков и был богат.
И хотелось ему увидать Иисуса, какой он. И никак не мог в толпе продраться до него, потому что был мал ростом.
Вот он забежал вперед и влез на дерево, чтобы увидать его, когда он мимо пройдет.
Вот, проходя мимо, Иисус глянул на него и говорит: Закхей, ты слезь скорей, потому что хочу нынче у тебя в доме остановиться.
Закхей живо слез и с радостью принял его к себе в дом.
Вот все увидали и стали ворчать: что ж это он у грешника остановился в доме.
А Закхей подошел к Иисусу и говорит: вот, господин, одну половину имения отдаю побирушкам, а если смошенничал против кого, отдам вчетверо.
Иисус и говорит на его слова: теперь уцелеет чадо дома этого, так как он сын Авраама.
Потому что в том дела сына человеческого, чтобы отыскивать и спасать то, что погибло и погибает.
«Сын Авраама» — имеет определенное значение. Значение это выражено ясно в послании Галат. III, 7: «Познайте же, что верующие суть сыны Авраама». В этом смысле употребляется слово сын Авраама, т.е. верующий также, как Авраам, и также, как Авраам делал жертвою сына, показывающий свою веру.
Очевидно, Закхей знал учение Христа и полюбил его, иначе незачем было ему делать такие усилия, чтобы увидать Иисуса, и очевидно, что Иисус, заметив его в таком страшном положении и заметив выражение его лица, а может быть, и услыхав слова, выражавшие эту любовь к учению, обратился к нему. Точно так же необходимо предположить, что в доме Закхея Иисус говорил ему и что слова Закхея об отдаче половины имения отвечали на учение Иисуса.
(Мр. XII, 41-44)
И сел Иисус против кружки и смотрел, как народ кладет деньги в кружку. И много богатых приходило и помногу клали.
И подошла одна вдова нищая и положила в кружку две полушки, значит копейку,
И он подозвал учеников и говорит им: истинно говорю вам, что вдова эта нищая больше всех положила в кружку.
Потому что те все клали из того, что им лишнее. А она из того, что ей недостает, все, что у ней было, то и положила, весь свой живот туда положила.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Люди привыкли мерить по пользе, которую приносит жертва, и потому Иисус, указав на две полушки вдовы, сказал, что та, которая отдала все, что имела, всю свою жизнь, та только дала, а остальные ничего не дали, потому что дали то, что для них лишнее.
Маленькая притча эта очень важна. Она прямо совершенно с другой стороны подтверждает то, что для того, чтобы быть в возможности исполнять волю Бога, неизбежно надо быть нищим. Чтобы отдать что-нибудь, надо прежде отдать все, не иметь ничего. А отдать 3/ 4 имения и не лишить себя ничего в жизни, значит ничего не отдать.
Обыкновенно люди, которым не нравится это требование и толкование Иисуса, а оно не нравится всем богатым, говорят: велено все отдать, этого никто не делает и нельзя делать, стало быть это неправда, а все-таки лучше отдать хоть что-нибудь из своего излишка, по крайней мере бедные будут сыты и голые одеты.
Но это рассуждение основано на непонимании учения. Иисус Христос нигде не велит отдавать бедным, чтобы бедные были сыты и довольны; он говорит, что человек должен отдать все бедным для того, чтобы сам он был счастлив. Он не велит, не говорит, что должен всякий отдать, но возвещает людям истинное благо и говорит, что человек, постигнувший истинное благо и' ищущий жизни истинной, непременно отдаст все свое имение и в этом найдет счастье. «Нельзя служить Богу и маммону» — не есть правило, но так оно в действительности, не то что не годится, а нельзя.
Кто не оставит дома, имения и семьи и не идет за мной, тот не может быть моим учеником, т.е. тот не понял меня; кто понял, тот уже потому, что понял, сделает это.
Юноша, хвалившийся тем, что он исполняет все заповеди, даже и заповедь о любви к ближнему, как к самому себе, обличен этим самым. Он еще не вступил в возможность исполнять заповеди, если не избавился от богатства. Богатство мешает входу в царство Божие. Поэтому те, которые уверяют, что если нельзя делать того, что велит делать Иисус Христос, то лучше хоть что-нибудь дать для пользы нищих, — говорят не о том, о чем говорит Иисус. Иисус не только не говорит о пользе материальной, он не знает ее. Он велит отдавать имение только затем, чтобы оно не было препятствием жизни; после же того, как человек отдаст имение, он учит о том, что счастье человека состоит в том, чтобы жалеть и любить людей.
Стало быть, прежде всего, для того, чтобы получить возможность отдавать свою жизнь, надо прежде всего отдать неправедное богатство, и потому те, которые дают или устанавливают подать на бедных, пускай оставят в покое Иисуса Христа и его ученье. Он этого не велит. Если они это делают, то для своего удовольствия, и пускай делают, но так пускай и говорят. А давать из своего излишка Иисус Христос считает безразличным, т.е. ничего не говорит про это, не говоря уже о том, что давать так, чтобы другие видели, Иисус Христос прямо запрещает.
МЕРИЛО ДОБРА
(Мр. XIV, 3; Ин. XII, 3; Мф. XXVI, 8, 9; Ин. XII, 4-6; Мф. XXVI, 10; Мр. XIV, 7, 8 /Мф. XXVI, 12/)
И случилось быть Иисусу в доме Симона шелудивого. Подошла к нему женщина, и женщина эта была богата кувшином цельного дорогого масла. И женщина разбила кувшин и налила этого масла Иисусу на голову.
И вся горница наполнилась духом хорошим от масла.
И ученикам не полюбилось это, и стали они говорить между собою: и зачем такая пропажа дорогого масла задаром.
Можно бы это масло задорого продать и раздать нищим.
И тут один из учеников, Иуда Искариот, тот самый который предал его, и говорит:
Надо бы продать: масло это триста гривен стоит, и отдать нищим.
А сказал это не затем, что о нищих ему была забота, а потому, что он был вор, а ящик для нищих на себе носил.
Почуял Иисус и говорит: что вы смущаете эту женщину, оставьте ее, она добро сделала мне.
Нищие всегда есть между вами, и когда хотите, можете их ублажать; а я не всегда с вами.
Что имела, то отдала; она загодя обмазала мне тело на погребение.
Если бы к словам: нищих всегда имеете не было прибавки, а меня не всегда имеете, то значение слов Иисуса было бы то, что не укоряйте женщины за то, что она не дала тем нищим, которых вы не видите, а дала мне; нищие всегда пред вами, кого жалко, тот и нищий. Я нищий, и она меня пожалела и хорошо сделала. Но слова «меня же не всегда имеете» и следующий стих о том, что она сделала, это приготавливая его к погребению, показывают, что он намекает на свою смерть. По моему мнению, Иисус, отвечая на рассуждения Иуды о пользе, говорит: в добром деле нет пользы, и всякое дело можно растолковать так, что оно будет полезно и бесполезно, как хочешь. Безрассуднее поступка этой женщины нельзя сделать, но и этот поступок можно растолковать в смысле пользы.
Она облила мое тело маслом. Вы говорите: напрасно. Почему вы знаете, я сейчас умру, и тогда окажется, что она прекрасно сделала — приготовила тело мое к погребению.
Иисус облит маслом, как обливают мертвые тела, и он шутливо выражает свою мысль о том, что человек не может ничего знать о том, что полезно и бесполезно.
(Мр. XIV, 9)
Истинно говорю вам, где только во всем мире скажется про истинное добро, скажется слово о том, что она сделала.
Но после шутки на возражение о пользе дела Иисус говорит о значении дела в смысле добра, и тут говорит, что этот поступок есть лучшее выражение того добра, которому он учит.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Ученики мерят добро по пользе и потому осуждают женщину, смущают ее, так что она уже не знает, хорошо ли, дурно ли она сделала, пожалев Христа, отдав ему все, что она имела драгоценного. Особенно недоволен Иуда.
Христос говорит: не смущайте ее, она сделала добро, самое большое, какое могла. Не говорите о нищих, которых вы не видите, не жалеете, не любите. Она увидала меня, я ей жалок был, и она отдала все, что имела.
Лучше этого ничего нельзя сделать. Женщина погубила задаром 300 динариев, потому что она пожалела Иисуса Христа и хотела сделать ему добро. Хороший это поступок или нет? Мы так привыкли жить по закону Иуды Искариотского, что нет ни одного человека, который бы не сказал, увидав подобный поступок, что это безумное и даже дурное дело. Пример, как нельзя более поразительный. Сосуд с драгоценным маслом, как теперь розовые масла, разбит, и пролито на 300 рублей масла, потеряно задаром, напрасно. Зачем? кому какая польза?
А там, на улице, сотни нищих голодных. Не лучше ли им дать? Иисусу Христу даже удовольствия это не могло доставить. Он сам жалеет бедных, как же не осудить эту глупую бабу? И Иуда осудил, и все ученики за ним. И рассуждение, почему баба — дура и сделала глупость, так просто и ясно, что ничего сказать нельзя. Но Иисус Христос не только не осудил, но похвалил, он сказал: везде, во всем мире, где возвещено будет истинное добро, скажется то, что она сделала! Что же она сделала? Она отбросила богатство во имя жалости. Она сделала безумное для сынов мира сего дело, для дела света, для жалости. Она в своем поступке соединила оба основания учения Иисуса: отдать все, что у тебя есть, и жалеть и любить ближнего. Она одним поступком и отдала и пожалела, разбила склянку с маслом, потеряла все, что имела, и полила голову Иисуса, потому что пожалела его. А что выйдет из этого
— это думал, это знал Иуда. Он знал, что масло это даром потеряно. И вот мы, одни из тех, которым возвещено истинное благо, по глупости этой бабы понимаем смысл Евангелия. Осудить не только такой поступок, но всякий поступок любви и сострадания — легко. Всегда можно делать что-нибудь_ полезное, но всякий поступок любви и сострадания вызывает не в Иуде, а в сынах Божиих, желание подражать такому делу, сделать больше или хоть то же; только в Иуде он вызывает рассуждение о пользе.
Но Иоанн евангелист объяснил и значение рассуждения Иуды: «он сказал это не потому что ему была забота о нищих, а потому, что он был вор, и он носил ящик для бедных». Как после этих слов простых, ясных, метких, в христианских обществах могут быть благотворительные учреждения — непонятно. Ведь они прямо основаны на рассуждении Иуды, прямо противоречат словам Иисуса Христа: «нищие всегда есть у вас». И объяснения Иоанна Богослова прямо объясняют значение людей, заводящих такие учреждения: «они делают это не потому, что они заботятся о нищих, но потому, что они носят денежные ящики, и потому что они воры» — воры, к несчастью, слишком часто и в прямом смысле, и всегда
— в переносном смысле; не забота о нищих, а забота о мирских выгодах, соображениях, тщеславие заставляет их рассуждать так, как Иуда, и делать то же, что он.
(Мр. IX, 31, 32)
И поучал своих учеников и говорил им, что сын человеческий отдастся во власть людей, и убьют его, и убитый третьим днем восстанет.
Они же не понимали речи и боялись спросить его.
Иисус говорит ученикам и народу, что, несмотря на то, что все учение его есть возвещение истинного блага, дающего жизнь всем людям, для следования этому учению надо быть готовым на земные страдания; что старшины, священники и ученые не примут этого учения о сыне человеческом, отвергнут его, что сыну человеческому, т.е. тем людям, которые будут исповедовать в себе сознание Бога, придется испытать много гонений и мучений. Слова о том, что сын человеческий восстанет в третий день, или имеют то значение, что, несмотря на все гонения, сын человеческий не может быть уничтожен и скоро восстанет опять, или не имеют никакого смысла. Первый же смысл должен быть правилен потому, что тотчас же после этого Иисус говорит, что скоро, так скоро, что многие из тех, которые тут, еще не умрут, учение сына человеческого уже охватит людей и явится не в гонении, а в силе.
Но как страдать? за что страдать людям, исповедующим учение любви? Нельзя ли не страдать, обойти то, что заставит страдать? Нельзя ли скрыть то, что возмутит и озлобит людей? — говорит Симон Петр. И Иисус Христос отвечает ему: не говори этого; это — соблазн; ты думаешь о человеческом, а не о Божьем. Для божеского нет страданий, нет мучений. Тот, кто хочет идти по мне, кто понял учение, тот должен отречься от этой земной жизни, тот не должен стыдиться, бояться высказывать перед людьми всю истину.
Мр. IX, 31. Сын человеческий, сознание Бога, отдано во власть людей. Люди давили и еще будут давить его, но оно восстанет.
(Лк. XII, 33; Лк. XIV, 12-14)
Продавайте свое имение, давайте в милостыню. Добывайте себе мошну, такую чтобы не старела, сокровище неистощимое у Бога, куда бы вору не подойти и моли не залететь.
И если хочешь угостить обедом или ужином, не зови приятелей, братьев, родных или соседей богатых, чтобы и они тебя позвали и тебе бы отплатили.
Но когда делаешь угощение, зови нищих, убогих, хромых, слепых.
И будешь счастлив, потому что этим нечем отплатить тебе, а отплатится в восстановлении праведных.
И случилось быть Иисусу в доме Симона шелудивого. Подошла к нему женщина, и женщина эта была богата кувшином цельного дорогого масла. И женщина разбила кувшин и налила этого масла Иисусу на голову.
И вся горница наполнилась духом хорошим от масла.
И ученикам не полюбилось это, и стали они говорить между собою: и зачем такая пропажа дорогого масла задаром.
Можно бы это масло задорого продать и раздать нищим.
И тут один из учеников, Иуда Искариот, тот самый который предал его, и говорит:
Надо бы продать: масло это триста гривен стоит, и отдать нищим.
А сказал это не затем, что о нищих ему была забота, а потому, что он был вор, а ящик для нищих на себе носил.
Почуял Иисус и говорит: что вы смущаете эту женщину, оставьте ее, она добро сделала мне.
Нищие всегда есть между вами, и когда хотите, можете их ублажать; а я не всегда с вами.
Что имела, то отдала; она загодя обмазала мне тело на погребение.
Если бы к словам: нищих всегда имеете не было прибавки, а меня не всегда имеете, то значение слов Иисуса было бы то, что не укоряйте женщины за то, что она не дала тем нищим, которых вы не видите, а дала мне; нищие всегда пред вами, кого жалко, тот и нищий. Я нищий, и она меня пожалела и хорошо сделала. Но слова «меня же не всегда имеете» и следующий стих о том, что она сделала, это приготавливая его к погребению, показывают, что он намекает на свою смерть. По моему мнению, Иисус, отвечая на рассуждения Иуды о пользе, говорит: в добром деле нет пользы, и всякое дело можно растолковать так, что оно будет полезно и бесполезно, как хочешь. Безрассуднее поступка этой женщины нельзя сделать, но и этот поступок можно растолковать в смысле пользы.
Она облила мое тело маслом. Вы говорите: напрасно. Почему вы знаете, я сейчас умру, и тогда окажется, что она прекрасно сделала — приготовила тело мое к погребению.
Иисус облит маслом, как обливают мертвые тела, и он шутливо выражает свою мысль о том, что человек не может ничего знать о том, что полезно и бесполезно.
(Мр. XIV, 9)
Истинно говорю вам, где только во всем мире скажется про истинное добро, скажется слово о том, что она сделала.
Но после шутки на возражение о пользе дела Иисус говорит о значении дела в смысле добра, и тут говорит, что этот поступок есть лучшее выражение того добра, которому он учит.
ОБЩЕЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Ученики мерят добро по пользе и потому осуждают женщину, смущают ее, так что она уже не знает, хорошо ли, дурно ли она сделала, пожалев Христа, отдав ему все, что она имела драгоценного. Особенно недоволен Иуда.
Христос говорит: не смущайте ее, она сделала добро, самое большое, какое могла. Не говорите о нищих, которых вы не видите, не жалеете, не любите. Она увидала меня, я ей жалок был, и она отдала все, что имела.
Лучше этого ничего нельзя сделать. Женщина погубила задаром 300 динариев, потому что она пожалела Иисуса Христа и хотела сделать ему добро. Хороший это поступок или нет? Мы так привыкли жить по закону Иуды Искариотского, что нет ни одного человека, который бы не сказал, увидав подобный поступок, что это безумное и даже дурное дело. Пример, как нельзя более поразительный. Сосуд с драгоценным маслом, как теперь розовые масла, разбит, и пролито на 300 рублей масла, потеряно задаром, напрасно. Зачем? кому какая польза?
А там, на улице, сотни нищих голодных. Не лучше ли им дать? Иисусу Христу даже удовольствия это не могло доставить. Он сам жалеет бедных, как же не осудить эту глупую бабу? И Иуда осудил, и все ученики за ним. И рассуждение, почему баба — дура и сделала глупость, так просто и ясно, что ничего сказать нельзя. Но Иисус Христос не только не осудил, но похвалил, он сказал: везде, во всем мире, где возвещено будет истинное добро, скажется то, что она сделала! Что же она сделала? Она отбросила богатство во имя жалости. Она сделала безумное для сынов мира сего дело, для дела света, для жалости. Она в своем поступке соединила оба основания учения Иисуса: отдать все, что у тебя есть, и жалеть и любить ближнего. Она одним поступком и отдала и пожалела, разбила склянку с маслом, потеряла все, что имела, и полила голову Иисуса, потому что пожалела его. А что выйдет из этого
— это думал, это знал Иуда. Он знал, что масло это даром потеряно. И вот мы, одни из тех, которым возвещено истинное благо, по глупости этой бабы понимаем смысл Евангелия. Осудить не только такой поступок, но всякий поступок любви и сострадания — легко. Всегда можно делать что-нибудь_ полезное, но всякий поступок любви и сострадания вызывает не в Иуде, а в сынах Божиих, желание подражать такому делу, сделать больше или хоть то же; только в Иуде он вызывает рассуждение о пользе.
Но Иоанн евангелист объяснил и значение рассуждения Иуды: «он сказал это не потому что ему была забота о нищих, а потому, что он был вор, и он носил ящик для бедных». Как после этих слов простых, ясных, метких, в христианских обществах могут быть благотворительные учреждения — непонятно. Ведь они прямо основаны на рассуждении Иуды, прямо противоречат словам Иисуса Христа: «нищие всегда есть у вас». И объяснения Иоанна Богослова прямо объясняют значение людей, заводящих такие учреждения: «они делают это не потому, что они заботятся о нищих, но потому, что они носят денежные ящики, и потому что они воры» — воры, к несчастью, слишком часто и в прямом смысле, и всегда
— в переносном смысле; не забота о нищих, а забота о мирских выгодах, соображениях, тщеславие заставляет их рассуждать так, как Иуда, и делать то же, что он.
(Мр. IX, 31, 32)
И поучал своих учеников и говорил им, что сын человеческий отдастся во власть людей, и убьют его, и убитый третьим днем восстанет.
Они же не понимали речи и боялись спросить его.
Иисус говорит ученикам и народу, что, несмотря на то, что все учение его есть возвещение истинного блага, дающего жизнь всем людям, для следования этому учению надо быть готовым на земные страдания; что старшины, священники и ученые не примут этого учения о сыне человеческом, отвергнут его, что сыну человеческому, т.е. тем людям, которые будут исповедовать в себе сознание Бога, придется испытать много гонений и мучений. Слова о том, что сын человеческий восстанет в третий день, или имеют то значение, что, несмотря на все гонения, сын человеческий не может быть уничтожен и скоро восстанет опять, или не имеют никакого смысла. Первый же смысл должен быть правилен потому, что тотчас же после этого Иисус говорит, что скоро, так скоро, что многие из тех, которые тут, еще не умрут, учение сына человеческого уже охватит людей и явится не в гонении, а в силе.
Но как страдать? за что страдать людям, исповедующим учение любви? Нельзя ли не страдать, обойти то, что заставит страдать? Нельзя ли скрыть то, что возмутит и озлобит людей? — говорит Симон Петр. И Иисус Христос отвечает ему: не говори этого; это — соблазн; ты думаешь о человеческом, а не о Божьем. Для божеского нет страданий, нет мучений. Тот, кто хочет идти по мне, кто понял учение, тот должен отречься от этой земной жизни, тот не должен стыдиться, бояться высказывать перед людьми всю истину.
Мр. IX, 31. Сын человеческий, сознание Бога, отдано во власть людей. Люди давили и еще будут давить его, но оно восстанет.
(Лк. XII, 33; Лк. XIV, 12-14)
Продавайте свое имение, давайте в милостыню. Добывайте себе мошну, такую чтобы не старела, сокровище неистощимое у Бога, куда бы вору не подойти и моли не залететь.
И если хочешь угостить обедом или ужином, не зови приятелей, братьев, родных или соседей богатых, чтобы и они тебя позвали и тебе бы отплатили.
Но когда делаешь угощение, зови нищих, убогих, хромых, слепых.
И будешь счастлив, потому что этим нечем отплатить тебе, а отплатится в восстановлении праведных.
ИСПОЛНЕНИЕ ВОЛИ БОГА
(Мф. XXI, 28-31)
Что вы думаете: было у человека два сына, и он, подойдя к первому, сказал: ты иди, работай нынче в саду.
Он на ответ сказал: не хочу; потом передумал, пошел.
И подошел отец ко второму, сказал то же. Он же на ответ сказал: слушаю, батюшка; и не пошел.
Кто из двух исполнил волю отца? Говорят ему: первый.
Притча эта находится только у Матфея и вставлена в рассуждение о значении Иоанна. Смысл ее там очень неясный и ровно ничего не прибавляет к тому, что сказано без притчи. Между тем смысл этой притчи относится прямо к 21-му стиху VII главы Мф., к следующим словам: «Не каждый, кто говорит мне: господи, господи, войдет в царство Божие, но тот, кто исполняет волю Отца моего на небе», и дает разъяснение мысли, выраженной в этих словах.
Что вы думаете: было у человека два сына, и он, подойдя к первому, сказал: ты иди, работай нынче в саду.
Он на ответ сказал: не хочу; потом передумал, пошел.
И подошел отец ко второму, сказал то же. Он же на ответ сказал: слушаю, батюшка; и не пошел.
Кто из двух исполнил волю отца? Говорят ему: первый.
Притча эта находится только у Матфея и вставлена в рассуждение о значении Иоанна. Смысл ее там очень неясный и ровно ничего не прибавляет к тому, что сказано без притчи. Между тем смысл этой притчи относится прямо к 21-му стиху VII главы Мф., к следующим словам: «Не каждый, кто говорит мне: господи, господи, войдет в царство Божие, но тот, кто исполняет волю Отца моего на небе», и дает разъяснение мысли, выраженной в этих словах.
ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ЖИЗНЬ ИСТИННУЮ, ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ОТРЕЧЬСЯ ОТ ЛОЖНОЙ ЖИЗНИ ПЛОТИ. Общее изложение главы шестой
Для жизни духа не может быть различия между семейными и чужими. Иисус говорит, что мать и братья его ничего не значат для него как мать и братья: ему близки только те, кто исполняет волю общего Отца.
Блаженство и жизнь человека зависит не от его семейных отношений, а от жизни духа. Иисус говорит, что блаженны те, кто держат разумение Отца. Для человека, живущего духом, нет дома. Животные имеют дома, но человек живет духом и потому не может иметь дома. Иисус говорит, что у него нет места, определенного ему. Для исполнения воли Отца не нужно определенного места, оно везде и всегда возможно. Плотская смерть не может быть страшна для человека, отдавшегося воле Отца, потому что жизнь духа не зависит от (5мерти плоти. Иисус говорит, что тот, кто верит в жизнь духа, не может ничего бояться. Никакие заботы не могут помешать человеку жить духом. На слова человека о том, что он будет исполнять учение Иисуса после, но что прежде ему нужно похоронить отца, Иисус отвечает: мертвые только могут заботиться о похоронах мертвых, живые же живут всегда исполнением воли Отца.
Блаженство и жизнь человека зависит не от его семейных отношений, а от жизни духа. Иисус говорит, что блаженны те, кто держат разумение Отца. Для человека, живущего духом, нет дома. Животные имеют дома, но человек живет духом и потому не может иметь дома. Иисус говорит, что у него нет места, определенного ему. Для исполнения воли Отца не нужно определенного места, оно везде и всегда возможно. Плотская смерть не может быть страшна для человека, отдавшегося воле Отца, потому что жизнь духа не зависит от (5мерти плоти. Иисус говорит, что тот, кто верит в жизнь духа, не может ничего бояться. Никакие заботы не могут помешать человеку жить духом. На слова человека о том, что он будет исполнять учение Иисуса после, но что прежде ему нужно похоронить отца, Иисус отвечает: мертвые только могут заботиться о похоронах мертвых, живые же живут всегда исполнением воли Отца.