Уэйс Маргарет. Рука Хаоса

   — Санг-дракс! — выдохнула Джарре, и Лимбек услышал страх и ужас в ее голосе. Она съежилась у него за спиной.
   — Ой, Лимбек, — несчастным голосом прошептала она, — Эпло конец. Он умирает, Лимбек…
   — Где? — в отчаянье воскликнул Лимбек. — Я не вижу!
   Затем он понял, что Джарре покидает его.
   — Эпло спас меня. Я иду спасать его.
   Удар хвоста змея выбил меч из руки Эпло, швырнул его на пол. Эпло лежал, ошеломленный, полный боли. Он ослаб от потери крови, дыхание покидало его тело. Он ждал конца, ждал последнего удара. Но его не было.
   Над ним, готовая его защищать, стояла гномиха. Бакенбарды ее подрагивали, обеими руками она сжимала секиру. Дерзкая, бесстрашная, она гневно смотрела на змея.
   — Пошел вон! — сказала она. — Пошел вон и оставь нас в покое.
   Змей даже не посмотрел на гномиху. Все его внимание было поглощено патрином.
   Джарре прыгнула вперед, размахнулась секирой и всадила ее в вонючую плоть змея. Лезвие вошло глубоко. Из раны хлынула смрадная вязкая жидкость.
   Эпло попытался подняться на ноги. Раненый змей почувствовал боль и бросился на Джарре, желая избавиться от этого насекомого, чтобы затем заняться патрином.
   Голова змея устремилась к Джарре. Но Джарре не двинулась с места, поджидая, когда та окажется на одном уровне с ее секирой. Беззубая пасть змея широко распахнулась. Джарре неуклюже отпрыгнула в сторону и размахнулась. Острое лезвие ударило по нижней челюсти змея. От сильного удара секира глубоко засела в змеиной плоти.
   Санг-дракс взвыл от боли и ярости, попытался стряхнуть секиру, но Джарре намертво вцепилась в нее. Санг-дракс отдернул голову, пытаясь расшибить гномиху о пол.
   Эпло схватился за меч, поднял его.
   — Джарре! — крикнул он. — Перестань! Отпусти ее!
   Гномиха отпустила секиру и упала на пол.
   Санг-дракс стряхнул секиру. Взбешенный тем, что такая жалкая тварь причинила ему столь жестокую боль, он бросился вперед, разинув пасть, чтобы перекусить Джарре пополам.
   И тут Эпло всадил меч в пылающий змеиный глаз.
   Хлынула кровь. Полуослепший, обезумевший от боли и ярости, больше неспособный поражать врагов страхом перед своей силой, змей заметался в смертельном гневе.
   Эпло пошатнулся, чуть не упал.
   — Джарре! Вниз по лестнице! — задыхаясь, крикнул он.
   — Нет! — пронзительно крикнула она. — Я иду спасать Лимбека!
   И она убежала.
   Эпло пошел было за ней. Поскользнулся в змеиной крови. Упал, покатился вниз по лестнице, больно ударяясь. Он слишком ослабел, чтобы удержаться за что-нибудь.
   И казалось ему, что он падает долго-долго…
   Забыв о сражении, Лимбек ощупью двигался вокруг статуи Менежора, разыскивая Джарре. Он чуть не рухнул в отверстие, что внезапно открылось у него под ногами. Он остановился и ошеломленно уставился туда. Он увидел кровь, темноту и туннель, который вел к его распущенному носку, к автомату, к возможности включить волшебную машину. И там, внизу, была та комната, волшебная комната, где он видел эльфов, и гномов, и людей вместе, в общем согласии. Он огляделся и увидел на полу эльфов и гномов. Они лежали рядом. Мертвые.
   Полное отчаянья «почему» вертелось у него на языке, но он так и не спросил. Впервые в жизни Лимбек видел четко. Он видел то, что он должен делать.
   Покопавшись в кармане, он вытащил белый платок, которым он обычно протирал очки, и начал размахивать им в воздухе.
   — Стойте! — закричал он, и голос его громко раскатился в тишине. — Стойте. Мы сдаемся!

Глава 44. ХВАБРИКА. Нижнее Царство

   Эльфы и гномы остановились как раз настолько, чтобы заметить Лимбека. Кто-то был озадачен, кто-то хмурился, большинство смотрели на него с подозрением, но все были поражены.
   — Вы что, ослепли? — крикнул Лимбек. — Не видите, чем это кончится? Мы все погибнем. Если мы не остановимся, погибнет весь наш мир! — Он протянул к эльфам руки. — Я Верховный Головарь. Мое слово — закон. Мы будем вести переговоры. Вы, эльфы, получите Кикси-винси. И я докажу вам, что я говорю правду. Там, внизу, есть комната. — Он показал на туннель. — Там вы сможете включить машину.
   Джарре взвизгнула. Внезапно Лимбеку показалось, что позади него поднимается что-то огромное. Ядовитое шипящее дыхание пронеслось над ним, словно ветер Мальстрима.
   — Слишком поздно! — проревел Санг-дракс. — В этом мире не будет мира! Только хаос и ужас, потому что вы будете сражаться за то, чтобы выжить! Здесь, на Арианусе, вам придется пить кровь вместо воды! Разрушить машину!
   Голова змеи поднялась над перепуганным гномом и врезалась в статую Менежора.
   По Хвабрике прокатился глубокий дрожащий металлический звук. Статуя Менежора, сурового молчаливого сартана, простоявшая здесь века, статуя, которой поклонялись бесчисленные поколения гномов, содрогнулась и зашаталась. Разъяренный змей ударил снова. Менежор еще раз загудел, зашатался и упал на пол.
   Гулкое эхо его падения прокатилось по Хвабрике ударом колокола судьбы.
   И по всему Древлину змеи начали разбивать лепестризингеры, срывать гуделки и разносить чудесную машину на куски. Гномы забыли о бегстве, похватали оружие и набросились на змеев.
   Эльфы увидели, что происходит, и внезапно у них перед глазами .встало видение их кораблей для перевозки воды, плывущих в царство наверху, — пустыми. И они начали пускать свои магические горящие стрелы в змеиные глаза. Внутри и снаружи Хвабрики объединенные жутким зрелищем змеев, разрушающих машину, гномы и эльфы сражались за Кикси-винси рука об руку.
   Поврежденный драккор, который совместными усилиями эльфов и людей удалось провести сквозь Мальстрим, прибыл на подмогу как раз вовремя. Группа сильных людей с оружием, заговоренным эльфийским чародеем, по приказу капитана бросилась на помощь гномам.
   Впервые за всю историю Ариануса люди, эльфы и гномы сражались вместе, а не друг с другом.
   Это зрелище могло бы заставить лидера СОПП возгордиться, но, к несчастью, он не мог его видеть. Лимбек исчез, погребенный под разбитой статуей Менежора.
   Джарре, полуослепшая от слез, подняла свою секиру и приготовилась драться со змеем, чья окровавленная голова моталась над статуей. Возможно, он выискивал Эпло, может, Лимбека. Джарре побежала вперед, вызывающе крича, размахивая секирой… но она не увидела врага.
   Змей исчез.
   Джарре споткнулась, не сумев остановить свой жестокий замах. Секира вылетела из скользких от крови рук. Джарре упала на четвереньки.
   — Лимбек! — отчаянно, взволнованно закричала она и поползла к упавшей статуе.
   Из-под обломков появилась рука и слабо помахала ей.
   — Я здесь… Я… мне кажется…
   — Лимбек! — Джарре резко нагнулась, схватила его за руку, поцеловала ее и начала тянуть.
   — Ох! Подожди! Я застрял! О-ох! Моя рука! Не надо…
   Невзирая на протесты Лимбека, — у нее не было времени цацкаться с ним, — Джарре вцепилась в его пухлую руку, уперлась ногой в статую и дернула. После короткой, но энергичной борьбы ей удалось вытащить его.
   Августовский лидер СОПП появился из-под статуи Менежора, помятый и встрепанный, без единой пуговицы, ошарашенный и растерянный. Общее впечатление было такое, будто его топтали и мяли, но в остальном он был цел и невредим.
   — Что… что стряслось? — спросил он и прищурился, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть.
   — Мы сражаемся за спасение Кикси-винси, — сказала Джарре, быстро обнимая его. Затем она подняла окровавленную секиру и бросилась было в схватку.
   — Подожди, я с тобой! — воскликнул Лимбек и с яростным видом стиснул кулаки.
   — Да не дури ты, — тепло сказала Джарре и дернула его за бороду. — Ты же ничего не видишь. Ты только поранишься. Оставайся здесь.
   — Но… но что я могу сделать? — разочарованно воскликнул Лимбек. — Должен же я что-то делать.
   Джарре могла бы ему сказать (и скажет, когда они потом останутся наедине), что он уже все сделал. Что он герой Войны, благодаря которой спасена Кикси-винси и жизнь не только его народа, но и всех народов Ариануса. Однако сейчас у нее не было на это времени.
   — Почему бы тебе не произнести речь? — торопливо предложила она. — Да, думаю твоя речь была бы как раз кстати.
   Лимбек задумался. С тех пор как он последний раз произносил речь, прошло много времени. Если не считать речи о том, что они сдаются, которая была так грубо прервана. Он даже не помнил, о чем она была.
   — Но… у меня нет ни одной речи наготове…
   — Есть-есть, дорогой. Вот.
   Джарре полезла в один из мешковатых карманов Лимбека и вытащила оттуда пачку заляпанной чернилами бумаги. Вынув из нее сэндвич, она отдала речь Лимбеку.
   Облокотившись на упавшую статую Менежора, Лимбек поднес бумагу к самому носу и громогласно начал:
   — Трудящиеся Древлина! Объединяйтесь и сбрасывайте свои… окошки… Нет, такого не может быть. Рабочие Древлина! Объединяйтесь и сбрасывайте свои покровы!
   С этими звеневшими у них в душе несколько бестолковыми, но воодушевляющими словами лидера СОПП, будущего героя всего Ариануса, Лимбека Болтокрута, гномы вошли в историю. Позже это сражение попало в анналы как Битва при Кикси-винси.

Глава 45. ВНУТРО, ДРЕВЛИН. Нижнее Царство

   Эпло сидел на лестнице, уходившей от основания рухнувшей статуи вниз, к тайным туннелям сартанов. Наверху разглагольствовал Лимбек, менши сражались со змеями ради спасения своего мира, а Кикси-винси стояла безмолвно и неподвижно. Эпло ослабел от потери крови и падения, у него кружилась голова. Он привалился к стене.
   Пес стоял рядом и с тревогой смотрел на него. Эпло не знал, когда пес вернулся к нему, и слишком устал, чтобы думать об этом или о том, что предвещает его возвращение.
   — Похоже, что им не нужна ничья помощь, — сказал он собаке.
   Патрин уже закрыл страшную рану в груди, но ему требовалось время, много времени, чтобы исцелиться полностью. Руна сердца, самый центр его бытия, была повреждена.
   Он прислонился к стене, закрыл глаза, радуясь темноте. В голове все плыло. В руках у него была маленькая книжица, та, что ему дали Кенкари. Надо будет не забыть отдать ее Лимбеку. Он снова посмотрел на книжку… надо быть осторожнее… только бы не запачкать страницы кровью… рисунки… диаграммы… инструкции…
   — Сартаны не забыли об этих мирах, — сказал он Лимбеку… или собаке… которая снова превратилась в Лимбека… — Те, что жили в этом мире, предвидели свой конец. Народ Альфреда. Они понимали, что не смогут завершить выполнение своего великого плана объединения миров, чтобы дать воздух Миру Камня, огонь Миру Воды, воду Миру Воздуха. Они все это за-. писали, записали для тех, кто останется после них. И все это здесь, в этой маленькой книжечке. Слова, которые заставят автомат начать выполнять свою задачу, заставят Кикси-винси работать, выстроят в одну линию континенты и дадут всем живительной воды… Слова, которые передадут сигнал сквозь Врата Смерти всем остальным мирам.
   И все это в этой книжке, написанной на четырех языках — сартанском, эльфийском, гномьем и человеческом. Альфред был бы рад, — сказал Эпло Лимбеку, который превратился в собаку. — Он может теперь перестать извиняться…
   Но планы сартанов не сбылись.
   Сартаны, которые должны были проснуться и воспользоваться книгой, не пробудились. Альфред, единственный пробудившийся сартан, либо не знал о книге, либо искал ее, но не смог найти. Книгу нашли Кенкари. Они нашли ее, скрыли это и спрятали книгу.
   — Если бы ее нашли не эльфы, — сказал Эпло, — то это были бы люди .или гномы. Все они слишком ненавидели друг друга и не доверяли друг другу, чтобы объединиться…
   — Трудящиеся всего мира! — разошелся Лимбек. — Объединяйтесь!
   На сей раз он выговорил правильно.
   — Может быть, на сей раз они все же сделают все правильно, — устало сказал Эпло и улыбнулся. Вздохнул. Пес заскулил, подобрался поближе к хозяину и стал беспокойно обнюхивать кровь на его руках.
   — Я мог бы забрать эту книгу, — раздался голос. — С твоего трупа, патрин.
   Пес заскулил и уткнулся носом в руку Эпло.
   Эпло мгновенно открыл глаза. Страх вмиг заставил его окончательно прийти в себя.
   У подножья лестницы стоял Санг-дракс. Змей снова принял эльфийское обличье, совсем как прежде, но теперь он был измучен и бледен, и только в одной глазнице сверкал красный глаз. Другая была пустой и темной, как будто змей сам вырвал поврежденный глаз и выбросил его.
   Эпло, услышав доносившиеся сверху ликующие вопли гномов, все понял.
   — Они победили. Отвага, единство — это ранит тебя больнее, чем меч, не так ли, Санг-дракс? Давай, иди отсюда. Ты так же слаб, как и я. Сейчас ты ничего не сможешь мне сделать.
   — О, я мог бы. Но не буду. У нас новый приказ. — Санг-дракс усмехнулся, подчеркнув последнее слово, как будто оно показалось ему забавным. — Видимо, ты все же останешься в живых. Или, вернее сказать, не мне предназначено убить тебя.
   Эпло опустил голову, закрыл глаза и оперся на стену. Он устал, так устал…
   — А что до твоих меншских дружков, — продолжал Санг-дракс, — они еще не сумели запустить машину.
   Этот эксперимент может оказаться потрясающим! Для них… и для прочих миров. Так что ты читай книжку, патрин. Внимательно читай.
   Фигура эльфа задрожала, начала терять устойчивость и определенность. На миг стало видно змееподобное тело, но это превращение далось Санг-драксу нелегко. Он, как и говорил Эпло, ослабел. Вскоре во мраке сартанского туннеля остались только слова да красный блеск глаза.
   — Ты обречен, патрин. Тебе не выиграть эту битву. Разве только ты победишь самого себя.

Глава 46. ХРАМ АЛЬБЕДО. Аристагон, Срединное Царство

   Врата Храма Альбедо были по-прежнему закрыты. Кенкари по-прежнему отправляли вишамов прочь, а те все приходили и стояли с несчастным видом, глядя на узорную решетку, пока к ним не выходил Хранитель Врат.
   — Уходите, — говорил он. — Сейчас не время.
   — Но что же нам делать? — кричали они, сжимая свои лазуритовые шкатулочки. — Когда нам приходить?
   — Ждите, — только и говорил Хранитель.
   Это не утешало вишамов, но они ничего не могли поделать, кроме как возвратиться в Имперанон или разъехаться по своим герцогствам и княжествам и ждать. Вся Паксария застыла в ожидании.
   В ожидании своей судьбы.
   Новость о союзе, заключенном между людьми и мятежными эльфами, распространилась быстро. Незримые принесли известие, что людская и эльфийская армии собираются для решительного удара. Имперские эльфийские войска начали покидать границы Вол карана и стягиваться к Аристагону для его защиты. Пограничные городки и города немедленно стали строить планы насчет того, как бы сдаться принцу Риш-ану, при условии что людской армии не будет позволено их занимать. Эльфы помнили о том, как жестоко они вели себя на оккупированных ими людских землях, и боялись мести. Их страхи, несомненно, были обоснованны. Многие спрашивали — неужели когда-нибудь возможно будет залечить вековые воспаленные раны?
   С другой стороны, в Импераноне распространился странный слух, источником которого, как оказалось, был граф Третар. Агах-ран за завтраком публично заявил, что король Стефан убит. Людские бароны, судя по донесениям, восстали против королевы Анны. Риш-ан бежал, спасая свою жизнь. Союз, того гляди, развалится.
   В честь радостного события устроили пир. Когда император протрезвел, он обнаружил, что донесение было неверным. Незримые заверили Агах-рана в том, что король Стефан жив и здоров, хотя заметно, что он ходит немного скованно и спотыкаясь, что является следствием падения в пьяном виде.
   Графа Третара при дворе больше не видели.
   Но Агах-ран не терял уверенности. Он стал давать еще больше пиров, по одному-два еженощно, с каждым разом все пышнее, все безумнее. Эльфы, присутствовавшие на этих пирах (с каждой ночью таких становилось все меньше и меньше), смеялись над отдельными членами королевской семьи, которые, по слухам, оставляли свои дома, забирали все, что могли, и отправлялись к границам.
   — Пусть приходят бунтовщики и эти людские подонки. Мы посмотрим, как они будут драться против настоящей армии, — сказал Агах-ран.
   А пока что он и остальные принцы, принцессы, графы, эрлы и герцоги танцевали, пили роскошные вина и ели роскошные блюда.
   А их вишамы молча сидели по углам и ждали.
   Прозвенел серебряный гонг. Хранитель Врат вздохнул и встал. Он посмотрел сквозь решетку, ожидая увидеть там очередного гейра, но при виде этого посетителя даже приоткрыл рот от изумления. Дрожащими руками он отворил дверь.
   — Входите, сударь. Входите, — сказал он глухим торжественным голосом.
   Хуго Десница вступил в Храм.
   На нем снова были одежды Кирского монаха, хотя на сей раз ему не нужно было переодеваться, чтобы странствовать по вражеским землям. С ним был Кенкари. Этот эльф должен был проводить его из лагеря принца Риш-ана на Улиндии в Храм в Аристагоне. Нечего и говорить, что ни один эльф не осмелился задержать их.
   Хуго шагнул через порог. Он не стал смотреть назад, не окинул прощальным взглядом мир, с которым он вскоре расстанется навсегда. Хуго достаточно насмотрелся на него. В этом мире не осталось для него радости, и он покидал его без сожаления.
   — Отсюда его провожу я, — тихо сказал Привратник сопровождающему. — Мой помощник покажет вам вашу комнату.
   Хуго стоял в стороне — молчаливый, равнодушный — и смотрел прямо перед собой. Его спутник — Кенкари прошептал ему несколько слов благословения и сжал руку Хуго своими длинными тонкими пальцами. Десница поблагодарил его за благословение, блеснув глубоко посаженными глазами и слабым кивком головы.
   — Сейчас мы пойдем в Дом Птиц, — сказал Привратник, когда они остались одни. — Если вы желаете именно этого.
   — Чем скорее я с этим покончу, тем лучше, — ответил Хуго.
   Они пошли по хрустальному коридору, который вел к Дому Птиц и маленькой молельне рядом с ним.
   — Как вы это делаете? — спросил Хуго. Привратник испуганно вздрогнул. Он был погружен в свои размышления.
   — Что, сударь?
   — Казните людей, — сказал Хуго. — Вы уж простите меня за этот вопрос, но у меня к этому делу особый персональный интерес.
   Привратник побледнел как мел.
   — Простите меня. Я… Я не могу ответить. Блюститель Душ… — Он запнулся и замолчал.
   Хуго пожал плечами. В конце концов какое дело? Хуже всего ему было в путешествии, когда душа его переживала мучительную агонию, не желая расставаться с телом. Теперь все связи оборваны, и ему здесь будут рады.
   Они без церемоний вошли в молельню, даже не постучав в дверь. Их явно ожидали. За столом стояла Хранительница Книги, и Книга была открыта. Перед алтарем стоял Блюститель Душ.
   Кенкари закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
   — Хуго Десница, приблизься к алтарю, — сказал Блюститель Душ.
   Хуго шагнул вперед. Сквозь окно за алтарем он видел Дом Птиц. Сегодня зеленые листья были очень спокойны — ни единого движения, никакого волнения. Мертвые души тоже ждали.
   Через несколько мгновений Хуго будет среди них.
   — Сделайте это быстро, — сказал Хуго. — Без молитв, без песнопений. Просто раз — и все.
   — Как пожелаете, сударь, — мягко сказал Блюститель Душ. Он воздел руки, крылья бабочек засверкали и складками упали по бокам. — Хуго Десница, ты дал согласие отдать нам твою душу в обмен на нашу помощь тебе и госпоже Иридаль. Помощь была тебе предоставлена. Ты сумел спасти дитя.
   — Да, — хриплым голосом тихо промолвил Хуго. — Теперь он в безопасности…
   «Как скоро буду и я, — подумал он, — в безопасности смерти».
   Блюститель Душ бросил взгляд на Книжницу и Привратника, затем снова обратился к Хуго:
   — И ты, Хуго Десница, теперь пришел выполнить уговор, который ты с нами заключил. Ты отдаешь нам свою душу.
   — Да, — ответил Хуго, опускаясь на колени. — Возьмите ее. — Он собрался с духом, сцепил руки перед собой и глубоко вздохнул, словно в последний раз.
   — Я приму ее, — сказал, нахмурившись, Блюститель. — Но твоя душа не принадлежит тебе, и ты не можешь отдать ее.
   — Что? — Хуго выдохнул и гневно посмотрел на Блюстителя. — Что вы имеете в виду? Я пришел к вам. Я сдержал свое слово…
   — Да, но ты пришел к нам не свободным от уз смертного. Ты заключил еще один уговор. Ты согласился убить человека.
   Хуго начинал злиться.
   — Что за штучки вы тут вытворяете? Кого это я взялся убить?
   — Человека по имени Эпло.
   — Эпло? — непонимающе воззрился на него Хуго. Он искренне не понимал, о чем говорит эльф. Но тут…
   «Ты должен сделать еще одну вещь. Ты должен сказать Эпло, когда он будет умирать, что это Ксар хотел его смерти. Ты запомнишь это имя? Это Ксар сказал, что Эпло должен умереть».
   Блюститель Душ смотрел Хуго в лицо. Тот поднял на него ошеломленный взгляд. Он понял. Блюститель Душ кивнул.
   — Ты дал обещание этому ребенку, Бэйну. Ты заключил уговор.
   — Но… я не думал…
   — Ты думал, что не доживешь до его выполнения. Но ты пока жив. И ты заключил уговор.
   — Но Бэйн мертв! — хрипло проговорил Хуго.
   — Разве для Братства это имеет значение? Уговор священен…
   Хуго поднялся и встал — перед Блюстителем, мрачно и угрюмо глядя ему в лицо.
   — Священен! — горько рассмеялся он. — Да, священен. Возможно, это единственная святая вещь во всей этой проклятой жизни. Я-то думал, что вы, Кенкари, другие. Я думал, что наконец нашел нечто такое, во что я мог бы поверить, нечто… Да что вам за дело? Тьфу! — Хуго плюнул на пол, прямо под ноги Блюстителю. — Вы не лучше прочих.
   Книжница изумленно открыла рот. Привратник отвернулся. В Доме Птиц зашептали и завздыхали листья. Блюститель молча смотрел на Хуго. Наконец он сказал спокойно и тихо:
   — Ты задолжал нам жизнь. Вместо твоей жизни мы выбрали его.
   Книжница затаила дыхание и в ужасе воззрилась на Блюстителя. Привратник открыл рот, собираясь совершить немыслимое — заговорить, воспротивиться. Блюститель бросил на остальных Кенкари короткий суровый взгляд, и оба склонили головы и замолкли.
   — Почему? Что он вам сделал? — резко спросил Хуго.
   — У нас есть собственные причины для этого. Тебе это решение кажется неприемлемым?
   Хуго сложил руки на груди и задумчиво подергал себя за скрученную бороду.
   — Это окупит все?
   — Возможно, не все, — мягко улыбнулся Блюститель. — Но почти все.
   Хуго подумал, с подозрением посмотрел на Кенкари. Затем пожал плечами.
   — Ладно. Где мне найти Эпло?
   — На острове Древлин. Он был тяжело ранен и теперь слаб. — Блюститель опустил глаза, лицо его вспыхнуло. — У тебя не будет сложностей…
   Книжница издала сдавленный вскрик и закрыла рот руками.
   Хуго глянул на нее и презрительно хмыкнул.
   — Что, тошнит? Не беспокойтесь, я избавлю вас от кровавых подробностей. Конечно, если только вам не захочется услышать о том, как он умер. Это я вам поведаю бесплатно. Опишу его предсмертные муки…
   Книжница отвернулась и бессильно оперлась на свой стол. Привратник был мертвенно бледен и трясся всем телом. Блюститель Душ стоял молча и неподвижно.
   Хуго повернулся на каблуках и пошел к двери. Хранители вопросительно посмотрели на Блюстителя.
   — Иди за ним, — приказал Кенкари своему товарищу. — . Сделай все, что ему покажется необходимым для его путешествия на Древлин. И дай ему какое-нибудь… оружие.
   Привратник побледнел.
   — Да, Блюститель, — пробормотал он. Привратник был едва способен идти. Он обернулся и бросил на Блюстителя умоляющий взгляд, как будто просил его передумать. Блюститель был непоколебим. Вздохнув, Привратник приготовился проводить убийцу.
   — Хуго Десница, — позвал Блюститель Душ. Хуго остановился на пороге и обернулся.
   — Что еще?
   — Помни — ты должен выполнить обещанное условие. Скажи Эпло, что его смерти хотел Ксар. Ты готов это сделать? Это самое важное.
   — Да, я ему скажу. Все, что угодно, по желанию заказчика. — Хуго насмешливо поклонился. Затем повернулся к Привратнику. — Мне нужен только нож с хорошим, острым лезвием.
   Хранитель сжался. Бледный и обессиленный, он последний раз посмотрел на Блюстителя. Не получив отсрочки, он проводил Хуго из комнаты и закрыл дверь.
   — Блюститель, что ты наделал? — воскликнула Книжница, не в силах сдержаться. — Никогда за все века нашего существования мы не отнимали жизни! Ни единой! Теперь наши руки будут в крови. Почему? Зачем?
   Блюститель стоял, неотрывно глядя вслед убийце.
   — Не знаю, — глухо ответил он. — Мне не сказали. Я сделал только то, что мне было приказано. — Он посмотрел сквозь окно за алтарем на Дом Птиц.
   Листья деревьев тихо и удовлетворенно шелестели.