Из-за насморка я ничего не чувствовала, но мне все равно было плохо. Сначала старалась сосредоточиться на рисунке, но вместо капусты у меня получилась зеленая роза, и я расстроилась. Внутри кочана я нарисовала маленького кролика с широко открытым ртом, из которого текут слюнки; стоя на задних лапках, он пытается допрыгнуть до капусты, болтающейся на длинной веревке. Магда и Надин вежливо похвалили рисунок, но мистер Виндзор не выказал никакого энтузиазма:
   — Мы все знаем, тебе прекрасно удаются комиксы, Элли, но я давно уже понял, что ты начинаешь их рисовать, когда у тебя что-то не получается.
   — Ух! — насмешливо сказала Магда.
   — Хватит, Магда, вы, три подружки, начинаете меня раздражать. Если не прекратите так себя вести, придется вас разлучить.
   — Никому это не удастся, — пробормотала Магда вполголоса, чтобы мистер Виндзор не услышал.
   — Ну давай, Элли. Закрась кролика и хорошенько вглядись в свою капусту. У тебя не получились листья. Слишком уж они вялые, — сказал мистер Виндзор.
   Я сама целый день была вялой, и мне не хотелось встречаться с Расселом после уроков. Надин собиралась пойти к Магде домой, чтобы перерыть весь гардероб и решить, в чем идти на вечеринку к Биг Маку. Надин безразличны все мальчики, с которыми там можно познакомиться, потому что она все еще увлечена Эллисом, поклонником сайта Xanadu. Он продолжает присылать ей письма по электронной почте. Тем не менее она обещала пойти на вечеринку, чтобы оказать Магде моральную поддержку.
   — Я тоже буду тебя поддерживать, — обиженно говорю я.
   — Да уж! Просидишь весь вечер в обнимку с Расселом!
   — Нет! Во всяком случае не целый вечер! Там будут танцы.
   — Да что ты говоришь! Неужели Рассел умеет танцевать? — спрашивает Надин.
   Мрачно на нее смотрю.
   — Прости меня, прости! — поспешно говорит она.
   Мы снова лучшие друзья, но наши отношения нельзя назвать простыми. Каждый раз, когда я замечаю на себе взгляд Надин, мне кажется, что она говорит: "ЖИРНАЯ, ЖИРНАЯ, ЖИРНАЯ".
   Я всегда утверждала, что отношусь к Магде и Надин совершенно одинаково, но втайне я люблю Надин немного больше, потому что мы знаем друг дружку с четырех лет и нам есть что вспомнить. А сейчас я иногда думаю, что, может быть, Магда чуть-чуть лучше. Иногда Надин бывает ужасной врединой, злой и противной. Я думала, она свихнулась, когда связалась с Лайамом. Потом, когда мы отправились на концерт Клоди, именно она настояла, чтобы мы пошли с этими страшными парнями, а сейчас она совсем рехнулась — доверяет свои секреты совершенно незнакомому человеку.
   Я попробовала еще раз сказать ей, как это может быть опасно, но она только расхохоталась в ответ. Она все чаще и чаще надо мной смеется. С тех пор как я подружилась с Расселом, ведет себя так, словно я зануда и несу невероятную чушь. Глупо, правда?
   Вчера мне было неинтересно с Расселом. Я плохо себя чувствовала, а он настоял, чтобы мы пошли смотреть фантастический фильм о полуголых людях в шлемах, которые поражают своих противников кончиками пальцев. Там почти не было женских персонажей — лишь несколько глупых девиц в прозрачных ночных рубашках да одна старая карга, которая ныряет в море, кишащее змеями. Мне показалось, что фильм мерзкий, но Рассел, наоборот, очень увлекся и разозлился на меня, когда я начала стонать, вздыхать и сопеть. Потом он мне долго читал лекцию о культовом комиксе, на основе которого был снят фильм.
   — Тебе это надо знать, Элли, если в будущем ты хочешь стать иллюстратором. Пора овладеть графикой. Никому не нужны изящные книжки с картинками о мышках-девчонках.
   Я почувствовала себя оскорбленной не только за себя, но и за маму. Ушла и даже не поцеловала его на прощание. Нельзя сказать, чтобы он сильно расстроился. Губы потрескались, из носа течет — вряд ли кому-нибудь захочется такую поцеловать, даже самому страстному бойфренду. А Рассел и есть страстный.
   Не понимаю я мальчишек. То он смотрит на меня сверху вниз, читает мораль и ждет, когда его похвалят. А то заискивает, точно перед самой удивительной девочкой на свете, только потому, что спереди у тебя, будто довески, торчат две груди, как у половины населения земного шара!
   Жаль, что он не может быть настоящим другом, как Магда или Надин, хотя в последнее время вряд ли скажешь, что Надин ведет себя действительно по-дружески. Еще с детства она страдала приступами плохого настроения. Слава богу, хоть Магда весела и счастлива и с ней всегда легко и просто. Конечно, она слишком много трещит про мальчиков, косметику и наряды, но, в общем, трудно найти подругу лучше.
   Вчера для подкрепления сил она принесла мне кусок великолепного сырного торта с лаймом. Я слабо отбивалась, говоря, что в нем куча калорий.
   — Это же разновидность лимона, Элли, в нем полно витамина С. Потрясающее средство от простуды! Торт лечебный, поэтому забудь про калории!
   И я забыла. Должна признаться, почувствовала себя намного лучше, когда желудок наполнился чудесным лакомством. Мама Магды великолепно готовит. Анна тоже нормально готовила, но последние два месяца лишь разогревает купленную еду в микроволновке. Да и где ей взять время, если она постоянно занята разработкой новых эскизов? Не то что мама Магды — ведь у них с мужем собственный ресторан! Приготовление еды для нее профессия, поэтому и нет никаких проблем.
   Зато у папы с Анной их предостаточно. Слышу, как они ругаются за завтраком, а Моголь ревет.
   Не буду вставать. Не могу! Я тяжело больна. Серьезно, серьезно, серьезно больна!
   Натягиваю на голову ватное одеяло и, тяжело дыша, сворачиваюсь калачиком в своей берлоге. Не успела задремать, как вдруг раздается стук в дверь. Выглядываю из-под одеяла. Входит Анна с подносом — меня ждут апельсиновый сок, кофе, рогалик и небольшая гроздь винограда.
   — Привет несчастному инвалиду! — говорит Анна.
   — До чего же ты хорошая! — хриплю я, сажусь на кровати и потираю глаза.
   На подносе не только еда, но и письмо.
   — Интересно, от кого?
   — По-моему, почерк Рассела.
   — Нет, у него больше закорючек, — говорю я и открываю конверт.
   Разворачиваю письмо, надеваю очки и читаю. Проглатываю последнюю строчку, и по всему телу пробегают мурашки, в трясущихся руках дрожит письмо…
   Мне пишет сама Никола Шарп, знаменитый иллюстратор, прославившаяся своими картинками к циклу "Прикольные феи". У меня был полный комплект ее комиксов из серии «Радуга». В четыре года я обожала забавную ультрафиолетовую фею и хотела, чтобы вся моя одежда, вплоть до носков и трусиков, была фиолетовой.
 
   Дорогая Элеонора Аллард!
   Я член жюри конкурса на лучший детский рисунок. Хочу тебе сразу сказать: ты не победила — у нас еще не было итогового заседания. К сожалению, мы не сможем оценить твой рисунок, так как он поступил без анкеты и через неделю после того, как истек срок подачи материалов. Я считаю, что это не имеет никакого значения, но компания, спонсирующая конкурс, выдвигает невероятно строгие требования и настаивает, чтобы твой рисунок и работы целой группы ребят не были допущены к участию в соревновании.
   В подобных случаях я недолго переживаю, но на этот раз вы с мышкой Мертл запали мне в душу. Я просматриваю много детских и юношеских работ, и некоторые из них можно назвать весьма удачными, но скажу тебе честно — твоя Мертл удивительно самобытна. Ею можно гордиться! Жаль, что не я ее придумала!
   Учти: когда вырастешь, тебе обязательно нужно стать иллюстратором.
   С наилучшими пожеланиями,
Никола Шарп.
 
   Я вскрикиваю. Поднос дрожит у Анны в руках, и она проливает кофе.
   — Элли, милая, что стряслось?
   — Ах, Анна, — говорю я и заливаюсь слезами.
   Прибегают папа и Моголь.
   — Что случилась? Ты не обожглась, Элли? — кричит папа.
   Анна ставит поднос на пол, потом читает письмо и обнимает меня.
   — Умница! Ты только посмотри, что Никола Шарп написала о нашей Элли! — восклицает она и передает письмо папе.
   — Никола Шарп! Эта тетя придумала малиновую фею, которая плюется малиной! — кричит Моголь и на всякий случай — вдруг мы не поняли — показывает, как она это делает.
   Папа меня расспрашивает, Анна смеется, я плачу, Моголь плюется — все набились в мою комнатенку. Будто мы снова нормальная дружная семья — клан Аллардов в полном составе. И вдруг папа все портит.
   — Молодец, Элли, — небрежно говорит он.
   — И это все, что ты можешь сказать?! — возмущается Анна. — Просто замечательно, что Никола Шарп выбрала нашу Элли из сотен, а может быть, из тысяч участников! Ты только подумай — она говорит, что сама хотела бы придумать такую мышку.
   — Но не Элли создала мышку Мертл. Ее автор Роз.
   Наступает тишина. Папа редко говорит о маме и еще реже называет ее по имени, но сейчас с грустью и нежностью произносит слово «Роз». Анна вздрагивает.
   В недоумении смотрю на папу. Кажется, он отобрал у меня счастье. Грипп наваливается с новой силой. Все болит.
   — Ты же знаешь, Элли придумала свою мышку Мертл, — резко говорит Анна.
   Папа смотрит на письмо Николы Шарп и читает лишь одно слово "самобытная".
   Этого достаточно. Я понимаю… В чем-то папа прав.
   Анна не сдается и убеждает его в обратном:
   — Знаю, ты никак не смиришься с тем, что эскизы моих дурацких свитеров пользуются успехом, но я потрясена: ты не можешь даже порадоваться таланту своей дочери!
   Папа задыхается от возмущения. Анна краснеет и сердится. Моголь пугается и берет меня за руку. Крепко сжимаю его ладошку, потому что мне сейчас самой нужна поддержка.
   Все испорчено. Папа прав — Мертл не мое творение. Мне только казалось, что я ее автор.
   Очень хочется об этом с кем-нибудь поговорить, и я звоню Магде. Приходится долго ждать — подруга не снимает трубку, потому что по выходным обожает поспать. В будни Магда тоже не прочь понежиться в постели, но мама вытряхивает ее из-под одеяла, чтобы она не опоздала в школу. Жду до двенадцати. Появляется надежда застать подружку выспавшейся и бодрой.
   Оказывается, я опоздала. Она уже ушла.
   — По-моему, она отправилась к Надин, Элли, — говорит ее мама.
   — А, спасибо… Понятно.
   — Почему бы тебе тоже туда не пойти, дорогая?
   Почему? Да потому, что меня никто не пригласил! Почему они мне не сказали, что договорились встретиться в воскресенье утром? Мы всегда собираемся вместе! Но сейчас «вместе» означает «вдвоем», а не «втроем». У меня за спиной Магда и Надин объединились в особую, можно сказать исключительную пару, исключившую меня.
   Хорошо бы завалиться к Надин… Но что, если они начнут переглядываться, шептаться и вести себя так, будто я третий лишний?!
   Я этого не вынесу. Слишком уж много на меня навалилось. Кажется, со мной перестали считаться.
   Ну и ладно! Переживу! Знаю, кто меня действительно любит. Гораздо больше других.
   Поворачиваю на пальце кольцо и звоню Расселу.

Глава двенадцатая
ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ, КОГДА ИХ ПРЕДАЮТ МАЛЬЧИКИ

   Зря мы отправились на вечеринку! Начнем с того, что я не выношу Биг Мака, здоровенного и неотесанного оболтуса. К тому же он обожает прихвастнуть и говорить пошлости. Конечно, с материальной точки зрения у него предостаточно причин для бахвальства. Чего стоит только огромный четырехэтажный дом в георгианском стиле, больше похожий на особняк! Обставлен он — закачаешься! Точно попадаешь на страницы журнала "Интерьер".
   Мама и папа Биг Мака постарались испариться пораньше. Хоть бы только никто не бросил сигарету в блюдце из китайского фарфорового сервиза и никого бы не стошнило прямо на турецкий ковер. Это вполне может произойти — выпивки хоть отбавляй! Я думала, будет фруктовый пунш и несколько банок лагера, слабоалкогольного пива, но кругом полно бутылок водки, и парни уже изрядно надрались — будто это не спиртной напиток, а вода "Перье".
   Пришли в основном мальчишки. Прибыла, пошатываясь на высоких каблуках, парочка сильно накрашенных маленьких девчонок. Если как следует отмыть их лица, увидишь, что еще вчера они учились в начальной школе. Наверное, чьи-то младшие сестренки, сделавшие все возможное, чтобы не пропустить вечеринку. Девчонки моего возраста четко разделились на две категории — завзятые тусовщицы устрашающего вида в коротких топах, с торчащими из пупков кольцами и несчастные создания в стиле 50-х, в вечерних платьях, как у взрослых леди.
   Наверное, Магда и Надин на меня разозлятся за то, что я их сюда позвала. Ну и ладно — я сама на них обижена: не будут без меня собираться!
   От Рассела тоже мало радости. Сижу с ним в обнимку в тесном кресле, точно он меня демонстрирует своим приятелям. Подруга! По его поведению не скажешь, что он мною гордится. Я тщательно готовилась к вечеринке Выбирала, примеряла… и отвергла треть собственного гардероба. Даже покопалась в шкафу Анны и примерила пурпурное бархатное платье свободного покроя. Это на Анне оно болтается, а на мне сидит в облип и смотрится слишком вызывающе.
   Решила, что не надо выглядеть, словно ты изо всех сил готовилась, поэтому в конце концов и остановилась на мягком пушистом свитере. Он не из тех, что придумала Анна, — обычный черный свитер с V-образным вырезом, в котором чуть-чуть видна ложбинка между грудей. Сказать «чуть-чуть» — значит ничего не сказать, поэтому под свитер пришлось надеть темную обтягивающую майку. Еле-еле втиснулась в черные джинсы. Всякий раз, когда их надеваю, кажется, что они сели, хотя мне все же удается застегнуть молнию. Влезла в сапоги с узкими носами, которые уже начинают жать, но не отваживаюсь их сбросить — вдруг у меня пахнет от ног!
   Выгляжу я совсем неплохо, особенно если учесть, что я до конца не выздоровела, но Рассел не проявляет должного энтузиазма.
   — Привет, Элли! Ты что-то изменилась.
   — Как видишь, — резко отвечаю я.
   — Понятно, ладно, идем, — говорит он, поправляя ворот рубашки.
   — У тебя новая рубашка, Рассел? Красивая!
   На самом деле ничего особенного. Обычная синяя шелковая рубашка — по-моему, слишком тонкая и скользкая, но стараюсь быть великодушной.
   — Мне ее Цинтия подарила, — бормочет он, пытаясь к ней привыкнуть. — По-моему, немного старомодная.
   — Вовсе нет! Тебе идет.
   Жду, когда он обратит внимание на мой наряд.
   — Я нормально выгляжу?
   — Что? Да, отлично.
   Видно, что ему все равно.
   — Тебе не кажется, что я одета слишком просто?
   Мне хотелось, чтобы меня разуверили. Не тут-то было!
   — Ну, это же вечеринка! Может, переоденешься во что-нибудь пошикарней?
   Мне захотелось его ударить.
   — Это не мой стиль, Рассел. Что ты предлагаешь? Бикини с блестками и диадему на голову?
   — Ладно, не кипятись. Просто я подумал… может, в юбке было бы лучше? И в туфлях на высоких каблуках, чтобы показать ноги. Ну хватит, не морочь себе голову! Пойдем!
   Я жду.
   — Что еще?
   — Не хочешь посмотреть письмо от Николы Шарп?
   — Ты же мне его по телефону зачитывала. Поздравляю! — говорит он и небрежно чмокает меня в щеку, будто целует старую тетушку.
   Не могу поверить! Я-то думала, Рассел за меня по-настоящему порадуется. А он, когда я ему позвонила, почти ничего не сказал. Даже не придрался, как папа, будто не я придумала мышку Мертл, и нечего ее себе приписывать! Когда наконец я дала ему понять, что обижена, он холодно сказал:
   — Молодец, Элли.
   Словно такие письма люди каждый день получают! Вот если бы к нему пришло письмо личного характера от самой Николы Шарп — то-то бы он обрадовался!
   Я бы им гордилась! А ведь я не победительница — Рассел еще может получить приз.
   — Подожди, Рассел. Ты еще выиграешь! — шепчу я, прижимаясь к нему и желая продемонстрировать свою нежность перед его друзьями.
   — Нечего меня опекать, Элли! Не надо об этом говорить! — шипит Рассел.
   Склонившись надо мной, он грубо меня целует, пытаясь засунуть язык мне в горло. Раздаются грубые одобрительные возгласы и свистки. В негодовании вырываюсь из его объятий.
   — Не дергайся, Элли, — шепчет Рассел.
   — Только посмей еще раз — я тебе язык откушу! Не думай, что меня можно сначала оскорбить, а потом облизать — лишь бы произвести впечатление на своих придурков!
   Говорю шепотом, чтобы никто не услышал, но меня выдают жесты.
   — Ух-хо-хо! Похоже, влюбленные голубки повздорили! — орет Биг Мак.
   Он издает глупые звуки и пытается еще давать нам советы.
   — Пора подрасти! — говорю я.
   Выбираюсь из кресла и хочу чего-нибудь выпить. Водки. На самом деле я пью ее в первый раз. Пробую очень осторожно — вовсе не противно, особенно с тоником. По моему, у водки вообще нет никакого вкуса. Быстро проглатываю и принимаюсь за следующую порцию.
   Понимаю, что поступаю глупо, но мне все равно. Не собираюсь возвращаться к Расселу. Во всяком случае, пока он не даст понять, что раскаивается в своем поступке. Но это вряд ли. Он намеренно меня игнорирует, отпуская грязные шуточки вместе с Биг Маком и другими приятелями. Они покатываются со смеху. Ведут себя как дети. Может, Надин права, когда говорит, что невозможно дружить с ровесниками?
   Похоже, подружки никогда не придут. По правде говоря, я на них не очень-то и обижена. Нет, погодите! Слышу их голоса в холле и звон браслетов Надин. Девчонки входят в гостиную. Раздаются одобрительные свистки. Обе краснеют, хотя пытаются не подать вида, что смущены. Они сногсшибательно выглядят. Надин надела черный кружевной топ, странную асимметричную юбку и очень высокие сапоги с пряжками и длинными носками, как у ведьмы. На Магде красный свитер, открывающий плечи, очень короткая блестящая черная юбка, черные колготки в сеточку и черные туфли.
   — Это подружки Элли? — удивленно спрашивает Биг Мак. — Рассел, ты выбрал не ту девочку из их троицы!
   Чувствую, что сильно краснею, и наливаю себе еще водки, чтобы успокоиться. Рассел молчит — ни слова не говорит в мою защиту. Наверное, согласен с Биг Маком.
   Да ну его! Может, я сама выбрала не того парня! Все мальчишки на вечеринке отвратительные! Пойду к Надин с Магдой, и мы чудесно проведем время.
   Только получается не так, как я хотела. Магда и Надин окружены мальчишками. Впереди Биг Мак. Я остаюсь в стороне. Приходится общаться через плечи других гостей. Подружки меня сначала даже не слышат. Приходится повысить голос. Неожиданно музыка стихает, и я одна кричу в комнате, где все остальные притихли. Присутствующие смотрят на меня как на сумасшедшую.
   — Ты как себя чувствуешь, Элли? — шепчет Магда, пробираясь ко мне сквозь толпу воздыхателей и отводя в сторону.
   — Ты сильно покраснела, и глаза у тебя какие-то странные, — говорит, приблизившись к нам, Надин. — Ты что, напилась?
   — Да нет, выпила всего одну рюмку. Ну, может, две, — отвечаю я, держа в руке очередную порцию.
   Рука, кажется, живет своей жизнью. Водка расплескалась и залила черный рукав свитера и скучные джинсы.
   — Это водка, — говорит Надин. — По-моему, ты выпила не две рюмки, а больше. Нужно быть осторожней!
   Кто бы мне говорил про выпивку!
   — Ты уж лучше помалкивай, Надз!
   — Элли, да у тебя язык заплетается, — удивляется Магда.
   — Ничего подобного! Эй, вы, хватит на меня нападать! Пошли! Давайте потанцуем!
   — А как же Рассел? — спрашивает Магда, глядя на него.
   Он сидит в кресле, злобно сверкая глазами и опрокидывая одну рюмку за другой.
   — А что он? Я не его собственность, и прав на танец со мной у него тоже нет. Да он и не любит танцевать.
   Это правда. Рассел предпочитает, покачиваясь, стоять на месте и целоваться. О быстрых танцах с дикими прыжками и речи быть не может. Если его упросить, он, конечно, пойдет, но начнет размахивать руками, как мельница крыльями, и будет выглядеть полным идиотом, поэтому лучше этого не видеть. Вот уж не хочу, чтобы он танцевал рядом с Надин и Магдой! У них от удивления брови полезли бы вверх и скрылись под челками.
   Нельзя сказать, что я очень хорошо танцую, но во всяком случае нормально. Чувствую ритм и не очень сильно шаркаю ногами. Я пробовала танцевать перед зеркалом и закрепила несколько красивых движений, которые можно выдать за спонтанные. Хотя по сравнению с другими смотрюсь как новичок.
   Надин великолепно танцует — движения ее прихотливы, точно она героиня готического романа, но лицо при этом безжизненно — кажется, она только что поднялась из могилы. Надин кладет руки на плоский живот и очень сексуально дергается. Но ей далеко до Магды, которая занимается танцами с трех лет и вообще потрясающе двигается. Обыкновенно обращают внимание не на танец, а на ее лицо. То она с гордым видом смотрит вниз, а то вдруг поднимет голову и взглянет вверх сквозь опущенные ресницы. Она сногсшибательно смотрится: трясет волосами, покачивает бедрами, выставляет попку. А теперь представьте: я хлопаю ресницами, трясу кудрявыми волосами и кручу толстым задом — вот смеху-то будет!
   Только мне сейчас не до смеха. Хочется плакать. Я с Магдой и Надин, но кажется, что никого нет рядом. Даже с самой собою мне трудно найти общий язык. Будто я отошла в сторону и наблюдаю за толстой девчонкой, которая всегда в роли третьей лишней. Рассел мрачно на меня уставился. Он, наверное, думает то же самое.
   Внешность не самое главное. Я знаю. Мы все в этом уверены. Когда музыка стихнет, я расскажу Магде и Надин про Николу Шарп и про то, как ей понравилась моя мышка Мертл. При мысли о ней мне становится грустно — точно я украла ее образ у мамы. Как мне ее не хватает! Не хочу об этом думать. Слишком больно.
   Делаю несколько глотков водки прямо из бутылки. Легче на душе не становится. Наоборот, только хуже. О господи, мне нужно в туалет. Не знаю, где он. Комната кружится перед глазами. Не понимаю, куда идти. Нужно поскорей выйти, а то стошнит при всех…
   — Элли?
   Меня подхватывает Рассел, но слишком сильно тянет за собой, и я спотыкаюсь. Потом Магда крепко берет меня под одну руку, Надин — под другую, и мы вместе выбегаем из комнаты.
   — Мы с ней справимся, Рассел.
   Они притаскивают меня в туалет как раз вовремя и караулят под дверью. Когда наконец все закончилось, они вытирают мне лицо, дают попить воды и отводят в спальню. Боже, надеюсь, это не комната Биг Мака. Меня кладут на кровать и накрывают пальто, потому что я вся дрожу.
   — Закрой глаза и попробуй уснуть, Элли, — ты почувствуешь себя гораздо лучше.
   — Вы так хорошо обо мне заботились! Вы меня еще не разлюбили? — жалобно бормочу я.
   Магда приглаживает мне волосы, а Надин укрывает потеплее. Они говорят, что любят меня, мы лучшие друзья. И это правда, правда, правда.
   Рассел мой мальчик. Ему полагается за мной ухаживать. Он подарил мне кольцо. А где он сейчас? Ему все равно. Со мной только подружки, которым я небезразлична в любом виде. Только им можно доверять…
   Я засыпаю. Через некоторое время кто-то стягивает пальто, служащее мне одеялом. Со стоном пытаюсь его удержать.
   — Пусти, Элли! Отдай мне пальто! — шепчет Надин. — Я пойду домой. Отвратительная вечеринка. Устала от глупых школьников!
   — А Магз? — спрашиваю я.
   — Она остается. Кажется, ей здесь нравится. — У нее странный голос. — Наверное, тебе лучше еще поспать, Элли.
   Она наклоняется надо мной и обнимает. Я очень рада, что мы по-прежнему друзья. Однако Надин не собирается оставаться. Магда — вот кто настоящий друг. Она меня ждет, переживает… Потом проводит меня домой, если я не помирюсь с Расселом.
   Волнуюсь и верчу его кольцо на пальце, пытаясь собраться с мыслями. Вдруг я повела себя бестактно? Вполне естественно, ему это не понравилось. Конечно, он немного завидует. Может быть, пойти и попробовать помириться? Он повел себя не лучшим образом, да и сама я хороша…
   О боже, как сильно болит голова! Только я попыталась встать, как пульсирующая боль снова повалила меня на подушку. Опять тошнит. Никогда в жизни больше не буду пить водку!
   Лежу очень тихо, схватившись за край кровати, потому что комната плывет и плывет перед глазами. Болит живот. О нет!
   С трудом встаю с кровати и пробираюсь к двери. Иду по лестничной площадке и наталкиваюсь на обнимающиеся парочки. Еле успеваю в туалет. Кому-то там до меня стало плохо. Хоть бы никто не подумал, что это я оставила после себя такую грязь.
   Мне удается вовремя склониться над унитазом, но на лицо падают волосы, и я боюсь, что они попали прямо в отвратительное месиво. Приходится опустить голову в раковину и как следует их прополоскать. Я вся мокрая, но, кажется, протрезвела. Насухо вытираюсь. Меня бьет дрожь. Поскорее бы найти пальто в общей куче. Мне нужно его найти — я иду домой. Да, с Расселом и Магдой. Я должна их разыскать. Выхожу, покачиваясь, из туалета. Кто-то уже пять минут барабанит в дверь.
   — Что ты там так долго делала? Ванну, что ли, принимала? — спрашивает какой-то мальчик. Он смотрит на мои мокрые волосы. — Надо же! И вправду мылась! Вот чокнутая!
   Пробегаю мимо него в поисках Магды и Рассела. Приходится лавировать очень осторожно. Всюду расположились влюбленные парочки. Кажется, им не очень понравится, если я вдруг зажгу свет. Может, пока я отлеживалась наверху, подошли еще девчонки? Похоже, Биг Маку и многим его друзьям повезло.
   В темноте на лестнице еле различаю страстно целующуюся парочку. Они лежат прямо у меня на пути, приходится через них перешагнуть.
   — Извините! — говорю я, с трудом перелезая через них.