Может, Засурский по-настоящему увлекся? Может, это он следил за Женей, ревнуя ее к собственному сыну? Ну, не он персонально, а его люди, например. Женя его не любила, это очевидно. Значит, она пошла на эту связь, руководствуясь исключительно меркантильными или тщеславными соображениями. Или что-то хотела доказать Антону? Или решила поиграть в опасную игру, деля постель между отцом и сыном. Была ли она так извращенно-изощрена, чтобы испытывать радость от стравливания отца и сына? Или это была месть? Или ей просто льстило, что выбор и отца, и сына пал на нее, следовательно, она отвечает вкусам мужчин любого возраста. Или боялась Засурского? Знал ли Антон, что она изменяла ему с его отцом? И что искали у нее в квартире?
Нет, Засурский, по всей видимости, не дорожил Женей. А значит, не испытывал безудержной страсти к ней. Иначе он по-другому бы отреагировал на ее смерть. Или просто он такой эгоист и себялюбец, что неспособен даже женщину, вызвавшую в нем страсть, рассматривать как некий достойный заботы объект. Ну, убили, ну, заведу другую. Ни тени потрясения, удивления, сожаления. Сплошной гонор! А может, он лелеял надежду, что Женя полюбит его, или уже любит, что его положение и деньги здесь ни при чем, а потом вдруг узнал досадную истину и плюнул на неблагодарную любовницу? И если сам он не причастен к убийству, то все же, возможно, испытывает мстительное удовлетворение, горькое, но все-таки достаточно приятное для человека, чьей сатанинской гордости был нанесен значительный ущерб?
Яна допила вино и вышла на воздух покурить. Она глубоко затянулась, нежась под мягкими лучами солнца. Жарить начнет часам к двум. Яна зевнула, прикрыв рот ладонью и повернулась, чтобы вновь войти в казино. Она уже было сжала в ладони медно поблескивающий шар, заменяющий ручку, как дверь открылась. Яна почувствовала, что не ее усилие, которое только-только начало уплотняться и оформляться, стало причиной этого распахивания. И точно – перед ней как по мановению волшебной палочки выросла знакомая фигура.
– Мы обречены с вами сталкиваться, – услышала она шутливый голос Ваксмахера, выходящего из помещения.
– Да, – улыбнулась Яна, еще не до конца избавившись от того мечтательно-заторможенного состояния, которое вызвало в ней майское тепло и напоенный золотом лучей воздух, – это становится общим местом.
– Вы пришли по делу или развлечься? – вежливо осведомился Ваксмахер.
– Вы видели меня в кабинете Засурского, – насмешливо посмотрела на него Яна, – сами, наверное, догадались. Он вам не сказал, кто я?
– И кто же? – таинственно понизил голос Ваксмахер и рассмеялся.
– Экстрасенс, занимающийся расследованием смерти Жени Галкиной, – на одном дыхании произнесла Яна, неотрывно глядя на Ваксмахера.
– «… и я проник в могилы, Стремясь постичь загробный мир, и много Извлек в те дни я дерзких заключений Из черепов, сухих костей и тлена… Я предался таинственным наукам, Что знали только в древности, и годы Моих трудов и тяжких испытаний Мне дали власть над духами, И властен я стал, как чародей, как маг…»
Он декламировал зловещим голосом, при этом его серые глаза потемнели, в них зажглось пламя дикого азарта, которое сразу же, как только он замолчал, разбилось об острые края его ироничной усмешки. Веселые лохмотья этого магического костра, разожженного на поленьях актерского эпатажа, еще сверкали, слетали, осыпались длинными, косматыми бликами на витрину, крыльцо и тротуар, когда он печально выдавил из себя:
– Мне бесконечно жаль Женю, она была замечательной девушкой. Не думайте, что я смеюсь, это просто защитная реакция.
– Я понимаю, – Яна была сбита с толку такой подкупающей откровенностью.
И тут в его взгляде, усталом и снисходительном, мелькнуло что-то такое, что заставило Яну усомниться в его искренности. На нее пахнуло фальшью и кокетством.
– Я бы хотела побеседовать с вами, – Яна кашлянула, прогоняя неприятный осадок, словно у нее першило горло от людского комедианства, – о Жене, о вашем шефе.
– Вам не нравится «Манфред»?
– Мне очень нравится перевод Бунина, – ответила Яна, – ну так как?
– Я не против, если только действительно могу быть вам полезен, – миролюбиво улыбнулся Ваксмахер, – я решил перекусить, не составите компанию?
– С удовольствием, – Яна сочла необходимым улыбнуться. – Но почему вы не обедаете здесь, в казино? У вас же, кажется, неплохой ресторан.
– Знаете ли, – приподнял правое плечо и склонил к нему голову Ваксмахер, – не люблю, чтобы за мной присматривали, – он бросил на Яну выразительный взгляд. – В своем ресторане не расслабишься.
– И где вы предпочитаете обедать?
– Здесь за углом есть милый ресторанчик, – Ваксмахер махнул рукой.
– «Таиланд»? – спросила Яна.
– Да. Любите восточную кухню?
– Очень, – Яна едва поспевала за Ваксмахером, хотя он и шел не ускоряя шаг.
– Рекомендую утку с черными грибами, – мечтательно улыбнулся Ваксмахер, – или свинину. Они как-то там по-своему ее готовят. Хотя ресторан и называется «Таиланд», там подают не только блюда тайской кухни, есть и японское суши, и китайские выкрутасы.
– Когда вы в последний раз видели Женю? – перешла к интересующей ее теме Яна, чем вызвала неудовольствие Ваксмахера.
Но будучи человеком воспитанным, он посчитал за обязанность скрыть свою досаду и разочарование под маской снисходительно внимающего бреду неофитки прославленного служителя культа.
– В воскресенье утром, – беззаботно ответил он.
– А что вы делали в воскресенье вечером?
Васксмахер вздохнул так, словно этот разговор невероятно тяготит его и более того – оскорбляет его эстетическое чувство. В его глазах читалась тоска.
– Боже, какая проза, – уголки его губ поползли вниз.
– А все-таки? – не отставала Яна.
– Был со своей девушкой, – улыбнулся он через силу, – у нее на даче.
– Она может подтвердить это?
– Если захочет.
– Как ее зовут, где она живет?
– Не думал, – зевнул Ваксмахер, – что экстрасенсы занимаются такой неинтересной ерундой. – Вот мы и пришли.
Он толкнул дверь ресторана. Яна столько раз проходила мимо, но так и не представился случай, чтобы заглянуть сюда. Внутри было тихо и прохладно. Красная драпировка стен, по-восточному расписанные вертикальные панно на стенах и гигантские веера сразу погружали в стародавние времена. Сюда приплетались и те мистические представления, которые при слове «Таиланд» возникают в мозгу романтически настроенного обывателя. Вереницы тайских красоток, заманивающих в притоны, кишащие подозрительными личностями со всех концов света, казалось, чудесным образом развоплотилась в висящие всюду фонарики и бумажные бабочки. Искушающие чары Востока прятались в крохотных букетиках живых цветов, разноцветными островками плывущих сквозь огненно-алые водоросли. На каждом столике, под стеклом была помещена картинка, на которой женщина с раскосым, кукольным лицом, увенчанная высокой пышной прической, держала пальчиками тонкие веточки с едва распустившимися нежно белыми цветами.
– Прошу, – Ваксмахер выдвинул стул, приглашая Яну сесть.
К ним устремился по-европейски одетый юноша. Единственное, что наводило на мысль о его родстве с Таиландом, это смуглость кожи и узкий разрез глаз. Он положил перед ними меню.
– Я думала, здесь более оживленная атмосфера, – Яна обозревала напоенный красным сиянием зал.
– Основная публика подтягивается к вечеру, – Ваксмахер с видом знатока рассматривал меню. – Что вам заказать?
– Утку, – улыбнулась Яна.
– Хорошо. На закуску рекомендую блинчики с креветками и острым соевым соусом.
Официант с молчаливой восточной грацией склонив голову в знак почтительности вправо, плес выслушал заказ и скрылся.
– Рис, надеюсь, прилагается? – Яна с интересом разглядывала пластиковые палочки в прозрачной упаковке. – Не знаю, смогу ли я этим пользоваться? – она скептически пожала плечами.
– К вашим услугам обычные приборы, – Ваксмахер взял в руки вилку и нож.
– Это успокаивает. Но я все-таки сначала попробую управиться с этим, – она помахала палочками.
На столах стояли опрокинутые вниз фужеры для вина. Розовые, с белой каймой салфетки были красиво свернуты и гордо возвышались на тарелках, напоминая полураскрытые бутоны экзотических цветов.
– Тут не подают рисовую водку? – удивленно приподняла брови Яна.
– Как видите, влияние Востока еще не в полной мере нас затронуло, – мягко и игриво улыбнулся Ваксмахер.
– Итак, давайте вернемся к Жене, – сказала Яна. – Кто та девушка, которая может подтвердить?..
Ваксмахер поморщился.
– Простите, но я не могу ее назвать, – твердо произнес он, – это ее может скомпрометировать.
– Но тогда можно считать… – вздохнула Яна.
– Что вы еще хотели узнать? – нетерпеливо спросил Ваксмахер, которому уже успел наскучить едва начавшийся разговор.
– Расскажите мне о вашей работе, о казино, о ваших отношениях с сотрудниками, – попросила Яна. – Вы ладите с Засурским?
– Ладим, если вместе работаем, – нехотя ответил Ваксмахер, – существуют, конечно, разногласия, но… Бизнес есть бизнес, – закончил он банальной фразой.
– Вы знаете, что Женя и Засурский были любовниками? – Яна вперила в Ваксмахера пытливый взор.
– Это он вам сказал? – издал короткий смешок Ваксмахер.
– Нет, но мне известно из достоверных источников. Так да или нет?
– Не знаю, – с насмешливой жалостью посмотрел на Яну Ваксмахер, – я не интересуюсь личной жизнью своего шефа. Это мне кажется не совсем корректным, да и не интересно мне. И потом у меня нет времени.
– Ну, в ресторан вы нашли время прийти, – возразила Яна, – часто для того, чтобы что-то узнать о личной жизни начальника или коллеги не нужно тратить массу времени и сил, особенно, если его любовник или любовница работают вместе с вами. Достаточно повнимательнее приглядеться. А вы, Михаил Анатольевич, мне кажетесь умным и проницательным человеком.
– Польщен, – довольно улыбнулся Ваксмахер, – только я не приглядывался. Может, что-то и было, а может, и не было. В любом случае, если допустить, что Засурский и Галкина… ну, вы понимаете, – вкрадчиво и намекающе понизил он голос до шепота, – то они все так умело скрывали.
– Вы знаете, не могли не знать, – улыбнулась Яна улыбкой школьной учительницы, которой нерадивый ученик вешает лапшу на уши, и которого она видит насквозь, – признайтесь. К чему ложный стыд?
– Не люблю сплетничать, – со вздохом произнес Ваксмахер. – Допустим, они были любовниками, что дальше?
Что-то он не очень разговорчив, – подумала Яна.
Принесли их заказ. Парень с гладким широким лицом выставил с серебряного подноса на стол небольшие продолговатые тарелки с блинчиками, опустив их на плоские тарелки, пиалушки с соусом, наполнил фужеры вином и, пожелав приятного аппетита, удалился.
– Казах или киргиз? – шутливо улыбнулась Яна.
– Что-то вроде этого, – устало прокомментировал Ваксмахер, – ну, берите палочки. Надо есть вот так, – он ловко высвободил палочки из упаковки и начал орудовать ими.
Ваксмахер быстро подцепил блинчик, макнул в соус, надкусил и сощурил глаза от удовольствия. Пока он проделывал эту приятную процедуру, Яна достала незаметно из сумки, которую держала на коленях, под столом, карты. Она снова выбрала «Внушение».
Хотела разговорить собеседника. Она чувствовала, что никак не может пробить броню, выставленную этим загадочным типом.
– Чем вы там занимаетесь, – заинтересовался Ваксмахаер, – колдуете?
– Экстрасенсы колдовством не занимаются, – усмехнулась Яна, найдя нужную карту.
Она спрятала колоду в сумочку и, положив карту на колено, направила взгляд в невидимую точку, расположенную меж глаз Михаила Анатольевича. Она видела, что плечи собеседника расслабились, руки застыли на столе, но палочки он продолжал держать. Яна решила, что карта начала действовать, но сделала еще одно небольшое усилие, чтобы окончательно привести Ваксмахера в нужное состояние. После этого задала ему самый элементарный вопрос:
– Вы давно работаете в «Большой игре»? – спросила она мягким вкрадчивым голосом, продолжая смотреть в выбранную точку на лице Михаила Анатольевича.
– Второй год, – почти не задумываясь ответил Ваксмахер.
Яна решила, что все в порядке – карта «заработала», но на втором вопросе произошла осечка.
– Когда вы узнали, что Галкина и Засурский любовники? – спросила она, но Ваксмахер, вместо того чтобы ответить, принялся водить головой из стороны в сторону.
«Отвечай, – внушала ему Милославская, – когда ты узнал об этом?
Но он лишь рассеянно моргал. Когда она задала этот вопрос в третий раз, Ваксмахер откинулся на спинку стула и выронил из рук палочки. Приказав ему оставаться в таком положении, Яна попыталась усилить действие гипноза. «Если сейчас не получится, – подумала она, – придется оставить эту затею».
Милославская уже не один раз с большим или меньшим успехом проверяла действие этой карты, но такое явное сопротивление встречала впервые. Она знала, что разные люди по-разному поддаются внушению. Это зависело от многих причин: от психологического состояния обоих участников этого действа, например, от желания «клиента» идти на контакт, да мало ли еще от каких причин. Теперь ей в лице Михаила Анатольевича попался человек, которого просто так, с наскока не возьмешь. Возможно, он даже знает, что на него пытаются воздействовать. «Жаль, – подумала она, – второго раза может и не представиться». Но, тем не менее, Яна ослабила силу взгляда и плавным движением убрала карту в сумочку. «Раз человек, пусть даже и подсознательно, оказывает такое упорное сопротивление, – сделала Яна вывод, – значит, ему есть что скрывать». Оставалось надеяться, что позже она воспользуется помощью других карт, чтобы как-то раскрыть личность Ваксмахера, а пока действовать обычными способами.
– Михаил Анатольевич, – Яна слегка повысила голос, чтобы Ваксмахер услышал ее.
– Вы о чем-то меня спрашивали? – он очнулся и приложил ладонь ко лбу. – Кажется, я немного устал сегодня.
– Думаю, что расспрашивать вас о чем бы то ни было – бесполезно, – улыбнулась Яна, – вы не ответили ни на один из моих вопросов.
– Не может быть, – Ваксмахер снова ухватился за палочки, как за спасительную соломинку, и принялся сосредоточенно жевать блинчик, не забыв обмакнуть его перед этим в соус.
– Вы что-то скрываете, это очевидно, – Яна тоже продолжила обед, – только вам все равно придется обо всем рассказать, если не мне, то милиции.
– Не смешите меня, Яна Борисовна, – Ваксмахер налил себе и Яне сок из кувшина и поставил его на стол, – и не нужно играть в сыщиков и воров. Я, ей-богу, готов отвечать на ваши вопросы, если они не касаются моей личной жизни. Неужели вы не можете понять, что не каждый человек готов вывернуться перед своим ближним наизнанку. Женя была неплохой девушкой, по моему мнению, даже, может быть, одной из лучших, которые работали в нашем казино. Мне очень жаль, поверьте, что она погибла, но я не верю, что сыщик-любитель, извините за прямоту, может раскрыть это преступление.
– За прямоту, как вы выразились, спасибо, – кивнула Милославская, которая не особенно прониклась «откровением» Ваксмахера. – Так вы, наверно, считаете, что раскрывать преступления – дело милиции?
– Милиции, прокуратуры, даже частных детективов, если хотите, но профессионалов, – многозначительно улыбнулся Михаил Анатольевич, отправляя в рот очередной кусочек блинчика, не забыв обмакнуть его в соевый соус, – а никак не дамочек, пускай даже и симпатичных, да к тому же еще и экстрасенсов. Еще раз прошу прощения.
– Не за что, – Милославская пожала плечами, – только ведь вам все равно предстоит ответить на эти вопросы, когда их будет задавать следователь.
– Пусть задают, – согласился Ваксмахер, – мне бояться нечего, я никого не убивал.
– Об этом речь не идет, – попыталась раскрутить его Милославская, – но вы хоть можете сказать, где вы были в момент убийства Жени Галкиной?
– Старый ментовский прием, – усмехнулся Ваксмахер. – Я не знаю, когда ее убили.
– В воскресенье вечером.
– Я же, кажется, уже говорил. В это воскресенье, я как всегда, был на работе, примерно с двенадцати часов дня, – спокойно ответил Ваксмахер, – освободился часам к десяти вечера и отправился на дачу со своей подругой.
– Вы все время работаете по воскресеньям?
– Да, – кивнул Михаил Анатольевич, – это один из самых сумасшедших дней. Обычно я отдыхаю по понедельникам.
– Вы знаете Антона Засурского?
– Я с ним знаком, – Ваксмахер выпятил губы. – Он иногда заходит в казино.
– Что он за человек?
– Я не настолько близко с ним знаком, чтобы судить о его характере, – снова ушел он от ответа.
– Но вы знали, что он и Женя были близкими друзьями?
– Знал, – кивнул Михаил Анатольевич. – Этого трудно было не заметить – Антон заезжал за Галкиной на работу.
Пока они разговаривали, официант убрал грязную посуду и подал две порции утки.
– В воскресенье Женя отпросилась с работы, – Милославская продолжала почти бесполезные попытки выудить что-то у Ваксмахера. – С этой просьбой она обращалась к вам?
– Ко мне.
– Как она это объяснила?
– Сказала, что у нее какая-то важная встреча.
– С кем?
– Понятия не имею, – Ваксмахер осторожно брал кусочки утки палочками и отправлял себе в рот. – Сказала только, что свое время отработает в другой раз.
– В какое время она ушла?
– Думаю, часа в четыре.
– Антон в этот день не встречал ее?
– Я его не видел.
– Что вы сделали, когда Женя на следующий день не вышла на работу?
– А что я могу сделать? – усмехнулся Ваксмахер. – Позвонил ей домой, но телефон не отвечал. Я поручил ее обязанности другому крупье, вот и все.
– Последний вопрос, Михаил Анатольевич, – Яна подняла глаза на Ваксмахера. – Как мне найти Антона Засурского?
– Он живет с отцом, – Ваксмахер допил сок и поставил бокал на стол, – на углу Советской и Чапаева в новом элитном доме. Пятнадцатая квартира. Если пойдете прямо сейчас, возможно, что вы его еще застанете.
– Вы знаете его распорядок дня? – спросила Яна с улыбкой, так как поняла, что невольно «расколола» Ваксмахера. Во всяком случае, ей так показалось.
– Он как-то обмолвился, что спит почти до обеда, – выкрутился Михаил Анатольевич и подозвал официанта. – Счет, пожалуйста.
– Мне посчитайте отдельно, – предупредила Милославская официанта, но Ваксмахер не позволил ей платить и сделал это сам.
– Это ведь я вас пригласил, – улыбнулся он, – и потом, с вами было очень приятно побеседовать.
Яна сдержанно улыбнулась в ответ.
– Заходите к нам в казино, – совсем по-приятельски предложил ей Ваксмахер. – Может быть, вам улыбнется удача.
– Не боитесь, что я вас разорю? – пошутила Милославская.
– Буду этому только рад, – Ваксмахер даже поцеловал на прощанье ей руку.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Нет, Засурский, по всей видимости, не дорожил Женей. А значит, не испытывал безудержной страсти к ней. Иначе он по-другому бы отреагировал на ее смерть. Или просто он такой эгоист и себялюбец, что неспособен даже женщину, вызвавшую в нем страсть, рассматривать как некий достойный заботы объект. Ну, убили, ну, заведу другую. Ни тени потрясения, удивления, сожаления. Сплошной гонор! А может, он лелеял надежду, что Женя полюбит его, или уже любит, что его положение и деньги здесь ни при чем, а потом вдруг узнал досадную истину и плюнул на неблагодарную любовницу? И если сам он не причастен к убийству, то все же, возможно, испытывает мстительное удовлетворение, горькое, но все-таки достаточно приятное для человека, чьей сатанинской гордости был нанесен значительный ущерб?
Яна допила вино и вышла на воздух покурить. Она глубоко затянулась, нежась под мягкими лучами солнца. Жарить начнет часам к двум. Яна зевнула, прикрыв рот ладонью и повернулась, чтобы вновь войти в казино. Она уже было сжала в ладони медно поблескивающий шар, заменяющий ручку, как дверь открылась. Яна почувствовала, что не ее усилие, которое только-только начало уплотняться и оформляться, стало причиной этого распахивания. И точно – перед ней как по мановению волшебной палочки выросла знакомая фигура.
– Мы обречены с вами сталкиваться, – услышала она шутливый голос Ваксмахера, выходящего из помещения.
– Да, – улыбнулась Яна, еще не до конца избавившись от того мечтательно-заторможенного состояния, которое вызвало в ней майское тепло и напоенный золотом лучей воздух, – это становится общим местом.
– Вы пришли по делу или развлечься? – вежливо осведомился Ваксмахер.
– Вы видели меня в кабинете Засурского, – насмешливо посмотрела на него Яна, – сами, наверное, догадались. Он вам не сказал, кто я?
– И кто же? – таинственно понизил голос Ваксмахер и рассмеялся.
– Экстрасенс, занимающийся расследованием смерти Жени Галкиной, – на одном дыхании произнесла Яна, неотрывно глядя на Ваксмахера.
– «… и я проник в могилы, Стремясь постичь загробный мир, и много Извлек в те дни я дерзких заключений Из черепов, сухих костей и тлена… Я предался таинственным наукам, Что знали только в древности, и годы Моих трудов и тяжких испытаний Мне дали власть над духами, И властен я стал, как чародей, как маг…»
Он декламировал зловещим голосом, при этом его серые глаза потемнели, в них зажглось пламя дикого азарта, которое сразу же, как только он замолчал, разбилось об острые края его ироничной усмешки. Веселые лохмотья этого магического костра, разожженного на поленьях актерского эпатажа, еще сверкали, слетали, осыпались длинными, косматыми бликами на витрину, крыльцо и тротуар, когда он печально выдавил из себя:
– Мне бесконечно жаль Женю, она была замечательной девушкой. Не думайте, что я смеюсь, это просто защитная реакция.
– Я понимаю, – Яна была сбита с толку такой подкупающей откровенностью.
И тут в его взгляде, усталом и снисходительном, мелькнуло что-то такое, что заставило Яну усомниться в его искренности. На нее пахнуло фальшью и кокетством.
– Я бы хотела побеседовать с вами, – Яна кашлянула, прогоняя неприятный осадок, словно у нее першило горло от людского комедианства, – о Жене, о вашем шефе.
– Вам не нравится «Манфред»?
– Мне очень нравится перевод Бунина, – ответила Яна, – ну так как?
– Я не против, если только действительно могу быть вам полезен, – миролюбиво улыбнулся Ваксмахер, – я решил перекусить, не составите компанию?
– С удовольствием, – Яна сочла необходимым улыбнуться. – Но почему вы не обедаете здесь, в казино? У вас же, кажется, неплохой ресторан.
– Знаете ли, – приподнял правое плечо и склонил к нему голову Ваксмахер, – не люблю, чтобы за мной присматривали, – он бросил на Яну выразительный взгляд. – В своем ресторане не расслабишься.
– И где вы предпочитаете обедать?
– Здесь за углом есть милый ресторанчик, – Ваксмахер махнул рукой.
– «Таиланд»? – спросила Яна.
– Да. Любите восточную кухню?
– Очень, – Яна едва поспевала за Ваксмахером, хотя он и шел не ускоряя шаг.
– Рекомендую утку с черными грибами, – мечтательно улыбнулся Ваксмахер, – или свинину. Они как-то там по-своему ее готовят. Хотя ресторан и называется «Таиланд», там подают не только блюда тайской кухни, есть и японское суши, и китайские выкрутасы.
– Когда вы в последний раз видели Женю? – перешла к интересующей ее теме Яна, чем вызвала неудовольствие Ваксмахера.
Но будучи человеком воспитанным, он посчитал за обязанность скрыть свою досаду и разочарование под маской снисходительно внимающего бреду неофитки прославленного служителя культа.
– В воскресенье утром, – беззаботно ответил он.
– А что вы делали в воскресенье вечером?
Васксмахер вздохнул так, словно этот разговор невероятно тяготит его и более того – оскорбляет его эстетическое чувство. В его глазах читалась тоска.
– Боже, какая проза, – уголки его губ поползли вниз.
– А все-таки? – не отставала Яна.
– Был со своей девушкой, – улыбнулся он через силу, – у нее на даче.
– Она может подтвердить это?
– Если захочет.
– Как ее зовут, где она живет?
– Не думал, – зевнул Ваксмахер, – что экстрасенсы занимаются такой неинтересной ерундой. – Вот мы и пришли.
Он толкнул дверь ресторана. Яна столько раз проходила мимо, но так и не представился случай, чтобы заглянуть сюда. Внутри было тихо и прохладно. Красная драпировка стен, по-восточному расписанные вертикальные панно на стенах и гигантские веера сразу погружали в стародавние времена. Сюда приплетались и те мистические представления, которые при слове «Таиланд» возникают в мозгу романтически настроенного обывателя. Вереницы тайских красоток, заманивающих в притоны, кишащие подозрительными личностями со всех концов света, казалось, чудесным образом развоплотилась в висящие всюду фонарики и бумажные бабочки. Искушающие чары Востока прятались в крохотных букетиках живых цветов, разноцветными островками плывущих сквозь огненно-алые водоросли. На каждом столике, под стеклом была помещена картинка, на которой женщина с раскосым, кукольным лицом, увенчанная высокой пышной прической, держала пальчиками тонкие веточки с едва распустившимися нежно белыми цветами.
– Прошу, – Ваксмахер выдвинул стул, приглашая Яну сесть.
К ним устремился по-европейски одетый юноша. Единственное, что наводило на мысль о его родстве с Таиландом, это смуглость кожи и узкий разрез глаз. Он положил перед ними меню.
– Я думала, здесь более оживленная атмосфера, – Яна обозревала напоенный красным сиянием зал.
– Основная публика подтягивается к вечеру, – Ваксмахер с видом знатока рассматривал меню. – Что вам заказать?
– Утку, – улыбнулась Яна.
– Хорошо. На закуску рекомендую блинчики с креветками и острым соевым соусом.
Официант с молчаливой восточной грацией склонив голову в знак почтительности вправо, плес выслушал заказ и скрылся.
– Рис, надеюсь, прилагается? – Яна с интересом разглядывала пластиковые палочки в прозрачной упаковке. – Не знаю, смогу ли я этим пользоваться? – она скептически пожала плечами.
– К вашим услугам обычные приборы, – Ваксмахер взял в руки вилку и нож.
– Это успокаивает. Но я все-таки сначала попробую управиться с этим, – она помахала палочками.
На столах стояли опрокинутые вниз фужеры для вина. Розовые, с белой каймой салфетки были красиво свернуты и гордо возвышались на тарелках, напоминая полураскрытые бутоны экзотических цветов.
– Тут не подают рисовую водку? – удивленно приподняла брови Яна.
– Как видите, влияние Востока еще не в полной мере нас затронуло, – мягко и игриво улыбнулся Ваксмахер.
– Итак, давайте вернемся к Жене, – сказала Яна. – Кто та девушка, которая может подтвердить?..
Ваксмахер поморщился.
– Простите, но я не могу ее назвать, – твердо произнес он, – это ее может скомпрометировать.
– Но тогда можно считать… – вздохнула Яна.
– Что вы еще хотели узнать? – нетерпеливо спросил Ваксмахер, которому уже успел наскучить едва начавшийся разговор.
– Расскажите мне о вашей работе, о казино, о ваших отношениях с сотрудниками, – попросила Яна. – Вы ладите с Засурским?
– Ладим, если вместе работаем, – нехотя ответил Ваксмахер, – существуют, конечно, разногласия, но… Бизнес есть бизнес, – закончил он банальной фразой.
– Вы знаете, что Женя и Засурский были любовниками? – Яна вперила в Ваксмахера пытливый взор.
– Это он вам сказал? – издал короткий смешок Ваксмахер.
– Нет, но мне известно из достоверных источников. Так да или нет?
– Не знаю, – с насмешливой жалостью посмотрел на Яну Ваксмахер, – я не интересуюсь личной жизнью своего шефа. Это мне кажется не совсем корректным, да и не интересно мне. И потом у меня нет времени.
– Ну, в ресторан вы нашли время прийти, – возразила Яна, – часто для того, чтобы что-то узнать о личной жизни начальника или коллеги не нужно тратить массу времени и сил, особенно, если его любовник или любовница работают вместе с вами. Достаточно повнимательнее приглядеться. А вы, Михаил Анатольевич, мне кажетесь умным и проницательным человеком.
– Польщен, – довольно улыбнулся Ваксмахер, – только я не приглядывался. Может, что-то и было, а может, и не было. В любом случае, если допустить, что Засурский и Галкина… ну, вы понимаете, – вкрадчиво и намекающе понизил он голос до шепота, – то они все так умело скрывали.
– Вы знаете, не могли не знать, – улыбнулась Яна улыбкой школьной учительницы, которой нерадивый ученик вешает лапшу на уши, и которого она видит насквозь, – признайтесь. К чему ложный стыд?
– Не люблю сплетничать, – со вздохом произнес Ваксмахер. – Допустим, они были любовниками, что дальше?
Что-то он не очень разговорчив, – подумала Яна.
Принесли их заказ. Парень с гладким широким лицом выставил с серебряного подноса на стол небольшие продолговатые тарелки с блинчиками, опустив их на плоские тарелки, пиалушки с соусом, наполнил фужеры вином и, пожелав приятного аппетита, удалился.
– Казах или киргиз? – шутливо улыбнулась Яна.
– Что-то вроде этого, – устало прокомментировал Ваксмахер, – ну, берите палочки. Надо есть вот так, – он ловко высвободил палочки из упаковки и начал орудовать ими.
Ваксмахер быстро подцепил блинчик, макнул в соус, надкусил и сощурил глаза от удовольствия. Пока он проделывал эту приятную процедуру, Яна достала незаметно из сумки, которую держала на коленях, под столом, карты. Она снова выбрала «Внушение».
Хотела разговорить собеседника. Она чувствовала, что никак не может пробить броню, выставленную этим загадочным типом.
– Чем вы там занимаетесь, – заинтересовался Ваксмахаер, – колдуете?
– Экстрасенсы колдовством не занимаются, – усмехнулась Яна, найдя нужную карту.
Она спрятала колоду в сумочку и, положив карту на колено, направила взгляд в невидимую точку, расположенную меж глаз Михаила Анатольевича. Она видела, что плечи собеседника расслабились, руки застыли на столе, но палочки он продолжал держать. Яна решила, что карта начала действовать, но сделала еще одно небольшое усилие, чтобы окончательно привести Ваксмахера в нужное состояние. После этого задала ему самый элементарный вопрос:
– Вы давно работаете в «Большой игре»? – спросила она мягким вкрадчивым голосом, продолжая смотреть в выбранную точку на лице Михаила Анатольевича.
– Второй год, – почти не задумываясь ответил Ваксмахер.
Яна решила, что все в порядке – карта «заработала», но на втором вопросе произошла осечка.
– Когда вы узнали, что Галкина и Засурский любовники? – спросила она, но Ваксмахер, вместо того чтобы ответить, принялся водить головой из стороны в сторону.
«Отвечай, – внушала ему Милославская, – когда ты узнал об этом?
Но он лишь рассеянно моргал. Когда она задала этот вопрос в третий раз, Ваксмахер откинулся на спинку стула и выронил из рук палочки. Приказав ему оставаться в таком положении, Яна попыталась усилить действие гипноза. «Если сейчас не получится, – подумала она, – придется оставить эту затею».
Милославская уже не один раз с большим или меньшим успехом проверяла действие этой карты, но такое явное сопротивление встречала впервые. Она знала, что разные люди по-разному поддаются внушению. Это зависело от многих причин: от психологического состояния обоих участников этого действа, например, от желания «клиента» идти на контакт, да мало ли еще от каких причин. Теперь ей в лице Михаила Анатольевича попался человек, которого просто так, с наскока не возьмешь. Возможно, он даже знает, что на него пытаются воздействовать. «Жаль, – подумала она, – второго раза может и не представиться». Но, тем не менее, Яна ослабила силу взгляда и плавным движением убрала карту в сумочку. «Раз человек, пусть даже и подсознательно, оказывает такое упорное сопротивление, – сделала Яна вывод, – значит, ему есть что скрывать». Оставалось надеяться, что позже она воспользуется помощью других карт, чтобы как-то раскрыть личность Ваксмахера, а пока действовать обычными способами.
– Михаил Анатольевич, – Яна слегка повысила голос, чтобы Ваксмахер услышал ее.
– Вы о чем-то меня спрашивали? – он очнулся и приложил ладонь ко лбу. – Кажется, я немного устал сегодня.
– Думаю, что расспрашивать вас о чем бы то ни было – бесполезно, – улыбнулась Яна, – вы не ответили ни на один из моих вопросов.
– Не может быть, – Ваксмахер снова ухватился за палочки, как за спасительную соломинку, и принялся сосредоточенно жевать блинчик, не забыв обмакнуть его перед этим в соус.
– Вы что-то скрываете, это очевидно, – Яна тоже продолжила обед, – только вам все равно придется обо всем рассказать, если не мне, то милиции.
– Не смешите меня, Яна Борисовна, – Ваксмахер налил себе и Яне сок из кувшина и поставил его на стол, – и не нужно играть в сыщиков и воров. Я, ей-богу, готов отвечать на ваши вопросы, если они не касаются моей личной жизни. Неужели вы не можете понять, что не каждый человек готов вывернуться перед своим ближним наизнанку. Женя была неплохой девушкой, по моему мнению, даже, может быть, одной из лучших, которые работали в нашем казино. Мне очень жаль, поверьте, что она погибла, но я не верю, что сыщик-любитель, извините за прямоту, может раскрыть это преступление.
– За прямоту, как вы выразились, спасибо, – кивнула Милославская, которая не особенно прониклась «откровением» Ваксмахера. – Так вы, наверно, считаете, что раскрывать преступления – дело милиции?
– Милиции, прокуратуры, даже частных детективов, если хотите, но профессионалов, – многозначительно улыбнулся Михаил Анатольевич, отправляя в рот очередной кусочек блинчика, не забыв обмакнуть его в соевый соус, – а никак не дамочек, пускай даже и симпатичных, да к тому же еще и экстрасенсов. Еще раз прошу прощения.
– Не за что, – Милославская пожала плечами, – только ведь вам все равно предстоит ответить на эти вопросы, когда их будет задавать следователь.
– Пусть задают, – согласился Ваксмахер, – мне бояться нечего, я никого не убивал.
– Об этом речь не идет, – попыталась раскрутить его Милославская, – но вы хоть можете сказать, где вы были в момент убийства Жени Галкиной?
– Старый ментовский прием, – усмехнулся Ваксмахер. – Я не знаю, когда ее убили.
– В воскресенье вечером.
– Я же, кажется, уже говорил. В это воскресенье, я как всегда, был на работе, примерно с двенадцати часов дня, – спокойно ответил Ваксмахер, – освободился часам к десяти вечера и отправился на дачу со своей подругой.
– Вы все время работаете по воскресеньям?
– Да, – кивнул Михаил Анатольевич, – это один из самых сумасшедших дней. Обычно я отдыхаю по понедельникам.
– Вы знаете Антона Засурского?
– Я с ним знаком, – Ваксмахер выпятил губы. – Он иногда заходит в казино.
– Что он за человек?
– Я не настолько близко с ним знаком, чтобы судить о его характере, – снова ушел он от ответа.
– Но вы знали, что он и Женя были близкими друзьями?
– Знал, – кивнул Михаил Анатольевич. – Этого трудно было не заметить – Антон заезжал за Галкиной на работу.
Пока они разговаривали, официант убрал грязную посуду и подал две порции утки.
– В воскресенье Женя отпросилась с работы, – Милославская продолжала почти бесполезные попытки выудить что-то у Ваксмахера. – С этой просьбой она обращалась к вам?
– Ко мне.
– Как она это объяснила?
– Сказала, что у нее какая-то важная встреча.
– С кем?
– Понятия не имею, – Ваксмахер осторожно брал кусочки утки палочками и отправлял себе в рот. – Сказала только, что свое время отработает в другой раз.
– В какое время она ушла?
– Думаю, часа в четыре.
– Антон в этот день не встречал ее?
– Я его не видел.
– Что вы сделали, когда Женя на следующий день не вышла на работу?
– А что я могу сделать? – усмехнулся Ваксмахер. – Позвонил ей домой, но телефон не отвечал. Я поручил ее обязанности другому крупье, вот и все.
– Последний вопрос, Михаил Анатольевич, – Яна подняла глаза на Ваксмахера. – Как мне найти Антона Засурского?
– Он живет с отцом, – Ваксмахер допил сок и поставил бокал на стол, – на углу Советской и Чапаева в новом элитном доме. Пятнадцатая квартира. Если пойдете прямо сейчас, возможно, что вы его еще застанете.
– Вы знаете его распорядок дня? – спросила Яна с улыбкой, так как поняла, что невольно «расколола» Ваксмахера. Во всяком случае, ей так показалось.
– Он как-то обмолвился, что спит почти до обеда, – выкрутился Михаил Анатольевич и подозвал официанта. – Счет, пожалуйста.
– Мне посчитайте отдельно, – предупредила Милославская официанта, но Ваксмахер не позволил ей платить и сделал это сам.
– Это ведь я вас пригласил, – улыбнулся он, – и потом, с вами было очень приятно побеседовать.
Яна сдержанно улыбнулась в ответ.
– Заходите к нам в казино, – совсем по-приятельски предложил ей Ваксмахер. – Может быть, вам улыбнется удача.
– Не боитесь, что я вас разорю? – пошутила Милославская.
– Буду этому только рад, – Ваксмахер даже поцеловал на прощанье ей руку.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
До дома Засурского Яна добралась пешком за двадцать минут. С виду это был ничем не примечательный девятиэтажный дом, стоявший в глубине двора. Уже потом, войдя внутрь, Яна поняла, что все квартиры в нем, кроме располагавшихся на первом этаже, были в двух уровнях. Внутренняя отделка подъездов поражала своим великолепием. Кроме того, каждая лестничная площадка, напоминавшая своими размерами скорее футбольное поле, была застелена коврами. Возле входных дверей стояли кадки с пальмами, журчали фонтанчики с подсветкой, придавая помещениям вид тропических отелей.
Внизу же Яну встретила металлическая дверь с электронным замком, отпиравшимся из квартиры. Ни ручки, ни замочной скважины, в которую можно было бы вставить ключ и открыть дверь, Яна не увидела. Она набрала на сенсорной панели номер пятнадцать, и замок отозвался мелодичными переливами.
– Кто это? – раздался молодой мужской голос, когда в квартире сняли трубку.
Яна назвала свои фамилию, имя и отчество.
– Сделайте шаг назад, – попросили в микрофон. – Я вас плохо вижу.
Милославская подчинилась и, подняв глаза, заметила красный огонек, горевший рядом с глазком видеокамеры. «Техника на грани фантастики, – подумала она. – Где я, на Манхэттане или в Беверли Хилз? Неужели у нас тоже такое бывает?
– Я вас не знаю, – перебил ее мысли электронный голос. – Что вам нужно?
– Вы Антон, – решительно произнесла Милославская. – Я была знакома с вашей подружкой – Женей Галкиной.
Повисла пауза, грозившая затянуться надолго. Яна решила, что абонент отключился, и собиралась повторить попытку, но голос Антона вновь появился.
– Заходите, – в замке что-то почти неслышно щелкнуло и дверь медленно распахнулась перед Яной, – в лифте нажмите кнопку с цифрой три.
«Выйти отсюда, может быть, так же непросто, как и войти», – подумала Яна, когда сделала несколько шагов по мягкому ковру, и дверь за ней бесшумно закрылась.
В отделанном красным деревом лифте она поднялась на третий этаж, все же не забыв внимательно осмотреть свое отражение в огромном тонированном зеркале. Она провела рукой по своим блестящим черным волосам и помадой слегка подправила губы, успев спрятать ее в сумочку до того, как откроются двери.
На лестничной площадке было всего две двери с противоположных сторон, и Яна в нерешительности остановилась посреди холла, не зная, куда направиться. В этот момент распахнулась дверь справа, и на пороге появился высокий худощавый парень в оранжево-коричневом махровом халате до колен и шлепанцах на босу ногу. В одной руке он держал зажженную сигарету, а второй провел по темным взлохмаченным волосам, выдавая тем самым некоторую растерянность. У парня было вытянутое лицо, которое еще больше визуально удлиняли тонкие ухоженные бакенбарды, острый прямой нос и большие, глаза, по-итальянски жгучий взгляд которых заставил ее вспомнить о колоритной характеристике Браницкого, данной последним Антону. «Итальянский мафиози», – сказал он. Антон внимательно смотрел на Милославскую.
– Привет, – улыбнулась Яна.
– Привет, – Антон слегка растянул в улыбке тонкие, хорошо очерченные губы. Не такие узкие, как у отца. Потом пригладил чуть заметные усики.
Он еще раз поправил волосы, стильными сосульками спадавшие до самых глаз и пригласил Яну войти.
– Спасибо, – Яна шагнула через порог и оказалась в огромном, ярко освещенном холле, в который выходило несколько дверей.
Пока Антон закрывал замки и задвижки стальной двери, скорее походившей на дверь сейфа, Яна, остановившись посредине, успела осмотреться. Интерьер холла был выдержан в минималистском стиле нуворишей, предпочитающих отдых на Карибах всем остальным развлечениям. Здесь все было дорого, стильно и безо всяких лишних деталей. Небольшая гравюра на стене напротив высокого в полный рост зеркала и кованая винтовая лестница с изящными завитками, ведущая на второй этаж, только подчеркивали сдержанную изысканность обстановки.
– Антоша, кто там? – одна из дверей приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова, принадлежащая, насколько смогла определить Милославская, блондинке лет тридцати.
– Здравствуйте, – увидев Милославскую, блондинка ничуть не смутилась.
– Геля, это ко мне, я же сказал, – недовольно поморщился Антон, стряхивая пепел с сигареты прямо на кремовый ковер.
Запахнув тонкий шелковый халатик с драконами, Геля вышла в холл и, оценивающе посмотрев на Яну, снова скрылась за дверью.
Притворив дверь за блондинкой, Антон вошел в соседнюю комнату и устроился в большом кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Не дождавшись приглашения, Яна пошла за ним и села в такое же кресло, стоявшее немного поодаль.
– Хотите чего-нибудь выпить? – неожиданно предложил Антон.
– Если можно, минералки, – попросила Яна.
– Как хотите, а я чего-нибудь покрепче, – он поднялся, подошел к бару, насыпал в два широких стакана по горсти колотого льда и наполнил один стакан виски из большой квадратной бутылки.
В другой стакан Антон налил «Перье» и, поставив на сервировочный столик, подкатил его к Яниному креслу. Со стаканом в руке, он опустился в свое кресло, подогнув одну ногу под себя.
– Вы знали Женю, если я вас правильно понял? – он сделал большой глоток, слегка запрокинул голову, и прикрыл глаза.
– Она сама ко мне приходила, за несколько дней до своей смерти, – Яна с удовольствием выпила полстакана воды, продолжая держать его в руках, – с вами она не делилась своими проблемами?
Внизу же Яну встретила металлическая дверь с электронным замком, отпиравшимся из квартиры. Ни ручки, ни замочной скважины, в которую можно было бы вставить ключ и открыть дверь, Яна не увидела. Она набрала на сенсорной панели номер пятнадцать, и замок отозвался мелодичными переливами.
– Кто это? – раздался молодой мужской голос, когда в квартире сняли трубку.
Яна назвала свои фамилию, имя и отчество.
– Сделайте шаг назад, – попросили в микрофон. – Я вас плохо вижу.
Милославская подчинилась и, подняв глаза, заметила красный огонек, горевший рядом с глазком видеокамеры. «Техника на грани фантастики, – подумала она. – Где я, на Манхэттане или в Беверли Хилз? Неужели у нас тоже такое бывает?
– Я вас не знаю, – перебил ее мысли электронный голос. – Что вам нужно?
– Вы Антон, – решительно произнесла Милославская. – Я была знакома с вашей подружкой – Женей Галкиной.
Повисла пауза, грозившая затянуться надолго. Яна решила, что абонент отключился, и собиралась повторить попытку, но голос Антона вновь появился.
– Заходите, – в замке что-то почти неслышно щелкнуло и дверь медленно распахнулась перед Яной, – в лифте нажмите кнопку с цифрой три.
«Выйти отсюда, может быть, так же непросто, как и войти», – подумала Яна, когда сделала несколько шагов по мягкому ковру, и дверь за ней бесшумно закрылась.
В отделанном красным деревом лифте она поднялась на третий этаж, все же не забыв внимательно осмотреть свое отражение в огромном тонированном зеркале. Она провела рукой по своим блестящим черным волосам и помадой слегка подправила губы, успев спрятать ее в сумочку до того, как откроются двери.
На лестничной площадке было всего две двери с противоположных сторон, и Яна в нерешительности остановилась посреди холла, не зная, куда направиться. В этот момент распахнулась дверь справа, и на пороге появился высокий худощавый парень в оранжево-коричневом махровом халате до колен и шлепанцах на босу ногу. В одной руке он держал зажженную сигарету, а второй провел по темным взлохмаченным волосам, выдавая тем самым некоторую растерянность. У парня было вытянутое лицо, которое еще больше визуально удлиняли тонкие ухоженные бакенбарды, острый прямой нос и большие, глаза, по-итальянски жгучий взгляд которых заставил ее вспомнить о колоритной характеристике Браницкого, данной последним Антону. «Итальянский мафиози», – сказал он. Антон внимательно смотрел на Милославскую.
– Привет, – улыбнулась Яна.
– Привет, – Антон слегка растянул в улыбке тонкие, хорошо очерченные губы. Не такие узкие, как у отца. Потом пригладил чуть заметные усики.
Он еще раз поправил волосы, стильными сосульками спадавшие до самых глаз и пригласил Яну войти.
– Спасибо, – Яна шагнула через порог и оказалась в огромном, ярко освещенном холле, в который выходило несколько дверей.
Пока Антон закрывал замки и задвижки стальной двери, скорее походившей на дверь сейфа, Яна, остановившись посредине, успела осмотреться. Интерьер холла был выдержан в минималистском стиле нуворишей, предпочитающих отдых на Карибах всем остальным развлечениям. Здесь все было дорого, стильно и безо всяких лишних деталей. Небольшая гравюра на стене напротив высокого в полный рост зеркала и кованая винтовая лестница с изящными завитками, ведущая на второй этаж, только подчеркивали сдержанную изысканность обстановки.
– Антоша, кто там? – одна из дверей приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова, принадлежащая, насколько смогла определить Милославская, блондинке лет тридцати.
– Здравствуйте, – увидев Милославскую, блондинка ничуть не смутилась.
– Геля, это ко мне, я же сказал, – недовольно поморщился Антон, стряхивая пепел с сигареты прямо на кремовый ковер.
Запахнув тонкий шелковый халатик с драконами, Геля вышла в холл и, оценивающе посмотрев на Яну, снова скрылась за дверью.
Притворив дверь за блондинкой, Антон вошел в соседнюю комнату и устроился в большом кожаном кресле, закинув ногу на ногу. Не дождавшись приглашения, Яна пошла за ним и села в такое же кресло, стоявшее немного поодаль.
– Хотите чего-нибудь выпить? – неожиданно предложил Антон.
– Если можно, минералки, – попросила Яна.
– Как хотите, а я чего-нибудь покрепче, – он поднялся, подошел к бару, насыпал в два широких стакана по горсти колотого льда и наполнил один стакан виски из большой квадратной бутылки.
В другой стакан Антон налил «Перье» и, поставив на сервировочный столик, подкатил его к Яниному креслу. Со стаканом в руке, он опустился в свое кресло, подогнув одну ногу под себя.
– Вы знали Женю, если я вас правильно понял? – он сделал большой глоток, слегка запрокинул голову, и прикрыл глаза.
– Она сама ко мне приходила, за несколько дней до своей смерти, – Яна с удовольствием выпила полстакана воды, продолжая держать его в руках, – с вами она не делилась своими проблемами?