Страница:
Одним словом Главврач превратился в натурального маньяка и по иронии судьбы оказался единственным настоящим больным на весь Большой Город (если, конечно, остальных его жителей, которые беспрестанно улыбались без особой на то причины, можно назвать здоровыми). Он сидел в напоминавшей тюремную камеру больничной палате без окон, слушал вместо радио голоса в голове и смотрел вместо телевизора свои жутковатые мультфильмы. До выздоровления ему было очень далеко. Вместо того, чтобы глотать выдаваемые ему успокаивающие таблетки, он прятал их в рукава и при случае высыпал в ночной горшок[12]. И как всякий нормальный псих, очень хотел вырваться на волю, чтобы порезвиться. Беда только в том, что он не собирался, как многие сумасшедшие, ограничиться прыжками, рожами и воплями.
Маньяк жаждал крови. Человеческой.
Больше всего бешеный Главврач ненавидел Бешеных Бабок. Особенно эту, в синем платье – Дору. Все его неприятности были связаны с ней. Как-то раз он уже почти оказался на свободе, но проклятая старушонка все испортила! С тех пор его посадили на более строгий режим и даже не выпускали в туалет. Раз в сутки дверь приоткрывалась, и здоровенная рука санитара забирала ночной горшок. Так что нет ничего удивительного, что голоса, которые звучали в его голове все чаще и все громче, приговаривали: «Тебе нужно отыскать Дору. Старуха, конечно, жестковата. Но ты ее через мясорубочку и котлеток наделай, котлеток…»
Маньяк закрывал глаза и кивал головой, улыбаясь сам себе.
– Да-да… Котлеток… – приговаривал он.
Иногда в его наглухо запертой палате вдруг появлялась Дора собственной персоной.
– Ага! Сама пришла! Вэлкам[13]!!! – орал Маньяк и, оскалившись, бросался на нее. Но лишь повисал на стене, вцепившись пальцами и зубами в мягкую обивку. Тогда он понимал, что снова обманут, начинал громко рыдать и биться о стену своей стриженной бобриком головой[14]. А позади него трещал противный старушечий смех. Который, сколько не оборачивайся, всегда будет за спиной…
В это утро Маньяк по своему обыкновению сидел в углу, поджав ноги и вперив взгляд запавших глаз в пустоту. По лицу его гуляла хищная улыбка, пальцы белели от напряжения, когда он возбужденно сжимал свои колени. В палате постоянно горел яркий свет, поэтому Маньяк не знал, какое сейчас время суток и давно потерял счет дням. И уж тем более он не догадывался, что в городе все празднуют Новый год.
Вдруг заскрежетал дверной замок. Маньяк насторожился. Снова воцарилась тишина. Послышалось металлическое звяканье – видимо кто-то снаружи подбирал подходящий ключ. Маньяк взял ночной горшок и подошел к двери, чтобы поставить его, как было заведено, у порога, а сам снова удалился в противоположный угол – шутки с санитарами были плохи.
Дверь распахнулась, и из темноты в освещенную палату шагнул человек. Его ослепил яркий свет, и посетитель споткнулся о полный горшок. Горшок перевернулся, его содержимое вылилось на пол.
– Ах, ты! Фу-у! Что это за пакость?!
Это был не санитар. Это была Клара, которая стояла, беспомощно моргая глазами и зажимая пальцами нос.
Старуха! Маньяк вскочил на ноги и приготовился броситься на посетительницу. Что-то подсказывало ему, что на этот раз он не ударится о стену, а настигнет бабку и уж тогда… Тут он заметил, что старуха, несмотря на свое несомненное сходство с его главным врагом – Дорой – чем-то от нее отличается. И точно – платье на ней было не синее, а оранжевое. «Переоделась, старая ведьма!» – подумал Маньяк и уже снова собирался совершить прыжок, но опять остановился.
«Это же ее подруга! Как ее?.. Клара! – вспомнил он. – Ну и отлично. Сейчас этой закушу, а уж потом займусь второй!»
«Стой, идиот! – раздался вдруг в его голове голос. – Как же ты вторую найдешь, если сожрешь первую?»
Маньяк нервно почесал ежик на голове и начал быстро бить себя по лбу ладонью, подгоняя мысли. Голос абсолютно прав. Можно было бы свернуть шею этой старой курице, но сначала следовало бы узнать, где искать другую. К тому же важно не наделать шуму, а то опять прибегут санитары и вколют такое успокоительное, что потом неделю будешь валяться как овощ. Значит, главное выведать все про Дору и тихонько смыться. По виду эта ее подруга – абсолютный лопух, надуть ее не составит труда. Маньяк придал своему лицу самое благостное выражение, на какое он был способен, и шагнул навстречу Кларе.
– Хоу! Здравствуйте, мадам! Вы не ушиблись?
– Да нет… Только вот вся теперь в этой дряни… Ой, простите, это, наверное, ваше было?
– Ничего-ничего… Мне оно теперь ни к чему. Я покажу вам, где душ, и вы сможете привести себя в порядок, – сказал Маньяк, у которого в голове вдруг созрел простой и жестокий план.
– Спасибо, голубчик! Ой, забыла представиться – Клара!
– А я… Я – Пациент. Просто – Пациент. Вот прохожу, так сказать, профилактику. Душ налево, – добавил Маньяк, пропуская Клару в коридор.
– Невеселенькое тут у вас местечко, – сказал Клара, оборачиваясь на палату. – Уж больно на дурдом похоже. Тут не выздороветь, заболеть можно…
– К сожалению, других мест не было, вот и пришлось поселиться здесь. – Маньяк настойчиво оттеснял Клару подальше от палаты.
– Да больница же вся пустая. Новый год!
– Вот видите – а меня забыли. Как хорошо, что вы заглянули, моя освободительница! Ну вот, мы и пришли.
Они стояли перед дверью, на которой была изображена моющаяся под душем женщина (разумеется, высокая и длинноволосая, а не маленькая, носатая и с косичками). Рядом с дверью у самого пола в стену уходило две трубы, которые можно было перекрыть двумя кранами – красным и синим (так обычно обозначают горячую и холодную воду).
– Секундочку, – сказал Маньяк, вставая на колени. – Необходимо проверить давление.
Он, повернувшись к Кларе спиной, закрутил оба крана до отказа, сделав так, что вода не могла теперь попасть в душевую. Потом открыл дверь, включил свет и вошел внутрь. Душевая как душевая – тесная комнатка на одного человека, стены в белой кафельной плитке. С потолка душевой свисал душ. В стене – почти такие же как в коридоре два крана, которыми обычно регулируют воду. Маньяк хмыкнул, полностью открыл оба крана, однако вода из них не пошла, потому что трубы в коридоре были уже перекрыты. Потом Маньяк незаметно снял с кранов ручки и сунул их себе в карман. Теперь в душевой открыть или закрыть воду стало невозможно – будь ты хоть стройная девушка, хоть бешеная бабка.
Все это Маньяк проделал точно фокусник – так быстро и деловито, что у Клары не то что не возникло никаких подозрений, она даже и не заметила загадочных манипуляций своего провожатого.
– Ну вот, все в порядке. Раздевайтесь и вперед! – обратился он к Кларе. – Что это с вами?
Бабка стояла перед Маньяком, потупив глаза и рассматривая свой ботинок. Ее щеки заливал румянец.
– Ах, простите! – Маньяк хлопнул себя по лбу. – Я, разумеется, не буду подсматривать.
И он великодушно отвернулся.
Клара быстро разделась, повесила одежду на крючок и скрылась в кабинке вместе со своими заляпанными ботинками.
– Ой! – послышался вдруг ее удивленный голос.
– Что – «ой!»? – поинтересовался Маньяк.
– «Ой!», что кранов нет в этом помывочном пункте. То есть ручек нет – крутить нечего, и вода не идет.
– Да, это действительно не слишком удобно, – с деланной озабоченностью произнес Маньяк. – Попробуем исправить.
Он снова встал на колени возле уходивших в душевую труб и повернул ручки кранов. Из кабинки донесся шум воды.
– О! Круто! Вы просто водопроводный волшебник!
– Да ну что вы, право… – отозвался «волшебник».
– Вам нетрудно немножко горяченькой добавить?
– О’кей!
Маньяк снова покрутил кран, а потом тихонько закрыл задвижку на двери, за которой плескалась Клара.
– Ух, красота! Жаль, Доры нет!
– Дора? – оживился Маньяк. – Кто это?
– Это подруга моя, сто лет вместе – почти сестра. Она, правда, свихнулась маленько. Доротеей теперь себя называет. Ну, контузило ее. Бомбой.
– Бывает… – ободряюще ответил Маньяк. – И что теперь, где вы с ней живете?
Клара, хотя и разнежилась под горячей водичкой, бдительности не теряла. «Что это он, собственно, интересуется?»
– А вам зачем?
– Ну-у… – протянул Маньяк. – Ну, зайду, может, как-нибудь… Навестить дам, так сказать… А вы меня встретите, как полагается…
– Это вроде – «напоить-накормить, баньку истопить и спать уложить»? Так что ли?
И Клара заразительно захохотала, чтобы выиграть время на размышление. Маньяку тоже пришлось поддержать ее. Смеялся он как робот.
«Да я вам сам баньку устрою. Кровавую», – подумал Маньяк, сжимая кулаки.
«Тоже мне жених выискался. «Навестит, встретите»… Странный он какой-то – может маньяк?» – соображала Клара, продолжая громко смеяться.
– Да мы так живем, что вам не понравится, как мы живем. Мы в Дупле живем.
– В каком еще дупле? – опешил Маньяк.
– В самом натуральном – на Дереве, как совы.
– Да в Большом Городе ни одного дерева нет!
– Одно есть. Там еще кафешка рядом.
– Так кафе тут полно, – Маньяк уже грыз ногти от нетерпения – настолько ему был необходим адрес проклятой Доры. – Поточней не скажете?
– Не, поточней не скажу. Забыла я. Склероз!
– А вы припомните хотя бы, как идти, – Маньяк прильнул к двери и говорил прямо в щелку.
– Ну… Направо, потом налево, потом опять направо, потом опять направо… Трудно очень объяснять. – «Как же от него отвязаться?» – размышляла Клара, стоя под душем. Вдруг вода стала холодней.
– Ой!
– А вы подумайте, подумайте, вспомните… Холод способствует, – мычал Маньяк в щелку, одновременно крутя кран и делая воду еще холодней.
– Что ж!.. ай! Что ж вы делаете?! Это ж лед!
– Я тебя сейчас, индейка столетняя, свежезаморожу, если ты мне адресок не скажешь! – прорычал Маньяк.
– А и пожалуйста! – решила схитрить Клара, у которой зуб на зуб не попадал от дрожи. – Я – моржиха. Обожаю студеную водичку. Чего-то тепловата! Похолодней там нельзя?
– Ах, тепловата?! – взвыл Маньяк, закрывая синий кран и открывая красный. – Тогда получай. Сейчас я с тебя шкуру спущу!.
Из душа на Клару хлынул поток кипятка. Это было куда страшней, чем ледяные струи. Раскаленная вода обжигала, пар мгновенно наполнил тесную душевую, Клара начала задыхаться и рванула что было сил дверь. Задвижка была не слишком надежная, Бабка легко бы сломала, но снаружи на дверь навалился Маньяк.
– Что – яичко уже вкрутую? Адрес, склеротичка! – кричал он в щель, но Клара не отвечала.
Тогда он закрыл горячий кран и снова открыл холодный. Из душевой донесся звук падающего тела. Маньяк рассерженно сплюнул, отпер дверь и увидел лежащую в луже голую Клару.
– Ну вот, уважаемые коллеги. Как видите, контрастный душ[15] в примере с пациенткой К. привел к летальному исходу[16], – деловито сказал вслух Маньяк. – Что ж, теперь необходимо нанести домашний визит сидячей пациентке Д. Случай у нее тяжелый – скорее всего придется оперировать на дому. К сожалению, неизвестен точный адрес – с этими старушками вечно столько хлопот, ничего не помнят, двух слов связать не могут. Ну ничего, нам не впервой. Дерево! Дупло!! Дора!!!
Маньяк снова запер дверь душевой, весело подпрыгнул на месте и побежал по коридору.
Глава четвертая,
Нечасто увидишь Главного Редактора, приплясывающего с кипой газет под мышкой у входа в метро и горланящего:
– Экстренный выпуск! Сенсация! Торопитесь!
Можно было даже подумать, что после взрыва любимого автомобиля у этого человека поехала крыша, и он вдруг впал в детство, в котором служил мальчишкой-газетчиком.
Однако Главный Редактор был как никогда в трезвом уме. Он сам в свое время открыл два главных закона свободной прессы: нравиться читателю и, самое главное, нравиться городским властям. И в данный момент усердно выполнял второе из этих правил. Пока Почтальон спешно рассовывал в почтовые ящики новогоднюю газету с портретом клоуна Зомби, Главный Редактор торопился раздать ее как можно большому количеству прохожих. Нужно срочно завоевать доверие нового правителя Большого Города – для Главного Редактора это был вопрос жизни и смерти. Хозяин «Яичницы» уже предвкушал, как Зомби вознесет его, пока остальных друзей бывшего Мэра будут бросать за решетку. И от таких радужных мыслей Главный Редактор скакал еще резвее.
За этим занятием его и арестовали.
– Революция! Свершилось! Революция в Большом Городе! – кричал Главный Редактор, суя газету в руки прохожим и в открытые окна проезжавших автомобилей.
– Ваши документы! – рявкнул вдруг кто-то за его спиной.
Главный Редактор обернулся, и его раскрасневшееся лицо расплылось в улыбке.
– Господин Следователь! Хоу! Возьмите «Яичницу» – сегодня бесплатно! – затараторил он и протянул стоявшему перед ним мужчине в кожаном плаще и шляпе сложенную газету. Следователь однако был настроен явно недоброжелательно.
– Уберите это! Документы!
– Вы что, меня не узнаете? – обескуражено спросил Главный Редактор. – Не так давно вы давали нашему изданию большое интервью…
Лицо Следователя налилось кровью.
– Ни слова больше, документы!
Редактор решил не злить его и вытащил удостоверение, на обложке которого как и на дверце сгоревшего автомобиля красовалось изображение глазуньи.
Следователь, не снимая черных перчаток, раскрыл книжечку, внимательно ее рассмотрел, несколько раз перевел взгляд с удивленного лица Главного Редактора на фотографию в документе.
– Вы арестованы! – произнес он, пряча удостоверение во внутренний карман своего кожаного плаща.
– Но за что?! – Главный Редактор, выронив газеты, потянулся было, чтобы остановить Следователя. Но Следователь отработанным движением схватил его запястье и так ловко завернул руку Редактора за спину, что тот успел только ойкнуть и согнулся словно памятник на Главной Площади после взрыва.
Следователь, оказавшись за спиной арестованного, зашептал ему прямо в ухо:
– За распространение прессы без специального разрешения и призывы к свержению господина Зомби.
– Но послушайте, я как раз хотел… – От растерянности и неприятного запаха лука, доносившегося изо рта Следователя, у Главного Редактора кружилась голова и подкашивались ноги.
– Заткнись! Ты вправе хранить молчание. И попробуй только что-нибудь вякнуть, никакой адвокат тебе не поможет. Потому что в Большом Городе больше нет адвокатов[17]. Убрать!
Последнее приказание было отдано двум невесть откуда взявшимся электрическим кроликам Пинки – тупым, но исполнительным роботам с розовой шерстью, в больших черных очках и пуленепробиваемых металлических касках. Они схватили заплакавшего с досады Главного Редактора и поволокли в метро. Следователь поднял одну из упавших на тротуар «Яичниц», сунул в тот же карман, что и документы ее хозяина. Остальные газеты он запихал в урну и поджег. После чего вслед за уведшими арестанта кроликами юркнул в стеклянные двери станции «Ратуша».
Вестибюль станции был абсолютно пуст – ни одного человека, окошки продававших проездные билеты касс закрыты, эскалаторы замерли, а все до единого турникеты сомкнули свои металлические челюсти, никого не собираясь пропускать внутрь. Зато здесь стояли ворота металлодетектора. Через это устройство обычно проводят пассажиров перед посадкой в самолет, чтобы убедиться, не несет ли кто-нибудь с собой оружие или бомбу.
Главный Редактор, подталкиваемый в спину кроликами, проследовал через ворота, и детектор отчаянно заверещал. Он не умолкал, пока арестант не избавился от очков в золотой оправе, золотого портсигара, золотой заколки для галстука, золотых карманных часов с золотой же цепочкой, золотых запонок, авторучки (с золотым пером) и даже подтяжек, у которых оказались позолоченные застежки. Золотой зуб Главному Редактору разрешили оставить, но только после того, как Следователь посветил ему в рот фонариком и убедился, что это действительно всего лишь зуб. После унизительной процедуры Редактора подвели к эскалатору, Следователь надавил на большую зеленую кнопку, загудел мотор, и ступеньки побежали вниз.
Ехать на пустом эскалаторе в компании угрюмо молчавшего Следователя и пары зловеще жужжавших розовых кроликороботов было жутковато. К тому же внизу их встречала не освещенная платформа, как это бывает обычно, а кромешная тьма, в которой не было слышно ни звука подходивших поездов, ни объявлений служащих метрополитена. Главный Редактор, который сейчас уже не ощущал себя ни главным, ни редактором, и даже не мальчишкой-газетчиком, стоял, поддерживая рукой спадавшие без привычных подтяжек брюки, и тихонько всхлипывал.
«Куда меня везут эти фашисты? – думал он. – Что они устроили в метро – концлагерь? Неужели будут пытать? Дернул же черт сделать эту газету! Хотел ведь как лучше…»
Следователь прервал размышления Редактора, грубо пихнув его в спину. Он, чуть не подвернув ногу, соскочил с эскалатора и оказался на платформе.
– Хоу! Это Следователь, Ваше Превосходительство! – гаркнул Следователь куда-то в отозвавшуюся эхом тьму. – Доставлен опасный заговорщик!
Издалека послышалось неясное урчание. Следователь расценил его, видимо, как одобрение, и снова подтолкнул вперед свою добычу. Теперь, напрягши зрение, Главный Редактор различил в нескольких десятках метров перед собой – наверное, в центре длинной платформы – слабое голубоватое сияние. Оно будто висело во тьме и бросало на полированный пол длинный блик, похожий на светлую дорожку, по которой пробегали какие-то тени и красноватые сполохи. По ней и ступал впереди своих охранников Главный Редактор, стараясь держаться центра платформы и опасаясь свалиться в темноте на пути для поездов. Там, как помнил Главный Редактор из тех времен, когда он еще ездил на метро, а не на автомобиле с нарисованной на двери глазуньей, проходил таинственный контактный рельс с электрическим напряжением в несколько тысяч вольт. На нем любой редактор поджарился бы скорей, чем пара яиц на раскаленной сковородке.
Процессия приблизилась, теперь стало ясно, что источником призрачного свечения были экраны компьютеров. Около дюжины мониторов стояли на столах, образуя окружность. В ее центре от экрана к экрану перемещалась какая-то огромная фигура. Лишенный очков Главный Редактор успел увидеть, что на мониторах крутились какие-то большие голубые шары, периодически озарявшиеся красным. Еще немного и он подошел бы достаточно близко, чтобы разобрать черты лица странного типа у компьютеров, но тут его ослепил свет – в глаза направили яркую лампу, как это делают полицейские на допросах, чтобы получше видеть лицо собеседника и скрыть свое.
Снова раздалось похрюкиванье. На этот раз в нем можно было уловить удивление.
– Так точно, Ваше Превосходительство! Это некий редакторишка желтой газетенки «Яичница», широко известной при прежнем режиме. – Следователь зашелестел листками блокнота, сверяясь со своими записями. – За время существования газеты этот прихвостень напечатал в общей сложности сорок шесть интервью с Доктором Net, поместил двести четырнадцать его огромных портретов – это не считая тысяч маленьких фотографий! А также…
Послышалось нетерпеливое рычание.
– Да-да, Ваше Превосходительство, немедленно перехожу к сути. Этот негодяй был выслежен и задержан лично мной у входа в вашу Резиденцию. Он раздавал прохожим свой бульварный листок и призывал к революции. Явно замышлял государственный переворот! Предлагаю немедленно отправить его в Кресло Беспамятства, чтобы стереть из мозгов поганые мыслишки!
В повисшей тишине было слышно лишь как застонал Главный Редактор. Выслушавший доклад субъект за столом рыкнул и вытянул вперед руку. Она попала в пятно света, и Главный Редактор неожиданно поняв, кто перед ним, подался вперед, за что сразу же получил разряд электрического тока от одного из Пинки и без сознания повалился на пол.
– Слушаюсь, Ваше Превосходительство! Вот и вещественное доказательство, – сказал Следователь, переступая через тело Главного Редактора и доставая из-за пазухи злополучную «Яичницу». – Не смел сразу же предложить вашему вниманию, поскольку уверен, что мы увидим здесь очередной портрет изгнанного вами мошенника и казнокрада – Доктора Net. Но если вы так желаете…
Немногословный собеседник вырвал из рук Следователя сложенную газету и зашуршал ею. Неожиданно с его стороны раздался негодующий рев. Послышалось жужжание, и лампа поднялась вверх, осветив всех собравшихся.
Среди компьютеров возвышалась фигура клоуна Зомби. Он стоял в кругу работающих мониторов и был действительно похож на клоуна на освещенной арене. Только вот смеяться почему-то никому не хотелось. Рукой в белой перчатке Зомби указывал на свой огромный портрет в «Яичнице» с заголовком «Он пришел, чтобы спасти нас!».
– Не может быть! – ошеломленно ахнул Следователь и тут же, получив в глаз тяжелым клоунским кулаком, в беспамятстве рухнул рядом с Главным Редактором.
Клоун Зомби сидел на станции метро не потому, разумеется, что ожидал поезда. Здесь располагалась Резиденция нового правителя Большого Города. Все диктаторы рано или поздно заканчивают подземными бункерами, а Зомби решил с этого начать. Конечно, клоун мог перекрыть канализацию и поселиться там, однако неработающая канализация моментально превращает любой большой город в одну огромную ночную вазу. Даже если в нем живут такие улыбчивые граждане.
Одним, словом Зомби обосновался на станции «Ратуша», расположенной как раз под тем местом, где эта Ратуша и стояла до тех пор, пока не взорвалась. Метро, разумеется, закрыли. И теперь клоун сидел в темноте перед компьютером и пытался взломать программу «Мировое Господство», диск с которой он нашел среди вещей, оставленных Доктором Net в Отеле, где тот провел свою последнюю ночь в Большом Городе. Хакером Зомби оказался никудышным, так что пока ничего взломать ему не удавалось, разве что сломать. Но сколько он не крушил об пол свои компьютеры, мировое господство почему-то все никак не устанавливалось. А упрямая программа по-прежнему требовала некий «Секретный Элемент».
Сейчас он сидел и мрачно взирал на ретивых дурачков, отвлекших его от решения важнейшей задачи. Оба пытались выслужиться, и теперь валялись без сознания. Неожиданно в зале снова загудел эскалатор, доставлявший в бункер очередного посетителя. Клоун нахмурился еще сильней и прорычал что-то вроде «кого там опять несет?».
– Хоу, Зомби! Это Бригадир, Ваше Превосходительство! – послышалось из темноты, когда эскалатор остановился.
Верхолазы по приказу Зомби работали на раскопках развалин Ратуши. Необходимо было отыскать этих двух Бешеных Бабок – Клару и Дору – которые, сами того не ведая, помогли Зомби дорваться до власти, а значит являлись опасными свидетельницами. В том случае, если они живы, конечно. Ну, а если Бабки погибли, достаточно швырнуть их тела в Разноцветную Реку – и концы в воду.
Зомби заинтересовано подался вперед в ожидании важных известий, пока Бригадир Верхолазов, временно превратившийся в Бригадира Землекопов, грохотал в темноте тяжелыми сапогами. Наконец он показался в круге света, с удивлением посмотрел на валявшуюся на платформе парочку незадачливых прихлебателей и браво доложил:
Маньяк жаждал крови. Человеческой.
Больше всего бешеный Главврач ненавидел Бешеных Бабок. Особенно эту, в синем платье – Дору. Все его неприятности были связаны с ней. Как-то раз он уже почти оказался на свободе, но проклятая старушонка все испортила! С тех пор его посадили на более строгий режим и даже не выпускали в туалет. Раз в сутки дверь приоткрывалась, и здоровенная рука санитара забирала ночной горшок. Так что нет ничего удивительного, что голоса, которые звучали в его голове все чаще и все громче, приговаривали: «Тебе нужно отыскать Дору. Старуха, конечно, жестковата. Но ты ее через мясорубочку и котлеток наделай, котлеток…»
Маньяк закрывал глаза и кивал головой, улыбаясь сам себе.
– Да-да… Котлеток… – приговаривал он.
Иногда в его наглухо запертой палате вдруг появлялась Дора собственной персоной.
– Ага! Сама пришла! Вэлкам[13]!!! – орал Маньяк и, оскалившись, бросался на нее. Но лишь повисал на стене, вцепившись пальцами и зубами в мягкую обивку. Тогда он понимал, что снова обманут, начинал громко рыдать и биться о стену своей стриженной бобриком головой[14]. А позади него трещал противный старушечий смех. Который, сколько не оборачивайся, всегда будет за спиной…
В это утро Маньяк по своему обыкновению сидел в углу, поджав ноги и вперив взгляд запавших глаз в пустоту. По лицу его гуляла хищная улыбка, пальцы белели от напряжения, когда он возбужденно сжимал свои колени. В палате постоянно горел яркий свет, поэтому Маньяк не знал, какое сейчас время суток и давно потерял счет дням. И уж тем более он не догадывался, что в городе все празднуют Новый год.
Вдруг заскрежетал дверной замок. Маньяк насторожился. Снова воцарилась тишина. Послышалось металлическое звяканье – видимо кто-то снаружи подбирал подходящий ключ. Маньяк взял ночной горшок и подошел к двери, чтобы поставить его, как было заведено, у порога, а сам снова удалился в противоположный угол – шутки с санитарами были плохи.
Дверь распахнулась, и из темноты в освещенную палату шагнул человек. Его ослепил яркий свет, и посетитель споткнулся о полный горшок. Горшок перевернулся, его содержимое вылилось на пол.
– Ах, ты! Фу-у! Что это за пакость?!
Это был не санитар. Это была Клара, которая стояла, беспомощно моргая глазами и зажимая пальцами нос.
Старуха! Маньяк вскочил на ноги и приготовился броситься на посетительницу. Что-то подсказывало ему, что на этот раз он не ударится о стену, а настигнет бабку и уж тогда… Тут он заметил, что старуха, несмотря на свое несомненное сходство с его главным врагом – Дорой – чем-то от нее отличается. И точно – платье на ней было не синее, а оранжевое. «Переоделась, старая ведьма!» – подумал Маньяк и уже снова собирался совершить прыжок, но опять остановился.
«Это же ее подруга! Как ее?.. Клара! – вспомнил он. – Ну и отлично. Сейчас этой закушу, а уж потом займусь второй!»
«Стой, идиот! – раздался вдруг в его голове голос. – Как же ты вторую найдешь, если сожрешь первую?»
Маньяк нервно почесал ежик на голове и начал быстро бить себя по лбу ладонью, подгоняя мысли. Голос абсолютно прав. Можно было бы свернуть шею этой старой курице, но сначала следовало бы узнать, где искать другую. К тому же важно не наделать шуму, а то опять прибегут санитары и вколют такое успокоительное, что потом неделю будешь валяться как овощ. Значит, главное выведать все про Дору и тихонько смыться. По виду эта ее подруга – абсолютный лопух, надуть ее не составит труда. Маньяк придал своему лицу самое благостное выражение, на какое он был способен, и шагнул навстречу Кларе.
– Хоу! Здравствуйте, мадам! Вы не ушиблись?
– Да нет… Только вот вся теперь в этой дряни… Ой, простите, это, наверное, ваше было?
– Ничего-ничего… Мне оно теперь ни к чему. Я покажу вам, где душ, и вы сможете привести себя в порядок, – сказал Маньяк, у которого в голове вдруг созрел простой и жестокий план.
– Спасибо, голубчик! Ой, забыла представиться – Клара!
– А я… Я – Пациент. Просто – Пациент. Вот прохожу, так сказать, профилактику. Душ налево, – добавил Маньяк, пропуская Клару в коридор.
– Невеселенькое тут у вас местечко, – сказал Клара, оборачиваясь на палату. – Уж больно на дурдом похоже. Тут не выздороветь, заболеть можно…
– К сожалению, других мест не было, вот и пришлось поселиться здесь. – Маньяк настойчиво оттеснял Клару подальше от палаты.
– Да больница же вся пустая. Новый год!
– Вот видите – а меня забыли. Как хорошо, что вы заглянули, моя освободительница! Ну вот, мы и пришли.
Они стояли перед дверью, на которой была изображена моющаяся под душем женщина (разумеется, высокая и длинноволосая, а не маленькая, носатая и с косичками). Рядом с дверью у самого пола в стену уходило две трубы, которые можно было перекрыть двумя кранами – красным и синим (так обычно обозначают горячую и холодную воду).
– Секундочку, – сказал Маньяк, вставая на колени. – Необходимо проверить давление.
Он, повернувшись к Кларе спиной, закрутил оба крана до отказа, сделав так, что вода не могла теперь попасть в душевую. Потом открыл дверь, включил свет и вошел внутрь. Душевая как душевая – тесная комнатка на одного человека, стены в белой кафельной плитке. С потолка душевой свисал душ. В стене – почти такие же как в коридоре два крана, которыми обычно регулируют воду. Маньяк хмыкнул, полностью открыл оба крана, однако вода из них не пошла, потому что трубы в коридоре были уже перекрыты. Потом Маньяк незаметно снял с кранов ручки и сунул их себе в карман. Теперь в душевой открыть или закрыть воду стало невозможно – будь ты хоть стройная девушка, хоть бешеная бабка.
Все это Маньяк проделал точно фокусник – так быстро и деловито, что у Клары не то что не возникло никаких подозрений, она даже и не заметила загадочных манипуляций своего провожатого.
– Ну вот, все в порядке. Раздевайтесь и вперед! – обратился он к Кларе. – Что это с вами?
Бабка стояла перед Маньяком, потупив глаза и рассматривая свой ботинок. Ее щеки заливал румянец.
– Ах, простите! – Маньяк хлопнул себя по лбу. – Я, разумеется, не буду подсматривать.
И он великодушно отвернулся.
Клара быстро разделась, повесила одежду на крючок и скрылась в кабинке вместе со своими заляпанными ботинками.
– Ой! – послышался вдруг ее удивленный голос.
– Что – «ой!»? – поинтересовался Маньяк.
– «Ой!», что кранов нет в этом помывочном пункте. То есть ручек нет – крутить нечего, и вода не идет.
– Да, это действительно не слишком удобно, – с деланной озабоченностью произнес Маньяк. – Попробуем исправить.
Он снова встал на колени возле уходивших в душевую труб и повернул ручки кранов. Из кабинки донесся шум воды.
– О! Круто! Вы просто водопроводный волшебник!
– Да ну что вы, право… – отозвался «волшебник».
– Вам нетрудно немножко горяченькой добавить?
– О’кей!
Маньяк снова покрутил кран, а потом тихонько закрыл задвижку на двери, за которой плескалась Клара.
– Ух, красота! Жаль, Доры нет!
– Дора? – оживился Маньяк. – Кто это?
– Это подруга моя, сто лет вместе – почти сестра. Она, правда, свихнулась маленько. Доротеей теперь себя называет. Ну, контузило ее. Бомбой.
– Бывает… – ободряюще ответил Маньяк. – И что теперь, где вы с ней живете?
Клара, хотя и разнежилась под горячей водичкой, бдительности не теряла. «Что это он, собственно, интересуется?»
– А вам зачем?
– Ну-у… – протянул Маньяк. – Ну, зайду, может, как-нибудь… Навестить дам, так сказать… А вы меня встретите, как полагается…
– Это вроде – «напоить-накормить, баньку истопить и спать уложить»? Так что ли?
И Клара заразительно захохотала, чтобы выиграть время на размышление. Маньяку тоже пришлось поддержать ее. Смеялся он как робот.
«Да я вам сам баньку устрою. Кровавую», – подумал Маньяк, сжимая кулаки.
«Тоже мне жених выискался. «Навестит, встретите»… Странный он какой-то – может маньяк?» – соображала Клара, продолжая громко смеяться.
– Да мы так живем, что вам не понравится, как мы живем. Мы в Дупле живем.
– В каком еще дупле? – опешил Маньяк.
– В самом натуральном – на Дереве, как совы.
– Да в Большом Городе ни одного дерева нет!
– Одно есть. Там еще кафешка рядом.
– Так кафе тут полно, – Маньяк уже грыз ногти от нетерпения – настолько ему был необходим адрес проклятой Доры. – Поточней не скажете?
– Не, поточней не скажу. Забыла я. Склероз!
– А вы припомните хотя бы, как идти, – Маньяк прильнул к двери и говорил прямо в щелку.
– Ну… Направо, потом налево, потом опять направо, потом опять направо… Трудно очень объяснять. – «Как же от него отвязаться?» – размышляла Клара, стоя под душем. Вдруг вода стала холодней.
– Ой!
– А вы подумайте, подумайте, вспомните… Холод способствует, – мычал Маньяк в щелку, одновременно крутя кран и делая воду еще холодней.
– Что ж!.. ай! Что ж вы делаете?! Это ж лед!
– Я тебя сейчас, индейка столетняя, свежезаморожу, если ты мне адресок не скажешь! – прорычал Маньяк.
– А и пожалуйста! – решила схитрить Клара, у которой зуб на зуб не попадал от дрожи. – Я – моржиха. Обожаю студеную водичку. Чего-то тепловата! Похолодней там нельзя?
– Ах, тепловата?! – взвыл Маньяк, закрывая синий кран и открывая красный. – Тогда получай. Сейчас я с тебя шкуру спущу!.
Из душа на Клару хлынул поток кипятка. Это было куда страшней, чем ледяные струи. Раскаленная вода обжигала, пар мгновенно наполнил тесную душевую, Клара начала задыхаться и рванула что было сил дверь. Задвижка была не слишком надежная, Бабка легко бы сломала, но снаружи на дверь навалился Маньяк.
– Что – яичко уже вкрутую? Адрес, склеротичка! – кричал он в щель, но Клара не отвечала.
Тогда он закрыл горячий кран и снова открыл холодный. Из душевой донесся звук падающего тела. Маньяк рассерженно сплюнул, отпер дверь и увидел лежащую в луже голую Клару.
– Ну вот, уважаемые коллеги. Как видите, контрастный душ[15] в примере с пациенткой К. привел к летальному исходу[16], – деловито сказал вслух Маньяк. – Что ж, теперь необходимо нанести домашний визит сидячей пациентке Д. Случай у нее тяжелый – скорее всего придется оперировать на дому. К сожалению, неизвестен точный адрес – с этими старушками вечно столько хлопот, ничего не помнят, двух слов связать не могут. Ну ничего, нам не впервой. Дерево! Дупло!! Дора!!!
Маньяк снова запер дверь душевой, весело подпрыгнул на месте и побежал по коридору.
Глава четвертая,
в которой рассказывается о том:
– из-за чего города превращаются в ночные вазы;
– насколько низко может пасть диктатор;
– когда поспевают клизмы;
– чем кончают русалки из декоративных прудов.
Нечасто увидишь Главного Редактора, приплясывающего с кипой газет под мышкой у входа в метро и горланящего:
– Экстренный выпуск! Сенсация! Торопитесь!
Можно было даже подумать, что после взрыва любимого автомобиля у этого человека поехала крыша, и он вдруг впал в детство, в котором служил мальчишкой-газетчиком.
Однако Главный Редактор был как никогда в трезвом уме. Он сам в свое время открыл два главных закона свободной прессы: нравиться читателю и, самое главное, нравиться городским властям. И в данный момент усердно выполнял второе из этих правил. Пока Почтальон спешно рассовывал в почтовые ящики новогоднюю газету с портретом клоуна Зомби, Главный Редактор торопился раздать ее как можно большому количеству прохожих. Нужно срочно завоевать доверие нового правителя Большого Города – для Главного Редактора это был вопрос жизни и смерти. Хозяин «Яичницы» уже предвкушал, как Зомби вознесет его, пока остальных друзей бывшего Мэра будут бросать за решетку. И от таких радужных мыслей Главный Редактор скакал еще резвее.
За этим занятием его и арестовали.
– Революция! Свершилось! Революция в Большом Городе! – кричал Главный Редактор, суя газету в руки прохожим и в открытые окна проезжавших автомобилей.
– Ваши документы! – рявкнул вдруг кто-то за его спиной.
Главный Редактор обернулся, и его раскрасневшееся лицо расплылось в улыбке.
– Господин Следователь! Хоу! Возьмите «Яичницу» – сегодня бесплатно! – затараторил он и протянул стоявшему перед ним мужчине в кожаном плаще и шляпе сложенную газету. Следователь однако был настроен явно недоброжелательно.
– Уберите это! Документы!
– Вы что, меня не узнаете? – обескуражено спросил Главный Редактор. – Не так давно вы давали нашему изданию большое интервью…
Лицо Следователя налилось кровью.
– Ни слова больше, документы!
Редактор решил не злить его и вытащил удостоверение, на обложке которого как и на дверце сгоревшего автомобиля красовалось изображение глазуньи.
Следователь, не снимая черных перчаток, раскрыл книжечку, внимательно ее рассмотрел, несколько раз перевел взгляд с удивленного лица Главного Редактора на фотографию в документе.
– Вы арестованы! – произнес он, пряча удостоверение во внутренний карман своего кожаного плаща.
– Но за что?! – Главный Редактор, выронив газеты, потянулся было, чтобы остановить Следователя. Но Следователь отработанным движением схватил его запястье и так ловко завернул руку Редактора за спину, что тот успел только ойкнуть и согнулся словно памятник на Главной Площади после взрыва.
Следователь, оказавшись за спиной арестованного, зашептал ему прямо в ухо:
– За распространение прессы без специального разрешения и призывы к свержению господина Зомби.
– Но послушайте, я как раз хотел… – От растерянности и неприятного запаха лука, доносившегося изо рта Следователя, у Главного Редактора кружилась голова и подкашивались ноги.
– Заткнись! Ты вправе хранить молчание. И попробуй только что-нибудь вякнуть, никакой адвокат тебе не поможет. Потому что в Большом Городе больше нет адвокатов[17]. Убрать!
Последнее приказание было отдано двум невесть откуда взявшимся электрическим кроликам Пинки – тупым, но исполнительным роботам с розовой шерстью, в больших черных очках и пуленепробиваемых металлических касках. Они схватили заплакавшего с досады Главного Редактора и поволокли в метро. Следователь поднял одну из упавших на тротуар «Яичниц», сунул в тот же карман, что и документы ее хозяина. Остальные газеты он запихал в урну и поджег. После чего вслед за уведшими арестанта кроликами юркнул в стеклянные двери станции «Ратуша».
Вестибюль станции был абсолютно пуст – ни одного человека, окошки продававших проездные билеты касс закрыты, эскалаторы замерли, а все до единого турникеты сомкнули свои металлические челюсти, никого не собираясь пропускать внутрь. Зато здесь стояли ворота металлодетектора. Через это устройство обычно проводят пассажиров перед посадкой в самолет, чтобы убедиться, не несет ли кто-нибудь с собой оружие или бомбу.
Главный Редактор, подталкиваемый в спину кроликами, проследовал через ворота, и детектор отчаянно заверещал. Он не умолкал, пока арестант не избавился от очков в золотой оправе, золотого портсигара, золотой заколки для галстука, золотых карманных часов с золотой же цепочкой, золотых запонок, авторучки (с золотым пером) и даже подтяжек, у которых оказались позолоченные застежки. Золотой зуб Главному Редактору разрешили оставить, но только после того, как Следователь посветил ему в рот фонариком и убедился, что это действительно всего лишь зуб. После унизительной процедуры Редактора подвели к эскалатору, Следователь надавил на большую зеленую кнопку, загудел мотор, и ступеньки побежали вниз.
Ехать на пустом эскалаторе в компании угрюмо молчавшего Следователя и пары зловеще жужжавших розовых кроликороботов было жутковато. К тому же внизу их встречала не освещенная платформа, как это бывает обычно, а кромешная тьма, в которой не было слышно ни звука подходивших поездов, ни объявлений служащих метрополитена. Главный Редактор, который сейчас уже не ощущал себя ни главным, ни редактором, и даже не мальчишкой-газетчиком, стоял, поддерживая рукой спадавшие без привычных подтяжек брюки, и тихонько всхлипывал.
«Куда меня везут эти фашисты? – думал он. – Что они устроили в метро – концлагерь? Неужели будут пытать? Дернул же черт сделать эту газету! Хотел ведь как лучше…»
Следователь прервал размышления Редактора, грубо пихнув его в спину. Он, чуть не подвернув ногу, соскочил с эскалатора и оказался на платформе.
– Хоу! Это Следователь, Ваше Превосходительство! – гаркнул Следователь куда-то в отозвавшуюся эхом тьму. – Доставлен опасный заговорщик!
Издалека послышалось неясное урчание. Следователь расценил его, видимо, как одобрение, и снова подтолкнул вперед свою добычу. Теперь, напрягши зрение, Главный Редактор различил в нескольких десятках метров перед собой – наверное, в центре длинной платформы – слабое голубоватое сияние. Оно будто висело во тьме и бросало на полированный пол длинный блик, похожий на светлую дорожку, по которой пробегали какие-то тени и красноватые сполохи. По ней и ступал впереди своих охранников Главный Редактор, стараясь держаться центра платформы и опасаясь свалиться в темноте на пути для поездов. Там, как помнил Главный Редактор из тех времен, когда он еще ездил на метро, а не на автомобиле с нарисованной на двери глазуньей, проходил таинственный контактный рельс с электрическим напряжением в несколько тысяч вольт. На нем любой редактор поджарился бы скорей, чем пара яиц на раскаленной сковородке.
Процессия приблизилась, теперь стало ясно, что источником призрачного свечения были экраны компьютеров. Около дюжины мониторов стояли на столах, образуя окружность. В ее центре от экрана к экрану перемещалась какая-то огромная фигура. Лишенный очков Главный Редактор успел увидеть, что на мониторах крутились какие-то большие голубые шары, периодически озарявшиеся красным. Еще немного и он подошел бы достаточно близко, чтобы разобрать черты лица странного типа у компьютеров, но тут его ослепил свет – в глаза направили яркую лампу, как это делают полицейские на допросах, чтобы получше видеть лицо собеседника и скрыть свое.
Снова раздалось похрюкиванье. На этот раз в нем можно было уловить удивление.
– Так точно, Ваше Превосходительство! Это некий редакторишка желтой газетенки «Яичница», широко известной при прежнем режиме. – Следователь зашелестел листками блокнота, сверяясь со своими записями. – За время существования газеты этот прихвостень напечатал в общей сложности сорок шесть интервью с Доктором Net, поместил двести четырнадцать его огромных портретов – это не считая тысяч маленьких фотографий! А также…
Послышалось нетерпеливое рычание.
– Да-да, Ваше Превосходительство, немедленно перехожу к сути. Этот негодяй был выслежен и задержан лично мной у входа в вашу Резиденцию. Он раздавал прохожим свой бульварный листок и призывал к революции. Явно замышлял государственный переворот! Предлагаю немедленно отправить его в Кресло Беспамятства, чтобы стереть из мозгов поганые мыслишки!
В повисшей тишине было слышно лишь как застонал Главный Редактор. Выслушавший доклад субъект за столом рыкнул и вытянул вперед руку. Она попала в пятно света, и Главный Редактор неожиданно поняв, кто перед ним, подался вперед, за что сразу же получил разряд электрического тока от одного из Пинки и без сознания повалился на пол.
– Слушаюсь, Ваше Превосходительство! Вот и вещественное доказательство, – сказал Следователь, переступая через тело Главного Редактора и доставая из-за пазухи злополучную «Яичницу». – Не смел сразу же предложить вашему вниманию, поскольку уверен, что мы увидим здесь очередной портрет изгнанного вами мошенника и казнокрада – Доктора Net. Но если вы так желаете…
Немногословный собеседник вырвал из рук Следователя сложенную газету и зашуршал ею. Неожиданно с его стороны раздался негодующий рев. Послышалось жужжание, и лампа поднялась вверх, осветив всех собравшихся.
Среди компьютеров возвышалась фигура клоуна Зомби. Он стоял в кругу работающих мониторов и был действительно похож на клоуна на освещенной арене. Только вот смеяться почему-то никому не хотелось. Рукой в белой перчатке Зомби указывал на свой огромный портрет в «Яичнице» с заголовком «Он пришел, чтобы спасти нас!».
– Не может быть! – ошеломленно ахнул Следователь и тут же, получив в глаз тяжелым клоунским кулаком, в беспамятстве рухнул рядом с Главным Редактором.
Клоун Зомби сидел на станции метро не потому, разумеется, что ожидал поезда. Здесь располагалась Резиденция нового правителя Большого Города. Все диктаторы рано или поздно заканчивают подземными бункерами, а Зомби решил с этого начать. Конечно, клоун мог перекрыть канализацию и поселиться там, однако неработающая канализация моментально превращает любой большой город в одну огромную ночную вазу. Даже если в нем живут такие улыбчивые граждане.
Одним, словом Зомби обосновался на станции «Ратуша», расположенной как раз под тем местом, где эта Ратуша и стояла до тех пор, пока не взорвалась. Метро, разумеется, закрыли. И теперь клоун сидел в темноте перед компьютером и пытался взломать программу «Мировое Господство», диск с которой он нашел среди вещей, оставленных Доктором Net в Отеле, где тот провел свою последнюю ночь в Большом Городе. Хакером Зомби оказался никудышным, так что пока ничего взломать ему не удавалось, разве что сломать. Но сколько он не крушил об пол свои компьютеры, мировое господство почему-то все никак не устанавливалось. А упрямая программа по-прежнему требовала некий «Секретный Элемент».
Сейчас он сидел и мрачно взирал на ретивых дурачков, отвлекших его от решения важнейшей задачи. Оба пытались выслужиться, и теперь валялись без сознания. Неожиданно в зале снова загудел эскалатор, доставлявший в бункер очередного посетителя. Клоун нахмурился еще сильней и прорычал что-то вроде «кого там опять несет?».
– Хоу, Зомби! Это Бригадир, Ваше Превосходительство! – послышалось из темноты, когда эскалатор остановился.
Верхолазы по приказу Зомби работали на раскопках развалин Ратуши. Необходимо было отыскать этих двух Бешеных Бабок – Клару и Дору – которые, сами того не ведая, помогли Зомби дорваться до власти, а значит являлись опасными свидетельницами. В том случае, если они живы, конечно. Ну, а если Бабки погибли, достаточно швырнуть их тела в Разноцветную Реку – и концы в воду.
Зомби заинтересовано подался вперед в ожидании важных известий, пока Бригадир Верхолазов, временно превратившийся в Бригадира Землекопов, грохотал в темноте тяжелыми сапогами. Наконец он показался в круге света, с удивлением посмотрел на валявшуюся на платформе парочку незадачливых прихлебателей и браво доложил: