Страница:
и амеба прыгнула вверх, рыча и изрыгая огонь. Что-то получилось неправильно.
- Я не хотел! - отчаянно крикнул Алексей и отшатнулся. Раздался сухой взрыв.
- Ну все, - забормотал он. - Это слишком. Я пьян, я ничего не соображаю.
Прости, Адам... Но только скажу тебе, что вирус воли - это подлость, я не
должен помогать Близнецам производить его. Я буду бороться, пойду против
них, я уйду в подполье. Обещаю.
Монотонная вибрация уже давно осточертела, платформа двигалась по
воздуху страшно медленно, тянулась точно каракатица, но не слазить же с нее!
Артур растянулся поперек глайдера на его теплом полу, высунул голову за
бортик и свысока смотрел на землю. Местность была пересеченной, тусклой и
некрасивой. Изредка проплывали околки деревьев в окружении нескольких
крестьянских домиков с длинными огородами на задворках. Людей, которые здесь
жили, называли фермерами. День за днем выходили они на свои участки, рыхлили
и чистили землю чтобы она плодоносила и не умирала, круглый год сеяли семена
и поливали грядки, обеззараживали воздух и разводили червей. Некоторые
держали скотину, оберегая ее от грабителей как зеницу ока. Но пуще всего
холили фермеры свой околок, потому что от него целиком зависела вся их
жизнь. У Артура поднималось настроение, когда он видел эти поселения, видел,
что кто-то еще заботится о природе, но большую часть времени этого не было.
И тогда опять проносилась под глайдером голая земля, сплошь покрытая пылью и
шлаком, напрочь перемешанная с серой и углеродом.
Платформа с натугой выжимала тридцать километров в час. Впрочем, и на
том спасибо - лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Артур повернулся на бок и
легонько надавил за мочкой уха. Пора поговорить с Группой.
- Арт, это ты?
- Да, Уэсли, здравствуйте.
- Готов поспорить, у тебя есть новости. Да еще какие! Уж не встретил ли
ты гибрида?
- Нет, - засмеялся Артур, - гибрида я еще не встретил. Правда, ходит
столько слухов, что трудно в них не поверить. От версии, что они дети союза
благородных инопланетян с прекрасными девами, до версии, что на самом деле
это пауки, живущие в горах и парализующие одиноких путников.
- Ну тогда выкладывай что у тебя есть.
- Выкладывай?! Это надо видеть лично. И чувствовать. Здесь все так
неухоженно, гнилостно, бесцельно, не то что было в Школе. Вы наверное
думаете что загладили совесть, если послали сюда двух человек? Здесь плотно
работать надо. Нужно подходить к каждому человеку, брать за шкирку и
конкретно спрашивать: что же ты, падла, отсиживаешься в отшлифованной
середине, с которой где сядешь, там и слезешь. Что же ты беспристрастно
смотришь на эти безобразия, поддакиваешь и хлопаешь в ладоши. Морду тебе
набить? И пока каждого не проймет, что и его-то тоже все касается, мы ничего
сделать не сможем, и он по-прежнему будет тонуть в липком беспросветном
мещанском болоте.
- Я тебя понимаю, Артур, мы все друг друга понимаем в Группе, но,
согласись, делаем все возможное. Единственное, в чем можно себя упрекнуть,
так это в том, что мы не успеваем за событиями, просто стремительными при
нашей малочисленности. И потом, когда ты их вытащишь из болота, что им
предложишь?.. Ладно, как у тебя с Близнецами?
- Есть несколько проблем. Первое: так называемые черные ящики. Они
действительно черные и очень крепкие, но иногда, говорят, раскрываются.
Вроде маленьких контейнеров для доставки чего-то (не знаю чего) кому-то (не
знаю кому). Второе: вертолеты летают не только с Близнецами, но еще и без
них, распыляя какие-то химикаты в воздух. Между первым и вторым очень
вероятна связь.
- Так.
- Далее... - Артур информативно рассказал обо всем, что вспомнил,
господину Тори: Указ No7, паника в Ланьчжоу, свалка. Потом они расстались.
Далеко на горизонте показались верхушки фабричных труб Столицы. Артур
отодвинулся от края, встал и закричал что было силы: "Ого-го-го", - но
поперхнулся воздухом и тут же закашлялся, как-будто отторгая из легких
чужеродное.
Неожиданно платформа чихнула, накренилась и провалилась одной стороной
и Артур едва успел схватиться за поручни чтобы не свалиться с немалой
высоты. С правой стороны отказала гравитационная подушка. Теперь левая была
перегружена и Артур поскорее дотянулся до рычажков управления, и заказал
опускаться, но поздно - каким все-таки был глайдер с виду, так и проявил
себя - развалюхой, хотя и выбрал Артур на бандитском складе лучший из
имевшихся. Вибрация прекратилась и платформа, еще пролетев немного, клюнула
носом, зачерпнула и камнем пошла вниз. Падение с бешеной скоростью поверх
падающего глайдера продолжалось целую вечность и краткий миг. Уже почти у
самой поверхности Артур оттолкнулся от него ногами и ушел вбок. Перед
глазами провернулась земля вперемежку с бездонным голубым небом и... Громкий
треск и все.
Мир перед глазами погас. Хороший. И понятный. Понятный и хороший мир
погас перед глазами, уступив место другому, умиротворяющему. Темнота и
звезды. И темнота. Мягкий лиловый свет и очаровывающая музыка. Мчит на
огненном коне Адонаи, размахивая сияющим мечом, а от этого все кружит вокруг
плавным белым танцем. Темп убыстряется до алегретто и вот уже образовался
целый вихрь игры света. И Голос, раскатистый и завораживающий.
Приближающийся.
... Телегу подбросило на колдобине.
- Кхе-рхе-рхе, не повезло, - хрипло проговорил старик, поглаживая
вожжами измотанную трудной жизнью престарелую клячу. Он закашлялся и
замолчал. - Сейчас свезу тебя в город, - сказал он, - и там отдам в
госпиталь, пускай разбираются врачи. Я в энтом деле не мастак (пф-пф
самокруткой). Кхе-рхе... А сам на базар вот еду, может картошки мешок
продам, если не ограбют по дороге. Иль не продавать, как ты думаешь?
Молчишь. Вот то-то и оно... Ладно, ладно, не бормочи, скор уж приедем. Кто
не ушибался - без этого скучна жизнь, нет встряски организму... - Телегу
вновь подбросило на яме. Кобыла остановилась. - Вот треклятая, - трепыхнулся
старик и с трудом слез на землю.
Артур снова забылся и ему приснился радостный сон, потому что непонятно
про что. А когда открыл глаза, то увидел над собой голубое-голубое... нет,
не небо, а потолок сквозь ресницы, а когда очнулся совсем, потолок оказался
не голубым, а грязно-грязно белым, а в нос ударил тошнотворный запах
лекарств, больницы и больных, и невыносимо прокалывало ногу. На соседней
койке стонал больной, над которым колдовала сестра милосердия, уговаривая
его выпить полстакана ярко-красной, напоминающей томатный сок суспензии.
Вдруг она заметила, что Артур открыл глаза, оторвалась от больного,
испуганно перекрестилась и выбежала за стеклянную дверь в коридор, и долго
был слышен пристук ее шлепанцев. Сосед продолжал постанывать, а где-то
сзади, над головой заговорили.
- Вчера Близнецы новый Указ издали.
- Что там еще? - спросил драматический тенор.
- Сам не слышал - товарищ из пятнадцатой палаты сказал, - но, кажется,
это точно. Что всех, кто родился за границей Китая а потом приехал, высылают
обратно. Ничего постороннего, как Они гениально выразились.
Второй собеседник очевидно заволновался, заерзал на кровати и сквозь
зубы процедил:
- Гады такие...
Первый не понял и обрадованно закивал:
- Правильно, правильно! Их, гадов, всех выселять надо. Заполонили
страну - прохода нет, закабалили совсем, но Близнецы это вовремя раскусили.
Они в открытую заявили, что живем мы неважнецки из-за приезжих...
Разговор прервал быстро и шумно вошедший Доктор, полноватый мужчина в
очках и с темной растительностью вокруг рта, который сразу прошел к Артуру.
Возле Артура он постоял несколько секунд, сощурив глаза, а когда вокруг
зашушукались, изумленно воскликнул:
- Ну ты парень, даешь, караул! Почти наполовину был разобранный. Я еще
переживал - такой красивый человек пропадает, а ты, караул, вдруг выжил.
Нет, удивляет меня иногда народ!.. - Доктор вошел в раж и его удивлениям не
было конца.
Артур впал в забытие. Наверное, прошли ночь, день и еще одна ночь - так
показалось, - когда же он проснулся, нога почти не болела, лечение Доктора
оказалось действенным, если не сказать чудодейственным. Кстати, почему я
здесь, подумал Артур. Ведь я должен быть совсем в другом месте. Впрочем, и
там, где я должен быть - зачем я там должен быть? Ох, суета сует, и ни
единой возможности почувствовать себя человеком - Бог, знай себе, дергает за
ниточки: пойди туда-сюда, сделай то-се, и опять ни одной лазейки, и опять
обреченность и безысходность. Ведь мы все шли в Школу почувствовать себя
Человеком! И быть Человеком. А вместо этого рутина, будни, никакого
фейерверка жизни, никаких полетов мысли, лишь всегда и вечно один на один
лицом к лицу перед Свалкой Истории. Насколько лучше, например, быть
фермером. О, это счастье - быть фермером. А Вспомогателем быть не по мне -
нет того стержня, который отличает властителей мира от овец. Например,
такого, как у Тимоти, который считает, что жизнь это краткий проблеск
сознания, который стоит потратить лишь на ярчайший взрыв деятельности. На
битву за благо.
Артур скосил глаза к двери. В коридоре слышались нестройные голоса,
перебиваемые размеренным щелканьем подкованных каблуков. Дверь взвизгнула и
в палату сразу ввалилось много народу: желтые пятна гвардейцев, выделяющийся
на их фоне "штатский" и, кажется, весь персонал больницы. Впереди всех был
Доктор, который, расставив руки в стороны, кричал:
- Позвольте! Не пущу! Это госпиталь, а не базар! Именем Красного
Креста!
Гвардейцы грубо оттолкнули Доктора к стене. Истые фанаты в исполнении
приказов комиссара Джахари, равно как и фанаты односторонней жестокости, они
хватали больных с постели, сверяли по списку происхождение и, если кто
оказывался "ненастоящим" китайцем, волокли на улицу, где его уже дожидались
тарахтящие весело и беззаботно высоколобые трейлеры. Доктор каждый раз
обреченно приподнимал голову и всхлипывал: "Не имеете права!". Артур с
удивлением взирал на непрошенных гостей. И тогда подошли к нему. Комиссар
прочел табличку на кровати и недовольно спросил:
- Этого в списке нет!
- Не трогайте! - встрепенулся Доктор.
- Документы! - рявкнул комиссар на Артура. - Живо!
- Увы вам, - подал голос Артур, - я их потерял. Украли.
- Тоже уведите, - скомандовал комиссар и, кивнув в рот жевательную
резинку, стал противно жевать.
Доктор совсем скуксился, и вдруг подошел к комиссару Джахари и ударил
его по лицу. Комиссар тупо обернулся и... заорал! Он орал на весь мир, и он
накинулся на Доктора, и он стал лупить его кулаками и ботинками. "Сволочь!
Падаль иностранная", - только и раздавалось окрест. Вся палата застыла в
молчаливых позах и ледяном напряжении. Артур метнул взгляд вокруг: крики и
молчание. И тогда он прямо с кровати сиганул на спину Джахари, схватил за
воротник и основательно встряхнул паршивца, только звонко клацнули зубы.
Штатский махнул и гвардейцы гурьбой набросились на дерущихся, образовали
кучу-малу, оттиснули своего комиссара к окну и, наконец, прилично измочалив
и получив в ответ столько же, ну может быть чуть меньше, заковали Артура с
Доктором в железо. Натерпевшийся страхов комиссар мстительно отряхнул свои
желтые военные галифе, выпятил грудь колесом и с шипением произнес:
- Уведите эту свинью и эту сволочь врача, и, вообще, разберите весь
этот притон к чертовой бабушке. Лежачих не брать!
И он ушел, зализывая прокушенный язык. Артура, подпинывая, погнали вниз
двое -- образ одного из них, с провалившимся носом и красным пятном от шеи
до уха, врезался в память, казалось, навсегда, - и втолкнули в фургон. От
последнего толчка Артур засеменил, пытаясь удержаться в равновесии, но не
удержался и упал, подмяв под собой нечто сухое и костлявое. Из-под него
выкарабкался шаткий старичок, только охнувший на все извинения.
Все лавки уже были забиты. Вновь прибывающие устраивались кто как может
- стоя или на коленках. Когда и стоять стало негде, дверь захлопнули,
лязгнул замок и воцарилась полная темнота.
Артур погрузился в печальную задумчивость. Он думал. Нужно быть
одержимым, чтобы жить в этом мире. О, человек, почему надо обязательно
унижать других, чтобы казаться выше? Ты унижал природу, мня себя царем, а
ведь говорили же: не бей породившего тебя, потом будешь горько сожалеть. О,
глупцы! И вы продолжаете обезьянничать! И я вместе с вами не понимал раньше,
что ничего мы не знаем. Мы можем констатировать факты, но глубокого их
понимания у нас нет. Может быть природа и уничтожает нас потому, что мы ее
не поняли, не выполнили задачи быть высшим существом. Да-да, прав Вэн Юань,
во всех бедах виноват сам человек - для ЖИЗНИ ему было дано все необходимое.
А может так и должно быть, что существует предел познания и истории - чисто
прагматический, заложенный в самой природе. Бог знает...
В темноте кто-то крякнул и как можно более веселым голосом спросил:
- Здравствуйте, товарищи! Куда едем?
- По этапу! - угрюмо отозвались со стороны кабины и тогда поднялся
гвалт. Кто-то бил ногами в стену, кто-то мучительно стонал.
Неожиданно для всех из хрипящего горла динамика послышался голос
комиссара Джахари: "Ну вы еще не включили?.. Вот бараны-то точно... Ладно, я
говорю". Он кашлянул и, не зная с чего начать, еще раз кашлянул. В трейлере
утихли. "Гм! Объясняю ситуацию. Все вы - преступники, согласно действующему
Указу Великих и Мудрых Близнецов. Вознесем им должную хвалу и продолжим. Все
вы - иностранные шпионы и я лично поперевесил бы всех на первой перекладине.
Но... с глубочайшим сожалением приходится отдавать вас в крепкие руки
правосудия, где вы получите по заслугам, не так ли? В вину вам ставится
грубейшее нарушение Указа номер девять, заключающегося в необходимости
покидания страны в течение двух суток со дня подписания означенного
документа всеми инорожденными, коими вы и являетесь, карающееся смертной
казнью или пожизненными исправительными работами на усмотрение
территориальных властей..." Заплутав в дебрях словесности, офицер гвардии
просто отключил микрофон.
Артура внезапно замутило и он стал повторять про себя: "Страна дураков,
страна дураков", а потом в горестном настроении прошел к задней двери, сел
на карачки и заглянул в прорезь щели. Трейлер задребезжал и рывком рванул с
места - и в полоске светлого мира за щелью пополз мрачноватый дворик
больницы, арка, и дальше, шарахая велосипедистов, понеслись по спящим
проспектам, по лужистым бульварам, и покинули старинный полуразвалившийся
Сиань. Дорога повела по безлюдной и мертвой местности. Неподвижно серели
каменные глыбы и куски грязной пемзы - растительность давно покинула этот
край. Природа упрямо наводила все более полный беспорядок на этом отшибе -
тот истинный абсолют, который породил все и вся, породил жизнь, но пришло
время и он забирает ее обратно в свои необоримые объятия. И напрасно
философы до изнемождения искали его где попало, он находился рядом: ибо из
хаоса возник мир, хаосом и завершится.
Артура пихнули в бок. Это рядом примостился Доктор.
- Как твоя нога, герой, не болит?.. Ну и хорошо, караул...
- Простите что так получилось, - сказал Артур. - Если можете.
- Ладно. Тут не во мне дело, тут другое...
При этих словах Доктора Артур наконец-то ощупал неуловимую, но давно
свербящую в мозгу мысль. Близнецы... что? Устраняют лишних свидетелей, что
ли. И еще... Чувствуется какая-то общая угроза, что-то Близнецы затевают...
- Дай мне посмотреть наружу, - попросил Доктор.
Артур уступил место.
- Но здесь же нет ничего интересного! - воскликнул он, наклонившись. -
И ты два часа смотрел, караул?
- Мне интересно, - ответил Артур и шепотом добавил: - По правде говоря,
я не собираюсь здесь долго задерживаться.
Доктор тоже понизил голос.
- Сразу вижу в тебе кровь прежних: малейшие оковы и начинается борьба
за свободу... Местность мне незнакома. Судя по пейзажу... за каждым валуном
прячутся, чтобы напасть, длинноухие гибриды. Да и при побеге погонятся
гвардейцы, вызовут глайдеры, устроят облаву. Неприглядная картинка, караул.
- Погонятся шакалы, - уточнил Артур, - а это меняет дело. Мы будем
биться.
- Гмм... куда же нас везут?
- Понятия не имею. К югу.
- Это плохо, - проговорил Доктор и замолк.
Солнце нестерпимо калило кузов, стояла духота и от людей валил
нездоровый смрад... Печать за грехи отцов изъянами лежала на НИХ.
Шелушащаяся и разноцветная кожа, неправильной формы руки и ноги... Неизбежны
законы природы, когда сын виновен в ошибках отца. Но пока они живут, пусть
несчастные, но все же люди, - никто не имеет права безнравственного
обращения с ними... Да, да, да, у нас нет понимания того, что мы делаем,
зачем мы это делаем, и почему мы делаем это так плохо. Мы отрицаем себя
своими действиями. Вот, мы не сумели владычествовать над миром, как не стали
и атомами единой гармонии (есть в нас дурацкое свойство, называемое
эгоизмом), мы не нашли братьев по разуму, и даже по-настоящему не вышли в
космос, потому что разобщены и не создали монолитного образования -
человечества, такого естественного и такого далекого. Но и здесь, на Земле,
мы не построили ничего устойчивого, а пресловутая техносфера нас слишком
скоро предала...
- В детстве, - задумчиво сказал Доктор, - я мечтал быть журналистом.
Знаешь, это романтично - ездишь по городам, создаешь новости, берешь
интервью у популярных личностей и постоянно на передних рубежах событий. Но
мечтал еще во времена какой-никакой стабильности, вплоть до... до того
памятного страшного голодного года. И я познал все ужасы низов общества и
это было невыносимо, когда соседка съела своего маленького ребенка и сошла с
ума, когда мы стали ловить из реки кишащую червями рыбу, когда другая
соседка... Потом я убежал из дома и бродил в пригородах Столицы, но
насмотрелся на стольких изувеченных уродов, изголодался до таких костей, что
поневоле вернулся домой. Мамы уже не было, а сестра превратилась в дряблый
костлявый мешок, тускнеющий с каждым часом. Потом огонек ее жизни угас
совсем. Тогда я убежал вновь и, на свою удачу, пристал к одному разъезжему
врачу - у того были деньги, но как раз не было смышленного помощника...
Интересно ли тебе?
- Да, очень, - сказал Артур, но Доктор замолчал. До этого всегда
подвижные его глаза печально застыли и стали походить на саму скорбь.
- Отсюда нет достойного выхода, - медленно проговорил он. - Только
унижение и смерть. Падение и смерть... Знаешь, мне не раз приходила мысль.
Земля как саморегулирующаяся живая система обладает инстинктом
самосохранения и когда люди становятся шелухой, из необходимости
превращаются в экскременты, в рудимент, в гнойник, она отказывается от них.
- Как-то я изучал пантеизм... - начал было Артур.
- Вот так и живу, - как будто не замечал собеседника Доктор, - словно я
не я, а частица высшего организма. Лечу людей и думаю: это Земля оперирует
моими руками. Что так надо и это во благо.
- Можно перебить? - вмешался кто-то со стороны. - Грегором зовут. Я тут
подслушал немного, думаю вы правы. Как врач вы подтвердите, что у человека
бывают неизлечимые болезни? Бывают. Также и у остального, к примеру, у вашей
живой системы. С болезнью не всегда можно справиться, от нее можно и
умереть.
- Да, умереть, - согласился Доктор. Из темного угла его позвали и он
ушел, осторожно ступая в темноте чтобы никого на раздавить.
Долго наступал вечер, но-таки наступил и воинственное пурпурное солнце
скатилось на самую кромку холмов. Колонна грузовиков подъехала, по-видимому,
к военной базе и остановилась на каменистом лугу перед высоким, ограждающим
ее, забором. Дверцы фургона с лязгом отворили и ворвавшийся прохладныйветер
обнажил тела людей в самых причудливых положениях, в какие их разместила
пытающая тряска по старой предгорной дороге. Они тоскливо копошились во
тьме, уже давно отчаявшись глотнуть поток пьянящего неба. Пленных согнали
вниз и кое-как сбили в колонну. После этого массивные ворота в заборе
отворились, впустили по одному урчащие грузовики и выпустили кучку страшных
людей в черной униформе, которые катили перед собой пару тележек: одну с
пузатым бочонком, а другая была нагружена тяжелой угловатой аппаратурой.
Возглавлял процессию невысокий человечек, к которому немедленно бросился
комиссар Джахари, восклицая: "О, Эдкенс, мое почтение!" - но тот холодно
осадил: "Вначале дело, Вилли". И черная процессия медленно двинулась вдоль
колонны. Завыл тревожный горный ветер. Пленные стояли, понуро сгорбившись, и
тут от них отделился один человек и попытался бежать. Неуклюже махая руками
и слегка сбивая шаг, он направился к лощине, и почти добежал до начала
склона, когда его сразило двойной автоматной очередью. Перестал свистеть
ветер. Это у Артура заложило уши.
"Гадство! Мы и в дни исхода не отказались от безумства!"
После краткой заминки, связанной с этим происшествием, пленных стали
разделять на три группы, но перед этим каждому давали выпить полстакана воды
из бочонка. Дело продвигалось уверенно и вскоре очередь дошла до Доктора.
Невысокий человечек Эдкенс спросил:
- Как здоровье? Что болит?
Сзади него встрял в разговор комиссар.
- Том, заметь, он поносил мудрейших Близнецов, - и улыбнулся во весь
рот, но когда начальник Пункта проворчал: "Спрошу у тебя, тогда и советуй",
улыбка мгновенно спала с его лица.
Помощник все-таки сделал пометку в блокноте. Эдкенс сказал: "На опыты",
и Доктору протянули стакан с водой. Он перекрестился и залпом выпил; подошел
другой помощник и увел его в одну из раздельных групп. Артур посмотрел
Доктору вслед, затем перевел взгляд на стоящих перед ним людей, словно
недоумевая, чего им от него надо.
- Как здоровье? Что болит? - спросил Эдкенс Артура.
- А у вас? - в свою очередь спросил Артур и вгляделся в крохотные злые
глазки начальника Пункта, которые мигом вспыхнули.
- Сопляк, - процедил Эдкенс и громче: - На работы! - а потом, когда
подали стакан "воды", брезгливо фыркнул: "Пей".
Артур понюхал. Брякнули наручники.
- Попробуйте вначале вы.
- Побыстрее! - прорычал коротышка.
Артур разозлился и плеснул жидкость ему в лицо.
"Яй!"- взвизгнул Эдкенс и стал прыгать как ошпаренный, отряхиваться,
кричать страшные слова и топать ногами. Пленного с непомерными выходками,
конечно, схватили, напоили злополучной "водой" и увели.
- Рисково! Может проникнуть, - неосторожно брякнул помощник.
- Молчать! - нервно заорал на него Эдкенс.
Продолжения драмы Артур не слышал. Его вели к самой многочисленной
группе пленных. Вдруг голова отяжелела. Он захотел остановиться и сдавить
голову руками, но ни руки, ни ноги не повиновались и он помимо своей воли
продолжал идти. Артур испугался, ощутив что его тело все сильнее
заворачивается словно в кокон бессилия, что он теряет всякий контроль над
телом, но этот испуг быстро сменился умиротворенностью, а затем он вообще
потерял связь с собственным телом. Он не ощущал ничего, в его распоряжении
осталась голая мысль.
Тем временем люди в черных униформах осмотрели, наконец, последнего
человека. Эдкенс вздохнул и критически обернулся.
- Ты кого мне привез, комиссар? Одни выродки!
- Так ведь больницы очищал, в больницах другого нет, - огрызнулся
Джахари.
- Сдались тебе эти больницы. В следующий раз обходи их за квартал
стороной.
- Как это? А Указ Близнецов?
- Плевал я на указы, - храбро заявил Эдкенс. - Мне здоровые люди нужны,
а не выродки.
Джахари притих, но по всему было видно, что у него остались некоторые
неясности. Эдкенс шагнул к тележке с аппаратом, понажимал кое-какие кнопки
и, неожиданно, все пленные всех трех групп одновременно распрямились и
одновременно зашагали внутрь, за ворота военной бызы.
* * *
...проснулся в темноте. Справа на него шумно и потно дышали. В голове
опять возникло зудение, как и вчера, во время перетаскивания в тысячный раз
тележки с глиной. Хотя беспокоило не только зудение, но почему-то оно
тревожило больше всего. Впрочем что ж, должны же быть какие-то последствия.
Могло быть хуже, а тем более неизвестно - что еще будет. Интересно, как там
Доктор, наверное у него что-нибудь другое... Подожди-ка, а что ты сегодня
должен сделать? Ты же что-то намечал, такое важное, такое непременное. Ага,
вот ты уже и стал все забывать. Вот тебе и последствия... Вот тебе и
последствия... Вот тебе и последствия... Тьфу ты, вспомнил. Я хотел сегодня
после работ пересилить немощь и когда все пойдут сюда, незаметно спрятаться
в коридоре, а потом идти разыскивать систему управления пленными. Хватит,
сколько я уже здесь! Только вот проклятое зудение!..
Артур впал в забытие и очутился в нелепой ситуации:
- Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени? - спросил он.
- Сорок две минуты, - ответили ему.
- Какого?
Молчание. Уходят. Со стороны надвигается зловещий мрак.
- Скажите, сорок две минуты которого часа??
Молчание. Ушли. Слева подходят еще.
- Не скажете, сколько сейчас времени? - крикнул он, холодея.
- Без пятнадцати... - ответил безразличный тупой голос.
- Сколько! Без пятнадцати какого!!
Уходят. И вдруг сзади:
- Вы спросите лучше какой теперь год.
Год? Зачем? А-а, ну и какой же теперь год. Какой год-то сейчас? Го-од!!
Тишина. Никого. И мрак опустился до самой земли.
"Встать! Встать!" - повелительно произнес невидимый голос и Артур, не
успев еще очнуться, уже опустил ноги на пол. Опять в шахту. На потолке
- Я не хотел! - отчаянно крикнул Алексей и отшатнулся. Раздался сухой взрыв.
- Ну все, - забормотал он. - Это слишком. Я пьян, я ничего не соображаю.
Прости, Адам... Но только скажу тебе, что вирус воли - это подлость, я не
должен помогать Близнецам производить его. Я буду бороться, пойду против
них, я уйду в подполье. Обещаю.
Монотонная вибрация уже давно осточертела, платформа двигалась по
воздуху страшно медленно, тянулась точно каракатица, но не слазить же с нее!
Артур растянулся поперек глайдера на его теплом полу, высунул голову за
бортик и свысока смотрел на землю. Местность была пересеченной, тусклой и
некрасивой. Изредка проплывали околки деревьев в окружении нескольких
крестьянских домиков с длинными огородами на задворках. Людей, которые здесь
жили, называли фермерами. День за днем выходили они на свои участки, рыхлили
и чистили землю чтобы она плодоносила и не умирала, круглый год сеяли семена
и поливали грядки, обеззараживали воздух и разводили червей. Некоторые
держали скотину, оберегая ее от грабителей как зеницу ока. Но пуще всего
холили фермеры свой околок, потому что от него целиком зависела вся их
жизнь. У Артура поднималось настроение, когда он видел эти поселения, видел,
что кто-то еще заботится о природе, но большую часть времени этого не было.
И тогда опять проносилась под глайдером голая земля, сплошь покрытая пылью и
шлаком, напрочь перемешанная с серой и углеродом.
Платформа с натугой выжимала тридцать километров в час. Впрочем, и на
том спасибо - лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Артур повернулся на бок и
легонько надавил за мочкой уха. Пора поговорить с Группой.
- Арт, это ты?
- Да, Уэсли, здравствуйте.
- Готов поспорить, у тебя есть новости. Да еще какие! Уж не встретил ли
ты гибрида?
- Нет, - засмеялся Артур, - гибрида я еще не встретил. Правда, ходит
столько слухов, что трудно в них не поверить. От версии, что они дети союза
благородных инопланетян с прекрасными девами, до версии, что на самом деле
это пауки, живущие в горах и парализующие одиноких путников.
- Ну тогда выкладывай что у тебя есть.
- Выкладывай?! Это надо видеть лично. И чувствовать. Здесь все так
неухоженно, гнилостно, бесцельно, не то что было в Школе. Вы наверное
думаете что загладили совесть, если послали сюда двух человек? Здесь плотно
работать надо. Нужно подходить к каждому человеку, брать за шкирку и
конкретно спрашивать: что же ты, падла, отсиживаешься в отшлифованной
середине, с которой где сядешь, там и слезешь. Что же ты беспристрастно
смотришь на эти безобразия, поддакиваешь и хлопаешь в ладоши. Морду тебе
набить? И пока каждого не проймет, что и его-то тоже все касается, мы ничего
сделать не сможем, и он по-прежнему будет тонуть в липком беспросветном
мещанском болоте.
- Я тебя понимаю, Артур, мы все друг друга понимаем в Группе, но,
согласись, делаем все возможное. Единственное, в чем можно себя упрекнуть,
так это в том, что мы не успеваем за событиями, просто стремительными при
нашей малочисленности. И потом, когда ты их вытащишь из болота, что им
предложишь?.. Ладно, как у тебя с Близнецами?
- Есть несколько проблем. Первое: так называемые черные ящики. Они
действительно черные и очень крепкие, но иногда, говорят, раскрываются.
Вроде маленьких контейнеров для доставки чего-то (не знаю чего) кому-то (не
знаю кому). Второе: вертолеты летают не только с Близнецами, но еще и без
них, распыляя какие-то химикаты в воздух. Между первым и вторым очень
вероятна связь.
- Так.
- Далее... - Артур информативно рассказал обо всем, что вспомнил,
господину Тори: Указ No7, паника в Ланьчжоу, свалка. Потом они расстались.
Далеко на горизонте показались верхушки фабричных труб Столицы. Артур
отодвинулся от края, встал и закричал что было силы: "Ого-го-го", - но
поперхнулся воздухом и тут же закашлялся, как-будто отторгая из легких
чужеродное.
Неожиданно платформа чихнула, накренилась и провалилась одной стороной
и Артур едва успел схватиться за поручни чтобы не свалиться с немалой
высоты. С правой стороны отказала гравитационная подушка. Теперь левая была
перегружена и Артур поскорее дотянулся до рычажков управления, и заказал
опускаться, но поздно - каким все-таки был глайдер с виду, так и проявил
себя - развалюхой, хотя и выбрал Артур на бандитском складе лучший из
имевшихся. Вибрация прекратилась и платформа, еще пролетев немного, клюнула
носом, зачерпнула и камнем пошла вниз. Падение с бешеной скоростью поверх
падающего глайдера продолжалось целую вечность и краткий миг. Уже почти у
самой поверхности Артур оттолкнулся от него ногами и ушел вбок. Перед
глазами провернулась земля вперемежку с бездонным голубым небом и... Громкий
треск и все.
Мир перед глазами погас. Хороший. И понятный. Понятный и хороший мир
погас перед глазами, уступив место другому, умиротворяющему. Темнота и
звезды. И темнота. Мягкий лиловый свет и очаровывающая музыка. Мчит на
огненном коне Адонаи, размахивая сияющим мечом, а от этого все кружит вокруг
плавным белым танцем. Темп убыстряется до алегретто и вот уже образовался
целый вихрь игры света. И Голос, раскатистый и завораживающий.
Приближающийся.
... Телегу подбросило на колдобине.
- Кхе-рхе-рхе, не повезло, - хрипло проговорил старик, поглаживая
вожжами измотанную трудной жизнью престарелую клячу. Он закашлялся и
замолчал. - Сейчас свезу тебя в город, - сказал он, - и там отдам в
госпиталь, пускай разбираются врачи. Я в энтом деле не мастак (пф-пф
самокруткой). Кхе-рхе... А сам на базар вот еду, может картошки мешок
продам, если не ограбют по дороге. Иль не продавать, как ты думаешь?
Молчишь. Вот то-то и оно... Ладно, ладно, не бормочи, скор уж приедем. Кто
не ушибался - без этого скучна жизнь, нет встряски организму... - Телегу
вновь подбросило на яме. Кобыла остановилась. - Вот треклятая, - трепыхнулся
старик и с трудом слез на землю.
Артур снова забылся и ему приснился радостный сон, потому что непонятно
про что. А когда открыл глаза, то увидел над собой голубое-голубое... нет,
не небо, а потолок сквозь ресницы, а когда очнулся совсем, потолок оказался
не голубым, а грязно-грязно белым, а в нос ударил тошнотворный запах
лекарств, больницы и больных, и невыносимо прокалывало ногу. На соседней
койке стонал больной, над которым колдовала сестра милосердия, уговаривая
его выпить полстакана ярко-красной, напоминающей томатный сок суспензии.
Вдруг она заметила, что Артур открыл глаза, оторвалась от больного,
испуганно перекрестилась и выбежала за стеклянную дверь в коридор, и долго
был слышен пристук ее шлепанцев. Сосед продолжал постанывать, а где-то
сзади, над головой заговорили.
- Вчера Близнецы новый Указ издали.
- Что там еще? - спросил драматический тенор.
- Сам не слышал - товарищ из пятнадцатой палаты сказал, - но, кажется,
это точно. Что всех, кто родился за границей Китая а потом приехал, высылают
обратно. Ничего постороннего, как Они гениально выразились.
Второй собеседник очевидно заволновался, заерзал на кровати и сквозь
зубы процедил:
- Гады такие...
Первый не понял и обрадованно закивал:
- Правильно, правильно! Их, гадов, всех выселять надо. Заполонили
страну - прохода нет, закабалили совсем, но Близнецы это вовремя раскусили.
Они в открытую заявили, что живем мы неважнецки из-за приезжих...
Разговор прервал быстро и шумно вошедший Доктор, полноватый мужчина в
очках и с темной растительностью вокруг рта, который сразу прошел к Артуру.
Возле Артура он постоял несколько секунд, сощурив глаза, а когда вокруг
зашушукались, изумленно воскликнул:
- Ну ты парень, даешь, караул! Почти наполовину был разобранный. Я еще
переживал - такой красивый человек пропадает, а ты, караул, вдруг выжил.
Нет, удивляет меня иногда народ!.. - Доктор вошел в раж и его удивлениям не
было конца.
Артур впал в забытие. Наверное, прошли ночь, день и еще одна ночь - так
показалось, - когда же он проснулся, нога почти не болела, лечение Доктора
оказалось действенным, если не сказать чудодейственным. Кстати, почему я
здесь, подумал Артур. Ведь я должен быть совсем в другом месте. Впрочем, и
там, где я должен быть - зачем я там должен быть? Ох, суета сует, и ни
единой возможности почувствовать себя человеком - Бог, знай себе, дергает за
ниточки: пойди туда-сюда, сделай то-се, и опять ни одной лазейки, и опять
обреченность и безысходность. Ведь мы все шли в Школу почувствовать себя
Человеком! И быть Человеком. А вместо этого рутина, будни, никакого
фейерверка жизни, никаких полетов мысли, лишь всегда и вечно один на один
лицом к лицу перед Свалкой Истории. Насколько лучше, например, быть
фермером. О, это счастье - быть фермером. А Вспомогателем быть не по мне -
нет того стержня, который отличает властителей мира от овец. Например,
такого, как у Тимоти, который считает, что жизнь это краткий проблеск
сознания, который стоит потратить лишь на ярчайший взрыв деятельности. На
битву за благо.
Артур скосил глаза к двери. В коридоре слышались нестройные голоса,
перебиваемые размеренным щелканьем подкованных каблуков. Дверь взвизгнула и
в палату сразу ввалилось много народу: желтые пятна гвардейцев, выделяющийся
на их фоне "штатский" и, кажется, весь персонал больницы. Впереди всех был
Доктор, который, расставив руки в стороны, кричал:
- Позвольте! Не пущу! Это госпиталь, а не базар! Именем Красного
Креста!
Гвардейцы грубо оттолкнули Доктора к стене. Истые фанаты в исполнении
приказов комиссара Джахари, равно как и фанаты односторонней жестокости, они
хватали больных с постели, сверяли по списку происхождение и, если кто
оказывался "ненастоящим" китайцем, волокли на улицу, где его уже дожидались
тарахтящие весело и беззаботно высоколобые трейлеры. Доктор каждый раз
обреченно приподнимал голову и всхлипывал: "Не имеете права!". Артур с
удивлением взирал на непрошенных гостей. И тогда подошли к нему. Комиссар
прочел табличку на кровати и недовольно спросил:
- Этого в списке нет!
- Не трогайте! - встрепенулся Доктор.
- Документы! - рявкнул комиссар на Артура. - Живо!
- Увы вам, - подал голос Артур, - я их потерял. Украли.
- Тоже уведите, - скомандовал комиссар и, кивнув в рот жевательную
резинку, стал противно жевать.
Доктор совсем скуксился, и вдруг подошел к комиссару Джахари и ударил
его по лицу. Комиссар тупо обернулся и... заорал! Он орал на весь мир, и он
накинулся на Доктора, и он стал лупить его кулаками и ботинками. "Сволочь!
Падаль иностранная", - только и раздавалось окрест. Вся палата застыла в
молчаливых позах и ледяном напряжении. Артур метнул взгляд вокруг: крики и
молчание. И тогда он прямо с кровати сиганул на спину Джахари, схватил за
воротник и основательно встряхнул паршивца, только звонко клацнули зубы.
Штатский махнул и гвардейцы гурьбой набросились на дерущихся, образовали
кучу-малу, оттиснули своего комиссара к окну и, наконец, прилично измочалив
и получив в ответ столько же, ну может быть чуть меньше, заковали Артура с
Доктором в железо. Натерпевшийся страхов комиссар мстительно отряхнул свои
желтые военные галифе, выпятил грудь колесом и с шипением произнес:
- Уведите эту свинью и эту сволочь врача, и, вообще, разберите весь
этот притон к чертовой бабушке. Лежачих не брать!
И он ушел, зализывая прокушенный язык. Артура, подпинывая, погнали вниз
двое -- образ одного из них, с провалившимся носом и красным пятном от шеи
до уха, врезался в память, казалось, навсегда, - и втолкнули в фургон. От
последнего толчка Артур засеменил, пытаясь удержаться в равновесии, но не
удержался и упал, подмяв под собой нечто сухое и костлявое. Из-под него
выкарабкался шаткий старичок, только охнувший на все извинения.
Все лавки уже были забиты. Вновь прибывающие устраивались кто как может
- стоя или на коленках. Когда и стоять стало негде, дверь захлопнули,
лязгнул замок и воцарилась полная темнота.
Артур погрузился в печальную задумчивость. Он думал. Нужно быть
одержимым, чтобы жить в этом мире. О, человек, почему надо обязательно
унижать других, чтобы казаться выше? Ты унижал природу, мня себя царем, а
ведь говорили же: не бей породившего тебя, потом будешь горько сожалеть. О,
глупцы! И вы продолжаете обезьянничать! И я вместе с вами не понимал раньше,
что ничего мы не знаем. Мы можем констатировать факты, но глубокого их
понимания у нас нет. Может быть природа и уничтожает нас потому, что мы ее
не поняли, не выполнили задачи быть высшим существом. Да-да, прав Вэн Юань,
во всех бедах виноват сам человек - для ЖИЗНИ ему было дано все необходимое.
А может так и должно быть, что существует предел познания и истории - чисто
прагматический, заложенный в самой природе. Бог знает...
В темноте кто-то крякнул и как можно более веселым голосом спросил:
- Здравствуйте, товарищи! Куда едем?
- По этапу! - угрюмо отозвались со стороны кабины и тогда поднялся
гвалт. Кто-то бил ногами в стену, кто-то мучительно стонал.
Неожиданно для всех из хрипящего горла динамика послышался голос
комиссара Джахари: "Ну вы еще не включили?.. Вот бараны-то точно... Ладно, я
говорю". Он кашлянул и, не зная с чего начать, еще раз кашлянул. В трейлере
утихли. "Гм! Объясняю ситуацию. Все вы - преступники, согласно действующему
Указу Великих и Мудрых Близнецов. Вознесем им должную хвалу и продолжим. Все
вы - иностранные шпионы и я лично поперевесил бы всех на первой перекладине.
Но... с глубочайшим сожалением приходится отдавать вас в крепкие руки
правосудия, где вы получите по заслугам, не так ли? В вину вам ставится
грубейшее нарушение Указа номер девять, заключающегося в необходимости
покидания страны в течение двух суток со дня подписания означенного
документа всеми инорожденными, коими вы и являетесь, карающееся смертной
казнью или пожизненными исправительными работами на усмотрение
территориальных властей..." Заплутав в дебрях словесности, офицер гвардии
просто отключил микрофон.
Артура внезапно замутило и он стал повторять про себя: "Страна дураков,
страна дураков", а потом в горестном настроении прошел к задней двери, сел
на карачки и заглянул в прорезь щели. Трейлер задребезжал и рывком рванул с
места - и в полоске светлого мира за щелью пополз мрачноватый дворик
больницы, арка, и дальше, шарахая велосипедистов, понеслись по спящим
проспектам, по лужистым бульварам, и покинули старинный полуразвалившийся
Сиань. Дорога повела по безлюдной и мертвой местности. Неподвижно серели
каменные глыбы и куски грязной пемзы - растительность давно покинула этот
край. Природа упрямо наводила все более полный беспорядок на этом отшибе -
тот истинный абсолют, который породил все и вся, породил жизнь, но пришло
время и он забирает ее обратно в свои необоримые объятия. И напрасно
философы до изнемождения искали его где попало, он находился рядом: ибо из
хаоса возник мир, хаосом и завершится.
Артура пихнули в бок. Это рядом примостился Доктор.
- Как твоя нога, герой, не болит?.. Ну и хорошо, караул...
- Простите что так получилось, - сказал Артур. - Если можете.
- Ладно. Тут не во мне дело, тут другое...
При этих словах Доктора Артур наконец-то ощупал неуловимую, но давно
свербящую в мозгу мысль. Близнецы... что? Устраняют лишних свидетелей, что
ли. И еще... Чувствуется какая-то общая угроза, что-то Близнецы затевают...
- Дай мне посмотреть наружу, - попросил Доктор.
Артур уступил место.
- Но здесь же нет ничего интересного! - воскликнул он, наклонившись. -
И ты два часа смотрел, караул?
- Мне интересно, - ответил Артур и шепотом добавил: - По правде говоря,
я не собираюсь здесь долго задерживаться.
Доктор тоже понизил голос.
- Сразу вижу в тебе кровь прежних: малейшие оковы и начинается борьба
за свободу... Местность мне незнакома. Судя по пейзажу... за каждым валуном
прячутся, чтобы напасть, длинноухие гибриды. Да и при побеге погонятся
гвардейцы, вызовут глайдеры, устроят облаву. Неприглядная картинка, караул.
- Погонятся шакалы, - уточнил Артур, - а это меняет дело. Мы будем
биться.
- Гмм... куда же нас везут?
- Понятия не имею. К югу.
- Это плохо, - проговорил Доктор и замолк.
Солнце нестерпимо калило кузов, стояла духота и от людей валил
нездоровый смрад... Печать за грехи отцов изъянами лежала на НИХ.
Шелушащаяся и разноцветная кожа, неправильной формы руки и ноги... Неизбежны
законы природы, когда сын виновен в ошибках отца. Но пока они живут, пусть
несчастные, но все же люди, - никто не имеет права безнравственного
обращения с ними... Да, да, да, у нас нет понимания того, что мы делаем,
зачем мы это делаем, и почему мы делаем это так плохо. Мы отрицаем себя
своими действиями. Вот, мы не сумели владычествовать над миром, как не стали
и атомами единой гармонии (есть в нас дурацкое свойство, называемое
эгоизмом), мы не нашли братьев по разуму, и даже по-настоящему не вышли в
космос, потому что разобщены и не создали монолитного образования -
человечества, такого естественного и такого далекого. Но и здесь, на Земле,
мы не построили ничего устойчивого, а пресловутая техносфера нас слишком
скоро предала...
- В детстве, - задумчиво сказал Доктор, - я мечтал быть журналистом.
Знаешь, это романтично - ездишь по городам, создаешь новости, берешь
интервью у популярных личностей и постоянно на передних рубежах событий. Но
мечтал еще во времена какой-никакой стабильности, вплоть до... до того
памятного страшного голодного года. И я познал все ужасы низов общества и
это было невыносимо, когда соседка съела своего маленького ребенка и сошла с
ума, когда мы стали ловить из реки кишащую червями рыбу, когда другая
соседка... Потом я убежал из дома и бродил в пригородах Столицы, но
насмотрелся на стольких изувеченных уродов, изголодался до таких костей, что
поневоле вернулся домой. Мамы уже не было, а сестра превратилась в дряблый
костлявый мешок, тускнеющий с каждым часом. Потом огонек ее жизни угас
совсем. Тогда я убежал вновь и, на свою удачу, пристал к одному разъезжему
врачу - у того были деньги, но как раз не было смышленного помощника...
Интересно ли тебе?
- Да, очень, - сказал Артур, но Доктор замолчал. До этого всегда
подвижные его глаза печально застыли и стали походить на саму скорбь.
- Отсюда нет достойного выхода, - медленно проговорил он. - Только
унижение и смерть. Падение и смерть... Знаешь, мне не раз приходила мысль.
Земля как саморегулирующаяся живая система обладает инстинктом
самосохранения и когда люди становятся шелухой, из необходимости
превращаются в экскременты, в рудимент, в гнойник, она отказывается от них.
- Как-то я изучал пантеизм... - начал было Артур.
- Вот так и живу, - как будто не замечал собеседника Доктор, - словно я
не я, а частица высшего организма. Лечу людей и думаю: это Земля оперирует
моими руками. Что так надо и это во благо.
- Можно перебить? - вмешался кто-то со стороны. - Грегором зовут. Я тут
подслушал немного, думаю вы правы. Как врач вы подтвердите, что у человека
бывают неизлечимые болезни? Бывают. Также и у остального, к примеру, у вашей
живой системы. С болезнью не всегда можно справиться, от нее можно и
умереть.
- Да, умереть, - согласился Доктор. Из темного угла его позвали и он
ушел, осторожно ступая в темноте чтобы никого на раздавить.
Долго наступал вечер, но-таки наступил и воинственное пурпурное солнце
скатилось на самую кромку холмов. Колонна грузовиков подъехала, по-видимому,
к военной базе и остановилась на каменистом лугу перед высоким, ограждающим
ее, забором. Дверцы фургона с лязгом отворили и ворвавшийся прохладныйветер
обнажил тела людей в самых причудливых положениях, в какие их разместила
пытающая тряска по старой предгорной дороге. Они тоскливо копошились во
тьме, уже давно отчаявшись глотнуть поток пьянящего неба. Пленных согнали
вниз и кое-как сбили в колонну. После этого массивные ворота в заборе
отворились, впустили по одному урчащие грузовики и выпустили кучку страшных
людей в черной униформе, которые катили перед собой пару тележек: одну с
пузатым бочонком, а другая была нагружена тяжелой угловатой аппаратурой.
Возглавлял процессию невысокий человечек, к которому немедленно бросился
комиссар Джахари, восклицая: "О, Эдкенс, мое почтение!" - но тот холодно
осадил: "Вначале дело, Вилли". И черная процессия медленно двинулась вдоль
колонны. Завыл тревожный горный ветер. Пленные стояли, понуро сгорбившись, и
тут от них отделился один человек и попытался бежать. Неуклюже махая руками
и слегка сбивая шаг, он направился к лощине, и почти добежал до начала
склона, когда его сразило двойной автоматной очередью. Перестал свистеть
ветер. Это у Артура заложило уши.
"Гадство! Мы и в дни исхода не отказались от безумства!"
После краткой заминки, связанной с этим происшествием, пленных стали
разделять на три группы, но перед этим каждому давали выпить полстакана воды
из бочонка. Дело продвигалось уверенно и вскоре очередь дошла до Доктора.
Невысокий человечек Эдкенс спросил:
- Как здоровье? Что болит?
Сзади него встрял в разговор комиссар.
- Том, заметь, он поносил мудрейших Близнецов, - и улыбнулся во весь
рот, но когда начальник Пункта проворчал: "Спрошу у тебя, тогда и советуй",
улыбка мгновенно спала с его лица.
Помощник все-таки сделал пометку в блокноте. Эдкенс сказал: "На опыты",
и Доктору протянули стакан с водой. Он перекрестился и залпом выпил; подошел
другой помощник и увел его в одну из раздельных групп. Артур посмотрел
Доктору вслед, затем перевел взгляд на стоящих перед ним людей, словно
недоумевая, чего им от него надо.
- Как здоровье? Что болит? - спросил Эдкенс Артура.
- А у вас? - в свою очередь спросил Артур и вгляделся в крохотные злые
глазки начальника Пункта, которые мигом вспыхнули.
- Сопляк, - процедил Эдкенс и громче: - На работы! - а потом, когда
подали стакан "воды", брезгливо фыркнул: "Пей".
Артур понюхал. Брякнули наручники.
- Попробуйте вначале вы.
- Побыстрее! - прорычал коротышка.
Артур разозлился и плеснул жидкость ему в лицо.
"Яй!"- взвизгнул Эдкенс и стал прыгать как ошпаренный, отряхиваться,
кричать страшные слова и топать ногами. Пленного с непомерными выходками,
конечно, схватили, напоили злополучной "водой" и увели.
- Рисково! Может проникнуть, - неосторожно брякнул помощник.
- Молчать! - нервно заорал на него Эдкенс.
Продолжения драмы Артур не слышал. Его вели к самой многочисленной
группе пленных. Вдруг голова отяжелела. Он захотел остановиться и сдавить
голову руками, но ни руки, ни ноги не повиновались и он помимо своей воли
продолжал идти. Артур испугался, ощутив что его тело все сильнее
заворачивается словно в кокон бессилия, что он теряет всякий контроль над
телом, но этот испуг быстро сменился умиротворенностью, а затем он вообще
потерял связь с собственным телом. Он не ощущал ничего, в его распоряжении
осталась голая мысль.
Тем временем люди в черных униформах осмотрели, наконец, последнего
человека. Эдкенс вздохнул и критически обернулся.
- Ты кого мне привез, комиссар? Одни выродки!
- Так ведь больницы очищал, в больницах другого нет, - огрызнулся
Джахари.
- Сдались тебе эти больницы. В следующий раз обходи их за квартал
стороной.
- Как это? А Указ Близнецов?
- Плевал я на указы, - храбро заявил Эдкенс. - Мне здоровые люди нужны,
а не выродки.
Джахари притих, но по всему было видно, что у него остались некоторые
неясности. Эдкенс шагнул к тележке с аппаратом, понажимал кое-какие кнопки
и, неожиданно, все пленные всех трех групп одновременно распрямились и
одновременно зашагали внутрь, за ворота военной бызы.
* * *
...проснулся в темноте. Справа на него шумно и потно дышали. В голове
опять возникло зудение, как и вчера, во время перетаскивания в тысячный раз
тележки с глиной. Хотя беспокоило не только зудение, но почему-то оно
тревожило больше всего. Впрочем что ж, должны же быть какие-то последствия.
Могло быть хуже, а тем более неизвестно - что еще будет. Интересно, как там
Доктор, наверное у него что-нибудь другое... Подожди-ка, а что ты сегодня
должен сделать? Ты же что-то намечал, такое важное, такое непременное. Ага,
вот ты уже и стал все забывать. Вот тебе и последствия... Вот тебе и
последствия... Вот тебе и последствия... Тьфу ты, вспомнил. Я хотел сегодня
после работ пересилить немощь и когда все пойдут сюда, незаметно спрятаться
в коридоре, а потом идти разыскивать систему управления пленными. Хватит,
сколько я уже здесь! Только вот проклятое зудение!..
Артур впал в забытие и очутился в нелепой ситуации:
- Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени? - спросил он.
- Сорок две минуты, - ответили ему.
- Какого?
Молчание. Уходят. Со стороны надвигается зловещий мрак.
- Скажите, сорок две минуты которого часа??
Молчание. Ушли. Слева подходят еще.
- Не скажете, сколько сейчас времени? - крикнул он, холодея.
- Без пятнадцати... - ответил безразличный тупой голос.
- Сколько! Без пятнадцати какого!!
Уходят. И вдруг сзади:
- Вы спросите лучше какой теперь год.
Год? Зачем? А-а, ну и какой же теперь год. Какой год-то сейчас? Го-од!!
Тишина. Никого. И мрак опустился до самой земли.
"Встать! Встать!" - повелительно произнес невидимый голос и Артур, не
успев еще очнуться, уже опустил ноги на пол. Опять в шахту. На потолке