Страница:
В приближающемся офицере Иванов узнал уже знакомого капитана – как его – Кондратьева. Послали того, кто уже имел с ними дело. К тому же штабной офицер для поручений. Вот ему и поручили, вполне логичный шаг со стороны местного начальства.
О выходе потомков к железной дороге капитан Кондратьев узнал от казака, встреченного по пути сюда. Из паровозной будки он разглядел постройки разъезда, вагоны возле них и эти броневые машины, которые перебежчик называл странным словом «танки». Дав команду машинисту остановиться, на всякий случай перекрестился и спрыгнул с паровоза.
Встретились приблизительно посередине. На этот раз Сергей и сам отметил прежде не замеченные отличия в форме: шашка, револьвер на ремешке, погоны с одним просветом без звездочек, петлицы, фуражка с черно-желтой кокардой. А лицо нормальное, без тени надменности и высокомерного присутствия десятка колен благородных предков, какими обычно показывали белогвардейских офицеров в советских фильмах.
Со своей стороны Кондратьев тоже пристально рассмотрел офицера, которому сорок лет спустя пришлось возвращать то, что они так бездарно отдали японцам за прошедший год. Обычный парень, ничуть не похожий на былинного богатыря. Спокоен, уверен в себе. Это потому, что за ним стоят столь грозные машины, или просто психология победителя? А может, напускное?
Первым прервал затянувшуюся паузу Сергей:
– Теперь, я полагаю, вы уже знаете, кто мы и откуда?
– Да.
– Дошел-таки Васюков…
– Дошел. И я прислан командиром корпуса генерал-лейтенантом Зарубаевым для эвакуации ваших машин. Надеюсь, этого решения вы не оспариваете?
– Нет, танки надо эвакуировать любой ценой. Кого вы привезли?
– Саперную роту.
– Саперы – это хорошо. А платформ не было?
– Нет, только вагоны.
– Придется их разобрать и переделать в платформы, а также соорудить боковой пандус для погрузки. Одна машина вышла из строя окончательно, вторую механики обещали отремонтировать часа через два. Горючего хватит на погрузку и еще чуть останется.
– Эти детали вы обсудите с командиром саперов поручиком Петровым. Задачу ему я поставлю. И вот что, лейтенант, прикажите вашим подчиненным не болтать, откуда они, особенно при нижних чинах.
При последних словах капитана Сергей едва сдержался, чтобы не выдать своих чувств:
– Хорошо.
Вскинув руку к шлему, Иванов повернулся и пошел обратно к вагонам, капитан с ответным отданием чести чуть задержался.
– Ну что? – встретили командира танкисты и десантники.
– Работаем по прежнему плану: вагоны разбираем, делаем пандус. Да, про то, кто мы и откуда, – молчок. Не хочет местное начальство солдат баламутить.
– А мы им будем подчиняться?
Это кто там такой горластый? Ну конечно, стрелок-радист Малышев. Рановато у него голосок прорезался.
– Да, будем. Все ресурсы сейчас у них, они и музыку заказывают. Или кто-то к японцам захотел?
Желающих поближе познакомиться с японской военщиной не нашлось.
– Тогда продолжаем работу.
Между тем эшелон подполз еще ближе, из вагонов хлынули солдаты в серых шинелях. Если бы не папахи и отсутствие пулеметов… Гора обмундирования, вываленного на насыпь, быстро уменьшилась. Нет, живучи солдатские традиции. Она бы и полностью исчезла, но для одной роты была слишком велика. Утрата вещевого имущества не огорчила прибывшего с ротой интенданта. И на штабель ящиков со снарядами он внимания не обратил. Штабс-капитан нацелился на третий вагон, до которого танкисты еще не добрались. Убедившись, что вагон цел, интендант успокоился.
– Что в вагоне? – поинтересовался Сергей у сержанта-десантника.
– Ничего интересного, тряпки какие-то в тюках.
С прибытием целой роты дело с разгрузкой пошло существенно быстрее. Часть саперов начали разбирать крыши построек. Сергей направился к капитану Кондратьеву и стоящему рядом с ним саперному офицеру с тремя звездочками на погонах.
– Поручик Петров, – представился сапер.
– Лейтенант Иванов, – в свою очередь назвался Сергей. – Зачем вы крыши разбираете?
– На помост пустим, другого строевого леса в округе нет.
– Этого не хватит, надо пандус делать из шпал и укрепить рельсами.
– Сколько же ваши машины весят? – удивился Петров.
– Тридцать две тонны, – ответил Сергей и, спохватившись, перевел массу танков в более привычные для этого времени меры: – две тысячи пудов.
– Сколько?! – ахнул поручик. – Я думал, не более тысячи. Постойте, тогда и рессоры у вагонов не выдержат!
Сергей привык к четырехосным сорокатонным платформам. Местные двухосные вагоны на такие грузы не были рассчитаны. И что делать? Решение предложил второй саперный офицер – прапорщик Шербаков, призванный из запаса. Сергей уже заметил, что Петров только общие команды отдавал, а непосредственно работой руководил именно прапорщик и унтер-офицеры.
– Днища вагонов шпалами укрепить, сверху положить рельсы, чтобы нагрузку равномерно распределить. Танк ставим так, чтобы вес на все колесные пары равномерно распределить.
– А не развалится на ходу под этакой тяжестью? – усомнился поручик.
– Если потихоньку, верст пять в час, то не должно развалиться. А начнет разваливаться – в пути подправим.
Офицеры вопросительно уставились на Сергея, ожидая его решения.
– Годится, – кивнул лейтенант, – так и сделаем. Но тогда нам все вагоны потребуются.
Капитан Кондратьев исподволь продолжал рассматривать танкистов. А не просты потомки! Вроде механики возятся в железных потрохах своей машины, а оружие постоянно под рукой, один из этих, как его… танков, тот, что исправный, стоит так, что можно стрелять вдоль дороги в направлении Мукдена, а если башню развернуть, то… А вон еще двое с ружьем-пулеметом расположились так, чтобы контролировать горную дорогу и сам разъезд. Грамотно расположились, и заметишь не сразу.
Тем временем разгрузка ящиков со снарядами подошла к концу, и поручик Петров скомандовал своим саперам:
– Разбирайте вагоны!
И тут возникла заминка – на пути солдат встал интендантский штабс-капитан Маслов:
– Не дам, не дам разбирать вагон!
Кондратьев с Петровым пытались его вразумить.
– Капитан, нам нужен этот вагон для выполнения…
Интендант продолжал упорствовать, не слушая ничьих доводов. Солдаты ждали, чем закончится спор офицеров, а время шло.
– Не дам, только через мой труп!
Зря он такое сказал, эти слова переполнили чашу терпения Сергея, слишком много он пережил за последние сутки, чтобы споткнуться на этом препятствии.
– Можно и через труп.
Все завороженно наблюдали, как он вытащил из кобуры ТТ, передернул затвор и вскинул пистолет. В последний момент Кондратьев успел толкнуть Сергея под руку, и пуля пробила вагонную доску рядом с интендантской головой.
– Вы что, лейтенант?! Он же свой! Уберите его.
Солдаты оттащили бледного как мел штабс-капитана в сторону и усадили на штабель снарядных ящиков. Тюки с материей полетели в грязь.
– Успокойтесь, Сергей Николаевич.
Капитан отпустил руку Сергея, убедившись, что приступ ярости у того прошел. Лейтенант поставил ТТ на предохранительный взвод и убрал в кобуру.
– Надоела эта интендантская сволочь! Что это за ткань?
– Китайский шелк.
– Дорогой?
– Да уж не дешевый, – усмехнулся Кондратьев. – А у вас, смотрю, с интендантами не церемонятся.
– Церемонятся, к сожалению, но не всегда. Ладно, пойду гляну, как у механиков дела.
Дела у механиков двигались довольно бодро.
– Последние гайки докручиваем. Потом регулировка, и можно заводить, – сообщил Ерофеев и, понизив голос, добавил: – как выстрел бахнул, я ключ бросил и за автоматом потянулся, а потом смотрю, офицерик-то тебя отпустил.
– Нормально все, – успокоил танкистов Сергей, – у нас иной раз тоже до стрельбы доходило.
Все-таки правильно капитан взял именно саперную роту, а не обычных пехотинцев. У саперов и инструмент есть, и работать им они умеют. Через полчаса от вагонов остался один остов. Солдаты начали укладывать на них вывороченные из полотна шпалы. Другая группа начала выкладывать у полотна пандус, скрепляя шпалы костылями, звонко стучали удары кувалд. Подошел поручик Петров.
– Сейчас рельсы сверху положим – и можно приступать к погрузке.
Сергей обернулся к механикам:
– Иваныч, когда заводить будем?
– Еще пять минут, – последовал ответ из моторного отделения.
– А вы не слишком фамильярны с нижними чинами? – удивился Кондратьев.
– Они не нижние чины, – отрезал Сергей, – мы один экипаж, в случае чего все вместе гореть будем.
Рев танкового дизеля был лучшим звуком, который лейтенант Иванов услышал сегодня. Постучав на холостом ходу, дизель взревел, выплюнул из кормы две струи черного дыма. Водитель погонял его на разных режимах, потом скрежетнули гусеницы, и танк с лязгом двинулся вперед, небольшой доворот, остановка, несколько метров назад, и все стихло. Из люка показался Ерофеев и поднял вверх большой палец. У Сергея камень упал с души, вторая машина была на ходу. Только сейчас он заметил, что все бросили работу, увлеченные невиданным раньше зрелищем.
Разнеслись крики офицеров и унтеров, возобновился стук кувалд, под привычное «И-и-и, взяли, еще-е-е, взяли!», саперы потащили рельсы на импровизированные платформы. Работа близилась к концу. Ерофеев, стирая рукавом пот, подошел к офицерам:
– Ну что, лейтенант, цепляем «восьмерку»?
– Давай.
Обращение водителя к офицеру покоробило Кондратьева, но на этот раз он от комментариев воздержался.
Наконец все было готово к погрузке. «Восьмерку» подтащили к пандусу.
– Командуй, лейтенант.
Перекрикивая дизель, Сергей приказал всем отойти и, спиной вперед, вступил на дерево пандуса. Повинуясь его жестам, танк двинулся за ним. Вот его гусеницы зацепились за крайнюю шпалу. Дерево просело под чудовищной тяжестью, но выдержало. Передний танк втащил за собой второй. Сергей шагнул через щель на импровизированную платформу, передний танк, как привязанный, следовал за ним. Только по стекающему по лицу водителя поту можно было понять, что такая видимая легкость дается ему не даром. Пока все шло нормально.
Передняя «тридцатьчетверка» наползла на платформу, чуть перевалилась, качнулась на вагонных рессорах. Секунду помедлила и двинулась дальше, втягивая за собой неисправную боевую подругу. Вот правая гусеница нависла над краем платформы, все замерли. Доворот, натянулись буксировочные тросы, еще полметра, доворот, еще чуть вперед…
– Хорош!
Сергей поднял скрещенные над головой руки. Первый этап погрузки был закончен. С другой стороны эшелона подогнали командирский танк и зацепили «восьмерку» тросом за кормовой крюк. «Тридцатьчетверка» напряглась, сдвинула корму «восьмерки», и тут с хлопком пушечного выстрела порвался трос, хлестнув по лобовому листу брони рядом с люком водителя.
– Иваныч, жив?!
– Да живой, живой. Цепляйте еще раз.
Со второго раза корму «восьмерки» удалось задвинуть на место. Паровоз сдвинул состав, подогнал к пандусу пустую платформу, и командирский танк занял свое место. Дело было сделано.
– Можем начинать движение.
Поручик Петров буквально лучился довольством от выполненной работы.
– Да, конечно, – согласился Кондратьев, – дайте команду машинистам.
– А я бы еще задержался, – вмешался Сергей.
– Зачем?
– Стрелки подорвать, снарядов вон сколько оставляем. А еще можно рельсы испортить, шпалы. У немцев для этого поезд специальный был и подрывные заряды.
– У немцев?!
– Тов… Капитан, я вам потом расскажу. Давайте сначала дело сделаем.
Разворотного круга на разъезде не было. Пятясь задом, паровоз потянул эшелон в Телин. Дважды хлопнули заряды под стрелками, вспыхнул штабель со снарядами. Задействовать своих саперов для разрушения железнодорожного полотна поручик Петров отказался. Упирал на то, что они и так устали, а им еще до Телина идти. А еще говорят, что в императорской армии солдат не жалели! Или поручик торопился быстрее с разъезда убраться? Японцы могли появиться в любой момент.
Эшелон полз медленно, со скоростью пешехода, поскрипывали перегруженные рессоры. Воспользовавшись малым ходом, часть солдат разместилась на платформах. Офицеры, как и экипажи танков, расположились на броне.
– Лейтенант, вы обещали рассказать про немецкий поезд, разрушающий железную дорогу. Где вы его видели?
– В Венгрии. Огромный плуг, выворачивает шпалы и ломает их.
– Позвольте, немецкий поезд в Венгрии? А как вы туда попали?
– Как и все, – усмехнулся Сергей, – на танке.
– У вас там тоже была война? – догадался капитан.
– Была. Четыре года. Я только последний год застал, а сержант Ерофеев, с которым я столь фамильярно общаюсь, почти три года воюет, трижды в танке горел. Васюков вам ничего не рассказал?
– Не успел. Но если вы до Венгрии дошли, значит, победили?
– Дошли. И до Берлина, и до Вены. И капитуляция была, полная и безоговорочная.
– Не может быть! – изумился Кондратьев. – Сергей Николаевич, будьте любезны, расскажите, очень интересно.
Интересно ему! Этот капитан, на десяток с лишним лет старше его, вдруг показался Сергею любопытным ребенком, ничего в этой жизни не ведающим. И саперный поручик ушки навострил. Вдруг расхотелось их щадить.
– Ладно, слушайте. Начну, пожалуй, с четырнадцатого года…
Говорил лейтенант долго, больше часа, иногда прикладываясь к фляге, чтобы промочить горло. Поначалу ему еще задавали вопросы, потом слушали молча и опять, не выдержав, задавали вопросы. Мировая война, превратившаяся в мировую бойню, мазурские болота, снарядный голод. Частные успехи в Галиции сменились поражениями, одна революция, вторая, развал армии, Гражданская война… Слова вроде знакомые, а что за ними стоит, разум капитана Кондратьева воспринимать отказывался. Великие княжества Польское и Финляндское – самостоятельные государства?! А Германия что же? Фашизм?! Как и Италия? Это что такое? Понятно не очень, но, судя по всему, ничего хорошего. А Австро-Венгрия? Распалась?! Двуединая монархия распалась? А Франция? Англия? Еще и Северо-Американские Штаты влезли.
Опомнившись, капитан шуганул чересчур приблизившихся солдатиков.
Дальше пошли колючие незнакомые термины: разруха, НЭП, коллективизация, индустриализация, раскулачивание, электрификация. Что такое Днепрогэс? А Турксиб? Еще и Вторая мировая? Господи, за что же такие напасти на Россию-матушку! Немцы за полгода прошли от западной границы до Москвы? Наполеон и Москву взял, только плохо кончил. Что еще за Сталинград? Царицын! Немцы дошли до Царицына? И до Моздока дошли! Треть миллиона немцев попала в окружение?!
Масштабы и цифры поражали воображение, не укладывались в голове. А этот парень, на вид и двадцати нет, выкладывает все спокойно и как-то буднично, ведь для него все это уже свершившийся факт, история. Хотя как еще на это посмотреть. Вопрос.
«Пантера» – это такой танк? И «тигр» тоже. Броня сто миллиметров? То есть четыре дюйма. Но это же… Теперь понятно, зачем вам такие пушки. За три недели от Вислы до Одера! Варшава, Будапешт, Вена, Берлин! А как же союзники? Франция капитулировала еще в сороковом! А англо-американский десант только в июне сорок четвертого. Долго тянули. Да, да, за русские интересы они умирать не торопятся. Что такое «ленд-лиз»? Ну и на этом спасибо.
От Монголии до Мукдена за две недели. У японцев тут была Квантунская армия, миллион человек. И что? Да ничего, справились.
– Неужели за две недели вы разгромили миллионную армию?
– Когда мы сюда попали, микадо уже объявил о капитуляции. Японцы начали сдаваться. А в приграничье бои были серьезные, но прорвались быстро.
Как? Танки, самолеты и солдаты, только что прошедшие половину Европы. Что такое «самолет»? И сверху стреляет? Да еще из автоматических пушек! И бомбы сбрасывает! Но ведь сверху все видно, так совершенно невозможно воевать!
– Воюем же. Точнее, воевали. Когда в боеукладку или в баки попадает, то с танка башню срывает. Бывает, башня перевернется и обратно на танк падает. Хорошо, когда в моторное отделение попадут: танку хана, зато экипаж цел. Если в башню или в корпус, то тут кому как повезет, а хуже всего – когда пожар начинается. Пламя ревет, как люди кричат, не слышно. Соляр на комбинезон попадает и горит, так из танка горящими и выскакивают. Тут главное – пламя быстро сбить. Только горящий соляр трудно потушить, бывает, так и сгорают. Обгоревшие трупы маленькие, как детские…
Сергей замолчал, вывалив на двух абсолютно не готовых к таким откровениям офицеров всю информацию. Вопросы у них еще оставались, но сначала им надо было осмыслить обрушившиеся на них сведения и факты. Впереди пыхтел паровоз, мерно постукивали на стыках колесные пары. Телин приближался с каждой минутой, и никто не мог сказать, что ожидало посланцев из будущего в ближайшее время.
На одной, уже оставленной русскими, станции продолжали суетиться китайцы. Чумазые китайчата с корзинками, наполненными противно пахнущими лепешками и яйцами, пытались пробиться к эшелону и сбыть свой товар, но саперы, следуя приказам Кондратьева, отгоняли их.
А через несколько часов, на подъезде к Телину, эшелон ожидала конвойная сотня, перекрывшая дорогу. Капитан Кондратьев направился к казакам. Тут же он заметил укрытую между китайских построек «трехдюймовку», к встрече казачки подготовились серьезно. Командовавшего казаками офицера Кондратьев видел при штабе, но близко они знакомы не были.
– Подъесаул Писарев, – представился казак.
– Капитан Кондратьев. Почему остановили эшелон?
– У меня приказ его превосходительства. – Подъесаул продолжил тише: – Этих – разоружить и от общения с нашими солдатами строго изолировать. В случае отказа приказано применить силу.
– Разоружить?! – изумился капитан. – По какой причине?
– Не знаю, но приказ отдан четкий и других толкований не допускающий.
– Вы думаете, что они просто так оружие отдадут? Боюсь представить, что сейчас может начаться!
– Вот поэтому я прошу вас уговорить их. В крайнем случае у нас есть артиллерия…
– Плевали они на вашу артиллерию! Хорошо, я попробую их уговорить.
Кондратьев резко развернулся и направился обратно к эшелону.
Пока капитан туда-сюда ходил, у танка, стоявшего первым по ходу эшелона, состоялось импровизированное совещание. Участие приняли оба офицера, сержант Ерофеев, как самый старший и опытный, и сержант Вощило от десантников.
– Похоже, нас тут арестовывать собрались, – высказал свое мнение Сергей.
– А ты чего ожидал? – скептически хмыкнул механик.
– Думал, что сначала с нами хотя бы поговорят. Только, видимо, Васюков хрен знает чего про нас наболтал, вот и решили не церемониться. Что делать будем? Вариантов два: или сдаемся, или прорываемся.
– У них пушки, – заметил пехотный сержант.
– Ерунда, – вспыхнул Мирошкин, – бронебойных у них наверняка нет…
– И дальше что? – прервал запальчивого лейтенанта Ерофеев. – Одну машину сразу бросить придется. Для двух остальных горючего верст на двадцать хватит. Снарядов сколько осталось? Штук восемьдесят. Много навоюем?
Механика поддержал Сергей.
– А самое главное, кому и зачем будет нужна эта бойня?
– Тогда что, лапки кверху и сдаемся? – продолжил кипятиться молодой лейтенант. – Займем оборону, условия выдвинем…
– Я бы поторговался, – прервал не в меру разошедшегося подчиненного Сергей, – но предки, похоже, настроены весьма решительно. А что, если откажутся разговаривать и сразу откроют огонь? Да чего гадать, вон капитан возвращается, сейчас все узнаем.
Капитан Кондратьев, пока возвращался, думал, с чего начать разговор, но потомки и сами догадались. Лейтенант встретил его вопросом в лоб:
– Арестовать нас приказано?
– Приказ генерала Зарубаева: разоружить и изолировать от общения с солдатами.
– Боится, что спросят, почему бунтовщики все еще на свободе и при оружии? Шкуру свою спасает ваш генерал. А если откажемся?
– Приказано применить силу.
– А дальше что?
– Других указаний не было.
– Ладно, – Сергей обернулся к танкистам. – Лично я в предков стрелять не буду. Сразу не повесят, мы для них источники ценной информации, а дальше видно будет.
– У меня отец где-то здесь, – высказался механик-водитель, – я с ним точно воевать не буду. А ты, лейтенант, еще зеленый и не навоевался, поэтому народ не баламуть.
Это он заткнул рот не в меру возбудившемуся Мирошкину. Последним высказался сержант Вощило.
– Вы под броней, может, и прорветесь, а нам точно хана. Их тут сотни три, задавят.
– Не хочешь умирать, сержант?
– Не хочу. Был бы хоть какой-то шанс, а так…
– Ну вот и решили, – подвел итог Сергей. – Капитан, где сложить оружие?
К такому быстрому исходу Кондратьев оказался не готов.
– Тогда оставим внутри одного из танков, – предложил Сергей. – Танки закроем, ключи передадим вам. Согласны?
– Да, это будет наилучшее решение. Только надо будет потом номера переписать.
– Надо будет – перепишем.
Решение отцов-командиров некоторые встретили без восторга. Больше всех возмутился стрелок-радист командирского танка Малышев, но Ерофеев просто дал ему по шее, а рука у механика была тяжелая:
– А ну цыц!
Винтовки, автоматы, «дегтярев» пехотинцев, ТТ и наганы танкистов. Свой пистолет Сергей отдал вместе с кобурой. С оружием расставались тяжело, привыкли к нему и даже сроднились, но так уж сложились обстоятельства. Иванов сам проверил, чтобы все люки были закрыты изнутри, запер башенные и передал ключи Кондратьеву.
– Здесь все. И что дальше?
– Не знаю, инструкций никаких не было, но, думаю, скоро последуют.
– Хорошо, подождем.
Саперы и казаки из конвойной сотни расслабились, винтовки опустили, но поглядывали настороженно. Сергей отвел Ерофеева в сторону:
– Иваныч, твой ключ при тебе?
– Обижаешь, командир, в надежном месте, но достать можно быстро.
– Вот и хорошо, посмотрим, как дальше дела пойдут.
Генерал Линевич был только что назначен главнокомандующим русской армией, мукденского позора Куропаткину все-таки не простили. Приходилось не только принимать дела, но и одновременно организовывать сдерживание японских частей в районе Телина, размещать отходящие и вновь прибывающие войска на Сыпингайских позициях, приводить в порядок вырвавшиеся из-под Мукдена части. Некоторые из них проскочили аж за Гунжулин, другие остались далеко позади. Уцелевшие полковые обозы, полевые госпитали и артиллерийские парки оказались в чужих корпусных районах. Приходившие на назначенные им стоянки части требовали очищения захваченных квартир. Происходили бесконечные пререкания между начальниками, которые приходилось разбирать.
Конверт с донесением от командира 4-го Сибирского корпуса был доставлен в ставку и вскрыт только поздним вечером. Прочитав содержимое конверта, генерал Линевич был просто изумлен. Ранее за Зарубаевым ничего подобного не числилось, а тут… Прочитав донесение еще раз, но так ничего и не поняв, Линевич, человек по-малороссийски основательный и здравомыслящий, решил с выводами не торопиться. Тем более что хватало других забот.
Глава 3
О выходе потомков к железной дороге капитан Кондратьев узнал от казака, встреченного по пути сюда. Из паровозной будки он разглядел постройки разъезда, вагоны возле них и эти броневые машины, которые перебежчик называл странным словом «танки». Дав команду машинисту остановиться, на всякий случай перекрестился и спрыгнул с паровоза.
Встретились приблизительно посередине. На этот раз Сергей и сам отметил прежде не замеченные отличия в форме: шашка, револьвер на ремешке, погоны с одним просветом без звездочек, петлицы, фуражка с черно-желтой кокардой. А лицо нормальное, без тени надменности и высокомерного присутствия десятка колен благородных предков, какими обычно показывали белогвардейских офицеров в советских фильмах.
Со своей стороны Кондратьев тоже пристально рассмотрел офицера, которому сорок лет спустя пришлось возвращать то, что они так бездарно отдали японцам за прошедший год. Обычный парень, ничуть не похожий на былинного богатыря. Спокоен, уверен в себе. Это потому, что за ним стоят столь грозные машины, или просто психология победителя? А может, напускное?
Первым прервал затянувшуюся паузу Сергей:
– Теперь, я полагаю, вы уже знаете, кто мы и откуда?
– Да.
– Дошел-таки Васюков…
– Дошел. И я прислан командиром корпуса генерал-лейтенантом Зарубаевым для эвакуации ваших машин. Надеюсь, этого решения вы не оспариваете?
– Нет, танки надо эвакуировать любой ценой. Кого вы привезли?
– Саперную роту.
– Саперы – это хорошо. А платформ не было?
– Нет, только вагоны.
– Придется их разобрать и переделать в платформы, а также соорудить боковой пандус для погрузки. Одна машина вышла из строя окончательно, вторую механики обещали отремонтировать часа через два. Горючего хватит на погрузку и еще чуть останется.
– Эти детали вы обсудите с командиром саперов поручиком Петровым. Задачу ему я поставлю. И вот что, лейтенант, прикажите вашим подчиненным не болтать, откуда они, особенно при нижних чинах.
При последних словах капитана Сергей едва сдержался, чтобы не выдать своих чувств:
– Хорошо.
Вскинув руку к шлему, Иванов повернулся и пошел обратно к вагонам, капитан с ответным отданием чести чуть задержался.
– Ну что? – встретили командира танкисты и десантники.
– Работаем по прежнему плану: вагоны разбираем, делаем пандус. Да, про то, кто мы и откуда, – молчок. Не хочет местное начальство солдат баламутить.
– А мы им будем подчиняться?
Это кто там такой горластый? Ну конечно, стрелок-радист Малышев. Рановато у него голосок прорезался.
– Да, будем. Все ресурсы сейчас у них, они и музыку заказывают. Или кто-то к японцам захотел?
Желающих поближе познакомиться с японской военщиной не нашлось.
– Тогда продолжаем работу.
Между тем эшелон подполз еще ближе, из вагонов хлынули солдаты в серых шинелях. Если бы не папахи и отсутствие пулеметов… Гора обмундирования, вываленного на насыпь, быстро уменьшилась. Нет, живучи солдатские традиции. Она бы и полностью исчезла, но для одной роты была слишком велика. Утрата вещевого имущества не огорчила прибывшего с ротой интенданта. И на штабель ящиков со снарядами он внимания не обратил. Штабс-капитан нацелился на третий вагон, до которого танкисты еще не добрались. Убедившись, что вагон цел, интендант успокоился.
– Что в вагоне? – поинтересовался Сергей у сержанта-десантника.
– Ничего интересного, тряпки какие-то в тюках.
С прибытием целой роты дело с разгрузкой пошло существенно быстрее. Часть саперов начали разбирать крыши построек. Сергей направился к капитану Кондратьеву и стоящему рядом с ним саперному офицеру с тремя звездочками на погонах.
– Поручик Петров, – представился сапер.
– Лейтенант Иванов, – в свою очередь назвался Сергей. – Зачем вы крыши разбираете?
– На помост пустим, другого строевого леса в округе нет.
– Этого не хватит, надо пандус делать из шпал и укрепить рельсами.
– Сколько же ваши машины весят? – удивился Петров.
– Тридцать две тонны, – ответил Сергей и, спохватившись, перевел массу танков в более привычные для этого времени меры: – две тысячи пудов.
– Сколько?! – ахнул поручик. – Я думал, не более тысячи. Постойте, тогда и рессоры у вагонов не выдержат!
Сергей привык к четырехосным сорокатонным платформам. Местные двухосные вагоны на такие грузы не были рассчитаны. И что делать? Решение предложил второй саперный офицер – прапорщик Шербаков, призванный из запаса. Сергей уже заметил, что Петров только общие команды отдавал, а непосредственно работой руководил именно прапорщик и унтер-офицеры.
– Днища вагонов шпалами укрепить, сверху положить рельсы, чтобы нагрузку равномерно распределить. Танк ставим так, чтобы вес на все колесные пары равномерно распределить.
– А не развалится на ходу под этакой тяжестью? – усомнился поручик.
– Если потихоньку, верст пять в час, то не должно развалиться. А начнет разваливаться – в пути подправим.
Офицеры вопросительно уставились на Сергея, ожидая его решения.
– Годится, – кивнул лейтенант, – так и сделаем. Но тогда нам все вагоны потребуются.
Капитан Кондратьев исподволь продолжал рассматривать танкистов. А не просты потомки! Вроде механики возятся в железных потрохах своей машины, а оружие постоянно под рукой, один из этих, как его… танков, тот, что исправный, стоит так, что можно стрелять вдоль дороги в направлении Мукдена, а если башню развернуть, то… А вон еще двое с ружьем-пулеметом расположились так, чтобы контролировать горную дорогу и сам разъезд. Грамотно расположились, и заметишь не сразу.
Тем временем разгрузка ящиков со снарядами подошла к концу, и поручик Петров скомандовал своим саперам:
– Разбирайте вагоны!
И тут возникла заминка – на пути солдат встал интендантский штабс-капитан Маслов:
– Не дам, не дам разбирать вагон!
Кондратьев с Петровым пытались его вразумить.
– Капитан, нам нужен этот вагон для выполнения…
Интендант продолжал упорствовать, не слушая ничьих доводов. Солдаты ждали, чем закончится спор офицеров, а время шло.
– Не дам, только через мой труп!
Зря он такое сказал, эти слова переполнили чашу терпения Сергея, слишком много он пережил за последние сутки, чтобы споткнуться на этом препятствии.
– Можно и через труп.
Все завороженно наблюдали, как он вытащил из кобуры ТТ, передернул затвор и вскинул пистолет. В последний момент Кондратьев успел толкнуть Сергея под руку, и пуля пробила вагонную доску рядом с интендантской головой.
– Вы что, лейтенант?! Он же свой! Уберите его.
Солдаты оттащили бледного как мел штабс-капитана в сторону и усадили на штабель снарядных ящиков. Тюки с материей полетели в грязь.
– Успокойтесь, Сергей Николаевич.
Капитан отпустил руку Сергея, убедившись, что приступ ярости у того прошел. Лейтенант поставил ТТ на предохранительный взвод и убрал в кобуру.
– Надоела эта интендантская сволочь! Что это за ткань?
– Китайский шелк.
– Дорогой?
– Да уж не дешевый, – усмехнулся Кондратьев. – А у вас, смотрю, с интендантами не церемонятся.
– Церемонятся, к сожалению, но не всегда. Ладно, пойду гляну, как у механиков дела.
Дела у механиков двигались довольно бодро.
– Последние гайки докручиваем. Потом регулировка, и можно заводить, – сообщил Ерофеев и, понизив голос, добавил: – как выстрел бахнул, я ключ бросил и за автоматом потянулся, а потом смотрю, офицерик-то тебя отпустил.
– Нормально все, – успокоил танкистов Сергей, – у нас иной раз тоже до стрельбы доходило.
Все-таки правильно капитан взял именно саперную роту, а не обычных пехотинцев. У саперов и инструмент есть, и работать им они умеют. Через полчаса от вагонов остался один остов. Солдаты начали укладывать на них вывороченные из полотна шпалы. Другая группа начала выкладывать у полотна пандус, скрепляя шпалы костылями, звонко стучали удары кувалд. Подошел поручик Петров.
– Сейчас рельсы сверху положим – и можно приступать к погрузке.
Сергей обернулся к механикам:
– Иваныч, когда заводить будем?
– Еще пять минут, – последовал ответ из моторного отделения.
– А вы не слишком фамильярны с нижними чинами? – удивился Кондратьев.
– Они не нижние чины, – отрезал Сергей, – мы один экипаж, в случае чего все вместе гореть будем.
Рев танкового дизеля был лучшим звуком, который лейтенант Иванов услышал сегодня. Постучав на холостом ходу, дизель взревел, выплюнул из кормы две струи черного дыма. Водитель погонял его на разных режимах, потом скрежетнули гусеницы, и танк с лязгом двинулся вперед, небольшой доворот, остановка, несколько метров назад, и все стихло. Из люка показался Ерофеев и поднял вверх большой палец. У Сергея камень упал с души, вторая машина была на ходу. Только сейчас он заметил, что все бросили работу, увлеченные невиданным раньше зрелищем.
Разнеслись крики офицеров и унтеров, возобновился стук кувалд, под привычное «И-и-и, взяли, еще-е-е, взяли!», саперы потащили рельсы на импровизированные платформы. Работа близилась к концу. Ерофеев, стирая рукавом пот, подошел к офицерам:
– Ну что, лейтенант, цепляем «восьмерку»?
– Давай.
Обращение водителя к офицеру покоробило Кондратьева, но на этот раз он от комментариев воздержался.
Наконец все было готово к погрузке. «Восьмерку» подтащили к пандусу.
– Командуй, лейтенант.
Перекрикивая дизель, Сергей приказал всем отойти и, спиной вперед, вступил на дерево пандуса. Повинуясь его жестам, танк двинулся за ним. Вот его гусеницы зацепились за крайнюю шпалу. Дерево просело под чудовищной тяжестью, но выдержало. Передний танк втащил за собой второй. Сергей шагнул через щель на импровизированную платформу, передний танк, как привязанный, следовал за ним. Только по стекающему по лицу водителя поту можно было понять, что такая видимая легкость дается ему не даром. Пока все шло нормально.
Передняя «тридцатьчетверка» наползла на платформу, чуть перевалилась, качнулась на вагонных рессорах. Секунду помедлила и двинулась дальше, втягивая за собой неисправную боевую подругу. Вот правая гусеница нависла над краем платформы, все замерли. Доворот, натянулись буксировочные тросы, еще полметра, доворот, еще чуть вперед…
– Хорош!
Сергей поднял скрещенные над головой руки. Первый этап погрузки был закончен. С другой стороны эшелона подогнали командирский танк и зацепили «восьмерку» тросом за кормовой крюк. «Тридцатьчетверка» напряглась, сдвинула корму «восьмерки», и тут с хлопком пушечного выстрела порвался трос, хлестнув по лобовому листу брони рядом с люком водителя.
– Иваныч, жив?!
– Да живой, живой. Цепляйте еще раз.
Со второго раза корму «восьмерки» удалось задвинуть на место. Паровоз сдвинул состав, подогнал к пандусу пустую платформу, и командирский танк занял свое место. Дело было сделано.
– Можем начинать движение.
Поручик Петров буквально лучился довольством от выполненной работы.
– Да, конечно, – согласился Кондратьев, – дайте команду машинистам.
– А я бы еще задержался, – вмешался Сергей.
– Зачем?
– Стрелки подорвать, снарядов вон сколько оставляем. А еще можно рельсы испортить, шпалы. У немцев для этого поезд специальный был и подрывные заряды.
– У немцев?!
– Тов… Капитан, я вам потом расскажу. Давайте сначала дело сделаем.
Разворотного круга на разъезде не было. Пятясь задом, паровоз потянул эшелон в Телин. Дважды хлопнули заряды под стрелками, вспыхнул штабель со снарядами. Задействовать своих саперов для разрушения железнодорожного полотна поручик Петров отказался. Упирал на то, что они и так устали, а им еще до Телина идти. А еще говорят, что в императорской армии солдат не жалели! Или поручик торопился быстрее с разъезда убраться? Японцы могли появиться в любой момент.
Эшелон полз медленно, со скоростью пешехода, поскрипывали перегруженные рессоры. Воспользовавшись малым ходом, часть солдат разместилась на платформах. Офицеры, как и экипажи танков, расположились на броне.
– Лейтенант, вы обещали рассказать про немецкий поезд, разрушающий железную дорогу. Где вы его видели?
– В Венгрии. Огромный плуг, выворачивает шпалы и ломает их.
– Позвольте, немецкий поезд в Венгрии? А как вы туда попали?
– Как и все, – усмехнулся Сергей, – на танке.
– У вас там тоже была война? – догадался капитан.
– Была. Четыре года. Я только последний год застал, а сержант Ерофеев, с которым я столь фамильярно общаюсь, почти три года воюет, трижды в танке горел. Васюков вам ничего не рассказал?
– Не успел. Но если вы до Венгрии дошли, значит, победили?
– Дошли. И до Берлина, и до Вены. И капитуляция была, полная и безоговорочная.
– Не может быть! – изумился Кондратьев. – Сергей Николаевич, будьте любезны, расскажите, очень интересно.
Интересно ему! Этот капитан, на десяток с лишним лет старше его, вдруг показался Сергею любопытным ребенком, ничего в этой жизни не ведающим. И саперный поручик ушки навострил. Вдруг расхотелось их щадить.
– Ладно, слушайте. Начну, пожалуй, с четырнадцатого года…
Говорил лейтенант долго, больше часа, иногда прикладываясь к фляге, чтобы промочить горло. Поначалу ему еще задавали вопросы, потом слушали молча и опять, не выдержав, задавали вопросы. Мировая война, превратившаяся в мировую бойню, мазурские болота, снарядный голод. Частные успехи в Галиции сменились поражениями, одна революция, вторая, развал армии, Гражданская война… Слова вроде знакомые, а что за ними стоит, разум капитана Кондратьева воспринимать отказывался. Великие княжества Польское и Финляндское – самостоятельные государства?! А Германия что же? Фашизм?! Как и Италия? Это что такое? Понятно не очень, но, судя по всему, ничего хорошего. А Австро-Венгрия? Распалась?! Двуединая монархия распалась? А Франция? Англия? Еще и Северо-Американские Штаты влезли.
Опомнившись, капитан шуганул чересчур приблизившихся солдатиков.
Дальше пошли колючие незнакомые термины: разруха, НЭП, коллективизация, индустриализация, раскулачивание, электрификация. Что такое Днепрогэс? А Турксиб? Еще и Вторая мировая? Господи, за что же такие напасти на Россию-матушку! Немцы за полгода прошли от западной границы до Москвы? Наполеон и Москву взял, только плохо кончил. Что еще за Сталинград? Царицын! Немцы дошли до Царицына? И до Моздока дошли! Треть миллиона немцев попала в окружение?!
Масштабы и цифры поражали воображение, не укладывались в голове. А этот парень, на вид и двадцати нет, выкладывает все спокойно и как-то буднично, ведь для него все это уже свершившийся факт, история. Хотя как еще на это посмотреть. Вопрос.
«Пантера» – это такой танк? И «тигр» тоже. Броня сто миллиметров? То есть четыре дюйма. Но это же… Теперь понятно, зачем вам такие пушки. За три недели от Вислы до Одера! Варшава, Будапешт, Вена, Берлин! А как же союзники? Франция капитулировала еще в сороковом! А англо-американский десант только в июне сорок четвертого. Долго тянули. Да, да, за русские интересы они умирать не торопятся. Что такое «ленд-лиз»? Ну и на этом спасибо.
От Монголии до Мукдена за две недели. У японцев тут была Квантунская армия, миллион человек. И что? Да ничего, справились.
– Неужели за две недели вы разгромили миллионную армию?
– Когда мы сюда попали, микадо уже объявил о капитуляции. Японцы начали сдаваться. А в приграничье бои были серьезные, но прорвались быстро.
Как? Танки, самолеты и солдаты, только что прошедшие половину Европы. Что такое «самолет»? И сверху стреляет? Да еще из автоматических пушек! И бомбы сбрасывает! Но ведь сверху все видно, так совершенно невозможно воевать!
– Воюем же. Точнее, воевали. Когда в боеукладку или в баки попадает, то с танка башню срывает. Бывает, башня перевернется и обратно на танк падает. Хорошо, когда в моторное отделение попадут: танку хана, зато экипаж цел. Если в башню или в корпус, то тут кому как повезет, а хуже всего – когда пожар начинается. Пламя ревет, как люди кричат, не слышно. Соляр на комбинезон попадает и горит, так из танка горящими и выскакивают. Тут главное – пламя быстро сбить. Только горящий соляр трудно потушить, бывает, так и сгорают. Обгоревшие трупы маленькие, как детские…
Сергей замолчал, вывалив на двух абсолютно не готовых к таким откровениям офицеров всю информацию. Вопросы у них еще оставались, но сначала им надо было осмыслить обрушившиеся на них сведения и факты. Впереди пыхтел паровоз, мерно постукивали на стыках колесные пары. Телин приближался с каждой минутой, и никто не мог сказать, что ожидало посланцев из будущего в ближайшее время.
На одной, уже оставленной русскими, станции продолжали суетиться китайцы. Чумазые китайчата с корзинками, наполненными противно пахнущими лепешками и яйцами, пытались пробиться к эшелону и сбыть свой товар, но саперы, следуя приказам Кондратьева, отгоняли их.
А через несколько часов, на подъезде к Телину, эшелон ожидала конвойная сотня, перекрывшая дорогу. Капитан Кондратьев направился к казакам. Тут же он заметил укрытую между китайских построек «трехдюймовку», к встрече казачки подготовились серьезно. Командовавшего казаками офицера Кондратьев видел при штабе, но близко они знакомы не были.
– Подъесаул Писарев, – представился казак.
– Капитан Кондратьев. Почему остановили эшелон?
– У меня приказ его превосходительства. – Подъесаул продолжил тише: – Этих – разоружить и от общения с нашими солдатами строго изолировать. В случае отказа приказано применить силу.
– Разоружить?! – изумился капитан. – По какой причине?
– Не знаю, но приказ отдан четкий и других толкований не допускающий.
– Вы думаете, что они просто так оружие отдадут? Боюсь представить, что сейчас может начаться!
– Вот поэтому я прошу вас уговорить их. В крайнем случае у нас есть артиллерия…
– Плевали они на вашу артиллерию! Хорошо, я попробую их уговорить.
Кондратьев резко развернулся и направился обратно к эшелону.
Пока капитан туда-сюда ходил, у танка, стоявшего первым по ходу эшелона, состоялось импровизированное совещание. Участие приняли оба офицера, сержант Ерофеев, как самый старший и опытный, и сержант Вощило от десантников.
– Похоже, нас тут арестовывать собрались, – высказал свое мнение Сергей.
– А ты чего ожидал? – скептически хмыкнул механик.
– Думал, что сначала с нами хотя бы поговорят. Только, видимо, Васюков хрен знает чего про нас наболтал, вот и решили не церемониться. Что делать будем? Вариантов два: или сдаемся, или прорываемся.
– У них пушки, – заметил пехотный сержант.
– Ерунда, – вспыхнул Мирошкин, – бронебойных у них наверняка нет…
– И дальше что? – прервал запальчивого лейтенанта Ерофеев. – Одну машину сразу бросить придется. Для двух остальных горючего верст на двадцать хватит. Снарядов сколько осталось? Штук восемьдесят. Много навоюем?
Механика поддержал Сергей.
– А самое главное, кому и зачем будет нужна эта бойня?
– Тогда что, лапки кверху и сдаемся? – продолжил кипятиться молодой лейтенант. – Займем оборону, условия выдвинем…
– Я бы поторговался, – прервал не в меру разошедшегося подчиненного Сергей, – но предки, похоже, настроены весьма решительно. А что, если откажутся разговаривать и сразу откроют огонь? Да чего гадать, вон капитан возвращается, сейчас все узнаем.
Капитан Кондратьев, пока возвращался, думал, с чего начать разговор, но потомки и сами догадались. Лейтенант встретил его вопросом в лоб:
– Арестовать нас приказано?
– Приказ генерала Зарубаева: разоружить и изолировать от общения с солдатами.
– Боится, что спросят, почему бунтовщики все еще на свободе и при оружии? Шкуру свою спасает ваш генерал. А если откажемся?
– Приказано применить силу.
– А дальше что?
– Других указаний не было.
– Ладно, – Сергей обернулся к танкистам. – Лично я в предков стрелять не буду. Сразу не повесят, мы для них источники ценной информации, а дальше видно будет.
– У меня отец где-то здесь, – высказался механик-водитель, – я с ним точно воевать не буду. А ты, лейтенант, еще зеленый и не навоевался, поэтому народ не баламуть.
Это он заткнул рот не в меру возбудившемуся Мирошкину. Последним высказался сержант Вощило.
– Вы под броней, может, и прорветесь, а нам точно хана. Их тут сотни три, задавят.
– Не хочешь умирать, сержант?
– Не хочу. Был бы хоть какой-то шанс, а так…
– Ну вот и решили, – подвел итог Сергей. – Капитан, где сложить оружие?
К такому быстрому исходу Кондратьев оказался не готов.
– Тогда оставим внутри одного из танков, – предложил Сергей. – Танки закроем, ключи передадим вам. Согласны?
– Да, это будет наилучшее решение. Только надо будет потом номера переписать.
– Надо будет – перепишем.
Решение отцов-командиров некоторые встретили без восторга. Больше всех возмутился стрелок-радист командирского танка Малышев, но Ерофеев просто дал ему по шее, а рука у механика была тяжелая:
– А ну цыц!
Винтовки, автоматы, «дегтярев» пехотинцев, ТТ и наганы танкистов. Свой пистолет Сергей отдал вместе с кобурой. С оружием расставались тяжело, привыкли к нему и даже сроднились, но так уж сложились обстоятельства. Иванов сам проверил, чтобы все люки были закрыты изнутри, запер башенные и передал ключи Кондратьеву.
– Здесь все. И что дальше?
– Не знаю, инструкций никаких не было, но, думаю, скоро последуют.
– Хорошо, подождем.
Саперы и казаки из конвойной сотни расслабились, винтовки опустили, но поглядывали настороженно. Сергей отвел Ерофеева в сторону:
– Иваныч, твой ключ при тебе?
– Обижаешь, командир, в надежном месте, но достать можно быстро.
– Вот и хорошо, посмотрим, как дальше дела пойдут.
Генерал Линевич был только что назначен главнокомандующим русской армией, мукденского позора Куропаткину все-таки не простили. Приходилось не только принимать дела, но и одновременно организовывать сдерживание японских частей в районе Телина, размещать отходящие и вновь прибывающие войска на Сыпингайских позициях, приводить в порядок вырвавшиеся из-под Мукдена части. Некоторые из них проскочили аж за Гунжулин, другие остались далеко позади. Уцелевшие полковые обозы, полевые госпитали и артиллерийские парки оказались в чужих корпусных районах. Приходившие на назначенные им стоянки части требовали очищения захваченных квартир. Происходили бесконечные пререкания между начальниками, которые приходилось разбирать.
Конверт с донесением от командира 4-го Сибирского корпуса был доставлен в ставку и вскрыт только поздним вечером. Прочитав содержимое конверта, генерал Линевич был просто изумлен. Ранее за Зарубаевым ничего подобного не числилось, а тут… Прочитав донесение еще раз, но так ничего и не поняв, Линевич, человек по-малороссийски основательный и здравомыслящий, решил с выводами не торопиться. Тем более что хватало других забот.
Глава 3
Черт бы побрал этих потомков вместе с их железяками! Ничего, кроме лишней головной боли, они генералу Зарубаеву не доставили. В ответ на первое донесение только поинтересовались состоянием душевного здоровья его превосходительства и не нуждается ли он в отпуске для поправки оного, вызванного длительным переутомлением. Пришлось писать второе, в более осторожных выражениях, и подкреплять его той же книгой, оружием и документами перебежчика. Со своей стороны генерал мог сказать, что совесть его чиста, он сделал все, что в его силах, людей подозрительных разоружил и арестовал, машины их в тыл вывез. Дальнейшую судьбу машин и людей предстояло определить верховному командованию, а оно не торопилось.
Импровизированные платформы с танками загнали в тупик маленькой станции Годзядань. Здесь же в пакгаузе и разместили танкистов с десантниками под охраной все тех же саперов. В результате целая саперная рота, вместо того чтобы строить укрепления, по сути, бездельничала, а заменить ее другим подразделением было опасно, слухи о будущей революции и судьбе царствующей династии уже могли расползтись среди саперов. На следующий день примчался приставленный к потомкам капитан Кондратьев, требовал решить проблемы с питанием и обмундированием. У них там конец августа был, а здесь середина марта, по ночам заморозки бывают, и эти, как их называл капитан, танкисты вынуждены были, трясясь от холода, развести костры и спасаться возле них.
После обсуждения юридических закорючек Зарубаев приказал поставить всех на полное довольствие в роте Петрова как нижних чинов, так как оформлять в качестве арестантов было намного сложнее, а один и так уже сидит. Под конец Кондратьев осмелился попенять генералу на обращение с потомками:
– Ваше превосходительство, может, можно было офицерам личное оружие оставить? А то им совсем бесчестье получается.
Импровизированные платформы с танками загнали в тупик маленькой станции Годзядань. Здесь же в пакгаузе и разместили танкистов с десантниками под охраной все тех же саперов. В результате целая саперная рота, вместо того чтобы строить укрепления, по сути, бездельничала, а заменить ее другим подразделением было опасно, слухи о будущей революции и судьбе царствующей династии уже могли расползтись среди саперов. На следующий день примчался приставленный к потомкам капитан Кондратьев, требовал решить проблемы с питанием и обмундированием. У них там конец августа был, а здесь середина марта, по ночам заморозки бывают, и эти, как их называл капитан, танкисты вынуждены были, трясясь от холода, развести костры и спасаться возле них.
После обсуждения юридических закорючек Зарубаев приказал поставить всех на полное довольствие в роте Петрова как нижних чинов, так как оформлять в качестве арестантов было намного сложнее, а один и так уже сидит. Под конец Кондратьев осмелился попенять генералу на обращение с потомками:
– Ваше превосходительство, может, можно было офицерам личное оружие оставить? А то им совсем бесчестье получается.