Страница:
Тесей двинулся вперед, угрожая носильщикам паланкина.
— Опустите носилки, — скомандовал он.
Под угрозой окровавленного меча они повиновались. Тесей отогнул белые льняные занавеси и заглянул внутрь паланкина. Одетая в зеленое с золотом платье Ариадна небрежно раскинулась на мягких подушках. Ее холодные зеленые глаза встретились с горящими глазами Тесея, и пират не заметил в них ни тени страха. Принцесса мягко произнесла:
— Когда мой охранник вернется с подкреплением, ты пожалеешь, что осмелился дерзить богине.
Спокойный голос Тесея звучал так же мягко:
— Но на эти несколько минут я хозяин положения. Так что, Мать Человечества, тебе следует вести себя подобающим образом. Выходи из носилок и подними убитого ребенка из канавы, — пират сделал указующий взмах мечом в сторону погибшего мальчика.
Ариадна продолжала лежать, только глаза ее стали еще холоднее.
— Да как ты смеешь! — прошептала она.
Носильщики притихли и с любопытством наблюдали, как Тесей перекинул меч в левую руку, а правой схватил Ариадну за запястье. Она в гневе пыталась вырваться, но пират с легкостью вытащил ее на грязную мостовую.
Дочь Миноса прошептала еле слышно:
— Норманн! За это тебя скормят Сатане!
— Возможно. А пока подними тело ребенка, — ответил пират.
Высокая, надменная, с красными отметинами на запястье Ариадна не двигалась. Тесей толкнул ее вперед, и она упала прямо в сточную канаву. Молча и почти не дыша, принцесса медленно поднялась на ноги. Мухи с жужжание летали вокруг нее, помои стекали с рук и платья. Она попыталась выбраться из канавы, но Тесей стоял на пути с обнаженным мечом.
— Не забудь о ребенке, Мать Человечества, — напомнил он.
Некоторое время зеленые глаза в упор смотрели на пирата, потом они потемнели, и нечто опасное блеснуло в их глубинах. Ариадна яростно сжала кулаки и медленно расслабила пальцы, пытаясь успокоиться. Наконец она молча нагнулась и подняла маленькое смуглое тельце. Тесей помог ей выбраться из канавы и вернуться в паланкин.
— Начинай доказывать свое материнство, Мать Человечества. Ты еще не сделала этого, и мы снова встретимся после окончания минойских игр, — сказал он.
Алые губы принцессы дрогнули, но она не сказала ни слова.
Снова зазвучал рог, и на улице появилась группа всадников. Сжимая Падающую Звезду, Тесей отвернулся от белого паланкина. Бледное лицо Сниша, испуганно выглядывавшее из-за двери винного магазина, промелькнуло перед ним.
— Вот видишь, сапожник, мне не придется самому напрашиваться на участие в играх! — крикнул пират.
Глава девятая
Глава десятая
— Опустите носилки, — скомандовал он.
Под угрозой окровавленного меча они повиновались. Тесей отогнул белые льняные занавеси и заглянул внутрь паланкина. Одетая в зеленое с золотом платье Ариадна небрежно раскинулась на мягких подушках. Ее холодные зеленые глаза встретились с горящими глазами Тесея, и пират не заметил в них ни тени страха. Принцесса мягко произнесла:
— Когда мой охранник вернется с подкреплением, ты пожалеешь, что осмелился дерзить богине.
Спокойный голос Тесея звучал так же мягко:
— Но на эти несколько минут я хозяин положения. Так что, Мать Человечества, тебе следует вести себя подобающим образом. Выходи из носилок и подними убитого ребенка из канавы, — пират сделал указующий взмах мечом в сторону погибшего мальчика.
Ариадна продолжала лежать, только глаза ее стали еще холоднее.
— Да как ты смеешь! — прошептала она.
Носильщики притихли и с любопытством наблюдали, как Тесей перекинул меч в левую руку, а правой схватил Ариадну за запястье. Она в гневе пыталась вырваться, но пират с легкостью вытащил ее на грязную мостовую.
Дочь Миноса прошептала еле слышно:
— Норманн! За это тебя скормят Сатане!
— Возможно. А пока подними тело ребенка, — ответил пират.
Высокая, надменная, с красными отметинами на запястье Ариадна не двигалась. Тесей толкнул ее вперед, и она упала прямо в сточную канаву. Молча и почти не дыша, принцесса медленно поднялась на ноги. Мухи с жужжание летали вокруг нее, помои стекали с рук и платья. Она попыталась выбраться из канавы, но Тесей стоял на пути с обнаженным мечом.
— Не забудь о ребенке, Мать Человечества, — напомнил он.
Некоторое время зеленые глаза в упор смотрели на пирата, потом они потемнели, и нечто опасное блеснуло в их глубинах. Ариадна яростно сжала кулаки и медленно расслабила пальцы, пытаясь успокоиться. Наконец она молча нагнулась и подняла маленькое смуглое тельце. Тесей помог ей выбраться из канавы и вернуться в паланкин.
— Начинай доказывать свое материнство, Мать Человечества. Ты еще не сделала этого, и мы снова встретимся после окончания минойских игр, — сказал он.
Алые губы принцессы дрогнули, но она не сказала ни слова.
Снова зазвучал рог, и на улице появилась группа всадников. Сжимая Падающую Звезду, Тесей отвернулся от белого паланкина. Бледное лицо Сниша, испуганно выглядывавшее из-за двери винного магазина, промелькнуло перед ним.
— Вот видишь, сапожник, мне не придется самому напрашиваться на участие в играх! — крикнул пират.
Глава девятая
Тесей приготовился к защите. Этруски были хорошими воинами, но приложив определенные усилия спастись было можно.
Скоро появилась колесница с офицером, за ней следовало около дюжины пеших охранников. Офицер сошел с колесницы и, оставив слуг держать лошадей, вместе с шестью стражниками приближался к Тесею. Остальные куда-то испарились. Пират подозревал, что они в скором времени обогнут квартал и нападут с тыла.
Множество переулков и дверных проемов манили возможностью бежать, но ахеец лишь отгонял от лица мух и спокойно ждал. Этруски сдвинули свои высокие щиты стеной и перегородили улицу, лишив Тесея возможности прорваться вперед. Длинные бронзовые лезвия поблескивали между щитами.
Продолжая наблюдать, пират бросил взгляд в сторону Ариадны. Один из носильщиков приготовился помочь ей вернуться в паланкин, но она продолжала стоять на грязной мостовой с мертвым ребенком в руках. Ее зеленые глаза пожирали Тесея. Пират услышал ее золотистый голос:
— Подожди, раб! Я хочу посмотреть, как сражается норманн.
Тесей начал атаковать. Падающая Звезда была достаточно острой, чтобы рассечь кожаные щиты этрусков, а узкая кривая улочка мешала им построиться в правильном боевом порядке. Сначала один стражник, затем второй упали замертво.
Если бы Тесей действительно хотел прорваться и спастись, то стоило лишь усилить атаку в том месте цепи, где одно звено уже выбыло из строя. Но он ждал, пока новый воин займет место павшего, и возобновлял бой. Наконец послышался приказ Ариадны:
— Взять варвара живым для участия в играх!
Падающая Звезда находила все новые бреши в стене щитов, но стоило пирату вывести из строя одно звено, как цепочка воинов смыкалась снова. Тесею тоже доставалось, и вот удар булавы обрушился откуда-то сверху, ахеец потерял сознание.
С горьким привкусом во рту и раскалывающейся головой Тесей очнулся в темнице. Зловоние здесь стояло похуже, чем на улице в бедном квартале, где ему повстречался кортеж Ариадны. Темница представляла собой квадратную комнату футов двадцати в высоту. Стены были отлично отполированы — никакой возможности вскарабкаться по ним и бежать у пленников не имелось. Через небольшое отверстие в потолке в комнату проникал слабый серый свет, его тусклые лучи позволили Тесею разглядеть пятерых товарищей по несчастью. Они лежали на холодном каменном полу, где не валялось ни клочка соломы. Пират расположился на достаточном расстоянии от них, так как опасался любых человеческих прикосновений.
Все заключенные были преступниками, ожидающими начала минойских игр. Здесь находился раб, согрешивший с женой своего хозяина, дворцовый повар, напившийся и сжегший бифштекс, безработный плотник, укравший пшеничную лепешку в магазине, два торговца, отказавшиеся платить десятину в пользу Сатаны. Все они давно утратили последнюю надежду и считали себя мертвецами.
Темница была не слишком приятным местом: холодная вода стекала по стенам и капала на пол, вытачивая в нем мелкие отверстия. Кормили пленников заплесневелым хлебом и протухшим мясом, время от времени кидая их через отверстие в потолке. Ход часов можно было определить только по тому серому свету, едва проникавшему в камеру, да по ежедневной кормежке.
Шли дни, и Тесей чувствовал, что плохая еда и отвратительные условия способны ослабить здоровье даже такого здоровяка, как Гот. Тело его затекло от сна на жестком, холодном полу, а мозг изнывал от бездействия.
Чтобы как-то скоротать время, он начал раздумывать над теоретической возможностью побега, хотя специально и с риском для жизни добыл это тяжкое заключение.
Повар убеждал Тесея:
— Бежать невозможно. За три сотни лет ни одному человеку не удалось выбраться из темниц Миноса. У нас нет одежды, нам не бросили ни одной кости, которая могла бы послужить орудием к спасению. Стены сложены из огромных валунов, мы словно в каменном мешке. Только комар мог бы взлететь и пролезть через решетку в потолке, а она, кстати, запечатана заклятьем чернокнижников.
— И все же мне кажется, что я смог бы выбраться даже отсюда, если бы действительно захотел, — настаивал Тесей.
Пленники считали дни до новолуния, когда должны были начаться минойские игры. Снаружи никто не сказал им ни слова. Даже когда плотник умер после нескольких дней надрывного кашля и кровохарканья, стражники не отвечали на крики заключенных. Тело разлагалось в зловонной луже.
Наконец день игр наступил, решетка на потолке была открыта, пленникам бросили вниз веревку, за которую и вытащили по одному на поверхность. Тесей стоял прямо под отверстием, а остальные разбежались по углам и стонали от страха. Не смотря на это, его вытащили последним.
Минойский священник в черной мантии повел Тесея по длинному, темному коридору. Дверь открылась, и стражники подтолкнули его к выходу. На улице сияло солнце. Свежий воздух и тепло благоприятно подействовали на ахейца, просидевшего долгое время в темном, сыром помещении. Чистый воздух казался изумительным. Несколько мгновений Тесей думал, что для счастья ему достаточно просто выбраться из темницы, он даже забыл, что наступил наконец момент, ради которого он и дал себя пленить.
Ослабленный от голода и отвратительного содержания, пират стоял и просто нежился на солнце. Яркие лучи слепили глаза, и некоторое время он почти ничего не видел. Он лишь чувствовал сухой горячий песок под ногами и слышал многоголосый шум огромной толпы. Где-то неподалеку ревел бык, а ноздри ахейца ощущали еле уловимый запах крови.
Вдруг позади пирата громко протрубил медный горн, и хриплый голос герольда начал монотонно читать:
— Этот человек участвует в священных циклический играх за трон Миноса. Зовут его Гот-норманн. Согласно традиции, он сразится в трех поединках, чтобы Сатана мог испытать его и узнать, достоин ли он такой чести.
Сатана будет судить его в трех боях: с быками, воинами и богами. Если во всех трех сражениях он победит, то займет священный трон Миноса, женится на Матери Человечества, Кибеле, воплотившейся в дочери Миноса Ариадне, и будет править Критом как ставленник Сатаны. Нынешний же Минос отправится в Лабиринт и встретится с божеством, отрекшимся от него.
Если же Сатана не поможет этому человеку хотя бы в одном поединке, то он умрет, тело же его отнесут в Лабиринт и принесут в жертву.
Пока герольд говорил, к Тесею вернулось зрение. Он находился в амфитеатре, который они со Снишем видели с холма. Блестящий белый песок, сплошь покрывавший огромную арену, был залит кровью. Сиденья вдоль каменных стен вмещали, казалось, всех жителей Экороса.
Тесей сразу с волнением поискал взглядом медного Талоса. Гигант видел его в обличье Гота и слышал ложь о капитане Отважном. Возможно, он и правда не дурак и понял, кто был тогда перед ним. Но Талоса не было.
Теперь Тесей оглядывал трибуны, в надежде увидеть Сниша. Маленький волшебник не попал в темницу, значит, ему удалось спастись и он может в случае чего пригодиться. Но пират понимал, что Сниш недостаточно смел для настоящего риска, и не очень удивился, не найдя его среди зрителей.
В центре Тесей увидел ряд закрытых лож, красиво задрапированных белым шелком. Там находились давние знакомые: он узнал желтую, с орлиным носом физиономию Омара Хитита, узкое темное лицо адмирала Фиастро. Ахейцу даже удалось расслышать хриплый голос Хитита:
— Ставлю полталанта на то, что первый же бык убьет норманна!
Неподалеку от них гордо восседала Ариадна. Белоснежный голубь ворковал на ее обнаженном плече. Роскошное зеленое платье восхитительно шло к ее изумрудным глазам. Она пристально смотрела на Гота, и любопытство отражалось на ее лице. Прекрасная головка сделала ленивый кивок, словно принцесса осталась довольна жалким видом пленника. Она задержала раба, несущего желтые дощечки со ставкой Хитита, и мягко произнесла:
— Ставлю три таланта на то, что норманн умрет в первом из трех сражений.
Тесей с усилием отвел глаза от гордой и великолепной красавицы. Возле нее располагалась черная ложа, и сердце Тесея дрогнуло, когда он осознал, что смотрит на чернокнижника, правящего Критом на протяжении двадцати поколений.
Странно, но Минос не походил ни на волшебника, ни на царя. Это был невысокий толстый мужчина в белых шелковых одеждах. Круглое лицо в ямочках имело красноватый оттенок, а маленькие голубые глаза улыбались. Абсолютно белые волосы уложены весьма изысканно, по красоте их можно было сравнить с женскими. Многочисленные серебряные браслеты украшали его руки с короткими пухлыми пальцами.
Тесей вгляделся пристальнее. Минос выглядел словно владелец бакалейной лавки, который никогда не вылезал из нужды, ибо продавал в кредит, а частенько и просто раздавал медовые пряники детишкам. Этот пухлый человечек совсем не был похож на бога или мага, державшего полмира в суровом подчинении и благоговейном трепете. Но это было именно так.
В ложах произошло какое-то движение, и Тесей заметил еще одну фигуру. Там появился изможденный сутулый мужчина, весь в черном. Его морщинистое лицо с ввалившимися горящими глазами было мертвенно бледным, почти восковым. Но на нем лежал отпечаток могущественной силы, которой обладал этот человек. Он выглядел как чернокнижник и, несомненно, был им. Тесей понял, что перед ним сам известный на весь мир, ужасающий Дедал.
Маг и Минос о чем-то беседовали, и ахеец слышал их голоса Голос Миноса оказался мягким и мелодичным, как у женщины Голос же Дедала был замогильным и отличался странной, пугающей хрипотой, заставившей Тесея вздрогнуть.
Они пользовались секретным жреческим языком, и пират не понимал смысла разговора. Но вот Минос подозвал одного из рабов и мягко произнес своим женственным голосом:
— Ставлю девять талантов на норманна — он выиграет все три состязания!
Тесей замер. Неужели чернокнижники уже поняли, кто он на самом деле, и просто играют с ним? Но тогда почему Минос спокойно наблюдает за тем, как рушится его империя? Тесей пристально вглядывался в лицо мага. Маленькие голубые глазки Миноса весело смотрели на него.
Скоро появилась колесница с офицером, за ней следовало около дюжины пеших охранников. Офицер сошел с колесницы и, оставив слуг держать лошадей, вместе с шестью стражниками приближался к Тесею. Остальные куда-то испарились. Пират подозревал, что они в скором времени обогнут квартал и нападут с тыла.
Множество переулков и дверных проемов манили возможностью бежать, но ахеец лишь отгонял от лица мух и спокойно ждал. Этруски сдвинули свои высокие щиты стеной и перегородили улицу, лишив Тесея возможности прорваться вперед. Длинные бронзовые лезвия поблескивали между щитами.
Продолжая наблюдать, пират бросил взгляд в сторону Ариадны. Один из носильщиков приготовился помочь ей вернуться в паланкин, но она продолжала стоять на грязной мостовой с мертвым ребенком в руках. Ее зеленые глаза пожирали Тесея. Пират услышал ее золотистый голос:
— Подожди, раб! Я хочу посмотреть, как сражается норманн.
Тесей начал атаковать. Падающая Звезда была достаточно острой, чтобы рассечь кожаные щиты этрусков, а узкая кривая улочка мешала им построиться в правильном боевом порядке. Сначала один стражник, затем второй упали замертво.
Если бы Тесей действительно хотел прорваться и спастись, то стоило лишь усилить атаку в том месте цепи, где одно звено уже выбыло из строя. Но он ждал, пока новый воин займет место павшего, и возобновлял бой. Наконец послышался приказ Ариадны:
— Взять варвара живым для участия в играх!
Падающая Звезда находила все новые бреши в стене щитов, но стоило пирату вывести из строя одно звено, как цепочка воинов смыкалась снова. Тесею тоже доставалось, и вот удар булавы обрушился откуда-то сверху, ахеец потерял сознание.
С горьким привкусом во рту и раскалывающейся головой Тесей очнулся в темнице. Зловоние здесь стояло похуже, чем на улице в бедном квартале, где ему повстречался кортеж Ариадны. Темница представляла собой квадратную комнату футов двадцати в высоту. Стены были отлично отполированы — никакой возможности вскарабкаться по ним и бежать у пленников не имелось. Через небольшое отверстие в потолке в комнату проникал слабый серый свет, его тусклые лучи позволили Тесею разглядеть пятерых товарищей по несчастью. Они лежали на холодном каменном полу, где не валялось ни клочка соломы. Пират расположился на достаточном расстоянии от них, так как опасался любых человеческих прикосновений.
Все заключенные были преступниками, ожидающими начала минойских игр. Здесь находился раб, согрешивший с женой своего хозяина, дворцовый повар, напившийся и сжегший бифштекс, безработный плотник, укравший пшеничную лепешку в магазине, два торговца, отказавшиеся платить десятину в пользу Сатаны. Все они давно утратили последнюю надежду и считали себя мертвецами.
Темница была не слишком приятным местом: холодная вода стекала по стенам и капала на пол, вытачивая в нем мелкие отверстия. Кормили пленников заплесневелым хлебом и протухшим мясом, время от времени кидая их через отверстие в потолке. Ход часов можно было определить только по тому серому свету, едва проникавшему в камеру, да по ежедневной кормежке.
Шли дни, и Тесей чувствовал, что плохая еда и отвратительные условия способны ослабить здоровье даже такого здоровяка, как Гот. Тело его затекло от сна на жестком, холодном полу, а мозг изнывал от бездействия.
Чтобы как-то скоротать время, он начал раздумывать над теоретической возможностью побега, хотя специально и с риском для жизни добыл это тяжкое заключение.
Повар убеждал Тесея:
— Бежать невозможно. За три сотни лет ни одному человеку не удалось выбраться из темниц Миноса. У нас нет одежды, нам не бросили ни одной кости, которая могла бы послужить орудием к спасению. Стены сложены из огромных валунов, мы словно в каменном мешке. Только комар мог бы взлететь и пролезть через решетку в потолке, а она, кстати, запечатана заклятьем чернокнижников.
— И все же мне кажется, что я смог бы выбраться даже отсюда, если бы действительно захотел, — настаивал Тесей.
Пленники считали дни до новолуния, когда должны были начаться минойские игры. Снаружи никто не сказал им ни слова. Даже когда плотник умер после нескольких дней надрывного кашля и кровохарканья, стражники не отвечали на крики заключенных. Тело разлагалось в зловонной луже.
Наконец день игр наступил, решетка на потолке была открыта, пленникам бросили вниз веревку, за которую и вытащили по одному на поверхность. Тесей стоял прямо под отверстием, а остальные разбежались по углам и стонали от страха. Не смотря на это, его вытащили последним.
Минойский священник в черной мантии повел Тесея по длинному, темному коридору. Дверь открылась, и стражники подтолкнули его к выходу. На улице сияло солнце. Свежий воздух и тепло благоприятно подействовали на ахейца, просидевшего долгое время в темном, сыром помещении. Чистый воздух казался изумительным. Несколько мгновений Тесей думал, что для счастья ему достаточно просто выбраться из темницы, он даже забыл, что наступил наконец момент, ради которого он и дал себя пленить.
Ослабленный от голода и отвратительного содержания, пират стоял и просто нежился на солнце. Яркие лучи слепили глаза, и некоторое время он почти ничего не видел. Он лишь чувствовал сухой горячий песок под ногами и слышал многоголосый шум огромной толпы. Где-то неподалеку ревел бык, а ноздри ахейца ощущали еле уловимый запах крови.
Вдруг позади пирата громко протрубил медный горн, и хриплый голос герольда начал монотонно читать:
— Этот человек участвует в священных циклический играх за трон Миноса. Зовут его Гот-норманн. Согласно традиции, он сразится в трех поединках, чтобы Сатана мог испытать его и узнать, достоин ли он такой чести.
Сатана будет судить его в трех боях: с быками, воинами и богами. Если во всех трех сражениях он победит, то займет священный трон Миноса, женится на Матери Человечества, Кибеле, воплотившейся в дочери Миноса Ариадне, и будет править Критом как ставленник Сатаны. Нынешний же Минос отправится в Лабиринт и встретится с божеством, отрекшимся от него.
Если же Сатана не поможет этому человеку хотя бы в одном поединке, то он умрет, тело же его отнесут в Лабиринт и принесут в жертву.
Пока герольд говорил, к Тесею вернулось зрение. Он находился в амфитеатре, который они со Снишем видели с холма. Блестящий белый песок, сплошь покрывавший огромную арену, был залит кровью. Сиденья вдоль каменных стен вмещали, казалось, всех жителей Экороса.
Тесей сразу с волнением поискал взглядом медного Талоса. Гигант видел его в обличье Гота и слышал ложь о капитане Отважном. Возможно, он и правда не дурак и понял, кто был тогда перед ним. Но Талоса не было.
Теперь Тесей оглядывал трибуны, в надежде увидеть Сниша. Маленький волшебник не попал в темницу, значит, ему удалось спастись и он может в случае чего пригодиться. Но пират понимал, что Сниш недостаточно смел для настоящего риска, и не очень удивился, не найдя его среди зрителей.
В центре Тесей увидел ряд закрытых лож, красиво задрапированных белым шелком. Там находились давние знакомые: он узнал желтую, с орлиным носом физиономию Омара Хитита, узкое темное лицо адмирала Фиастро. Ахейцу даже удалось расслышать хриплый голос Хитита:
— Ставлю полталанта на то, что первый же бык убьет норманна!
Неподалеку от них гордо восседала Ариадна. Белоснежный голубь ворковал на ее обнаженном плече. Роскошное зеленое платье восхитительно шло к ее изумрудным глазам. Она пристально смотрела на Гота, и любопытство отражалось на ее лице. Прекрасная головка сделала ленивый кивок, словно принцесса осталась довольна жалким видом пленника. Она задержала раба, несущего желтые дощечки со ставкой Хитита, и мягко произнесла:
— Ставлю три таланта на то, что норманн умрет в первом из трех сражений.
Тесей с усилием отвел глаза от гордой и великолепной красавицы. Возле нее располагалась черная ложа, и сердце Тесея дрогнуло, когда он осознал, что смотрит на чернокнижника, правящего Критом на протяжении двадцати поколений.
Странно, но Минос не походил ни на волшебника, ни на царя. Это был невысокий толстый мужчина в белых шелковых одеждах. Круглое лицо в ямочках имело красноватый оттенок, а маленькие голубые глаза улыбались. Абсолютно белые волосы уложены весьма изысканно, по красоте их можно было сравнить с женскими. Многочисленные серебряные браслеты украшали его руки с короткими пухлыми пальцами.
Тесей вгляделся пристальнее. Минос выглядел словно владелец бакалейной лавки, который никогда не вылезал из нужды, ибо продавал в кредит, а частенько и просто раздавал медовые пряники детишкам. Этот пухлый человечек совсем не был похож на бога или мага, державшего полмира в суровом подчинении и благоговейном трепете. Но это было именно так.
В ложах произошло какое-то движение, и Тесей заметил еще одну фигуру. Там появился изможденный сутулый мужчина, весь в черном. Его морщинистое лицо с ввалившимися горящими глазами было мертвенно бледным, почти восковым. Но на нем лежал отпечаток могущественной силы, которой обладал этот человек. Он выглядел как чернокнижник и, несомненно, был им. Тесей понял, что перед ним сам известный на весь мир, ужасающий Дедал.
Маг и Минос о чем-то беседовали, и ахеец слышал их голоса Голос Миноса оказался мягким и мелодичным, как у женщины Голос же Дедала был замогильным и отличался странной, пугающей хрипотой, заставившей Тесея вздрогнуть.
Они пользовались секретным жреческим языком, и пират не понимал смысла разговора. Но вот Минос подозвал одного из рабов и мягко произнес своим женственным голосом:
— Ставлю девять талантов на норманна — он выиграет все три состязания!
Тесей замер. Неужели чернокнижники уже поняли, кто он на самом деле, и просто играют с ним? Но тогда почему Минос спокойно наблюдает за тем, как рушится его империя? Тесей пристально вглядывался в лицо мага. Маленькие голубые глазки Миноса весело смотрели на него.
Глава десятая
Снова над ареной раздался звук серебряных горнов, и хриплый голос герольда произнес:
— Первое испытание Сатаны — борьба с быками. Это три ступени к трону Миноса — встречи с тремя дикими фессалийскими быками, и их рога донесут до нас волю Сатаны.
Из многочисленных рассказов Тесей знал, что опаснейшая борьба с быками была национальным спортом на Крите. Участники ее, обычно рабы или пленники, долгие годы учились этому сложному мастерству. Огромный амфитеатр и был когда-то построен для подобных выступлений.
На противоположном конце овальной арены открылась дверь, и огромный черный бык неуклюже выскочил на ослепительно белый песок. Мощная голова животного была высоко поднята, и солнце поблескивало на страшных отполированных рогах.
Неподвижно стоя на песке, Тесей пытался припомнить критские картины, изображавшие сцены борьбы с быками. Отважный борец хватал за рога атакующее животное и грациозно поднимался в воздух, чтобы затем пересесть на спину разъяренного быка. Жаль, что никто никогда не учил ахейца этому опасному искусству.
Бык остановился, замер на мгновение, словно удивленный высокими стенами арены и многотысячной толпой зрителей. Животное устрашающе заревело, выбивая мощными копытами тучи песка и упираясь рогами в землю.
Наконец глаза его обратились к одиноко стоявшей на арене фигуре Тесея, бык атаковал. Ахеец неподвижно ожидал приближения животного. Чувства пирата сильно обострились: он как никогда ярко ощущал горячие лучи солнца, липкие ножки мухи, ползущей по животу, каждую песчинку под обнаженными ступнями.
Время тянулось необыкновенно медленно. Тесей чувствовал на себе взгляды собравшихся зрителей, и успел сам взглянуть в сторону ложи Ариадны. Она подалась вперед, лицо было сосредоточенным, холодные зеленые глаза пристально смотрели на Гота. Пират вспомнил, что принцесса поставила три таланта на его проигрыш в схватке с быками, и насмешливо крикнул ей:
— Мать Человечества, вспомни своего ребенка!
Времени увидеть ее реакцию не хватило: бык находился прямо перед ним. Тесей задержал дыхание, шире расставил ноги и напряг все огромное загорелое тело Гота. О, насколько легче было бы сражаться, если бы не дни, проведенные в темнице, истощившие его силы и отнявшие нужную ловкость и гибкость.
Борьбе с быками его не обучали, но ему довелось путешествовать по Фессалии и видеть, как полудикие фессалийские пастухи хватали атакующего быка за рога, ловким движением лишали его равновесия и бросали на землю. Тесей и сам пробовал повторить их трюк.
Сердцебиение пирата участилось, он резко схватил рога разъяренного животного и повернул его голову в сторону. Теперь надо всем весом налечь в противоположном направлении. Никогда еще не приходилось ахейцу сбивать с ног огромного и мощного быка.
Гигантские мускулы под черной кожей отчаянно сопротивлялись, рога поднимались вверх, в надежде подбросить человека в воздух и вспороть живот. Каждое сухожилие Гота напряглось в неимоверном усилии, вес быка довершил начатое, и дикое животное с ревом рухнуло навзничь.
Тесей отошел в сторону и глубоко вздохнул. Его руки дрожали от нервного напряжения, выступивший пот немного охладил жар припекавшего солнца. Расслабившись и глядя на поверженного быка, пират слушал голоса многотысячной толпы:
— Не может же он справиться с тремя быками!.. Посмотри: он уже весь дрожит!.. Десять к одному, что первый же воин убьет его, если ему посчастливится победить быков… Ни один человек не выигрывал вот уже тысячу лет!.. Ни одному и не удастся победить!..
Бык вновь поднялся на ноги. Он стоял с опущенной головой, роя копытом песок и оглушительно мыча, но не атаковал. Зазвучал горн, и герольд выкрикнул:
— Гот-норманн вышел живым из первого испытания Сатаны и преодолел первую ступень к трону Миноса. Так пусть же он попробует преодолеть и вторую.
В дальнем конце арены открылись широкие ворота, воины в красных мантиях выпустили второго быка. Ворота закрылись, и Тесей снова остался один на один с диким животным.
Второй бык отказывался атаковать. Возможно, если бы пират побежал, бык и стал бы преследовать его, но пират молча стоял в центре арены, ослабший от голода и схватки с первым быком, пока второй бегал вдоль стены в надежде найти выход. Толпа презрительно насмехалась над ним, а бойцы с быками бросали в черную спину острые дротики, надеясь разозлить животное. Но бык лишь убыстрял бег, и, в конце концов, перепрыгнул через ворота и покинул арену.
Совсем иначе вело себя третье чудовище. Бык беззвучно опустил голову и яростно бросился к Тесею. Пират припал к земле и приготовился повторить свой маневр с захватом.
Но бык неожиданно изменил направление удара, и пальцы ахейца сомкнулись в воздухе. Резкий взмах черной головы, и Тесей почувствовал сильную боль в ребрах. Пират пошатывался в ожидании, пока отскочивший бык вновь приблизится. И во второй раз рога ушли от его рук и задели бедро.
Животное отошло назад и атаковало в третий раз. Теперь Тесей знал, чего ожидать, поднял руки и ловким обманным движением схватил быка за рога. Пират приложил всю силу, но не против быка, а в том же направлении, куда чудовище опускало голову. И бык упал на землю. Один рог глубоко ушел в песок, а повернутая голова боролась с тяжестью Гота. Вдруг послышался легкий хруст сломанной шеи, и животное затихло.
Тесей отошел в сторону, вздрагивая от перенапряжения и ловя ртом воздух. Солнце безжалостно пекло, а песок под ногами двигался, словно море белого огня. Красные отметины от бычьих рогов на груди и бедре болезненно ныли, а насекомые жужжали вокруг, услышав запах крови.
Волна вздохов прокатилась над ареной, многие вскочили со своих мест. Придя в себя, Тесей прислушивался к новым ставкам и узнал золотистый голос Ариадны:
— Ставлю еще три таланта на то, что первый воин убьет его!
— Принято, дочка. Три таланта на то, что он доживет до встречи с богами, — прозвучал шелковый голос Миноса.
Тесей вздрогнул и закрыл глаза от слепящего солнца. Разгадана ли его тайна? Была ли его победа в играх ожидаема и предусмотрена этим толстым человечком с веселыми глазами, чья могущественная магия управляет Критом вот уже десять веков?
Рога издали тонкий, пронзительный звук, и голос герольда, казалось, стал глуше и слабее от жары:
— Бык мертв. В состязании с быками Сатана проявил свое благоволение претенденту Готу-норманну, который преодолел три ступени на пути к трону Миноса. Теперь ему предстоит преодолеть следующие три в сражении с воинами.
Повозка с двумя волами увезла тело мертвого быка с арены. Тесей ждал, почти теряя сознание от усталости и невыносимой жары. Во рту появился горький привкус. Не удивительно, что за последнюю тысячу лет ни одному человеку не удалось победить в минойских играх. Снова раздался звук рога, и на арене появился темнокожий нубийский гладиатор.
Воин был огромен, почти без одежды — лишь пояс и набедренная повязка. Сильные мускулы красиво перекатывались на блестящем черном торсе.
Тяжелый шлем из прочной кожи защищал голову воина, медные наручи скрывали руки от запястья до локтя. Оружием нубийца была тяжелая булава с бронзовыми подвесками. Один удар такой штукой, и череп раскалывался, как яйцо.
Тесей наблюдал за приближающимся воином и пытался забыть о жаре, голоде и усталости. Нубиец подошел почти вплотную. Его ужасные кулаки были размером с хорошую кувалду. Один удар пришелся пирату по руке, второй по голове.
Свободная рука разит быстрее, чем вооруженная чем-то тяжелым, но Тесею удалось лишь один раз ответить нубийцу. Тот нанес резкий удар в плечо своей грозной булавой, ахеец почувствовал острую боль, пригнулся и отскочил на безопасное расстояние.
Силы пирата были на исходе, ему хотелось лишь упасть ничком на горячий песок, расслабиться, забыть обо всем и позволить темнокожему воину прекратить его агонию. Даже злые чары Миноса не волновали более пирата, не возникало желания бороться ни за все богатства Крита, ни за ослепительную красоту Ариадны.
Но он не должен проиграть!
Собрав всю волю, Тесей заставил себя вновь посмотреть в лицо усмехающемуся нубийцу. Мозг силился вспомнить что-нибудь полезное и вспомнил! Однажды он на собственном опыте испытал один болезненный трюк, которому научил его погонщик верблюдов, пришедший с караваном откуда-то с востока.
Ахеец собрал последние силы, напряг изнемогавшее тело Гота и приготовился к атаке. Нубиец вновь ударил, и в этот момент пират поймал черное запястье, перевязанное ремнями булавы. Одним резким движением Тесей заломил руку бойца за спину. Нубиец пытался освободиться от захвата, но его руку словно зажали клещами. Еще мгновенье — черный гигант свалился с ног и, благодаря ловкому движению ахейца, упал на землю вниз головой, сломав себе шею. Раздался хруст, затем противник обмяк, и замер — это был его последний выход на арену.
Черная повозка увезла убитого за ворота, вновь зазвучал горн, и раздался голос герольда:
— Гот преодолел четвертую ступень к трону Миноса. Пусть же он рискнет снова и попробует победить второго воина, посланного Сатаной.
По рядам прошел изумленный шепот. Измотанный, страдая от головокружения, почти бездыханный, Тесей не смотрел вверх. Но он услышал хриплый, низкий голос Омара Хитита:
— Если уж сам Минос ставит на норманна, то я пас. Честный человек не может соперничать с волшебниками! Ставлю пятьдесят талантов на то, что они уже предусмотрели финал состязаний в своих сферах времени!
Тесей разделял его уверенность. Прикрывая глаза от солнца, он посмотрел в веселые голубые глазки Миноса и подумал о том, что же скрывается за этой непроницаемой маской? Какую ловушку ему приготовили? Пират видел Ариадну, нетерпеливую и гордую, поставившую три таланта на его смерть. Вот и черная, зловещая фигура Дедала с ввалившимися горящими глазами. Тесей вздрогнул от холода, застывшего в этих нечеловеческих глазах.
Раздался звук рога, и ахеец приготовился к встрече со следующим противником. Мухи летали вокруг кровоточащих ран на теле пирата, липкий пот застилал глаза. Ему отчаянно хотелось пить. Закрыв глаза, чтобы не видеть слепящего солнца, он вспомнил огромный затененный бассейн в Аттике, где много лет назад его обучали плаванию. Наконец на арене появился второй боец.
Это был маленький критский ретиарий с тяжелой сетью и огромным бронзовым трезубцем. Он медленно приближался, закручивая сеть особым способом, чтобы потом было удобнее накинуть ее на жертву. Как бы пригодилось сейчас острое лезвие Падающей Звезды! Тесей судорожно сжал воображаемую рукоять меча.
Критянин осторожно приблизился, дважды обошел пирата, примериваясь, а потом неожиданно выбросил сеть. Но Тесей, внимательно следивший за его маневрами, успел разглядеть опасность в глазах противника и, отскочив в сторону, поймал брошенную сеть.
Однажды на галере капитана Отважного пленный моряк выкупил свою жизнь тем, что научил его всем премудростям поединка с сетью и трезубцем. Тесей упал на колени и закручивал пойманную сеть, не позволяя вырвать ее из рук. Затем он вдруг швырнул сеть прямо в ретиария. Критянин поймал ее трезубцем, держа его обеими руками. Тесей схватил запутанное сетью оружие и развернул его к противнику. Бронзовые острия ранили грудь и плечо гладиатора.
— Сдаешься? — спросил ахеец.
Побелев от боли, боец слегка приподнялся над землей. Тесей приставил трезубец к горлу ретиария, и тот слабо пробормотал:
— Сдаюсь.
Он откинулся на песок и умер. Тесей отбросил трезубец и отошел в сторону, похолодев от удивления: он знал, что рана критянина не была смертельной.
Снова зазвучал рог, снова герольд объявил, что норманн преодолел очередную ступень к трону Миноса, снова черная повозка увезла тело погибшего бойца. Пират ожидал продолжения, слишком ослабев, чтобы отгонять мух от ран на груди и бедре. На арене появился третий противник.
Воин Сатаны оказался высоким этруском с грубыми чертами лица — один из представителей воинственной расы, которых Минос привез с северных берегов для охраны своего трона. Сверкающие бронзовые пластины покрывали его шлем и наколенники. У этруска был длинный, тоже бронзовый меч и огромный зазубренный щит, почти такой же высокий, как он сам.
Тесей стоял, наблюдая за игрой солнца на доспехах противника, с трудом заставляя себя придумывать новый план сражения. Ему ужасно хотелось просто броситься на острие этого меча и найти конец всем своим мучениям.
Неподалеку на песке виднелось большое кровавое пятно — должно быть, бык убил там предыдущую жертву. Оно могло пригодиться. Необходимо было продолжать сражаться. Не за трон Миноса, не за богатства Кносса, даже не за непревзойденную красоту Ариадны. Стоило сражаться за маленького смуглого ребенка, плачущего в грязи.
— Первое испытание Сатаны — борьба с быками. Это три ступени к трону Миноса — встречи с тремя дикими фессалийскими быками, и их рога донесут до нас волю Сатаны.
Из многочисленных рассказов Тесей знал, что опаснейшая борьба с быками была национальным спортом на Крите. Участники ее, обычно рабы или пленники, долгие годы учились этому сложному мастерству. Огромный амфитеатр и был когда-то построен для подобных выступлений.
На противоположном конце овальной арены открылась дверь, и огромный черный бык неуклюже выскочил на ослепительно белый песок. Мощная голова животного была высоко поднята, и солнце поблескивало на страшных отполированных рогах.
Неподвижно стоя на песке, Тесей пытался припомнить критские картины, изображавшие сцены борьбы с быками. Отважный борец хватал за рога атакующее животное и грациозно поднимался в воздух, чтобы затем пересесть на спину разъяренного быка. Жаль, что никто никогда не учил ахейца этому опасному искусству.
Бык остановился, замер на мгновение, словно удивленный высокими стенами арены и многотысячной толпой зрителей. Животное устрашающе заревело, выбивая мощными копытами тучи песка и упираясь рогами в землю.
Наконец глаза его обратились к одиноко стоявшей на арене фигуре Тесея, бык атаковал. Ахеец неподвижно ожидал приближения животного. Чувства пирата сильно обострились: он как никогда ярко ощущал горячие лучи солнца, липкие ножки мухи, ползущей по животу, каждую песчинку под обнаженными ступнями.
Время тянулось необыкновенно медленно. Тесей чувствовал на себе взгляды собравшихся зрителей, и успел сам взглянуть в сторону ложи Ариадны. Она подалась вперед, лицо было сосредоточенным, холодные зеленые глаза пристально смотрели на Гота. Пират вспомнил, что принцесса поставила три таланта на его проигрыш в схватке с быками, и насмешливо крикнул ей:
— Мать Человечества, вспомни своего ребенка!
Времени увидеть ее реакцию не хватило: бык находился прямо перед ним. Тесей задержал дыхание, шире расставил ноги и напряг все огромное загорелое тело Гота. О, насколько легче было бы сражаться, если бы не дни, проведенные в темнице, истощившие его силы и отнявшие нужную ловкость и гибкость.
Борьбе с быками его не обучали, но ему довелось путешествовать по Фессалии и видеть, как полудикие фессалийские пастухи хватали атакующего быка за рога, ловким движением лишали его равновесия и бросали на землю. Тесей и сам пробовал повторить их трюк.
Сердцебиение пирата участилось, он резко схватил рога разъяренного животного и повернул его голову в сторону. Теперь надо всем весом налечь в противоположном направлении. Никогда еще не приходилось ахейцу сбивать с ног огромного и мощного быка.
Гигантские мускулы под черной кожей отчаянно сопротивлялись, рога поднимались вверх, в надежде подбросить человека в воздух и вспороть живот. Каждое сухожилие Гота напряглось в неимоверном усилии, вес быка довершил начатое, и дикое животное с ревом рухнуло навзничь.
Тесей отошел в сторону и глубоко вздохнул. Его руки дрожали от нервного напряжения, выступивший пот немного охладил жар припекавшего солнца. Расслабившись и глядя на поверженного быка, пират слушал голоса многотысячной толпы:
— Не может же он справиться с тремя быками!.. Посмотри: он уже весь дрожит!.. Десять к одному, что первый же воин убьет его, если ему посчастливится победить быков… Ни один человек не выигрывал вот уже тысячу лет!.. Ни одному и не удастся победить!..
Бык вновь поднялся на ноги. Он стоял с опущенной головой, роя копытом песок и оглушительно мыча, но не атаковал. Зазвучал горн, и герольд выкрикнул:
— Гот-норманн вышел живым из первого испытания Сатаны и преодолел первую ступень к трону Миноса. Так пусть же он попробует преодолеть и вторую.
В дальнем конце арены открылись широкие ворота, воины в красных мантиях выпустили второго быка. Ворота закрылись, и Тесей снова остался один на один с диким животным.
Второй бык отказывался атаковать. Возможно, если бы пират побежал, бык и стал бы преследовать его, но пират молча стоял в центре арены, ослабший от голода и схватки с первым быком, пока второй бегал вдоль стены в надежде найти выход. Толпа презрительно насмехалась над ним, а бойцы с быками бросали в черную спину острые дротики, надеясь разозлить животное. Но бык лишь убыстрял бег, и, в конце концов, перепрыгнул через ворота и покинул арену.
Совсем иначе вело себя третье чудовище. Бык беззвучно опустил голову и яростно бросился к Тесею. Пират припал к земле и приготовился повторить свой маневр с захватом.
Но бык неожиданно изменил направление удара, и пальцы ахейца сомкнулись в воздухе. Резкий взмах черной головы, и Тесей почувствовал сильную боль в ребрах. Пират пошатывался в ожидании, пока отскочивший бык вновь приблизится. И во второй раз рога ушли от его рук и задели бедро.
Животное отошло назад и атаковало в третий раз. Теперь Тесей знал, чего ожидать, поднял руки и ловким обманным движением схватил быка за рога. Пират приложил всю силу, но не против быка, а в том же направлении, куда чудовище опускало голову. И бык упал на землю. Один рог глубоко ушел в песок, а повернутая голова боролась с тяжестью Гота. Вдруг послышался легкий хруст сломанной шеи, и животное затихло.
Тесей отошел в сторону, вздрагивая от перенапряжения и ловя ртом воздух. Солнце безжалостно пекло, а песок под ногами двигался, словно море белого огня. Красные отметины от бычьих рогов на груди и бедре болезненно ныли, а насекомые жужжали вокруг, услышав запах крови.
Волна вздохов прокатилась над ареной, многие вскочили со своих мест. Придя в себя, Тесей прислушивался к новым ставкам и узнал золотистый голос Ариадны:
— Ставлю еще три таланта на то, что первый воин убьет его!
— Принято, дочка. Три таланта на то, что он доживет до встречи с богами, — прозвучал шелковый голос Миноса.
Тесей вздрогнул и закрыл глаза от слепящего солнца. Разгадана ли его тайна? Была ли его победа в играх ожидаема и предусмотрена этим толстым человечком с веселыми глазами, чья могущественная магия управляет Критом вот уже десять веков?
Рога издали тонкий, пронзительный звук, и голос герольда, казалось, стал глуше и слабее от жары:
— Бык мертв. В состязании с быками Сатана проявил свое благоволение претенденту Готу-норманну, который преодолел три ступени на пути к трону Миноса. Теперь ему предстоит преодолеть следующие три в сражении с воинами.
Повозка с двумя волами увезла тело мертвого быка с арены. Тесей ждал, почти теряя сознание от усталости и невыносимой жары. Во рту появился горький привкус. Не удивительно, что за последнюю тысячу лет ни одному человеку не удалось победить в минойских играх. Снова раздался звук рога, и на арене появился темнокожий нубийский гладиатор.
Воин был огромен, почти без одежды — лишь пояс и набедренная повязка. Сильные мускулы красиво перекатывались на блестящем черном торсе.
Тяжелый шлем из прочной кожи защищал голову воина, медные наручи скрывали руки от запястья до локтя. Оружием нубийца была тяжелая булава с бронзовыми подвесками. Один удар такой штукой, и череп раскалывался, как яйцо.
Тесей наблюдал за приближающимся воином и пытался забыть о жаре, голоде и усталости. Нубиец подошел почти вплотную. Его ужасные кулаки были размером с хорошую кувалду. Один удар пришелся пирату по руке, второй по голове.
Свободная рука разит быстрее, чем вооруженная чем-то тяжелым, но Тесею удалось лишь один раз ответить нубийцу. Тот нанес резкий удар в плечо своей грозной булавой, ахеец почувствовал острую боль, пригнулся и отскочил на безопасное расстояние.
Силы пирата были на исходе, ему хотелось лишь упасть ничком на горячий песок, расслабиться, забыть обо всем и позволить темнокожему воину прекратить его агонию. Даже злые чары Миноса не волновали более пирата, не возникало желания бороться ни за все богатства Крита, ни за ослепительную красоту Ариадны.
Но он не должен проиграть!
Собрав всю волю, Тесей заставил себя вновь посмотреть в лицо усмехающемуся нубийцу. Мозг силился вспомнить что-нибудь полезное и вспомнил! Однажды он на собственном опыте испытал один болезненный трюк, которому научил его погонщик верблюдов, пришедший с караваном откуда-то с востока.
Ахеец собрал последние силы, напряг изнемогавшее тело Гота и приготовился к атаке. Нубиец вновь ударил, и в этот момент пират поймал черное запястье, перевязанное ремнями булавы. Одним резким движением Тесей заломил руку бойца за спину. Нубиец пытался освободиться от захвата, но его руку словно зажали клещами. Еще мгновенье — черный гигант свалился с ног и, благодаря ловкому движению ахейца, упал на землю вниз головой, сломав себе шею. Раздался хруст, затем противник обмяк, и замер — это был его последний выход на арену.
Черная повозка увезла убитого за ворота, вновь зазвучал горн, и раздался голос герольда:
— Гот преодолел четвертую ступень к трону Миноса. Пусть же он рискнет снова и попробует победить второго воина, посланного Сатаной.
По рядам прошел изумленный шепот. Измотанный, страдая от головокружения, почти бездыханный, Тесей не смотрел вверх. Но он услышал хриплый, низкий голос Омара Хитита:
— Если уж сам Минос ставит на норманна, то я пас. Честный человек не может соперничать с волшебниками! Ставлю пятьдесят талантов на то, что они уже предусмотрели финал состязаний в своих сферах времени!
Тесей разделял его уверенность. Прикрывая глаза от солнца, он посмотрел в веселые голубые глазки Миноса и подумал о том, что же скрывается за этой непроницаемой маской? Какую ловушку ему приготовили? Пират видел Ариадну, нетерпеливую и гордую, поставившую три таланта на его смерть. Вот и черная, зловещая фигура Дедала с ввалившимися горящими глазами. Тесей вздрогнул от холода, застывшего в этих нечеловеческих глазах.
Раздался звук рога, и ахеец приготовился к встрече со следующим противником. Мухи летали вокруг кровоточащих ран на теле пирата, липкий пот застилал глаза. Ему отчаянно хотелось пить. Закрыв глаза, чтобы не видеть слепящего солнца, он вспомнил огромный затененный бассейн в Аттике, где много лет назад его обучали плаванию. Наконец на арене появился второй боец.
Это был маленький критский ретиарий с тяжелой сетью и огромным бронзовым трезубцем. Он медленно приближался, закручивая сеть особым способом, чтобы потом было удобнее накинуть ее на жертву. Как бы пригодилось сейчас острое лезвие Падающей Звезды! Тесей судорожно сжал воображаемую рукоять меча.
Критянин осторожно приблизился, дважды обошел пирата, примериваясь, а потом неожиданно выбросил сеть. Но Тесей, внимательно следивший за его маневрами, успел разглядеть опасность в глазах противника и, отскочив в сторону, поймал брошенную сеть.
Однажды на галере капитана Отважного пленный моряк выкупил свою жизнь тем, что научил его всем премудростям поединка с сетью и трезубцем. Тесей упал на колени и закручивал пойманную сеть, не позволяя вырвать ее из рук. Затем он вдруг швырнул сеть прямо в ретиария. Критянин поймал ее трезубцем, держа его обеими руками. Тесей схватил запутанное сетью оружие и развернул его к противнику. Бронзовые острия ранили грудь и плечо гладиатора.
— Сдаешься? — спросил ахеец.
Побелев от боли, боец слегка приподнялся над землей. Тесей приставил трезубец к горлу ретиария, и тот слабо пробормотал:
— Сдаюсь.
Он откинулся на песок и умер. Тесей отбросил трезубец и отошел в сторону, похолодев от удивления: он знал, что рана критянина не была смертельной.
Снова зазвучал рог, снова герольд объявил, что норманн преодолел очередную ступень к трону Миноса, снова черная повозка увезла тело погибшего бойца. Пират ожидал продолжения, слишком ослабев, чтобы отгонять мух от ран на груди и бедре. На арене появился третий противник.
Воин Сатаны оказался высоким этруском с грубыми чертами лица — один из представителей воинственной расы, которых Минос привез с северных берегов для охраны своего трона. Сверкающие бронзовые пластины покрывали его шлем и наколенники. У этруска был длинный, тоже бронзовый меч и огромный зазубренный щит, почти такой же высокий, как он сам.
Тесей стоял, наблюдая за игрой солнца на доспехах противника, с трудом заставляя себя придумывать новый план сражения. Ему ужасно хотелось просто броситься на острие этого меча и найти конец всем своим мучениям.
Неподалеку на песке виднелось большое кровавое пятно — должно быть, бык убил там предыдущую жертву. Оно могло пригодиться. Необходимо было продолжать сражаться. Не за трон Миноса, не за богатства Кносса, даже не за непревзойденную красоту Ариадны. Стоило сражаться за маленького смуглого ребенка, плачущего в грязи.