Трускиновская Далия. Свинская история

   – Откуда я знаю, где здесь рубка?!
   – У дверей схема эвакуации. Рубка под номером первым.
   Авантюрина голова в зеленом пятне повернулась профилем – он искал схему.
   – Тут вообще ни одной цифры нет, – растерянно сказал он. – Только кружочки с рогами…
   – Кружочек с рогами вниз, – помогла девочка. – Ты дойдешь до рубки и на пульте найдешь два ряда больших белых кнопок. Это управление анабиозными камерами. Выведешь на экран схему камерного блока…
   – Да как выведу?!
   Тут Ромка покачнулся и исчез.
   – А Эстель Лаудорит! Лихайно рема! Ку! Ку рема эдасса! – закричала девочка.
   А из шара на нее глядело уже совсем другое лицо. Крошечный рот открылся и выплеснулись слова, от которых девочка едва не уронила шар.
   – Эйе… – прошептала она.
   Опершись о край тахты, Горыныч поднялся – и тут только осознал, что под пледом лежит и сопит живая свинья. Но не до свиньи ему было. Он встал рядом с девочкой – коренастый, коротконогий, угрюмый, повернул к себе шар и сказал грозно:
   – Келедгар крао кретта! Казад Барук!
   – Ты чего это, Горыныч? – наконец догадался спросить руководитель пресс-службы.
   – Чего-чего… Мочить их всех буду, – ответил Горыныч. – Казад аи-мену!
   – А на каком это ты языке?
   – На каком? На русском!
   – Нет, Горыныч, – прошептал руководитель пресс-службы, пятясь. – Это не на русском!.. Это… это…
   И вылетел за дверь.

* * *

   Ромка безумно обрадовался тому, что хоть кто-то из экипажа уцелел. Даже когда от резкого тычка отлетел в сторону и ударился плечом о стенку.
   Тот, кто отнял у него шар (откуда Авантюра узнал, что это палантир, он и сам понять не мог, однако был убежден – угадано точно), был сердит до чрезвычайности. Сказав девчонке, маячившей в хрустальных гранях, пару ласковых, он взял палантир подмышку и быстрыми шагами пошел по железному коридору, а Ромка – за ним, чтобы не оставаться больше в одиночестве.
   Они вернулись туда, откуда в ужасе сбежал Авантюра, чтобы не видеть горы трупов, – к выбитой двери энергоблока.
   Первым делом незнакомец в таком же синем комбинезоне с золотыми кнопками и защелками, как у прочего экипажа, пробежался по кнопкам длинными тонкими пальцами, отчего круглые розовые лампы потухли, зато включились длинные голубые. Затем он вытащил из нагрудного кармана проводок, вставил штырек в разъем, достал палочку с кристаллом на конце и подождал, пока этот кристалл нальется ровным, четко пульсирующим зеленым светом. При этом кристалл вырос и стал не меньше мужского кулака – правильного мужского кулака, сопоставимого с чайником. А свет его разделился на четыре ярких луча, каждый в палец толщиной.
   – Ни фига себе! – воскликнул Ромка.
   – Эласса ку! – ответил на это очень недовольный незнакомец. И нацелил один луч на Ромку.
   Ромку кинуло к стене. Но не боль он испытал, приложившись затылком, а нечто иное. Может, потому, что луч, метнувшись, попал ему в глаза, а может, и по другой причине – но в голове у Авантюры произошло быстрое движение всех молекул и атомов, которые на тот момент в ней находились. Он ощутил это, как если бы кто сунул туда палочку, старательно размешал содержимое против часовой стрелки, и тут же четким движением направил вихрь по часовой стрелке.
   – Эласса ку! – повторил незнакомец, но в настойчивости уже сквозила растерянность.
   – Элиа ку басса… – прошептал один из покойников.
   Незнакомец, словнео опомнившись, пустил четыре луча гулять по трупам.
   К огромному Ромкиному удивлению, трупы понемногу стали оживать. Кто-то еще лежал пластом, кто-то отполз к стенке и сидел, прислонившись. Навстречу сердитому незнакомцу поднялся с пола Гилдор.
   – Слава Гил-Гэладу, Элродан, – прошептал он, держась за стенку. – Как хорошо, что ты стоял на вахте…
   – Воистину так, – ответил Элродан. – Я проверял датчики, когда освещение вырубилось. Я побежал к энергоблоку, вдруг вижу – этот человек, которого притащила на борт принцесса, держит в руках палантир! Хотел бы я знать, как ему в руки попал палантир!
   – Я его на столике взял… – виновато признался Ромка. – Он лежал, никого не было, а оттуда голос шел. Я взял, смотрю – девчонка…
   И тут он заткнулся. Да и кто бы не заткнулся, увидев, что от звуков его голоса один слушатель невольно присел, другой – чуть не уронил палантир. Да и оживающий экипаж тоже дружно и с ужасом уставился на Авантюру.
   – Ты знаешь Всеобщий язык? – изумленно спросил Элродан. – Ты знаешь Вестрон?
   – Он не должен знать Вестрон, – вместо Ромки ответил Гилдор. – Когда принцесса привезла его сюда, он не знал…
   – Вы о чем, мужики? – спросил Ромка. – Я что-то не так сказал?
   – Нужно будить командира, – сказал Элродан. – Нэлдор Ирвалитар, вставай, иди в анабиозный блок. Это как раз тот случай, когда решать должен командир.
   – Сперва нужно доложить вахтенному командиру. А потом уже Среброцвет распорядится, поднимать главного или не поднимать, – подал голос кто-то из воскресших покойников.
   – Хорошо бы Среброцвет распорядился отправить его вниз… – этот слабый голос, очевидно, выразил общую надежду.
   Элродан на секунду задумался.
   – Похоже, мы нашли то, что искали, – вдруг очень тихо произнес Гилдор. – Ты подумай, ведь принцесса…
   – Принцесса еще дитя! Пусть решает командир! – крикнул Элродан. – А пока – заприте его где-нибудь! Или он до пробуждения командира весь корабль разнесет! На мелкие осколки!
   Ромка хотел было протестовать, но несколько членов экипажа, выглядевших уже бодрее, достали свои палочки с кристаллами и подключились к едва заметным на железной стенке разъемам. Лучи, белые, желтые и зеленые, перекрещиваясь, ломаясь друг о друга, отражаясь под неожиданными углами, сплели непреодолимую решетку. И эта решетка отжала Ромку от стены, заключила его в клетку, повлекла за собой по коридору. Он вынужден был подчиниться.
   Сквозь сверкающую решетку он видел несколько силуэтов. Это шли за ним те члены экипажа, что, направляя лучи, держали решетку. Но слишком не приближались – они явно побаивались Авантюры.
   Таким образом Ромку доставили к месту заключения. Это оказался железный чулан без всяких признаков мебели.
   – А сесть на что? – возмутился Ромка. – А лечь? На железо, что ли? Я тут замерзну к чертям собачьим!
   Тут же под его ногами возник ковер с ворсом едва ли не по колено, а на плечи пала целая медвежья шкура.
   – Так это же визуализация! – взвыл Ромка.
   – Обойдешься! – ответил голос, очень похожий на голос Элродана. – Как без штанов в энергоблоке запираться – так он не мерзнет! А сейчас, видите ли, замерзнет!
   И тут же перед Ромкиным лицом ударили в пол острые копья. Он шарахнулся и не сразу понял, что это из потолка рухнула толстенная решетка, уже не световая, а доподлинно металлическая, как у льва в зоопарке. Световая же истаяла.
   Ромка схватился на нее, стал трясти и даже расширил пространство между прутьями примерно на сантиметр.
   Элродан с оснащенной потухшим кристаллом палочкой молча наблюдал за ним, а прочие толпились за спиной Элродана. Гилдора среди них не было.
   И тут Ромка уловил некий звон. Сперва ему казалось, что звон исходит из внезапно завибрировавших металлических стен, потом он понял – это в башке звенит. Ромка зажмурился, чтобы как следует помотать головой и избавиться от наваждения. Но вместо темноты под сомкнувшимися веками оказался Гилдор Инглорион. Он стоял у пульта и следил за светящимся окошком. Тут же Ромка и окошко увидел. В нем мельтешила синусоида.
   – Сейчас будет пик, – сказал Гилдор. – Я был прав – мы нашли то, что искали!

* * *

   Горыныч знал одно – вот женщина, которой он должен подчиняться. То, что ей не более пятнадцати лет, его не смущало. Прошлое, которое обязывало соблюдать достоинство и независимость, все целиком куда-то подевалось. Зато объявилось иное прошлое – в виде туманном и невразумительном, с отдельными смысловыми проблесками – словами какими-то сердитыми, ощущением тяжелых рукоятей в крепких ладонях, звоном воды, падающей с камня на камень в высокой, освещенной факелом пещере, силуэтом всадницы на сверкнувшем и погасшем коне…
   Счета в банках, все виды Горынычева бизнеса, включая новоприобретенный бутик, особняк, загородная вилла с медведем – сгинули бесследно. Осталась только девочка с шаром, имевшая право карать и миловать матерого рекетира.
   В рекет Горыныч, собственно, подался не от горячей любви к преступному образу жизни, а – иного пути ему судьба не оставила. Природная его хозяйственность и деловитость настолько ярко проявились в первые же годы дикого капитализма, известные как Большой Хапок, что несколько группировок соперничали за право стать его крышей. Горыныч рассердился, стал сам себе крышей, а заодно подгреб под себя четверть города и треть области – чтоб добро не пропадало. Романтики, как Авантюра, он не искал – он спасал свою жизнь и свое дело.
   И вот сейчас словно кто отрубил боевым топором всю прошлую суету…
   – Эстель Лаудорит попал в беду, – сказала девочка. – Я едва успела спасти его здесь, в Среднеземье! Я думала, что на корабле он будет в безопасности! Нужно срочно возвращаться на корабль.
   – Как прикажешь, – ответил Горыныч.
   – Я знаю, он твой друг. Ты полетишь со мной?
   – Да.
   Девочка опустила хрустальный шар в плотно сплетенную корзинку и вручила ее Горынычу.
   – Не урони.
   – А то я не знаю, как с палантиром обращаться…
   Горыныча совершенно не удивило, что он сходу перешел на ранее не известный ему язык, что знает названия невиданных прежде вещей. Возможно, ему казалось, будто он все еще говорит по-русски.
   – Возьми, Тинувиэль, – он протянул девочке благоухающую накидку. – Ты потеряла…
   – Принцесса благодарит, – высматривая что-то в окошке, рассеянно ответила девочка.
   А там, за окном, шагал взад и вперед руководитель Авантюриной пресс-службы. Он только что вызвал по мобилке Максимыча и кое-как объяснил ситуацию. Начальник охраны тут же отзвонил подчиненным, а заодно и тому самому врачу, с которым Горыныч советовался, когда у Ромки поехала крыша на кришнаизме.
   Горыныч, которому передалась тревога девочки, тоже выглянул в окно.
   – Ничего, Тинувиэль, прорвемся. Где сейчас «Вэйал»?
   Объяснить, откуда ему известно название корабля, Горыныч не смог бы. Знал – и точка.
   – На орбите. Будем на челноке – узнаем точнее.
   – Как прикажешь, светлейшая.
   Дальнейшее было как сон – из тех снов, что случаются только в детстве.
   Горыныч и девочка вышли из квартирешки, причем девочка на пороге повернулась и, прищурившись, оглядела спящую свинью. Что-то она собиралась сделать – да только рукой махнула и сбежала вниз по лестнице. Горыныч поспешил следом, сосредоточившись на безопасности корзины.
   Он не видел, как после их ухода заворочалась свинья, пытаясь протереть копытцами глаза. Не видел, как она сползла на пол. И вообще первым, кто столкнулся с животным, был сосед. Его тоже заинтересовала и обеспокоила приоткрытая дверь. Он заглянул, желая как следует отчитать за раздолбайство гулену и шалаву Оксанку. Этак у нее всю квартиру вынесут, пока соизволит проснуться.
   Заглянул он, стало быть, – и тут же выскочил, стал звонить во все двери, стал призывать соседей на помощь, клянясь, что ни с вечера ни с утра у него капли во рту не было. Но всей этой суматохи Горыныч уже не видел – его вела тоненькая златокудрая девочка, которую он трепетно называл Тинувиэль, хотя ее подлинное имя звучало иначе. Просто Горыныч, увидев ее, вспомнил и правило, по которому к эльдарской принцессе следовало обращаться именно так.
   Руководитель пресс-службы так и мотался у подъезда, ожидая подмоги. Девочка достала платиново-белый стерженек с кристаллом на конце, сотворила луч, нацелила его на руководителя пресс-службы – и преспокойно провела Горыныча прямо через газон и дальше, по плиточной дорожке сквера.
   А руководитель нельзя сказать, что вовсе ничего не заметил, нет – он своими глазами видел двух женщин, скорее летящих, чем идущих, такой прекрасной походкой владели они, истинно эльдарской походкой. Горыныч понятия не имел, что на него, крутого мужика, накинули такие неподобающие чары. Но девочке очень легко было бы оправдаться – код этих чар был первым и единственным, пришедшим на ум, остальные от волнения куда-то запропали, а справочника она при себе не имела.
   В сквере была оборудована детская площадка, а за ней имелся пустырь, порядком вытоптанный, где днем гоняли мяч, а вечером выгуливали собак. К этому пустырю и вела Горыныча девочка.
   Как раз сейчас там бродила пожилая дама с беспородной собачкой, и собачка эта вела себя просто безобразно – скулила и ползала на брюхе, собирая на себя всю грязь. Если бы кто догадался присмотреться к ее маневрам, то и заметил бы, что псина не решается ступить на пространство, ограниченное кругом, а круг этот диаметром не более трех метров. И он внушает животному одновременно ужас и почтение, тянет к себе и тут же отталкивает.
   Девочка указала на собаку пальцем, и та замерла. Точно так же замерла и ее хозяйка. А девочка привела Горыныча в центр этого воображаемого круга и тогда достала свой стерженек с кристаллом. Кристалл заиграл, не дробя свой свет на отдельные пронзительные лучи, а окружая себя плотной шубой из вибрирующих искр. И одновременно из земли стали расти ребристые хрустальные стрелы.
   Они достигли высоты в две человеческих роста, изогнулись и соединились над головой девочки, образуя прозрачный шатер. Одновременно площадка под ногами выросла и тоже оказалась хрустально-прозрачной.
   – Это челнок «Нэин», Холодная Звезда, – сказала девочка. – Доставай палантир. Сейчас мы свяжемся с бортом и рассчитаем траекторию.
   Горыныч вытащил шар. Тут же в нем образовалось зеленое пятно, а в пятне – совершенно незнакомое Горынычу лицо, суровое и решительное.
   – Немедленно возвращайся, – сказали губы. – Под страхом отключения от преобразователя.
   – Очень нужен мне ваш преобразователь! Мне своей энергии хватает! – возмутилась девочка.
   – Не надо быть такой самоуверенной, принцесса.
   Зеленое пятно показало уменьшившуюся фигуру собеседника. Горыныч, глядя из-за плеча девочки, видет, как тот касается пальцами кнопок на непонятном пульте. И, когда этот очень недовольный незнакомец опять повернулся к палантиру, оказалось, что хрустальные стены и пол «Нэина» стали таять.
   Они уходили в землю и ушли почти до половины, когда Горыныч сообразил – дело неладно.
   – Эй, вы там, на борту! – крикнул он. – Вы хотите погубить принцессу?! Немедленно заберите нас на «Вэйал»~!
   – А ты кто такой? – спросил незнакомец.
   – А ты кто такой?! – огрызнулся Горыныч.
   – Среброцвет, я приказываю! – крикнула девочка. – Немедленно включи преобразователь!
   – Тебя не поймешь. То ты можешь обойтись без энергии, то не можешь. Выбери-ка что-нибудь одно, принцесса Иланиэль, – посоветовал Элианд Среброцвет, подождал немного и коснулся белых кнопок. Тут же почти растаявший «Нэин» принялся расти заново.
   Принцесса Иланиэль сунула палантир в корзину.
   – Еще немного – и мы будем на борту, – сказала она. – Там ты увидишь своего друга.
   – Если к тому времени он еще будет на борту, – донеслось из корзины.
   – Как медленно работают чары! – воскликнула принцесса. – Здесь, в Среднеземье, какой-то неправильный воздух, он заглушает посыл и обременяет волю. Эту платформу можно выстроить мгновенно, в ней же нет ничего, ни двигателя, ни системы жизнеобеспечения, только антигравитационные блоки! А она?!.
   Горыныч посмотрел под ноги. Хрустальный пол утратил прозрачность, хотя теперь можно было разглядеть в его глубине четыре свинцово-серых восьмигранника. От них пошла мелкая дрожь, сопровождаемая тихим, но внушительным гулом.
   – По-моему, мы стартуем, – неуверенно произнес Горыныч.
   – Мы не можем стартовать! У нас еще нет люков! – и принцесса забормотала, водя по густеющей стенке ладонями, и вылепила таки кривоватое колесо, и пальцем выдавила в нем заклепки. Тут же посреди колеса образовалась дыра, которая, по разумению Горыныча, должна была быть забрана стеклом, и не простым, а особо прочным.
   – Я код забыла! – пожаловалась она. – Там код простой, только длинный, блоки по шесть раз повторяются…
   Она опустилась на колени перед корзиной.
   – Борт, борт, это Иланиэль! Дайте код люка!
   Меж тем летательное средство оторвалось от утоптанной земли собачьего пустыря и медленно двинулось ввысь.
   – Борт, борт, прошу код люка! – твердила Иланиэль.
   – Код люка входит в код челнока, – ответил из корзины голос Элианда.
   – Капитан, я его забыла!
   – Вот я уже опять капитан… Как мало надо, чтобы вернуть уважение принцессы! Код челнока помнишь, а код люка забыла?
   – Ну да, клянусь Гэл-Гиладом!
   – Ты радуешь мою душу, принцесса…
   Челнок с незаделанной дыркой в борту тем временем миновал уровень крыш и все быстрее стремился в небо.
   Горыныч отстранил принцессу от корзины и сам встал на колени перед корзиной.
   – Слушай, брателло, тут не до шуток, – сказал он крошечной голове в зеленом пятне. – Еще немного – и мы без кислорода останемся! Понял, нет? Если принцесса из-за тебя коньки откинет – тебя часовой мастер по винтику не соберет!
   И завертел головой, явно не находя на полу чего-то очень важного и нужного.
   – Что ты ищешь? – чуть не плача, спросила Иланиэль.
   – Топор тут где-то был, боевой топор… – пробормотал Горыныч. – Давай-ка спускаться, а то и в самом деле…
   – Я не могу! В коде обратного челнока заложен только подъем! Вот когда его на борту строишь, в него вводишь чары спуска. А когда внизу – только чары подъема, понимаешь? – и принцесса наконец в три ручья заревела.

* * *

   Сквозь толстенную решетку Ромка видел кусок железного коридора. Он не мерз, но дрожь то и дело прошибала. Очень ему не понравился взгляд Элродана.
   С одной стороны, лучше было бы, если бы его, Ромку Авантюру, сейчас отправили обратно, в его привычный (осточертевший, правда, до полусмерти) мир. С другой – кто их тут разберет, может, Ромку собираются вернуть обратно в виде дохлого тела…
   Развлекали видения. Стоило закрыть глаза – что-нибудь этакое обязательно являлось. Явился, скажем, Гилдор, имевший в руках что-то несообразное, с большим пузырем и трубкой, Ромка определил это для себя как клизму. Явилась картина небывалой жизни – всадники неслись по зеленой равнине, но разглядеть зверюгу на знамени Ромке уже не позволили. Явился также меч с преогромной рукоятью, со значками на торчащем вверх клинке, причем оружие просто и ненавязчиво висело в воздухе… И опять Гилдор с клизмой, и опять всадники, и опять меч…
   Наконец вдали послышался шум – экипаж снова галдел и возмущался.
   – Пустите меня к нему! – зазвенел резкий и яростный девичий голосок. – Вы его убили, уничтожили! Покажите мне его!
   – Да жив я, жив! Выпустите меня отсюда! – заорал в ответ Авантюра.
   И подавился собственным воплем.
   Из-за поворота возникли спины в комбинезонах и исчезли. А за ними явился, но уже никуда не исчез, Горыныч. Его пошатывало, рожа была вымазана – похоже, в крови. Но Горыныч из последних сил поддерживал обвисающую девчонку. Любопытно, что на вид это была готовая покойница, зато голосище – почище, чем у базарной торговки (Авантюра никогда не бывал в опере и не знал, что самые блистательные меццо-сопрано, форсируя звук на высоких нотах, кажутся непросвещенному слуху настоящими уходерами).
   – О Эстель Лаударит… – девчонка отцепилась от Горыныча, сделала несколько шагов и ухватилась за решетку. – О надежда моей души…
   И сползла на пол.
   – Стоп, тихо, – сказал себе Ромка. – Где-то я эту личность уже видел… Есть! «Занзибар»!
   И тут же в него уперлось несколько лучей из кристаллов.
   – Еще одно слово – и ты погиб, – предупредил Элродан. – Отзови свои чары. Немедленно!
   – Ка… Какие чары?
   – Ты начал заклинание. Оно уже повисло в воздухе. Отзови его.
   – Я? Заклинание? Да что я такого сказал?.. – Ромка на несколько секунд тяжко задумался и вдруг понял. – Да не чары это! Дискотека так называется!
   И от прелести недоразумения расхохотался.
   – Точно, дискотека, – подтвердил Горыныч. – Самая дерьмовая в городе. Там кроме наркоты и дешевок ни хрена нет. Дураком нужно быть, чтобы там девок снимать.
   – Так вот же она! – Ромка ткнул пальцем в лежащую Иланиэль. – Вот ее я там видел!
   – Ты, Авантюра, так не шути, – приосанился еле живой Горыныч. – Не надо. Она там быть никак не могла.
   – Почему это не могла?
   – Потому что она – Элберет Иланиэль, козел! – рявкнул Горыныч и, вдруг охрипнув, прошептал: – Тинувиэль…
   Ромка не расслышал имени – да Горыныч и сам себя не услышал.
   Элродан, все это время мрачно смотревший на принцессу, Авантюру и Горыныча, вышел вперед.
   – Ты помог принцессе вернуться, род эльдаров благодарит тебя, – сказал он Горынычу. – Непонятно, правда, как ты жив остался. Но тебя вылечат. Домой ты вернешься здоровым.
   – Как-как… Она в последнюю секунду иллюминатор зарастила. У меня уже красные круги в башке колесили, – признался Горыныч, а потом обвел взглядом экипаж. Экипаж стоял на безопасном расстоянии от решетки, в которую вцепился Ромка. Горыныч вздохнул, подошел к принцессе и помог ей подняться.
   – Говорю тебе, это она, – зашептал Авантюра. – Я ее в «Занзибаре» видел! Я там телку снял…
   – Когда?
   – Вчера, – неуверенно сказал Ромка. – Заснул у телки, проснулся здесь… Вот такие непонятки… А эта дура вокруг меня круги нарезала!
   – Ну, так, – сказал Горыныч и повернулся к Элродану. – Лечи меня, раз обещал. Потом выпустишь его из-за решетки, я ему челюсть поправлю. Что-то она у него слишком симметричная.
   – Горыныч, ты чего? – изумился Ромка.
   – Того. Это – Тинувиэль.
   Теоретически и тут Авантюра должен был бы спросить «Чего?!» Но не спросил, а задумался. Видно было, что слово пробудило в нем смутные воспоминания, и он пытается поймать за хвост мелькнувшую в миг узнавания мысль.
   Меж тем принцессе стало чуть полегче. И она, опираясь о плечо Горыныча, повернула нежное личико к Элродану.
   – Я выхожу замуж, – сообщила она. – Я нашла себе жениха, и вот…
   – Из людей? – спросил Элродан. – А вахтенный капитан знает?
   – Не все ли равно? Я его полюбила и буду его женой! – выпалила Иланиэль.
   – Ой, мама дорогая… – выдохнул Авантюра. Меньше всего на свете ему хотелось жениться на такой вот сопливой бестолковке, пусть даже и прехорошенькой.
   – Ты так решила – значит, так и будет, – проворчал Горыныч.
   – Очень хорошо, принцесса. Ты встретила его в этом… даже произносить не желаю, – тут Элродан поморщился. – Насколько я понял, он явился туда нетрезвый и нашел там себе особу легкого поведения. Заметь, принцесса, я даже не спрашиваю, что там делала ТЫ.
   – Я его раньше встретила… Просто я все это время шла за ним следом… И я его спасла! – воскликнула Иланиэль. – Я избавила его от врага! Я спасла ему жизнь, понимаете? И теперь мы поженимся! Ты не имеешь права держать за решеткой жениха принцессы.
   – Начнем с того, что ты покинула корабль без спросу. Ты употребила энергию, которая предназначалась теплицам, на челнок для спуска. А вахтенному капитану доложилась уже снизу. Тебе никто не приказывал первой идти в разведку… – уныло перечислял принцессины грехи Элродан.
   – Я сама себе приказала!
   – Послушай, я не понял. Она ведь тут у вас главная, так? – спросил Горыныч.
   – По праву рождения! Но вахтенный капитан корабля на этом перегоне – Элианд Среброцвет! А в его отсутствие решения принимает первый помощник, то есть я, – отрубил Элродан. – У нас много молодежи из самых древних и аристократических ветвей, и все, пока не встанет из анабиоза главный капитан, подчиняются вахтенному добровольно. Одна она сбежала вниз. Замуж! Да кто ее отпустит замуж? В ее годы?
   – Мне уже шестьсот семьдесят! – вмешалась принцесса.
   Горыныч посмотрел на нее исподлобья и понял, что девочка не шутит.
   – Так я и знал, – заметил Авантюра. – Малышка – с приветом. И с большим приветом.
   – Да если бы не я! Тебе бы уже отрубили голову, Эстель Лаудорит! – выкрикнула Иланиэль. – Ни один суд бы тебя не оправдал!
   – Какой суд, какую голову?! – Элродан взялся за виски.
   – Ну, так, – сказал тогда Горыныч. – Я, кажется, понял. Принцесса где-то пересеклась с одним нехорошим человеком. Роман подбросил ему свинью в огород, а тот решил подать на Романа в суд. Только голова тут ни при чем. Мы бы откупились.
   – Ни при чем? Да я же слышала, как они спорили! Этот толстый все кричал: «Секир-башка, секир-башка!» А другой ему про законы! А этот – никаких законов, кричит, я из него кишки выпущу!
   – Подслушивала, – констатировал Элродан. – Принцесса подслушивала. Приятное известие, нечего сказать…
   – А что мне еще оставалось?
   И тут понемногу стали выясняться подробности.
   Принцесса Иланиэль околачивалась в городе примерно неделю. Авантюру она повстречала рано утром на озерном берегу. Ромка повадился совершать пробежки для поддержания формы, принцесса же пришла любоваться восходом в Среднеземье. Надо полагать, первые солнечные лучи сделали Авантюру неописуемым красавцем. Принцесса поняла, что ее судьба решена отныне и навеки.
   Она следила за возлюбленным и даже видела своими глазами, слышала своими ушами, как он учился хрюкать возле загородки. Но ее любовь выдержала это испытание. А несколько часов спустя принцесса осознала опасность…