Уткин Владимир Сергеевич. Вдоль Большой реки

   – Значит, придется уходить. – Вороний Глаз еще больше ссутулился, втягивая голову в острые плечи – без мяса. Без шкур. В чужие леса… Плохо.
   Женщины запричитали. Угрюмо молчали воины. Даже собаки, чувствуя настроения людей, тихонько поскуливали.
   И тогда поднялся Ходок.
   – Туры не должны уходить. Мамонты и олени ходят вдоль Большой реки. Они не любят леса. А мамонты – это мясо, шкуры, теплые хижины. Туры – охотники на мамонтов, и Туры будут на них охотиться… Ходок пойдет к плосколицым и принесет копья смерти. Тогда Турам не страшны будут враги.
   – Ходок не вернется, – покачал головой Седой. – А у племени и так мало охотников.
   – Ходок вернется, – упорно тряхнул светлой копной волос Орлик. – Ходок возвращается всегда. Орлик пойдет с Ходоком.
   Все племя собирало путников в дорогу. Охотники отобрали лучшие наконечники копий и два кремневых ножа. Женщины сшили им плащи из шкур рысей на случай, если в пути их застанут холода, изготовили запасную обувь из остатков шкур мамонтов, выстланную внутри нежным мехом выдры. В дорогу дали костяные иголки и высушенные оленьи жилы. Мяса Ходок не взял.

   – Добудем в дороге, – сказал он Орлику. – Мало мяса у племени. Мало охотников.
   Орлик кивнул.

Глава 14
ВДОЛЬ БОЛЬШОЙ РЕКИ

   Они шли день и ночь, а потом еще день, останавливаясь только для охоты. А потом Ходок связал лозой несколько бревен, и они переплыли на низменный берег, густо заросший кустарником и невысокими деревцами.
   – Здесь, – объяснил он Орлику, – начинаются чужие земли. Будет лучше, если никто не увидит нас. Племена селятся на высоком берегу. Сюда они приходят только охотиться. Будем идти ночью, а днем прятаться в зарослях.
   Идти становилось все труднее. Глубокие старицы, озера, заливы, густо заросшие камышом, преграждали путь, и приходилось уходить все дальше от берега. Теперь они шли по ярко-зеленым цветущим лугам. Тысячи птиц поднимались с озер, покрывали отмели, прятались в зарослях камыша. Воздух звенел щебетом, гоготаньем, кряканьем, свистом, курлыканьем.
   – Хорошо здесь, – вздохнул Орлик, осматриваясь.
   – Только когда тепло, – улыбнулся Ходок. – А зимой стада уйдут в степь. Птицы улетят. Нет холмов и деревьев, которые укрывают от ветра. Много снега и мало пищи.
   Они остановились на большом каменистом острове. Ходок уснул, а Орлик долго лежал, вслушиваясь в рев и мяуканье львов, бродивших по берегам. По крайней мере, семь хищников собрались напротив острова. Орлик начал было ломать сухие ветки, чтобы разжечь костер, но Ходок, проснувшись, остановил его.
   – Львы не любят воды, – сказал он. – Дичи много, они не нападут на нас. Спи.
   И действительно, скоро львы ушли.
   Путники переплыли на высокий берег. Ходок оставил Орлика в дубовой роще и приказал ждать в кустах его возвращения, а сам отправился на разведку. Орлик сначала сидел в кустах, а потом, соскучившись, пошел по звериной тропинке, чтобы к возвращению Ходока убить какую-нибудь дичь. Он шел, уворачиваясь от низко нависших ветвей, когда чьи-то голоса заставили его опуститься на землю и замереть в зарослях. Голоса не приближались; Орлик, осмелев, подполз к повороту тропинки и выглянул на поляну. Посредине поляны рос дуб, возле которого полукругом стояли воины в меховых плащах. Волосы, вымазанные желтой краской, густой гривой спадали им на плечи. Лица воинов были раскрашены черной и белой краской. О чем-то тихо переговариваясь, они смотрели на дуб, к которому был привязан человек.

   «Это воин Рысей, который давал Ходоку шкуры бобров, – узнал пленника Орлик. – У него нет одного уха и шрам через все лицо. Точно он…»
   Высокий воин подошел к пленнику и что-то прокричал низким гортанным голосом, а воины зарычали и замяукали. Орлик вслушивался в их голоса, и ему казалось, что львы, рычавшие на берегу, собрались здесь, на поляне. Воины замолчали и потом не спеша один за другим скрылись в роще. Орлик огляделся. Поляна, на которой стоял дуб, была окружена кустарником и заросла травой. Между кустами белели кости. Около самого дуба проходила утоптанная тропинка, на которой виднелись отпечатки львиных лап.
   «Зачем чужие воины привязали Одноухого к дереву? – подумал Орлик. – Но все равно. Надо освободить пленника».
   Он осторожно пополз к дубу, замирая время от времени, вслушиваясь в шорохи.
   «А вдруг они оставили Одноухого как приманку и ждут в засаде того, кто будет освобождать пленника? – Орлик нырнул в заросли. – Лучше дождаться темноты».
   Смеркалось. С недалекой реки потянуло прохладой. Между ветвей заблестели первые звезды. Летучие мыши бесшумно петляли в почерневшем небе.
   Утробный рев заглушил шорохи ночного леса. Легкой тенью через поляну промелькнули косули, тревожно фыркая, пробежал олень. Потом все затихло, и вот из-за кустов показался лев. Он был огромный или, может быть, казался таким в лунном свете. Густая грива свисала до земли. Зелено-красно светились его глаза. Он шел не спеша, припадая на переднюю лапу. Так вот для кого привязали Одноухого! Орлик больше не колебался. Несколькими прыжками он пересек поляну и полоснул ножом по туго натянутым ремням.
   – Беги, – крикнул он и помчался сквозь заросли, сопровождаемый гневным ревом разъяренного зверя, криками чужих охотников.
   Только через двое суток Ходок нашел Орлика на небольшом островке посредине заросшего озера. Искусанного комарами, замерзшего.
   – Орлик нарушил приказ. Это плохо, – сказал Ходок сурово. – Но Орлик освободил пленника. Это – хорошо.
   – А он спасся?
   – Не знаю, – пожал плечами Ходок. И добавил спокойно: – Это земли племени Львов. Они не охотятся на львов – своих предков. А отцу-льву приносят жертвы: дичь и пленников. Ходок был близко, но не мог помочь. Львы хорошо стерегли рощу…
   – Как Ходок узнал, что было в роще?
   – Слушай крики птиц, зверей – и ты все узнаешь. Они говорят: «Вот волк, а вот медведь. А здесь люди». Все нужно знать Ходоку в пути. Он один. Но ему помогают птицы, олени, свиньи… А теперь пошли. Львы потеряли наш след.
   Большая река скрылась за холмами. Широкая степь, густо заросшая ковылем и полынью, серебристыми волнами колебалась под ветром. Лошади, дрофы, сайгаки пробегали мимо, тревожно посвистывали сурки; из редких акациевых рощиц доносилось сонное рычание львов. Где-то далеко скулили степные волки.
   Костер разложили в небольшой промоине возле пологого холмика. А когда совсем стемнело, Ходок разложил еще три костра, и теперь пламя окружало их со всех сторон.
   Стая гиен подошла к костру и с плачем кружилась вокруг, пока подошедшие львы не прогнали их в темноту. Львы долго лежали, глядя в пламя, зевая и облизываясь. С фырканьем пронеслось мимо стадо бизонов, а за ними не спеша протрусил носорог.
   – Много дичи в степи, – вздохнул Ходок, – а жить негде. Негде укрыться.
   Утром путники набрели на небольшой овражек. Под его красно-бурой глинистой стенкой Орлик увидел синюю землю и позвал Ходока.
   – Синяя краска, – обрадовался Ходок, спускаясь на дно оврага.
   Они наполнили краской кожаный мешочек и пошли дальше.
   Теперь уже Ходок внимательно осматривал каждую промоину. На третий день они нашли зеленую краску. Краски лежали пятнами среди россыпи мелких камней у больших глыб серовато-розового камня. Часто попадались большие куски мягкой белой краски и глыбы желтой.
   – Так вот где Львы берут краску для своих браслетов, – говорил Ходок, наполняя кожаные мешочки. – Хватит, – остановил он Орлика. – Зачем лишний груз? Наберем на обратном пути. Если вернемся от плосколицых… – И они свернули к реке.
   Долина Большой реки сужалась. Быстрее стало течение. Рев и гул, доносившиеся издалека, становились все громче.
   – Как стадо мамонтов, – сказал Орлик утром.
   – Нет, – сказал он вечером, – и стадо мамонтов не сможет так реветь. Может, там живет предок всех мамонтов? Может, он дерется с предком всех львов?
   Грохот, рев, шипенье стояли над Большой рекой. Клочья желтоватой пены окаймляли черные утесы, торчавшие из воды. Прозрачные струи стремительно неслись между камней, рассыпаясь брызгами, а над ними повисли радужные мосты, бешено мчалась Большая река, стиснутая каменными берегами, разбиваясь о них, насыщая воздух водяной пылью.
   Долго стояли путники, зачарованные невиданным зрелищем. Дальше река то расширялась, то снова сужалась, пробиваясь сквозь каменные утесы. Через три дня пути берега понизились, и Большая река разлилась десятками рукавов, густо заросших камышом и осокой.
   – Здесь мы остановимся, – сказал Ходок.

Глава 15
НА ОСТРОВЕ

   Они выбрали густо заросший остров и вырыли на нем яму. Дно и стены ямы обложили камышом и сухой травой, а сверху Ходок соорудил навес из веток. Даже подойдя совсем близко, Орлик не мог отличить навес от живых кустов.
   – Здесь Орлик будет ждать, – сказал Ходок. – Где-то здесь начинаются земли плосколицых. Ходок должен пойти сам посмотреть.
   – Ходок видел их? – насторожился Орлик.
   – Надо уметь видеть следы, – укоризненно покачал головой Ходок, показывая Орлику обломок наконечника.
   – Оружие плосколицых! – воскликнул Орлик.
   – Не только. Плосколицые надевают на ноги кожу зубров. А мы – кожу мамонтов или оленей.
   – Но, может, они просто охотились здесь?
   – Ходок видел следы женщин плосколицых. Женщины не уходят далеко от стойбища.
   Он ушел, а Орлик лежал в яме, наблюдая птиц и зверей, копошащихся в зарослях.
   Он видел, как гигантский сом утащил под воду селезня, а стая тревожно крякая, поднялась в воздух. Дикие свиньи рылись в камышах, искали птичьи гнезда, поедали яйца и птенцов. Один раз по берегу прошла огромная рыжая полосатая кошка, и Орлик затаился, судорожно сжимая боевое копье.
   На острове было очень много камышовых котов: они охотились в зарослях на птиц, подстерегали поросят. Орлик не трогал их, и постепенно коты привыкли к его присутствию, перестали обращать внимание на молодого охотника. А как-то раз большой ободранный кот утащил у Орлика жирного сома прямо из убежища. Орлик рассердился было, но потом рассмеялся. Сом был явно тяжел для грабителя, и тот тащил его через камыши, отдуваясь и сердито мяукая. Молодой охотник, конечно, догнал бы его, но не стал отнимать добычу, и кот, успокоившись, принялся за пиршество. Он объелся сомятиной, улегся неподалеку от недоеденной рыбины и лежал, не в силах пошевелиться, пока другие коты не доели его добычу. Этот кот поселился рядом с убежищем в кустах, и Орлик время от времени подкармливал его мелкой рыбой и мясом.
   Ходок появился внезапно. Не зашелестел камыш, не плеснула вода. Он, казалось, возник из воздуха.
   – Они живут за рекой, – сказал Ходок, присаживаясь у костра. – В хижинах из шкур лошадей. Кругом степь. На ночь ставят сторожей. Подойти трудно. А надо. – Он замолчал, задумавшись.
   – Мы пойдем вечером, – сказал он наконец. – Орлик станет девушкой. Девушкой плосколицых. А Ходок – молодым воином. Никто не будет мешать молодому воину и девушке. Их обходят. С ними не заговаривают.
   Привязав одежду к связкам сухого камыша, они переплыли реку, и здесь, на берегу, Ходок вытащил из мешка краски. Он разрисовал лицо Орлика, а потом, смотрясь в воду, размалевался сам. Волосы Орлика он вымазал сажей, а свои перевязал в тугой пучок, в который воткнул три гусиных пера. Пришлось обрезать длинный меховой плащ Ходока, который служил ему в пути одеждой и укрывал на отдыхе. Долго пришивали к плащам перья. Ходок еще раз внимательно осмотрел Орлика и одобрительно кивнул:
   – Можно идти. Двигайся медленно, плавно. Не забывай, что ты девушка. Будет опасно, исчезай, как Ходок тебя учил. Сливайся с темнотой…
   Они обошли цепь костров и вошли в стойбище. Хижины плосколицых стояли беспорядочно на большом расстоянии друг от друга. Неподалеку от хижин гнили отбросы, горели костры, на которых женщины готовили пищу.
   – Собак у них нет, – шепнул Ходок. – Это хорошо.
   Посредине стойбища темнела огромная хижина, покрытая шкурами в два слоя. Перед хижиной горело три костра, возле которых суетились женщины и дети. Ходок с Орликом шли медленно, склонившись друг к другу, обходя костры и сворачивая в сторону, когда навстречу попадался кто-нибудь из плосколицых.
   Они обошли большую хижину сзади и, опустившись на землю, приподняли шкуру. Посреди хижины тускло тлел костер, окруженный плоскими, черными от копоти камнями. Вокруг костра на шкурах сидели мужчины, женщины, дети… Обнаженные тела их отливали медью, иссиня-черные волосы блестели от жира.
   Мужчины сидели, развалясь на шкурах, лениво переговариваясь, а женщины шили одежду, кормили детей.
   Орлик заметил, что одежда женщин и детей была сшита из старых, облезлых шкур. Не было на женщинах и украшений. Зато мужчины щеголяли костяными браслетами, бусами из клыков хищников, амулетами. На жердях хижины висели их плащи, расшитые перьями, оленьими жилами, раскрашенные желтыми, синими и зелеными красками. Раскрашенные перья торчали у мужчин и в волосах.
   Время от времени кто-нибудь из мужчин запускал руку в большой кожаный мешок, вытаскивал кусок вареного мяса и, громко чавкая, принимался за еду. Остатки мяса и полуобглоданные кости он бросал женщинам. Женщины на лету подхватывали подачки и жадно ели.
   В следующей хижине уже спали. Тускло светил каменный светильник, около которого сидела старуха, время от времени поправляя кожаный фитиль, плавающий в жиру. Воины, женщины и дети спали все вместе на шкурах в углу хижины, а оружие валялось в другом углу. Ходок приподнял край шкуры и взял несколько маленьких копий.
   Так они осмотрели все хижины, но ни в одной из них Орлик не увидел Рыжей Белки. Выбравшись из стойбища, они переплыли реку и вернулись на остров.
   Ходок молчал, рассматривая копья; молчал и Орлик, опустив голову.

   Неужели он никогда больше не увидит Рыжей Белки? Неужели она погибла в пути и им суждено встретиться только в жилищах предков? Да и то, попадет ли туда Белка? Ведь чтобы попасть к предкам, надо быть похороненным в красной краске. Иначе откуда возьмется кровь? А кто станет тратить краску на какую-то пленницу?
   – Это не те, – сказал наконец Ходок, отбрасывая копьеца – Эти для охоты. А нападают с боевыми. Что ж. Надо искать другие стойбища…
   – Разве есть еще стойбища? – удивился Орлик.
   – Орлик не умеет считать, – усмехнулся Ходок. – Стойбище маленькое – мало воинов. А на Туров напало много воинов. Откуда они?
   Орлик сразу повеселел. Как он не догадался?
   Ночью они покинули остров, переплыли реку и углубились в степь. Восходящее солнце застало их далеко от стойбища плосколицых…
   Степь окружила их разнотравьем, промоинами, оврагами. Слегка всхолмленная равнина таила в себе тысячи укромных убежищ: нор, ямок, кустарников. Вдоль степных речушек росли тенистые рощицы, глубокие овраги густо заросли кустарником, сплошной стеной поднимались камыши, окружавшие степные озера. Даже на ровном месте, стоило лечь на землю – и густые травы смыкались над путником, надежно укрывая его от недоброго глаза.
   Они шли ночами, а днем отсыпались в каком-нибудь убежище, замаскировав его ветками и травой, и снова шли в зеленоватом лунном свете, наблюдая ночную жизнь степи.
   Как-то раз они подбирались к табунку лошадей, дремавших у холма. Они были совсем близко от табунка, когда из высокой травы на лошадей прыгнул рыжевато-бурый зверь. Он пролетел метров двадцать и опустился прямо на вожака лошадей. Блеснули огромные клыки, и вожак без звука повалился на землю. Ходок схватил Орлика за руку и поволок за собой, далеко обходя страшного зверя.
   – Ходок боится? – удивился молодой охотник. – Но ведь зверь не больше льва.
   – Зверь сильнее льва, – ответил Ходок. – Он прыгает дальше всех зверей, а его клыки убивают даже толстокожих.
   В другой раз в груде камней Орлик увидел длинную пятнистую змею. Она лежала, обвив кольцами сайгака, и громко зашипела, заметив молодого охотника. Он хотел было ударить змею копьем, но раздумал, видя, что сайгаку уже все равно не помочь.
   На пятую ночь пути они набрели на стойбище и целый день пролежали в кустах, наблюдая его жизнь. Стойбище было окружено изгородью из колючего кустарника. Женщины плосколицых редко выходили за эту колючую ограду, но вес же выходили за водой или накопать корешков заостренными палками. В этом стойбище воинов было мало, а пленниц они не заметили.
   В следующем стойбище они увидели женщину Медведей и два дня ждали, чтобы она вышла за ограду. Но так и не дождались. То ли плосколицые не доверяли пленнице, то ли она сама боялась степи, но за ограду она не выходила, а проникнуть в стойбище Ходок не рискнул. Слишком уж открытая местность была вокруг.
   Солнце припекало все сильнее. Выгорала трава. Пересыхали ручьи и озерца. Травоядные стадами сбегались к немногим местам, где сохранилась вода, а у водопоя их подкарауливали хищники. Воду приходилось брать на рассвете, когда травоядные уже напивались, а хищники уходили в свои берлоги. Впрочем, дичи вокруг было много и звери не трогали людей. Но однажды они вспугнули большого серовато-белого носорога, лежавшего на боку в неглубоком степном озерце. Он не был похож на длинношерстных носорогов, которые водились в лесах Туров, был выше и длиннее, а его гладкую шкуру покрывали только редкие волосы.

   Орлик, который шел впереди, принял его за бугор, поросший бурой степной травой, и был очень удивлен, когда бугор внезапно ожил и, грозно хрюкая, двинулся к нему. В следующий момент сильный толчок отбросил его далеко в сторону, и Ходок встал прямо перед черным рогом, направленным на него.
   Он стоял, пока рог не оказался возле его груди, а потом прыгнул навстречу рогу и немного в сторону. Носорог проскочил мимо, затормозил, поднимая клубы пыли, развернулся и бросился на Ходока. Он нападал снова и снова, но каждый раз Ходок ускользал от него, и носорог останавливался, озадаченный. Стоял и Ходок, спокойно глядя на зверя. Носорог фыркал, медленно подходил к Ходоку и опять бросался на него. И опять промахивался. Наконец он не стал останавливаться, а неспешной рысцой углубился в кустарник, и скоро треск веток стих вдалеке.
   – Запомни, – сказал Ходок Орлику. – Когда нападают, иди навстречу. Навстречу и в сторону. Этого никто не ждет. Будешь убегать – погибнешь.
   Становилось все жарче, и как-то к полудню они проснулись в своем убежище от запаха гари. Орлик выглянул из промоины и увидел огненный вал, накатывающий на них. Горела степь. Огненное полукольцо охватывало их убежище, быстро приближаясь. Орлик бросился было бежать, но Ходок остановил его. Он намочил шкуры в небольшом родничке, который струился в промоине, укутался сам и набросил мокрую шкуру на Орлика. Они улеглись рядом, втискивая головы во влажную траву. Густые клубы дыма накрыли их, посыпались хлопья сажи, а раскаленный ветер опалил легкие. Но они лежали, откашливаясь, поливая друг друга водой из родника, и пожар проскочил над ними. Шкуры покоробились, обгорели волосы, лица, черные от копоти, покрылись волдырями, но все-таки они остались живы.
   Целую ночь шли они по черной, выжженной равнине, утопая в пепле по щиколотку, а утром снова вышли в пожелтевшую от жары степь. С невысоких холмов они высматривали огни костров и шли к ним. Но это были костры охотничьих отрядов, рыскавших по степи. А большого стойбища все не было.
   Орлик еще не спал, когда табун лошадей с топотом промчался мимо убежища. Он бросил копье и попал. Лошадь продолжала бежать, унося копье, и он погнался за ней. Сначала лошадь далеко убежала от молодого охотника, но потом, ослабев от раны, замедлила бег, и Орлик начал догонять се. Лошадь оглянулась и, увидев преследователя, снова побежала быстрее, но скоро устала и перешла на медленный бег, а потом на шаг. Орлик почти настиг ее, когда земля поддалась под его ногами и он провалился в глубокую яму-ловушку.
   Стены ловушки были гладкие, а когда он пытался выкопать в них уступы, они осыпались, и скоро Орлик понял, что ему придется работать слишком долго, чтобы вырваться из ловушки самостоятельно.
   «Не успею, – подумал молодой охотник, – придут плосколицые и убьют Орлика. Ходок все узнает, конечно, по следам. А вот Рыжая Белка… Ходок будет искать копья смерти. Ходок не будет искать девочку. Ходоку важнее всего племя. Кто, кроме Орлика, спасет се? Жалко Белку. Теперь и Орлик не попадет в хижины предков. Некому будет засыпать его красной краской. Да и есть ли отсюда, из земель плосколицых, путь к хижинам предков? Может, и нет…»
   Он отполз в самый темный угол ямы, прячась от жалящих лучей солнца, и замер, опустив голову на колени…

   Как надоела ему степь! Выросший в лесах, наполненных птичьим гомоном, журчаньем ручейков, шумом листвы, он чувствовал себя неуютно в безбрежном травяном просторе, в чахлых рощицах, насквозь просвечиваемых палящими лучами солнца, в оврагах, заросших высокой жесткой травой, такой непохожей на мягкий зеленый ковер, покрывавший лесные поляны.
   Да еще эта ловушка! Скорее бы уж приходили плосколицые!
   Голоса плосколицых прозвучали над ямой к полудню. Они содрали с ловушки травяной настил и склонились над ямой, о чем-то переговариваясь.
   Сначала Орлик хотел метнуть в них копье, но потом раздумал. Если его не убьют сразу, может быть, удастся убежать…
   – Вылазь, – жестом показал ему один из плосколицых, протягивая копье. – Оружие оставь в яме.
   Они набросили на шею Орлика петлю, связали руки. Двое плосколицых шли впереди, а третий, ровесник Орлика, шел сзади, время от времени подгоняя его уколами копья.
   В дубовой рощице они остановились отдохнуть. Старшие плосколицые улеглись в тени и скоро задремали, а младший загнал Орлика в муравейник и, когда Орлик пытался выбраться из него, копьем подталкивал его поближе к рассерженным насекомым. Руки Орлика были связаны, и он мог очищать от муравьев ноги, только потирая их одну о другую.
   Он был основательно искусан, когда плосколицые наконец погнали его дальше.
   До небольшой рощицы оставалось уже несколько шагов, как вдруг один из кустов ожил и дубина Ходока со свистом обрушилась на голову крайнего воина.
   Молодой воин завизжал, убегая, но Ходок, уложив второго плосколицего, двумя прыжками догнал молодого и ударом кулака сбил с ног.
   – Орлик не умеет ходить, – ворчал он, развязывая мальчику руки. – Трава над западней не такая, как в степи: она вялая. Когда же Орлик научится ходить?
   Орлик молчал, опустив голову. Ему было стыдно. Он вспоминал, как в одиночку собирался идти за синим камнем. Молодой воин открыл глаза.
   – Кто делает копья смерти? – знаками спросил его Ходок.
   – Не знаю, – показал плосколицый. Ходок занес копье.
   – Вождь ходит в большое стойбище. Вождь и старейшины. Оттуда идут воевать… – быстро показал молодой.
   – Где большое стойбище? – продолжал расспрашивать Ходок. Плосколицый отвернулся.
   Лицо Ходока стало жестким.
   – Ходок привяжет плосколицего к муравейнику и подождет, пока муравьи не обглодают его, – показал он.
   Плосколицый задрожал.
   – Там, там! – махнул он рукой в сторону заката.
   – Плосколицый пойдет с нами…
   – Нет! Если Сын Сайги покажет врагам большое стойбище, его бросят в сердитую воду и духи воды будут грызть его долго-долго…
   – Если сын Сайги покажет стойбище, Ходок отпустит его. Пусть Сын Сайги скажет своим, что убежал от врагов, которые вели его в земли Львов. Не найдешь стойбища, Ходок найдет новый муравейник. Пошли.
   Он накинул петлю, снятую с Орлика, ему на шею. Плосколицый поднялся и неохотно пошел к западу.
   – Но мы же пришли оттуда? – удивился Орлик.
   – Значит, прошли мимо, – спокойно ответил Ходок. – Степь велика…
   Ночью с вершины холма они увидели россыпь огней, горевших у горизонта.
   – Большое стойбище, – показал плосколицый.
   – Иди, – снял петлю с шеи пленника Ходок, и тот со всех ног припустил в темноту.
   – А ото большое стойбище? – недоверчиво спросил Орлик.
   – Огней много…

Глава 16
БОЛЬШОЕ СТОЙБИЩЕ

   Стало светать, и путники наконец смогли осмотреться.
   Стойбище стояло на берегу озера, поросшего камышом. В центре возвышалась большая черная хижина, а рядом с нею хижина поменьше, со всех сторон окруженная высокой изгородью из колючего кустарника. Речка, впадавшая в озеро, огибала стойбище так, что к нему можно было подойти только по узкому перешейку, который был перегорожен оградой, сложенной из бревен, камней и кустарника. Ограда пониже тянулась также по берегу речки до самого озера. Вдоль ограды догорали костры караульных. Три костра теплились и в центре стойбища.
   – Хорошо караулят, – пробормотал Ходок. – Трудно будет пройти…
   Свое убежище Ходок и Орлик устроили в глубоком овраге с многочисленными родничками. Вокруг оврага зеленела густая роща. Судя по следам, плосколицые редко бывали в этой роще.
   Ходок целый день лежал на вершине ближайшего холма, издали наблюдая за жизнью стойбища, а Орлик то пристраивался рядом, то уходил в рощу поохотиться.
   В рощице было много львов, но он не боялся их. Он уже знал, что хищники нападают на человека только тогда, когда их ранишь или раздразнишь.
   Орлик обходил убежища львов, а если встречался с хищником, стоял не двигаясь или медленно отходил, не поворачиваясь к зверю спиной. Львы не часто встречались на землях Туров, но с другими клыкастыми люди жили довольно мирно, часто устраивая свои охотничьи шалаши неподалеку от логова хищников.