Торик Александр. Флавиан

   – Бог простит тебя, Алексей, полюби жить в правде, в правде – Христос! А, отец лжи – сатана, не служи больше ему.
   – Помоги мне, отец Флавиан, мне самому эту гору не осилить!
   – Бог поможет, Лёша, идём дальше – мытарство осуждения и клеветы. Грешен?
   – Осуждения? Что значит – осуждение?
   – Осуждение-то? А ты вспомни, что ты говоришь находясь за рулём по адресу «подрезавшего» тебя водителя, нагрубившего тебе начальника, валяющегося на пороге подъезда пьяного, что ты мысленно произносишь в адрес многих современных политиков, когда смотришь какие-нибудь «парламентские новости» – вот это, как раз, и есть – осуждение.
   – Так ведь я же справедливо так говорю или думаю, ведь они же и вправду продажные хамелеоны, я про политиков, или за рулём – ну, если он «козёл» и чужими жизнями рискует, так я и говорю – «козёл», или «баран»! Что ж я неправду что ли говорю?
   – Правду. Но – свою, человеческую, такую как ты её видишь и понимаешь. Но, поскольку видим-то мы далеко не всё, а понимаем и ещё меньше, то Господь и предупреждает нас не лезть осуждать, размахивая этой своей правдой, чтобы самим не вляпаться ещё сильнее (а так, обычно и бывает). Наша «правда» основана на неполной информации и, потому, не может быть настоящей правдой. Тогда как Бог видит и действия, или слова, человека, но, в отличие от нас, видит и мысли и внутренние побуждения совершившего эти действия или сказавшего эти слова. Поэтому Его суд объективен и справедлив, а наш – всегда несовершенен. Господь, заповедуя нам не судить никого, как раз и предупреждает нас от опасности стать судьями необъективными, неправедными и тем навлечь на себя праведный суд Божий. Понял?
   – Не совсем…
   – Ну смотри, например; идём мы с тобой по улице и видим нищего. Ты от души пожалел его, собрал по карманам всё, что у тебя было, скажем – десять рублей, и отдал ему. Я, увидев это, позавидовал твоей щедрости, и решив показаться ещё щедрее, дал нищему сто рублей. А мимо шла, например, мать Серафима. Увидела она всё происходящее и подумала – какой же жмот этот Алексей – всего десятку дал, не то что отец Флавиан – вон какой добрый – целую сотню отвалил! А, Господь, смотрит на всё это сверху и «начисляет»: Алексею, за искреннюю доброту – награду; Флавиану за зависть и тщеславие – осуждение; и Серафиме тоже – осуждение, чтоб не судила по внешнему, и не брала на себя полномочия Бога.
   – Теперь – понял. Ну, тогда я уже точно осуждён! Считай каждый день моей жизни – сплошное осуждение! Ведь страшно то как! Я и в детстве даже родителей осуждал, особенно когда они ругались, или отец пьяный приходил. Да, отца ведь я и до самой его смерти осуждал, и за то, что он нас с матерью бросил, и за то что не помогал, и за всю его разгульную жизнь! И маму осуждал, за ремень, которым она меня от лени и вранья отучала, и за то, что, по бедности, на кино и мороженное денег редко давала, за то что «не понимала» дурака сопливого, начавшего курить в восьмом классе и выпивать в девятом, за всё, в чём она моим желаниям не потакала. А ведь она добрая была и «трудяга», на трёх работах тянула, чтобы мне – дураку образование дать, и умерла рано, потому что надорвалась на этих работах! Господи, если можешь, прости меня за это! Прости за маму, и за отца!
   – Бог простит, Алексей!
   – Слушай, отец Флавиан! Как мне теперь вспомнить всех, кого я осудил, им же нет числа, как в этом покаяться? Я осуждал всех, кто чем-нибудь мне не нравился, всех, кому завидовал, всех, кто был лучше меня, умнее меня или – наоборот – глупее. Я осуждал всех, я, наверное даже Бога осуждал, за то, что Он сделал мир не таким, как бы мне хотелось… Господи! Прости мне этот грех, Ты Сам, Господи, не осуди меня!
   – Бог простит, Алексей! Не клеветал ли на кого?
   – Конечно клеветал, Господи прости! Ещё как клеветал! Учителям клеветал на родителей, чтоб за невыученные уроки не ругали, родителям на учителей, что те придираются. Клеветал ребятам на девчонок, что те «не девочки», клеветал на завуча, что он с физруком в учительской пьянствует после занятий, клеветал в институте на старосту, что она «стучит» в деканат, на бригадира в колхозе, что нашу выработку себе приписывает, клеветал на работе, клеветал на жену, клеветал, клеветал, клеветал… Какая же я – гадость! Господи, прости меня!
   – Бог простит, Лёша! Следующее мытарство чревоугодия…
   – Чрево… что? Прости, отец Флавиан, не понял.
   – Чревоугодие – угождение чреву, то есть – брюху. Оно бывает в двух формах; гортанобесие – это когда гоняются за вкусовыми ощущениями, и чревобесие – набивание брюха, погоня за насыщением до осоловелости. Сюда же пьянство относится и наркомания.
   – Грешен! В обеих формах! Наркотой, правда, никогда не баловался, с пьянством тоже проблема – чуть выпью – тошнить начинает, потому не напиваюсь, хотя стопочку дорогого коньячку сосать буду с удовольствием, а, вот с едой! Слаб поесть, люблю в ресторан зайти, разные кухни пробовать, люблю и вкусно и много. Ирка-то у меня хорошо готовила, но я всё равно по гостям наедаться любил. Иной раз так объешься, что аж пьянеешь от еды! Как свинья, честное слово, кажется за жратву родную мать продал бы, вон вчера у Семёна так объелся, чуть не помер… Скотство, конечно… Господи, прости меня!
   – Бог простит, Алексей! Мытарство лени и праздности. Грешен?
   – Грешен, батюшка, как ещё грешен! С детства грешен и до сих пор. Уроки всегда делал «из под палки», работу свою на кого-нибудь спихнуть – героизмом считал, только «перестройка» эта заставила шевелиться, а то с голоду помрёшь… Так и сейчас, где можно вместо работы видимость создать, чтоб начальству «втереть» – никогда не упущу! Ирка меня сколько этой ленью шпыняла, а мне – «с гуся вода»! С работы пришёл, живот набил и на «родной» диван у телевизора «смену отрабатывать». Отдыхать, развлекаться – заставлять никогда не надо было, куда и лень девалась, в компании, как это сейчас называется «потусоваться», перед «слабым» полом «хвост распустить» это – всегда готов! А, даже в сервис заехать – в моторе масло поменять – муторно, «не прикалывает» – вечно тянул. Лентяй «по жизни» – вот я кто, отец Флавиан! Каюсь в этом! Господи, прости меня грешного!
   – Бог простит, Лёша! Мытарство воровства. Воровством грешен?
   – Да, вроде, нет… Хотя, подожди… Было, было! В школе как-то раз, с Юркой в раздевалке по карманам мелочи натаскали, у тётки на даче яблоки воровал, к соседям в малинник лазил. В кружке радиотехническом проволоки медной моток стырил, у матери несколько раз из кошелька деньги брал, две книжки библиотечные «зажал». Вот наверное и всё.
   – А списывать приходилось?
   – Да разве ж это воровство?
   – А, как же! Чужой труд за свой выдавал, незаработанные оценки получал.
   – Так, это я тогда и почти всю зарплату в советское время незаработанную получал, так ведь и не я один! Почти все так!
   – Подожди, Алексей, мы с твоими грехами разбираемся а не со «всехними», ты говори только про себя.
   – Прости. Так выходит, что я в этом воровстве просто погряз! Незаработанные оценки, незаработанная зарплата, безбилетный проезд в транспорте, «жучок» в счётчике, раговоры с работы по «межгороду» с родственниками, словом вся моя «халява» – воровство! А ведь я никогда не считал себя вором! Господи! Прости меня грешника!
   – Бог простит Алексей! Мытарство сребролюбия и скупости…
   – Грешен, отец Флавиан! И этим грешен! Как возможность зарабатывать и хорошие вещи покупать возникла – меня как прорвало – жаден стал до денег и до барахла. В общем-то, в долг людям давал, но только тем – кто отдаст, с этим я не «прокалывался». Ирке хорошие вещи покупал, но не баловал, так только, чтоб в людях жена не хуже других выглядела. А, вот себя, любимого, ублажал… Одевался «с иголочки», часики вот – половину «жигулей» стоят, коньячок только марочный, выдержанный, не дешевле сотки «баксов» за бутылку, кроссовочки, футболочки – только в фирменных магазинах, никаких рынков! Брать от жизни, по возможности, конечно, лучшее – вот таков был мой девиз, пока Бог с этим джипом не наказал… Три недели я в нём «рассекал», ощущал себя причастным к уже не простым людям, любовался этим джипом как женщиной… пока не спёрли. Наверное, Слава Богу! А то, ведь, и совсем «закрутеть» мог, вконец ожлобеть… Господи! Прости меня грешного!
   – Бог простит, Алексей! Мытарство ростовщичества. Под проценты кому-нибудь одалживал?
   – Вот этого не делал. Хотя – почему? – не знаю. Не было случая, наверное.
   – Хорошо! Далее мытарство взяточничества и подкупа. Этим грешен?
   – Так, как же сейчас без этого!? Это ведь сейчас уже и не грех а норма экономических отношений! Господи! Да, кому ж я этих взяток только не давал!? Начиная с гаишников, СЭС – овщиков, пожарников, торговой инспекции, кончая уборщицей в подъезде – чтоб мою лестничную клетку чаще убирала… А та же «растаможка»? Я же ей четыре года занимался! Ты знаешь как у нас грузы «растамаживают»? В этом грехе я по уши сижу, и никакого просвета не видно! Каюсь, конечно, каюсь! Прости меня, Господи!
   – Бог простит, Алексей! Мытарство зависти. Грешен?
   – Ещё как! Я, кажется и сейчас вот тебе завидую, и Нине с Семёном, и матери Серафиме твоей… Вы вон какие богатые оказывается, какие счастливые, сколько любви у вас, жизнь какая интереснейшая… И, это пока я своей «крысиной вознёй» вокруг денег да барахла всю жизнь занимался… Вот, видишь? – опять завидую! А уж раньше то! Господи, стыдно даже вспоминать! Но, раз начал… Завидовал родителям, что они «большие и им всё можно», завидовал двоюродному брату, что он выше ростом и сильнее, завидовал тем, у кого есть велосипед, завидовал Руслану, что с ним дружит Светка, завидовал тем кого возят на каникулах на море, завидовал тем, у кого мама и папа не развелись, завидовал тем, кто дерзкий и кого все боятся, завидовал Серёжке, что он после восьмого класса ушёл в ПТУ, получает стипендию и открыто курит, завидовал Арсену, что он волосатый и нравится старшекласницам, завидовал тем, у кого «настоящие» джинсы, завидовал тем, у кого «абалаковский» рюкзак, тебе завидовал, что ты на втором курсе уже ходил на Эльбрус, завидовал Генке, что Женька выбрала его а не меня, завидовал Игорю, что он распределился к отцу и поедет в загранку, завидовал тем, кто не женат и свободно «гуляет», завидовал тем, у кого есть дети, завидовал соседу слева, который первым в нашем дворе купил иномарку, завидовал тем у кого больше денег, завидовал, завидовал, завидовал… Теперь, вот, опять завидую тебе… Господи, прости меня! Научи, как никому не завидовать! Прости меня, Господи!
   – Бог простит, Лёша! Мытарство гордости. В чём совесть упрекает?
   – Ни в чём! Гордым я никогда не был, этим-то я уж точно не грешен!
   – Грешен, Лёша, ещё как грешен!
   – Почему?
   – Да, потому что гордость – мать всем тобою перечисленным грехам, и ещё не перечисленным!
   – Это как? Объясни, батюшка! Что такое вообще – гордость?
   – Объясняю. Сегодня гордость выражается словами – «я крутой!», причём – Я – с большой буквы. Гордость это ощущение себя как нечто лучшее других, причём, если не всех вообще, то, уж точно – многих. Гордость многолика. Она маскируется и под «чувство собственного достоинства», и под «элементарное самоуважение», «нежелание поступаться своими принципами» или под «долг чести» (впрочем, последний сейчас непопулярен). Гордость самая сильная из всех страстей, а слово «страсть» означает – «непреодолимое желание», то есть желание, с которым человек сам, без помощи Божьей, не может справляться. В случае с гордостью, эта страсть выражается в желании постоянного самоутверждения. Причём, в отличие от тщеславия, которое обязательно ищет публику и жаждет рукоплесканий, гордость – самодостаточна. Тщеславному человеку необходимо чтобы другие люди видели и признавали, что он – «крутой», а гордому достаточно самому осознавать свою «крутость». Вот тебе простенький тест на гордость; посмотри, сколько раз в разговоре с другим человеком ты произносишь слова – «я знаю». Заметь, произносятся они не в качестве ответа на вопрос – «знаешь ли?», а просто, как ненужная вставка в речь собеседника, подтверждающая твою компетентность в обсуждаемом вопросе.
   – Да, я всё время так говорю!
   – Ну, вот! Видишь? А ведь подтекстом этих слов – «я знаю» – является – «я тоже в этом понимаю не хуже тебя, а, может быть ещё и получше… Я САМ – КРУТОЙ!» Именно гордость не позволяет тебе признать, что в чём-то ты можешь быть хуже (или хотя бы – хуже разбираться) чем другой.
   – Слушай, отец Флавиан, а ведь – точно! Примерно так я и ощущаю, когда говорю эти слова, именно так!
   – Заметь, в основе гордостного самоощущения всегда лежит это – Я САМ! А, знаешь, кто первый произнёс эти слова?
   – Не, знаю… Ленин, что ли?
   – Гораздо раньше, как раз тот, которому Ленин исправно служил – сатана! Именно он, будучи первым по приближённости к Богу из ангелов, не вместив осенявшей его Божественной славы, счёл себя самого этой славы достойным и произнёс, погубившие его слова – Я САМ – бог!
   – Как же это могло случиться, он что забыл, что это Бог его сотворил, а не наоборот?
   – Знаешь, Алексей, мне несколько раз приходилось видеть, как приближённые к какому-нибудь важному лицу (даже на областном уровне), секретари какие-нибудь, или референты, пребывая в «славе» своего «босса», ощущают себя едва-ли не «круче» хозяина (и ведут себя с людьми соответственно). Так, что наблюдая подобное в людях, нетрудно представить – как это происходило с ангелами. Ты ведь и сам, наверное, видал подобные «картинки»?
   – Видал, ох, видал отец Флавиан! Особенно у… не буду называть, референт по международным связям – «силён»! Такое ощущение, что своего «босса» он рядом с собой героически терпит, и то – по каким то необъяснимым гуманитарным причинам!
   – Вот, вот, на этом сатана и «погорел». Ощутив себя «самодостаточным», он предложил и другим Ангелам «поменять хозяина», мотивируя тем, что если они останутся с Богом, то будут исполнителями воли Его (собственно, слово – Ангел – переводится как – вестник, посланник или служитель). Тогда как, пойдя за Денницей (таково было первое имя сатаны, до падения) они получат власть ТВОРИТЬ ВОЛЮ СВОЮ, то есть каждый станет САМ этаким «маленьким богом». Как известно, часть Ангелов злоупотребила данной им от Бога свободной волей и возжелав «обожествления» превратилась в скопище бесов. Так вот, каждый человек, допускающий в своё сердце гордый бесовский лозунг «Я САМ!», этим же бесам и уподобляется, разрывая свою связь с источником истинной Славы – Богом. Как учат Святые Отцы Церкви, человек, совершивший любой грех, то есть сознательно нарушивший Закон Божий и Его заповеди, прежде совершения этого греха сперва возгордился, сказав в себе – Я САМ устанавливаю для себя закон и заповеди, и никакие другие мне – не указ! То есть, только предварительно впав в грех гордости, можно совершить любой другой грех. А, ещё очень легко определяется наличие гордости в душе человека по его отношению к критике со стороны окружающих. Гордость не выдерживает и малейших упрёков или укоризны и сразу производит в душе возмущение и недовольство, вплоть до раздражения, гнева и ярости.
   – Это всё про меня, отец Флавиан! Теперь понимаю какую змеюку я вырастил в своём сердце. Господи! Прости меня! Я грешен абсолютной нетерпимостью к критике и упрёкам, особенно от бывшей жены. Если с чужими людьми, особенно с начальством на работе приходится сдерживаться, то с бедной Ириной я часто опускался до уровня базарной бабы – на каждое слово упрёка отвечал десятком слов ругани и оскорблений. Что она, бедная, от меня выслушала за все годы совместной жизни! Да, я и с детства не терпел обличений, перед родителями оправдывался, спорил, врал, чтобы выгородить себя и удовлетворить своё самолюбие. В школе и в институте выкручивался, чтобы не выглядеть в чем-либо хуже сверстников, унижал для этого других, осмеивал, дразнил, чтобы на их фоне выглядеть лучше. Тьфу! Противно вспоминать! А, уж выпендривался и в одежде, и в манере разговора – этакой слегка свысока, даже в походке, якобы спортивной… Всё самоутверждался… А, сейчас это самоутверждение стало уже характером, частью личности, «имиджем». Чтобы выжить в современой московской жизни, гордыню свою надо не просто любить – культивировать, питать, накачивать! Надо быть «крутым» и ещё чтобы все это видели, понимали, что ты достоин своего «места под солнцем» и не дерзали его занять. И я, дурак, именно так и старался – «крутеть, крутеть и крутеть» – как завещал сатана рогатый! Господи! Прости меня, покажи мне – как жить без всего этого! Помоги мне исправить свою душу, стать таким, каким Ты хочешь меня видеть!
   – Бог простит, Лёшенька, Бог поможет тебе! Мытарство гнева – чем грешен?
   – Гневом и грешен, батюшка. Много грешен. Нетерпелив с детства, раздражителен. Когда что-нибудь не получается всегда раздражался, гневался, швырял что-нибудь или пинал в ярости. Ирину свою несколько раз ударял в гневе или толкал, за ворот платья таскал, даже порвал ей джемпер как-то раз… На подчинённых срывался, скверным словом мог обругать, унизить, причём иногда и не по делу. За рулём дёргался, проклинал других водителей, в «пробках» бесился, особенно когда опаздывал куда-нибудь… Это, видно гордость моя ущемлённая прёт наружу, так, батюшка?
   – Так, Алексей, именно она.
   – Господи, прости мне гнев мой и всё, что я в гневе натворил, прости меня!
   – Бог простит, Алексей! Пошли дальше – мытарство злопамятства. Грешен?
   – Грешен, наверное… Да, точно грешен! Славке, другу детства, до сих пор помню, как он меня перед мальчишками с соседнего двора предал и убежал, а они меня побили. Родителям их обиды вспоминал много лет. По физике преподавателя за вредность и въедливость долго осуждал… Ирине часто припоминал, как она без меня в поход на байдарках ушла, ревновал я её тогда сильно… Может и ещё что согрешил злопамятством – не припомню сейчас. Прости меня, Господи!
   – Бог простит, Алексей. Теперь соберись – мытарство убийства.
   – Отец Флавиан, я же не убивал никого, только мух с комарами, даже кошку у пацанов отнял, когда они её вешать хотели!
   – Кошку отнял, а пятерых пацанов, или, может быть – девчонок убил!
   – Ты о чём, Андр… отец Флавиан? Каких пацанов? Каких девчонок?
   – Своих собственных. Родных детей. Своим согласием на аборты соучаствовал в вынесении им смертного приговора. Невинным младенцам. А, палачом уже врач поработал.
   – Господи! Неужели же это так? Разве ж это убийство? Да они же ещё не родились!
   – Потому и не родились, что их ещё во утробе матери убили. Есть фильм такой, документальный, «Безмолвный крик» называется. Тебе его надо посмотреть. Сам убедишься, когда увидишь, как младенчик в утробе матери от железяки уклониться пытается, ротик открывает – на помощь зовёт. И, как его потом эта железяка на части разрывает и из материнской утробы выскребает. Кстати, даже звери такого со своими детёнышами не делают, только человек…
   Я сел на пол. Колени перестали держать меня. В ушах сильно стучало. Я вдруг увидел его. Того младенчика. Нет, не представил себе, а именно увидел. Без всякого фильма. Он был очень маленький, со сморщенным плачущим личиком. Мальчик. Его убивали. Это был мой сын.

ГЛАВА 8. ИСПОВЕДЬ – ПРОДОЛЖЕНИЕ

   – На, вот, Лёша! Водички вот выпей! Крещенская. Сейчас полегчает.
   Очнувшись, я обнаружил себя седящим на полу, прислонившимся к какому-то сундуку покрытому старым байковым одеяльцем. Ворот был расстёгнут, лицо и грудь мокрые.
   – Что со мной было, отец Флавиан? Я был в обмороке?
   – Отключился немного, нервы не выдержали, первая исповедь – серьёзное испытание. Можем прерваться.
   – Нет, нет, нет! Всё, вспомнил! Продолжим, батюшка. Я грешен в убийстве пятерых собственных детей. Прощения даже не прошу, понимаю, что это – не прощается. Что мне теперь делать, отец Флавиан, научи, я безнадёжно погиб?
   – Не бывает грехов непрощаемых, Лёша, бывают нераскаянные, то есть те, которых человек не осознаёт и в которых не кается. Твой же грех детоубийства Бог простит, видя твоё раскаяние, но «епитимийку» ты от меня получишь.
   – Епи… что?
   – Епитимия, Лёша, это способ подтвердить Богу своё раскаяние, возможность как бы компенсировать свой грех, отработать свой долг перед Богом. Епитимии разные бывают – поклоны, молитвы, дела какие-нибудь искупительные. Назначаются они в зависимости от греха и раскаяния, ну и сопутствующих обстоятельств, как – возраст кающегося, здоровье и т. д.
   – Могу я твоей епитимиёй у Бога прощение вымолить?
   – Бог милосерд, Лёша, епитимия тебе нужна, а Богу – твоё очищенное от грехов сердце.
   – Давай, батюшка, назначь мне, пожалуйста епитимию, я буду стараться всё выполнить.
   – Старайся, Алексей. Вот тебе такая епитимия: в течении сорока дней, начиная от сегоднешнего, каждый день будешь класть по пяти земных поклонов, по чилу детей убиенных. Делать это будешь так: выбирай время и место, закройся, чтоб тебе никто не мешал. Поставишь перед собой икону Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа и встанешь перед этой иконой. Осеняешь себя крестным знамением и произносишь – Господи! Прости мне убийство моих детей! После чего становишься перед иконой на колени и касаешься руками и головой пола впереди себя, то есть совершаешь полный земной поклон. И так пять раз подряд, в течении сорока дней. Когда последний поклончик положишь, знай – от этого греха очищен, молитовку-то я тебе сегодня прочитаю разрешительную…
   – Отец Флавиан! Да, чтож ты мне такую лёгкую-то епитимию назначил? Разве же она адекватна такому греху?
   – А, ты тяжёлой-то епитимии и не понесёшь, эту выполни. Господь, по милости своей и за малый твой труд покаянный способен тебя от великого греха очистить. А, уж об адекватности – что говорить! Если бы Бог с нами поступал адекватно нашим грехам – всем бы в огне гореть неугасимом! Пойдём дальше. Мытарство чародейства и ворожбы.
   – Чего, мытарство, батюшка? Прости, я не понял.
   – Чародейством, Алексей, Церковь называет любые сверхъестественные действия человека, совершаемые с помощью привлечения нечистых духов и их демонической энергии, иначе говоря – колдовство. Ворожба это – гадания, попытка с помощью бесов получить информацию о прошлом или будущем. Соответственно к чародейству и ворожбе относятся все виды оккультизма, магии, каббалистика, спиритизм, экстрасенсорика, парапсихология, рэйки, цигуны и прочая бесовщина.
   – Так, понял. В этом тоже грешен. В восьмом классе пытались «крутить тарелочку», правда ничего не получилось, слава Богу! Кашпировского несколько раз смотрел по телевизору, хотя, кроме раздражения на него, у меня никакой реакции не было. Когда джип угнали, к «ясновидящей» сходил по объявлению в газете «Из рук в руки», она мне сказала, что мой джип где-то на Кавказе. Да, это и без гадалки понятно – почти все угнанные джипы по Кавказу катаются. А, так, вроде больше и не было у меня с колдунами контактов… Господи! Прости меня грешного!
   – Бог простит, Лёша, держись – мытарство блуда, а за ним мытарства прелюбодеяния и противоестественного разврата.
   – Отец Флавиан, а что такое блуд и прелюбодеяние, и чем они друг от друга отличаются?
   – Блудом или любодеянием, Алексей, называется греховная половая связь мужчины и женщины не соединённых узами брака ни между собой ни с кем-либо другим. Прелюбодеянием называется такая же связь, но, если кто-либо из любовников состоит в браке, тем более «венчанном», церковном. Тогда грех усугубляется осквернением чужого брака и судится, соответственно – строже. Приставка «пре» и обозначает усугубление – превосходную степень. Ну, например как «красный» – красивый, «прекрасный» – очень красивый. Понял?
   – Понял. А, противоестественный разврат это – гомосексуализм?
   – Не только. Это и самоудовлетворение – рукоблудие, и гомосексуализм – мужеложество и лесбиянство, это и скотоложество, и прочие не естественные способы удовлетворения блудной страсти. А, также к блудным грехам относятся: смотрение порнофильмов, чтение и рассматривание развратных журналов, газет и прочей растлевающей душу литературы, смотрение с вожделением на лиц другого пола, мысленный блуд, то есть блудные мечты и фантазии и даже нескромные разговоры и анекдоты на темы блуда.
   – Понял. Господи, помилуй! Вот уж в чём перемазан – так перемазан! Господи, прости, каюсь; с детства эта блудная страсть во мне нашла гнездо, стыдно вспомнить, чем мы занимались в старших классах в пионерлагере, сколько ребят и девчонок потеряли там целомудрие, и это казалось нам – быть взрослыми! И, я – «в первых рядах»! А, в институтские годы, это в нашей компании было как спорт – кто с большим количеством «тёлок» переспит, представляешь – «тёлок» – вроде как и за людей-то мы этих подруг не считали, так – станок для удовлетворения похоти. Разговоры, так называемые «мужские» – всё о блуде, анекдоты похабные, шутки с блудным подтекстом, девушек и женщин как товар на витрине разглядывали, обсуждали «достоинства». Походы «на природу» с бутылочкой у костра и парочками по палаткам… А, «видаки» когда появились, так мы целыми ночами, бывало «порнуху» западную смотрели, книжки типа «Кумасутры» до дыр зачитывали, «Playboy» как святыню берегли, из рук в руки передавали. Каждый старался «крутым мужиком» выглядеть, секс-гигантом. И, я, дурак, в числе первых… Скотство, какое-то, сейчас это понимаю, а тогда думал, что так и надо, девиз был: «со всеми женщинами переспать невозможно, но стремиться к этому – необходимо!» Так и после института продолжал… Ирине уже через год после свадьбы в первый раз изменил, с лаборанткой из соседнего отдела… И, хоть совесть и кололась иногда, давил её – все так живут! В отпусках на Юге что вытворял! Как кобель с цепи сорвавшийся, ни одного дня без блуда не пропускал – тьфу, как мерзко это всё вспоминать, стыдно, гадко, тошнотворно! Как же я раньше этого не ощущал, неужели настолько мозги помрачённые были?