Страница:
– Ну я это… Коктейльчик там… освежиться…
– Нет, ты проспорила! Проспорила! Гони звонкую монету!
– Да я… – пробормотала Клара, поднимая глаза на приплясывавшую от нетерпения подругу, и тут же радостно выставила вперед палец, указывая на что-то. – Да ты на себя посмотри! Пари недействительно!
Дора покраснела и спешно выдернула такую же, как у подруги, трубочку из своего рта. Спор о том, кто дольше пролежит под песком без воздуха, закончился вничью. Каждая из старух решила незаметно для соперницы воспользоваться трубочкой для коктейля, чтобы дышать. И вот теперь Клара раскрыла Дору, Дора раскрыла Клару[5].
– А чего ты вскочила-то? Лежала бы себе, в дудочку свою посвистывала, юная пастушка, – начала насмехаться над Дорой подруга.
– Да и ты что-то поспешила выпрыгнуть. Спеклась как яйцо? – съехидничала в ответ Дора[6].
– Сама ты яйцо. Страусовое!
– А страус-то голову в песке подольше, чем ты, держит. И без трубочки![7]
– Вспомнила! Вспомнила, почему я вскочила! – завопила вдруг Клара и схватила Дору за плечи.
– А я пока нет…
– Я песню сквозь песок услышала! Тех девчонок, которые пропали. Я послушать хотела – точно ли это они. А тут ты…
– Да-да! И мне послышалось! Я как подпрыгну!
– Слушай! Раз они поют, так, может, и не пропали никуда? Может, чепуха все эти таинственные исчезновения?!
– Это надо проверить… Пошли к этому… К диджею!
– К кому?
– Ну, который музыку на радио включает. Спросим про эту группу.
Диджей проводил целые дни в маленькой студии на специальной вышке, откуда открывался вид на море и пляж. Работа у него была хорошая – сиди себе за звукооператорским пультом с множеством ручек, мели всякую жизнерадостную чепуху в микрофон, да включай музыку. Можно и пивка махнуть между делом – не повредит. После того как Диджей заканчивал работу диджеем на пляже, он, устало потягивая пивко, отправлялся спать (недавнее вечернее землетрясение Диджей как раз проспал и очень удивлялся, когда ему о нем рассказывали). А когда просыпался часов в 10 вечера и выпивал пивка (чтобы взбодриться), шел работать диджеем в клуб. В общем, жизнь у него была веселая и насыщенная – сплошная дискотека. Он даже сам иногда (когда кончалось пивко) останавливался на минуточку и удивлялся – как же мне повезло-то, может ли такое быть на самом деле? А потом выпивал пивка и опять переставал думать.
Но сегодня выдался дурацкий денек – Диджею впервые в жизни пришлось поволноваться. Все началось с появления в его студии на вышке очень неприятного гостя. Незнакомец возник настолько бесшумно, что Диджей вздрогнул, наткнувшись на него рукой, когда, не оборачиваясь, тянулся к полке за очередной пластинкой. Высокий мужчина был не по погоде одет в длинный серый плащ с поднятым воротником. В одной руке он держал черный кейс – плоский чемоданчик, второй опирался на красивую черную трость с прямой ручкой. Широкие опущенные поля шляпы бросали тень на его лицо. Если бы Диджею показали этого типа издалека, он посмеялся бы и обозвал его пугалом. Но сейчас сказать что-либо подобное Диджей не мог. Он будто примерз к своему крутящемуся креслу и смотрел на незнакомца, как кролик на удава.
Странный посетитель молча положил кейс прямо на пульт, достал из внутреннего кармана черную кожаную книжечку и ловко раскрыл ее перед самым носом хозяина студии. Диджей успел увидеть в ней цветное фото незнакомца, на котором тот был в скрывавшей лицо шляпе. На уголке фотографии стояла неразборчивая, но солидная печать.
– Гос-по-дин Ин-ко-гни-то… – начал читать, шевеля губами, Диджей.
Мужчина с легким хлопком закрыл книжечку, едва не прищемив моргнувшему от неожиданности Диджею нос, щелкнул замками кейса и вытащил какой-то компакт-диск в пластиковой коробочке. Потом указал на «вертушку» – ставь, мол, и включай. Вообще-то Диджей чужих пластинок никогда не крутил. Кто здесь, в конце концов, хозяин? Но незнакомец столь убедительно кивнул головой, что стало понятно – спорить с ним бессмысленно. А потом взял из синего ящика на полу бутылку, сорвал с нее прямо пальцами металлическую крышку и, все так же ничего не говоря, протянул пиво Диджею.
– С-с-спасибо… – совсем чуть-чуть заикаясь (должно быть, от нахлынувшего чувства благодарности) сказал тот, механически принимая бутылку. – Так, что тут у нас? Дуэт «№1!», песенка «Мальчик-компьютер». Очень даже с-симпатично. Ваши подружки? Хорошенькие, наверное?
Высокий мужчина был одет в длинный серый плащ с поднятым воротником
Как всякий нахал, Диджей довольно быстро освоился и уже игриво подмигивал гостю. У него самого было полно подружек. Они частенько забегали на вышку хлебнуть пивка и похихикать с высоты над людьми на пляже.
Но посетитель почему-то не рассмеялся, а резко ткнул тростью в красную кнопку проигрывателя, выключив игравшую над пляжем музыку. Снизу послышались разочарованные возгласы отдыхающих.
Тут уже Диджей очнулся и, схватив микрофон, затараторил про комфортную погоду. А потом немедленно поставил в эфир песенку дуэта «№1!». Он сразу же вспомнил этот хит. Была такая суперпопулярная группа в Большом Городе. Потом, говорят, девчонок кто-то похитил. Он еще думал, что это хитрый рекламный ход – Продюсер дуэта известная в шоу-бизнесе лиса. Сегодня похитили, завтра найдут, а пластинок взволнованные поклонники еще больше покупать будут. Но девушки все не объявлялись, и про группу уже начали забывать. И зачем этому психу понадобилось, чтобы на пляже звучал подтухший шлягер? Но задавать какие-либо вопросы Диджею больше не хотелось. Ему даже оборачиваться больше не хотелось. Только раз глянул украдкой, заметив молчаливую фигуру у окна – Инкогнито внимательно рассматривал пляж в большой черный бинокль. И чего ему там надо? Когда песня закончилась, Диджей аккуратно вытащил диск из проигрывателя, угодливо сдул с него невидимую пылинку и повернулся, держа пластинку на указательном пальце:
– Вот, ваше превосхо…
Его маленькая студия на вышке была пуста. Диджей обессиленно сполз с кресла на пол, взял со стола откупоренную бутылку пива, нервно сделал большой глоток. И тут же чуть не поперхнулся.
– Хоу! Кофе, сырники, рок-н-ролл!
Резкий хрипатый голос заставил Диджея подпрыгнуть и вытянуться от неожиданности.
– Да не «хоу», а «йоу»! Йоу, ди-джей!!
Второй голосок был не лучше. Диджей беспокойно оглядывался, не понимая, кто с ним разговаривает. И тут он увидел перед собой двух старух. Маленькие, в нелепых разноцветных платьях и ботинках, со здоровенными носами и торчащими во все стороны косичками, они напоминали персонажей безумного мультфильма.
– Йоу… – обалдело отозвался Диджей.
– У тебя там слушатели под зонтиками замерзают. Давай чего-нибудь погорячей! Ей-ей!
– Да куда уж горячей?! У меня тут самые новинки – пальцы обожжешь!
– Пальцы горят, а уши вянут. Новинки у него! Небось, не слыхал последний хит – «Пляжный рэп Бешеных Бабок»?
– Это вы, что ли, исполняете?
– Молодцом – дошло! Дамы и господа! Разрешите представить – Мистер Отгадка, встречайте! Конечно мы, кто ж еще!
– Я, вообще-то, ретро не кручу… – недоверчиво покосился на Клару и Дору Диджей.
– Ретро?! Да мы самые перченые устрицы в этой бухте! – фыркнула Клара. – Превращаем пляж в танцпол!
– Врубай шарманку! Давай подклад! Клара, начинай! – скомандовала Дора.
Бабки схватили два микрофона, и над пляжем зазвучал разухабистый рэп Бешеных Бабок. Клара и Дора «читали» по очереди, выдумывая слова шустрей чернокожего хулиганья из Детройта.
А Бабки тем временем продолжали, пританцовывая.
– Опя-а-ать! – побагровев и вцепившись себе в волосы, завопил Диджей.
Он оттолкнул Дору, схватил со стола коробку, дрожащими пальцами выковырял из нее злополучный диск и, сильно размахнувшись, запустил его в открытое окно. Диск сверкнул на солнце и как маленькая летающая тарелка с едва слышным гудением унесся в неизвестном направлении.
– Вот!! Не знаю я ничего! Нет у меня никакого диска!
– Отвечай во имя хип-хопа, они сами его принесли? – Клара ткнула в грудь Диджея своей клюшкой как автоматом.
– Кто – «они»?!
– Девчонки из дуэта! – Дора приставила прямо к носу Диджея коробку от диска с фотографией пропавших красоток из «№1!».
– Нет! Не видел я их! Киллер какой-то диск подогнал! Пальцами бутылки открывает!
– Значит, это были не они…
Бабки сразу сникли и, переглянувшись, отправились к выходу.
– На, освежись, – Клара сунула в пиво соломинку для коктейля и протянула бутылку Диджею.
– Б-благодарю, мадам… – промямлил он и добавил, когда Клара с Дорой уже исчезли: – Ну и денек сегодня! Вместо телок – маньяки да старухи.
– Выходит, кто-то их все-таки похитил…
– В Город нам надо возвращаться – девчонок выручать.
Клара с Дорой шли по пляжу, задумчиво загребая песок своими ботинками-утюгами. Они и не замечали, что за ними следит из-за пальмы тот самый высокий незнакомец в плаще, чуть не до смерти напугавший Диджея. Казалось, что когда Господин Инкогнито услышал обрывок разговора Клары и Доры, на его губах заиграла довольная улыбка. Стоило Бабкам немного удалиться, незнакомец покинул укрытие и, несколько припадая на левую ногу, зашагал прочь от пляжа. По дороге он наклонился, опершись на трость, чтобы поднять воткнувшийся в песок серебряный диск, который запустил из окна студии Диджей.
А старухи тем временем быстро скинули одежду и, поднимая фонтаны искрящихся брызг, забежали в волны – поплавать перед отъездом. Сначала они собирались бросить в Океан по монетке – так делают, когда загадывают желание вернуться в понравившееся место снова. Но монеток ни у Клары ни у Доры не нашлось. Впрочем, у них вообще частенько было туго с деньгами. А уж после того, как в Большом Городе им однажды подсунули неправильные купюры и сразу же арестовали как фальшивомонетчиц, старухи испытывали к деньгам недоверие. И между прочим, правильно – еще неизвестно, как отреагировал бы Океан, если б в него бросили фальшивые монетки. Океан ведь подревнее даже самой старой старухи, он скопил за тысячи лет на своем дне несметные сокровища и знает толк в деньгах. Так что лучше не пытаться его провести. Да Клара с Дорой и не собирались. Поэтому в волны на счастье полетели не фальшивые деньги, а самые настоящие Бешеные Бабки.
– Клара, смотри – медуза!
– Фу! Где? Я их терпеть не могу.
– Да вон поплыла – синяя. Ух, здоровенная-то какая!
– Да вижу… А вон еще одна – рыжая! Ну и противные… Слушай, что-то я уже накупалась.
– А вон рыбки, красные и синие. Смотри-смотри – как подводные лодки!
– Да ну их, сейчас еще в купальник заскочат, и потонешь тут от щекотки как «Титаник». Греби к берегу, а то в Город опоздаем и девчонок наших не разыщем.
Однако Океан, в котором решили порезвиться перед отъездом Клара и Дора, напоследок сыграл с ними недобрую шутку. Не успели они еще выбраться на берег, как поняли, что их брошенное без присмотра имущество исчезло. Забыть, где они его оставили, Бабки не могли. Если вы еще не поняли – Клара и Дора отличались от обычных старух полным отсутствием какой-либо старушечьей немощи. Поэтому упрекать Бешеных Бабок в склерозе или маразме нет никакого смысла. У них даже клюшки были не от хромоты, а то ли просто для порядка, то ли чтоб фехтовать друг с другом. Вот клюшки-то как раз сохранились. А висевшие на них платья и стоявшие рядом ботинки исчезли. Правда, и клюшки торчали, почему-то почти полностью скрывшись в волнах…
– Дора, а чего это клюшки в воде? Они от воров к морю сбежали?
– И остановились – плавать, наверное, не умеют…
– Ой, Дора! Это ж прилив! Пока мы тут с Океаном прощались, он до берега дошел, у нас обмундирование слизнул и чуть палки наши не утопил. У, гад!
Клара выдернула из чавкнувшего мокрого песка клюшку, с которой сорвался небольшой краб, и погрозила ею в сторону Океана. Будто в ответ поднялась волна и плеснула Кларе прямо в лицо. Клара пошатнулась, подруга подхватила ее.
Было горько. Во рту – от морской соли, на душе – от потери.
– Та-а-ак… А ведь эти медузы-то и не медузы вовсе были. Это ж наши платья уплывали, Дора!
– А рыбки красненькие, стало быть, не рыбки, а мои башмаки!
– А синие – мои!!
Две трагические фигуры в старомодных купальниках с рюшами еще долго стояли по колено в воде, причитали, размахивали в отчаянии клюшками. Потом они долго ныряли, тщательно исследуя дно.
Но все было без толку. Суровый Океан не смилостивился над купальщицами и не вернул им их одеяний.
А час отхода железнодорожного экспресса в Большой Город неумолимо приближался.
Глава вторая,
Если океан, на берегу которого вы отдыхаете, расположен так, что садящееся вечером солнце опускается прямо в воду, вам повезло. Морской закат в ясную погоду – зрелище всегда впечатляющее. Но в этот раз мы с вами его, увы, пропустили – солнце уже село, и на Курорте наступил вечер, темный, как все южные вечера. Уборщики, пока еще не окончательно стемнело, успели выровнять под тростниковыми зонтиками ряды шезлонгов, собрать с них матрасы и сложить под навесом на краю пляжа, чтобы завтра снова выдавать их отдыхающим. Потом причесали мелкими граблями песок и, довольные, отправились прочь. Когда они придут сюда на следующее утро, их глазам предстанет странная картина – идеальный накануне песок истоптан и взрыхлен, один из тростниковых зонтиков повален и разорван в клочья. После долгих споров уборщики придут к выводу, что пляж посетил огромный взбесившийся краб. Факт появления этого чудовища от отдыхающих решат скрыть. Остатки тростникового зонтика сожгут, песок снова разровняют.
Сумерки сгущались. В своей комнате проснулся от пиканья электронного будильника Диджей, которому пришла пора отправляться на дискотеку. Он уже совершенно забыл об утренних посетителях – долговязом зловещем молчуне со странном именем и двух придурочных старушенциях-рэпершах.
Отель в темноте стал еще больше похож на многопалубный пароходище. В его громаде одно за другим зажигались окна, издалека напоминавшие иллюминаторы. Казалось, вот-вот раздастся длинный прощальный гудок, и пароход «Отель», не спеша, отвалит от берега. Интересно, что сказали бы постояльцы, проснувшись поутру не в номерах, а в каютах, и обнаружив, что вокруг открытое море? Главному администратору немедленно пришлось бы превратиться в капитана, портье – в боцмана, носильщикам, лифтерам, горничным и официантам – в матросов. Недалеко, должно быть, уплыл бы такой корабль…
– Внимание! «Полуночный экспресс» «Курорт – Большой Город» отправляется через 10 минут. Повторяю…
Не беспокойтесь – это объявление об отходе поезда, а не парохода. Курортный вокзал сиял огнями. Отовсюду, несмотря на поздний час, слышался гомон, смех, музыка. Кто-то еще допивал кофе в вокзальном баре. Кто-то покупал в дорогу свежую прессу – у газетного киоска можно было заметить, например, хорошо нам знакомую фигуру в длинном плаще и шляпе. Господин Инкогнито стоял и, зацепив трость ручкой на согнутый локоть, листал газету. Кто-то только-только подкатил на такси и подзывал носильщика с багажной тележкой. Но ни один человек не опоздает. Жители Большого Города были настолько же дисциплинированны, насколько счастливы. А они были счастливы, даже когда заканчивался отпуск и наставало время возвращаться домой.
Железнодорожный экспресс терпеливо ждал у платформы. Его золотистые вагоны были такие аккуратненькие и аппетитные, что походили на пачки жевательной резинки – только динозаврового размера. У входа в каждый вагон стояли вежливые проводники в синих формах, а вдоль всего поезда выстроились улыбчивые девушки-дежурные. По платформе туда-сюда жужжали электрические кролики Пинки, иногда проверяя чьи-нибудь документы. Из невидимых динамиков периодически раздавался мелодичный женский голос, отдававший последние указания перед отправкой экспресса:
– …просьба к пассажирам занять места согласно купленным билетам.
Хорошо, когда есть деньги на билет. А если их нет? А ехать надо, и притом срочно? В этом случае место в поезде следует выбирать по своему усмотрению. Хочешь – на багажной полке с чемоданами, хочешь – в чулане со швабрами и грязными тряпками, хочешь – на кухне вагона-ресторана под перевернутой огромной кастрюлей. Да хоть на крыше вагона. Главное, чтобы контролер не нашел.
Если б кто-нибудь додумался залезть на готовящийся к отправке экспресс и посветить фонариком, этот кто-нибудь несказанно удивился бы, увидев двух распластавшихся на крыше весьма необычных «зайцев» женского пола. Мало того что «зайчихи» явно были пожилыми, их еще отличали и странные костюмы. Грудь и бедра[9] каждой прикрывали лишь лохматые повязки из сухого тростника (до странности напоминавшего тот, из которого делают большие пляжные зонтики). Стоит ли говорить (ведь каждый, без сомнения, догадался – то были Клара и Дора), что дополняли картину пара огромных носов и тростей-клюшек. Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды. Зато напрощавшиеся с Океаном. Они изо всех сил вжимались в крышу и старались сохранять полную тишину, чтобы их не обнаружили.
– Внимание, «Полуночный экспресс» отправляется! Администрация курортного вокзала желает вас счастливого пути! Хоу!
Наконец-то! Проводники зашли в вагоны. Девушки-дежурные, стоявшие вдоль поезда, отдали честь, подняв руки с раскрытыми ладонями к своим синим пилоткам. Чмокнули, закрываясь, двери.
И тут Клара не выдержала и со слезами на глазах вскочила на ноги:
– Хоу! Ариведерчи![10] Оревуар![11] Прощай, ласковое солнце, белый песочек и старый порт. Аста ла виста[12], Океан! Ты раздел нас до нитки, негодяй, но мы не в обиде! Мы еще вернемся. Отдельное спасибо администрации вокза…
– Да заткнись ты, припадочная! Сейчас ссадят!
Дора изо всех сил пыталась уложить подругу обратно.
В одном из окон поезда раздернулись занавески. Рама сдвинулась, и появилась голова в шляпе. Это был не кто иной, как Господин Инкогнито. Он внимательно прислушивался к сентиментальным Клариным воплям. На платформе уже поднимали морды в черных очках Пинки и, зловеще шевеля ушами и старательно жужжа, начинали внимательно сканировать местность. Но было поздно.
Локомотив пронзительно свистнул и рванул с места.
Бабок, не ожидавших такого мощного старта экспресса, рвануло в противоположную сторону.
Они катились кубарем, пересчитывая всеми частями тела вагоны.
Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды
– Ай!
– Ой!
– Восемь!
– Что – «восемь»?
– Восьмой вагон пролетели!
– Сколько осталось?
– Не знаю!
А оставалось совсем чуть-чуть. За время этого короткого разговора Бабки прокувыркали еще через три вагона. Инкогнито по-прежнему маячил в окне, придерживая рукой шляпу, чтобы ее не сорвало ветром. Бабки прокатились прямо над его вагоном. Голова исчезла, Инкогнито защелкнул раму и поспешил вон из купе. Добежав до тамбура между вагонами, он решительно взялся за ручку стоп-крана…
Уже срываясь с последней крыши, Дора умудрилась на ней повиснуть. Клара с воплем пролетела над болтавшейся подругой, но ее клюшка, к счастью, зацепилась ручкой за Дорину ногу.
Экспресс набирал скорость, а за ним словно обрывок праздничной бумажной гирлянды трепыхались две старухи, шурша юбками из сухого тростника. При этом Клара жутко вопила, временами перекрывая шум поезда:
– А-А-А! О-О-О! Мамочка-а-а! Дора!
– М-м?
– Тебе страшно?
– Угу!
– А чего ж ты не орешь? А-А-А?!
– Жубами жержушь!
– Что-что? О-О-О!!
Но Дора не успела ответить назойливой подруге, что она держится зубами за красный сигнальный фонарь, чудесным образом торчавший в самом конце крыши последнего вагона. И что если она хоть на миг раскроет рот, они обе улетят неизвестно куда, но только не в Большой Город. И неизвестно еще, останется ли после этого от Бешеных Бабок достаточно деталей, чтобы собрать из них хотя бы одну Бабку. Все это Дора непременно высказала бы Кларе при первом удобном случае, но тут раздалось дикое шипение открытого стоп-крана, и экспресс резко затормозил.
На этот раз Бабок понесло в ту сторону, откуда они только что прикатились, – к голове состава.
– Ай! Дора, осталось четыре вагона! Кусай чего-нибудь срочно!
Но Дора снова не могла ничего ответить и вцепиться во что-либо зубами тоже (хотя с удовольствием сделала бы это с горлом болтливой подруги) – рот был занят фонарем, который она случайно откусила, когда машинист дал по тормозам.
– Дон-н!
Это Клара ударилась об откинутую крышку топливного бака на крыше локомотива и, отскочив назад, провалилась в люк.
– Дон-н! – проделала то же самое Дора вместе со своим фонарем.
Стоявший в тамбуре Господин Инкогнито услышал, задрав голову, как старухи прогрохотали над ним и рухнули куда-то внутрь поезда. Он удовлетворенно кивнул, закрыл стоп-кран и отправился в свое купе, успокаивающе похлопав по плечу встретившегося ему озабоченного проводника, спешившего узнать о причине незапланированной остановки. Поезд снова тронулся.
Там, куда попали Бабки, было темно, тепло и влажно. Сладковато пахло машинным маслом. Что-то где-то капало. За стеной глухо стучал двигатель локомотива.
– Дора! Ты жива?
– Похоже… Где это мы?
– В поезде, наверное.
– А что это светится?
– Да это фонарь…
– Какой фонарь? Фонарь у меня – я его от поезда отгрызла.
– Твой не горит – в нем тока нет. Тебе батарейки надо, как электрокролику, на спину. А у меня фонарь – под глазом. Он теперь неделю сиять будет. И без батареек.
– А чего это тут все такое липкое, какое-то вязкое, скользкое какое-то, а?
– Не знаю. На грязюку похоже…
– Мда-а… Какой поезд, оказывается, грязный. На крыше куда чище. И чего люди внутри ездят, да еще за деньги? Полезли обратно. Давай-ка, посвети товарищу фингалом.
Клара напряглась, изо всех сил стараясь светить своим подфарником как можно ярче. Но у нее от натуги только закружилась голова, а в глазах потемнело.
– Ой, чего-то я теперь не вижу ничего.
– Ну вот, и у тебя батарейки сели, – фыркнула Дора. Тут она подпрыгнула и ловко зацепилась клюшкой за край открытого люка, через проем которого за старухами следила любопытная Луна. (Несмотря на то что экспресс мчался с огромной скоростью, Луна почти не двигалась[13].)
– Лезь! – шикнула Дора Кларе.
Клара, поплевав на ладони и на всякий случай на Дору, вскарабкалась по ней и ее клюшке наверх. А потом вытянула за шиворот на крышу и подругу.
Поезд шел быстро и плавно, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мимо проносилась неизвестная местность, осиянная серебристым лунным светом. Деревья, поля, небольшие озера – все казалось декорациями театра теней, вырезанными из поблескивавшей темной жести. Бабки восхищенно глазели вокруг.
– Ух ты! Красота-а-а…
Ветер отчаянно трепал их развевающиеся тонкие косички и шуршал тростниковыми юбками. Старухи вдыхали свежеющий ночной воздух полной грудью и в какой-то момент повернулись друг к другу…
– А-А-А!!!
Дикий вопль прорезал ночь.
«До чего же нервный машинист. То тормозит, то сигналит. Невозможно заснуть!» – подумали некоторые пассажиры, беспокойно ворочаясь в постелях своих купе. Но сам машинист был удивлен не меньше пассажиров. Уж он-то знал, что не притрагивался к гудку.
– Нет, ты проспорила! Проспорила! Гони звонкую монету!
– Да я… – пробормотала Клара, поднимая глаза на приплясывавшую от нетерпения подругу, и тут же радостно выставила вперед палец, указывая на что-то. – Да ты на себя посмотри! Пари недействительно!
Дора покраснела и спешно выдернула такую же, как у подруги, трубочку из своего рта. Спор о том, кто дольше пролежит под песком без воздуха, закончился вничью. Каждая из старух решила незаметно для соперницы воспользоваться трубочкой для коктейля, чтобы дышать. И вот теперь Клара раскрыла Дору, Дора раскрыла Клару[5].
– А чего ты вскочила-то? Лежала бы себе, в дудочку свою посвистывала, юная пастушка, – начала насмехаться над Дорой подруга.
– Да и ты что-то поспешила выпрыгнуть. Спеклась как яйцо? – съехидничала в ответ Дора[6].
– Сама ты яйцо. Страусовое!
– А страус-то голову в песке подольше, чем ты, держит. И без трубочки![7]
– Вспомнила! Вспомнила, почему я вскочила! – завопила вдруг Клара и схватила Дору за плечи.
– А я пока нет…
– Я песню сквозь песок услышала! Тех девчонок, которые пропали. Я послушать хотела – точно ли это они. А тут ты…
– Да-да! И мне послышалось! Я как подпрыгну!
– Слушай! Раз они поют, так, может, и не пропали никуда? Может, чепуха все эти таинственные исчезновения?!
– Это надо проверить… Пошли к этому… К диджею!
– К кому?
– Ну, который музыку на радио включает. Спросим про эту группу.
Диджей проводил целые дни в маленькой студии на специальной вышке, откуда открывался вид на море и пляж. Работа у него была хорошая – сиди себе за звукооператорским пультом с множеством ручек, мели всякую жизнерадостную чепуху в микрофон, да включай музыку. Можно и пивка махнуть между делом – не повредит. После того как Диджей заканчивал работу диджеем на пляже, он, устало потягивая пивко, отправлялся спать (недавнее вечернее землетрясение Диджей как раз проспал и очень удивлялся, когда ему о нем рассказывали). А когда просыпался часов в 10 вечера и выпивал пивка (чтобы взбодриться), шел работать диджеем в клуб. В общем, жизнь у него была веселая и насыщенная – сплошная дискотека. Он даже сам иногда (когда кончалось пивко) останавливался на минуточку и удивлялся – как же мне повезло-то, может ли такое быть на самом деле? А потом выпивал пивка и опять переставал думать.
Но сегодня выдался дурацкий денек – Диджею впервые в жизни пришлось поволноваться. Все началось с появления в его студии на вышке очень неприятного гостя. Незнакомец возник настолько бесшумно, что Диджей вздрогнул, наткнувшись на него рукой, когда, не оборачиваясь, тянулся к полке за очередной пластинкой. Высокий мужчина был не по погоде одет в длинный серый плащ с поднятым воротником. В одной руке он держал черный кейс – плоский чемоданчик, второй опирался на красивую черную трость с прямой ручкой. Широкие опущенные поля шляпы бросали тень на его лицо. Если бы Диджею показали этого типа издалека, он посмеялся бы и обозвал его пугалом. Но сейчас сказать что-либо подобное Диджей не мог. Он будто примерз к своему крутящемуся креслу и смотрел на незнакомца, как кролик на удава.
Странный посетитель молча положил кейс прямо на пульт, достал из внутреннего кармана черную кожаную книжечку и ловко раскрыл ее перед самым носом хозяина студии. Диджей успел увидеть в ней цветное фото незнакомца, на котором тот был в скрывавшей лицо шляпе. На уголке фотографии стояла неразборчивая, но солидная печать.
– Гос-по-дин Ин-ко-гни-то… – начал читать, шевеля губами, Диджей.
Мужчина с легким хлопком закрыл книжечку, едва не прищемив моргнувшему от неожиданности Диджею нос, щелкнул замками кейса и вытащил какой-то компакт-диск в пластиковой коробочке. Потом указал на «вертушку» – ставь, мол, и включай. Вообще-то Диджей чужих пластинок никогда не крутил. Кто здесь, в конце концов, хозяин? Но незнакомец столь убедительно кивнул головой, что стало понятно – спорить с ним бессмысленно. А потом взял из синего ящика на полу бутылку, сорвал с нее прямо пальцами металлическую крышку и, все так же ничего не говоря, протянул пиво Диджею.
– С-с-спасибо… – совсем чуть-чуть заикаясь (должно быть, от нахлынувшего чувства благодарности) сказал тот, механически принимая бутылку. – Так, что тут у нас? Дуэт «№1!», песенка «Мальчик-компьютер». Очень даже с-симпатично. Ваши подружки? Хорошенькие, наверное?
Как всякий нахал, Диджей довольно быстро освоился и уже игриво подмигивал гостю. У него самого было полно подружек. Они частенько забегали на вышку хлебнуть пивка и похихикать с высоты над людьми на пляже.
Но посетитель почему-то не рассмеялся, а резко ткнул тростью в красную кнопку проигрывателя, выключив игравшую над пляжем музыку. Снизу послышались разочарованные возгласы отдыхающих.
Тут уже Диджей очнулся и, схватив микрофон, затараторил про комфортную погоду. А потом немедленно поставил в эфир песенку дуэта «№1!». Он сразу же вспомнил этот хит. Была такая суперпопулярная группа в Большом Городе. Потом, говорят, девчонок кто-то похитил. Он еще думал, что это хитрый рекламный ход – Продюсер дуэта известная в шоу-бизнесе лиса. Сегодня похитили, завтра найдут, а пластинок взволнованные поклонники еще больше покупать будут. Но девушки все не объявлялись, и про группу уже начали забывать. И зачем этому психу понадобилось, чтобы на пляже звучал подтухший шлягер? Но задавать какие-либо вопросы Диджею больше не хотелось. Ему даже оборачиваться больше не хотелось. Только раз глянул украдкой, заметив молчаливую фигуру у окна – Инкогнито внимательно рассматривал пляж в большой черный бинокль. И чего ему там надо? Когда песня закончилась, Диджей аккуратно вытащил диск из проигрывателя, угодливо сдул с него невидимую пылинку и повернулся, держа пластинку на указательном пальце:
– Вот, ваше превосхо…
Его маленькая студия на вышке была пуста. Диджей обессиленно сполз с кресла на пол, взял со стола откупоренную бутылку пива, нервно сделал большой глоток. И тут же чуть не поперхнулся.
– Хоу! Кофе, сырники, рок-н-ролл!
Резкий хрипатый голос заставил Диджея подпрыгнуть и вытянуться от неожиданности.
– Да не «хоу», а «йоу»! Йоу, ди-джей!!
Второй голосок был не лучше. Диджей беспокойно оглядывался, не понимая, кто с ним разговаривает. И тут он увидел перед собой двух старух. Маленькие, в нелепых разноцветных платьях и ботинках, со здоровенными носами и торчащими во все стороны косичками, они напоминали персонажей безумного мультфильма.
– Йоу… – обалдело отозвался Диджей.
– У тебя там слушатели под зонтиками замерзают. Давай чего-нибудь погорячей! Ей-ей!
– Да куда уж горячей?! У меня тут самые новинки – пальцы обожжешь!
– Пальцы горят, а уши вянут. Новинки у него! Небось, не слыхал последний хит – «Пляжный рэп Бешеных Бабок»?
– Это вы, что ли, исполняете?
– Молодцом – дошло! Дамы и господа! Разрешите представить – Мистер Отгадка, встречайте! Конечно мы, кто ж еще!
– Я, вообще-то, ретро не кручу… – недоверчиво покосился на Клару и Дору Диджей.
– Ретро?! Да мы самые перченые устрицы в этой бухте! – фыркнула Клара. – Превращаем пляж в танцпол!
– Врубай шарманку! Давай подклад! Клара, начинай! – скомандовала Дора.
Бабки схватили два микрофона, и над пляжем зазвучал разухабистый рэп Бешеных Бабок. Клара и Дора «читали» по очереди, выдумывая слова шустрей чернокожего хулиганья из Детройта.
Диджей выглянул в окно и с удивлением обнаружил, что люди внизу зашевелились, начали выползать из-под зонтиков и мерно покачиваться в танце. Такого на своем пляже он еще не видел.
На побережье Океана
Стоит гламурная погода.
Наш Океан как будто ванна,
В которой тесно от народа.
Музон играет по приколу.
Кто пиво пьет,
Кто просто колу…
А Бабки тем временем продолжали, пританцовывая.
Последнюю строчку Дора прорычала прямо в лицо Диджею, зажав его в углу. Микрофон громко свистнул, и рэйв на пляже прекратился.
…Послушайте мою телегу:
«Да» – солнцу, «Нет» – зиме и снегу.
Йоу, диджей!
Ты чувак реальный!
Йоу!
Пульт, видать, многоканальный.
Йоу!
Где ты взял, баклан,
Дискан дуэта «Number One!»?[8]
– Опя-а-ать! – побагровев и вцепившись себе в волосы, завопил Диджей.
Он оттолкнул Дору, схватил со стола коробку, дрожащими пальцами выковырял из нее злополучный диск и, сильно размахнувшись, запустил его в открытое окно. Диск сверкнул на солнце и как маленькая летающая тарелка с едва слышным гудением унесся в неизвестном направлении.
– Вот!! Не знаю я ничего! Нет у меня никакого диска!
– Отвечай во имя хип-хопа, они сами его принесли? – Клара ткнула в грудь Диджея своей клюшкой как автоматом.
– Кто – «они»?!
– Девчонки из дуэта! – Дора приставила прямо к носу Диджея коробку от диска с фотографией пропавших красоток из «№1!».
– Нет! Не видел я их! Киллер какой-то диск подогнал! Пальцами бутылки открывает!
– Значит, это были не они…
Бабки сразу сникли и, переглянувшись, отправились к выходу.
– На, освежись, – Клара сунула в пиво соломинку для коктейля и протянула бутылку Диджею.
– Б-благодарю, мадам… – промямлил он и добавил, когда Клара с Дорой уже исчезли: – Ну и денек сегодня! Вместо телок – маньяки да старухи.
– Выходит, кто-то их все-таки похитил…
– В Город нам надо возвращаться – девчонок выручать.
Клара с Дорой шли по пляжу, задумчиво загребая песок своими ботинками-утюгами. Они и не замечали, что за ними следит из-за пальмы тот самый высокий незнакомец в плаще, чуть не до смерти напугавший Диджея. Казалось, что когда Господин Инкогнито услышал обрывок разговора Клары и Доры, на его губах заиграла довольная улыбка. Стоило Бабкам немного удалиться, незнакомец покинул укрытие и, несколько припадая на левую ногу, зашагал прочь от пляжа. По дороге он наклонился, опершись на трость, чтобы поднять воткнувшийся в песок серебряный диск, который запустил из окна студии Диджей.
А старухи тем временем быстро скинули одежду и, поднимая фонтаны искрящихся брызг, забежали в волны – поплавать перед отъездом. Сначала они собирались бросить в Океан по монетке – так делают, когда загадывают желание вернуться в понравившееся место снова. Но монеток ни у Клары ни у Доры не нашлось. Впрочем, у них вообще частенько было туго с деньгами. А уж после того, как в Большом Городе им однажды подсунули неправильные купюры и сразу же арестовали как фальшивомонетчиц, старухи испытывали к деньгам недоверие. И между прочим, правильно – еще неизвестно, как отреагировал бы Океан, если б в него бросили фальшивые монетки. Океан ведь подревнее даже самой старой старухи, он скопил за тысячи лет на своем дне несметные сокровища и знает толк в деньгах. Так что лучше не пытаться его провести. Да Клара с Дорой и не собирались. Поэтому в волны на счастье полетели не фальшивые деньги, а самые настоящие Бешеные Бабки.
– Клара, смотри – медуза!
– Фу! Где? Я их терпеть не могу.
– Да вон поплыла – синяя. Ух, здоровенная-то какая!
– Да вижу… А вон еще одна – рыжая! Ну и противные… Слушай, что-то я уже накупалась.
– А вон рыбки, красные и синие. Смотри-смотри – как подводные лодки!
– Да ну их, сейчас еще в купальник заскочат, и потонешь тут от щекотки как «Титаник». Греби к берегу, а то в Город опоздаем и девчонок наших не разыщем.
Однако Океан, в котором решили порезвиться перед отъездом Клара и Дора, напоследок сыграл с ними недобрую шутку. Не успели они еще выбраться на берег, как поняли, что их брошенное без присмотра имущество исчезло. Забыть, где они его оставили, Бабки не могли. Если вы еще не поняли – Клара и Дора отличались от обычных старух полным отсутствием какой-либо старушечьей немощи. Поэтому упрекать Бешеных Бабок в склерозе или маразме нет никакого смысла. У них даже клюшки были не от хромоты, а то ли просто для порядка, то ли чтоб фехтовать друг с другом. Вот клюшки-то как раз сохранились. А висевшие на них платья и стоявшие рядом ботинки исчезли. Правда, и клюшки торчали, почему-то почти полностью скрывшись в волнах…
– Дора, а чего это клюшки в воде? Они от воров к морю сбежали?
– И остановились – плавать, наверное, не умеют…
– Ой, Дора! Это ж прилив! Пока мы тут с Океаном прощались, он до берега дошел, у нас обмундирование слизнул и чуть палки наши не утопил. У, гад!
Клара выдернула из чавкнувшего мокрого песка клюшку, с которой сорвался небольшой краб, и погрозила ею в сторону Океана. Будто в ответ поднялась волна и плеснула Кларе прямо в лицо. Клара пошатнулась, подруга подхватила ее.
Было горько. Во рту – от морской соли, на душе – от потери.
– Та-а-ак… А ведь эти медузы-то и не медузы вовсе были. Это ж наши платья уплывали, Дора!
– А рыбки красненькие, стало быть, не рыбки, а мои башмаки!
– А синие – мои!!
Две трагические фигуры в старомодных купальниках с рюшами еще долго стояли по колено в воде, причитали, размахивали в отчаянии клюшками. Потом они долго ныряли, тщательно исследуя дно.
Но все было без толку. Суровый Океан не смилостивился над купальщицами и не вернул им их одеяний.
А час отхода железнодорожного экспресса в Большой Город неумолимо приближался.
Глава вторая,
в которой рассказывается о том:
– что произойдет, если отель отправится в открытое море;
– когда выходит на берег бешеный краб;
– далеко ли светит фонарь под глазом;
– можно ли заработать от испуга грипп;
– откуда берутся на крышах поездов коты.
Если океан, на берегу которого вы отдыхаете, расположен так, что садящееся вечером солнце опускается прямо в воду, вам повезло. Морской закат в ясную погоду – зрелище всегда впечатляющее. Но в этот раз мы с вами его, увы, пропустили – солнце уже село, и на Курорте наступил вечер, темный, как все южные вечера. Уборщики, пока еще не окончательно стемнело, успели выровнять под тростниковыми зонтиками ряды шезлонгов, собрать с них матрасы и сложить под навесом на краю пляжа, чтобы завтра снова выдавать их отдыхающим. Потом причесали мелкими граблями песок и, довольные, отправились прочь. Когда они придут сюда на следующее утро, их глазам предстанет странная картина – идеальный накануне песок истоптан и взрыхлен, один из тростниковых зонтиков повален и разорван в клочья. После долгих споров уборщики придут к выводу, что пляж посетил огромный взбесившийся краб. Факт появления этого чудовища от отдыхающих решат скрыть. Остатки тростникового зонтика сожгут, песок снова разровняют.
Сумерки сгущались. В своей комнате проснулся от пиканья электронного будильника Диджей, которому пришла пора отправляться на дискотеку. Он уже совершенно забыл об утренних посетителях – долговязом зловещем молчуне со странном именем и двух придурочных старушенциях-рэпершах.
Отель в темноте стал еще больше похож на многопалубный пароходище. В его громаде одно за другим зажигались окна, издалека напоминавшие иллюминаторы. Казалось, вот-вот раздастся длинный прощальный гудок, и пароход «Отель», не спеша, отвалит от берега. Интересно, что сказали бы постояльцы, проснувшись поутру не в номерах, а в каютах, и обнаружив, что вокруг открытое море? Главному администратору немедленно пришлось бы превратиться в капитана, портье – в боцмана, носильщикам, лифтерам, горничным и официантам – в матросов. Недалеко, должно быть, уплыл бы такой корабль…
– Внимание! «Полуночный экспресс» «Курорт – Большой Город» отправляется через 10 минут. Повторяю…
Не беспокойтесь – это объявление об отходе поезда, а не парохода. Курортный вокзал сиял огнями. Отовсюду, несмотря на поздний час, слышался гомон, смех, музыка. Кто-то еще допивал кофе в вокзальном баре. Кто-то покупал в дорогу свежую прессу – у газетного киоска можно было заметить, например, хорошо нам знакомую фигуру в длинном плаще и шляпе. Господин Инкогнито стоял и, зацепив трость ручкой на согнутый локоть, листал газету. Кто-то только-только подкатил на такси и подзывал носильщика с багажной тележкой. Но ни один человек не опоздает. Жители Большого Города были настолько же дисциплинированны, насколько счастливы. А они были счастливы, даже когда заканчивался отпуск и наставало время возвращаться домой.
Железнодорожный экспресс терпеливо ждал у платформы. Его золотистые вагоны были такие аккуратненькие и аппетитные, что походили на пачки жевательной резинки – только динозаврового размера. У входа в каждый вагон стояли вежливые проводники в синих формах, а вдоль всего поезда выстроились улыбчивые девушки-дежурные. По платформе туда-сюда жужжали электрические кролики Пинки, иногда проверяя чьи-нибудь документы. Из невидимых динамиков периодически раздавался мелодичный женский голос, отдававший последние указания перед отправкой экспресса:
– …просьба к пассажирам занять места согласно купленным билетам.
Хорошо, когда есть деньги на билет. А если их нет? А ехать надо, и притом срочно? В этом случае место в поезде следует выбирать по своему усмотрению. Хочешь – на багажной полке с чемоданами, хочешь – в чулане со швабрами и грязными тряпками, хочешь – на кухне вагона-ресторана под перевернутой огромной кастрюлей. Да хоть на крыше вагона. Главное, чтобы контролер не нашел.
Если б кто-нибудь додумался залезть на готовящийся к отправке экспресс и посветить фонариком, этот кто-нибудь несказанно удивился бы, увидев двух распластавшихся на крыше весьма необычных «зайцев» женского пола. Мало того что «зайчихи» явно были пожилыми, их еще отличали и странные костюмы. Грудь и бедра[9] каждой прикрывали лишь лохматые повязки из сухого тростника (до странности напоминавшего тот, из которого делают большие пляжные зонтики). Стоит ли говорить (ведь каждый, без сомнения, догадался – то были Клара и Дора), что дополняли картину пара огромных носов и тростей-клюшек. Бешеные Бабки возвращались в Большой Город без билетов, без денег и почти без одежды. Зато напрощавшиеся с Океаном. Они изо всех сил вжимались в крышу и старались сохранять полную тишину, чтобы их не обнаружили.
– Внимание, «Полуночный экспресс» отправляется! Администрация курортного вокзала желает вас счастливого пути! Хоу!
Наконец-то! Проводники зашли в вагоны. Девушки-дежурные, стоявшие вдоль поезда, отдали честь, подняв руки с раскрытыми ладонями к своим синим пилоткам. Чмокнули, закрываясь, двери.
И тут Клара не выдержала и со слезами на глазах вскочила на ноги:
– Хоу! Ариведерчи![10] Оревуар![11] Прощай, ласковое солнце, белый песочек и старый порт. Аста ла виста[12], Океан! Ты раздел нас до нитки, негодяй, но мы не в обиде! Мы еще вернемся. Отдельное спасибо администрации вокза…
– Да заткнись ты, припадочная! Сейчас ссадят!
Дора изо всех сил пыталась уложить подругу обратно.
В одном из окон поезда раздернулись занавески. Рама сдвинулась, и появилась голова в шляпе. Это был не кто иной, как Господин Инкогнито. Он внимательно прислушивался к сентиментальным Клариным воплям. На платформе уже поднимали морды в черных очках Пинки и, зловеще шевеля ушами и старательно жужжа, начинали внимательно сканировать местность. Но было поздно.
Локомотив пронзительно свистнул и рванул с места.
Бабок, не ожидавших такого мощного старта экспресса, рвануло в противоположную сторону.
Они катились кубарем, пересчитывая всеми частями тела вагоны.
– Ай!
– Ой!
– Восемь!
– Что – «восемь»?
– Восьмой вагон пролетели!
– Сколько осталось?
– Не знаю!
А оставалось совсем чуть-чуть. За время этого короткого разговора Бабки прокувыркали еще через три вагона. Инкогнито по-прежнему маячил в окне, придерживая рукой шляпу, чтобы ее не сорвало ветром. Бабки прокатились прямо над его вагоном. Голова исчезла, Инкогнито защелкнул раму и поспешил вон из купе. Добежав до тамбура между вагонами, он решительно взялся за ручку стоп-крана…
Уже срываясь с последней крыши, Дора умудрилась на ней повиснуть. Клара с воплем пролетела над болтавшейся подругой, но ее клюшка, к счастью, зацепилась ручкой за Дорину ногу.
Экспресс набирал скорость, а за ним словно обрывок праздничной бумажной гирлянды трепыхались две старухи, шурша юбками из сухого тростника. При этом Клара жутко вопила, временами перекрывая шум поезда:
– А-А-А! О-О-О! Мамочка-а-а! Дора!
– М-м?
– Тебе страшно?
– Угу!
– А чего ж ты не орешь? А-А-А?!
– Жубами жержушь!
– Что-что? О-О-О!!
Но Дора не успела ответить назойливой подруге, что она держится зубами за красный сигнальный фонарь, чудесным образом торчавший в самом конце крыши последнего вагона. И что если она хоть на миг раскроет рот, они обе улетят неизвестно куда, но только не в Большой Город. И неизвестно еще, останется ли после этого от Бешеных Бабок достаточно деталей, чтобы собрать из них хотя бы одну Бабку. Все это Дора непременно высказала бы Кларе при первом удобном случае, но тут раздалось дикое шипение открытого стоп-крана, и экспресс резко затормозил.
На этот раз Бабок понесло в ту сторону, откуда они только что прикатились, – к голове состава.
– Ай! Дора, осталось четыре вагона! Кусай чего-нибудь срочно!
Но Дора снова не могла ничего ответить и вцепиться во что-либо зубами тоже (хотя с удовольствием сделала бы это с горлом болтливой подруги) – рот был занят фонарем, который она случайно откусила, когда машинист дал по тормозам.
– Дон-н!
Это Клара ударилась об откинутую крышку топливного бака на крыше локомотива и, отскочив назад, провалилась в люк.
– Дон-н! – проделала то же самое Дора вместе со своим фонарем.
Стоявший в тамбуре Господин Инкогнито услышал, задрав голову, как старухи прогрохотали над ним и рухнули куда-то внутрь поезда. Он удовлетворенно кивнул, закрыл стоп-кран и отправился в свое купе, успокаивающе похлопав по плечу встретившегося ему озабоченного проводника, спешившего узнать о причине незапланированной остановки. Поезд снова тронулся.
Там, куда попали Бабки, было темно, тепло и влажно. Сладковато пахло машинным маслом. Что-то где-то капало. За стеной глухо стучал двигатель локомотива.
– Дора! Ты жива?
– Похоже… Где это мы?
– В поезде, наверное.
– А что это светится?
– Да это фонарь…
– Какой фонарь? Фонарь у меня – я его от поезда отгрызла.
– Твой не горит – в нем тока нет. Тебе батарейки надо, как электрокролику, на спину. А у меня фонарь – под глазом. Он теперь неделю сиять будет. И без батареек.
– А чего это тут все такое липкое, какое-то вязкое, скользкое какое-то, а?
– Не знаю. На грязюку похоже…
– Мда-а… Какой поезд, оказывается, грязный. На крыше куда чище. И чего люди внутри ездят, да еще за деньги? Полезли обратно. Давай-ка, посвети товарищу фингалом.
Клара напряглась, изо всех сил стараясь светить своим подфарником как можно ярче. Но у нее от натуги только закружилась голова, а в глазах потемнело.
– Ой, чего-то я теперь не вижу ничего.
– Ну вот, и у тебя батарейки сели, – фыркнула Дора. Тут она подпрыгнула и ловко зацепилась клюшкой за край открытого люка, через проем которого за старухами следила любопытная Луна. (Несмотря на то что экспресс мчался с огромной скоростью, Луна почти не двигалась[13].)
– Лезь! – шикнула Дора Кларе.
Клара, поплевав на ладони и на всякий случай на Дору, вскарабкалась по ней и ее клюшке наверх. А потом вытянула за шиворот на крышу и подругу.
Поезд шел быстро и плавно, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону. Мимо проносилась неизвестная местность, осиянная серебристым лунным светом. Деревья, поля, небольшие озера – все казалось декорациями театра теней, вырезанными из поблескивавшей темной жести. Бабки восхищенно глазели вокруг.
– Ух ты! Красота-а-а…
Ветер отчаянно трепал их развевающиеся тонкие косички и шуршал тростниковыми юбками. Старухи вдыхали свежеющий ночной воздух полной грудью и в какой-то момент повернулись друг к другу…
– А-А-А!!!
Дикий вопль прорезал ночь.
«До чего же нервный машинист. То тормозит, то сигналит. Невозможно заснуть!» – подумали некоторые пассажиры, беспокойно ворочаясь в постелях своих купе. Но сам машинист был удивлен не меньше пассажиров. Уж он-то знал, что не притрагивался к гудку.