Страница:
Но Коун дурой не была и, видимо, уже догадалась, что должно случиться, поэтому так и разволновалась, когда три из четырех колпачков встали на место. Она принялась вяло мотать головой из стороны в сторону, нарочно не давая накрыть последнее жало. Ча Трат быстренько постаралась отвлечь ее внимание.
– Как явствует из изображения, полученного с помощью сканера, – не переходя на личности, проговорила она, – плод находится в боковом положении относительно родовых путей и зажат в этой позиции. Он оказывает давление на магистральные кровеносные сосуды и нервные окончания средней и нижней части туловища пациентки, что привело к потере функции мышц и их чувствительности. Если положение плода не будет изменено, в указанных участках тела разовьется некроз. Пуповина также подвержена сильному сдавлению, поскольку тазовые мышцы, совершая непроизвольные сжатия, пытаются изгнать плод. Сердцебиение плода приглушенное, учащенное и неровное. Жизненные показатели родильницы также неблагоприятные. Хочет ли пациентка-целительница как-то прокомментировать этот случай?
Коун не отвечала.
Только Приликла мог знать, каких усилий стоило Ча Трат скрывать за холодным безличным тоном истинные чувства к невероятно храброму маленькому созданию, лежавшему совсем рядом с ней и такому похожему на примятую охапку сена. Рядом, но так далеко, если думать о расстояниях между разумами – слишком далеко, чтобы суметь этому созданию помочь. «Но ведь мы так похожи», – подумала Ча Трат. И действительно – они обе рисковали так, как ни за что не стал бы рисковать ни один из их сородичей: она, Ча Трат, вылечила инопланетное существо, каких раньше никогда не видела, а Коун добровольно отдала себя под наблюдение инопланетных лекарей. Но Коун была храбрее, да и рисковала сильнее.
– Как часто подобное случается у беременных? – тихо спросила она. – И как обычно поступают в таких случаях?
Коун ответила так тихо, что Ча Трат едва расслышала ее голос:
– Это не редкость. Обычно в таких случаях вводят высокую дозу лекарства, чтобы пациентка и плод умерли, не испытывая мучений.
Ча Трат даже не знала, что сказать и что делать. В кабинете Коун стало так тихо, что соммарадванка вдруг явственно услышала все звуки, доносившиеся снаружи: свист и шипение искажателей, улавливаемый коммуникатором Приликлы голос Найдрад, жаловавшейся на то, как трудно надеть колпачки на жала несговорчивой пациентки, более спокойные голоса Мэрчисон, Данальты и самого Приликлы, предлагающих и тут же отвергающих уйму разнообразных процедур.
– Голоса членов медицинской бригады доносятся неотчетливо, – взволнованно проговорила Ча Трат. – Принято ли какое-либо решение? Каковы будут срочные распоряжения?
И тут голоса зазвучали громко и очень отчетливо, поскольку понеслись не только из наушников, но и из Динамика зонда. Найдрад, которая только тем и занималась, что пыталась настичь непослушное жало, решила, видимо, что нужно прибавить громкость, и, недолго думая, так и сделала.
Заговорил Приликла – спокойно и уверенно, но при этом явно не зная, что его слышат как Ча Трат, так и Коун. Судя по всему, вся бригада так интенсивно излучала эмоции, что эмпат не заметил удивления и испуга соммарадванки.
– Ча Трат, – сказал Приликла, – тут были споры, и они завершились в твою пользу. Спорили о том, кому проводить операцию. Состояние друга Коун тяжелейшее, и риск переправки ее на корабль слишком высок. Единственное, что остается, это чтобы ты...
– Нет! – в ужасе прервала его Ча Трат. – Замолчите!
– Не расстраивайся, Ча Трат, – эмпат не понял смысла возражений. – Никто не сомневается в твоем профессионализме. Мы с патофизиологом Мэрчисон изучали записи Конвея о физиологии класса ФОКТ, так же, как и ты сама, и будем руководить тобой на всех этапах операции, за которую всю ответственность берем на себя.
Для того, чтобы ликвидировать создавшееся положение, – продолжал эмпат, – необходимо срочное хирургическое вмешательство. Как только последнее жало будет накрыто колпачком, ты возьмешь скальпель номер восемь и расширишь родовое отверстие надрезом от таза до... Что происходит?
Можно было и не отвечать: задав вопрос, Приликла уже знал и ответ. Коун, услышав о том, что ей грозит серьезная операция, среагировала инстинктивно и испустила сигнал тревоги, то есть призыв к соединению. И теперь пыталась ужалить насмерть единственное незнакомое, а следовательно, угрожающее ей существо, которое оказалось рядом. Поскольку ноги у Коун совершенно отнялись, она отчаянно ворочалась с боку на бок и, цепляясь за пол пальцами, пыталась доползти до Ча Трат.
Последнее, не покрытое колпачком жало, с кончика которого уже капали маленькие капельки желтоватого яда, раскачивалось из стороны в сторону и рывками приближалось к соммарадванке. Ча Трат пыталась отползти назад, что есть мочи упиралась и отталкивалась ногами и срединными руками, но вот она бросилась к гоглесканке и ухватила жало у основания сразу тремя передними руками.
– Прекрати! – заорала она так громко, что заглушила вопль Коун. Позабыв о безличности обращения, она стала кричать на гоглесканку:
– Перестань двигаться, а то сама поранишься и навредишь малышу. Я друг, я хочу помочь тебе. Найдрад, накрывай! Быстро накрывай его!
– Тогда держи ровно, – прошипела в ответ кельгианка, навешивая манипулятор над дергающейся головкой Коун. – Крепко-крепко держи.
Но сделать это было нелегко. Передние руки Ча Трат, растущие около шеи, предназначались для более точных и деликатных операций и были лишены мощной мускулатуры – такой, какой были покрыты срединные конечности. Ча Трат, выбиваясь из сил, пыталась сжать жало покрепче. Боль волнами расходилась по шее и груди. Ее голова и голова Коун почти касались друг друга. Она понимала – отпустит жало – и оно тут же вонзится ей в самую макушку.
Может быть, бригада медиков поспеет вовремя для того, чтобы спасти ее, но они не спасут Коун и младенца – то есть не сделают того, ради чего сюда прибыли. Ча Трат гадала, что скажут Конвею Мэрчисон – его жена, Приликла – его старый друг и она сама, когда придется рассказывать о смерти Коун, и тут Найдрад прокричала:
– Сцапала!
Колпачок накрыл последнее жало. Можно было на миг расслабиться, перевести дух. А вот Коун расслабляться не желала – дергалась, елозила по полу и все пыталась настичь Ча Трат всеми четырьмя обезвреженными жалами. На близком расстоянии сигнал бедствия напоминал завывание ветра, его рев в руинах.
– Хоть искажатели работают, и то хорошо, – сказал Вейнрайт и тут же предупредил:
– Но надо спешить – они долго не протянут.
Ча Трат пропустила слова землянина мимо ушей, ухватила Коун за густую шерсть передними и срединными руками, отчаянно пытаясь утихомирить. Умоляющим голосом она проговорила:
– Перестань двигаться. Ты тратишь силы, а у тебя их осталось так мало. Ты умрешь, и дитя твое умрет. Пожалуйста, перестань двигаться. Я не враг, я твой друг!
Коун с прежним упорством продолжала издавать сигнал тревоги. Ча Трат просто поражалась тому, как может такое маленькое создание производить звук такой оглушительной силы. Но дергаться гоглесканка почти перестала, то ли просто ослабла, то ли послушалась Ча Трат? И тут соммарадванка увидела, что длинные бледные стебельки раздвигают спутанную шерсть на голове Коун и распрямляются, встают торчком. А потом два из них наклонились и коснулись головы Ча Трат. И ей сразу захотелось закричать.
Быть другом Коун оказалось намного, намного хуже, чем врагом.
– Как явствует из изображения, полученного с помощью сканера, – не переходя на личности, проговорила она, – плод находится в боковом положении относительно родовых путей и зажат в этой позиции. Он оказывает давление на магистральные кровеносные сосуды и нервные окончания средней и нижней части туловища пациентки, что привело к потере функции мышц и их чувствительности. Если положение плода не будет изменено, в указанных участках тела разовьется некроз. Пуповина также подвержена сильному сдавлению, поскольку тазовые мышцы, совершая непроизвольные сжатия, пытаются изгнать плод. Сердцебиение плода приглушенное, учащенное и неровное. Жизненные показатели родильницы также неблагоприятные. Хочет ли пациентка-целительница как-то прокомментировать этот случай?
Коун не отвечала.
Только Приликла мог знать, каких усилий стоило Ча Трат скрывать за холодным безличным тоном истинные чувства к невероятно храброму маленькому созданию, лежавшему совсем рядом с ней и такому похожему на примятую охапку сена. Рядом, но так далеко, если думать о расстояниях между разумами – слишком далеко, чтобы суметь этому созданию помочь. «Но ведь мы так похожи», – подумала Ча Трат. И действительно – они обе рисковали так, как ни за что не стал бы рисковать ни один из их сородичей: она, Ча Трат, вылечила инопланетное существо, каких раньше никогда не видела, а Коун добровольно отдала себя под наблюдение инопланетных лекарей. Но Коун была храбрее, да и рисковала сильнее.
– Как часто подобное случается у беременных? – тихо спросила она. – И как обычно поступают в таких случаях?
Коун ответила так тихо, что Ча Трат едва расслышала ее голос:
– Это не редкость. Обычно в таких случаях вводят высокую дозу лекарства, чтобы пациентка и плод умерли, не испытывая мучений.
Ча Трат даже не знала, что сказать и что делать. В кабинете Коун стало так тихо, что соммарадванка вдруг явственно услышала все звуки, доносившиеся снаружи: свист и шипение искажателей, улавливаемый коммуникатором Приликлы голос Найдрад, жаловавшейся на то, как трудно надеть колпачки на жала несговорчивой пациентки, более спокойные голоса Мэрчисон, Данальты и самого Приликлы, предлагающих и тут же отвергающих уйму разнообразных процедур.
– Голоса членов медицинской бригады доносятся неотчетливо, – взволнованно проговорила Ча Трат. – Принято ли какое-либо решение? Каковы будут срочные распоряжения?
И тут голоса зазвучали громко и очень отчетливо, поскольку понеслись не только из наушников, но и из Динамика зонда. Найдрад, которая только тем и занималась, что пыталась настичь непослушное жало, решила, видимо, что нужно прибавить громкость, и, недолго думая, так и сделала.
Заговорил Приликла – спокойно и уверенно, но при этом явно не зная, что его слышат как Ча Трат, так и Коун. Судя по всему, вся бригада так интенсивно излучала эмоции, что эмпат не заметил удивления и испуга соммарадванки.
– Ча Трат, – сказал Приликла, – тут были споры, и они завершились в твою пользу. Спорили о том, кому проводить операцию. Состояние друга Коун тяжелейшее, и риск переправки ее на корабль слишком высок. Единственное, что остается, это чтобы ты...
– Нет! – в ужасе прервала его Ча Трат. – Замолчите!
– Не расстраивайся, Ча Трат, – эмпат не понял смысла возражений. – Никто не сомневается в твоем профессионализме. Мы с патофизиологом Мэрчисон изучали записи Конвея о физиологии класса ФОКТ, так же, как и ты сама, и будем руководить тобой на всех этапах операции, за которую всю ответственность берем на себя.
Для того, чтобы ликвидировать создавшееся положение, – продолжал эмпат, – необходимо срочное хирургическое вмешательство. Как только последнее жало будет накрыто колпачком, ты возьмешь скальпель номер восемь и расширишь родовое отверстие надрезом от таза до... Что происходит?
Можно было и не отвечать: задав вопрос, Приликла уже знал и ответ. Коун, услышав о том, что ей грозит серьезная операция, среагировала инстинктивно и испустила сигнал тревоги, то есть призыв к соединению. И теперь пыталась ужалить насмерть единственное незнакомое, а следовательно, угрожающее ей существо, которое оказалось рядом. Поскольку ноги у Коун совершенно отнялись, она отчаянно ворочалась с боку на бок и, цепляясь за пол пальцами, пыталась доползти до Ча Трат.
Последнее, не покрытое колпачком жало, с кончика которого уже капали маленькие капельки желтоватого яда, раскачивалось из стороны в сторону и рывками приближалось к соммарадванке. Ча Трат пыталась отползти назад, что есть мочи упиралась и отталкивалась ногами и срединными руками, но вот она бросилась к гоглесканке и ухватила жало у основания сразу тремя передними руками.
– Прекрати! – заорала она так громко, что заглушила вопль Коун. Позабыв о безличности обращения, она стала кричать на гоглесканку:
– Перестань двигаться, а то сама поранишься и навредишь малышу. Я друг, я хочу помочь тебе. Найдрад, накрывай! Быстро накрывай его!
– Тогда держи ровно, – прошипела в ответ кельгианка, навешивая манипулятор над дергающейся головкой Коун. – Крепко-крепко держи.
Но сделать это было нелегко. Передние руки Ча Трат, растущие около шеи, предназначались для более точных и деликатных операций и были лишены мощной мускулатуры – такой, какой были покрыты срединные конечности. Ча Трат, выбиваясь из сил, пыталась сжать жало покрепче. Боль волнами расходилась по шее и груди. Ее голова и голова Коун почти касались друг друга. Она понимала – отпустит жало – и оно тут же вонзится ей в самую макушку.
Может быть, бригада медиков поспеет вовремя для того, чтобы спасти ее, но они не спасут Коун и младенца – то есть не сделают того, ради чего сюда прибыли. Ча Трат гадала, что скажут Конвею Мэрчисон – его жена, Приликла – его старый друг и она сама, когда придется рассказывать о смерти Коун, и тут Найдрад прокричала:
– Сцапала!
Колпачок накрыл последнее жало. Можно было на миг расслабиться, перевести дух. А вот Коун расслабляться не желала – дергалась, елозила по полу и все пыталась настичь Ча Трат всеми четырьмя обезвреженными жалами. На близком расстоянии сигнал бедствия напоминал завывание ветра, его рев в руинах.
– Хоть искажатели работают, и то хорошо, – сказал Вейнрайт и тут же предупредил:
– Но надо спешить – они долго не протянут.
Ча Трат пропустила слова землянина мимо ушей, ухватила Коун за густую шерсть передними и срединными руками, отчаянно пытаясь утихомирить. Умоляющим голосом она проговорила:
– Перестань двигаться. Ты тратишь силы, а у тебя их осталось так мало. Ты умрешь, и дитя твое умрет. Пожалуйста, перестань двигаться. Я не враг, я твой друг!
Коун с прежним упорством продолжала издавать сигнал тревоги. Ча Трат просто поражалась тому, как может такое маленькое создание производить звук такой оглушительной силы. Но дергаться гоглесканка почти перестала, то ли просто ослабла, то ли послушалась Ча Трат? И тут соммарадванка увидела, что длинные бледные стебельки раздвигают спутанную шерсть на голове Коун и распрямляются, встают торчком. А потом два из них наклонились и коснулись головы Ча Трат. И ей сразу захотелось закричать.
Быть другом Коун оказалось намного, намного хуже, чем врагом.
Глава 14
Такого страха Ча Трат не ведала ни разу – резкого, всепоглощающего, безумного. Она боялась всех и каждого, кто не был прочно связан с ней, объединившись для совместной защиты. А еще она ощущала жуткую слепую ярость, которая пересиливала страх, и память о прежней боли, и боль теперешнюю, и ту, что придет потом. А вместе со страшными воспоминаниями пришли кошмары. Она вспомнила обо всем жутком и болезненном, что пережила на Соммарадве, на Гоглеске, в госпитале. Многое в этих кошмарах ей самой казалось странным – к примеру, ужас при виде Приликлы, а ведь это было смешно, ощущение потери при уходе самца-гоглесканца, отца ее будущего ребенка. А вот страх перед громадной инопланетной ожившей игрушкой, которая хотела ей помочь, унялся, утих.
Вот так Коун завладела ее сознанием – несмотря на боль, страх и помрачение рассудка.
Теперь Ча Трат знала, что такое – быть гоглесканкой. И выход напрашивался сам собой: друзья объединились. А врагов – все живое и неживое, не входившее в их маленькую группу, – следовало сокрушить и уничтожить. Ей хотелось разгромить все, что она видела вокруг себя, – мебель, инструменты, украшения, а потом разбить непрочную стенку и увести с собой Коун. Ча Трат отчаянно пыталась унять безумную и совершенно чужеродную ярость, поселившуюся в ней.
На поверхности бушующего океана гоглесканских впечатлений вдруг на миг показалось что-то, что принадлежало только ей, и это что-то подумало: наверное, Коун решила, что я хочу соединиться с ней, и для этого так крепко вцепилась в ее шерсть.
«Я – Ча Трат, – яростно твердила себе соммарадванка, – я – соммарадванский хирург, целительница воинов, а теперь техник-стажер эксплуатационного отдела Главного Госпиталя Сектора. Я – не гоглесканка Коун, и я здесь не для того, чтобы соединяться и разрушать...»
Однако соединение произошло, и в мозгу Ча Трат заклубились воспоминания о другом соединении, вызвавшем множество разрушений.
Ей казалось, будто она стоит на вершине холма, откуда открывался весь город, и видит, как происходит соединение. Рядом с ней стоит землянин Вейнрайт. Он предупреждает о том, что гоглесканцы близко и это опасно, говорит, что им нужно уйти и что она тут ничего изменить не сможет. Но самое интересное, разговаривая с ней, он порой называет ее «доктор», а чаще – «сэр». Она чувствует себя просто ужасно, поскольку понимает, что соединение произошло по ее вине. Оно случилось из-за ее желания помочь пострадавшему при несчастном случае на фабрике – из-за прикосновения к нему. Она видит, как внизу, у подножия холма, к собратьям бежит Коун – и ей, «сэру» и «доктору», это непонятно. Но одновременно она была и бегущей к сородичам Коун и...
Из близлежащих домов выбегали гоглесканцы, спешили к месту соединения от пришвартованных кораблей, из-под деревьев. И вскоре объединенная группа превратилась в огромный, подвижный, утыканный жалами ковер. И этот ковер понесся по земле, огибая большие здания и сокрушая маленькие домики, словно составлявшие его существа не знали или не понимали, что творят. Позади себя толпа оставляла разломанные станки, машины, умерщвленных животных, полузатопленный зажженный корабль. Толпа, превратившаяся в единое создание, двигалась в глубь материка, круша все на своем пути и сражаясь с воображаемым доисторическим врагом.
Но несмотря на жуткий страх перед несуществующим врагом из сознания Коун, которое теперь стало и ее сознанием, Ча Трат пыталась заставить себя мыслить логически обо всем, что случилось с ней лично. Она задумалась о чародее О'Маре, о его словах, что ей никогда нельзя пользоваться мнемограммами. Теперь она понимала, что это такое – когда другая личность оккупирует твое сознание, и очень боялась, что сойдет с ума. Но может быть, поможет то, что они с Коун женского пола?
Однако все яснее становилось кое-что еще: в ее сознание вторгся не только разум Коун, не только ее воспоминания. Память о зрелище, увиденном с вершины холма, пришла не из разума гоглесканки, не было этого зрелища и в памяти Ча Трат. Еще были воспоминания, которые никак не могли принадлежать ей – память о корабле-неотложке, о работе медицинской бригады, очень живые картинки – а для нее жуткие! – событий, имевших место в Главном Госпитале Сектора, о которых она знать не знала. Значит, О'Мара был прав? Воспоминания о реальных событиях и безумные фантазии перемешались, и она уже не в своем уме?
И все-таки она не чувствовала и не считала себя сумасшедшей. Ведь сумасшествие – это бегство от слишком болезненной реальности к состоянию, в котором эту самую реальность легче переносить. А тут было столько боли, и все воспоминания и фантазии были так мучительно остры. Откуда же это – лейтенант Вейнрайт, стоящий рядом с ней, и они одного роста, и он называет ее «сэр»?
Вдруг Ча Трат объял ужас, забила дрожь. Она все поняла! Ее сознание соединилось с сознанием Коун, а та раньше соединяла свое сознание с чьим-то еще.
Конвей!
Ча Трат слышала в наушниках голос Приликлы, но слова были для нее ничего не значащим набором звуков – настолько был перегружен ее мозг... А потом она почувствовала сострадание, теплоту – они словно бы обняли ее, а боль и смятение немного отступили, и тогда до нее начал доходить смысл.
– Ча Трат, мой друг, – говорил эмпат. – Пожалуйста, отзовись. Уже несколько минут ты держишь пациентку за шерсть, ничего больше не делаешь и не отвечаешь нам. Я на крыше, прямо над тобой, и твое эмоциональное излучение огорчает меня. Прошу тебя, скажи, что случилось? Ты ужалена?
– Н-нет, – вяло промямлила Ча Трат. – Никаких физических повреждений. Я очень смущена и напугана, а пациентка...
– Твои чувства я читаю сам, Ча Трат, – мягко прервал ее Приликла, – скажи, какова их причина. Стыдиться тебе нечего, ты и так уже сделала больше, чем мы могли от тебя ожидать. Да и вообще с нашей стороны было нечестно посылать тебя сюда. Теперь существует угроза потерять пациентку. Пожалуйста, отпусти ее и позволь мне провести операцию.
– Нет, – ответила Ча Трат, почувствовав, как задергалось под ее пальцами тельце Коун. Длинные серебристые стебельки – органические проводники уникальной гоглесканской формы телепатии – все еще лежали на голове соммарадванки. Значит, все, что слышала она, все, о чем думала, немедленно становилось достоянием Коун. А той сразу не понравилась мысль, что ее будет оперировать инопланетное чудище, и причины у этого были как личные, так и медицинские.
– Пожалуйста, подождите минутку, – попросила Ча Трат. – Мой разум возвращается ко мне.
– Это верно, – согласился Приликла. – Но поторопись.
Как ни невероятно, процессу возвращения к Ча Трат разума помогала Коун. Так же, как все ее многострадальные, подверженные ночным кошмарам сородичи, она научилась управлять собственным мышлением, чувствами и естественными порывами – так, чтобы вынужденное одиночество, необходимое во избежание соединения, стало не только переносимым, но и порой счастливым. И вот теперь к поверхности ее сознания устремились воспоминания Конвея о Главном Госпитале Сектора и некоторых его чудовищных пациентах.
«Будь разборчивее, – говорила ей Коун. – Отбирай только то, что потребуется».
Теперь Ча Трат принадлежали память и опыт соммарадванского хирурга, целителя воинов; гоглесканской целительницы и те, что были накоплены за половину срока жизни, отпущенного землянам и проведенного в стенах Главного Госпиталя Сектора. Она знала очень многое о физиологии и особенностях существ всевозможных видов, но не могла поверить, что даже сейчас положение Коун было безвыходным. И наконец где-то в глубине этой непомерной кладовой знаний сверкнул и стал разгораться огонек замысла.
– Я больше не считаю, что хирургическое вмешательство необходимо, – решительно заявила Ча Трат. – Даже в качестве крайней меры. Больная вряд ли перенесет операцию.
– А кто, елки-палки, думает иначе? – сердито вмешалась Мэрчисон. – И кто, между прочим, руководит операцией? Приликла, она меня там слышит или нет? Надери ей уши!
Ча Трат могла бы ответить на оба вопроса, но не стала. Она понимала, что и слова, и тон, какими они были сказаны, – не те, что соответствуют существу ее ранга. Она слишком много взяла на себя и говорила чересчур авторитетно. Но времени на объяснения или притворное самоуничижение не оставалось. В лучшем случае патофизиолог Мэрчисон верит и продолжает верить, что Ча Трат – сильно переоценивающий себя техник из эксплуатационного отдела с недолгим опытом медсестры-практикантки и манией величия. Но Приликла велел:
– Объясни.
Ча Трат быстро пересказала подробности клинической картины на настоящий момент – она значительно усугубилась после стресса, связанного с соединением, пагубного даже для здорового гоглесканца. Когда она говорила о том, что у Коун не хватит сил выдержать серьезное хирургическое вмешательство – предстояло осуществить кесарево сечение, а не банальное расширение родового отверстия, – она говорила с непоколебимой уверенностью. Ведь ее точку зрения поддерживала сама пациентка-целительница. Но Ча Трат об этом промолчала, сказала лишь, что скорее всего ее заключение подтверждается эмоциональным излучением Коун.
– Подтверждается, – согласился Приликла. Соммарадванка быстро продолжила:
– Физиологический тип ФОКТ – немногие из форм жизни, способные удерживаться в вертикальном положении, хотя могут принимать и лежачее. Поскольку их предки вышли из океана, их тела и внутренние органы расположены соответственно воздействию вертикально направленных гравитационных сил, точно так же, как у худлариан, тралтанов и ренитян. Я припоминаю случай беременности у тралтанки несколько лет назад – там была очень похожая ситуация и тогда потребовалось...
– А вот этого ты от Креск-Сара узнать не могла, – вмешалась Мэрчисон. – Сестрам-практиканткам не рассказывают о случаях, близких к провалу, по крайней мере на первом году обучения.
– Мне нравилось читать о разных случаях из практики помимо программы, – отговорилась Ча Трат, – и я продолжаю это делать, когда надоедают технические руководства.
Ее эмоциональное излучение должно было сказать эмпату, что она солгала, но о чем именно – он мог только догадаться.
– Опиши свой план, – только и сказал Приликла.
– Прежде чем я сделаю это, – торопливо проговорила Ча Трат, – пожалуйста, снимите с носилок колпак и переместите гравитационные решетки так, чтобы они работали по бокам в противоположных направлениях. Подготовьте крепежные ремни по размерам тела и весу пациентки, учитывая возможность колебания гравитации на три <G>. Уведите зонд в коридор, чтобы я смогла, встав на него, взобраться на крышу. Поспешите, пожалуйста. Сейчас я вынесу пациентку, а по пути все объясню...
Подхватив пребывавшую в полуобморочном состоянии Коун двумя срединными руками, а передними продолжая сжимать ее шерсть, Ча Трат кое-как выбралась на крышу и вернулась той же дорогой, какой пришла. Приликла взволнованно летел над ней. Найдрад язвительно причитала, жалуясь, что носилки теперь никогда не исправить. Мэрчисон уговаривала ее не огорчаться и напоминала, что с ними все-таки летит техник или кто-то в этом роде.
Ча Трат не отпускала шерсть Коун, а Найдрад ловко обхватила тельце гоглесканки ремнями. Мэрчисон подсоединила системы подачи кислорода ко всем дыхательным отверстиям. Голова Ча Трат по-прежнему касалась головы Коун, серебристые стебельки замыкали телепатический контакт. Соммарадванка убедилась, что гоглесканке хорошо виден экран сканера (самой ей об этом и думать было нечего), собралась с духом и дала знак начинать.
Найдрад задействовала гравитационную решетку, размещенную выше головы пациентки, и Ча Трат почувствовала, как ее голову и верхние конечности утягивает вбок. Удержать равновесие было трудно, поскольку на нижнюю часть туловища и ноги действие искусственной силы притяжения не распространялось. А Коун лежала на носилках вверх ногами и подвергалась воздействию двойной, потом тройной силы притяжения.
– Сердцебиение неровное, – спокойно сообщил Приликла. – В верхней части туловища повысилось давление, дыхание затруднено, отмечается незначительное смещение органов грудной клетки, но плод не сместился.
– Повысить тягу до четырех <G>? – спросила Найдрад, глянув на Приликлу. За него ответила Ча Трат.
– Нет, – сказала она. – Оставьте два <G>, но быстро меняйте этот показатель на нормальный, чередуя их. Нужно как бы раскачать плод.
Теперь ее начало швырять из стороны в сторону так, словно это делали мягкие невидимые лапы какого-то гигантского зверя. Пациентка те же самые страдания переживала в вертикальной плоскости. Ча Трат ухитрялась крепко сжимать шерсть Коун, но ее стало здорово подташнивать, и она вспомнила, как в детстве ее укачивало в транспорте.
– Друг Ча Трат, с тобой все в порядке? – спросил Приликла. – Хочешь, мы прекратим процедуру?
– Мы можем себе это позволить?
– Нет, – ответил эмпат и вдруг воскликнул:
– Плод движется! Он...
– Оставить два <G> и ничего не менять, – поспешно проговорила Ча Трат, и Коун фактически встала на голову.
– ...теперь давит на кости верхнего таза. Пуповина более не сдавлена, давление на кровеносные сосуды и нервные сплетения в области таза уменьшилось. Мышцы начали быстро непроизвольно сокращаться...
– Этого достаточно для изгнания плода? – прервала его Ча Трат.
– Нет, – ответил эмпат. – Схватки слишком слабы. В любом случае плод находится не в оптимальном положении.
Соммарадванка произнесла ругательство – явно не соммарадванское – и спросила:
– Не могли бы мы переместить и перефокусировать гравитационные решетки так, чтобы они передвинули плод в нужное положение для...
– Мне потребуется время, чтобы... – начала было Найдрад.
– Нет у нас времени, – оборвал ее Приликла. – Я удивляюсь тому, что друг Коун еще жива.
Все шло еще хуже, чем в пришедшем на память случае родов у тралтанки. И невозможно было успокоить себя тем, что теперь перед ней – незнакомое существо, и что такой операционной техники в принципе не существует. Сознание Коун больше не посылало Ча Трат никаких впечатлений и не принимало их, так что соммарадванка даже не могла сказать гоглесканке последнего «прости».
– Не ругай себя, друг Ча, – сказал цинрусскиец, которого начала бить сильнейшая дрожь. – Ты взялась за выполнение непосильной задачи. Твое эмоциональное излучение волнует меня. Помни, ведь ты даже не член медицинской бригады, у тебя нет власти, и ответственность лежит не на тебе... О чем ты сейчас подумала?
– Нам обоим известно, – сказала Ча Трат так тихо, что расслышал ее только эмпат, – что я взяла ответственность на себя. Да, я кое о чем подумала. – И она сказала громче:
– Найдрад, на этот раз нам понадобится быстрая пульсация при одном <G>, чтобы заставить плод двигаться. Данальта, мышцы около матки тонки и расслаблены из-за того, что пациентка без сознания. Могли бы вы изобразить несколько подходящих конечностей? Приликла скажет вам, каковы должны быть их очертания и размеры. Пользуйтесь сканером, дабы следить за своими движениями, и переместите плод в правильное положение. Мэрчисон, будьте добры, станьте рядом, чтобы помочь принять младенца, если он родится. – Потом, извиняясь, она добавила:
– Я не могу вам помочь. Пока будет лучше, если я сохраню физический контакт с пациенткой. Инстинктивно я чувствую, что она испытывает величайший эмоциональный комфорт из-за этого.
– Твои чувства тебя не обманывают, – подтвердил Приликла. – Но время поджимает, друзья. Приступим.
Найдрад занималась тем, что обеспечивала медленное поворачивание плода в матке. Данальта же, отрастив конечности, вид и движения которых обеспечили Ча Трат дурные сны на много ночей, пытался сжать и повернуть плод в нужное положение. Сама соммарадванка безуспешно пыталась проникнуть в сознание своей в прямом смысле сестры по разуму.
«Все будет хорошо. Ты будешь здорова. Ребенок будет здоров. Держись, прошу тебя, не умирай вот так!»
Но это было все равно, что посылать свои мысли в черный бездонный кувшин. На миг Ча Трат почудилась вспышка сознания. Но, наверное, это произошло потому, что ей этого очень хотелось. Она чуть-чуть повернула голову – осторожно, чтобы не упали с головы серебристые стебельки. Ей так хотелось видеть дисплей сканера.
– Плод принял оптимальное положение, – вдруг сообщил Приликла... – Данальта, перемести руки вниз. Будь готов надавить снова, если я скажу тебе, что плод снова поворачивается. Найдрад, давай устойчивые два <G>, и вниз!
На несколько мгновений наступила тишина, слышался только свист искажателей – теперь звук от них исходил волнами, словно и они, как Коун, трудились из последних сил. И там, и тут время поджимало. Все сосредоточились на Коун, и даже Приликла так пристально смотрел на дисплей сканера, что молчал и не рассказывал о том, что видит.
– Вижу головку! – неожиданно вскрикнула Мэрчисон. – Пока только макушку. Но схватки слишком слабые, они плохо помогают. Ноги пациентки разведены максимально, но головка плода то движется книзу, то снова уходит вверх, и с каждой схваткой – всего на долю дюйма. Может быть, стоит предпринять хирургическое, расшире...
– Никакой хирургии, – решительно возразила соммарадванка. Разделив с гоглесканкой сознание, Ча Трат знала, как велика будет психологическая травма Коун при виде хирургической раны, не говоря уже о последствиях, когда нужны будут перевязки, требующие тесного физического контакта с пациенткой из рода неприкасаемых. Конечно, краткий физический контакт с Ча Трат и ментальный с Конвеем пробили серьезную брешь в оболочке гоглесканских предрассудков Коун, однако структура ее сознания все равно оставалась крепкой и жесткой.
Вот так Коун завладела ее сознанием – несмотря на боль, страх и помрачение рассудка.
Теперь Ча Трат знала, что такое – быть гоглесканкой. И выход напрашивался сам собой: друзья объединились. А врагов – все живое и неживое, не входившее в их маленькую группу, – следовало сокрушить и уничтожить. Ей хотелось разгромить все, что она видела вокруг себя, – мебель, инструменты, украшения, а потом разбить непрочную стенку и увести с собой Коун. Ча Трат отчаянно пыталась унять безумную и совершенно чужеродную ярость, поселившуюся в ней.
На поверхности бушующего океана гоглесканских впечатлений вдруг на миг показалось что-то, что принадлежало только ей, и это что-то подумало: наверное, Коун решила, что я хочу соединиться с ней, и для этого так крепко вцепилась в ее шерсть.
«Я – Ча Трат, – яростно твердила себе соммарадванка, – я – соммарадванский хирург, целительница воинов, а теперь техник-стажер эксплуатационного отдела Главного Госпиталя Сектора. Я – не гоглесканка Коун, и я здесь не для того, чтобы соединяться и разрушать...»
Однако соединение произошло, и в мозгу Ча Трат заклубились воспоминания о другом соединении, вызвавшем множество разрушений.
Ей казалось, будто она стоит на вершине холма, откуда открывался весь город, и видит, как происходит соединение. Рядом с ней стоит землянин Вейнрайт. Он предупреждает о том, что гоглесканцы близко и это опасно, говорит, что им нужно уйти и что она тут ничего изменить не сможет. Но самое интересное, разговаривая с ней, он порой называет ее «доктор», а чаще – «сэр». Она чувствует себя просто ужасно, поскольку понимает, что соединение произошло по ее вине. Оно случилось из-за ее желания помочь пострадавшему при несчастном случае на фабрике – из-за прикосновения к нему. Она видит, как внизу, у подножия холма, к собратьям бежит Коун – и ей, «сэру» и «доктору», это непонятно. Но одновременно она была и бегущей к сородичам Коун и...
Из близлежащих домов выбегали гоглесканцы, спешили к месту соединения от пришвартованных кораблей, из-под деревьев. И вскоре объединенная группа превратилась в огромный, подвижный, утыканный жалами ковер. И этот ковер понесся по земле, огибая большие здания и сокрушая маленькие домики, словно составлявшие его существа не знали или не понимали, что творят. Позади себя толпа оставляла разломанные станки, машины, умерщвленных животных, полузатопленный зажженный корабль. Толпа, превратившаяся в единое создание, двигалась в глубь материка, круша все на своем пути и сражаясь с воображаемым доисторическим врагом.
Но несмотря на жуткий страх перед несуществующим врагом из сознания Коун, которое теперь стало и ее сознанием, Ча Трат пыталась заставить себя мыслить логически обо всем, что случилось с ней лично. Она задумалась о чародее О'Маре, о его словах, что ей никогда нельзя пользоваться мнемограммами. Теперь она понимала, что это такое – когда другая личность оккупирует твое сознание, и очень боялась, что сойдет с ума. Но может быть, поможет то, что они с Коун женского пола?
Однако все яснее становилось кое-что еще: в ее сознание вторгся не только разум Коун, не только ее воспоминания. Память о зрелище, увиденном с вершины холма, пришла не из разума гоглесканки, не было этого зрелища и в памяти Ча Трат. Еще были воспоминания, которые никак не могли принадлежать ей – память о корабле-неотложке, о работе медицинской бригады, очень живые картинки – а для нее жуткие! – событий, имевших место в Главном Госпитале Сектора, о которых она знать не знала. Значит, О'Мара был прав? Воспоминания о реальных событиях и безумные фантазии перемешались, и она уже не в своем уме?
И все-таки она не чувствовала и не считала себя сумасшедшей. Ведь сумасшествие – это бегство от слишком болезненной реальности к состоянию, в котором эту самую реальность легче переносить. А тут было столько боли, и все воспоминания и фантазии были так мучительно остры. Откуда же это – лейтенант Вейнрайт, стоящий рядом с ней, и они одного роста, и он называет ее «сэр»?
Вдруг Ча Трат объял ужас, забила дрожь. Она все поняла! Ее сознание соединилось с сознанием Коун, а та раньше соединяла свое сознание с чьим-то еще.
Конвей!
Ча Трат слышала в наушниках голос Приликлы, но слова были для нее ничего не значащим набором звуков – настолько был перегружен ее мозг... А потом она почувствовала сострадание, теплоту – они словно бы обняли ее, а боль и смятение немного отступили, и тогда до нее начал доходить смысл.
– Ча Трат, мой друг, – говорил эмпат. – Пожалуйста, отзовись. Уже несколько минут ты держишь пациентку за шерсть, ничего больше не делаешь и не отвечаешь нам. Я на крыше, прямо над тобой, и твое эмоциональное излучение огорчает меня. Прошу тебя, скажи, что случилось? Ты ужалена?
– Н-нет, – вяло промямлила Ча Трат. – Никаких физических повреждений. Я очень смущена и напугана, а пациентка...
– Твои чувства я читаю сам, Ча Трат, – мягко прервал ее Приликла, – скажи, какова их причина. Стыдиться тебе нечего, ты и так уже сделала больше, чем мы могли от тебя ожидать. Да и вообще с нашей стороны было нечестно посылать тебя сюда. Теперь существует угроза потерять пациентку. Пожалуйста, отпусти ее и позволь мне провести операцию.
– Нет, – ответила Ча Трат, почувствовав, как задергалось под ее пальцами тельце Коун. Длинные серебристые стебельки – органические проводники уникальной гоглесканской формы телепатии – все еще лежали на голове соммарадванки. Значит, все, что слышала она, все, о чем думала, немедленно становилось достоянием Коун. А той сразу не понравилась мысль, что ее будет оперировать инопланетное чудище, и причины у этого были как личные, так и медицинские.
– Пожалуйста, подождите минутку, – попросила Ча Трат. – Мой разум возвращается ко мне.
– Это верно, – согласился Приликла. – Но поторопись.
Как ни невероятно, процессу возвращения к Ча Трат разума помогала Коун. Так же, как все ее многострадальные, подверженные ночным кошмарам сородичи, она научилась управлять собственным мышлением, чувствами и естественными порывами – так, чтобы вынужденное одиночество, необходимое во избежание соединения, стало не только переносимым, но и порой счастливым. И вот теперь к поверхности ее сознания устремились воспоминания Конвея о Главном Госпитале Сектора и некоторых его чудовищных пациентах.
«Будь разборчивее, – говорила ей Коун. – Отбирай только то, что потребуется».
Теперь Ча Трат принадлежали память и опыт соммарадванского хирурга, целителя воинов; гоглесканской целительницы и те, что были накоплены за половину срока жизни, отпущенного землянам и проведенного в стенах Главного Госпиталя Сектора. Она знала очень многое о физиологии и особенностях существ всевозможных видов, но не могла поверить, что даже сейчас положение Коун было безвыходным. И наконец где-то в глубине этой непомерной кладовой знаний сверкнул и стал разгораться огонек замысла.
– Я больше не считаю, что хирургическое вмешательство необходимо, – решительно заявила Ча Трат. – Даже в качестве крайней меры. Больная вряд ли перенесет операцию.
– А кто, елки-палки, думает иначе? – сердито вмешалась Мэрчисон. – И кто, между прочим, руководит операцией? Приликла, она меня там слышит или нет? Надери ей уши!
Ча Трат могла бы ответить на оба вопроса, но не стала. Она понимала, что и слова, и тон, какими они были сказаны, – не те, что соответствуют существу ее ранга. Она слишком много взяла на себя и говорила чересчур авторитетно. Но времени на объяснения или притворное самоуничижение не оставалось. В лучшем случае патофизиолог Мэрчисон верит и продолжает верить, что Ча Трат – сильно переоценивающий себя техник из эксплуатационного отдела с недолгим опытом медсестры-практикантки и манией величия. Но Приликла велел:
– Объясни.
Ча Трат быстро пересказала подробности клинической картины на настоящий момент – она значительно усугубилась после стресса, связанного с соединением, пагубного даже для здорового гоглесканца. Когда она говорила о том, что у Коун не хватит сил выдержать серьезное хирургическое вмешательство – предстояло осуществить кесарево сечение, а не банальное расширение родового отверстия, – она говорила с непоколебимой уверенностью. Ведь ее точку зрения поддерживала сама пациентка-целительница. Но Ча Трат об этом промолчала, сказала лишь, что скорее всего ее заключение подтверждается эмоциональным излучением Коун.
– Подтверждается, – согласился Приликла. Соммарадванка быстро продолжила:
– Физиологический тип ФОКТ – немногие из форм жизни, способные удерживаться в вертикальном положении, хотя могут принимать и лежачее. Поскольку их предки вышли из океана, их тела и внутренние органы расположены соответственно воздействию вертикально направленных гравитационных сил, точно так же, как у худлариан, тралтанов и ренитян. Я припоминаю случай беременности у тралтанки несколько лет назад – там была очень похожая ситуация и тогда потребовалось...
– А вот этого ты от Креск-Сара узнать не могла, – вмешалась Мэрчисон. – Сестрам-практиканткам не рассказывают о случаях, близких к провалу, по крайней мере на первом году обучения.
– Мне нравилось читать о разных случаях из практики помимо программы, – отговорилась Ча Трат, – и я продолжаю это делать, когда надоедают технические руководства.
Ее эмоциональное излучение должно было сказать эмпату, что она солгала, но о чем именно – он мог только догадаться.
– Опиши свой план, – только и сказал Приликла.
– Прежде чем я сделаю это, – торопливо проговорила Ча Трат, – пожалуйста, снимите с носилок колпак и переместите гравитационные решетки так, чтобы они работали по бокам в противоположных направлениях. Подготовьте крепежные ремни по размерам тела и весу пациентки, учитывая возможность колебания гравитации на три <G>. Уведите зонд в коридор, чтобы я смогла, встав на него, взобраться на крышу. Поспешите, пожалуйста. Сейчас я вынесу пациентку, а по пути все объясню...
Подхватив пребывавшую в полуобморочном состоянии Коун двумя срединными руками, а передними продолжая сжимать ее шерсть, Ча Трат кое-как выбралась на крышу и вернулась той же дорогой, какой пришла. Приликла взволнованно летел над ней. Найдрад язвительно причитала, жалуясь, что носилки теперь никогда не исправить. Мэрчисон уговаривала ее не огорчаться и напоминала, что с ними все-таки летит техник или кто-то в этом роде.
Ча Трат не отпускала шерсть Коун, а Найдрад ловко обхватила тельце гоглесканки ремнями. Мэрчисон подсоединила системы подачи кислорода ко всем дыхательным отверстиям. Голова Ча Трат по-прежнему касалась головы Коун, серебристые стебельки замыкали телепатический контакт. Соммарадванка убедилась, что гоглесканке хорошо виден экран сканера (самой ей об этом и думать было нечего), собралась с духом и дала знак начинать.
Найдрад задействовала гравитационную решетку, размещенную выше головы пациентки, и Ча Трат почувствовала, как ее голову и верхние конечности утягивает вбок. Удержать равновесие было трудно, поскольку на нижнюю часть туловища и ноги действие искусственной силы притяжения не распространялось. А Коун лежала на носилках вверх ногами и подвергалась воздействию двойной, потом тройной силы притяжения.
– Сердцебиение неровное, – спокойно сообщил Приликла. – В верхней части туловища повысилось давление, дыхание затруднено, отмечается незначительное смещение органов грудной клетки, но плод не сместился.
– Повысить тягу до четырех <G>? – спросила Найдрад, глянув на Приликлу. За него ответила Ча Трат.
– Нет, – сказала она. – Оставьте два <G>, но быстро меняйте этот показатель на нормальный, чередуя их. Нужно как бы раскачать плод.
Теперь ее начало швырять из стороны в сторону так, словно это делали мягкие невидимые лапы какого-то гигантского зверя. Пациентка те же самые страдания переживала в вертикальной плоскости. Ча Трат ухитрялась крепко сжимать шерсть Коун, но ее стало здорово подташнивать, и она вспомнила, как в детстве ее укачивало в транспорте.
– Друг Ча Трат, с тобой все в порядке? – спросил Приликла. – Хочешь, мы прекратим процедуру?
– Мы можем себе это позволить?
– Нет, – ответил эмпат и вдруг воскликнул:
– Плод движется! Он...
– Оставить два <G> и ничего не менять, – поспешно проговорила Ча Трат, и Коун фактически встала на голову.
– ...теперь давит на кости верхнего таза. Пуповина более не сдавлена, давление на кровеносные сосуды и нервные сплетения в области таза уменьшилось. Мышцы начали быстро непроизвольно сокращаться...
– Этого достаточно для изгнания плода? – прервала его Ча Трат.
– Нет, – ответил эмпат. – Схватки слишком слабы. В любом случае плод находится не в оптимальном положении.
Соммарадванка произнесла ругательство – явно не соммарадванское – и спросила:
– Не могли бы мы переместить и перефокусировать гравитационные решетки так, чтобы они передвинули плод в нужное положение для...
– Мне потребуется время, чтобы... – начала было Найдрад.
– Нет у нас времени, – оборвал ее Приликла. – Я удивляюсь тому, что друг Коун еще жива.
Все шло еще хуже, чем в пришедшем на память случае родов у тралтанки. И невозможно было успокоить себя тем, что теперь перед ней – незнакомое существо, и что такой операционной техники в принципе не существует. Сознание Коун больше не посылало Ча Трат никаких впечатлений и не принимало их, так что соммарадванка даже не могла сказать гоглесканке последнего «прости».
– Не ругай себя, друг Ча, – сказал цинрусскиец, которого начала бить сильнейшая дрожь. – Ты взялась за выполнение непосильной задачи. Твое эмоциональное излучение волнует меня. Помни, ведь ты даже не член медицинской бригады, у тебя нет власти, и ответственность лежит не на тебе... О чем ты сейчас подумала?
– Нам обоим известно, – сказала Ча Трат так тихо, что расслышал ее только эмпат, – что я взяла ответственность на себя. Да, я кое о чем подумала. – И она сказала громче:
– Найдрад, на этот раз нам понадобится быстрая пульсация при одном <G>, чтобы заставить плод двигаться. Данальта, мышцы около матки тонки и расслаблены из-за того, что пациентка без сознания. Могли бы вы изобразить несколько подходящих конечностей? Приликла скажет вам, каковы должны быть их очертания и размеры. Пользуйтесь сканером, дабы следить за своими движениями, и переместите плод в правильное положение. Мэрчисон, будьте добры, станьте рядом, чтобы помочь принять младенца, если он родится. – Потом, извиняясь, она добавила:
– Я не могу вам помочь. Пока будет лучше, если я сохраню физический контакт с пациенткой. Инстинктивно я чувствую, что она испытывает величайший эмоциональный комфорт из-за этого.
– Твои чувства тебя не обманывают, – подтвердил Приликла. – Но время поджимает, друзья. Приступим.
Найдрад занималась тем, что обеспечивала медленное поворачивание плода в матке. Данальта же, отрастив конечности, вид и движения которых обеспечили Ча Трат дурные сны на много ночей, пытался сжать и повернуть плод в нужное положение. Сама соммарадванка безуспешно пыталась проникнуть в сознание своей в прямом смысле сестры по разуму.
«Все будет хорошо. Ты будешь здорова. Ребенок будет здоров. Держись, прошу тебя, не умирай вот так!»
Но это было все равно, что посылать свои мысли в черный бездонный кувшин. На миг Ча Трат почудилась вспышка сознания. Но, наверное, это произошло потому, что ей этого очень хотелось. Она чуть-чуть повернула голову – осторожно, чтобы не упали с головы серебристые стебельки. Ей так хотелось видеть дисплей сканера.
– Плод принял оптимальное положение, – вдруг сообщил Приликла... – Данальта, перемести руки вниз. Будь готов надавить снова, если я скажу тебе, что плод снова поворачивается. Найдрад, давай устойчивые два <G>, и вниз!
На несколько мгновений наступила тишина, слышался только свист искажателей – теперь звук от них исходил волнами, словно и они, как Коун, трудились из последних сил. И там, и тут время поджимало. Все сосредоточились на Коун, и даже Приликла так пристально смотрел на дисплей сканера, что молчал и не рассказывал о том, что видит.
– Вижу головку! – неожиданно вскрикнула Мэрчисон. – Пока только макушку. Но схватки слишком слабые, они плохо помогают. Ноги пациентки разведены максимально, но головка плода то движется книзу, то снова уходит вверх, и с каждой схваткой – всего на долю дюйма. Может быть, стоит предпринять хирургическое, расшире...
– Никакой хирургии, – решительно возразила соммарадванка. Разделив с гоглесканкой сознание, Ча Трат знала, как велика будет психологическая травма Коун при виде хирургической раны, не говоря уже о последствиях, когда нужны будут перевязки, требующие тесного физического контакта с пациенткой из рода неприкасаемых. Конечно, краткий физический контакт с Ча Трат и ментальный с Конвеем пробили серьезную брешь в оболочке гоглесканских предрассудков Коун, однако структура ее сознания все равно оставалась крепкой и жесткой.