Парусник приблизился к берегу.
- Они благополучно прибыли, - сказал капитан Грин, не отрывая глаз от бинокля. - А вот и мой повар.
Джоан выхватила у него бинокль и дрожащими руками направила его на берег. Среди белых фигур, картинно расположившихся на берегу, она узнала статную фигуру Джемса.
- Это он... Он... - прошептала она. - Это Джемс!
- Вы его знаете? - осведомился капитан.
Она кивнула головой.
- В таком случае и я могу быть откровенным с вами, - сказал капитан. Но попрошу вас скрыть то, что я вам скажу, от владельца яхты. Капитан Морлек и я - старые приятели. Я знаком с ним еще со времен пребывания его в Танжере. В пятницу вечером, до подъема якоря, он прибыл ко мне в большой спешке и попросил меня захватить его с собой под видом моряка. Я знал, что он вечно впутывается в какие-то приключения, к тому же он состоял ранее на дипломатической службе, и, кажется, продолжает и сейчас состоять. Я принял его на борт в качестве помощника повара. Он предупредил меня, что замышляется захват яхты, но я решил, что он фантазирует.
- Он предупредил вас о нападении? - осведомился изумленный лорд. - Но откуда ему было известно об этом?
- Об этом ничего не могу сказать. Во всяком случае он предупредил меня; если ему и не было точно известно, когда и в какой форме произойдет нападение, то все-таки он был осведомлен.
Американский катер приблизился настолько, что его можно было разглядеть невооруженным глазом.
- Он ничем не может нам помочь, - заметил капитан. - Прежде чем он спустит шлюпки, эти негодяи уйдут в пустыню. Я не думаю, чтобы они расправились с капитаном Морлеком. Он владеет арабским языком и хорошо известен всем влиятельным марокканцам. Думаю, что руководивший нападением будет перепуган до смерти, когда выяснит, кого, собственно, захватил в плен.
И снова капитан принялся осматривать в бинокль побережье.
- Я вижу двух европейцев, - удивленно сказал он. - Неужели они взяли еще кого-то в плен? Быть может, вы знаете, в чем дело, Джонсон? - обратился он ко второму офицеру.
- Вы также обратили внимание на это? Но я не могу узнать людей, находящихся с ними.
Капитан снова поднес бинокль к глазам.
- Несомненно, один из них - европеец, но не моряк - он в штатском платье.
- Разрешите мне посмотреть?
При помощи капитана Джоан навела бинокль на загадочную фигуру и увидела европейца, оживленно беседовавшего с арабом.
Остальная группа вместе с Джемсом скрылась за песчаными холмами, а эти двое шли отдельно. Араб размахивал руками, а его спутник грозил ему кулаком.
- Я также не знаю его, - заявила Джоан. Она как-то похвасталась, что узнает Гамона при любых обстоятельствах и в любой обстановке. И все же не узнала в человеке, о чем-то раздраженно спорившем с арабом, Ральфа Гамона.
Глава 16. ШЕЙХ ЭЛЬ-ЗАФУРИ
Ральф Гамон дрожал в своей легкой одежде, хотя и накинул на плечи теплое пальто. Он ругался, с трудом подымаясь по песчаным дюнам. А как известно, арабский язык более, чем какой-либо иной, приспособлен для ругани и проклятий.
- Ты осел и сын осла, - кричал он со злобой. - Разве я не говорил сотни раз о том, что тебе надлежало сделать?
Чернобородый капитан парусника пожал плечами.
- Это была оплошность моего рулевого, которому выпала участь отправиться в преисподнюю. Я ему приказал прежде всего отправить к праотцам всю команду яхты. Но он упустил из виду этого матроса с револьвером.
- Почему ты не раскроил ему череп? Чего ради ты захватил его с собою на парусник? - продолжал ворчать Гамон.
- Потому что мои люди хотели на нем выместить свою злобу. Он убил Юсуфа. Ему еще придется сожалеть о том, что он не был убит во время схватки, - многозначительно сказал капитан.
Но Гамон продолжал бушевать.
- Пожалеет он об этом или нет - меня не интересует. Женщина была в твоих руках, и ты дал ей возможность ускользнуть...
- Если тебе угодно взглянуть на него... - попытался умилостивить его араб.
- Я не желаю видеть его и не хочу, чтобы он меня видел. Если ты мог выпустить из своих рук женщину, то с тебя станется, что ты не удержишь и матроса. И он отправится в Танжер и расскажет, что я был у вас на паруснике. Поступай с ним, как знаешь!
Вдали Гамон увидел пленника, но лицо повара было измазано кровью и грязью настолько, что трудно было узнать в нем Морлека.
Гамон решил держаться от него подальше.
В соседнем селении для отряда были приготовлены мулы, Когда Гамон увидел перед собою мула в пышно разукрашенной упряжи, увешанного множеством серебряных колокольчиков и с красным сафьяновым седлом, он искусал от злости губы. Этот мул был припасен для Джоан.
Они вскочили в седла, и вскоре маленький караван из одиннадцати мулов исчез из виду. Караван шел вглубь страны. В полдень они остановились, и, отдохнув пару часов, снова продолжили путь. На ночевку караван расположился недалеко от маленькой деревушки.
- Ты не хочешь присутствовать на суде? - осведомился предводитель арабов у Гамона. - Этот человек твоей расы, и тебе будет неприятно видеть, как мы с ним расправимся.
- Мне совершенно безразлично, что вы с ним сделаете, я устал, проговорил Гамон.
Для Гамона разбили палатку поблизости от палатки предводителя. Он собирался прилечь, но ему помешало неожиданное движение среди арабов. Гамон осведомился о причине волнения и услышал в ответ:
- Эль-Зафури.
Ральф не раз слышал имя этого независимого вождя арабов, но никогда еще ему не приходилось встречаться с ним лицом к лицу.
- Он здесь?
- Он направляется сюда, - равнодушно ответил предводитель арабов. - Он мой друг - нам нечего опасаться его.
Вдали показалось облако пыли; оно было велико и свидетельствовало о многочисленности отряда Эль-Зафури.
Через полчаса Эль-Зафури разбил лагерь, и Гамон мысленно порадовался тому, что этот повстанец был в дружеских отношениях с его наемником.
Гамон отправился лично приветствовать Эль-Зафури. Прославленного араба он застал в палатке, сидящим на коврике. Это был высокий и статный человек с широкими губами и негритянским разрезом глаз. Цвет его кожи был темнее, чем у остальных арабов.
- Мир твоему дому, Эль-Зафури, - сказал Гамон, следуя восточному этикету.
- Да будет мир и над твоим домом, - ответил шейх. - Я знаю тебя, ты Гамон.
- Да, это я, - заметил Гамон, польщенный тем, что его слава проникла так далеко.
- Ты приятель Сади Гафиза?
Вопрос этот был несколько щекотлив, потому что Сади Гафиз менял друзей бесчисленное число раз; могло случиться, что его недавний друг Зафури мог в настоящее время быть его смертельным врагом.
- Сади - мой агент, - ответил он осторожно. - Но кто знает, друг ли он мне? Сади служит солнцу, лишь пока оно светит.
Это он мог сказать без опаски, потому что репутация Сади была не из лучших. Гамон почувствовал некоторое облегчение, заметив, что в глазах Зафури вспыхнул довольный огонек.
- Это верно, - сказал он. - Куда ты направляешься, Хай? - спросил он капитана парусника.
- Я направляюсь в горы, шейх, - ответил капитан, поглаживая бороду.
- В таком случае тебе предстоит нелегкий путь, - многозначительно заметил Эль-Зафури. - У тебя есть пленник?
Капитан кивнул головой.
- Мне рассказали об этом мои люди. Они говорят, что он умрет. Я думаю, что это самый лучший выход для него и для вас. Когда человек засыпает навеки, он не может никому причинить вреда, и он счастлив. Я приду на заседание твоего суда.
Ральф был не прочь также присутствовать на суде, но он двое суток не сомкнул глаз и поэтому решил прилечь отдохнуть. Прилег и тут же погрузился в крепкий сон.
Суд должен был состояться час спустя после захода солнца. Предстояло зрелище, бывшее в новинку даже Эль-Зафури. Люди выстроились шпалерами, образовав узкий проход, через который должен был пробежать пленник. Если ему удавалось добежать до конца шеренги и ускользнуть там от двух людей, вооруженных мечами, то пленнику даровалась жизнь. Джемс знал об этом старом обычае, служившем для расправы с врагами и политическими противниками, и отдавал себе отчет в том, что надежды на спасение нет, и что ему, прежде чем удастся добежать до конца шеренги, предстоит вынести множество палочных ударов, потому что каждый, стоявший в строю, был вооружен деревянной палкой.
Ему принесли воды и овощей.
- Беги скорее и будешь счастлив! - сказал один из шеренги и с удивлением услышал, что Джемс заговорил по-арабски, ответив известной поговоркой:
- Правосудие быстрее птицы и страшнее льва.
- Ты говоришь на языке Аллаха? - удивился араб. - В таком случае скажи несколько добрых слов Аллаху обо мне. Ты предстанешь перед ним уже сегодня.
Затем они отвели его к своему предводителю, восседавшему на шелковом коврике.
- Жизнь за жизнь, смерть за смерть. Кто убил - да умрет!
- Запомни, что ты сказал! - воскликнул Джемс.
Зафури, сидевший радом с предводителем арабов на коврике, пристально взглянул на Джемса.
Предводителю подали чашу с водой, и он торжественно, в знак своей невинности, умыл перед осужденным руки.
- Слушай меня, человек без имени, - продолжал Джемс по-арабски. - Моя смерть не останется тайной, и ты поплатишься за нее. Тебя повесят на базарной площади, и твоя душа попадет в ад, - и мы там встретимся...
- Уведите его! - прохрипел араб.
- Нет, оставьте его здесь!
Это крикнул Зафури.
- Да будет над тобой мир, Мирлака! - сказал он. Так именовали Джемса в прежние годы его пребывания в Марокко.
- И да будет мир над тобой, Зафури! - ответил Джемс.
Зафури поднялся со своего места и обнял пленника, поцеловав его в плечо.
- Если кто-нибудь хочет смерти моего друга, то пусть он об этом скажет мне! - грозно заявил он, и рука его легла на рукоять сабли.
Никто не осмелился заговорить.
Глава 17. ПОХИЩЕНА СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Утреннее солнце взошло над Танжером. Джоан Карстон с удивлением любовалась развернувшейся перед ней прекрасной панорамой. Над головою расстилалось безоблачное небо, дыхание ветра доносило на пароход ароматы береговых рощ и пустыни.
- Вот таков Восток, - сказал лорд Крейз.
Джоан уже пришла в себя после переживаний минувшего дня, но перемена, происшедшая в ней со времени отъезда из Англии, стала еще явственнее.
- Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы сойти на берег?
Она кивнула головой.
- Ты прелестная девушка, Джоан, - сказал лорд, восхищаясь своей дочерью. - Тебе пришлось многое перенести за последние дни, и все же ты не утратила бодрости.
Джоан улыбнулась.
- Привыкнуть можно ко всему - даже к ударам судьбы.
Лорд пристально взглянул на нее.
- Ты не беспокоишься за судьбу Морлека?
Девушка ответила не сразу.
- Трудно ответить на этот вопрос. Я почему-то вполне уверена в том, что он преодолеет и эту беду. А затем, если бы ему угрожало что-либо опасное, то мое предчувствие подсказало бы мне это.
Лорд Крейз был в самом радужном настроении и не желал говорить ни о чем тяжелом или неприятном.
- Капитан говорит, что нам придется простоять здесь целую неделю. Я думаю, что мы не будем скучать?
Он снял комнаты в большом белом отеле, из которых открывался чудесный вид на море. На следующий день Джоан стояла на террасе отеля и любовалась прихотливой мешаниной маленьких туземных домиков, лепившихся перед нею.
- Это похоже на сцену из Ветхого завета, но освещенную электричеством, - заметил лорд. - Надеюсь, ты не строишь иллюзий, Джоан? Эти восточные города вблизи далеко не так привлекательны, как на расстоянии. А их запахи! - и он скорчил гримасу.
- Джемс жил здесь в течение ряда лет, - прошептала Джоан.
- Но даже и это не могло избавить город от запахов, - заметил лорд. Что он здесь делал?
- Капитан Грин говорит, что он состоял на дипломатической службе. Я хочу навести об этом кое-какие справки.
На следующий день Джоан пошла на главную улицу города, где помещались все консульства. Но ее ожидало разочарование: полученные сведения были очень скудны. Очевидно, характер деятельности Джемса вынуждал чиновников быть очень сдержанными в разговорах о нем. Все же Джоан убедилась, что капитан, утверждая, будто Джемс занимал очень достойное и видное положение, сказал правду.
Лорд Крейз был знаком с английским посланником, и тот пригласил его с дочерью к чаю. Джоан рассеянно слушала, как он рассказывал о концессиях в горах, о дипломатических нотах султану, о влиянии европейцев на благоустройство страны и о прочих местных делах. Она отказалась сопровождать отца, когда он отправился осматривать тюрьмы, и ограничилась тем, что выслушала его отчет об этой прогулке.
- Это земной ад, - сказал он, и ее обуял страх за Джемса.
На третий день пребывания на берегу Джоан почувствовала скуку. Она не раз обошла город, побывала на базарной площади, созерцая угольщиков, отдыхающих верблюдов, факиров, торговцев и дервишей.
- Собственно, лучшую часть Танжера никак не удается увидеть, - заявила она. - Ты помнишь, отец, маленькую уличку за мечетью? В конце ее красуются старинные ворота, и, когда они отворились, я заметила, что за ними расстилается чудесный сад. На балконе стояли две женщины, с опущенными на лица покрывалами и кормили голубей. Эта картина была так привлекательна что я чуть было не пошла к ним.
Лорд Крейз рассеянно выслушал ее и заговорил о непомерно вздутых счетах отеля.
На следующий день они присутствовали на туземном празднестве. Из пустыни пришло множество арабов, чтобы отпраздновать годовщину смерти одного из своих святых. На обратном пути прошли мимо тюрьмы. Джоан содрогнулась, увидев за решеткой чье-то исхудалое лицо.
- Ты не хочешь осмотреть тюрьму? - спросил лорд.
- Нет, нет, - поспешно ответила девушка, и они отправились к базару.
Лорд Крейз открыл свой белый зонтик, потому что солнце пекло немилосердно.
- Восток - это восток, а запад - это запад, - произнес он. - Но что меня здесь более всего интересует, и в чем я хотел бы иметь возможность разобраться - это в мыслях местных жителей. Нельзя постичь востока, не постигнув его психологии.
Джоан не ответила, но лорд не обратил на это внимания.
- Скажи, Джоан... - снова начал он. Не получив ответа и на это обращение, он обернулся. Но Джоан рядом с ним не было.
Удивленный лорд пошел назад. На углу его остановил нищий, попросивший милостыню во имя Аллаха. Мимо него прошла какая-то туземная женщина с покрывалом, наброшенным на лицо. В руках у нее была корзинка со всякими безделушками местного происхождения. Но от Джоан не осталось и следа...
Удивленно поднял он глаза и перевел их на высокие стены, словно Джоан каким-то чудом перенеслась туда.
Затем им овладело беспокойство, и он бросился на соседнюю уличку. Но и там не оказалось Джоан. Мимо него прошли четверо мужчин, несших какой-то ящик. Он снова возвратился к нищему и хотел осведомиться у него, не видел ли он Джоан. Но нищий оказался слепым.
- Джоан! - крикнул смущенный лорд, но не получил ответа.
В тени ворот спал туземец - он проснулся от крика, взглянул на бледного европейца и выругал всех нечестных иноземцев, нарушающих покой правоверных. Затем снова погрузился в сон.
В отдалении лорд заметил французского жандармского офицера и поспешил к нему.
- Вы не видели моей дочери? Вам не встретилась европейская дама? спросил он и бессвязно стал ему рассказывать о происшедшем.
- Наверное, она вошла в один из соседних домов, - высказал предположение офицер. - У вас имеются друзья среди местного населения?
- Нет, - ответил лорд.
- Где вы ее видели в последний раз?
Лорд Крейз повел его на место, где потерял Джоан из виду.
Но Джоан не было видно поблизости. Не оказалось ее и в отеле. На террасе было пусто - там сидел одинокий господин в сером костюме и словно веером обвевал себя шляпой.
Он взглянул на лорда, услышав его голос, и бросился к нему.
- Морлек! - вскричал изумленный лорд. - Джоан...
- Что случилось? - осведомился Морлек.
- Джоан исчезла! Я боюсь, что с нею случилось что-то дурное!
Глава 18. БЕЛАЯ ТУФЕЛЬКА
Джемс посоветовался с полицейским офицером, прежде чем последовать вместе с ним за лордом Крейзом на улицу, на которой исчезла Джоан.
- Мне кажется, это случилось здесь!
Джемс что-то сказал полицейскому офицеру, но тот покачал головой.
- В этом я ничем не могу вам помочь. Это сопряжено с крупными неприятностями. Я могу лишь оказать вам помощь в минуту опасности.
- Этого вполне достаточно, - ответил Джемс.
В стене виднелась маленькая дверца. Джемс направился к ней и постучал.
Через несколько мгновений отворился глазок и в отверстии показалось смуглое женское лицо.
- Шерифа нет дома, - сказала рабыня.
Джемс оглянулся по сторонам. Полицейский офицер предпочел держаться от двери в отдалении.
- Отвори дверь, саронская роза, - вежливо обратился к рабыне Джемс. - Я пришел от паши и несу шерифу новости.
Рабыня заколебалась.
- Я не смею впустить тебя, - сказала она, но по ее нерешительному тону Джемс понял, что следует проявить больше настойчивости.
- Я принес новость от Гамона, - прошептал он. - Ступай к шерифу и скажи ему об этом.
Глазок снова захлопнулся. Джемс оглянулся. Рядом с ним стоял озабоченный лорд Крейз.
- Лучше будет, если вы отойдете к французскому офицеру, - прошептал Джемс.
- Но если она находится в этом доме, то я настою...
- Если чего-нибудь здесь можно добиться, то я добьюсь, - мрачно проворчал Джемс. - И самое лучшее, что вы можете сделать - это не мешать мне.
Недовольный лорд отошел к французу. Вскоре звякнул засов, ключ повернулся в заржавленном замке, и Джемса впустили во двор.
Немало лет прошло с тех пор, как он был в последний раз на этом дворике. Огляделся по сторонам. На противоположном конце дворика показалась фигура араба, и Джемс стремительно бросился к нему навстречу.
- Сади Гафиз! - сказал Джемс. - Ты должен мне помочь.
- Великий Боже! - простонал Сади. - Я и не знал, что ты в Марокко, Мирлака.
Его и без того бледное лицо, казалось, стало еще бледнее.
- Чем могу быть полезным, капитан Морлек? - осведомился он, перейдя на английский язык. - Я, право, очень рад вашему появлению, но чего ради вы не назвали своего имени?
- Если бы я назвался, то ты не принял бы меня. Где леди Джоан Карстон?
На лице Сади Гафиза выразилось изумление.
- Леди Джоан Карстон? Я даже не знаю этого имени, - ответил араб. - Это дама из английского посольства?
- Где молодая девушка, которую полчаса тому назад заманили сюда? Предупреждаю тебя, Гафиз, я не покину этого дома без нее.
- Клянусь Аллахом, я не знаю, где находится эта дама, - поклялся Сади, - и клянусь Аллахом, я ее не видел. Чего ради ей быть в моем скромном жилище, раз ей место в посольском доме?
- Где леди Джоан Карстон? - настойчиво спрашивал Джемс. - Советую тебе, Сади, ответить, или мне придется через минуту задать этот вопрос мертвецу.
Он выхватил револьвер и навел его на раба. Револьвер блестел на солнце, и Сади зажмурил глаза.
- Это насилие! - взволнованно проговорил он, снова переходя на арабский язык. - Я пожалуюсь в консульский суд...
Джемс оттолкнул его в сторону и прошел на террасу. Слева виднелась дверь - по-видимому, она вела в курильную, потому что оттуда доносились ароматы табака и гашиша.
В углу Джемс заметил железную винтовую лестницу, которая вела на второй этаж и странным образом дисгармонировала со всей восточной обстановкой дома Сади. Без колебаний Джемс поднялся по ней наверх. Тут он застал девушку, вскрикнувшую при появлении европейца и поспешившую опустить на лицо покрывало.
- Где английская дама? - спросил Джемс.
- О, господин, - взмолилась девушка, - я не видела английской дамы.
- Кто здесь есть кроме тебя?
Он подошел к занавесу, разделявшему помещение, и отдернул его в сторону. Но Джоан там не было. Он снова бросился вниз и столкнулся с разгневанным Гафизом.
Джемс знал, что совершил тяжелое преступление, вторгшись в гарем Гафиза.
- Спрячь револьвер, или ты умрешь, - крикнул тот.
Сади выстрелил, но Джемс успел уклониться и затем неожиданно выступил из-за колонны, за которую спрятался.
Сади испуганно поднял руки вверх. В следующее мгновение Джемс бросился на него и обезоружил.
- Где Джоан Карстон?
- Я ведь сказал тебе - не знаю.
У дверей скопилось множество слуг. Джемс с грохотом захлопнул дверь и запер ее на засов.
- Где Джоан Карстон?
- Она ушла, - глухо простонал Сади.
- Ты лжешь, она не успела уйти.
- Она пробыла у меня только одно мгновение. Затем ушла через вторые ворота.
- С кем ушла?
- Этого я не знаю.
Джемс заговорил медленно и раздельно, в голосе его звучала угроза:
- Сади, ты знаешь Зафури? Вчера он мне рассказал, что отрубит тебе голову, потому что ты предал его правительство. Ты взял у него деньги на покупку оружия и присвоил их. Если расскажешь всю правду, я спасу твою жизнь.
- Мне не раз грозили смертью, Мирлака, - ответил немного успокоившийся Сади Гафиз, - и что же? Я продолжаю жить. И говорю тебе, я ничего не знаю об этой женщине.
- Ты только что сказал, что она была у тебя и ушла. С кем ушла?
- Клянусь Аллахом, я этого не знаю.
Джемс ударил его по лицу.
- Ты за это поплатишься, Сади Гафиз!
Он повернулся и направился к двери. Прежде чем удалиться, воскликнул:
- Зафури отомстит тебе - в этом я убежден! Но если с дамой произойдет что-нибудь дурное, я вернусь и предам тебя самой мучительной смерти.
И с грохотом захлопнув за собой дверь, он удалился.
Сади Гафиз сказал правду, на улицу выходили вторые ворота. Джемс вспомнил о том, что лорд Крейз встретил здесь четырех человек, несших какой-то ящик. Он направился к ближайшему постовому полицейскому и сказал:
- Выясните, куда девались четыре человека с деревянным ящиком. Они направились к базару.
Путь носильщиков было нетрудно установить. Туземный полицейский видел, как они в одной из улиц погрузили ящик на повозку, стоявшую здесь с самого утра. Погонщик верблюдов подтвердил правильность этого показания, осведомился у носильщиков о содержимом ящика, и они сказали, что в ящике куры.
- Подождите здесь, - приказал Джемс лорду Крейзу.
Он бросился в базарную гущу и затерялся в толпе. Через десять минут возле удивленного лорда Крейза остановился автомобиль. За рулем сидел Джемс.
- Я нашел эту машину у отеля "Англеттер", - сказал он. - Одному Богу известно, кому он принадлежит.
Лорд Крейз вскочил в машину.
- Очень сожалею, что не могу сопровождать вас за пределы моего участка, - сказал французский офицер.
Джемс кивнул и помчался по дороге к Фецу. Примерно через десять миль от начала пути они увидели повозку, которую бросили арабы на произвол судьбы. Рядом с ней валялся ящик. Джемс направил автомобиль к повозке и бросился к ящику. Он был пуст. Но при более внимательном осмотре на дне Джемс обнаружил белую туфельку.
- Это туфля Джоан! - воскликнул лорд Крейз.
Глава 19. ВО ВЛАСТИ ГАМОНА
Джоан Карстон медленно шла за своим отцом. Они проходили мимо садовой стены. Неожиданно отворилась дверца в стене, и Джоан остановилась перед мавританским двориком. Первое впечатление разочаровало, но ей приветливо улыбалась темнокожая рабыня. Рабыня поманила ее рукой с таким видом, словно за дверью ожидало что-то прекрасное.
Любопытство толкнуло Джоан: она переступила порог. В то же мгновение за ней захлопнулась дверь, и большая черная рука зажала ей рот. Прежде чем она успела отдать себе отчет в происходящем, на нее набросились четыре араба и связали по рукам и ногам. На голову ей накинули платок, лишивший возможности видеть окружающее.
В Джоан проснулась вся ее энергия, и она начала сопротивляться. Но все усилия были бесполезны. Рослый араб сорвал с ее лица платок и завязал рот шелковым покрывалом. Затем связанную ее уложили в ящик, закрыли его к куда-то понесли.
В ящике было душно, и Джоан с трудом дышала. Она боялась задохнуться и попыталась головой приподнять крышку. Но крышка была прочно пригнана к ящику. Казалось, что ее несли целую вечность, но вдруг она почувствовала легкий толчок - ящик поставили на повозку. Повозка тронулась и помчалась со все возрастающей скоростью. Похитители очень спешили и не замедляли скорости даже на ухабистой дороге. От, толчков Джоан испытывала боль во всем теле и была близка к обмороку.
Должно быть, она и потеряла сознание, потому что когда очнулась, то лежала на краю дороги в окружении четырех арабов, похитивших ее.
Один из них поднял ее, посадил на стоящего рядом мула и повел животное к склону горы; остальные арабы составили конвой.
Джоан испытывала сильную головную боль. С трудом собралась с мыслями. Ее томила жажда, губы пересохли и потрескались от жары. Но путь был не долог. Она заметила, что один из арабов, очевидно, вожак этой банды, боязливо оглянулся по сторонам. Джоан задумалась над тем, что именно могло напугать его. Если их преследовали, то освобождение могло быть близко. Сердце ее забилось сильнее при этой мысли. Вскоре они спустились в ложбину, в которой находился дом с плоской крышей, обнесенный высокой каменной стеной.
Миновав низкие ворота, они очутились за оградой. На дворе цвели в изобилии цветы, а посредине вымощенной камнями площадки прихотливо журчал фонтан. Ее спутники тщательно, заперли за собой ворота и жестами показали, что она может слезать с мула. Дверь в дом отворилась, и Джоан ввели в полутемный зал. После того, как глаза девушки привыкли к слабому освещению, она различила перед собой силуэт мавританской женщины. Несмотря на болезненную бледность лица, она была, по мнению Джоан, дивно хороша. Мавританка повела Джоан вглубь дома, и они очутились в просторной комнате, устланной коврами. Единственным предметом меблировки этой комнаты был диван.
- Они благополучно прибыли, - сказал капитан Грин, не отрывая глаз от бинокля. - А вот и мой повар.
Джоан выхватила у него бинокль и дрожащими руками направила его на берег. Среди белых фигур, картинно расположившихся на берегу, она узнала статную фигуру Джемса.
- Это он... Он... - прошептала она. - Это Джемс!
- Вы его знаете? - осведомился капитан.
Она кивнула головой.
- В таком случае и я могу быть откровенным с вами, - сказал капитан. Но попрошу вас скрыть то, что я вам скажу, от владельца яхты. Капитан Морлек и я - старые приятели. Я знаком с ним еще со времен пребывания его в Танжере. В пятницу вечером, до подъема якоря, он прибыл ко мне в большой спешке и попросил меня захватить его с собой под видом моряка. Я знал, что он вечно впутывается в какие-то приключения, к тому же он состоял ранее на дипломатической службе, и, кажется, продолжает и сейчас состоять. Я принял его на борт в качестве помощника повара. Он предупредил меня, что замышляется захват яхты, но я решил, что он фантазирует.
- Он предупредил вас о нападении? - осведомился изумленный лорд. - Но откуда ему было известно об этом?
- Об этом ничего не могу сказать. Во всяком случае он предупредил меня; если ему и не было точно известно, когда и в какой форме произойдет нападение, то все-таки он был осведомлен.
Американский катер приблизился настолько, что его можно было разглядеть невооруженным глазом.
- Он ничем не может нам помочь, - заметил капитан. - Прежде чем он спустит шлюпки, эти негодяи уйдут в пустыню. Я не думаю, чтобы они расправились с капитаном Морлеком. Он владеет арабским языком и хорошо известен всем влиятельным марокканцам. Думаю, что руководивший нападением будет перепуган до смерти, когда выяснит, кого, собственно, захватил в плен.
И снова капитан принялся осматривать в бинокль побережье.
- Я вижу двух европейцев, - удивленно сказал он. - Неужели они взяли еще кого-то в плен? Быть может, вы знаете, в чем дело, Джонсон? - обратился он ко второму офицеру.
- Вы также обратили внимание на это? Но я не могу узнать людей, находящихся с ними.
Капитан снова поднес бинокль к глазам.
- Несомненно, один из них - европеец, но не моряк - он в штатском платье.
- Разрешите мне посмотреть?
При помощи капитана Джоан навела бинокль на загадочную фигуру и увидела европейца, оживленно беседовавшего с арабом.
Остальная группа вместе с Джемсом скрылась за песчаными холмами, а эти двое шли отдельно. Араб размахивал руками, а его спутник грозил ему кулаком.
- Я также не знаю его, - заявила Джоан. Она как-то похвасталась, что узнает Гамона при любых обстоятельствах и в любой обстановке. И все же не узнала в человеке, о чем-то раздраженно спорившем с арабом, Ральфа Гамона.
Глава 16. ШЕЙХ ЭЛЬ-ЗАФУРИ
Ральф Гамон дрожал в своей легкой одежде, хотя и накинул на плечи теплое пальто. Он ругался, с трудом подымаясь по песчаным дюнам. А как известно, арабский язык более, чем какой-либо иной, приспособлен для ругани и проклятий.
- Ты осел и сын осла, - кричал он со злобой. - Разве я не говорил сотни раз о том, что тебе надлежало сделать?
Чернобородый капитан парусника пожал плечами.
- Это была оплошность моего рулевого, которому выпала участь отправиться в преисподнюю. Я ему приказал прежде всего отправить к праотцам всю команду яхты. Но он упустил из виду этого матроса с револьвером.
- Почему ты не раскроил ему череп? Чего ради ты захватил его с собою на парусник? - продолжал ворчать Гамон.
- Потому что мои люди хотели на нем выместить свою злобу. Он убил Юсуфа. Ему еще придется сожалеть о том, что он не был убит во время схватки, - многозначительно сказал капитан.
Но Гамон продолжал бушевать.
- Пожалеет он об этом или нет - меня не интересует. Женщина была в твоих руках, и ты дал ей возможность ускользнуть...
- Если тебе угодно взглянуть на него... - попытался умилостивить его араб.
- Я не желаю видеть его и не хочу, чтобы он меня видел. Если ты мог выпустить из своих рук женщину, то с тебя станется, что ты не удержишь и матроса. И он отправится в Танжер и расскажет, что я был у вас на паруснике. Поступай с ним, как знаешь!
Вдали Гамон увидел пленника, но лицо повара было измазано кровью и грязью настолько, что трудно было узнать в нем Морлека.
Гамон решил держаться от него подальше.
В соседнем селении для отряда были приготовлены мулы, Когда Гамон увидел перед собою мула в пышно разукрашенной упряжи, увешанного множеством серебряных колокольчиков и с красным сафьяновым седлом, он искусал от злости губы. Этот мул был припасен для Джоан.
Они вскочили в седла, и вскоре маленький караван из одиннадцати мулов исчез из виду. Караван шел вглубь страны. В полдень они остановились, и, отдохнув пару часов, снова продолжили путь. На ночевку караван расположился недалеко от маленькой деревушки.
- Ты не хочешь присутствовать на суде? - осведомился предводитель арабов у Гамона. - Этот человек твоей расы, и тебе будет неприятно видеть, как мы с ним расправимся.
- Мне совершенно безразлично, что вы с ним сделаете, я устал, проговорил Гамон.
Для Гамона разбили палатку поблизости от палатки предводителя. Он собирался прилечь, но ему помешало неожиданное движение среди арабов. Гамон осведомился о причине волнения и услышал в ответ:
- Эль-Зафури.
Ральф не раз слышал имя этого независимого вождя арабов, но никогда еще ему не приходилось встречаться с ним лицом к лицу.
- Он здесь?
- Он направляется сюда, - равнодушно ответил предводитель арабов. - Он мой друг - нам нечего опасаться его.
Вдали показалось облако пыли; оно было велико и свидетельствовало о многочисленности отряда Эль-Зафури.
Через полчаса Эль-Зафури разбил лагерь, и Гамон мысленно порадовался тому, что этот повстанец был в дружеских отношениях с его наемником.
Гамон отправился лично приветствовать Эль-Зафури. Прославленного араба он застал в палатке, сидящим на коврике. Это был высокий и статный человек с широкими губами и негритянским разрезом глаз. Цвет его кожи был темнее, чем у остальных арабов.
- Мир твоему дому, Эль-Зафури, - сказал Гамон, следуя восточному этикету.
- Да будет мир и над твоим домом, - ответил шейх. - Я знаю тебя, ты Гамон.
- Да, это я, - заметил Гамон, польщенный тем, что его слава проникла так далеко.
- Ты приятель Сади Гафиза?
Вопрос этот был несколько щекотлив, потому что Сади Гафиз менял друзей бесчисленное число раз; могло случиться, что его недавний друг Зафури мог в настоящее время быть его смертельным врагом.
- Сади - мой агент, - ответил он осторожно. - Но кто знает, друг ли он мне? Сади служит солнцу, лишь пока оно светит.
Это он мог сказать без опаски, потому что репутация Сади была не из лучших. Гамон почувствовал некоторое облегчение, заметив, что в глазах Зафури вспыхнул довольный огонек.
- Это верно, - сказал он. - Куда ты направляешься, Хай? - спросил он капитана парусника.
- Я направляюсь в горы, шейх, - ответил капитан, поглаживая бороду.
- В таком случае тебе предстоит нелегкий путь, - многозначительно заметил Эль-Зафури. - У тебя есть пленник?
Капитан кивнул головой.
- Мне рассказали об этом мои люди. Они говорят, что он умрет. Я думаю, что это самый лучший выход для него и для вас. Когда человек засыпает навеки, он не может никому причинить вреда, и он счастлив. Я приду на заседание твоего суда.
Ральф был не прочь также присутствовать на суде, но он двое суток не сомкнул глаз и поэтому решил прилечь отдохнуть. Прилег и тут же погрузился в крепкий сон.
Суд должен был состояться час спустя после захода солнца. Предстояло зрелище, бывшее в новинку даже Эль-Зафури. Люди выстроились шпалерами, образовав узкий проход, через который должен был пробежать пленник. Если ему удавалось добежать до конца шеренги и ускользнуть там от двух людей, вооруженных мечами, то пленнику даровалась жизнь. Джемс знал об этом старом обычае, служившем для расправы с врагами и политическими противниками, и отдавал себе отчет в том, что надежды на спасение нет, и что ему, прежде чем удастся добежать до конца шеренги, предстоит вынести множество палочных ударов, потому что каждый, стоявший в строю, был вооружен деревянной палкой.
Ему принесли воды и овощей.
- Беги скорее и будешь счастлив! - сказал один из шеренги и с удивлением услышал, что Джемс заговорил по-арабски, ответив известной поговоркой:
- Правосудие быстрее птицы и страшнее льва.
- Ты говоришь на языке Аллаха? - удивился араб. - В таком случае скажи несколько добрых слов Аллаху обо мне. Ты предстанешь перед ним уже сегодня.
Затем они отвели его к своему предводителю, восседавшему на шелковом коврике.
- Жизнь за жизнь, смерть за смерть. Кто убил - да умрет!
- Запомни, что ты сказал! - воскликнул Джемс.
Зафури, сидевший радом с предводителем арабов на коврике, пристально взглянул на Джемса.
Предводителю подали чашу с водой, и он торжественно, в знак своей невинности, умыл перед осужденным руки.
- Слушай меня, человек без имени, - продолжал Джемс по-арабски. - Моя смерть не останется тайной, и ты поплатишься за нее. Тебя повесят на базарной площади, и твоя душа попадет в ад, - и мы там встретимся...
- Уведите его! - прохрипел араб.
- Нет, оставьте его здесь!
Это крикнул Зафури.
- Да будет над тобой мир, Мирлака! - сказал он. Так именовали Джемса в прежние годы его пребывания в Марокко.
- И да будет мир над тобой, Зафури! - ответил Джемс.
Зафури поднялся со своего места и обнял пленника, поцеловав его в плечо.
- Если кто-нибудь хочет смерти моего друга, то пусть он об этом скажет мне! - грозно заявил он, и рука его легла на рукоять сабли.
Никто не осмелился заговорить.
Глава 17. ПОХИЩЕНА СРЕДЬ БЕЛА ДНЯ
Утреннее солнце взошло над Танжером. Джоан Карстон с удивлением любовалась развернувшейся перед ней прекрасной панорамой. Над головою расстилалось безоблачное небо, дыхание ветра доносило на пароход ароматы береговых рощ и пустыни.
- Вот таков Восток, - сказал лорд Крейз.
Джоан уже пришла в себя после переживаний минувшего дня, но перемена, происшедшая в ней со времени отъезда из Англии, стала еще явственнее.
- Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы сойти на берег?
Она кивнула головой.
- Ты прелестная девушка, Джоан, - сказал лорд, восхищаясь своей дочерью. - Тебе пришлось многое перенести за последние дни, и все же ты не утратила бодрости.
Джоан улыбнулась.
- Привыкнуть можно ко всему - даже к ударам судьбы.
Лорд пристально взглянул на нее.
- Ты не беспокоишься за судьбу Морлека?
Девушка ответила не сразу.
- Трудно ответить на этот вопрос. Я почему-то вполне уверена в том, что он преодолеет и эту беду. А затем, если бы ему угрожало что-либо опасное, то мое предчувствие подсказало бы мне это.
Лорд Крейз был в самом радужном настроении и не желал говорить ни о чем тяжелом или неприятном.
- Капитан говорит, что нам придется простоять здесь целую неделю. Я думаю, что мы не будем скучать?
Он снял комнаты в большом белом отеле, из которых открывался чудесный вид на море. На следующий день Джоан стояла на террасе отеля и любовалась прихотливой мешаниной маленьких туземных домиков, лепившихся перед нею.
- Это похоже на сцену из Ветхого завета, но освещенную электричеством, - заметил лорд. - Надеюсь, ты не строишь иллюзий, Джоан? Эти восточные города вблизи далеко не так привлекательны, как на расстоянии. А их запахи! - и он скорчил гримасу.
- Джемс жил здесь в течение ряда лет, - прошептала Джоан.
- Но даже и это не могло избавить город от запахов, - заметил лорд. Что он здесь делал?
- Капитан Грин говорит, что он состоял на дипломатической службе. Я хочу навести об этом кое-какие справки.
На следующий день Джоан пошла на главную улицу города, где помещались все консульства. Но ее ожидало разочарование: полученные сведения были очень скудны. Очевидно, характер деятельности Джемса вынуждал чиновников быть очень сдержанными в разговорах о нем. Все же Джоан убедилась, что капитан, утверждая, будто Джемс занимал очень достойное и видное положение, сказал правду.
Лорд Крейз был знаком с английским посланником, и тот пригласил его с дочерью к чаю. Джоан рассеянно слушала, как он рассказывал о концессиях в горах, о дипломатических нотах султану, о влиянии европейцев на благоустройство страны и о прочих местных делах. Она отказалась сопровождать отца, когда он отправился осматривать тюрьмы, и ограничилась тем, что выслушала его отчет об этой прогулке.
- Это земной ад, - сказал он, и ее обуял страх за Джемса.
На третий день пребывания на берегу Джоан почувствовала скуку. Она не раз обошла город, побывала на базарной площади, созерцая угольщиков, отдыхающих верблюдов, факиров, торговцев и дервишей.
- Собственно, лучшую часть Танжера никак не удается увидеть, - заявила она. - Ты помнишь, отец, маленькую уличку за мечетью? В конце ее красуются старинные ворота, и, когда они отворились, я заметила, что за ними расстилается чудесный сад. На балконе стояли две женщины, с опущенными на лица покрывалами и кормили голубей. Эта картина была так привлекательна что я чуть было не пошла к ним.
Лорд Крейз рассеянно выслушал ее и заговорил о непомерно вздутых счетах отеля.
На следующий день они присутствовали на туземном празднестве. Из пустыни пришло множество арабов, чтобы отпраздновать годовщину смерти одного из своих святых. На обратном пути прошли мимо тюрьмы. Джоан содрогнулась, увидев за решеткой чье-то исхудалое лицо.
- Ты не хочешь осмотреть тюрьму? - спросил лорд.
- Нет, нет, - поспешно ответила девушка, и они отправились к базару.
Лорд Крейз открыл свой белый зонтик, потому что солнце пекло немилосердно.
- Восток - это восток, а запад - это запад, - произнес он. - Но что меня здесь более всего интересует, и в чем я хотел бы иметь возможность разобраться - это в мыслях местных жителей. Нельзя постичь востока, не постигнув его психологии.
Джоан не ответила, но лорд не обратил на это внимания.
- Скажи, Джоан... - снова начал он. Не получив ответа и на это обращение, он обернулся. Но Джоан рядом с ним не было.
Удивленный лорд пошел назад. На углу его остановил нищий, попросивший милостыню во имя Аллаха. Мимо него прошла какая-то туземная женщина с покрывалом, наброшенным на лицо. В руках у нее была корзинка со всякими безделушками местного происхождения. Но от Джоан не осталось и следа...
Удивленно поднял он глаза и перевел их на высокие стены, словно Джоан каким-то чудом перенеслась туда.
Затем им овладело беспокойство, и он бросился на соседнюю уличку. Но и там не оказалось Джоан. Мимо него прошли четверо мужчин, несших какой-то ящик. Он снова возвратился к нищему и хотел осведомиться у него, не видел ли он Джоан. Но нищий оказался слепым.
- Джоан! - крикнул смущенный лорд, но не получил ответа.
В тени ворот спал туземец - он проснулся от крика, взглянул на бледного европейца и выругал всех нечестных иноземцев, нарушающих покой правоверных. Затем снова погрузился в сон.
В отдалении лорд заметил французского жандармского офицера и поспешил к нему.
- Вы не видели моей дочери? Вам не встретилась европейская дама? спросил он и бессвязно стал ему рассказывать о происшедшем.
- Наверное, она вошла в один из соседних домов, - высказал предположение офицер. - У вас имеются друзья среди местного населения?
- Нет, - ответил лорд.
- Где вы ее видели в последний раз?
Лорд Крейз повел его на место, где потерял Джоан из виду.
Но Джоан не было видно поблизости. Не оказалось ее и в отеле. На террасе было пусто - там сидел одинокий господин в сером костюме и словно веером обвевал себя шляпой.
Он взглянул на лорда, услышав его голос, и бросился к нему.
- Морлек! - вскричал изумленный лорд. - Джоан...
- Что случилось? - осведомился Морлек.
- Джоан исчезла! Я боюсь, что с нею случилось что-то дурное!
Глава 18. БЕЛАЯ ТУФЕЛЬКА
Джемс посоветовался с полицейским офицером, прежде чем последовать вместе с ним за лордом Крейзом на улицу, на которой исчезла Джоан.
- Мне кажется, это случилось здесь!
Джемс что-то сказал полицейскому офицеру, но тот покачал головой.
- В этом я ничем не могу вам помочь. Это сопряжено с крупными неприятностями. Я могу лишь оказать вам помощь в минуту опасности.
- Этого вполне достаточно, - ответил Джемс.
В стене виднелась маленькая дверца. Джемс направился к ней и постучал.
Через несколько мгновений отворился глазок и в отверстии показалось смуглое женское лицо.
- Шерифа нет дома, - сказала рабыня.
Джемс оглянулся по сторонам. Полицейский офицер предпочел держаться от двери в отдалении.
- Отвори дверь, саронская роза, - вежливо обратился к рабыне Джемс. - Я пришел от паши и несу шерифу новости.
Рабыня заколебалась.
- Я не смею впустить тебя, - сказала она, но по ее нерешительному тону Джемс понял, что следует проявить больше настойчивости.
- Я принес новость от Гамона, - прошептал он. - Ступай к шерифу и скажи ему об этом.
Глазок снова захлопнулся. Джемс оглянулся. Рядом с ним стоял озабоченный лорд Крейз.
- Лучше будет, если вы отойдете к французскому офицеру, - прошептал Джемс.
- Но если она находится в этом доме, то я настою...
- Если чего-нибудь здесь можно добиться, то я добьюсь, - мрачно проворчал Джемс. - И самое лучшее, что вы можете сделать - это не мешать мне.
Недовольный лорд отошел к французу. Вскоре звякнул засов, ключ повернулся в заржавленном замке, и Джемса впустили во двор.
Немало лет прошло с тех пор, как он был в последний раз на этом дворике. Огляделся по сторонам. На противоположном конце дворика показалась фигура араба, и Джемс стремительно бросился к нему навстречу.
- Сади Гафиз! - сказал Джемс. - Ты должен мне помочь.
- Великий Боже! - простонал Сади. - Я и не знал, что ты в Марокко, Мирлака.
Его и без того бледное лицо, казалось, стало еще бледнее.
- Чем могу быть полезным, капитан Морлек? - осведомился он, перейдя на английский язык. - Я, право, очень рад вашему появлению, но чего ради вы не назвали своего имени?
- Если бы я назвался, то ты не принял бы меня. Где леди Джоан Карстон?
На лице Сади Гафиза выразилось изумление.
- Леди Джоан Карстон? Я даже не знаю этого имени, - ответил араб. - Это дама из английского посольства?
- Где молодая девушка, которую полчаса тому назад заманили сюда? Предупреждаю тебя, Гафиз, я не покину этого дома без нее.
- Клянусь Аллахом, я не знаю, где находится эта дама, - поклялся Сади, - и клянусь Аллахом, я ее не видел. Чего ради ей быть в моем скромном жилище, раз ей место в посольском доме?
- Где леди Джоан Карстон? - настойчиво спрашивал Джемс. - Советую тебе, Сади, ответить, или мне придется через минуту задать этот вопрос мертвецу.
Он выхватил револьвер и навел его на раба. Револьвер блестел на солнце, и Сади зажмурил глаза.
- Это насилие! - взволнованно проговорил он, снова переходя на арабский язык. - Я пожалуюсь в консульский суд...
Джемс оттолкнул его в сторону и прошел на террасу. Слева виднелась дверь - по-видимому, она вела в курильную, потому что оттуда доносились ароматы табака и гашиша.
В углу Джемс заметил железную винтовую лестницу, которая вела на второй этаж и странным образом дисгармонировала со всей восточной обстановкой дома Сади. Без колебаний Джемс поднялся по ней наверх. Тут он застал девушку, вскрикнувшую при появлении европейца и поспешившую опустить на лицо покрывало.
- Где английская дама? - спросил Джемс.
- О, господин, - взмолилась девушка, - я не видела английской дамы.
- Кто здесь есть кроме тебя?
Он подошел к занавесу, разделявшему помещение, и отдернул его в сторону. Но Джоан там не было. Он снова бросился вниз и столкнулся с разгневанным Гафизом.
Джемс знал, что совершил тяжелое преступление, вторгшись в гарем Гафиза.
- Спрячь револьвер, или ты умрешь, - крикнул тот.
Сади выстрелил, но Джемс успел уклониться и затем неожиданно выступил из-за колонны, за которую спрятался.
Сади испуганно поднял руки вверх. В следующее мгновение Джемс бросился на него и обезоружил.
- Где Джоан Карстон?
- Я ведь сказал тебе - не знаю.
У дверей скопилось множество слуг. Джемс с грохотом захлопнул дверь и запер ее на засов.
- Где Джоан Карстон?
- Она ушла, - глухо простонал Сади.
- Ты лжешь, она не успела уйти.
- Она пробыла у меня только одно мгновение. Затем ушла через вторые ворота.
- С кем ушла?
- Этого я не знаю.
Джемс заговорил медленно и раздельно, в голосе его звучала угроза:
- Сади, ты знаешь Зафури? Вчера он мне рассказал, что отрубит тебе голову, потому что ты предал его правительство. Ты взял у него деньги на покупку оружия и присвоил их. Если расскажешь всю правду, я спасу твою жизнь.
- Мне не раз грозили смертью, Мирлака, - ответил немного успокоившийся Сади Гафиз, - и что же? Я продолжаю жить. И говорю тебе, я ничего не знаю об этой женщине.
- Ты только что сказал, что она была у тебя и ушла. С кем ушла?
- Клянусь Аллахом, я этого не знаю.
Джемс ударил его по лицу.
- Ты за это поплатишься, Сади Гафиз!
Он повернулся и направился к двери. Прежде чем удалиться, воскликнул:
- Зафури отомстит тебе - в этом я убежден! Но если с дамой произойдет что-нибудь дурное, я вернусь и предам тебя самой мучительной смерти.
И с грохотом захлопнув за собой дверь, он удалился.
Сади Гафиз сказал правду, на улицу выходили вторые ворота. Джемс вспомнил о том, что лорд Крейз встретил здесь четырех человек, несших какой-то ящик. Он направился к ближайшему постовому полицейскому и сказал:
- Выясните, куда девались четыре человека с деревянным ящиком. Они направились к базару.
Путь носильщиков было нетрудно установить. Туземный полицейский видел, как они в одной из улиц погрузили ящик на повозку, стоявшую здесь с самого утра. Погонщик верблюдов подтвердил правильность этого показания, осведомился у носильщиков о содержимом ящика, и они сказали, что в ящике куры.
- Подождите здесь, - приказал Джемс лорду Крейзу.
Он бросился в базарную гущу и затерялся в толпе. Через десять минут возле удивленного лорда Крейза остановился автомобиль. За рулем сидел Джемс.
- Я нашел эту машину у отеля "Англеттер", - сказал он. - Одному Богу известно, кому он принадлежит.
Лорд Крейз вскочил в машину.
- Очень сожалею, что не могу сопровождать вас за пределы моего участка, - сказал французский офицер.
Джемс кивнул и помчался по дороге к Фецу. Примерно через десять миль от начала пути они увидели повозку, которую бросили арабы на произвол судьбы. Рядом с ней валялся ящик. Джемс направил автомобиль к повозке и бросился к ящику. Он был пуст. Но при более внимательном осмотре на дне Джемс обнаружил белую туфельку.
- Это туфля Джоан! - воскликнул лорд Крейз.
Глава 19. ВО ВЛАСТИ ГАМОНА
Джоан Карстон медленно шла за своим отцом. Они проходили мимо садовой стены. Неожиданно отворилась дверца в стене, и Джоан остановилась перед мавританским двориком. Первое впечатление разочаровало, но ей приветливо улыбалась темнокожая рабыня. Рабыня поманила ее рукой с таким видом, словно за дверью ожидало что-то прекрасное.
Любопытство толкнуло Джоан: она переступила порог. В то же мгновение за ней захлопнулась дверь, и большая черная рука зажала ей рот. Прежде чем она успела отдать себе отчет в происходящем, на нее набросились четыре араба и связали по рукам и ногам. На голову ей накинули платок, лишивший возможности видеть окружающее.
В Джоан проснулась вся ее энергия, и она начала сопротивляться. Но все усилия были бесполезны. Рослый араб сорвал с ее лица платок и завязал рот шелковым покрывалом. Затем связанную ее уложили в ящик, закрыли его к куда-то понесли.
В ящике было душно, и Джоан с трудом дышала. Она боялась задохнуться и попыталась головой приподнять крышку. Но крышка была прочно пригнана к ящику. Казалось, что ее несли целую вечность, но вдруг она почувствовала легкий толчок - ящик поставили на повозку. Повозка тронулась и помчалась со все возрастающей скоростью. Похитители очень спешили и не замедляли скорости даже на ухабистой дороге. От, толчков Джоан испытывала боль во всем теле и была близка к обмороку.
Должно быть, она и потеряла сознание, потому что когда очнулась, то лежала на краю дороги в окружении четырех арабов, похитивших ее.
Один из них поднял ее, посадил на стоящего рядом мула и повел животное к склону горы; остальные арабы составили конвой.
Джоан испытывала сильную головную боль. С трудом собралась с мыслями. Ее томила жажда, губы пересохли и потрескались от жары. Но путь был не долог. Она заметила, что один из арабов, очевидно, вожак этой банды, боязливо оглянулся по сторонам. Джоан задумалась над тем, что именно могло напугать его. Если их преследовали, то освобождение могло быть близко. Сердце ее забилось сильнее при этой мысли. Вскоре они спустились в ложбину, в которой находился дом с плоской крышей, обнесенный высокой каменной стеной.
Миновав низкие ворота, они очутились за оградой. На дворе цвели в изобилии цветы, а посредине вымощенной камнями площадки прихотливо журчал фонтан. Ее спутники тщательно, заперли за собой ворота и жестами показали, что она может слезать с мула. Дверь в дом отворилась, и Джоан ввели в полутемный зал. После того, как глаза девушки привыкли к слабому освещению, она различила перед собой силуэт мавританской женщины. Несмотря на болезненную бледность лица, она была, по мнению Джоан, дивно хороша. Мавританка повела Джоан вглубь дома, и они очутились в просторной комнате, устланной коврами. Единственным предметом меблировки этой комнаты был диван.