Тронина Татьяна Михайловна. Русалка для интимных встреч

   Лида сначала и сама не могла понять, что же ее так потрясло в признании Вали, — она знала кучу историй, героини которых теряли невинность в еще более раннем возрасте и при менее счастливых обстоятельствах. А потом ее вдруг озарило — Илья! Если бы и Илья узнал этот секрет, то уж точно перестал бы думать о Вале. Хорошо, если бы Ваня ему во всем признался — о, эти мужские разговоры, когда можно похвастать о своих победах… Но Ванька определенно не такой, он не будет хвастать. Он будет молчать, словно партизан. Чертов Ромео!
   Думал Илья о Вале или нет, Лида не знала. Но, чтобы исключить всякие сомнения, она решила рассказать ему обо всем. Пусть знает, что Валя уже не его и что у Вали с Ваней все серьезно.
   — А что такого? — прошептала она себе под нос, когда бежала в сторону дома, в котором жил Илья. — Ничего такого в этом нет… Я знаю Илюшкин характер. Он такой… он щепетильный. Он даже немного старомодный какой-то…
   Илью она нашла в гараже. Тот копался в своем «Запорожце».
   — Привет, Деев! — запыхавшись, судорожно воскликнула Лида. — Как дела…
   Илья вылез из-под машины, вытер руки тряпкой и осторожно, чтобы не испачкать, поцеловал Лиду в щеку.
   — Привет, Лидусик! — почти весело сказал он. — Ты чего такая? Гнались за тобой, что ли?
   — Нет. Я ничего, я просто… А ты чего делаешь?
   — Ты же видишь — машину чиню.
   — А-а… — неопределенно протянула она и села на низенький складной стул, стоявший неподалеку. Сложила руки на коленях и попыталась принять спокойный, независимый вид. Безусловно, новость, которую она собиралась сообщить Илье, следовало преподнести якобы мимоходом, между строк. Он не должен догадаться, что эту интригу она затеяла специально…
   — Лид, тебе здесь не надоело? — спросил весело Илья и опять полез под машину. — Ты извини, что занимаюсь ремонтом при тебе, но дело срочное… вас же всех потом катать.
   — Ничего, ничего, работай! — доброжелательно отмахнулась Лида. — Мне не мешает. Да, а что мне должно здесь надоесть?
   — Ну все… Этот поселок, люди… Скука смертная…
   Мне не скучно, — вызывающе произнесла Лида, глядя на его ноги, торчавшие из-под машины. — И потом, скоро в Москву вернемся. Столица как-никак…
   — Да и там скука! Я бы, знаешь, поехал куда-нибудь, — мечтательно произнес Илья. Это было что-то новенькое — еще никогда он не делился с Лидой своими желаниями. Обычно он был замкнут, сух и вежлив, лишь изредка позволяя себе быть нежным.
   — Куда, например?
   — В Австралию.
   — Шутишь? Это же на другом конце света…
   — Вот именно! Я бы хотел посмотреть, что там, на другом полушарии…
   — Ага, люди вниз головой ходят… — прыснула Лида.
   — Или поехал бы к пирамидам. Говорят, они неплохо сохранились. Сфинксы там всякие, дыхание вечности…
   — Чего? Нет, Илюшка, у тебя точно какие-то сумасшедшие желания! Ты что, «Клуб путешественников» пересмотрел, а? Сфинксы, пирамиды, дыхание вечности… Да кто ж нас туда пустит!
   — «Нас»… Ты, Лидка, поехала бы со мной?
   — Да, — скромно произнесла Лида. — Я бы не отказалась на сфинксов поглазеть. И еще мумии в музее… Там их полно.
   — Мумии есть и в Эрмитаже, и в Пушкинском на Волхонке.
   Она ломала голову, как бы подвести разговор к нужной теме, но пока ничего подходящего в голову не приходило. Ну нельзя же просто так бухнуть: «А Валька-то с Ваней…» Фи, как грубо!
   — Илюш…
   — Что?
   — Нет, ничего… Ты веришь в гороскопы?
   — Нет.
   — А в летающие тарелки?
   — Тоже нет.
   — И я… — вздохнула Лида, уставившись на его ноги. Красивые мужские ноги в старых, запачканных джинсах. Даже эти джинсы вызывали в ней трепет…
   — Ты как будто хочешь о чем-то сказать, но сдерживаешься… — произнес Илья, гремя под машиной какими-то железками.
   Лида вздрогнула.
   — Нет. То есть да… Вообще-то, я не должна тебе об этом говорить. Просто болтала сегодня с Валькой, и она кое в чем мне призналась, — смущенно сказала Лида, изображая нерешительность. — То есть ничего особенного, но я до сих пор под впечатлением…
   — Девичьи секреты, значит, — констатировал Илья. — Расскажи. О чем там девчонки болтают, а?
   «Ему интересно… Наверное, не просто так, — сжалось у Лиды сердце. Она ревновала и мучилась. — Если бы ему было наплевать на Вальку, он не стал бы спрашивать!»
   — Да ну! — засмеялась она. — Это неприлично. Он помолчал несколько мгновений, а потом сказал:
   — Тем более интересно. Обожаю все неприличное… Ну, Лидка, выкладывай!
   «Какое бы слово выбрать?..» — в замешательстве стиснула она пальцы так, что косточки побелели. Слава богу, что Илья сейчас не видел ее лица!
   — Они переспали, — непринужденно выпалила она. — Твой друг и Валька.
   Ноги под машиной были неподвижны. Илья молчал.
   — Илья… эй!
   — Что? — произнес он без всякого выражения.
   — Ты чего?
   — Я ничего.
   — Как будто тебя это расстроило?
   — Мне наплевать, — холодно произнес он. — Какое мне дело до чужой личной жизни…
   — А-а…
   Теперь Лида уже жалела о том, что не видит его лица.
   — Она со всеми так? — вдруг спросил Илья.
   — Как — так? Ах, да… Нет, что ты! Ванечка — ее первая любовь. Они оба как будто спятили немного. Ты разве не замечал? Мне кажется, у них все очень серьезно.
   Лиде вдруг стало легко и спокойно. Она сказала. Илья сам просил ее обо всем рассказать! «Какое мне дело до чужой личной жизни…» Теперь точно, он и не взглянет на Вальку!
 
   — Записку мальчишка принес, — сказала Клавдия Петровна, поднимаясь на веранду. — Написано — «Пироговой Валентине». Тебе, Валь…
   — Записка? — удивилась та. — Надо же! Ну-ка…
   Она взяла из рук матери сложенный вчетверо бумажный листок, на котором было написано ее имя, развернула и прочитала: «В восемь часов у старого дуба». Старый дуб рос на дальнем конце поселка и был для местных жителей чем-то вроде памятника Пушкину на улице Горького.
   — Что пишут? — с любопытством спросила Клавдия Петровна.
   — Это личное, — Валя быстро сложила бумажный листок в карман.
   — Все секреты, секреты какие-то…
   Было без четверти восемь. Записку написал Ваня — в этом Валя не сомневалась. Она, правда, ни разу еще не видела его почерка, но какая разница… Это он! Конечно — он. «Глупый, что же не зашел? — мысленно засмеялась она. — Как будто боится чего-то.
   Его же тут все любят — и мама, и дед… Хотя так, конечно, гораздо интереснее!»
   Она надела свое любимое желтое платье, зелеными тенями подвела глаза. «Господи, мы совсем с ума сошли! Что будет, что будет… даже не знаю, чем все это может закончиться!»
   Выскользнула из калитки и направилась к месту свидания. Старалась не бежать, но шаг все равно то и дело сбивался на бег. Валя так любила своего Ванечку, и ей было глубоко безразлично, что правила предписывают девушке опаздывать на свидание и уж ни в коем случае не мчаться на него рысью.
   У дуба никого не было. Ваня никогда не опаздывал. «Наверное, спрятался…» Валя заглянула за широкое дерево и увидела, что там, на земле, прислонившись спиной к шероховатой грубой коре, сидит Илья, полузакрыв глаза.
   — Ой… — засмеялась Валя. — Вот кого я нашла! Илюшка, а ты чего тут делаешь?
   — Тебя жду, — ответил он, даже не повернув в ее сторону головы.
   — Шутишь? — растерялась Валя. — А где Ванечка?
   — При чем тут Ванечка? Это я написал тебе записку, если хочешь знать.
   — Ты? — удивилась она. — А я почему-то подумала…
   Илья с раздражением вздохнул. Все происходящее вдруг перестало нравиться Вале — она вспомнила о том поцелуе, из-за которого так взбесилась тогда Лида. Случаен он был или нет? Теперь кажется, что нет…
   — Валь, надо поговорить.
   — О чем? — уныло спросила она.
   — Есть одно дело.
   Илья встал, отряхнул свои джинсы.
   — Пойдем, что ли, прогуляемся…
   — Зачем?
   Из-за поворота показалась старуха с козой.
   — Затем, что тут народу полно и все на нас пялятся!
   — А ты боишься, что Лида узнает? — обрадовалась Валя. — Ты о ней хочешь поговорить?
   — О ней, о ней…
   Они побрели в сторону Марьиного пруда. Солнце опускалось за лес, птицы шумели в листве.
   — Это соловей? — спросила Валя.
   — Дятел.
   — Нет, я серьезно…
   — Господи, Пирогова, мне глубоко на это наплевать! — Вале показалось, что Илья смотрит на нее почти с ненавистью.
   — Ты чего?
   — Ничего!
   — Ты чего так злишься? Случилось что-то? А, вы, наверное, с Лидкой поссорились…
   Некоторое время они шли молча, а потом вдали показался пруд, наполовину затянутый зеленой ряской. Оранжевое вечернее солнце освещало все вокруг, и было так красиво, что у Вали сжалось сердце.
   — Так о чем ты хотел со мной поговорить? — напомнила она.
   — Сейчас…
   Валя, сложив руки на груди, стояла на берегу и задумчиво смотрела на пруд.
   — Деев…
   — Что?
   — Ты странный.
   — Ты тоже. Мы подходим друг другу, — усмехнулся он, становясь рядом. — Вон, гляди, у того берега утки плавают…
   — Опять? — сердито спросила Валя, поворачиваясь к нему. Ишь что выдумал — «Мы подходим друг Другу!».
   — Нет, не опять. Всегда.
   — Деев! — с негодованием закричала Валя. — Что значит — всегда?!
   Илья придвинул ее к себе, крепко схватив за плечи. От его взгляда Вале стало страшно — он смотрел с такой ненавистью, с такой злобой, словно она была в чем-то сильно виновата перед ним. Темная прядь упала на лоб, правую часть лица дергало. «Нервный тик, наверное…» — подумала Валя, зачарованно глядя на Илью. Она решительно ничего не понимала. Зачем он позвал ее сюда, почему у него такое чужое лицо?
   — Ты маленькая, жалкая шлюшка, — прошептал вдруг Илья.
   «Сошел с ума!» — решила Валя.
   — Пусти…
   Она попыталась вырваться, но он перехватил ее, вцепился прямо в волосы, чуть пониже затылка. Это было так больно, так страшно, что слезы моментально брызнули у нее из глаз.
   — Илья…
   — Ты маленькая, жалкая шлюшка! Тебя надо убить!
   — Илья!
   Он держал волосы мертвой хваткой — вывернуться было невозможно…
   — Я все про тебя знаю! — прошипел он и другой рукой схватился ей за горло, словно собираясь задушить.
   — Что ты про меня знаешь?
   — Какая ты дрянь — вот что я знаю!
   «Это недоразумение… — мелькнуло в голове у Вали. — Наверное, он что-то перепутал! Кто-то что-то сказал ему про меня… Но что?»
   Она задыхалась.
   Его глаза были близко — пустые, огромные, черные глаза. Маленькая родинка на лбу, на границе с волосами…
   Илья вдруг с силой оттолкнул ее. Валя отлетела, едва не угодив в воду. Упала на самой кромке берега, ободрав ногу о какую-то засохшую ветку.
   — Ты с ума сошел… — с отчаянием прошептала она. На ноге, ниже колена, виднелась царапина — Валя прикоснулась к ней. Капелька крови… Она сидела и с удивлением смотрела на эту царапину. — Деев, что ты делаешь?
   — А ты что делаешь? — закричал он. — Что ты со мной делаешь?!
   — О чем ты? Господи, Илюшка, ты, наверное, что-нибудь перепутал…
   — Не смей меня так называть! Ты не имеешь права…
   Лес тихо шумел, щебетали птицы, и сквозь этот шум Валя вдруг услышала отдаленный стук — где-то там, в глубине леса, в самом деле стучал дятел. «Бог знает что мне в голову лезет…»
   — Ты была с ним. А я? Чем я для тебя плох?
   Валя подняла на него изумленный взгляд. В один миг ей стало все ясно.
   — Ты — не для меня, — просто ответила она.
   — Ванечка, вечно этот Ванечка… Меня просто выворачивает, когда ты его так называешь!
   — Я его люблю, — мстительно ответила Валя. — А ты дурак. Не смей меня больше трогать!
   — Ему можно, а мне нельзя? — едва не задохнулся Илья. — Да ты просто жалкая шлюшка…
   «Откуда он узнал? Нет, не может быть, Ваня не мог ему ничего сказать… Но откуда? Может быть, он что-нибудь видел?.. Лидка! Наверное, она…»
   — Я его люблю! — закричала она. — И это тебя не касается! А ты чужой, совсем чужой, и ты мне не нужен!
   — Нужен…
   Он схватил ее за руку, рывком поднял. Обнял так, что у нее едва не хрустнули ребра.
   — Валечка, миленькая… Ну как же не нужен? Я тебе очень даже нужен…
   — Пусти! Пусти немедленно! — запищала она, вырываясь.
   — Больно, да? Где тебе больно? Ну прости, прости… Я правда дурак!
   Он упал на колени, продолжая ее обнимать. Валя опустила руки, ощутив ладонями его волосы, попыталась отодвинуть его голову от себя. Происходящее казалось ей диким и невероятным. «Почему он ревнует? Он не может меня ревновать!»
   — Что это за спектакль? — задыхаясь, спросила она.
   — Так ты не знала… Не догадывалась?
   — О чем я должна была знать?
   — О том… о том, что я люблю тебя. Валины руки замерли на его голове.
   — Я не знала и не догадывалась, — растерянно произнесла она.
   — А тогда? Помнишь, когда я поцеловал тебя?
   — Это же было случайно! Ты сам потом извинялся…
   — Я тебя люблю. Ты самая хорошая. Ну почему ты не со мной, почему не со мной…
   — Но я-то тебя не люблю!
   — Чем я хуже его? И вообще… тебе что, так не терпелось? Рано, еще рано… Скоро бы ты сама поняла, кто тебе больше подходит! Ну зачем ты так поторопилась… — с досадой, едва не плача, бормотал Илья.
   Его горячая щека прижималась к ее груди, его руки, словно змеи, обвивали ее всю.
   — Пусти меня.
   — Нет.
   — Пожалуйста! — взмолилась она.
   — Нет. Никуда я тебя не пущу и никакому Ваньке не отдам. Он негодяй!
   — Он не негодяй, он очень хороший… И чего ты ко мне так привязался! — с досадой воскликнула Валя. — Вот Лида… она же очень… она же очень к тебе привязана. И ты к ней вроде бы неравнодушен…
   «Что я говорю! Какой-то бред… Но надо же как-то оторвать его от себя! Он хороший, я хорошая, мы все…»
   — Лида — не ты.
   — Послушай, Илья…
   — С ним тебе будет очень плохо.
   — Ну я не знаю прямо, детский сад какой-то!
   — Нет, это правда. Валечка, миленькая, послушай… Да не отталкивай ты меня!
   — Мне больно! Я опять вся в синяках буду! — заорала Валя.
   — Ладно…
   Илья нехотя выпустил ее из своих объятий. Сел на землю, опустив голову. Теперь она стояла над ним — в желтом измятом платье, с царапиной на ноге. Сердитая и испуганная.
   — Зачем тебе я? Я вовсе не такая красивая и не такая умная… — примиряюще произнесла она.
   — Это не важно…
   — А что — важно?
   — Ты убила меня… Я хотел быть первым и единственным, — с тоской произнес он. — А с ним тебе будет очень плохо. Вот увидишь — он тебя бросит.
   — Даже если и так! Все равно, где логика? Где ваша хваленая мужская логика? Он меня бросит, и потому я должна быть с тобой… — передразнила она. — Ты меня любишь, и потому я имею право встречаться только с тобой… Ерунда! Я свободный человек, пойми!
   — Нет.
   — Но почему же — нет?!
   Потому что… Слушай, Валя… Впереди тебя ждет ад, — мрачно произнес Илья. Он был уже спокоен, и лицо его перестало дергаться. Он смотрел в сторону, куда-то на другой конец пруда.
 
   — «Я буду до-олго гнать велосипед… в глухих лу-га-ах его остановлю-у… нарву цветов… и подарю букет той девушке, которую люблю-у…»
   — Клава, у тебя совершенно нет слуха, — хихикнула Анна Михайловна, сидя на веранде пироговского дома.
   — У меня есть слух! — возмутилась Клавдия Петровна. — И голос тоже! Я, если хочешь знать, в юности в театральное поступала.
   — Так чего же не поступила?
   — Семейные обстоятельства помешали! Я замуж вышла, не до того было…
   Клавдия Петровна перетирала тарелки к обеду, но разговор с соседкой отвлекал ее от этого занятия — вот уже битых полчаса она вертела в руках одно и то же блюдце со стертым золотым узором.
   — Да-а, не везет нашей сестре… — задумчиво пробормотала Анна Михайловна. — Хотя раньше другие времена были. Лучше.
   — Конечно, лучше! — горячо подтвердила Клавдия Петровна, размахивая полотенцем.
   — Все было. В смысле в магазинах все было.
   — Не то что сейчас!
   — И люди были лучше.
   — И люди! А сейчас прямо собаки, а не люди…
   Галина Викторовна рассказывала… это соседка моя в Москве, в соседнем подъезде живет… Была она в ФРГ, в командировке по дипломатической части. Говорит, наших туристов там издалека узнают — по выражению лица. И наши там ведут себя нехорошо — прямо все на корню скупают, даже перед немцами неудобно! Говорит, видела в магазине женщину из Саратова — так та скупила тридцать метров искусственного меха! Продавец ей прямо в лицо смеялся — зачем вам столько, спрашивал…
   — Да…
   — Помню, ходил у меня один в женихах, — перескочила с одной темы на другую Анна Михайловна. — Оч-чень приличный юноша. В техническом вузе учился… Студент. Руку и сердце предлагал.
   — А ты? — с любопытством спросила Клавдия Петровна.
   — Я отказала. Студент же! Нищий. Ни кола ни двора, одна стипендия… Мы бы с голоду подохли.
   — М-да…
   — Так что ты думаешь, Клава?.. — всплеснула пухлыми руками ее визави. — Он институт закончил, в аспирантуру поступил. А после еще чего-то там защитил… Ему квартиру дали, машину, дачу… Теперь он академик, член-корреспондент, и все такое… Господи, да ты его наверняка видела — по телевизору показывали, он с Капицей говорил на тему очевидного и невероятного…
   — Неужели? — ахнула Клавдия Петровна. — Да-а, прогадала ты, Анюта, ох как прогадала!
   — И я об этом… Но кто же знал, дорогая моя, что мой студентик на такие вершины науки взлетит?
   — А ты любила его?
   — Любила, — горько вздохнула Анна Михайловна. — Но что теперь вспоминать… Он мне звонил лет десять назад, хотел встретиться — как раз в перерыве между второй женой и третьей.
   — А ты?
   — Отказала.
   — Но почему?!
   — Я толстая была, — лаконично ответила Анна Михайловна. — Тогда у меня вообще пятьдесят восьмой размер был, к твоему сведению. Не захотела ему портить юношеские впечатления.
   — Логично… Слушай, Аня, а если твоя в дом студента приведет, возражать будешь?
   — Лидка-то? Не знаю, — вздохнула Анна Михайловна. — Посмотрим… Рано еще об этом думать.
   — Как же рано-то — вон ходит все мимо вас…
   — Кто?
   — Да лоб этот… Серьезный такой, ни разу не улыбнется… Илья!
   — Да, Илья, историк будущий. Ладно, мы посмотрим… Я включу телевизор? Сейчас новости должны быть…
   — Ради бога!
   Анна Михайловна затрещала ручкой переключателя.
   — Вот, первый канал…
   «На данный момент в СССР зафиксировано уже одиннадцать больных СПИДом. Из них — четверо детей, двое из которых уже умерли…» — сквозь треск и помехи раздался голос диктора.
   — Вот напасть какая объявилась! — вздохнула Клавдия Петровна, уставившись на экран. — Раньше вроде ничего такого не было.
   — У нас главврач говорила, что этот вирус вывели в секретных лабораториях ЦРУ, — сообщила Анна Михайловна, явно гордясь своей осведомленностью. — В основном передается половым путем.
   — Да знаю я!
   «…А теперь к зарубежным новостям, — прошелестел диктор. — Ряды „наци-скинхедов“ в США продолжают расти, вызывая серьезную обеспокоенность властей. Недавно разбушевавшиеся молодчики разгромили китайскую прачечную в Сиэтле…»
   — А это кто такие? — с любопытством спросила Анна Михайловна.
   — Которые только своих признают, а все остальные для них — чужие. Вот увидит такой наци, что у тебя нос с горбинкой, и начнет метелить…
   — У меня абсолютно прямой нос! — испуганно и возмущенно сказала Анна Михайловна, ощупывая свое лицо.
   — Это я так, к примеру… Нос у тебя действительно ровный! — примирительно воскликнула Клавдия Петровна.
   — Фу ты… Слава богу, у нас таких скинхедов нет. Люберецкие вот только — я про них в газете читала.
   — А я читала, что люберецких тоже не существует. Якобы это все газетная утка. Надо же о чем-то журналистам писать!
   — Клава, Клава, они не имеют права в газетах врать!
   Во двор зашла Лида.
   — Здрасте, Клавдия Петровна… Привет, ма. А где Валя?
   — Здесь. Сейчас позову… — Клавдия Петровна обернулась в сторону двери и закричала: — Валя, к тебе Лида пришла!
   Тут же из дома выскочила Валя — в легком светло-зеленом сарафане, с распущенными волосами. Она была похожа на русалку.
   — А, Лидка… — обрадовалась она. — Привет!
   «..Леди Диана Спенсер решила отказаться от мехов в своем гардеробе, — бубнил телевизор. — Ее отказ мотивирован тем, что принцесса решила выступить в защиту живой природы…»
   Валя с Лидой отошли к забору.
   — Валька, мы с Ильей на Иволгу идем, — прошептала Лида. — Пойдешь?
   — Нет, сегодня не могу, — принужденно улыбнулась Валя. — Как-нибудь в другой раз.
   — Когда — в другой? — удивилась Лида. — Ты прямо как эта… леди Диана!
   Лидка, честное слово, я не могу… Я обещала с дедушкой сегодня посидеть. Ты же знаешь, он такой старенький — как-никак семьдесят лет человеку! Ему, может, совсем чуть-чуть осталось!
   — А, ну ладно… — разочарованно протянула Лида. Валя виновато улыбнулась и потрепала подругу по пушистым выгоревшим волосам.
   — Да ну тебя, Валька! — отшатнулась та. — Всю прическу мне испортила!
   — Зачем тебе прическа, вы же на Иволгу идете…
   — Что ты понимаешь!
   Мимо, за забором, медленно проехала блестящая черная машина.
   — Гуров! — прошептала Лида возбужденно. — Видела, а, Валька? Нехилое авто!
   В машине, помимо Филиппа Аскольдовича, сидела его жена, а позади них — Марьяна. Она сосредоточенно лизала мороженое и с любопытством выглядывала из окна. Лида ослепительно улыбнулась и помахала Марьяне рукой. Та тоже нерешительно махнула в ответ.
   — Кажется, в этот раз она меня узнала, — прошептала Лида. — Тоже мне леди Диана…
   — Лидка, теперь ты всех будешь так называть?
   — Нет, ты не понимаешь… Она соизволила обратить на нас внимание — на нас, на простых смертных!
   — Я не понимаю, чего ты так злишься на нее, — укоризненно заметила Валя. — Как будто она в детстве отняла у тебя любимую игрушку!
   — Пусть бы попробовала! Нет, я не злюсь… Просто я не понимаю, почему так — у одних есть все, а у других — ничего, — сердито произнесла Лида. — Ты обратила внимание, какая на ней была кофточка?
   — Обратила… — Перед Валиными глазами все еще стояла эта картина — Марьяна в белоснежной, расшитой стразами и блестками (последний писк сезона!) кофте проплывает мимо за блестящим стеклом.
   Вот где она ее достала, а? Поди, папаша из заграницы привез! А какие заколки в волосах! Не удивлюсь, если это настоящие черепаховые гребни…
   — Лидка, а ты вырасти и тоже стань адвокатшей. Будешь кучу денег получать, по заграницам ездить…
   — Нет, я хочу все и сейчас!
   Они поговорили еще немного, а потом Лида убежала. Со странным чувством Валя посмотрела ей вслед. Она ей ничего не рассказала про Илью — слава богу, уже была научена. Лида бы опять обиделась на нее… «Она славная… только вот болтушка немного. Зачем-то рассказала Илье обо мне и о Ване, и этот Илья… Нет, не хочу с ним больше встречаться!»
   Вечером к Пироговым зашел Иван.
   — Ванечка! — обрадовалась Валя.
   Он хотел обнять ее, но Валя поспешно отвела его руки:
   — Ты что, а вдруг увидят? Идем на задний двор, посидим там…
   Они сели на старую скамейку возле забора. Рядом буйно росли лопухи и крапива.
   — Я так люблю тебя… — завороженно сказал он, проводя тыльной стороной ладони по ее щеке. — Что же делать?
   — О чем ты?
   — Я о том, как я люблю тебя.
   — Так и я тебя люблю!
   — Слушай, Валька…
   — Что?
   — Давай поженимся, — сказал он, глядя на нее сумасшедшими светлыми глазами. — Мы же знаем, что будем вместе до гробовой доски. Чего нам терять?
   — Поженимся? — удивилась она. — Ты что! Кто же нас поженит! Мы по возрасту еще эти… недееспособные. Женят только в особых случаях — ну, ты знаешь, в каких…
   — Ну и что! Давай сразу после школы поженимся. У тебя когда день рожденья?
   — Четвертого декабря.
   — У меня третьего октября. Как раз после десятого класса, в начале декабря, и поженимся! Нам обоим будет по восемнадцать. Вполне дееспособные… А что? Всего полтора года ждать!
   — Хорошо, — сказала Валя. — Значит, ты, Ванечка, делаешь мне предложение?
   — Ага! — ликующе сказал он.
   Они обменялись быстрым поцелуем.
   — А платье? — вдруг спросила она.
   — Какое платье?
   — Свадебное. Оно у меня будет?
   — Конечно! — убежденно воскликнул он.
   — И банкет? Чтобы Лидка была моей свидетельницей…
   — И банкет, и Лидка, и Илья с моей стороны… Тень пробежала по Валиному лицу.
   — Ванечка, а деньги? — осторожно спросила она.
   — Что — деньги?
   — На все нужны деньги — на платье, на банкет, на все прочее… — нерешительно произнесла она. — Они у нас есть?
   Но для Вани и это не было проблемой.
   — Сейчас — нет. А потом — будут, — уверенно ответил он. — Вот как раз через полтора года, к свадьбе — будут. Я обещаю.
   — Откуда? — удивилась Валя. — Знаешь, сегодня я слышала, как моя мама говорила с Лидкиной…
   — О нас?
   — Нет, не о нас. О том, что нельзя жениться, будучи нищим. Знаешь, мне кажется, мама не одобрит нас, если мы вот так — когда ни кола ни двора…
   — Валька, глупенькая, я же тебе говорю — деньги будут! — засмеялся Иван, целуя ее.
   Ах, перестань… Если б у нас были предки богатые… Ты же знаешь, моя мать копейки получает. А твоя?
   — Да, у нас тоже не густо. Отец пять лет назад от рака желудка умер, так что мы сами еле-еле концы сводим. Но про деньги — я серьезно, они у нас с тобой будут! Помнишь, я тебе про Гурова говорил? Он поможет. Мать к нему уже ходила, он в Москве хочет со мной встретиться. Говорит, что уже сейчас хочет предложить мне кое-какую работу — вроде помощника у него… Я буду учиться, а вечером ему помогать. Через полтора года у нас будет целая куча денег! И никто не сможет к нам придраться…