- Теперь пошли. Всё в порядке! - и отдал фонарь.
   Четверть мили он петлял среди кустарника, постепенно отклоняясь вправо, потом свернул в сторону и описал еще один огромный полукруг; потом снова свернул, с полмили прошел на запад и наконец остановился.
   - Тут бедная крошка выбилась из сил. Подержите фонарь. Можете посмотреть, вот тут она сидела.
   Но в этом месте расстилалась гладкая солончаковая площадка, твердая, как сталь, и ни у одного из собравшихся не хватило духу заявить, что его глаз способен различить на ней хотя бы единую вмятину. Несчастная мать, упав на колени, причитая и плача, целовала землю там, где недавно сидело ее дитя.
   - Но где же все-таки ребенок? - спросил кто-то в толпе.
   - Здесь ее нет. Уж это-то мы своими глазами видим.
   Арчи Стилмен описал круг по всей площадке, держа в руке фонарь, будто отыскивая следы.
   - Ну и ну! - вскоре произнес он с досадой. - Вот этого я уж не понимаю.
   Он опять обошел площадку.
   - Что за штука! Она же здесь была, это ясно, и никуда отсюда не уходила. Это тоже ясно. Вот так задача! И я не могу ее решить.
   Несчастная мать впала в отчаяние.
   - О господи боже! О пресвятая дева! Ее утащило какое-то крылатое чудовище! Я больше не увижу своего дитятка.
   - Не унывайте, - успокаивал ее Арчи. - Мы ее найдем! Не унывайте, сударыня!
   - Да благословит тебя бог за эти слова. Арчи Стилмен! - ответила мать и, схватив руку юноши, с жаром ее поцеловала.
   В этот момент Питерсон, новичок, с усмешкой зашептал на ухо Фергюсону:
   - До чего же ловкий фокус - отыскать это место! Вряд ли стоило тащиться в этакую даль! Любое другое место подошло бы с тем же успехом, а?
   Фергюсона возмутила эта инсинуация, и он запальчиво возразил:
   - Выходит, ты намекаешь, что ребенка здесь вовсе не было? А я говорю был, и если тебе пришла охота попасть в переделку, то...
   - Ну, вот и отлично! - протянул Арчи Стилмен. - Подите сюда, взгляните-ка! Он же все время был у нас перед самым носом, а мы его не заметили!
   Толпа ринулась к месту, где якобы отдыхал ребенок, и много пар глаз тщились с великой надеждой разглядеть то, чего касался палец Арчи. Последовала пауза, за ней - всеобщий вздох разочарования. Затем Пэт Райли и Хэм Сэндвич в один голос воскликнули:
   - Что это значит, Арчи? Тут же ничего нет!
   - Ничего? А это, по-вашему, ничего? - И Арчи быстро обвел пальцем какой-то контур. - Вот, вот... Теперь узнаете? Это же след индейца Билли. Ребенок у него.
   - Благодарение господу! - вскричала мать.
   - Забирайте фонарь, - распорядился Арчи, - я знаю, куда идти. За мной!
   Он пустился бегом, то ныряя в заросли полыни, то вновь появляясь, и, пробежав так ярдов триста, скрылся за песчаным холмом; остальные поспешили следом и нагнали его. Он стоял и ждал их. В десяти шагах маячила чья-то лачужка - серая бесформенная груда из тряпья и старых попон, через прорехи которой мерцал слабый свет.
   - Идите вперед, миссис Хоган, - сказал юноша, - вы по праву должны войти первой.
   Все кинулись наперегонки с миссис Хоган к пристанищу индейца Билли и увидели одновременно с нею все, что происходило внутри. Индеец Билли сидел на земле. Подле него спал ребенок. Мать сжала свое дитя в судорожном объятии, заключив в него и Арчи Стилмена, и, заливаясь благодарными слезами, сдавленным, прерывающимся голосом низвергла золотой поток славословий и ласкательных эпитетов из той неисчерпаемой сокровищницы, какую являет собой только ирландское сердце.
   - Я - она - находить близко, - рассказывал индеец Билли, - она там спать, очень много устала, лицо мокрое. Думать, плакала. Я приносить домой, кормить, она очень много голодная, потом снова спать.
   Счастливая мать в безмерной благодарности, презрев все ранги, облобызала и индейца Билли, назвав его "ангелом господним в ином обличий".
   И если только индеец Билли состоял в такой должности, то он и в самом деле был "в ином обличий", о чем красноречиво свидетельствовало его одеяние.
   В половине второго ночи все участники процессии ворвались в поселок, распевая "Когда Джонни идет домой", размахивая фонарями и поглощая напитки, которыми их подкрепляли на протяжении всего пути. Затем все собрались в трактире, превратив начало утра в конец веселой ночи.
   ЧАСТЬ ВТОРАЯ
   I
   На следующий день потрясающая сенсация взбудоражила весь поселок: величественного вида иностранец, с внушительной осанкой и непроницаемым лицом, прибыл в трактир и записал в книгу приезжих имя, которое стольких приводило в трепет:
   Шерлок Холмс
   Эта новость перелетала из хижины в хижину, с участка на участок; побросав инструменты, люди ринулись к центру притяжения. Некий старатель оповестил о выдающемся событии Пэта Райли, чей участок находился по соседству с участком Флинта Бакнера, и Фетлок Джонс, услышав новость, едва не упал в обморок.
   - Дядюшка Шерлок! - пробормотал он себе под нос. - Везет как утопленнику! Угораздило же его появиться, как раз когда... - Но тут Фетлок впал в мечтательную задумчивость и вскоре успокоился. "Впрочем, его-то мне бояться нечего. Всем, кто его знает так, как я, отлично известно, что он способен раскрыть преступление, только когда сам его подготовит заранее, запасется всеми уликами и сыщет какого-нибудь парня, который согласится совершить это преступление согласно его инструкциям. Ну а на этот раз улик не будет! Так в чем же он сможет здесь показать свой талант? Ни в чем. Нет, сэр, все подготовлено! Но если б я рискнул отложить это дело... О нет, так рисковать я не намерен. Флинт Бакнер отправится на тот свет сегодня же вечером. Без проволочек!" Но тут перед Фетлоком возникло еще одно препятствие: "дядюшка Шерлок, конечно, захочет сегодня вечером поговорить со мной о семейных делах. Как же мне от него отделаться? Около восьми часов я должен на несколько минут попасть к себе". Это было весьма затруднительное обстоятельство, из-за которого Фетлоку пришлось немало поломать голову. И все же выход был найден: "Мы пойдем прогуляться, а я на минутку отлучусь и оставлю его на дороге, так чтобы он не видел, что я сделаю. Лучший способ сбить сыщика со следа - это не отпускать его от себя, когда готовишься совершить преступление. Да, это самый безопасный ход. Я возьму его с собой".
   Тем временем всю дорогу перед трактиром запрудили жители поселка, в надежде хоть одним глазком взглянуть на Великого Человека. Однако Великий Человек сидел в своем номере и не выходил. Слегка повезло только Фергюсону, кузнецу Джейку Паркеру и Хэму Сандвичу. Трое восторженных поклонников великого сыщика-ученого засели в сарайчике для хранения задержанного багажа, расположенном напротив окон занимаемого сыщиком номера и отделенном от него лишь проходом в десять - двенадцать футов шириной, и просверлили в ставнях глазки.
   Ставни у мистера Холмса были наглухо закрыты, но вскоре он их распахнул. Жуткое и вместе с тем радостное волнение охватило троих наблюдателей, внезапно очутившихся лицом к лицу с выдающейся личностью, с этим сверхчеловеком, слава о котором гремит по всему миру! Вот он сидит перед ними - не легенда, не призрак, а реальность из плоти и крови: протяни руку - и можно его потрогать.
   - Вы только взгляните на эту голову! - с благоговением в голосе воскликнул Фергюсон. - Бог ты мой! Вот это голова!
   - Еще бы! - почтительно согласился кузнец. - А гляньте на этот нос, на эти глаза! Ум, говорите? Целая бочка!
   - А бледный какой! - заметил Хэм Сандвич. - Это все от мыслей, вот от чего! Черт подери! Остолопы вроде нас даже понятия не имеют, что значит по-настоящему мыслить!
   - Куда уж нам! - подтвердил Фергюсон. - То, что мы считаем мыслями, просто-напросто чепуха на постном масле.
   - Верные твои слова, Фергюсон. А гляньте на этот нахмуренный лоб! Вот это, скажу я вам, острота мысли - так и сверлит, все вглубь, вглубь, в самое что ни на есть нутро! Должно быть, напал на какой-то след.
   - Так и есть! Попомните мои слова! Вы только взгляните, какой мрачный, какой бледный и торжественный, - ни одному покойнику его не переплюнуть!
   - Где там! Ни за какие денежки! И ведь это все у него наследственное! Он же четыре раза умирал, это даже историки описали. Три раза своей смертью, а один раз - от несчастного случая. Говорят, от него несет сыростью и холодом, как от могилы. А еще говорят...
   - Т-сс! Смотрите! Приложил большой палец к правой шишке на лбу, а указательный - к левой. Клянусь своей второй рубахой, его мозговая машина сейчас шпарит на полный ход!
   - А то как же! А теперь он глядит на небо, поглаживает усы и...
   - А теперь поднялся и пальцем правой руки на пальцах левой пересчитывает улики. Видите? Вот дотронулся до указательного, теперь - до среднего, а теперь - до безымянного...
   - Стоп! Застрял...
   - Глядите, как сморщился! Видно, не может разобраться в этой улике. А вот...
   - А вот улыбается! Ну прямо тигр! Глядите, остальные пальцы перебрал одним махом. Значит, понял, в чем дело! Понял, будьте покойны.
   - Да, скажу я вам! Не хотелось бы мне быть на месте того парня, за которым он охотится!
   Мистер Холмс пододвинул стол к окну, сел к наблюдателям спиной и стал писать. Наблюдатели оторвались от дырочек в ставнях, набили трубки и уютно расположились, чтобы не спеша покурить и потолковать.
   - Да, ребята, что тут говорить. Он - чудо! - с полной убежденностью объявил Фергюсон. - Это прямо-таки на нем написано.
   - Самые что ни на есть верные твои слова, Фергюсон, - сказал Джейк Паркер. - Вот было бы здорово, если бы он вчера вечером оказался с нами!
   - Еще бы! - подхватил Фергюсон. - Уж тогда бы мы имели возможность наблюдать научную работу сыщика. Интеллект - понятно? Чистый интеллект самого высшего сорта. Наш Арчи - молодчина, и нечего умалять его способности, но ведь его дар, насколько я понимаю, только зрение, острое, как у совы ночью, удивительный природный дар животного, ни больше ни меньше; но в этом же нет интеллекта, нет этой жуткой таинственности, этого величия... Двух таких людей можно сравнивать не больше чем... чем... Да что там! Разрешите-ка мне сказать вам, что бы он стал делать вчера. Он бы сперва зашел к мамаше Хоган и взглянул - только взглянул - на помещение, вот и все. И что-нибудь увидел бы? Да, сэр, все до последней мелочи! И он бы знал жилье Хоганов лучше, чем сами хозяева, проживи они там хоть целых семь лет. Потом он бы сел на койку, все так же тихо, спокойно, и сказал бы миссис Хоган так... Эй, Хэм, к примеру - ты будешь миссис Хоган. Я стану тебя спрашивать, а ты отвечать.
   - Ладно, валяй!
   - Сударыня! Прошу внимания! Не отвлекайтесь. Итак, какого пола ребенок?
   - Женского, ваша честь!
   - Гм! Женского. Хорошо, очень хорошо. Возраст?
   - Седьмой пошел, ваша честь!
   - Гм, мала, слаба - две мили. Потом устанет. Ляжет, уснет. Мы найдем ее на расстоянии двух миль или менее того. Зубы?
   - Пять, ваша честь! И один вылезает.
   - Хорошо, очень хорошо! Очень, очень, хорошо!.. (Да, ребята, уж он-то найдет улики и увидит их там, где другой пройдет мимо, не обратив на них никакого внимания...) В чулках? В башмаках?
   - Да, ваша честь! И в том и в другом.
   - Чулки нитяные, башмаки сафьяновые?
   - Башмачки юфтевые.
   - Гм! Юфть! Это осложняет дело... Ну, ничего, справимся. Вероисповедание?
   - Католичка, ваша честь!
   - Отлично. Прошу оторвать лоскут от ее одеяла. Благодарю. Полушерсть заграничного производства. Отлично. Теперь кусочек от ее платья. Благодарю. Ситец. Поношенный. Превосходная улика. Превосходная! Теперь, будьте любезны, соберите мне немножко мусору с пола. Спасибо, большое спасибо! О! Превосходно! Превосходно!.. Теперь мы, кажется, знаем, в чем дело...
   И вот, друзья мои, у него уже есть все необходимые улики, и больше ему ничегошеньки не надо. И потом, как вы думаете, что делает Выдающаяся Личность? Он раскладывает на столе все эти кусочки материи и мусор, кладет на стол локти, склоняется над ним, укладывает все вещицы ровно в ряд, изучает их, тихо шепчет: "Женского пола", перекладывает их по-другому, шепчет: "Шесть лет", снова перекладывает их и так и сяк и опять шепчет: "Пять зубов... один выходит... католичка... нитяные... ситец... юфть... будь она проклята, эта юфть!" Потом выпрямляется, устремляет взор в небеса, запускает обе пятерни в волосы и все ерошит их, ерошит, бормоча: "Будь проклята эта юфть!" Потом он встает из-за стола, хмурит лоб и начинает пересчитывать все свои улики по пальцам и... застревает на безымянном. Но лишь на один миг! Потом лицо его озаряется, будто дом во время пожара, он расправляет плечи и во всем своем величии обращается к собравшимся: "Пусть двое возьмут фонарь и сходят к индейцу Билли за ребенком. Остальные - по домам. Спокойной ночи, сударыня! Спокойной ночи, джентльмены!" И он кланяется, величественный, как Маттерхорн{46}, и уходит в трактир. Вот каков его стиль работы. Единственный в своем роде, научный, глубокомысленный: четверть часа - и дело в шляпе. И не надо всей толпой полтора часа шататься в диких зарослях, верьте моему слову.
   - Черт подери! Вот это здорово! - воскликнул Хэм Сандвич. - Фергюсон! Ты же все это разыграл как по нотам! Ни в одной книге его так точно не описали! Да я будто все своими глазами видел! А вы?
   - Еще бы! Точная фох-тох-графия!
   Фергюсон был весьма польщен такой похвалой. Он посидел некоторое время молча, наслаждаясь своим успехом, потом проникновенно спросил:
   - Интересно, господь ли его создал?
   Ответа не последовало.
   Никто не откликнулся, но спустя минуту Хэм Сандвич почтительно произнес:
   - Если и господь, то вряд ли за один присест!
   II
   В восемь часов вечера мимо хижины Флинта Бакнера в морозном сумраке брели два человека. Это были Шерлок Холмс и его племянник.
   - Подождите меня здесь на дороге, дядюшка, - сказал Фетлок, - я сбегаю к себе только на минуту.
   Он попросил дядю что-то дать ему, тот выполнил просьбу племянника, после чего Фетлок скрылся во тьме. Но вот вскоре он вновь появился, и беседа-прогулка продолжалась. К девяти часам они уже возвратились в трактир и с трудом проталкивались сквозь толпу поклонников в бильярдной, набившихся туда, в надежде хоть одним глазком взглянуть на Выдающуюся Личность. Грянуло "ура!", словно при встрече коронованной особы. Мистер Шерлок Холмс отвечал на овацию целой серией учтивых поклонов, и когда стал удаляться, его племянник оповестил собравшихся:
   - Джентльмены! Дяде Шерлоку нужно поработать. Он будет занят до полуночи или до часа ночи, но потом, возможно, и несколько раньше этого времени, спустится к вам. Мой дядюшка выражает надежду, что кто-нибудь из вас еще останется выпить с ним.
   - Ого, ребята! Вот это королевский размах! Троекратное "ура!" в честь Шерлока Холмса, самого великого человека, когда-либо жившего на свете! вскричал Фергюсон. - Гип-гип-гип!..
   - У-р-р-р-а! У-р-р-а! Ур-р-а!
   Оглушительные раскаты сотрясли все здание, столь искренним было чувство, которое почитатели вложили в свои приветствия.
   Наверху, у себя в номере, дядя сказал племяннику с легким укором:
   - Зачем ты впутал меня в такую историю?
   - Но вы же не хотите утратить популярность? В таком случае нечего держаться особняком в поселке старателей. Ребята восхищаются вами, но если бы вы вздумали уехать, не выпив с ними, они решили бы, что вы задираете нос. Кроме того, вы же сами оказали, что располагаете таким запасом новостей из дому, что разговоров нам хватит на полночи.
   Юноша был вполне прав и рассуждал разумно, что дядя не замедлил признать. Юноша рассуждал разумно и в другом отношении, о котором не счел нужным упоминать, разве что только самому себе: "Дядюшка и все остальные будут очень полезны - пусть подтвердят и без того твердое алиби".
   В течение трех часов племянник усердно беседовал со своим дядюшкой, а затем около полуночи вышел из трактира, скрылся во тьме шагах в десяти от дома и стал ждать. Через пять минут, едва не задев Фетлока, на дорогу, пошатываясь, вышел Флинт Бакнер.
   - Его песенка спета, - прошептал юноша и, мысленно продолжая говорить с самим собой, поглядел вслед удаляющейся темной фигуре: "Прощай, Флинт Бакнер, прощай навсегда! Ты назвал мою мать... Ладно уж, забудем, как ты ее назвал! А теперь, милейший, это твоя последняя прогулка".
   Фетлок вернулся в трактир. "Остался еще целый час. Проведем его с ребятами, - пригодится для алиби".
   Он привел Шерлока Холмса в бильярдную, битком набитую восторженными почитателями. Гость заказал выпивку на всех, и веселье началось. Все были счастливы, все выражали свое восхищение. Вскоре лед был сломан. Песни, рассказы, снова выпивка - так летели минуты, столь чреватые событиями. Без шести минут час веселье достигло апогея, и в этот миг:
   Т-р-р-р-ах!
   В комнате мгновенно воцарилась тишина. Глухой гул прокатился по ущелью и, постепенно замирая, стих. Оцепенение прошло, и все кинулись к выходу, крича:
   - Что-то взорвалось!
   Во тьме раздался чей-то голос:
   - Это вон там! Я видел вспышку.
   Люди толпой ринулись вниз по каньону: Шерлок Холмс, Фетлок Джонс, Арчи Стилмен - все... За несколько минут они пробежали целую милю. При свете фонаря они обнаружили гладкий глинобитный пол лачуги Флинта Бакнера. От самого жилья не осталось ни следа, ни кусочка, ни щепки. Не осталось следа и от самого Флинта. Разбившись на группы, люди отправились на поиски.
   - Вот он!..
   И в самом деле, на расстоянии пятидесяти ярдов вниз по ущелью они нашли его, вернее сказать, нашли растерзанные, останки, которые недавно были им. Фетлок Джонс поспешил туда вместе с остальными и тоже увидел их. Дознание заняло не более четверти часа. Хэм Сандвич, старшина присяжных, огласил вердикт, отличавшийся непринужденным изяществом стиля и заканчивавшийся следующим выводом: "Покойный умер по своей вине, или по вине лица, или нескольких лиц, неизвестных данному составу присяжных, а также не оставил после себя ни семьи, ни прочих домашних пожитков, кроме хижины, которая взлетела в воздух. И да сжалится над ним господь бог. Аминь!"
   Затем сгоравшие от нетерпения присяжные вновь присоединились к толпе, ибо там находился эпицентр всеобщего внимания - Шерлок Холмс. Молчаливые, торжественно-почтительные старатели образовали полукруг, включавший в себя большой пустырь, на котором недавно стояла хижина Флинта Бакнера. По этому просторному пустырю двигалась Выдающаяся Личность, сопровождаемая племянником с фонарем. С помощью рулетки Шерлок Холмс вымерил ширину и длину участка, на котором стояла хижина; затем он вымерил расстояние между кустами чапарраля и дорогой, вымерил высоту кустов чапарраля, а затем произвел еще целый ряд всевозможных измерений. Время от времени он подбирал то лоскут, то щепку, то горстку земли, тщательнейшим образом осматривал их и прятал. С помощью карманного компаса он определил местоположение участка, сделав поправку в две секунды на магнитное склонение. Затем засек время (тихоокеанское) по своим часам, с учетом местного времени. Затем измерил шагами расстояние от места, где стояла хижина, до останков покойного, сделав поправку на прилив и отлив. Вычислил высоту расположения участка с помощью карманного барометра-анероида, а также измерил температуру воздуха своим карманным термометром. Наконец, величаво поклонившись, он объявил:
   - Я закончил. Итак, вернемся в трактир, джентльмены?
   Он возглавил шествие, направлявшееся в обратный путь, и все двинулись за ним, обстоятельно комментируя действия Выдающейся Личности, восхищаясь ею и высказывая всевозможные догадки о причине разыгравшейся трагедии и о том, кто был ее виновником.
   - А ведь правда, ребята, поселку здорово повезло, что он к нам приехал? - заметил Фергюсон.
   - Это величайшее событие нашего века, - подхватил Хэм Сандвич. Попомните мои слова, об этом заговорит весь мир.
   - Готов биться об заклад, наш поселок на этом прославится, - сказал Джейк Паркер, кузнец. - Верно, Фергюсон?
   - Ну, если уж вы спрашиваете мое мнение, то лично я, со своей стороны, могу сказать следующее: вчера, по моим расчетам, заявка на Стрэйт-Флаш стоила два доллара за фут; сегодня желал бы я взглянуть на ловкача, который сумеет получить ее по шестнадцать.
   - Ты прав, Фергюсон. Новому поселку привалило великое счастье. А вы заметили, как он собирал лоскутки, и землю, и все прочее? Какой глаз! Ни одна улика не ускользнет от него! Нет, уж этот не из таких!
   - Будьте покойны! Другой пройдет мимо и ничего не заметит, но для него... Да он эти улики читает, как книгу, и притом напечатанную во-от такими буквами.
   - Вот-вот! Верно сказано! Каждая из этих штучек-закорючек хранит свою тайну и думает, что никто ее не выведает. Не тут-то было! Попадешь к нему в лапки - хочешь не хочешь, а развяжешь язычок! Уж это как пить дать!
   - А знаете, ребята, - оно даже хорошо, что его не было, когда разыскивали девчонку! Это дело похлестче и куда запутанней и требует более научного подхода. Тут умственное понятие требуется!
   - Да я думаю, мы все рады, что так вышло! Рады? Черт подери! Разве это то слово? А между прочим, наш Арчи мог бы кое-чему подучиться, если бы у него котелок варил получше! Глядел бы да наматывал на ус, по какой методе человек работает! Так нет же! Залез в кусты чапарраля и пропустил все самое важное!
   - Верно, как дважды два. Я сам видел. Ну, ведь Арчи еще молод. Со временем образумится.
   - Послушайте, ребята! А кто же все-таки это сделал?
   Вопрос был сложный и вызвал великое множество малообоснованных предположений. Называли несколько имен, но все, одно за другим, были отвергнуты. Никто, кроме Хильера, не водил дружбы с Флинтом Бакнером. Правда, ни у кого в поселке ни разу не было с ним серьезной стычки. Ведь он пресекал все попытки с ним подружиться, однако не в столь оскорбительной форме, чтобы возникла необходимость в кровопролитии. У всех на языке с самого начала вертелось одно имя, но оно было названо последним - Фетлок Джонс. Пэт Райли первым назвал его.
   - Ну, - отвечали другие, - мы все тоже, конечно, сразу на него подумали, потому что у Фетлока есть тысяча причин прикончить Флинта Бакнера, и это даже его святая обязанность. Но тут есть два обстоятельства, в которых мы не можем разобраться: во-первых, у парня для такого дела кишка тонка; во-вторых, он находился очень далеко от места происшествия.
   - Я это знаю, - сказал Пэт, - когда произошел взрыв, Фетлок был с нами в бильярдной.
   - Да, и он пробыл там целый час до взрыва.
   - Вот именно. Парню повезло... Иначе бы его в два счета заподозрили.
   III
   Из столовой трактира вынесена вся мебель, кроме соснового стола в шесть футов длиной и одного стула. Стол отодвинут к стене, стул поставлен на стол. Шерлок Холмс, величественный, внушительный, торжественный, восседает на стуле. Публика стоит. Переполненный зал, густые клубы табачного дыма, глубокая тишина...
   Выдающаяся Личность поднимает руку, требуя еще более глубокой тишины. С минуту он сидит с поднятой рукой, затем кратко, четко начинает задавать вопрос за вопросом и записывает ответы, то и дело произнося "гм!", кивая головой и тому подобное. Таким путем он выясняет все, что только можно узнать о Флинте Бакнере, о его характере, поведении, привычках, в результате чего становится ясным, что племянник Выдающейся Личности - единственный человек, у которого имелись основания убить Флинта Бакнера. И тогда, взглянув на свидетеля с сострадательной улыбкой, мистер Холмс небрежно осведомляется:
   - Не знает ли кто-нибудь из вас, джентльмены, где находился юный Фетлок Джонс во время взрыва?
   - В бильярдной! В этом доме! - гремит дружный ответ.
   - Ах, вот как! И что же, он пришел в бильярдную незадолго до взрыва?
   - За целый час.
   - Ах, вот как! Это примерно, примерно... На каком же расстоянии он находился от места происшествия?
   - За добрую милю!
   - Ах, вот как! Вряд ли это можно счесть хорошим алиби, конечно, но...
   Взрыв смеха. Выкрики, не давшие Шерлоку Холмсу закончить фразу: "Ишь отмочил!", "Ну как, Сэнди, небось жалеешь, что раскрыл рот?"
   Уничтоженный свидетель, красный от стыда, опустил голову.
   Допрос продолжается:
   - Выяснив, таким образом, вопрос о несколько отдаленной связи юного Джонса со взрывом (смех в зале), обратимся теперь к истинным свидетелям трагедии и выслушаем то, что они нам скажут.
   Тут Шерлок Холмс вынул весь свой запас вещественных доказательств и разложил их на куске картона у себя на коленях. Аудитория, затаив дыхание, следила за ним.
   - Мы располагаем данными о долготе и широте места происшествия с поправкой на магнитное склонение, и это дает нам точное представление о точке, где совершилось трагическое событие. Мы выяснили высоту над уровнем моря, температуру и степень влажности воздуха - все это неоценимо важные данные, ибо они дают нам возможность точно определить степень воздействия, каковое они произвели на характер и расположение духа преступника в ту ночь. (Гул всеобщего восхищения; отрывистая реплика: "Вот это да! Ох и умен!")
   Шерлок Холмс перебрал все вещественные доказательства и продолжал:
   - А теперь попросим этих безмолвных свидетелей сказать свое слово! Перед вами пустой холщовый патронташ. О чем он может поведать нам? О том, что поводом к преступлению был грабеж, а не месть. О чем еще он говорит? О том, что убийца был человеком малоразвитого интеллекта, возможно, даже слабоумным или вроде того. Каким образом мы это узнаем? Очень просто, человеку с нормальными умственными способностями не пришло бы в голову ограбить Флинта Бакнера, у которого, как всем известно, денег было мало. Но, быть может, убийца не житель поселка? Предоставим слово патронташу. Я вынимаю из него вот эту вещицу - кусочек кварца с крупицами серебра. Весьма любопытная вещица. Осмотрите ее, прошу вас, вы... вы... и вы... Теперь попрошу вернуть ее обратно. На всем побережье, как мы знаем, имеется лишь одна жила, которая содержит кварц именно такого цвета и рода, и она выходит на поверхность на протяжении двух миль и, по-моему, в недалеком будущем ей суждено принести всемирную славу всему району, а двумстам ее владельцам богатства, превосходящие самые алчные мечты. Прошу назвать эту жилу.