Страница:
– Я сама только что сказала ему, что не могу выйти за него.
– Очень рад, что у тебя осталась хоть капля совести. Или объяснение в том, что все вышло наружу?
– Я сказала ему это еще до того, как узнала, что вы родственники, – продолжала она в отчаянии. – Он постоянно предлагал мне выйти за него замуж или по крайней мере согласиться на помолвку, но я не давала ему согласия. Когда он уговорил меня приехать в Нью-Йорк и встретиться с его матерью, я твердо сказала, что это еще не означает мое «да». Встретив тебя, я поняла, что не смогу выйти за него. Я сказала ему об этом, как только приехала.
– Почему же тогда Грейс представила тебя как его невесту?
Задыхаясь от своей беспомощности, Кейт попыталась объяснить:
– Потому что он дал ей понять, что мы помолвлены. Когда я догадалась, я разозлилась на него. Но он попросил ничего ей не говорить, чтобы не расстраивать… Наверное, он надеялся, что я передумаю.
По скептическому выражению его лица она поняла, что Мэтью не поверил ни единому ее слову.
Тихо, с убийственным презрением в голосе, он сказат:
– Я хочу, чтобы утром ты убралась из моего дома. И никогда больше не желаю тебя видеть. С этого момента оставь Тони в покое. Если ты этого не сделаешь, я расскажу ему обо всем, что произошло между нами. Да, и еще одно предупреждение. Деньгами распоряжаюсь я. Если ты хотела выйти замуж ради денег, забудь об этом. Ни Грейс, ни Тони не имеют собственных средств и жилья.
Мэтью встал, повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Не желая оставаться здесь больше ни минуты, Кейт поднялась с кровати. С приглушенными рыданиями, которые разрывали ей грудь, Кейт быстро побросала вещи в сумку. Потом вырвала страничку из своего дневника и нацарапала записку:
«Дорогой Тони.
Между нами все кончено. Ты должен смириться с тем, что я не могу выйти за тебя, и помнить, что я никогда не обещала тебе этого.
Мне искренне жаль, если я причинила боль тебе или твоей матери. Пожалуйста, не ищи встреч со мной. Просто оставь меня в покое.
Кейт».
Она положила листок возле лампы, взяла свои вещи, выключила свет и крадучись спустилась в холл.
При слабом зеленоватом ночном освещении она открыла дрожащими руками замок тяжелой входной двери и вышла в холодную ночь.
Спустившись по широкой лестнице, она увидела такси, из которого только что высадились поздние подгулявшие пассажиры.
Не успела она поднять руку, как водитель заметил ее и подъехал. Дрожа всем телом, она села в машину.
Бросив взгляд через плечо, он спросил:
– Вы не больны?
– Просто замерзла.
Он пожал плечами.
– Куда?
У нее так стучали зубы, что она с трудом выговорила:
– Пожалуйста, отвезите меня в ближайший недорогой отель.
ГЛАВА ПЯТАЯ
– Очень рад, что у тебя осталась хоть капля совести. Или объяснение в том, что все вышло наружу?
– Я сказала ему это еще до того, как узнала, что вы родственники, – продолжала она в отчаянии. – Он постоянно предлагал мне выйти за него замуж или по крайней мере согласиться на помолвку, но я не давала ему согласия. Когда он уговорил меня приехать в Нью-Йорк и встретиться с его матерью, я твердо сказала, что это еще не означает мое «да». Встретив тебя, я поняла, что не смогу выйти за него. Я сказала ему об этом, как только приехала.
– Почему же тогда Грейс представила тебя как его невесту?
Задыхаясь от своей беспомощности, Кейт попыталась объяснить:
– Потому что он дал ей понять, что мы помолвлены. Когда я догадалась, я разозлилась на него. Но он попросил ничего ей не говорить, чтобы не расстраивать… Наверное, он надеялся, что я передумаю.
По скептическому выражению его лица она поняла, что Мэтью не поверил ни единому ее слову.
Тихо, с убийственным презрением в голосе, он сказат:
– Я хочу, чтобы утром ты убралась из моего дома. И никогда больше не желаю тебя видеть. С этого момента оставь Тони в покое. Если ты этого не сделаешь, я расскажу ему обо всем, что произошло между нами. Да, и еще одно предупреждение. Деньгами распоряжаюсь я. Если ты хотела выйти замуж ради денег, забудь об этом. Ни Грейс, ни Тони не имеют собственных средств и жилья.
Мэтью встал, повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Не желая оставаться здесь больше ни минуты, Кейт поднялась с кровати. С приглушенными рыданиями, которые разрывали ей грудь, Кейт быстро побросала вещи в сумку. Потом вырвала страничку из своего дневника и нацарапала записку:
«Дорогой Тони.
Между нами все кончено. Ты должен смириться с тем, что я не могу выйти за тебя, и помнить, что я никогда не обещала тебе этого.
Мне искренне жаль, если я причинила боль тебе или твоей матери. Пожалуйста, не ищи встреч со мной. Просто оставь меня в покое.
Кейт».
Она положила листок возле лампы, взяла свои вещи, выключила свет и крадучись спустилась в холл.
При слабом зеленоватом ночном освещении она открыла дрожащими руками замок тяжелой входной двери и вышла в холодную ночь.
Спустившись по широкой лестнице, она увидела такси, из которого только что высадились поздние подгулявшие пассажиры.
Не успела она поднять руку, как водитель заметил ее и подъехал. Дрожа всем телом, она села в машину.
Бросив взгляд через плечо, он спросил:
– Вы не больны?
– Просто замерзла.
Он пожал плечами.
– Куда?
У нее так стучали зубы, что она с трудом выговорила:
– Пожалуйста, отвезите меня в ближайший недорогой отель.
ГЛАВА ПЯТАЯ
На следующее утро Кейт возвратилась в Адогу и сказала себе: жизнь продолжается.
Каждый день она вставала, принимала душ, одевалась, добросовестно делала свою работу, ела, разговаривала с людьми и даже улыбалась.
Но все это время ей казалось, что она умерла, что ее жизненные силы иссякли. И эта пародия на жизнь возможна только благодаря ее воле.
Шли недели. Но силы не возвращались к ней. Она теряла аппетит и боролась с рвотой, чтобы сохранить то немногое, что ей удавалось проглотить.
Некоторые запахи вызывали у нес тошноту. Кейт теперь совершенно не переносила ни чая, ни кофе.
Раза два она была вынуждена убегать с производственных совещаний и мчаться в дамскую комнату, где с позеленевшим лицом ждала, пока не пройдет приступ тошноты.
Когда такое случилось в третий раз, миссис Уоллес, с подозрением и неодобрением взиравшая на нее, колко спросила:
– Опять плохо себя чувствуете, мисс Хантер? Как вы думаете, что это может быть?
– Возможно, желудочный грипп, – ответила Кейт, стараясь говорить спокойно.
– Это продолжается слишком долго, – возразила начальница. – Я бы на вашем месте показалась врачу. – И она злобно добавила: – Я смотрю, давненько ваш приятель не заходил.
– Да.
Кейт больше ничего не сказала – она предпочитала не думать о Тони.
Вместо того чтобы оставить ее, как она просила, в покое, он постоянно писал ей и звонил. Она рвала его письма, не распечатывая, и бросала трубку, едва заслышав его голос. А потом, отчаявшись, попросила совсем не звать ее к телефону.
Ее недомогания продолжались. И в следующий уикенд тест на беременность дал положительный результат. Увидев, что она потрясена этим, пожилой доктор спросил:
– У вас есть… супруг?
– Нет, – прямо сказала она.
— Но вы знаете, кто отец?
– Да.
– Значит, он сможет вам помочь?
– Я не собираюсь просить его об этом.
– Одной растить ребенка очень трудно, но выход всегда есть. Может быть, стоит подумать о том, чтобы ребенка усыновили?
– Нет, я как-нибудь справлюсь.
Впервые за долгое время она почувствовала, что ее душа начала оттаивать.
В тот день она сидела и думала: что же ей делать? Если ее недомогания будут продолжаться, ей станет трудно скрывать беременность.
Миссис Уоллес уже догадалась…
Кейт вздохнула. Ближайшее будущее выглядело безрадостно. У нее было совсем мало денег, а продолжать работу, когда беременность станет явной, будет невозможно. Кейт заметила, что миссис Уоллес не жалует беременных сотрудниц.
Наверное, лучше вернуться в Нью-Йорк. Неужели она не найдет там комнату и какую-нибудь работу?
Но что она будет делать, когда не сможет больше работать? И потом, ребенку нужен дом…
Стараясь не впадать в отчаяние, она обдумывала возможности, когда раздался стук в дверь. Не успела Кейт подойти к двери, как в комнату вошел Тони.
Он выглядел похудевшим и изможденным. Было ясно, что он очень переживал.
– Пожалуйста, Кейт, я должен с тобой поговорить, – сказал он чуть не плача.
– Это ни к чему не приведет, – устало произнесла она. – Сколько бы мы ни говорили, тот факт, что между нами все кончено, не изменится. Я не могу выйти за тебя замуж.
– Потому что не любишь меня?
– Невозможно любить по заказу.
– Ты говорила, что привязана ко мне.
– Да. Но этого недостаточно.
– Я не прошу о большем. Мне не нужна страстная любовь.
– Послушай, даже если бы я тебя любила, я не могла бы выйти за тебя.
– Почему? Приведи хоть одну причину. Помолчав, она сказала:
– Потому что я жду ребенка от другого мужчины.
Он был потрясен.
– Ты бы лучше сел, – сказала она бесстрастно.
Тони опустился в ближайшее кресло и обхватил голову руками. Спустя какое-то время он глухо спросил:
– Кто этот мужчина?
– Я не собираюсь тебе говорить.
– Ты любишь его?
– Да.
– Ты собираешься замуж за него?
– Нет.
– Почему?
– Он не захочет жениться на мне.
– Но ты сказала ему о ребенке?
– Нет.
– Скажешь?
– Нет. Между нами все кончено. Это было… внезапное помешательство.
Он вздохнул.
– Ты собираешься оставить этого ребенка?
– Конечно.
– Где ты возьмешь средства, чтобы растить его?
– Понятия не имею, – созналась она. – Да, это как гром среди ясного неба. И…
– Это чудо, – прервал он ее. – Это ответ на мои молитвы. Кейт, пожалуйста, выходи за меня, и я обещаю, что никогда не упомяну о том человеке. Мы скажем всем, что это мой ребенок. Я буду заботиться о вас обоих. Мы будем семьей…
Поразившись тому, что он готов взять на себя заботу о ребенке другого мужчины, Кейт покачала головой:
– Нет-нет. Я не смогу. Ты будешь раскаиваться потом.
– Не буду.
– Ты говоришь так сейчас. А вдруг ты изменишь свое мнение, но уже будет поздно? Это нечестно по отношению к тебе.
– Но я хочу этого. – Он торопливо добавил: – Если ты согласишься выйти за меня, решится так много проблем! Это будет лучше всего. Ты нужна мне, Кейт.
– Последний раз говорю тебе: существуют причины, которые делают невозможной нашу женитьбу.
Наверное, он услышал в ее тоне смертный приговор своим надеждам, потому что вдруг опустился перед ней на колени и схватил ее руки в мученической и отчаянной попытке.
– Пожалуйста, только выслушай меня. Я расскажу тебе то, что не рассказывал ни одной живой душе…
Они поженились через две недели. Это была скромная гражданская церемония, на которой присутствовали только мать Тони, его двоюродный брат Дерек – он специально прилетел из Канады, чтобы быть шафером, – и несколько свидетелей.
Довольная тем, что свадьбу назначили так скоро, Грейс была сама любезность. Она помогла Кейт найти недорогой номер в отеле и временную работу в качестве регистраторши у дантиста.
Тони не рассказывал матери об их разрыве. Если Грейс и была удивлена тем, что Кейт тогда утром уехала так рано и даже не простилась, то виду не подала.
Готовая к худшему, Кейт вздохнула с облегчением, когда узнала, что Мэтью, возможно ради своей мачехи, отнесся ко всему спокойно. Будучи против этой женитьбы, он тем не менее не стал вмешиваться.
С еще большим облегчением Кейт узнала, что он отправился в деловую поездку на другой конец света.
И Тони, и его мать настойчиво предлагали Кейт перебраться в дом Мэтью, но она категорически отказалась.
– Я знаю, что по какой-то причине ты и Большой Братец не пришлись по душе друг другу, но, честное слово, дорогая, тебе не придется часто его видеть. – И Тони практично добавил: – Мы не сможем платить за отель, даже менее приличный.
– Я хочу, чтобы мы жили отдельно. Пусть жилье будет убогим. Мне все равно. Я собираюсь работать до последнего дня, чтобы оплачивать наем.
За несколько дней до свадьбы они нашли скромную квартирку на верхнем этаже многоквартирного дома на берегу Гудзона и, как только поженились, переехали туда.
Кейт была вынуждена оставить место регистраторши, но она подыскала себе работу официантки в дешевой закусочной. Рабочий день был длинным, оплата низкой, и Кейт приходилось весь день быть на ногах.
Тони беспокоился за нее и умолял оставить работу.
– Я не могу смириться с тем, что ты без устали работаешь, в то время как должна отдыхать… Послушай, разреши мне поговорить с Большим Братцем. Он не чудовище, и, если бы знал, как обстоят дела, я уверен, он бы…
– Если ты заикнешься о чем-то в разговоре с братом, я немедленно уйду из дома и никогда не вернусь обратно.
Этих слов было достаточно, чтобы утихомирить Тони.
Обслуживать столики было очень утомительно, и Кейт постоянно ощущала усталость. Облегчение приносило лишь то, что прекратились мучившие ее недомогания.
Верный своему обещанию, Тони ни разу не заговорил о настоящем отце ребенка и вел себя так, словно речь шла о его собственном потомстве. Как малыш, которому не терпится показать всем свою новую игрушку, он горел желанием поскорее сообщить матери радостную весть.
Кейт взяла с него обещание подождать два месяца, а когда придет время ей родить, сказать, что это семимесячная беременность.
Она не хотела, чтобы у Мэтью возникли даже малейшие подозрения в том, что это его ребенок.
Любовь к нему, вспыхнувшая во время их первой встречи, не угасала. И Кейт радовалась не только тому, что в ней зародилась новая жизнь, но и тому, что это была часть его.
Кейт часто вспоминала часы, которые они провели вместе. Картины прошлого, будто осколки разбитого зеркала, были сверкающими, но могли больно поранить.
И все равно в своих грезах она иногда снова переживала ту радость которую испытывала в его объятиях…
– Не обожгись, – услышала она голос Мэтью. – Очень горячо.
Секунду или две, все еще находясь во власти воспоминаний, она рассеянно смотрела на него огромными потеплевшими глазами.
Потом вернулась к действительности. Она, Кэролайн, сидит в заснеженном домике перед камином, а Мэтью протягивает ей чашку дымящегося чая.
– Спасибо. – Она неуклюже взяла чашку и, несмотря на его предупреждение, чуть не пролила чай.
Со странной ноткой в голосе он сказал:
– Ты сейчас выглядела необыкновенно счастливой. О чем ты думала?
– Н-ни о чем особенном, – запнувшись, ответила она.
Казалось, он собирался расспрашивать дальше, но потом подвинул свое кресло ближе к камину и сел, держа в руке чашку чая.
Кэролайн чувствовала, что он не спускает с нее глаз. Возможно, таким способом он хотел смутить ее.
Если так, то ему это удалось.
Чувствуя себя неловко под его испытующим взглядом, она беспокойно заерзала.
Они должны были спуститься вниз до того, как испортилась погода… Мэтью прекрасно знал все причуды здешнего климата. Как мог он допустить такую ошибку? А если это вовсе не ошибка? Вдруг это было специально задумано?
Может быть, он потому и настоял на том, чтобы они поехали в Проспект-Пойнт, что рассчитывая на то, что они застрянут здесь вдвоем.
От этой мысли у нее перехватило дыхание.
Сжав чашку в пальцах так, что у нее побелели суставы, Кэролайн попыталась справиться с паникой.
– Похоже, ты нервничаешь, – насмешливо заметил он. – Это потому, что мы здесь одни?
– Нет, я не нервничаю.
– Лгунья, – усмехнулся он.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что ты или лгунья, или глупенькая. Хотя в последнее я не верю.
– Ты считаешь, у меня есть основания нервничать? – спросила она, вскинув подбородок.
– Вполне вероятно.
От этих слов, произнесенных невозмутимым тоном, ее бросило в дрожь. Сделав глубокий вдох, она сказала как можно спокойнее:
– Я думаю, что ты просто пытаешься меня напугать.
– А зачем мне это? – насмешливо спросил он.
– Потому что я не вызываю у тебя симпатии.
– Ты считаешь, это может быть причиной?
– А что, есть и другие?
– А может быть, мне нравится, когда ты смотришь на меня большими, полными тревоги глазами. Как, например, сейчас.
– У тебя появились садистские наклонности, – заявила она.
– Появились… Значит, ты не считаешь, что они были у меня всегда?
– Понятия не имею, – отрывисто сказала она. – Вполне возможно, что ты был жестоким мальчишкой, которому доставляло радость мучить более слабых.
Он помотал головой.
– Ты права в своем первом предположении. Желание причинить боль появилось у меня сравнительно недавно. Оно направлено против…
Заметив блеск в его зеленых глазах, она инстинктивно вздрогнула.
– Не хочешь угадать?
Он забавлялся. Кэролайн видела это. Ей приходилось поддерживать игру, не оставалось ничего другого.
– Против женщин? – выдавила она.
– Против одной конкретной женщины.
Без особой надежды она спросила:
– Против твоей бывшей невесты?
Его красиво очерченные губы искривились.
– Сара была слишком безобидной, чтобы вызывать такие сильные чувства. Нет, я думал о женщине, которую встретил в Клир-Лейке. О женщине, которую звали Кейт. Ее нельзя было назвать красавицей, она была скорее очаровательной. И загадочной. От нее веяло редким теплом и чистотой. От нее исходил какой-то внутренний свет. – Помолчав, он продолжил суровым тоном: – Но ореол чистоты оказался таким же фальшивым, как она сама. Она оказалась хуже, чем шлюха. Ты представляешь себе, что чувствует человек, вообразивший, что нашел свой идеал, и вдруг лишившийся всех иллюзий?..
Эти горькие слова задели ее за живое.
– При этом мне никак не удавалось выбросить ее из головы. Мысли о ней не давали мне покоя. Я не мог работать. Не мог есть. Не мог спать. Это было какое-то наваждение. Когда я встретил Сару и состоялась наша помолвка, я подумал, что наконец исцелился. Но вскоре Сара со своей женской интуицией поняла, что здесь замешана женщина. Хотя я никогда не говорил ей, кто это, и давал ясно понять, что с прошлым покончено, она мне не верила. Это и послужило причиной того, что Сара в конце концов расторгла нашу помолвку. Она считала, что я все еще нахожусь во власти старого чувства… И была права. Меня словно поразила болезнь, от которой у меня не было иммунитета. И хотя ты совершенно не похожа на Кейт, ты мне странным образом ее напоминаешь.
Кэролайн застыла, чувствуя, что ее грудь словно сдавило железным обручем.
Он поднялся, взял ее за плечи, поставил на ноги и посмотрел в глаза.
– Наверное, поэтому я и поцеловал тебя тогда, поэтому и сказал, что, может быть, не смогу удержаться в следующий раз. – И хриплым голосом добавил: – Теперь, когда мы здесь одни, вдвоем… я действительно не могу.
Если той, первой их ночью волшебство было светлым и ласковым, то сейчас оно было темным и горьким. Но и то, и другое действовало на нее одинаково сильно. Она жаждала его любви и тогда, и – с еще большей страстью – сейчас, после нескольких лет разлуки.
Но только для него это не любовь, горько подумала Кэролайн, а желание освободиться от наваждения.
Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Она резко отвернулась, и его губы скользнули по щеке.
– Оставь меня в покое, – прошептала она, отталкивая его от себя.
– Зачем же пугаться так, словно ты невинная девушка? – колко сказал он. – Ты уже была замужем.
– При чем здесь это? Я не хочу занять место какого-то духа из прошлой жизни. По-моему, просто чудовищно заниматься любовью только потому, что я напоминаю тебе… кого-то еще.
– Ты женщина, из плоти и крови. И если тебе от этого станет легче, я обещаю, что, занимаясь с тобой любовью, буду шептать твое имя…
– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – взволнованно проговорила она.
— На самом деле ты думаешь иначе.
Вынимая одной рукой шпильки из ее волос, он взял другой рукой ее за подбородок.
Она почувствовала, как запела ее душа, и, испугавшись собственной реакции, воскликнула прерывающимся голосом:
– Я не хочу!
– Неправда, – мягко возразил он. – Еще когда я первый раз поцеловал тебя, ты бы не сопротивлялась, если бы я понес тебя в постель. В этом ты очень похожа на Кейт.
Она закрыла глаза. Ей было больно слышать эти слова.
Его руки скользнули под ее кремовый шерстяной свитер. Пока одна пробралась ей за спину, притягивая поближе, другая отыскала округлость груди.
Прижавшись щекой к ее щеке, он спросил хриплым голосом:
– Ты ведь хочешь, чтобы мы занялись любовью, правда?
Она хотела сказать «нет», она должна была сказать «нет». Но она слишком сильно любила его, и у нее не поворачивался язык солгать.
Пока она боролась с собой, его губы прижались к ее губам, и он страстно поцеловал ее. Тут она окончательно потеряла голову. И всякую надежду справиться со своими чувствами.
Это был поцелуй стосковавшегося по ней мужчины. Его страсть воспламенила ее. Она задрожала.
Почувствовав это, он на секунду отстранился, чтобы погасить свет. Потом опустил ее на толстый матрас, лежавший перед камином, и снял с нее одежду. Разделся сам и вытянулся рядом с ней, опершись на локоть.
От вспыхнувшего в этот момент полена полетел сноп искр, который озарил его смуглое лицо, и оно показалось ей похожим на дьявольскую маску.
Кэролайн неожиданно испугалась. Он мог быть жестоким. Был жестоким. Он сказал, что она напоминает ему Кейт, а Кейт была ему ненавистна, и он сознался в своем желании причинить ей боль…
Он быстро взглянул на нее и заметил неподдельный испуг на ее лице.
– Не смотри так, – хрипло сказал он.
– Я… я ничего не могу с этим поделать, – прошептала она.
Он отвел прядь шелковых русых волос с ее щеки. Кэролайн почувствовала нежность в этом жесте.
– Не нужно бояться. Я не причиню тебе боли и не сделаю ничего того, чего не хочешь ты.
Несмотря ни на что, она поверила ему, и, когда он начал се целовать и ласкать, она забыла обо всем, ощутив невыразимое наслаждение от нежного тепла его прикосновений.
Ей так хотелось прикоснуться к нему в ответ, погладить его широкие плечи, поиграть черными завитками на его мускулистой груди, но, боясь выдать себя, она не сделана этого.
Пока его руки ласкали ее, его губы проделали путь от ее атласного плеча до груди и тут остановились.
Хотя ласки его были неторопливы, она чувствовала, каких усилий стоило ему сдерживать свое нетерпение.
До этой ночи он не скрывал, что она не вызывает у него симпатии. И она подозревала, что он удовлетворит лишь свою собственную страсть, не слишком заботясь о ее потребностях.
Но он терпеливо и умело подвел ее к такому состоянию, когда ее тело приняло его с готовностью и радостью.
Почувствовав, что она отвечает на его любовь, Мэтью обрушил на нее всю свою страсть. А когда затихла буря чувств, они долго еще лежали в мирных молчаливых объятиях друг друга.
Спустя какое-то время, взглянув ей в лицо, Мэтью сказал:
– О чем ты думаешь, Кэролайн?
Она вспоминала, как он обещал ей, что, занимаясь любовью, будет произносить ее имя. Так и было. Но имя, которое вырвалось у него со стоном в момент наивысшего блаженства, было – Кейт.
Она решила не говорить ему об этом и помотала головой.
– Ну, если не хочешь говорить, о чем ты думаешь, скажи хотя бы, что ты чувствуешь?
Он был более чем внимателен к ее чувствам, он явно хотели чтобы она была удовлетворена. Она ответила, не задумываясь:
– Я удивлена. И благодарна тебе.
– Черт побери! – воскликнул он. – Неужели ты считала меня эгоистичным животным, которое заботится только о собственном удовольствии?
– Нет. Если бы ты занимался любовью с кем-то… к кому ты неравнодушен… Но я… я думала, что ты только используешь меня.
– И при этом ты не пыталась меня остановить.
– Я не могла тебя остановить, – запротестовала она. – Я пыталась… пыталась… ты же знаешь это.
– Ты больше боролась сама с собой, чем со мной. Иначе бы просто сказала мне «нет».
Она ничего не ответила, молчаливо признав, что он почти прав. Не дождавшись ее ответа, Мэтью спросил:
– Сколько времени прошло с тех пор, как ты потеряла мужа?
Встревоженная этим вопросом, она выдавила:
– Больше двух лет.
– У тебя был любовник в эти годы?
– Нет.
– Почему? Ты молодая женщина с естественными потребностями и инстинктами.
Приглушенным голосом она сказала:
– Я ни разу никем не увлеклась.
– Ты хочешь сказать, что занимаешься любовью только с теми, кто тебе нравится?
Слишком поздно осознав, куда ведет его расследование, она молчала. Тогда он спросил:
– Ты, наверное, очень любила своего мужа?
– Я была к нему очень привязана.
– Привязана? – Мэтью иронично поднял бровь. – Этого как-то недостаточно.
– Ему было достаточно.
Мэтью невесело улыбнулся.
– Сомневаюсь, что мне бы польстило, если бы какая-то женщина заявила, что она ко мне «привязана».
– По-моему, тебе не о чем беспокоиться.
Она тут же пожалела об этих словах. Ну почему она не придержала свой непослушный язык? Почему позволила Мэтью провоцировать себя?
К ее удивлению, он рассмеялся.
– Приятно видеть, что ты ожила. При первом своем появлении ты выглядела худой, бледной и подавленной, как будто жизнь сломала тебя. Но за последний месяц ты немного поправилась и избавилась от своего скорбного вида. Скажи, Кэролайн, тебе нравится работать у меня?
В его голосе было что-то такое, что встревожило ее.
– Мне нравится ухаживать за Кетлин, – осторожно сказала она.
– Что ты будешь делать, если по каким-то причинам тебе придется уйти?
– Найду себе другую работу, – ответила она ровным голосом, хотя похолодела от одной мысли об этом.
Заметив, как по ее телу пробежала легкая дрожь, он вдруг сказал:
– Огонь почти погас. Тебе лучше одеться.
Внезапно смутившись своей наготы, она торопливо схватила свои вещи и бросилась в ванную.
Когда она вернулась, Мэтью выглядел озабоченным и мрачным, как будто не мог вспомнить ничего приятного.
– Ты еще не проголодалась? Здесь полно разных консервов.
Есть ей не хотелось, но, чтобы хоть чем-нибудь заняться, она спросила:
– Хочешь, я что-нибудь приготовлю?
Мэтью возразил:
– Ты готовила ужин вчера. А я ловко орудую консервным ножом. Отдохни у огня, пока я разогрею мясо.
Хотя он проявил заботу, в его голосе уже не чувствовалось прежнего тепла. Закусив губу, она снова села.
Ощущая на себе его взгляд, Кэролайн старалась не смотреть на него, но не смогла противостоять его магнетизму.
Возможно, он увидел в ее глазах блеск сдерживаемых слез, потому что коротко спросил:
– Жалеешь о том, что произошло?
Она хотела сказать «нет», но запнулась. А потом ответила вопросом на вопрос:
– А надо жалеть?
– Возможно, нам обоим надо.
Ее тайная надежда на то, что испытанное ими обоими наслаждение смягчит его, тут же угасла. Он говорил так, словно презирал и ее, и себя.
Было безумием надеяться, что его чувства могут измениться. Она с самого начала знала, что он не питает к ней особой симпатии. По его собственному признанию, он желал ее только потому, что она напоминала ему женщину, которую он ненавидел, но под властью которой находился.
Кажется, судьбе было угодно, чтобы она проиграла второй раз.
Она почувствовала себя усталой и измученной. Ее охватило отчаяние. К тому моменту, когда он поставил на стол еду, Кэролайн поняла, что силы ее иссякли.
– Я правда ничего не хочу, – пробормотала она. – Лучше я лягу.
– Тебе надо сначала поесть. Я заметил, что ты почти ничего не ела за ланчем. Здесь нет никакого другого отопления, кроме камина. Если уровень сахара у тебя в крови сильно понизится, ты совсем замерзнешь ночью.
Каждый день она вставала, принимала душ, одевалась, добросовестно делала свою работу, ела, разговаривала с людьми и даже улыбалась.
Но все это время ей казалось, что она умерла, что ее жизненные силы иссякли. И эта пародия на жизнь возможна только благодаря ее воле.
Шли недели. Но силы не возвращались к ней. Она теряла аппетит и боролась с рвотой, чтобы сохранить то немногое, что ей удавалось проглотить.
Некоторые запахи вызывали у нес тошноту. Кейт теперь совершенно не переносила ни чая, ни кофе.
Раза два она была вынуждена убегать с производственных совещаний и мчаться в дамскую комнату, где с позеленевшим лицом ждала, пока не пройдет приступ тошноты.
Когда такое случилось в третий раз, миссис Уоллес, с подозрением и неодобрением взиравшая на нее, колко спросила:
– Опять плохо себя чувствуете, мисс Хантер? Как вы думаете, что это может быть?
– Возможно, желудочный грипп, – ответила Кейт, стараясь говорить спокойно.
– Это продолжается слишком долго, – возразила начальница. – Я бы на вашем месте показалась врачу. – И она злобно добавила: – Я смотрю, давненько ваш приятель не заходил.
– Да.
Кейт больше ничего не сказала – она предпочитала не думать о Тони.
Вместо того чтобы оставить ее, как она просила, в покое, он постоянно писал ей и звонил. Она рвала его письма, не распечатывая, и бросала трубку, едва заслышав его голос. А потом, отчаявшись, попросила совсем не звать ее к телефону.
Ее недомогания продолжались. И в следующий уикенд тест на беременность дал положительный результат. Увидев, что она потрясена этим, пожилой доктор спросил:
– У вас есть… супруг?
– Нет, – прямо сказала она.
— Но вы знаете, кто отец?
– Да.
– Значит, он сможет вам помочь?
– Я не собираюсь просить его об этом.
– Одной растить ребенка очень трудно, но выход всегда есть. Может быть, стоит подумать о том, чтобы ребенка усыновили?
– Нет, я как-нибудь справлюсь.
Впервые за долгое время она почувствовала, что ее душа начала оттаивать.
В тот день она сидела и думала: что же ей делать? Если ее недомогания будут продолжаться, ей станет трудно скрывать беременность.
Миссис Уоллес уже догадалась…
Кейт вздохнула. Ближайшее будущее выглядело безрадостно. У нее было совсем мало денег, а продолжать работу, когда беременность станет явной, будет невозможно. Кейт заметила, что миссис Уоллес не жалует беременных сотрудниц.
Наверное, лучше вернуться в Нью-Йорк. Неужели она не найдет там комнату и какую-нибудь работу?
Но что она будет делать, когда не сможет больше работать? И потом, ребенку нужен дом…
Стараясь не впадать в отчаяние, она обдумывала возможности, когда раздался стук в дверь. Не успела Кейт подойти к двери, как в комнату вошел Тони.
Он выглядел похудевшим и изможденным. Было ясно, что он очень переживал.
– Пожалуйста, Кейт, я должен с тобой поговорить, – сказал он чуть не плача.
– Это ни к чему не приведет, – устало произнесла она. – Сколько бы мы ни говорили, тот факт, что между нами все кончено, не изменится. Я не могу выйти за тебя замуж.
– Потому что не любишь меня?
– Невозможно любить по заказу.
– Ты говорила, что привязана ко мне.
– Да. Но этого недостаточно.
– Я не прошу о большем. Мне не нужна страстная любовь.
– Послушай, даже если бы я тебя любила, я не могла бы выйти за тебя.
– Почему? Приведи хоть одну причину. Помолчав, она сказала:
– Потому что я жду ребенка от другого мужчины.
Он был потрясен.
– Ты бы лучше сел, – сказала она бесстрастно.
Тони опустился в ближайшее кресло и обхватил голову руками. Спустя какое-то время он глухо спросил:
– Кто этот мужчина?
– Я не собираюсь тебе говорить.
– Ты любишь его?
– Да.
– Ты собираешься замуж за него?
– Нет.
– Почему?
– Он не захочет жениться на мне.
– Но ты сказала ему о ребенке?
– Нет.
– Скажешь?
– Нет. Между нами все кончено. Это было… внезапное помешательство.
Он вздохнул.
– Ты собираешься оставить этого ребенка?
– Конечно.
– Где ты возьмешь средства, чтобы растить его?
– Понятия не имею, – созналась она. – Да, это как гром среди ясного неба. И…
– Это чудо, – прервал он ее. – Это ответ на мои молитвы. Кейт, пожалуйста, выходи за меня, и я обещаю, что никогда не упомяну о том человеке. Мы скажем всем, что это мой ребенок. Я буду заботиться о вас обоих. Мы будем семьей…
Поразившись тому, что он готов взять на себя заботу о ребенке другого мужчины, Кейт покачала головой:
– Нет-нет. Я не смогу. Ты будешь раскаиваться потом.
– Не буду.
– Ты говоришь так сейчас. А вдруг ты изменишь свое мнение, но уже будет поздно? Это нечестно по отношению к тебе.
– Но я хочу этого. – Он торопливо добавил: – Если ты согласишься выйти за меня, решится так много проблем! Это будет лучше всего. Ты нужна мне, Кейт.
– Последний раз говорю тебе: существуют причины, которые делают невозможной нашу женитьбу.
Наверное, он услышал в ее тоне смертный приговор своим надеждам, потому что вдруг опустился перед ней на колени и схватил ее руки в мученической и отчаянной попытке.
– Пожалуйста, только выслушай меня. Я расскажу тебе то, что не рассказывал ни одной живой душе…
Они поженились через две недели. Это была скромная гражданская церемония, на которой присутствовали только мать Тони, его двоюродный брат Дерек – он специально прилетел из Канады, чтобы быть шафером, – и несколько свидетелей.
Довольная тем, что свадьбу назначили так скоро, Грейс была сама любезность. Она помогла Кейт найти недорогой номер в отеле и временную работу в качестве регистраторши у дантиста.
Тони не рассказывал матери об их разрыве. Если Грейс и была удивлена тем, что Кейт тогда утром уехала так рано и даже не простилась, то виду не подала.
Готовая к худшему, Кейт вздохнула с облегчением, когда узнала, что Мэтью, возможно ради своей мачехи, отнесся ко всему спокойно. Будучи против этой женитьбы, он тем не менее не стал вмешиваться.
С еще большим облегчением Кейт узнала, что он отправился в деловую поездку на другой конец света.
И Тони, и его мать настойчиво предлагали Кейт перебраться в дом Мэтью, но она категорически отказалась.
– Я знаю, что по какой-то причине ты и Большой Братец не пришлись по душе друг другу, но, честное слово, дорогая, тебе не придется часто его видеть. – И Тони практично добавил: – Мы не сможем платить за отель, даже менее приличный.
– Я хочу, чтобы мы жили отдельно. Пусть жилье будет убогим. Мне все равно. Я собираюсь работать до последнего дня, чтобы оплачивать наем.
За несколько дней до свадьбы они нашли скромную квартирку на верхнем этаже многоквартирного дома на берегу Гудзона и, как только поженились, переехали туда.
Кейт была вынуждена оставить место регистраторши, но она подыскала себе работу официантки в дешевой закусочной. Рабочий день был длинным, оплата низкой, и Кейт приходилось весь день быть на ногах.
Тони беспокоился за нее и умолял оставить работу.
– Я не могу смириться с тем, что ты без устали работаешь, в то время как должна отдыхать… Послушай, разреши мне поговорить с Большим Братцем. Он не чудовище, и, если бы знал, как обстоят дела, я уверен, он бы…
– Если ты заикнешься о чем-то в разговоре с братом, я немедленно уйду из дома и никогда не вернусь обратно.
Этих слов было достаточно, чтобы утихомирить Тони.
Обслуживать столики было очень утомительно, и Кейт постоянно ощущала усталость. Облегчение приносило лишь то, что прекратились мучившие ее недомогания.
Верный своему обещанию, Тони ни разу не заговорил о настоящем отце ребенка и вел себя так, словно речь шла о его собственном потомстве. Как малыш, которому не терпится показать всем свою новую игрушку, он горел желанием поскорее сообщить матери радостную весть.
Кейт взяла с него обещание подождать два месяца, а когда придет время ей родить, сказать, что это семимесячная беременность.
Она не хотела, чтобы у Мэтью возникли даже малейшие подозрения в том, что это его ребенок.
Любовь к нему, вспыхнувшая во время их первой встречи, не угасала. И Кейт радовалась не только тому, что в ней зародилась новая жизнь, но и тому, что это была часть его.
Кейт часто вспоминала часы, которые они провели вместе. Картины прошлого, будто осколки разбитого зеркала, были сверкающими, но могли больно поранить.
И все равно в своих грезах она иногда снова переживала ту радость которую испытывала в его объятиях…
– Не обожгись, – услышала она голос Мэтью. – Очень горячо.
Секунду или две, все еще находясь во власти воспоминаний, она рассеянно смотрела на него огромными потеплевшими глазами.
Потом вернулась к действительности. Она, Кэролайн, сидит в заснеженном домике перед камином, а Мэтью протягивает ей чашку дымящегося чая.
– Спасибо. – Она неуклюже взяла чашку и, несмотря на его предупреждение, чуть не пролила чай.
Со странной ноткой в голосе он сказал:
– Ты сейчас выглядела необыкновенно счастливой. О чем ты думала?
– Н-ни о чем особенном, – запнувшись, ответила она.
Казалось, он собирался расспрашивать дальше, но потом подвинул свое кресло ближе к камину и сел, держа в руке чашку чая.
Кэролайн чувствовала, что он не спускает с нее глаз. Возможно, таким способом он хотел смутить ее.
Если так, то ему это удалось.
Чувствуя себя неловко под его испытующим взглядом, она беспокойно заерзала.
Они должны были спуститься вниз до того, как испортилась погода… Мэтью прекрасно знал все причуды здешнего климата. Как мог он допустить такую ошибку? А если это вовсе не ошибка? Вдруг это было специально задумано?
Может быть, он потому и настоял на том, чтобы они поехали в Проспект-Пойнт, что рассчитывая на то, что они застрянут здесь вдвоем.
От этой мысли у нее перехватило дыхание.
Сжав чашку в пальцах так, что у нее побелели суставы, Кэролайн попыталась справиться с паникой.
– Похоже, ты нервничаешь, – насмешливо заметил он. – Это потому, что мы здесь одни?
– Нет, я не нервничаю.
– Лгунья, – усмехнулся он.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что ты или лгунья, или глупенькая. Хотя в последнее я не верю.
– Ты считаешь, у меня есть основания нервничать? – спросила она, вскинув подбородок.
– Вполне вероятно.
От этих слов, произнесенных невозмутимым тоном, ее бросило в дрожь. Сделав глубокий вдох, она сказала как можно спокойнее:
– Я думаю, что ты просто пытаешься меня напугать.
– А зачем мне это? – насмешливо спросил он.
– Потому что я не вызываю у тебя симпатии.
– Ты считаешь, это может быть причиной?
– А что, есть и другие?
– А может быть, мне нравится, когда ты смотришь на меня большими, полными тревоги глазами. Как, например, сейчас.
– У тебя появились садистские наклонности, – заявила она.
– Появились… Значит, ты не считаешь, что они были у меня всегда?
– Понятия не имею, – отрывисто сказала она. – Вполне возможно, что ты был жестоким мальчишкой, которому доставляло радость мучить более слабых.
Он помотал головой.
– Ты права в своем первом предположении. Желание причинить боль появилось у меня сравнительно недавно. Оно направлено против…
Заметив блеск в его зеленых глазах, она инстинктивно вздрогнула.
– Не хочешь угадать?
Он забавлялся. Кэролайн видела это. Ей приходилось поддерживать игру, не оставалось ничего другого.
– Против женщин? – выдавила она.
– Против одной конкретной женщины.
Без особой надежды она спросила:
– Против твоей бывшей невесты?
Его красиво очерченные губы искривились.
– Сара была слишком безобидной, чтобы вызывать такие сильные чувства. Нет, я думал о женщине, которую встретил в Клир-Лейке. О женщине, которую звали Кейт. Ее нельзя было назвать красавицей, она была скорее очаровательной. И загадочной. От нее веяло редким теплом и чистотой. От нее исходил какой-то внутренний свет. – Помолчав, он продолжил суровым тоном: – Но ореол чистоты оказался таким же фальшивым, как она сама. Она оказалась хуже, чем шлюха. Ты представляешь себе, что чувствует человек, вообразивший, что нашел свой идеал, и вдруг лишившийся всех иллюзий?..
Эти горькие слова задели ее за живое.
– При этом мне никак не удавалось выбросить ее из головы. Мысли о ней не давали мне покоя. Я не мог работать. Не мог есть. Не мог спать. Это было какое-то наваждение. Когда я встретил Сару и состоялась наша помолвка, я подумал, что наконец исцелился. Но вскоре Сара со своей женской интуицией поняла, что здесь замешана женщина. Хотя я никогда не говорил ей, кто это, и давал ясно понять, что с прошлым покончено, она мне не верила. Это и послужило причиной того, что Сара в конце концов расторгла нашу помолвку. Она считала, что я все еще нахожусь во власти старого чувства… И была права. Меня словно поразила болезнь, от которой у меня не было иммунитета. И хотя ты совершенно не похожа на Кейт, ты мне странным образом ее напоминаешь.
Кэролайн застыла, чувствуя, что ее грудь словно сдавило железным обручем.
Он поднялся, взял ее за плечи, поставил на ноги и посмотрел в глаза.
– Наверное, поэтому я и поцеловал тебя тогда, поэтому и сказал, что, может быть, не смогу удержаться в следующий раз. – И хриплым голосом добавил: – Теперь, когда мы здесь одни, вдвоем… я действительно не могу.
Если той, первой их ночью волшебство было светлым и ласковым, то сейчас оно было темным и горьким. Но и то, и другое действовало на нее одинаково сильно. Она жаждала его любви и тогда, и – с еще большей страстью – сейчас, после нескольких лет разлуки.
Но только для него это не любовь, горько подумала Кэролайн, а желание освободиться от наваждения.
Он наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Она резко отвернулась, и его губы скользнули по щеке.
– Оставь меня в покое, – прошептала она, отталкивая его от себя.
– Зачем же пугаться так, словно ты невинная девушка? – колко сказал он. – Ты уже была замужем.
– При чем здесь это? Я не хочу занять место какого-то духа из прошлой жизни. По-моему, просто чудовищно заниматься любовью только потому, что я напоминаю тебе… кого-то еще.
– Ты женщина, из плоти и крови. И если тебе от этого станет легче, я обещаю, что, занимаясь с тобой любовью, буду шептать твое имя…
– Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, – взволнованно проговорила она.
— На самом деле ты думаешь иначе.
Вынимая одной рукой шпильки из ее волос, он взял другой рукой ее за подбородок.
Она почувствовала, как запела ее душа, и, испугавшись собственной реакции, воскликнула прерывающимся голосом:
– Я не хочу!
– Неправда, – мягко возразил он. – Еще когда я первый раз поцеловал тебя, ты бы не сопротивлялась, если бы я понес тебя в постель. В этом ты очень похожа на Кейт.
Она закрыла глаза. Ей было больно слышать эти слова.
Его руки скользнули под ее кремовый шерстяной свитер. Пока одна пробралась ей за спину, притягивая поближе, другая отыскала округлость груди.
Прижавшись щекой к ее щеке, он спросил хриплым голосом:
– Ты ведь хочешь, чтобы мы занялись любовью, правда?
Она хотела сказать «нет», она должна была сказать «нет». Но она слишком сильно любила его, и у нее не поворачивался язык солгать.
Пока она боролась с собой, его губы прижались к ее губам, и он страстно поцеловал ее. Тут она окончательно потеряла голову. И всякую надежду справиться со своими чувствами.
Это был поцелуй стосковавшегося по ней мужчины. Его страсть воспламенила ее. Она задрожала.
Почувствовав это, он на секунду отстранился, чтобы погасить свет. Потом опустил ее на толстый матрас, лежавший перед камином, и снял с нее одежду. Разделся сам и вытянулся рядом с ней, опершись на локоть.
От вспыхнувшего в этот момент полена полетел сноп искр, который озарил его смуглое лицо, и оно показалось ей похожим на дьявольскую маску.
Кэролайн неожиданно испугалась. Он мог быть жестоким. Был жестоким. Он сказал, что она напоминает ему Кейт, а Кейт была ему ненавистна, и он сознался в своем желании причинить ей боль…
Он быстро взглянул на нее и заметил неподдельный испуг на ее лице.
– Не смотри так, – хрипло сказал он.
– Я… я ничего не могу с этим поделать, – прошептала она.
Он отвел прядь шелковых русых волос с ее щеки. Кэролайн почувствовала нежность в этом жесте.
– Не нужно бояться. Я не причиню тебе боли и не сделаю ничего того, чего не хочешь ты.
Несмотря ни на что, она поверила ему, и, когда он начал се целовать и ласкать, она забыла обо всем, ощутив невыразимое наслаждение от нежного тепла его прикосновений.
Ей так хотелось прикоснуться к нему в ответ, погладить его широкие плечи, поиграть черными завитками на его мускулистой груди, но, боясь выдать себя, она не сделана этого.
Пока его руки ласкали ее, его губы проделали путь от ее атласного плеча до груди и тут остановились.
Хотя ласки его были неторопливы, она чувствовала, каких усилий стоило ему сдерживать свое нетерпение.
До этой ночи он не скрывал, что она не вызывает у него симпатии. И она подозревала, что он удовлетворит лишь свою собственную страсть, не слишком заботясь о ее потребностях.
Но он терпеливо и умело подвел ее к такому состоянию, когда ее тело приняло его с готовностью и радостью.
Почувствовав, что она отвечает на его любовь, Мэтью обрушил на нее всю свою страсть. А когда затихла буря чувств, они долго еще лежали в мирных молчаливых объятиях друг друга.
Спустя какое-то время, взглянув ей в лицо, Мэтью сказал:
– О чем ты думаешь, Кэролайн?
Она вспоминала, как он обещал ей, что, занимаясь любовью, будет произносить ее имя. Так и было. Но имя, которое вырвалось у него со стоном в момент наивысшего блаженства, было – Кейт.
Она решила не говорить ему об этом и помотала головой.
– Ну, если не хочешь говорить, о чем ты думаешь, скажи хотя бы, что ты чувствуешь?
Он был более чем внимателен к ее чувствам, он явно хотели чтобы она была удовлетворена. Она ответила, не задумываясь:
– Я удивлена. И благодарна тебе.
– Черт побери! – воскликнул он. – Неужели ты считала меня эгоистичным животным, которое заботится только о собственном удовольствии?
– Нет. Если бы ты занимался любовью с кем-то… к кому ты неравнодушен… Но я… я думала, что ты только используешь меня.
– И при этом ты не пыталась меня остановить.
– Я не могла тебя остановить, – запротестовала она. – Я пыталась… пыталась… ты же знаешь это.
– Ты больше боролась сама с собой, чем со мной. Иначе бы просто сказала мне «нет».
Она ничего не ответила, молчаливо признав, что он почти прав. Не дождавшись ее ответа, Мэтью спросил:
– Сколько времени прошло с тех пор, как ты потеряла мужа?
Встревоженная этим вопросом, она выдавила:
– Больше двух лет.
– У тебя был любовник в эти годы?
– Нет.
– Почему? Ты молодая женщина с естественными потребностями и инстинктами.
Приглушенным голосом она сказала:
– Я ни разу никем не увлеклась.
– Ты хочешь сказать, что занимаешься любовью только с теми, кто тебе нравится?
Слишком поздно осознав, куда ведет его расследование, она молчала. Тогда он спросил:
– Ты, наверное, очень любила своего мужа?
– Я была к нему очень привязана.
– Привязана? – Мэтью иронично поднял бровь. – Этого как-то недостаточно.
– Ему было достаточно.
Мэтью невесело улыбнулся.
– Сомневаюсь, что мне бы польстило, если бы какая-то женщина заявила, что она ко мне «привязана».
– По-моему, тебе не о чем беспокоиться.
Она тут же пожалела об этих словах. Ну почему она не придержала свой непослушный язык? Почему позволила Мэтью провоцировать себя?
К ее удивлению, он рассмеялся.
– Приятно видеть, что ты ожила. При первом своем появлении ты выглядела худой, бледной и подавленной, как будто жизнь сломала тебя. Но за последний месяц ты немного поправилась и избавилась от своего скорбного вида. Скажи, Кэролайн, тебе нравится работать у меня?
В его голосе было что-то такое, что встревожило ее.
– Мне нравится ухаживать за Кетлин, – осторожно сказала она.
– Что ты будешь делать, если по каким-то причинам тебе придется уйти?
– Найду себе другую работу, – ответила она ровным голосом, хотя похолодела от одной мысли об этом.
Заметив, как по ее телу пробежала легкая дрожь, он вдруг сказал:
– Огонь почти погас. Тебе лучше одеться.
Внезапно смутившись своей наготы, она торопливо схватила свои вещи и бросилась в ванную.
Когда она вернулась, Мэтью выглядел озабоченным и мрачным, как будто не мог вспомнить ничего приятного.
– Ты еще не проголодалась? Здесь полно разных консервов.
Есть ей не хотелось, но, чтобы хоть чем-нибудь заняться, она спросила:
– Хочешь, я что-нибудь приготовлю?
Мэтью возразил:
– Ты готовила ужин вчера. А я ловко орудую консервным ножом. Отдохни у огня, пока я разогрею мясо.
Хотя он проявил заботу, в его голосе уже не чувствовалось прежнего тепла. Закусив губу, она снова села.
Ощущая на себе его взгляд, Кэролайн старалась не смотреть на него, но не смогла противостоять его магнетизму.
Возможно, он увидел в ее глазах блеск сдерживаемых слез, потому что коротко спросил:
– Жалеешь о том, что произошло?
Она хотела сказать «нет», но запнулась. А потом ответила вопросом на вопрос:
– А надо жалеть?
– Возможно, нам обоим надо.
Ее тайная надежда на то, что испытанное ими обоими наслаждение смягчит его, тут же угасла. Он говорил так, словно презирал и ее, и себя.
Было безумием надеяться, что его чувства могут измениться. Она с самого начала знала, что он не питает к ней особой симпатии. По его собственному признанию, он желал ее только потому, что она напоминала ему женщину, которую он ненавидел, но под властью которой находился.
Кажется, судьбе было угодно, чтобы она проиграла второй раз.
Она почувствовала себя усталой и измученной. Ее охватило отчаяние. К тому моменту, когда он поставил на стол еду, Кэролайн поняла, что силы ее иссякли.
– Я правда ничего не хочу, – пробормотала она. – Лучше я лягу.
– Тебе надо сначала поесть. Я заметил, что ты почти ничего не ела за ланчем. Здесь нет никакого другого отопления, кроме камина. Если уровень сахара у тебя в крови сильно понизится, ты совсем замерзнешь ночью.