Тома Луи. Запоздалое раскаяние

   Она хлопнула себя рукой по лбу.
   - Боже мой, я совсем забыла.
   Она скрылась и через несколько минут вернулась в белых ботинках и пальто из гранатово-красной шерсти. Волосы она подвязала платком цвета своего платья - голубым.
   - Мой чемоданчик, пожалуйста.
   На лестнице было тепло, как дома. Тем сильнее они ощутили холод, когда вышли на улицу.
   Наступила ночь, холодная и неприятная, несмотря на уличные фонари, которые не могли смягчить это впечатление.
   Жаннина высоко подняла меховой воротник пальто и надела мягкие теплые перчатки, последний подарок своего возлюбенного.
   Легким протестующим жестом выдала она свое удвиление, когда Жак взял ее под руку. В первый раз разрешил он это себе в Гренобле. Сегдня вечером он сделал это из-за упрямства, чтобы доказать - в основном самому себе что у него есть мужество.
   Пройдя совсем немного они сели в такси.
   - К парку Пауля Мистраля, - сказала Жаннина. - Против обзорной башни.
   Она сняла перчатки и во время поездки они сидели молча, держа друг друга за руки. Жак искал красивых слов, чтобы успокоимть ее и не находил. Его возвышенные чувства были всего лишь мимолетной вспышкой. Столкнувшись с действительностью, он не видел выхода. Альтернатива была математически строгой: либо плати деньги, либо предоставь Роджеру разрушить брак.
   - Но где взять деньги?
   Машина затормозила возле тротуара, раздавив лед в водосточной канаве. Жаннина прибыла на место. Она пожала пальцы Жаку и взяла свой чемоданчик.
   - Я позвоню тебе утром, - сказал он, затем не столь убедительно как раньше добавил: - Не беспокойся, все будет в порядке.
   Жаннина вышла. Жак крикнул ей еще что-то, но шум захлопнувшейся дверцы заглушил его слова.
   Такси продолжало свой путь. Молодая женщина стояла неподвижно и провожала взглядом машину, пока та не свернула за угол.
   Сзади к ней медленно приближался желтый Дофин.
   - Хелло, Жаннина!
   Машина остановилась. Через открытую дверцу Роджер нетерпеливо крикнул:
   - Поспеши! Входи быстрее!
   5
   Машина присоединилась к потоку движения и медленно поехала обратно через забитые машинами улицы. Наступили часы пик.
   - Я дожидался внизу, мне не хотелось еще раз подниматься, - проворчал Роджер. - Как ты думаешь, выйдет?
   - Чтобы освободиться к семи часам я придумала встречу с клиенткой. Он пожелал меня проводить. Отказаться от этого было трудно.
   В машине было душно. Воздух был дымный и перегретый. Жаннина опустила окно и расстегнула пальто.
   - Куда мы поедем? - спросила она.
   - К тебе, конечно.
   - Это нежелательно, - возразила он, - он может неожиданно вернуться.
   - Подумаем. - Роджер улыбнулся.
   - Сейчас он шмыг-шмыг быстренько домой. И у него нет причин вернуться, он думает, что ты у клиентки.
   - Как знаешь.
   - У него есть ключ?
   - Нет. Но я предпочитаю пойти в другое место.
   - Во всяком случае, не в кафе, так нельзя спокойно поговорить.
   Машина проскользнула между грузовиком и Комби и первой оказалась у светофора, сменившего свет на зеленый.
   Роджер воспользовался свободной улицей и увеличил скорость.
   - Тогда остается только отель, где я остановился.
   - Ты сегодня вечером не вернешься в Лион?
   - Только не сегодня.
   И с достоинством добавил:
   - Если исход битвы сомнителен, то генерал должен находиться впереди войска. Отель Империя. Всего два шага отсюда.
   Чем ближе приближались они к центру Гренобля, тем плотнее было движение, тем медленнее продвигались они вперед. Водитель был занят управлением машины и его пассажир не пытался нарушить молчания.
   Белый каменный фасад отеля Империя возвышался на сравнительно тихой площади, на которой стоял памятник давно забытому когда-то знаменитому человеку.
   Роджер поставил машину на стоянку на площади, предназначенную для обитателей отеля и повел девушку к парадной лестнице, над которой была сводчатая стеклянная крыша в стиле рубежа столетий.
   - Комната с ванной, моя дорогая. Я не могу отказать себе в удобствах.
   Когда они вошли в холл, сразу стало тихо, прекратился шум и голоса людей. Толстые стены заглушали городской шум и голоса людей, превращая его в спокойное жужжание.
   Роджер взял свой ключ с доски и они поднялись на третий этаж, никого не встретив.
   Комната была не люкс, но довольно большая и чистая: на обоях были цветочки, мебель полированная, на полу испанский красный ковер. Стоял запах старомодной парфюмерии, который отнюдь не был приятным.
   Роджер, часто путавший "старое" с "бюргерским", показал на железную, с латунными шариками кровать.
   - Моя мечта!
   С известным респектом, он положил свое пальто на пуховое одеяло. Жаннина бросила рядом свое пальто и упала затем в низкое кресло, которое слегка шаталось.
   Она молчала.
   Закурив свою длинную сигарету, Роджер стал спрашивать:
   - Что произошло после того, как я ушел?
   - Это можно было предвидеть. Он пришел в ужас при мысли о том, что жена что-нибудь узнает.
   - Так, хорошо. А потом?
   - Больше ничего.
   В противоположность Роджеру, молодая женщина совсем не была увлечена его идеей.
   - Он думал только о разводе, он страшно боится его.
   Ее тон был полон горечи.
   - Если встанет вопрос, порвать со мной или нет, то чаша весов, на которую он меня поставит будет совсем не тяжелой.
   - Конечно, - согласился Роджер, - на другой будет лежать недурной мешок с деньгами.
   - Вот именно. Чтобы сохранить его, он готов на все.
   - А как насчет денег для нас? Еще не ясно?
   - Он сказал, что тридцать тысяч франков не сможет достать.
   - Было бы лучше, если бы он согласился.
   - Но я полагаю, что он говорит правду. Жена держит его на веревочке, как пуделя.
   Она задрожала, хотя в комнате было очень жарко.
   - Наконец, я немного боюсь.
   Когда Роджер разразился смехом, она толкнула его к зеркальному шкафу. Он стоял, удивляясь своему отражению.
   - Ах, этот пошенник!
   Он подошел к зеркалу, чтобы получше рассмотреть свою припухшую скулу и пощупал ее пальцами.
   - Это неплохой удар!
   Затем он ощупал кожу на горле.
   - А ты его описывала, как теленка!
   - Из-за этого я его и подцеиила, - задумчиво пробормотала она.
   Вдруг она повеселела.
   - Нам надо отказаться от этой истории!
   - Ты с ума сошла!
   - Прежде всего, это уже чуть не кончилось плохо.
   - Приступ бешенства. Он так же быстро прошел, как и наступил, успокаивал ее Роджер.
   - Если бы меня там не было...
   - Действительно, - согласился Роджер и сел на край кровати, - как только ты призвала его к благоразумию, он успокоился.
   Он с наслаждением снял свои ботинки один за другим. Затем сказал:
   - Но гнев прошел и благоразумие восторжествовало.
   Он снова засмеялся.
   - В этом ничего особенного нет, но я думаю, придется дать ему время для размышлений.
   Заметив скептическое презрение Жаннины, он воскликнул почти радостно:
   - Почему ты думаешь, я назвался частным детективом? Я учел, что обычного вымогателя могут убить. Если у человека не совсем дурацкая голова - я думаю, твой Меллерей не из числа таковых - и если он не законченный идиот, то он не будет убивать детектива, которому поручено следить за ним. Этим он сразу же выдаст себя.
   Он наслаждаясь ходил в своих черных носках туда и сюда по испанскому ковру.
   - Возьми, вот ковер, - сказал он, - ты уже привыкла к роскоши. Если я когда-нибудь стану богатым, то у меня везде будут ковры, даже в кухне.
   Но молодая женщина даже не улыбнулась на это. Она настойчиво проговорила:
   - Ты напрасно выдал себя за работника частного детективного агентства.
   - Во-первых это выглядит правдоподобно. Во-вторых, как я установил, оно единственное в Гренобле. Это необходимо на случай, если он заглянет в телефонную книгу.
   - А если он осведомится?
   - В агентстве? Как ты себе это представляешь?
   Он затрясся от смеха.
   - Извините, мсье, моя жена обращалась к вам с просьбой проследить за мной?
   - Он может просто, без всяких задних мыслей, спросить о себе.
   - Этого можно не опасаться. Во-первых, он же не знает моего имени. Во-вторых, - Роджер считал по пальцам, - это не должно его интересовать. В-третьих, если даже он проявит любопытство, позабыв об осторожности, то в таких агентствах, как это секретность стоит на первом плане.
   Раздался стук в дверь.
   - Не открывай.
   Она проскользнула в ванную, а Роджер пожав плечами пошел и открыл дверь.
   Это оказался коридорный, который принес полотенце.
   Как только он ушел, молодая женщина снова вышла. Видимо, она чувствовала себя не очень хорошо.
   Роджер спросил иронически:
   - Испугалась?
   Жаннина не ответил. У нее скорее было душевное переживание, а не страх.
   - Пока мы об этом говорили, это казалось не страшным. Он богат, мы же бедняки. Почему богатство всегда принадлежит избранным? Но теперь, когда наступило время действовать, мне кажется все сложным. Ты понимаешь?
   Роджер покачал головой.
   - Нет. Он все еще богат, а мы все еще бедны. Ничего не изменилось. И он все тот же дерьмовый парень.
   Он предупредил возможное возражение:
   - Ты же сама сказала: если будет нужно тебе бросить, чтобы все пришло в порядок, то ты не перевесишь на чаше весов.
   Он надел ботинки и непринужденно продолжал:
   - Если плохое настроение, то самое лучшее - хорошо поужинать. Я приглашаю тебя ужинать.
   - Я не голодна.
   - Аппетит приходит во время еды. Вот увидишь - в ресторане подают прекрасные лангусты под бешемелью.
   Но Жаннина была не в настроении. Она завела другую песню:
   - Тридцать тысяч франков - это слишком много. Он не заплатит.
   - Ну, тем лучше, если он не сможет заплатить, - не унывал Роджер, зашнуровывая ботинки. Тогда мы будем его еще крепче держать на веревочке, как пуделя.
   Покончив с ботинками он выпрямился и весело сказал:
   - Мы сделаем из него модельную глину.
   6
   Мадам Кэц тупым взглядом посмотрела через толстые стекла очков на вошедшего Жака и приветствовал его.
   - Добрый день, мсье Меллерей.
   Затем продолжала печатать на машинке.
   Жак сел за свой стол и перелистал привычными пальцами стопку бумаг с колонками цифр.
   Он был посвящен в тайны бухгалтерии одним старым служащим фабрики, который прослужил сперва 30 лет отцу, потом служил его дочери с усердием, которого нельзя было оспаривать. Как только его ученик оказался способным справиться с работой, Элен выгнала верного бухгалтера без всяких причин. Мужчине было 58 лет.
   Сегодня утром цифры плясали по страницам. Жак был не в силах связно мыслить. Он надавил до боли глазные яблоки большим и указательным пальцами и через несколько секунд открыл глаза. Он тотчас заметил, что на него смотрит мадам Кац и в ее невыразительных обычно глазах он заметил проблеск интереса.
   - Мадам Меллерей не больна?
   - Почему такой вопрос? Что она сегодня не видела Элен?
   - Нет. Она вероятно опоздает.
   Бессонная ночь тяжело легла на плечи Жака. Он чувствовал себя не совсем нормально, но разве не мог он делать вид, что выполняет текущую рутинную работу?
   К тому же ему было неприятно лодырничать на глазах у этого жвачного животного в очках. Он взял пару отчетов и отправился в кабинет директора, зная, что там никого нет. Комната была тесная, плохо освещенная, самая плохая комната на всей перчаточной фабрике.
   Элен выбрала для себя эту комнату, так как она имела дверь соединящуюся с фабрикой, что облегчало ей возможность лично наблюдать за производством.
   Немногочисленные и неразговорчивые закройщики работали на первом этаже упаковочной и склада. Выше стучали швейные машины под хлопанье рук, распластывавших на деревянных столах кожу, гладкую и твердую, как мрамор. Все было пропитано запахом кожи: стены, мебель, одежда рабочих.
   Жак уже давным-давно стал не чувствительным к запаху и шуму. Он закрыл обе двери кабинета, сел верхом на стул и механически закурил сигарету.
   - Что мне делать? Боже мой, что же я могу сделать?
   Вечером на своей машине он сразу поехал на виллу Элен в Монтефло. Она стояла на склоне Решэ. Окружающий квартал был тихий, словно заброшенный под слоем снега, который покрывал сады и крыши.
   Из-за холода Жак поставил машину в гараж, пристроенный к вилле. Маленький Аустин его жены уже стоял там.
   - Ты очень поздно пришел, - заметила Элен, когда вошел к ней в комнату он.
   - Я был у матери.
   - Конечно!
   Восклицание могло таимть в себе все завуалированные намеки, какие она хотела вложить.
   Элен злобно добавила:
   - Ты чаще бываешь у ней, чем дома.
   - Я имею еще хотя бы право навещать свою мать?
   - Определенно. Но прежде всего ты должен иметь обязательства по отношению к своей жене, - сказала Элен.
   Она, по обыкновению, упрекала его всякий раз, когда он задерживался у своей матери, проявляя своего рода ревность, близкую к чувству собственности.
   В этот вечер, кроме ее обычного нытья, Жак услышал еще тревожное добавление:
   - Неужели ты до сих пор у нее находился?
   - А где же я еще мог быть? - агрессивно ответил Жак.
   - Она действительно счастливая женщина.
   - Что ты хочешь этим сказать?
   - Смешной вопрос.
   Своими сощуренными глазами она смотрела на Жака.
   - Такого внимания должен заслуживать кто-нибудь другой, а не твоя мать.
   Это замечание не требовало ответа, но Жак встревожился и стал нервничать. Может быть Элен играет с ним как кошка с мышкой? Ясно, что она что-то подозревает, но не имеет доказательств.
   Затем моментально, как электрический заряд, в его голове прояснилась другая мысль.
   Роджер был раздасадован вспышкой его гнева. Он предупредил ее, или возможно, решил отомстить ему за побои. Последовал звонок по телефону. Его нервы, давно были в напряжении и сдали. Он вскрикнул:
   - Если ты хочешь меня в чем-то упрекнуть, то скажи это.
   Элен видимо испугалась этой вспышки, пожала плечами и вышла из комнаты.
   Нет, Роджер не говорил с ней, думал Жак, делая вид будто читает газету. Или он не достаточно сказал. Она не хочет сжигать мостов.
   Украдкой он наблюдал, как она занимается кое-какой домашней работой. Девушка-прислуга Люси уходила пунктуально в 6 вечера и приходила на следующий день в 8 утра.
   За последние месяцы Элен сильно постарела. Она высохла, как виноградная лоза, потерявшая сок. Ее черные волосы висели длинными прядями, она держалась не так прямо, губы стали тоньше, говорила она властным тоном.
   Уткнув нос в газету, Жак осмотрел ее испытующим взором и ожидал заключительных замечаний. Ему казалось, что каждое слово имеет двойное значение, он повсюду видел ловушку. Отвечал он только односложно. Его ненормальное состояние бросилось в глаза жене.
   - Скажи откровенно, что с тобой?
   - Ничего.
   - Ты себя плохо чувствуешь?
   - Нет.
   - Может быть ты простудился.
   - Нет.
   Наконец она разозлилась на его односложные ответы.
   - Хорошо, хорошо, не буду, мсье, больше надоедать.
   В восемь часов она все же крикнула из кухни:
   - Сейчас будем есть.
   Ему пришлось идти к столу. Как обычно, они ели вдвоем на кухне: овощной суп, венские шницели, салат, сыр, фрукты.
   Вино было Сент Амур, доставленное прямо с виноградников. У Шаролле всегда хорошо кормили и в этом Элен не была скупой. Надо отдать ей должное - она и в остальном не была мелочной. У нее была широкая натура и это использовал Жак. Он хорошо питался, был хорошо одет, не имел материальных забот и всегда имел много денег на личные расходы.
   Но почему он должен от этого отказываться?
   - Ты проверял лайковую кожу, которая сегодня поступила?
   Она опять начела говорить о деле. Это был хороший признак и он охотно последовал за ней в эту область, где не было капканов. Он должен себя принудить немного, чтобы не показывать вида.
   После ужина, они стали пить кофе перед телевизором. Это был прекрасный аппарат, который избавлял его от необходимости продолжать разговор. За исключением порывов нежности - к счастью очень редких - Элен засыпала, едва успев положить голову на подушку.
   В этот вечер Элен, казалось имела в голове особые планы, ибо прежде чем заснуть она пробормотала в полусне:
   - В скором времени я тебя удивлю.
   Чем? Он долго не мог заснуть в то время, как она возле него тихо похрапывала.
   Он пытался разгадать мысли жены, тайны ее намеков, скрытую сущность отношений, которые почти не отличались от прежних. В конце концов, она могла удивить его новой покупкой, выбором места летнего отдыха или чем-то другим.
   У него помутилось в голове от бесчисленного множества развитых им предположений, от попыток решить неразрешимую проблему, подходя к ней с разных точек зрения.
   Среди ночи он встал и пошел в пижаме в другой конец квартиры, там был укромный уголок, который служил рабочей комнатой Элен. Там правда никто не работал, после смерти ее отца. Там стоял старый письменный столи и им теперь пользовались как домашним сейфом.
   Жак открыл его, движимый идеями своей бессонной ночи. Он решил проверить его содержимое, которое уже проверил в уме двадцать раз. Бумаги, много бумаг, нотариальные акты, их брачное свидетельство, украшения Элен, связка денежных обязательств, пара тысяч франков банкнотами.
   За украшения вряд ли можно получить более десятой части их стоимости, денежные обязательства продавать трудно. Может ли он взять что-нибудь другое, чтобы Элен не заметила?
   Много ли здесь действительно ценных денежных обязательств?
   Скрипнула половица. Он обернулся, держа в руке связку денежных обязательств, сердце его упало. На пороге стояла Элен в ночной рубашке.
   Спросонья она удивленно спросила:
   - Что ты здесь делаешь?
   - Я... Ничего.
   Он понял насколько глуп был его ответ и ухватился за первый вариант, пришедший ему в голову.
   - Я не мог уснуть. Я вспомнил об обязательствах.
   - Почему о них?
   - Понимаешь, так бывает, когда не спится. Я вдруг забыл, когда их нужно предъявить к оплате. Действительно глупо... Это мучило меня. Я боялся, не пропустили ли мы срок...
   - Но это же еще через два месяца.
   - Да, теперь я это прочел: 12 апреля.
   Затем он добавил:
   - Как будто чье-то имя вертится на языке... Так противно...
   - Ах, иди лучше в постель...
   Она повернулась и ушла, почесывая зад и подняв высоко рубашку. Обычно она спала всю ночь без просыпа, а сегодня, как нарочно... Он потерпел неудачу и только напрасно скомпрометировал себя.
   На кухне звякнул стакан. Минутой позже послышалось, как в спальне щелкнул выключатель.
   Покорный судьбе, Жак пошел в кровать. Когда он скользнул под одеяло Элен уже снова спала. Остаток ночи был тоже тяжелый. К утру он видел комшмар, в котором Роджер с демоническим смехом вскочил обеими ногами ему на грудь.
   7
   Открылась дверь и мадам Кац принесла почту.
   - Мадам Меллерей еще не пришла?
   С неопределенным жестом в сторону производства, Жак сказал:
   - Она где-нибудь там.
   Элен любила ходить по фабрике, везде прикладывая свои руки, глядя своими глазами. Он удивлялся этому и завидовал ее активной деятельности. Она работала, как машина - безотказная вездесущая управляющая машина.
   - Ах, я забыла, - сказала секретарша. - Сегодня утром кто-то звонил.
   - О чем шла речь?
   Она взглянула в свой блокнот.
   - Мсье Роджер.
   - Кому? - Жак почувствовал холод в груди. - Моей жене?
   - Нет, вам, мсье. Он позвонит еще раз в первой половине дня.
   Действительно, вскоре Роджер позвонил Жаку. В это время Жак был один в конторе, занятый разбором почты.
   - Добрый день, мсье Меллерей.
   - Вы что, с ума сошли, сюда звоните? - зашипел Жак.
   - Телефон ведь безымянный, уважаемый, - возразил Роджер с ироническим смехом.
   - Ну, быстрее. Моя жена может в любой момент войти.
   Пока он говорил его не покидало неприятное чувство, что он не один в комнате. Стук швейных машин усилился. Голос Роджера доносился издалека.
   - Я на углу в пивной.
   Держа трубку Жак повернулся, ожидая, что вновь придется пережить сцену прошлой ночи, когда Элен застала его возле письменного стола, только в ином варианте. На этот раз на ней было каракулевое пальто и стояла она на пороге двери в швейную мастерскую.
   - Вы могли бы, ей богу, найти пару минут и заглянуть туда, продолжал Роджер.
   Жак сказал сердитым тоном.
   - Очень жаль, мсье, но это ошибка.
   - Как, простите?
   - Я повторяю, что это ошибка. Если вам нужна кожа, то обращайтесь на кожевенный завод.
   Роджер усмехнулся.
   - Понял. Вы ничего не пожете сказать.
   - Правильно.
   - Итак, жду вас в пивной.
   - Правильно, мсье, посмотрите в телефонной книге.
   Жак поднялся и помог Элен снять пальто.
   - Кто это звонил?
   - Человек, перепутавший адрес.
   Вешая пальто в стенной шкаф, он добавил:
   - Он хотел купить непременно у нас блестящую кожу.
   - Он не совсем ошибся адресом, - заметила Элен наполовину в шутку, наполовину всерьез.
   Жак почувствовал, словно его ударили кинжалом в спину. Голос жены, казалось, имел какой-то чертовский смысл.
   - Занешь, где я была сегодня утром? Я ходила поговорить... Это то самое, чем я вчера обещала тебя удивить.
   Вдруг она взвизгнула:
   - Будь внимательней!
   Он уронил ее каракулевое пальто... С гулом в ушах он поднял его и долго отряхивал, устремив взор на блестящий мех.
   - У тебя поистине нет любопытсва. Не можешь же ты знать, откуда я пришла.
   Он стал сопротивляться с энергией отчаяния.
   - Вероятно, из агентства?
   - Из какого агентства?
   Он во время закусил губу и не сказал "детективного". Ибо отважившись, наконец, взглянул на жену, но не заметил в ее лице какого-нибудь неудовольствия.
   Она вернулась к занимавшей ее теме:
   - Братья Брэ не поручили свою распродажу никакому агентству. Они никому об этом не говорили. Я пришла прямо от них.
   Братья Брэ имели фабрику белой кожи на Уфере. Со времени смерти отца они стали друг с другом не ладить.
   - Они, в общем, настолько не выносят друг друга, что продают за бесценок свое предприятие. Весь комплекс и за бесценок. Естественно, я не намерена этого упустить.
   Фабрика белой кожи, красильная и перчаточноая фабрика - объединение в подобие треста была заветной мечтой Элен Меллерей-Шаролле. Она осуществляла один этап своей мечты, покупая фабрику братьев Брэ. Дело сделано, - сказала она с азартом. - Они предоставили мне льготы в отношении сроков уплаты и я имею время приготовить нужные наличные деньги. Прошу тебя потрудиться и взыскать оплату по просроченным счетам. Сегодня после обеда я еду в банк.
   Все это очень не кстати.
   - Действительно, хорошее дело, - согласился он без энтузиазма. - Это впоследствии принесет нам хороший доход.
   - Нельзя сказать, что ты в восторге.
   - Что же, я должен подпрыгнуть до потолка?
   - Я сомневаюсь, уяснил ли ты выгоду?
   Она вдруг замолчала и нахмурилась.
   - Ты плохо выглядишь, мой милый.
   - Нет, это тебе наверное кажется.
   - Уже вчера вечером...
   Ее диагноз был кратким:
   - Ты чем-то заболел.
   Чувствуя себя неприятно, он разозлился.
   - Теперь ты действуешь мне на нервы, Элен. Я не болен и чувствую себя превосходно.
   - Тогда нечего делать кислую мину.
   Она тоже разозлилась.
   - Если ты болен сходи к врачу, но пожалуйста, не делай кислого лица.
   Рассерженная, она взяла со стола платежные ведомости и стала их просматривать.
   Жак постепенно успокоился.
   - Почему ты предположил, что я ходила в агентство? - спросила она.
   Снова, как холодный душ! На него подействовало, как струя холодной воды.
   - Что за вопрос! Домашние агентства ведь занимаются распродажей, не правда ли?
   - А что это меняет? Ты же не знал, что я собираюсь купить фабрику белой кожи.
   - У тебя всегда было это намерение. Помнишь, в прошлом месяце ты мне говорила.
   Он начал всячески выкручиваться, чтобы сделать это немного убедительнее.
   - Когда ты мне вчера сказала, что удивишь меня, то я сегодня сообразил.
   - Ты поэтому не мог заснуть?
   - Отчасти поэтому. Это меня взволновало.
   Он спросил себя, действительно ли она ему верит. Во всяком случае, по ее виду это было так.
   - Должна сказать, ты удивил меня. Это почти передача мыслей на расстоянии. Затем она дала ему новую заботу.
   - Я попрошу тебя привести немедленно в порядок все счета. Мне нужно знать точно, до сантима, на что я могу рассчитывать.
   Да, для того плана, который Жак обдумывал со вчерашнего вечера, все это было совсем некстати. Его счастье, что он не начал осуществлять этот план. А Роджер ожидает его внизу в пивной. Он пошарил в карманах и сделал вид, что у него нет сигарет.
   - Я быстренько схожу купить себе пачку сигарет, - сказал он. - И сейчас же вернусь.
   Надев пальто, он торопливо сбежал вниз по лестнице и остановился перед толстым апоплексического вида мужчиной, который мешал ему пройти.
   - Мсье Меллерей, я должен с вами поговорить.
   Это был торговец яйцами из окрестностей, который кроме яиц скупал также в деревнях козьи шкуры.
   - Нет времени, - кратко пояснил Жак. - Поговорите, пожалуйста, с мадам Кац.
   Он покинул озадаченного таким приемом мужчину и поспешил выйти на улицу. Было все еще холодно. Небо было ясное. Снег больше не таял, а в сточных канавах громоздились цепочки холмиков из снега и льда. Вдали, перед пивной Жак увидел желтую машину. Что еще потребует от него Роджер?
   Он нашел его перед Флышером, среди сильного шума и звона колокольчиков, словно загипнотизированного разноцветными лампочками, загоравшихся при контактах катящихся стальных шариков. Для игроков, казалось, весь мир был ограничен размерами этого шумного аппарата.
   - Так вы здесь. А я уже потерял терпение, - приветствовал его Роджер.