Страница:
— Она раньше находилась у нас в услужении и была совершенно спокойна, пока не увидела Айкнесса…
— Он тоже здесь?
— Мы все здесь. Эта женщина увидела Айкнесса после двадцатилетнего перерыва. Раньше у неё были какие-то счёты с ним, потому, что она проклинала его на чём свет стоит. Она называла его убийцей… Я дал ему совет не показываться ей больше на глаза…
— Так, значит, она раньше знала капитана Айкнесса?
— Да, — ответил Голли. — Мне кажется, он ей когда-то вскружил голову. В прошлом он был большим Дон-Жуаном, не брезговал даже служанками… Её зовут Анна.
Голли внимательно посмотрел на девушку.
— Может, я смогу быть ей чем-нибудь полезной? — спросила Лила.
— Вот об этом я и подумал. Не вижу причин, почему бы ей не повидаться с тобою. Она вбила себе в голову, что знала тебя совсем маленькой. Её зовут Анна. Это имя тебе знакомо?
Она покачала головой.
— Я приведу её к тебе сегодня вечером, — продолжал он. — Она теперь успокоилась и не причинит тебе вреда. — Как бы отдавшись собственным мыслям, Голли задумчиво продолжал. — Была большая ошибка, что мы выбрали лорда Синнифорда в наблюдательные советы наших предприятий. Вэд и его люди могут раскопать, в каких обществах он принимал участие…
— Принимал участие? — переспросила Лила. — Разве его больше нет?
— Он уехал… за границу, — смущённо ответил Голли. — Но теперь я поспешу за Анной.
Через полчаса он возвратился с высокой измождённой женщиной.
— Я обещал вам, что вы увидите её, — сказал он, — вот она.
Женщина уставилась на молодую девушку, потом у неё хрипло вырвалось:
— Это Делила?
— Да, это она.
Женщина приблизилась к Лиле и схватила её за руки.
— Делила, моя дорогая девочка, неужели ты не узнаёшь меня?
— Меня зовут Лила.
Впечатление, произведённое этими словами на старуху, было так велико, что глаза её заблестели, на щеках появился румянец.
— Лила… разумеется… Ты всегда называла себя так, — она крепко обняла её, а Лила не осмелилась противиться.
— Лила, неужели ты не узнаёшь меня? Я — Анна!
Глава 25
Глава 26
Глава 27
— Он тоже здесь?
— Мы все здесь. Эта женщина увидела Айкнесса после двадцатилетнего перерыва. Раньше у неё были какие-то счёты с ним, потому, что она проклинала его на чём свет стоит. Она называла его убийцей… Я дал ему совет не показываться ей больше на глаза…
— Так, значит, она раньше знала капитана Айкнесса?
— Да, — ответил Голли. — Мне кажется, он ей когда-то вскружил голову. В прошлом он был большим Дон-Жуаном, не брезговал даже служанками… Её зовут Анна.
Голли внимательно посмотрел на девушку.
— Может, я смогу быть ей чем-нибудь полезной? — спросила Лила.
— Вот об этом я и подумал. Не вижу причин, почему бы ей не повидаться с тобою. Она вбила себе в голову, что знала тебя совсем маленькой. Её зовут Анна. Это имя тебе знакомо?
Она покачала головой.
— Я приведу её к тебе сегодня вечером, — продолжал он. — Она теперь успокоилась и не причинит тебе вреда. — Как бы отдавшись собственным мыслям, Голли задумчиво продолжал. — Была большая ошибка, что мы выбрали лорда Синнифорда в наблюдательные советы наших предприятий. Вэд и его люди могут раскопать, в каких обществах он принимал участие…
— Принимал участие? — переспросила Лила. — Разве его больше нет?
— Он уехал… за границу, — смущённо ответил Голли. — Но теперь я поспешу за Анной.
Через полчаса он возвратился с высокой измождённой женщиной.
— Я обещал вам, что вы увидите её, — сказал он, — вот она.
Женщина уставилась на молодую девушку, потом у неё хрипло вырвалось:
— Это Делила?
— Да, это она.
Женщина приблизилась к Лиле и схватила её за руки.
— Делила, моя дорогая девочка, неужели ты не узнаёшь меня?
— Меня зовут Лила.
Впечатление, произведённое этими словами на старуху, было так велико, что глаза её заблестели, на щеках появился румянец.
— Лила… разумеется… Ты всегда называла себя так, — она крепко обняла её, а Лила не осмелилась противиться.
— Лила, неужели ты не узнаёшь меня? Я — Анна!
Глава 25
Голли во весь рост
Смутно забрезжило воспоминание о далёком детстве.
— Не хотите ли присесть? — предложила Лила больной.
Женщина не могла удержаться от слез.
— Неужели ты не помнишь об этой ужасной ночи? О пожаре, о госпоже? Её больше нет в живых!
И снова Лила пыталась вспомнить то, о чём говорила Анна, но не смогла. Она вопросительно посмотрела на Голли.
— Это так и есть, малютка. Она действительно знала тебя, она была твоей няней.
— Это правда! Да благословит вас господь, что вы сказали ей об этом. Все думали, что она погибла в пламени. Они потом показали мне твоё истлевшее платье, но я всегда говорила, что ты жива! А потом это долгое ожидание… Они спрятали меня в большом доме… у меня так болела голова… Потом эти ужасные китайцы… — При этом воспоминании она задрожала всем телом. — Ведь я смогу ныне остаться у тебя? Я буду смотреть за тобой как прежде, дорогая моя…
Голли оставил женщин наедине и прошёл в столовую, где его ожидал Айкнесс.
— Всё в порядке, — сказал Эйкс.
Капитан Айкнесс поднялся с места и подошёл к зеркалу. Приложил платок к царапине на щеке.
— Я не был подготовлен к этому, — проворчал он.
— И она не была подготовлена к этому, — сказал Голли. — У сумасшедших порой бывает изумительная память.
— Как она изменилась! — продолжал капитан. — А когда-то она была очень хорошенькой девушкой.
Эйкс промычал в ответ что-то неопределённое и налил себе виски с содовой.
— Было время, когда и ты неплохо выглядел, — сказал он. — Если бы ты в своё время не выглядел хорошо, тебя бы не послали в качестве приманки для неё. Теперь у нас не осталось никого, кто годился бы для такой роли.
— В самом деле, она была очень хороша, — сказал задумчиво капитан. — Я был неравнодушен к ней. Ведь она была единственной разумной женщиной, которую мне пришлось встретить на своём веку. Что ты хочешь предпринять с Леном?
Голли закурил сигаретку и не сразу ответил.
— Я хочу извлечь его оттуда.
— Ты думаешь, он выдаст нас? — спросил Айкнесс.
— Нет, он не выдаст. Но я знаю другого, кто мог бы нас выдать.
Капитан принуждённо засмеялся.
— Во всяком случае, этот другой не я. Я слишком глубоко завяз в этом.
— То же самое было с матушкой, и всё же она чуть не заговорила, — заметил Голли.
Наступило длительное, тягостное молчание. Первым нарушил его капитан.
— Лила тоже создаст нам ряд затруднений, — сказал он.
— Ты полагаешь? — холодно заметил Голли. — Об этом не может быть и речи. Она выйдет замуж и будет жить семейной жизнью. Но за моряка она не выйдет, — нагнувшись к капитану, он продолжал. — Я ничего не имел против, чтобы ты разыгрывал перед нею любящего отца, но этой ролью тебе придётся и ограничиться. Тебе не суждено жениться на ней, и не на её деньги ты выстроишь дворец в Рио-де-Жанейро.
Соперники молча уставились друг на друга. В глазах Айкнесса светилась смертельная ненависть, а Голли по-прежнему был абсолютно безучастен, но за этим внешним безучастием таилась угроза.
— Я не знаю, как закончится всё это, но этим господам полицейским я оставлю о себе хорошую памятку. При желании мог бы без особых затруднений улизнуть из Лондона, но для меня это недостойный выход из положения. Я не какой-нибудь рядовой преступник, и со мною придётся считаться. В течение десяти лет я занимался скупкой краденого, чтобы сколотить основной капитал для нашего предприятия. Я один на свой собственный риск ограбил Лионский Кредит, чтобы раздобыть тебе деньги на покупку парохода. Я сколотил нашу шайку — весь Лондон находится под моим контролем. Мне известны три с лишним тысячи чинов уголовной полиции. И прежде, чем уйти на покой, я закачу напоследок блестящий спектакль. А потом, на досуге, мы сможем разобраться в наших отношениях и решить вопрос относительно Лилы. Но если ты сейчас вздумаешь заняться этим вопросом и будешь решать его в неугодной мне форме, то я дам тебе один совет: поскорей вынь из кармана револьвер и попытайся пристрелить меня раньше, чем я отправлю тебя на тот свет.
Айкнесс нервно откинулся на спинку стула. Губы его дрожали. Этот большой, сильный человек был трусом, и Голли, блестящий психолог, знал об этом.
— При желании, капитан, я мог бы тебе назвать пароход, на котором мы отплываем, — продолжал Голли, изложить все детали нашего плана, мог бы даже назвать номер каюты и имя человека, который обвенчает нас с Лилой…
— Тебя и Лилу!? — вскричал Айкнесс.
Голли кивнул.
— Я ведь моложе тебя на целых десять лет. Мы отлично уживёмся. К тому же, все документы, подтверждающие её происхождение, находятся у меня в руках. Часть бумаг досталась мне от Синнифорда, а остальные я раздобыл из банка.
Капитан смирил свой гнев и попытался улыбнуться.
— Ты сумасшедший парень, Голли, — сказал он. — Единственное, чего я не могу понять — как ты позволял, чтобы твоя старуха командовала тобой?
— Я не хочу дурно говорить о мёртвых, — сказал Голли, — но у нас был уговор: в течение четырёх часов она могла помыкать мною, но зато остальные двенадцать часов распоряжался я. Запомни то, что я скажу: двенадцать лет она спала, заперев дверь на замок и пряча под подушкой заряженный револьвер. И всё потому, что как-то позволила сделать мне замечание и дурно отозвалась о моём пении. Люди, которые знают меня, не позволяют никаких замечаний по отношению ко мне. Надеюсь, ты примешь это к сведению.
— Разумеется, Голли, — поспешил заявить капитан.
Под вечер работа закипела. В дом стали прибывать какие-то субъекты, которых Голли разместил по пустующим квартирам, каждая из которых была снабжена телефоном. Все эти люди были иностранцами, они внимательно изучали и план Лондона, и расписание пароходных линий, поддерживающих связь с Италией и Южной Францией.
Один из посетителей, некий Амброз, был известен Айкнессу как главарь отчаянной шайки, с которой Голли поддерживал связь.
В гараже, в бензиновом баке, хранился целый склад оружия. Голли с гордостью показал капитану свои запасы.
— Если за что-нибудь берёшься, то надо делать это как следует, — удовлетворённо сказал он.
Надо было воздать должное Голли: в своих планах он был последователен и не останавливался на половине пути. И деятельность его дала соответствующие результаты. На текущем счёте в одном из бразильских банков у него лежала столь большая сумма, что и без миллионов Паттисоновского наследства он мог прожить с Лилой остаток дней в самой немыслимой роскоши. Примерно такие же крупные суммы лежали у него на текущих счетах ещё в двух банках.
Риггит Лен терпеливо сидел в Брикстонской тюрьме и ожидал чуда. Его вера в маленького человека была безгранична. Но Голли решил распорядиться иначе. Он решил, что Риггит останется в тюрьме и понесёт кару — он не был больше заинтересован в том, чтобы Лен был на свободе.
Никто, даже жена Голли, не знал о том, что у него был альбом, в который он тщательно вклеивал отчёты обо всех своих делах. Не раз случалось, что, просматривая этот альбом, он испытывал чувство удовлетворения. И каждое сообщение, в котором недостаточно подробно и точно освещалось преступление, заставляло его содрогаться от злобы. Он готов был сам написать в газету просьбу — внести соответствующие поправки. Но он знал: неограниченное честолюбие погубило не одного человека.
В тот же день Айкнесс вторично побеспокоил Голли. Тот сразу заметил, что капитан нервничает и чем-то недоволен.
— Я должен тебе кое-что сказать, — заговорил Айкнесс, тщательно закрыв за собой дверь и усаживаясь напротив Голли.
— Знаю, ты трусишь, — пренебрежительно перебил его Голли. — Ты весь день бегал в поисках вчерашнего дня.
— На суше мне всегда не по себе, — проворчал капитан. — Я моряк и привык быть на воде. Не мог бы ты послать меня в Голландию купить новый пароход? За него просят шестнадцать тысяч фунтов, но они удовлетворятся меньшей суммой… Корабль занесён в списки Голландии и делает девять узлов.
— А миноносцы делают тридцать пять узлов, — спокойно ответил Голли. — Я не собираюсь тратить столько денег только для того, чтобы ты полюбовался, как меня будет мучить морская болезнь.
— Где ты разместил жёлтых? — раздражённо заметил Айкнесс. — За последнее время мне вообще ничего не сообщают.
— Они хорошо спрятаны, — ответил Голли. — Я их разместил на барже. Полагаю, что пока они не будут больше обыскивать баржи.
— Я не знал, что у тебя в запасе есть ещё одна баржа, — удивился Айкнесс.
— Ты многого не знаешь, — процедил Голли. — Моя голова во сне работает намного лучше, чем твоя наяву.
— Что же мы будем делать? — спросил Айкнесс. — Может, мне съездить в Геную…
— Тебе давно надо избавиться от жажды путешествий, — сказал Голли. — Ты останешься здесь, мой дорогой капитан, — в его голосе прозвучала угроза. — У меня есть план. Это не снилось даже Наполеону. — Он постучал себя по лбу. — Допустим, у тебя есть пароход. Что ты можешь предпринять против миноносца, который делает тридцать пять узлов? Ты отплыл бы на неделю раньше, а тебя всё равно настигли бы в открытом море. А я собираюсь отплыть с добычей, которая ещё никогда не попадала в руки какой бы то ни было шайки.
Теперь Голли заговорил всерьёз. Он побледнел, голос его задрожал: это свидетельствовало о его волнении.
— Если нас поймают, нас ожидает петля, — Голли сделал движение рукой вокруг шеи. — Нам не откупиться и не отвертеться. На помилование мы не можем рассчитывать. Разве только сможем вынудить к этому…
— Вынудить? — не веря своим ушам, прошептал Айкнесс.
— Да. Если мы сможем вынудить правительство оставить нас в покое. Мы им покажем, на что способны, и предложим сделку, которая обойдётся им недёшево. Прежде всего, нам придётся взяться за две ювелирные фирмы на Бонд-Стрит. Там мы без труда можем взять сто пятьдесят тысяч фунтов. Мы начнём с того, что сперва раздобудем эту сумму. Затем будет второй удар и нокаут. Они не осмелятся прикоснуться ни к одному из моих людей, более того, будут рады, что мы, наконец, убрались в Бразилию или Аргентину, или ещё какое-нибудь спокойное местечко.
Айкнесс подумал, что его товарищ сошёл с ума. Должно быть, Голли уловил эту мысль, потому что хлопнул его по плечу и расхохотался.
— Ты думаешь, я сошёл с ума? Но ты меня ещё не знаешь. Ты однажды так уже думал, когда я тебе сказал, что директор банка Леффберри сам выдаст нам нужную шкатулку.
Только теперь Айкнесс понял, что же на самом деле представлял этот маленький и безобидный на вид человек.
— Что ты собираешься предпринять? — спросил он.
Айкнесс хотел переменить тему разговора и очень опасался, что Голли уловит его мысли. Намерения капитана были весьма определёнными: когда будет удобно, передать своего товарища в руки полиции.
— Надо всегда точно рассчитать время, — ухмыляясь сказал Голли, а Айкнесс чуть не подпрыгнул на стуле: так близко он был от его собственных мыслей. — В этом таится секрет успеха. Вот взгляни…
Голли стал набрасывать план местности.
— Вот это Гринвич. Здесь, возле реки есть местечко, где можно спрятать автомобиль. Отсюда мы увидим световой сигнал, который нам подадут.
Голли задумчиво посмотрел на Айкнесса.
— Весь вопрос в том, когда начнётся спектакль…
— Что начнётся? — спросил удивлённый Айкнесс.
— В Гринвиче по случаю прибытия минного истребителя несомненно состоится банкет или бал, теперь надо выяснить, когда он начнётся. — Голли набросал несколько строк и задумчиво добавил. — Если бы это случилось в пятницу, мы бы могли выкинуть славную штуку. Несомненно, это произойдёт в пятницу, — он возбуждённо похлопал себя по коленям. — Ты служил во время войны во флоте? Умеешь управлять орудием?
— Что всё это значит? — недоумевающе проговорил Айкнесс, — чего ради ты заговорил о банкете, бале и пушках?
Голли улыбнулся в ответ.
— Пойду посмотрю, что делают наши женщины, — сказал он, выскользнув из комнаты. Мурлыча под нос песенку, он направился в комнату Лилы.
Лила, услышав приближение Голли, предупредила Анну.
— Как вы себя чувствуете? — осведомился он у пленниц, увидев на столе разбросанную колоду карт. — При случае, я вам покажу несколько интересных игр. Сегодня вам придётся спать здесь, мисс, — обратился он к Анне.
— Да. Я буду спать здесь, — ответила она спокойно.
Теперь на лице женщины лежала печать достоинства. Трудно было узнать в ней то несчастное создание, которое несколько часов тому назад было доставлено в этот дом.
— Вы ничего не будете иметь против, если я запру вас с наружной стороны? Так будет спокойнее, — говорил Голли, разглядывая засов. — В этих краях водится множество преступников. Это ужасно, как растёт их число. А от полиции толку ждать нечего.
— Мы долго пробудем здесь, мистер Эйкс? — спросила Лила.
Голли пожал плечами.
— Возможно, мы останемся здесь на пару дней, а потом поедем в деревню. Там климат здоровее.
— Мистер Эйкс, вы не могли бы мне сказать, что случилось с лордом Синнифордом? — спросила Анна.
Голли взглянул на неё удивлённо, он не ожидал, что она так связно может выражать свои мысли, и вопрос несколько смутил его.
— С прискорбием должен сказать, — начал он торжественно, — его больше нет в живых.
— Он мёртв?
— Увы! Рано или поздно всем нам суждено умереть. Его поразил удар молнии!
Наступило длительное молчание.
— Как жаль, — прошептала девушка, смутно догадываясь, что за смертью лорда и смертью матушки скрывалась таинственная драма, которая оставалась ей непонятной.
— Он был убит, — объявила Анна, — я читала об этом в газетах.
Голли покачал головой.
— Газеты часто выдумывают небылицы в погоне за сенсацией. Но так или иначе, Синнифорда нет в живых, — он снова посмотрел на Анну.
Несомненно, эта старуха представляла для него опасность: она слишком много знала и помнила о том, о чём ей следовало бы забыть. Не исключено, что она вызовет ряд затруднений.
— Спокойной ночи, — холодно сказал он. — Завтра я снова навещу вас. Спокойной ночи, мисс…
Последние слова заставили Анну содрогнуться.
На прощание Голли многозначительно добавил:
— Будьте благоразумны.
Дверь за ним захлопнулась, и обе женщины услышали, как звякнул задвигаемый засов.
— Не хотите ли присесть? — предложила Лила больной.
Женщина не могла удержаться от слез.
— Неужели ты не помнишь об этой ужасной ночи? О пожаре, о госпоже? Её больше нет в живых!
И снова Лила пыталась вспомнить то, о чём говорила Анна, но не смогла. Она вопросительно посмотрела на Голли.
— Это так и есть, малютка. Она действительно знала тебя, она была твоей няней.
— Это правда! Да благословит вас господь, что вы сказали ей об этом. Все думали, что она погибла в пламени. Они потом показали мне твоё истлевшее платье, но я всегда говорила, что ты жива! А потом это долгое ожидание… Они спрятали меня в большом доме… у меня так болела голова… Потом эти ужасные китайцы… — При этом воспоминании она задрожала всем телом. — Ведь я смогу ныне остаться у тебя? Я буду смотреть за тобой как прежде, дорогая моя…
Голли оставил женщин наедине и прошёл в столовую, где его ожидал Айкнесс.
— Всё в порядке, — сказал Эйкс.
Капитан Айкнесс поднялся с места и подошёл к зеркалу. Приложил платок к царапине на щеке.
— Я не был подготовлен к этому, — проворчал он.
— И она не была подготовлена к этому, — сказал Голли. — У сумасшедших порой бывает изумительная память.
— Как она изменилась! — продолжал капитан. — А когда-то она была очень хорошенькой девушкой.
Эйкс промычал в ответ что-то неопределённое и налил себе виски с содовой.
— Было время, когда и ты неплохо выглядел, — сказал он. — Если бы ты в своё время не выглядел хорошо, тебя бы не послали в качестве приманки для неё. Теперь у нас не осталось никого, кто годился бы для такой роли.
— В самом деле, она была очень хороша, — сказал задумчиво капитан. — Я был неравнодушен к ней. Ведь она была единственной разумной женщиной, которую мне пришлось встретить на своём веку. Что ты хочешь предпринять с Леном?
Голли закурил сигаретку и не сразу ответил.
— Я хочу извлечь его оттуда.
— Ты думаешь, он выдаст нас? — спросил Айкнесс.
— Нет, он не выдаст. Но я знаю другого, кто мог бы нас выдать.
Капитан принуждённо засмеялся.
— Во всяком случае, этот другой не я. Я слишком глубоко завяз в этом.
— То же самое было с матушкой, и всё же она чуть не заговорила, — заметил Голли.
Наступило длительное, тягостное молчание. Первым нарушил его капитан.
— Лила тоже создаст нам ряд затруднений, — сказал он.
— Ты полагаешь? — холодно заметил Голли. — Об этом не может быть и речи. Она выйдет замуж и будет жить семейной жизнью. Но за моряка она не выйдет, — нагнувшись к капитану, он продолжал. — Я ничего не имел против, чтобы ты разыгрывал перед нею любящего отца, но этой ролью тебе придётся и ограничиться. Тебе не суждено жениться на ней, и не на её деньги ты выстроишь дворец в Рио-де-Жанейро.
Соперники молча уставились друг на друга. В глазах Айкнесса светилась смертельная ненависть, а Голли по-прежнему был абсолютно безучастен, но за этим внешним безучастием таилась угроза.
— Я не знаю, как закончится всё это, но этим господам полицейским я оставлю о себе хорошую памятку. При желании мог бы без особых затруднений улизнуть из Лондона, но для меня это недостойный выход из положения. Я не какой-нибудь рядовой преступник, и со мною придётся считаться. В течение десяти лет я занимался скупкой краденого, чтобы сколотить основной капитал для нашего предприятия. Я один на свой собственный риск ограбил Лионский Кредит, чтобы раздобыть тебе деньги на покупку парохода. Я сколотил нашу шайку — весь Лондон находится под моим контролем. Мне известны три с лишним тысячи чинов уголовной полиции. И прежде, чем уйти на покой, я закачу напоследок блестящий спектакль. А потом, на досуге, мы сможем разобраться в наших отношениях и решить вопрос относительно Лилы. Но если ты сейчас вздумаешь заняться этим вопросом и будешь решать его в неугодной мне форме, то я дам тебе один совет: поскорей вынь из кармана револьвер и попытайся пристрелить меня раньше, чем я отправлю тебя на тот свет.
Айкнесс нервно откинулся на спинку стула. Губы его дрожали. Этот большой, сильный человек был трусом, и Голли, блестящий психолог, знал об этом.
— При желании, капитан, я мог бы тебе назвать пароход, на котором мы отплываем, — продолжал Голли, изложить все детали нашего плана, мог бы даже назвать номер каюты и имя человека, который обвенчает нас с Лилой…
— Тебя и Лилу!? — вскричал Айкнесс.
Голли кивнул.
— Я ведь моложе тебя на целых десять лет. Мы отлично уживёмся. К тому же, все документы, подтверждающие её происхождение, находятся у меня в руках. Часть бумаг досталась мне от Синнифорда, а остальные я раздобыл из банка.
Капитан смирил свой гнев и попытался улыбнуться.
— Ты сумасшедший парень, Голли, — сказал он. — Единственное, чего я не могу понять — как ты позволял, чтобы твоя старуха командовала тобой?
— Я не хочу дурно говорить о мёртвых, — сказал Голли, — но у нас был уговор: в течение четырёх часов она могла помыкать мною, но зато остальные двенадцать часов распоряжался я. Запомни то, что я скажу: двенадцать лет она спала, заперев дверь на замок и пряча под подушкой заряженный револьвер. И всё потому, что как-то позволила сделать мне замечание и дурно отозвалась о моём пении. Люди, которые знают меня, не позволяют никаких замечаний по отношению ко мне. Надеюсь, ты примешь это к сведению.
— Разумеется, Голли, — поспешил заявить капитан.
Под вечер работа закипела. В дом стали прибывать какие-то субъекты, которых Голли разместил по пустующим квартирам, каждая из которых была снабжена телефоном. Все эти люди были иностранцами, они внимательно изучали и план Лондона, и расписание пароходных линий, поддерживающих связь с Италией и Южной Францией.
Один из посетителей, некий Амброз, был известен Айкнессу как главарь отчаянной шайки, с которой Голли поддерживал связь.
В гараже, в бензиновом баке, хранился целый склад оружия. Голли с гордостью показал капитану свои запасы.
— Если за что-нибудь берёшься, то надо делать это как следует, — удовлетворённо сказал он.
Надо было воздать должное Голли: в своих планах он был последователен и не останавливался на половине пути. И деятельность его дала соответствующие результаты. На текущем счёте в одном из бразильских банков у него лежала столь большая сумма, что и без миллионов Паттисоновского наследства он мог прожить с Лилой остаток дней в самой немыслимой роскоши. Примерно такие же крупные суммы лежали у него на текущих счетах ещё в двух банках.
Риггит Лен терпеливо сидел в Брикстонской тюрьме и ожидал чуда. Его вера в маленького человека была безгранична. Но Голли решил распорядиться иначе. Он решил, что Риггит останется в тюрьме и понесёт кару — он не был больше заинтересован в том, чтобы Лен был на свободе.
Никто, даже жена Голли, не знал о том, что у него был альбом, в который он тщательно вклеивал отчёты обо всех своих делах. Не раз случалось, что, просматривая этот альбом, он испытывал чувство удовлетворения. И каждое сообщение, в котором недостаточно подробно и точно освещалось преступление, заставляло его содрогаться от злобы. Он готов был сам написать в газету просьбу — внести соответствующие поправки. Но он знал: неограниченное честолюбие погубило не одного человека.
В тот же день Айкнесс вторично побеспокоил Голли. Тот сразу заметил, что капитан нервничает и чем-то недоволен.
— Я должен тебе кое-что сказать, — заговорил Айкнесс, тщательно закрыв за собой дверь и усаживаясь напротив Голли.
— Знаю, ты трусишь, — пренебрежительно перебил его Голли. — Ты весь день бегал в поисках вчерашнего дня.
— На суше мне всегда не по себе, — проворчал капитан. — Я моряк и привык быть на воде. Не мог бы ты послать меня в Голландию купить новый пароход? За него просят шестнадцать тысяч фунтов, но они удовлетворятся меньшей суммой… Корабль занесён в списки Голландии и делает девять узлов.
— А миноносцы делают тридцать пять узлов, — спокойно ответил Голли. — Я не собираюсь тратить столько денег только для того, чтобы ты полюбовался, как меня будет мучить морская болезнь.
— Где ты разместил жёлтых? — раздражённо заметил Айкнесс. — За последнее время мне вообще ничего не сообщают.
— Они хорошо спрятаны, — ответил Голли. — Я их разместил на барже. Полагаю, что пока они не будут больше обыскивать баржи.
— Я не знал, что у тебя в запасе есть ещё одна баржа, — удивился Айкнесс.
— Ты многого не знаешь, — процедил Голли. — Моя голова во сне работает намного лучше, чем твоя наяву.
— Что же мы будем делать? — спросил Айкнесс. — Может, мне съездить в Геную…
— Тебе давно надо избавиться от жажды путешествий, — сказал Голли. — Ты останешься здесь, мой дорогой капитан, — в его голосе прозвучала угроза. — У меня есть план. Это не снилось даже Наполеону. — Он постучал себя по лбу. — Допустим, у тебя есть пароход. Что ты можешь предпринять против миноносца, который делает тридцать пять узлов? Ты отплыл бы на неделю раньше, а тебя всё равно настигли бы в открытом море. А я собираюсь отплыть с добычей, которая ещё никогда не попадала в руки какой бы то ни было шайки.
Теперь Голли заговорил всерьёз. Он побледнел, голос его задрожал: это свидетельствовало о его волнении.
— Если нас поймают, нас ожидает петля, — Голли сделал движение рукой вокруг шеи. — Нам не откупиться и не отвертеться. На помилование мы не можем рассчитывать. Разве только сможем вынудить к этому…
— Вынудить? — не веря своим ушам, прошептал Айкнесс.
— Да. Если мы сможем вынудить правительство оставить нас в покое. Мы им покажем, на что способны, и предложим сделку, которая обойдётся им недёшево. Прежде всего, нам придётся взяться за две ювелирные фирмы на Бонд-Стрит. Там мы без труда можем взять сто пятьдесят тысяч фунтов. Мы начнём с того, что сперва раздобудем эту сумму. Затем будет второй удар и нокаут. Они не осмелятся прикоснуться ни к одному из моих людей, более того, будут рады, что мы, наконец, убрались в Бразилию или Аргентину, или ещё какое-нибудь спокойное местечко.
Айкнесс подумал, что его товарищ сошёл с ума. Должно быть, Голли уловил эту мысль, потому что хлопнул его по плечу и расхохотался.
— Ты думаешь, я сошёл с ума? Но ты меня ещё не знаешь. Ты однажды так уже думал, когда я тебе сказал, что директор банка Леффберри сам выдаст нам нужную шкатулку.
Только теперь Айкнесс понял, что же на самом деле представлял этот маленький и безобидный на вид человек.
— Что ты собираешься предпринять? — спросил он.
Айкнесс хотел переменить тему разговора и очень опасался, что Голли уловит его мысли. Намерения капитана были весьма определёнными: когда будет удобно, передать своего товарища в руки полиции.
— Надо всегда точно рассчитать время, — ухмыляясь сказал Голли, а Айкнесс чуть не подпрыгнул на стуле: так близко он был от его собственных мыслей. — В этом таится секрет успеха. Вот взгляни…
Голли стал набрасывать план местности.
— Вот это Гринвич. Здесь, возле реки есть местечко, где можно спрятать автомобиль. Отсюда мы увидим световой сигнал, который нам подадут.
Голли задумчиво посмотрел на Айкнесса.
— Весь вопрос в том, когда начнётся спектакль…
— Что начнётся? — спросил удивлённый Айкнесс.
— В Гринвиче по случаю прибытия минного истребителя несомненно состоится банкет или бал, теперь надо выяснить, когда он начнётся. — Голли набросал несколько строк и задумчиво добавил. — Если бы это случилось в пятницу, мы бы могли выкинуть славную штуку. Несомненно, это произойдёт в пятницу, — он возбуждённо похлопал себя по коленям. — Ты служил во время войны во флоте? Умеешь управлять орудием?
— Что всё это значит? — недоумевающе проговорил Айкнесс, — чего ради ты заговорил о банкете, бале и пушках?
Голли улыбнулся в ответ.
— Пойду посмотрю, что делают наши женщины, — сказал он, выскользнув из комнаты. Мурлыча под нос песенку, он направился в комнату Лилы.
Лила, услышав приближение Голли, предупредила Анну.
— Как вы себя чувствуете? — осведомился он у пленниц, увидев на столе разбросанную колоду карт. — При случае, я вам покажу несколько интересных игр. Сегодня вам придётся спать здесь, мисс, — обратился он к Анне.
— Да. Я буду спать здесь, — ответила она спокойно.
Теперь на лице женщины лежала печать достоинства. Трудно было узнать в ней то несчастное создание, которое несколько часов тому назад было доставлено в этот дом.
— Вы ничего не будете иметь против, если я запру вас с наружной стороны? Так будет спокойнее, — говорил Голли, разглядывая засов. — В этих краях водится множество преступников. Это ужасно, как растёт их число. А от полиции толку ждать нечего.
— Мы долго пробудем здесь, мистер Эйкс? — спросила Лила.
Голли пожал плечами.
— Возможно, мы останемся здесь на пару дней, а потом поедем в деревню. Там климат здоровее.
— Мистер Эйкс, вы не могли бы мне сказать, что случилось с лордом Синнифордом? — спросила Анна.
Голли взглянул на неё удивлённо, он не ожидал, что она так связно может выражать свои мысли, и вопрос несколько смутил его.
— С прискорбием должен сказать, — начал он торжественно, — его больше нет в живых.
— Он мёртв?
— Увы! Рано или поздно всем нам суждено умереть. Его поразил удар молнии!
Наступило длительное молчание.
— Как жаль, — прошептала девушка, смутно догадываясь, что за смертью лорда и смертью матушки скрывалась таинственная драма, которая оставалась ей непонятной.
— Он был убит, — объявила Анна, — я читала об этом в газетах.
Голли покачал головой.
— Газеты часто выдумывают небылицы в погоне за сенсацией. Но так или иначе, Синнифорда нет в живых, — он снова посмотрел на Анну.
Несомненно, эта старуха представляла для него опасность: она слишком много знала и помнила о том, о чём ей следовало бы забыть. Не исключено, что она вызовет ряд затруднений.
— Спокойной ночи, — холодно сказал он. — Завтра я снова навещу вас. Спокойной ночи, мисс…
Последние слова заставили Анну содрогнуться.
На прощание Голли многозначительно добавил:
— Будьте благоразумны.
Дверь за ним захлопнулась, и обе женщины услышали, как звякнул задвигаемый засов.
Глава 26
Попытка к бегству
Лила убедилась в том, что двери заперты. Но она задвинула и внутренний засов — к ним тоже никто не мог попасть.
— Неужели он действительно таков, как вы говорите, — прошептала испуганная Лила.
— Каждое сказанное мной слово — правда, — кивнула головой Анна. — Я не могу вспомнить обо всём. Но то, что я знаю…
— Что же нам теперь делать? — спросила Лила, касаясь её руки. — Я верю, верю каждому вашему слову, но не могу примириться с тем, что мистер Эйкс и есть главарь шайки «резиновых братьев».
— Да. Это он. Ты бы видела, как большие, сильные мужчины трепещут перед ним! Капитан в его присутствии не смеет шелохнуться. Как-то ночью они говорили о женитьбе, но я тогда не знала, что речь идёт о тебе.
— Обо мне? — в ужасе воскликнула Лила.
— Они не упоминали твоего имени. Они сидели на палубе и выпустили меня подышать свежим воздухом. Капитан издевался надо мною, а Голли молчал. Но он только раз посмотрел — так мясник смотрит на скотину, предназначенную для убоя.
— Перестаньте! — вскрикнула Лила, — ведь это ужасно!
— Видно, я всё ещё не в своём уме, — сказала она, — если я в состоянии пугать свою любимицу. Я постараюсь быть благоразумной — ведь он мне сказал об этом. А теперь попытаемся отодрать остаток обоев.
— Нам никто не помешает, я задвинула засов на двери, — сказала Лила.
Молодая девушка заметила в углу, под куском отставших обоев, какое-то печатное сообщение. Раньше, когда в этом здании находилась мастерская, помещения снабжались всякого рода предостережениями и указаниями рабочим на случай возможной опасности. Позже поверх этих сообщений были наклеены обои. Обе женщины и не подозревали, что в этом здании помещалась фабрика, работавшая на оборону. Бумага была грязной, прочесть ничего не удавалось. Анна решила промыть стену влажным полотенцем, и под обоями они прочли следующее: «В случае пожара, всем, находящимся в здании, не создавая паники, направиться вниз. В случае, если пожар начнётся в подвальном помещении, отворите люк в потолке и пробирайтесь на крышу. По крыше пройти в подветренную сторону и спуститься по верёвочной лестнице, прикреплённой к крыше. Проделать это спокойно, без лишней торопливости, не создавая паники».
Анна принесла из соседней комнаты стул, поставила его на стол и, взобравшись на него, стала осматривать потолок.
— Нашла! — радостно воскликнула она, заметив в потолке щель, замазанную извёсткой.
Они услыхали, как хлопнула входная дверь. На полу ванной комнаты, где они обнаружили люк, валялись куски штукатурки. Если Голли войдёт сюда, он сразу заметит, что произошло, и тогда надежды на спасение не будет.
— Скорее запри за мной дверь и не выходи из ванной, — приказала Анна.
Анна выбежала в соседнюю комнату. Лишь после того, как Лила заперлась, она впустила Голли в комнату.
— Что вы делаете? — подозрительно спросил он.
— Лила купается, а я ищу для неё полотенце, — отозвалась Анна, — и ответ удовлетворил Голли.
— Купается? Вот и отлично. Я хотел переговорить с вами, — он взглянул на дверь, за которой находилась Лила.
— Скажите, миссис, вы никогда не бывали в Южной Америке?
— Нет, — ответила Анна.
— Чудесный край! Если вы будете благоразумны, то сможете поселиться там и жить в своё удовольствие. Не вздумайте создавать мне неприятности с… — и он указал пальцем на ванную комнату. — Если вы вздумаете портить мне игру и рассказывать обо мне всякие истории… Что произойдёт тогда?
Она ничего не ответила.
— Я думаю, вы смогли бы ответить на этот вопрос. Тогда в один прекрасный день ваше тело выудили бы из реки, и люди сказали бы: «Кто это? Ах, да это никто!» — Вот и всё, что написали бы о вас в газетах. Маленькую заметку в три строки. Вы оказались бы «трупом неизвестной женщины». Вот и всё.
— Всё, — машинально повторила Анна.
— Я думаю, мы понимаем друг друга. Передайте Лиле, что я мил и был бы неплохим мужем. Вам нужны деньги?
— К чему мне деньги?
— Я вижу, к вам возвращается разум, — заметил Голли и поспешил уйти.
Анна выждала несколько минут, пока его шаги не затихли, и поспешила к Лиле. В комоде она нашла нож и при помощи него принялась счищать с люка штукатурку. После долгих усилий обеим женщинам удалось поднять люк.
Затем началось самое сложное. Около трёх часов утра Анна выбралась на крышу и помогла Лиле сделать то же самое.
Очутившись наверху, они принялись за поиски верёвочной лестницы, упоминавшейся в инструкции. Но её не оказалось. Женщины были в отчаянии, близился рассвет, скоро должен был появиться Голли. Что будет, если их попытка к бегству обнаружится? Будь поблизости полисмен, они смогли бы привлечь его внимание, но блюстителя порядка нигде не было видно.
Анна и Лила, решив выгадать время, снова спустились в комнаты. Незадолго до завтрака пришёл Голли и объявил:
— Мы едем сегодня вечером. В девять часов. Надеюсь, вы не станете сопротивляться, Лила? Я предупреждаю вас, — сказал он.
— Куда вы нас повезёте? — спросила девушка.
Он ответил не сразу.
— Надеюсь, Анна тоже будет вести себя спокойно. Это в её интересах.
— Я в этом убеждена, — ответила девушка.
— Должно быть, она рассказала тебе о твоей бабушке. Рано или поздно, ты бы узнала об этом.
Голли направился к двери. Стоя у порога, как бы вскользь, заметил:
— А знаешь, Лила, что случилось с Вэдом? Один из наших ребят поймал его и застрелил. Попал прямо в сердце.
Он внимательно посмотрел на девушку.
Лила побледнела.
— Вот не повезло ему, — продолжал Голли, — Джон был славным парнем, хотя сыщиком был слабым.
Что-то в его голосе заставило Лилу почувствовать, что всё это ложь и что он пытался лишь поймать её. Если бы она не догадалась об этом, то лишилась бы чувств — Вэд был её единственным другом, единственной надеждой. Почувствовав, что Голли лжёт, она испытала облегчение, и краска залила её щёки.
— Я вижу, ты испугалась, Лила? Но рано или поздно мы все умрём. Подумай только, как мне тяжело было узнать о смерти бедной тётушки! — на мгновение он замолчал.
Наконец-то Лиле удалось заставить себя сказать то, что она хотела сказать:
— Нельзя ли получить немного бензина? — спросила она.
— Это зачем? — подозрительно спросил Голли.
— Я испачкала своё платье и хотела бы почистить его.
— Это хорошо, что ты следишь за собой. Надо быть всегда опрятной. Может сгодится и бензол?
Лила утвердительно кивнула головой.
Голли ушёл и скоро возвратился с литровой бутылкой бензола.
В этот таинственный дом, так долго стоявший в запустении, вливалась жизнь. Поселившиеся иностранцы договаривались о месте и времени встречи. Один из наименее заметных иностранцев пошёл в Сити и сдал множество телеграмм. Айкнесс был вызван на совещание. Он дрожал от страха, потому, что Голли сообщил ему о своём плане, неслыханная дерзость которого потрясла его.
— Ты отвезёшь женщин в Гринвич, — приказал ему Голли. — Потом возвратишься ко мне.
— Ты думаешь, всё пройдёт благополучно?
— Не перебивай, когда я говорю, — сказал Голли, — и слушай. Ровно в десять минут одиннадцатого мы вломимся к… — Голли назвал крупную ювелирную фирму на Бонд-Стрит, — затем проникнем в Западный Алмазный Синдикат, на другой конец этой улицы. Я не требую, чтобы ты принял участие в этом деле. Там пойдут в ход револьверы, а я знаю, ты этого не любишь. Сегодня я рассчитываю заполучить не менее ста пятидесяти тысяч фунтов.
— Но ведь ты сказал — в пятницу.
— Я думал, бал состоится в пятницу, но он назначен на сегодня.
— Неужели он действительно таков, как вы говорите, — прошептала испуганная Лила.
— Каждое сказанное мной слово — правда, — кивнула головой Анна. — Я не могу вспомнить обо всём. Но то, что я знаю…
— Что же нам теперь делать? — спросила Лила, касаясь её руки. — Я верю, верю каждому вашему слову, но не могу примириться с тем, что мистер Эйкс и есть главарь шайки «резиновых братьев».
— Да. Это он. Ты бы видела, как большие, сильные мужчины трепещут перед ним! Капитан в его присутствии не смеет шелохнуться. Как-то ночью они говорили о женитьбе, но я тогда не знала, что речь идёт о тебе.
— Обо мне? — в ужасе воскликнула Лила.
— Они не упоминали твоего имени. Они сидели на палубе и выпустили меня подышать свежим воздухом. Капитан издевался надо мною, а Голли молчал. Но он только раз посмотрел — так мясник смотрит на скотину, предназначенную для убоя.
— Перестаньте! — вскрикнула Лила, — ведь это ужасно!
— Видно, я всё ещё не в своём уме, — сказала она, — если я в состоянии пугать свою любимицу. Я постараюсь быть благоразумной — ведь он мне сказал об этом. А теперь попытаемся отодрать остаток обоев.
— Нам никто не помешает, я задвинула засов на двери, — сказала Лила.
Молодая девушка заметила в углу, под куском отставших обоев, какое-то печатное сообщение. Раньше, когда в этом здании находилась мастерская, помещения снабжались всякого рода предостережениями и указаниями рабочим на случай возможной опасности. Позже поверх этих сообщений были наклеены обои. Обе женщины и не подозревали, что в этом здании помещалась фабрика, работавшая на оборону. Бумага была грязной, прочесть ничего не удавалось. Анна решила промыть стену влажным полотенцем, и под обоями они прочли следующее: «В случае пожара, всем, находящимся в здании, не создавая паники, направиться вниз. В случае, если пожар начнётся в подвальном помещении, отворите люк в потолке и пробирайтесь на крышу. По крыше пройти в подветренную сторону и спуститься по верёвочной лестнице, прикреплённой к крыше. Проделать это спокойно, без лишней торопливости, не создавая паники».
Анна принесла из соседней комнаты стул, поставила его на стол и, взобравшись на него, стала осматривать потолок.
— Нашла! — радостно воскликнула она, заметив в потолке щель, замазанную извёсткой.
Они услыхали, как хлопнула входная дверь. На полу ванной комнаты, где они обнаружили люк, валялись куски штукатурки. Если Голли войдёт сюда, он сразу заметит, что произошло, и тогда надежды на спасение не будет.
— Скорее запри за мной дверь и не выходи из ванной, — приказала Анна.
Анна выбежала в соседнюю комнату. Лишь после того, как Лила заперлась, она впустила Голли в комнату.
— Что вы делаете? — подозрительно спросил он.
— Лила купается, а я ищу для неё полотенце, — отозвалась Анна, — и ответ удовлетворил Голли.
— Купается? Вот и отлично. Я хотел переговорить с вами, — он взглянул на дверь, за которой находилась Лила.
— Скажите, миссис, вы никогда не бывали в Южной Америке?
— Нет, — ответила Анна.
— Чудесный край! Если вы будете благоразумны, то сможете поселиться там и жить в своё удовольствие. Не вздумайте создавать мне неприятности с… — и он указал пальцем на ванную комнату. — Если вы вздумаете портить мне игру и рассказывать обо мне всякие истории… Что произойдёт тогда?
Она ничего не ответила.
— Я думаю, вы смогли бы ответить на этот вопрос. Тогда в один прекрасный день ваше тело выудили бы из реки, и люди сказали бы: «Кто это? Ах, да это никто!» — Вот и всё, что написали бы о вас в газетах. Маленькую заметку в три строки. Вы оказались бы «трупом неизвестной женщины». Вот и всё.
— Всё, — машинально повторила Анна.
— Я думаю, мы понимаем друг друга. Передайте Лиле, что я мил и был бы неплохим мужем. Вам нужны деньги?
— К чему мне деньги?
— Я вижу, к вам возвращается разум, — заметил Голли и поспешил уйти.
Анна выждала несколько минут, пока его шаги не затихли, и поспешила к Лиле. В комоде она нашла нож и при помощи него принялась счищать с люка штукатурку. После долгих усилий обеим женщинам удалось поднять люк.
Затем началось самое сложное. Около трёх часов утра Анна выбралась на крышу и помогла Лиле сделать то же самое.
Очутившись наверху, они принялись за поиски верёвочной лестницы, упоминавшейся в инструкции. Но её не оказалось. Женщины были в отчаянии, близился рассвет, скоро должен был появиться Голли. Что будет, если их попытка к бегству обнаружится? Будь поблизости полисмен, они смогли бы привлечь его внимание, но блюстителя порядка нигде не было видно.
Анна и Лила, решив выгадать время, снова спустились в комнаты. Незадолго до завтрака пришёл Голли и объявил:
— Мы едем сегодня вечером. В девять часов. Надеюсь, вы не станете сопротивляться, Лила? Я предупреждаю вас, — сказал он.
— Куда вы нас повезёте? — спросила девушка.
Он ответил не сразу.
— Надеюсь, Анна тоже будет вести себя спокойно. Это в её интересах.
— Я в этом убеждена, — ответила девушка.
— Должно быть, она рассказала тебе о твоей бабушке. Рано или поздно, ты бы узнала об этом.
Голли направился к двери. Стоя у порога, как бы вскользь, заметил:
— А знаешь, Лила, что случилось с Вэдом? Один из наших ребят поймал его и застрелил. Попал прямо в сердце.
Он внимательно посмотрел на девушку.
Лила побледнела.
— Вот не повезло ему, — продолжал Голли, — Джон был славным парнем, хотя сыщиком был слабым.
Что-то в его голосе заставило Лилу почувствовать, что всё это ложь и что он пытался лишь поймать её. Если бы она не догадалась об этом, то лишилась бы чувств — Вэд был её единственным другом, единственной надеждой. Почувствовав, что Голли лжёт, она испытала облегчение, и краска залила её щёки.
— Я вижу, ты испугалась, Лила? Но рано или поздно мы все умрём. Подумай только, как мне тяжело было узнать о смерти бедной тётушки! — на мгновение он замолчал.
Наконец-то Лиле удалось заставить себя сказать то, что она хотела сказать:
— Нельзя ли получить немного бензина? — спросила она.
— Это зачем? — подозрительно спросил Голли.
— Я испачкала своё платье и хотела бы почистить его.
— Это хорошо, что ты следишь за собой. Надо быть всегда опрятной. Может сгодится и бензол?
Лила утвердительно кивнула головой.
Голли ушёл и скоро возвратился с литровой бутылкой бензола.
В этот таинственный дом, так долго стоявший в запустении, вливалась жизнь. Поселившиеся иностранцы договаривались о месте и времени встречи. Один из наименее заметных иностранцев пошёл в Сити и сдал множество телеграмм. Айкнесс был вызван на совещание. Он дрожал от страха, потому, что Голли сообщил ему о своём плане, неслыханная дерзость которого потрясла его.
— Ты отвезёшь женщин в Гринвич, — приказал ему Голли. — Потом возвратишься ко мне.
— Ты думаешь, всё пройдёт благополучно?
— Не перебивай, когда я говорю, — сказал Голли, — и слушай. Ровно в десять минут одиннадцатого мы вломимся к… — Голли назвал крупную ювелирную фирму на Бонд-Стрит, — затем проникнем в Западный Алмазный Синдикат, на другой конец этой улицы. Я не требую, чтобы ты принял участие в этом деле. Там пойдут в ход револьверы, а я знаю, ты этого не любишь. Сегодня я рассчитываю заполучить не менее ста пятидесяти тысяч фунтов.
— Но ведь ты сказал — в пятницу.
— Я думал, бал состоится в пятницу, но он назначен на сегодня.
Глава 27
Перестрелка в Сити
Эльк получил от Риккордини следующее послание: «Сегодня вечером затевается что-то. Меня предупредили, чтобы не появлялся в районе Пикадилли».
Эльк тут же поспешил позвонить по телефону Вэду, но тот оказался в Брикстоне, куда выехал на допрос Риггита Лена. Но как только Эльк повесил трубку, затрещал звонок — позвонил Вэд. Он сообщил, что Лен наконец-то решился заговорить и сообщить всё, что известно о шайке.
— Вы помните дом Арбройта? — спросил Вэд. — В этом доме, по всей вероятности, размещается штаб-квартира шайки. Лен в этом не уверен, но, несомненно, шайка расположилась в этих краях. Лен говорит, что в пятницу затевается нечто грандиозное.
— Я думаю, нечто грандиозное состоится уже сегодня, — закричал Эльк, — скорее приезжайте сюда.
Ко времени прибытия Вэда в Вест-Энд, там уже собралось много полицейских. Казалось, что пребывание в этой местности такого количества людей бесполезно, как в четверть одиннадцатого с Бонд-Сити донёсся глухой взрыв. Вслед за ним раздался взрыв на другом конце улицы. Со всех сторон доносились тревожные свистки. К месту происшествия понёсся автомобиль с «летучим отрядом» Скотленд-Ярда, но неожиданно грузовой автомобиль преградил ему путь. Преградил настолько неожиданно, что полицейская машина сильно пострадала. Шофёру грузовика удалось скрыться.
Эльк тут же поспешил позвонить по телефону Вэду, но тот оказался в Брикстоне, куда выехал на допрос Риггита Лена. Но как только Эльк повесил трубку, затрещал звонок — позвонил Вэд. Он сообщил, что Лен наконец-то решился заговорить и сообщить всё, что известно о шайке.
— Вы помните дом Арбройта? — спросил Вэд. — В этом доме, по всей вероятности, размещается штаб-квартира шайки. Лен в этом не уверен, но, несомненно, шайка расположилась в этих краях. Лен говорит, что в пятницу затевается нечто грандиозное.
— Я думаю, нечто грандиозное состоится уже сегодня, — закричал Эльк, — скорее приезжайте сюда.
Ко времени прибытия Вэда в Вест-Энд, там уже собралось много полицейских. Казалось, что пребывание в этой местности такого количества людей бесполезно, как в четверть одиннадцатого с Бонд-Сити донёсся глухой взрыв. Вслед за ним раздался взрыв на другом конце улицы. Со всех сторон доносились тревожные свистки. К месту происшествия понёсся автомобиль с «летучим отрядом» Скотленд-Ярда, но неожиданно грузовой автомобиль преградил ему путь. Преградил настолько неожиданно, что полицейская машина сильно пострадала. Шофёру грузовика удалось скрыться.