Тырин Михаил Юрьевич. Малые возможности

   – Все ясно, – испуганно пробормотал Максим. – И что, интересная тема?
   – Конечно! Тебе известно, что у пауков бывает по восемь глаз? Причем у разных видов они по разному расположены, и обычно на спине. А есть слепые пауки.
   – Терпеть не могу пауков.
   Три хвоща, о которых говорил Леха, были уже близко. Они уходили в бездонную высоту искусственного неба, бросая на поверхность исполинские тени. Я решил остановиться возле уютной дубовой рощицы, чтобы немного отдохнуть, перезарядить оружие и вообще морально подготовиться.
   Максим с Эльзой сразу сели, отложили карабины и принялись растирать уставшие ноги. Здесь было спокойно, только бродячие муравьи иногда начинали шуршать неподалеку.
   Эльза шепнула что-то на ухо приятелю и отправилась за ближайший валун. Я вопросительно посмотрел на Максима, и он поспешил меня успокоить:
   – Она в туалет, – слишком громко и не слишком тактично сказал он.
   Я подобрал сухую соломинку и потыкал ей в комок белой пены, что подобно плевку висел на стволе дерева. Изнутри «плевка» немедленно выползло жалкое крылатое существо и заковыляло вверх по стволу. Максим шумно вздохнул.
   – Ольховая пенница, – пояснил я. – Латинское название Афрофора спумария. По классификации относится к отряду полужесткокрылых, семейству кобылки. Иногда ее называют еще слюнявой пенницей.
   – Ну и названия здесь у вас, – сокрушенно покачал головой Максим. – Слюнявки, кобылки, страшилки…
   – Это еще не самые выдающиеся, – заметил я. – Как тебе нравится, например, навозный карапузик?
   – И такие есть?
   – Еще и не такие есть! Известен тебе, ну скажем, вонючий быстроног? Или садовый кузька? Или жуки-калоеды, трупоеды? И заметь, это все официальные научные названия. А вот еще вспомнил очень изящное наименование – язычок глистовидный! Но особенно мужики у нас не любят яйцеистребителя из семейства кодриновых…
   Нашу степенную беседу вдруг прервал пронзительный женский визг. Мы переглянулись. Кричала Эльза, больше некому.
   Я еще рассуждал, уместно ли приближаться к даме в столь интимный момент, а Максим был уже возле валуна и, размахивая руками, орал:
   – Скорее сюда! Скорее!!!
   Меня как подбросило. В долю секунды я был уже рядом. Эльзу прижимала к скале какая-то черная туша, смахивающая на большой грузовик. Перед тем, как стать инструктором, я прошел спецподготовку, и умел не теряться в трудные моменты. Но я все-таки растерялся.
   Где Леха со своим лазером?!
   Эльза запищала еще громче и меня, наконец, сорвало с тормоза. Я в три прыжка добрался до нее и толкнул так, что она зацепилась ногой за камень и растянулась. Черная махина не смогла затормозить и мягко ударилась о скалу.
   Я уже понял, кто устроил нам встряску. Это была медведка – существо огромное и омерзительное на вид, но совершенно тупое и ленивое. Название его справедливо происходило от слова "медведь". Всей энергии этого чудища хватало только на поедание червяков в своих норах и на порчу огородных растений. Похоже, по собственной глупости оно выползло из-под земли и теперь, одурев от яркого света, бестолково носилось взад-вперед и по кругу.
   Эльза продолжала орать, потому что медведка развернулась и снова поползла на нас. Она, скорее всего, не желала нам зла, ей двигало любопытство или дурь. Но нам было не легче.
   Я швырнул девушку на руки Максиму и открыл огонь. Первые три выстрела заставили монстра сбиться с шага. Чудовище остановилось и начало вертеться волчком. Я не прекращал стрелять, пока оно не завалилось на спину, поджав широкие передние лапы.
   Я бросился к ребятам. Эльза ничего не говорила, только тряслась, беспомощно глядя на нас.
   – Тут есть вода?! – закричал Максим.
   – Потряси ветви на деревьях, там могли застрять капли, – посоветовал я, а сам взял руки Эльзы в свои, чтобы успокоить ее. Она ответила железной хваткой.
   "Надо было добить медведку", – подумал я.
   Действительно, они были живучи. Мы ставили в институте опыт – разрезали медведку пополам, а потом любовались, как передняя половина пожирает заднюю.
   Подтверждение своим мыслям я увидел в неожиданно остекленевших глазах девушки. Она увидела за моей спиной что-то страшное, но у нее уже не было сил кричать.
   А у меня не было времени оглядываться.
   – Стреляй, Макс!!! – заорал я и потащил Эльзу в сторону.
   Я лишь чудом успел спасти ее. И себя, конечно. Черед долю секунды уродливая голова медведки уже обнюхивала место, где только что сидели мы с Эльзой. Она бы нас, может, и не съела, но раздавила бы – это точно. Максим, не растерявшись, разрядил в чудовище всю обойму, превратив его голову в лохмотья. Но у насекомых основное значение имеет не головной, а спинной мозг. Тело еще продолжало совершать конвульсивные движения, пока не запуталось в стеблях ползучего лютика.
   Убедившись, что самое страшное позади, я передал обморочную Эльзу на руки ее приятелю и побежал в сторону острого каменного уступа. Максим, наверно, решил, что я рехнулся, но я знал, что искал. И найдя в камнях пузатую оранжевую тумбу, со злостью ударил ногой по педали.
   – Ты что там, заснул?! – заорал я в микрофон. – Ты знаешь, что мы едва не отправились на тот свет?
   – Но ведь не отправились, – трусовато возразил Леха. – Ведь обошлось…
   – Я тебе устрою "обошлось"! Тебя на кой хрен туда посадили? Спать?
   – Я не спал.
   – А что, дремал?
   – Алик, они тебя не слышат? – Леха понизил голос.
   – А ты соизволь взглянуть на монитор.
   – Ну, мало ли… Слышь, Алик… Ток у меня обрубили.
   – Не понял.
   – На две секундочки напряжение пропало. И все.
   – Но я ничего не заметил!
   – Само собой – освещение на резервном питании.
   – Но ты сказал – две секунды. А дальше что?
   – А дальше нужно пять минут на накачку лазера. Я говорил, чтобы не экономили на этом. Не надо было покупать всякое старье. Кстати, накачка еще не закончилась. Ты бы не бросал людей одних.
   – Ладно, Леха, – процедил я. – После поговорим.
   Подопечных я застал в состоянии полного морального упадка. Максим что-то доказывал подруге, но та лишь хныкала и однообразно повторяла:
   – Не хочу… Хочу домой…
   И вдруг снова перешла на визг:
   – Что это?!
   Мои нервы едва не лопнули от этого крика, но я вовремя заметил, что ее напугала всего лишь большая черно-белая гусеница, сползающая со ствола.
   – Все нормально, – сказал я как можно спокойнее. – Это всего лишь личинка бабочки махаон. Жаль вы не видели самой бабочки. У нее очень яркая раскраска, красивый и величавый полет…
   – Ну вот, видишь, это просто гусеница, – присоединился Максим.
   – Нимфа, – поправил я. – Научное название – нимфа.
   Услышав последнее слово, Эльза с удвоенной энергией начала проситься домой. Максим беспомощно посмотрел на меня, а я лишь развел руками. Бабы есть бабы, и ничего с этим не поделаешь. Ты знал, кого берешь с собой.
   Настроение было испорчено. Мы возвращались обратно, даже не разговаривая. Я предложил было пройти по следу серого слизня, но Эльза лишь застонала в ответ. Я закрыл рот на замок и не открывал его до тех пор, пока не развез ребят по боксам. Перед трансформацией я решил поговорить с Лехой.
   – Представляю что будет, если они нажалуются Пупсу, – сказал я в микрофон. – Ведь еще и деньги придется возвращать.
   – Да не… – без особой надежды проговорил Леха. – Что для них эти деньги? Мелочь.
   – Хотя, парню это все должно было понравиться. Просто с девкой ему не повезло.
   – Слушай Алик, – я услышал, как Леха зевнул. – Я посплю, пока работает преобразователь. Как все закончится, вы меня разбудите.
   – Ну, спи, спи… – и я отправился в свой бокс, чтобы предаться действию усыпляющего газа.
   Неудивительно, что после таких нагрузок на нервную систему меня посетил во сне какой-то бред. Мне снилось, как будто я развожу в маленьком ветхом сарайчике тараканов. Вот я выливаю им в лохань ведро помоев, они аппетитно чавкают, толкают друг друга рыжими спинками, скребутся надкрыльями о шершавые стены. А потом сытые и довольные трутся у моих ног, преданно лижут мои ботинки. Точь-в-точь, как поросята…
   Но сон окончился, я сладко потянулся и, не открывая глаз, выставил вперед руки, чтобы распахнуть стеклянную крышку бокса. Однако ладони мои провалились в пустоту.
   Пришлось открыть глаза. Меня окружала бескрайняя пористая поверхность поглотителя. Я вскочил.
   Либо тараканий кошмар разбудил меня раньше времени, либо… И тут я понял, что преобразователь не работает. Поверхность поглотителя была холодной.
   Наконец я взглянул на контрольную панель на стене. На ней горели две большие желтые лампы и три нуля на табло – это был сигнал готовности. Неужели Леша забыл включить аппаратуру?!
   Я прыгнул в комбинезон и побежал к машине – нужно было узнать, что с моими подопечными. Я быстро убедился, что у Максима та же история – он сидел посреди контейнера, расставив ноги и остерегался предпринимать какие-либо действия.
   – Ну? – спросил он.
   Я, как мог, успокоил его и предложил доехать до Эльзы. Ему оставалось только согласиться. Девушка, слава Богу, еще спала.
   – Сиди рядом, – сказал я Максиму. – Я доеду в аппаратную и посмотрю, что там с Лехой.
   В аппаратную вел особый стеклянный тоннель. Его использовали для подгонки запасных машин и для других внештатных ситуаций. Я, не сбавляя скорости промчался по нему, резко затормозил и приставил лицо к прозрачным стенам.
   Меня прошиб озноб. Леша безмятежно дрых на банкетке, подложив под голову томик "Занимательной фармакологии", который мы подарили ему на 8 марта.
   Стараясь не думать, чем может обернуться вся эта история, я вскочил в машину и полетел обратно.
   Эльза уже проснулась. Она не паниковала, не билась в истерике, правда, как мне показалось, была необычайно бледной, с темными кругами вокруг глаз.
   – Что? – спросил Максим.
   – Плохо, – ответил я.
   Мне предстояло сказать им одну вещь, которая держалась сотрудниками фирмы в строгой тайне. Обстоятельства вынуждали меня быть честным. Но прежде следовало выяснить, сколько времени осталось у нас в запасе. Я нашел глазами часы на стене и убедился, что они показывают 1 час 14 минут. Это была, мягко говоря, туфта – на улице еще не начало темнеть.
   Но что это значило? Выходит, снова нам отключили электричество и часы обнулились. А с ними – и вся аппаратура. Компьютеры надежны, когда рядом с ними надежные люди. А не такие, как Леха. Пупс давно и с радостью уволил бы его, но Леху спасало то, что он был классным специалистом по всей нашей технике, и заменял собой целую ремонтно-эксплуатационную бригаду.
   – Слушайте меня, девочки-мальчики, – наконец решился сказать я. – Сколько мы с вами гуляли по минитрону? Час не больше, так? Плюс час с небольшим мы провалялись под наркозом в боксах. Итого, скажем, два с половиной часа…
   – Мы тоже умеем считать, – нетерпеливо заметил Максим. – Дальше что?
   – А дальше то, что до темноты мы должны вернуться в исходное состояние. Любой ценой, ясно? На все у нас три-четыре часа. До утра здесь не появится ни один человек.
   – Нас кто-то может поймать в темноте? – спросила Эльза.
   – Нет, никто нас не поймает.
   – Но тогда ведь мы можем переночевать и здесь. А завтра пусть нас вырастят обратно.
   – Нельзя нам здесь ночевать!
   – Да не тяни ты, говори! – воскликнул обозленный Максим.
   – Через пять или шесть часов начнутся необратимые процессы в наших организмах. И когда нас увеличат, мы в лучшем случае останемся на всю жизнь тяжело больными людьми. Если, конечно, выживем.
   – Мы навсегда останемся маленькими? – проговорила Эльза, которая, похоже, плохо следила за моими мыслями.
   – Нет, не останемся. Дело в том, что принцип действия аппарата Меньшикова строится на отсечении молекулярной структуры и поглощении лишней влаги. Некоторые молекулы содержат всю информацию о развитии организма. С отсечением молекулярного вещества отсекается и информация. Организм развивается каждую минуту, и если он не получает этой информации, наступает сбой в развитии. Это допустимо в пределах восьми-десяти часов, но не более.
   Рассказывая это, я с опаской поглядывал на Эльзу. Я боялся, что она вновь устроит концерт. Но она сидела тихо, обхватив колени побелевшими пальцами.
   – Ну ты и наговорил, – сказал Максим. – А почему нас не предупредили про всю эту ерунду?
   – А как ты думаешь? – ядовито ответил я. – Много у нас было бы клиентов, если бы мы всех предупреждали?
   – Но вы не имеете права производить опасные для людей эксперименты! Это незаконно, – воскликнул он.
   – Да не опасные они! – я тоже заорал, потому что мои нервы тоже не железные. – Все законно, есть лицензия министерства здравоохранения, если хочешь.
   Я перевел дыхание и сказал спокойнее:
   – Ну вот скажи, Макс, ты водку пьешь?
   – Пью, – удивленно и настороженно ответил он.
   – И что, жалуешься на здоровье?
   – Да нет…
   – А если будешь в день выпивать литр, два, ведро. Что тогда будет?
   – При чем водка-то?
   – Да это то же самое! Я пережил уже сотню трансформаций, и здоров, как лось. Вредна передозировка.
   – Все равно вы должны были…
   – Хватит! – крикнула Эльза и ударила кулачком по коленке. – Нашли время!
   Максим обиженно взглянул на меня и замолчал.
   – Алик, – продолжала девушка, – что же нам делать?
   Я перевел дыхание. Наша судьба, кажется, и в самом деле зависела сейчас только от меня.
   – Мы не сможем сами включить аппаратуру. Нужно будить Леху.
   – Как?
   Я встал, подошел к машине.
   – Поехали.
   По дороге я объяснил, что Леха спит на скамейке в 50 сантиметрах от пола. Достать его будет очень сложно, но нужно что-то придумать.
   – А если стрелять? – предложил Максим.
   – Не пойдет. Если даже он что-то почувствует, то вскочит, начнет прыгать по комнате, передавит нас. Но вряд ли наше оружие способно разбудить его. Нужно сделать все спокойно, а к моменту его пробуждения нам лучше уже быть в боксах.
   – А тогда можно разжечь под ним костерчик. Пока он будет разгораться, мы вернемся на места.
   – А когда он разгорится, Леха встанет и убежит, – продолжил я. – А наши обгоревшие скелетики выставят в музее пожарного дела.
   Эльза молча наблюдала за нами сквозь полуприкрытые веки. Потом спросила:
   – А от чего он вообще может проснуться?
   – От хорошего пинка, – ответил я. – Но иногда и от громкого звука.
   – Ясно…
   Я удивлялся, как спокойно переносит наши неприятности эта капризная девчонка. Видимо, она еще не поняла, насколько все серьезно, А может, чрезвычайные обстоятельства пробудили в ней другого человека.
   Стеклянная труба располагалась для нас очень удачно – выпускной клапан находился на уровне пола. Мы выбрались через него вместе с машиной и оказались на желтом линолеуме.
   – Ну и грязища, – подивился Максим. – Здесь что, никогда не убирают?
   – Убирают, – оскорбленно ответил я. – Но влажная уборка – это еще не стерилизация, пойми.
   – Это и есть ваш Леха? – спросила Эльза, указывая на исполинский кроссовок, торчащий над краем скамейки.
   – Он…
   Девушка внимательно осмотрела заставленную приборами комнату.
   – Алик, только ты знаешь, что здесь можно заставить громко звучать.
   – Радио! – обрадовался Максим.
   Я выразительно посмотрел на него. Но он и сам уже понял, что погорячился – радиоприемник висел на стене в двух метрах от пола.
   – Может, как-нибудь залезть на стол, – размышляла Эльза, – и свалить с него что-нибудь тяжелое?
   – Как-нибудь залезть? – переспросил я.
   Мы не спеша прогуливались взад-вперед. Я уже начал склоняться к мысли, что действительно придется стрелять в Леху. И вдруг в воздухе мелькнула черная тень. Максим упал и покатился по полу, как скомканная бумажка. Мы испуганно замерли. Казалось, что после такого кульбита человек должен превратиться в котлету. Но он сразу вскочил и закричал:
   – Бегите! Скорей!!!
   Я растерянно обернулся и увидел, что свет заслоняет нечто черное и огромное, как грозовая туча. Эльза успела отбежать и забиться в пространство между полом и ножкой стула. Я заметил, что она начала стрелять. То же самое делал и Максим.
   Это дало мне шанс: черная туча отшатнулась, а я, сделав несколько неимоверных прыжков, залег между двумя листами линолеума на полу. Из-за скопившейся грязи здесь было совсем немного места, но я сумел ввинтиться в лохмотья пыли и затихнуть. Лишь теперь я получил возможность опознать черную тучу.
   Это был сотрудник нашей фирмы – жирный черный кот, которого за вредность мы прозвали Никотином. Он был бездомным, Аллочка пожалела и приютила его, и вот теперь я пожинал плоды ее доброты.
   Видимо Эльзе и Максиму удалось надежно спрятаться. Никотин направился ко мне.
   Он подошел и начал внимательно рассматривать мое убежище то одним глазом, то другим. Затем приблизил голову и шумно вдохнул. Поток воздуха едва не вынес меня наружу.
   У котов очень нежные органы чувств. Я затаил дыхание, но, видимо, мерзкое животное все-же учуяло меня. Я понял это, когда он начал выцарапывать меня из щели когтями.
   Острый крюк размером в половину моего роста царапнул по линолеуму, и чуть не разодрал на мне комбинезон. Это повторилось несколько раз.
   – Кис-кис-кис, – тихонько позвал я.
   Никотин вздрогнул и убрал лапу под себя. Он смотрел на меня немигающими глазами, а я лепетал какую-то чушь:
   – Хороший котик! Хоро-о-оший! Иди отсюда. Иди, лови мышек. А я невкусный. От меня животик заболит. Иди котик, погуляй. Иди, кисонька, а то я завтра тебе устрою….
   Мой монолог так заинтересовал Никотина, что он вскочил и начал расцарапывать линолеум обеими лапами. На меня посыпалась какая-то труха.
   – Мерзкая зверюга! – закричал я. – Пошел отсюда! Пошел! Я тебе завтра все усы повыдергиваю, ненасытная твоя рожа! Ты кого хочешь сожрать?! Ты вспомни, кто тебя кормит и жалеет, свинья усатая!
   Вдруг я услышал щелчки. Кто-то из ребят опять начал стрелять. Микроскопические пули не могли повредить коту, они лишь пощекотали его. Он поднялся на задние лапы и начал отмахиваться передними от неведомого неприятеля, а я воспользовался случаем и что есть сил пополз вдоль щели. Клянусь, я побил рекорд скоростного ползанья, ибо сам не заметил, как достиг стенки и спрятался под плинтусом. Следом подоспела Эльза – ее укрытие располагалось вплотную к моей "траншее".
   Никотин обнюхал еще раз мое недавнее убежище и побрел к скамейке. Он оттолкнулся от пола и приземлился прямо у Лехи на животе. Тот даже не хрюкнул. Кот зевнул и прикрыл глаза.
   Если мы с Эльзой, можно сказать, спаслись, то с Максимом дело обстояло гораздо хуже. Он спрятался в пачке из-под сигарет, что валялась на самом виду посредине комнаты. И едва он начинал шевелиться, Никотин открывал один глаз и переставал сопеть.
   Мы с Эльзой беспомощно наблюдали за тихим противоборством кота и Максима, пока мне в голову не пришла одна мысль. Я лег поудобнее, положил под ствол карабина высохшую чаинку и прицелился в наш верный электрокар, стоявший неподалеку возле стеклянной трубы.
   – Что ты делаешь? – сердито зашептала Эльза.
   – Не мешай, женщина, – ответил я, не оборачиваясь.
   Следовало прицелиться очень хорошо, чтобы попасть в контактный блок, не повредив механизм. Первая пуля попала в дверцу. Я сосредоточился и выстрелил еще раз. Заряд проломил пластик чуть левее, кар вздрогнул. А затем, медленно набирая скорость, наша игрушечная машинка покатилась по полу.
   Никотин вскочил, завис на мгновение в воздухе и ринулся за ней.
   Максим все понял. Он вынырнул из своего коробка и помчался к нам. Через несколько секунд мы снова были вместе и, тяжело дыша, наблюдали, как кот сражается с электромобильчиком.
   – Что дальше? – спросил Максим, когда отдышался.
   Вопрос был обращен, скорее всего, ко мне. Но я сделал вид, что не расслышал. Вмешательство Никотина перечеркнуло все наши планы, а времени оставалось все меньше.
   – Тут какая-то щель, – сообщила девушка. – Похоже, вход в другое помещение. Давайте посмотрим.
   Мы проползли в заросшее грязью отверстие и оказались в просторной комнате, заставленной конторскими столами.
   – Это офис другой фирмы, – объяснил я. – Они занимают смежное помещение. Торгуют, кажется, лесом.
   – Это очень здорово, что они торгуют лесом, – язвительно сказал Максим. – Для нас это просто спасение.
   – Не надо нервничать, – сказала Эльза. Она смотрела куда-то вверх, заложив руки за спину. Потом она позвала меня.
   – Алик, там в аппаратной есть телефон?
   – Есть, а что?
   – Видишь, со стола свисает провод? Это, видимо, кнопочный телефон. Мы можем позвонить твоему Лехе.
   – Да? И как ты собираешься поднять трубочку?
   – Ее не обязательно поднимать. По-моему, это стандартный офисный «Панасоник» со встроенным громкоговорителем и микрофоном. Достаточно нажать кнопку…
   Максим посмотрел на подругу несколько удивленно, а я поразмыслил немного и вынес вердикт:
   – Ничего не выйдет. Он нас не услышит, как бы мы не надрывались. Наши связки уменьшены в сотню раз и звучат в другом диапазоне.
   – Но ведь ты как-то разговаривал с ним там…
   – Да. Через преобразователь.
   – Постойте! – воскликнул Максим. – Чего мы мучаемся! Надо было сразу вызвать его в микрофон!
   – Если бы все было так просто, – сказал я, – то мы не поперлись бы сюда. Но интерком выходит в другую комнату. Так что, поговорить с Лехой нам не удастся никак.
   – А нам необязательно с ним говорить. Хотя бы только разбудить.
   Я решил, что мысль разумная. Леха проснется от телефонного звонка (может быть), увидит нашу машинку, вспорет брюхо Никотину и, убедившись, что нас там нет, затеет поиски. А там уже мы как-нибудь дадим о себе знать.
   – Меня смущает один вопрос, – сказал я. – Как мы залезем на стол?
   Максим уже стоял возле стола и со злостью пинал его ногой.
   – Почему? – негодовал он. – Почему паршивые мухи и тараканы могут ползать по стенам, а я – нет.
   Я прошел вперед, прикинул, нельзя ли забраться по телефонному проводу, потом решил, что это слишком рискованно.
   Из приоткрытой форточки подул ветерок, качнув занавеску.
   – Занавеска! – заорал Максим. – Она как веревочная лестница!
   Мы помчались к окну. Занавеска примыкала вплотную к столу. Залезть по ней наверх, как нам показалось, не составляло труда.
   – Наверх! – скомандовал я, и мы начали карабкаться, как пауки, рискуя, что первый же порыв ветра сбросит нас на пол.
   Наш радостный задор прошел после того, как мы проползли первые два десятка сантиметров. Мышцы начали ныть, дыхание участилось а на пальцах обозначились признаки мозолей. Я посмотрел вниз – высота была уже, по нашим меркам, приличной. И вдруг я заметил, что Эльза сильно отстала. Я окликнул Максима и спустился к ней.
   – Э! – крикнул Максим. – Ты чего там?
   – Руки болят, – ответила девушка чуть виновато. – Вы лезьте, а я догоню. Только передохну…
   – Передохнем и мы, – предложил Максим.
   Однако отдых не удался. Висеть над бездной, держась руками – не лучший способ отдыхать. Мы, пожалуй, даже потеряли на этом немного сил.
   Вскоре мы возобновили путь. Я уже чаще бросал взгляды на Эльзу, беспокоясь за нее. И не ошибся: очень скоро она опять остановилась.
   Я спустился к ней и увидел, что ее лицо покрыто мелкими капельками, а руки дрожат от напряжения.
   – Я сейчас свалюсь, – прошептала она.
   Я, не теряя времени, позвал Максима, а сам перелез за спину девушки, ухватившись руками за ткань занавески по обе стороны от нее.
   – Отпускай руки, – сказал я. – Пусть отдохнут.
   – Ты не удержишь. Я тяжелая.
   – Давай-давай! Не спорь с инструктором.
   Она облокотилась о меня и разжала пальцы. Растерла одеревеневшие мышцы рук, отдышалась. Максим был уже рядом.
   – Давай сменю, – предложил он.
   – Не надо, – поспешно ответила девушка. – Я уже отдохнула.
   Она ухватилась за волокна и мы вновь поползли вверх с одинаково медленной скоростью. Я видел, что ей по-прежнему очень тяжело, хотя она и пыталась скрыть это.
   – Подожди, – сказал я, приблизился и расстегнул ремень карабина. Блестящая игрушка стоимостью в пять моих месячных окладов полетела на пол. Но Эльзе стало легче.
   Преодолев три четверти пути, мы смогли отдохнуть. Здесь штора ниспадала на радиатор отопления, и на его уступе мы сидели несколько минут.
   – Время, – напомнил я, и мы возобновили путь. Дальше было легче – занавеска шла под уклон.
   Ни одному спортсмену-альпинисту не дано понять того блаженства, которое испытали мы, взобравшись на лакированную поверхность стола. Мы стояли, обводя друг друга радостными взглядами, тяжело дышали и не могли вымолвить ни слова.
   Как ни странно первая пришла в себя Эльза.
   – Быстрее, – сказала она, поворачиваясь к телефону. – Какой там номер, в этой вашей комнате.
   – Номер? Э-э… Сейчас… – я наморщил лоб.
   И тут меня как будто пронзило током. Это было настолько страшно, что у меня едва не подкосились ноги.
   – Там нет телефона, – выдавил я.
   – Что? – они повернулись ко мне.
   Они стояли передо мной, растерянно глядя мне в глаза, и ждали ответа. Я был бы счастлив в тот момент провалиться сквозь землю, я лишил их надежды, ради которой было потрачено столько сил! И времени…
   Эта беда случилась только вчера. В аппаратную заглянул Пупс. Он залетел туда всего на минуту, за какой-то ерундой, но из-за этого с полки свалился десятикилограммовый блок питания. Он проломил стол и разбил в пыль телефон. А поставить другой, конечно, не успели. Я совсем забыл об этом!