– Не собираетесь ли вы утверждать, синьорина, будто вас так опекали, что вы не сумели даже завести себе английского бойфренда? – произнес он, окинув ее циничным взглядом с головы до ног. – Вы слишком хорошо танцуете, а одеваетесь еще лучше, поэтому не говорите, что за вами никогда не ухаживали. За свою жизнь я встречал несколько женщин, увлеченных карьерой, и всех их отличала алмазная твердость, которой у вас нет. Вы больше напоминаете опал, который, словно хамелеон, меняется с утра до вечера. Любая карьеристка придерживается одного стиля в одежде, в прическе и в образе мысли, так что она не может превратиться из спокойной и собранной бизнес-леди в бьющегося в страхе хорошенького мотылька. Когда я впервые увидел вас, Долли Нив, я подумал, что вы одна из этих ледяных деловых девиц, но холодная карьеристка никогда не тает перед ребенком и не впадает в ярость при виде мужчины. Она выше всего этого и на три четверти погружена в себя, словно айсберг. Она не чувствует так, как вы. Она не настолько эмоциональна, чтобы обращать внимание на то, симпатичен ли ей какой-либо человек или отвратителен. Имеет ли он дело с чертями или с ангелами.
– Так вы думаете, что мне не все равно, с кем вы имеете дело? – взорвалась Делла. – И перестаньте называть меня Долли! Мое имя изменили, и я предпочитаю, чтобы меня называли Деллой!
– Я не стану спрашивать, кто изменил ваше имя. На самом деле я больше не буду задавать вам вопросов, кроме одного.
Он взглянул на нее сверху вниз, и Делла поняла, что он так же заинтригован ею, как и она им. Он не походил ни на одного из тех мужчин, с которыми ей дозволялось прежде знакомиться, а она, вероятно, казалась ему необычной женщиной, так как не бросалась немедленно ему в объятия. Когда Делла почувствовала, как пальцы Ника вдавливают в ее запястье жадеиты, подаренные Маршем, она попыталась представить себе его реакцию, если бы он неожиданно узнал, что она обручена с одним из богатейших людей Англии. Марш будет заботиться о ней и защищать ее всю жизнь… а такой мужчина, как Ник, может только наполнить ее глаза звездным светом и разбить ее сердце, как разбивал другие сердца.
– Имя не имеет значения. – Ник поднес ее руку к своим глазам и стал изучать камни, украшавшие ее браслет. – Женщина – это смесь Мадонны и Мелисанды, и только от мужчины зависит, какая сущность вырвется наружу – ангельская или дьявольская. Ничто так не обманчиво, как внешность. В этом очаровательном золотом платье вы напоминаете мне флорентийский портрет. Мужчина с наклонностями коллекционера не смог бы устоять перед соблазном пополнить вами свою галерею ценных собраний и, без сомнения, поместил бы вас в самом центре.
– Ваша лесть слишком иронична для того, чтобы быть искренней, – сказала Делла, и снова ей почудилась угроза в том, как его пальцы сжали ее запястье. – На самом деле я не нуждаюсь ни в чьей лести.
– И все же вам приятно ее слышать, не так ли?
– Если комплимент преподносят с добрым чувством.
– А вы сомневаетесь в моей доброте? Вы думаете, что мной движут какие-то скрытые мотивы, раз я восхищаюсь вашей внешностью? В самом деле, неужели я планирую похитить Мону Лизу, когда стою напротив нее в Лувре, ощущая прилив гордости из-за того, что мой соотечественник нарисовал такой великолепный шедевр? Честно говоря, у меня нет склонности к коллекционированию Мне нравится смотреть, касаться, а затем я перехожу к другому очаровательному предмету. Я предпочитаю путешествовать налегке, и мой образ жизни весьма привлекателен. Я никогда не прошу женщину разделить мою жизнь, я прошу лишь поучаствовать в ней какое-то время.
– А Сорин Хантер известен ваш образ жизни? – Делла не смогла удержаться от этого вопроса.
– Сорин оправдывает свою фамилию[6], – рассмеялся Ник. – Она также коллекционирует охотничьи трофеи, но моя голова крепко сидит на плечах, а моя шкура там, где и должна быть, – на моей спине.
– Так, значит, норовистый тигр убегает от своей охотницы? – колко заметила Делла.
– Нет, – ответил он, и улыбка в уголках его губ была одновременно и насмешливой, и жестокой. – Мне наскучил новый мир, и я возвращаюсь в свой старый. Я мечтаю снова вдыхать запах кипарисов, на которых отдыхают соловьи в безветренные ночи. Я желаю Италию так, как не желал ни одну из женщин.
Странно, но Делла поверила ему, вновь увидев в его глазах искру страдания, которое тянуло его назад в Италию, как, вероятно, раньше гнало его прочь.
– Вас не удивляет, почему я выбрал такой долгий путь, а не воспользовался самолетом? – поинтересовался Ник. – Правда состоит в том, что я так и хотел поступить, но, приехав в Англию на несколько дней по делам, я встретил там своего друга, который собирался поехать в этот круиз и внезапно занемог, так что я воспользовался его билетом. Маленькая шалость судьбы, синьорина. Мы бы не встретились, если бы мой друг не заболел желтухой.
– Желтухой? – переспросила Делла, подумав о Джулиусе Болте, дирижере, друге Марша, который должен был отправиться в этот круиз и, по словам Марша, по-отечески присматривать за ней. Но нет, наверняка это было просто совпадение. Марш и Ник Франквила не могли быть знакомы с одними и теми же людьми, особенно если эти люди принадлежали к музыкальным кругам. Видимо, совершенно случайно вышло так, что желтуха поразила и Джулиуса.
– Ваше лицо бледно, словно ночные цветы, – прошептал Ник. – Я думаю, что могу отпустить вас идти спать, но прежде вам нужно ответить мне, поедем ли мы вместе осматривать Венецию. Вы хотите этого или нет?
– Да, – сказала Делла, повинуясь неожиданному порыву. В конце концов, что может случиться, если она проведет день в Венеции с мужчиной, которому необходимо, хотя он и не признается в этом, чтобы кто-нибудь разделил его восхищение перед умирающим очарованием этого города? – К какому времени я должна быть готова завтра утром? – спросила она.
– Корабль прибудет на Заттеру около семи часов. Я зайду за вами в вашу каюту, и мы сойдем на берег и позавтракаем в кафе на piazzetta[7].
– С удовольствием, синьор. Так, значит, до утра.
– Позвольте мне проводить вас до каюты…
– Мне нужно забрать свою накидку из бальной залы.
– Подождите здесь, я принесу ее.
Делла смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за углом палубы. Оставшись одна, она вдруг ощутила холодное дуновение морского бриза. Через несколько минут Делла решила последовать за Ником в бальную залу. Она почти обогнула палубу, но внезапно остановилась и быстро отпрянула в тень. Высокая фигура Ника и мерцание бледного шелка у него в руках позволили ей безошибочно узнать его. Лица женщины, стоявшей рядом с ним, Делла не видела, но она была уверена, что это Камилла. Делла задрожала, наполовину от холода, наполовину от досады. Что ж, она не собирается подхватить здесь простуду, в то время как он возобновляет свой флирт с Камиллой. Повернувшись на каблуках, Делла направилась к лестнице. Ее рукава из прозрачного шелка вздымались словно крылья, быстро неся ее к каюте. Она резко захлопнула за собой дверь и не стала открывать ее, когда Ник наконец появился и постучал по панели.
– Уходите! – пробормотала Делла, сбрасывая свои бальные туфли, и услышала звук удаляющихся шагов. Когда же она решилась открыть дверь, то увидела, что ее накидка аккуратно сложена на синем ковре. Девушка подняла ее, и из шелковых складок выскользнула записка. Делла уже собиралась порвать ее на кусочки, но любопытство пересилило гнев.
«Спокойной ночи, – прочитала она. – До встречи. Ник».
Что за мужчина! Неужели он на самом деле вообразил… но тут Делла, закусив губу, напомнила себе, что она должна сдержать свое обещание относительно совместной прогулки. Как сказал Ник, Камилла чересчур современна. Видимо, он считал, что Делла, будучи немного старомодной, просто обязана восторгаться стоящими на воде palazzos[8], мраморными статуями, многочисленными мостами, под которыми скользят черные скрипучие гондолы, управляемые венецианцами в полосатых банданах.
Она была не совсем уверена в том, что все это ей понравится, но ей не хотелось вместе с толпой экскурсантов спешить от одного места к другому, не успевая толком насладиться красотой одного из легендарных городов мира. Готовясь ко сну, Делла пыталась принять решение, и уже после того, как она выключила лампу, ее вдруг посетила беспокойная мысль: а не было ли ее поведение продиктовано ревностью? Вдруг она отказалась открыть Нику дверь только потому, что увидела его с другой женщиной?
У нее запылали щеки, и она спрятала лицо в подушки. Черт бы побрал этого человека! Он вошел в ее тщательно спланированную жизнь словно катализатор, и Делла была уверена, что его обширный жизненный опыт уже подсказал ему, почему она бросилась прочь от него, даже не пожелав ему спокойной ночи. Она закрыла глаза и приказала себе забыть его, но так сильно было обаяние этого человека, что Делла, казалось, все еще продолжала слышать его голос и видела перед собой его лицо. Только сон избавил ее от мыслей о нем.
Когда Делла проснулась на следующее утро, она тут же почувствовала, что корабль не движется, и догадалась, что они зашли в гавань Заттеры. Она откинула одеяло и подбежала к ближайшему иллюминатору, за которым открывался такой прекрасный вид, что у нее перехватило дыхание. На голубой воде гавани покачивались разрисованные лодки и черные, с высокими носами гондолы. Все это напоминало ожившую фотографию.
Делла сказала себе, что отныне она должна следовать итальянскому образу жизни и не беспокоиться ни о чем. Разве не называют Венецию городом утешений, в котором можно забыть на время свои печали?
В этот момент в дверь постучали, и она настороженно замерла, но тут в замке повернулся ключ, и жизнерадостный Ларкин внес в каюту поднос с кофе и печеньем. Он осмелился подмигнуть Делле, когда ставил поднос на стол.
– Граф меня предупредил, что вам это понадобится, мисс, так как вы собираетесь рано сойти на берег. Сегодня прекрасный день для экскурсий, ведь иногда, когда мы заходим в этот порт, над лагуной висит туман. Странное место эта Венеция, в ней всегда чувствуется что-то печальное и ностальгическое. Знаете, похожа на актрису, которая блистала раньше, а теперь разваливается на куски. Вам понравится Венеция, мисс Нив. Особенно эти чертовы гондольеры с их тенорами!
Делла улыбнулась и стянула кушак своего халата. Она старалась казаться равнодушной при упоминании о графе и даже небрежно заметила:
– Будет интересно осмотреть город в компании итальянца. Должна признаться, что я с нетерпением ожидаю момента, когда сойду на берег – или, точнее, на воду.
– Занятный образ жизни, не правда ли, мисс? – ухмыльнулся Ларкин. – Отправляться за покупками на лодке. Не знаю, что бы сказала моя женушка на все это. Ну что ж, желаю вам счастливого дня, мисс Нив.
– Спасибо, Ларкин.
После того как стюард ушел, Делла выпила кофе и съела пару печений, не отходя от иллюминатора который обрамлял зеленоватый океан и голубое небо. Это напоминает волшебство, подумала она, – то, как океан принимает необычный зеленоватый оттенок, отчего вода становится похожа на большое зеркало, в котором отражаются с необыкновенной четкостью цветные паруса рыболовных лодок и позолоченные носы гондол, выстроившихся в линию около берега. Многие гондолы были украшены затейливыми эмблемами, служившими, видимо, своеобразными талисманами против шторма.
Услышав бой часов, Делла поняла, что ей пора собираться. Она поспешила в ванную комнату и приняла душ, после чего возникла проблема, что же надеть на экскурсию. День обещал быть теплым, поэтому, проинспектировав свой гардероб, Делла остановилась на легком платье, украшенном белой петельной вышивкой, неброском на первый взгляд, но, как только она надела его, оно стало просто ослепительным. Довольная своим свежим, бодрым видом, Делла убрала волосы в шиньон и закрепила их жадеитовой заколкой. Затем она сделала легкий макияж, сунула ноги в пикейные теннисные туфли, переложила содержимое вчерашней сумочки в пикейный кошелек, сбрызнула себя духами с ландышевым ароматом и только тогда почувствовала себя готовой к любым приключениям.
Натягивая серебристо-розовые перчатки, которые гармонировали по цвету с ее туфлями и сумкой, Делла бросила долгий, задумчивый взгляд на свою левую руку.
В самом начале она сняла кольцо в знак протеста против строгих, но нежных уз, которые наложил на нее Марш. Но сейчас инстинкт предупреждал ее, что ее поведение становится опасным, и она уже было решила забрать кольцо у эконома, как вдруг раздался стук в дверь. По тому, как напряглись ее нервы, Делла сразу поняла, кто пришел за ней.
Стараясь казаться спокойной, она прошла к двери и открыла ее.
– Buon giorno, – сказал Ник, окинув ее взглядом. – Bene[9], я вижу, что вы совершенно готовы и ждете меня!
– Доброе утро, синьор, – ответила Делла, не отводя глаз от его лица. – Я не хотела заставлять вас ждать, ведь я знаю, как нетерпеливы становятся мужчины, когда женщины слишком мешкают со своим туалетом. Наверное, позже станет совсем жарко, так что, надеюсь, я оделась разумно?
Его взгляд быстро скользнул по ее платью, опустился к длинным стройным ногам и вновь поднялся к светлым волосам, голубовато-зеленым глазам и мягко очерченным губам.
– Слово «разумно» здесь неуместно, – промолвил он с легкой улыбкой.
– Выходит, я не должна была так одеваться для экскурсии по Венеции? – Как и всегда, она не смогла понять его улыбку и то, что скрывается за ней. – Если вас не затруднит подождать, то я быстро переоденусь…
– Я бы не поменял ни единый предмет вашего туалета, синьорина. Вы bellissima[10], и мне придется охранять вас от дерзких глаз и рук моих соотечественников. Тем не менее осмелюсь заметить, что если бы вы надели шляпу, то она защитила бы вас от палящих лучей солнца, особенно на воде. Я уже заказал для нас гондолу, и мы совершим экскурсию по Большому каналу после завтрака.
Делла быстро отвернулась, чтобы Ник не успел заметить, как покраснели ее щеки от его комплимента. Когда тебя называют красивой по-итальянски, это звучит гораздо более многозначительно! Марш часто восхищался ее внешностью, но это не приводило ее в замешательство. Она знала, что привлекательна, но не испытывала самодовольства по этому поводу, а Ник заставил ее чувствовать себя так, будто ни один мужчина до сих пор по-настоящему не смотрел на нее.
Ее рука слегка дрожала, когда она открывала дверцу встроенного шкафа, чтобы достать с полки соломенную шляпу с широкими полями и высокой тульей, украшенной пучком искусственных вишен.
– Эта подойдет? – Она взглянула на Ника и показала ему шляпу, купленную ею накануне в одном из бутиков корабля, чтобы загорать в ней на палубе. Имея такую нежную кожу, Делла должна была особенно остерегаться ожогов, а эта смешная шляпа ей понравилась тем, что совершенно не походила на те шикарные головные уборы, которые ей обычно приходилось носить.
Делла. ожидал а, что Ник рассмеется, но вместо этого он сказал, что шляпа очаровательна и как нельзя лучше подходит для Венеции.
– В этой невесте морей нет ничего официального. Она веселая, немножко аморальная и не одобряет тех, кто излишне формален. Ей вполне подходит девиз «cercare la vita». Стремись к жизни, не убегай от нее.
– Я уверена, синьор, что вы выбрали это и своим девизом тоже, – заметила Делла, и так как она первая вышла из каюты, а затем обернулась, чтобы запереть дверь, то увидела, что он смотрит на нее слегка насмешливо и в то же время с восхищением. Без сомнения, ему были известны все уловки, помогающие в обольщении даже самых опытных женщин, а она, несмотря на свою карьеру певицы, не могла похвастаться тем, что хорошо разбиралась в мужчинах. Марш всегда утверждал, что сначала работа, а потом уже развлечения.
Но Делла не смогла скрыть своего удовольствия, когда твердая рука Ника помогла ей залезть в гондолу. Это была потрепанная, но очаровательная старинная гондола, украшенная позолоченными морскими коньками с двух сторон. Ее удобные сиденья были обтянуты красным шелком с бахромой. Гондольер, державший в руках огромное весло, выглядел очень живописно: загорелый, в белой просторной рубашке, темных брюках и красной полосатой бандане на голове.
Как только весло ударилось о воду и они плавно тронулись от стоявшей на якоре «Звезды», Делла полностью расслабилась и позволила, чтобы ею овладело чувство «блаженной беззаботности».
«Вы слишком много думаете», – сказал ей Ник, и это было правдой. Настало время для чувств. Она улыбнулась и поблагодарила графа за свое первое путешествие на гондоле.
– Надо начинать знакомство с Венецией именно на гондоле, – ответил Ник. Было видно, что он находится в своей стихии. Легкий серый костюм, еще больше подчеркивавший его смуглость, чрезвычайно шел ему. – Для вас, Делла Нив, было бы очень неромантично прибыть в Венецию на водном автобусе, подобно большинству туристов.
– Но я самая обычная туристка, – с улыбкой возразила она. – Вам совсем не обязательно одаривать меня чарующими комплиментами, синьор. Меня вполне устроит, если со мной будут обращаться как с обычной экскурсанткой, которой повезло с гидом. Вам не нужно романтизировать меня только потому, что Венеция – один из самых романтичных городов в мире.
– А разве вам неприятно, что вас романтизируют? – удивился он. – Вы всегда так серьезны, как будто опасаетесь чувствовать себя молодой. Мне кажется, вы просто напускаете на себя важный вид, а под ним скрывается затаенная веселость. Я предупреждаю вас, что коварные чары Венеции выведут все наружу и после сегодняшнего дня, Снежная королева, вы уже никогда не будете прежней.
Глава 4
– Так вы думаете, что мне не все равно, с кем вы имеете дело? – взорвалась Делла. – И перестаньте называть меня Долли! Мое имя изменили, и я предпочитаю, чтобы меня называли Деллой!
– Я не стану спрашивать, кто изменил ваше имя. На самом деле я больше не буду задавать вам вопросов, кроме одного.
Он взглянул на нее сверху вниз, и Делла поняла, что он так же заинтригован ею, как и она им. Он не походил ни на одного из тех мужчин, с которыми ей дозволялось прежде знакомиться, а она, вероятно, казалась ему необычной женщиной, так как не бросалась немедленно ему в объятия. Когда Делла почувствовала, как пальцы Ника вдавливают в ее запястье жадеиты, подаренные Маршем, она попыталась представить себе его реакцию, если бы он неожиданно узнал, что она обручена с одним из богатейших людей Англии. Марш будет заботиться о ней и защищать ее всю жизнь… а такой мужчина, как Ник, может только наполнить ее глаза звездным светом и разбить ее сердце, как разбивал другие сердца.
– Имя не имеет значения. – Ник поднес ее руку к своим глазам и стал изучать камни, украшавшие ее браслет. – Женщина – это смесь Мадонны и Мелисанды, и только от мужчины зависит, какая сущность вырвется наружу – ангельская или дьявольская. Ничто так не обманчиво, как внешность. В этом очаровательном золотом платье вы напоминаете мне флорентийский портрет. Мужчина с наклонностями коллекционера не смог бы устоять перед соблазном пополнить вами свою галерею ценных собраний и, без сомнения, поместил бы вас в самом центре.
– Ваша лесть слишком иронична для того, чтобы быть искренней, – сказала Делла, и снова ей почудилась угроза в том, как его пальцы сжали ее запястье. – На самом деле я не нуждаюсь ни в чьей лести.
– И все же вам приятно ее слышать, не так ли?
– Если комплимент преподносят с добрым чувством.
– А вы сомневаетесь в моей доброте? Вы думаете, что мной движут какие-то скрытые мотивы, раз я восхищаюсь вашей внешностью? В самом деле, неужели я планирую похитить Мону Лизу, когда стою напротив нее в Лувре, ощущая прилив гордости из-за того, что мой соотечественник нарисовал такой великолепный шедевр? Честно говоря, у меня нет склонности к коллекционированию Мне нравится смотреть, касаться, а затем я перехожу к другому очаровательному предмету. Я предпочитаю путешествовать налегке, и мой образ жизни весьма привлекателен. Я никогда не прошу женщину разделить мою жизнь, я прошу лишь поучаствовать в ней какое-то время.
– А Сорин Хантер известен ваш образ жизни? – Делла не смогла удержаться от этого вопроса.
– Сорин оправдывает свою фамилию[6], – рассмеялся Ник. – Она также коллекционирует охотничьи трофеи, но моя голова крепко сидит на плечах, а моя шкура там, где и должна быть, – на моей спине.
– Так, значит, норовистый тигр убегает от своей охотницы? – колко заметила Делла.
– Нет, – ответил он, и улыбка в уголках его губ была одновременно и насмешливой, и жестокой. – Мне наскучил новый мир, и я возвращаюсь в свой старый. Я мечтаю снова вдыхать запах кипарисов, на которых отдыхают соловьи в безветренные ночи. Я желаю Италию так, как не желал ни одну из женщин.
Странно, но Делла поверила ему, вновь увидев в его глазах искру страдания, которое тянуло его назад в Италию, как, вероятно, раньше гнало его прочь.
– Вас не удивляет, почему я выбрал такой долгий путь, а не воспользовался самолетом? – поинтересовался Ник. – Правда состоит в том, что я так и хотел поступить, но, приехав в Англию на несколько дней по делам, я встретил там своего друга, который собирался поехать в этот круиз и внезапно занемог, так что я воспользовался его билетом. Маленькая шалость судьбы, синьорина. Мы бы не встретились, если бы мой друг не заболел желтухой.
– Желтухой? – переспросила Делла, подумав о Джулиусе Болте, дирижере, друге Марша, который должен был отправиться в этот круиз и, по словам Марша, по-отечески присматривать за ней. Но нет, наверняка это было просто совпадение. Марш и Ник Франквила не могли быть знакомы с одними и теми же людьми, особенно если эти люди принадлежали к музыкальным кругам. Видимо, совершенно случайно вышло так, что желтуха поразила и Джулиуса.
– Ваше лицо бледно, словно ночные цветы, – прошептал Ник. – Я думаю, что могу отпустить вас идти спать, но прежде вам нужно ответить мне, поедем ли мы вместе осматривать Венецию. Вы хотите этого или нет?
– Да, – сказала Делла, повинуясь неожиданному порыву. В конце концов, что может случиться, если она проведет день в Венеции с мужчиной, которому необходимо, хотя он и не признается в этом, чтобы кто-нибудь разделил его восхищение перед умирающим очарованием этого города? – К какому времени я должна быть готова завтра утром? – спросила она.
– Корабль прибудет на Заттеру около семи часов. Я зайду за вами в вашу каюту, и мы сойдем на берег и позавтракаем в кафе на piazzetta[7].
– С удовольствием, синьор. Так, значит, до утра.
– Позвольте мне проводить вас до каюты…
– Мне нужно забрать свою накидку из бальной залы.
– Подождите здесь, я принесу ее.
Делла смотрела ему вслед до тех пор, пока он не скрылся за углом палубы. Оставшись одна, она вдруг ощутила холодное дуновение морского бриза. Через несколько минут Делла решила последовать за Ником в бальную залу. Она почти обогнула палубу, но внезапно остановилась и быстро отпрянула в тень. Высокая фигура Ника и мерцание бледного шелка у него в руках позволили ей безошибочно узнать его. Лица женщины, стоявшей рядом с ним, Делла не видела, но она была уверена, что это Камилла. Делла задрожала, наполовину от холода, наполовину от досады. Что ж, она не собирается подхватить здесь простуду, в то время как он возобновляет свой флирт с Камиллой. Повернувшись на каблуках, Делла направилась к лестнице. Ее рукава из прозрачного шелка вздымались словно крылья, быстро неся ее к каюте. Она резко захлопнула за собой дверь и не стала открывать ее, когда Ник наконец появился и постучал по панели.
– Уходите! – пробормотала Делла, сбрасывая свои бальные туфли, и услышала звук удаляющихся шагов. Когда же она решилась открыть дверь, то увидела, что ее накидка аккуратно сложена на синем ковре. Девушка подняла ее, и из шелковых складок выскользнула записка. Делла уже собиралась порвать ее на кусочки, но любопытство пересилило гнев.
«Спокойной ночи, – прочитала она. – До встречи. Ник».
Что за мужчина! Неужели он на самом деле вообразил… но тут Делла, закусив губу, напомнила себе, что она должна сдержать свое обещание относительно совместной прогулки. Как сказал Ник, Камилла чересчур современна. Видимо, он считал, что Делла, будучи немного старомодной, просто обязана восторгаться стоящими на воде palazzos[8], мраморными статуями, многочисленными мостами, под которыми скользят черные скрипучие гондолы, управляемые венецианцами в полосатых банданах.
Она была не совсем уверена в том, что все это ей понравится, но ей не хотелось вместе с толпой экскурсантов спешить от одного места к другому, не успевая толком насладиться красотой одного из легендарных городов мира. Готовясь ко сну, Делла пыталась принять решение, и уже после того, как она выключила лампу, ее вдруг посетила беспокойная мысль: а не было ли ее поведение продиктовано ревностью? Вдруг она отказалась открыть Нику дверь только потому, что увидела его с другой женщиной?
У нее запылали щеки, и она спрятала лицо в подушки. Черт бы побрал этого человека! Он вошел в ее тщательно спланированную жизнь словно катализатор, и Делла была уверена, что его обширный жизненный опыт уже подсказал ему, почему она бросилась прочь от него, даже не пожелав ему спокойной ночи. Она закрыла глаза и приказала себе забыть его, но так сильно было обаяние этого человека, что Делла, казалось, все еще продолжала слышать его голос и видела перед собой его лицо. Только сон избавил ее от мыслей о нем.
Когда Делла проснулась на следующее утро, она тут же почувствовала, что корабль не движется, и догадалась, что они зашли в гавань Заттеры. Она откинула одеяло и подбежала к ближайшему иллюминатору, за которым открывался такой прекрасный вид, что у нее перехватило дыхание. На голубой воде гавани покачивались разрисованные лодки и черные, с высокими носами гондолы. Все это напоминало ожившую фотографию.
Делла сказала себе, что отныне она должна следовать итальянскому образу жизни и не беспокоиться ни о чем. Разве не называют Венецию городом утешений, в котором можно забыть на время свои печали?
В этот момент в дверь постучали, и она настороженно замерла, но тут в замке повернулся ключ, и жизнерадостный Ларкин внес в каюту поднос с кофе и печеньем. Он осмелился подмигнуть Делле, когда ставил поднос на стол.
– Граф меня предупредил, что вам это понадобится, мисс, так как вы собираетесь рано сойти на берег. Сегодня прекрасный день для экскурсий, ведь иногда, когда мы заходим в этот порт, над лагуной висит туман. Странное место эта Венеция, в ней всегда чувствуется что-то печальное и ностальгическое. Знаете, похожа на актрису, которая блистала раньше, а теперь разваливается на куски. Вам понравится Венеция, мисс Нив. Особенно эти чертовы гондольеры с их тенорами!
Делла улыбнулась и стянула кушак своего халата. Она старалась казаться равнодушной при упоминании о графе и даже небрежно заметила:
– Будет интересно осмотреть город в компании итальянца. Должна признаться, что я с нетерпением ожидаю момента, когда сойду на берег – или, точнее, на воду.
– Занятный образ жизни, не правда ли, мисс? – ухмыльнулся Ларкин. – Отправляться за покупками на лодке. Не знаю, что бы сказала моя женушка на все это. Ну что ж, желаю вам счастливого дня, мисс Нив.
– Спасибо, Ларкин.
После того как стюард ушел, Делла выпила кофе и съела пару печений, не отходя от иллюминатора который обрамлял зеленоватый океан и голубое небо. Это напоминает волшебство, подумала она, – то, как океан принимает необычный зеленоватый оттенок, отчего вода становится похожа на большое зеркало, в котором отражаются с необыкновенной четкостью цветные паруса рыболовных лодок и позолоченные носы гондол, выстроившихся в линию около берега. Многие гондолы были украшены затейливыми эмблемами, служившими, видимо, своеобразными талисманами против шторма.
Услышав бой часов, Делла поняла, что ей пора собираться. Она поспешила в ванную комнату и приняла душ, после чего возникла проблема, что же надеть на экскурсию. День обещал быть теплым, поэтому, проинспектировав свой гардероб, Делла остановилась на легком платье, украшенном белой петельной вышивкой, неброском на первый взгляд, но, как только она надела его, оно стало просто ослепительным. Довольная своим свежим, бодрым видом, Делла убрала волосы в шиньон и закрепила их жадеитовой заколкой. Затем она сделала легкий макияж, сунула ноги в пикейные теннисные туфли, переложила содержимое вчерашней сумочки в пикейный кошелек, сбрызнула себя духами с ландышевым ароматом и только тогда почувствовала себя готовой к любым приключениям.
Натягивая серебристо-розовые перчатки, которые гармонировали по цвету с ее туфлями и сумкой, Делла бросила долгий, задумчивый взгляд на свою левую руку.
В самом начале она сняла кольцо в знак протеста против строгих, но нежных уз, которые наложил на нее Марш. Но сейчас инстинкт предупреждал ее, что ее поведение становится опасным, и она уже было решила забрать кольцо у эконома, как вдруг раздался стук в дверь. По тому, как напряглись ее нервы, Делла сразу поняла, кто пришел за ней.
Стараясь казаться спокойной, она прошла к двери и открыла ее.
– Buon giorno, – сказал Ник, окинув ее взглядом. – Bene[9], я вижу, что вы совершенно готовы и ждете меня!
– Доброе утро, синьор, – ответила Делла, не отводя глаз от его лица. – Я не хотела заставлять вас ждать, ведь я знаю, как нетерпеливы становятся мужчины, когда женщины слишком мешкают со своим туалетом. Наверное, позже станет совсем жарко, так что, надеюсь, я оделась разумно?
Его взгляд быстро скользнул по ее платью, опустился к длинным стройным ногам и вновь поднялся к светлым волосам, голубовато-зеленым глазам и мягко очерченным губам.
– Слово «разумно» здесь неуместно, – промолвил он с легкой улыбкой.
– Выходит, я не должна была так одеваться для экскурсии по Венеции? – Как и всегда, она не смогла понять его улыбку и то, что скрывается за ней. – Если вас не затруднит подождать, то я быстро переоденусь…
– Я бы не поменял ни единый предмет вашего туалета, синьорина. Вы bellissima[10], и мне придется охранять вас от дерзких глаз и рук моих соотечественников. Тем не менее осмелюсь заметить, что если бы вы надели шляпу, то она защитила бы вас от палящих лучей солнца, особенно на воде. Я уже заказал для нас гондолу, и мы совершим экскурсию по Большому каналу после завтрака.
Делла быстро отвернулась, чтобы Ник не успел заметить, как покраснели ее щеки от его комплимента. Когда тебя называют красивой по-итальянски, это звучит гораздо более многозначительно! Марш часто восхищался ее внешностью, но это не приводило ее в замешательство. Она знала, что привлекательна, но не испытывала самодовольства по этому поводу, а Ник заставил ее чувствовать себя так, будто ни один мужчина до сих пор по-настоящему не смотрел на нее.
Ее рука слегка дрожала, когда она открывала дверцу встроенного шкафа, чтобы достать с полки соломенную шляпу с широкими полями и высокой тульей, украшенной пучком искусственных вишен.
– Эта подойдет? – Она взглянула на Ника и показала ему шляпу, купленную ею накануне в одном из бутиков корабля, чтобы загорать в ней на палубе. Имея такую нежную кожу, Делла должна была особенно остерегаться ожогов, а эта смешная шляпа ей понравилась тем, что совершенно не походила на те шикарные головные уборы, которые ей обычно приходилось носить.
Делла. ожидал а, что Ник рассмеется, но вместо этого он сказал, что шляпа очаровательна и как нельзя лучше подходит для Венеции.
– В этой невесте морей нет ничего официального. Она веселая, немножко аморальная и не одобряет тех, кто излишне формален. Ей вполне подходит девиз «cercare la vita». Стремись к жизни, не убегай от нее.
– Я уверена, синьор, что вы выбрали это и своим девизом тоже, – заметила Делла, и так как она первая вышла из каюты, а затем обернулась, чтобы запереть дверь, то увидела, что он смотрит на нее слегка насмешливо и в то же время с восхищением. Без сомнения, ему были известны все уловки, помогающие в обольщении даже самых опытных женщин, а она, несмотря на свою карьеру певицы, не могла похвастаться тем, что хорошо разбиралась в мужчинах. Марш всегда утверждал, что сначала работа, а потом уже развлечения.
Но Делла не смогла скрыть своего удовольствия, когда твердая рука Ника помогла ей залезть в гондолу. Это была потрепанная, но очаровательная старинная гондола, украшенная позолоченными морскими коньками с двух сторон. Ее удобные сиденья были обтянуты красным шелком с бахромой. Гондольер, державший в руках огромное весло, выглядел очень живописно: загорелый, в белой просторной рубашке, темных брюках и красной полосатой бандане на голове.
Как только весло ударилось о воду и они плавно тронулись от стоявшей на якоре «Звезды», Делла полностью расслабилась и позволила, чтобы ею овладело чувство «блаженной беззаботности».
«Вы слишком много думаете», – сказал ей Ник, и это было правдой. Настало время для чувств. Она улыбнулась и поблагодарила графа за свое первое путешествие на гондоле.
– Надо начинать знакомство с Венецией именно на гондоле, – ответил Ник. Было видно, что он находится в своей стихии. Легкий серый костюм, еще больше подчеркивавший его смуглость, чрезвычайно шел ему. – Для вас, Делла Нив, было бы очень неромантично прибыть в Венецию на водном автобусе, подобно большинству туристов.
– Но я самая обычная туристка, – с улыбкой возразила она. – Вам совсем не обязательно одаривать меня чарующими комплиментами, синьор. Меня вполне устроит, если со мной будут обращаться как с обычной экскурсанткой, которой повезло с гидом. Вам не нужно романтизировать меня только потому, что Венеция – один из самых романтичных городов в мире.
– А разве вам неприятно, что вас романтизируют? – удивился он. – Вы всегда так серьезны, как будто опасаетесь чувствовать себя молодой. Мне кажется, вы просто напускаете на себя важный вид, а под ним скрывается затаенная веселость. Я предупреждаю вас, что коварные чары Венеции выведут все наружу и после сегодняшнего дня, Снежная королева, вы уже никогда не будете прежней.
Глава 4
– В ваших устах, – вздохнула Делла, – это предсказание звучит как угроза. —
–Неужели? – учтиво улыбнулся Ник. – Просто я знаком с волшебством Венеции, и я также знаю, как уязвимы женщины.
– Вы увидите, что я не такая, – ответила Делла, и, отведя взгляд от его проницательных глаз, она впервые увидела собор Святого Марка. Его мраморные колонны освещало солнце, а сотни птиц кружились вокруг куполов и башен. Она услышала, как звон колоколов разносится по сине-зеленой воде, как будто в Венеции каждый день был благословенным воскресным днем. – Как дивно! – Эти слова сорвались с ее губ, словно молитва, и Делла поняла, что волшебство Венеции уже коснулось ее. Мимо проплывали величественные каменные дворцы и странные узкие домики, которые, как по мановению волшебной палочки, вырастали прямо из моря, а ее сердце шептало ей, что это город, в который стремятся одинокие и влюбленные. Он постоянно менялся, отражаясь в движущемся зеркале моря а шрамы, нанесенные временем, были не так заметны в лучах теплого итальянского солнца.
Солнце сверкало на мозаичных куполах собора Святого Марка, самого большого собора Венеции и Делла от удивления затаила дыхание.
– Это так красиво, так невероятно, что кажется, будто скоро он вновь погрузится назад в историю.
– Сегодня мы не будем говорить о том, что готовит нам завтрашний день, – проговорил Ник с неожиданным металлом в голосе. – К счастью, Венеция не страдает от мучений, причиняемых дорожным транспортом. Здесь свои странные запахи, но ничего опасного для глаз или легких. Наша гондола сейчас поворачивает на Большой канал, который изгибается, словно змея, по всему городу, но не имеет ее жала. Я сейчас вспомнил об одном уединенном местечке дальше по каналу, где мы могли бы позавтракать.
Делла поспешно отвела глаза, так как в его взгляде было нечто такое, от чего у нее стало пощипывать кожу, будто она долго время провела на холоде и только что начала оттаивать в тепле. Все, на что смотрела девушка, сверкало живостью и красотой, прежде ею не виденной. Красота проникала в ее сердце, растапливая те крошечные льдинки, которые в последнее время мешали проявляться ее эмоциям. Ее глаза вдруг наполнились слезами, и дома на берегах канала задрожали, словно их отражения в воде.
– Это византийская церковь Благовещения. – Ник указал на церковь, увенчанную прелестным куполом, основание которого было украшено группами каменных ангелов. – А слева от вас, синьорина, Золотой дворец. Это не слишком пленительное место – оно подходит как для романтики, так и для трагедии.
– Золотой дворец, – прошептала Делла, и бронзовые плиты засверкали, словно золотые, как только солнце осветило его крышу. Рядом на веревках сушилось белье, которое ничуть не портило романтический облик Венеции. Это было похоже на путешествие в прошлое, когда каблуки со шпорами звенели о булыжники мостовой, а весёлые, смеющиеся женщины выглядывали из-за оконных створок и вырывали цветы из горшков, чтобы бросать их дерзким молодым людям в плащах.
У этих молодых людей, размышляла Делла, лица словно состоят из резких контрастов света и тени, а в глазах прыгают лукавые чертики. Она никак не могла отогнать от себя образ Ника в темном плаще, с мечом, спрятанным в широких складках. Невольная улыбка показалась на ее губах.
– Могу я разделить ваше веселье? – поинтересовался Ник.
– Причина его вполне невинна, синьор. Я представляла вас в роли венецианского бродяги.
– Наше семейное состояние было заложено кондотьерами, но, кажется, вы об этом уже догадались? Кондотьер в Англии – это что-то вроде хулигана, которому король выдал лицензию на грабеж, и он зарабатывает деньги и славу, делясь при этом добычей с королем в обмен на последующую респектабельность, титул, поместье и, что вполне вероятно, жену хороших кровей. Именно так появилось большинство титулованных семейств во многих странах, даже в вашей, мисс Нив.
– Я уверена в этом, синьор, – скромно ответила она. – За исключением того, что иногда в Англии титул даруется выдающемуся бизнесмену или политику.
– Вы знаете такого человека? – спросил Ник. – Мужчину, который получил титул только благодаря своим заслугам, вместо того чтобы просто родиться потомком кондотьера?
– Возможно, – небрежно обронила Делла, не отрывая взгляда от берега. – Венеция в прошлом по праву считалась одним из самых загадочных городов мира. Эти старинные дворцы наверняка были свидетелями многих интриг. Только взгляните на эти узкие галереи, скрытые кипарисами. В таких местах обычно водятся привидения.
– Да, в палаццо Венеции много привидений, – согласился Ник. – Это был город поэтов, мучеников, путешественников и пиратов. По этим потайным лестницам поднимались, чтобы положить донос в пасть одного из львов, которых вы видите на стенах. В те дни инквизиция свирепствовала во всех католических странах, и в этом городе тоже было опасно жить.
– У вас венецианские корни, синьор? – Внезапно Делла почувствовала острое любопытство и захотела узнать, из какой части Италии он происходит.
– Моя бабушка из Венеции, – сказал Ник. – Но сам я родился в Тоскане, поэтому я разрываюсь между примитивной красотой тех мест и мистическим очарованием этих. Послушайте колокола. Они звонят почти без перерыва, вот почему птицы так беспокойны.
Птицы кружили бесчисленными стаями над шпилями колоколен, и их крылья отливали металлом в синеве неба. По городу везде были расставлены каменные чаши, из которых они могли напиться.
– Ангелы Венеции, – промолвил Ник. – Каждый венецианец верит, что, когда он умирает, его душа взлетает и остается в Венеции навсегда в виде птицы. Эта романтическая идея удивительно соответствует настроениям жителей Венеции. Она похожа на прекрасную женщину, приговоренную к смерти. Однако она борется за свою жизнь и по-прежнему очаровывает каждого, кто посещает ее. – Легкая, странная, немного горькая усмешка тронула уголки его рта. – Венеция – это восхитительная мечта, словно сама любовь.
Делла молчала, не сводя глаз с каменного льва, установленного на причале дворца, мимо которого они проезжали. Лев застыл в своем каменном величии, опустив левую лапу на мяч.
Обычно Ник делал вид, что жизнь – это игра, разыгранная по правилам, хорошо известным таким женщинам, как Камилла. Но сегодня… сегодня он пребывал в настроении, которое вряд ли можно было назвать игривым. Что-то здесь случилось, что произвело на него неизгладимое впечатление… Делла не сомневалась в этом. Она боялась даже взглянуть на Ника, чтобы он не заметил любопытство в ее глазах и не стал высмеивать ее за то, что она хочет узнать его секрет.
Делла уверяла себя, что ей безразличны его секреты. Она не желает быть навязчивой по отношению к Нику Франквиле.
Гондольер изящно склонялся к своему сверкающему ferro – огромному деревянному веслу, которое заставляло лодку двигаться по прямой. Гибкий, словно кошка, венецианец направил длинную черную лодку вдоль изгиба канала, и Делла заметила небольшое здание, спрятанное среди косматых кипарисов. В тот же момент Ник что-то сказал гондольеру, и они начали замедлять ход, скользя по направлению к старинной лестнице, на нижних ступеньках которой плескалась вода.
– Это и есть то самое кафе, – произнес Ник.
Лодка остановилась, повинуясь ferro в твердой руке гондольера, и Ник помог Делле выбраться на ступеньки. На мгновение она потеряла равновесие, но затем поняла, что это дрожащие отражения домов в воде заставили ее покачнуться. К тому времени, когда Ник нагнал ее на ступеньках, она вновь обрела уверенность.
–Неужели? – учтиво улыбнулся Ник. – Просто я знаком с волшебством Венеции, и я также знаю, как уязвимы женщины.
– Вы увидите, что я не такая, – ответила Делла, и, отведя взгляд от его проницательных глаз, она впервые увидела собор Святого Марка. Его мраморные колонны освещало солнце, а сотни птиц кружились вокруг куполов и башен. Она услышала, как звон колоколов разносится по сине-зеленой воде, как будто в Венеции каждый день был благословенным воскресным днем. – Как дивно! – Эти слова сорвались с ее губ, словно молитва, и Делла поняла, что волшебство Венеции уже коснулось ее. Мимо проплывали величественные каменные дворцы и странные узкие домики, которые, как по мановению волшебной палочки, вырастали прямо из моря, а ее сердце шептало ей, что это город, в который стремятся одинокие и влюбленные. Он постоянно менялся, отражаясь в движущемся зеркале моря а шрамы, нанесенные временем, были не так заметны в лучах теплого итальянского солнца.
Солнце сверкало на мозаичных куполах собора Святого Марка, самого большого собора Венеции и Делла от удивления затаила дыхание.
– Это так красиво, так невероятно, что кажется, будто скоро он вновь погрузится назад в историю.
– Сегодня мы не будем говорить о том, что готовит нам завтрашний день, – проговорил Ник с неожиданным металлом в голосе. – К счастью, Венеция не страдает от мучений, причиняемых дорожным транспортом. Здесь свои странные запахи, но ничего опасного для глаз или легких. Наша гондола сейчас поворачивает на Большой канал, который изгибается, словно змея, по всему городу, но не имеет ее жала. Я сейчас вспомнил об одном уединенном местечке дальше по каналу, где мы могли бы позавтракать.
Делла поспешно отвела глаза, так как в его взгляде было нечто такое, от чего у нее стало пощипывать кожу, будто она долго время провела на холоде и только что начала оттаивать в тепле. Все, на что смотрела девушка, сверкало живостью и красотой, прежде ею не виденной. Красота проникала в ее сердце, растапливая те крошечные льдинки, которые в последнее время мешали проявляться ее эмоциям. Ее глаза вдруг наполнились слезами, и дома на берегах канала задрожали, словно их отражения в воде.
– Это византийская церковь Благовещения. – Ник указал на церковь, увенчанную прелестным куполом, основание которого было украшено группами каменных ангелов. – А слева от вас, синьорина, Золотой дворец. Это не слишком пленительное место – оно подходит как для романтики, так и для трагедии.
– Золотой дворец, – прошептала Делла, и бронзовые плиты засверкали, словно золотые, как только солнце осветило его крышу. Рядом на веревках сушилось белье, которое ничуть не портило романтический облик Венеции. Это было похоже на путешествие в прошлое, когда каблуки со шпорами звенели о булыжники мостовой, а весёлые, смеющиеся женщины выглядывали из-за оконных створок и вырывали цветы из горшков, чтобы бросать их дерзким молодым людям в плащах.
У этих молодых людей, размышляла Делла, лица словно состоят из резких контрастов света и тени, а в глазах прыгают лукавые чертики. Она никак не могла отогнать от себя образ Ника в темном плаще, с мечом, спрятанным в широких складках. Невольная улыбка показалась на ее губах.
– Могу я разделить ваше веселье? – поинтересовался Ник.
– Причина его вполне невинна, синьор. Я представляла вас в роли венецианского бродяги.
– Наше семейное состояние было заложено кондотьерами, но, кажется, вы об этом уже догадались? Кондотьер в Англии – это что-то вроде хулигана, которому король выдал лицензию на грабеж, и он зарабатывает деньги и славу, делясь при этом добычей с королем в обмен на последующую респектабельность, титул, поместье и, что вполне вероятно, жену хороших кровей. Именно так появилось большинство титулованных семейств во многих странах, даже в вашей, мисс Нив.
– Я уверена в этом, синьор, – скромно ответила она. – За исключением того, что иногда в Англии титул даруется выдающемуся бизнесмену или политику.
– Вы знаете такого человека? – спросил Ник. – Мужчину, который получил титул только благодаря своим заслугам, вместо того чтобы просто родиться потомком кондотьера?
– Возможно, – небрежно обронила Делла, не отрывая взгляда от берега. – Венеция в прошлом по праву считалась одним из самых загадочных городов мира. Эти старинные дворцы наверняка были свидетелями многих интриг. Только взгляните на эти узкие галереи, скрытые кипарисами. В таких местах обычно водятся привидения.
– Да, в палаццо Венеции много привидений, – согласился Ник. – Это был город поэтов, мучеников, путешественников и пиратов. По этим потайным лестницам поднимались, чтобы положить донос в пасть одного из львов, которых вы видите на стенах. В те дни инквизиция свирепствовала во всех католических странах, и в этом городе тоже было опасно жить.
– У вас венецианские корни, синьор? – Внезапно Делла почувствовала острое любопытство и захотела узнать, из какой части Италии он происходит.
– Моя бабушка из Венеции, – сказал Ник. – Но сам я родился в Тоскане, поэтому я разрываюсь между примитивной красотой тех мест и мистическим очарованием этих. Послушайте колокола. Они звонят почти без перерыва, вот почему птицы так беспокойны.
Птицы кружили бесчисленными стаями над шпилями колоколен, и их крылья отливали металлом в синеве неба. По городу везде были расставлены каменные чаши, из которых они могли напиться.
– Ангелы Венеции, – промолвил Ник. – Каждый венецианец верит, что, когда он умирает, его душа взлетает и остается в Венеции навсегда в виде птицы. Эта романтическая идея удивительно соответствует настроениям жителей Венеции. Она похожа на прекрасную женщину, приговоренную к смерти. Однако она борется за свою жизнь и по-прежнему очаровывает каждого, кто посещает ее. – Легкая, странная, немного горькая усмешка тронула уголки его рта. – Венеция – это восхитительная мечта, словно сама любовь.
Делла молчала, не сводя глаз с каменного льва, установленного на причале дворца, мимо которого они проезжали. Лев застыл в своем каменном величии, опустив левую лапу на мяч.
Обычно Ник делал вид, что жизнь – это игра, разыгранная по правилам, хорошо известным таким женщинам, как Камилла. Но сегодня… сегодня он пребывал в настроении, которое вряд ли можно было назвать игривым. Что-то здесь случилось, что произвело на него неизгладимое впечатление… Делла не сомневалась в этом. Она боялась даже взглянуть на Ника, чтобы он не заметил любопытство в ее глазах и не стал высмеивать ее за то, что она хочет узнать его секрет.
Делла уверяла себя, что ей безразличны его секреты. Она не желает быть навязчивой по отношению к Нику Франквиле.
Гондольер изящно склонялся к своему сверкающему ferro – огромному деревянному веслу, которое заставляло лодку двигаться по прямой. Гибкий, словно кошка, венецианец направил длинную черную лодку вдоль изгиба канала, и Делла заметила небольшое здание, спрятанное среди косматых кипарисов. В тот же момент Ник что-то сказал гондольеру, и они начали замедлять ход, скользя по направлению к старинной лестнице, на нижних ступеньках которой плескалась вода.
– Это и есть то самое кафе, – произнес Ник.
Лодка остановилась, повинуясь ferro в твердой руке гондольера, и Ник помог Делле выбраться на ступеньки. На мгновение она потеряла равновесие, но затем поняла, что это дрожащие отражения домов в воде заставили ее покачнуться. К тому времени, когда Ник нагнал ее на ступеньках, она вновь обрела уверенность.