Устименко Татьяна. Всё или ничего

   Радислава взглянула на мигающий электронный циферблат на стене: до заката оставалось около шести часов. Что ж, время еще есть… Перекусить, что ли? Серьезными делами на пустой желудок не занимаются. Даже в том случае, если это дело – собственная смерть.
 
   Хьюго случайно столкнулся с архонтом в тот момент, когда тот уже выходил из отдела, направляясь домой. Де Крайто его окликнул, и Рид недовольно обернулся. Что ж, рано или поздно это должно было случиться.
   – Постойте, нам нужно поговорить!
   – Вы уверены, святой отец? – холодно осведомился архонт.
   – Да, хотя я предпочел бы убить вас, а не разговаривать! – огрызнулся де Крайто.
   – Надо же, какой пафос, – криво усмехнулся архонт. – Но мыслим-то мы, оказывается, одинаково. – Проигнорировав заявление коллеги, он двинулся вниз по улице.
   Хьюго нагнал его и, схватив за плечо, резко развернул к себе:
   – Если для того, чтобы поговорить, мне придется приставить вам клинок к горлу, клянусь, я это сделаю!
   Рид только презрительно фыркнул:
   – Что вам нужно?
   – Подробности нашего общего последнего задания.
   – Отчет в архиве.
   – Я знаю, – раздраженно подтвердил де Крайто. – Я его видел. Но это же не отчет, а кардиограмма! Я хочу знать, каким образом в моей гибели оказались замешаны вы с Анной ди Таэ и…
   – Отомстить? – саркастично перебил его Рид. – Хьюго, не будьте глупцом. И вообще, по возможности, забудьте, что вы умирали. Да, и не вздумайте задавать подобные вопросы княжне ди Таэ. Один бог знает, что ей пришлось пережить из-за вас. – Рид отвернулся и торопливо зашагал прочь, показывая, что разговор окончен.
   Хьюго ошеломленно смотрел ему вслед. И что теперь? Кажется, у него нет другого выхода, кроме как поговорить с княжной ди Таэ.
 
   Нынешний день выдался каким-то серым, ветреным. Весеннее тепло, уже начавшее обосновываться в городе, внезапно сменилось холодными порывами насквозь пронизывающего ветра, несущего клубы мелкого мусора. На улицах вновь стало пыльно.
   Анна встала и прикрыла распахнутое окно. Кажется, свежего воздуха на сегодня достаточно, если она не хочет заработать воспаление легких. Чародейка вернулась на место и вновь взялась за ручку, с головой окунувшись в скопившуюся за последнее время документацию. Правда, в данный момент она, подобно нерадивой школьнице, списывала отчет у Виктора, время от времени прерываясь, чтобы подумать, как заменить конструкцию «…и в этот момент шарахнуло так, что уши увяли, отпали и больше не вернулись» на что-то более официальное.
   Когда Анна в очередной раз задумалась над тем, как нормальным языком описать ситуацию «когда этот прохаванный чувак ну совсем заклемал», дверь распахнулась и в кабинет ворвался до крайности возбужденный Хьюго де Крайто. Глаза юноши пылали огнем, губы тряслись от едва сдерживаемого возбуждения, а частый ритм сбившегося дыхания гремел, словно ангельские литавры. Внутренне вздрогнув, внешне княжна осталась безупречно невозмутимой и даже не сочла нужным поднять на него глаза.
   – Что вам нужно, святой отец? – невнятной скороговоркой осведомилась она, не отрываясь от бумаг.
   – Либо вы мне все рассказываете, либо… – Хьюго ультимативно завис над ней, упершись руками в столешницу.
   – Всего я вам не расскажу, ибо, хоть убейте, не помню формулу дискриминанта квадратного уравнения, – насмешливо отозвалась девушка, не отвлекаясь от отчета.
   – Вы что, за идиота меня держите?!
   Княжне очень хотелось ответить: «Да», но она сдержалась.
   – Я хочу знать, что произошло с нами около полугода назад! – напирал юноша.
   – А какая вам, собственно, разница? – Анна наконец соизволила оторваться от бумаг и подняла на него глаза. – Вы ведь живы, здоровы и ничуть не утратили своей всегдашней воинственности. Следовательно, у вас нет оснований обвинять меня в причинении какого-либо ущерба.
   – Какая мне разница?! Какая МНЕ разница?! Я прихожу в сознание, лежа посреди пентаграммы, на меня сыплются оскорбления, а я даже вспомнить не могу, чем обязан! Потом мне заявляют, что я, оказывается, умер! И загадочно кивают в вашу сторону! Вот какая мне разница! – зашелся в крике де Крайто.
   – Хьюго, шли бы вы отсюда, пока я вас в жабу не превратила, – ровным тоном предложила Анна. – Я только что из-за вас посадила кляксу на отчет, теперь придется его заново переписывать. – Под конец в ее голосе прорезалось раздражение.
   – Я не уйду, пока вы мне все не расскажете!
   – Меньше будете знать, крепче станете спать, – огрызнулась чародейка, вытягивая чистый лист из пачки бумаги. – Да и Эрик на снотворном сэкономит!
   – Что?! – едва не задохнулся от гнева де Крайто. – Да как вы смеете?! По вашей милости я еще и не помню ничего! А потом накатывает волна бреда! Половина отдела косится на меня, как на ненормального, чтобы, не дай бог, я вас не затронул! Потому что вам ой как плохо! Из-за чего, хотелось бы знать?! Почему-то, когда вы измывались надо мной, никто так не переживал! Лучше на все закрыть глаза, да?! – Священник в запале махнул рукой и сбил чернильницу. Стеклянная емкость подлетела, перевернулась на бок и плюхнулась на стол, расплескав содержимое.
   – Ну хватит! – Княжна ди Таэ поднялась, резким броском отвоевав стол. – Хотите знать, да?! Так вот, это я вас убила, слышите!.. Я вас убила тогда, заколола своим мечом, собственными руками! Довольны?!
   Хьюго ошеломленно отступил на шаг назад, развернулся на каблуках и опрометью кинулся вон из кабинета.
   – Только вам плевать, что это была случайность! – крикнула ему вслед Анна, обессиленно падая в кресло и закрывая лицо руками. – Господи, – с раскаянием прошептала она, – что я наделала…
   Княжна поднялась и, словно зомби, направилась к выходу, не забрав даже висящую на вешалке куртку.
 
   Ветер гнал по серому небу клочковатые обрывки туч, обещавших затяжную сырость, подергивал рябью неспешно текущие воды реки и трепал золотисто-русые пряди волос, выбившиеся из-под ремешка. Хьюго механически брел по набережной, не обращая внимания на летящую в лицо пыль. А в висках пульсировало раскаленными каплями: «…я вас убила… довольны?..»
   Первым его желанием, когда он выбежал на улицу, было хорошенько треснуться обо что-нибудь головой, лишь бы избавиться от бьющихся в мозгу слов. Потом немного отпустило, а внутри осталось лишь чувство жгучей пустоты. Воспоминаний не было. Ему досталось лишь звенящее эхо услышанных слов и неотступно стоящее перед глазами лицо княжны ди Таэ, искаженное болью.
   – Да когда же это кончится!
   Последнюю фразу он прокричал вслух, привлекая внимание немногочисленных прохожих. Кто-то недоуменно пожал плечами, кто-то повертел пальцем у виска. Хьюго мысленно застонал и метнулся в первый попавшийся переулок. Пробежав несколько метров, юноша вылетел на пустынную улочку и отрешенно привалился к шершавой стене ближайшего дома…
 
   Княжна ди Таэ, ссутулившись, потерянно брела по улице, засунув руки в карманы брюк и понурив голову. Внутри сердца перекатывалась противная холодная пустота. Пару раз она налетала на прохожих, один раз едва не угодила под колеса конного экипажа. Но ей было все равно. Как же Анне все это надоело – доказывать непонятно кому, что ничего не случилось… А ведь на самом деле случилось, еще как случилось. Она дважды убила свою любовь – тогда и сегодня…
   Анна свернула на безлюдную улочку.
   «Нет, нельзя превращаться в размазню… – Чародейка стиснула зубы. – Нельзя! Если бы можно было отмотать все назад, как пленку в магнитофоне…»
   Княжна тяжело привалилась к серой шершавой стене на углу какого-то здания.
 
   Хьюго вздрогнул так резко, словно его прошил электрический ток, и вынырнул из какого-то мутного облака, обволакивавшего сознание. Магия… Где-то совсем близко. Священник напрягся. Он слишком хорошо знал этот магический след. Как же это нелепо – стоять по разные стороны одного угла.
   – Вновь глупая случайность, – проговорил он, упершись затылком в стену.
   – Всего лишь глупая случайность, – глухо донеслось с той стороны.
   – Когда их слишком много, они перерастают в закономерность.
   – Когда их слишком много, начинаешь верить в чудеса, – сердито вздохнула княжна. – И… промахиваешься.
   – Даже если бьешь на поражение, – предположил он.
   – Даже если, умирая, отрекаешься, – усмехнулась она.
   – Отрекаешься? – встрепенулся он. – От чего или от кого?
   Ответом ему стало молчание.
   Хьюго стоял, прислонившись к стене, а в голове проносились обрывки воспоминаний. Сначала неясные, а потом все более отчетливые.
   Мадрид… Мальборг… боль, слишком много боли, своей и чужой. Тело, корчащееся в белых сполохах, безумная битва двух крылатых… Распластавшийся на каменных плитах архонт. Предсказанный шаг вперед, совершенный обреченным на смерть – на смерть во спасение, ради выполнения когда-то данной клятвы… Летящая стальная молния, холодный пульсирующий комок в груди. Изумрудно-зеленые глаза чародейки, полные ужаса и боли. Он все понял, но понял слишком поздно и произнес не то, что хотел, а то, что должен был произнести… Ох нет, он сказал именно то, что требовалось сказать ради ее спасения, а желанное и выстраданное – не успел…
   Он вспомнил все.
   Княжна ди Таэ, обхватив себя за плечи, медленно сползала по стене, давясь всхлипами.
   «Нет-нет, нельзя плакать, нельзя, ты слышишь?!.. – билось у нее в голове. – Он не поймет, он все равно не ответит…»
   Кто-то подхватил ее, поставил на ноги. Девушка непроизвольно вцепилась в чужую одежду.
   – Господи, да вас же всю колотит! – Хьюго заботливо накинул ей на плечи свой плащ. – Вот так. Я глупец, нужно было сделать это раньше!
   Анна сдавленно всхлипнула и разрыдалась в полную силу.
   – Тсс, тихо… – Де Крайто нежно прижал ее к себе. – Тихо… Успокойтесь, я вас прощаю!
   Замерев на секунду, княжна отстранилась, вывернувшись из рук священника.
   «Он что, опять надо мной издевается? – мелькнула мысль. – Думает, мне нужно его прощение?» Плащ соскользнул на землю. Девушка холодно взглянула на священника, отвернулась и побрела прочь, свернув за угол злополучного дома. Невысказанные слова наплывали сами собой, складываясь то ли в песню, то ли в исповедь:

 
Не хулите ее при всех,
И без вас к ней судьба строга,
Ведь тяжелый, бесспорно, грех —
Полюбить своего врага.
 
 
Что ей жизнью в миру дано,
Кроме долгих ночей ненастья,
Где блудило сто лет оно,
Это горькое бабье счастье?
 
 
В спину шепот людской молвы —
Настигает ударом ловко,
За красу и за ум все вы
Обозвали ее чертовкой.
 
 
Чья здесь правда и чья вина?
Не сложилась судьба иначе…
Вновь с бедою своей, одна,
Среди ночи в подушку плачет.
 
 
Новый день, за окном рассвет —
Жизнь не пишут с пустой страницы:
Ты оплеванной выйдешь в свет
Легкой поступью белой птицы.
 
 
На руках не вода, а кровь,
Но надежда в душе гнездится:
Может, ей за одну любовь
Десять тысяч грехов простится?
 
 
Пей же участь свою до дна!
Что законы тебе, что запреты —
Наказала себя сама,
Обрекла жить с любовью этой…
 

   – Анна, подождите! Анна, я давно хочу рассказать вам о своих чув… – Хьюго кинулся за ней, но в переулке уже никого не было.
   Чародейка материализовалась в гостиной особняка князей ди Таэ. Эрик вскинулся, оторвавшись от толстого фолианта.
   – При… – Маг запнулся. – Анна, ты что, плакала? Сестренка!
   Княжна обессиленно плюхнулась в кресло. Князь ди Таэ остановился напротив нее.
   – Глупая, – сочувственно вздохнул он, беря ее за руку. – Плачь, открытые слезы легко высыхают, а тайные оставляют шрамы на душе. Плачь, пока еще можешь это делать. Если можешь плакать, значит, ты еще жива. А если ты еще жива, то должна бороться за свою любовь!
   Анна с рыданиями уткнулась брату в плечо. Князь безмолвно гладил ее по голове. Сам он в последний раз плакал, когда ему едва исполнилось пятнадцать лет.

Глава 5

   – Не понял… – удивленно произнес Виктор, оглядывая комнату. – Она что, ушла? – Он еще раз внимательно окинул взглядом свое жилье. Оборотнички нигде не было. – Час от часу не легче, – пробормотал он, набирая номер княжны ди Таэ.
   Его сердце заныло от нехорошего предчувствия. Мобильный выдал очередь длинных гудков – не отвечают. Виктор набрал еще – то же самое. Он уже собрался попробовать дозвониться до чародейки в третий раз, но тут телефон издал пищащую трель – поступил входящий вызов.
   – Да, Профессор… Заглохли в получасе езды от Будапешта? А при чем тут я? Позвоните князю, пускай он вас заберет… А-а-а, вы колымагу бросать не хотите… В смысле? Вы что, сдурели? Через полчаса стемнеет, как я там смогу ремонтироваться!
   – Значит, постарайтесь приехать до темноты! – донесся из трубки раздраженный голос. – Вы у нас штатный механик или кто?!
   Байкер негромко выругался – не день, а дурдом!
   Не успел Виктор выехать из города, как обнаружилось, что трассу, проходящую по краю леса, перегородило поваленное дерево, возле которого суетились люди, пытаясь убрать его с дороги. Пришлось сворачивать и добираться до нужного места в объезд, углубившись в чащобу. Под пологом деревьев, еще не совсем покрывшихся листвой, сумерки сгущались значительно быстрее. Байкер очень надеялся, что ему не придется долго искать Профессора на дороге. Времени у него оставалось в обрез, да и аккумулятор в телефоне почти разрядился. Широкая укатанная тропа начала сужаться, приближаясь к озеру. Тогда он спешился, заглушил мотор и несколько метров тащил мотоцикл волоком.
   Виктор резко остановился и прислушался. Нет, ему точно не показалось… Со стороны озера доносился чей-то тоскливый вой, здорово похожий на волчий. Мужчина вгляделся в просветы между деревьями. На выворотне, лежащем у самого обрыва, кто-то сидел, но байкер был отнюдь не уверен, что это волк. Вскоре природное любопытство оружейника взяло верх над осторожностью. Прислонив мотоцикл к дереву, он начал подбираться к озеру. Деревья не подходили вплотную к обрыву, оставалось метра два свободного пространства. Байкер выбрался на открытый участок и остолбенел: на выворотне расположилась его случайная гостья.
   Обнаженная простоволосая девушка тоскливо выла, запрокинув голову. Виктор едва сдержался, чтобы не отступить назад. Этот пронзительно-безнадежный вой завораживал и обездвиживал. Оборотничка пела песню, адресованную вполне конкретной слушательнице, и та уже спешила сюда. Оружейник почти физически ощутил, как сама смерть приближается к обрыву, прорывая тонкую пелену пространственного барьера. Смерть услышала обращенный к ней призыв и спешила прийти… Почему же она спешила? Мужчине казалось, что еще чуть-чуть, и он поймет, о чем эта песня. Воздух перед девушкой подернулся рябью и начал сгущаться. Байкер закусил губу, пытаясь вспомнить нечто важное, ведь он и сам уже видел такое однажды. И тут до Виктора дошло, что именно собирается сделать эта ненормальная. Мужчина рванулся вперед в мощном прыжке…
 
   Радислава шагнула с выворотня вниз. Внезапно чужие цепкие пальцы впились в запястье и рванули ее назад, развернув на сто восемьдесят градусов. Кто-то сильно встряхнул оборотничку за плечи…
 
   Виктор резко развернул девушку и тряхнул, как тряпичную куклу.
   – Совсем ненормальная?! Ты что надумала?! – возмущенно рявкнул байкер, тряся ее словно грушу.
   Радислава не сопротивлялась, слабо соображая, что с ней происходит.
   – Эй! Да ответь же! О, черт!
   Девушка начала медленно оседать на землю. Серая рябь в воздухе разочарованно чавкнула и нехотя рассосалась. Мужчина плюхнулся на колени возле повторно спасенной им строптивицы, отстегнул от пояса флягу и влил несколько глотков воды в приоткрытые губы оборотнички. Та закашлялась, хватая ртом воздух, и непроизвольно вцепилась в сутану Виктора.
   – Ну что с тобой прикажешь делать, а? – вздохнул он, стаскивая приглянувшуюся менестрелю часть одежды и укутывая девушку. Затем поднял ее на руки. – Ну лягушка-путешественница, домой?
 
   «Профессор меня убьет, – подумал Виктор, проходя в комнатку и укладывая несостоявшуюся самоубийцу на кровать. – Эх и свалилась же ты на мою больную голову…»
   Радиславу бил озноб. Ее трясло от холода и одновременно – от ужаса. Этот тип точно ненормальный. Он, видно, не понимает, что именно сделал?!
   – Хм… Жара, кажется, нет… – задумчиво произнес Виктор. – Кажется, где-то в шкафу завалялся пузырек валерьянки, сейчас накапаю. Тут у всех нервы ни к черту.
   Он пошарил на полках шкафа и с победным возгласом вытащил из-под кипы небрежно скомканной одежды флакончик из темного стекла.
   – Вот так, – пробормотал оружейник, наблюдая за тем, как жадно оборотничка пьет воду с лекарством, гулко цокая зубами о стакан.
   – По-прежнему колотит? Сейчас плед достану.
   – Н-не уходи, – сдавленно просипела менестрель, резко садясь и цепляясь за байкера. – Не уходи.
   – Эхм… – Виктор слегка опешил. – Да я и не собирался вроде.
   Тело оборотнички обмякло, и она стала заваливаться набок.
   – Э-э! Тихо, тихо… – Мужчина сгреб ее в охапку.
   Радислава судорожно хваталась за его рубашку.
   – Слушай, лучше тебе лежать, – вздохнул Виктор. Но отцепить девушку от себя оказалось той еще задачкой.
   – Не отпускай, прошу, не отпускай, – глухо всхлипнула она.
   – Кто тебя в таком состоянии куда отпустит, – успокоил ее байкер. – Конечно, нет. Никуда я тебя не отпущу, мышка.
   В ответ донеслось приглушенное всхлипывание.
   – Ох, мне только слез не хватало. Ну зачем ты сырость разводишь, а?
   Девушка непроизвольно подняла на него глаза. Виктор столкнулся с ней взглядом, чувствуя, как его затягивает в этот янтарный омут.
 
   Утро княжны ди Таэ началось с просто великолепной головной боли – неизбежного последствия вчерашних нервных перипетий. Разыскивая Эрика, а заодно роясь в шкафах, пытаясь найти хотя бы лекарство, чародейка наткнулась на противоядие от закрепителя ипостаси. Затем ей удалось забрать у трактирщика вещи оборотнички. Пара простеньких шаровых молний, пущенных вдоль стен заведения, – и хозяин уже лепечет ей вслед, что, дескать, госпоже менестрелю гитара и сумка куда нужнее…
   В отделе Анна неожиданно налетела на Профессора, костерившего Виктора на чем свет стоит. При этом сам байкер еще не появился. Арьята вцепилась в княжну как клещ и жаловалась на отца Рида, совсем не обращающего на нее внимания. Сам архонт едва не сбил их с ног: он брел по коридору, уткнувшись в какую-то книгу. Княжне наконец удалось переключить внимание ученицы непосредственно на объект ее вожделения и выбраться на задний двор. К этому времени она хотела убить всех.
   Анна поднялась по скрипучим деревянным ступеням в комнату над гаражом. Дверь, как всегда, оказалась не заперта. Княжна застыла на пороге, удивленно вскинув брови и силясь правильно воспринять представшую перед ней картину…
   Жемчужно-русые волосы перепутались с угольно-черными. Радислава мирно посапывала на плече у байкера.
   Чародейка заметила, что Виктор не спит, иронично наблюдая за ней из-под опущенных ресниц. Княжна ди Таэ жестом поманила его к двери. Мужчина осторожно, стараясь не разбудить девушку, выбрался из-под одеяла. Княжна скользнула взглядом по испещренному шрамами торсу…
   – Штаны надень, идиот! – сердито прошипела она, подкрепив сказанное соответствующим жестом, и вышла из комнаты.
   Спустя минуту к ней присоединился Виктор.
   – И кто там утверждал, будто единственным существом женского пола, которому ты позволяешь находиться в своей кровати, являюсь я? – насмешливо осведомилась княжна.
   – Я смиренно жду наказания, – покаянно склонил голову байкер, пытаясь сдержать улыбку.
   – Если расскажешь мне занятную историю, так и быть, прощу, – фыркнула Анна, отметив про себя, что в черных глазах байкера что-то изменилось. Живой блеск появился. – Эй, да что с тобой такое?! – возмутилась чародейка, выдергивая оружейника из мечтательного состояния, в которое тот уже успел погрузиться.
   – Ох, детка… – Виктор уселся на верхнюю ступеньку. – Я себя таким живым впервые за последние восемь лет чувствую.
   – Вижу. Цветешь, как кактус после ливня. Но ты не отвлекайся, рассказывай. Интересно все-таки, почему Профессор так ругался. Я и не думала, что он такие слова знает.
   – Ох-ой! – Байкер озаренно хлопнул себя по лбу. – Какой же я забывчивый дурак! В общем, слушай… – И он вкратце пересказал Анне события вчерашнего вечера.
   Чародейка выслушала, не перебивая, и многозначительно хмыкнула. Все с ними ясно.
   – Что ты на меня так странно смотришь? – не выдержал он пристального взгляда чародейки.
   – Ну ты и везучий! – восхищенно выдохнула Анна. – Услышать Песнь Смерти и остаться в живых – это же уметь надо!
   – Что? Ты о чем? – не понял Виктор.
   – То, что ты вчера слышал, называется Песнь Смерти. И поется она лишь в одном случае: когда душу добровольно отдают смерти намного раньше назначенного срока. А она, Бледная Дева то есть, не очень любит, когда у нее прямо из-под носа утаскивают добровольное подношение. Но больше всего меня настораживает тот парадоксальный факт, что вас она попросту отпустила! Еще и пинок напутственный под зад отвесила, чтобы шли и больше не грешили.
   – Не понял…
   – Чего ты не понял? Смерть отдала тебе девушку и отпустила вас. Если бы это было не так, то в лучшем случае мы бы нашли поутру два живописно размазанных по дороге трупа.
   – А пинок… э-э… под зад? Что-то я такого не припомню…
   – А как еще можно назвать то жизнеутверждающее сумасшествие, которое вы тут устроили? Когда я открыла дверь, думала, меня снесет энергетической волной! О господи, Виктор, ты уже столько лет работаешь в отделе – и не знаешь элементарных вещей!
   – То есть… эхм… н-дя… – Байкер задумчиво потер колючий подбородок, соображая, что надо бы побриться, пока щетина не превратилась в бороду.
   – Ладно, иди буди свою гостью. Я принесла противоядие и ее вещи.
   – Мм… – Виктор запнулся. – Детка, может, лучше ты, а? Вчера у нас все произошло по обоюдному согласию, но… стресс и все такое…
   – О-о, – осуждающе застонала Анна. – Ну почему вы, мужчины, сначала делаете, а потом думаете?
   – Это потому, что вы, женщины, нас провоцируете, – невозмутимо парировал он. – А спинной мозг, увы, реагирует быстрее, чем головной.
   Из-за двери послышались звуки возни и донесся поток ругательств.
   – Гм, кажется, она сама проснулась! – заметила Анна.
   Княжна вместе с байкером вернулись в комнатку. Радислава, прыжком взвившись с кровати, подскочила к ним и отвесила Виктору хлесткую пощечину.
   – Никогда, слышишь, человек, никогда не вмешивайся в дела, которые тебя не касаются! – гневно прорычала она, сжимая кулаки.
   Тот ошеломленно потер заполыхавшую щеку. Он ждал любых претензий, но чтобы так!.. Княжна едва сдерживала смех.
   – Не понял… – пробормотал он.
   – Чего ты не понял?! Чего ты не понял?! Тебя вчера никто не просил вмешиваться, дурак! И почему я тебя не убила?! Откуда ты только взялся на мою голову?! – бушевала Радислава.
   – Что-о-о?! – возмущенно заорал Виктор. – Да я же тебе жизнь спас, ненормальная!
   – А тебя не просили!
   – Отлично! Просто прекрасно! Хочешь топиться? Так иди, я не задерживаю! Вон река через два квартала! И озеро тебя ждет не дождется! Вперед!
   – А вот и уйду!
   – Да скатертью дорожка! – обиженно напутствовал байкер и вышел прочь, демонстративно грохнув дверью.
   Оборотничка, тяжело дыша, растерянно смотрела на захлопнувшуюся створку.
   – Успокойся, – произнесла Анна, трогая ее за плечо и пытаясь скрыть усмешку. Ссора выглядела презабавно: Виктор был далеко не маленького роста, а миниатюрная оборотничка не доставала ему и до плеча. – Чего ты разошлась? Что это за цирк с утоплением?
   Девушка сбросила руку чародейки со своего плеча и уселась на кровать, настороженно следя за Анной из-под насупленных бровей.
   – Мне все равно не жить, – буркнула она. – А этот дурак подставился под удар!
   – А-а-а, так вот в чем дело, – усмехнулась княжна, извлекая из пространства чехол с гитарой и потрепанную сумку. Чародейка отметила, как радостно загорелись глаза оборотнички. – Ты что, не слышала, о чем я тебе вчера говорила? Я же не сидела сложа руки – вот, противоядие нашла. – Анна вытащила флакон из кармана. Плеснула в кружку воды, отмерила эликсир. – Пей. Да не бойся, не отравишься.
   Радислава выпила лекарство и притворно брезгливо поморщилась, на самом деле едва сдерживая счастливую улыбку:
   – Ну и гадость.
   – Ничего, переживешь. Кстати, тебя будет лихорадить несколько часов. Возможно, поднимется температура. Это обычная реакция. Так что лучше тебе отлежаться здесь.
   – Угу, размечтались. – Оборотничка извлекла из сумки одежду. – Я ухожу.
   – Дело твое, – вздохнула Анна. – Ты не хочешь извиниться?