Юнга не задумывался над причинами возмутительного поведения островитян. Он сразу же начал обдумывать способы бегства. Но что можно придумать, когда лежишь со связанными руками и ногами и когда за парусиновой перегородкой стража, а снаружи - мороз и северная пустыня?
"Если бы они не забрали у нас ножи, можно было бы взять нож в зубы и перерезать веревки. Но должны же они когда-нибудь нас развязать... тогда можно будет что-нибудь придумать. Пароход не очень далеко. Можно выкрасть лыжи, а в крайнем случае и без лыж... Обмануть охрану... Может быть, удастся как-нибудь прорвать палатку..."
Степа подкатился к стенке и попробовал головой, крепка ли палатка. Ему показалось, будто бы под парусиной был камень.
- Что ты пробуешь? - спокойным голосом спросил Лейте. - Стену щупаешь? Вокруг палатки камень, чтобы ветер не сорвал. Потом снегом присыпано. Толстый слой. А здесь, видишь, потолок двойной. На той половине, наверное, печка. Поэтому и тепло.
- Тепло-то тепло, но я интересуюсь, - и, придвинувшись к боцману, мальчик шепнул: - как бы удрать отсюда.
- А чего ты шепчешь? Нас же никто не понимает.
- А может, кто-нибудь и понимает. Может быть, нарочно посадили кого-нибудь подслушивать.
- Может быть, только вряд ли.
Оба замолкли и погрузились в свои мысли. За перегородкой также царила тишина.
Прошло немного времени. Боцман услышал за стеной шаги. Скрипел снег. Приблизившись к самой палатке, шаги стихли. Кто-то собирался к ним зайти. Заговорили по-английски. Разговаривали двое. Один из них безусловно капитан Ларсен. Голос второго показался боцману очень знакомым, но кто это, он не мог определить. Напрягая слух, боцман разобрал, о чем говорят.
- ...Один наган, одно ружье. Я знаю... (дальше боцман не разобрал одного слова). Они задраят кубрик... (снова не разобрал)... палубе... и двое. - Это говорил тот, чей голос показался боцману знакомым.
- Нужно поторопиться, - отвечал капитан Ларсен.
- Матросы мне верят... (неразборчиво)... счастье, что Эльгар там. Теперь у нас будет пароход. Но главное - не мешкать. Двигаться немедленно. Здесь оставим часовых. Все будет так, как мы условились.
Собеседники вошли в палатку, где их приветствовали краткими возгласами. Теперь разговор пошел по-норвежски.
Лейте стало ясно, в чем дело. У него замерло сердце. "Пиратский маневр, - подумал он. - Капитан Ларсен хочет захватить "Лахтак". Два его матроса - на борту парохода и пользуются доверием и уважением команды "Лахтака". А сегодня утром кто бы мог допустить, что норвежский капитан пират!
Лейте лежал молча, ничего не говоря Степе. Он колебался, не зная, делиться ли ему с юнгой своим открытием. Наконец решил: лучше, если Степа будет знать, какая опасность угрожает их товарищам.
Внезапно на половину, где они лежали, вошел Ландрупп. Он засмеялся и что-то сказал по-норвежски. Лейте сразу же узнал голос человека, разговаривавшего с капитаном Ларсеном по-английски.
- Подлец! - крикнул ему Лейте. - Такова ваша благодарность! Пираты!
- Жалуйтесь сами на себя, - ответил Ландрупп, не скрывая, что знает английский. - Вы сами навязались идти со мной. А для чего вы напали на меня? - нагло издевался лоцман. - Для чего вы задерживаете наших матросов? Теперь вам скучно? Ничего, скоро будет весело. Прощайте!
Ландрупп вышел.
- Что он сказал? - спросил Степа.
Лейте пересказал юнге подслушанный разговор и передал последние слова Ландруппа. Юноша ужаснулся, но вместе с тем почувствовал какое-то облегчение, потому что теперь все стало понятным.
- Вряд ли они захватят пароход! Даже если наших запрут в кубрике, так на палубе останется Павлюк. Он один всех их переломает.
- Павлюк? - Боцман сплюнул сквозь зубы.
- Ну да, он...
- Ша! - перебил Лейте своего друга и рассказал ему обо всех подозрениях, которые пали на кочегара со времени пожара.
Степа и раньше слышал от товарищей намеки на эти подозрения, но даже сейчас он никак не мог поверить, что лучший из его друзей способен стать предателем.
- Нет, этого не может быть! - сказал он Лейте. - Я с вами не согласен. Кто угодно, но только не Павлюк...
Снова воцарилось молчание. Они услышали, как из палатки вышли люди. Снаружи долетал шум многих голосов. Вскоре галдеж стих. Пленные поняли, что норвежцы выступили в поход. После полуночи они совершат нападение. Как раз тогда, когда на пароходе спят все, кроме вахтенного. Но ведь вахтенного уберут Карсен и Эльгар...
- Эльгар? - громко сказал Степа, словно спрашивая.
Нет, нет! Юнга не мог поверить в нечестность этого норвежского моряка, который ему так нравился. Еще минуту продолжалось молчание.
- Лейте, - прошептал юноша, - перевернитесь лицом к земле. Я попробую перегрызть веревку, которой связаны ваши руки.
Лейте с надеждой подставил ему спину.
Г л а в а XVI
- Ну, ты там! - Боцман толкнул юнгу плечом. - Ты только не кусайся.
Невзирая на трагизм положения, юнга прыснул от смеха:
- Это я не нарочно.
Юнга разгрызал веревку с азартом. Он чувствовал, как волокно за волокном поддавалось его зубам. Во рту было неприятное ощущение от грязной веревки, но он радовался своей победе.
Минут через пятнадцать руки боцмана были освобождены. Однако прошло еще минут десять, пока он смог ими шевельнуть, так они затекли.
Боцман принялся развязывать руки юнги. Норвежцы стянули их так крепко, что, казалось, без ножа ничего не сделаешь. Но не было таких узлов, которых не смог бы развязать старый моряк. Через несколько минут Степины руки были свободны. Оставалось освободить ноги. Лейте справился с этим быстро. Делали все это они очень тихо, потому что за перегородкой кто-то был. Чтобы не вызывать подозрений, боцман время от времени громко ругался или начинал разговаривать спокойным голосом. Покончив с веревками, полежали несколько минут. Прислушались. Сколько норвежцев за перегородкой, они не знали. Оттуда доносился только храп одного человека. Но вот послышались шаги, и кто-то вышел из палатки. Там мог находиться не только спящий. Несмотря на это Лейте решил рискнуть. Он поднялся и заглянул во вторую половину палатки. Там горела печь, а в нескольких шагах от нее на медвежьей шкуре спал человек. Возле него лежали два ружья. Каждую секунду можно было ожидать, что вернется тот, который только что вышел. Действовать нужно было быстро и решительно.
Лейте взял веревки, которыми их связали норвежцы, и знаком велел Степе идти за собой.
Как тигр кинулся на спящего караульного старый боцман. Прежде чем норвежец пришел в себя, ему заткнули рот кляпом. Он пробовал защищаться, но руки его уже были связаны значительно более крепким узлом, чем те, которые развязал Лейте у Степы. Норвежец начал брыкаться, но нашлась веревка и для его ног. Лейте стоял на коленях и кончал связывать побежденного врага, когда в палатку вернулся второй норвежец. Он тут же бросился на старого моряка. Но юнга тоже не терял времени. Схватив лежащее на полу ружье, он ударил норвежца прикладом по голове. Голова у норвежца была крепкая. Первый удар на него не подействовал. Только после второго он выпустил боцмана из своих крепких рук.
Связав норвежца, старый моряк и его юный друг взяли ружья и вышли из палатки. Они были на свободе. В лагере не было слышно ни единого звука. По-видимому, кроме них и двух часовых, которые лежали связанные, здесь не оставалось никого.
- Нужно спешить, - сказал Лейте. - Там, в палатке, я заметил две пары лыж. Возьмем их - и в дорогу.
Возвращаясь в палатку, Степа захватил снегу и положил его на голову лежавшего без сознания норвежца. У первого часового Лейте вытащил изо рта кляп.
- Пусть поговорят, когда второй придет в себя, - сказал боцман.
После этого он погасил в печке огонь и прибавил:
- Чтоб еще не сгорели. А замерзнуть не замерзнут. - И прикрыл норвежцев медвежьей шкурой.
Забрав лыжи, моряки вышли из палатки и, не задерживаясь, двинулись в путь.
- Мы опаздываем почти на час по сравнению с норвежцами, - сказал Лейте, - но мы должны нагнать их и опередить. Здесь часа на два ходу. Вряд ли они очень торопятся. Мы сможем их опередить. Только бы не попасть им в руки!
Решили идти не берегом, как шли сюда и как, судя по следам, пошли к пароходу норвежцы, а напрямик. Для этого нужно было пройти через холмы.
Луна стояла еще достаточно высоко, и это придавало уверенности, что они не заблудятся и не попадут в лапы врагов. Когда поднимались на гору, Лейте посоветовал идти медленно.
- Чтобы не задыхаться и не устать преждевременно, - сказал он.
- Зато с горы помчимся, - ответил Степа.
- Да! Хоть я и не ходок на лыжах, но... нужно.
- Только смотрите не сломайте их.
Хотя Лейте и советовал подниматься медленно, но когда они наконец взошли на гору, то почувствовали, что спина у них мокрая, а сердце так и колотится.
На вершине холма немного задержались, осматриваясь вокруг, не видно ли норвежцев. Но кругом все было спокойно. Справа, вдали, лоснилось море, а слева, за узкими долинами, поднимались невысокие бугры. Нигде никакого движения. Только луна медленно плыла по небу.
Юнга первым двинулся вниз с горы.
- Не зная фарватера, не давай судну полный ход, - сказал боцман, - а то наскочишь на мель или на риф.
- Тормозите палками! - только и успел крикнуть в ответ Степа.
Лыжи несли его с бешеной скоростью. Приседая, он всматривался, нет ли впереди камня или ямы. Только в самом низу, заканчивая спуск, он заметил камень, небольшой, но достаточный для серьезной катастрофы. Степа ударил палками в снег. Прыжок вышел чудесный. Раньше такие прыжки юнге приходилось видеть только в кино. Прежде чем коснуться снегового настила, он пролетел в воздухе более двадцати метров. Дальше из-под снега выглядывали камни и виднелся овраг. Степа начал тормозить. Сделал небольшой полукруг и остановился.
Его тревожило, спустится ли боцман. Оглянувшись, он увидел, что с горы мчится лыжа, за ней катится человек, а за человеком - вторая лыжа. Впрочем, боцман скатился целым и невредимым. Лыжи его тоже были целы. Оказалось, что Лейте упал посреди горы, потому что ноги у него разъехались в разные стороны.
Они всходили на вершину холма, откуда днем можно было бы увидеть "Лахтак". Тревога их возрастала: норвежцев они нигде не видели. Луна склонилась к горизонту и вскоре спряталась. Тихо, осторожно спускались они в темноте с этого холма к берегу. Несмотря на темноту, узнали то место на берегу, против которого стоял "Лахтак". Нигде никого и ничего не было видно и слышно. На минуту остановились отдохнуть.
Внезапно вдали что-то блеснуло в темноте, и через несколько секунд долетели звуки ружейных выстрелов. Так продолжалось несколько минут. Потом один залп - и тишина. Это мог быть залп победы.
- Эльгар! Эльгар! - в отчаянии воскликнул юнга.
Теперь он поверил, что человек может быть вероломен.
- Лисья порода! - с досадой сказал боцман.
Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я
ПОРАЖЕНИЕ СТАРОГО БРАКОНЬЕРА
Г л а в а I
Кар лежал на койке и читал "Историю полярных исследований". Он перечитывал рассказ каноника Адама Бременского о первой немецкой полярной экспедиции 1040 года:
"Блаженной памяти архиепископ Адальберт рассказывал мне, что при
его предшественнике несколько знатнейших фризов* поплыли на север,
чтобы исследовать море, потому что в народе говорили: на север от
устья Везера нет земли, а есть только море Либер, что значит
"сгустившееся". Чтобы удовлетворить свое любопытство, они,
объединившись в компанию, с песнями двинулись в море от берегов
Фрисландии. Пройдя Данию и Британию, они прибыли на Аркадские
острова; пройдя их и оставив справа от себя Нормандию, они после
долгого плавания достигли холодной Исландии. Пройдя по морю дальше,
до Крайнего полюса, они поручили свое смелое предприятие и свой
дальнейший путь всемогущему богу и святому Виллегаду и неожиданно
попали в стоявший над застывшим океаном туман, столь густой, что
взгляд едва проницал его. Морские волны, неспокойные из-за приливов и
отливов, сразу же втянули в этот хаос несчастных мореплавателей,
которые потеряли надежду на спасение. Это была, как рассказывают,
открытая пасть бездны, куда, по словам старинного предания, вливаются
все моря и где возникают приливы и отливы. Когда они начали молить
божье милосердие, чтобы оно спасло их души, море двинулось обратно,
захватив с собой несколько кораблей. Так своевременная божья помощь
спасла их и стало возможным, налегши на весла, выбраться из волн.
Удалившись от опасного места, они неожиданно подошли к какому-то
острову, напоминавшему - ибо берега его были окружены высокими
скалами - укрепленный город. Чтобы ознакомиться с этим островом, они
сошли на берег и нашли там людей, которые жили в подземных пещерах.
Перед входами в пещеры лежало много посуды из золота, серебра и
других металлов, имеющих большую цену. Взяв с собою столько
драгоценностей, сколько можно было унести, люди радостно побежали
назад к своим судам. Внезапно они увидели за собою погоню - их
догоняли люди огромного роста, которых у нас называют циклопами. А
перед циклопами бежали собаки, чрезвычайно большие. Собаки догнали
одного из моряков и сразу же разорвали его. Остальные благополучно
добрались до своих кораблей. Только крики великанов преследовали их.
Претерпев столько опасностей, фризские путешественники возвратились в
Бремен, где, как и надлежало, рассказали обо всем архиепископу
Алебранду, после чего возблагодарили всемилостивейшего Христа и его
последователя Виллегада".
_______________
* Фараиазаы - древние германские племена, населявшие побережье
Северного моря. В настоящее время около четырехсот тысяч фризов живут
в Нидерландах и в Германии.
"Веселые лгуны были в старину", - подумал с улыбкой штурман Кар, поднялся с койки и пошел в столовую, чтобы прочитать эти сказки товарищам. Там только что кончился вечерний чай, который пили без сахара (сахара было очень мало, и его берегли на случай, если кто-нибудь заболеет) и заедали тонко нарезанным медвежьим окороком. Все собрались уже идти спать. Моряки слушали очередной рассказ механика. Только норвежцы молча сидели в углу, передвигая фигуры и пешки на шахматной доске. Кар прочитал вслух хронику Адама Бременского. Голос его то и дело заглушался громким смехом.
- Возможно, возможно, - с напускной серьезностью сказал Торба, когда Кар закончил, - и даже допустимо.
- Среди моряков, которые об этом рассказывали, - проговорил театральным шепотом Шелемеха, - не было ли одного моего знакомого механика?
Все засмеялись, понимая, на кого намекает кочегар.
В это время с палубы возвратился Вершомет. Он отбывал штурманскую вахту.
- Чего смеетесь? - спросил охотник. - Что-нибудь механик выдумывает? Вы бы на палубу вышли. Ночь какая хорошая!
- Ладно уж! - махнул рукою Торба. - Нужно выспаться, завтра же ожидаем гостей с острова.
- Ну, вряд ли уже завтра, - недоверчиво сказал Зорин.
- А может быть... - Механик встал и пошел в свою каюту.
Вслед за ним поднялись остальные моряки и двинулись в кубрик. В столовой остались норвежцы у шахматной доски и Вершомет с кружкой чаю. Кар оделся и вышел на палубу. Ночь и в самом деле поражала своей красотой. По синему стеклу неба, склоняясь к морю, плыла луна. Поодаль от нее бледно мерцали звезды. На палубу ложились таинственные тени от мачт и надстроек; на освещенных местах по снегу блистали нежные искорки света. Обледенелое море лежало неподвижно. Едва заметно темнел остров Лунной Ночи. Кару показалось, что там мелькает маленький огонек. "Возможно, норвежцы, подумал он. - Может быть, там и наши делегаты".
Тишину, царившую кругом, нарушали только шаги вахтенного на капитанском мостике. На вахте стоял Ковягин. Кар заглянул к нему, сказал несколько слов, спустился вниз по трапу и остановился на корме. Здесь он стоял долго, любуясь ледовым пейзажем и ожидая, пока спрячется луна.
Он задумался над историей "Лахтака", и случилось так, что он сунул руку в карман и вытащил ту норвежскую трубку, которую нашли после пожара. Сколько раз он рассматривал ее! Его размышления были прерваны сказанными по-английски словами:
- Извините, капитан! Позвольте вас побеспокоить.
Кар замер на мгновение, вслушиваясь в эти слова, потом с быстротою молнии обернулся. Перед ним стоял Эльгар. Кар поглядел по сторонам, ища, кто обратился к нему по-английски.
Но, кроме норвежского матроса, он не увидел никого. Матрос слегка наклонил голову и повторил по-английски:
- Извините, капитан! Я должен сказать вам нечто весьма важное.
Кар ни одним движением не выдал своего удивления, что норвежец знает английский язык.
- Я вас слушаю, - ответил он по-английски.
Казалось, норвежец молчаливо одобрил эту выдержанность советского моряка.
- Капитан, я должен вам сказать, что шкипер* Ларсен и его люди готовят нападение на ваш пароход. Нападение должно произойти этой ночью, после того как зайдет луна. Сигнал, подтверждающий это решение, - вон тот еле заметный огонек на берегу.
_______________
* Шакаиапаеар - устаревшее название командира судна.
- Откуда вам это известно?
- Мы с Карсеном должны были принять участие в этом нападении. Наша задача - в подходящий момент запереть дверь из кубрика на палубу. Потом мы должны были напасть на вахтенного и связать его. Однако... мы передумали и не хотим участвовать в авантюре шкипера Ларсена.
- Что же вы советуете делать?
- Защищаться. Но так, чтобы, по возможности, не причинить вреда команде "Исб?рна". Команда обманута Ларсеном и Ландруппом.
- Благодарю вас! - сказал Кар и протянул руку Эльгару.
Они крепко пожали друг другу руки.
- Вы хорошо владеете английским языком, - сделал комплимент норвежцу Кар.
- Десять лет плавал гарпунером на английских китобоях, - ответил тот и добавил: - но вам нужно спешить.
- Пойдемте, - предложил Кар, - нужно предупредить товарищей. Вахтенный! - крикнул он. - Быть внимательным!
- Есть! - долетел ответ Ковягина.
Кар спускался в кубрик. За ним шел Эльгар. В левой руке капитан все еще сжимал таинственную трубку. В столовой их встретил бледный и взволнованный Карсен. Вершомет спокойно латал совик.
Г л а в а II
- Боцман, - обратился к нему Кар, - позвать сюда всех людей. Быстро!
Охотник любил, когда его именовали новым для него званием.
- Есть! - ответил он, немедленно вставая из-за стола, открыл двери в кубрик и крикнул: - Подъем! Все в столовую! Быстро!
Моряки засуетились. Вершомет стучал в каюту Запары и Торбы.
- Карсен, вы знаете английский язык? - обратился Кар ко второму норвежцу.
- Нет, не знает, - ответил за него Эльгар.
Бледный Карсен подошел к Кару и что-то горячо сказал ему.
- Он отдает себя в ваше распоряжение, - перевел Эльгар.
Кар пожал руку норвежскому матросу.
В столовой уже собралась вся команда, за исключением Ковягина и Павлюка.
Кар был краток. Он сказал:
- Товарищи, норвежский моряк Эрик Олаунсен, он же Эльгар, сообщил мне, что капитан Ларсен с группой своих людей хочет захватить "Лахтак". Нападение должно произойти сегодня после захода луны. Мы должны защитить наш пароход. Поэтому объявляю на пароходе военное положение. Командир - я! Боцману Вершомету немедленно вооружить всех людей топорами и лопатами и выставить часовых. Старшему механику приготовить насосы, чтобы обливать врагов в случае атаки. Ответственным за носовую часть парохода назначаю Запару, за корму - Шелемеху, за левый борт - Вершомета, за правый Соломина. Остальные - в резерве и находятся на нижнем капитанском мостике. Начальник резерва - старший помощник. Товарищи, фактически у нас нет огнестрельного оружия. Но все же мы имеем возможность защитить пароход, отразить врага и освободить наших товарищей, по-видимому попавших в плен к шкиперу Ларсену. Помните, что норвежские моряки спровоцированы на это нападение капитаном Ларсеном и лоцманом Ландруппом. Все на свои места!
Быстро один за другим моряки выходили на палубу. Там Вершомет раздавал топоры и лопаты. Самому же охотнику Торба со словами извинения передал мелкокалиберку.
В столовой остались Кар и оба норвежца. Штурман только теперь заметил, что он до сих пор сжимает в левой руке трубку. Разжал кулак, посмотрел на нее и бросил на стол. Эльгар наклонился над столом и поднял трубку. Внимательно рассмотрев ее, он, казалось, был чем-то удивлен.
- Капитан, откуда у вас эта трубка? - спросил гарпунер.
- А вы ее знаете?
- Да. Это моя трубка.
- Ваша? - удивился Кар.
- Конечно! Ее потерял шкипер Ларсен во время охоты. Это случилось за несколько дней до того, как я попал на "Лахтак".
- Любопытно! Ее нашли у нас на палубе... Тоже за несколько дней до вашего прибытия. Впрочем, мы еще поговорим на эту тему, а сейчас пойдемте на палубу.
- Капитан Кар, - заговорил Эльгар, идя вслед за штурманом по трапу, я думаю вступить в переговоры с матросами "Исб?рна". Со слов Карсена мне известно, что Ларсен уверял свою команду, будто бы я у вас под арестом.
- Приветствую ваше предложение, но мы должны быть осторожны. Вы знаете, что мы фактически безоружны. У Ларсена много оружия?
- Ружей у него больше, чем людей. Патронов тоже достаточно.
Когда вышли на палубу, луна уже коснулась горизонта. Приближалось время темноты. Тогда на небе будут светить только звезды. Огонек на острове погас. Очевидно, нападающие сошли на лед и приближались к пароходу.
В сотне метров от "Лахтака" темнели фигуры Вершомета и Котовая. Приспосабливая пожарный насос, Зорин объяснил Кару, что делают охотник и матрос:
- Они натягивают канат. На конце каната тлеет фитиль, а под канатом пакля, смоченная бензином; если потянуть за канат, огонь попадет на паклю - и бензин вспыхнет.
Кар прошел с норвежцами на капитанский мостик, где должен был находиться Торба с резервом. Он застал там одного механика.
- Где ваш резерв?
- Котовай помогает Вершомету, а Ковягина я послал за Павлюком. Я здесь, вот и все.
Луна спряталась. Моряков обступила густо-синяя темнота звездной ночи.
К Торбе подбежал Ковягин.
- Павлюк не хочет выходить из каюты, - доложил кочегар.
- Как это - не хочет?
- Дверей не открывает. Говорит: "Приходи через час, тогда поговорим".
- Ты ему сказал о военном положении? - рассердился механик.
- Да! Сказал, что его расстреляют за непослушание.
- То-то же! Он и решил, что ты шутишь. Что он ответил?
- Ничего. Молчит.
- Андрей Васильевич! - тоном приказа обратился к Торбе Кар. - Пойдите сами к Павлюку и вызовите его. Если он не захочет открыть каюту, ломайте двери. Возьмите с собою Ковягина, а если нужно, позовите на помощь Шелемеху. Я буду здесь. Торопитесь.
"Пора кончать с секретами", - подумал Кар.
Двери рубки оказались запертыми. На стук механика никто не отвечал.
- Павлюк! - крикнул Торба. - Сынок!
Молчание.
Механик приложил ухо к дверям. Ему послышался какой-то шорох.
- Открывай двери, - сердито крикнул Торба, - а не то сейчас же взломаем!
Снова молчание.
- Ковягин, зови Шелемеху! - сказал механик, решивший выполнить приказ капитана.
Кочегар побежал за товарищем, который как раз в это время куда-то отошел. Торба уперся в дверь плечом и снова прислушался. Внезапно он услышал металлические звуки, напоминающие жужжание какого-то инструмента. Это жужжание услышали Кар, Соломин и Запара. Они узнали те странные звуки, которые так долго тревожили их. Механик отступил от дверей и выпрямился.
- Это же радио! - сказал он. - У нас радио?
Торба поднял руку, чтобы еще раз постучать в дверь радиорубки. Но неожиданно с другой стороны парохода вспыхнуло пламя. Через две секунды раздался выстрел. "Нападают!" - подумал механик и побежал к капитану.
Жужжание в радиорубке не прекращалось.
Г л а в а III
Смоченная бензином пакля вспыхнула с неожиданной быстротой. Норвежцев, по-видимому, поразило это пламя и фигуры людей на борту. Кто-то из них, не теряя времени, выстрелил. Этот выстрел был как бы сигналом. Затрещали ружья. Но сразу же после первого выстрела советские моряки легли на палубу и таким образом спаслись от пуль норвежских зверобоев.
- Сдавайтесь! - послышался выкрик по-английски.
Кар и Эльгар узнали голос Ларсена.
Норвежцы продолжали обстреливать пароход. Пули свистели, ударялись в железный борт и деревянные надстройки.
Вершомет прицелился из мелкокалиберки в неясную фигуру возле гаснущей пакли и выстрелил. Раздались крик боли и ругань. "Попал", - усмехнулся охотник и снова зарядил мелкокалиберку.
Торба взбежал на капитанский мостик, где, всматриваясь в темноту, с наганом в руке стоял Кар. Вслед за механиком появился Ковягин, и сейчас же после него приполз Котовай.
- Радио работает, - сказал механик, - до каюты не добрались. Поспешили сюда.
Хотя штурмана и поразила эта новость, но сейчас было не до того. Тем более что вскоре после начала стрельбы работа радиопередатчика прекратилась.
- Пошлите Ковягина на корму, - приказал Кар, - пусть держит связь между Соломиным, Шелемехой и Вершометом.
Кар выжидал, когда выяснится, где именно центр нападения, чтобы броситься туда. Время от времени он поглядывал на нос корабля, который охранял гидролог. Черным пятном лежал на палубе Запара, прижавшись к поручням фальшборта. По-видимому, он высматривал врагов. Кар хотел послать ему на помощь Павлюка, но кочегар не приходил.
Норвежцы подступали все ближе. Об этом свидетельствовали вспышки выстрелов и темные фигуры, которые внезапно показывались и, пробежав несколько шагов, исчезали, падая на лед.
"Если бы они не забрали у нас ножи, можно было бы взять нож в зубы и перерезать веревки. Но должны же они когда-нибудь нас развязать... тогда можно будет что-нибудь придумать. Пароход не очень далеко. Можно выкрасть лыжи, а в крайнем случае и без лыж... Обмануть охрану... Может быть, удастся как-нибудь прорвать палатку..."
Степа подкатился к стенке и попробовал головой, крепка ли палатка. Ему показалось, будто бы под парусиной был камень.
- Что ты пробуешь? - спокойным голосом спросил Лейте. - Стену щупаешь? Вокруг палатки камень, чтобы ветер не сорвал. Потом снегом присыпано. Толстый слой. А здесь, видишь, потолок двойной. На той половине, наверное, печка. Поэтому и тепло.
- Тепло-то тепло, но я интересуюсь, - и, придвинувшись к боцману, мальчик шепнул: - как бы удрать отсюда.
- А чего ты шепчешь? Нас же никто не понимает.
- А может, кто-нибудь и понимает. Может быть, нарочно посадили кого-нибудь подслушивать.
- Может быть, только вряд ли.
Оба замолкли и погрузились в свои мысли. За перегородкой также царила тишина.
Прошло немного времени. Боцман услышал за стеной шаги. Скрипел снег. Приблизившись к самой палатке, шаги стихли. Кто-то собирался к ним зайти. Заговорили по-английски. Разговаривали двое. Один из них безусловно капитан Ларсен. Голос второго показался боцману очень знакомым, но кто это, он не мог определить. Напрягая слух, боцман разобрал, о чем говорят.
- ...Один наган, одно ружье. Я знаю... (дальше боцман не разобрал одного слова). Они задраят кубрик... (снова не разобрал)... палубе... и двое. - Это говорил тот, чей голос показался боцману знакомым.
- Нужно поторопиться, - отвечал капитан Ларсен.
- Матросы мне верят... (неразборчиво)... счастье, что Эльгар там. Теперь у нас будет пароход. Но главное - не мешкать. Двигаться немедленно. Здесь оставим часовых. Все будет так, как мы условились.
Собеседники вошли в палатку, где их приветствовали краткими возгласами. Теперь разговор пошел по-норвежски.
Лейте стало ясно, в чем дело. У него замерло сердце. "Пиратский маневр, - подумал он. - Капитан Ларсен хочет захватить "Лахтак". Два его матроса - на борту парохода и пользуются доверием и уважением команды "Лахтака". А сегодня утром кто бы мог допустить, что норвежский капитан пират!
Лейте лежал молча, ничего не говоря Степе. Он колебался, не зная, делиться ли ему с юнгой своим открытием. Наконец решил: лучше, если Степа будет знать, какая опасность угрожает их товарищам.
Внезапно на половину, где они лежали, вошел Ландрупп. Он засмеялся и что-то сказал по-норвежски. Лейте сразу же узнал голос человека, разговаривавшего с капитаном Ларсеном по-английски.
- Подлец! - крикнул ему Лейте. - Такова ваша благодарность! Пираты!
- Жалуйтесь сами на себя, - ответил Ландрупп, не скрывая, что знает английский. - Вы сами навязались идти со мной. А для чего вы напали на меня? - нагло издевался лоцман. - Для чего вы задерживаете наших матросов? Теперь вам скучно? Ничего, скоро будет весело. Прощайте!
Ландрупп вышел.
- Что он сказал? - спросил Степа.
Лейте пересказал юнге подслушанный разговор и передал последние слова Ландруппа. Юноша ужаснулся, но вместе с тем почувствовал какое-то облегчение, потому что теперь все стало понятным.
- Вряд ли они захватят пароход! Даже если наших запрут в кубрике, так на палубе останется Павлюк. Он один всех их переломает.
- Павлюк? - Боцман сплюнул сквозь зубы.
- Ну да, он...
- Ша! - перебил Лейте своего друга и рассказал ему обо всех подозрениях, которые пали на кочегара со времени пожара.
Степа и раньше слышал от товарищей намеки на эти подозрения, но даже сейчас он никак не мог поверить, что лучший из его друзей способен стать предателем.
- Нет, этого не может быть! - сказал он Лейте. - Я с вами не согласен. Кто угодно, но только не Павлюк...
Снова воцарилось молчание. Они услышали, как из палатки вышли люди. Снаружи долетал шум многих голосов. Вскоре галдеж стих. Пленные поняли, что норвежцы выступили в поход. После полуночи они совершат нападение. Как раз тогда, когда на пароходе спят все, кроме вахтенного. Но ведь вахтенного уберут Карсен и Эльгар...
- Эльгар? - громко сказал Степа, словно спрашивая.
Нет, нет! Юнга не мог поверить в нечестность этого норвежского моряка, который ему так нравился. Еще минуту продолжалось молчание.
- Лейте, - прошептал юноша, - перевернитесь лицом к земле. Я попробую перегрызть веревку, которой связаны ваши руки.
Лейте с надеждой подставил ему спину.
Г л а в а XVI
- Ну, ты там! - Боцман толкнул юнгу плечом. - Ты только не кусайся.
Невзирая на трагизм положения, юнга прыснул от смеха:
- Это я не нарочно.
Юнга разгрызал веревку с азартом. Он чувствовал, как волокно за волокном поддавалось его зубам. Во рту было неприятное ощущение от грязной веревки, но он радовался своей победе.
Минут через пятнадцать руки боцмана были освобождены. Однако прошло еще минут десять, пока он смог ими шевельнуть, так они затекли.
Боцман принялся развязывать руки юнги. Норвежцы стянули их так крепко, что, казалось, без ножа ничего не сделаешь. Но не было таких узлов, которых не смог бы развязать старый моряк. Через несколько минут Степины руки были свободны. Оставалось освободить ноги. Лейте справился с этим быстро. Делали все это они очень тихо, потому что за перегородкой кто-то был. Чтобы не вызывать подозрений, боцман время от времени громко ругался или начинал разговаривать спокойным голосом. Покончив с веревками, полежали несколько минут. Прислушались. Сколько норвежцев за перегородкой, они не знали. Оттуда доносился только храп одного человека. Но вот послышались шаги, и кто-то вышел из палатки. Там мог находиться не только спящий. Несмотря на это Лейте решил рискнуть. Он поднялся и заглянул во вторую половину палатки. Там горела печь, а в нескольких шагах от нее на медвежьей шкуре спал человек. Возле него лежали два ружья. Каждую секунду можно было ожидать, что вернется тот, который только что вышел. Действовать нужно было быстро и решительно.
Лейте взял веревки, которыми их связали норвежцы, и знаком велел Степе идти за собой.
Как тигр кинулся на спящего караульного старый боцман. Прежде чем норвежец пришел в себя, ему заткнули рот кляпом. Он пробовал защищаться, но руки его уже были связаны значительно более крепким узлом, чем те, которые развязал Лейте у Степы. Норвежец начал брыкаться, но нашлась веревка и для его ног. Лейте стоял на коленях и кончал связывать побежденного врага, когда в палатку вернулся второй норвежец. Он тут же бросился на старого моряка. Но юнга тоже не терял времени. Схватив лежащее на полу ружье, он ударил норвежца прикладом по голове. Голова у норвежца была крепкая. Первый удар на него не подействовал. Только после второго он выпустил боцмана из своих крепких рук.
Связав норвежца, старый моряк и его юный друг взяли ружья и вышли из палатки. Они были на свободе. В лагере не было слышно ни единого звука. По-видимому, кроме них и двух часовых, которые лежали связанные, здесь не оставалось никого.
- Нужно спешить, - сказал Лейте. - Там, в палатке, я заметил две пары лыж. Возьмем их - и в дорогу.
Возвращаясь в палатку, Степа захватил снегу и положил его на голову лежавшего без сознания норвежца. У первого часового Лейте вытащил изо рта кляп.
- Пусть поговорят, когда второй придет в себя, - сказал боцман.
После этого он погасил в печке огонь и прибавил:
- Чтоб еще не сгорели. А замерзнуть не замерзнут. - И прикрыл норвежцев медвежьей шкурой.
Забрав лыжи, моряки вышли из палатки и, не задерживаясь, двинулись в путь.
- Мы опаздываем почти на час по сравнению с норвежцами, - сказал Лейте, - но мы должны нагнать их и опередить. Здесь часа на два ходу. Вряд ли они очень торопятся. Мы сможем их опередить. Только бы не попасть им в руки!
Решили идти не берегом, как шли сюда и как, судя по следам, пошли к пароходу норвежцы, а напрямик. Для этого нужно было пройти через холмы.
Луна стояла еще достаточно высоко, и это придавало уверенности, что они не заблудятся и не попадут в лапы врагов. Когда поднимались на гору, Лейте посоветовал идти медленно.
- Чтобы не задыхаться и не устать преждевременно, - сказал он.
- Зато с горы помчимся, - ответил Степа.
- Да! Хоть я и не ходок на лыжах, но... нужно.
- Только смотрите не сломайте их.
Хотя Лейте и советовал подниматься медленно, но когда они наконец взошли на гору, то почувствовали, что спина у них мокрая, а сердце так и колотится.
На вершине холма немного задержались, осматриваясь вокруг, не видно ли норвежцев. Но кругом все было спокойно. Справа, вдали, лоснилось море, а слева, за узкими долинами, поднимались невысокие бугры. Нигде никакого движения. Только луна медленно плыла по небу.
Юнга первым двинулся вниз с горы.
- Не зная фарватера, не давай судну полный ход, - сказал боцман, - а то наскочишь на мель или на риф.
- Тормозите палками! - только и успел крикнуть в ответ Степа.
Лыжи несли его с бешеной скоростью. Приседая, он всматривался, нет ли впереди камня или ямы. Только в самом низу, заканчивая спуск, он заметил камень, небольшой, но достаточный для серьезной катастрофы. Степа ударил палками в снег. Прыжок вышел чудесный. Раньше такие прыжки юнге приходилось видеть только в кино. Прежде чем коснуться снегового настила, он пролетел в воздухе более двадцати метров. Дальше из-под снега выглядывали камни и виднелся овраг. Степа начал тормозить. Сделал небольшой полукруг и остановился.
Его тревожило, спустится ли боцман. Оглянувшись, он увидел, что с горы мчится лыжа, за ней катится человек, а за человеком - вторая лыжа. Впрочем, боцман скатился целым и невредимым. Лыжи его тоже были целы. Оказалось, что Лейте упал посреди горы, потому что ноги у него разъехались в разные стороны.
Они всходили на вершину холма, откуда днем можно было бы увидеть "Лахтак". Тревога их возрастала: норвежцев они нигде не видели. Луна склонилась к горизонту и вскоре спряталась. Тихо, осторожно спускались они в темноте с этого холма к берегу. Несмотря на темноту, узнали то место на берегу, против которого стоял "Лахтак". Нигде никого и ничего не было видно и слышно. На минуту остановились отдохнуть.
Внезапно вдали что-то блеснуло в темноте, и через несколько секунд долетели звуки ружейных выстрелов. Так продолжалось несколько минут. Потом один залп - и тишина. Это мог быть залп победы.
- Эльгар! Эльгар! - в отчаянии воскликнул юнга.
Теперь он поверил, что человек может быть вероломен.
- Лисья порода! - с досадой сказал боцман.
Ч А С Т Ь Ч Е Т В Е Р Т А Я
ПОРАЖЕНИЕ СТАРОГО БРАКОНЬЕРА
Г л а в а I
Кар лежал на койке и читал "Историю полярных исследований". Он перечитывал рассказ каноника Адама Бременского о первой немецкой полярной экспедиции 1040 года:
"Блаженной памяти архиепископ Адальберт рассказывал мне, что при
его предшественнике несколько знатнейших фризов* поплыли на север,
чтобы исследовать море, потому что в народе говорили: на север от
устья Везера нет земли, а есть только море Либер, что значит
"сгустившееся". Чтобы удовлетворить свое любопытство, они,
объединившись в компанию, с песнями двинулись в море от берегов
Фрисландии. Пройдя Данию и Британию, они прибыли на Аркадские
острова; пройдя их и оставив справа от себя Нормандию, они после
долгого плавания достигли холодной Исландии. Пройдя по морю дальше,
до Крайнего полюса, они поручили свое смелое предприятие и свой
дальнейший путь всемогущему богу и святому Виллегаду и неожиданно
попали в стоявший над застывшим океаном туман, столь густой, что
взгляд едва проницал его. Морские волны, неспокойные из-за приливов и
отливов, сразу же втянули в этот хаос несчастных мореплавателей,
которые потеряли надежду на спасение. Это была, как рассказывают,
открытая пасть бездны, куда, по словам старинного предания, вливаются
все моря и где возникают приливы и отливы. Когда они начали молить
божье милосердие, чтобы оно спасло их души, море двинулось обратно,
захватив с собой несколько кораблей. Так своевременная божья помощь
спасла их и стало возможным, налегши на весла, выбраться из волн.
Удалившись от опасного места, они неожиданно подошли к какому-то
острову, напоминавшему - ибо берега его были окружены высокими
скалами - укрепленный город. Чтобы ознакомиться с этим островом, они
сошли на берег и нашли там людей, которые жили в подземных пещерах.
Перед входами в пещеры лежало много посуды из золота, серебра и
других металлов, имеющих большую цену. Взяв с собою столько
драгоценностей, сколько можно было унести, люди радостно побежали
назад к своим судам. Внезапно они увидели за собою погоню - их
догоняли люди огромного роста, которых у нас называют циклопами. А
перед циклопами бежали собаки, чрезвычайно большие. Собаки догнали
одного из моряков и сразу же разорвали его. Остальные благополучно
добрались до своих кораблей. Только крики великанов преследовали их.
Претерпев столько опасностей, фризские путешественники возвратились в
Бремен, где, как и надлежало, рассказали обо всем архиепископу
Алебранду, после чего возблагодарили всемилостивейшего Христа и его
последователя Виллегада".
_______________
* Фараиазаы - древние германские племена, населявшие побережье
Северного моря. В настоящее время около четырехсот тысяч фризов живут
в Нидерландах и в Германии.
"Веселые лгуны были в старину", - подумал с улыбкой штурман Кар, поднялся с койки и пошел в столовую, чтобы прочитать эти сказки товарищам. Там только что кончился вечерний чай, который пили без сахара (сахара было очень мало, и его берегли на случай, если кто-нибудь заболеет) и заедали тонко нарезанным медвежьим окороком. Все собрались уже идти спать. Моряки слушали очередной рассказ механика. Только норвежцы молча сидели в углу, передвигая фигуры и пешки на шахматной доске. Кар прочитал вслух хронику Адама Бременского. Голос его то и дело заглушался громким смехом.
- Возможно, возможно, - с напускной серьезностью сказал Торба, когда Кар закончил, - и даже допустимо.
- Среди моряков, которые об этом рассказывали, - проговорил театральным шепотом Шелемеха, - не было ли одного моего знакомого механика?
Все засмеялись, понимая, на кого намекает кочегар.
В это время с палубы возвратился Вершомет. Он отбывал штурманскую вахту.
- Чего смеетесь? - спросил охотник. - Что-нибудь механик выдумывает? Вы бы на палубу вышли. Ночь какая хорошая!
- Ладно уж! - махнул рукою Торба. - Нужно выспаться, завтра же ожидаем гостей с острова.
- Ну, вряд ли уже завтра, - недоверчиво сказал Зорин.
- А может быть... - Механик встал и пошел в свою каюту.
Вслед за ним поднялись остальные моряки и двинулись в кубрик. В столовой остались норвежцы у шахматной доски и Вершомет с кружкой чаю. Кар оделся и вышел на палубу. Ночь и в самом деле поражала своей красотой. По синему стеклу неба, склоняясь к морю, плыла луна. Поодаль от нее бледно мерцали звезды. На палубу ложились таинственные тени от мачт и надстроек; на освещенных местах по снегу блистали нежные искорки света. Обледенелое море лежало неподвижно. Едва заметно темнел остров Лунной Ночи. Кару показалось, что там мелькает маленький огонек. "Возможно, норвежцы, подумал он. - Может быть, там и наши делегаты".
Тишину, царившую кругом, нарушали только шаги вахтенного на капитанском мостике. На вахте стоял Ковягин. Кар заглянул к нему, сказал несколько слов, спустился вниз по трапу и остановился на корме. Здесь он стоял долго, любуясь ледовым пейзажем и ожидая, пока спрячется луна.
Он задумался над историей "Лахтака", и случилось так, что он сунул руку в карман и вытащил ту норвежскую трубку, которую нашли после пожара. Сколько раз он рассматривал ее! Его размышления были прерваны сказанными по-английски словами:
- Извините, капитан! Позвольте вас побеспокоить.
Кар замер на мгновение, вслушиваясь в эти слова, потом с быстротою молнии обернулся. Перед ним стоял Эльгар. Кар поглядел по сторонам, ища, кто обратился к нему по-английски.
Но, кроме норвежского матроса, он не увидел никого. Матрос слегка наклонил голову и повторил по-английски:
- Извините, капитан! Я должен сказать вам нечто весьма важное.
Кар ни одним движением не выдал своего удивления, что норвежец знает английский язык.
- Я вас слушаю, - ответил он по-английски.
Казалось, норвежец молчаливо одобрил эту выдержанность советского моряка.
- Капитан, я должен вам сказать, что шкипер* Ларсен и его люди готовят нападение на ваш пароход. Нападение должно произойти этой ночью, после того как зайдет луна. Сигнал, подтверждающий это решение, - вон тот еле заметный огонек на берегу.
_______________
* Шакаиапаеар - устаревшее название командира судна.
- Откуда вам это известно?
- Мы с Карсеном должны были принять участие в этом нападении. Наша задача - в подходящий момент запереть дверь из кубрика на палубу. Потом мы должны были напасть на вахтенного и связать его. Однако... мы передумали и не хотим участвовать в авантюре шкипера Ларсена.
- Что же вы советуете делать?
- Защищаться. Но так, чтобы, по возможности, не причинить вреда команде "Исб?рна". Команда обманута Ларсеном и Ландруппом.
- Благодарю вас! - сказал Кар и протянул руку Эльгару.
Они крепко пожали друг другу руки.
- Вы хорошо владеете английским языком, - сделал комплимент норвежцу Кар.
- Десять лет плавал гарпунером на английских китобоях, - ответил тот и добавил: - но вам нужно спешить.
- Пойдемте, - предложил Кар, - нужно предупредить товарищей. Вахтенный! - крикнул он. - Быть внимательным!
- Есть! - долетел ответ Ковягина.
Кар спускался в кубрик. За ним шел Эльгар. В левой руке капитан все еще сжимал таинственную трубку. В столовой их встретил бледный и взволнованный Карсен. Вершомет спокойно латал совик.
Г л а в а II
- Боцман, - обратился к нему Кар, - позвать сюда всех людей. Быстро!
Охотник любил, когда его именовали новым для него званием.
- Есть! - ответил он, немедленно вставая из-за стола, открыл двери в кубрик и крикнул: - Подъем! Все в столовую! Быстро!
Моряки засуетились. Вершомет стучал в каюту Запары и Торбы.
- Карсен, вы знаете английский язык? - обратился Кар ко второму норвежцу.
- Нет, не знает, - ответил за него Эльгар.
Бледный Карсен подошел к Кару и что-то горячо сказал ему.
- Он отдает себя в ваше распоряжение, - перевел Эльгар.
Кар пожал руку норвежскому матросу.
В столовой уже собралась вся команда, за исключением Ковягина и Павлюка.
Кар был краток. Он сказал:
- Товарищи, норвежский моряк Эрик Олаунсен, он же Эльгар, сообщил мне, что капитан Ларсен с группой своих людей хочет захватить "Лахтак". Нападение должно произойти сегодня после захода луны. Мы должны защитить наш пароход. Поэтому объявляю на пароходе военное положение. Командир - я! Боцману Вершомету немедленно вооружить всех людей топорами и лопатами и выставить часовых. Старшему механику приготовить насосы, чтобы обливать врагов в случае атаки. Ответственным за носовую часть парохода назначаю Запару, за корму - Шелемеху, за левый борт - Вершомета, за правый Соломина. Остальные - в резерве и находятся на нижнем капитанском мостике. Начальник резерва - старший помощник. Товарищи, фактически у нас нет огнестрельного оружия. Но все же мы имеем возможность защитить пароход, отразить врага и освободить наших товарищей, по-видимому попавших в плен к шкиперу Ларсену. Помните, что норвежские моряки спровоцированы на это нападение капитаном Ларсеном и лоцманом Ландруппом. Все на свои места!
Быстро один за другим моряки выходили на палубу. Там Вершомет раздавал топоры и лопаты. Самому же охотнику Торба со словами извинения передал мелкокалиберку.
В столовой остались Кар и оба норвежца. Штурман только теперь заметил, что он до сих пор сжимает в левой руке трубку. Разжал кулак, посмотрел на нее и бросил на стол. Эльгар наклонился над столом и поднял трубку. Внимательно рассмотрев ее, он, казалось, был чем-то удивлен.
- Капитан, откуда у вас эта трубка? - спросил гарпунер.
- А вы ее знаете?
- Да. Это моя трубка.
- Ваша? - удивился Кар.
- Конечно! Ее потерял шкипер Ларсен во время охоты. Это случилось за несколько дней до того, как я попал на "Лахтак".
- Любопытно! Ее нашли у нас на палубе... Тоже за несколько дней до вашего прибытия. Впрочем, мы еще поговорим на эту тему, а сейчас пойдемте на палубу.
- Капитан Кар, - заговорил Эльгар, идя вслед за штурманом по трапу, я думаю вступить в переговоры с матросами "Исб?рна". Со слов Карсена мне известно, что Ларсен уверял свою команду, будто бы я у вас под арестом.
- Приветствую ваше предложение, но мы должны быть осторожны. Вы знаете, что мы фактически безоружны. У Ларсена много оружия?
- Ружей у него больше, чем людей. Патронов тоже достаточно.
Когда вышли на палубу, луна уже коснулась горизонта. Приближалось время темноты. Тогда на небе будут светить только звезды. Огонек на острове погас. Очевидно, нападающие сошли на лед и приближались к пароходу.
В сотне метров от "Лахтака" темнели фигуры Вершомета и Котовая. Приспосабливая пожарный насос, Зорин объяснил Кару, что делают охотник и матрос:
- Они натягивают канат. На конце каната тлеет фитиль, а под канатом пакля, смоченная бензином; если потянуть за канат, огонь попадет на паклю - и бензин вспыхнет.
Кар прошел с норвежцами на капитанский мостик, где должен был находиться Торба с резервом. Он застал там одного механика.
- Где ваш резерв?
- Котовай помогает Вершомету, а Ковягина я послал за Павлюком. Я здесь, вот и все.
Луна спряталась. Моряков обступила густо-синяя темнота звездной ночи.
К Торбе подбежал Ковягин.
- Павлюк не хочет выходить из каюты, - доложил кочегар.
- Как это - не хочет?
- Дверей не открывает. Говорит: "Приходи через час, тогда поговорим".
- Ты ему сказал о военном положении? - рассердился механик.
- Да! Сказал, что его расстреляют за непослушание.
- То-то же! Он и решил, что ты шутишь. Что он ответил?
- Ничего. Молчит.
- Андрей Васильевич! - тоном приказа обратился к Торбе Кар. - Пойдите сами к Павлюку и вызовите его. Если он не захочет открыть каюту, ломайте двери. Возьмите с собою Ковягина, а если нужно, позовите на помощь Шелемеху. Я буду здесь. Торопитесь.
"Пора кончать с секретами", - подумал Кар.
Двери рубки оказались запертыми. На стук механика никто не отвечал.
- Павлюк! - крикнул Торба. - Сынок!
Молчание.
Механик приложил ухо к дверям. Ему послышался какой-то шорох.
- Открывай двери, - сердито крикнул Торба, - а не то сейчас же взломаем!
Снова молчание.
- Ковягин, зови Шелемеху! - сказал механик, решивший выполнить приказ капитана.
Кочегар побежал за товарищем, который как раз в это время куда-то отошел. Торба уперся в дверь плечом и снова прислушался. Внезапно он услышал металлические звуки, напоминающие жужжание какого-то инструмента. Это жужжание услышали Кар, Соломин и Запара. Они узнали те странные звуки, которые так долго тревожили их. Механик отступил от дверей и выпрямился.
- Это же радио! - сказал он. - У нас радио?
Торба поднял руку, чтобы еще раз постучать в дверь радиорубки. Но неожиданно с другой стороны парохода вспыхнуло пламя. Через две секунды раздался выстрел. "Нападают!" - подумал механик и побежал к капитану.
Жужжание в радиорубке не прекращалось.
Г л а в а III
Смоченная бензином пакля вспыхнула с неожиданной быстротой. Норвежцев, по-видимому, поразило это пламя и фигуры людей на борту. Кто-то из них, не теряя времени, выстрелил. Этот выстрел был как бы сигналом. Затрещали ружья. Но сразу же после первого выстрела советские моряки легли на палубу и таким образом спаслись от пуль норвежских зверобоев.
- Сдавайтесь! - послышался выкрик по-английски.
Кар и Эльгар узнали голос Ларсена.
Норвежцы продолжали обстреливать пароход. Пули свистели, ударялись в железный борт и деревянные надстройки.
Вершомет прицелился из мелкокалиберки в неясную фигуру возле гаснущей пакли и выстрелил. Раздались крик боли и ругань. "Попал", - усмехнулся охотник и снова зарядил мелкокалиберку.
Торба взбежал на капитанский мостик, где, всматриваясь в темноту, с наганом в руке стоял Кар. Вслед за механиком появился Ковягин, и сейчас же после него приполз Котовай.
- Радио работает, - сказал механик, - до каюты не добрались. Поспешили сюда.
Хотя штурмана и поразила эта новость, но сейчас было не до того. Тем более что вскоре после начала стрельбы работа радиопередатчика прекратилась.
- Пошлите Ковягина на корму, - приказал Кар, - пусть держит связь между Соломиным, Шелемехой и Вершометом.
Кар выжидал, когда выяснится, где именно центр нападения, чтобы броситься туда. Время от времени он поглядывал на нос корабля, который охранял гидролог. Черным пятном лежал на палубе Запара, прижавшись к поручням фальшборта. По-видимому, он высматривал врагов. Кар хотел послать ему на помощь Павлюка, но кочегар не приходил.
Норвежцы подступали все ближе. Об этом свидетельствовали вспышки выстрелов и темные фигуры, которые внезапно показывались и, пробежав несколько шагов, исчезали, падая на лед.