– А как вы охотитесь на них?
– Мы не охотимся.
– Почему?
– Они плавают медленно. Они очень большие. Убить их легко. А детенышей рождают редко. Если бы Береговые люди охотились на водяных оленей, они бы давно их перебили. Разве только когда голод, – добавил Котик, подумав. – Тогда старейшины разрешают убить двух-трех зверей. Они очень вкусные. Вот. Теперь вы видели все, что хотел показать вам Котик. Пора домой.
И они отправились в обратный путь.
Серый Медведь встретил их неподалеку от стойбища.
– Где были? – спросил он хмуро.
– Охотились, – уклончиво ответил Калан.
– Шаман говорит, что кто-то из Птиц предупредил Береговых. Многие не верят ему, но некоторые верят. Особенно воины, которым пришлось оставить оружие. Над ними смеются, вот они и верят шаману. Раз среди Птиц есть предатель, значит, воины не так и виноваты.
– А если бы Волк предупредил Береговых, значит, он предатель? – вскипел Волк.
– Серый Медведь так не думает. Серый Медведь сказал бы, что Волк поступил правильно. Но что сказало бы племя? Ладно, идите. Серый Медведь сказал, что посылал вас за кремнем. Но… берегитесь.
Молодые охотники часто отлучались из стойбища на день, два, три. И никто не обращал внимания на их отлучки. Но на этот раз воины что-то заподозрили. Может, кто-то сообразил, что охотники отлучились как раз тогда, когда Птицы ушли в поход. А может, кто-то выследил их. Волк стал замечать косые взгляды тех, кто раньше смотрел на него открыто и дружелюбно. И несколько раз женщины обрывали разговор, когда он подходил к ним.
Молодые воины относились к нему по-прежнему. Правда, почти никто из них не был в походе. И Волк вспомнил, как обижались и ворчали молодые, когда старейшины запретили им идти. Теперь они радовались, что так получилось, и втихомолку посмеивались над потерявшими оружие воинами, старейшинами и шаманом…
Глава 17
Глава 18
Глава 19
– Мы не охотимся.
– Почему?
– Они плавают медленно. Они очень большие. Убить их легко. А детенышей рождают редко. Если бы Береговые люди охотились на водяных оленей, они бы давно их перебили. Разве только когда голод, – добавил Котик, подумав. – Тогда старейшины разрешают убить двух-трех зверей. Они очень вкусные. Вот. Теперь вы видели все, что хотел показать вам Котик. Пора домой.
И они отправились в обратный путь.
Серый Медведь встретил их неподалеку от стойбища.
– Где были? – спросил он хмуро.
– Охотились, – уклончиво ответил Калан.
– Шаман говорит, что кто-то из Птиц предупредил Береговых. Многие не верят ему, но некоторые верят. Особенно воины, которым пришлось оставить оружие. Над ними смеются, вот они и верят шаману. Раз среди Птиц есть предатель, значит, воины не так и виноваты.
– А если бы Волк предупредил Береговых, значит, он предатель? – вскипел Волк.
– Серый Медведь так не думает. Серый Медведь сказал бы, что Волк поступил правильно. Но что сказало бы племя? Ладно, идите. Серый Медведь сказал, что посылал вас за кремнем. Но… берегитесь.
Молодые охотники часто отлучались из стойбища на день, два, три. И никто не обращал внимания на их отлучки. Но на этот раз воины что-то заподозрили. Может, кто-то сообразил, что охотники отлучились как раз тогда, когда Птицы ушли в поход. А может, кто-то выследил их. Волк стал замечать косые взгляды тех, кто раньше смотрел на него открыто и дружелюбно. И несколько раз женщины обрывали разговор, когда он подходил к ним.
Молодые воины относились к нему по-прежнему. Правда, почти никто из них не был в походе. И Волк вспомнил, как обижались и ворчали молодые, когда старейшины запретили им идти. Теперь они радовались, что так получилось, и втихомолку посмеивались над потерявшими оружие воинами, старейшинами и шаманом…
Глава 17
УЖАС НОЧЕЙ
Волк проснулся мгновенно, и сразу же в руке у него оказался нож. Он не услышал еще ни слова, не успел рассмотреть неясной в сумраке фигуры, но он знал точно, что это не человек племени Красной Птицы. Знал: он появился только что.
– Тс-с-с, – услышал он шепот, – пусть Волк выйдет за стойбище. – И человек растворился во тьме. Волк по голосу узнал Поморника.
Они пришли к черным скалам и уселись на берегу.
– Никто не должен знать, что Поморник был здесь, – начал Поморник. – Особенно шаман. Он скажет шаману Лохматых, и тогда… Вот. Молодые охотники просят Волка помочь. Ужас ночей ходит в стойбище Лохматых. Не боится костров, ломает стенки землянок. Приходит ночью. Уже унес троих мальчишек, а недавно, – голос его задрожал, – унес Лань. И не убил сразу. Лань очень кричала. Поморник схватил копье, но старейшины ударили его по голове и отняли копье. А ведь Лань должна была зажечь костер для Поморника. И тогда Поморник пошел к Волку. Лохматые не будут убивать своего предка, иначе страшные несчастья ждут племя. Но Птицы-то могут. Хотя шаман говорит, что Лохматые не должны разрешать никому охотиться на медведей на своих землях. Но… Как кричала Лань…
– Хорошо, – кивнул Волк. – Пусть Поморник идет. Волк придет ночью и убьет большого медведя. Никто не узнает, кто его убил. Жди, Волк вызовет Поморника так. – И он провыл сигнал сбора стаи.
Помощник ушел, а Волк остался на берегу и стал думать. Огромной силы ужас ночей – большой медведь. Копья не пробивают его косматую шкуру. Костистая лапа дробит даже твердый камень. Нет, в одиночку его не убить. Надо позвать Калана. Пусть Калан возьмет копья смерти. Надо позвать волков. Пусть волки выследят ужас ночей. Вот если бы согласился Ворон. Он хорошо бросает копье.
Охотники вышли ночью, сопровождаемые всей волчьей семьей. Серый жался к ногам Волка, как будто чувствуя, что идут они не на обычную охоту. Днем отсыпались, а ночью снова шли. Не доходя до стойбища Лохматых, залегли в кустах, и Волк провыл сигнал.
Поморник пришел быстро, как будто бы и не спал. А может, и не спал. Даже в темноте Волк увидел, какое бледное у него лицо, как лихорадочно блестят ввалившиеся глаза.
– Покажи след, – велел Волк.
Поморник повел их к оврагу, заваленному камнями и заросшему кустарником. Волк обнял за шею Серого и слегка подтолкнул его к оврагу. Шея Серого напряглась, а шерсть стала дыбом. Он попятился, но пересилил себя и медленно, неохотно пошел к оврагу. Братья, поджав хвосты, шли за ним. Но вот Серый учуял врага верхним чутьем, и сразу исчезла его скованность, а охотничий азарт зажег помутневшие от страха глаза. Рассыпавшись полукругом, волки напали на медведя.
От громового гневного рычания, казалось, содрогнулись скалы. Серому удалось-таки цапнуть медведя за хвост, и теперь, уворачиваясь, он вел его за собой, а братья, наскакивая на разъяренного исполина с разных сторон, мешали схватить кого-нибудь одного.
Охотники, прижавшись друг к другу, сгрудились на вершине каменного столба, одиноко торчавшего у входа в овраг. В копье-металках неподвижно застыли копья смерти. И когда у выхода из оврага показалась огромная черная туша, в воздухе просвистели копья. Тонкие крепкие иглы ската-хвостокола пробили грубую шерсть и глубоко вонзились в тело медведя. Позабыв о волках, он с ужасным ревом бросился на столб. Под ударами железных когтей летели осколки камня и трясся столб. Калан упал на камень, крепко обхватив его руками. Волк оцепенел, не в силах поднять руки, и только Ворон хладнокровно продолжал метать копья – одно, второе, третье…
Медведь грыз камень, пена лилась из окровавленной пасти, но не мог достать людей, так больно жалящих его, не мог свалить каменное дерево, на котором они прятались. Наконец, поняв это, медведь отбежал от столба и залег за кустами, не обращая внимания на беснующихся волков, всем своим видом показывая, что не уйдет, покуда его мучители не спустятся на землю. Задом он прислонился к валуну и теперь мог не опасаться за спину, а спереди волки подходить не решались.
– Смерть не берет большого медведя, – сказал Калан испуганно.
– А скоро рассветет. Лохматые увидят Птиц и убьют, – мрачно заметил Ворон.
– Надо бы спуститься, – кивнул Волк, – разбежимся и будем бросать копья.
Медведь не двигался, пока охотники не отошли от столба на два десятка шагов, а потом с ревом кинулся на ближайшего к нему Ворона. Ворон побежал обратно к столбу, а остальные, бросив копья, в другую сторону. Загнав Ворона на столб, медведь повернулся к Калану и попытался отрезать ему путь к столбу, но Серый опять ухитрился цапнуть его за беззащитный хвост, заставил сесть на задние лапы, и Калан проскользнул. Медведь лапами и зубами обломал древка копий, торчавших в его туше, но наконечники остались в теле и жгли нестерпимо. Он не отходил больше от столба, отказавшись от погони за Волком, который успел отбежать довольно далеко.
В воздухе запахло утренней свежестью, и Волк решился. Взяв последнее копье, он медленно, шаг за шагом, приблизился к исполину и, тщательно прицелившись, изо всей силы метнул копье. Медведь, молниеносно развернувшись, кинулся на него, но задние лапы его вдруг подвернулись, и он теперь мог только подтягивать заднюю половину тела на все еще сильных передних лапах.
– Волк перешиб большому позвоночник! – радостно заорал Калан, соскальзывая на землю. – Теперь не страшно.
Может, так и было, а может, наконец подействовал яд, но медведь уже не мог бороться. Глухо стеная, он дополз до кустов и замер, положив огромную, вдруг отяжелевшую голову на лапы.
А охотники сгрудились неподалеку, ожидая смерти все еще сильного зверя.
– Уходите, – внезапно подбежал к ним Поморник. – Племя не спит. Лохматые слышали рев. Пока боятся идти сюда, но скоро придут. Уходите!
– Но мы должны забрать клыки и когти большого медведя, – возмутился Волк. – Это была славная битва.
– Уходите! Поморник сам принесет клыки и когти. Если шаман не заберет их.
Ворон плюнул и проворчал:
– Опять шаман.
– И у них такой же, – угрюмо кивнул Волк.
– Сколько копий перевели, – досадовал Ворон на обратном пути.
– Сделаем новые, – успокаивал его Калан.
– Тс-с-с, – услышал он шепот, – пусть Волк выйдет за стойбище. – И человек растворился во тьме. Волк по голосу узнал Поморника.
Они пришли к черным скалам и уселись на берегу.
– Никто не должен знать, что Поморник был здесь, – начал Поморник. – Особенно шаман. Он скажет шаману Лохматых, и тогда… Вот. Молодые охотники просят Волка помочь. Ужас ночей ходит в стойбище Лохматых. Не боится костров, ломает стенки землянок. Приходит ночью. Уже унес троих мальчишек, а недавно, – голос его задрожал, – унес Лань. И не убил сразу. Лань очень кричала. Поморник схватил копье, но старейшины ударили его по голове и отняли копье. А ведь Лань должна была зажечь костер для Поморника. И тогда Поморник пошел к Волку. Лохматые не будут убивать своего предка, иначе страшные несчастья ждут племя. Но Птицы-то могут. Хотя шаман говорит, что Лохматые не должны разрешать никому охотиться на медведей на своих землях. Но… Как кричала Лань…
– Хорошо, – кивнул Волк. – Пусть Поморник идет. Волк придет ночью и убьет большого медведя. Никто не узнает, кто его убил. Жди, Волк вызовет Поморника так. – И он провыл сигнал сбора стаи.
Помощник ушел, а Волк остался на берегу и стал думать. Огромной силы ужас ночей – большой медведь. Копья не пробивают его косматую шкуру. Костистая лапа дробит даже твердый камень. Нет, в одиночку его не убить. Надо позвать Калана. Пусть Калан возьмет копья смерти. Надо позвать волков. Пусть волки выследят ужас ночей. Вот если бы согласился Ворон. Он хорошо бросает копье.
Охотники вышли ночью, сопровождаемые всей волчьей семьей. Серый жался к ногам Волка, как будто чувствуя, что идут они не на обычную охоту. Днем отсыпались, а ночью снова шли. Не доходя до стойбища Лохматых, залегли в кустах, и Волк провыл сигнал.
Поморник пришел быстро, как будто бы и не спал. А может, и не спал. Даже в темноте Волк увидел, какое бледное у него лицо, как лихорадочно блестят ввалившиеся глаза.
– Покажи след, – велел Волк.
Поморник повел их к оврагу, заваленному камнями и заросшему кустарником. Волк обнял за шею Серого и слегка подтолкнул его к оврагу. Шея Серого напряглась, а шерсть стала дыбом. Он попятился, но пересилил себя и медленно, неохотно пошел к оврагу. Братья, поджав хвосты, шли за ним. Но вот Серый учуял врага верхним чутьем, и сразу исчезла его скованность, а охотничий азарт зажег помутневшие от страха глаза. Рассыпавшись полукругом, волки напали на медведя.
От громового гневного рычания, казалось, содрогнулись скалы. Серому удалось-таки цапнуть медведя за хвост, и теперь, уворачиваясь, он вел его за собой, а братья, наскакивая на разъяренного исполина с разных сторон, мешали схватить кого-нибудь одного.
Охотники, прижавшись друг к другу, сгрудились на вершине каменного столба, одиноко торчавшего у входа в овраг. В копье-металках неподвижно застыли копья смерти. И когда у выхода из оврага показалась огромная черная туша, в воздухе просвистели копья. Тонкие крепкие иглы ската-хвостокола пробили грубую шерсть и глубоко вонзились в тело медведя. Позабыв о волках, он с ужасным ревом бросился на столб. Под ударами железных когтей летели осколки камня и трясся столб. Калан упал на камень, крепко обхватив его руками. Волк оцепенел, не в силах поднять руки, и только Ворон хладнокровно продолжал метать копья – одно, второе, третье…
Медведь грыз камень, пена лилась из окровавленной пасти, но не мог достать людей, так больно жалящих его, не мог свалить каменное дерево, на котором они прятались. Наконец, поняв это, медведь отбежал от столба и залег за кустами, не обращая внимания на беснующихся волков, всем своим видом показывая, что не уйдет, покуда его мучители не спустятся на землю. Задом он прислонился к валуну и теперь мог не опасаться за спину, а спереди волки подходить не решались.
– Смерть не берет большого медведя, – сказал Калан испуганно.
– А скоро рассветет. Лохматые увидят Птиц и убьют, – мрачно заметил Ворон.
– Надо бы спуститься, – кивнул Волк, – разбежимся и будем бросать копья.
Медведь не двигался, пока охотники не отошли от столба на два десятка шагов, а потом с ревом кинулся на ближайшего к нему Ворона. Ворон побежал обратно к столбу, а остальные, бросив копья, в другую сторону. Загнав Ворона на столб, медведь повернулся к Калану и попытался отрезать ему путь к столбу, но Серый опять ухитрился цапнуть его за беззащитный хвост, заставил сесть на задние лапы, и Калан проскользнул. Медведь лапами и зубами обломал древка копий, торчавших в его туше, но наконечники остались в теле и жгли нестерпимо. Он не отходил больше от столба, отказавшись от погони за Волком, который успел отбежать довольно далеко.
В воздухе запахло утренней свежестью, и Волк решился. Взяв последнее копье, он медленно, шаг за шагом, приблизился к исполину и, тщательно прицелившись, изо всей силы метнул копье. Медведь, молниеносно развернувшись, кинулся на него, но задние лапы его вдруг подвернулись, и он теперь мог только подтягивать заднюю половину тела на все еще сильных передних лапах.
– Волк перешиб большому позвоночник! – радостно заорал Калан, соскальзывая на землю. – Теперь не страшно.
Может, так и было, а может, наконец подействовал яд, но медведь уже не мог бороться. Глухо стеная, он дополз до кустов и замер, положив огромную, вдруг отяжелевшую голову на лапы.
А охотники сгрудились неподалеку, ожидая смерти все еще сильного зверя.
– Уходите, – внезапно подбежал к ним Поморник. – Племя не спит. Лохматые слышали рев. Пока боятся идти сюда, но скоро придут. Уходите!
– Но мы должны забрать клыки и когти большого медведя, – возмутился Волк. – Это была славная битва.
– Уходите! Поморник сам принесет клыки и когти. Если шаман не заберет их.
Ворон плюнул и проворчал:
– Опять шаман.
– И у них такой же, – угрюмо кивнул Волк.
– Сколько копий перевели, – досадовал Ворон на обратном пути.
– Сделаем новые, – успокаивал его Калан.
Глава 18
СВЕТЯЩЕЕСЯ ОЗЕРО
Наступил месяц ягод. Склоны сопок покрылись голубикой. Ягод было столько, что голубой цвет почти вытеснил зеленый. Голубыми стали и лица детей.
Волк с трудом распознал своих маленьких друзей, когда они подошли к нему.
– А шаман снова ходил в Горячую долину, – начал Заяц и, подумав, добавил: – На этот раз один. Он еще не взял себе помощника. А Лесной Кот опять ходит к шаману.
– Наверное, Кот будет помощником шамана, – кивнул Тупик.
– Лесной Кот больше не дружит с ребятами, – вздохнул Заяц. Когда ребята ушли, Тупик подсел к Волку.
– Слушай, – сказал он хмуро. – Шаман говорил со старейшинами. Тупик проходил мимо. Услышал имя Волка. Подполз и подслушал. Шаман говорил, что Волк и Калан предупредили Береговых. Шаман говорил: надо изгнать Волка и Калана из племени. Вождь и Серый Медведь сказали: «Не надо». Старейшины промолчали. А Лесной Кот ходит к шаману, чтобы узнать его тайны, – добавил он неожиданно. – Узнает и скажет. Тупик говорил с Лесным Котом…
Заполыхали овраги поспевшей красной смородиной. Женщины и девочки собирали ягоды. Больше всех приносила ягод Гагарка. Трудно было уследить за движениями ее маленьких смуглых ручек. Казарка тоже старалась изо всех сил, выбирала ветки, погуще усыпанные ягодами, быстро перебегала от одного куста к другому, но никак не могла поспеть за проворной подружкой.
Розовая Чайка и Конюга работали рядом, время от времени останавливаясь, чтобы поболтать.
– Воины вернулись без оружия, – то и дело вспоминала Конюга, смеясь. – Нужно бы надеть на них платья, пусть собирают ягоды.
И Кайра уходила от подружек, закусив губу. Еще бы, Рысь, на которого засматривалась Кайра, тоже участвовал в злосчастном походе.
Время от времени женщины встречали медведей, лакомившихся ягодами, и медведи, уступая дорогу людям, уходили в заросли. А маленькие мишки заигрывали с женщинами, пока строгое рявканье матерей не отзывало их. Часто и малыши Птиц увязывались за медвежатами, тогда уже женщинам приходилось бросать ягоды и уносить брыкающихся отпрысков в вигвамы под надзор старух.
Ягоды сушили, растирали в порошок, смешивали с жиром, готовили напитки. Нужно было заготовить их про запас на зиму, и женщины работали не покладая рук.
Как-то Волк встретил в лесу шамана с Лесным Котом. Шаман поднял в приветствии правую руку. Кот же прошел мимо, как будто не заметил Волка.
А к вечеру пришел Тупик.
– Шаман ведет старейшин к Светящемуся озеру, – сообщил он и, помолчав, добавил: – У шамана был какой-то Лохматый. Говорили на открытой поляне. Тупик не слышал о чем. Но слышал: называли Волка и Калана.
– Хорошо, – кивнул Волк. – Пусть Тупик и дальше следит за шаманом.
«Надо тоже пойти к Светящемуся озеру, – подумал Волк. – Правда, шаман может заметить. Тогда Волку несдобровать…»
Вообще законы племени не запрещали ходить в страну Огня. Но шаман часто говорил на совете, что Каменный Хозяин может разгневаться и наказать того, кто нарушит его покой. Волк теперь не очень-то верил шаману, но понимал, что Каменного Хозяина может подменить шаман. А смерть есть смерть: от огненных слуг или от руки шамана – все равно. И никто не узнает о ней в безлюдной долине.
Волк отправился искать Калана, но того не было, и никто не знал, куда он запропастился. В последнее время Калан вообще часто уходил из стойбища и даже Волку не говорил, куда он ходит. Волк решил идти один.
Уже совсем стемнело, когда старейшины собрались на краю стойбища. Они приходили по одному, тихо, как тени, и так же тихо, гуськом во главе с шаманом тронулись в путь. Волк подождал, пока они отошли на полет стрелы, и двинулся следом.
Когда он спустился с холма, у ног его мелькнула тень, и Серый, ткнувшись холодным носом в ладонь Волка, деловито потрусил рядом. Скоро, однако, он сообразил, кого преследует молодой охотник, и, выбежав вперед, повел его по следу. Теперь Волк мог отстать еще на большее расстояние и идти открыто, не боясь быть замеченным.
Только к утру они достигли Теплой долины. Это была пологая долина с очень высокой травой, в которой с головой скрылись старейшины и шаман.
Не доходя до высокотравья, Серый остановился и заворчал.
«Кто-то подстерегает нас в засаде», – понял Волк.
Они прилегли за кустом и долго ждали, пока колеблющиеся верхушки трав не подсказали Волку, что старейшина покинул засаду и теперь догоняет идущих.
К полудню старейшины остановились на отдых и развели костер. Волк подкрепился вяленой рыбой, которой поделился с Серым. Тот ел очень деликатно, зажав рыбу передними лапами, и не обращал ни малейшего внимания на куропаток, то и дело вспархивающих рядом.
Подкрепившись, пошли дальше. Ручеек, вдоль которого они теперь шли, тек по дну узкого каменистого ущелья, густо заросшего кедрачом и смородиной. Иногда склоны настолько сужались, что путники вынуждены были идти прямо по воде. Серый, конечно, не мог учуять следов. Но Волк спокойно шел вперед, отлично понимая, что никто из старейшин не мог бы вскарабкаться по черным отвесным стенам.
Ущелье сузилось и, наконец, впереди уперлось в сплошную каменную стену, из-под которой и выбегал ручей.
Волк подошел к стене и убедился, что он не сможет протиснуться в щель, из которой непрерывно текла вода.
Он осмотрелся, вспоминая указания Тупика. Где же каменные столбы? Здесь их нет. Наверное, Волк пропустил их.
Они повернули назад. Теперь Волк внимательно осматривал обе стенки ущелья и все-таки, наверное, пропустил бы проход между скалами, скрытый густыми зарослями, если бы не Серый, который снова напал на след. И снова его рычание предупредило Волка о засаде, и снова они лежали, пока успокоившийся Серый не повел Волка дальше.
Здесь ущелье делало поворот. Оно стало настолько узким, что приходилось протискиваться боком, царапая тело об острые уступы. Скалы понижались. Черный их цвет сменился оранжевым, красным, коричневым.
А потом скалы расступились, и Волк с Серым вышли к голубому озеру, со всех сторон окруженному кольцом отвесных скал, поднимающихся прямо из воды и сверкающих на солнце желтыми, зелеными, красными пятнами. Только с одной стороны можно было подойти к озеру. Здесь ущелье кончалось узким зеленым мысом. На нем и расположились шаман со старейшинами, чего-то ожидая.
И дождались. В голубой глубине озера мелькнула вспышка, погасла, снова зажглась, разрастаясь, пробиваясь тонкими дрожащими лучами к поверхности. Световые волны накатывались из глубины, переливаясь желтым, оранжевым, красным, превращая неподвижную гладь озера в жидкое пламя, которое гасло у скал. Вспыхнул воздух над озером, окутав мерцающим прозрачным туманом шамана и старейшин. Старейшины сбросили одежду и вошли в озеро. Они плавали, ныряли в светящихся волнах, и, когда, утомившись, выходили на берег, все их тело светилось, а волосы окружало мягкое лучистое сияние.
Постепенно туман рассеялся, потускнело озеро, и все старейшины вышли на берег. Они развязали мешки с едой и принялись за вяленое мясо с корешками и ягодами, запивая все это водой из озера.
Снова в глубине мелькнула вспышка. Старейшины, бросив недоеденные куски, погрузились в волны, пронизанные холодным мерцающим светом, и снова плавали, ныряли, брызгались водой, как будто были не старыми уважаемыми воинами, а малышами, резвящимися на теплом мелководье. Вода побелела, и эта белизна гасила прозрачный свет в глубине озера. Огромный пузырь вздулся посредине и разрастался в ширину, поднимая воду на отвесные скалы, гася серым туманом их многоцветье. Шаман махнул рукой.
Старейшины поспешно выбрались на берег, стали одеваться, собирать вещи, и Волк едва успел скрыться за поворотом, чтобы избежать встречи с ними, он прилег за валунами в большом ущелье и смотрел, как старейшины шли мимо него. Фигуры их распрямились, румянец играл на темно-бронзовых лицах. Ничего старческого не осталось в их походке. Легкими и ловкими стали их движения.
– Вода молодости, – удивился Волк, – понятно, почему старейшины всегда поддерживают шамана. А белая вода, наверное, опасная. Вон как они убежали от нее.
Волк подождал, пока старейшины отошли подальше, и пошел к озеру. Прозрачная голубая вода, пестрые скалы, зеленая трава. Озеро как озеро. Сколько ни всматривался Волк в его прозрачные воды, сколько ни ждал, не увидел больше ни вспышек света, ни белых пузырей. Целый день провел он возле озера, пил воду. Вода как вода. Купался. Вода приятно освежала, но и все.
«Только шаман знает, когда озеро светится», – наконец понял он и пробормотал с уважением:
– Много знает шаман.
Волк с трудом распознал своих маленьких друзей, когда они подошли к нему.
– А шаман снова ходил в Горячую долину, – начал Заяц и, подумав, добавил: – На этот раз один. Он еще не взял себе помощника. А Лесной Кот опять ходит к шаману.
– Наверное, Кот будет помощником шамана, – кивнул Тупик.
– Лесной Кот больше не дружит с ребятами, – вздохнул Заяц. Когда ребята ушли, Тупик подсел к Волку.
– Слушай, – сказал он хмуро. – Шаман говорил со старейшинами. Тупик проходил мимо. Услышал имя Волка. Подполз и подслушал. Шаман говорил, что Волк и Калан предупредили Береговых. Шаман говорил: надо изгнать Волка и Калана из племени. Вождь и Серый Медведь сказали: «Не надо». Старейшины промолчали. А Лесной Кот ходит к шаману, чтобы узнать его тайны, – добавил он неожиданно. – Узнает и скажет. Тупик говорил с Лесным Котом…
Заполыхали овраги поспевшей красной смородиной. Женщины и девочки собирали ягоды. Больше всех приносила ягод Гагарка. Трудно было уследить за движениями ее маленьких смуглых ручек. Казарка тоже старалась изо всех сил, выбирала ветки, погуще усыпанные ягодами, быстро перебегала от одного куста к другому, но никак не могла поспеть за проворной подружкой.
Розовая Чайка и Конюга работали рядом, время от времени останавливаясь, чтобы поболтать.
– Воины вернулись без оружия, – то и дело вспоминала Конюга, смеясь. – Нужно бы надеть на них платья, пусть собирают ягоды.
И Кайра уходила от подружек, закусив губу. Еще бы, Рысь, на которого засматривалась Кайра, тоже участвовал в злосчастном походе.
Время от времени женщины встречали медведей, лакомившихся ягодами, и медведи, уступая дорогу людям, уходили в заросли. А маленькие мишки заигрывали с женщинами, пока строгое рявканье матерей не отзывало их. Часто и малыши Птиц увязывались за медвежатами, тогда уже женщинам приходилось бросать ягоды и уносить брыкающихся отпрысков в вигвамы под надзор старух.
Ягоды сушили, растирали в порошок, смешивали с жиром, готовили напитки. Нужно было заготовить их про запас на зиму, и женщины работали не покладая рук.
Как-то Волк встретил в лесу шамана с Лесным Котом. Шаман поднял в приветствии правую руку. Кот же прошел мимо, как будто не заметил Волка.
А к вечеру пришел Тупик.
– Шаман ведет старейшин к Светящемуся озеру, – сообщил он и, помолчав, добавил: – У шамана был какой-то Лохматый. Говорили на открытой поляне. Тупик не слышал о чем. Но слышал: называли Волка и Калана.
– Хорошо, – кивнул Волк. – Пусть Тупик и дальше следит за шаманом.
«Надо тоже пойти к Светящемуся озеру, – подумал Волк. – Правда, шаман может заметить. Тогда Волку несдобровать…»
Вообще законы племени не запрещали ходить в страну Огня. Но шаман часто говорил на совете, что Каменный Хозяин может разгневаться и наказать того, кто нарушит его покой. Волк теперь не очень-то верил шаману, но понимал, что Каменного Хозяина может подменить шаман. А смерть есть смерть: от огненных слуг или от руки шамана – все равно. И никто не узнает о ней в безлюдной долине.
Волк отправился искать Калана, но того не было, и никто не знал, куда он запропастился. В последнее время Калан вообще часто уходил из стойбища и даже Волку не говорил, куда он ходит. Волк решил идти один.
Уже совсем стемнело, когда старейшины собрались на краю стойбища. Они приходили по одному, тихо, как тени, и так же тихо, гуськом во главе с шаманом тронулись в путь. Волк подождал, пока они отошли на полет стрелы, и двинулся следом.
Когда он спустился с холма, у ног его мелькнула тень, и Серый, ткнувшись холодным носом в ладонь Волка, деловито потрусил рядом. Скоро, однако, он сообразил, кого преследует молодой охотник, и, выбежав вперед, повел его по следу. Теперь Волк мог отстать еще на большее расстояние и идти открыто, не боясь быть замеченным.
Только к утру они достигли Теплой долины. Это была пологая долина с очень высокой травой, в которой с головой скрылись старейшины и шаман.
Не доходя до высокотравья, Серый остановился и заворчал.
«Кто-то подстерегает нас в засаде», – понял Волк.
Они прилегли за кустом и долго ждали, пока колеблющиеся верхушки трав не подсказали Волку, что старейшина покинул засаду и теперь догоняет идущих.
К полудню старейшины остановились на отдых и развели костер. Волк подкрепился вяленой рыбой, которой поделился с Серым. Тот ел очень деликатно, зажав рыбу передними лапами, и не обращал ни малейшего внимания на куропаток, то и дело вспархивающих рядом.
Подкрепившись, пошли дальше. Ручеек, вдоль которого они теперь шли, тек по дну узкого каменистого ущелья, густо заросшего кедрачом и смородиной. Иногда склоны настолько сужались, что путники вынуждены были идти прямо по воде. Серый, конечно, не мог учуять следов. Но Волк спокойно шел вперед, отлично понимая, что никто из старейшин не мог бы вскарабкаться по черным отвесным стенам.
Ущелье сузилось и, наконец, впереди уперлось в сплошную каменную стену, из-под которой и выбегал ручей.
Волк подошел к стене и убедился, что он не сможет протиснуться в щель, из которой непрерывно текла вода.
Он осмотрелся, вспоминая указания Тупика. Где же каменные столбы? Здесь их нет. Наверное, Волк пропустил их.
Они повернули назад. Теперь Волк внимательно осматривал обе стенки ущелья и все-таки, наверное, пропустил бы проход между скалами, скрытый густыми зарослями, если бы не Серый, который снова напал на след. И снова его рычание предупредило Волка о засаде, и снова они лежали, пока успокоившийся Серый не повел Волка дальше.
Здесь ущелье делало поворот. Оно стало настолько узким, что приходилось протискиваться боком, царапая тело об острые уступы. Скалы понижались. Черный их цвет сменился оранжевым, красным, коричневым.
А потом скалы расступились, и Волк с Серым вышли к голубому озеру, со всех сторон окруженному кольцом отвесных скал, поднимающихся прямо из воды и сверкающих на солнце желтыми, зелеными, красными пятнами. Только с одной стороны можно было подойти к озеру. Здесь ущелье кончалось узким зеленым мысом. На нем и расположились шаман со старейшинами, чего-то ожидая.
И дождались. В голубой глубине озера мелькнула вспышка, погасла, снова зажглась, разрастаясь, пробиваясь тонкими дрожащими лучами к поверхности. Световые волны накатывались из глубины, переливаясь желтым, оранжевым, красным, превращая неподвижную гладь озера в жидкое пламя, которое гасло у скал. Вспыхнул воздух над озером, окутав мерцающим прозрачным туманом шамана и старейшин. Старейшины сбросили одежду и вошли в озеро. Они плавали, ныряли в светящихся волнах, и, когда, утомившись, выходили на берег, все их тело светилось, а волосы окружало мягкое лучистое сияние.
Постепенно туман рассеялся, потускнело озеро, и все старейшины вышли на берег. Они развязали мешки с едой и принялись за вяленое мясо с корешками и ягодами, запивая все это водой из озера.
Снова в глубине мелькнула вспышка. Старейшины, бросив недоеденные куски, погрузились в волны, пронизанные холодным мерцающим светом, и снова плавали, ныряли, брызгались водой, как будто были не старыми уважаемыми воинами, а малышами, резвящимися на теплом мелководье. Вода побелела, и эта белизна гасила прозрачный свет в глубине озера. Огромный пузырь вздулся посредине и разрастался в ширину, поднимая воду на отвесные скалы, гася серым туманом их многоцветье. Шаман махнул рукой.
Старейшины поспешно выбрались на берег, стали одеваться, собирать вещи, и Волк едва успел скрыться за поворотом, чтобы избежать встречи с ними, он прилег за валунами в большом ущелье и смотрел, как старейшины шли мимо него. Фигуры их распрямились, румянец играл на темно-бронзовых лицах. Ничего старческого не осталось в их походке. Легкими и ловкими стали их движения.
– Вода молодости, – удивился Волк, – понятно, почему старейшины всегда поддерживают шамана. А белая вода, наверное, опасная. Вон как они убежали от нее.
Волк подождал, пока старейшины отошли подальше, и пошел к озеру. Прозрачная голубая вода, пестрые скалы, зеленая трава. Озеро как озеро. Сколько ни всматривался Волк в его прозрачные воды, сколько ни ждал, не увидел больше ни вспышек света, ни белых пузырей. Целый день провел он возле озера, пил воду. Вода как вода. Купался. Вода приятно освежала, но и все.
«Только шаман знает, когда озеро светится», – наконец понял он и пробормотал с уважением:
– Много знает шаман.
Глава 19
ПОХОД
– Но почему шаман не водит других людей к озеру? – кончил свой рассказ Волк, отдыхая в вигваме Серого Медведя. – Места хватило бы всем.
– Зачем другие шаману? – пожал плечами Серый Медведь. – Воля старейшин – воля племени. Старейшины нужны шаману.
– Но теперь Волк знает путь к озеру. Видел озеро. Волк все скажет вождю.
– И Волк знает, когда озеро светится? – ухмыльнулся Серый Медведь. Волк опустил голову. – Волк поведет охотников к озеру, войдут охотники в ущелье, а горы начнут пляску. Все погибнут.
– Волк знает, когда пляшут горы, – с горячностью перебил его Волк. – В Горячей долине…
– Знаю, – перебил его Медведь. – А когда светится озеро, Волк тоже знает? Или людям придется сидеть и ждать, пока оно засветится? А если ждать нужно будет очень долго? Кто будет охотиться?
Огорченный Волк оставил Серого Медведя и поплелся к вигваму девочек. Там никого не было, кроме наставницы и Розовой Чайки.
– Девочки собирают грибы около Теплой долины, в лесу, – выйдя к нему, сказала Чайка.
– А почему Чайка не пошла с ними? – удивился Волк. Он знал, как она любит собирать ягоды и грибы.
– Чайка боится, – прошептала девочка, озираясь. – Песец ходит в лес за Чайкой. А недавно схватил ее за руку и тащил в свой вигвам. Хорошо, что прибежала наставница…
– Жаль, что не было Волка, – нахмурился юноша. – Разве не было других воинов?
– Были. Старые все. Они отворачивались и ничего не сказали.
– Волк пойдет и скажет Песцу, – хмуро проговорил охотник.
– Не надо, – испугалась Чайка. – Наставница ему уже сказала, что это против обычаев племени. Сказала, что пожалуется вождю.
– Все равно. Волк поговорит с Песцом.
– Не надо, – замахала руками Чайка. – Песец сильный.
– Волк тоже сильный, – гордо возразил молодой охотник, – Волк победил Песца.
– Волк уходит, а Чайка остается в стойбище. Песец будет обижать Чайку, чтобы отомстить Волку. За Песца шаман и старейшины. Волк не одолеет всех.
Волк задумался.
– Ладно, – сказал он хмуро, – Волк не будет говорить с Песцом! – И, круто повернувшись, он ушел в темноту.
«Значит, Чайка боится не за Волка. Чайке все равно, что будет с Волком, – думал он. – Чайка беспокоится, чтобы ее не обидел Песец».
Холода наступили в этом году очень рано. Падали, сворачиваясь, зеленые листья, так и не успевшие пожелтеть. Потянулись на юг крикливые караваны птиц. Спустились с гор медведи. Снег выпал на еще зеленую траву и не растаял, как бывало раньше. Белое покрывало становилось все толще, и, когда оно поднялось до высоты стрелы, вождь выслал дозорных ожидать оленей.
– Там, в стране Холода, – объяснил он Волку, – снега больше. Олени не могут разрывать его до травы. Они будут кочевать к теплу.
Как-то ночью тихое повизгивание подняло Волка со шкур.
– Серый? – удивился он, зная, как не любит его серый брат подходить к стойбищу.
Повизгивание сменилось рычанием, глухим покашливанием, а потом тоскливый вой пронесся над стойбищем, всполошив собак. Серый отбежал на закат солнца и вернулся. Он улегся у ног Волка и смотрел на него тоскливыми влажными глазами минуту, две, три. А потом встал и медленным шагом, опустив голову и хвост, побрел в Волчью долину.
«Это Серый прощается, – понял Волк. – Волки уходят на закат солнца. Но почему? Волки ведь всегда ожидают оленьи стада и уходят вместе с ними».
Он пошел к вождю. Вождь нахмурился, выслушав молодого воина.
– Плохо, – сказал вождь. – Боюсь, что олени не пройдут по землям Птиц. Боюсь, племя останется на зиму без пищи.
– Но, может, волки ошибаются? – еще сомневался Волк.
– Хорошо бы, – покачал головой вождь.
Но напрасно вглядывались они в ночную тьму. Сигнальные костры так и не зажглись.
– Часть мяса Птицы, конечно, выменяют у Лохматых, – прикидывал вождь. – Но у Лохматых его тоже немного. Плохо шли олени в этом году. А к Береговым после ссоры и соваться нечего.
– Птицам тесно, мало дичи. Надо искать новые охотничьи земли, – нерешительно заговорил Волк.
– Где? – с досадой спросил вождь. – Вождь уже говорил Волку – нет свободных земель поблизости.
– А за страной Огня?
– Разве Волк уже знает путь через страну Огня?
– Волк узнает.
– Вот когда узнает, тогда и поговорим.
Вечером Волк завел разговор с молодыми охотниками.
– Олени не пришли, будет голод, – сказал он, подсаживаясь к костру. – Нужно искать новые охотничьи земли. За страной Огня много земель, много дичи.
– Волк, наверное, уже был за страной Огня? – спросил Лис. Волк растерялся. Он понимал, что разговоры с вождем, Серым Медведем, Белой Совой – это только разговоры и предположения. Молодые охотники не пойдут за ним, если не увидят доказательств.
– Духи сказали Волку, – решился он. – Во сне.
– Ах, во сне! – ухмыльнулся Лис. – Лису тоже снилось, что пошел дождь из кеты! Но что-то не было такого дождя.
Лис с недовольной гримасой посмотрел на безоблачное небо.
Но большинство молодых воинов прислушались к словам Волка и закивали головами. Они привыкли верить снам, считая, что душа, покинув спящее тело, скитается по свету и видит многое, чего не видит ее хозяин – тело.
– Что ж, можно сходить, – прервал затянувшееся молчание Ворон. – Есть там дичь или нет, а идти надо. Больше идти некуда: вокруг или Береговые, или Лохматые, или совсем чужие племена. Ворон пойдет с Волком. – И он положил на плечо Волку руку.
– Опасно, – пробормотал, почесываясь, Тюлень. – Шаман говорил: слуги Каменного Хозяина пускают к себе только шамана. Каменный Хозяин убьет Птиц.
– Серый Медведь ходил, – возразил Волк, – и остался жив.
– Серый Медведь ходил недалеко, – сказал Тюлень.
– Лис тоже пойдет с Волком, – вдруг поднялся Лис. – Может, рыбный дождь идет там? Интересно бы посмотреть.
– Рысь с вами, – негромкий мелодичный голос Рыси потерялся в поднявшемся шуме.
Рыси давно уже хотелось снять каким-нибудь подвигом позор несчастного похода за каланами. Особенно перед Кайрой, которая с тех пор, казалось, не замечала его.
– И Тупик пойдет, – отозвался мальчишка из-за спин молодых охотников. – Тупик ходил с шаманом и знает путь в страну Огня. Правда, только с краю, – добавил он, подумав. – Очень далеко шаман не заходил.
– Чтобы разведать путь, хватит, – сказал Ворон.
– Хорошо, – кивнул Волк. – Собирайтесь и ждите Волка. Волк вернется через несколько дней.
Волк спешил и на этот раз дошел до долины горячих столбов за четыре дня. Полдня он следил за долиной и еще четыре дня добирался обратно в стойбище.
– Можно идти, – сказал он молодым охотникам, которые его уже ждали. – Горячие водяные столбы сказали Волку, что Каменный Хозяин отдыхает.
И они отправились в путь. Сначала шли по хорошо утоптанной тропе, по которой ходили многие люди племени. Потом тропа стала узкой, едва заметной, и, наконец, совсем исчезла в обломках скал и каменных россыпях.
Но Тупик продолжал уверенно вести охотников, как будто бы ходил здесь каждый день.
– Тупик хорошо запомнил дорогу, – похвалил его Ворон. Все причудливее становились окружающие их скалы. Странные каменные фигуры, глыбы, расцвеченные желтыми пятнами серы, припорошенные черным пеплом. Со змеиным шипением вырывались из-под камней струйки пара, колебался воздух, нагретый испарениями, от которых першило в горле, тяжело было дышать. Дрожала под ногами земля.
Из-под ноздреватых глыб вытекали каменные ручьи. Отблески пламени, окутывавшего недалекую вершину, переливались на их черной гладкой поверхности, и, казалось, ручьи струятся по каменному ложу, растекаются блюдцами черных озер. Подойдя поближе, молодые охотники убедились, однако, что глаза обманывают их, что ручьи застыли в каменной неподвижности.
Гигантский огненный всплеск поднялся над вершиной, расцвел светящимся цветком и опал раскаленными глыбами на склоны горы. Посыпался пепел. Каменные фигуры на вершине горы зашевелились, покраснели, и ослепительно-белая огненная река вырвалась из-под них, ринулась вниз по склону, постепенно тускнея, остывая.
– Это ничего, – успокоил испуганных охотников Тупик. – Эта гора не страшная. Она и при шамане огнем плевалась.
– Если не страшная, – сказал Ворон, – то пойдем дальше.
– А Тупик не знает дороги дальше! – признался мальчишка, шмыгнув красным носом.
– Ну что ж! Пусть тогда Тупик возвращается.
– Зачем другие шаману? – пожал плечами Серый Медведь. – Воля старейшин – воля племени. Старейшины нужны шаману.
– Но теперь Волк знает путь к озеру. Видел озеро. Волк все скажет вождю.
– И Волк знает, когда озеро светится? – ухмыльнулся Серый Медведь. Волк опустил голову. – Волк поведет охотников к озеру, войдут охотники в ущелье, а горы начнут пляску. Все погибнут.
– Волк знает, когда пляшут горы, – с горячностью перебил его Волк. – В Горячей долине…
– Знаю, – перебил его Медведь. – А когда светится озеро, Волк тоже знает? Или людям придется сидеть и ждать, пока оно засветится? А если ждать нужно будет очень долго? Кто будет охотиться?
Огорченный Волк оставил Серого Медведя и поплелся к вигваму девочек. Там никого не было, кроме наставницы и Розовой Чайки.
– Девочки собирают грибы около Теплой долины, в лесу, – выйдя к нему, сказала Чайка.
– А почему Чайка не пошла с ними? – удивился Волк. Он знал, как она любит собирать ягоды и грибы.
– Чайка боится, – прошептала девочка, озираясь. – Песец ходит в лес за Чайкой. А недавно схватил ее за руку и тащил в свой вигвам. Хорошо, что прибежала наставница…
– Жаль, что не было Волка, – нахмурился юноша. – Разве не было других воинов?
– Были. Старые все. Они отворачивались и ничего не сказали.
– Волк пойдет и скажет Песцу, – хмуро проговорил охотник.
– Не надо, – испугалась Чайка. – Наставница ему уже сказала, что это против обычаев племени. Сказала, что пожалуется вождю.
– Все равно. Волк поговорит с Песцом.
– Не надо, – замахала руками Чайка. – Песец сильный.
– Волк тоже сильный, – гордо возразил молодой охотник, – Волк победил Песца.
– Волк уходит, а Чайка остается в стойбище. Песец будет обижать Чайку, чтобы отомстить Волку. За Песца шаман и старейшины. Волк не одолеет всех.
Волк задумался.
– Ладно, – сказал он хмуро, – Волк не будет говорить с Песцом! – И, круто повернувшись, он ушел в темноту.
«Значит, Чайка боится не за Волка. Чайке все равно, что будет с Волком, – думал он. – Чайка беспокоится, чтобы ее не обидел Песец».
Холода наступили в этом году очень рано. Падали, сворачиваясь, зеленые листья, так и не успевшие пожелтеть. Потянулись на юг крикливые караваны птиц. Спустились с гор медведи. Снег выпал на еще зеленую траву и не растаял, как бывало раньше. Белое покрывало становилось все толще, и, когда оно поднялось до высоты стрелы, вождь выслал дозорных ожидать оленей.
– Там, в стране Холода, – объяснил он Волку, – снега больше. Олени не могут разрывать его до травы. Они будут кочевать к теплу.
Как-то ночью тихое повизгивание подняло Волка со шкур.
– Серый? – удивился он, зная, как не любит его серый брат подходить к стойбищу.
Повизгивание сменилось рычанием, глухим покашливанием, а потом тоскливый вой пронесся над стойбищем, всполошив собак. Серый отбежал на закат солнца и вернулся. Он улегся у ног Волка и смотрел на него тоскливыми влажными глазами минуту, две, три. А потом встал и медленным шагом, опустив голову и хвост, побрел в Волчью долину.
«Это Серый прощается, – понял Волк. – Волки уходят на закат солнца. Но почему? Волки ведь всегда ожидают оленьи стада и уходят вместе с ними».
Он пошел к вождю. Вождь нахмурился, выслушав молодого воина.
– Плохо, – сказал вождь. – Боюсь, что олени не пройдут по землям Птиц. Боюсь, племя останется на зиму без пищи.
– Но, может, волки ошибаются? – еще сомневался Волк.
– Хорошо бы, – покачал головой вождь.
Но напрасно вглядывались они в ночную тьму. Сигнальные костры так и не зажглись.
– Часть мяса Птицы, конечно, выменяют у Лохматых, – прикидывал вождь. – Но у Лохматых его тоже немного. Плохо шли олени в этом году. А к Береговым после ссоры и соваться нечего.
– Птицам тесно, мало дичи. Надо искать новые охотничьи земли, – нерешительно заговорил Волк.
– Где? – с досадой спросил вождь. – Вождь уже говорил Волку – нет свободных земель поблизости.
– А за страной Огня?
– Разве Волк уже знает путь через страну Огня?
– Волк узнает.
– Вот когда узнает, тогда и поговорим.
Вечером Волк завел разговор с молодыми охотниками.
– Олени не пришли, будет голод, – сказал он, подсаживаясь к костру. – Нужно искать новые охотничьи земли. За страной Огня много земель, много дичи.
– Волк, наверное, уже был за страной Огня? – спросил Лис. Волк растерялся. Он понимал, что разговоры с вождем, Серым Медведем, Белой Совой – это только разговоры и предположения. Молодые охотники не пойдут за ним, если не увидят доказательств.
– Духи сказали Волку, – решился он. – Во сне.
– Ах, во сне! – ухмыльнулся Лис. – Лису тоже снилось, что пошел дождь из кеты! Но что-то не было такого дождя.
Лис с недовольной гримасой посмотрел на безоблачное небо.
Но большинство молодых воинов прислушались к словам Волка и закивали головами. Они привыкли верить снам, считая, что душа, покинув спящее тело, скитается по свету и видит многое, чего не видит ее хозяин – тело.
– Что ж, можно сходить, – прервал затянувшееся молчание Ворон. – Есть там дичь или нет, а идти надо. Больше идти некуда: вокруг или Береговые, или Лохматые, или совсем чужие племена. Ворон пойдет с Волком. – И он положил на плечо Волку руку.
– Опасно, – пробормотал, почесываясь, Тюлень. – Шаман говорил: слуги Каменного Хозяина пускают к себе только шамана. Каменный Хозяин убьет Птиц.
– Серый Медведь ходил, – возразил Волк, – и остался жив.
– Серый Медведь ходил недалеко, – сказал Тюлень.
– Лис тоже пойдет с Волком, – вдруг поднялся Лис. – Может, рыбный дождь идет там? Интересно бы посмотреть.
– Рысь с вами, – негромкий мелодичный голос Рыси потерялся в поднявшемся шуме.
Рыси давно уже хотелось снять каким-нибудь подвигом позор несчастного похода за каланами. Особенно перед Кайрой, которая с тех пор, казалось, не замечала его.
– И Тупик пойдет, – отозвался мальчишка из-за спин молодых охотников. – Тупик ходил с шаманом и знает путь в страну Огня. Правда, только с краю, – добавил он, подумав. – Очень далеко шаман не заходил.
– Чтобы разведать путь, хватит, – сказал Ворон.
– Хорошо, – кивнул Волк. – Собирайтесь и ждите Волка. Волк вернется через несколько дней.
Волк спешил и на этот раз дошел до долины горячих столбов за четыре дня. Полдня он следил за долиной и еще четыре дня добирался обратно в стойбище.
– Можно идти, – сказал он молодым охотникам, которые его уже ждали. – Горячие водяные столбы сказали Волку, что Каменный Хозяин отдыхает.
И они отправились в путь. Сначала шли по хорошо утоптанной тропе, по которой ходили многие люди племени. Потом тропа стала узкой, едва заметной, и, наконец, совсем исчезла в обломках скал и каменных россыпях.
Но Тупик продолжал уверенно вести охотников, как будто бы ходил здесь каждый день.
– Тупик хорошо запомнил дорогу, – похвалил его Ворон. Все причудливее становились окружающие их скалы. Странные каменные фигуры, глыбы, расцвеченные желтыми пятнами серы, припорошенные черным пеплом. Со змеиным шипением вырывались из-под камней струйки пара, колебался воздух, нагретый испарениями, от которых першило в горле, тяжело было дышать. Дрожала под ногами земля.
Из-под ноздреватых глыб вытекали каменные ручьи. Отблески пламени, окутывавшего недалекую вершину, переливались на их черной гладкой поверхности, и, казалось, ручьи струятся по каменному ложу, растекаются блюдцами черных озер. Подойдя поближе, молодые охотники убедились, однако, что глаза обманывают их, что ручьи застыли в каменной неподвижности.
Гигантский огненный всплеск поднялся над вершиной, расцвел светящимся цветком и опал раскаленными глыбами на склоны горы. Посыпался пепел. Каменные фигуры на вершине горы зашевелились, покраснели, и ослепительно-белая огненная река вырвалась из-под них, ринулась вниз по склону, постепенно тускнея, остывая.
– Это ничего, – успокоил испуганных охотников Тупик. – Эта гора не страшная. Она и при шамане огнем плевалась.
– Если не страшная, – сказал Ворон, – то пойдем дальше.
– А Тупик не знает дороги дальше! – признался мальчишка, шмыгнув красным носом.
– Ну что ж! Пусть тогда Тупик возвращается.