Уорнер Элла. Тайна двух сердец

   – А чего я могу хотеть еще? – спросила она с показной безмятежностью, стараясь не выдать волнения.
   Эрнан на какое-то время задумался и, кашлянув, заговорил:
   – Бет... Я бы не хотел тебя в чем-то обманывать. Это великодушное предложение, и я был бы неискренним, сказав, что не нуждаюсь в помощи или не хочу, чтобы ты осталась...– Его темные глаза обожгли ее взглядом так, что не оставалось сомнения в правдивости его слов.– Но мое согласие будет лишь временной договоренностью. Мария, вернется в конце этой недели.
   – А если она не вернется?
   – Тогда мне придется искать ей замену и, видно, не на несколько дней, – твердо сказал он.
   Решившись на отчаянный шаг, Бет не собиралась отступать.
   – Тогда, похоже, это будет наилучшим выходом для нас обоих. Ты получаешь временную няньку, а я – возможность побыть еще какое-то время под солнышком Испании. В Нью-Йорке в последнее время такая ужасная погода...
   – Выходит, что погода привлекает тебя больше всего? – спросил Эрнан с усмешкой.
   – И Хуан, конечно.
   – И больше никто?
   – А кто еще может быть? – невинно спросила она.
   Эрнан протянул к ней руки:
   – Иди сюда, я тебе скажу кто.
   – Сначала поймай меня, – засмеялась Бет. Игривые нотки, прозвучавшие в конце разговора, успокоили ее. Она отбежала в угол кухни.
   Какое-то время они, как школьники, играли в догонялки, бегая вокруг большого кухонного стола. Но это было неравное состязание, и очень скоро Бет оказалась в руках Эрнана. Он впился в ее губы с поцелуем победителя – глубоким и страстным, не предвещавшим быстрого завершения игр.
   Эрнан задрал ее блузку, под которой находился уже знакомый ему купальный лифчик. Его пальцы нашли застежку, и женские груди оголились.
   – Сюда могут войти, – прошептала Бет, но протест был символическим. Расстегнув блузку, Эрнан ласкал губами набухшие соски. Откинув голову, обхватив любовника за шею, женщина отдалась неудержимому желанию, испепелявшему ее тело.
   – Никто сюда не войдет. Прислуга ушла, – обжигал Эрнан ее грудь своим дыханием.
   – А Хуан? Он может проснуться.
   – Мы услышим.
   Ободренная этими словами, Бет больше не могла сопротивляться страсти, вспыхнувшей в ней. Тело горело огнем. Как он сумел разжечь это бушующее пламя лишь касаниями губ и рук?
   Она нетерпеливо стянула с Эрнана рубашку и принялась исследовать губами его крепкие мускулистые плечи и грудь. Бет чувствовала влажность его кожи, слышала, как учащается его дыхание, по мере того как ее ласки становятся все более смелыми. Терпкий мужской аромат еще больше возбуждал ее. Она выгнулась дугой, и из ее горла вырвался всхлип удовольствия.
   – Разве не в этом причина того, что ты осталась? – прохрипел Эрнан. – Тебе нравится то, что я делаю с тобой? Признайся.
   Бет замерла в его руках.
   – Что ты делаешь со мной? А разве я не делаю с тобой то же самое?
   – Конечно, милая, – отозвался он медовым голосом, гладя губами пульсирующие жилки на ее шее.– И именно поэтому мне так хорошо.
   Его эротичные ласки – губами, руками – настолько опьяняли, что Бет не заметила, как он освободил ее и себя от оставшейся одежды. Она поняла, что происходит, только когда Эрнан поднял ее и усадил на прохладную жесткую столешницу.
   – Ты ведь никогда не занималась любовью на столе! – Озорные глаза Эрнана пировали на обнаженном женском теле.
   Бет покачала головой, не представляя, что это можно делать и таким образом. С Эрна-ном для нее не существовало никаких табу.
   Неутоленная любовь и жажда удовлетворения, словно два стремительных потока, слились в бурную реку вожделения.
   Он поцеловал ее в шею, в грудь и, когда она была готова – так готова! – припал к ней и проник в заветное лоно, сладострастно простонав. Вышедшая из берегов река закрутила их в своих водоворотах, безудержно неся к земле обетованной. Кульминация была такой мощной, что Бет зарыдала, обмякнув в объятиях.
   – Я никогда не знала... – прошептала она, отдышавшись.
   – Что это может быть так хорошо? – Пальцы Эрнана зарылись в ее волосы.
   Она кивнула и прижалась к любимому.
 
   Бет ходила по комнате, собирая вещи и аккуратно раскладывая их по чемоданам. Хотя Эрнан предложил ей перебраться в Сан-Рокес в тот же вечер, когда уехала Мария, она решила остаться в гостинице еще на день. В этом случае ей не нужно было объясняться с Мигелем Родригесом. Теперь, когда кулинарные курсы закончились, она переезжала из гостиницы на виллу Дуареса.
   Одна мысль о нем заставила ее пульс биться сильнее, и Бет в тысячный раз спросила себя – не безумная ли она? Как можно было строить радужные надежды в связи с этой сделкой? Разве не было разумнее и безболезненнее просто уехать сегодня из Малаги, как она планировала ранее? А ведь еще труднее будет делать это через неделю, прожитую у Эрнана. И с Эрнаном. Она нахмурилась, отгоняя тревожные мысли.
   Бет закончила сборы и оставила чемоданы на кровати. Посыльный заберет их, а она тем временем выпишется из отеля и отправит редактору по телетайпу свои статьи о кулинарных курсах вместе с уведомлением о том, что задержится в Испании еще на неделю. Эрнан ведь ясно сказал, что у него с ней временное соглашение.
   Мария позвонила на следующий день после своего отъезда в гораздо более веселом настроении. Она сказала, что операция была сделана по поводу аппендицита и прошла успешно. Очевидно, ее мать сможет выписаться из больницы через несколько дней, но Мария хотела бы остаться дома немного дольше, пока мать не оправится окончательно.
   Спустившись вниз, Бет выписалась и протянула дежурной администраторше свои бумаги.
   – Отправьте, пожалуйста, корреспонденцию по телетайпу. Адрес указан.
   – Нет проблем. Мы к вашим услугам, – ответила женщина, пытаясь говорить на американском английском.
   Бет уже собиралась покинуть холл, как вдруг остановилась, раздумывая, будет ли вежливо уйти, не попрощавшись лично с сеньорой Карреньо. Она поинтересовалась у администраторши, где можно найти управляющую.
   Женщина улыбнулась извиняющейся улыбкой:
   – Ее не будет на этой неделе. Она на курсах менеджеров.
   Услышав эту новость, Бет не могла удержаться от облегченного вздоха. Сеньора Каренньо была вежлива, внимательна, но Бет не могла избавиться от ощущения, что она чем-то неприятна этой испанке. А при встрече с ней пришлось бы объяснять, почему она задерживается в Испании.
   Бет ощутила внезапную сухость в горле, когда увидела Эрнана, шагающего к ней. Женщины в холле провожали его взглядами, но он, казалось, был абсолютно равнодушен к их вниманию. Через секунду он стоял рядом – смуглый, высокий, невероятно сексапильный, одетый в темный костюм и серую шелковую рубашку. Эрнан улыбнулся ей:
   – Ты готова?
   Она кивнула. Какие бы опасения ни мучили ее по поводу легкомысленного решения, изменять его было поздно.

10

   – Н-ну, а что ты думаешь об этом?
   Бет посмотрела на абстрактную картину и смущенно призналась:
   – Ничего не понимаю. Что же это может означать?
   Эрнан засмеялся:
   – Да все, что пожелаешь.
   – Но рисунок должен что-то означать...
   Я знаю, что нужно дать волю своему воображению и не пытаться понимать все буквально, но я действительно не вижу здесь ничего – только линии и завитки.
   – Что ж, тогда это просто линии и завитки.
   Бет покачала головой:
   – Нет, в этом должно быть что-то еще.
   Эрнан посмотрел на нее удивленно:
   – Почему должно?
   Бет никогда не посещала выставок современных художников Испании и сейчас была очарована экспозицией картин. Многое ей очень нравилось, хотя некоторые работы, как ей казалось, значительно уступали рисункам Хуана, которые он приносил из детского сада.
   Она была польщена, что Эрнан согласился взять ее на этот вернисаж, куда гости в день открытия допускались только по приглашениям. Передвижная выставка знакомила публику с молодыми испанскими живописцами. Эрнан знал многих приглашенных, но, общаясь с ними, оставался рядом с Бет в течение всего вечера. Его рука время от времени ложилась на ее талию. Он не собирался скрывать тот факт, что они являются парой.
   Да, она – пара, но надолго ли? Сегодня звонила Мария и сообщила, что ее мать поправляется. Через день-другой девушка могла вернуться. Что же тогда случится? С самого начала Бет знала, что ей будет нелегко уезжать, и с каждым днем предстоящее расставание все более пугало.
   Она попыталась отогнать мрачные мысли и заставила себя сложить губы в некое подобие улыбки, отвечая на вопрос Эрнана:
   – Я не вижу смысла в этой картине... какой-то изюминки. Мне кажется, что в ней нет ни мысли, ни сердца; ни формы, ни содержания.
   Эрнан встряхнул кубики льда в своем стакане с соком и сделал большой глоток.
   – Не все, что сложно и непонятно, не имеет смысла, – спокойно сказал он. – И наоборот – то, что выглядит простым и доступным, порою кажется бессмысленным, но притягивает внимание. Первое относится к абстракционизму, второе – к примитивизму....
   Господи, о чем мы говорим? О живописи? – внезапно спросила себя Бет. Или речь идет о различных взглядах на отношения между мужчиной и женщиной – таких же различных, как и их взгляды на искусство?
   – Конечно, – встрепенулась она, – есть разница между простым и поверхностным. Эта картина кажется мне поверхностной.
   – Потому что работа так проста?
   – Нет, потому что в ней отсутствует глубина.
   Глаза Эрнана выдавали его. Кажется, он над ней подсмеивался.
   – Не каждый будет искать эту глубину. Некоторые люди просто полюбуются картиной, потому что она им нравится. И не могут объяснить почему.
   – Может быть, некоторые...
   Бет не успела договорить: к ним подошел пожилой седовласый мужчина.
   – Эрнан! Рад видеть тебя. Очень хорошо, что ты смог прийти сегодня.
   – Добрый вечер, Хорхе. Я всегда рад поддержать хорошее дело, ты же знаешь. – Эрнан привлек Бет к себе.– Позволь представить тебе Элизабет Харди... Хорхе Фернандес. Элизабет – мой давний друг, она будет гостить у меня несколько дней.
   Бет протянула руку.
   – Очень приятно.
   Она поймала на себе оценивающий взгляд седовласого.
   – У Эрнана хороший вкус и в том, что касается живописи, и в том, что касается женщин. Мне очень приятно с вами познакомиться.
   – Пожалуйста, называйте меня Бет, – предложила она.
   – Сеньорита не одобряет мой вкус в том, что касается картин, – сухо сказал Эрнан.– Мне понравилось вот это полотно, а она считает, что здесь не хватает глубины.
   – Это просто мое частное мнение. Я плохо разбираюсь в живописи, – запротестовала Бет.
   Фернандес посмотрел на картину.
   – Честно говоря, я согласен с вами, только не выдавайте, что я так сказал, – пробормотал он и обратился к Эрнану: – Друг мой, я хотел бы отвлечь тебя от спутницы. Сеньору Мореньо нужна кое-какая информация. Мы не могли бы подойти к нему и переговорить? Он только что приехал из Мадрида.
   – Ты не возражаешь? – обратился Эрнан к Бет. – Я отойду на несколько минут.
   Она покачала головой.
   – Конечно нет. Я посмотрю пока андалусских художников.
   Мужчины направились в противоположный конец зала, а Бет кто-то окликнул по имени.
   Она обернулась и увидела перед собой Хелен Харди, глядящую на нее с изумлением.
   – Хеллоу, Бет! Я не ожидала увидеть вас здесь... думала, что вы уже вернулись в Штаты.
   – Здравствуйте, – искренне обрадовалась Бет встрече со знакомым человеком.– Как хорошо, что я вас встретила. Не знала, что вы будете сегодня здесь.
   – Я же работаю с туристами со всего мира – нам дают пригласительные на подобные выставки, – объяснила Хелен.– Я не всегда на них хожу, но эта мне показалась очень интересной. Так скажите мне, почему вы все еще в Испании?
   – Я решила остаться на несколько дней после того, как закончились курсы.
   – Одна?
   – Нет, не совсем.– Бет почувствовала, как ее щеки розовеют.– Я остановилась... у друга.
   – А этот друг, случайно, не Эрнан Дуарес? Я видела вас вместе.
   – Да. Вы знаете его?
   – Я слышала о нем. Он один из выдающихся бизнесменов города, известный покровитель искусств. Естественно, что в отелях, где мы останавливаемся с туристами, его имя постоянно на слуху. Я не знала, что вы знакомы.
   – Мы познакомились, когда я приехала в Малагу пять лет назад. Потом... потеряли друг друга из виду, а на прошлой неделе снова встретились. Оказалось, что он владелец гостиницы, в которой я остановилась.
   – А, так вы все еще живете в гостинице?
   Бет покраснела еще сильнее и торопливо объяснила:
   – Нет, я остановилась в доме Дуареса в Сан-Рокесе. Присматриваю за его сыном, пока няня в отъезде.
   – Понятно, – сказала Хелен таким тоном, что Бет стало ясно – ничего ей не понятно.
   – Это ненадолго. Я улетаю в Штаты через пару дней. – Она тяжело вздохнула при мысли о скором расставании с Эрнаном.
   Хелен нахмурилась, разглядывая ее.
   – Бог мой! Что с вами? У вас какие-то проблемы с вашим возвращением?
   .Бет чересчур энергично замотала головой.
   – Нет-нет, никаких проблем. Действительно, никаких проблем.
   Внезапно ее охватила такая слабость, что, казалось, она упадет в обморок.
   – Не слишком ли здесь душно? Пойдемте на' воздух, – поспешила на выручку Хелен.
   Через минуту они стояли на маленьком балкончике. Бет хваталась за деревянные перила, как будто от этого зависела вся ее жизнь.
   – Вам лучше?
   – Гораздо лучше, спасибо. В какой-то момент мне показалось, что я теряю сознание. Со мной такого еще никогда не было.
   – Наверное, потому, что раньше вы не были влюблены, – доброжелательно заметила Хелен.
   Глаза Бет широко раскрылись.
   – А при чем здесь любовь? Я ни в кого не влюблена.
   – Да? Тогда мне нужны очки. Я никогда еще не видела женщину, настолько похожую на влюбленную. Особенно когда вы улыбались Дуаресу, – спокойно сказала Хелен.
   У Бет закружилась голова. Хелен не права. Абсолютно не права.
   – Я повторяю, что не люблю Дуареса. Я бы не смогла себе позволить полюбить его, – лихорадочно отбивалась она.
   Хелен покачала головой.
   – Любовь не нуждается в разрешении – она просто приходит, и все. Поверьте, если бы это было не так, жизнь стала бы протокольно скучной и пресной. Очень долгое время я отказывалась от близких отношений с вашим отцом, потому что считала, что это неэтично, даже безнравственно. И все же я не устояла и полюбила его.
   Бет сдержала протест, готовый сорваться с ее губ. Внезапно она поняла, что Хелен права. Зачем обманываться, пытаясь убедить себя в том, что связь с Эрнаном касается лишь ее тела и разума, а сердце находится в безопасности? Ох, нет – еще в какой опасности! Она отдала его испанцу пять лет назад и никогда по-настоящему не могла востребовать обратно.
   Какая ты глупая, горько выговаривала она самой себе. Ты любишь его, ты знаешь, что это так. Вот почему мысль о том, что ты снова теряешь его, так ужасна для тебя.
   Хелен смотрела на нее с беспокойством.
   – Я права, не так ли? Вы действительно его любите? – И когда Бет безмолвно кивнула, Хелен добавила:j– Я не хочу соваться в чужие дела, моя милая, но почему это делает вас столь очевидно несчастной?
   Над ними было ночное андалусское небо, усеянное миллионами звезд. Бет смотрела на них, и ей хотелось снова стать маленькой и верить в то, что, глядя на звезды, можно загадывать желания, которые обязательно сбудутся. Она закрыла глаза и в отчаянии уронила голову на грудь, сознавая, что ее мечты никогда не сбудутся.
   – Эрнан не любит меня.
   Эта сухая констатация факта прозвучала безжалостно для нее самой, но она знала, что это правда. Бет мысленно вернулась к разговору с Эрнаном о живописи. Простая и доступная – так он отозвался о картине, но и отношения с женщинами он хотел бы иметь только такие. Он любил свою жену, женился на любимой, но брак был неудачным. У него нет ни малейшего намерения влюбиться вновь.
   – Как вы можете быть уверены в этом? Вы спрашивали его?
   Бет уныло покачала головой.
   – Мне и не нужно. Я знаю, что он чувствует.
   – Вы не можете этого знать, раз не пытались объясниться с ним, – мягко поучала Хелен. – Мы не должны строить предположения о том, что думают другие люди.
   – Это не просто предположение, – решительно сказала Бет.– Эрнан дал мне это понять с самого начала – он не заинтересован в длительных отношениях.
   – Люди часто говорят все что угодно, а потом передумывают. Почему вы уверены, что его чувства не изменились?
   Крошечный огонек надежды зажегся в душе Бет.
   – Вы считаете, есть шанс, что он мог передумать?
   Хелен криво улыбнулась.
   – Я не знаю ответа на этот вопрос... но уверена, что и вы не узнаете, пока не спросите Эрнана. Кроме того, разве у вас есть выбор? Если вы вернетесь в Америку, не выяснив отношений с ним, то будете очень сожалеть об этом. Вспомните своего отца. Он все время хотел поговорить с вами о причинах своего ухода, но почему-то откладывал и откладывал... а потом умер, и было слишком поздно... для вас и для него.
   Да, пожалуй, это правда. Не объяснилась с отцом – и потеряла его. А пять лет назад лишилась и еще одного любимого человека, не решившись добиться встречи с ним. И все из-за своей мнительности – дескать, ее отвергли. Не стоит повторять эту ошибку в третий раз.
   – Спросить Эрнана? Да он будет взбешен, – беспокойно проговорила Бет.
   – Может быть, и так, – согласилась Хелен. – Но если это произойдет, вы по крайней мере будете все знать. Это лучше, чем до конца жизни истязать себя и гадать: а что было бы, если бы хватило смелости поговорить с ним.
   Бет тягостно вздохнула.
   – Да, наверное, вы правы.
   – Конечно, права, – уверенно сказала Хелен.– Не надо жить, сожалея, Элизабет. Сожаления делают жизнь горше.
 
   Советы Хелен все еще звучали в ушах Бет, когда на следующий вечер она с Эрнаном отправилась купаться в бассейне. Вчера ночью после выставки и сегодня утром она намеревалась поговорить с ним, но почему-то никак не подворачивался подходящий момент. А теперь ее время истекало. Мария должна приехать завтра. Если не объясниться сейчас, то не останется никаких надежд.
   Было поздно, около десяти часов. Хуан спал. Он быстро заснул, и экономка обещала подежурить, поскольку у нее еще оставалась какая-то работа по дому.
   Вечер был теплый и душный, а вода – удивительно прохладной. Бет нырнула в большой овальный бассейн. Она устремилась к противоположному бортику быстрым кролем. Рядом плыл Эрнан, рассекая воду красивыми, четкими движениями сильных рук.
   – Как насчет соревнования? – спросил он, остановившись у бортика и поджидая Бет.
   – Нет уж, – фыркнула она, – ты же легко меня обгонишь.
   – Я могу дать тебе фору.
   – Да? Когда я проплыву девять десятых длины бассейна?– насмешливо спросила Бет.– Кроме того... что мне за это будет?
   – Я не знал, что тебя нужно подкупать, но думаю, найду, как вознаградить.
   – Хорошо, готовься, – согласилась она и еще до того, как Эрнан ответил, устремилась вперед.
   Ей удалось плыть в отрыве какую-то часть дистанции. Он настиг ее и легко обошел. Они вылезли из бассейна.
   – Поздравляю, – улыбнулась Бет.– Хотя я же говорила, что ты победишь.
   – Могу ли я теперь потребовать свой приз?
   – Какой приз?
   – Вот этот. – Эрнан притянул к себе мокрое, прохладное тело Бет и прижался ртом к ее губам.
   – Существует ли вообще что-нибудь, что ты делаешь плохо? – пробормотала она, вырываясь из объятий.
   Эрнан криво усмехнулся:
   – Я достиг того возраста, когда делают только то, что хорошо получается.
   – Да, я пока не обнаружила ни одного промаха, – не удержалась от комплимента Бет.
   – Пожила бы со мной дольше, обнаружила бы.
   У Бет сперло дыхание. Она почувствовала себя так, будто балансирует над пропастью. Что он имеет в виду? Уж не хочет ли, чтобы она осталась жить с ним? У нее появился шанс прямо сейчас поговорить с Эрнаном об их будущем. Он дал прекрасную зацепку. Надо только набраться храбрости и...
   – Это поправимо, – решилась она начать разговор.
   – Что?
   Бет положила руку на его грудь, чувствуя ровное биение сердца.
   – Я не спешу возвращаться в Штаты. Могла бы остаться здесь... с тобой.
   – Нет! – Короткий ответ прозвучал настолько резко, что рука Бет упала с груди, будто обожженная.– Мне казалось, мы договорились, что ты остаешься только до приезда Марии.
   Бет опустила голову, потрясенная такой откровенной непреклонностью.
   – Конечно, мы договорились, но ведь ты мог изменить свое решение. Я думала, тебе нужно, чтобы я осталась с тобой.
   Эрнан не скрывал своего раздражения:
   – Давай не будем играть в детские игры. Мы взрослые люди. Ты хочешь, чтобы мы жили вместе, да? Ведь об этом идет речь? Может быть, ты даже думала о браке?
   – А ты не хочешь этого? – упавшим голосом спросила Бет.
   – Нет!
   Она и не знала, что ей может быть так больно; не могла поверить, что Эрнан откажет в такой жесткой форме. Горячие слезы скопились в уголках глаз. Она попыталась смахнуть их.
   – Значит, ты не захочешь видеть меня после того, как вернется Мария?
   Пальцы Эрнана впились в ее плечи.
   – Нет, я имею в виду не это. Я часто бываю в Нью-Йорке, а ты можешь прилетать в Испанию. Конечно, мы будем видеться.
   Что?! Раз в несколько месяцев? Близкие отношения на дальнем расстоянии? Как же он может довольствоваться такими отношениями после всего, что у них было?
   – Но почему, Эрнан? Почему ты так упорствуешь, считая, что мы не можем жить вместе? Ведь я тебе небезразлична, я же знаю это.
   Эрнан отпустил ее и отвернулся. Тем не менее Бет заметила боль и муку в каждой черточке его лица. Для него расставание так же тяжело, как и для нее. Зачем, зачем тогда он гонит ее?
   – Именно потому, что ты мне небезразлична, я не хочу, чтобы мы жили вместе. Я был женат. Мой брак был неудачным.
   – Может быть, потому, что ты был женат не на той. – Отчаяние придало ей смелости. – Так не должно быть, Эрнан. Я знаю, что не должно. Разве прошедшая неделя тебя в этом не убедила?
   Он желчно рассмеялся.
   – Эта неделя не была браком, Бет. Она напоминала медовый месяц, а все медовые месяцы рано или поздно кончаются.
   – Но почему такая безысходность? Почему эта неделя не может стать началом чего-то хорошего?
   – Потому что так не бывает. Я только сделаю тебя несчастной, поверь мне. И все кончится так, как...– Он резко оборвал себя.
   Бет подошла к нему, дотронулась до его плеча.
   – Ты не можешь сделать меня несчастной, Эрнан. Не быть рядом с тобой – вот это действительно несчастье. Ты веришь мне?
   – Не надо, Бет, не надо. Не мучай нас обоих тем, чего не может быть. Ничего не получится. Мой жизненный опыт уже доказал, что я не гожусь для брака, и было бы нечестно обрекать тебя на супружество, которое не сможет продлиться долго.
   – Я бы хотела попробовать.
   – А я нет.
   Его отказ кинжалом вонзился в сердце. Почему он так уверен, что их отношения не будут длиться долго? Его брак мог быть несчастливым, но должна же быть тому какая-то причина.
   Бет потерянно пошла к шезлонгам, на которых они оставили одежду. Подняв халат, набросила его на плечи.
   Ну вот она и сделала то, что советовала Хелен. Поговорила и потеряла последнюю надежду. Сожалеть теперь нечего. По крайней мере, все стало ясно.
   Они молча побрели к дому. И эта ночь в череде предыдущих стала первой, когда они были вместе и не занимались любовью.

11

   После мучительной бессонной ночи Бет решила, что должна остаться на вилле Сан-Рокес, пока не вернется Мария. Поступить по-другому было бы нечестно по отношению к Хуану, и она не хотела, чтобы он страдал из-за отца, причинившего ей боль.
   Как обычно, она забрала малыша из детского сада, и, когда они вернулись, перед домом стояла незнакомая машина. Бет задумалась: кому она может принадлежать? Ей не пришлось долго ждать, чтобы узнать это. Когда они с Хуаном подошли к двери, ее открыла женщина. Бет сразу же узнала ее – сеньора Карреньо. Бет была удивлена ее появлением здесь, но еще больше удивилась, когда малыш тоже узнал гостью и бросился к ней.
   Женщина склонилась и расцеловала Хуана в обе щеки.
   – Здравствуйте, сеньора Карреньо, – несколько неуверенно приветствовала ее Бет, внезапно задумавшись над тем, зачем эта особа приехала сюда и в каких отношениях она с Дуаресом. Казалось, дама чувствовала себя здесь как дома, да и Хуан явно хорошо ее знал.
   – Здравствуйте, рада вас видеть, – спокойно ответила женщина.– И, пожалуйста, зовите меня просто Изабеллой. Теперь, когда вы уже не гостья отеля, мне кажется, нет никакой необходимости в официальном обращении.
   Бет озадаченно посмотрела на испанку.
   – Могу ли я быть чем-то полезной для вас? – спросила она, не зная, зачем, собственно, появилась здесь Изабелла. Не к Дуаресу же пожаловала. Она должна знать, что в это время его нельзя застать дома.
   Изабелла одарила ее вежливой улыбкой.
   – Да нет, – сказала она, ероша пальцами шелковистые волосы Хуана. – Я приехала навестить малыша. Эту неделю я провела на новых курсах и не знала, что Мария уехала, а то бы, конечно, позвонила.
   Конечно? Почему, конечно? Какие отношения между ними – Изабеллой, Эрнаном и Хуаном? Почему она говорит о них, будто о близких?
   – Я вижу, вы думаете, что для наемного работника я слишком приближена к семейным делам Дуареса? – холодно осведомилась Изабелла.
   – Нет, не думаю, – соврала Бет, настороженно глядя на женщину.