Уоллес Эдгар Ричард Горацио. Бандит

Эдгар Уоллес
 
Бандит

Глава 1.
УСКОЛЬЗНУВШАЯ ЖЕРТВА

   В шестнадцать лет Энтони Ньютон был солдатом и защищал отечество. В двадцать шесть он тщетно искал заработка, терпеливо обходя многочисленные конторы.
   С каждым днем Энтони все более убеждался, что полученного им среднего образования и проявленного в войне мужества недостаточно, чтобы иметь право на существование и не умереть с голоду. Вот уже восемь лет он перепробовал всякие занятия. Сбереженные гроши он вложил в небольшую ферму и попробовал заняться разведением кур. Но… прогорел.
   Отчаяние, безысходность привели Энтони Ньютона к непростому решению: преступить закон. Нет, не разбойником с большой дороги, а несколько иначе.
   …Энтони глубоко задумался. Взгляд его рассеянно скользил по скудному убранству невзрачной комнаты, дешевеньким литографиям на стенах, потертому коврику.
   В дверь постучали. На пороге стояла тучная миссис Кренбойль.
   — Не ожидаете же вы, что я буду давать вам стол и комнату бесплатно, мистер Ньютон? — вывел его из задумчивости возмущенный голос квартирной хозяйки.
   Она уже не в первый раз повторяла эту фразу.
   — Тише, пожалуйста… — прервал ее Энтони. — Я размышляю…
   Миссис Кренбойль раздраженно пожала плечами и патетически воскликнула:
   — Размышляю! Все, что вы видите в моем доме, досталось мне тяжким трудом! Вам должно быть стыдно одалживаться у бедной вдовы, и без того не знающей, как свести концы с концами…
   — У вас же есть сбережения… — прервал ее молодой человек, — на семьсот пятьдесят фунтов облигаций Военного займа, на двести пятьдесят фунтов железнодорожных облигаций и текущий счет в Лондонском и Манчестерском банках — фунтов приблизительно в пятьсот.
   Миссис Кренбойль от изумления и возмущения начала глотать воздух.
   — На каком основании… — выдавила она наконец.
   — На основании документов, забытых вами в гостиной пару дней назад… — невозмутимо продолжал молодой человек. — Я провел несколько приятных минут за их чтением.
   Миссис Кренбойль снова ненадолго лишилась речи.
   — Каков наглец! — воскликнула она наконец. — Теперь уж мое решение неизменно: сегодня же потрудитесь выехать из моего дома!..
   — Отлично! Я тотчас же отправлюсь на поиски новой квартиры и пришлю кого-нибудь за своим чемоданом…
   — Пришлю за чемоданом! — взвизгнула хозяйка. — Но прежде заплатите за шесть недель полного пансиона!.. Вы думаете, я даром буду держать у себя в доме бездельников и шалопаев!..
   Миссис Кренбойль неоднократно пыталась упрекнуть его в мотовстве. В ответ Тони улыбался:
   — Вы хотите сказать, что я — игрок? Что же, я не отрицаю, что однажды поставил на «Голд Тейт» в гандикапе.
   И назидательно добавил:
   — И все-таки вы напрасно роетесь в бумагах жильцов! Ваше любопытство погубит вас…
   Миссис Кренбойль побагровела от негодования.
   Энтони взялся за шляпу и, как бы не замечая гнева хозяйки, заявил на прощанье:
   — Самое меньшее, что вы можете сделать для меня, миссис Кренбойль, — это одолжить мне десять шиллингов…
   Хозяйка, казалось, вышла, наконец, из состояния оцепенения.
   — Вы не получите от меня ни пенса!.. — гневно воскликнула она.
   — Что делать?! Вы упускаете прекрасный шанс искупить свою вину передо мной…
   С этими словами он подошел к зеркалу, тщательно пригладил волосы, надел шляпу.
   — За своими вещами я пришлю позже… — гордо бросил Тони на прощанье.
   Обычно по утрам он отправлялся в Национальную галерею: пребывание в этом храме искусств неизменно порождало в его голове фантастические планы.
   Однако на этот раз вид картин и скульптур возбудил в нем лишь сильный голод.
   Выйдя из Национальной галереи в полдень, он остановился в самом центре города.
   Полицейский, принявший его за провинциала или колониста, незнакомого с Лондоном, полюбопытствовал:
   — Вы что-нибудь ищете, сэр?
   — Не подскажете ли, где здесь поблизости можно хорошо позавтракать? — вежливо спросил молодой человек.
   — Советую вам пойти в «Пальтрим», — не задумываясь, ответил полисмен, — недавно один джентльмен сказал мне, что это один из лучших ресторанов в Лондоне…
   — Благодарю вас, констебль, — с достоинством промолвил Энтони, совершенно искренне пожалев, что не может дать полисмену полкроны за добрый совет. Он начинал новую жизнь, и в этот миг забыл о том, что не в состоянии заплатить за свой собственный завтрак…
   Приветливо кивнув полисмену, он направился в «Пальтрим» и решительно толкнул массивную дверь. Невозмутимо и небрежно Энтони вошел в громадный вестибюль в этот час, напоминающий разворошенный улей. Кого здесь только не было: бизнесмены, модные писатели, богатые бездельники, крупные мошенники — за ленчем здесь можно было встретить пол-Лондона.
   Энтони опустился в глубокое мягкое кресло, с наслаждением вытянул ноги и принялся наблюдать.
   Из поминутно раскрывавшихся дверей ресторана несся раздражающий запах пищи.
   Вскоре его внимание привлекли четверо новых посетителей: два полных джентльмена и две пожилые дамы, одетые безвкусно, но очень дорого. Энтони с завистью подумал, что компания эта, не в пример ему, твердо знает, где сегодня будет не только завтракать, но и обедать.
   Он проводил их долгим взглядом и глубоко вздохнул.
   Утром он сделал выбор…
   Нестерпимо хотелось есть.
   Тут у него зародился блестящий план. Он выждал некоторое время, затем встал, сдал шляпу в гардероб и уверенно вошел в ресторан. Оглядевшись, он вскоре заметил у столика в дальнем конце ресторана заинтересовавшую его компанию.
   Энтони неторопливо подошел к ним и, обратившись к старшему из мужчин, негромко и отчетливо произнес:
   — Лорд Рассел очень сожалеет, что не может прийти сегодня, и просит вас позавтракать с ним завтра.
   — Что вы сказали? — удивленно спросил незнакомец.
   — Вы — мистер Стейнер, не так ли? — спросил Энтони уже с оттенком сомнения, как бы опасаясь, что он ошибся.
   — Нет, сэр, — с видимым удовольствием ответил тучный господин. — Моя фамилия Гольдхейм… Вы, очевидно, ошиблись…
   Энтони рассыпался в извинениях.
   — О, прошу прощения!.. — воскликнул он. — Я никогда не видел мистера Стейнера, мне было известно только, что он будет завтракать здесь… Прошу извинить меня…
   — Ничего… Пустяки… — добродушно ответил толстяк. — К сожалению, и я не знаком с мистером Стейнером, иначе с удовольствием показал бы вам его.
   Когда Энтони откланялся, мистер Гольдхейм окинул своих друзей торжествующим взглядом и самодовольно усмехнулся:
   — Меня только что приняли за друга лорда Рассела… каково, а?
   Энтони усаживался за соседний столик, оказавшийся свободным.
   — Простите еще раз! — воскликнул он. Я подожду здесь мистера Стейнера…
   К нему тотчас же приблизился элегантный метрдотель.
   — Я поджидаю друзей… — обронил ему Энтони.
   Между тем тучные джентльмены со своими не менее тучными дамами за соседним столиким продолжали с аппетитом завтракать.
   Энтони с плохо скрываемой завистью поглядывал на них.
   Минут через пять один из толстосумов обернулся к нему и спросил:
   — Мистера Стейнера все еще нет?
   Энтони покачал головой.
   — Быть может, вы присоединитесь к нам… мистер? — раздался наконец долгожданный вопрос.
   — Моя фамилия Ньютон, — воскликнул Энтони. Но право, я не хотел бы стеснять вас…
   Однако прежде чем успел договорить, он уже сидел за соседним столом.
   — Вы — секретарь лорда Рассела? — спросил через некоторое время один из мужчин. (Энтони всегда старался быть одетым опрятно и элегантно).
   — Не совсем, — тонко улыбнувшись, ответил Энтони, давая этим понять, что положение, занимаемое им при лорде Расселе, несравненно выше секретарского.
   (Так же снисходительно мог бы улыбнуться Наполеон, если бы в дни Директории его спросили, является ли он членом правительства).
   Тучные дамы оказались веселыми собеседницами и забавно смеялись над остротами молодого человека. К концу завтрака Энтони совсем подружился со своими новыми знакомыми.
   С видом знатока он согласился выкурить одну из великолепных сигар мистера Гольдхейма и снисходительно высказал свое одобрение.
   — Как странно мы с вами познакомились, не так ли! — воскликнул Энтони.
   И, как бы что-то припоминая, прибавил.
   — Никогда не забуду своего первого обеда с герцогом Минфором. Я свалился к нему как снег на голову, не будучи даже ему представленным… И мы превесело пообедали вдвоем…
   Энтони говорил совершенную правду: он свалился «как снег на голову», когда герцог лежал на дне воронки от снаряда у Соммы. И они действительно весело пообедали вдвоем… печеньем и плиткой шоколада.
   — Вы, вероятно, работаете в Сити, мистер Ньютон? — спросил все более заинтересовывающийся своим новым знакомым Гольдхейм.
   — Я работаю везде, — небрежно обронил молодой человек. — Конечно, у меня есть контора в Сити… Однако я лишь недавно вернулся из-за границы.
   Мистер Гольдхейм лукаво подмигнул.
   — Где вы, вероятно, заработали кучу денег, не так ли?
   — Да, порядочно, — ответил Энтони, пуская дым колечками.
   — В Южной Африке, по всей вероятности?
   Энтони, в свою очередь, загадочно улыбнулся. И, как бы невзначай, заметил:
   — По правде сказать, я не очень хорошо знаю Лондон. — Энтони с интересом разглядывал зал «Пальтрима».
   Тут внимание его привлекли трое пожилых мужчин за соседним столом, и молодому человеку показалось, что с тех пор, как он упомянул в разговоре имя одного крупного финансиста, они не проронили ни слова; ему сделалось как-то не по себе.
   Однако было непохоже, чтобы соседи следили за ним. Господин с широким красным лицом, сидевший ближе к Энтони, казалось, был всецело поглощен цыпленком с зеленью на своей тарелке.
   Энтони вскоре успокоился: решил, что все они — либо богатые фермеры из окрестностей Лондона, либо владельцы паровой мельницы одного из графств.
   Вскоре мистер Гольдхейм стал расплачиваться, оставив на тарелке щедрые чаевые. Энтони стоило большого труда удержаться от соблазна незаметно стащить их, прихватив с собой.
   — Быть может, мы могли бы подвезти вас куда-нибудь? — любезно спросили молодого человека в вестибюле его собеседники.
   — Да, я бы вам был очень благодарен, если бы вы завезли меня в «Ритц-Карлтон», — небрежно взглянув на часы, ответил Энтони. — Но, право, мне как-то совестно злоупотреблять вашей добротой…
   Возле отеля Энтони любезно простился со своими спутниками и неторопливо вошел в холл.
   — Мне нужен номер с гостиной и ванной, — подошел он к портье.
   Еще утром он не имел ни малейшего намерения снимать номер ни в «Ритц-Карлтоне», ни в каком-нибудь другом отеле. Сделать это он решил потому, что лучшей штаб-квартиры для «разбойника», объявившего войну обществу, быть не может.
   — Я привезу багаж позднее, — высокомерно прибавил он. — Комнаты должны быть большие и выходить на улицу…
   — Могу я спросить ваше имя, сэр, — поинтересовался портье.
   Энтони, не удостаивая его ответом, расписался в книге, закончив свою подпись витиеватым росчерком.
   Не обращая внимание на попытки пояснить ему, что номера здесь оставляются клиентам без багажа лишь по оставлении задатка, Энтони в ответ спросил, где находится ближайшее отделение одного из крупных американских банков.
   — Если вы выйдите отсюда и затем повернете направо, сэр, то по левую руку от вас будет банк… разрешите вам, однако, напомнить…
   В это время чья-то рука дружески опустилась на плечо молодого человека.
   Энтони обернулся. Перед ним, весело улыбаясь, стоял высокий, плотный, розовощекий мужчина.
   — Вы — мистер Ньютон? — нерешительно осведомился он.
   Энтони отступил на шаг, удивленно оглядел незнакомца с головы до ног и тотчас, дружески протянув ему руку, воскликнул:
   — Простите, не помню вашего имени. Но лицо ваше мне очень знакомо!..
   — Джон Френчен, представитель фирмы «Френчен и Картер», — весело промолвил незнакомец. — Ведь вы помните мои склады в Кейптауне?
   — Помню ли я! — воскликнул Энтони. — Как будто можно их забыть! Еще бы! Я помню вашу фамилию так же, как свою собственную.
   Он сделал знак портье, что ему вовсе не до него, и тот с выражением покорности поставил против подписи Энтони номер, в частном своем блокноте сделав пометку — «без багажа».
   Между тем новые знакомые проследовали в зимний сад.
   — Вы уже завтракали, не правда ли? — любезно справился он. — Не откажите выпить со мной чашку кофе…
   Энтони любезно кивнул головой.
   — На каком пароходе вы прибыли? — спросил мистер Френчен после того как сделал заказ.
   — На «Балтимор Кастл», — тотчас нашелся Энтони.
   Незадолго до того Энтони имел возможность ознакомиться с названиями всех пароходов южноафриканской линии. Кроме того, ему приходилось слышать фамилию Френчена: это был один из крупнейших импортеров зерна и продуктов сельского хозяйства.
   — Мне показалось, что я вас видел в ресторане, — продолжал мистер Френчен. — Ведь я сидел почти рядом с вами…
   Энтони мгновенно припомнил трех молчаливых мужчин, завтракавших рядом с ним в «Пальтриме», и добродушно улыбнулся:
   — А я все время старался вспомнить, где я вас видел!
   — Надеюсь, что и вы разбогатели в Южной Африке, подобно всем нам, — продолжал мистер Френчен. — Деньги там можно грести лопатой… Хотя, должен сознаться, я лично был счастливее в ту пору, когда зарабатывал несколько фунтов в неделю… К дьяволу эти деньги!
   Хотя Энтони и не был согласен с последним мнением своего собеседника, однако не счел нужным ему возражать.
   И он небрежно заметил:
   — Да, я заработал около двадцати тысяч фунтов! Но это, разумеется, пустяки. Но я ведь и не особенно долго пробыл там.
   Мистер Френчей посмотрел на молодого человека с нескрываемым интересом. В нем проснулся делец. Он уже видел в Энтони не только приятного собеседника, но и капиталиста.
   — Вы хорошо знаете Гольдхеймов? — спросил Френчен после непродолжительного раздумья. — Я видел, что вы с ними завтракали…
   — М-да… Впрочем, я не очень близок с ними, — заметил Энтони. — Я встретился с ними случайно…
   — Гольдхейм — славный малый, — как бы про себя промолвил его собеседник, разглядывая кончик сигары. — Он занимается нефтяными делами… И состояние его превышает уже миллион фунтов…
   — Вот как! — воскликнул Энтони. — И вы надолго пожаловали в Лондон?
   — Мне придется пробыть здесь месяца три или четыре, — с гримасой неудовольствия ответил его собеседник. — Меня не было бы здесь, если бы не смерть моего бедного, безумного брата…
   Энтони недоумевал, на что, собственно, досадовал его новый приятель: на бедность или на сумасшествие брата…
   — Человек не имеет права отдаваться всецело какой-то идиотской благотворительности… — проворчал Френчен. — Когда человек оставляет завещание, он должен подумать о том, чтобы родные его не стали предметом насмешек и презрения… Зависти — да! Но не насмешек и презрения!
   Энтони вполне с этим согласился.
   Мистер Френчен покраснел от гнева. Видно было, что поведение брата глубоко возмущает его.
   — Если он хотел оставить тысячу фунтов сиротскому приюту, тысячу фунтов лондонской больнице и десять тысяч фунтов каким-то детским яслям, то это была его добрая воля… Мне не нужно было ни пенса из его капиталов… Ни мне, ни моей семье…
   Из этих уверений Энтони сразу вывел определенное заключение: покойный мистер Френчен не оставил своему брату ни гроша.
   — К какой церкви вы принадлежите, мистер Ньютон? — неожиданно спросил его обойденный наследник.
   Энтони был застигнут врасплох.
   — Пожалуй, методистской, — ответил он, немного подумав.
   Он вспомнил, что в детстве мать водила его каждое воскресенье в методистскую церковь. Будучи взрослым, Энтони вообще не посещал церкви.
   Френчен воззрился на своего собеседника и некоторое время, казалось, не мог вымолвить ни слова.
   — Это… Это поистине удивительное совпадение! — тихо и с расстановкой, наконец, произнес он. — Вы — первый методист, встреченный мною в Англии…
   Энтони был немало удивлен. Он никогда и не подозревал, что принадлежность к этой секте будет ему полезна в жизни… Он с благодарностью вспомнил простую часовню из красных кирпичей, куда водила его мать.
   Мистер Френчей не замедлил объяснить ему значение этого важного для него открытия:
   — Мой брат Вальтер был до известной степени маньяк… — начал он. — К религии своей он относился прямо с фанатизмом… Подумайте!.. В деле его занято было до двух тысяч служащих. Вы мне, быть может, не верите, но ни один человек не мог попасть к нему на службу, не будучи методистом… Вероятно, это достойная уважения религия… Должен сознаться, что я мало в ней смыслю… однако брат мой Вальтер был полной противоположностью мне: вне религии для него не было ни счастья, ни радости… Я уверен, что вы, мистер Ньютон, будучи светским молодым человеком и отдавая дань религии, все же не разделяете этих взглядов?
   Энтони пробормотал что-то, долженствующее означать полное несогласие его с покойным.
   — И благодаря тому, что он был такой маньяк, — с горечью продолжал мистер Френчей, — он причинил мне больше неприятностей, чем все мои враги… Я вчера еще говорил моему поверенному: «Что же… Неужели мне сидеть здесь, в Лондоне, целые годы, разыскивая нуждающихся методистов, чтобы исполнить волю покойного брата?.. Да я сам разорюсь, если буду следить за исполнением этого завещания!»
   В глазах Френчена появился странный блеск, который сначала испугал Энтони, а затем вселил в него надежду.
   — Не пропустить ли нам по рюмочке? — неожиданно предложил мистер Френчен.
   Энтони, разумеется, не отказался.
   — Я хотел бы, чтобы вы познакомились с моим поверенным, — между тем продолжал Френчен. — Вы с ним поймете друг друга: он такой же светский человек, как и вы…
   Энтони кивнул в благодарность за такое лестное о себе мнение…
   — Вы, конечно, знаете эту фирму? — воскликнул Френчен. — «Уайт, Семмерс и К°»…
   Энтони тотчас снова утвердительно кивнул. Правда, он никогда не слышал об этой фирме, но решительно не видел основания признаваться в этом.
   Мистер Френчен озабоченно взглянул на часы.
   — Не знаю, застанем ли мы его сейчас в конторе, — проговорил он. — Я уверен, что он вам понравится. Человек долга, но с золотым сердцем… На всякое новое лицо он прежде всего смотрит как на возможного преступника…
   Энтони вздрогнул, но собеседник его, погруженный в свои размышления, не заметил этого.
   — Не думаю, чтобы это было недостатком для поверенного, — прибавил Френчен, усмехаясь.
   — Напротив, это весьма ценное качество, — поспешил заверить Энтони. — Он мне в этом отношении весьма напоминает моего собственного поверенного… Поверенный должен быть осторожен, а осторожность неминуемо ведет к подозрительности…
   После выпитой рюмки ликера Френчен поднялся со своего кресла.
   — Поедем к нему сейчас! — воскликнул он. — В это время его можно найти в суде… Поедем… Мне хочется, не теряя времени, познакомить вас с ним.
   Френчен подозвал такси, на ходу бросив адрес шоферу.
   Не доезжая до здания суда, мистер Френчен радостно вскрикнул:
   — Ба! Вот и он! Какая удача!
   На тротуаре в глубокой задумчивости стоял худой, как скелет, старик в поношенном пальто. При виде Френчена он приветливо усмехнулся, но не сдвинулся с места.
   Энтони стало ясно, что этот человек относится к людям как к сборищу недостойных грешников. Он смотрел на сновавшую мимо толпу с видом судьи и палача.
   — Позвольте вас познакомить с моим другом Ньютоном. Семмерс, — любезно обратился Френчен к поверенному, — нам нужно поговорить с вами… Не зайти ли нам в кафе?
   Поверенный отрицательно покачал головой.
   — У меня через полчаса процесс в зале номер шесть, — коротко и сухо отчеканил он.
   — Пустяки! — возразил Френчен. — Ведь у вас есть помощник! Пойдемте! Я долго не задержу вас!
   Мистера Семмерса, однако, не так легко было уговорить.
   — Я могу вам уделить самое большое пять минут, — наконец, согласился он, посмотрев на часы. — И мне не хотелось бы отдаляться от суда…
   — Вот и прекрасно. Мы найдем кафе где-нибудь поблизости, — обрадовался Френчен. — Вы ведь согласитесь выпить чашку чая, мистер Ньютон?
   Энтони в этот миг не хотелось ни есть, ни пить, однако он покорно кивнул в знак согласия и последовал за своим новым приятелем в маленькое грязноватое кафе.
   — Я очень хорошо был знаком с мистером Ньютоном в Южной Африке, — продолжал Френчен, когда все трое уселись за столик. — Я даже недавно вспоминал о нем…
   Энтони продолжал недоумевать: он не сомневался, что его принимают за кого-то другого… Однако не спешил и был заинтригован: вопрос с завтраком был благополучно разрешен. (Ему казалось, что и обед ему обеспечен, хотя он давно уже не ощущал такой сытости.)
   Он с тоской подумал лишь о том, где ему раздобыть достаточное количество багажа, чтобы портье, наконец, дал ему ключ от номера. Задача казалась пока неразрешимой…
   И тут у него мелькнула мысль, что новый приятель мог бы принять на себя бремя оплаты его счетов.
   — Между прочим, Френчен, — сказал поверенный, обращаясь к своему клиенту, — Я ближе ознакомился с завещанием вашего брата… Вся сумма не шестьсот тысяч фунтов, а пятьсот двенадцать тысяч фунтов…
   Мистер Френчен сердито фыркнул.
   — Я хотел бы, чтобы было всего двенадцать шиллингов и девять пенсов… — сердито проворчал он. — Однако мы с покойным братом были большие друзья, и я намерен тщательно следить за исполнением его последней воли… как бы сумасбродна она ни была…
   — Почему бы вам не передать напрямую деньги церкви и предоставить ей распределение сумм? — спросил поверенный. — Это избавило бы вас от лишних хлопот. Кроме того, церковный совет лучше вас осведомлен о своих бедных прихожанах…
   Мистер Френчен грустно покачал головой.
   — Это было бы недобросовестным исполнением завещания моего бедного Вальтера, — со вздохом ответил он. — Насколько я могу припомнить, в завещании сказано: «Первого января каждого года одна пятая часть доходов с оставленного мною имущества должна быть передана какому-нибудь ответственному лицу для распределения среди нуждающихся методистов».
   — Вы ошибаетесь, — мягко прервал его поверенный. — Во-первых, не первого, а второго января; а, во-вторых, первое распределение должно состояться немедленно после вашего ознакомления с завещанием, не дожидаясь января. В следующем же году распределение должно иметь место в январе…
   — Совершенно верно! Совершенно верно! — воскликнул толстяк. — Я немного запамятовал…
   — Хотелось бы мне знать, — продолжал между тем поверенный, — где вы найдете такое положительное и ответственное лицо, которому можно было бы доверить распределение столь больших сумм… Подождите, — прибавил он, увидев, что Френчен хочет возразить ему. — Я знаю, вы хотите сказать, что сами будете распределять эти деньги и приложите все старания к тому, чтобы они были распределены между действительно нуждающимися методистами; и что вы попросите меня наблюдать за правильным распределением этих сумм… Должен вам, однако, заметить, что я слишком занятой человек и что обязанности моей профессии не позволяют мне…
   — Вы правы, я действительно возлагал большие надежды на вас, — со вздохом ответил Френчен.
   Лицо его при этом омрачилось.
   Некоторое время он сидел молча, не сводя глаз с Энтони.
   — Мистер Семмерс, — как бы внезапно осененный блестящей идеей, обратился он к своему поверенному, — этот молодой человек — методист…
   — Не думаете ли вы возложить столь сложные обязанности на плечи этого юноши? — удивленно воскликнул Семмерс. — Да и… у него, вероятно, ни времени, ни охоты нет заниматься делами благотворительности…
   Энтони слушал с напряженным вниманием. Он почувствовал, к чему клонится разговор, и глаза его радостно блеснули.
   — Мистер Семмерс, — возразил толстяк, — не говорите с такой уверенностью о человеке, которого вы совсем не знаете… Мы с вами уже знакомы много лет, и вам, вероятно, известно, что я никогда не ошибаюсь в своих суждениях о людях… Я знаю мистера Ньютона так же хорошо, как и вас.
   — Я вполне допускаю, что вы отлично разбираетесь в людях, — с оттенком нетерпения в голосе заметил поверенный. — Однако тут мы имеем дело с завещанием… я сказал бы… довольно оригинальным… могущим быть выполненным лишь…
   — …человеком долга и чести. — Закончил за него Френчен.
   Поверенный с улыбкой покачал головой.
   — Долг и честь — качества, достойные уважения, — промолвил он. — Однако здесь наибольшее значение имеют деньги… Если у этого джентльмена есть деньги… Я был бы спокоен, если бы он мог показать мне, например, десять тысяч фунтов…
   Энтони решил действовать.
   — Если вы потрудитесь зайти в мой банк… — начал он. — Не знаю, по плечу ли мне будет задача, которую хочет возложить на меня мистер Френчен… Но, если вы хотите убедиться в моей платежеспособности, то в банке…
   — Что я вам говорил? — с торжеством заявил толстяк. — Мистер Ньютон просит вас пройти с ним тотчас же в банк…
   — Я уже говорил вам, что у меня назначено разбирательство дела в суде, — нетерпеливо перебил его поверенный. — У меня нет времени на хождение по банкам…