Уилсон Колин Генри. Пустыня. Крепость.

   На границе с каменистой пустошью росло небольшое не то деревце, не то куст, сродни полому кактусу. Его сухие обвислые листья стелились по земле видимо, в них собиралась вода – и были жесткими, как трава альфа. Отщипнув от них три узкие полоски, Найл сплел веревку. Этому ремеслу он обучился еще в детстве и теперь владел им в совершенстве. Новый материал оказался настолько удачным, что мальчик, отщипывая полоску за полоской, постепенно сплел веревку раз в восемь длиннее собственного роста. Тем временем Хролф, свесив ноги в воронку, где обитал хищник, едва не погубивший его братьев, один за другим бросал туда камешки, надеясь выманить злобное существо наружу. Первый камень, прицельно пущенный вниз по склону, заставил жука выглянуть из логова. Прилетевший следом второй ударил страшилище по голове – оно зарылось в землю и больше уже не показывалось. Лениво, не зная, чем еще бы заняться, Найл тоже начал кидать в воронку камни, стараясь по чуть заметному бугорку угодить в то место, где – он знал
   – прячется сейчас насекомое, а затем вдруг подумал: а что если выманить его наружу, разыграв из себя приманку?
   Если обмотаться вокруг пояса веревкой, то не так уж и страшно. Прежде всего опробовали веревку.
   Хролф взялся за один конец, Найл что было силы потянул за другой. Веревка показалась обоим прочнее той, что из травы. Присев на краешек воронки, Найл стал медленно спускаться, не забывая усердно пинать камни. Не успел он пройти и четверти пути, как камни на дне зашевелились и наружу показалась знакомая пучеглазая голова. Найл спустился еще на пару метров (Хролф вытравливал веревку), затем остановился.
   Насекомое выкарабкалось из-под земли и теперь сидело, уставясь на людей. Было что-то ужасное в этой бесстрастно-зловещей физиономии, и Найл невольно усомнился, а вдруг оно взберется по склону прежде, чем он успеет выскочить наверх?
   Веревка вокруг пояса стала туже – значит, Хролф готовит пращу (другой ее конец был затянут у него вокруг пояса).
   Над головой Найла прожужжал камень, да так близко, что ветром взъерошило волосы. Видать, Хролф хорошо прицелился: камень попал страшилищу прямо по морде, оно тяжело вздрогнуло и отскочило, неуклюже опираясь на короткие ноги.
   Второй камень пришелся сбоку, основательно задев голову. Третий, угодивший насекомому между щупиками, обратил его в бегство: несколько секунд – и на дне воронки остался лишь бугорок из камней и грунта, а вскоре сгладился и он. Хролф, ухватившись за веревку, вытянул Найла наверх. Они обнялись и громко расхохотались, хлопая друг друга по плечам. Метрах в двадцати братья обнаружили еще одну воронку. И ее обитателя удалось выманить, с силой обрушивая камни. И опять со всей той же зловещей безучастностью оно дожидалось, когда добыча скатится вниз. Именно эта безучастность и привносила в игру азарт. Страшилище, похоже, нисколько не сомневалось, что добыча никуда не денется. Братья, можно сказать, физически ощущали его изумление и ярость, когда вдруг тварь понимала, что добычей, собственно, была она сама. Однажды она вдруг так разозлилась, что, когда метко пущенный камень смял ей щупик, ринулась вверх по склону, силясь добраться до обидчика. На несколько секунд паренька обуял беспросветный страх, сменившийся великим облегчением, когда громоздкое насекомое, потеряв равновесие, сорвалось вниз. Четыре метких выстрела из пращи довершили дело, обратив противника в паническое бегство. Когда нашли третью воронку, помельче предыдущих, Найл уже действовал уверенно, не сомневаясь в исходе поединка.
   По склону он спускался, держась совершенно прямо, и пригнулся лишь тогда, когда над головой зажужжали камни Хролфа. Он и сам швырнул несколько камней, но те отскочили от брони, не причинив твари никакого вреда. Повернуть вспять насекомое вынудили удары Хролфа. Роль живца начала Найлу постепенно приедаться. Ему хотелось поупражняться с пращей. Брат с удовольствием бы пошел ему навстречу, но для такого дела был излишне крупноват: Найл при всем желании не мог вытянуть его наверх. Тогда Найл придумал следующее.
   Хролф, крепко упершись расставленными ногами, встал в нескольких шагах от ямы, а Найл отошел, насколько позволяла веревка, а затем разбежался и кинулся вниз по склону. На ту сторону его вынесло маятником – помог Хролф. Град камней сделал свое дело: тварь полезла из-под земли наружу. Пока она недоуменно озиралась, пытаясь определить, где же добыча, Найл несколько раз успел поработать пращей.
   По сравнению с Хролфом метателем он был неважным, только один камень попал насекомому в голову. Но и этого оказалось достаточно, чтобы оно опять зарылось в камни.
   Развлечение слегка поднадоело обоим, и они пошли к ручью охладиться. Потеха над обитателями воронок сослужила добрую службу: своей вылазкой братья изжили страх.
   Погрузившись в прохладную воду, Найл поделился с Хролфом мыслью, что вот уже два дня как засела в его голове: надо бы уговорить семью перебраться из пустыни в эти края, где вдоволь пищи и воды. На секунду глаза у брата зажглись, но он тут же помрачнел:
   – Джомар никогда на это не согласится. Он боится смертоносцев.
   – Но у них дозоры-то всего два раза в день!
   – А там, где у нас дом, лишь два раза в месяц. А в пустыню и вообще не залетают, – сказал Хролф и, помолчав, добавил: – Там, откуда родом моя мать, они бывают примерно раз в неделю.
   У Найла никогда и мысли не возникало, что Ингельд раньше жила где-то в другом месте, он всегда считал ее членом их семьи.
   – А где это?
   – Там, где руины, в трех днях пути к югу.
   – А руины – это что?
   – Руины? – Хролф задумался, не зная, как объяснить. – Это место, где люди жили в ту пору, когда не было пауков.
   – Не было пауков? – Слова двоюродного брата ошеломили Найла.
   – Говорят, было такое время, когда люди правили всей землей. А там, где сейчас руины, они жили тысячами.
   – Тысячами? – Мальчик не знал такого слова. Все, что превышало десяток, было выше его понимания. – Но как они умещались в пещерах? Он попытался представить город, состоящий из подземных жилищ. Если их взгромоздить одно на другое, они непременно обрушатся.
   – Не в пещерах и не в норах. Ты видел когда-нибудь термитник? Найл как-то во время одной из охотничьих вылазок обратил внимание на странный коричневый конус.
   – Люди жили примерно в таких строениях над землей.
   – И не боялись смертоносцев?
   – Джомар говорит, что когда-то даже самые крупные пауки были величиной с мой кулак, не больше, и боялись людей.
   Это было настолько невероятно, что Найлу потребовалось время, чтобы усвоить такую мысль.
   Люди, дерзнувшие бросить смертоносцам вызов, погибали страшной смертью. Так неужели это правда, что когда-то человек и впрямь правил миром? В голове мальчика тут же возникли сотни вопросов, которые ему не терпелось задать. Громкий плеск воды, донесшийся снизу по течению, заставил обоих настороженно встрепенуться. Оказывается, шумел Вайг. Стоя посередине ручья, он отчаянно махал руками. Торопливо прошлепав по воде к берегу, братья подобрали копья и веревку и двинулись навстречу Вайгу. Тот с трудом сдерживал волнение:
   – Ну где вас носит? Все уже обежал! – Найл заикнулся было, как они обстреливали лупоглазых, но Вайг, пропустив его слова мимо ушей, выпалил: – Они бьются! – И ткнул пальцем в сторону муравейника.
   – Между собой?
   – Да нет же, дурень! Красные напали на черных. Бежим смотреть! Зрелище оказалось жутким. Под раскидистым деревом землю устилали сотни муравьиных трупов, и красных, и черных.
   И повсюду, насколько хватало глаз, кишмя кишели спины красного воинства, выкатывающего из лесной поросли волна за волной. И хотя ростом они значительно уступали черным, в битве были куда более грозными противниками: верткими, хваткими. Завидев черного муравья, красный бросался навстречу с ожесточенной решимостью, стараясь укусить врага за переднюю ногу. У черных ноги были длинные и узловатые, так что, если красному удавалось увернуться от челюстей неприятеля, он кусал его за ногу, а затем обхватывал конечностями и пытался повалить. Черный в лучшем случае мог лишь грызть защищенную спину. Не раз случалось и так, что еще один красный – они, похоже, числом сильно превосходили черных – цеплял еще и за заднюю ногу. Лишившись двух из шести конечностей, муравей становился беспомощным. Красный таранил сбоку, пытаясь опрокинуть врага на спину, чтобы добраться до «горла» – места, где голова соединяется с грудью. Пока поверженный беспомощно барахтался, второй противник накидывался на «талию» – место, где грудь смыкается с задней частью. Что впечатляло более всего, так это странная осмысленность и планомерность действий муравьиного воинства: красные кидались и маневрировали, словно по команде.
   Иногда – хотя и не часто – черному удавалось одержать в поединке верх. Если он умудрялся избежать смертоносных объятий и красный нырял под живот, у черного появлялась возможность ухватить его за задние ноги или за «талию» между грудью и брюхом. Но и при таком раскладе красный муравей мог еще накинуться на незащищенные ноги. Братья наблюдали за баталией с напряженным волнением. Муравьи вообще не замечали людей, даже если те оказывались в гуще сражения. Видно было, что идет беспощадная война не на жизнь, а на смерть. Красные полны были решимости пробиться в жилище противника.
   – Но в чем дело, чего они не поделили? – недоуменно спросил Найл. Не укладывалось в голове, что два муравьиных племени, обитающих на расстоянии каких-нибудь пары миль и до сегодняшнего дня прекрасно друг с другом уживавшихся (мальчик вчера лишь видел, как и те, и другие собирали дыни бок о бок), вдруг ни с того ни с сего кидаются друг на друга. Поначалу казалось, что победа будет за красными. Но не прошло и получаса, как выяснилось: все не так просто. Да, действительно, красных было куда больше. Но и черные не иссякли: на смену погибшим и искалеченным из лаза в земле появлялись новые. Они, похоже, не стремились уничтожить превосходящие силы врага, главное было не пустить их в жилище.
   Найлу бросилась в глаза невероятная стойкость и самоотверженность защитников муравейника. Каждому из десятка черных бойцов, время от времени выходящих наружу, было, наверное, ясно, что жить им осталось лишь считанные минуты.
   И тем не менее они совершенно не боялись. Если под землей их еще много, то враг не сможет сломить их. И тут произошло нечто странное. Со стороны гнездилища красных муравьев неожиданно появилась колонна черных.
   Вначале братья подумали, что это отлучившиеся на охоту рабочие спешат на выручку своим. То, что случилось на деле, просто сбило их с толку: вновь пришедшие, приблизившись к входу, вдруг набросились на охранников. Сами защитники, похоже, растерялись: подоспевшие, судя по запаху, вроде бы свои, собратья – можно их пропустить; однако они явно желают зла. Защитники начали отбиваться заметно слабее. Наступившая сумятица предоставила красным возможность, которой у них до этой поры не было.
   Пока стража боролась с новой, неожиданно нагрянувшей опасностью, красные прорвались и поползли внутрь. Выкатившее навстречу черное подкрепление невольно застыло, увидев, что происходит: свои нещадно бьются со своими.
   Неожиданно Вайг хихикнул – настолько не к месту, что братья уставились на него с немым изумлением. Вайг хлопнул себя по бедру:
   – Теперь все ясно! Джомар, так тот знает о муравьях все. Красные – поработители. Они захватывают личинки у черных и выращивают из них рабов. Они пытаются пролезть сейчас в муравейник за личинками! Теперь все встало на свои места. Вновь подоспевшие черные – это рабы. Им велели идти на своих, и они слепо подчинились. В какой-то момент сражения до красных дошло, что рабов можно использовать как засадный полк. Такой замысел явно выдавал зачатки разума. Однако разум этот явно был примитивным, иначе зачем устраивать всю эту бойню, если можно просто велеть рабам войти внутрь и похитить столько личинок, сколько нужно? Оборона черных была прорвана, и красные потоком влились в их жилище. Найлу внезапно стало очень грустно. Он надеялся, что черные дадут-таки отпор. Разочарованный, он повернулся и побрел вверх по ручью к финиковым пальмам: что-то опять захотелось есть.
   Пройдя с полсотни шагов, Найл остановился и удивленно посмотрел по сторонам.
   Из кустов выползала колонна черных, отступающих с поля боя. Однако, всмотревшись пристальнее, он понял, что происходит на самом деле. Муравьи тянулись по трое в ряд, средние несли в передних лапах личинки. Они прятали потомство. Буквально в нескольких шагах от них красные деловито расправлялись с противниками.
   Удивительно, но никто из них не замечал торопливо отходящую колонну. Осторожно раздвинув кусты, Найл увидел, что муравьи открыли запасной вход.
   Подземная часть гнездилища, очевидно, была огромной – целый город с населением в сотни тысяч. Учуяв незнакомый запах, один из черных сторожей ринулся к Найлу – тот поспешно отступил в воду. Очевидно, спасая драгоценное потомство, муравьи готовы смести любую преграду.
   Но куда они их тащат? В другое защищенное укрытие? Или собираются отстроить новый муравейник где-нибудь подальше отсюда? Когда гнездилище покинул последний из арьергарда, Найл громко позвал Вайга. Вайг с Хролфом так увлеклись сражением, что проворонили отступление муравьев, и теперь, поднимая фонтаны брызг, мчались смотреть, что происходит около жилища насекомых. Возле запасного выхода в тесный боевой порядок сплотилась черная рать, прикрывающая отход. На глазах у братьев в проеме показался первый из красных захватчиков и тут же был сражен. Но, как Найл и предугадывал, втекающие в противоположный вход полчища красных внезапно изменили направление и ринулись к запасному выходу, словно в какую-то долю секунды среди них распространился сигнал: сменить тактику. Часть красных окружила фалангу черных ратников и вступила с ними в бой, другая заспешила вслед удаляющейся колонне. Найл затрусил вдоль другого берега ручья: интересно, почует ли колонна погоню, прибавит ли шагу? То, что он увидел, просто поразило мальчика: колонна муравьев повернула к ручью, идущие впереди без колебаний вступили в воду, и лишь те, кто нес личинок, остались ждать на берегу. Так как муравьи были гораздо меньше человека, вода вскоре покрыла их с головой, а передних смело течением. Однако они упорно продолжали заполнять ручей, ступая по спинам тонущих собратьев.
   Минуты не прошло, как из муравьиных тел образовался прочный мост, достаточно широкий, чтобы противостоять силе прибывающей воды. Затем, словно по сигналу, по нему двинулись муравьи, несущие личинки. Отряд прикрытия скопился на берегу, готовясь сразиться с преследователями. Братья, стараясь не подходить слишком близко, шли за отступающими муравьями. Это был вполне упорядоченный отход. Эскорт, сопровождающий колонну дальше, был немногочисленным – большинство осталось на том берегу сдерживать неприятеля. Вот последние из носильщиков пересекли мост. Вероятно, они были теперь вне опасности: защищающее их черное воинство скопилось так густо, что хватило бы и на день битвы. Но у красных были иные замыслы. Колонна преследователей также змеилась к воде, уровень которой теперь стал значительно ниже: тела черных перегородили ручей в нескольких метрах выше по течению. Точно так же, как и их враги, красные быстро создали мост и через несколько минут уже настигали отступающую колонну. Едва они догнали последних, как защищавшие мост черные все как один бросились следом, словно кто-то невидимый протрубил в рог, отдавая приказ об очередном перестроении. Теперь и братья забеспокоились, сообразив, что угодили в клещи и красная лавина катит прямо на них. Единственное, что утешало юношей – насекомые пока не обращали на них ни малейшего внимания. Какое-то время братья, не смея шелохнуться, стояли в самой гуще муравьев, чувствуя, как по ногам елозят гладкие жесткие панцири. Едва волна миновала, они поспешили отойти в сторону. Началось новое сражение. На одного черного порой накидывались сразу пять-шесть неприятелей, и беднягам ничего не оставалось, как класть драгоценную ношу на землю и защищаться. И всякий раз, когда это происходило, один из красных тут же аккуратно подхватывал личинку и тащил ее к ручью. Здесь он непременно натыкался на кого-нибудь из черных воинов, и схватка разгоралась с новой силой. Иногда черным удавалось вызволить личинку. Взглянув на Вайга, Найл сразу сообразил, что тот задумал. Пока муравьи сражались, многие личинки валялись без присмотра: этакие белые куколки, сантиметров по десять длиной.
   Глаза братьев встретились. Вайг молча спрашивал у Найла совета: рискнуть? И, хотя тот промолчал, Вайг понял, что младший брат его одобряет. Вайг юркнул в гущу сцепившихся муравьев и за считанные секунды подобрал с полдесятка личинок. За плечами Найла болталась травяная сума с финиками и еще кое-какими плодами. Он тут же вытряхнул их на землю, освобождая место под добычу.
   – Пошли, – коротко бросил Вайг.
   В нескольких шагах от братьев положил на землю личинку черный муравей, отбивающийся от врагов.
   Один из красных, мгновенно подхватив ее, побежал прямехонько на юношей. Вайг не устоял перед соблазном и, нагнувшись, одним движением выхватил куколку.
   Муравей, наконец-то заметив присутствие людей, без колебаний сделал выпад к ноге Вайга, однако тот отдернул ее, едва успев избежать мощных челюстей, с размаха пнул насекомое, и оно, кувыркнувшись в воздухе, шлепнулось прямо на спины сражающихся.
   – Бежим! – крикнул Вайг.
   Бежать к ручью не имело смысла: вся прибрежная полоса превратилась в поле битвы. Безопасность – пусть временную – сулила пустошь. Помчались туда. Оглянувшись на бегу, Найл испуганно вскрикнул: отделившись от основного воинства, за ними устремилась колонна. От досады Вайг даже застонал.
   – Что, выбрасываем? – взволнованно спросил Найл. Вайг упрямо насупился:
   – Ну уж нет! Не догонят. И в самом деле, муравьи бежали не слишком быстро. Но направлялись они, несомненно, за братьями, и что-то грозное было в их размеренных, словно заученных движениях. Осталась позади полоса поросли, отделяющая оазис от пустоши. На какое-то время муравьи скрылись из виду. Вайг указал на большой валун, видневшийся в отдалении слева, и юноши поспешили к нему. Через несколько секунд из поросли вынырнула колонна насекомых и тоже повернула к камню. Они определенно шли на запах личинок.
   – Не хочется далеко забегать за камни, – выдохнул на бегу Хролф. – Что, если возьмем обратно к ручью?
   Однако не успели они повернуть к кустам, как увидели, что муравьи десятками выкатываются из поросли, на ходу выстраиваясь в ряд. Найла внезапно прошиб безотчетный страх. Впереди и справа путь был уже отрезан. Стоит допустить оплошность, и они втроем окажутся в кольце. Не сговариваясь, братья понеслись к пустоши. Вскоре под ногами зашуршали крупные ребристые камни. Бежать по ним было крайне неудобно: за спиной болтается сумка с личинками, по плечам колотит смотанная в кольцо веревка. Запнувшись, Найл чуть не грохнулся на колени. Выручило копье – успел опереться. Муравьям же, судя по всему, камни совершенно не мешали. Вдруг Хролф, бежавший шагах в двадцати впереди, резко вильнул. Он, оказывается, едва не угодил в воронку. Пришлось огибать яму, на что ушли драгоценные секунды – насекомые были уже шагах в сорока. Увидев, что брат сдает, Вайг сдернул с его плеча сумку:
   – Дай сюда!
   Перекинув ношу через плечо, он погнал дальше. Пробежав еще немного, братья опять наткнулись на воронку. Найл с Хролфом вильнули влево, Вайг побежал направо. Муравьи пустились за ним. Несколько насекомых не успели свернуть и сорвались вниз. Найл, мельком оглянувшись через плечо, испытал предательское облегчение: все муравьи преследовали теперь Вайга.
   Кроме того, он успел заметить, что насекомым, сорвавшимся в яму, путь наверх дается с трудом.
   И тут Найла осенило. Выход был найден. Озарение будто прибавило мальчику сил, и он помчался за Вайгом легкой поступью, как бы обновленный. Догнать его было несложно: брату мешала бежать сумка, которую он придерживал рукой, чтобы не болталась.
   – Погоди! – крикнул Найл.
   – Чего еще? – буркнул тот, не сбавляя хода.
   – Я знаю, как от них отделаться!
   – Как? – Вайг, опешив, приостановился.
   – Сейчас увидишь! Дай-ка сумку. – Проворно размотав висящую за плечом веревку, один конец он обвязал вокруг пояса, другой всучил Хролфу. – Сейчас попробую заманить их в одну из ям.
   Муравьи находились уже совсем близко. Братья снова пустились бежать. Шагах в двухстах снова подвернулась воронка. Найл кинулся к ней, замер на мгновение, а затем решительно полез вниз. Изпод ног с глухим шелестом поползли камни, земля на дне зашевелилась, и наружу выглянуло лупоглазое насекомое.
   Спустя секунду на гребне ямы появился первый муравей. Не сбавляя хода, он проворно засеменил вниз, прямо на Найла, но оступился на непривычной наклонной плоскости, его ноги подогнулись, и он проскочил мимо. Следом возник другой. Этот мог и не промахнуться, и Найлу пришлось отпрыгнуть, чтобы избежать столкновения. Тут через край перевалился уже добрый десяток сразу, и каждый норовил вцепиться в паренька. Однако у всех муравьев была одна и та же беда: спеша вперед, они не успевали затормозить и безудержно проносились мимо, вздымая клубы пыли. А сверху уже кубарем летели следующие и, сшибая передних, катились дальше. Хролф и Вайг стояли друг против друга по краям воронки: оба цепко держали веревку, теперь тугую, как струна. Один из муравьев изловчился цапнуть Найла за лодыжку, показалась кровь.
   Задерживаться в яме становилось небезопасно, и мальчик начал осторожно выползать наверх. Муравьи пытались увязаться следом, но срывались и падали вниз.
   Вскоре Найлу уже ничего не угрожало: Вайг с Хролфом вытянули его наверх. А на дне озабоченно копошились муравьи. Переваливая через гребень, к кишащей на глубине массе прибавлялись все новые и новые. Чудовище, обитавшее в яме, наконец-то могло полакомиться вволю. Покрытое бронированными пластинами тело грузно вздымалось над мелкорослым муравьиным сонмищем. Едва кто-нибудь из них подбегал достаточно близко, хищник пригвождал его к земле мощными передними лапами.
   Мгновенное движение тяжелых челюстей – и голова отскакивала, как мячик. Перекусить туловище ему тоже не составляло труда. Число угодивших в ловушку бестолково копошащихся тел, видимо, не смущало чудище. Оно работало с размеренной монотонностью заведенного механизма, и вскоре дно воронки стало скользким от кровиПытаясь защититься, муравьи пускали в ход жала – куда там! Даже когда одному из них перед гибелью удалось вонзить свое оружие лупоглазому в глотку, тварь вынула его челюстями, как занозу. В яму скатились последние из преследователей, и теперь там барахталось, пожалуй, не меньше сотни. Выбраться наверх они уже не могли. Всех, кому удавалось хоть чуть-чуть подняться, увлекали обратно тела сородичей. Некоторые счастливцы все же чудом добирались до гребня, но там их с копьями наготове уже поджидали братья, и муравьи снова скатывались на дно. Теперь слитность действий муравьев грозила им гибелью. Общность зачаточного разума, которая превращала их в столь серьезных преследователей, обернулась для них непоправимой бедой: каждое насекомое в отдельности проникалось теперь общим чувством безысходности и обреченности. Эту картину братья наблюдали еще с полчаса, пока трупов внизу не нагромоздилось столько, что обитателю воронки стало трудно двигаться. Сами муравьи как-то сникли, сделались вялыми, словно запас сил у них иссяк. В конце концов, когда солнце уже начало клониться к закату, молодые люди повернулись к бойне спиной и отправились обратно к ручью. Шли медленно: от безумной гонки по камням поистерли ноги. Найл ощущал странную пустоту в душе, будто все его чувства полностью истощились. Даже завидев впереди летящие низко над деревьями паучьи шары, он не испытал никакого смятения, словно это были простые облака. Братья намеренно сделали большой крюк и к ручью вышли мили за две ниже муравейника черных. Каждый втайне опасался, что насекомые, чего доброго, учуют личинок. Все понимали, что второй раз убежать не хватит сил. К счастью, муравьи не попадались. Братья повстречали лишь несколько жуков, одну тысяченожку да большого серого паука, который проводил их жадным взором из-за натянутой между деревьями паутины, однако напасть не решился. Наконец перед самой темнотой юноши добрались до своего пристанища под камнем.
   Туда уже успели забраться несколько крупных мух, проведавших, где у людей хранится запас дынь.
   Выгнать их не составило труда, и, освободив свой временный дом от нахальных гостей, братья закидали вход кустами и сучьями, завернулись в одеяла и забылись глубоким сном. На следующий день перед рассветом отправились в обратный путь. Солнце застало путников на пустоши, а примерно за час до темноты показались и знакомые красные скалы-обелиски, изъеденные ветром. Сердце у Найла радостно затрепетало, даже слезы выступили на глазах. Прошло несколько дней, и личинки превратились в муравьишек – крохотных, беззащитных созданий с ненасытно распахнутыми ртами. Вайг дни напролет проводил в поисках корма для них, прочесывая окрестности, чтобы раздобыть спелые плоды со сладкой мякотью. Утро целиком уходило на то, чтобы надоить у афидов приторной жидкости, которую брат собирал в специальную посудину. Найл души не чаял в уморительных малышах. Ручной живности у них никогда не водилось. Осу-пепсис с независимым и строптивым норовом едва ли можно было считать ручной, а эти были такими забавными, как и сестренка, только куда бойчее и шаловливей.