Уоддел Патриция. Он сказал «нет»

   Убедившись, что с лошадью все в порядке, Грэнби повернулся к девушке, сидевшей в седле, и теперь уже рассмотрел ее как следует. Оказалось, что она очень недурна собой. У нее были чудесные золотисто-каштановые волосы, чуть рыжеватые, и они прекрасно гармонировали со светло-карими глазами. Девушка довольно уверенно сидела в седле – в мужском седле, и из-под широкой юбки ее амазонки выглядывали коричневые сапоги для верховой езды.
   – Простите, что я напугала вашу лошадь... – пробормотала Кэтрин. – Но этой дорогой редко пользуются, и я не думала, что встречу здесь кого-нибудь. Пожалуйста, сэр, простите за беспокойство. Желаю удачи.
   Грэнби нахмурился. Значит, эта девица собиралась преспокойно уехать, хотя только что едва не сбила его. Он даже не знал ее имени, а ему очень хотелось его узнать.
   Действительно, кто она? Конечно, не простолюдинка – на ней шикарная амазонка, а жеребец... Разумеется, такой великолепный конь не мог принадлежать местному бакалейщику. Что ж, в любом случае ее отцу следует знать, что его дочь слишком беспечна.
   Или придется говорить с ее мужем?
   Грэнби надеялся, что нет. Графу не хотелось, чтобы очаровательная молодая дама оказалась чьей-нибудь женой. «Она всегда должна быть такой же неукротимой и свободной, как сейчас, – подумал он, едва заметно улыбнувшись. – И еще она должна царапаться и кусаться, когда ее целуют. Да, сначала шипеть, а уж потом мурлыкать».
   А она бы непременно замурлыкала. Грэнби в этом нисколько не сомневался.
   В ней чувствовалась страсть – эта страсть светилась в ее глазах, смотревших на него с кошачьим любопытством.
   Тут граф почувствовал, что его влечет к очаровательной всаднице. Разозлившись на себя самого, Грэнби снова нахмурился; он решил как следует наказать девушку за столь безрассудное поведение. Ведь не только он, но и она могла пострадать, могла бы оказаться под копытами...
   – Вы желаете мне удачи? Но я пока что не собираюсь вас покидать. – Грэнби взял жеребца под уздцы. – Спускайтесь.
   – Нет.
   – Я хочу осмотреть вашего коня. Спускайтесь.
   Кэтрин замерла в нерешительности. Она вдруг почувствовала, что боится этого незнакомца. Высокий и широкоплечий, он был слишком уж уверен в себе. К тому же он смотрел на нее чрезвычайно строго. «Наверное, опять начнет отчитывать», – думала Кэтрин.
   – Спускайтесь немедленно, – сказал Грэнби. – Если вы сейчас же не спешитесь, я сам вас сниму.
   Кэтрин была уверена, что он так и поступит. В каждом слове незнакомца слышался вызов. Она выполнила его требование, но осталась стоять рядом с Ураганом.
   Грэнби внимательно посмотрел на нее. Сейчас она казалась еще более привлекательной. Внезапно он понял, что смотрит на губы девушки, и тут же подумал: «Интересно, какие они на вкус?» Граф перевел взгляд на ее руки и не заметил кольца под обтягивавшей ладонь перчаткой.
   – Я и сама в состоянии осмотреть моего жеребца, – проговорила она с вызовом в голосе.
   Кэтрин быстро осмотрела Урагана и, удостоверившись, что он в полном порядке, вопросительно взглянула на незнакомца. Если бы перед ней стоял местный фермер или мелкий торговец, то из уважения к сэру Хардвику он закрыл бы глаза на поведение его дочери. Но этот человек так ни за что не поступит.
   В нем было все, что Кэтрин так ненавидела в людях из высшего общества. И он стоял совсем рядом.
   «И все же он очень хорош собой, – неожиданно подумала Кэтрин. – Ярко-голубые глаза и пепельно-белокурые волосы...» И еще в нем чувствовалась сила, она угадывалась в каждом его движении.
   Глядя на незнакомца, Кэтрин не могла не подумать о Люцифере, падшем ангеле, который, говорят, был так же красив, как и порочен. И именно из-за таких субъектов ужасно не хотелось оказаться в Лондоне в разгар сезона. Этот человек, наверное, походил на мужа бедной Вероники – красивая внешность, приятные манеры, но лживые слова. И, конечно же, лесть... Лесть для людей этого сорта так же естественна, как до блеска начищенная обувь.
   – С Ураганом все в порядке, – сказала она. – Я бы сразу поняла, если бы он пострадал. – Ей хотелось как можно скорее избавиться от столичного джентльмена.
   Незнакомец проигнорировал ее слова и провел ладонью по шее жеребца. Тот фыркнул и вздернул хвост, но больше никак не выказал своего неудовольствия.
   Кэтрин немного удивилась – ведь этот норовистый конь обычно не переносил незнакомых людей.
   «Ураган – очень подходящее имя», – думал Грэнби, ощупывая ноги жеребца. Теперь он уже не искал повреждений, просто наслаждался безупречной статью коня, его выдержкой. В то же время ему пришлось признать, что девушка оказалась отличной наездницей. Немногие мужчины смогли бы управиться с этим жеребцом, но ей это удалось.
   И тут его осенило: он вдруг вспомнил, что после завтрака на постоялом дворе в Уинчкоме спросил у хозяина, как добраться до Стоунбриджа. Хозяин все очень подробно объяснил, так что Грэнби не сомневался в том, что едет верной дорогой. «Следовательно, эта девушка имеет какое-то отношение к сэру Уоррену Хардвику, – размышлял граф. – Возможно, она его дочь или племянница».
   – Простите, я не представился, – сказал он. – Я лорд Грэнби, а вы кто?
   Тут Кэтрин почувствовала, что незнакомец смотрит на нее уже не так, как прежде. Теперь он разглядывал ее фигуру, словно раздевал взглядом.
   «Наверное, я вправе дать ему пощечину», – подумала Кэтрин, нахмурившись. Но она тут же взяла себя в руки и с улыбкой сказала:
   – Если вы направляетесь в замок Садли, я могу указать дорогу.
   – Я ее знаю, – ответил граф. – Мне нужно добраться до Стоунбриджа.
   – До Стоунбриджа?.. – Кэтрин тотчас сообразила, что лорд Грэнби едет к ее отцу, чтобы купить беговую лошадь. Но в таком случае он непременно расскажет о происшествии Джимкинсу, а тот обязательно поведает эту историю хозяину.
   – Вы не представились, мисс, – напомнил ей Грэнби. – Скажите, кто же вы?
   – Не имеет значения, – ответила Кэтрин. Ей вдруг пришло в голову, что лорд Грэнби, возможно, уже догадался, с кем говорит.
   – Не имеет значения? Наша встреча чуть не закончилась трагедией. Позвольте, я провожу вас домой.
   Лорд Грэнби все еще держал жеребца за поводья; было очевидно, что он не торопился уезжать.
   – Спасибо за предложение, милорд, но я сама доеду.
   – Боюсь, мне все же придется вас проводить. И я настаиваю, чтобы вы назвали свое имя.
   – Милорд, не беспокойтесь. Я родилась в этих местах и прекрасно знаю дорогу.
   – Мисс, поймите, я не могу вас отпустить. Вы слишком уж... безрассудная.
   – Я не безрассудная. И езжу верхом не хуже любого мужчины. И вообще, если бы не вы, ничего подобного бы не произошло. – Кэтрин с вызовом взглянула на графа.
   Он улыбнулся:
   – Что ж, вы правы. Я оказался на вашем пути и не собираюсь вас отпускать.
   Его обворожительная улыбка заставила бы дрогнуть любое женское сердце. Но только не сердце Кэтрин. Она решительно не хотела поддаваться обаянию мужчин, так как понимала: за красивой наружностью может таиться злая душа. Более того, она полагала, что в данном случае это так и есть.
   – Милорд, я уже принесла свои извинения. Поэтому, с вашего позволения...
   – Не позволяю, – перебил Грэнби. – Я должен вас проводить.
   «Это послужит ей хорошим уроком, – думал граф. – Ей и сейчас неловко, значит, в следующий раз подумает, прежде чем галопом носиться по дорогам. А впрочем... слишком уж она независима, чтобы следовать неписаным правилам». Мысль о том, что ее можно укротить, подчинить себе, воодушевила Грэнби.
   Кэтрин прикидывала, сможет ли она вскочить в седло и ускакать. Нет, едва ли... Ведь лорд Грэнби по-прежнему держал жеребца под уздцы. Но все равно стоило попробовать. Если он и впрямь джентльмен, то не станет применять физическую силу.
   – Милорд, пожалуйста, отпустите моего жеребца.
   – Вашего? – с саркастической улыбкой спросил Грэнби. – Боюсь, вы ошибаетесь, мисс Хардвик.
   Кэтрин стиснула зубы. Увы, он оказался не джентльменом. И зачем ему понадобилось настаивать, чтобы она представилась, если он и так знал, кто она. Да, лорд Грэнби ехал в Стоунбридж, чтобы приобрести скакуна.
   – Вы правы, сэр, это конь моего отца, – сказала Кэтрин. Ее глаза метали молнии. – А теперь отойдите, пожалуйста.
   Она попыталась вставить ногу в стремя, но граф тотчас же обхватил ее сзади за талию и оттащил в сторону:
   – Не торопитесь, мисс Хардвик.
   Кэтрин начала вырываться. Ее усилия сопровождались плевками и такими ругательствами, которые настоящая леди никогда не осмелилась бы произнести. Назвав графа «навозной кучей», она перевела дыхание и попыталась ударить его ногой, но ей это не удалось.
   Грэнби засмеялся. Он с легкостью удерживал девушку, хотя она оказалась довольно сильной.
   – Успокойтесь, мисс Хардвик. Теперь вы понимаете, что вам от меня не отделаться?
   – Отпустите меня немедленно!
   Но лорд Грэнби еще крепче прижал ее к себе; он оказался даже сильнее, чем Кэтрин предполагала. Ей оставалось лишь нелепо размахивать руками, но, конечно же, это ни к чему не приводило. Кэтрин почувствовала себя униженной, и это привело ее в ярость. Она твердо решила, что влепит негодяю пощечину, как только освободится. Причем ударит изо всех сил.
   – Я отпущу вас, если пообещаете вести себя прилично. Обещаете?
   Грэнби очень надеялся, что она нарушит слово. Ему давно не приходилось бороться с женщиной, чтобы поцеловать ее, а сейчас он собирался сделать именно это. Поцелуй – самая безобидная плата за то, что он чуть не оказался в дорожной грязи.
   Кэтрин не ответила и снова принялась вырываться, но ей и, на сей раз, не удалось освободиться.
   – Так как же, мисс Хардвик, обещаете? – снова спросил граф.
   В конце концов Кэтрин сдалась и со вздохом проговорила:
   – Да, обещаю. Отпустите меня.
   Грэнби освободил девушку и тотчас же приготовился к защите. В следующее мгновение выяснилось, что он не ошибся в своих расчетах. Резко развернувшись, Кэтрин попыталась влепить графу пощечину, но он ловко перехватил ее руку и опять прижал девушку к груди.
   Она идеально подходила к его объятиям.
   – Даже не знаю, как поступить... – пробормотал Грэнби, хватая ее за другую руку, так что она не успела ударить его. – Я мог бы срезать прут и отстегать вас за безрассудство. Но я мог бы и поцеловать. Что бы вы предпочли, мисс Хардвик?
   – Мой отец отстегает тебя кнутом!
   Грэнби засмеялся. Боже, она была так прекрасна в гневе! Столичные дамы редко демонстрируют свои чувства, но во взгляде этой девушки он легко читал ярость. Да, она совершенно не походила на лондонских молодых леди, ужасно скучных и предсказуемых.
   Граф ухмыльнулся и проговорил:
   – Уж если мы перешли на ты, значит – поцелуй. Ты согласна?
   – Ничего подобного!
   – У тебя нет другого выхода. Я все равно тебя поцелую. Мне кажется, твое извинение было не совсем искренним, а поцелуй все исправит. – Грэнби посмотрел на ее губы.
   Кэтрин внезапно задрожала. Она еще никогда не целовалась, если не считать прошлогодний торопливый поцелуй в щеку – тогда Дэвид Молбейн поцеловал ее на майском балу. Но лорд Грэнби собирался поцеловать ее вовсе не в щеку, а в губы...
   И тут Кэтрин вдруг поняла, что именно этого ей и хочется. Она заглянула в пристально смотревшие на нее голубые глаза и бессознательно пробормотала:
   – Поцелуй... Самый обычный.
   – Обычных поцелуев не бывает. – Граф снова ухмыльнулся.
   Ее глаза расширились, и Грэнби понял, что и, на сей раз, не ошибся: в его объятиях находилось совершенно невинное создание. Ему следовало немедленно отпустить ее и извиниться, но очень уж хотелось поцеловать ее. Всего один раз.
   «Жаль, что нельзя увлечься этой мисс Хардвик, – подумал граф. – Из нее вышла бы прекрасная любовница». Увы, молодые леди, даже такие независимые, предназначались только для замужества.
   – Лучше я сама тебя поцелую, – неожиданно проговорила она.
   – Согласен, – кивнул Грэнби.
   Он терпеливо ждал, но, в конце концов, понял, что она не знала, как это делается.
   – Разреши мне, – сказал граф.
   Он начал ее целовать, хотя губы девушки были плотно сжаты. Но все же у них был восхитительный вкус. И еще ему показалось, что Кэтрин Хардвик пахла солнцем и полевыми цветами, омытыми теплым дождем. Грэнби едва удержался, чтобы не овладеть ею под ближайшим деревом.
   Он уже хотел прервать поцелуй, но тут Кэтрин, повинуясь инстинкту, разомкнула губы. И граф снова принялся ее целовать – на сей раз страстно, как целовал своих любовниц.
   Кэтрин не могла поверить в происходившее. Она слышала шум листвы, ощущала теплые лучи солнца – и в то же время весь мир вокруг словно исчез, и казалось, что время остановилось. Ее тело как будто ей уже не принадлежало, а голова пылала от странных мыслей.
   Ей понравился поцелуй. Во всяком случае, поцелуй этого мужчины.
   «Нет-нет, мне не должно это нравиться, – мысленно твердила Кэтрин. – Мне не должен нравиться этот мужчина».
   Грэнби сразу же почувствовал, что она уже сожалеет о своем согласии. Он отстранился и проговорил:
   – Нам пора ехать. Я возьму Урагана, а ты поскачешь на моей лошади.
   Грэнби помог девушке сесть в седло, затем забрался на Урагана. К ужасу Кэтрин, жеребец даже не вздернул хвост, когда почувствовал на спине незнакомца.
   – Что ж, мисс Хардвик, поехали.
   Этот лорд Грэнби вел себя так, будто каждый день целовался с незнакомыми женщинами на дороге. Черт побери, этого обольстителя! Нет, больше он ее не околдует.
   Кэтрин согласилась только из любопытства, и теперь оно было удовлетворено. Она узнала, что поцелуи иногда приятны, и лорд Грэнби ее уже не интересовал. Сейчас ей следовало обдумать, как разрушить планы тети Фелисити и отца. А лорд Грэнби... Как бы то ни было, он не изменил ее отношения к замужеству и мужчинам.

Глава 3

   Подъехав к поместью, Грэнби сразу же увидел конюшни с массивными дверьми и покатой крышей. В некотором отдалении, на южной стороне холма, возвышался особняк из красного кирпича эпохи Тюдоров; не очень большой, с двумя рядами каминных труб и просторной верандой, он производил очень приятное впечатление, от него веяло солидностью и надежностью, характерными для старых, но крепких домов.
   Лужайки вокруг дома содержались в идеальном порядке, как и пастбища у подножия холма. На пастбищах паслось множество лошадей, но ни одна из них не могла сравниться с Ураганом. Граф впервые видел такого превосходного жеребца, он уже решил, что непременно попытается его приобрести.
   Наконец они приблизились к конюшням, и тотчас же из ближайшей двери вышел невысокий мужчина. Он с любопытством посмотрел на графа, затем перевел взгляд на его спутницу.
   – С вами все в порядке, мисс Хардвик? – Джимкинс обычно называл ее «маленькая мисс», но, конечно же, не при посторонних.
   – Да, все в порядке, – ответила девушка. – А это лорд Грэнби. Он только что приехал из Лондона, я встретила его на дороге. Он направлялся в Стоунбридж, и я решила его проводить. – Разумеется, Кэтрин умолчала об утреннем происшествии.
   Джимкинс кивнул и снова посмотрел на Грэнби. Потом вдруг спросил:
   – Милорд, могу я полюбопытствовать, почему вы едете на Урагане?
   Граф ответил не задумываясь:
   – Должен признаться, я был поражен, когда увидел этого жеребца. И мисс Хардвик позволила мне немного прокатиться на нем.
   Джимкинс скептически усмехнулся, и граф понял: пожилой конюх прекрасно знал, какой своенравный характер у его хозяйки.
   Грэнби спешился и передал поводья Джимкинсу. Затем подал руку Кэтрин, и девушка, немного помедлив, приняла помощь. Грациозно спустившись на землю, она сразу же отошла от графа.
   – Милорд, оставляю вас с Джимкинсом, – сказала она. – Он служит у отца много лет.
   – Сэр Хардвик сейчас дома? – спросил Грэнби. Он почувствовал, что Кэтрин хочется поскорее уйти.
   Кэтрин же вдруг поняла, что ей не стоит беспокоиться из-за утреннего происшествия. Если лорд Грэнби расскажет об этом отцу, то она сможет повернуть историю с поцелуем против него... Джентльмен не должен вести себя подобным образом. Даже с согласия дамы.
   – Он сейчас в Уинчкоме, но скоро вернется.
   – Я подожду. – Отвернувшись от Джимкинса, Грэнби одарил девушку обворожительной улыбкой. Потом снова повернулся к конюху и сказал: – Но я не встретил его по дороге.
   – Возможно, сэр Хардвик завернул в замок Садли. Он иногда бывает там, смотрит, как поживает кобыла, которую он продал мистеру Денту.
   – Уверена, что вам не придется ждать долго, – заметила Кэтрин. – Джимкинс проводит вас и с комфортом устроит.
   В Стоунбридж часто приезжали богатые покупатели, и для них был построен небольшой домик – сэр Хардвик редко принимал покупателей в особняке.
   – Вы хотите приобрести скаковую лошадь, сэр? – осведомился конюх. – Или племенную кобылу? У нас на пастбище есть настоящая красотка. Она осчастливит любого жеребца.
   – А Ураган продается?
   – Нет, не продается, – вмешалась Кэтрин. Она знала, что отец отклонял любые предложения покупателей, так как решил оставить Урагана в качестве племенного жеребца.
   – Очень жаль, – пробормотал граф. – А может, мне удастся уговорить сэра Хардвика? Я могу быть очень настойчивым.
   Настойчивым?.. Уж лучше сказать дерзким и высокомерным.
   Все, с нее довольно. Сейчас она пойдет домой, выпьет чаю, немного вздремнет, а когда проснется, этот несносный лорд Грэнби, наверное, уже покинет поместье.
   Главное, чтобы тетя Фелисити его не увидела. Иначе сразу же последует приглашение на обед, и ей придется терпеть гостя еще целый вечер.
   Тут Джимкинс занял графа беседой, и Кэтрин, попрощавшись, направилась к дому. Она заставляла себя идти медленно, чтобы лорд Грэнби не подумал, что она спасается бегством. У нее нет оснований бояться мужчин. И она докажет, что неглупая и самостоятельная женщина может жить так, как ей нравится.
   Глядя ей вслед, Грэнби думал о том, какие сведения можно выведать у конюха. Кэтрин Хардвик не замужем – это он уже знал. Может, она помолвлена или влюблена в какого-нибудь местного сквайра? Граф не встречал ее в Лондоне, а ведь она уже достаточно взрослая и вполне могла бы приезжать туда во время сезона. Он никогда ничего о ней не слышал. Если бы мисс Хардвик присутствовала на прошлой ярмарке невест, Ратбоун о ней обязательно бы упомянул, в этом не могло быть ни малейших сомнений.
   В конце концов, Грэнби решил, что мисс Хардвик вряд ли почтила лондонские балы своим присутствием. Она даже не знала, как целоваться с мужчиной, а в столице такую красивую девушку на сей счет непременно просветили бы.
   – Вы подтверждаете, что Ураган не продается? – спросил Грэнби конюха. Следовало убедить конюха в том, что его здесь держат только дела.
   Джимкинс почесал в затылке и пробормотал:
   – Точно сказать не могу. Знаю только, что сэр Хардвик собирается оставить его как племенного. Но он хочет, чтобы Ураган сначала выступил на местных скачках, – так можно будет привлечь внимание покупателей к его конюшням.
   – Этот жеребец мог бы выиграть в Аскоте, – сказал Грэнби. – Почему бы не выставить его там? Можно и в Ньюмаркете. Тогда сэр Хардвик получит за него приличную сумму.
   – Хозяин не любит уезжать далеко от дома. Хотя в следующем году придется, ведь нужно отправить мисс Хардвик в Лондон.
   – Чтобы представить ее в обществе?
   – Да, сэр, – кивнул Джимкинс.
   Конюх повел Урагана в конюшню, и Грэнби со своей лошадью последовал за ним. Переступив порог, граф осмотрелся. Как он и предполагал, в конюшне царил образцовый порядок. Даже мощенный булыжником пол был дочиста выскоблен. Стойла же для жеребившихся кобыл были довольно просторные, чтобы сразу несколько конюхов помогали рожавшим кобылам. Сэр Хардвик отлично знал свое дело.
   – Как давно ваш хозяин занялся разведением лошадей?
   – Как вышел в отставку. Он служил в Восьмом гусарском полку ее величества. Королева пожаловала ему титул не так давно, хотя сэр Хардвик воевал в Крыму. Вернулся не живой и не мертвый, но мисс Кэтрин выходила его. Такого хорошего человека еще поискать.
   – Мой близкий друг лорд Акерман также служил в Восьмом гусарском полку. Надо спросить, знакомы ли они.
   – Может быть. – Джимкинс пожал плечами. Он расседлал жеребца, а затем позвал одного из конюхов, чтобы тот занялся лошадью Грэнби.
   Граф передал поводья молодому рыжеволосому парню, лицо которого было осыпано веснушками. Другой конюх принялся чистить Урагана.
   – Мои помощники обо всем позаботятся, – сказал Джимкинс. – Пойдемте, милорд.
   Грэнби последовал за главным конюхом в небольшой домик, сложенный из серого известняка. Крыша была покрыта соломой, дверь выкрашена в ярко-красный цвет, а дощатые полы стерлись под тяжелыми сапогами для верховой езды. У камина же лежал мягкий ковер, а над выщербленным столом красного дерева висела картина, изображавшая замок Садли.
   Судя по всему, этот дом служил сэру Хардвику кабинетом и конторой.
   – В шкафу есть вино и бренди, а в бочонке эль, – сказал Джимкинс. – Хозяин скоро приедет.
   Грэнби прошелся по комнате и, сняв сюртук, повесил его на спинку стула. Он уже решил, что постарается задержаться в Стоунбридже. Только из-за мисс Хардвик, разумеется.
   – Может, выпьете со мной эля? – спросил граф, повернувшись к Джимкинсу.
   – С удовольствием, сэр, – ответил главный конюх.
   Джимкинс взял из шкафа две большие кружки и наполнил их элем из бочонка, стоявшего в тазу со льдом. Грэнби же устроился в широком мягком кресле и, положив ноги на стоявшую рядом оттоманку, проговорил:
   – Расскажите о ваших лошадях. Никогда о них раньше не слышал, пока не увидел одну на скачках в Челтнеме. То была черная кобыла в белом «чулочке».
   Конюх с улыбкой кивнул:
   – Да, знаю. Это Попрыгунья. Замечательная лошадь.
   – Она легко взяла все барьеры.
   – Вы ищете лошадь для скачек с препятствиями? Должен сказать, что Ураган лучше подойдет для обычных скачек.
   – Я хочу улучшить породу у себя в поместье. Такой жеребец, как Ураган, для этой цели подойдет.
   – Конечно. – Джимкинс снова улыбнулся.
   – Меня удивило то, что мисс Хардвик ехала на нем, – заметил Грэнби. – Ее отца это не беспокоит?
   Джимкинс пожал плечами и пробормотал:
   – Ничего страшного, она с седлом дружит. Я сам посадил ее на пони, когда она была совсем маленькой. А что касается жеребца, то у меня нет права ей указывать...
   Ответ Джимкинса подтвердил выводы Грэнби. Мисс Хардвик любила все делать по-своему. Он опять перевел разговор на лошадей и скачки. Ему очень хотелось побольше узнать о молодой леди, но расспрашивать Джимкинса не имело смысла. Слуги сплетничают о своих хозяевах и их семьях только в обществе других слуг.
   Грэнби уже решил, что до вечера не увидит сэра Хардвика, но тут послышался хруст гравия, возвестивший о прибытии владельца конюшни. Граф оставил кружку и вместе с Джимкинсом вышел из домика.
   Посреди двора стояла повозка, и конюхи распрягали пару гнедых, их шелковистые гривы поблескивали на солнце.
   Сэр Уоррен Хардвик оказался полным лысеющим мужчиной с резкими чертами лица и проницательными глазами. Граф сразу же обратил внимание на его военную выправку и розоватый рубец, пересекавший всю щеку, – такая рана могла быть нанесена острием шпаги или сабли.
   – Добрый день, милорд, – произнес сэр Хардвик с улыбкой. – Добро пожаловать в Стоунбридж.
   Грэнби тоже улыбнулся:
   – Сэр, я потрясен тем, что увидел в вашем поместье.
   – Лорду Грэнби очень понравился Ураган, – вставил Джимкинс. – Представляете, он встретился с хозяйкой на дороге, и мисс Кэтрин позволила ему доехать сюда на этом жеребце.
   – Мисс Хардвик была очень любезна, – сказал Грэнби.
   – Неужели она ездила на Урагане?! – воскликнул сэр Хардвик. – Не могу сказать, что мне это нравится. Будь я здесь, не разрешил бы. Но у нее свои мысли в голове. Вылитая мать. – Хардвик посмотрел в сторону дома, затем снова повернулся к гостю: – А Урагана мне было бы жаль продавать. Он мой лучший жеребец.
   – Именно такой мне и нужен, – сказал граф. – Я хочу улучшить породу моих лошадей.
   Сэр Хардвик жестом предложил гостю пройти в дом:
   – Что ж, я выслушаю ваше предложение.
   Грэнби почувствовал, что ему нравится Хардвик. Этот человек был прост в обращении и чужд лукавства. Налив себе эля, Хардвик наполнил кружку графа и, усевшись за стол, проговорил:
   – Милорд, вы, наверное, впервые в этих местах, не так ли? А вот я прожил здесь всю жизнь. Даже женился на местной девушке. Хорошая была жена, упокой Господь ее душу. После войны я сразу же сюда вернулся. Об этом трудно рассказывать. – Он провел пальцем по шраму. – Казацкая шашка чуть не снесла мне голову. День атаки под Балаклавой был ужасным днем, милорд, воистину ужасным. То было одно из самых кровавых сражений в нашей истории.
   Грэнби молча кивнул. Он знал, что Хардвик нисколько не преувеличивает.
   – Вы, случайно, не знакомы с лордом Акерманом? В то время он был еще лейтенантом Минстедом.
   – Минстед? Да, конечно, помню. Отличный офицер и прекрасный человек. Значит, он стал лордом?
   – Унаследовал титул после смерти брата.
   Потом заговорили о жеребце. Грэнби предложил хорошую цену, но Хардвик покачал головой:
   – Простите, но мне нужно еще подумать.
   – Да, разумеется. – Грэнби поднялся. – Ваш ответ я узнаю завтра?
   – Возможно, сэр, – кивнул Хардвик. – Но приезжайте сегодня вечером. На ужин. Миссис Гибсон отлично готовит. К тому же у нас здесь гостья, леди Форбс-Хаммонд.