Страница:
Профессор неуклюжими движениями онемевших пальцев нажал на кремень и, разумеется, обжег сам себя. Ойкнув, он выпустил зажигалку. Та упала на ворсистый ковер, продолжая давать маленькое уютное пламя. Шерсть тут же перехватила инициативу, и через пару секунд возле стульев пылал маленький костер. Который, впрочем, быстро расширялся, расползался, рос ввысь. Особенно охотно, как выяснилось, горело пятно, оставшееся от пролитой "крови Кали".
- Что я наделал… - с безмятежным смущением пробормотал старик.
- К камину! - не растерялся Индиана. - Спокойно, отец! Упрись ногами в пол и на счет "два" приподымайся на носках!
Камин был прекрасен, его действительно стоило осмотреть поближе. Огромных размеров очаг - высотой по грудь человека. Карниз, украшенный обелисками, а также гербовым картушем с орнаментом в виде лилий. Боковая часть, состоящая из пары смотрящих друг на друга герм.
- Раз, два, - командовал сын отцу. - Раз, два…
Конструкция из стульев конвульсивно дернулась в заданном направлении и плавно повалилась на бок. К счастью, обошлось без грохота. Падение было мягким, - на выступающие плечи связанных людей. Только старик растерянно застонал, но это в коридоре также не услышали. "Попали точно на пятно! вспыхнула в голове Индианы бешеной силы мысль. - Все-таки погубит меня это зелье, вот ведь не везет!.." И вернулась ненависть - привычное чувство, рабочее. Веревка оказалась наименее огнестойким материалом из всех, попавших в огонь, она исчезла мгновенно, поэтому борьба была недолгой. Помогая себе нечленораздельным мычанием, Индиана высвободил руки, выдрался из покорно лопающих пут и пополз, оттаскивая отца. Затем он вывинчивался из начинающего тлеть пальто, сбивал убийственный жарс куртки
Джонса-старшего, и уже осмысленно шипел: "В камин, я же сказал - в камин!" - Почему в камин? - слабо удивился отец.
Индиана не ответил. Он метнулся, перепрыгнув через пылающую полосу, в другой конец библиотеки, схватил свой верный кнут, к которому уже подбирался огонь, и вернулся. Он грубо затолкал отца в каменную нишу, влез сам и шепотом предупредил:
- Держись за стену, сейчас поедем.
Распрямившись, он пошарил рукой по шахте дымохода и нащупал толстый стальной стержень. Небольшое усилие, и стержень был выдернут. А сбоку обнаружился рычаг, который можно было потянуть на себя: теперь усилие потребовалось побольше, ведь система слишком давно не использовалась.
- Ой, - жалобно пискнул отец, когда ниша вместе с людьми начала поворачиваться, уходя прямо в стену. - Что это?
- Ничего особенного, нормальный потайной ход, - сказал Индиана, еще раз налегая на рычаг. - Только не вздумай совать пальцы в щель!
Ниша повернулась на сто восемьдесят градусов и замерла, прочно встав в пазы. По ту сторону стены был устроен точно такой же камин, с такими же гермами по бокам. Но интерьеры оказались совсем другими: здесь была гостиная.
- Как интересно! - восхищенно прошептал отец. - Для чего понадобился такой странный тайный ход?
- Отлично! - невпопад ответил сын. - Я сразу сориентировался, когда нас привели в библиотеку Гостевой башни… Все в порядке, сэр, мы попали на спальную половину. Первый из Груммов был большой чудак, он придумал целую систему, чтобы втайне от жены посещать ее подруг, гостящих в замке. Якобы в библиотеке засиживался…
- А ты как про это узнал?
Индиана помедлил, осторожно оглядывая помещение.
- Если не ошибаюсь, там дальше должна быть анфилада из трех комнат. В самом конце - еще ход, на винтовую лестницу, а лестница выводит прямо к реке… Как я узнал, спрашиваешь? Гостевая башня особенно подробно описана в воспоминаниях архитектора, который строил замок. Я нашел в архиве венской ратуши неопубликованную рукопись этого несчастного человека. Я очень хорошо подготовился к визиту, отец.
- Моя школа, - старого профессора переполняла гордость.
- Иди за мной, - сказала Индиана. - И помалкивай.
Они двинулись. Им действительно пришлось одолеть несколько комнат, расположенных анфиладой: роскошный кабинет, роскошная ванная, наконец, непосредственно будуар. Именно в последней комнате и возникло досадное препятствие, едва не сорвавшее решающий бросок на свободу.
Бескрайнюю постель с шелковым балдахином занимал один человек. Он сидел в позе "лотоса". Голый до пояса, в укороченных белых подштанниках, а на голове почему-то - круглая шапочка сочного черного цвета, украшенная золотыми рунами. С шапочки свисала красная вуаль, закрывшая человеку лицо до губ.
На ковре лежали рогатый шлем и мантия нацистского священника, а также китель без погон, галифе и мундир с серебристыми околышками на лацкане в виде двух зловещих рун "Зиг", похожих на молнии. Фуражка с черепом на кокарде валялась на подоконнике - по-простому. Два руна "Зиг" - это СС. Это знак Небесного Огня, это мостик между Богами и Истинными Потомками. "Ар-Эр-Ис-Ор-Ур", - отчетливо выговаривал нацист, разделяя звуки быстрыми движениями рук: он водил ладонями перед своим лицом, прикладывая их поочередно к шее, к груди, к животу. "Ар-Эр-Ис-Ор-Ур…" - монотонно шептал он, пробуждая сакральную формулу Вечности, Бессмертия, Вечного Солнца… Зиг хайль! - усмехнулся Индиана, бросаясь вперед. - Ну, держитесь, язычники!
Человек глубоко медитировал, но появление гостей мгновенно вывело его из столь беспомощного состояния. Он вздрогнул, очнувшись,как бы
почувствовав присутствие посторонних душ. Он вытолкнул вперед сжатый кулак и спокойно сказал:
- Стоп!
На среднем пальце сжатой в кулак руки поблескивал серебряный перстень с кинжалом.
Индиана остановился. Почему, и сам не понял. Он собирался ударить рукоятью кнута - наотмашь, не жалея чувств. Но что-то ему помешало. Соперники молча смотрели друг на друга, один сквозь вуаль, другой открыто.
И вдруг - словно туман вполз в спальню, словно вязкая пелена сковала мысли и движения. Человек на кровати начал медленно приподнимать вуаль…
- Ай! - истерично вскрикнул сзади Джонс-старший. - Уберите, мне страшно!
Индиана пытался рассмотреть лицо соперника, однако не получалось, никак не получалось. Творилось какое-то безумие. Здравомыслящему американцу неожиданно показалось, что его накрывают грязным, засиженным мухами стаканом, и от понимания столь чудовищного факта к горлу подступила тошнота, и тогда, чтобы сбросить наваждение, он заставил себя разлепить непослушные губы:
- А я тебя знаю, маска…
Очевидно, это было не совсем то, чего ожидал нацист. Очевидно, строптивость гостя заставила его занервничать. Он не выдержал первым сунулся под подушку, выдернул пистолет, сбросил оружие с предохранителя, но именно такое простое и разумное поведение разорвало паутину. Стена, возведенная чужой психикой, рухнула, грязное стекло разбилось: Индиана освободился. Точнее, сначала Индиана чисто рефлекторно взмахнул кнутом, среагировав на пистолет, и только затем обрел себя. До стрельбы дело не дошло - кнутовище удачно перехлестнуло руку врага, и плоский "Вальтер" (модель "38", укороченный, какие особенно любят гестаповцы) совершил красивый пируэт, утонув в складках перины. Археолог вновь бросился вперед, распираемый яростью и стыдом. Но сила нациста, оказалось,не
ограничивалась практической парапсихологией: он сделал кувырок, прямо из сидячего положения, и нападавший промахнулся. Схватка длилась еще несколько секунд. Гость снова пытался достать хозяина спальни, тот непринужденно ушел от удара, затем уже хозяин пыталсявразумить
невежливого гостя босой ногой, выполнив балетное фуэте, и определенно попал бы пяткой в висок, если бы опытный ученый не отскочил назад. Воспользовавшись заминкой, нацист рванулся прочь, и уже через мгновение он шлепал босиком по кафелю ванной комнаты.
Преследовать или не преследовать? Жаждой мести горели ладони, но рядом был отец, который сползал на пол, привалившись к драпированной бархатом стене, который хныкал, судорожно закрыв шляпой лицо: "Не надо, уберите факел, горячо!", и упущенного мгновения хватило, чтобы погоня потеряла смысл.
- Бежим, отец! - сын нетерпеливо поднял его на ноги, разжал ему скрюченные пальцы, отодрал руки от лица, водрузил стариковскую шляпу на привычное место. Тот слабо вырывался. В помещении было тихо, совсем не страшно, и здравый смысл вернулся к знаменитому профессору.
- Что это было, Инди?
- Успокойся ты наконец! Просто гипноз, никаких тебе факелов.
- Значит, это гипнотизер был? - безумно обрадовался отец. - Не Томас Торквемада? [Видный деятель испанской инквизиции пятнадцатого века, отличавшийся незаурядной жестокостью.]
- Торквемада? - в свою очередь выпучился Индиана Джонс.
- Ну, который хотел хворост вокруг меня поджечь… - неуверенно объяснился старик и вдруг трусливо оглянулся. - За то, что апокриф у меня в кармане нашел… - он потряс головой и робко улыбнулся.
Сын неприятно хохотнул. Но сразу оборвал себя:
- Занятный страхи у тебя в мозгах, отец, не сравнить с моими… Нет, аутодафе для тебя пока не предусмотрено. Актера в подштанниках звали не Торквемада, он имеет другой сценический псевдоним.
Джонс-младший торопливо собрал разбросанные по комнате части эсэсовской формы, решив, что все это не может не пригодиться в пути. Нацистские регалии, обильно украшавшие мундир, были незнакомы доктору археологии. Впрочем, некто Мертвая Голова явно принадлежал не к простым офицерам, если судить по покоям, которые тот занимал…
- А куда бежать, Инди? - спросил Генри Джонс.
6. ЧТО ЕСТЬ СВОБОДА
- Что я наделал… - с безмятежным смущением пробормотал старик.
- К камину! - не растерялся Индиана. - Спокойно, отец! Упрись ногами в пол и на счет "два" приподымайся на носках!
Камин был прекрасен, его действительно стоило осмотреть поближе. Огромных размеров очаг - высотой по грудь человека. Карниз, украшенный обелисками, а также гербовым картушем с орнаментом в виде лилий. Боковая часть, состоящая из пары смотрящих друг на друга герм.
- Раз, два, - командовал сын отцу. - Раз, два…
Конструкция из стульев конвульсивно дернулась в заданном направлении и плавно повалилась на бок. К счастью, обошлось без грохота. Падение было мягким, - на выступающие плечи связанных людей. Только старик растерянно застонал, но это в коридоре также не услышали. "Попали точно на пятно! вспыхнула в голове Индианы бешеной силы мысль. - Все-таки погубит меня это зелье, вот ведь не везет!.." И вернулась ненависть - привычное чувство, рабочее. Веревка оказалась наименее огнестойким материалом из всех, попавших в огонь, она исчезла мгновенно, поэтому борьба была недолгой. Помогая себе нечленораздельным мычанием, Индиана высвободил руки, выдрался из покорно лопающих пут и пополз, оттаскивая отца. Затем он вывинчивался из начинающего тлеть пальто, сбивал убийственный жарс куртки
Джонса-старшего, и уже осмысленно шипел: "В камин, я же сказал - в камин!" - Почему в камин? - слабо удивился отец.
Индиана не ответил. Он метнулся, перепрыгнув через пылающую полосу, в другой конец библиотеки, схватил свой верный кнут, к которому уже подбирался огонь, и вернулся. Он грубо затолкал отца в каменную нишу, влез сам и шепотом предупредил:
- Держись за стену, сейчас поедем.
Распрямившись, он пошарил рукой по шахте дымохода и нащупал толстый стальной стержень. Небольшое усилие, и стержень был выдернут. А сбоку обнаружился рычаг, который можно было потянуть на себя: теперь усилие потребовалось побольше, ведь система слишком давно не использовалась.
- Ой, - жалобно пискнул отец, когда ниша вместе с людьми начала поворачиваться, уходя прямо в стену. - Что это?
- Ничего особенного, нормальный потайной ход, - сказал Индиана, еще раз налегая на рычаг. - Только не вздумай совать пальцы в щель!
Ниша повернулась на сто восемьдесят градусов и замерла, прочно встав в пазы. По ту сторону стены был устроен точно такой же камин, с такими же гермами по бокам. Но интерьеры оказались совсем другими: здесь была гостиная.
- Как интересно! - восхищенно прошептал отец. - Для чего понадобился такой странный тайный ход?
- Отлично! - невпопад ответил сын. - Я сразу сориентировался, когда нас привели в библиотеку Гостевой башни… Все в порядке, сэр, мы попали на спальную половину. Первый из Груммов был большой чудак, он придумал целую систему, чтобы втайне от жены посещать ее подруг, гостящих в замке. Якобы в библиотеке засиживался…
- А ты как про это узнал?
Индиана помедлил, осторожно оглядывая помещение.
- Если не ошибаюсь, там дальше должна быть анфилада из трех комнат. В самом конце - еще ход, на винтовую лестницу, а лестница выводит прямо к реке… Как я узнал, спрашиваешь? Гостевая башня особенно подробно описана в воспоминаниях архитектора, который строил замок. Я нашел в архиве венской ратуши неопубликованную рукопись этого несчастного человека. Я очень хорошо подготовился к визиту, отец.
- Моя школа, - старого профессора переполняла гордость.
- Иди за мной, - сказала Индиана. - И помалкивай.
Они двинулись. Им действительно пришлось одолеть несколько комнат, расположенных анфиладой: роскошный кабинет, роскошная ванная, наконец, непосредственно будуар. Именно в последней комнате и возникло досадное препятствие, едва не сорвавшее решающий бросок на свободу.
Бескрайнюю постель с шелковым балдахином занимал один человек. Он сидел в позе "лотоса". Голый до пояса, в укороченных белых подштанниках, а на голове почему-то - круглая шапочка сочного черного цвета, украшенная золотыми рунами. С шапочки свисала красная вуаль, закрывшая человеку лицо до губ.
На ковре лежали рогатый шлем и мантия нацистского священника, а также китель без погон, галифе и мундир с серебристыми околышками на лацкане в виде двух зловещих рун "Зиг", похожих на молнии. Фуражка с черепом на кокарде валялась на подоконнике - по-простому. Два руна "Зиг" - это СС. Это знак Небесного Огня, это мостик между Богами и Истинными Потомками. "Ар-Эр-Ис-Ор-Ур", - отчетливо выговаривал нацист, разделяя звуки быстрыми движениями рук: он водил ладонями перед своим лицом, прикладывая их поочередно к шее, к груди, к животу. "Ар-Эр-Ис-Ор-Ур…" - монотонно шептал он, пробуждая сакральную формулу Вечности, Бессмертия, Вечного Солнца… Зиг хайль! - усмехнулся Индиана, бросаясь вперед. - Ну, держитесь, язычники!
Человек глубоко медитировал, но появление гостей мгновенно вывело его из столь беспомощного состояния. Он вздрогнул, очнувшись,как бы
почувствовав присутствие посторонних душ. Он вытолкнул вперед сжатый кулак и спокойно сказал:
- Стоп!
На среднем пальце сжатой в кулак руки поблескивал серебряный перстень с кинжалом.
Индиана остановился. Почему, и сам не понял. Он собирался ударить рукоятью кнута - наотмашь, не жалея чувств. Но что-то ему помешало. Соперники молча смотрели друг на друга, один сквозь вуаль, другой открыто.
И вдруг - словно туман вполз в спальню, словно вязкая пелена сковала мысли и движения. Человек на кровати начал медленно приподнимать вуаль…
- Ай! - истерично вскрикнул сзади Джонс-старший. - Уберите, мне страшно!
Индиана пытался рассмотреть лицо соперника, однако не получалось, никак не получалось. Творилось какое-то безумие. Здравомыслящему американцу неожиданно показалось, что его накрывают грязным, засиженным мухами стаканом, и от понимания столь чудовищного факта к горлу подступила тошнота, и тогда, чтобы сбросить наваждение, он заставил себя разлепить непослушные губы:
- А я тебя знаю, маска…
Очевидно, это было не совсем то, чего ожидал нацист. Очевидно, строптивость гостя заставила его занервничать. Он не выдержал первым сунулся под подушку, выдернул пистолет, сбросил оружие с предохранителя, но именно такое простое и разумное поведение разорвало паутину. Стена, возведенная чужой психикой, рухнула, грязное стекло разбилось: Индиана освободился. Точнее, сначала Индиана чисто рефлекторно взмахнул кнутом, среагировав на пистолет, и только затем обрел себя. До стрельбы дело не дошло - кнутовище удачно перехлестнуло руку врага, и плоский "Вальтер" (модель "38", укороченный, какие особенно любят гестаповцы) совершил красивый пируэт, утонув в складках перины. Археолог вновь бросился вперед, распираемый яростью и стыдом. Но сила нациста, оказалось,не
ограничивалась практической парапсихологией: он сделал кувырок, прямо из сидячего положения, и нападавший промахнулся. Схватка длилась еще несколько секунд. Гость снова пытался достать хозяина спальни, тот непринужденно ушел от удара, затем уже хозяин пыталсявразумить
невежливого гостя босой ногой, выполнив балетное фуэте, и определенно попал бы пяткой в висок, если бы опытный ученый не отскочил назад. Воспользовавшись заминкой, нацист рванулся прочь, и уже через мгновение он шлепал босиком по кафелю ванной комнаты.
Преследовать или не преследовать? Жаждой мести горели ладони, но рядом был отец, который сползал на пол, привалившись к драпированной бархатом стене, который хныкал, судорожно закрыв шляпой лицо: "Не надо, уберите факел, горячо!", и упущенного мгновения хватило, чтобы погоня потеряла смысл.
- Бежим, отец! - сын нетерпеливо поднял его на ноги, разжал ему скрюченные пальцы, отодрал руки от лица, водрузил стариковскую шляпу на привычное место. Тот слабо вырывался. В помещении было тихо, совсем не страшно, и здравый смысл вернулся к знаменитому профессору.
- Что это было, Инди?
- Успокойся ты наконец! Просто гипноз, никаких тебе факелов.
- Значит, это гипнотизер был? - безумно обрадовался отец. - Не Томас Торквемада? [Видный деятель испанской инквизиции пятнадцатого века, отличавшийся незаурядной жестокостью.]
- Торквемада? - в свою очередь выпучился Индиана Джонс.
- Ну, который хотел хворост вокруг меня поджечь… - неуверенно объяснился старик и вдруг трусливо оглянулся. - За то, что апокриф у меня в кармане нашел… - он потряс головой и робко улыбнулся.
Сын неприятно хохотнул. Но сразу оборвал себя:
- Занятный страхи у тебя в мозгах, отец, не сравнить с моими… Нет, аутодафе для тебя пока не предусмотрено. Актера в подштанниках звали не Торквемада, он имеет другой сценический псевдоним.
Джонс-младший торопливо собрал разбросанные по комнате части эсэсовской формы, решив, что все это не может не пригодиться в пути. Нацистские регалии, обильно украшавшие мундир, были незнакомы доктору археологии. Впрочем, некто Мертвая Голова явно принадлежал не к простым офицерам, если судить по покоям, которые тот занимал…
- А куда бежать, Инди? - спросил Генри Джонс.
6. ЧТО ЕСТЬ СВОБОДА
На лестницу беглецы попали через платяной шкаф. А что? Способ гораздо традиционнее, чем, например, через камин или нору спящего волка. И уж по крайней мере, гораздо спокойнее: вышиб ногой хлипкую деревянную дверцу,
толкнул стальную стену, и ты на свободе.
Впрочем, до свободы было еще три этажа утомительного спуска по крутому серпантину, спрятавшемуся в толще камня. Ступеньки пугающее крошились под ногами. Почти абсолютная темнота и морозный воздух. Свет и проникал сквозь редкие круглые оконца, в которых не было стекол. С улицы доносились странные звуки: вопли, хохот, нестройное пение, - и Джонсы не выдержали, выглянули. Оконца глядели во двор замка. Там, во дворе, происходило нечто забавное: десяток мужчин, одетых только в кальсоны и фуражки, водили хоровод вокруг бочонка с пивом. Очевидно, это был не тот бочонок, который Индиана с шарфюрером Заукером отдали счастливым стажерам, а какой-то из следующих, причем, какой именно по счету, наверное, затруднился бы сказать и сам Бахус.
- Что происходит? - удивился отец.
- У них сегодня праздник, их посвятили в археологи, - Индиана презрительно фыркнул. - Это бывшие студенты. Разве ты до сих пор не понял, что в замке находится кафедра археологии при историческом факультете Университета, именуемого "Шутц-штаффен"? ["охранные отряды" - сокр. обознач. СС, (нем.).]
- Красный Орел!.. - пьяно орали "посвященные". - Феникс восстал!.. Пепел - это новая жизнь!.. Вечность - это молодость!..
- Буянить-то зачем? - продолжал удивляться отец.
- А как же иначе? Так положено. Дружеская попойка есть непременная составная часть красивого рыцарского ритуала.
Любопытство было удовлетворено, и беглецы вспомнили, что они собирались делать. Больше препятствий не оказалось. Соблюдая технику безопасности, то есть стараясь не прыгать, а ступать, они скатились по каменному серпантину до самого подножия. Лестница вывела археологов к пристаням, и наконец-то они оказались вне замка! Здесь же располагались ангары с лодками, мастерские и, кроме того - первый этаж занимали гаражи, что было как нельзя более кстати. Индиана ворвался в беспечно распахнутые ворота, застав двух механиков врасплох.
Механики, как выяснилось, не спали по простой и понятной причине: завтра ожидался массовый выезд, поэтому возникла необходимость подготовить машины господам Хорхеру и Вольфгангу. Впрочем, американцыслишком
торопились, чтобы вдаваться в технические детали. Индиана решил не угонять автомобиль, это выглядело бы совсем уж невежливо, а во-вторых, было бы трудно придумать большую глупость, поскольку громоздкий нацистский "Хорьх" обнаружить на дорогах Австрии так же легко, как и Луну в ночном безоблачном небе. Он выбрал мотоцикл сопровождения.Тяжелый
двухцилиндровый трицикл - иначе говоря, трехколесный, с коляской. Объем двигателя пятьсот с лишним, ручное переключение скоростей, карданная передача вместо цепи. Настоящее чудовище, изготовленное в цехах "Баварских Моторов". Механики, суетясь и всячески выказывая свою лояльность, до отказа заполнили бак мотоцикла горючим. Другие варианты поведения, кроме как выполнить все капризы похитителя, им в голову не пришли, потому что выражение лица Индианы было ничуть не менее страшным, чем гестаповский "Вальтер" в его недрожащей руке. Затем в коляску был засунут узел с нацистской формой, следом усажен Генри Джонс, и беглецы стартовали, доверившись надежной немецкой технике.
Погоня что-то запаздывала. То ли немцы совершенно ничего не знали про тайные ходы, устроенные первым владельцем замкаГрумм(очередная
недоработка Урбаха, загруженного проблемами египтологии), то ли у них появились другие неожиданные заботы, например, в виде пожара.
Пожар, кстати, начинался всерьез. Снаружи было видно особенно хорошо: почти весь третий этаж Гостевой башни уже охватило пламя, молча выбивающееся сквозь почерневшие рты окон, рвущееся вверх и в стороны. В соседних окнах суетились безликие фигуры - высовывались на улицу, нервно перекликались.
- Да, трудно им будет справиться с этим, - сочувственно, пробормотал Индиана, выруливая на аллею. Аллея же уверенно выводила беглецов прочь с холма. К счастью, замок позднего ренессанса был окружен не средневековыми крепостными стенами, а полосой прекрасного ухоженного парка, так что солдатам науки вновь ничто не мешало сменить тему исследований.
- А как же Лилиан? - укоризненно спросил отец, повернув на сына
белеющее в темноте лицо.
Тот на секунду обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на замок. Одновременно он попытался снизить скорость, желая продлить трогательную, щемящую душу секунду. Но рукоятка акселератора, которуюобхватывал
вспотевший от напряжения кулак археолога, действовала не совсем так, как он привык. Раньше он ездил только на "Харлее", где газ прибавлялся вращением рукоятки от себя. Здесь же следовало крутить на себя, поэтому мотоцикл рванулся вперед, зато отец упал хребтом на край коляски, - спинка сиденья здесь отсутствовала, - прикусив заодно что-то во рту. Сэр Генри обиженно замолчал, приняв этот выпад на свой счет. А Джонс-младший сказал после нескольких минут тягостных раздумий:
- Ты прав, отец, Лили мы бросили. Но теперь, наверное, она и сама бы не захотела принять мою помощь. Истеричка проклятая. Дура, алкоголичка, старуха… В конце концов, я приходил за тобой, а не за ней, так что задача выполнена полностью! Не все же сразу?
Некоторое время он молчал - неотрывно глядел на дорогу, разрезаемую светом мощной фары. Затем горько добавил:
- Ох, Лили, Лили… Ну до чего же мне не везет!..
Нет, задача еще не была выполнена. Свобода так просто не дается людям, даже если они уроженцы Соединенных Штатов Америки. Ни одна ценность не требует стольких убийств, как свобода, потому что слишком много людей по обе ее стороны - и "защитники", и "душители", - искренне полагают, будто ценность эта реально существует. Как бы там ни было, но гостям не дали спокойно отбыть по своим делам. Когда угнанный мотоцикл выезжал с гравиевой дороги на асфальтовую, сзади замелькали фары преследователей как глаза волков, возбужденных азартом охоты.
Немцы быстро догнали убегавших. Разумеется, и водители у них опытнее, и местность они знали куда лучше. Было три мотоцикла: один точно такой же, с коляской, и два обычных.
- Держи! - Индиана сунул "Вальтер" отцу. - Стреляй!
- Я же не умею, - упрекнул тот сына.
- А что тут уметь? Я снял с предохранителя. Нажимай на крючок и старайся не попасть в меня.
Сэр Генри точно выполнил инструкции. Но выстрелить сумел только раз: пистолет вдруг выпрыгнул из его руки и растворился в ночи. "Ой!" - сказал он, застенчиво хихикнув. Впрочем, немцы тут же приотстали. Сами они огонь не открывали - очевидно, получили приказ брать дичь живьем. Вокруг мелькали двухэтажные дома, окруженные либо заборами, либо сквериками, черный асфальт стремительно стелился под колеса. Скорость возрастала: Индиана выжимал из "Баварского Мотора" все, на что тот был способен. Через несколько минут погоня осмелела и снова настигла убегавших, приблизившись на расстояние плевка, а затем, не дождавшись выстрелов, пошла в атаку. Надсадно ревели моторы. Слепили фары. От встречного ветра слезились глаза. Редкие фонари выхватывали насупленные лица эсэсовцев, на которых ясно читался страх не выполнить приказ, смешанный с желанием остаться в живых. Один из мотоциклов завис справа и начал нахально отжимать Джонсов к обочине. Это было такое же трехколесное чудовище, в коляске которого сидел солдат с ручным пулеметом. Солдат знаками приказывал остановиться.
- Стукни их чем-нибудь! - крикнул Индиана.
- Чем? - возмутился отец.
- Поищи, в коляске полно хлама!
Отец старательно зашарил у себя под ногами. Некоторое время мотоциклы неслись рядом, а водители нервозно поглядывали друг на друга.
- Лопатка! - сообщил отец. - Маленькая только. Годится?
- Не дотянется! - Индиана, стиснув зубы, вывернул руль вправо, и машины с треском соприкоснулись. Впрочем, вреда это не принесло никому: нога немца-водителя была защищена щитками, а руки крепко удерживали взятый курс. Зато пассажир во вражеской коляске чуть привстал, поднял оружие и начал недвусмысленно целиться в боковое колесо.
- Удочку нашел, - удивился отец. - Спиннинг. Надо же, рыбачат они тут, что ли…
- Скорей! - зарычал Индиана.
Генри Джонс, пожав плечами, вытащил со дна две гибкие палки, вставил их одну в другую, и получилось удилище с катушкой. Тонкая часть была обмотана снастями, а на самом конце болталась блесна. Когда немцы вновь пошли на сближение, старик махнул рукой, будто бы отгоняя назойливую муху.
Он даже не посмотрел, каков был результат, а зря, потому что конец спиннинга попал как нельзя более точно. Блесной - в глаз. Водитель схватился за лицо руками, временно забыв про руль, в этот момент солдат в коляске и выстрелил. Пулеметная очередь ушла в небо. "Что ты делаешь, идиот!" - закричал пулеметчик и сам вцепился в руль, желая удержать мотоцикл на дороге, но получилось еще хуже, преследователей лихо увело вправо, и через секунду устойчивость была невозвратимо утеряна. Попросту говоря, машина совершила серию боковых кувырков - уникальный трюк. Затем был взрыв - где-то далеко, уже сзади, зрители и участники его не увидели.
Место выбывших героев тут же заняли новые. Оставшиеся мотоциклы
расположились по бокам, слева и справа, они были хоть и двухколесными, но ничуть не менее грозными. Мощные эскортные машины, массивные и мускулистые - настоящая жуть. И водители были под стать - безжалостные рыцари, озверевшие от гибели своих друзей. Особенно агрессивно вел себя правый, он орал что-то откровенно некультурное и доставал из кобуры пистолет, управляя одной рукой, поэтому Индиана сначала пошел на него. Всадник вынужден был взяться за руль обеими руками, чтобы удержаться в седле. И он удержался, когда Индиана долбанул его коляской, только пистолет свой выронил, растяпа. ("Инди, прекрати!" - воскликнул отец, которому явно надоело биться о ржавеющие края люльки.) Правый немедленно отстал, решив подобрать оружие: все-таки солдату Рейха не подобает разбрасывать такие игрушки на мирных дорогах Восточных Марок, да и начальству потом трудно будет объяснить пропажу. Зато вдруг потерял самообладание левый, это было некстати, потому что "Парабеллум" он уже достал и, вероятно, успел снять с предохранителя. Тогда приотстал Индиана, чтобы не искушать рассерженного воина. Отстал, но сразу пристроился догонявшему в хвост, колесо в колесо, не давая тому повторить маневр. "Лопатку мне! - гаркнул Индиана. - Быстро давай!" Эсэсовец, окончательно взбесившись, пытался повернуться, выстрелить назад, и он пострелял в свое удовольствие, но пули ушли безнадежно вбок - в чьи-то заборы. Отец без лишних вопросов передал сыну лопатку. Тот взял ее, как саблю. И через секунду, когда всадники вновь сровнялись, изо всех сил рубанул соперника по шлему. Разумеется, это было в высшей степени бесчестно, зато очень эффективно, и кроме того, возможно, человек остался в живых, хоть и съехал на максимальной скорости в канаву…
- Теперь давай сюда удочку! - скомандовал Индиана, резко тормозя. Последний маневр в этом недолгом сражении оказался прост до
банальности. Конец лески был обвязан вокруг дерева, катушка спиннинга размотана и закреплена на противоположной стороне улицы. И все это быстро, очень быстро - бегом. Как в хорошем фильме про плохих индейцев. Дальше нужно было только вернуться в седло мотоцикла и неторопливо продолжить путь, приглашая преследователя догнать и покарать.
Ревущее чудовище, разъяренно сверкая фарой, вырвалось из мрака. Джонсы смотрели назад, дружно обернувшись. Неуловимое мгновение - и стальной монстр оказался без всадника, что, впрочем, не помешало ему пронестись ярдов пятьдесят, прежде чем завалиться набок.
Индиана развернулся и подъехал к месту аварии. Он проверил, не осталась ли леска в натянутом состоянии (мешатьдвижению мирного
транспорта отнюдь не входило в его планы). Затем он нашел тело и подобрал "Парабеллум" (ведь оружие могло попасть в посторонние руки). И все-таки свобода еще не настала.
- Что ты намерен делать дальше? - строго спросил отец, когда Индиана переодевался в офицерский мундир - второй раз за эти несколько часов.
- Я намерен прокатиться вдоль Марха вверх по течению, найти какую угодно лодку и переправиться на другую сторону, в Словакию. И сделать все это за сегодняшнюю ночь. В Вену нельзя, там нас быстро найдут. Или у тебя есть другой план?
- А дальше, что дальше? - нетерпеливо повторил Генри Джонс. - Ну, попадешь ты в Словакию…
Джонс-младший усмехнулся:
- Хочу посмотреть на рожу Бьюкенена, когда он придет в Храм Чаши и обнаружит, что Грааль уже забрали. Правда, я пока не решил - подождать ублюдка в Храме или веселую записку оставить.
Отец облегченно вздохнул и, расслабившись, откинулся назад (он уже вновь сидел в мотоцикле):
- Молодец. Я подозревал, что ты собираешься вернуться ради Лили в замок Грумм или попытаться украсть ее у фашистов где-нибудь по дороге. Привязанность к женщине, мой мальчик, противопоказананастоящему
археологу, и вообще, любому талантливому человеку. Твояматьэто
понимала…
- Вот, значит, почему ты ее бросил? Из-за ее понятливости?
Водитель стронулся с места так резко, что пассажир вынужден был вцепиться руками в борта коляски. Некоторое время оба молчали. Ночь била в лица холодом и безнадежностью. Индиана гнал по шоссе, идущему вдоль реки, и угрюмо всматривался в темноту. Но все-таки не выдержал, горько сказал:
- Лили, похоже, ничего серьезного не угрожает, если не считать нездоровой заинтересованности фон Урбаха, так что спасатьее не
обязательно. Волей-неволей займешься археологией, отец… - сказал, а сам почему-то вспомнил про Эльзу, которая тоже имела твердое намерение посетить Храм Чаши.
Старый Генри все молчал. Наверное, вспоминает свою незадавшуюся жизнь, - с некоторым раскаянием подумал Индиана, - наверное, ему стыдно за то зло, которое он принес близким людям… Оказалось, вовсе нет.
- Я тут размышлял о наших дальнейших планах, - невозмутимо заговорил отец. Впрочем, ему пришлось повысить голос, чтобы пересилить встречные потоки воздуха. - И я вспомнил, что забыл сообщить тебе кое-что очень важное. В моем дневнике были не все сведения. Я нашел в Венеции записи второго из братьев-рыцарей, и хорошо, что не успел сообщить об этом мисс Шнайдер, иначе она бы этот документ украла. Так что немцы ничего не знают о содержании обнаруженной мной рукописи.
- Ничего не знают? - неподдельно восхитился сын. - Ты что, скрыл от них это?
- Да, сынок, я им ничего не сказал.
Теперь Индиана поразился:
- Каким образом ты сумел "не сказать"! Тебе же кровь Кали заставили выпить!
- Видишь ли… - Генри Джонс смущенно опустил взгляд. - В дневник не записал, а сам забыл, так уж получилось…
- Ты не сказал ничего немцам, потому что забыл содержание документа? - наконец догадался Джонс-младший.
- Нет, ну почему же. В целом я помню те отрывочные записи, в них не было ничего нового. Кроме, правда, упоминаний об испытаниях-ловушках, которые ждут каждого, кто захочет проникнуть в Храм.
- И что за испытания?
- Вот частности я как раз и не запомнил.
Индиана вскипел:
- Дьявол побери, и этот человек - мой отец! Ты хоть понимаешь, о каких "частностях" говоришь?
- Не горячись, Инди, я все понимаю. И не поминай попусту дьявола. Главное, что немцы тоже не знают, какие ловушки их ждут, разве не так?
- Ты же оригинал им оставил! Запросили из архива и сами прочитали, проще некуда.
Отец радостно захихикал.
- Шифры каталогов я тоже забыл, и вообще, какие-либо координаты для осмысленного поиска. Кроме, конечно, наименования самого архива. Я ведь специально не искал этот манускрипт, случайно его нашел. В той же библиотеке, кстати, под которой захоронение находится, в бывшей базилике. А там, если не ошибаюсь, сотни тысяч единиц хранения. Пусть ищут.
толкнул стальную стену, и ты на свободе.
Впрочем, до свободы было еще три этажа утомительного спуска по крутому серпантину, спрятавшемуся в толще камня. Ступеньки пугающее крошились под ногами. Почти абсолютная темнота и морозный воздух. Свет и проникал сквозь редкие круглые оконца, в которых не было стекол. С улицы доносились странные звуки: вопли, хохот, нестройное пение, - и Джонсы не выдержали, выглянули. Оконца глядели во двор замка. Там, во дворе, происходило нечто забавное: десяток мужчин, одетых только в кальсоны и фуражки, водили хоровод вокруг бочонка с пивом. Очевидно, это был не тот бочонок, который Индиана с шарфюрером Заукером отдали счастливым стажерам, а какой-то из следующих, причем, какой именно по счету, наверное, затруднился бы сказать и сам Бахус.
- Что происходит? - удивился отец.
- У них сегодня праздник, их посвятили в археологи, - Индиана презрительно фыркнул. - Это бывшие студенты. Разве ты до сих пор не понял, что в замке находится кафедра археологии при историческом факультете Университета, именуемого "Шутц-штаффен"? ["охранные отряды" - сокр. обознач. СС, (нем.).]
- Красный Орел!.. - пьяно орали "посвященные". - Феникс восстал!.. Пепел - это новая жизнь!.. Вечность - это молодость!..
- Буянить-то зачем? - продолжал удивляться отец.
- А как же иначе? Так положено. Дружеская попойка есть непременная составная часть красивого рыцарского ритуала.
Любопытство было удовлетворено, и беглецы вспомнили, что они собирались делать. Больше препятствий не оказалось. Соблюдая технику безопасности, то есть стараясь не прыгать, а ступать, они скатились по каменному серпантину до самого подножия. Лестница вывела археологов к пристаням, и наконец-то они оказались вне замка! Здесь же располагались ангары с лодками, мастерские и, кроме того - первый этаж занимали гаражи, что было как нельзя более кстати. Индиана ворвался в беспечно распахнутые ворота, застав двух механиков врасплох.
Механики, как выяснилось, не спали по простой и понятной причине: завтра ожидался массовый выезд, поэтому возникла необходимость подготовить машины господам Хорхеру и Вольфгангу. Впрочем, американцыслишком
торопились, чтобы вдаваться в технические детали. Индиана решил не угонять автомобиль, это выглядело бы совсем уж невежливо, а во-вторых, было бы трудно придумать большую глупость, поскольку громоздкий нацистский "Хорьх" обнаружить на дорогах Австрии так же легко, как и Луну в ночном безоблачном небе. Он выбрал мотоцикл сопровождения.Тяжелый
двухцилиндровый трицикл - иначе говоря, трехколесный, с коляской. Объем двигателя пятьсот с лишним, ручное переключение скоростей, карданная передача вместо цепи. Настоящее чудовище, изготовленное в цехах "Баварских Моторов". Механики, суетясь и всячески выказывая свою лояльность, до отказа заполнили бак мотоцикла горючим. Другие варианты поведения, кроме как выполнить все капризы похитителя, им в голову не пришли, потому что выражение лица Индианы было ничуть не менее страшным, чем гестаповский "Вальтер" в его недрожащей руке. Затем в коляску был засунут узел с нацистской формой, следом усажен Генри Джонс, и беглецы стартовали, доверившись надежной немецкой технике.
Погоня что-то запаздывала. То ли немцы совершенно ничего не знали про тайные ходы, устроенные первым владельцем замкаГрумм(очередная
недоработка Урбаха, загруженного проблемами египтологии), то ли у них появились другие неожиданные заботы, например, в виде пожара.
Пожар, кстати, начинался всерьез. Снаружи было видно особенно хорошо: почти весь третий этаж Гостевой башни уже охватило пламя, молча выбивающееся сквозь почерневшие рты окон, рвущееся вверх и в стороны. В соседних окнах суетились безликие фигуры - высовывались на улицу, нервно перекликались.
- Да, трудно им будет справиться с этим, - сочувственно, пробормотал Индиана, выруливая на аллею. Аллея же уверенно выводила беглецов прочь с холма. К счастью, замок позднего ренессанса был окружен не средневековыми крепостными стенами, а полосой прекрасного ухоженного парка, так что солдатам науки вновь ничто не мешало сменить тему исследований.
- А как же Лилиан? - укоризненно спросил отец, повернув на сына
белеющее в темноте лицо.
Тот на секунду обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на замок. Одновременно он попытался снизить скорость, желая продлить трогательную, щемящую душу секунду. Но рукоятка акселератора, которуюобхватывал
вспотевший от напряжения кулак археолога, действовала не совсем так, как он привык. Раньше он ездил только на "Харлее", где газ прибавлялся вращением рукоятки от себя. Здесь же следовало крутить на себя, поэтому мотоцикл рванулся вперед, зато отец упал хребтом на край коляски, - спинка сиденья здесь отсутствовала, - прикусив заодно что-то во рту. Сэр Генри обиженно замолчал, приняв этот выпад на свой счет. А Джонс-младший сказал после нескольких минут тягостных раздумий:
- Ты прав, отец, Лили мы бросили. Но теперь, наверное, она и сама бы не захотела принять мою помощь. Истеричка проклятая. Дура, алкоголичка, старуха… В конце концов, я приходил за тобой, а не за ней, так что задача выполнена полностью! Не все же сразу?
Некоторое время он молчал - неотрывно глядел на дорогу, разрезаемую светом мощной фары. Затем горько добавил:
- Ох, Лили, Лили… Ну до чего же мне не везет!..
Нет, задача еще не была выполнена. Свобода так просто не дается людям, даже если они уроженцы Соединенных Штатов Америки. Ни одна ценность не требует стольких убийств, как свобода, потому что слишком много людей по обе ее стороны - и "защитники", и "душители", - искренне полагают, будто ценность эта реально существует. Как бы там ни было, но гостям не дали спокойно отбыть по своим делам. Когда угнанный мотоцикл выезжал с гравиевой дороги на асфальтовую, сзади замелькали фары преследователей как глаза волков, возбужденных азартом охоты.
Немцы быстро догнали убегавших. Разумеется, и водители у них опытнее, и местность они знали куда лучше. Было три мотоцикла: один точно такой же, с коляской, и два обычных.
- Держи! - Индиана сунул "Вальтер" отцу. - Стреляй!
- Я же не умею, - упрекнул тот сына.
- А что тут уметь? Я снял с предохранителя. Нажимай на крючок и старайся не попасть в меня.
Сэр Генри точно выполнил инструкции. Но выстрелить сумел только раз: пистолет вдруг выпрыгнул из его руки и растворился в ночи. "Ой!" - сказал он, застенчиво хихикнув. Впрочем, немцы тут же приотстали. Сами они огонь не открывали - очевидно, получили приказ брать дичь живьем. Вокруг мелькали двухэтажные дома, окруженные либо заборами, либо сквериками, черный асфальт стремительно стелился под колеса. Скорость возрастала: Индиана выжимал из "Баварского Мотора" все, на что тот был способен. Через несколько минут погоня осмелела и снова настигла убегавших, приблизившись на расстояние плевка, а затем, не дождавшись выстрелов, пошла в атаку. Надсадно ревели моторы. Слепили фары. От встречного ветра слезились глаза. Редкие фонари выхватывали насупленные лица эсэсовцев, на которых ясно читался страх не выполнить приказ, смешанный с желанием остаться в живых. Один из мотоциклов завис справа и начал нахально отжимать Джонсов к обочине. Это было такое же трехколесное чудовище, в коляске которого сидел солдат с ручным пулеметом. Солдат знаками приказывал остановиться.
- Стукни их чем-нибудь! - крикнул Индиана.
- Чем? - возмутился отец.
- Поищи, в коляске полно хлама!
Отец старательно зашарил у себя под ногами. Некоторое время мотоциклы неслись рядом, а водители нервозно поглядывали друг на друга.
- Лопатка! - сообщил отец. - Маленькая только. Годится?
- Не дотянется! - Индиана, стиснув зубы, вывернул руль вправо, и машины с треском соприкоснулись. Впрочем, вреда это не принесло никому: нога немца-водителя была защищена щитками, а руки крепко удерживали взятый курс. Зато пассажир во вражеской коляске чуть привстал, поднял оружие и начал недвусмысленно целиться в боковое колесо.
- Удочку нашел, - удивился отец. - Спиннинг. Надо же, рыбачат они тут, что ли…
- Скорей! - зарычал Индиана.
Генри Джонс, пожав плечами, вытащил со дна две гибкие палки, вставил их одну в другую, и получилось удилище с катушкой. Тонкая часть была обмотана снастями, а на самом конце болталась блесна. Когда немцы вновь пошли на сближение, старик махнул рукой, будто бы отгоняя назойливую муху.
Он даже не посмотрел, каков был результат, а зря, потому что конец спиннинга попал как нельзя более точно. Блесной - в глаз. Водитель схватился за лицо руками, временно забыв про руль, в этот момент солдат в коляске и выстрелил. Пулеметная очередь ушла в небо. "Что ты делаешь, идиот!" - закричал пулеметчик и сам вцепился в руль, желая удержать мотоцикл на дороге, но получилось еще хуже, преследователей лихо увело вправо, и через секунду устойчивость была невозвратимо утеряна. Попросту говоря, машина совершила серию боковых кувырков - уникальный трюк. Затем был взрыв - где-то далеко, уже сзади, зрители и участники его не увидели.
Место выбывших героев тут же заняли новые. Оставшиеся мотоциклы
расположились по бокам, слева и справа, они были хоть и двухколесными, но ничуть не менее грозными. Мощные эскортные машины, массивные и мускулистые - настоящая жуть. И водители были под стать - безжалостные рыцари, озверевшие от гибели своих друзей. Особенно агрессивно вел себя правый, он орал что-то откровенно некультурное и доставал из кобуры пистолет, управляя одной рукой, поэтому Индиана сначала пошел на него. Всадник вынужден был взяться за руль обеими руками, чтобы удержаться в седле. И он удержался, когда Индиана долбанул его коляской, только пистолет свой выронил, растяпа. ("Инди, прекрати!" - воскликнул отец, которому явно надоело биться о ржавеющие края люльки.) Правый немедленно отстал, решив подобрать оружие: все-таки солдату Рейха не подобает разбрасывать такие игрушки на мирных дорогах Восточных Марок, да и начальству потом трудно будет объяснить пропажу. Зато вдруг потерял самообладание левый, это было некстати, потому что "Парабеллум" он уже достал и, вероятно, успел снять с предохранителя. Тогда приотстал Индиана, чтобы не искушать рассерженного воина. Отстал, но сразу пристроился догонявшему в хвост, колесо в колесо, не давая тому повторить маневр. "Лопатку мне! - гаркнул Индиана. - Быстро давай!" Эсэсовец, окончательно взбесившись, пытался повернуться, выстрелить назад, и он пострелял в свое удовольствие, но пули ушли безнадежно вбок - в чьи-то заборы. Отец без лишних вопросов передал сыну лопатку. Тот взял ее, как саблю. И через секунду, когда всадники вновь сровнялись, изо всех сил рубанул соперника по шлему. Разумеется, это было в высшей степени бесчестно, зато очень эффективно, и кроме того, возможно, человек остался в живых, хоть и съехал на максимальной скорости в канаву…
- Теперь давай сюда удочку! - скомандовал Индиана, резко тормозя. Последний маневр в этом недолгом сражении оказался прост до
банальности. Конец лески был обвязан вокруг дерева, катушка спиннинга размотана и закреплена на противоположной стороне улицы. И все это быстро, очень быстро - бегом. Как в хорошем фильме про плохих индейцев. Дальше нужно было только вернуться в седло мотоцикла и неторопливо продолжить путь, приглашая преследователя догнать и покарать.
Ревущее чудовище, разъяренно сверкая фарой, вырвалось из мрака. Джонсы смотрели назад, дружно обернувшись. Неуловимое мгновение - и стальной монстр оказался без всадника, что, впрочем, не помешало ему пронестись ярдов пятьдесят, прежде чем завалиться набок.
Индиана развернулся и подъехал к месту аварии. Он проверил, не осталась ли леска в натянутом состоянии (мешатьдвижению мирного
транспорта отнюдь не входило в его планы). Затем он нашел тело и подобрал "Парабеллум" (ведь оружие могло попасть в посторонние руки). И все-таки свобода еще не настала.
- Что ты намерен делать дальше? - строго спросил отец, когда Индиана переодевался в офицерский мундир - второй раз за эти несколько часов.
- Я намерен прокатиться вдоль Марха вверх по течению, найти какую угодно лодку и переправиться на другую сторону, в Словакию. И сделать все это за сегодняшнюю ночь. В Вену нельзя, там нас быстро найдут. Или у тебя есть другой план?
- А дальше, что дальше? - нетерпеливо повторил Генри Джонс. - Ну, попадешь ты в Словакию…
Джонс-младший усмехнулся:
- Хочу посмотреть на рожу Бьюкенена, когда он придет в Храм Чаши и обнаружит, что Грааль уже забрали. Правда, я пока не решил - подождать ублюдка в Храме или веселую записку оставить.
Отец облегченно вздохнул и, расслабившись, откинулся назад (он уже вновь сидел в мотоцикле):
- Молодец. Я подозревал, что ты собираешься вернуться ради Лили в замок Грумм или попытаться украсть ее у фашистов где-нибудь по дороге. Привязанность к женщине, мой мальчик, противопоказананастоящему
археологу, и вообще, любому талантливому человеку. Твояматьэто
понимала…
- Вот, значит, почему ты ее бросил? Из-за ее понятливости?
Водитель стронулся с места так резко, что пассажир вынужден был вцепиться руками в борта коляски. Некоторое время оба молчали. Ночь била в лица холодом и безнадежностью. Индиана гнал по шоссе, идущему вдоль реки, и угрюмо всматривался в темноту. Но все-таки не выдержал, горько сказал:
- Лили, похоже, ничего серьезного не угрожает, если не считать нездоровой заинтересованности фон Урбаха, так что спасатьее не
обязательно. Волей-неволей займешься археологией, отец… - сказал, а сам почему-то вспомнил про Эльзу, которая тоже имела твердое намерение посетить Храм Чаши.
Старый Генри все молчал. Наверное, вспоминает свою незадавшуюся жизнь, - с некоторым раскаянием подумал Индиана, - наверное, ему стыдно за то зло, которое он принес близким людям… Оказалось, вовсе нет.
- Я тут размышлял о наших дальнейших планах, - невозмутимо заговорил отец. Впрочем, ему пришлось повысить голос, чтобы пересилить встречные потоки воздуха. - И я вспомнил, что забыл сообщить тебе кое-что очень важное. В моем дневнике были не все сведения. Я нашел в Венеции записи второго из братьев-рыцарей, и хорошо, что не успел сообщить об этом мисс Шнайдер, иначе она бы этот документ украла. Так что немцы ничего не знают о содержании обнаруженной мной рукописи.
- Ничего не знают? - неподдельно восхитился сын. - Ты что, скрыл от них это?
- Да, сынок, я им ничего не сказал.
Теперь Индиана поразился:
- Каким образом ты сумел "не сказать"! Тебе же кровь Кали заставили выпить!
- Видишь ли… - Генри Джонс смущенно опустил взгляд. - В дневник не записал, а сам забыл, так уж получилось…
- Ты не сказал ничего немцам, потому что забыл содержание документа? - наконец догадался Джонс-младший.
- Нет, ну почему же. В целом я помню те отрывочные записи, в них не было ничего нового. Кроме, правда, упоминаний об испытаниях-ловушках, которые ждут каждого, кто захочет проникнуть в Храм.
- И что за испытания?
- Вот частности я как раз и не запомнил.
Индиана вскипел:
- Дьявол побери, и этот человек - мой отец! Ты хоть понимаешь, о каких "частностях" говоришь?
- Не горячись, Инди, я все понимаю. И не поминай попусту дьявола. Главное, что немцы тоже не знают, какие ловушки их ждут, разве не так?
- Ты же оригинал им оставил! Запросили из архива и сами прочитали, проще некуда.
Отец радостно захихикал.
- Шифры каталогов я тоже забыл, и вообще, какие-либо координаты для осмысленного поиска. Кроме, конечно, наименования самого архива. Я ведь специально не искал этот манускрипт, случайно его нашел. В той же библиотеке, кстати, под которой захоронение находится, в бывшей базилике. А там, если не ошибаюсь, сотни тысяч единиц хранения. Пусть ищут.