Маруся, известный стеб
Гибнут стада,
Родня умирает
И смертен ты сам,
Но знаю одно,
Что вечно бессмертно:
Умершего слава.
Старшая Эдда, "Речи Высокого"
Там любят жечь и вешать,
Там жить живет и нежить...
стеб казанских феанорков
Гремя броней, сверкая блеском стали,
Пойдем мы все в стремительный поход,
Когда на бой пошлет могучий Сталин,
И сам в атаку войско поведет!
По мотивам старой песни
[В этой адвентюре наши герои встречаются, наконец, с восьмым
пришельцем, то есть со страшным "танком в магическом фулл-плэйте" и
приобретают признаки романтических героев, а потом встречаются с
Безумным Скальдом и бронированной фалангой...]
Теперь с разведкой не было проблем. Уголек сажал себе на
спину Тайку, которая была меньше и легче всех остальных, и летел
себе. Уже вечерело, когда Уголек и Тайка отправились на разведку
к Башенному Ущелью.
Вернувшись, Тайка закричала еще с драконьей спины:
- Там солдаты идут, прямо к нам! За холмом...
Уголек подождал, пока Майк и Дракон снимут ее и поставят на
землю, и сказал:
- Там эти, ледяные солдаты. Их железо не берет. Только они
сами по себе днем ходить не могут, обязательно с ними маг должен
быть.
- Худо дело, - пробормотал Гил. - Однако поглядим. Ты про них
еще что-нибудь знаешь?
- Не-а, - и он утомленно положил голову на лапы.
Майк подумал и командным тоном сказал:
- Парни, облачайтесь и вооружайтесь. Уголек, ты остаешься
здесь с девчонками. Эйкин, ты тоже.
- А магия? - хором заявили Ари и Инка.
- Вы что, по фазе съехали - в драку лезть? - возмутился
Дракон.
- А у тебя давно уже крыша поехала, - не осталась в долгу
Ари. - Не то уже сообразил бы, что у нас тоже оружие есть. А вдруг их
мечи не берут? Солнце еще есть, я их зеркальцем могу застопорить.
Майк тяжело вздохнул. Он до смерти не любил, когда девицы
начинали маньячить с оружием. Но в словах Ари был резон, и
согласиться пришлось.
Два отряда встретились на вершине холма. В одном было пять
разнокалиберно вооруженных воинов и две девицы даже без доспехов. В
другом - два десятка ландскнехтов с совершенно одинаковыми
невыразительными лицами и механически-ловкими движениями. Глаза у них
были мертвые, как стоячая вода в луже. Их начальник был с ног до
головы завернут в черный плащ и шел рядом со строем.
Наши герои приготовились драться. Гил натянул лук, Керри
поднял свой арбалет. Ари пристроилась слева от него со стрелами в
руках.
Завидев их, солдаты развернулись в двойную цепь и пошли в
наступление, а начальник откинул капюшон и поднял руки. Парни ахнули
- это была девица. Рыжие волосы запылали в закатном свете.
- А вот и танк приехал, - слишком спокойно сказала Ари. - И
магических пойнтов немеряно.
- Да какой же это танк? - растерянно проговорил Майк. - Это же
Эллен!
- Ни фига себе! Так вот кто... - договорить Инка не успела.
Дама в черном подняла обе руки и прямо под ноги Майку ударила
молния.
- Лена-а-а! - закричал он, пытаясь скинуть шлем. Конечно же,
она не могла узнать их в воинском облачении, да и просто ей могли
внушить что угодно. - Лена!
Меча он так и не бросил, ремешки не поддавались, а она уже
снова подняла руки. Бледное лицо с невероятно огромными темными
глазами, медные кудри рассыпались по плечам, черный плащ бьется за
спиной, хотя ветра и нет - картина до жути прекрасная. Дракон
подхватил брошенный Майком щит и рванул вперед, пытаясь его прикрыть.
Гил все же выпустил стрелу - она свистнула над плечом одного из
ледяных воинов, которые все так же медленно приближались.
- Майк! Назад! - крикнул Гил и снова выстрелил. Пронзенный
стрелой насквозь, солдат продолжал идти вперед.
Инка рванулась вперед, следом за ней - Ари.
- Слову - пылать и гореть, в битве нести смерть! Слову -
стрелой стать, дух из тела изгнать! Слову - метко разить, жизни
порвать нить! - выкрикнула Инка срывающимся голосом и поняла, что
это заклинание она видела во сне на страницах книги - в ту ночь,
когда они были в вельтском городище. Синий камешек на хайратнике
вспыхнул, и ледяные воины стали один за другим останавливаться и как
бы таять.
Но Ари не успела. Не было второй молнии - только вспыхнули
ослепительным блеском на миг клинки в руках странников. Дракон вдруг
остановился, бросив меч, и затряс рукой. Мор с криком боли выронил
шпагу, но тут же подхватил ее левой рукой. И тут вперед вылетел Керри.
Он крутнулся на месте, завихрился смерч, состоящий из плаща и дорожной
пыли. И с ушераздирающим боевым мявом черный кот прямо с земли взвился
на плечи Черной Дамы и вцепился в ее рыжие волосы. Третий ее удар
пришелся в пустоту. Майк бросился вперед, сам не понимая к кому на
подмогу, но все уже кончилось. Лена - явно в полуобмороке - мягко
осела на землю. Только тут Майк вложил меч в ножны и почувствовал,
что ладонь жжет нестерпимо. Он не мог понять в чем дело, пока не
задел рукояти меча левой рукой - она была почти раскалена. Ари
достаточно было одного взгляда на его руку.
- Инна! Аптечку!
Но Инка сидела на земле, обхватив руками голову, и не
отзывалась. Так что пострадавшими занялся Гил. Керри - все еще в
кошачьем облике - отошел в сторонку и принялся демонстративно
выкусывать когти.
- Мужчины! Воины! Впятером на одну женщину! Герои! -
выкрикивала Эллен, захлебываясь слезами. Она стояла посреди дороги
на коленях и метала очами молнии гнева - безвредные для физического
здоровья, но язвившие дух. По крайней мере, Майк, вырвав обожженную
до волдырей ладонь из рук Гила, поспешил к Лене и попытался как-то
успокоить ее, стал что-то объяснять, но добился только того, что все
молнии пришлись на его лохматую голову.
- Ты! И ты посмел поднять руку на женщину! А я считала
тебя мужчиной! Трус! - рыдала Черная Дама.
- Это верно, мужчинам тут делать нечего, - в голосе Ари
звучали металлические нотки. - Майк, иди лечись. А тут воистину
нужна женская рука. Надеюсь, претензий не будет?
И Ари попыталась применить к Эллен старое как мир средство.
Она примерилась было отвесить ей полновесную пощечину, но Майк успел
перехватить ее руку.
- Ты что, очумела?
- Ненавижу истерики! - Ари вырвалась. - Возись с ней сам,
если уж так хочется.
- Ну что вы так орете? - простонала Инка. - Еще подеритесь!
И без того раненых хватает. Гил, что там у них?
- Хреново, - отозвался Гил. - У Майка ожог как бы не третьей
степени.
У Дракона и Мора было полегче, но ненамного, особенно у Мора
- он стоял ближе, а Дракон, видимо, оказался не в фокусе воздействия.
Спустя полчаса все немного пришли в себя и принялись
обсуждать создавшееся положение. Инка в обсуждении участия не
принимала - у нее жутко болела голова, так что каждый звук и каждое
движение были для нее сущей пыткой. Дракон заставил ее принять дозу
паралгина, но боль не унималась. Поэтому говорили вполголоса.
- Нет, сражаться я могу, - виновато сказал Майк. - Возьму меч
в левую руку, только и всего. Нам ведь еще мимо сторожевых башен идти.
- Там посмотрим, - проворчал Дракон. - Однако классная
ловушка. Они знали, что мы не станем драться с женщиной. Только
почему именно Эллен?
- А кого еще? - спросил Мор, баюкая больную руку и с ужасом
осознавая, что не меньше недели он не сможет играть. - Злодей наш,
известное дело, одевается в черное и руки пожег...
- Мор! Не болтай зря! - в голосе Майка была явная угроза.
- Лучше бы это действительно был танк в фулл-плэйте, -
вздохнул Гил. - Эдакий шкаф семь на восемь. И никаких проблем!
- Черных одежд и обожженных рук и у нас теперь хватает, -
проговорила Инка. - Три романтических героя, черт побери!
- Как это? - поинтересовался Мор.
- Ну как, как! Обыкновенно, - ответила Ари. - Романтический
герой имеет три с половиной признака - он седой, хромой, слепой и
с покалеченными руками. Однако героически играет на всех попавшихся ему
под эти руки инструментах.
- Как я! - радостно заявил Мор.
- Ага, и кровь будет красиво капать с серебряных струн, -
съязвил Гил. - Чешских...
Вечером на привале Уголек, повздыхав, отозвал в сторонку
Дракона и сказал:
- Эта чаша - она лечить может. Надо туда воды налить, слово
сказать, а потом раны промыть. Все заживает, сам видел!
Дракон, морщась от боли в обожженной руке, достал из сумки
чашу. Пока он наливал туда воду и объяснял, зачем это делает, все
любовались чашей, и никто не заметил, как блеснули глаза Эллен и
вспыхнул алым камень в ее кольце.
...Святой Грааль - чаша исцеления и утоления жажды, священная
реликвия, при приближении к которой вспыхивал камень в Кольце Альманзора,
серебряном с альмандином...
Назавтра приключения продолжились. Место было то самое -
стиснутая мрачными скалами извилистая долинка. Скалы были невысокие,
долинка почти плоская и довольно широкая, так что тучу пыли заметили
загодя.
- Глядите, там махаловка! - сказал Гил.
У подножия скальной стены на куче щебня клокотала битва.
Причем именно клокотала - из тучи пыли непрерывно вылетали какие-то
неаппетитные куски вперемешку с уханьем и бульканьем, то и дело
перекрываемыми выкриками на архаичном германском наречии:
Дереву - в пепел, плоти - в золу,
Черным очерчен чертог моей речи.
Скоро сплетаю сияние солнц
Рыбою пламени Торовых ратей.
Стоек союзник стражей Асгарда
От небосклона свесит завесу
Марева морока мрака, что мчится
Ветра резвее, не зная пощады!
Парни, не дожидаясь команды, спрыгнули с седел и
похватались за оружие. Уже на бегу Майк крикнул:
- Девицы, оставайтесь здесь и держите коней! Это приказ!
- И рванул дальше, не обращая внимания на возмущенные вопли
Тайки и Ари.
Уголек уже парил над схваткой, выискивая мишени для
прицельного огнеметания. Влетев в тучу пыли, Майк и Дракон с
ходу наткнулись на тварь размером с бегемота, но видом
напоминающую таракана с щупальцами вместо усов. Сделав "удавью
морду", Дракон полоснул катаной по сусалам, а Майк с размаху
отрубил полбашки. Тварь осела и стала расплываться куском
вонючего студня - точь-в-точь как Куронов птеродактиль.
- По-моему, они из той же партии, - прокомментировал
Дракон.
- Кажется, тут многопартийная система, - добавил Мор,
протирая забрызганные очки и держа на отлете шпагу, вымазанную
зеленой гадостью - он уже успел кого-то проткнуть. Эйкин
воодушевленно орудовал секирой, а Гил, остановившись чуть
поодаль, всаживал стрелы в тех "партайгеноссен", кои имели
неосторожность выскочить за пределы пылевой завесы.
Кольцо мерзостных нетварей норовило сжаться вокруг
некоего центра. Внутренний пояс сего кольца составляли десятка
полтора уже знакомых нашим героям ледяных воинов. Точнее, это
было полукольцо - потому что тот, кого норовили окружить,
прижимался спиной к отвесной скале. И если бы ледяных воинов
можно было поразить железом, он давно бы уже нарубил из них
мелкого крошева на корм окружающим нетварюшками - вернее, на
коктейль со льдом. Впрочем, кормить и поить было уже некого -
шестеро маньяков при поддержке с воздуха успели истребить все
многоногое и многощупальцевое. Оставалась маленькая проблема в
виде ходячих ледышек.
- Что, Инку звать? - спросил Керри.
- С дуба рухнул? - ответил Гил. - Не Инку - Уголька!
- А этот, в центре? Он же поджарится! - заметил Мор.
- Эй! - закричал Керри окруженному человеку, размахивая
руками. - Выбирайся оттуда! Скорее!
Ледяные воины, не обращая внимания на наших маньяков,
целенаправленно старались поразить того, кого окружили. А тот
одним прыжком вскочил на щит ближайшего врага и с размаху
рубанул его по шее. Меч застрял, но человека силой инерции
швырнуло дальше, через голову противника, и он даже извернулся
приземлиться на ноги. Майк схватил его за руку и рванул в
сторону, крича во всю глотку:
- Уголек! Огонь!
Черная змеюка, трепеща крылами, спустилась пониже и дала
залп изо всех огнеметов. В воздух с шипением взметнулись клубы
пара. Наши герои вместе с нежданным союзником рванули подальше
от этой бани. Когда пар рассеялся, на месте недавнего побоища
расплывалась большая лужа, растворяя студнеобразные останки
нетварей. Проморгавшись, Майк понял, что лежит в очень
неудобной позе, а подняться ему мешает завернутая за спину
рука, которую аккуратно придерживает спасенный незнакомец.
- Ты чего на него? - вскинулся Мор, нацеливаясь шпагой.
Остальные последовали его примеру, а Гил положил на тетиву
очередную стрелу. Незнакомец повернул голову и оглядел новую
напасть. На его черном от сажи и пыли лице ярко блестели
светлые глаза. Потом он усмехнулся и отпустил Майка. Тот
поднялся, отряхиваясь.
В пяти шагах от них приземлился Уголек и сокрушенно
протянул:
- Ну вот, весь огонь кончился... Когда еще теперь
накопится...
Четверо маньяков с уважительной опаской разглядывали
незнакомца. Тот был совершенно непохож на Конана-варвара в
исполнении Шварценеггера - стройный, немного пониже Майка,
худощавый, невероятно быстрый. Одет он был на варварский манер,
да еще облачен в кожаный доспех, в разорванном вороте рубахи
поблескивал "молот Тора", на руках - наручи из толстой кожи,
усаженные шипами, пояс из тускло серебрящихся металлических
пластин, видавшие виды мягкие сапоги. Чуть поодаль валялся
тощий заплечный мешок и потрепанный плащ.
Самое странное, он даже не удивился, когда увидел в сборе
всю компанию - четырех разнообразно вооруженных парней, юркого
демона, солидного гнома, дракончика и четырех не менее
маньячных девиц. Майк не удержался и тут же поделился своим
восхищением - оказывается, трюк, проделанный северянином, был
тем самым "геройским прыжком лосося", и Майк впервые видел его
в натуре. Герой усмехнулся и представился - Эйнар Белый Волк.
За едой помалу разговорились, и выяснилось, что Эйнар
странствует в поисках некоей вещи, позарез необходимой в
далеком северном королевстве. Ну и еще ищет кое-кого. В лице
сдвинутых на германистике и кельтологии приключенцев он нашел
благодарных слушателей, способных оценить заковыристую вису и
злой нид.
Когда по кругу пошла фляжка эля, Эйнар был уже
безоговорочно принят в состав отряда, и не без задней мысли -
такой воитель обузой не будет. А вот Эйкин об Эйнаре кое-что
слышал. Оказывается, Белый Волк был знаменитым скальдом, то и
дело попадающий во всякие переделки за свое злоязычие - на
манер Гуннлауга Змеиного Языка, да еще вроде бы подвержен он
был берсеркерству. Ну, это проверке не поддавалось, а Инка и
Ари были не прочь порасспросить Эйнара о магии. Было у Инки
впечатление, что в бою скальд не просто так стихи орал, а
что-то вроде щита себе держал. Ари от этого разговора скоро
отпала, а Эллен, наоборот, стала прислушиваться.
Потом, как всегда, настал черед песни петь. Это было уже
как ритуал - если еще оставались силы после дневного перехода.
И тут выяснилось, что Эйнар не только скальд, но и нормальные
стихи слагает вовсе недурно:
Серебряный волк, ты волчонком отбился от стаи,
От стаи зверей и людских, кем-то проклятых лет.
Тебя не страшит ни огонь и ни лязганье стали,
Судьба не зависит от воли порядка планет.
И время стареет, одетое в лунном сиянье,
Заброшены храмы, забыли могучих богов.
Закончится путь твой не словом пустым "покаянье",
А музыкой копий да блеском кольчуг и щитов.
Давно он со мной, мой серебряно-серый приятель,
Терпеньем исполнен, он ждет окончанья игры.
В пустеющем замке, суть строгая тень - настоятель,
И, зная свой мир, он слагает иные миры.
И воет он песнь про печаль - оборотную сагу,
Не хочется быть одному, но я буду один.
С Пути не свернуть, по Дороге не сделать ни шагу,
Безликая тьма впереди, за спиной пламя темных Глубин.
Когда не смогу я опять от удара подняться,
Не выдержав зла и обиды напрасных потерь,
Скажу, чтобы дни не тянуть, не позволить себе оправдаться:
"Убей меня, Волк. Мой серо-серебряный зверь."
Эйкин, подумав, встал и не то чтобы запел в ответ, а скорее
заговорил нараспев, как хороший сказитель. Голос у него был низкий и
глубокий, так что впечатление от сказания было то самое.
С начала времен и во веки веков
Положен суровый закон:
Здесь каждому - радость и горе свои,
А избранным - черный дракон.
А избранным - кровь запекшихся губ,
Непройденный начатый путь,
Большие надежды, большая мечта,
Потом - слезно-стылая муть.
Он должен быть прав, словно волчий вожак,
Без права на долгий разбег,
Без права на старость и жалость других,
Не зная расслабленных век.
Но он - на коне, он - доселе в седле
И путь его прям, как копье.
Он знал, что искал на дорогах своих,
Забыв про покой и жилье.
Встречая луну злым оскалом щита,
В помятой железной броне,
Последний в роду, младший сын Короля,
Волк мчался на сером коне.
Минуло уж долгих несколько лет,
Как, бросив свой замок в горах,
Отправился в путь седьмой сын короля.
Усталость светилась в глазах.
Когда-то давно он был изгнан отцом
За волчий характер и нрав.
Волчонок - прозвали его при дворе,
Но старый Король был не прав.
Сын, преданный всеми, забытый, один -
Родней ему был лишь клинок,
Да конь светло-серый в друзьях у него -
И с ним он не был одинок.
Но к замку отца он один из семи
На помощь в сраженье пришел:
Волчонок стал Волком, купаясь в крови -
Тогда его час не пришел.
Он выжил и дальше, израненный весь,
Когда штурмовал Перевал,
И после о рыцаре-волке тогда
Никто и нигде не слыхал.
Но время прошло и срок наступил
Вернуть в дом Магический Меч,
И либо - державу свою возродить,
А либо - бескровному лечь.
Пока Меч в пределах границы страны,
Ненастья идут стороной,
И лишь при раздоре детей Короля
Покой обернулся войной.
И каждый в роду хотел Меч получить,
Забыв закон Крови и Звезд,
И реки текли с той поры по стране
Из крови да горестных слез.
Клинок увезен был тогда Королем -
Хотел принести он покой.
Нашел лишь неравный в горящих стенах
Последний, неправедный, бой.
Три года искал младший сын короля
Клинок, все объехав пути.
И в дальней земле, и в ближних краях
Не смог ничего он найти.
Тут Эйкин остановился и сказал, что дальше стихами он не
помнит, а только прозой. Эйнар, уже давно подозрительно на него
поглядывавший, поинтересовался, что же там дальше говорится в этом
сказании.
Дальше речь шла о том, как принц-изгнанник повстречался в
холмах с альвами и полюбил прекрасную дочь князя. Но тут злобный
колдун похитил ее, и принц отправился на поиски снова. А что там
насчет меча - этого Эйкин просто не знал, поскольку, по его
собственному признанию, половину сказания пропустил. Что-то за
этим всем крылось, но приключенцы за последние дни вымотались до
предела, а потому ни у кого не хватило сил задуматься над этой
загадкой. Так что тайна принца по прозвищу Волк осталась сокрытой.
А еще через день с последнего перевала они увидели впереди
Страж-Башни. Казалось, что до них рукой подать, но путешественники
знали, что видимость обманчива, и до грозных черных башен еще не
меньше двух дней пути. А внизу в долине они увидели самый настоящий
военный лагерь. Как будто там расположилось на ночлег небольшое
войско.
Войско действительно было. И не какое-нибудь, а гномское.
Эйкин обрадовался до чертиков, особенно когда узнал, что ведет войско
сам великий государь Мотсогнир III, которого в обыденной жизни звали
Сталин Могучий. Сталин - потому что был непревзойденным сталеваром, а
почему Могучий, стало ясно, как только он появился в пределах
видимости. Помимо того, был там еще и небольшой отряд рыцарей в белых
плащах без знаков и крестов, во главе с суровым седым воином. Среди
рыцарей востроглазая Ари мигом углядела Анри, о чем тут же и
сообщила. Тут последовали рассказы и расспросы, и вот что выяснилось.
Гномы, которых просто достали до печенок магические упражнения
Всеобщего Врага, собрались и решили страшно отомстить. Ну что это
такое - сталь не закаляется, как надо, бронза выходит хрупкая, иридий
с примесями, серебро чернеет, платина вообще не получается. А все
из-за магических наводок, тудыть их. Рыцари же были теми самыми
рыцарями Грааля, которых называли по-разному, кто - розенкрейцерами,
кто - иллюминатами, кто - монтаньярами. Кому же с супостатом
сражаться, как не им? На руке графа поблескивало старинное серебряное
кольцо с густо-лиловым аметистом, знак духовной власти,
избранничества и наставничества.
Уголька рыцари сразу окружили заботой и вниманием, и командор
граф де Ла Тур долго с ним беседовал наедине. После этой беседы
Уголек, исполненный сознания собственной значимости, велел Дракону
извлечь из вьюков чашу и торжественно подал ее графу.
Словом, вечером был устроен торжественный ритуал с испитием
из чаши, благословениями и предбитвенными напутствиями, поскольку
назавтра ожидалась битва - от Страж-Башен вышло войско, и стояло
лагерем на другом краю долины.
Когда все поутихло, Майк отозвал в сторонку Гила и Инку,
достал свой меч и попросил прочесть руны.
- "От зла обороняю..." или "охраняю", - прочел Гил. - Черт,
не разбираю я дальше.
- Дай сюда, - сказала Инка и поднесла клинок к самому лицу. -
Ага, дальше написано "тенеты рассекаю, молнии разрубаю".
- Понятно? - спросил Майк.
- А то! - обиделась Инка. - Небось со Старым Ником не ты один
разговаривал!
Меч Айренара казался самым обычным на совесть сработанным
мечом. Но неисповедимы пути господни - как оказался он у прадеда отца
Ивейна, был отдан именно Майку и прочее - все это стечение
обстоятельств, которое простые смертные называют случайностью, а люди
более сведущие - божьим промыслом.
У костра, у которого сидели молодые рыцари, пели. Инка, Майк и
Гил тихонько пристроились сбоку. Гитара пела и плакала в руках смуглого
темноволосого юноши в алой тунике, да так, что даже у сидевшей рядом
с музыкантом Тайки восторженно горели глаза. Голос у него был приятный,
сильный и красивый, и владел он им мастерски.
Запели под вечер сверчки
В залах усталого замка,
И пока королевский трон
Не изъеден последним червем,
Нас манит тепло очага,
Гонит прочь нас сырая землянка.
Славен замок сей был,
Но иссяк монет звон -
Мы теперь этот город займем!
Веселись, воровская рать!
Хоть на день, но мы здесь будем править.
Крыша есть - и тепло,
А что город был пуст -
Так ведь это не наша вина.
И уж если бродячий певец
Наши подвиги песней восславит,
Пусть останется с нами -
Мы все здесь певцы,
Коли дело дошло до вина!
В общем, славой гремим на страну,
Кружкой эля плеснув наземь пену,
И дрожит проезжий купец,
Видя вымпел над башней ворот.
А вчера нанялись на войну,
Заломив баснословную цену,
Да с казной прихватили ларец,
Королевству добавив забот.
Но пройдут недели, года,
Надоест шататься без дела,
И глядишь - гнилая вода
Серебром уж снимает боль.
Коли гости стучат в ворота,
Кто-нибудь да промолвит несмело:
"Вроде воины все, повара и шуты,
Эй, а кто у нас будет король?"
И уж если пройдоха-колдун
Вдруг предъявит права на владенье,
Говоря, что, мол, прадед и дед
Ткали здесь колдовское руно,
Лейтенант трет глаза сквозь бодун,
Проклиная свое невезенье,
Смеясь, ищет стрелу, да и шепчет в усы:
"Наша магия - меч и вино!"
И уже не умолкнут сверчки
В проснувшихся залах замка,
И наш королевский трон
Сделан из серебра.
Славен город сей будь на века!
Дождь монет с небес - словно овсянка,
И пополнится наша казна,
Из награбленного добра!
Из темноты возник Анри и пристроился рядом с Майком.
- Кто это? - шепотом спросил его Майк, кивком головы указывая
на певца.
- Это Дик-менестрель, - так же шепотом ответил Анри таким
тоном, как будто всем должно быть известно, кто такой Дик-менестрель.
Впрочем, человек, который поет так, как пел Дик, должен был быть
знаменит.
И не только музыкой - в свете костра позади Дика можно было
различить прислоненное к дереву его оружие, каковое состояло из
доброго английского лука со стрелами. На поясе у менестреля висел
кинжал, который при желании можно было счесть коротким мечом.
Дик, казалось, был замкнут в каком-то своем мире - вместе с гитарой и
песней, а все остальное для него сейчас просто не существовало.
Наверное, он пел бы, даже если бы никто его не слушал - просто потому,
что не петь он не мог.
Песня сменялась песней, костер трещал сгорающими сучьями,
кидался в небо искрами, которые уносились к звездам, бледным в свете
полной луны, полускрытой прозрачным облаком.
Скажи мне, гордый рыцарь,
Куда ты держишь путь?
Ведь славы не добиться,
А смерть не обмануть.
За честь и справедливость,
За безответный спрос
Немало крови лилось,
Немало лилось слез.
Камень-гранит в поле лежит,
Гибнут стада,
Родня умирает
И смертен ты сам,
Но знаю одно,
Что вечно бессмертно:
Умершего слава.
Старшая Эдда, "Речи Высокого"
Там любят жечь и вешать,
Там жить живет и нежить...
стеб казанских феанорков
Гремя броней, сверкая блеском стали,
Пойдем мы все в стремительный поход,
Когда на бой пошлет могучий Сталин,
И сам в атаку войско поведет!
По мотивам старой песни
[В этой адвентюре наши герои встречаются, наконец, с восьмым
пришельцем, то есть со страшным "танком в магическом фулл-плэйте" и
приобретают признаки романтических героев, а потом встречаются с
Безумным Скальдом и бронированной фалангой...]
Теперь с разведкой не было проблем. Уголек сажал себе на
спину Тайку, которая была меньше и легче всех остальных, и летел
себе. Уже вечерело, когда Уголек и Тайка отправились на разведку
к Башенному Ущелью.
Вернувшись, Тайка закричала еще с драконьей спины:
- Там солдаты идут, прямо к нам! За холмом...
Уголек подождал, пока Майк и Дракон снимут ее и поставят на
землю, и сказал:
- Там эти, ледяные солдаты. Их железо не берет. Только они
сами по себе днем ходить не могут, обязательно с ними маг должен
быть.
- Худо дело, - пробормотал Гил. - Однако поглядим. Ты про них
еще что-нибудь знаешь?
- Не-а, - и он утомленно положил голову на лапы.
Майк подумал и командным тоном сказал:
- Парни, облачайтесь и вооружайтесь. Уголек, ты остаешься
здесь с девчонками. Эйкин, ты тоже.
- А магия? - хором заявили Ари и Инка.
- Вы что, по фазе съехали - в драку лезть? - возмутился
Дракон.
- А у тебя давно уже крыша поехала, - не осталась в долгу
Ари. - Не то уже сообразил бы, что у нас тоже оружие есть. А вдруг их
мечи не берут? Солнце еще есть, я их зеркальцем могу застопорить.
Майк тяжело вздохнул. Он до смерти не любил, когда девицы
начинали маньячить с оружием. Но в словах Ари был резон, и
согласиться пришлось.
Два отряда встретились на вершине холма. В одном было пять
разнокалиберно вооруженных воинов и две девицы даже без доспехов. В
другом - два десятка ландскнехтов с совершенно одинаковыми
невыразительными лицами и механически-ловкими движениями. Глаза у них
были мертвые, как стоячая вода в луже. Их начальник был с ног до
головы завернут в черный плащ и шел рядом со строем.
Наши герои приготовились драться. Гил натянул лук, Керри
поднял свой арбалет. Ари пристроилась слева от него со стрелами в
руках.
Завидев их, солдаты развернулись в двойную цепь и пошли в
наступление, а начальник откинул капюшон и поднял руки. Парни ахнули
- это была девица. Рыжие волосы запылали в закатном свете.
- А вот и танк приехал, - слишком спокойно сказала Ари. - И
магических пойнтов немеряно.
- Да какой же это танк? - растерянно проговорил Майк. - Это же
Эллен!
- Ни фига себе! Так вот кто... - договорить Инка не успела.
Дама в черном подняла обе руки и прямо под ноги Майку ударила
молния.
- Лена-а-а! - закричал он, пытаясь скинуть шлем. Конечно же,
она не могла узнать их в воинском облачении, да и просто ей могли
внушить что угодно. - Лена!
Меча он так и не бросил, ремешки не поддавались, а она уже
снова подняла руки. Бледное лицо с невероятно огромными темными
глазами, медные кудри рассыпались по плечам, черный плащ бьется за
спиной, хотя ветра и нет - картина до жути прекрасная. Дракон
подхватил брошенный Майком щит и рванул вперед, пытаясь его прикрыть.
Гил все же выпустил стрелу - она свистнула над плечом одного из
ледяных воинов, которые все так же медленно приближались.
- Майк! Назад! - крикнул Гил и снова выстрелил. Пронзенный
стрелой насквозь, солдат продолжал идти вперед.
Инка рванулась вперед, следом за ней - Ари.
- Слову - пылать и гореть, в битве нести смерть! Слову -
стрелой стать, дух из тела изгнать! Слову - метко разить, жизни
порвать нить! - выкрикнула Инка срывающимся голосом и поняла, что
это заклинание она видела во сне на страницах книги - в ту ночь,
когда они были в вельтском городище. Синий камешек на хайратнике
вспыхнул, и ледяные воины стали один за другим останавливаться и как
бы таять.
Но Ари не успела. Не было второй молнии - только вспыхнули
ослепительным блеском на миг клинки в руках странников. Дракон вдруг
остановился, бросив меч, и затряс рукой. Мор с криком боли выронил
шпагу, но тут же подхватил ее левой рукой. И тут вперед вылетел Керри.
Он крутнулся на месте, завихрился смерч, состоящий из плаща и дорожной
пыли. И с ушераздирающим боевым мявом черный кот прямо с земли взвился
на плечи Черной Дамы и вцепился в ее рыжие волосы. Третий ее удар
пришелся в пустоту. Майк бросился вперед, сам не понимая к кому на
подмогу, но все уже кончилось. Лена - явно в полуобмороке - мягко
осела на землю. Только тут Майк вложил меч в ножны и почувствовал,
что ладонь жжет нестерпимо. Он не мог понять в чем дело, пока не
задел рукояти меча левой рукой - она была почти раскалена. Ари
достаточно было одного взгляда на его руку.
- Инна! Аптечку!
Но Инка сидела на земле, обхватив руками голову, и не
отзывалась. Так что пострадавшими занялся Гил. Керри - все еще в
кошачьем облике - отошел в сторонку и принялся демонстративно
выкусывать когти.
- Мужчины! Воины! Впятером на одну женщину! Герои! -
выкрикивала Эллен, захлебываясь слезами. Она стояла посреди дороги
на коленях и метала очами молнии гнева - безвредные для физического
здоровья, но язвившие дух. По крайней мере, Майк, вырвав обожженную
до волдырей ладонь из рук Гила, поспешил к Лене и попытался как-то
успокоить ее, стал что-то объяснять, но добился только того, что все
молнии пришлись на его лохматую голову.
- Ты! И ты посмел поднять руку на женщину! А я считала
тебя мужчиной! Трус! - рыдала Черная Дама.
- Это верно, мужчинам тут делать нечего, - в голосе Ари
звучали металлические нотки. - Майк, иди лечись. А тут воистину
нужна женская рука. Надеюсь, претензий не будет?
И Ари попыталась применить к Эллен старое как мир средство.
Она примерилась было отвесить ей полновесную пощечину, но Майк успел
перехватить ее руку.
- Ты что, очумела?
- Ненавижу истерики! - Ари вырвалась. - Возись с ней сам,
если уж так хочется.
- Ну что вы так орете? - простонала Инка. - Еще подеритесь!
И без того раненых хватает. Гил, что там у них?
- Хреново, - отозвался Гил. - У Майка ожог как бы не третьей
степени.
У Дракона и Мора было полегче, но ненамного, особенно у Мора
- он стоял ближе, а Дракон, видимо, оказался не в фокусе воздействия.
Спустя полчаса все немного пришли в себя и принялись
обсуждать создавшееся положение. Инка в обсуждении участия не
принимала - у нее жутко болела голова, так что каждый звук и каждое
движение были для нее сущей пыткой. Дракон заставил ее принять дозу
паралгина, но боль не унималась. Поэтому говорили вполголоса.
- Нет, сражаться я могу, - виновато сказал Майк. - Возьму меч
в левую руку, только и всего. Нам ведь еще мимо сторожевых башен идти.
- Там посмотрим, - проворчал Дракон. - Однако классная
ловушка. Они знали, что мы не станем драться с женщиной. Только
почему именно Эллен?
- А кого еще? - спросил Мор, баюкая больную руку и с ужасом
осознавая, что не меньше недели он не сможет играть. - Злодей наш,
известное дело, одевается в черное и руки пожег...
- Мор! Не болтай зря! - в голосе Майка была явная угроза.
- Лучше бы это действительно был танк в фулл-плэйте, -
вздохнул Гил. - Эдакий шкаф семь на восемь. И никаких проблем!
- Черных одежд и обожженных рук и у нас теперь хватает, -
проговорила Инка. - Три романтических героя, черт побери!
- Как это? - поинтересовался Мор.
- Ну как, как! Обыкновенно, - ответила Ари. - Романтический
герой имеет три с половиной признака - он седой, хромой, слепой и
с покалеченными руками. Однако героически играет на всех попавшихся ему
под эти руки инструментах.
- Как я! - радостно заявил Мор.
- Ага, и кровь будет красиво капать с серебряных струн, -
съязвил Гил. - Чешских...
Вечером на привале Уголек, повздыхав, отозвал в сторонку
Дракона и сказал:
- Эта чаша - она лечить может. Надо туда воды налить, слово
сказать, а потом раны промыть. Все заживает, сам видел!
Дракон, морщась от боли в обожженной руке, достал из сумки
чашу. Пока он наливал туда воду и объяснял, зачем это делает, все
любовались чашей, и никто не заметил, как блеснули глаза Эллен и
вспыхнул алым камень в ее кольце.
...Святой Грааль - чаша исцеления и утоления жажды, священная
реликвия, при приближении к которой вспыхивал камень в Кольце Альманзора,
серебряном с альмандином...
Назавтра приключения продолжились. Место было то самое -
стиснутая мрачными скалами извилистая долинка. Скалы были невысокие,
долинка почти плоская и довольно широкая, так что тучу пыли заметили
загодя.
- Глядите, там махаловка! - сказал Гил.
У подножия скальной стены на куче щебня клокотала битва.
Причем именно клокотала - из тучи пыли непрерывно вылетали какие-то
неаппетитные куски вперемешку с уханьем и бульканьем, то и дело
перекрываемыми выкриками на архаичном германском наречии:
Дереву - в пепел, плоти - в золу,
Черным очерчен чертог моей речи.
Скоро сплетаю сияние солнц
Рыбою пламени Торовых ратей.
Стоек союзник стражей Асгарда
От небосклона свесит завесу
Марева морока мрака, что мчится
Ветра резвее, не зная пощады!
Парни, не дожидаясь команды, спрыгнули с седел и
похватались за оружие. Уже на бегу Майк крикнул:
- Девицы, оставайтесь здесь и держите коней! Это приказ!
- И рванул дальше, не обращая внимания на возмущенные вопли
Тайки и Ари.
Уголек уже парил над схваткой, выискивая мишени для
прицельного огнеметания. Влетев в тучу пыли, Майк и Дракон с
ходу наткнулись на тварь размером с бегемота, но видом
напоминающую таракана с щупальцами вместо усов. Сделав "удавью
морду", Дракон полоснул катаной по сусалам, а Майк с размаху
отрубил полбашки. Тварь осела и стала расплываться куском
вонючего студня - точь-в-точь как Куронов птеродактиль.
- По-моему, они из той же партии, - прокомментировал
Дракон.
- Кажется, тут многопартийная система, - добавил Мор,
протирая забрызганные очки и держа на отлете шпагу, вымазанную
зеленой гадостью - он уже успел кого-то проткнуть. Эйкин
воодушевленно орудовал секирой, а Гил, остановившись чуть
поодаль, всаживал стрелы в тех "партайгеноссен", кои имели
неосторожность выскочить за пределы пылевой завесы.
Кольцо мерзостных нетварей норовило сжаться вокруг
некоего центра. Внутренний пояс сего кольца составляли десятка
полтора уже знакомых нашим героям ледяных воинов. Точнее, это
было полукольцо - потому что тот, кого норовили окружить,
прижимался спиной к отвесной скале. И если бы ледяных воинов
можно было поразить железом, он давно бы уже нарубил из них
мелкого крошева на корм окружающим нетварюшками - вернее, на
коктейль со льдом. Впрочем, кормить и поить было уже некого -
шестеро маньяков при поддержке с воздуха успели истребить все
многоногое и многощупальцевое. Оставалась маленькая проблема в
виде ходячих ледышек.
- Что, Инку звать? - спросил Керри.
- С дуба рухнул? - ответил Гил. - Не Инку - Уголька!
- А этот, в центре? Он же поджарится! - заметил Мор.
- Эй! - закричал Керри окруженному человеку, размахивая
руками. - Выбирайся оттуда! Скорее!
Ледяные воины, не обращая внимания на наших маньяков,
целенаправленно старались поразить того, кого окружили. А тот
одним прыжком вскочил на щит ближайшего врага и с размаху
рубанул его по шее. Меч застрял, но человека силой инерции
швырнуло дальше, через голову противника, и он даже извернулся
приземлиться на ноги. Майк схватил его за руку и рванул в
сторону, крича во всю глотку:
- Уголек! Огонь!
Черная змеюка, трепеща крылами, спустилась пониже и дала
залп изо всех огнеметов. В воздух с шипением взметнулись клубы
пара. Наши герои вместе с нежданным союзником рванули подальше
от этой бани. Когда пар рассеялся, на месте недавнего побоища
расплывалась большая лужа, растворяя студнеобразные останки
нетварей. Проморгавшись, Майк понял, что лежит в очень
неудобной позе, а подняться ему мешает завернутая за спину
рука, которую аккуратно придерживает спасенный незнакомец.
- Ты чего на него? - вскинулся Мор, нацеливаясь шпагой.
Остальные последовали его примеру, а Гил положил на тетиву
очередную стрелу. Незнакомец повернул голову и оглядел новую
напасть. На его черном от сажи и пыли лице ярко блестели
светлые глаза. Потом он усмехнулся и отпустил Майка. Тот
поднялся, отряхиваясь.
В пяти шагах от них приземлился Уголек и сокрушенно
протянул:
- Ну вот, весь огонь кончился... Когда еще теперь
накопится...
Четверо маньяков с уважительной опаской разглядывали
незнакомца. Тот был совершенно непохож на Конана-варвара в
исполнении Шварценеггера - стройный, немного пониже Майка,
худощавый, невероятно быстрый. Одет он был на варварский манер,
да еще облачен в кожаный доспех, в разорванном вороте рубахи
поблескивал "молот Тора", на руках - наручи из толстой кожи,
усаженные шипами, пояс из тускло серебрящихся металлических
пластин, видавшие виды мягкие сапоги. Чуть поодаль валялся
тощий заплечный мешок и потрепанный плащ.
Самое странное, он даже не удивился, когда увидел в сборе
всю компанию - четырех разнообразно вооруженных парней, юркого
демона, солидного гнома, дракончика и четырех не менее
маньячных девиц. Майк не удержался и тут же поделился своим
восхищением - оказывается, трюк, проделанный северянином, был
тем самым "геройским прыжком лосося", и Майк впервые видел его
в натуре. Герой усмехнулся и представился - Эйнар Белый Волк.
За едой помалу разговорились, и выяснилось, что Эйнар
странствует в поисках некоей вещи, позарез необходимой в
далеком северном королевстве. Ну и еще ищет кое-кого. В лице
сдвинутых на германистике и кельтологии приключенцев он нашел
благодарных слушателей, способных оценить заковыристую вису и
злой нид.
Когда по кругу пошла фляжка эля, Эйнар был уже
безоговорочно принят в состав отряда, и не без задней мысли -
такой воитель обузой не будет. А вот Эйкин об Эйнаре кое-что
слышал. Оказывается, Белый Волк был знаменитым скальдом, то и
дело попадающий во всякие переделки за свое злоязычие - на
манер Гуннлауга Змеиного Языка, да еще вроде бы подвержен он
был берсеркерству. Ну, это проверке не поддавалось, а Инка и
Ари были не прочь порасспросить Эйнара о магии. Было у Инки
впечатление, что в бою скальд не просто так стихи орал, а
что-то вроде щита себе держал. Ари от этого разговора скоро
отпала, а Эллен, наоборот, стала прислушиваться.
Потом, как всегда, настал черед песни петь. Это было уже
как ритуал - если еще оставались силы после дневного перехода.
И тут выяснилось, что Эйнар не только скальд, но и нормальные
стихи слагает вовсе недурно:
Серебряный волк, ты волчонком отбился от стаи,
От стаи зверей и людских, кем-то проклятых лет.
Тебя не страшит ни огонь и ни лязганье стали,
Судьба не зависит от воли порядка планет.
И время стареет, одетое в лунном сиянье,
Заброшены храмы, забыли могучих богов.
Закончится путь твой не словом пустым "покаянье",
А музыкой копий да блеском кольчуг и щитов.
Давно он со мной, мой серебряно-серый приятель,
Терпеньем исполнен, он ждет окончанья игры.
В пустеющем замке, суть строгая тень - настоятель,
И, зная свой мир, он слагает иные миры.
И воет он песнь про печаль - оборотную сагу,
Не хочется быть одному, но я буду один.
С Пути не свернуть, по Дороге не сделать ни шагу,
Безликая тьма впереди, за спиной пламя темных Глубин.
Когда не смогу я опять от удара подняться,
Не выдержав зла и обиды напрасных потерь,
Скажу, чтобы дни не тянуть, не позволить себе оправдаться:
"Убей меня, Волк. Мой серо-серебряный зверь."
Эйкин, подумав, встал и не то чтобы запел в ответ, а скорее
заговорил нараспев, как хороший сказитель. Голос у него был низкий и
глубокий, так что впечатление от сказания было то самое.
С начала времен и во веки веков
Положен суровый закон:
Здесь каждому - радость и горе свои,
А избранным - черный дракон.
А избранным - кровь запекшихся губ,
Непройденный начатый путь,
Большие надежды, большая мечта,
Потом - слезно-стылая муть.
Он должен быть прав, словно волчий вожак,
Без права на долгий разбег,
Без права на старость и жалость других,
Не зная расслабленных век.
Но он - на коне, он - доселе в седле
И путь его прям, как копье.
Он знал, что искал на дорогах своих,
Забыв про покой и жилье.
Встречая луну злым оскалом щита,
В помятой железной броне,
Последний в роду, младший сын Короля,
Волк мчался на сером коне.
Минуло уж долгих несколько лет,
Как, бросив свой замок в горах,
Отправился в путь седьмой сын короля.
Усталость светилась в глазах.
Когда-то давно он был изгнан отцом
За волчий характер и нрав.
Волчонок - прозвали его при дворе,
Но старый Король был не прав.
Сын, преданный всеми, забытый, один -
Родней ему был лишь клинок,
Да конь светло-серый в друзьях у него -
И с ним он не был одинок.
Но к замку отца он один из семи
На помощь в сраженье пришел:
Волчонок стал Волком, купаясь в крови -
Тогда его час не пришел.
Он выжил и дальше, израненный весь,
Когда штурмовал Перевал,
И после о рыцаре-волке тогда
Никто и нигде не слыхал.
Но время прошло и срок наступил
Вернуть в дом Магический Меч,
И либо - державу свою возродить,
А либо - бескровному лечь.
Пока Меч в пределах границы страны,
Ненастья идут стороной,
И лишь при раздоре детей Короля
Покой обернулся войной.
И каждый в роду хотел Меч получить,
Забыв закон Крови и Звезд,
И реки текли с той поры по стране
Из крови да горестных слез.
Клинок увезен был тогда Королем -
Хотел принести он покой.
Нашел лишь неравный в горящих стенах
Последний, неправедный, бой.
Три года искал младший сын короля
Клинок, все объехав пути.
И в дальней земле, и в ближних краях
Не смог ничего он найти.
Тут Эйкин остановился и сказал, что дальше стихами он не
помнит, а только прозой. Эйнар, уже давно подозрительно на него
поглядывавший, поинтересовался, что же там дальше говорится в этом
сказании.
Дальше речь шла о том, как принц-изгнанник повстречался в
холмах с альвами и полюбил прекрасную дочь князя. Но тут злобный
колдун похитил ее, и принц отправился на поиски снова. А что там
насчет меча - этого Эйкин просто не знал, поскольку, по его
собственному признанию, половину сказания пропустил. Что-то за
этим всем крылось, но приключенцы за последние дни вымотались до
предела, а потому ни у кого не хватило сил задуматься над этой
загадкой. Так что тайна принца по прозвищу Волк осталась сокрытой.
А еще через день с последнего перевала они увидели впереди
Страж-Башни. Казалось, что до них рукой подать, но путешественники
знали, что видимость обманчива, и до грозных черных башен еще не
меньше двух дней пути. А внизу в долине они увидели самый настоящий
военный лагерь. Как будто там расположилось на ночлег небольшое
войско.
Войско действительно было. И не какое-нибудь, а гномское.
Эйкин обрадовался до чертиков, особенно когда узнал, что ведет войско
сам великий государь Мотсогнир III, которого в обыденной жизни звали
Сталин Могучий. Сталин - потому что был непревзойденным сталеваром, а
почему Могучий, стало ясно, как только он появился в пределах
видимости. Помимо того, был там еще и небольшой отряд рыцарей в белых
плащах без знаков и крестов, во главе с суровым седым воином. Среди
рыцарей востроглазая Ари мигом углядела Анри, о чем тут же и
сообщила. Тут последовали рассказы и расспросы, и вот что выяснилось.
Гномы, которых просто достали до печенок магические упражнения
Всеобщего Врага, собрались и решили страшно отомстить. Ну что это
такое - сталь не закаляется, как надо, бронза выходит хрупкая, иридий
с примесями, серебро чернеет, платина вообще не получается. А все
из-за магических наводок, тудыть их. Рыцари же были теми самыми
рыцарями Грааля, которых называли по-разному, кто - розенкрейцерами,
кто - иллюминатами, кто - монтаньярами. Кому же с супостатом
сражаться, как не им? На руке графа поблескивало старинное серебряное
кольцо с густо-лиловым аметистом, знак духовной власти,
избранничества и наставничества.
Уголька рыцари сразу окружили заботой и вниманием, и командор
граф де Ла Тур долго с ним беседовал наедине. После этой беседы
Уголек, исполненный сознания собственной значимости, велел Дракону
извлечь из вьюков чашу и торжественно подал ее графу.
Словом, вечером был устроен торжественный ритуал с испитием
из чаши, благословениями и предбитвенными напутствиями, поскольку
назавтра ожидалась битва - от Страж-Башен вышло войско, и стояло
лагерем на другом краю долины.
Когда все поутихло, Майк отозвал в сторонку Гила и Инку,
достал свой меч и попросил прочесть руны.
- "От зла обороняю..." или "охраняю", - прочел Гил. - Черт,
не разбираю я дальше.
- Дай сюда, - сказала Инка и поднесла клинок к самому лицу. -
Ага, дальше написано "тенеты рассекаю, молнии разрубаю".
- Понятно? - спросил Майк.
- А то! - обиделась Инка. - Небось со Старым Ником не ты один
разговаривал!
Меч Айренара казался самым обычным на совесть сработанным
мечом. Но неисповедимы пути господни - как оказался он у прадеда отца
Ивейна, был отдан именно Майку и прочее - все это стечение
обстоятельств, которое простые смертные называют случайностью, а люди
более сведущие - божьим промыслом.
У костра, у которого сидели молодые рыцари, пели. Инка, Майк и
Гил тихонько пристроились сбоку. Гитара пела и плакала в руках смуглого
темноволосого юноши в алой тунике, да так, что даже у сидевшей рядом
с музыкантом Тайки восторженно горели глаза. Голос у него был приятный,
сильный и красивый, и владел он им мастерски.
Запели под вечер сверчки
В залах усталого замка,
И пока королевский трон
Не изъеден последним червем,
Нас манит тепло очага,
Гонит прочь нас сырая землянка.
Славен замок сей был,
Но иссяк монет звон -
Мы теперь этот город займем!
Веселись, воровская рать!
Хоть на день, но мы здесь будем править.
Крыша есть - и тепло,
А что город был пуст -
Так ведь это не наша вина.
И уж если бродячий певец
Наши подвиги песней восславит,
Пусть останется с нами -
Мы все здесь певцы,
Коли дело дошло до вина!
В общем, славой гремим на страну,
Кружкой эля плеснув наземь пену,
И дрожит проезжий купец,
Видя вымпел над башней ворот.
А вчера нанялись на войну,
Заломив баснословную цену,
Да с казной прихватили ларец,
Королевству добавив забот.
Но пройдут недели, года,
Надоест шататься без дела,
И глядишь - гнилая вода
Серебром уж снимает боль.
Коли гости стучат в ворота,
Кто-нибудь да промолвит несмело:
"Вроде воины все, повара и шуты,
Эй, а кто у нас будет король?"
И уж если пройдоха-колдун
Вдруг предъявит права на владенье,
Говоря, что, мол, прадед и дед
Ткали здесь колдовское руно,
Лейтенант трет глаза сквозь бодун,
Проклиная свое невезенье,
Смеясь, ищет стрелу, да и шепчет в усы:
"Наша магия - меч и вино!"
И уже не умолкнут сверчки
В проснувшихся залах замка,
И наш королевский трон
Сделан из серебра.
Славен город сей будь на века!
Дождь монет с небес - словно овсянка,
И пополнится наша казна,
Из награбленного добра!
Из темноты возник Анри и пристроился рядом с Майком.
- Кто это? - шепотом спросил его Майк, кивком головы указывая
на певца.
- Это Дик-менестрель, - так же шепотом ответил Анри таким
тоном, как будто всем должно быть известно, кто такой Дик-менестрель.
Впрочем, человек, который поет так, как пел Дик, должен был быть
знаменит.
И не только музыкой - в свете костра позади Дика можно было
различить прислоненное к дереву его оружие, каковое состояло из
доброго английского лука со стрелами. На поясе у менестреля висел
кинжал, который при желании можно было счесть коротким мечом.
Дик, казалось, был замкнут в каком-то своем мире - вместе с гитарой и
песней, а все остальное для него сейчас просто не существовало.
Наверное, он пел бы, даже если бы никто его не слушал - просто потому,
что не петь он не мог.
Песня сменялась песней, костер трещал сгорающими сучьями,
кидался в небо искрами, которые уносились к звездам, бледным в свете
полной луны, полускрытой прозрачным облаком.
Скажи мне, гордый рыцарь,
Куда ты держишь путь?
Ведь славы не добиться,
А смерть не обмануть.
За честь и справедливость,
За безответный спрос
Немало крови лилось,
Немало лилось слез.
Камень-гранит в поле лежит,