Страница:
33. См. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927, т. 1, стр. 35-48. - Прим. ред.
талистическим началом, которое развивается, и государственно-социалистическим -- неизбежно поражение будет терпеть государственно-социалистическое начало". Также как Троцкий, выдвинувший для усиления планирования предложение о придании законодательных прав Госплану34, Пятаков стоит за властное планирование хозяйства. В записке, составленной им, Преображенским, В. Смирновым и Осин-ским, отправленной в конце декабря 1923 г. в Политбюро -- се авторы доказывают, что разрешение всех хозяйственных вопросов упирается в плановое начало, и вне планирования деятельность Политбюро перестает быть социалистической.
Главным теоретиком, обосновавшим экономическую политику, оппозиционного течения, скоро названного троцкистским -- стал Е. Преображенский, выступивший со статьей по этому вопросу в октябре 1923 г. в "Вестнике социалистической академии" (ее вскоре переименовали в академию Коммунистическую). Он доказывал, что в рамках единого национального хозяйства не могут "рядом существовать социалистическая система и система частно-торгового производства. Одна система должна пожирать другую. Либо социалистическое производство будет себе подчинять мелкобуржуазное хозяйство, либо оно само будет рассосано стихией товарного производства. Тут полное отрицание НЭПа. Это совсем не сходилось со словами Ленина, что НЭП вводится "всерьез и надолго". К теории Преображенского еще придется возвратиться в связи с "платформой", защищавшейся оппозицией в 1926 и 1927 гг. Пока же отметим, что для выхода из НЭПа Преображенский требовал ускоренного и максимального развития промышленности, долженствующей, по выражению оппозиционеров, занять в хозяйстве "диктаторское" место. Максимальное развитие промышленности, опирающееся на максимальное увеличение ее основного капитала, должно стать, согласно Преображенскому, первейшею задачей планового руководства страною.
34. К предложению Троцкого, но с очень большими поправками, присоединился Ленин. В четырех записках, продиктованных Лениным 27-29 декабря 1923, он разбирает этот вопрос, вводя в его рассмотрение несколько любопытных замечаний о Кржижановском и Пятакове. Записки Ленина оглашены после 1956 г., см. т. 36 его сочинений, стр. 548-551.
Необходимые средства для этого должны приноситься тем, что Преображенский назвал "первоначальным социалистическим накоплением" --увеличением ресурсов из "досоциалистических форм хозяйства", главным образом с помощью сурового налогового обложения крестьянства. Требование нажима на крестьянство с целью превращения сельского хозяйства в своего рода кормильца промышленности в форме обнаженной или слегка прикрытой вошло составной частью в слагавшуюся доктрину оппозиции. В этом пункте она явно склонилась к тому отношению к крестьянству, которое практиковалось военным коммунизмом 1918-1920 гг. Здесь было расхождение и с последними наставлениями Ленина, и с политикой Политбюро, подготовлявшего пуск лозунга "лицом к деревне". Резолюция XII съезда о сельском хозяйстве и крестьянстве во многих отношениях интересна. Вполне соответствуя троцкистским взглядам на значение международной революции для построения социализма в России, она далеко отходит от них, отвергая "нажим" на крестьянство:
"Сельское хозяйство, несмотря на то что все еще находится у нас на низком техническом уровне, имеет первенствующее значение для всей экономики Советской России. Как долго будет длиться период преобладающего значения крестьянского хозяйства в экономике нашей федерации -- это определится не только внутренними нашими хозяйственными успехами, которые могут иметь лишь постепенный характер, но и ходом развития за пределами России, т.е. прежде всего ходом революции на Западе и Востоке. Низвержение буржуазии в какой-либо из передовых капиталистических стран очень скоро отразилось бы на всем темпе нашего хозяйственного развития, умножив материально-технические ресурсы социалистического строительства. Имея перед собой эту интернациональную перспективу, наша партия в то же время не должна ни на минуту забывать при оценке любого своего шага фактически преобладающего значения крестьянского хозяйства. Недостаточно внимательное отношение к этому обстоятельству было бы чревато неисчислимыми опасностями как в области экономической, так и политической, ибо неизбежно подрывало бы или ослабляло тот союз пролетариата и крестьянства, то доверие крестьянства к пролетариату, которое для данного исторического переход
ного периода является одной из самых основных опор диктатуры пролетариата, основным условием устойчивости Советской власти, а следовательно, и основной задачей партии"35.
При такой оценке политико-экономического положения не могло быть и речи (вопреки Преображенскому), что промышленность должна жить и укрепляться за счет сельского хозяйства и крестьянства.
Троцкий, Пятаков, Преображенский и их единомышленники имели в виду образование некоего властного, планирующего всю экономику аппарата, который все будет учитывать, всему давать директивы, все двигать в согласии с поставленной целью -- направить развитие производительных сил по "социалистическому каналу". На значение планирования указывало и Политбюро, но мыслило его иначе, чем оппозиция. Политбюро утверждало, что при НЭПе планирование не может иметь такого характера, как при военном коммунизме. "Главкократическое администрирование (военного коммунизма) сменяется хозяйственным маневрированием". Плановые методы должны проводиться "с чрезвычайной осторожностью путем тщательного прощупывания почвы". "План социалистического хозяйства не может быть установлен априори теоретическим или бюрократическим путем". План определится, станет жизненным "только в результате длительного подготовительного опыта", "непрерывных усилий практического согласования работы разных отраслей хозяйства и правильного учета результатов"36. Из сказанного видно, что взгляды оппозиции, с ее боязнью НЭПа, ненавистью к НЭПу, с ее ностальгическим притягиванием к прошлому "великолепному и величественному опыту" во многом отличались от позиции тогдашнего Политбюро. И если бы в развернувшейся в 1923 г. борьбе победа оказалась на стороне Троцкого, Пятакова и их единомышленников --несомненно началось бы быстрое возвращение к какой-то обновленной форме военного коммунизма. Конец НЭПа был бы приближен на несколько лет. Но
Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях, т. I,
стр. 687-688.
Там же, стр. 690, 692.
экономическая программа оппозиции в 1923 г. особой ясностью не отличалась. На авансцене дискуссии стояла не она, а вопрос о "внутрипартийной демократии" и "бюрократизации партии". Однако члены Политбюро, с наибольшей авторитетностью защищавшие официальную хозяйственную политику, а таковыми тогда были Рыков и Каменев, усмотрели, куда ведет экономическая политика оппозиции. Рыков в речи 2 декабря 1923 г. заявил, что мы живем при НЭПе и никакого поворота к военному коммунизму не будет и не может быть. Еще раньше его (27 декабря) такое же категорическое заявление сделал Каменев. Ссылаясь на "первенствующее значение в советской экономике крестьянского хозяйства", он указал, что это хозяйство "мелкобуржуазное и прямого командования над ним мы не имеем и иметь не можем".
Это был ответ апологетам "всеохватывающего планирования", не переставая заявлявшим -- все вопросы упираются в "плановое начало".
Осуждая тянувшуюся три месяца внутрипартийную борьбу, Зиновьев говорил: "Партию лихорадило, она не спала. Дискуссии продолжались целыми ночами. Партия была взбудоражена как улей". В середине декабря не было достаточно ясно, на чьей стороне может быть победа, но к началу января полностью определился перевес сил на стороне Политбюро. В его руках был аппарат партии, печать, большее число ораторов. Победе Политбюро способствовали, кроме того, три обстоятельства. Больной Троцкий с защитой своих взглядов ни разу не выступал и не мог выступать на собраниях. Бюллетень о его здоровьи, помещенный 8 января 1924 г. в "Правде" за подписью шести врачей, сообщал, что больному нужно предоставить на срок не менее двух месяцев отпуск для климатического лечения -- уехать из Москвы на Кавказ. Другое обстоятельство, неприятное для оппозиции, -- это выступление на районном собрании Крупской с критикой оппозиции и Троцкого. Так как все исходили из предположения, что она не может расходиться с оценками и взглядами Ленина, из этого заключали, что в развернувшейся борьбе Ленин не был бы на стороне Троцкого. Наконец, третьим обстоятельством, вредившим успехам оппозиции, был несколько раз бросавшийся по ее адресу упрек, что она
хочет возврата к военному коммунизму. А от этого отшатывался большой слой партийных людей, весьма чувствующих благодеяния НЭПа в сравнении с голодными годами военного коммунизма. Учтя все это, Политбюро решило покончить с лихорадкой дискуссии, придушить оппозицию и победу над ней закрепить постановлением не пленума ЦК и ЦКК, а более высокой инстанцией --всесоюзной конференцией. Такая конференция, а ей для усиления ее значения предшествовало дирижируемое Зиновьевым осуждение оппозиции в Исполнительном комитете Коминтерна, состоялась 16-18 января 1924 г. При одобрении и соучастии Каменева и Зиновьева, Рыкова и Бухарина ее организовывал Сталин с помощью способов и методов, которые позднее привели всех четырех к небытию. Конференцию сфабриковали так, что на ней не могло быть никаких сюрпризов. Все ее постановления были сделаны заранее, их требовалось только принять. На ней присутствовало 128 делегатов с решающим голосом и 222 с совещательным. С энергичными речами против Политбюро выступили от оппозиции Пятаков, Преображенский, В. Смирнов и другие, но они были приглашены на конференцию лишь с совещательным голосом. Что же касается тех 128, кто имел право решать и выносить постановления, то среди них было только три оппозиционера. Эту конференцию можно в некотором отношении назвать "исторической". Таких при Ленине еще не бывало: ею начата серия будущих съездов и конференций, бесстыдно циничных организационных аранжировок. В них в такой степени исчезало выборное начало, заменяясь подбором сверху, что в дальнейшем они делались лишь глорификацией главного жреца, а когда он обожествил себя --стали совершенно ненужными. Атмосферу конференции правильно определил один из оппозиционеров -- Вечев: "Может быть, мы имеем еще только несколько часов полной демократии. Позвольте же нам воспользоваться этими часами"37. Резолюция, принятая всеми против трех, гласит:
"Конференция приходит к выводу, что в лице нынешней оппозиции мы имеем перед собой не только попытку
37. Тринадцатая конференция РКП (б), стр. 129, 133.
ревизии большевизма, не только прямой отход от ленинизма, но и явно выраженный мелкобуржуазный уклон. Оппозиция отражает напор мелкой буржуазии на позицию пролетарской партии. Нужно принять самые суровые меры для охраны железной большевистской дисциплины, карать особо сурово за попытку вести фракционную "работу" среди Красной армии. Немедленно принять самые решительные меры, вплоть до исключения из партии, против тех, кто в главном политическом центре СССР -- Москве -- пытается внести раскол в ряды партии. Принять решительные меры, вплоть до исключения из партии, против распространения непроверенных слухов и запрещенных к опубликованию документов. Опубликовать до сих пор еще неопубликованный пункт 7-й резолюции, принятой по предложению Ленина и дающий право совместному заседанию ЦК и ЦКК 2/3 голосов исключить из партии любого члена ЦК в случае нарушения им партийной дисциплины или допущения фракционности"38.
При распинании оппозиции главные удары падали, конечно, на Троцкого. У него Сталин насчитал шесть основных ошибок -- лозунг ломки партийного аппарата и дискредитирование его, противопоставление молодежи кадрам партии, намеки на ее перерождение, требование свободы группировок и т.д. Наибольшее преступление Сталин видит в том, что Троцкий "противопоставил себя ЦК, возомнил себя сверхчеловеком, для которого законы не писаны". Объявляя, что дискуссия с оппозицией закончена, надевая намордник на оппозицию, конференция все же не могла пройти мимо вопроса о "рабочей демократии", стоявшего в центре дискуссии. Из принятой резолюции можно усмотреть, что отрицая "свободу фракционных группировок", партия признает принцип рабочей демократии, "свободу открытого обсуждения всеми членами партии важнейших вопросов партийной жизни, свободу дискуссий по ним, а также выборность руководящих должностных лиц и коллегий снизу доверху". Ценность этого заявления равна нулю. Это измятые бумажные цветочки на гроб убитой рабочей демократии.
38. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях, т. 1, стр. 782, 784, 785.
В XIII конференции, заслуживающей название "исторической", нужно отметить некоторые факты, обращающие на себя внимание тем, что повторяются в дальнейшем движении партии вплоть до 1929 г. Еще до начала внутрипартийной борьбы Троцкий настаивал на увеличении состава партии "рабочими от станка". Конференция (не упоминая о Троцком) предложение принимает: нужно вовлечь в партию не менее 100 тысяч таких рабочих. Троцкий настаивал на внимании к молодежи, особенно учащейся. Конференция, называя демагогией заигрывание Троцкого с молодежью, тем не менее требует "особого внимания к молодежи" и напитания ее "основами ленинизма". Троцкий и оппозиция твердили о плане, без него нет настоящего руководства. "От успешности централизованного планового руководства хозяйством, писал Троцкий в "Новом курсе", -- зависит судьба революции -- полностью и целиком". Конференция поддается гипнозу планированием, вводит требование об "усилении планового начала", говорит об "исключительной важности Госплана -- хозяйственного штаба социалистического хозяйства". Скрывая в этом пункте влияние оппозиции, конференция замечает, что на значение плана якобы достаточно указал XII съезд.
В течение ближайших годов мы увидим, как шествующий к неограниченной власти Сталин будет душить троцкистскую оппозицию и в то же время вооружаться многими идеями и мыслями этой оппозиции. Сталинизированное овосточенное заимствование из арсенала троцкизма станет столь заметно, что, высланный в Среднюю Азию, в Алма-Ату, Троцкий в декабре 1928 г. в своем послании президиуму Коминтерна, с полным правом мог заявить: "Сталинская фракция живет обломками и осколками идей оппозиции".
Отчеты о конференции почти совпали с извещением о смерти Ленина. В это время Троцкий уже не был в Москве. Он был на Кавказе, в Тифлисе. На запрос в Политбюро -- когда похороны -- он получил (так он позднее писал) сознательно неверно сделанное указание, из которого вытекало, что приехать на похороны не успеет. Ему осталось лишь послать по телеграфу маленькую статью. "Ленина нет, но есть ленинизм. Наша партия есть ленинизм в действии. В каждом из нас живет частица Ленина, то, что составляет лучшую часть каждого из нас. Пойдем вперед с факелом лени
низма". В мае Троцкий из Сухума возвратился в Москву и 19 мая сделал публичный доклад о Доброхиме, встреченный и сопровожденный самыми горячими аплодисментами.
Это свидетельство прежнего к нему внимания его не ослепляет. Он видит и чувствует -- вся политическая атмосфера весьма отличается от 1923 года. Он узнает, что сочувствующие ему ячейки высших учебных заведений разгромлены, в том числе ЦК комсомола, ряд лиц из оппозиции перемещены из столицы в провинцию, в военных ячейках произошла чистка, начальник ПУРа Антонов-Овсеенко снят со своего поста. Троцкому ясно, что его замысел --натиском, лобовой атакой опрокинуть Политбюро или принудить к существенным уступкам -- потерпел полное фиаско. В соответствии с создавшимся положением Троцкий решает на предстоящем съезде радикально изменить свое поведение, высказать послушание решениям руководства партии, желание с ним примириться. Тринадцатому съезду партии (23-31 мая 1924 г.) -первому после смерти Ленина -- предстояло обсуждение многих важных политических, хозяйственных и организационных проблем, но, разумеется, он не мог пройти мимо трехмесячной ожесточенной внутрипартийной борьбы. Зиновьев, принимающий на этом съезде вид вождя, делает, как в свое время Ленин, политический доклад и говорит, что нужно подвести итог спорам: "Впервые в истории нашей революции делалась попытка либо изменить политику ЦК коренным образом, либо изменить самый состав ЦК, перепрячь лошадей на ходу". Ответ на эти попытки дала XIII конференция, ее решения XIII съезд должен подтвердить. Взгляды всех обращены на Троцкого, что он на это скажет? Ведь главным образом против него и были направлены резолюции конференции. Любопытно, что хотя Политбюро в течение дискуссии мяло, топтало, всячески поносило имя Троцкого, и из 748 делегатов с решающим голосом подавляющее большинство пришло на съезд с твердо внушенным им наставлением -- бить Троцкого, появление его на трибуне вызвало, что пришлось отметить в газетах, - "бурные аплодисменты". Вопреки рекомендациям свыше, престиж Троцкого стоял еще очень высоко. Что сказал Троцкий? "Если бы на XII съезде кто-нибудь взошел на трибуну и внес резолюцию, что необходимо серьезное изменение внутрипар
тийного курса, иначе партии грозит отрыв от масс, то можно сказать с уверенностью, что он не нашел бы на съезде никакой поддержки". А между тем в период от XII к XIII съезду ЦК 5 декабря принял огромной важности резолюцию "о наблюдающейся бюрократизации партийных аппаратов" и "необходимости "серьезного изменения партийного курса в смысле действительного проведения принципов партийной демократии". "Я никогда не признавал и не признаю свободы партийных группировок, но я должен напомнить, что резолюция ЦК требует для преодоления группировок, чтобы руководящие партийные органы прислушивались к голосу широких партийных масс, не считали всякую критику проявлением фракционности и не толкали этим добросовестных партийцев на путь замкнутости и фракционности". Настаивая, что в этом и была самая суть борьбы, которую он вел, Троцкий выражает свое недоумение пред решением XIII партийной конференции, усмотревшей в его поведении мелкобуржуазный уклон. "Отдельные решения последней конференции, продолжал Троцкий, я считаю в своих частях неправильными и несправедливыми, но у партии не может быть таких решений, хотя бы неправильных и несправедливых, которые могли бы поколебать на йоту нашу беззаветную преданность партии, готовность каждого из нас на своих плечах нести дисциплину партии при всяких условиях. Никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права, потому что партия единственный исторический инструмент, данный пролетариату для разрешения его основных исторических задач. Я знаю, что быть правым против партии нельзя. Правым можно быть только с партией и через партию, ибо других путей для реализации правды история не дала. Мы можем сказать, права или не права (партия) в отдельных частных конкретных вопросах, в отдельные моменты, но это моя партия. И если партия выносит решение, которое тот или другой из нас считает решением несправедливым, то он говорит: справедливо или несправедливо, но это моя партия, и я несу последствия ее решения до конца"39.
39. Тринадцатый съезд Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет, Москва, изд. Красная Новь, Главполит-просвет, 1924, стр. 166-168.
Трудно представить себе большее фетишизирование партии, унизительное падение ниц перед превращенным в святыню партийным аппаратом. Однако даже такое самораспятие Троцкого не удовлетворило командующий слой. От Троцкого требовали безоговорочного самоосуждения и признания резолюции XIII конференции и так как, прославляя партию, он от этого увильнул, против него с ядовитыми речами выступили Каменев, Зиновьев, Угланов, Рухимович, Рудзутак, Ярославский, Бухарин и целая серия делегатов из провинции. Зиновьев не нашел в книге Троцкого "Новый курс" даже "грана большевизма" (шумные аплодисменты), а по поводу фразы, что партия всегда права, заявил: "Такие кислосладкие комплименты нам не нужны". Сталин высмеивает ту же фразу Троцкого: "Неверно, что партия никогда не ошибалась. Партия нередко ошибается. Неумной хитростью и дипломатничанием вам не провести съезд". Крупская, а при появлении ее на трибуне все с почтением встают, тоже несогласна с Троцким, будто партия всегда права. Вместе с тем она пользуется случаем заявить, что политика ЦК была совершенно правильна, оппозиция неправа, и "мы не можем себе позволить роскошь дублированных дискуссий". Расчеты Троцкого примириться с командующим аппаратом с помощью беспримерной лести по адресу партии не оправдались. В защиту его на съезде, в сущности, встал только один человек -- молодой французский коммунист, речь его переводил Луначарский. Во французской компартии, говорил он, взволнованы острой полемикой, происходившей в России, и особенно нападками на Троцкого. Его имя имеет интернациональное значение и нельзя допускать деградацию достоинства этой большой революционной фигуры. Троцкий в значительной степени синоним революции, несправедливые обвинения против него наносят удар всей коммунистической партии и Коминтерну. Лично я, заявил этот французский коммунист, в более, чем кто-либо, резкой форме высказывался в пользу позиции Троцкого. Предвидя победу ЦК на XIII съезде и отдавая себе отчет в рискованности моей позиции, я, тем не менее, не считаю нужным от нее отказываться и готов за это полностью нести ответственность40. Имя этого коммуниста -
40. Правда, 30 мая 1924 г.
Б. Суварин. В скором времени он был исключен из Коминтерна. В наше время во французской прессе он непримиримый враг советского коммунизма. Восхваление Троцкого Сувариным делегаты XIII съезда слушали со сжатыми кулаками и с криками: "позор, позор".
Максимум униженности, уступчивости, отказа от самого себя, Троцкий проявил и после съезда, когда встал вопрос о выборе членов Политбюро. Считаясь с завещанием Ленина снять Сталина с поста генерального секретаря, тот заявил, что свою кандидатуру на этот пост не выдвигает. Всеми голосами, в том числе и Троцкого, Сталин вновь, и на сей раз уже бессменно, избран генеральным секретарем. Подражая Борису Годунову, лицемерно изображавшему нежелание сесть на трон и требовавшему, чтобы народ умолял его стать царем, Сталин разыграл ту же комедию, и среди упрашивающих его взойти на трон генерального секретаря подвизался Троцкий41. Этим самым он превращал в ничто свою борьбу против "секретарской верхушки" и "секретарского режима".
Погром оппозиции совершился, все же она не исчезла, а лишь притаилась. В это время в ее рядах, не считая осколка, еще при Ленине разгромленного, группы Шляпникова и Медведева, существовало два главных оттенка. Один оттенок, неофициальным главою которого был Троцкий, а официальными представителями такие лица, как Пятаков, Преображенский и Дробнис, скоро получил название "троцкизма" В другом оттенке, провозглашавшем так называемый "демократический централизм", в 1924 г. стали выделяться в качестве его выразителей В. М. Смирнов и К. Сапронов. Оба они подписывали заявление 46-ти, а В. Смирнов, кроме того, уже упоминавшееся заявление четырех экономистов, посланное в декабре 1923 г. в Политбюро. Позднее группа Смирнова-Сапронова, имевшая в своем составе большинство из рабочих, обособилась от троцкизма. В 1924 г. этого еще не было, но уже тогда замечалось, что в ней говорят о Политбюро, о ЦК, о курсе партии, таким крутым языком, в сравнении с которым казался мягким и изысканным ядовитый язык бро
41. См. Предисловие. - Прим. ред.
шюры Троцкого "Новый курс". Особенно резким в своей критике был Т. Сапронов, в прошлом рабочий-маляр, не стеснявшийся в 1920 г. самым непочтительным образом полемизировать с самим Лениным. Сапронов -- тип непреклонного фанатика с чертами Аввакума, знаменитого протопопа-раскольника 17 века, за свою веру без страха погибающего на костре. Октябрьская революция была его святыней, и когда Сапронов говорил кто и что ее "изгадили", и не превратили в "подлинное царство рабочих", он ожесточенно употреблял самые нецензурные площадные выражения. Речь на съезде Троцкого, будто партия всегда права, оба течения оппозиции несомненно ошарашила, но если троцкистов она привела в неприятное смущение, то в группе Сапронова встретила уже негодование. Сапронов назвал ее "интеллигентски-лакейскими брызгами". Такая реакция оппозиции, конечно, стала известной Троцкому, и все говорит за то, что он сам начал считать свою речь большой ошибкой. Признать таковую Троцкого толкал и вывод, что его примиренческая позиция ничего ему не принесла. Политбюро ее оттолкнуло и высмеяло. Он видел, что, мало считаясь с ним, Политбюро вмешивается в дела и порядки подчиненного ему военного ведомства, устраняет работавших с ним лиц (напр., Склян-ского), и эта политика приобретает уже вызывающий характер, когда после XIII съезда его помощником назначается скоро сменивший его Фрунзе. Уже будучи высланным из России, Троцкий в изданной в 1929 г. книге "Что и как произошло" (стр. 36) писал:
"Я до последней возможности уклонялся от борьбы. Здесь не место обсуждать, правильно ли было ценою величайших личных уступок стремиться сохранить почву коллективной работы или нужно было самому перейти в наступление по всей линии. Я избрал первый путь".
Эти слова лживы, далеки от действительности. В наступление он бросился в 1923 г., когда был разбит, склонил голову на XIII съезде с декларацией "партия всегда права". Во вторичное наступление, и на сей раз действительно уже по всей линии, он вступил в конце 1924 г., написав в Кисловодске большую статью "Уроки Октября", содержание которой, в несколько измененном виде, повторено в его автобиографии "Моя жизнь". Так как (писал он, и с этим нужно
талистическим началом, которое развивается, и государственно-социалистическим -- неизбежно поражение будет терпеть государственно-социалистическое начало". Также как Троцкий, выдвинувший для усиления планирования предложение о придании законодательных прав Госплану34, Пятаков стоит за властное планирование хозяйства. В записке, составленной им, Преображенским, В. Смирновым и Осин-ским, отправленной в конце декабря 1923 г. в Политбюро -- се авторы доказывают, что разрешение всех хозяйственных вопросов упирается в плановое начало, и вне планирования деятельность Политбюро перестает быть социалистической.
Главным теоретиком, обосновавшим экономическую политику, оппозиционного течения, скоро названного троцкистским -- стал Е. Преображенский, выступивший со статьей по этому вопросу в октябре 1923 г. в "Вестнике социалистической академии" (ее вскоре переименовали в академию Коммунистическую). Он доказывал, что в рамках единого национального хозяйства не могут "рядом существовать социалистическая система и система частно-торгового производства. Одна система должна пожирать другую. Либо социалистическое производство будет себе подчинять мелкобуржуазное хозяйство, либо оно само будет рассосано стихией товарного производства. Тут полное отрицание НЭПа. Это совсем не сходилось со словами Ленина, что НЭП вводится "всерьез и надолго". К теории Преображенского еще придется возвратиться в связи с "платформой", защищавшейся оппозицией в 1926 и 1927 гг. Пока же отметим, что для выхода из НЭПа Преображенский требовал ускоренного и максимального развития промышленности, долженствующей, по выражению оппозиционеров, занять в хозяйстве "диктаторское" место. Максимальное развитие промышленности, опирающееся на максимальное увеличение ее основного капитала, должно стать, согласно Преображенскому, первейшею задачей планового руководства страною.
34. К предложению Троцкого, но с очень большими поправками, присоединился Ленин. В четырех записках, продиктованных Лениным 27-29 декабря 1923, он разбирает этот вопрос, вводя в его рассмотрение несколько любопытных замечаний о Кржижановском и Пятакове. Записки Ленина оглашены после 1956 г., см. т. 36 его сочинений, стр. 548-551.
Необходимые средства для этого должны приноситься тем, что Преображенский назвал "первоначальным социалистическим накоплением" --увеличением ресурсов из "досоциалистических форм хозяйства", главным образом с помощью сурового налогового обложения крестьянства. Требование нажима на крестьянство с целью превращения сельского хозяйства в своего рода кормильца промышленности в форме обнаженной или слегка прикрытой вошло составной частью в слагавшуюся доктрину оппозиции. В этом пункте она явно склонилась к тому отношению к крестьянству, которое практиковалось военным коммунизмом 1918-1920 гг. Здесь было расхождение и с последними наставлениями Ленина, и с политикой Политбюро, подготовлявшего пуск лозунга "лицом к деревне". Резолюция XII съезда о сельском хозяйстве и крестьянстве во многих отношениях интересна. Вполне соответствуя троцкистским взглядам на значение международной революции для построения социализма в России, она далеко отходит от них, отвергая "нажим" на крестьянство:
"Сельское хозяйство, несмотря на то что все еще находится у нас на низком техническом уровне, имеет первенствующее значение для всей экономики Советской России. Как долго будет длиться период преобладающего значения крестьянского хозяйства в экономике нашей федерации -- это определится не только внутренними нашими хозяйственными успехами, которые могут иметь лишь постепенный характер, но и ходом развития за пределами России, т.е. прежде всего ходом революции на Западе и Востоке. Низвержение буржуазии в какой-либо из передовых капиталистических стран очень скоро отразилось бы на всем темпе нашего хозяйственного развития, умножив материально-технические ресурсы социалистического строительства. Имея перед собой эту интернациональную перспективу, наша партия в то же время не должна ни на минуту забывать при оценке любого своего шага фактически преобладающего значения крестьянского хозяйства. Недостаточно внимательное отношение к этому обстоятельству было бы чревато неисчислимыми опасностями как в области экономической, так и политической, ибо неизбежно подрывало бы или ослабляло тот союз пролетариата и крестьянства, то доверие крестьянства к пролетариату, которое для данного исторического переход
ного периода является одной из самых основных опор диктатуры пролетариата, основным условием устойчивости Советской власти, а следовательно, и основной задачей партии"35.
При такой оценке политико-экономического положения не могло быть и речи (вопреки Преображенскому), что промышленность должна жить и укрепляться за счет сельского хозяйства и крестьянства.
Троцкий, Пятаков, Преображенский и их единомышленники имели в виду образование некоего властного, планирующего всю экономику аппарата, который все будет учитывать, всему давать директивы, все двигать в согласии с поставленной целью -- направить развитие производительных сил по "социалистическому каналу". На значение планирования указывало и Политбюро, но мыслило его иначе, чем оппозиция. Политбюро утверждало, что при НЭПе планирование не может иметь такого характера, как при военном коммунизме. "Главкократическое администрирование (военного коммунизма) сменяется хозяйственным маневрированием". Плановые методы должны проводиться "с чрезвычайной осторожностью путем тщательного прощупывания почвы". "План социалистического хозяйства не может быть установлен априори теоретическим или бюрократическим путем". План определится, станет жизненным "только в результате длительного подготовительного опыта", "непрерывных усилий практического согласования работы разных отраслей хозяйства и правильного учета результатов"36. Из сказанного видно, что взгляды оппозиции, с ее боязнью НЭПа, ненавистью к НЭПу, с ее ностальгическим притягиванием к прошлому "великолепному и величественному опыту" во многом отличались от позиции тогдашнего Политбюро. И если бы в развернувшейся в 1923 г. борьбе победа оказалась на стороне Троцкого, Пятакова и их единомышленников --несомненно началось бы быстрое возвращение к какой-то обновленной форме военного коммунизма. Конец НЭПа был бы приближен на несколько лет. Но
Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях, т. I,
стр. 687-688.
Там же, стр. 690, 692.
экономическая программа оппозиции в 1923 г. особой ясностью не отличалась. На авансцене дискуссии стояла не она, а вопрос о "внутрипартийной демократии" и "бюрократизации партии". Однако члены Политбюро, с наибольшей авторитетностью защищавшие официальную хозяйственную политику, а таковыми тогда были Рыков и Каменев, усмотрели, куда ведет экономическая политика оппозиции. Рыков в речи 2 декабря 1923 г. заявил, что мы живем при НЭПе и никакого поворота к военному коммунизму не будет и не может быть. Еще раньше его (27 декабря) такое же категорическое заявление сделал Каменев. Ссылаясь на "первенствующее значение в советской экономике крестьянского хозяйства", он указал, что это хозяйство "мелкобуржуазное и прямого командования над ним мы не имеем и иметь не можем".
Это был ответ апологетам "всеохватывающего планирования", не переставая заявлявшим -- все вопросы упираются в "плановое начало".
Осуждая тянувшуюся три месяца внутрипартийную борьбу, Зиновьев говорил: "Партию лихорадило, она не спала. Дискуссии продолжались целыми ночами. Партия была взбудоражена как улей". В середине декабря не было достаточно ясно, на чьей стороне может быть победа, но к началу января полностью определился перевес сил на стороне Политбюро. В его руках был аппарат партии, печать, большее число ораторов. Победе Политбюро способствовали, кроме того, три обстоятельства. Больной Троцкий с защитой своих взглядов ни разу не выступал и не мог выступать на собраниях. Бюллетень о его здоровьи, помещенный 8 января 1924 г. в "Правде" за подписью шести врачей, сообщал, что больному нужно предоставить на срок не менее двух месяцев отпуск для климатического лечения -- уехать из Москвы на Кавказ. Другое обстоятельство, неприятное для оппозиции, -- это выступление на районном собрании Крупской с критикой оппозиции и Троцкого. Так как все исходили из предположения, что она не может расходиться с оценками и взглядами Ленина, из этого заключали, что в развернувшейся борьбе Ленин не был бы на стороне Троцкого. Наконец, третьим обстоятельством, вредившим успехам оппозиции, был несколько раз бросавшийся по ее адресу упрек, что она
хочет возврата к военному коммунизму. А от этого отшатывался большой слой партийных людей, весьма чувствующих благодеяния НЭПа в сравнении с голодными годами военного коммунизма. Учтя все это, Политбюро решило покончить с лихорадкой дискуссии, придушить оппозицию и победу над ней закрепить постановлением не пленума ЦК и ЦКК, а более высокой инстанцией --всесоюзной конференцией. Такая конференция, а ей для усиления ее значения предшествовало дирижируемое Зиновьевым осуждение оппозиции в Исполнительном комитете Коминтерна, состоялась 16-18 января 1924 г. При одобрении и соучастии Каменева и Зиновьева, Рыкова и Бухарина ее организовывал Сталин с помощью способов и методов, которые позднее привели всех четырех к небытию. Конференцию сфабриковали так, что на ней не могло быть никаких сюрпризов. Все ее постановления были сделаны заранее, их требовалось только принять. На ней присутствовало 128 делегатов с решающим голосом и 222 с совещательным. С энергичными речами против Политбюро выступили от оппозиции Пятаков, Преображенский, В. Смирнов и другие, но они были приглашены на конференцию лишь с совещательным голосом. Что же касается тех 128, кто имел право решать и выносить постановления, то среди них было только три оппозиционера. Эту конференцию можно в некотором отношении назвать "исторической". Таких при Ленине еще не бывало: ею начата серия будущих съездов и конференций, бесстыдно циничных организационных аранжировок. В них в такой степени исчезало выборное начало, заменяясь подбором сверху, что в дальнейшем они делались лишь глорификацией главного жреца, а когда он обожествил себя --стали совершенно ненужными. Атмосферу конференции правильно определил один из оппозиционеров -- Вечев: "Может быть, мы имеем еще только несколько часов полной демократии. Позвольте же нам воспользоваться этими часами"37. Резолюция, принятая всеми против трех, гласит:
"Конференция приходит к выводу, что в лице нынешней оппозиции мы имеем перед собой не только попытку
37. Тринадцатая конференция РКП (б), стр. 129, 133.
ревизии большевизма, не только прямой отход от ленинизма, но и явно выраженный мелкобуржуазный уклон. Оппозиция отражает напор мелкой буржуазии на позицию пролетарской партии. Нужно принять самые суровые меры для охраны железной большевистской дисциплины, карать особо сурово за попытку вести фракционную "работу" среди Красной армии. Немедленно принять самые решительные меры, вплоть до исключения из партии, против тех, кто в главном политическом центре СССР -- Москве -- пытается внести раскол в ряды партии. Принять решительные меры, вплоть до исключения из партии, против распространения непроверенных слухов и запрещенных к опубликованию документов. Опубликовать до сих пор еще неопубликованный пункт 7-й резолюции, принятой по предложению Ленина и дающий право совместному заседанию ЦК и ЦКК 2/3 голосов исключить из партии любого члена ЦК в случае нарушения им партийной дисциплины или допущения фракционности"38.
При распинании оппозиции главные удары падали, конечно, на Троцкого. У него Сталин насчитал шесть основных ошибок -- лозунг ломки партийного аппарата и дискредитирование его, противопоставление молодежи кадрам партии, намеки на ее перерождение, требование свободы группировок и т.д. Наибольшее преступление Сталин видит в том, что Троцкий "противопоставил себя ЦК, возомнил себя сверхчеловеком, для которого законы не писаны". Объявляя, что дискуссия с оппозицией закончена, надевая намордник на оппозицию, конференция все же не могла пройти мимо вопроса о "рабочей демократии", стоявшего в центре дискуссии. Из принятой резолюции можно усмотреть, что отрицая "свободу фракционных группировок", партия признает принцип рабочей демократии, "свободу открытого обсуждения всеми членами партии важнейших вопросов партийной жизни, свободу дискуссий по ним, а также выборность руководящих должностных лиц и коллегий снизу доверху". Ценность этого заявления равна нулю. Это измятые бумажные цветочки на гроб убитой рабочей демократии.
38. Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях, т. 1, стр. 782, 784, 785.
В XIII конференции, заслуживающей название "исторической", нужно отметить некоторые факты, обращающие на себя внимание тем, что повторяются в дальнейшем движении партии вплоть до 1929 г. Еще до начала внутрипартийной борьбы Троцкий настаивал на увеличении состава партии "рабочими от станка". Конференция (не упоминая о Троцком) предложение принимает: нужно вовлечь в партию не менее 100 тысяч таких рабочих. Троцкий настаивал на внимании к молодежи, особенно учащейся. Конференция, называя демагогией заигрывание Троцкого с молодежью, тем не менее требует "особого внимания к молодежи" и напитания ее "основами ленинизма". Троцкий и оппозиция твердили о плане, без него нет настоящего руководства. "От успешности централизованного планового руководства хозяйством, писал Троцкий в "Новом курсе", -- зависит судьба революции -- полностью и целиком". Конференция поддается гипнозу планированием, вводит требование об "усилении планового начала", говорит об "исключительной важности Госплана -- хозяйственного штаба социалистического хозяйства". Скрывая в этом пункте влияние оппозиции, конференция замечает, что на значение плана якобы достаточно указал XII съезд.
В течение ближайших годов мы увидим, как шествующий к неограниченной власти Сталин будет душить троцкистскую оппозицию и в то же время вооружаться многими идеями и мыслями этой оппозиции. Сталинизированное овосточенное заимствование из арсенала троцкизма станет столь заметно, что, высланный в Среднюю Азию, в Алма-Ату, Троцкий в декабре 1928 г. в своем послании президиуму Коминтерна, с полным правом мог заявить: "Сталинская фракция живет обломками и осколками идей оппозиции".
Отчеты о конференции почти совпали с извещением о смерти Ленина. В это время Троцкий уже не был в Москве. Он был на Кавказе, в Тифлисе. На запрос в Политбюро -- когда похороны -- он получил (так он позднее писал) сознательно неверно сделанное указание, из которого вытекало, что приехать на похороны не успеет. Ему осталось лишь послать по телеграфу маленькую статью. "Ленина нет, но есть ленинизм. Наша партия есть ленинизм в действии. В каждом из нас живет частица Ленина, то, что составляет лучшую часть каждого из нас. Пойдем вперед с факелом лени
низма". В мае Троцкий из Сухума возвратился в Москву и 19 мая сделал публичный доклад о Доброхиме, встреченный и сопровожденный самыми горячими аплодисментами.
Это свидетельство прежнего к нему внимания его не ослепляет. Он видит и чувствует -- вся политическая атмосфера весьма отличается от 1923 года. Он узнает, что сочувствующие ему ячейки высших учебных заведений разгромлены, в том числе ЦК комсомола, ряд лиц из оппозиции перемещены из столицы в провинцию, в военных ячейках произошла чистка, начальник ПУРа Антонов-Овсеенко снят со своего поста. Троцкому ясно, что его замысел --натиском, лобовой атакой опрокинуть Политбюро или принудить к существенным уступкам -- потерпел полное фиаско. В соответствии с создавшимся положением Троцкий решает на предстоящем съезде радикально изменить свое поведение, высказать послушание решениям руководства партии, желание с ним примириться. Тринадцатому съезду партии (23-31 мая 1924 г.) -первому после смерти Ленина -- предстояло обсуждение многих важных политических, хозяйственных и организационных проблем, но, разумеется, он не мог пройти мимо трехмесячной ожесточенной внутрипартийной борьбы. Зиновьев, принимающий на этом съезде вид вождя, делает, как в свое время Ленин, политический доклад и говорит, что нужно подвести итог спорам: "Впервые в истории нашей революции делалась попытка либо изменить политику ЦК коренным образом, либо изменить самый состав ЦК, перепрячь лошадей на ходу". Ответ на эти попытки дала XIII конференция, ее решения XIII съезд должен подтвердить. Взгляды всех обращены на Троцкого, что он на это скажет? Ведь главным образом против него и были направлены резолюции конференции. Любопытно, что хотя Политбюро в течение дискуссии мяло, топтало, всячески поносило имя Троцкого, и из 748 делегатов с решающим голосом подавляющее большинство пришло на съезд с твердо внушенным им наставлением -- бить Троцкого, появление его на трибуне вызвало, что пришлось отметить в газетах, - "бурные аплодисменты". Вопреки рекомендациям свыше, престиж Троцкого стоял еще очень высоко. Что сказал Троцкий? "Если бы на XII съезде кто-нибудь взошел на трибуну и внес резолюцию, что необходимо серьезное изменение внутрипар
тийного курса, иначе партии грозит отрыв от масс, то можно сказать с уверенностью, что он не нашел бы на съезде никакой поддержки". А между тем в период от XII к XIII съезду ЦК 5 декабря принял огромной важности резолюцию "о наблюдающейся бюрократизации партийных аппаратов" и "необходимости "серьезного изменения партийного курса в смысле действительного проведения принципов партийной демократии". "Я никогда не признавал и не признаю свободы партийных группировок, но я должен напомнить, что резолюция ЦК требует для преодоления группировок, чтобы руководящие партийные органы прислушивались к голосу широких партийных масс, не считали всякую критику проявлением фракционности и не толкали этим добросовестных партийцев на путь замкнутости и фракционности". Настаивая, что в этом и была самая суть борьбы, которую он вел, Троцкий выражает свое недоумение пред решением XIII партийной конференции, усмотревшей в его поведении мелкобуржуазный уклон. "Отдельные решения последней конференции, продолжал Троцкий, я считаю в своих частях неправильными и несправедливыми, но у партии не может быть таких решений, хотя бы неправильных и несправедливых, которые могли бы поколебать на йоту нашу беззаветную преданность партии, готовность каждого из нас на своих плечах нести дисциплину партии при всяких условиях. Никто из нас не хочет и не может быть правым против своей партии. Партия в последнем счете всегда права, потому что партия единственный исторический инструмент, данный пролетариату для разрешения его основных исторических задач. Я знаю, что быть правым против партии нельзя. Правым можно быть только с партией и через партию, ибо других путей для реализации правды история не дала. Мы можем сказать, права или не права (партия) в отдельных частных конкретных вопросах, в отдельные моменты, но это моя партия. И если партия выносит решение, которое тот или другой из нас считает решением несправедливым, то он говорит: справедливо или несправедливо, но это моя партия, и я несу последствия ее решения до конца"39.
39. Тринадцатый съезд Российской коммунистической партии (большевиков). Стенографический отчет, Москва, изд. Красная Новь, Главполит-просвет, 1924, стр. 166-168.
Трудно представить себе большее фетишизирование партии, унизительное падение ниц перед превращенным в святыню партийным аппаратом. Однако даже такое самораспятие Троцкого не удовлетворило командующий слой. От Троцкого требовали безоговорочного самоосуждения и признания резолюции XIII конференции и так как, прославляя партию, он от этого увильнул, против него с ядовитыми речами выступили Каменев, Зиновьев, Угланов, Рухимович, Рудзутак, Ярославский, Бухарин и целая серия делегатов из провинции. Зиновьев не нашел в книге Троцкого "Новый курс" даже "грана большевизма" (шумные аплодисменты), а по поводу фразы, что партия всегда права, заявил: "Такие кислосладкие комплименты нам не нужны". Сталин высмеивает ту же фразу Троцкого: "Неверно, что партия никогда не ошибалась. Партия нередко ошибается. Неумной хитростью и дипломатничанием вам не провести съезд". Крупская, а при появлении ее на трибуне все с почтением встают, тоже несогласна с Троцким, будто партия всегда права. Вместе с тем она пользуется случаем заявить, что политика ЦК была совершенно правильна, оппозиция неправа, и "мы не можем себе позволить роскошь дублированных дискуссий". Расчеты Троцкого примириться с командующим аппаратом с помощью беспримерной лести по адресу партии не оправдались. В защиту его на съезде, в сущности, встал только один человек -- молодой французский коммунист, речь его переводил Луначарский. Во французской компартии, говорил он, взволнованы острой полемикой, происходившей в России, и особенно нападками на Троцкого. Его имя имеет интернациональное значение и нельзя допускать деградацию достоинства этой большой революционной фигуры. Троцкий в значительной степени синоним революции, несправедливые обвинения против него наносят удар всей коммунистической партии и Коминтерну. Лично я, заявил этот французский коммунист, в более, чем кто-либо, резкой форме высказывался в пользу позиции Троцкого. Предвидя победу ЦК на XIII съезде и отдавая себе отчет в рискованности моей позиции, я, тем не менее, не считаю нужным от нее отказываться и готов за это полностью нести ответственность40. Имя этого коммуниста -
40. Правда, 30 мая 1924 г.
Б. Суварин. В скором времени он был исключен из Коминтерна. В наше время во французской прессе он непримиримый враг советского коммунизма. Восхваление Троцкого Сувариным делегаты XIII съезда слушали со сжатыми кулаками и с криками: "позор, позор".
Максимум униженности, уступчивости, отказа от самого себя, Троцкий проявил и после съезда, когда встал вопрос о выборе членов Политбюро. Считаясь с завещанием Ленина снять Сталина с поста генерального секретаря, тот заявил, что свою кандидатуру на этот пост не выдвигает. Всеми голосами, в том числе и Троцкого, Сталин вновь, и на сей раз уже бессменно, избран генеральным секретарем. Подражая Борису Годунову, лицемерно изображавшему нежелание сесть на трон и требовавшему, чтобы народ умолял его стать царем, Сталин разыграл ту же комедию, и среди упрашивающих его взойти на трон генерального секретаря подвизался Троцкий41. Этим самым он превращал в ничто свою борьбу против "секретарской верхушки" и "секретарского режима".
Погром оппозиции совершился, все же она не исчезла, а лишь притаилась. В это время в ее рядах, не считая осколка, еще при Ленине разгромленного, группы Шляпникова и Медведева, существовало два главных оттенка. Один оттенок, неофициальным главою которого был Троцкий, а официальными представителями такие лица, как Пятаков, Преображенский и Дробнис, скоро получил название "троцкизма" В другом оттенке, провозглашавшем так называемый "демократический централизм", в 1924 г. стали выделяться в качестве его выразителей В. М. Смирнов и К. Сапронов. Оба они подписывали заявление 46-ти, а В. Смирнов, кроме того, уже упоминавшееся заявление четырех экономистов, посланное в декабре 1923 г. в Политбюро. Позднее группа Смирнова-Сапронова, имевшая в своем составе большинство из рабочих, обособилась от троцкизма. В 1924 г. этого еще не было, но уже тогда замечалось, что в ней говорят о Политбюро, о ЦК, о курсе партии, таким крутым языком, в сравнении с которым казался мягким и изысканным ядовитый язык бро
41. См. Предисловие. - Прим. ред.
шюры Троцкого "Новый курс". Особенно резким в своей критике был Т. Сапронов, в прошлом рабочий-маляр, не стеснявшийся в 1920 г. самым непочтительным образом полемизировать с самим Лениным. Сапронов -- тип непреклонного фанатика с чертами Аввакума, знаменитого протопопа-раскольника 17 века, за свою веру без страха погибающего на костре. Октябрьская революция была его святыней, и когда Сапронов говорил кто и что ее "изгадили", и не превратили в "подлинное царство рабочих", он ожесточенно употреблял самые нецензурные площадные выражения. Речь на съезде Троцкого, будто партия всегда права, оба течения оппозиции несомненно ошарашила, но если троцкистов она привела в неприятное смущение, то в группе Сапронова встретила уже негодование. Сапронов назвал ее "интеллигентски-лакейскими брызгами". Такая реакция оппозиции, конечно, стала известной Троцкому, и все говорит за то, что он сам начал считать свою речь большой ошибкой. Признать таковую Троцкого толкал и вывод, что его примиренческая позиция ничего ему не принесла. Политбюро ее оттолкнуло и высмеяло. Он видел, что, мало считаясь с ним, Политбюро вмешивается в дела и порядки подчиненного ему военного ведомства, устраняет работавших с ним лиц (напр., Склян-ского), и эта политика приобретает уже вызывающий характер, когда после XIII съезда его помощником назначается скоро сменивший его Фрунзе. Уже будучи высланным из России, Троцкий в изданной в 1929 г. книге "Что и как произошло" (стр. 36) писал:
"Я до последней возможности уклонялся от борьбы. Здесь не место обсуждать, правильно ли было ценою величайших личных уступок стремиться сохранить почву коллективной работы или нужно было самому перейти в наступление по всей линии. Я избрал первый путь".
Эти слова лживы, далеки от действительности. В наступление он бросился в 1923 г., когда был разбит, склонил голову на XIII съезде с декларацией "партия всегда права". Во вторичное наступление, и на сей раз действительно уже по всей линии, он вступил в конце 1924 г., написав в Кисловодске большую статью "Уроки Октября", содержание которой, в несколько измененном виде, повторено в его автобиографии "Моя жизнь". Так как (писал он, и с этим нужно