Страница:
– Умница, – говорили о Говорове в войсках. – Рука тяжелая, а голова светлая.
Позже те, кому довелось, попав под тяжелую руку командующего, услышать его суровое: «Бездельники», с удивлением узнали, что никто из подчиненных генерала Говорова не был отстранен от должности или подвергнут более тяжелым, но во время войны обычным наказаниям.
Значительно снизив эффективность огня артиллерии противника, создав неприступную оборону, генерал Говоров решил две из поставленных Верховным главнокомандующим задач. Но как в кольце блокады накопить силы для наступления, если совсем недавно их не хватало для отражения ударов фашистских войск? Неординарное решение было найдено и здесь.
Командующий фронтом постарался заменить стрелковые полки равными им по огневой мощи, хотя и неспособными к наступлению, пулеметно-артиллерийскими батальонами. Это позволило выводить в тыл целые соединения и готовить их там к активным действиям. А действия эти предусматривали не только отражение нового, весьма возможного штурма города. Разгром противника в районе Мга – Синявино и прорыв кольца блокады – вот что планировал Ленинградский фронт на лето 1942 года. Генерал Говоров работал напряженно, не тратя даром ни одной минуты, и лишь в предрассветный час оставался один.
Но короткий сон редко бывал спокойным: вот звонит начальник штаба, докладывает, что, по данным разведки, к Гатчине проследовал железнодорожный состав из 47 платформ с тяжелыми орудиями. Что бы это значило? И снова за карту…
Всего лишь 15 километров разделяют войска Ленинградского и Волховского фронтов. Всего лишь 15 километров нужно пройти навстречу друг другу, и блокада будет снята. Но именно здесь, где пространство между двумя советскими группировками минимальное, противник ждет удара. Он хорошо подготовился, а значит, каждый шаг будет стоить немалой крови.
Наступление Ленинградского фронта началось утром 19 августа 1942 года. Внезапность, а также хорошо организованное взаимодействие с авиацией, артиллерией и речными десантами обеспечили успешное продвижение в направлении Усть – Тосно, но вскоре бои приняли характер тяжелый и затяжной. Противник бешено контратаковал, обрушивал на советскую пехоту шквал огня тяжелой артиллерии. Откуда у врага такие силы?
Ответ дал немецкий антифашист, перешедший к советским войскам: оказалось, что к осажденному городу с берегов Черного моря подошла 11-я полевая армия противника. Командовал ею один из лучших военачальников Гитлера, 60-летний генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Ему, только что получившему опыт штурма приморской крепости Севастополь, теперь было поручено провести операцию «Волшебный огонь», целью которой являлся захват Ленинграда.
Разгромить врага во встречном сражении? Даже и думать нечего. Зато можно сковать противника, заставить его развернуть как можно больше сил и тем самым создать выгодные условия для удара соседнего, Волховского фронта.
Семь суток продолжались тяжелые бои. Разведка докладывала о подходе все новых и новых соединений противника, в том числе «Голубой дивизии» испанских фашистов. Эрих фон Манштейн, находясь в районе Пушкино, уже рассматривал в бинокль подлежащий штурму город, но наступление 27 августа войск Волховского фронта в тыл его ударной группировки спутало все планы гитлеровского фельдмаршала. Прошло еще немного времени, и в ставке фюрера забили тревогу: там поняли, что настала пора думать не о захвате Ленинграда, а о спасении своих войск от разгрома.
Фон Манштейн лично отдавал приказы дивизиям, разворачивал их на 180 градусов и вводил в сражение против соединений генерала Мерецкова. Вскоре вся тяжесть атак обрушилась на Волховский фронт, и пришел черед ленинградцев помогать соседям.
Генерал Говоров решил немедленно нанести удар силами трех-четырех дивизий в районе Невской Дубровки. Предстояла сложная операция с форсированием широкой быстрой реки, атакой хорошо укрепленных позиций противника на крутом берегу и штурмом корпуса 8-й ГЭС, так тщательно подготовленного к обороне, что его сравнивали с Измаилом. Выручить могла разве что внезапность, но и ее достичь не удалось – разведка врага не дремала.
Первая попытка форсирования, предпринятая 9 сентября, закончилась неудачей, но именно тогда генерал Говоров проявил такое ценное качество полководца, как способность быстро реагировать на изменения обстановки и вносить коррективы в ранее принятые планы. Он прекратил бесполезные атаки и на следующий день представил в Ставку новый план операции, подписанный также А.А.Ждановым. Верховный главнокомандующий план утвердил и дал целых пять суток на подготовку, хотя начавшееся наступление фашистских войск под Сталинградом требовало максимальной активности на других фронтах.
Разведка противника внимательно следила за всеми передвижениями советских войск, поэтому внезапность, как и прежде, исключалась. Но командующий Ленинградским фронтом компенсировал ее более тщательной организацией управления и удвоением количества привлекаемой артиллерии – теперь огонь по врагу должны были вести 600 орудий. И на этот раз советским войскам под покровом темноты удалось форсировать реку шириной в 500 метров!
Противоположный берег Невы озарялся разрывами снарядов, а в траншеях шел ночной бой. Здесь все решалось выстрелом в упор, уколом штыка да ударом малой пехотной лопатки…
Фон Манштейн был вынужден прекратить натиск на Волховский фронт и, вновь развернув три свои дивизии на 180 градусов, бросить их против захваченного ленинградцами плацдарма. Жестокие бои шли и на земле, и в воздухе. Вражеские атаки следовали одна за другой, иногда фашисты прорывались даже к командным пунктам двух противостоявших им ослабленных дивизий, и тогда в схватку вступали офицеры штабов. Враг откатывался, но таяли и ряды защитников плацдарма.
Генерал Говоров, постоянно изучая обстановку, пришел к выводу, что войска противника, предназначенные для захвата Ленинграда, обескровлены и измотаны. Штурм города невозможен, и плацдарм – «пятачок», как средство сковывания сил фон Манштейна, теряет смысл. Следовательно, большую часть войск оттуда необходимо эвакуировать.
План отхода был детально разработан и в ночь на 8 октября осуществлен столь четко, скрытно и быстро, что противник так и не успел заметить семь сотен лодок, плотов и понтонов, совершавших рейсы через Неву буквально у него под носом. В то же время эвакуация войск не означала оставление плацдарма: политый кровью «пятачок» земли был тщательно прикрыт минными заграждениями и огнем с исходного берега, а для обороны его осталось подразделение автоматчиков…
Летние сражения 1942 года окончательно изменили соотношение сил под Ленинградом в пользу советских войск. Но свежая память о былых победах мешала фашистским генералам верно оценить обстановку, и они все еще не оставляли надежду овладеть городом. Правда, теперь на смену идее решительного штурма им пришла мысль задушить город блокадой. Для этого следовало всего лишь перерезать единственную транспортную артерию, питавшую город, – «Дорогу жизни» через Ладожское озеро.
Объектом удара был выбран небольшой гранитный остров Сухо, где располагался маяк; гитлеровские штабисты поняли, что тот, кто владеет островом, контролирует путь через Ладогу. С этой целью в северо-западной части озера началось формирование флотилии из десантных барж с 88-мм пушками, десантных, торпедных и сторожевых катеров. Командиром флотилии был назначен подполковник Зибель.
Но генерал Говоров, предугадав замысел противника, распорядился установить на острове батарею 100-мм пушек под командованием старшего лейтенанта Гусева.
В ночь на 22 октября подполковник Зибель повел свою флотилию в составе 30 кораблей с десантом на борту к острову Сухо. Однако наблюдатели советских дозорных катеров помешали ему достичь внезапности: в 7 часов утра они обнаружили силы противника, уже шедшие в боевом порядке. И хотя радиостанция защитников острова была разбита первым же вражеским снарядом, корабли и самолеты получили приказ идти туда, где начался ожесточенный бой.
Советские артиллеристы попали в катер и десантную баржу, затем повредили еще одну, а две загнали на рифы. В схватку вступили и два крохотных советских дозорных катера – им удалось потопить одно судно противника. Но силы были слишком неравны, а плотность вражеского огня столь велика, что большинство из защитников острова получили ранения в первые же минуты боя. А тут еще фашистское командование бросило на помощь своей флотилии авиацию, после ударов которой началась высадка десанта. Полетели гранаты, на крохотном пятачке суши начались яростные рукопашные схватки.
Отдельные группы фашистов смогли пробиться к орудиям и заложить под них заряды, но контратакой советских бойцов во главе с инженером Мельницким они были уничтожены. Тем временем другой части защитников острова во главе со старшим лейтенантом Гусевым и сержантом Мартыновым удалось оттеснить противника к западному берегу острова. В 9.00 советская авиация нанесла удар по кораблям Зибеля, и фашисты поняли, что их замысел окончательно провалился.
Остатки десанта бросились к своим катерам, и вся флотилия стала полным ходом отходить на северо-запад. Но на ее перехват уже устремились советские катера и канонерские лодки. Лишь 13 поврежденным кораблям противника кое-как удалось доползти до своих баз.
Больше фашисты попыток овладеть «Дорогой жизни» не делали, а командующий Ленинградским фронтом приступил к подготовке операции по прорыву блокады города. Скрупулезно оценивал он каждую деталь обстановки. Сколько нужно времени, чтобы добежать по льду до вражеского берега? Семь минут? Это с автоматом, а с ручным пулеметом? Сколько потребуется веревок с крючьями, штурмовых лестниц, ботинок с шипами, чтобы атакующая волна без задержек преодолела крутые высокие склоны?
Разведчики, подобравшись чуть ли не вплотную к переднему краю противника, выпиливали куски льда, а инженеры изучали его структуру, определяли порядок переправы тяжелой техники. Командующий проводил дни на учениях, боевых стрельбах, испытаниях ледовых переправ, а ночи – за картами, расчетами и разведывательными донесениями. Операция «Искра», призванная сокрушить кольцо блокады, должна была быть подготовлена безупречно…
Войска занимали исходное положение на берегу Невы под покровом тьмы. «Перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника, выйти на соединение с войсками Волховского фронта и тем самым разбить осаду города Ленинграда. В бой, в беспощадный бой с врагом, мужественные воины!» – таковы были слова зачитанного перед выдвижением приказа.
Два часа и двадцать минут вели ураганный огонь две тысячи орудий. Советские артиллеристы блестяще справились с задачей, подавив огневые точки противника, но при этом не повредив лед Невы, а затем пехота четырех стрелковых дивизий одновременно бросилась в атаку на фронте в 13 километров. В самом центре массы атакующих, на замерзшей Неве, под пулями противника играл военный оркестр, воодушевляя воинов музыкой в лучших традициях русской армии.
С ходу взят крутой, достигавший 12 метров в высоту берег; но впереди – прекрасно подготовленная в фортификационном отношении оборона. Фашисты, засевшие в железобетонных коробках, отстреливаются до последнего патрона.
Двое суток кипели бои близ Невы. Немецкий командующий генерал Линдеман сопротивлялся умело, расчетливо и, даже будучи поставлен в тяжелые условия, ухитрялся создавать ударные группировки и бросать их в жестокие контратаки.
Командующий Ленинградским фронтом внимательно прислушивался к пульсу операции, успевая подбодрить словом одного командира, помочь ударами авиации другому, вывести из боя залегшую под огнем противника дивизию и снова ввести ее в сражение из-за фланга успешно наступающего соседа. По-прежнему отчаянно сопротивлялся враг, но уже были проложены по льду Невы деревянные настилы и спешили на помощь пехоте могучие танки, тяжелые гаубицы, батареи «катюш». Вот уже окружен Шлиссельбург, там идет штурм превращенных в крепости зданий.
Медленно, но неуклонно сокращалось расстояние между войсками Ленинградского и Волховского фронтов. Вот между ними четыре, два, всего лишь один километр! Генерал Линдеман бросил в бой свой последний резерв – два полка пехоты при поддержке танков, – но и они были разгромлены дивизией генерала Симоняка…
15 января 1943 года, когда операция «Искра» была в разгаре, Л.А.Говорову было присвоено воинское звание «генерал-полковник», а три дня спустя, в 9.30 18 января, на восточной окраине Рабочего поселка № 1 обнялись воины Ленинградского и Волховского фронтов. Шестнадцатимесячная блокада была прорвана!
Жители Ленинграда, все, кто мог, вышли на улицы; они улыбались и плакали – впервые за долгое время слезами радости. Побитые осколками, почерневшие от пожаров стены зданий украсились алыми флагами, символами грядущей победы и возрождения. А командующие Ленинградским и Волховским фронтами уже определяли порядок дальнейшего наступления.
Великие Луки, Любань, Красный Бор, Синявино… Непрерывные бои местного значения, цель которых – мертвой хваткой держать дивизии группы армий «Север», не выпустить ни одной из них на поля под Курском. Противник занимал господствующие над местностью Синявинские высоты, а войска Ленинградского фронта наступали через болота, способные засосать любую технику на глубину в четыре метра. Зловонные испарения, торфяная гарь вызывали тошноту, солдатская гимнастерка прела и расползалась всего за одну неделю, но люди держались. Командующий фронтом был верен себе: не только общая картина, но каждая тактическая деталь была в центре его внимания.
…В начале августа к Говорову в землянку вошел офицер и представился:
– Командир инженерного батальона майор Соломахин!
Долго и внимательно рассматривал генерал-полковник артиллерии план, согласно которому 106-й инженерно-штурмовой батальон, предназначенный для боя в подземных галереях и казематах долговременных оборонительных сооружений противника, должен был овладеть одной из ключевых высот. После утверждения плана были организованы ночные тренировки, и после подготовки батальона начался штурм.
Это была жестокая рукопашная схватка в темноте узких траншей, «лисьих нор», блиндажей. Три часа полз батальон по болоту к высоте, зато сама атака заняла 20 минут. Одна рота фашистов была полностью уничтожена без единого выстрела, лишь малыми пехотными лопатками и ножами, другая сдалась в плен. В тот же день почти все участники штурма удостоились государственных наград, а майор Соломахин стал кавалером ордена Суворова 3-й степени…
Бои в районе Синявино завершились мощным ударом, после чего уже советские войска, закрепившись на господствующих высотах, смотрели на противника сверху вниз.
Задача, поставленная Ставкой, была выполнена блестяще: в ходе весенне-летней кампании войска Ленинградского фронта перемололи и обескровили 10 дивизий противника – ни одна из них не сумела уйти на главное направление того периода войны – орловско-курское. Личные заслуги командующего были отмечены присвоением ему 17 ноября 1943 года воинского звания «генерал армии».
Гитлеровское командование стремилось теперь перевести борьбу в позиционную фазу, но очередная наступательная операция Ленинградского фронта, задуманная как одна из крупнейших в плане кампании 1944 года, должна была сокрушить эти замыслы.
Особая сложность подготовки наступления состояла в том, что 2-й ударной армии предстояло действовать с по-прежнему изолированного Ораниенбаумского плацдарма, для чего ее следовало перебросить туда морем. Корабли Балтийского флота осуществили сложнейшую перевозку так, что противник даже не понял, доставляет ли советское командование войска на плацдарм, или, наоборот, снимает их оттуда и перебрасывает на другое направление.
Внезапный удар авиации в ночь на 14 января 1944 года возвестил о начале краха всего северного крыла Восточного фронта фашистской Германии. Навстречу дивизиям, наносившим удар с Ораниенбаумского плацдарма, сквозь сети траншей и линии дотов двинулись войска со стороны Пулковских высот.
Четверо суток отчаянно сопротивлялись фашисты, и лишь под угрозой неизбежного окружения начался их отход. Но было поздно! Генерал Линдеман так и не успел вывести свои войска из ловушки. К полудню 19 января бой в районе Красного Села закончился полным уничтожением противника, а в 21. 00 близ Русско-Высоцкого встретились передовые части 2-й ударной и 42-й армий.
Москва приветствовала победу 20 залпами из 224 орудий. Днем позже был дан салют в честь соседнего, Волховского фронта, освободившего Новгород.
Фашистское командование, вопреки категорическому требованию фюрера «стоять насмерть», пыталось отвести свои войска, прикрываясь обороной таких городов, как Пушкин, Павловск, Слуцк, Гатчина, но и они были взяты штурмом с различных направлений. В Москве гремели победные салюты, а 27 января залпами из 224 орудий чествовал своих защитников Ленинград. Все жители Северной столицы в тот день вышли на улицы, никто не хотел оставаться дома.
Гитлер поспешно менял командующих на ленинградском направлении: фон Кюхлер уступил место Моделю, тот – Линдеману, затем последовали Фриснер, Шернер…
Генерал Говоров и подчиненные ему штабы демонстрировали высочайший уровень оперативного искусства, а войска – тактического мастерства даже в том случае, когда приходилось вести операции на разрозненных направлениях, например, освобождать Эстонию и громить противника на Карельском перешейке. Здесь командующий Ленинградским фронтом вновь показал свое умение скрытно перебрасывать огромные массы войск с одного направления на другое. Три тысячи артиллерийских орудий, почти 12 стрелковых дивизий совершили маневр от Нарвы к знакомой с 1940 года линии Маннергейма столь тайно, что противник, несмотря на белые ночи, так и не догадался о подготовке операции. Более того, часть солдат была даже отпущена в отпуск на сельскохозяйственные работы!
Однако штурм системы укреплений Карельского перешейка, восстановленной и развитой противником с учетом опыта нескольких лет войны, представлял собой задачу более чем сложную. Рассвет по-прежнему заставал Говорова над схемами и картами, так что Жданов, заметив у генерала признаки гипертонической болезни, посоветовал начальнику штаба в полночь незаметно переключать всю связь на себя, чтобы командующий мог немного отдохнуть. Вскоре совет Жданова был подкреплен и соответствующим распоряжением Генерального штаба.
– Если б можно было отключить мозг! – вздохнул Леонид Александрович, узнав о приказе…
Три месяца советские войска прорывали укрепления линии Маннергейма в 1940 году и всего лишь 10 дней – в 1944-м. Впервые в истории войн такая мощная оборона, представлявшая собой, по сути дела, единую крепость, преодолевалась с темпом наступления 10–12 километров в сутки. Блестяще действовали гвардейские дивизии генералов Путилова, Щеглова, Романцова, а маневр тяжелой артиллерии вдоль фронта был так стремителен и внезапен, что фон Маннергейму оставалось только отводить войска к Выборгу, который был взят 20 июня.
Операция еще шла, но Верховный главнокомандующий уже предвидел ее победное завершение. 16 июня Л.А.Говорову было присвоено воинское звание «Маршал Советского Союза».
Вскоре внимание командующего Ленинградским фронтом переключилось на другое, нарвское направление. Дерзкий замысел марш-маневра 2-й ударной армии с переправой через трехкилометровую протоку Теплого озера для удара по Таллину и окружения всей нарвской группировки противника был тщательно продуман и четко исполнен. Наступление началось 17 сентября, а через 10 дней над столицей Эстонии взвилось алое знамя.
Исход войны был уже предрешен, но потребовалось еще 7 месяцев упорных боев с остатками группы армий «Север», прежде чем Л.А.Говоров принял капитуляцию окруженных на Курляндском полуострове войск противника. Он лично опрашивал пленных генералов, как бы проверяя собственные сведения и выводы. Немецкие генералы были поражены тем, насколько глубоко знал советский командующий состав, задачи, планы и даже замыслы бывшего противника.
24 июня 1945 года Маршал Советского Союза Л.А.Говоров торжественно провел сводный полк Ленинградского фронта по брусчатке Красной площади. После Парада Победы он продолжал служить Родине, передавая свои знания и опыт новым поколениям защитников Отечества. Особенно много сил отдал маршал становлению войск ПВО, главнокомандующим которых был в течение 5 лет.
Имя Говорова связано с бурным развитием этого нового вида Вооруженных сил, его техническим перевооружением, подготовкой командных и инженерно-технических кадров, работой научно-исследовательских институтов. Полководец отдавал делу всего себя, но подорванное войной здоровье все чаще напоминало о том, что возможности человеческого организма не беспредельны.
1955 год Леонид Александрович встретил в подмосковном санатории «Барвиха». Из окон палаты виднелись запорошенные снегом березы; именно здесь осенью и зимой 1941 года располагался его командный пункт. Рядом с постелью лежали книги по философии, журналы с последними материалами по зарубежной ракетной технике – уговаривать маршала не читать было бесполезно.
19 марта состояние Леонида Александровича резко ухудшилось.
– Я должен был сделать больше, но сделал только то, что успел, – это были последние слова полководца…
Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян
Позже те, кому довелось, попав под тяжелую руку командующего, услышать его суровое: «Бездельники», с удивлением узнали, что никто из подчиненных генерала Говорова не был отстранен от должности или подвергнут более тяжелым, но во время войны обычным наказаниям.
Значительно снизив эффективность огня артиллерии противника, создав неприступную оборону, генерал Говоров решил две из поставленных Верховным главнокомандующим задач. Но как в кольце блокады накопить силы для наступления, если совсем недавно их не хватало для отражения ударов фашистских войск? Неординарное решение было найдено и здесь.
Командующий фронтом постарался заменить стрелковые полки равными им по огневой мощи, хотя и неспособными к наступлению, пулеметно-артиллерийскими батальонами. Это позволило выводить в тыл целые соединения и готовить их там к активным действиям. А действия эти предусматривали не только отражение нового, весьма возможного штурма города. Разгром противника в районе Мга – Синявино и прорыв кольца блокады – вот что планировал Ленинградский фронт на лето 1942 года. Генерал Говоров работал напряженно, не тратя даром ни одной минуты, и лишь в предрассветный час оставался один.
Но короткий сон редко бывал спокойным: вот звонит начальник штаба, докладывает, что, по данным разведки, к Гатчине проследовал железнодорожный состав из 47 платформ с тяжелыми орудиями. Что бы это значило? И снова за карту…
Всего лишь 15 километров разделяют войска Ленинградского и Волховского фронтов. Всего лишь 15 километров нужно пройти навстречу друг другу, и блокада будет снята. Но именно здесь, где пространство между двумя советскими группировками минимальное, противник ждет удара. Он хорошо подготовился, а значит, каждый шаг будет стоить немалой крови.
Наступление Ленинградского фронта началось утром 19 августа 1942 года. Внезапность, а также хорошо организованное взаимодействие с авиацией, артиллерией и речными десантами обеспечили успешное продвижение в направлении Усть – Тосно, но вскоре бои приняли характер тяжелый и затяжной. Противник бешено контратаковал, обрушивал на советскую пехоту шквал огня тяжелой артиллерии. Откуда у врага такие силы?
Ответ дал немецкий антифашист, перешедший к советским войскам: оказалось, что к осажденному городу с берегов Черного моря подошла 11-я полевая армия противника. Командовал ею один из лучших военачальников Гитлера, 60-летний генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Ему, только что получившему опыт штурма приморской крепости Севастополь, теперь было поручено провести операцию «Волшебный огонь», целью которой являлся захват Ленинграда.
Разгромить врага во встречном сражении? Даже и думать нечего. Зато можно сковать противника, заставить его развернуть как можно больше сил и тем самым создать выгодные условия для удара соседнего, Волховского фронта.
Семь суток продолжались тяжелые бои. Разведка докладывала о подходе все новых и новых соединений противника, в том числе «Голубой дивизии» испанских фашистов. Эрих фон Манштейн, находясь в районе Пушкино, уже рассматривал в бинокль подлежащий штурму город, но наступление 27 августа войск Волховского фронта в тыл его ударной группировки спутало все планы гитлеровского фельдмаршала. Прошло еще немного времени, и в ставке фюрера забили тревогу: там поняли, что настала пора думать не о захвате Ленинграда, а о спасении своих войск от разгрома.
Фон Манштейн лично отдавал приказы дивизиям, разворачивал их на 180 градусов и вводил в сражение против соединений генерала Мерецкова. Вскоре вся тяжесть атак обрушилась на Волховский фронт, и пришел черед ленинградцев помогать соседям.
Генерал Говоров решил немедленно нанести удар силами трех-четырех дивизий в районе Невской Дубровки. Предстояла сложная операция с форсированием широкой быстрой реки, атакой хорошо укрепленных позиций противника на крутом берегу и штурмом корпуса 8-й ГЭС, так тщательно подготовленного к обороне, что его сравнивали с Измаилом. Выручить могла разве что внезапность, но и ее достичь не удалось – разведка врага не дремала.
Первая попытка форсирования, предпринятая 9 сентября, закончилась неудачей, но именно тогда генерал Говоров проявил такое ценное качество полководца, как способность быстро реагировать на изменения обстановки и вносить коррективы в ранее принятые планы. Он прекратил бесполезные атаки и на следующий день представил в Ставку новый план операции, подписанный также А.А.Ждановым. Верховный главнокомандующий план утвердил и дал целых пять суток на подготовку, хотя начавшееся наступление фашистских войск под Сталинградом требовало максимальной активности на других фронтах.
Разведка противника внимательно следила за всеми передвижениями советских войск, поэтому внезапность, как и прежде, исключалась. Но командующий Ленинградским фронтом компенсировал ее более тщательной организацией управления и удвоением количества привлекаемой артиллерии – теперь огонь по врагу должны были вести 600 орудий. И на этот раз советским войскам под покровом темноты удалось форсировать реку шириной в 500 метров!
Противоположный берег Невы озарялся разрывами снарядов, а в траншеях шел ночной бой. Здесь все решалось выстрелом в упор, уколом штыка да ударом малой пехотной лопатки…
Фон Манштейн был вынужден прекратить натиск на Волховский фронт и, вновь развернув три свои дивизии на 180 градусов, бросить их против захваченного ленинградцами плацдарма. Жестокие бои шли и на земле, и в воздухе. Вражеские атаки следовали одна за другой, иногда фашисты прорывались даже к командным пунктам двух противостоявших им ослабленных дивизий, и тогда в схватку вступали офицеры штабов. Враг откатывался, но таяли и ряды защитников плацдарма.
Генерал Говоров, постоянно изучая обстановку, пришел к выводу, что войска противника, предназначенные для захвата Ленинграда, обескровлены и измотаны. Штурм города невозможен, и плацдарм – «пятачок», как средство сковывания сил фон Манштейна, теряет смысл. Следовательно, большую часть войск оттуда необходимо эвакуировать.
План отхода был детально разработан и в ночь на 8 октября осуществлен столь четко, скрытно и быстро, что противник так и не успел заметить семь сотен лодок, плотов и понтонов, совершавших рейсы через Неву буквально у него под носом. В то же время эвакуация войск не означала оставление плацдарма: политый кровью «пятачок» земли был тщательно прикрыт минными заграждениями и огнем с исходного берега, а для обороны его осталось подразделение автоматчиков…
Летние сражения 1942 года окончательно изменили соотношение сил под Ленинградом в пользу советских войск. Но свежая память о былых победах мешала фашистским генералам верно оценить обстановку, и они все еще не оставляли надежду овладеть городом. Правда, теперь на смену идее решительного штурма им пришла мысль задушить город блокадой. Для этого следовало всего лишь перерезать единственную транспортную артерию, питавшую город, – «Дорогу жизни» через Ладожское озеро.
Объектом удара был выбран небольшой гранитный остров Сухо, где располагался маяк; гитлеровские штабисты поняли, что тот, кто владеет островом, контролирует путь через Ладогу. С этой целью в северо-западной части озера началось формирование флотилии из десантных барж с 88-мм пушками, десантных, торпедных и сторожевых катеров. Командиром флотилии был назначен подполковник Зибель.
Но генерал Говоров, предугадав замысел противника, распорядился установить на острове батарею 100-мм пушек под командованием старшего лейтенанта Гусева.
В ночь на 22 октября подполковник Зибель повел свою флотилию в составе 30 кораблей с десантом на борту к острову Сухо. Однако наблюдатели советских дозорных катеров помешали ему достичь внезапности: в 7 часов утра они обнаружили силы противника, уже шедшие в боевом порядке. И хотя радиостанция защитников острова была разбита первым же вражеским снарядом, корабли и самолеты получили приказ идти туда, где начался ожесточенный бой.
Советские артиллеристы попали в катер и десантную баржу, затем повредили еще одну, а две загнали на рифы. В схватку вступили и два крохотных советских дозорных катера – им удалось потопить одно судно противника. Но силы были слишком неравны, а плотность вражеского огня столь велика, что большинство из защитников острова получили ранения в первые же минуты боя. А тут еще фашистское командование бросило на помощь своей флотилии авиацию, после ударов которой началась высадка десанта. Полетели гранаты, на крохотном пятачке суши начались яростные рукопашные схватки.
Отдельные группы фашистов смогли пробиться к орудиям и заложить под них заряды, но контратакой советских бойцов во главе с инженером Мельницким они были уничтожены. Тем временем другой части защитников острова во главе со старшим лейтенантом Гусевым и сержантом Мартыновым удалось оттеснить противника к западному берегу острова. В 9.00 советская авиация нанесла удар по кораблям Зибеля, и фашисты поняли, что их замысел окончательно провалился.
Остатки десанта бросились к своим катерам, и вся флотилия стала полным ходом отходить на северо-запад. Но на ее перехват уже устремились советские катера и канонерские лодки. Лишь 13 поврежденным кораблям противника кое-как удалось доползти до своих баз.
Больше фашисты попыток овладеть «Дорогой жизни» не делали, а командующий Ленинградским фронтом приступил к подготовке операции по прорыву блокады города. Скрупулезно оценивал он каждую деталь обстановки. Сколько нужно времени, чтобы добежать по льду до вражеского берега? Семь минут? Это с автоматом, а с ручным пулеметом? Сколько потребуется веревок с крючьями, штурмовых лестниц, ботинок с шипами, чтобы атакующая волна без задержек преодолела крутые высокие склоны?
Разведчики, подобравшись чуть ли не вплотную к переднему краю противника, выпиливали куски льда, а инженеры изучали его структуру, определяли порядок переправы тяжелой техники. Командующий проводил дни на учениях, боевых стрельбах, испытаниях ледовых переправ, а ночи – за картами, расчетами и разведывательными донесениями. Операция «Искра», призванная сокрушить кольцо блокады, должна была быть подготовлена безупречно…
Войска занимали исходное положение на берегу Невы под покровом тьмы. «Перейти в решительное наступление, разгромить противостоящую группировку противника, выйти на соединение с войсками Волховского фронта и тем самым разбить осаду города Ленинграда. В бой, в беспощадный бой с врагом, мужественные воины!» – таковы были слова зачитанного перед выдвижением приказа.
Два часа и двадцать минут вели ураганный огонь две тысячи орудий. Советские артиллеристы блестяще справились с задачей, подавив огневые точки противника, но при этом не повредив лед Невы, а затем пехота четырех стрелковых дивизий одновременно бросилась в атаку на фронте в 13 километров. В самом центре массы атакующих, на замерзшей Неве, под пулями противника играл военный оркестр, воодушевляя воинов музыкой в лучших традициях русской армии.
С ходу взят крутой, достигавший 12 метров в высоту берег; но впереди – прекрасно подготовленная в фортификационном отношении оборона. Фашисты, засевшие в железобетонных коробках, отстреливаются до последнего патрона.
Двое суток кипели бои близ Невы. Немецкий командующий генерал Линдеман сопротивлялся умело, расчетливо и, даже будучи поставлен в тяжелые условия, ухитрялся создавать ударные группировки и бросать их в жестокие контратаки.
Командующий Ленинградским фронтом внимательно прислушивался к пульсу операции, успевая подбодрить словом одного командира, помочь ударами авиации другому, вывести из боя залегшую под огнем противника дивизию и снова ввести ее в сражение из-за фланга успешно наступающего соседа. По-прежнему отчаянно сопротивлялся враг, но уже были проложены по льду Невы деревянные настилы и спешили на помощь пехоте могучие танки, тяжелые гаубицы, батареи «катюш». Вот уже окружен Шлиссельбург, там идет штурм превращенных в крепости зданий.
Медленно, но неуклонно сокращалось расстояние между войсками Ленинградского и Волховского фронтов. Вот между ними четыре, два, всего лишь один километр! Генерал Линдеман бросил в бой свой последний резерв – два полка пехоты при поддержке танков, – но и они были разгромлены дивизией генерала Симоняка…
15 января 1943 года, когда операция «Искра» была в разгаре, Л.А.Говорову было присвоено воинское звание «генерал-полковник», а три дня спустя, в 9.30 18 января, на восточной окраине Рабочего поселка № 1 обнялись воины Ленинградского и Волховского фронтов. Шестнадцатимесячная блокада была прорвана!
Жители Ленинграда, все, кто мог, вышли на улицы; они улыбались и плакали – впервые за долгое время слезами радости. Побитые осколками, почерневшие от пожаров стены зданий украсились алыми флагами, символами грядущей победы и возрождения. А командующие Ленинградским и Волховским фронтами уже определяли порядок дальнейшего наступления.
Великие Луки, Любань, Красный Бор, Синявино… Непрерывные бои местного значения, цель которых – мертвой хваткой держать дивизии группы армий «Север», не выпустить ни одной из них на поля под Курском. Противник занимал господствующие над местностью Синявинские высоты, а войска Ленинградского фронта наступали через болота, способные засосать любую технику на глубину в четыре метра. Зловонные испарения, торфяная гарь вызывали тошноту, солдатская гимнастерка прела и расползалась всего за одну неделю, но люди держались. Командующий фронтом был верен себе: не только общая картина, но каждая тактическая деталь была в центре его внимания.
…В начале августа к Говорову в землянку вошел офицер и представился:
– Командир инженерного батальона майор Соломахин!
Долго и внимательно рассматривал генерал-полковник артиллерии план, согласно которому 106-й инженерно-штурмовой батальон, предназначенный для боя в подземных галереях и казематах долговременных оборонительных сооружений противника, должен был овладеть одной из ключевых высот. После утверждения плана были организованы ночные тренировки, и после подготовки батальона начался штурм.
Это была жестокая рукопашная схватка в темноте узких траншей, «лисьих нор», блиндажей. Три часа полз батальон по болоту к высоте, зато сама атака заняла 20 минут. Одна рота фашистов была полностью уничтожена без единого выстрела, лишь малыми пехотными лопатками и ножами, другая сдалась в плен. В тот же день почти все участники штурма удостоились государственных наград, а майор Соломахин стал кавалером ордена Суворова 3-й степени…
Бои в районе Синявино завершились мощным ударом, после чего уже советские войска, закрепившись на господствующих высотах, смотрели на противника сверху вниз.
Задача, поставленная Ставкой, была выполнена блестяще: в ходе весенне-летней кампании войска Ленинградского фронта перемололи и обескровили 10 дивизий противника – ни одна из них не сумела уйти на главное направление того периода войны – орловско-курское. Личные заслуги командующего были отмечены присвоением ему 17 ноября 1943 года воинского звания «генерал армии».
Гитлеровское командование стремилось теперь перевести борьбу в позиционную фазу, но очередная наступательная операция Ленинградского фронта, задуманная как одна из крупнейших в плане кампании 1944 года, должна была сокрушить эти замыслы.
Особая сложность подготовки наступления состояла в том, что 2-й ударной армии предстояло действовать с по-прежнему изолированного Ораниенбаумского плацдарма, для чего ее следовало перебросить туда морем. Корабли Балтийского флота осуществили сложнейшую перевозку так, что противник даже не понял, доставляет ли советское командование войска на плацдарм, или, наоборот, снимает их оттуда и перебрасывает на другое направление.
Внезапный удар авиации в ночь на 14 января 1944 года возвестил о начале краха всего северного крыла Восточного фронта фашистской Германии. Навстречу дивизиям, наносившим удар с Ораниенбаумского плацдарма, сквозь сети траншей и линии дотов двинулись войска со стороны Пулковских высот.
Четверо суток отчаянно сопротивлялись фашисты, и лишь под угрозой неизбежного окружения начался их отход. Но было поздно! Генерал Линдеман так и не успел вывести свои войска из ловушки. К полудню 19 января бой в районе Красного Села закончился полным уничтожением противника, а в 21. 00 близ Русско-Высоцкого встретились передовые части 2-й ударной и 42-й армий.
Москва приветствовала победу 20 залпами из 224 орудий. Днем позже был дан салют в честь соседнего, Волховского фронта, освободившего Новгород.
Фашистское командование, вопреки категорическому требованию фюрера «стоять насмерть», пыталось отвести свои войска, прикрываясь обороной таких городов, как Пушкин, Павловск, Слуцк, Гатчина, но и они были взяты штурмом с различных направлений. В Москве гремели победные салюты, а 27 января залпами из 224 орудий чествовал своих защитников Ленинград. Все жители Северной столицы в тот день вышли на улицы, никто не хотел оставаться дома.
Гитлер поспешно менял командующих на ленинградском направлении: фон Кюхлер уступил место Моделю, тот – Линдеману, затем последовали Фриснер, Шернер…
Генерал Говоров и подчиненные ему штабы демонстрировали высочайший уровень оперативного искусства, а войска – тактического мастерства даже в том случае, когда приходилось вести операции на разрозненных направлениях, например, освобождать Эстонию и громить противника на Карельском перешейке. Здесь командующий Ленинградским фронтом вновь показал свое умение скрытно перебрасывать огромные массы войск с одного направления на другое. Три тысячи артиллерийских орудий, почти 12 стрелковых дивизий совершили маневр от Нарвы к знакомой с 1940 года линии Маннергейма столь тайно, что противник, несмотря на белые ночи, так и не догадался о подготовке операции. Более того, часть солдат была даже отпущена в отпуск на сельскохозяйственные работы!
Однако штурм системы укреплений Карельского перешейка, восстановленной и развитой противником с учетом опыта нескольких лет войны, представлял собой задачу более чем сложную. Рассвет по-прежнему заставал Говорова над схемами и картами, так что Жданов, заметив у генерала признаки гипертонической болезни, посоветовал начальнику штаба в полночь незаметно переключать всю связь на себя, чтобы командующий мог немного отдохнуть. Вскоре совет Жданова был подкреплен и соответствующим распоряжением Генерального штаба.
– Если б можно было отключить мозг! – вздохнул Леонид Александрович, узнав о приказе…
Три месяца советские войска прорывали укрепления линии Маннергейма в 1940 году и всего лишь 10 дней – в 1944-м. Впервые в истории войн такая мощная оборона, представлявшая собой, по сути дела, единую крепость, преодолевалась с темпом наступления 10–12 километров в сутки. Блестяще действовали гвардейские дивизии генералов Путилова, Щеглова, Романцова, а маневр тяжелой артиллерии вдоль фронта был так стремителен и внезапен, что фон Маннергейму оставалось только отводить войска к Выборгу, который был взят 20 июня.
Операция еще шла, но Верховный главнокомандующий уже предвидел ее победное завершение. 16 июня Л.А.Говорову было присвоено воинское звание «Маршал Советского Союза».
Вскоре внимание командующего Ленинградским фронтом переключилось на другое, нарвское направление. Дерзкий замысел марш-маневра 2-й ударной армии с переправой через трехкилометровую протоку Теплого озера для удара по Таллину и окружения всей нарвской группировки противника был тщательно продуман и четко исполнен. Наступление началось 17 сентября, а через 10 дней над столицей Эстонии взвилось алое знамя.
Исход войны был уже предрешен, но потребовалось еще 7 месяцев упорных боев с остатками группы армий «Север», прежде чем Л.А.Говоров принял капитуляцию окруженных на Курляндском полуострове войск противника. Он лично опрашивал пленных генералов, как бы проверяя собственные сведения и выводы. Немецкие генералы были поражены тем, насколько глубоко знал советский командующий состав, задачи, планы и даже замыслы бывшего противника.
24 июня 1945 года Маршал Советского Союза Л.А.Говоров торжественно провел сводный полк Ленинградского фронта по брусчатке Красной площади. После Парада Победы он продолжал служить Родине, передавая свои знания и опыт новым поколениям защитников Отечества. Особенно много сил отдал маршал становлению войск ПВО, главнокомандующим которых был в течение 5 лет.
Имя Говорова связано с бурным развитием этого нового вида Вооруженных сил, его техническим перевооружением, подготовкой командных и инженерно-технических кадров, работой научно-исследовательских институтов. Полководец отдавал делу всего себя, но подорванное войной здоровье все чаще напоминало о том, что возможности человеческого организма не беспредельны.
1955 год Леонид Александрович встретил в подмосковном санатории «Барвиха». Из окон палаты виднелись запорошенные снегом березы; именно здесь осенью и зимой 1941 года располагался его командный пункт. Рядом с постелью лежали книги по философии, журналы с последними материалами по зарубежной ракетной технике – уговаривать маршала не читать было бесполезно.
19 марта состояние Леонида Александровича резко ухудшилось.
– Я должен был сделать больше, но сделал только то, что успел, – это были последние слова полководца…
Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян
Рассвет едва наступил. Красная площадь была еще безлюдна, и двое мужчин в штатском, но с военной выправкой сразу же привлекли внимание часового. Они шли в ногу, быстро приближаясь к Кремлевской стене, но вдруг остановились и… сели прямо на брусчатку возле Спасских ворот. Часовой, продолжая следить за странной парой, нажал кнопку звонка…
Народный комиссар обороны К.Е.Ворошилов только головой качал, читая докладную записку: да, поступок отчаянный. Сидели на Красной площади, чтобы добиться встречи с ним, наркомом? Надо же придумать такое! Да еще в дни, когда он сам, в песнях воспетый маршал, не знает, что будет с ним через час-другой. Посмотрим, кто же эти смельчаки. И Климент Ефремович раскрыл одну из лежавших перед ним папок.
Баграмян Иван Христофорович. Родился в армянском селе Чардохлу 2 декабря 1897 года. Из семьи рабочих. Закончил Тифлисское техническое училище в 1915 году. Как железнодорожник, призыву на военную службу не подлежал, но вдруг сам, добровольно, вступил в русскую армию.
Ворошилов припомнил события тех лет. Именно тогда по приказу турецкого правительства начались массовые убийства проживавших в Турции армян. Несчастных вырезали целыми семьями, целыми деревнями. Вот и решил молодой человек взять в руки винтовку, чтобы вместе с русскими солдатами сражаться за свободу своего народа.
Воевал он хорошо, в составе экспедиционного корпуса генерала Баратова дошел до Багдада – нужно было выручать попавшие в трудное положение английские войска. Но союзники, испугавшись присутствия русских в нефтеносном краю больше чем противника, капитулировали перед турками.
Баграмян в боях у стен древнего города отличился и был направлен в школу прапорщиков. Офицерские погоны получил уже после Февральской революции, а потому и службу продолжил не в русской, а в наскоро созданной армянской армии. Только она на всем Кавказе и смогла преградить путь турецким дивизиям, когда те, оправившись от поражений, рванулись к бакинской нефти.
В тяжелой битве при Сардарапате врага удалось остановить, но правительство националистов-дашнаков не сумело воспользоваться победой и заключило с Турцией позорный мир. Молодой офицер, как и многие другие, выражал свое недовольство подобной политикой слишком громко, а потому и оказался в тюрьме.
Первая мировая война закончилась. Место турок заняли англичане, чьим интересам на Кавказе мешал сам факт существования советской России. А почему бы вновь не использовать Турцию? Пусть ее отношения с северным соседом обострятся до предела, для этого можно использовать приманку надежную, проверенную и безотказную – бакинскую нефть.
Снова зашагали по земле Армении вражеские дивизии, оставляя за собой пепелища и трупы. 200 тысяч мирных жителей были физически истреблены, еще 60 тысяч угнаны на чужбину. Спасти могла лишь помощь России, но армянское правительство от нее отказалось, и тогда народ сверг власть националистов. В тот же день, 2 декабря 1920 года, советская Россия признала независимость Армении и взяла на себя обязательства по ее вооруженной защите.
Турецкие войска поспешили ретироваться. Армения вскоре вошла в состав СССР, а молодой офицер Иван Баграмян вступил в ряды Красной армии. Командовал эскадроном, кавалерийским полком. Окончил Высшие кавалерийские курсы, академию имени М.В.Фрунзе и академию Генерального штаба, где и преподавал до тех пор, пока не был арестован его брат.
Полковник Баграмян всячески защищал родственника, говорил, что допущена ошибка, в итоге его уволили из армии. Вот интересная справка: в настоящее время средств к существованию не имеет, когда ходил получать паспорт, был вынужден надеть пальто жены. Просил аудиенции у наркома, но получил отказ. Потому и надумал вместе с еще одним отчисленным из армии командиром напомнить о себе таким странным образом.
Народный комиссар обороны К.Е.Ворошилов только головой качал, читая докладную записку: да, поступок отчаянный. Сидели на Красной площади, чтобы добиться встречи с ним, наркомом? Надо же придумать такое! Да еще в дни, когда он сам, в песнях воспетый маршал, не знает, что будет с ним через час-другой. Посмотрим, кто же эти смельчаки. И Климент Ефремович раскрыл одну из лежавших перед ним папок.
Баграмян Иван Христофорович. Родился в армянском селе Чардохлу 2 декабря 1897 года. Из семьи рабочих. Закончил Тифлисское техническое училище в 1915 году. Как железнодорожник, призыву на военную службу не подлежал, но вдруг сам, добровольно, вступил в русскую армию.
Ворошилов припомнил события тех лет. Именно тогда по приказу турецкого правительства начались массовые убийства проживавших в Турции армян. Несчастных вырезали целыми семьями, целыми деревнями. Вот и решил молодой человек взять в руки винтовку, чтобы вместе с русскими солдатами сражаться за свободу своего народа.
Воевал он хорошо, в составе экспедиционного корпуса генерала Баратова дошел до Багдада – нужно было выручать попавшие в трудное положение английские войска. Но союзники, испугавшись присутствия русских в нефтеносном краю больше чем противника, капитулировали перед турками.
Баграмян в боях у стен древнего города отличился и был направлен в школу прапорщиков. Офицерские погоны получил уже после Февральской революции, а потому и службу продолжил не в русской, а в наскоро созданной армянской армии. Только она на всем Кавказе и смогла преградить путь турецким дивизиям, когда те, оправившись от поражений, рванулись к бакинской нефти.
В тяжелой битве при Сардарапате врага удалось остановить, но правительство националистов-дашнаков не сумело воспользоваться победой и заключило с Турцией позорный мир. Молодой офицер, как и многие другие, выражал свое недовольство подобной политикой слишком громко, а потому и оказался в тюрьме.
Первая мировая война закончилась. Место турок заняли англичане, чьим интересам на Кавказе мешал сам факт существования советской России. А почему бы вновь не использовать Турцию? Пусть ее отношения с северным соседом обострятся до предела, для этого можно использовать приманку надежную, проверенную и безотказную – бакинскую нефть.
Снова зашагали по земле Армении вражеские дивизии, оставляя за собой пепелища и трупы. 200 тысяч мирных жителей были физически истреблены, еще 60 тысяч угнаны на чужбину. Спасти могла лишь помощь России, но армянское правительство от нее отказалось, и тогда народ сверг власть националистов. В тот же день, 2 декабря 1920 года, советская Россия признала независимость Армении и взяла на себя обязательства по ее вооруженной защите.
Турецкие войска поспешили ретироваться. Армения вскоре вошла в состав СССР, а молодой офицер Иван Баграмян вступил в ряды Красной армии. Командовал эскадроном, кавалерийским полком. Окончил Высшие кавалерийские курсы, академию имени М.В.Фрунзе и академию Генерального штаба, где и преподавал до тех пор, пока не был арестован его брат.
Полковник Баграмян всячески защищал родственника, говорил, что допущена ошибка, в итоге его уволили из армии. Вот интересная справка: в настоящее время средств к существованию не имеет, когда ходил получать паспорт, был вынужден надеть пальто жены. Просил аудиенции у наркома, но получил отказ. Потому и надумал вместе с еще одним отчисленным из армии командиром напомнить о себе таким странным образом.