Индус в грязном, когда-то белом тюрбане сидел на пятой от воды ступеньке и щерился на меня желтыми зубами.
– А-а-а-х! – вырвалось из него, когда он увидел, что я открыл глаза.
Я попытался сесть, и к горлу подкатила тошнота. Меня вырвало молодой собачатиной и остатками обеда, съеденного у Толстухи Анни. Когда приступ прошел, я в изнеможении откинулся на спину. До моих ушей донесся чей-то жалобный стон, и я, несомненно, мог бы и пожалеть этого человека, если б сам чувствовал себя чуть лучше. Потом понял, что стонал-то я, и порадовался, что еще могу жалеть себя.
Кто-то протер мне лицо влажной тряпкой. Я вновь открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Нэша.
– Как вы себя чувствуете? – озабоченно спросил он.
– Ужасно.
– Вы были без сознания больше получаса.
– Что произошло?
– Вас избили.
– Сильно?
– Он знал, что делает. После удара рукояткой пистолета вы повалились на палубу, и он несколько раз ударил вас ногой. Дважды в живот. Болит?
– Болит.
– Вы едва не убили второго – Коренастого?
– Вы сломали ему руку.
– Хорошо.
– Но высокий-то озверел, и вы получили пару лишних пинков.
– А что потом?
– Потом он помог мне вынести вас на палубу. По трапу мне пришлось спускать вас одному, поэтому вы несколько раз ударились головой.
– Ничего не сломано?
– Я думаю, нет. Я осмотрел вас и ничего не заметил. По голове он вас не бил, поэтому вы, скорее всего, обошлись без сотрясения мозга, если только не получили его, стукнувшись о трап, когда я стаскивал вас в катер.
Я медленно сел и потер руками глаза. Правая рука болела, но слушалась. Острая боль в животе едва не складывала меня пополам, когда я хотел глубоко вздохнуть. Он, должно быть, бил меня по ногам, потому что я их не чувствовал.
– Как же мне плохо, – признался я.
– Хотите выпить? – спросил Нэш.
– А у вас есть?
– Немного шотландского. Но смешивать не с чем.
– Давайте сюда, – я глотнул виски, но оно тут же вышло обратно.
– Со спиртным придется подождать, – вздохнул я, вновь вытерев лицо влажным полотенцем.
– Может, вам обратиться к доктору?
– Я вызову его в отеле.
Нэш послал сторожа за велорикшей. Тот вернулся через десять минут, и вдвоем они помогли мне подняться на набережную. Сторож на прощание улыбнулся мне, спустился вниз, обмотал веревку вокруг большого пальца ноги и свернулся калачиком, отходя ко сну. С помощью Нэша я забрался на сидение. Нэш сел рядом.
– Я сойду у Толстухи Анни. Если только вы не хотите, чтобы я проводил вас до отеля.
– Нет, доберусь сам. Я и так доставил вам немало хлопот, – сунув руку в карман, я нащупал бумажник. Достал его, раскрыл, вытащил пять двадцатидолларовых купюр, подумав, добавил шестую. – Возьмите. Вы их отработали.
Нэш взял купюры, сложил, убрал в нагрудный карман.
– Сачетти и вправду что-то украл у своего крестного? А что это за три человека, которые должны прилететь из Лос-Анджелеса?
– Вы действительно хотите знать об этом? – спросил я.
Он посмотрел на меня.
– При здравом размышлении, я прихожу к выводу, что нет. Какое мне до этого дело. Но вот что я хочу вам сказать. Вы – счастливчик.
– Почему?
– Ну, вам же ничего не сломали.
– Поэтому меня можно считать счастливчиком?
– Это, во-первых, а во-вторых, вам повезло, что Сачетти не было дома.
– А если б он был?
– Тогда, будьте уверены, вы бы не отделались так легко.
Глава 17
Глава 18
– А-а-а-х! – вырвалось из него, когда он увидел, что я открыл глаза.
Я попытался сесть, и к горлу подкатила тошнота. Меня вырвало молодой собачатиной и остатками обеда, съеденного у Толстухи Анни. Когда приступ прошел, я в изнеможении откинулся на спину. До моих ушей донесся чей-то жалобный стон, и я, несомненно, мог бы и пожалеть этого человека, если б сам чувствовал себя чуть лучше. Потом понял, что стонал-то я, и порадовался, что еще могу жалеть себя.
Кто-то протер мне лицо влажной тряпкой. Я вновь открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Нэша.
– Как вы себя чувствуете? – озабоченно спросил он.
– Ужасно.
– Вы были без сознания больше получаса.
– Что произошло?
– Вас избили.
– Сильно?
– Он знал, что делает. После удара рукояткой пистолета вы повалились на палубу, и он несколько раз ударил вас ногой. Дважды в живот. Болит?
– Болит.
– Вы едва не убили второго – Коренастого?
– Вы сломали ему руку.
– Хорошо.
– Но высокий-то озверел, и вы получили пару лишних пинков.
– А что потом?
– Потом он помог мне вынести вас на палубу. По трапу мне пришлось спускать вас одному, поэтому вы несколько раз ударились головой.
– Ничего не сломано?
– Я думаю, нет. Я осмотрел вас и ничего не заметил. По голове он вас не бил, поэтому вы, скорее всего, обошлись без сотрясения мозга, если только не получили его, стукнувшись о трап, когда я стаскивал вас в катер.
Я медленно сел и потер руками глаза. Правая рука болела, но слушалась. Острая боль в животе едва не складывала меня пополам, когда я хотел глубоко вздохнуть. Он, должно быть, бил меня по ногам, потому что я их не чувствовал.
– Как же мне плохо, – признался я.
– Хотите выпить? – спросил Нэш.
– А у вас есть?
– Немного шотландского. Но смешивать не с чем.
– Давайте сюда, – я глотнул виски, но оно тут же вышло обратно.
– Со спиртным придется подождать, – вздохнул я, вновь вытерев лицо влажным полотенцем.
– Может, вам обратиться к доктору?
– Я вызову его в отеле.
Нэш послал сторожа за велорикшей. Тот вернулся через десять минут, и вдвоем они помогли мне подняться на набережную. Сторож на прощание улыбнулся мне, спустился вниз, обмотал веревку вокруг большого пальца ноги и свернулся калачиком, отходя ко сну. С помощью Нэша я забрался на сидение. Нэш сел рядом.
– Я сойду у Толстухи Анни. Если только вы не хотите, чтобы я проводил вас до отеля.
– Нет, доберусь сам. Я и так доставил вам немало хлопот, – сунув руку в карман, я нащупал бумажник. Достал его, раскрыл, вытащил пять двадцатидолларовых купюр, подумав, добавил шестую. – Возьмите. Вы их отработали.
Нэш взял купюры, сложил, убрал в нагрудный карман.
– Сачетти и вправду что-то украл у своего крестного? А что это за три человека, которые должны прилететь из Лос-Анджелеса?
– Вы действительно хотите знать об этом? – спросил я.
Он посмотрел на меня.
– При здравом размышлении, я прихожу к выводу, что нет. Какое мне до этого дело. Но вот что я хочу вам сказать. Вы – счастливчик.
– Почему?
– Ну, вам же ничего не сломали.
– Поэтому меня можно считать счастливчиком?
– Это, во-первых, а во-вторых, вам повезло, что Сачетти не было дома.
– А если б он был?
– Тогда, будьте уверены, вы бы не отделались так легко.
Глава 17
Я уже проснулся, когда в мою дверь постучали. Я проснулся так рано, часы показывали только восемь, потому что болела голова, живот отзывался на каждый вдох, а по ногам словно проехал грузовик.
Молодой доктор-китаец, перебинтовав мне ребра, мимоходом заметил: «У вас очень низкая чувствительность к боли, мистер Которн. Чем вы зарабатываете на жизнь?»
– Я – поэт.
– А, тогда все понятно.
Стук не прекращался, поэтому я прокричал: «Одну минуту», – и стал выбираться из постели. По наивности я не предполагал, что для этого требовалась тщательная подготовка. Не помешали бы и умудренные опытом консультанты. Предстояло найти способ наиболее безболезненного отбрасывания простыни. Разработать методику касания ногой пола. А уж последняя задача: пересечь комнату и открыть дверь и вовсе казалась неразрешимой.
На этот раз он явился в другом костюме, темно-зеленом. В соломенной шляпе с выцветшей синей лентой, белых туфлях и с широкой улыбкой на лице, как обычно, небритом.
– Вы когда-нибудь спите? – пробурчал я.
– А вы до сих пор в Сингапуре, Которн? – и Дэнджефилд протиснулся мимо меня в номер.
– Как видите.
– Где выпивка?
Я двинулся в долгое путешествие к кровати.
– Там.
Дэнджефилд направился к комоду, на котором стояла бутылка шотландского виски, налил полстакана, выпил, и меня чуть не вывернуло наизнанку.
– Чертовски длинный перелет, – и он вновь наполнил стакан.
– Вам не кажется, что вы сбились с привычного маршрута? – спросил я, осторожно укладываясь на кровать.
Дэнджефилд снял шляпу и небрежно бросил ее на софу. Шляпа приземлилась на пол, но поднимать ее он не стал.
– Сигареты есть?
Я глянул на комод, он нашел пачку, достал сигарету, закурил и сел в кресло.
– У вас отличный номер.
– Вы остановились здесь?
– Я плачу за себя сам, Которн. И остановился в «Стрэнде» на Бенсулен-стрит. Шесть долларов в сутки, американских.
– А почему Бюро не оплачивает ваши расходы?
Дэнджефилд презрительно фыркнул.
– Я даже не просил об этом. Взял отпуск на две недели, обратил облигации в наличные и мотанул в Сингапур. Вы плохо выглядите.
– А чувствую себя того хуже.
– Что случилось?
– Выполнял план Дэнджефилда. Блестящая идея, знаете ли.
– Так что все-таки произошло?
– Вчера утром человек Сачетти стрелял в меня. А вечером его люди избили меня, когда я заглянул к нему на яхту.
– Куда?
– К нему на яхту. «Чикагскую красавицу». Только его там не оказалось.
– Кого же вы застали?
– Его жену и двух приятелей. Но не волнуйтесь, я передал ей все, что требовалось. Насчет трех парней в Лос-Анджелесе.
– Что еще? – не отставал Дэнджефилд.
– Еще Карла Лозупоне.
– Где она?
– В номере напротив.
– Почему вы ее вспомнили?
– Она говорит, что виделась с Анджело. Но она постоянно лжет.
– Когда?
– Позавчера. Хотела уплатить ему миллион долларов.
– Черт побери, Которн, переходите, наконец, к делу.
– Хорошо. Сачетти шантажировал не только Чарльза Коула, но и Джо Лозупоне. Его дочь прилетела сюда только по одной причине: заплатить Сачетти за имеющиеся у него компрометирующие документы и предупредить, что вторая попытка шантажа закончится его смертью. Она сказала, что Сачетти согласился, но при одном условии. Условие это следующее: я должен покинуть Сингапур через семьдесят два часа… полагаю, теперь уже через сорок семь. И она просветила меня в одном вопросе. Ее отцу, видите ли, не понравится, если из-за меня с Сачетти что-то приключится.
– Что еще вы выяснили?
– Сачетти пустил здесь глубокие корни.
– Каким образом?
– Он удачно женился.
– И его тесть – важная шишка.
– Вот именно.
В хронологическом порядке я изложил ему весь ход событий, с отлета из Лос-Анджелеса до того, как он постучался в дверь моего номера. Я говорил почти полчаса, а потом Дэнджефилд поднялся и зашагал по комнате. Шагал он минут пять, но, видимо, устал, и остановился у кровати.
– Вы не собираетесь одеваться?
– Знаете, Дэнджефилд, мы только прошли первую часть вашего плана, а в меня уже стреляли и избили до потери сознания. Я, пожалуй, пропущу вторую. У меня такое ощущение, что она закончится водяной пыткой и бамбуком, прорастающим через задницу.
– Где мы можем поесть?
– Вот с этим здесь никаких проблем. Позвоните вон в тот звонок и скажите коридорному о ваших желаниях, когда он войдет в номер.
– Вам что-нибудь заказать?
– Кофе. Много кофе. Но сейчас я намерен одеться. После того, как выберусь из постели. Затем приму душ и, если смогу, почищу зубы, даже, возможно, побреюсь. Как видите, я не собираюсь сидеть сложа руки. Я распланировал себе все утро.
Дэнджефилд нажал кнопку звонка.
– Вы уверены, что вас не били по голове?
– Я уверен лишь в том, что главные события еще впереди.
– Что вы имеете в виду?
– Вторую часть плана Дэнджефилда, к которой мы должны перейти. Кстати, как мы это сделаем?
– Просто, – Дэнджефилд выудил из моей пачки вторую сигарету. – Мы скажем Анджело то, что должны были сказать ему вы.
– Мы?
– Вы попали в передрягу, Которн. Вам нужен напарник.
– С этим я не спорю. Но где мы найдем Сачетти, если он не хочет, чтобы его нашли?
– Он живет на яхте, не так ли?
К этому времени я уже сидел на краю кровати. Еще час, и я смог бы добраться до ванной.
– Хорошо. Мы отправимся на яхту. Там не любят гостей, но мы все равно отправимся туда. С чего вы взяли, что нас пустят на борт?
Дэнджефилд зевнул, потянулся.
– Иногда, Которн, мне кажется, что у вас вместо мозгов дерьмо. Он знает о трех парнях и телеграмме. Вы сказали об этом его жене, так?
– Сказал.
– Он в это не поверит. Но захочет выяснить, почему мы хотим, чтобы он вам поверил.
– То есть он все-таки встретится с нами?
Дэнджефилд даже поднял глаза к потолку.
– Клянусь богом, прошлой ночью они-таки ударили вас по голове.
В ванной комнате я задержался. Струйки воды из душа иглами впивались в мою спину, а бритва весила не меньше десяти фунтов. Когда же я, наконец, вышел из ванной, Дэнджефилд добивал остатки непомерного завтрака.
– Теперь вы совсем другой человек. Чистенький, свеженький. Я расписался за вас на счете.
– Еще немного практики, и вы сможете подписывать мои банковские чеки. Кофе остался?
– Сколько хотите.
Зазвонил телефон, я снял трубку.
– Мистер Которн? – голос я узнал сразу же. Миссис Сачетти, хотя она и не назвалась. – Я передала мужу ваши слова.
– А я после вашего ухода получил то, что он обещал передать мне. С лихвой.
Извиняться она не стала.
– Мой муж передумал, мистер Которн. Он хотел бы встретиться с вами как можно быстрее.
– Сегодня утром?
– Если вы не возражаете.
– Хорошо. Где?
– В доме моего отца. Там удобнее, чем на яхте.
– Договорились. Давайте адрес.
Она продиктовала мне адрес, и мы назначили встречу на одиннадцать часов. Положив трубку, я повернулся к Дэнджефилду. Тот как раз наливал себе виски.
– Жена Сачетти, – пояснил я.
– Он хочет видеть нас, так?
– Так.
– План Дэнджефилда, – удовлетворенно улыбнулся он. – Похоже, все идет как надо.
После того как Дэнджефилд побрился моей бритвой и выпил еще стакан виски, мы взяли у отеля такси и выехали на Садовую улицу. Путь наш лежал мимо Инстана Негара Сингапура.
– Кто же там живет? – спросил Дэнджефилд, оглядываясь на роскошный дворец.
– Раньше это была резиденция английских губернаторов. Теперь это дом президента Сингапура.
– Этого Ли?
– Нет. Ли – премьер-министр. Президент здесь Инж Юсеф бин Исхак.
– Как вы можете запоминать такое?
– Мне нравятся иностранные имена.
Проехав еще с милю, водитель повернулся к нам.
– А это дом короля Тигрового бальзама, – пояснил он.
Такого смешения архитектурных стилей видеть мне еще не доводилось. Круглые мавританские башенки по углам, коринфские колонны, поддерживающие крышу. Всего два этажа, но каждый в добрых пятнадцать футов. Белые стены и огромные буквы на крыше: «Музей нефрита».
– Что это за тигровый бальзам? – переспросил Дэнджефилд.
– Лекарство от всех болезней, которое изготовлял О Бун Хо, – водитель резко вывернул руль, чтобы избежать столкновения с «хондой». – Заработал на нем миллионы долларов. Покупал газеты, а когда умер, в его доме открыли музей.
– Музей нефрита?
– Да. На основе его коллекции. Более тысячи экспонатов. Некоторые очень древние. И дорогие.
Еще через полторы мили мы оказались в районе Танглин, где, по словам водителя, на квадратную милю приходилось больше миллионеров, чем в любом другом месте земного шара. Водитель, возможно, преувеличивал, но чувствовалось, что люди вокруг живут состоятельные. Дом тестя Сачетти, То Кин Пу, внушительное двухэтажное сооружение под красной черепичной крышей, отделял от шоссе ухоженную зеленую лужайку с многочисленными цветочными клумбами. Асфальтированная подъездная дорожка привела нас к крытой веранде и небольшому фонтанчику, окруженному прудом. Шофер усердно полировал тряпкой коричневые бока «роллс-ройса».
Я расплатился с водителем. Вместе с Дэнджефилдом поднялся на веранду. Нажал кнопку. Где-то вдалеке послышалась трель звонка, но дверь открылась немедленно. Китаец в белом смокинге вопросительно посмотрел на меня.
– Я – мистер Которн, – представился я.
– Миссис Сачетти ждет вас.
Вслед за китайцем мы вошли в холл. Несмотря на систему кондиционирования, ладони моих рук вспотели, и я почувствовал, как капельки пота под мышками сбиваются в струйки и текут вниз. Боль пронзала тело при каждом шаге и вздохе, но не она вызвала дрожь в руках и обильное потовыделение. Их вызвала захватившая меня навязчивая идея – во что бы то ни стало найти Анджело Сачетти. До нашей встречи оставалось, возможно, лишь несколько секунд, потому что мужчина в белом смокинге уже открывал дверь.
Я вошел первым, Дэнджефилд – за мной, наступая на пятки.
– Спокойнее, приятель, – прошептал он. – Никуда он не денется.
Мы оказались в гостиной, обставленной безликой мебелью: две софы, несколько кресел, ковер на полу, картины на стенах, вазы с цветами на столах. Жена Анджело Сачетти сидела в одном из кресел, точно так же, как и вчера, чуть наклонившись вперед, положив руки на подлокотники, плотно сжав колени и скрестив ноги в лодыжках. Китаец средних лет, в белой рубашке и темных брюках, Униформе сингапурских бизнесменов, поднялся нам навстречу.
– Мистер Которн, это мой отец, мистер То.
Он чуть поклонился, но не протянул руки.
– Мой коллега, мистер Дэнджефилд, – откликнулся я. – Миссис Сачетти и мистер То.
Дэнджефилд формальностей не признавал и сразу взял быка за рога.
– Где ваш муж, миссис Сачетти?
Она словно и не услышала его, вновь обратившись ко мне.
– Вы не говорили, что приведете с собой коллегу, мистер Которн.
– Нет, не говорил. Но мистер Дэнджефилд не менее меня заинтересован в скорейшем завершении этого дела.
– Какого?
– Речь идет о краже, совершенной Анджело. Я говорил вам об этом вчера вечером. Как только появится Анджело, мы все обсудим в деталях.
– Боюсь, мне придется вас разочаровать, – вмешался мистер То.
– Почему?
– Потому что, мистер Которн, его ищет полиция, – ответила миссис Сачетти.
– Почему? – повторил я.
– Вчера ночью убили женщину. Полиция утверждает, что убийца – мой муж. Разумеется, это абсурд, – голос ее оставался совершенно бесстрастным.
– И Анджело сбежал? – спросил Дэнджефилд.
– Не сбежал, мистер Дэнджефилд, – поправил его мистер То. – Просто решил, что до выяснения обстоятельств убийства ему лучше не встречаться с полицией.
– Кого убили? – я, впрочем, мог и не задавать этого вопроса.
– Кажется, американку, – ответила жена Анджело Сачетти. – Ее звали Карла Лозупоне.
Молодой доктор-китаец, перебинтовав мне ребра, мимоходом заметил: «У вас очень низкая чувствительность к боли, мистер Которн. Чем вы зарабатываете на жизнь?»
– Я – поэт.
– А, тогда все понятно.
Стук не прекращался, поэтому я прокричал: «Одну минуту», – и стал выбираться из постели. По наивности я не предполагал, что для этого требовалась тщательная подготовка. Не помешали бы и умудренные опытом консультанты. Предстояло найти способ наиболее безболезненного отбрасывания простыни. Разработать методику касания ногой пола. А уж последняя задача: пересечь комнату и открыть дверь и вовсе казалась неразрешимой.
На этот раз он явился в другом костюме, темно-зеленом. В соломенной шляпе с выцветшей синей лентой, белых туфлях и с широкой улыбкой на лице, как обычно, небритом.
– Вы когда-нибудь спите? – пробурчал я.
– А вы до сих пор в Сингапуре, Которн? – и Дэнджефилд протиснулся мимо меня в номер.
– Как видите.
– Где выпивка?
Я двинулся в долгое путешествие к кровати.
– Там.
Дэнджефилд направился к комоду, на котором стояла бутылка шотландского виски, налил полстакана, выпил, и меня чуть не вывернуло наизнанку.
– Чертовски длинный перелет, – и он вновь наполнил стакан.
– Вам не кажется, что вы сбились с привычного маршрута? – спросил я, осторожно укладываясь на кровать.
Дэнджефилд снял шляпу и небрежно бросил ее на софу. Шляпа приземлилась на пол, но поднимать ее он не стал.
– Сигареты есть?
Я глянул на комод, он нашел пачку, достал сигарету, закурил и сел в кресло.
– У вас отличный номер.
– Вы остановились здесь?
– Я плачу за себя сам, Которн. И остановился в «Стрэнде» на Бенсулен-стрит. Шесть долларов в сутки, американских.
– А почему Бюро не оплачивает ваши расходы?
Дэнджефилд презрительно фыркнул.
– Я даже не просил об этом. Взял отпуск на две недели, обратил облигации в наличные и мотанул в Сингапур. Вы плохо выглядите.
– А чувствую себя того хуже.
– Что случилось?
– Выполнял план Дэнджефилда. Блестящая идея, знаете ли.
– Так что все-таки произошло?
– Вчера утром человек Сачетти стрелял в меня. А вечером его люди избили меня, когда я заглянул к нему на яхту.
– Куда?
– К нему на яхту. «Чикагскую красавицу». Только его там не оказалось.
– Кого же вы застали?
– Его жену и двух приятелей. Но не волнуйтесь, я передал ей все, что требовалось. Насчет трех парней в Лос-Анджелесе.
– Что еще? – не отставал Дэнджефилд.
– Еще Карла Лозупоне.
– Где она?
– В номере напротив.
– Почему вы ее вспомнили?
– Она говорит, что виделась с Анджело. Но она постоянно лжет.
– Когда?
– Позавчера. Хотела уплатить ему миллион долларов.
– Черт побери, Которн, переходите, наконец, к делу.
– Хорошо. Сачетти шантажировал не только Чарльза Коула, но и Джо Лозупоне. Его дочь прилетела сюда только по одной причине: заплатить Сачетти за имеющиеся у него компрометирующие документы и предупредить, что вторая попытка шантажа закончится его смертью. Она сказала, что Сачетти согласился, но при одном условии. Условие это следующее: я должен покинуть Сингапур через семьдесят два часа… полагаю, теперь уже через сорок семь. И она просветила меня в одном вопросе. Ее отцу, видите ли, не понравится, если из-за меня с Сачетти что-то приключится.
– Что еще вы выяснили?
– Сачетти пустил здесь глубокие корни.
– Каким образом?
– Он удачно женился.
– И его тесть – важная шишка.
– Вот именно.
В хронологическом порядке я изложил ему весь ход событий, с отлета из Лос-Анджелеса до того, как он постучался в дверь моего номера. Я говорил почти полчаса, а потом Дэнджефилд поднялся и зашагал по комнате. Шагал он минут пять, но, видимо, устал, и остановился у кровати.
– Вы не собираетесь одеваться?
– Знаете, Дэнджефилд, мы только прошли первую часть вашего плана, а в меня уже стреляли и избили до потери сознания. Я, пожалуй, пропущу вторую. У меня такое ощущение, что она закончится водяной пыткой и бамбуком, прорастающим через задницу.
– Где мы можем поесть?
– Вот с этим здесь никаких проблем. Позвоните вон в тот звонок и скажите коридорному о ваших желаниях, когда он войдет в номер.
– Вам что-нибудь заказать?
– Кофе. Много кофе. Но сейчас я намерен одеться. После того, как выберусь из постели. Затем приму душ и, если смогу, почищу зубы, даже, возможно, побреюсь. Как видите, я не собираюсь сидеть сложа руки. Я распланировал себе все утро.
Дэнджефилд нажал кнопку звонка.
– Вы уверены, что вас не били по голове?
– Я уверен лишь в том, что главные события еще впереди.
– Что вы имеете в виду?
– Вторую часть плана Дэнджефилда, к которой мы должны перейти. Кстати, как мы это сделаем?
– Просто, – Дэнджефилд выудил из моей пачки вторую сигарету. – Мы скажем Анджело то, что должны были сказать ему вы.
– Мы?
– Вы попали в передрягу, Которн. Вам нужен напарник.
– С этим я не спорю. Но где мы найдем Сачетти, если он не хочет, чтобы его нашли?
– Он живет на яхте, не так ли?
К этому времени я уже сидел на краю кровати. Еще час, и я смог бы добраться до ванной.
– Хорошо. Мы отправимся на яхту. Там не любят гостей, но мы все равно отправимся туда. С чего вы взяли, что нас пустят на борт?
Дэнджефилд зевнул, потянулся.
– Иногда, Которн, мне кажется, что у вас вместо мозгов дерьмо. Он знает о трех парнях и телеграмме. Вы сказали об этом его жене, так?
– Сказал.
– Он в это не поверит. Но захочет выяснить, почему мы хотим, чтобы он вам поверил.
– То есть он все-таки встретится с нами?
Дэнджефилд даже поднял глаза к потолку.
– Клянусь богом, прошлой ночью они-таки ударили вас по голове.
В ванной комнате я задержался. Струйки воды из душа иглами впивались в мою спину, а бритва весила не меньше десяти фунтов. Когда же я, наконец, вышел из ванной, Дэнджефилд добивал остатки непомерного завтрака.
– Теперь вы совсем другой человек. Чистенький, свеженький. Я расписался за вас на счете.
– Еще немного практики, и вы сможете подписывать мои банковские чеки. Кофе остался?
– Сколько хотите.
Зазвонил телефон, я снял трубку.
– Мистер Которн? – голос я узнал сразу же. Миссис Сачетти, хотя она и не назвалась. – Я передала мужу ваши слова.
– А я после вашего ухода получил то, что он обещал передать мне. С лихвой.
Извиняться она не стала.
– Мой муж передумал, мистер Которн. Он хотел бы встретиться с вами как можно быстрее.
– Сегодня утром?
– Если вы не возражаете.
– Хорошо. Где?
– В доме моего отца. Там удобнее, чем на яхте.
– Договорились. Давайте адрес.
Она продиктовала мне адрес, и мы назначили встречу на одиннадцать часов. Положив трубку, я повернулся к Дэнджефилду. Тот как раз наливал себе виски.
– Жена Сачетти, – пояснил я.
– Он хочет видеть нас, так?
– Так.
– План Дэнджефилда, – удовлетворенно улыбнулся он. – Похоже, все идет как надо.
После того как Дэнджефилд побрился моей бритвой и выпил еще стакан виски, мы взяли у отеля такси и выехали на Садовую улицу. Путь наш лежал мимо Инстана Негара Сингапура.
– Кто же там живет? – спросил Дэнджефилд, оглядываясь на роскошный дворец.
– Раньше это была резиденция английских губернаторов. Теперь это дом президента Сингапура.
– Этого Ли?
– Нет. Ли – премьер-министр. Президент здесь Инж Юсеф бин Исхак.
– Как вы можете запоминать такое?
– Мне нравятся иностранные имена.
Проехав еще с милю, водитель повернулся к нам.
– А это дом короля Тигрового бальзама, – пояснил он.
Такого смешения архитектурных стилей видеть мне еще не доводилось. Круглые мавританские башенки по углам, коринфские колонны, поддерживающие крышу. Всего два этажа, но каждый в добрых пятнадцать футов. Белые стены и огромные буквы на крыше: «Музей нефрита».
– Что это за тигровый бальзам? – переспросил Дэнджефилд.
– Лекарство от всех болезней, которое изготовлял О Бун Хо, – водитель резко вывернул руль, чтобы избежать столкновения с «хондой». – Заработал на нем миллионы долларов. Покупал газеты, а когда умер, в его доме открыли музей.
– Музей нефрита?
– Да. На основе его коллекции. Более тысячи экспонатов. Некоторые очень древние. И дорогие.
Еще через полторы мили мы оказались в районе Танглин, где, по словам водителя, на квадратную милю приходилось больше миллионеров, чем в любом другом месте земного шара. Водитель, возможно, преувеличивал, но чувствовалось, что люди вокруг живут состоятельные. Дом тестя Сачетти, То Кин Пу, внушительное двухэтажное сооружение под красной черепичной крышей, отделял от шоссе ухоженную зеленую лужайку с многочисленными цветочными клумбами. Асфальтированная подъездная дорожка привела нас к крытой веранде и небольшому фонтанчику, окруженному прудом. Шофер усердно полировал тряпкой коричневые бока «роллс-ройса».
Я расплатился с водителем. Вместе с Дэнджефилдом поднялся на веранду. Нажал кнопку. Где-то вдалеке послышалась трель звонка, но дверь открылась немедленно. Китаец в белом смокинге вопросительно посмотрел на меня.
– Я – мистер Которн, – представился я.
– Миссис Сачетти ждет вас.
Вслед за китайцем мы вошли в холл. Несмотря на систему кондиционирования, ладони моих рук вспотели, и я почувствовал, как капельки пота под мышками сбиваются в струйки и текут вниз. Боль пронзала тело при каждом шаге и вздохе, но не она вызвала дрожь в руках и обильное потовыделение. Их вызвала захватившая меня навязчивая идея – во что бы то ни стало найти Анджело Сачетти. До нашей встречи оставалось, возможно, лишь несколько секунд, потому что мужчина в белом смокинге уже открывал дверь.
Я вошел первым, Дэнджефилд – за мной, наступая на пятки.
– Спокойнее, приятель, – прошептал он. – Никуда он не денется.
Мы оказались в гостиной, обставленной безликой мебелью: две софы, несколько кресел, ковер на полу, картины на стенах, вазы с цветами на столах. Жена Анджело Сачетти сидела в одном из кресел, точно так же, как и вчера, чуть наклонившись вперед, положив руки на подлокотники, плотно сжав колени и скрестив ноги в лодыжках. Китаец средних лет, в белой рубашке и темных брюках, Униформе сингапурских бизнесменов, поднялся нам навстречу.
– Мистер Которн, это мой отец, мистер То.
Он чуть поклонился, но не протянул руки.
– Мой коллега, мистер Дэнджефилд, – откликнулся я. – Миссис Сачетти и мистер То.
Дэнджефилд формальностей не признавал и сразу взял быка за рога.
– Где ваш муж, миссис Сачетти?
Она словно и не услышала его, вновь обратившись ко мне.
– Вы не говорили, что приведете с собой коллегу, мистер Которн.
– Нет, не говорил. Но мистер Дэнджефилд не менее меня заинтересован в скорейшем завершении этого дела.
– Какого?
– Речь идет о краже, совершенной Анджело. Я говорил вам об этом вчера вечером. Как только появится Анджело, мы все обсудим в деталях.
– Боюсь, мне придется вас разочаровать, – вмешался мистер То.
– Почему?
– Потому что, мистер Которн, его ищет полиция, – ответила миссис Сачетти.
– Почему? – повторил я.
– Вчера ночью убили женщину. Полиция утверждает, что убийца – мой муж. Разумеется, это абсурд, – голос ее оставался совершенно бесстрастным.
– И Анджело сбежал? – спросил Дэнджефилд.
– Не сбежал, мистер Дэнджефилд, – поправил его мистер То. – Просто решил, что до выяснения обстоятельств убийства ему лучше не встречаться с полицией.
– Кого убили? – я, впрочем, мог и не задавать этого вопроса.
– Кажется, американку, – ответила жена Анджело Сачетти. – Ее звали Карла Лозупоне.
Глава 18
Тело Карлы Лозупоне нашли вдали от отеля «Раффлз», в придорожной канаве на восточном побережье, в сотне ярдов от малайской деревни. Ее задушили веревкой или проводом, а в правой руке она держала бумажник с американским паспортом, просроченным водительским удостоверением, выданным в Калифорнии, карточкой службы социального обеспечения и 176 сингапурскими долларами. Пальцы Карлы сжали бумажник мертвой хваткой, и полиции пришлось потрудиться, чтобы высвободить его. В паспорте, водительском удостоверении и на карточке службы социального обеспечения стояло имя Анджело Сачетти.
На тело наткнулся поднявшийся поутру рыбак-малаец. Он тут же переполошил всю деревню, и вскоре у тела собралась большая толпа мужчин, женщин и детей, долго решавших, что же делать дальше. Наконец, они посадили одного из подростков на велосипед и отправили за полицейским. На поиски последнего ушло немало времени, так что сотрудники отдела уголовного розыска Сингапура прибыли на место происшествия лишь в десятом часу утра. Еще час ушел и у них, чтобы связаться с большими отелями и выяснить, не без помощи портье «Раффлза», что убитая – Карла Лозупоне.
Дэнджефилд споро взялся за дело после того, как жена Сачетти рассказала нам о смерти Карлы. По его коротким, но точным и логичным вопросам я сразу понял, что специалист он отличный. С подробностями мы ознакомились позднее: миссис Сачетти и ее отец знали лишь о том, что Карла Лозупоне убита, а полиция разыскивает Анджело Сачетти. У То были в полиции осведомители, и они предупредили его, что подозрение в убийстве падает прежде всего на его зятя. То сообщили об этом за двадцать минут до прибытия полиции, то есть Сачетти хватило времени, чтобы скрыться.
– Где он сейчас? – спросил Дэнджефилд.
– Не знаю, – ответила миссис Сачетти. – Но полагаю, что он вскоре даст о себе знать.
– Когда, по мнению полиции, убили девушку?
– И это мне не известно.
– Они спрашивали, где был ваш муж прошлой ночью?
– Да.
– Что вы ответили?
– Что он был со мной на яхте.
– Они вам поверили?
– Нет.
– Почему?
– Потому что они уже побывали на яхте и допросили команду.
– И матросы сказали, что Сачетти на яхте не было?
– Да.
– Всю ночь?
– Да.
– Где же он был?
– Не знаю, Вечером у него было назначено деловое свидание. Если он задерживался допоздна, то обычно оставался в городе. У нас есть небольшая квартира, которой он часто пользуется.
– Где вы виделись сегодня с Анджело?
– Здесь.
– Как он с вами связался?
– По радиотелефону, рано утром. На яхте.
– О чем вы говорили?
– О мистере Которне. О том, что сказал мистер Которн вчера вечером.
– Он не упомянул, что у него пропал бумажник?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю.
– Что он сказал о Которне?
– Сказал, что хочет увидеться с ним. Я предложила встретиться здесь, и он согласился.
– Карла Лозупоне виделась с вашим мужем позавчера. Она говорила об этом Которну. Вы знали, что они виделись, не так ли?
То заерзал в кресле.
– Моя дочь достаточно долго отвечала на ваши вопросы. Больше она отвечать не будет.
– Еще как будет, – Дэнджефилд повернулся ко мне. – У вас есть сигареты? – я дал ему пачку, он вытряс из нее сигарету, закурил.
То поднялся.
– Раз моего зятя здесь нет, я полагаю, что продолжение нашей беседы бессмысленно. Это полицейское дело, а вы, мистер Дэнджефилд – не из полиции. Во всяком случае, не из сингапурской полиции.
– Сядьте, – предложил ему Дэнджефилд. – Мы еще не закончили.
– Мне не остается ничего иного, как уйти. Извините, но вы не оставляете мне другого выхода, – и он направился к двери.
– Я сказал, сядьте, – такой резкости в голосе Дэнджефилда я еще не слышал.
То обернулся, задумчиво посмотрел на Дэнджефилда.
– Почему я должен сесть? – вкрадчиво осведомился он, показывая, что рассчитывает услышать вескую причину.
– Потому что у вашего зятя есть нечто, нужное мне, и я расскажу полиции, по какому поводу Карла Лозупоне вчера виделась с Анджело, если не получу это нечто.
То вернулся к креслу, осторожно сел.
– Так что это за повод?
– Анджело шантажировал отца Карлы Лозупоне, при ней было письмо, позволяющее Анджело или кому-либо еще получить миллион американских долларов в одном панамском банке, где не задают лишних вопросов. Я думаю, полицию очень заинтересует это письмо.
Миссис Сачетти и ее отец переглянулись. То едва заметно кивнул. Похоже, миссис Сачетти сразу поняла, куда поворачивать разговор.
– Что значит кому-либо еще, мистер Дэнджефилд?
– То и значит, – сухо ответил тот. – Это письмо – все равно, что облигации на предъявителя. Кто его приносит, тот и получает деньги. Панамские банки уже несколько лет пользовались такой системой. Она позволяет без труда осуществлять анонимный перевод крупных сумм. К тому же, это письмо – отличный мотив для убийства Карлы Лозупоне.
– Но для чего моему мужу…
Дэнджефилд перебил ее нетерпеливым взмахом руки с сигаретой. Пепел посыпался на ковер.
– Вы хотите спросить, с какой стати было ему убивать Карлу, если он все равно получил бы письмо после отъезда Которна из Сингапура?
Жена Анджело Сачетти опять посмотрела на отца, и тот вновь кивнул.
– Такой вопрос представляется мне весьма уместным.
– Значит, вы знали о письме?
– Я не знала, что оно на предъявителя.
– Об этом, однако, знал убийца.
– Вы хотите сказать, мистер Дэнджефилд, – вмешался То, – что убийца этой молодой женщины взял письмо и подстроил все так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что ее убил мой зять?
– Совершенно верно. Именно об этом я и говорю. Но Анджело этим не поможешь, не так ли? Он же не сможет прийти в полицию и заявить: «Послушайте, я шантажировал одного типа в Соединенных Штатах, а кто-то еще убил его дочь и подставил меня». Он же не пойдет с этим в полицию?
То и его дочь молча смотрели на Дэнджефилда. А он оглядывался в поисках пепельницы. Наконец, увидел на столе какое-то блюдо, поднялся и вдавил в него окурок. Затем повернулся к миссис Сачетти.
– Готов поспорить, я знаю, чем занимается сейчас Сачетти, – продолжил Дэнджефилд. – Держу пари, он ищет сейчас двух-трех свидетелей, которые поручатся за каждую минуту, проведенную им вчера вечером и ночью. А потом ему придется найти еще двух, которые присягнут, что бумажник украли или он потерял его неделей раньше, может, даже двумя. Вполне возможно, что так оно и было. Так что он еще может снять с себя подозрение в убийстве. Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Меня интересует только одно – документы, которыми он шантажировал Джо Лозупоне, и у меня есть основания полагать, что они будут лежать у меня в кармане, когда я выйду из этого дома.
– У вас очень богатое воображение, мистер Дэнджефилд, – пророкотал То.
– А ваши угрозы нам не страшны.
Дэнджефилд рассмеялся, но веселья в его смехе я не заметил.
– Вам нравится этот дом, не так ли, приятель, и вам нравится «роллс», что стоит на подъездной дорожке, и деньги, которые, по словам Которна, вы получаете ежемесячно от вашего зятя. Я слышал, до появления Анджело вы жили несколько иначе. Не было ни дома, ни машины, ни денег, ни яхты. Вы, конечно, пользовались политическим влиянием, но лишь Анджело показал вам, как обратить это влияние в звонкую монету. А для операций, что ведет здесь Анджело, нужны деньги, большие деньги, – он помолчал и взглянул на меня. – Дайте мне сигарету.
Я дал ему сигарету.
– А теперь у Анджело неприятности, и серьезные, – закурив, Дэнджефилд вновь заговорил. – Потребуется время, чтобы выпутаться из них, если это ему вообще удастся. А пока ему нужно много денег. Если он хочет снять с себя обвинение в убийстве. И еще больше, если он не сможет оправдаться. Добыть их он может только в одном месте – у своего крестного отца, Чарльза Коула. Вам известно, что у Анджело есть крестный отец, не так ли?
В какой уж раз отец и дочь переглянулись.
– Мы знаем, чем занимается в Сингапуре мой муж, мистер Дэнджефилд, – ответила миссис Сачетти. – От нас у него секретов нет.
– Вот и отлично, – кивнул Дэнджефилд. – Потому что в ближайшие две минуты вам придется принять решение. Посоветоваться с Анджело вы не сумеете, так что мне остается лишь надеяться, что присущий вам здравый смысл подскажет вам правильный выход.
– Какое решение? – спросил То.
– Если я не получу компрометирующих материалов на Джо Лозупоне, Анджело не сможет припасть к единственному для него денежному источнику.
– Я вам не верю! – воскликнула женщина.
Я смотрел, как ведет Дэнджефилд свою партию, и радовался, что воюет он с ними, а не со мной. Он провел рукой по лысине и ухмыльнулся.
– Что ж, я скажу вам, какие действия придется мне предпринять, если я не получу то, что мне нужно, а уж поверите вы мне или нет – дело ваше. Если компромат на Лозупоне не попадет мне в руки, я сообщу ему, что Чарльз Коул долгие годы был осведомителем ФБР. После того, как Лозупоне узнает об этом, Чарльз Коул проживет максимум два дня, а шантажировать мертвеца едва ли удастся даже Анджело.
В этом и заключалась сердцевина плана Дэнджефилда, простого, как апельсин. Так что меня не удивило, что тесть Анджело быстро пришел к решению.
– Принеси, – приказал он дочери.
– Но как мы узнаем… – большего ей сказать не удалось.
– Принеси, – повторил мистер То.
Женщина поднялась и подошла к безликой картине Сингапурской бухты, со слишком синим небом и чересчур зеленой водой. За картиной оказался маленький сейф. Она несколько раз повернула диск, набирая нужную комбинацию цифр, открыла сейф, достала желтую коробочку размером с пачку сигарет. Закрыла дверцу, вновь повернула диск, вернула картину на прежнее место. Желтую коробочку она отдала отцу.
На тело наткнулся поднявшийся поутру рыбак-малаец. Он тут же переполошил всю деревню, и вскоре у тела собралась большая толпа мужчин, женщин и детей, долго решавших, что же делать дальше. Наконец, они посадили одного из подростков на велосипед и отправили за полицейским. На поиски последнего ушло немало времени, так что сотрудники отдела уголовного розыска Сингапура прибыли на место происшествия лишь в десятом часу утра. Еще час ушел и у них, чтобы связаться с большими отелями и выяснить, не без помощи портье «Раффлза», что убитая – Карла Лозупоне.
Дэнджефилд споро взялся за дело после того, как жена Сачетти рассказала нам о смерти Карлы. По его коротким, но точным и логичным вопросам я сразу понял, что специалист он отличный. С подробностями мы ознакомились позднее: миссис Сачетти и ее отец знали лишь о том, что Карла Лозупоне убита, а полиция разыскивает Анджело Сачетти. У То были в полиции осведомители, и они предупредили его, что подозрение в убийстве падает прежде всего на его зятя. То сообщили об этом за двадцать минут до прибытия полиции, то есть Сачетти хватило времени, чтобы скрыться.
– Где он сейчас? – спросил Дэнджефилд.
– Не знаю, – ответила миссис Сачетти. – Но полагаю, что он вскоре даст о себе знать.
– Когда, по мнению полиции, убили девушку?
– И это мне не известно.
– Они спрашивали, где был ваш муж прошлой ночью?
– Да.
– Что вы ответили?
– Что он был со мной на яхте.
– Они вам поверили?
– Нет.
– Почему?
– Потому что они уже побывали на яхте и допросили команду.
– И матросы сказали, что Сачетти на яхте не было?
– Да.
– Всю ночь?
– Да.
– Где же он был?
– Не знаю, Вечером у него было назначено деловое свидание. Если он задерживался допоздна, то обычно оставался в городе. У нас есть небольшая квартира, которой он часто пользуется.
– Где вы виделись сегодня с Анджело?
– Здесь.
– Как он с вами связался?
– По радиотелефону, рано утром. На яхте.
– О чем вы говорили?
– О мистере Которне. О том, что сказал мистер Которн вчера вечером.
– Он не упомянул, что у него пропал бумажник?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю.
– Что он сказал о Которне?
– Сказал, что хочет увидеться с ним. Я предложила встретиться здесь, и он согласился.
– Карла Лозупоне виделась с вашим мужем позавчера. Она говорила об этом Которну. Вы знали, что они виделись, не так ли?
То заерзал в кресле.
– Моя дочь достаточно долго отвечала на ваши вопросы. Больше она отвечать не будет.
– Еще как будет, – Дэнджефилд повернулся ко мне. – У вас есть сигареты? – я дал ему пачку, он вытряс из нее сигарету, закурил.
То поднялся.
– Раз моего зятя здесь нет, я полагаю, что продолжение нашей беседы бессмысленно. Это полицейское дело, а вы, мистер Дэнджефилд – не из полиции. Во всяком случае, не из сингапурской полиции.
– Сядьте, – предложил ему Дэнджефилд. – Мы еще не закончили.
– Мне не остается ничего иного, как уйти. Извините, но вы не оставляете мне другого выхода, – и он направился к двери.
– Я сказал, сядьте, – такой резкости в голосе Дэнджефилда я еще не слышал.
То обернулся, задумчиво посмотрел на Дэнджефилда.
– Почему я должен сесть? – вкрадчиво осведомился он, показывая, что рассчитывает услышать вескую причину.
– Потому что у вашего зятя есть нечто, нужное мне, и я расскажу полиции, по какому поводу Карла Лозупоне вчера виделась с Анджело, если не получу это нечто.
То вернулся к креслу, осторожно сел.
– Так что это за повод?
– Анджело шантажировал отца Карлы Лозупоне, при ней было письмо, позволяющее Анджело или кому-либо еще получить миллион американских долларов в одном панамском банке, где не задают лишних вопросов. Я думаю, полицию очень заинтересует это письмо.
Миссис Сачетти и ее отец переглянулись. То едва заметно кивнул. Похоже, миссис Сачетти сразу поняла, куда поворачивать разговор.
– Что значит кому-либо еще, мистер Дэнджефилд?
– То и значит, – сухо ответил тот. – Это письмо – все равно, что облигации на предъявителя. Кто его приносит, тот и получает деньги. Панамские банки уже несколько лет пользовались такой системой. Она позволяет без труда осуществлять анонимный перевод крупных сумм. К тому же, это письмо – отличный мотив для убийства Карлы Лозупоне.
– Но для чего моему мужу…
Дэнджефилд перебил ее нетерпеливым взмахом руки с сигаретой. Пепел посыпался на ковер.
– Вы хотите спросить, с какой стати было ему убивать Карлу, если он все равно получил бы письмо после отъезда Которна из Сингапура?
Жена Анджело Сачетти опять посмотрела на отца, и тот вновь кивнул.
– Такой вопрос представляется мне весьма уместным.
– Значит, вы знали о письме?
– Я не знала, что оно на предъявителя.
– Об этом, однако, знал убийца.
– Вы хотите сказать, мистер Дэнджефилд, – вмешался То, – что убийца этой молодой женщины взял письмо и подстроил все так, чтобы ни у кого не осталось сомнений, что ее убил мой зять?
– Совершенно верно. Именно об этом я и говорю. Но Анджело этим не поможешь, не так ли? Он же не сможет прийти в полицию и заявить: «Послушайте, я шантажировал одного типа в Соединенных Штатах, а кто-то еще убил его дочь и подставил меня». Он же не пойдет с этим в полицию?
То и его дочь молча смотрели на Дэнджефилда. А он оглядывался в поисках пепельницы. Наконец, увидел на столе какое-то блюдо, поднялся и вдавил в него окурок. Затем повернулся к миссис Сачетти.
– Готов поспорить, я знаю, чем занимается сейчас Сачетти, – продолжил Дэнджефилд. – Держу пари, он ищет сейчас двух-трех свидетелей, которые поручатся за каждую минуту, проведенную им вчера вечером и ночью. А потом ему придется найти еще двух, которые присягнут, что бумажник украли или он потерял его неделей раньше, может, даже двумя. Вполне возможно, что так оно и было. Так что он еще может снять с себя подозрение в убийстве. Впрочем, мне до этого нет никакого дела. Меня интересует только одно – документы, которыми он шантажировал Джо Лозупоне, и у меня есть основания полагать, что они будут лежать у меня в кармане, когда я выйду из этого дома.
– У вас очень богатое воображение, мистер Дэнджефилд, – пророкотал То.
– А ваши угрозы нам не страшны.
Дэнджефилд рассмеялся, но веселья в его смехе я не заметил.
– Вам нравится этот дом, не так ли, приятель, и вам нравится «роллс», что стоит на подъездной дорожке, и деньги, которые, по словам Которна, вы получаете ежемесячно от вашего зятя. Я слышал, до появления Анджело вы жили несколько иначе. Не было ни дома, ни машины, ни денег, ни яхты. Вы, конечно, пользовались политическим влиянием, но лишь Анджело показал вам, как обратить это влияние в звонкую монету. А для операций, что ведет здесь Анджело, нужны деньги, большие деньги, – он помолчал и взглянул на меня. – Дайте мне сигарету.
Я дал ему сигарету.
– А теперь у Анджело неприятности, и серьезные, – закурив, Дэнджефилд вновь заговорил. – Потребуется время, чтобы выпутаться из них, если это ему вообще удастся. А пока ему нужно много денег. Если он хочет снять с себя обвинение в убийстве. И еще больше, если он не сможет оправдаться. Добыть их он может только в одном месте – у своего крестного отца, Чарльза Коула. Вам известно, что у Анджело есть крестный отец, не так ли?
В какой уж раз отец и дочь переглянулись.
– Мы знаем, чем занимается в Сингапуре мой муж, мистер Дэнджефилд, – ответила миссис Сачетти. – От нас у него секретов нет.
– Вот и отлично, – кивнул Дэнджефилд. – Потому что в ближайшие две минуты вам придется принять решение. Посоветоваться с Анджело вы не сумеете, так что мне остается лишь надеяться, что присущий вам здравый смысл подскажет вам правильный выход.
– Какое решение? – спросил То.
– Если я не получу компрометирующих материалов на Джо Лозупоне, Анджело не сможет припасть к единственному для него денежному источнику.
– Я вам не верю! – воскликнула женщина.
Я смотрел, как ведет Дэнджефилд свою партию, и радовался, что воюет он с ними, а не со мной. Он провел рукой по лысине и ухмыльнулся.
– Что ж, я скажу вам, какие действия придется мне предпринять, если я не получу то, что мне нужно, а уж поверите вы мне или нет – дело ваше. Если компромат на Лозупоне не попадет мне в руки, я сообщу ему, что Чарльз Коул долгие годы был осведомителем ФБР. После того, как Лозупоне узнает об этом, Чарльз Коул проживет максимум два дня, а шантажировать мертвеца едва ли удастся даже Анджело.
В этом и заключалась сердцевина плана Дэнджефилда, простого, как апельсин. Так что меня не удивило, что тесть Анджело быстро пришел к решению.
– Принеси, – приказал он дочери.
– Но как мы узнаем… – большего ей сказать не удалось.
– Принеси, – повторил мистер То.
Женщина поднялась и подошла к безликой картине Сингапурской бухты, со слишком синим небом и чересчур зеленой водой. За картиной оказался маленький сейф. Она несколько раз повернула диск, набирая нужную комбинацию цифр, открыла сейф, достала желтую коробочку размером с пачку сигарет. Закрыла дверцу, вновь повернула диск, вернула картину на прежнее место. Желтую коробочку она отдала отцу.