{3} Орудия Goeben имели большую дальность, чем орудия французских линейных кораблей. Кроме того Goeben обладал скоростью хода в 28 узлов. Поэтому Goeben, действительно, при желании мог бы уклониться от боя, но равным образом мог бы и принять бой, находясь на предельных для своей артиллерии дистанциях, вне дальности огня противника. (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris. 1920. 68-69 стр.)
{4} Однако нельзя упускать из виду, что существовал и поддерживался контакт между французским морским генеральным штабом и британским адмиралтейством. Так, например, "В 1914 г. присутствие на Средиземном море двух германских крейсеров побудило французский морской генеральный штаб потребовать 11 июня у британского адмиралтейства, чтобы линейным крейсерам (английским), находившимся на этом море, была поставлена задача лишить, с началом военных действий, германские крейсера возможности предпринять враждебные действия. На это требование адмиралтейство ответило 20 июня, "что в его намерения входит, чтобы британские крейсера немедленно заставили бы принять бой германские крейсера" (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931, 15 стр.)
{5} На случай войны Тройственного союза против двойственного ... существовало определенное соглашение о совместном использовании военно-морских сил ... Портом стратегического развертывания военно-морских сил всех трех держав была назначена Мессина".
{6} С 1900 г. морские генеральные штабы держав Тройственного союза заключили соглашение, фиксировавшее задачи, которые должны быть положены в основу морской войны. На Средиземном море задачи были ограничены обороной ... С 1912 г ... задачи, поставленные австро-итальянскому флоту, не ограничивались более обороной; наоборот, он должен был предпринять с началом военных действий операцию крупного масштаба против переброски французских войск из Северной Африки ... Срыв или по меньшей мере дезорганизация переброски 19-го французского армейского корпуса являлась единственной операцией, определенно предусмотренной ... В начале 1914 г., когда австро-венгерское правительство начало допускать возможность нейтралитета Италии в неизбежном конфликте ... всякая мысль об ударе по французским перевозкам была оставлена. Эта задача должна была лечь на два германских крейсера ... как это было условленно в марте 1914 г. между адмиралом Сушоном ... . и адмиралом Антоном Гаусом". (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 13-14 стр.)
{7} Как отмечено ниже, адмирал Сушон был осведомлен о начале войны уже в 18 часов 3 августа, т. е. на 7 часов раньше, чем французский главнокомандующий. Вместо того, чтобы в самом срочном порядке осведомить адмирала де Ляпейрера о начале войны, французское правительство "воспользовалось случаем", чтобы выразить адмиралу свое доверие и дать дополнительные директивы, а в результате - весьма значительная для столь серьезного сообщения задержка, которая при ином соотношении сил или вообще при менее благоприятной обстановке могла бы обойтись очень дорого.
{8} Адмирал Сушон, несомненно, в полной мере сознавал рискованность своей операции, что может быть усмотрено из первого же пункта отданного им в полдень 3 августа приказа: "Принять предварительные меры для затопления корабля с целью избежать при любых обстоятельствах передачи его в неприятельские руки" (Г. Лорей. Операции германо-турецких военно-морских сил в 1914-1918 гг. Москва. 1934 г. 19 стр.).
{9} По свидетельству адмирала Дартиж дю Фурнэ, бывшего в то время морским префектом в Бизерте, батареи береговой обороны в Филиппвилле в момент обстрела его Goeben не были еще вооружены. (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. Paris. 1920. 4 стр.).
{10} В Англии "первый морской лорд" являлся главнокомандующим морскими силами Британской империи, и главнокомандующие британскими морскими силами на отдельных морских театрах находились, по отношению к нему, в положении командующих отдельными армиями по отношению к главнокомандующему. Они призваны только проводить в жизнь планы операций, разрабатываемых первым морским лордом при содействии непосредственно ему подчиненного морского генерального штаба. В результате полной централизации в адмиралтействе разведывательной службы и надежности связи, влияние первого морского лорда, выходя за пределы стратегии, нередко распространялось и на область тактики (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 24 стр.).
{11} Адмирал Даррие, говоря об эскортировании транспортов, в августе 1914 г., писал: "Североафриканские войска, несмотря на свое мужество, проявили известную робость перед посадкой на суда, когда они узнали об обстреле Бона и Филиппвилля и о нахождении германских крейсеров у берегов Алжира ... Прибытие сильного эскорта вернуло войскам уверенность и энтузиазм, и это обстоятельство являлось, по моему мнению, существенным моментом, говорившим в пользу организации конвоев и непосредственного прикрытия" (A. Thomazi. La guerre navale dans la Mediterranee. Paris. 1929, 20 стр.).
{12} 3-го числа вечером адмирал получил следующую информацию из Парижа: "Германский грузовой пароход стал на якорь на рейде Пальма (Балеарские острова); предполагают, что это угольщик для германских крейсеров". (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 39 стр.).
{13} Опасение адмирала де Ляпейрера в действительности базировалось на более непосредственной информации о германских крейсерах. "Семафоры, - писал адмирал де Ляпейрер,- сообщали мне через старшего морского начальника в Алжире (телеграмма, полученная в 23 часа 4-го числа): 1) что неприятельский крейсер находился в 17 ч. 30 мин. в 10 милях к северо-западу от маяка о-ва Сиригина; 2) что германские крейсера находились в 23 часа в районе мыса де Фер, в то время как Оран сообщил в 16 ч. 30 мин., что "имела место перестрелка между батареями береговой обороны и кораблями". В этой путанице противоречивых сообщений, - писал он в заключение, - трудно было разобраться". (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris. 1920. 97 стр.)
{14} "Два обстоятельства заставили Сушона принять меры к обеспечению возможности пополнения запасов топлива в пути: во-первых, уголь, принятый в Мессине, по своему качеству не являлся лучшим для военных кораблей, и во-вторых, вследствие переутомления личного состава и особых условий погрузки с неприспособленных для этой цели торговых судов не удалось заполнить угольных ям". (Г. Лорей. Операции германо-турецких военно-морских сил в 1914-1918 гг. Москва. 1934 г. 26 стр.)
{15} "Адмирал Сушон не скрывал своих опасений: он дал телеграмму в Берлин, германскому морскому агенту в Вене и адмиралу Гаусу с просьбой, чтобы австрийские корабли были посланы к нему на выручку. Вечером он получил три отрицательных ответа. Австро-Венгрия не закончила еще мобилизации своего флота (Адмирал Гаус имел в это время отмобилизованными только 6 линейных кораблей и 2 крейсера); она не была в войне ни с Францией, ни с Англией; дипломаты питали даже надежду, что удастся и вообще избежать вооруженной борьбы с этой последней" (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 36 стр.)
{16} General вышел из Мессины 6 августа в 19 часов ... ввиду того, что черно-бело-красные марки на трубах германской восточно-африканской линии, при исключительно прозрачном воздухе, уже издалека выдавали неприятельским крейсерам национальность парохода, трубы и вентиляторы за ночь перекрасили в черный цвет, и с рассветом General наружно напоминал голландский почтовый пароход Роттердамского Ллойда, мирно совершавший свой путь в Порт-Саид" (Г. Лорей. Операции германо-турецких военно-морских сил в 1914-1918 гг. Москва. 1934. 30 стр.)
{17} "Точка зрения адмирала Мильна совершенно совпадала с таковой французского адмирала: "Адмиралтейство, - заявил он, - особенно беспокоила мысль о том, чтобы не дать германским крейсерам прорваться в Атлантический океан. Никогда не возникало малейшего опасения по поводу того, что они могли скрыться в другом направлении. Мое личное мнение также было, что они направляются к западу ... В ночь с 3-го на 4-е число это мнение было подкреплено полученной от адмиралтейства телеграммой, предписывавшей "отправить полным ходом два линейных крейсера, чтобы не допустить выхода Goeben из Средиземного моря". (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 43 стр.)
{18} Ввиду того, что направление Goeben и Breslau в Дарданеллы явилось неожиданным и для немцев и для союзного главнокомандования на Средиземном море, представляется интересным отметить, что русское морское командование при разработке оперативных соображений и планов по Черноморскому театру учитывало, при расчете сил противника, и германские крейсера, с момента появления последних на Средиземном море можно думать, что о своих опасениях в этом вопросе оно осведомило и французский морской генеральный штаб.
{19} "Три конвоя были сформированы в Оране, Алжире и Филиппвилле, откуда они вышли под сильным эскортом. Последний конвой следовал через Аяччо, чтобы принять там войска с Корсики, и пришел в Марсель. 7 августа прибыли в Сетт семь транспортов из Алжира; семь, вышедших из Орана, пришли 8 августа. Окончив разгрузку, они отправились обратно по своим портам и совершили второй рейс, в составе конвоев, из Алжира 10 августа и из Орана 15 августа. Затем переброска войск производилась отдельными транспортами, как это уже с 6 августа было сделано, при переброске войск из Марокко. Всего было переброшено из Алжира и Туниса 38000 чел. и 6800 лошадей на 46 транспортах и из Марокко 11000 чел. и 5000 лошадей на 43 транспортах" (A. Laurens. Capitaine de Fregate. Precis d'Histoire de la guerre navale 1914-1918. Paris. 1929. 25-26 стр.)
{20} Несомненно, что русское правительство имело основание для такого рода опасений. Адмирал Гаус одновременно с приказом "строго воздерживаться на данном отрезке времени от каких-либо недружественных действий по отношению к английским кораблям" получил приказ предусмотреть отправку флота в Черное море. Адмирал Гаус, несмотря на то, что этот проект горячо защищал граф Берхтольд (министр иностранных дел), признал его неосуществимым, ввиду отсутствия баз и недостаточности снаряжения для такого рода операции: он просто и решительно от нее уклонился ... Немного спустя он получил телеграмму от германского адмиралтейства ... снова говорившую о высоком политическом значении, которое имел бы переход австро-венгерского флота в Черное море. В то же время граф Берхтольд осведомил его, что Порта выразила согласие на проход им Дарданелл". (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 36-37 стр.). Решимость адмирала Гауса уклониться от выполнения этой операции объяснялась наличием у него вполне определенных и четких директив, полученных им от главнокомандующего всеми вооруженными силами австро-венгерской империи эрцгерцога Фридриха, что давало ему основание не считаться как с давлением со стороны германского адмиралтейства, так и имперского министерства иностранных дел.
{21} Депутат французской палаты депутатов, бывший в годы подготовки к мировой войне начальником морского генерального штаба, вице-адмирал Бьенэмэ высказал по вопросу о возможности прорыва австрийского флота в Дарданеллы и Черное море такую мысль: "Не должны ли были бы мы скорее этого желать, чем опасаться (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris, 1920. 117 стр.). Это откровенное высказывание французского адмирала и политического деятеля является еще лишним штрихом для оценки особых условий коалиционных войн и дает основание допустить, что в преследовании Goeben и Breslau такого рода идея могла сыграть свою роль.
{22} Во время этого "боя" на кораблях французского флота имели место многочисленные аварии, весьма серьезные по характеру, по артиллерийской части. Так, например, "на линейном корабле Condorcet вышли из строя два 24-см орудия, а на линейном корабле Justice одно 19-см". (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 124 стр.)
{23} По данным вице-адмирала Бьенэмэ, одновременно находились в ремонте линейные корабли Mirabeau и Danton, выскочивший на мель на Мальте. А был только 15-й день войны. (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 130 стр.)
{24} "Албанские горы, - пишет Монроэ, - командуют восемьюдесятью тремя километрами Отрантского пролива, выхода из Адриатики. Они высоки и командуют также над противолежащим низменным берегом Италии, который выделяется на горизонте не более резко, чем голландская плотина. Албания обладает также хорошим естественным портом, который врезается глубоко в материк и является хорошо укрытым: это Валона, расположенная в самой узкой части пролива". (Е. Monroe. La politique mediterraneenne de 1'Italie. La France Mediterraneenne et Africaine. 1938. Fasc. 3. 35 стр.)
{25} "На морских силах рассчитывали, что война продлится недолго. Повинуясь правилам, разработанным исходя из той же предпосылки, с кораблей сдали на берег, а в отдельных случаях просто выбросили за борт часть шлюпок, столь необходимых, однако, на случай десанта или торпедирования. Также были сняты тенты, линолеум, удаление которого, оголило палубы и сделало их легко подверженными ржавчине при попадании морской воды, мебель, включительно до обеденных столов команды. Фантазия одного дня заставила таким образом исчезнуть целую серию предметов, которые ... считались необходимыми для корабельной жизни". (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. Paris. 1930. 9 стр.) Через несколько недель пришлось, по возможности, все это восстановить. Задача "выпутывания" еще осложнялась, таким образом, тем состоянием, в котором оказался флот в результате мобилизации, проведенной с расчетом на короткую войну и не принявшей во внимание ввиду этого необходимости сохранения максимальных удобств для жизни личного состава на борту военных кораблей.
{26} "Любопытно, что адмирал де Ляпейрер не подумал использовать в начале этого периода блокады гидроавиацию флота для атаки неприятельских кораблей в Каттаро. Он располагал, однако, транспортом гидросамолетов Foudre. Но по странному заблуждению, этот корабль был превращен, с началом военных действий, в транспорт - базу подводных лодок. На борту его остались только два гидросамолета системы Вуазэн с поплавками; в течение всего августа ни одного полета не было произведено". (Lieut. de Vais. Barjot et Moulles. La guerilla aero-maritime en Adriatique Revue Maritime. 1936, Mai. 596 стр.)
{27} Эти 120-мм и 155-мм пушки были пушками старого образца, стрелявшими снарядами слабой разрывной силы и заряжавшимися черным порохом; все это ставило их в невыгодные условия для борьбы с крепостной артиллерией, которая могла, вдобавок, рассчитывать на содействие со стороны флота (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris. 1920. 147 стр.).
* Адресат автором не указан
{28} "В письме от 31 марта 1915 г. австрийский адмирал Антон Гаус счел необходимым дать подробное обоснование своего воздержания от активных операций; вот некоторые отрывки ... "Зато германские подводные лодки превзошли все ожидания. С самого начала они сделались в пределах, ограничиваемых их районом действия, настоящими владыками морей. Они изменили самые основы морской стратегии, так как они обусловили ту беспомощность, которая поразила боевые флоты" (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 61-63 стр.)
{29} "В сентябре 1914 г. разработали первый план операций, предусматривавший занятие базы между Специей и Антивари, барраж каналов, разделяющих Далматинские острова и непосредственную поддержку военно-сухопутных сил, продвигающихся в направлении к Триесту ... 5 января 1915 г. выработали в Риме второй план, учитывавший первые уроки морской войны на Северном море; этот план предусматривал укрытие линейных кораблей в базах, чтобы их не подвергать риску атак подводных лодок. 18 апреля 1915 г. адмирал Виаль разработал третий и последний план, ограничивавший активные операции флота набегами против далматинского побережья и сосредоточением линейного флота на рейде Бриндизи до того момента, когда австрийский флот рискнет выйти из Пола, чтобы форсировать выход из Адриатики; в соответствии с этим подвижная оборона Венеции получила значительные подкрепления за счет менее ценных боевых кораблей". (С. Vidal. Рецензия на книгу: Ufficio Storico della К. Marina. La Marina Italiana nella Grande Guerra. Vol. I. Revue d'Histoire de le Guerre Mondiale. 1937. Juillet. 283 стр.)
{30} "К сожалению, достижение единства командования является еще более трудным на море, чем на сухопутном фронте в связи с дипломатическим значением и политическим влиянием, которые всегда являются неразрывно связанными с военной мощью морской силы в известных районах, где отдаленные цели союзников иногда расходятся". (A. Laurens, Capitaine de Fregate. Precis d'Histoire de la guerre navale 1914-1918. Paris. 1929. 136 стр.)
{31} Особенно осложняло положение французского главнокомандующего морскими силами то обстоятельство, что во главе итальянских и союзных морских сил на Адриатическом театре был поставлен представитель царствующего в Италии савойского дома - герцог Абруццкий (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 241 стр.)
{32} Траулеры были хорошими прочными судами от 100 до 300 тонн водоизмещением, в 27,4 - 42,7 м длиной, с крепким форштевнем для тарана, прочной кормой и винтом. Запас угля позволял им оставаться в море от 3 до 4 недель, без захода в базу; на них были установлены мощные одновинтовые двигатели. Недостатком являлась осадка, достигавшая в кормовой части 4,3 м (14 фут.) и послужившая причиной гибели многих траулеров ... Скорость траулеров была невелика - в среднем около 8-9 узлов. Обширные трюмы для хранения рыбы позволяли принимать боезапасы, дополнительный запас угля и все необходимое" (Вспомогательный патруль во время войны. "Морской Сборник". 1933. Август. 131 стр.)
{33} "Итало-турецкая война оказалась отличной школой для личного состава, но она отразилась неблагоприятно на состоянии корабельного состава, который пришлось содержать в повышенной готовности и, в течение двух балканских войн (С. Vidal. Рецензия на книгу: Ufficio Storico della R. Marina. La Marina Italiana nella Grande guerra. Vol. I. Revue d'Histoire, de la Guerre Mondiale. 1937 Juillet. 283 стр.).
{34} В 1866 г. австрийский флот, под командой адмирала Тегетгофа, одержал успех над более сильным итальянским флотом, под командой адмирала Персано, пытавшимися захватить о-в Лисса.
{35} "Объявление Италией войны было нотифицировано Австро-Венгрии 23 мая после полудня ... В тот же вечер адмирал Гаус приступил к реализации плана операции против восточного побережья Италии, который он задумал за несколько месяцев до того: "Идея этого плана, - пишет Сокол в своей историй австро-венгерского флота, - была, по-видимому, внушена главнокомандующему австро-венгерскими морскими силами самими итальянцами. Во время переговоров о заключении второй морской конвенции Тройственного союза, представитель итальянского адмиралтейства указал как на основную задачу австро-венгерского флота в войне Тройственного союза против Франции, обеспечение почти совершенно беззащитного восточного побережья Италии. Начальник итальянского морского генерального штаба во время секретной встречи, которую он имел в Швейцарии с адмиралом Гаусом вновь подтвердил ненадежность обороны восточного морского фронта Италии благодаря моральному впечатлению, которое произвела бы удачная атака на легко поддающееся впечатлениям население Италии". Целью адмирала Гауса в особенности было причинить максимальные повреждения путям, ведущим к фронту на Изонцо, один из которых пролегал в непосредственной близости от берега". (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Ее commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 121-122 стр.)
{36} "За несколько дней до этого австрийская газета напечатала сообщение о том, что железнодорожный мост у Сан-Стефано был исправлен и что перевозки по железной дороге возобновились в полном объеме. Считали, что набег был предпринят в результате помещения в печати этого тенденциозного сообщения. Эту версию подтвердило и нахождение в этом пункте (который, по-видимому, не оправдывал устройства там постоянного дежурства подводных лодок) лодки, потопившей Garibaldi' (Contre-Amiral Davelui. L'Action maritime pendant la guerre anti-germanique. Tome Second. Paris. 1920. 11 стр.).
{37} "Res nullius" - латинское выражение, обозначающее, что предмет, в данном случае остров, остается "никому не принадлежащим", или ничьим.
{38} "После гибели Garibaldi и боев за Пелагозу у обоих противников появилась тенденция - держать надводные корабли (кроме миноносцев) в гаванях, нарушая это правило только в случае крайней необходимости. В результате Адриатическим морем не владела ни та, ни другая сторона; только эскадренные миноносцы и подводные лодки обеих сторон совершали набеги через него. Постепенно у командования обеих сторон стали возникать сомнения в полезности этих набегов и бывали периоды полнейшего затишья". (X. Вильсон. Морские операции в мировой войне 1914-1918 гг. Москва. 1935. 279 стр.)
{39} "Сделавшись морским министром, адмирал Лаказ совершенно четко отдал себе отчет в создавшемся положении. 6 ноября он послал следующие директивные указания начальнику морского генерального штаба: "На Средиземноморском театре Германия ведет только подводную войну и думает придать ей еще больший размах ... На этой именно войне необходимо и нам сосредоточить свое внимание, не позволяя себя отвлекать миражем борьбы линейных флотов. Это означает, что если мы окажемся не в состоянии найти необходимый личный состав или материальную часть в наших, экипажах и портах, не надо колебаться перед необходимостью снятия их с кораблей линейного флота. Противолодочная борьба должна предусматривать как оборону, т. е. обеспечение наших судов и наших побережий, так и наступление, т. е. преследование и уничтожение подводных лодок" (Е. Delage. La guerre sous les mers. Pans. 1934. 92-93 стр.).
{40} "От надлежащего оборудования баз в значительной степени зависела сама "продуктивность" лодок ... Что же касается Пола и особенно Каттаро, то там ничего не делалось. И впоследствии, когда лодкам понадобился капитальный ремонт, отсутствие оборудованных баз привело к длительным перерывам в деятельности лодок". (А.В. Шталь. Развитие методов операций подводных лодок в войну 1914-1918 гг. Москва. 57-58 стр.)
{41} "Каждый день на Средиземноморском театре находилось в море около 150 зафрахтованных английским и французским правительствами судов, не считая коммерческого судоходства, и интенсивность судоходства имела тенденцию к увеличению" (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. 1914-1916. Bans. 1920. 59-60 стр.)
{42} "Дрифтеры по своим размерам гораздо меньше траулеров; их водоизмещение от 40 до 80 т, длина 21,3-27,4 м, осадка 2,1-2,4 м (7-8 фут.), один винт. Для своих размеров это крепкие суда, обладающие хорошими мореходными качествами. Их сотнями набирали в разных базах и частично вооружали артиллерией. Они использовались для постановки противолодочных, сигнальных и других сетей и для наблюдения за Ними. Дрифтеры также снабжались глубинными и шестовыми бомбами, а позднее гидрофонами". (Вспомогательный патруль во время войны. "Морское Сборник". 1933. Август. 132 стр.)
{43} "Совершенно очевидно, - писал адмирал Дартиж (ноябрь 1915 г.), что район операций подводных лодок переместился. Затравленные на севере и понесшие значительные потери ... неприятельские подводные лодки перенесли свои операции на Средиземное море, куда их впрочем привлекло и движение войсковых транспортов. Представляется совершенно логичным, чтобы и оружие, которое причинило им потери и обусловило их переброску, также было бы перемещено одновременно с ними". Это рассуждение показывает, в какой степени неведения об общей обстановке находились в это время, в результате свертывания морского генерального штаба, даже наиболее высокопоставленные старшие морские начальники. Адмирал Дартиж не был осведомлен о том, что временная приостановка подводной войны на севере явилась исключительно результатом дипломатического вмешательства Соединенных Штатов, и был убежден, что жалкие траулеры 1915 г. заставили подводные лодки перенести театр своих операций на Средиземное море" (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 137 стр.).
{44} 4 июня (1916) произошел весьма характерный инцидент, - пишет в своих воспоминаниях Дартиж дю Фурнэ, главнокомандующий французскими морскими силами и номинально всеми союзными морскими силами на Средиземноморском театре, - две неприятельские подводные лодки, возвращавшиеся в Каттаро, были замечены днем в 50 милях к востоку от мыса Спартивенто. Helene, судно командира патруля, 12 траулеров и 7 миноносцев тотчас сосредоточились, и развернулась охота за подводными лодками. Таранто, Корфу, Мальта были предупреждены ... Можно признать, что оба противника хорошо маневрировали. Продолжая, несмотря на все, свой путь, они периодически появлялись на поверхности. Если они видели миноносец, они немедленно вновь погружались; если они видели траулер, как им известно, тихоходный и слабее вооруженный, они оставались на поверхности, удерживая его на почтительном расстоянии артиллерийским огнем ... . Тем не менее преследование продолжалось. Однако, от Отрантского пролива начинается "итальянская зона". Французские миноносцы, переданные в подчинение герцогу Абруццкому, принимают на себя продолжение преследования. Так как они не были подчинены командованию французскими морскими силами, роль главнокомандующего последними кончилась. Неприятельские подводные лодки, впрочем, быстро скрылись от преследования.
Вот взятый из жизни пример, к чему ведут действующие ныне соглашения между союзниками. Австрийцы никогда не имели дела с сосредоточенными силами, а с отдельными. Какая жалкая интерпретация морской коалиции. Я никогда не переставал оплакивать отсутствие единства командования и инертности, которая являлась результатом этого. "Я предпочел бы быть подчиненным на Адриатике, лишь бы изменилось такое положение вещей ... ", - писал я однажды морскому министру. Однако, этот мой намек остался без каких бы то ни было последствий" (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Anneal. Paris. 1920. 89-90 стр.).
{4} Однако нельзя упускать из виду, что существовал и поддерживался контакт между французским морским генеральным штабом и британским адмиралтейством. Так, например, "В 1914 г. присутствие на Средиземном море двух германских крейсеров побудило французский морской генеральный штаб потребовать 11 июня у британского адмиралтейства, чтобы линейным крейсерам (английским), находившимся на этом море, была поставлена задача лишить, с началом военных действий, германские крейсера возможности предпринять враждебные действия. На это требование адмиралтейство ответило 20 июня, "что в его намерения входит, чтобы британские крейсера немедленно заставили бы принять бой германские крейсера" (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931, 15 стр.)
{5} На случай войны Тройственного союза против двойственного ... существовало определенное соглашение о совместном использовании военно-морских сил ... Портом стратегического развертывания военно-морских сил всех трех держав была назначена Мессина".
{6} С 1900 г. морские генеральные штабы держав Тройственного союза заключили соглашение, фиксировавшее задачи, которые должны быть положены в основу морской войны. На Средиземном море задачи были ограничены обороной ... С 1912 г ... задачи, поставленные австро-итальянскому флоту, не ограничивались более обороной; наоборот, он должен был предпринять с началом военных действий операцию крупного масштаба против переброски французских войск из Северной Африки ... Срыв или по меньшей мере дезорганизация переброски 19-го французского армейского корпуса являлась единственной операцией, определенно предусмотренной ... В начале 1914 г., когда австро-венгерское правительство начало допускать возможность нейтралитета Италии в неизбежном конфликте ... всякая мысль об ударе по французским перевозкам была оставлена. Эта задача должна была лечь на два германских крейсера ... как это было условленно в марте 1914 г. между адмиралом Сушоном ... . и адмиралом Антоном Гаусом". (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 13-14 стр.)
{7} Как отмечено ниже, адмирал Сушон был осведомлен о начале войны уже в 18 часов 3 августа, т. е. на 7 часов раньше, чем французский главнокомандующий. Вместо того, чтобы в самом срочном порядке осведомить адмирала де Ляпейрера о начале войны, французское правительство "воспользовалось случаем", чтобы выразить адмиралу свое доверие и дать дополнительные директивы, а в результате - весьма значительная для столь серьезного сообщения задержка, которая при ином соотношении сил или вообще при менее благоприятной обстановке могла бы обойтись очень дорого.
{8} Адмирал Сушон, несомненно, в полной мере сознавал рискованность своей операции, что может быть усмотрено из первого же пункта отданного им в полдень 3 августа приказа: "Принять предварительные меры для затопления корабля с целью избежать при любых обстоятельствах передачи его в неприятельские руки" (Г. Лорей. Операции германо-турецких военно-морских сил в 1914-1918 гг. Москва. 1934 г. 19 стр.).
{9} По свидетельству адмирала Дартиж дю Фурнэ, бывшего в то время морским префектом в Бизерте, батареи береговой обороны в Филиппвилле в момент обстрела его Goeben не были еще вооружены. (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. Paris. 1920. 4 стр.).
{10} В Англии "первый морской лорд" являлся главнокомандующим морскими силами Британской империи, и главнокомандующие британскими морскими силами на отдельных морских театрах находились, по отношению к нему, в положении командующих отдельными армиями по отношению к главнокомандующему. Они призваны только проводить в жизнь планы операций, разрабатываемых первым морским лордом при содействии непосредственно ему подчиненного морского генерального штаба. В результате полной централизации в адмиралтействе разведывательной службы и надежности связи, влияние первого морского лорда, выходя за пределы стратегии, нередко распространялось и на область тактики (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 24 стр.).
{11} Адмирал Даррие, говоря об эскортировании транспортов, в августе 1914 г., писал: "Североафриканские войска, несмотря на свое мужество, проявили известную робость перед посадкой на суда, когда они узнали об обстреле Бона и Филиппвилля и о нахождении германских крейсеров у берегов Алжира ... Прибытие сильного эскорта вернуло войскам уверенность и энтузиазм, и это обстоятельство являлось, по моему мнению, существенным моментом, говорившим в пользу организации конвоев и непосредственного прикрытия" (A. Thomazi. La guerre navale dans la Mediterranee. Paris. 1929, 20 стр.).
{12} 3-го числа вечером адмирал получил следующую информацию из Парижа: "Германский грузовой пароход стал на якорь на рейде Пальма (Балеарские острова); предполагают, что это угольщик для германских крейсеров". (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 39 стр.).
{13} Опасение адмирала де Ляпейрера в действительности базировалось на более непосредственной информации о германских крейсерах. "Семафоры, - писал адмирал де Ляпейрер,- сообщали мне через старшего морского начальника в Алжире (телеграмма, полученная в 23 часа 4-го числа): 1) что неприятельский крейсер находился в 17 ч. 30 мин. в 10 милях к северо-западу от маяка о-ва Сиригина; 2) что германские крейсера находились в 23 часа в районе мыса де Фер, в то время как Оран сообщил в 16 ч. 30 мин., что "имела место перестрелка между батареями береговой обороны и кораблями". В этой путанице противоречивых сообщений, - писал он в заключение, - трудно было разобраться". (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris. 1920. 97 стр.)
{14} "Два обстоятельства заставили Сушона принять меры к обеспечению возможности пополнения запасов топлива в пути: во-первых, уголь, принятый в Мессине, по своему качеству не являлся лучшим для военных кораблей, и во-вторых, вследствие переутомления личного состава и особых условий погрузки с неприспособленных для этой цели торговых судов не удалось заполнить угольных ям". (Г. Лорей. Операции германо-турецких военно-морских сил в 1914-1918 гг. Москва. 1934 г. 26 стр.)
{15} "Адмирал Сушон не скрывал своих опасений: он дал телеграмму в Берлин, германскому морскому агенту в Вене и адмиралу Гаусу с просьбой, чтобы австрийские корабли были посланы к нему на выручку. Вечером он получил три отрицательных ответа. Австро-Венгрия не закончила еще мобилизации своего флота (Адмирал Гаус имел в это время отмобилизованными только 6 линейных кораблей и 2 крейсера); она не была в войне ни с Францией, ни с Англией; дипломаты питали даже надежду, что удастся и вообще избежать вооруженной борьбы с этой последней" (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 36 стр.)
{16} General вышел из Мессины 6 августа в 19 часов ... ввиду того, что черно-бело-красные марки на трубах германской восточно-африканской линии, при исключительно прозрачном воздухе, уже издалека выдавали неприятельским крейсерам национальность парохода, трубы и вентиляторы за ночь перекрасили в черный цвет, и с рассветом General наружно напоминал голландский почтовый пароход Роттердамского Ллойда, мирно совершавший свой путь в Порт-Саид" (Г. Лорей. Операции германо-турецких военно-морских сил в 1914-1918 гг. Москва. 1934. 30 стр.)
{17} "Точка зрения адмирала Мильна совершенно совпадала с таковой французского адмирала: "Адмиралтейство, - заявил он, - особенно беспокоила мысль о том, чтобы не дать германским крейсерам прорваться в Атлантический океан. Никогда не возникало малейшего опасения по поводу того, что они могли скрыться в другом направлении. Мое личное мнение также было, что они направляются к западу ... В ночь с 3-го на 4-е число это мнение было подкреплено полученной от адмиралтейства телеграммой, предписывавшей "отправить полным ходом два линейных крейсера, чтобы не допустить выхода Goeben из Средиземного моря". (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 43 стр.)
{18} Ввиду того, что направление Goeben и Breslau в Дарданеллы явилось неожиданным и для немцев и для союзного главнокомандования на Средиземном море, представляется интересным отметить, что русское морское командование при разработке оперативных соображений и планов по Черноморскому театру учитывало, при расчете сил противника, и германские крейсера, с момента появления последних на Средиземном море можно думать, что о своих опасениях в этом вопросе оно осведомило и французский морской генеральный штаб.
{19} "Три конвоя были сформированы в Оране, Алжире и Филиппвилле, откуда они вышли под сильным эскортом. Последний конвой следовал через Аяччо, чтобы принять там войска с Корсики, и пришел в Марсель. 7 августа прибыли в Сетт семь транспортов из Алжира; семь, вышедших из Орана, пришли 8 августа. Окончив разгрузку, они отправились обратно по своим портам и совершили второй рейс, в составе конвоев, из Алжира 10 августа и из Орана 15 августа. Затем переброска войск производилась отдельными транспортами, как это уже с 6 августа было сделано, при переброске войск из Марокко. Всего было переброшено из Алжира и Туниса 38000 чел. и 6800 лошадей на 46 транспортах и из Марокко 11000 чел. и 5000 лошадей на 43 транспортах" (A. Laurens. Capitaine de Fregate. Precis d'Histoire de la guerre navale 1914-1918. Paris. 1929. 25-26 стр.)
{20} Несомненно, что русское правительство имело основание для такого рода опасений. Адмирал Гаус одновременно с приказом "строго воздерживаться на данном отрезке времени от каких-либо недружественных действий по отношению к английским кораблям" получил приказ предусмотреть отправку флота в Черное море. Адмирал Гаус, несмотря на то, что этот проект горячо защищал граф Берхтольд (министр иностранных дел), признал его неосуществимым, ввиду отсутствия баз и недостаточности снаряжения для такого рода операции: он просто и решительно от нее уклонился ... Немного спустя он получил телеграмму от германского адмиралтейства ... снова говорившую о высоком политическом значении, которое имел бы переход австро-венгерского флота в Черное море. В то же время граф Берхтольд осведомил его, что Порта выразила согласие на проход им Дарданелл". (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 36-37 стр.). Решимость адмирала Гауса уклониться от выполнения этой операции объяснялась наличием у него вполне определенных и четких директив, полученных им от главнокомандующего всеми вооруженными силами австро-венгерской империи эрцгерцога Фридриха, что давало ему основание не считаться как с давлением со стороны германского адмиралтейства, так и имперского министерства иностранных дел.
{21} Депутат французской палаты депутатов, бывший в годы подготовки к мировой войне начальником морского генерального штаба, вице-адмирал Бьенэмэ высказал по вопросу о возможности прорыва австрийского флота в Дарданеллы и Черное море такую мысль: "Не должны ли были бы мы скорее этого желать, чем опасаться (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris, 1920. 117 стр.). Это откровенное высказывание французского адмирала и политического деятеля является еще лишним штрихом для оценки особых условий коалиционных войн и дает основание допустить, что в преследовании Goeben и Breslau такого рода идея могла сыграть свою роль.
{22} Во время этого "боя" на кораблях французского флота имели место многочисленные аварии, весьма серьезные по характеру, по артиллерийской части. Так, например, "на линейном корабле Condorcet вышли из строя два 24-см орудия, а на линейном корабле Justice одно 19-см". (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 124 стр.)
{23} По данным вице-адмирала Бьенэмэ, одновременно находились в ремонте линейные корабли Mirabeau и Danton, выскочивший на мель на Мальте. А был только 15-й день войны. (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 130 стр.)
{24} "Албанские горы, - пишет Монроэ, - командуют восемьюдесятью тремя километрами Отрантского пролива, выхода из Адриатики. Они высоки и командуют также над противолежащим низменным берегом Италии, который выделяется на горизонте не более резко, чем голландская плотина. Албания обладает также хорошим естественным портом, который врезается глубоко в материк и является хорошо укрытым: это Валона, расположенная в самой узкой части пролива". (Е. Monroe. La politique mediterraneenne de 1'Italie. La France Mediterraneenne et Africaine. 1938. Fasc. 3. 35 стр.)
{25} "На морских силах рассчитывали, что война продлится недолго. Повинуясь правилам, разработанным исходя из той же предпосылки, с кораблей сдали на берег, а в отдельных случаях просто выбросили за борт часть шлюпок, столь необходимых, однако, на случай десанта или торпедирования. Также были сняты тенты, линолеум, удаление которого, оголило палубы и сделало их легко подверженными ржавчине при попадании морской воды, мебель, включительно до обеденных столов команды. Фантазия одного дня заставила таким образом исчезнуть целую серию предметов, которые ... считались необходимыми для корабельной жизни". (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. Paris. 1930. 9 стр.) Через несколько недель пришлось, по возможности, все это восстановить. Задача "выпутывания" еще осложнялась, таким образом, тем состоянием, в котором оказался флот в результате мобилизации, проведенной с расчетом на короткую войну и не принявшей во внимание ввиду этого необходимости сохранения максимальных удобств для жизни личного состава на борту военных кораблей.
{26} "Любопытно, что адмирал де Ляпейрер не подумал использовать в начале этого периода блокады гидроавиацию флота для атаки неприятельских кораблей в Каттаро. Он располагал, однако, транспортом гидросамолетов Foudre. Но по странному заблуждению, этот корабль был превращен, с началом военных действий, в транспорт - базу подводных лодок. На борту его остались только два гидросамолета системы Вуазэн с поплавками; в течение всего августа ни одного полета не было произведено". (Lieut. de Vais. Barjot et Moulles. La guerilla aero-maritime en Adriatique Revue Maritime. 1936, Mai. 596 стр.)
{27} Эти 120-мм и 155-мм пушки были пушками старого образца, стрелявшими снарядами слабой разрывной силы и заряжавшимися черным порохом; все это ставило их в невыгодные условия для борьбы с крепостной артиллерией, которая могла, вдобавок, рассчитывать на содействие со стороны флота (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Paris. 1920. 147 стр.).
* Адресат автором не указан
{28} "В письме от 31 марта 1915 г. австрийский адмирал Антон Гаус счел необходимым дать подробное обоснование своего воздержания от активных операций; вот некоторые отрывки ... "Зато германские подводные лодки превзошли все ожидания. С самого начала они сделались в пределах, ограничиваемых их районом действия, настоящими владыками морей. Они изменили самые основы морской стратегии, так как они обусловили ту беспомощность, которая поразила боевые флоты" (A. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 61-63 стр.)
{29} "В сентябре 1914 г. разработали первый план операций, предусматривавший занятие базы между Специей и Антивари, барраж каналов, разделяющих Далматинские острова и непосредственную поддержку военно-сухопутных сил, продвигающихся в направлении к Триесту ... 5 января 1915 г. выработали в Риме второй план, учитывавший первые уроки морской войны на Северном море; этот план предусматривал укрытие линейных кораблей в базах, чтобы их не подвергать риску атак подводных лодок. 18 апреля 1915 г. адмирал Виаль разработал третий и последний план, ограничивавший активные операции флота набегами против далматинского побережья и сосредоточением линейного флота на рейде Бриндизи до того момента, когда австрийский флот рискнет выйти из Пола, чтобы форсировать выход из Адриатики; в соответствии с этим подвижная оборона Венеции получила значительные подкрепления за счет менее ценных боевых кораблей". (С. Vidal. Рецензия на книгу: Ufficio Storico della К. Marina. La Marina Italiana nella Grande Guerra. Vol. I. Revue d'Histoire de le Guerre Mondiale. 1937. Juillet. 283 стр.)
{30} "К сожалению, достижение единства командования является еще более трудным на море, чем на сухопутном фронте в связи с дипломатическим значением и политическим влиянием, которые всегда являются неразрывно связанными с военной мощью морской силы в известных районах, где отдаленные цели союзников иногда расходятся". (A. Laurens, Capitaine de Fregate. Precis d'Histoire de la guerre navale 1914-1918. Paris. 1929. 136 стр.)
{31} Особенно осложняло положение французского главнокомандующего морскими силами то обстоятельство, что во главе итальянских и союзных морских сил на Адриатическом театре был поставлен представитель царствующего в Италии савойского дома - герцог Абруццкий (Vice-Amiral Bienaime. La guerre navale 1914-1915. Pans. 1920. 241 стр.)
{32} Траулеры были хорошими прочными судами от 100 до 300 тонн водоизмещением, в 27,4 - 42,7 м длиной, с крепким форштевнем для тарана, прочной кормой и винтом. Запас угля позволял им оставаться в море от 3 до 4 недель, без захода в базу; на них были установлены мощные одновинтовые двигатели. Недостатком являлась осадка, достигавшая в кормовой части 4,3 м (14 фут.) и послужившая причиной гибели многих траулеров ... Скорость траулеров была невелика - в среднем около 8-9 узлов. Обширные трюмы для хранения рыбы позволяли принимать боезапасы, дополнительный запас угля и все необходимое" (Вспомогательный патруль во время войны. "Морской Сборник". 1933. Август. 131 стр.)
{33} "Итало-турецкая война оказалась отличной школой для личного состава, но она отразилась неблагоприятно на состоянии корабельного состава, который пришлось содержать в повышенной готовности и, в течение двух балканских войн (С. Vidal. Рецензия на книгу: Ufficio Storico della R. Marina. La Marina Italiana nella Grande guerra. Vol. I. Revue d'Histoire, de la Guerre Mondiale. 1937 Juillet. 283 стр.).
{34} В 1866 г. австрийский флот, под командой адмирала Тегетгофа, одержал успех над более сильным итальянским флотом, под командой адмирала Персано, пытавшимися захватить о-в Лисса.
{35} "Объявление Италией войны было нотифицировано Австро-Венгрии 23 мая после полудня ... В тот же вечер адмирал Гаус приступил к реализации плана операции против восточного побережья Италии, который он задумал за несколько месяцев до того: "Идея этого плана, - пишет Сокол в своей историй австро-венгерского флота, - была, по-видимому, внушена главнокомандующему австро-венгерскими морскими силами самими итальянцами. Во время переговоров о заключении второй морской конвенции Тройственного союза, представитель итальянского адмиралтейства указал как на основную задачу австро-венгерского флота в войне Тройственного союза против Франции, обеспечение почти совершенно беззащитного восточного побережья Италии. Начальник итальянского морского генерального штаба во время секретной встречи, которую он имел в Швейцарии с адмиралом Гаусом вновь подтвердил ненадежность обороны восточного морского фронта Италии благодаря моральному впечатлению, которое произвела бы удачная атака на легко поддающееся впечатлениям население Италии". Целью адмирала Гауса в особенности было причинить максимальные повреждения путям, ведущим к фронту на Изонцо, один из которых пролегал в непосредственной близости от берега". (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Ее commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 121-122 стр.)
{36} "За несколько дней до этого австрийская газета напечатала сообщение о том, что железнодорожный мост у Сан-Стефано был исправлен и что перевозки по железной дороге возобновились в полном объеме. Считали, что набег был предпринят в результате помещения в печати этого тенденциозного сообщения. Эту версию подтвердило и нахождение в этом пункте (который, по-видимому, не оправдывал устройства там постоянного дежурства подводных лодок) лодки, потопившей Garibaldi' (Contre-Amiral Davelui. L'Action maritime pendant la guerre anti-germanique. Tome Second. Paris. 1920. 11 стр.).
{37} "Res nullius" - латинское выражение, обозначающее, что предмет, в данном случае остров, остается "никому не принадлежащим", или ничьим.
{38} "После гибели Garibaldi и боев за Пелагозу у обоих противников появилась тенденция - держать надводные корабли (кроме миноносцев) в гаванях, нарушая это правило только в случае крайней необходимости. В результате Адриатическим морем не владела ни та, ни другая сторона; только эскадренные миноносцы и подводные лодки обеих сторон совершали набеги через него. Постепенно у командования обеих сторон стали возникать сомнения в полезности этих набегов и бывали периоды полнейшего затишья". (X. Вильсон. Морские операции в мировой войне 1914-1918 гг. Москва. 1935. 279 стр.)
{39} "Сделавшись морским министром, адмирал Лаказ совершенно четко отдал себе отчет в создавшемся положении. 6 ноября он послал следующие директивные указания начальнику морского генерального штаба: "На Средиземноморском театре Германия ведет только подводную войну и думает придать ей еще больший размах ... На этой именно войне необходимо и нам сосредоточить свое внимание, не позволяя себя отвлекать миражем борьбы линейных флотов. Это означает, что если мы окажемся не в состоянии найти необходимый личный состав или материальную часть в наших, экипажах и портах, не надо колебаться перед необходимостью снятия их с кораблей линейного флота. Противолодочная борьба должна предусматривать как оборону, т. е. обеспечение наших судов и наших побережий, так и наступление, т. е. преследование и уничтожение подводных лодок" (Е. Delage. La guerre sous les mers. Pans. 1934. 92-93 стр.).
{40} "От надлежащего оборудования баз в значительной степени зависела сама "продуктивность" лодок ... Что же касается Пола и особенно Каттаро, то там ничего не делалось. И впоследствии, когда лодкам понадобился капитальный ремонт, отсутствие оборудованных баз привело к длительным перерывам в деятельности лодок". (А.В. Шталь. Развитие методов операций подводных лодок в войну 1914-1918 гг. Москва. 57-58 стр.)
{41} "Каждый день на Средиземноморском театре находилось в море около 150 зафрахтованных английским и французским правительствами судов, не считая коммерческого судоходства, и интенсивность судоходства имела тенденцию к увеличению" (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Amiral. 1914-1916. Bans. 1920. 59-60 стр.)
{42} "Дрифтеры по своим размерам гораздо меньше траулеров; их водоизмещение от 40 до 80 т, длина 21,3-27,4 м, осадка 2,1-2,4 м (7-8 фут.), один винт. Для своих размеров это крепкие суда, обладающие хорошими мореходными качествами. Их сотнями набирали в разных базах и частично вооружали артиллерией. Они использовались для постановки противолодочных, сигнальных и других сетей и для наблюдения за Ними. Дрифтеры также снабжались глубинными и шестовыми бомбами, а позднее гидрофонами". (Вспомогательный патруль во время войны. "Морское Сборник". 1933. Август. 132 стр.)
{43} "Совершенно очевидно, - писал адмирал Дартиж (ноябрь 1915 г.), что район операций подводных лодок переместился. Затравленные на севере и понесшие значительные потери ... неприятельские подводные лодки перенесли свои операции на Средиземное море, куда их впрочем привлекло и движение войсковых транспортов. Представляется совершенно логичным, чтобы и оружие, которое причинило им потери и обусловило их переброску, также было бы перемещено одновременно с ними". Это рассуждение показывает, в какой степени неведения об общей обстановке находились в это время, в результате свертывания морского генерального штаба, даже наиболее высокопоставленные старшие морские начальники. Адмирал Дартиж не был осведомлен о том, что временная приостановка подводной войны на севере явилась исключительно результатом дипломатического вмешательства Соединенных Штатов, и был убежден, что жалкие траулеры 1915 г. заставили подводные лодки перенести театр своих операций на Средиземное море" (А. Laurens. Capitaine de Vaisseau. Le commandement naval en Mediterranee. Paris. 1931. 137 стр.).
{44} 4 июня (1916) произошел весьма характерный инцидент, - пишет в своих воспоминаниях Дартиж дю Фурнэ, главнокомандующий французскими морскими силами и номинально всеми союзными морскими силами на Средиземноморском театре, - две неприятельские подводные лодки, возвращавшиеся в Каттаро, были замечены днем в 50 милях к востоку от мыса Спартивенто. Helene, судно командира патруля, 12 траулеров и 7 миноносцев тотчас сосредоточились, и развернулась охота за подводными лодками. Таранто, Корфу, Мальта были предупреждены ... Можно признать, что оба противника хорошо маневрировали. Продолжая, несмотря на все, свой путь, они периодически появлялись на поверхности. Если они видели миноносец, они немедленно вновь погружались; если они видели траулер, как им известно, тихоходный и слабее вооруженный, они оставались на поверхности, удерживая его на почтительном расстоянии артиллерийским огнем ... . Тем не менее преследование продолжалось. Однако, от Отрантского пролива начинается "итальянская зона". Французские миноносцы, переданные в подчинение герцогу Абруццкому, принимают на себя продолжение преследования. Так как они не были подчинены командованию французскими морскими силами, роль главнокомандующего последними кончилась. Неприятельские подводные лодки, впрочем, быстро скрылись от преследования.
Вот взятый из жизни пример, к чему ведут действующие ныне соглашения между союзниками. Австрийцы никогда не имели дела с сосредоточенными силами, а с отдельными. Какая жалкая интерпретация морской коалиции. Я никогда не переставал оплакивать отсутствие единства командования и инертности, которая являлась результатом этого. "Я предпочел бы быть подчиненным на Адриатике, лишь бы изменилось такое положение вещей ... ", - писал я однажды морскому министру. Однако, этот мой намек остался без каких бы то ни было последствий" (Vice-Amiral Dartige du Fournet. Souvenirs de guerre d'un Anneal. Paris. 1920. 89-90 стр.).