Тюрин Александр Владимирович. Волшебная лампа генсека или Последнее чудо-оружие Cтраны Cоветов

   -- У каждого свои проблемы, впрочем, у этого лежачего гражданина они уже в прошлом. А у нас нет. Поэтому мы пойдем к машине. Если рация еще не скапустилась, надо бы полицию вызывать.
   Остальные наши "геологи" к этому времени почти очухались. Бледный и злой Серега, который припрыгивал на одной ноге, сразу набросился на Баранку. Отчего, дескать, тот забрал его оружие, оставив биться с противником голыми руками. Остапенко уже пытался общаться по уоки-токи с каким-то местным начальником.
   А Сандомирский лежал на дороге, прикрытый курткой Дробилина. Тот неловко перевязывал голову ученого.
   Похоже, Роберт Юрьевич пострадал больше других и, пребывая сейчас без сознания, был решительно ко всему равнодушен.
   Клякса-морда еще раз возникла перед мысленным взором.
   "Для него открылись врата обратной стороны. Здесь он мудрец, а там котенок. Вылетаю ему на помощь."
   В пространстве моего черепа что-то встрепетнулось, перед глазами еще больше стемнело, очертания Сандомирского исказились в этакую грушу, с раздутой пупырчатой макушкой, небольшим тельцем и крохотными ручками-ножками. Голова его лопнула и открылся тоннель, в который нырнул мой взгляд, будто электрон, устремляющийся вдоль перепада напряжений. Стало совсем сумрачно, лишь какие-то сгущающиеся искорки мельтешили прямо по курсу. И тут мой пытливый взор-электрон был выброшен обратно, словно натянутым резиновым жгутом. А что-то похожее на солнечный зайчик стрельнуло из точки меж моих глаз и затем юркнуло в этот самый тоннель.
   Сразу зажегся дневной свет. Опять пыльная иракская дорога, перевернутая, покореженная машина, Сандомирский с кое-как замотанной головой. Его побитое тело несколько раз вздрогнуло.
   -- Надо искусственное дыхание сделать,-- каким-то птичьим голосом вякнул Дробилин.
   -- Похоже, повреждены шейные позвонки, держите ему голову прямо,-- выдал дельное Колесников и тут же перешел на противный тон.-- Эй, майор, чего молчите-то? Я спрашиваю, зачем стреляли из "Смит-Вессона" товарища подполковника?
   До чего мне надоел пристебай Серега! Если говоришь с ним по-человечески, то он вначале весело с тобой общается, затем просто развязным становится. Если начальственно покрикиваешь, как Остапенко, то у Колесникова голос сразу подобострастным делается, "исполнительским", с холопским подхихикиванием. С Колей же Маковым наш лейтенант -- сама строгость.
   -- Кажется, жопе слова не давали. Старший лейтенант Колесников, надеюсь, вы еще не служите в багдадской полиции? Как-нибудь разберемся без вашего участия.
   Серега оценил мое злобное настроение и отвалил в сторону.
   Экспедиция неблагополучно заканчивалась. Через час появился вертолет скорой помощи, унесший проигравшего Сандомирского. Через четыре часа подъехал тягач аварийной службы, который перевернул вездеход и, гудя мощным дизелем, стал буксировать его прямо в гараж советского посольства в Багдаде. Наша команда на полицейском джипе тянулась следом, зорко надзирая, чтобы кто-нибудь из вороватых иракских жителей не вздумал карабкаться внутрь пострадавшей амфибии.
   Остапенко остался "ждать хорошей погоды" в советском посольстве, вернее, в багдадской резидентуре Комитета. Другие же члены нашей "геологоразведочной" команды с ветерком отправились на родину до выяснения дальнейшей судьбы нашего оригинального предприятия.
   Единственной жертвой первой поездки оказался Роберт Юрьевич Сандомирский, доктор физических наук. С ним я всего разок потолковал и даже не успел обсудить, а что странного обнаружилось в моем магнитном поле, когда я вернулся после болотной вылазки. Пожалуй, такой разговор кое-что бы прояснил. С другой стороны, профессор Сандомирский мог и заложить меня, приняв за вражеского агента или гэбэшного провокатора, которого надо упредить. Мог сообщить о моем чрезмерном интересе и особой осведомленности хотя бы Петровичу.
   Так или иначе, в багдадской больнице душа и тело Роберта Юрьевича разлучились из-за травм, несовместимых с жизнью.
   Остапенко рассказывал потом, что навещал ученого незадолго перед финалом, тот будто бы обрел речь и все повторял: "Передайте Фролову, ворота Вавилона открываются, ОТВЕРЖЕННЫЕ скоро придут к нам... Апсу не из их числа, он был прежде них... Фролов поймет." "Нет,-- качал головой подполковник,-- все-таки бредил наш профессор, даже майор Фролов не поймет. Ворота какого Вавилона? Такого государства ведь давно уже нет."
   По словам подполковника, Сандомирский все просил, чтобы какой-то дух, то ли бес, то ли джинн покинул его. А спустя несколько минут после того, как врач зафиксировал смерть, мышцы мертвеца непроизвольно сократились, и он бросился прямиком в окно, где и застрял, истекая бесполезной уже кровью.
   Все это подполковник рассказал, когда мы прежней командой, естественно за исключением Сандомирского, снова прибыли в Багдад -- что случилось четыре месяца спустя.
   А пока что нам предстояло еще вернуться на родину, над просторами которой уже властвовал новый генсек, наш многолетний Председатель.
   И, надо сказать, по возвращении мы встретили Лубянку в приподнятом настроении.
   5. (Москва, зима 1982 -- 1983 гг.)
   -- Ну, теперь, Глеб, можно плечи вместе с погонами расправить, -- обрадовал меня генерал-майор Сайко, под начало которого меня перекинули из арабского отдела после иракской командировки.-- К Председателю можно по разному относиться, но он из прагматиков, а не из хреновых догматиков, и в голове у него не каша. Проблем, конечно, много накопилось. Академики все эти годы записку за запиской направляли, как исправления экономики производить, но Суслов их все под сукно совал, а Леня вообще, наверное, ими попу вытирал.
   -- Академиков много, все хотят отличиться, и записок много,-заметил я. Сайко в приниципе умеренную критику не зажимал и даже приказывал, чтобы я имел свое мнение -- не такое, как у него.
   -- Думаю, пора брать то, что китайцы, например, отработали. Свободные экономические зоны, концессии, долгосрочные совместные проекты -- почему нет? Пускай иностранцы ввозят технологии, капитал, дрессируют наших работничков. На Крайнем Севере, где нефтяные месторождения осваивать -- удовольствие дорогое, это бы пригодилось. Лет через пять партнеры начнут, конечно, навар снимать, но и тогда -- половину нам отдай. А годков через десять погнать их поганой метлой.
   -- Годков пять назад таких разговоров вы все-таки не вели, даже со мной, товарищ генерал-майор.
   -- Да, Глеб, новая жизнь же начинается. Разумное пора сеять. Берия Лаврентий Павлович тоже бы на это пошел... Но для начала надо бы дисциплинку наладить. Без дисциплинки в России никуда, иначе сразу вольница, гуляй-поле. Так и встарь было, чуть царь нравом помягче, воеводы давай мздоимством заниматься, купцы негодное барахло поставлять, дьяки в казну пытаются руки запустить, всякие разбойники по большим дорогам гробят и грабят проезжих. Чем больше у страны просторов, чем жиже население, тем больше надзора должно быть. Я не свирепый, ты же знаешь, Глеб, но многие наши сограждане только плетку понимают. В рабочее время застукаем товарища рабочего, например, в винном отделе, сделаем ему сперва предупреждение, а во второй раз в ЛТП сунем или на "химию". Мудро?
   -- Еще бы. Руками и ногами -- за... Однако, разрешите уж выяснить, Виталий Афанасьевич, как там наша поездка на юг? Небось, признана провальной? Аппаратуру повредили, Сандомирский отлетел наверх, местного трудящегося насмерть кокнули...
   -- Знаю, знаю, что ты отличился, жизнь отдал за правое дело, по счастью не свою, а чужую и вредную, еще мину заметил, вездеход из болота вытянул. Остапенко с Маковым в своих рапортах твои подвиги расписали. В общем, вел себя как отличный офицер госбезопасности. Пока что не поздравляю, но тебя представили к награде... Это что касается твоей незаурядной личности. Теперь насчет провала или продолжения операции. Поскольку дело архизакрытое, скажу только для твоих ушей. Понял, ни гу-гу? Хотя Бореев громы с молниями мечет из-за того, что вы извели ему способного сотрудника, тем не менее, результаты вашей совместной работы признаны высоким начальством чрезвычайно занимательными. Американцы вас тоже заметили, раз попробовали убрать. И пускай с теорией не все понятно, практика дает повод для оптимизма. Моряки же охотно пользовались силой ветра, даже не подозревая, что она возникает из-за перепадов атмосферного давления.
   Сайко даже усмехнулся промеж щек своему удачному сравнению. Часы пропищали шесть, и он выудил из шкафчика початую бутылку армянского коньяка.
   -- И лозу поцелую, и спелые гроздья сорву... Закусывать -это неблагородно, Глеб.
   -- Виталий Афанасьевич, я так понял, что речь идет об оружии, которым мы еще не умеем пользоваться как следует.
   -- Научимся, прозорливый мой. Когда стреляешь, у автомата тоже есть отдача, но ты же не подставляешь зубы под приклад... Тут другая проблемка выросла. Проверкой установлено, что двое из американской группы -- это наши фрукты, доморощенные. Джо Рифмэн и Лиз Роузнстайн, иначе выражаясь, Иосиф Рейфман и Елизавета Розенштейн, муж с женой. Он выехал в семьдесят шестом году, она -- семьдесят восьмом. Оба имели здесь отношение ко всяким заразам, микробам, вирусам. Дружили ли Ося и Лиза с ЦРУ еще в Союзе, кто их выпустил отсюда -- сейчас этим занимаются в Пятерке.
   У меня замерзло все внутри, и чтобы бледность лица не стала заметной, я, поспешно испросив разрешения, закурил. Впрочем, в этот момент генерал-майор сосредоточенно разливал.
   -- Да, головотяпства у нас хватает, Виталий Афанасьевич. Впрочем, у иракских товарищей тоже. Как же они на свою арабскую родину пустили граждан еврейской национальности?
   -- Пускай с этим делом Хуссейн разбирается. А вот тот парнишка, который у нас занимается проверкой, наверняка выведет на чистую воду наших советских головотяпов, а может даже и взяточников. Майор Затуллин, слыхал про такого?
   -- Да вроде бы, какие-то знакомые звуки.
   -- Он сейчас роет землю носом, хочет на этом деле набрать очки. Знаешь ведь, в Пятерке много ущербных людей... Ладно, что мы о скучном. Предстоит новая поездка на юг, аппаратуру оттуда доставили на ероплане, бореевцы сейчас ее чинят и доводят, ставят к ней более мощный и простой в обращении компьютер. Только Бореев наотрез отказывается давать нам еще одного ученого. Вот жмот! Ориентировочно институт выделит лишь Дробилина, его кандидатура для разъездов самая подходящая -бобыль он и трудоголик. Я Борееву все намекаю, что пора и нашим гориллам повысить свою квалификацию...
   Сайко еще разлагольствовал о том и сем, я ему поддакивал, но больше размышлял о том, что может накопать майор Затуллин.
   Коссовский сейчас защищает государство во Втором Главном Управлении и, кажется, его внедрили в какую-то мафию, занимающуюся вывозом икон. Так что вряд ли Пашу станут в ближайшее время "поднимать" и вызывать в контору. Но вот Киянов на месте. Он поможет Затуллину вскрыть мои махинации с отказным делом Лизы и подделку в журнале регистрации. Ведь достаточно вытащить из архива предыдущий учетный журнал и...
   Тогда вместо перспективной поездки в Ирак, на которой можно круто взмыть вверх -- как-никак и Бореев, и Сайко, и тесть за меня -- я рискую оказаться на стуле подследственного, а затем и в зоне. Вполне вероятно, что много присудят, если Лиза сейчас действительно снюхалась с ЦРУ. А может, она уже и тогда была "ихней", и просто ловко меня использовала. Одурманила каким-то аэрозолем из феромонов, безароматных веществ, которым самки притягивают самцов. Долго ли американским химикам такую приманку изготовить? Ну и вляпала ты меня, зараза Лиза, Лиззи, или как там тебя еще. Короче, то самое, что приводит к "лизису" -- распаду и растворению.
   Сейчас бы я не за что не купился на всякие "лизирующие" волны, пропади гражданка Розенштейн пропадом, ведь все мои старания свелись к тому, что она счастливо совокупилась с Джо-Иосифом и ЦРУ.
   А еще я сейчас с удовольствием угомонил бы Андрея Эдуардовича Затуллина, чтобы он меня не спустил в сортир. Шлепнул же я в Ираке человека, который угрожал моей, в том числе, жизни. Но из табельного оружия бабахать в коллегу не стоит, кроме того на "Макаров" глушак не накрутишь. Может, найти на мокрую работенку какого-нибудь гастролера? Так ведь напорюсь на болвана, который в два счета засыплется. Или меня приметят наши "добровольные" помощнички, едва я стану подыскивать мокрушника. Попробовать на черном рынке достать что-нибудь стреляющее? Но там все обалденно дорого, даже дедушкины наганы 1895 года, и неизвестно, в приличном ли состоянии.
   Что же это такое творится? Я каюсь, я больше не буду, но чтобы плодотворно служить родной стране и впредь, мне надо сперва укокошить коллегу. И я не знаю, как это сделать половчее.
   При всех томлениях и рассуждениях, мне предстояло еще навестить Бореева. Для чего надо было поскорее отправиться в Питер. Пребывание там могло затянуться, поэтому я решил не садиться в поезд, а использовать для командировки собственную машину.
   За время нашей "разлуки", сходство с бабой-ягой у ведущего специалиста только увеличилось.
   -- Как же вы мне, Роберта Юрьевича не уберегли?-- тусклым голосом осведомился Бореев, но тут же оживился, переключившись на более занимательную тему.-- Однако все записи Дробилин сохранил, как на магнитных лентах, так и на бумаге...
   -- Рад за вас...
   На сей раз Бореев принимал меня не посреди лаборатории, а в своем кабинете, который, правда, из-за обилия телефонов, компьютерных терминалов, каких-то пультов напоминал рубку космического корабля. Михаил Анатольевич сразу попробовал меня подначить.
   -- Майор, ну-ка рассказывайте, что вы там пронюхали о занятиях Сандомирского с Дробилиным?
   -- Ну, не мне вам рассказывать, товарищ ученый. Или мою голову опять просвечивает некий детектор лжи?
   -- Вовсе нет. Вам нет нужды брехать или изворачиваться, мы же знаем, что вы надежный, умный и проницательный человек.
   Ладно, теперь, когда Сандомирского уже нет в пределах Земли, я могу показать свою проницательность.
   -- Я догадываюсь, чем занимались ваши люди. Тем более, что мои догадки были подкреплены Робертом Юрьевичем, когда мне с ним удалось поговорить по-свойски, с выворотом. Я же чекист.
   -- Эх, говорил же я, не надо ученого посылать в такое путешествие, и расколется он, и в распыл пойдет при первой же заварухе,-- Бореев начал с надрывом, а кончил делово.-- Так что вы все-таки усвоили?
   -- Мои мысли, как и обычно, мало оформлены.-- Тьфу, получилась фраза, словно про анализ кала.-- В общем-то ясно, что, по особому модулируя магнитные поля, можно послать привет на тот свет и получить благожелательный или неблагожелательный отклик. С помощью этого приемчика, то есть вертикального резонанса, советские ученые в состоянии изменить мою, в частности, судьбу в лучшую или в худшую сторону. Для этого надо оснастить направленный "туда" вектор раздражения сведениями обо мне, о моей, так сказать, ауре. Угадал?
   -- Почти. Благодаря нашей аппаратуре ваша судьба сложилась столь удачно, что вы легко прогулялись по болоту, а заодно предовратили кончину всей экспедиции. Правда, при этом ваше личное биомагнитное поле приобрело странные спектральные характеристики -- я сужу по дробилинском записям -- в нем объявился дополнительный источник возмущений.
   -- Я как-никак изрядно помандражировал, Михаил Анатольевич. Это ведь должно было отразиться на моей ауре?
   Да, не очень-то ясно, в плюс или минус пойдут мне эти странности.
   -- Наверняка. Да, у вас и раньше имелись отклонения от обычных биомагнитных характеристик. Так же, как и у Роберта Юрьевича. Это лишь показывает, что вы выполняете какую-то задачу судьбы. Я товарищей вроде вас так и обзываю -- "люди задачи". Только бы еще знать, что вам поручено свыше. Кстати, после ранения Сандомирского ваша аура -- понравилось мне такое слово -утратила тот самый источник возмущений, а Роберт Юрьевич как раз его приобрел... Как, товарищ майор, вам это нравится с позиций мистики?
   А ладно, чего мне стесняться, товарищ ученый тоже ведь с приветом.
   -- Ну, Михаил Анатольевич... это называется вселением беса. Кстати, демон вступил со мной в договорные отношения. Мы обменялись услугами, в частности он недурно попитался моими чувствами, а потом перебрался в Сандомирского. Наверное, Роберт Юрьевич не успел как следует поторговаться. Ну, как свежо предание?
   -- Верится вполне. Только непонятно, зачем демону, который пребывает как бы на более высоком энергоинформационном уровне, наши услуги?
   -- Ну, если вы у меня спрашиваете, то я что-нибудь, конечно, отвечу. Демону необходимы наши услуги, вернее наш энергоинформационный потенциал, потому что он чего-то недополучает на своем уровне. Потому что там он отверженный и изолированный, выключенный из того, что можно назвать предустановленной гармонией, а также рутинным порядком. Вот почему страстная демоническая личность так тянется к нам и даже откликается на наши просьбы.
   Я охотно рассуждал на тему, достойную психушки и диагноза "вялотекущая шизофрения", и пока не знал, как из этого выпутаться. Я и по сей момент не верил во всяких бесов и джиннов, но мне инстинктивно не нравилась кавалерийская лихость ученого, и хотелось немножко попугать его.
   -- Михаил Анатрольевич, эти проклятые падшие духи, бесы, вампиры так и норовят прорваться к нам из-под замка, с "обратной стороны". Помните: "Печальный Демон, дух изгнанья, Летал над грешною землей"? А ваш институт сейчас помогает ему приземлиться. Ну, жуть появилась?.. Хотя, в общем-то, я пошутил.
   -- Я понял,-- подтвердил неиспугавшийся Бореев.-- И тоже вспомнил цитату: "Дух беспокойный, дух порочный, Кто звал тебя во тьме полночной?" Кто угодно, только не мы. Зато мы действительно заметили, что целый ряд метантропных матриц отторгается основными матричными группами, и сейчас пытаемся разобраться с такой загвоздкой. Впрочем, для нас это не готический роман, а обычная математика, если точнее -- теория множеств...
   Бореев вещал со светлым лицом, напоминая уже не бабушку-ягу, а дельфийскую пророчицу. Было видно, что нежность он испытывает только к теории множеств. Я попытался прервать поток умных слов.
   -- Кажется, ни в одном научном центре Запада подобные исследования не проводятся.
   -- Смею добавить, Глеб Александрович, и ни в одном институте СССР. Столь необычные, неортодоксальные для современной науки исследования могут вестись только под широким крылышком КГБ. И на условии, что мы в итоге выдадим то, чем можно насолить американцам.
   -- Пусть даже это "соленое" будет не вполне понятно и объяснимо с позиций официального естествознания?
   -- Пусть даже. На войне все приемы хороши. Нашему проекту хана угрожает лишь в том случае, если страна совсем обеднеет, или явится какой-нибудь реформатор и начнет резать расходы на госбезопасность. Впрочем, у Комитета, я думаю есть сбережения, да и всякие прогрессивные реформаторы могут появиться только из его чресел.
   Ясна теперь лихость Бореева на фоне всеобщей малоподвижности. Та инстанция, которая блюдет повсюду идейную стерильность и одномерный порядок, поощряет самую крамольную -- в научном плане, конечно,-- работу. И потому, наверное, что наше большое коммунистическое дело требует окостенения в одних областях и бурления в других. Это разнообразие мне, пожалуй, нравится, так что отныне я снимаю всякие возражения.
   -- Михаил Анатольевич, мне известно от генерала Сайко, что намечается следующая поездка на "полигон", но возникают трудности с вашими представителями. Вы якобы не хотите больше отряжать своих умников с нами в поход.
   -- Генерал Сайко -- один из зачинателей нашего проекта, но в нем сохранился несколько легкомысленный подход к ценному человеческому материалу. Он считает, что если из десяти потеряли девять -- это плохо, а вот если из десяти одного -то уже нормально.
   -- Вы намекаете, Михаил Анатольевич, что даже у Сайко сохранился гэбэшный подход к кадрам?
   -- Пользуясь вольностью, которую он же нам вручил, можно выразиться и так. Мы все-таки собрали в институте не дубарей-исполнителей, а генераторов идей. "Незаменимых людей нет",-- такой принцип в науке не годится.
   -- Ну, конечно же, если речь идет об Эйнштейне...
   -- Вообще-то Эйнштейн к середине жизни уже выдохся. А вот если бы Паули с Дираком протянули лет на двадцать подольше, возможно, и мир сейчас смотрелся иначе. Я не исключал бы даже появления искусственной антигравитации... Сандомирский вел очень важный участок. Он через изучение МГД-волн пытался разобраться с влиянием матриц друг на друга -- притягиванием, отталкиванием, подчинением -- термины, конечно, неустоявшиеся. Короче, Роберт Юрьевич прорабатывал группообразование в матричном поле.
   -- Значит, поездка сорвется?-- я попытался скрыть напряжение, таившееся в этом вопросе.
   -- Слушайте, Глеб Александрович, давайте хлебнем чайку, чтобы умственные силы у нас не истощились,-- Бореев нажал на какую-то зазуммерившую кнопку, а затем заявил твердо:-- Поездке на полигон -- быть.
   Похоже, вектора наших с Бореевым интересов вполне параллельны и направлены в одну и ту же южную сторонку.
   -- Сандомирский без Дробилина был бы, как крылья без птицы, Дробилин без Сандомирского -- словно птица без крыльев. Что ж, нелетающие птицы живут, в общем-то, неплохо. Как и в прошлый раз, отправится наш инженер, но с несколько расширенными инструкциями. А пособлять ему станете вы.
   -- Тьфу ты! Прямо мистика.
   -- Да, да, вы. Вы, майор Фролов, достаточно уже вникли в суть. Теории разводить мы от вас не потребуем. Станете подмечать связи между тем, что будет фиксировать наша техника, и состоянием окружающей среды -- природы, растений, животных, людей. На сей раз в походной лаборатории установим компьютерную систему с пакетами программ, ориентированными на более-менее обычного пользователя. Так что от вас потребуется только соблюдение четких правил. Вы как, компьютеров не боитесь?
   -- В университете я немного влез в матлингвистику, лепил несложные программки на "Фортране" для "СМ-4" и "ЕС-1020", например, по определению частотного словаря какого-нибудь рифмоплета...
   Открылась дверца в стене, и устройство втолкнуло столик с двумя большими чашками, в которых жидкости было ровно столько, чтобы ничего не расплескалось. Естественно, на катящемся приспособлении для чаепития имелись сахарница и ложки.
   -- Не люблю я этих секретарш, которые, принося чай, вертят задницами и вечно душатся какой-то тошнючей дрянью,-убежденно произнесла "баба-яга" Бореев.-- У нас все напитки готовятся на центральной кухне и подаются в кабинеты и лаборатории с помощью всякой механики.
   -- На этой кухне знают вкусы каждого сотрудника?-- уточнил я, почувствовав в чае "липтон" добавку из мяты и еще каких-то трав.
   -- Конечно, у них там компьютерный терминал, который и сообщает, кому, сколько и чего требуется. Я ввел в программу своего кормления просьбу добавлять чего-нибудь тонизирующее... Так вот, на вездеходе будет установлена вычислительная машина, равная по мощности "ЕС-1040", с обменом данными через клавиатуру и дисплей, причем умещающаяся в ящике размером с телевизор. Конечно, и фортран вам придется обновить, и поизучать наши программные пакеты. С Сайко уже все оговорено, так что повышение квалификации у вас начинается сегодня.
   Мы покинули кабинет, прошли (я) и прошаркали (он) узким кишечного типа коридором. По дороге Бореев распахнул дверь какой-то лаборатории, где люди ежились в свитерах под белыми халатами. Кроме прочего, там были какие-то весьма холодные шкафы. "Баба-яга" постучала по одному из них сухой, мне даже показалось, костяной рукой.
   -- Тут у нас Сандомирский. Вернее, его мозги и некоторые другие ткани тела. Родственники, естественно, ничего не заметили, когда провожали его. Ну, а нам было важно понаблюдать. Как я и ожидал, изъятые ткани при полном отсутствии электрической активности имели биомагнитную... хе-хе... ауру и, кстати, прилежно сохраняют ее до сих пор.
   Бореев даже открыл шкаф и показал мне несколько цилиндров, покрытых изморозью и облепленных кучей проводков.
   Мне неожиданно поплохело, глаза заволокло какой-то пеленой, которую пробил луч света, кончавшийся кляксой-мордой. Красноватая образина как и прежде зашевелила губами.
   "Я так тебя ждал, что успел соскучиться. Эти несколько обрывков мертвечины для меня слишком слабая зацепка, чтобы удержаться в вашем мире. Я как на ураганном ветру все время, понимаешь..."
   От такой неожиданной встречи я даже покачнулся. Что не преминул заметить Бореев.
   -- Ой, майор Фролов, да вы, оказывается, впечатлительная натура! После того, что мне рассказывали о вас, никак не ожидал. Сентиментальный злодей, ха-ха. Ладно, делу это не вредит, поэтому двинулись дальше.
   И опять клякса заботливо пошевелила губами:
   "А теперь о твоей судьбе. Пора заниматься Затуллиным. Он -гвоздь, направленный в твою задницу. Я еще далек от тебя, но вскоре твои верхние ворота откроются и примут мое содействие."
   После чего красноватая рожа заткнулась и растаяла. Не откликалась, даже когда я рискованным образом вызывал ее. Вот еще страдание на мою голову! Так ведь не годится -- с кляксой дружить. Ну, не матрица же какого-то мифического Ф-поля меня навещает. Впрочем, в официальную психиатрию мне не обратиться со своими глюками -- ведь офицеры госбезопасности должны проявлять психические отклонения только в повышенном служебном рвении. Иначе тот же Бореев меня в вольер посадит. Хотя первые неполадки и ненормальности у меня начались из-за него, паскуды, вернее, после его опытов пятилетней давности. А потом, видно, сидели аномалии подспудно и вылезли наружу из-за очередных потрясений.