Взрыв.
После минутного молчания из громкоговорителя раздался голос:
— Леди и джентльмены. Машина только что уничтожена прямым попаданием. Ее неожиданно коварное нападение на дворец Президента…
Щелк!
Он уже давно хотел выключить этот глупый приемник. Только раздражает. И что так болтали о… что-то о… что?
Добравшись до кровати, он улегся поудобнее и на мгновение нахмурился, стараясь уловить смысл сказанного. Что-то такое… Как он устал! «Покончи с собой. Меня все ненавидят. Я разорен. Какой мне смысл оставаться в живых? Покончи с собой».
23
24
25
После минутного молчания из громкоговорителя раздался голос:
— Леди и джентльмены. Машина только что уничтожена прямым попаданием. Ее неожиданно коварное нападение на дворец Президента…
Щелк!
Он уже давно хотел выключить этот глупый приемник. Только раздражает. И что так болтали о… что-то о… что?
Добравшись до кровати, он улегся поудобнее и на мгновение нахмурился, стараясь уловить смысл сказанного. Что-то такое… Как он устал! «Покончи с собой. Меня все ненавидят. Я разорен. Какой мне смысл оставаться в живых? Покончи с собой».
23
Когда сознание вернулось к Госсейну, он прежде всего попытался пошевелить руками. И не смог. Как будто он лежал на них. «Какая странная поза», — подумал он. Испытывая легкое раздражение, он понял, что вряд ли сумеет рассуждать здраво, пока не проснется окончательно.
Внезапно он вспомнил, зачем ему вообще понадобилось снимать номер в отеле. Теперь только остается подождать, когда же наконец им овладеет жажда смерти. «Лучше всего просто схватить пистолет и, не думая, пустить себе пулю в лоб», — услужливо подсказал измученный мозг. Но ему абсолютно не хотелось стреляться. Наоборот, откуда-то из глубин его существа поднималась веселая уверенность в своих силах, чувство скорой победы над врагами, убеждение, что ничто на свете не сможет помешать ему. Некоторое время он продолжал недоумевать, почему у него такое хорошее настроение. Правда, он вставал с кровати и слышал какой-то шум. Может быть, он тогда случайно включил магнитофон?
— Мне кажется, — прозвучал слева от него женский голос, — вам пора проснуться. Действие гипнотаблетки давно кончилось.
От неожиданности Госсейн открыл глаза, стряхивая с себя остатки оцепенения. Он действительно лежал на руках, но пошевелить ими не мог по другой причине. Рядом с ним, в кресле, дымя сигаретой, сидела Патриция Харди и задумчиво смотрела на него. Госсейн сделал попытку приподняться и бессильно откинулся на подушку. Девушка глубоко затянулась. Выпустив в потолок струю дыма, она вновь заговорила.
— Я надела на вас наручники, потому что вы человек настойчивый и можете ни перед чем не остановиться, если вам покажется, что я скрытничаю.
Она рассмеялась тихим, приятным и удивительно музыкальным смехом. Растерявшийся Госсейн даже не нашел, что ответить. Раздраженное выражение
— первый признак психопатии — исчезло и се лица. Оно оставалось таким же красивым, но в нем произошли неуловимые перемены. Патриция всегда казалась спокойной, уверенной в себе. Сейчас это впечатление усилилось во сто крат. Каким-то непонятным образом хорошенькая упрямая девчонка за одну ночь превратилась в сильную красивую женщину.
— А теперь поговорим серьезно, — сказала она. — Я пошла на риск, лишь бы повидаться с вами. Ведь вы только сыграли им на руку, отправив Генератор Пространства Машине. Необходимо что-то предпринять.
Наступившая пауза дала Госсейну возможность собраться с мыслями. «Ни перед чем не остановитесь, если вам покажется, что я скрытничаю». Почему так непонятно себя ведет? Патриция Харди наговорила ему с три короба, но ни словом не обмолвилась, какое отношение она сама имеет к нуль-А учению или галактическим агентам. Госсейн внимательно посмотрел на девушку и начал задавать вопросы. Она слушала молча, не перебивая, потом пожала плечами.
— Все равно я ничего вам не скажу, — ответила она. — Слишком опасно. К тому же время не ждет.
— Ах вот как! — воскликнул Госсейн. — Ничего. Я не тороплюсь. Для начала я хочу знать, действительно ли президент Харди был вашим отцом? Итак?
Молодая женщина вздохнула и закрыла глаза.
— Кажется, мне придется запастись терпением, — сказала она. — Говорю вам. Генератор Пространства все еще находится в задании Машины. Его необходимо достать любой ценой. Это один из немногих галактических приборов, который мы можем предъявить в качестве вещественного доказательства.
— У меня сложилось настолько низкое мнение о людях, которые никого не предупредили о готовящемся вторжении, — ответил Госсейн, — что его неприлично высказывать вслух. — Неожиданно до него дошел смысл сказанного.
— Какого доказательства? — переспросил он.
— Вы не должны судить слишком поспешно, — возразила Патриция Харди тихим голосом. — Мы не могли помешать вторжению. И кроме того, кого предупреждать? На Венере нет правительства. Детективные агентства, судебные органы и радиовещание контролировались заговорщиками. Поверьте, мы с Элдредом перебрали все варианты, но не нашли выхода. Он лишь предложил решение на будущее.
Необходимо создать новую Машину. Это вполне возможно. В Институте Семантики уже сконструированы приборы, которые мгновенно определяют физическое и умственное состояние человека, не проводя никаких испытаний и экзаменов. Автоматически отпадает нужда в проведении довольно тяжеловесных тридцатидневных Игр. Ведется разработка схем, способных защитить Машину от постороннего вмешательства в любой форме. — Она перевела дыхание. — Как только вы доставите мне Генератор Пространства, я вам все объясню. А сейчас слушайте! В отеле служит один молодой человек, который вам поможет. Когда я уйду, прочитайте его записку, но учтите, что он не в курсе наших дел. Я оказалась рядом с вами в критический момент, но именно он спас вам жизнь и практически совершил невозможное: ни одна живая душа не знает, что вы здесь.
— Гилберт Госсейн, — продолжала она, наклонившись и глядя на него большими голубыми глазами, — потерпите. Я знаю, с вами обошлись грубо. Мы провели примерный анализ ситуации и пришли к определенному выводу: вы появились в разгар военных приготовлений. Это неприятно удивило Торсона, но думаю, что убили вас чисто случайно. Затем вы очутились в двух ключевых пунктах с точки зрения галактической империи: госпитале Прескотта и доме-дереве Крэнга. Вы даже представить себе не можете, как они были напуганы. Торсон стал действовать предельно осторожно. Узнав, что вы не можете контролировать свой дополнительный мозг, он позволили Элдреду Крэнгу отпустить вас на свободу. Тогда мы еще не знали, что Торсон согласился только потому, что его агенты вот-вот должны были обнаружить ваше третье тело. Для нас до сих пор загадка, где его нашли. Важно другое: после того, как Госсейна III уничтожили, вы подвергаетесь смертельной опасности. Они снова объявили ваш розыск.
— То есть как уничтожили? — спросил Госсейн.
Впервые за весь разговор на лице се появилось растерянное выражение.
— Вы хотите сказать, что ничего не знали? — воскликнула она. — Как же так? — Тон ее резко переменился: — К сожалению, мне некогда. Просмотрите газету. — Она встала с кресла. — Запомните, Генератор Пространства необходимо доставить в дом молодого человека, который работает в отеле. Мы встретимся там завтра, я потом сообщу когда. — Порывшись в сумочке, она достала ключ и кинула его на кровать. — От наручников, — пояснила она. — До свидания. Желаю удачи.
Дверь бесшумно закрылась.
Госсейн снял с себя наручники, присел на край кровати и задумался. «О чем она говорила? Какая-то записка». Он недоуменно окинул комнату взглядом и увидел чуть сзади небольшое бюро, на котором лежала газета и лист белой бумаги. Перегнувшись через постель, он взял его в руки и, все еще удивляясь, начал читать:
«Дорогой мистер Госсейн, когда передавали последние известия, я понял, что вас будут искать, и немедленно уничтожил регистрационную карточку, а потом выписал на ваш номер, 974, другую, под первым попавшимся именем: Джон Уэнтворт.
Когда мое дежурство закончилось, я попытался предупредить вас, но так как вы не открывали, воспользовался запасным ключом. Вы лежали на кровати, не двигаясь, слушая включенную на повтор запись. Я се стер и сделал новую в надежде, что она помещает депрессивному действию первой.
Когда я заходил к сам в последний раз, я выключил магнитофон, потому что по вашему лицу было видно, что вы полны оптимизма. Надеюсь, я добился определенного равновесия, ведь вам сейчас потребуются для борьбы все силы.
Это написано человеком, который мечтает принять участие в Играх целующего года, на которого вы можете целиком и полностью положиться и который не боится подписаться.
С пожеланием всего самого доброго Дин Литтл.
P.S. Я зайду к вам после дежурства сегодня в полночь. Прочитайте сегодняшнюю газету. Тогда вам станет более понятен смысл моей записки.
Д.Л.»
Госсейн потянулся за газетой и разложил се прямо на одеяле. Крупный шрифт заголовка бросился ему в глаза:
МАШИНА ИГР УНИЧТОЖЕНА
Дрожа от возбуждения, он принялся читать, пропуская отдельные слова.
«…Открыла огонь по дворцу и… Все радиостанции одновременно сообщили о загадочном нападении на Венеру (никакого нападения не было. См. Радиоотчет, стр. 3). Принято решение… ненормальная обстановка… сразу же вслед за убийством президента Харди… является доказательством того, что Машина поддерживала связь… соответственно, уничтожена».
«…в течение часа… Машина передавала на всех волнах… непонятное послание Гилберту Госсейну, фотография которого напечатана… странице… ранее отпущенного на свободу… Должен быть задержан до выяснений обстоятельств… Подлежит аресту, где бы ни находился…»
Читая статью, Госсейн вспоминал медленно, слово за словом, все, что сказала ему Машина. С трудом сглотнув слюну, он посмотрел на фотографию. Нечто странное почудилось ему в собственном лице. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что снимок сделан с трупа Гилберта Госсейна I.
Он мрачно улыбнулся, отложил газету в сторону и перебрался в кресло. Он чувствовал сильную слабость, но в душе его нарастало возмущение Машиной, которая приказала ему покончить жизнь самоубийством. «Ваше тело уничтожено!» Тоже мне, фокусы! Она просто не имела права ничего предпринимать, если это грозило безопасности Гилберта Госсейна III. А ведь он чуть было не застрелился. Смерть стояла совсем рядом, и он еще не успел до конца оправиться от последствий нервного шока. Постепенно гнев его проходил. Вздохнув, Госсейн попытался разобраться в сложившейся ситуации. «Прежде всего, — подумал он, — необходимо завладеть Генератором Пространства. Потом научиться управлять своим дополнительным мозгом».
Или это невозможно? Ведь до сих пор его многочисленные попытки ни разу не увенчались успехом. Он иронически улыбнулся. «Хватит заниматься самоедством, — громко проговорил он. — Пора переходить от слов к делу».
Самое главное — не забывать о мелочах. Он отсоединил экран видеофона
— кто знает, как часто меняются дежурные — и набрал номер. Ему ответил приятный мужской голос.
— Вас беспокоит Джон Уэнтворт, — сказал Госсейн.
После короткой паузы клерк ответил:
— Да, сэр. Как вы себя чувствуете? Говорит Дан Литтл. Я сейчас приду, сэр.
Госсейн остался сидеть в кресле. Он хорошо помнил худощавого невзрачного юношу с приятными чертами лица и копной черных волос, который заставил его расписаться в регистрационной книге. Когда Литтл вошел, он показался Госсейну еще более тщедушным, вряд ли пригодным для той трудной роли, которую ему отвела Патриция Харди. Однако сдержанное поведение и непринужденные манеры молодого человека ясно указывали, что он стоит на нуль-А пути развития.
— Мне надо спешить, — сказал Литтл. — Я должен вернуться на рабочее место.
Госсейн нахмурился.
— Боюсь, — произнес он, — что пришла пора каждому из нас идти на определенный риск. Мне кажется, заговорщики первым делом попытаются полностью демонтировать Машину, чтобы и памяти о ней не осталось. Если бы передо мной стояла такая задачи, я бы опубликовал во всех местных газетах сообщение, что каждый гражданин может бесплатно забрать из здания любые приборы, оборудование и материалы.
Он увидел, как широко раскрылись глаза Дана.
— Точно! — восхищенно сказал он. — Говорят, одну восьмую часть Машины уже разобрали и… Что с вами?
Госсейну никак не удавалось справиться с охватившим его волнением. Машины больше не существовало. Час за часом ее растаскивали по деталям. Как соборы и храмы давно минувших дней, она являлась историческим памятником, осуществляла собой стремление человечества к идеалу. Ему стоило колоссальных усилий взять себя в руки.
— Нельзя терять ни минуты, — быстро проговорил он. — Если Генератор Пространства все еще там, надо срочно забрать его.
— Я не могу уйти раньше полуночи, — возразил Дан Литтл. — Нам приказано оставаться на местах, и, кроме того, все отели и гостиницы города взяты под наблюдение.
— У вас есть робоплан?
— Да. Посадочная площадка на крыше, но я умоляю вас… — голос его пресекся от волнения, — не ходите туда. Я уверен, что вас немедленно арестуют.
Госсейн задумался. Прошло то время, когда он слепо выполнял указания и спрашивал советов. Но сейчас, видимо, ничего другого не оставалось. Нехотя он кивнул.
— Ладно, возвращайтесь за конторку, — спокойно сказал он. — В нашем распоряжении еще пять часов.
Так же бесшумно, как вошел. Дан Литтл выскользнул из комнаты.
Внезапно он вспомнил, зачем ему вообще понадобилось снимать номер в отеле. Теперь только остается подождать, когда же наконец им овладеет жажда смерти. «Лучше всего просто схватить пистолет и, не думая, пустить себе пулю в лоб», — услужливо подсказал измученный мозг. Но ему абсолютно не хотелось стреляться. Наоборот, откуда-то из глубин его существа поднималась веселая уверенность в своих силах, чувство скорой победы над врагами, убеждение, что ничто на свете не сможет помешать ему. Некоторое время он продолжал недоумевать, почему у него такое хорошее настроение. Правда, он вставал с кровати и слышал какой-то шум. Может быть, он тогда случайно включил магнитофон?
— Мне кажется, — прозвучал слева от него женский голос, — вам пора проснуться. Действие гипнотаблетки давно кончилось.
От неожиданности Госсейн открыл глаза, стряхивая с себя остатки оцепенения. Он действительно лежал на руках, но пошевелить ими не мог по другой причине. Рядом с ним, в кресле, дымя сигаретой, сидела Патриция Харди и задумчиво смотрела на него. Госсейн сделал попытку приподняться и бессильно откинулся на подушку. Девушка глубоко затянулась. Выпустив в потолок струю дыма, она вновь заговорила.
— Я надела на вас наручники, потому что вы человек настойчивый и можете ни перед чем не остановиться, если вам покажется, что я скрытничаю.
Она рассмеялась тихим, приятным и удивительно музыкальным смехом. Растерявшийся Госсейн даже не нашел, что ответить. Раздраженное выражение
— первый признак психопатии — исчезло и се лица. Оно оставалось таким же красивым, но в нем произошли неуловимые перемены. Патриция всегда казалась спокойной, уверенной в себе. Сейчас это впечатление усилилось во сто крат. Каким-то непонятным образом хорошенькая упрямая девчонка за одну ночь превратилась в сильную красивую женщину.
— А теперь поговорим серьезно, — сказала она. — Я пошла на риск, лишь бы повидаться с вами. Ведь вы только сыграли им на руку, отправив Генератор Пространства Машине. Необходимо что-то предпринять.
Наступившая пауза дала Госсейну возможность собраться с мыслями. «Ни перед чем не остановитесь, если вам покажется, что я скрытничаю». Почему так непонятно себя ведет? Патриция Харди наговорила ему с три короба, но ни словом не обмолвилась, какое отношение она сама имеет к нуль-А учению или галактическим агентам. Госсейн внимательно посмотрел на девушку и начал задавать вопросы. Она слушала молча, не перебивая, потом пожала плечами.
— Все равно я ничего вам не скажу, — ответила она. — Слишком опасно. К тому же время не ждет.
— Ах вот как! — воскликнул Госсейн. — Ничего. Я не тороплюсь. Для начала я хочу знать, действительно ли президент Харди был вашим отцом? Итак?
Молодая женщина вздохнула и закрыла глаза.
— Кажется, мне придется запастись терпением, — сказала она. — Говорю вам. Генератор Пространства все еще находится в задании Машины. Его необходимо достать любой ценой. Это один из немногих галактических приборов, который мы можем предъявить в качестве вещественного доказательства.
— У меня сложилось настолько низкое мнение о людях, которые никого не предупредили о готовящемся вторжении, — ответил Госсейн, — что его неприлично высказывать вслух. — Неожиданно до него дошел смысл сказанного.
— Какого доказательства? — переспросил он.
— Вы не должны судить слишком поспешно, — возразила Патриция Харди тихим голосом. — Мы не могли помешать вторжению. И кроме того, кого предупреждать? На Венере нет правительства. Детективные агентства, судебные органы и радиовещание контролировались заговорщиками. Поверьте, мы с Элдредом перебрали все варианты, но не нашли выхода. Он лишь предложил решение на будущее.
Необходимо создать новую Машину. Это вполне возможно. В Институте Семантики уже сконструированы приборы, которые мгновенно определяют физическое и умственное состояние человека, не проводя никаких испытаний и экзаменов. Автоматически отпадает нужда в проведении довольно тяжеловесных тридцатидневных Игр. Ведется разработка схем, способных защитить Машину от постороннего вмешательства в любой форме. — Она перевела дыхание. — Как только вы доставите мне Генератор Пространства, я вам все объясню. А сейчас слушайте! В отеле служит один молодой человек, который вам поможет. Когда я уйду, прочитайте его записку, но учтите, что он не в курсе наших дел. Я оказалась рядом с вами в критический момент, но именно он спас вам жизнь и практически совершил невозможное: ни одна живая душа не знает, что вы здесь.
— Гилберт Госсейн, — продолжала она, наклонившись и глядя на него большими голубыми глазами, — потерпите. Я знаю, с вами обошлись грубо. Мы провели примерный анализ ситуации и пришли к определенному выводу: вы появились в разгар военных приготовлений. Это неприятно удивило Торсона, но думаю, что убили вас чисто случайно. Затем вы очутились в двух ключевых пунктах с точки зрения галактической империи: госпитале Прескотта и доме-дереве Крэнга. Вы даже представить себе не можете, как они были напуганы. Торсон стал действовать предельно осторожно. Узнав, что вы не можете контролировать свой дополнительный мозг, он позволили Элдреду Крэнгу отпустить вас на свободу. Тогда мы еще не знали, что Торсон согласился только потому, что его агенты вот-вот должны были обнаружить ваше третье тело. Для нас до сих пор загадка, где его нашли. Важно другое: после того, как Госсейна III уничтожили, вы подвергаетесь смертельной опасности. Они снова объявили ваш розыск.
— То есть как уничтожили? — спросил Госсейн.
Впервые за весь разговор на лице се появилось растерянное выражение.
— Вы хотите сказать, что ничего не знали? — воскликнула она. — Как же так? — Тон ее резко переменился: — К сожалению, мне некогда. Просмотрите газету. — Она встала с кресла. — Запомните, Генератор Пространства необходимо доставить в дом молодого человека, который работает в отеле. Мы встретимся там завтра, я потом сообщу когда. — Порывшись в сумочке, она достала ключ и кинула его на кровать. — От наручников, — пояснила она. — До свидания. Желаю удачи.
Дверь бесшумно закрылась.
Госсейн снял с себя наручники, присел на край кровати и задумался. «О чем она говорила? Какая-то записка». Он недоуменно окинул комнату взглядом и увидел чуть сзади небольшое бюро, на котором лежала газета и лист белой бумаги. Перегнувшись через постель, он взял его в руки и, все еще удивляясь, начал читать:
«Дорогой мистер Госсейн, когда передавали последние известия, я понял, что вас будут искать, и немедленно уничтожил регистрационную карточку, а потом выписал на ваш номер, 974, другую, под первым попавшимся именем: Джон Уэнтворт.
Когда мое дежурство закончилось, я попытался предупредить вас, но так как вы не открывали, воспользовался запасным ключом. Вы лежали на кровати, не двигаясь, слушая включенную на повтор запись. Я се стер и сделал новую в надежде, что она помещает депрессивному действию первой.
Когда я заходил к сам в последний раз, я выключил магнитофон, потому что по вашему лицу было видно, что вы полны оптимизма. Надеюсь, я добился определенного равновесия, ведь вам сейчас потребуются для борьбы все силы.
Это написано человеком, который мечтает принять участие в Играх целующего года, на которого вы можете целиком и полностью положиться и который не боится подписаться.
С пожеланием всего самого доброго Дин Литтл.
P.S. Я зайду к вам после дежурства сегодня в полночь. Прочитайте сегодняшнюю газету. Тогда вам станет более понятен смысл моей записки.
Д.Л.»
Госсейн потянулся за газетой и разложил се прямо на одеяле. Крупный шрифт заголовка бросился ему в глаза:
МАШИНА ИГР УНИЧТОЖЕНА
Дрожа от возбуждения, он принялся читать, пропуская отдельные слова.
«…Открыла огонь по дворцу и… Все радиостанции одновременно сообщили о загадочном нападении на Венеру (никакого нападения не было. См. Радиоотчет, стр. 3). Принято решение… ненормальная обстановка… сразу же вслед за убийством президента Харди… является доказательством того, что Машина поддерживала связь… соответственно, уничтожена».
«…в течение часа… Машина передавала на всех волнах… непонятное послание Гилберту Госсейну, фотография которого напечатана… странице… ранее отпущенного на свободу… Должен быть задержан до выяснений обстоятельств… Подлежит аресту, где бы ни находился…»
Читая статью, Госсейн вспоминал медленно, слово за словом, все, что сказала ему Машина. С трудом сглотнув слюну, он посмотрел на фотографию. Нечто странное почудилось ему в собственном лице. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что снимок сделан с трупа Гилберта Госсейна I.
Он мрачно улыбнулся, отложил газету в сторону и перебрался в кресло. Он чувствовал сильную слабость, но в душе его нарастало возмущение Машиной, которая приказала ему покончить жизнь самоубийством. «Ваше тело уничтожено!» Тоже мне, фокусы! Она просто не имела права ничего предпринимать, если это грозило безопасности Гилберта Госсейна III. А ведь он чуть было не застрелился. Смерть стояла совсем рядом, и он еще не успел до конца оправиться от последствий нервного шока. Постепенно гнев его проходил. Вздохнув, Госсейн попытался разобраться в сложившейся ситуации. «Прежде всего, — подумал он, — необходимо завладеть Генератором Пространства. Потом научиться управлять своим дополнительным мозгом».
Или это невозможно? Ведь до сих пор его многочисленные попытки ни разу не увенчались успехом. Он иронически улыбнулся. «Хватит заниматься самоедством, — громко проговорил он. — Пора переходить от слов к делу».
Самое главное — не забывать о мелочах. Он отсоединил экран видеофона
— кто знает, как часто меняются дежурные — и набрал номер. Ему ответил приятный мужской голос.
— Вас беспокоит Джон Уэнтворт, — сказал Госсейн.
После короткой паузы клерк ответил:
— Да, сэр. Как вы себя чувствуете? Говорит Дан Литтл. Я сейчас приду, сэр.
Госсейн остался сидеть в кресле. Он хорошо помнил худощавого невзрачного юношу с приятными чертами лица и копной черных волос, который заставил его расписаться в регистрационной книге. Когда Литтл вошел, он показался Госсейну еще более тщедушным, вряд ли пригодным для той трудной роли, которую ему отвела Патриция Харди. Однако сдержанное поведение и непринужденные манеры молодого человека ясно указывали, что он стоит на нуль-А пути развития.
— Мне надо спешить, — сказал Литтл. — Я должен вернуться на рабочее место.
Госсейн нахмурился.
— Боюсь, — произнес он, — что пришла пора каждому из нас идти на определенный риск. Мне кажется, заговорщики первым делом попытаются полностью демонтировать Машину, чтобы и памяти о ней не осталось. Если бы передо мной стояла такая задачи, я бы опубликовал во всех местных газетах сообщение, что каждый гражданин может бесплатно забрать из здания любые приборы, оборудование и материалы.
Он увидел, как широко раскрылись глаза Дана.
— Точно! — восхищенно сказал он. — Говорят, одну восьмую часть Машины уже разобрали и… Что с вами?
Госсейну никак не удавалось справиться с охватившим его волнением. Машины больше не существовало. Час за часом ее растаскивали по деталям. Как соборы и храмы давно минувших дней, она являлась историческим памятником, осуществляла собой стремление человечества к идеалу. Ему стоило колоссальных усилий взять себя в руки.
— Нельзя терять ни минуты, — быстро проговорил он. — Если Генератор Пространства все еще там, надо срочно забрать его.
— Я не могу уйти раньше полуночи, — возразил Дан Литтл. — Нам приказано оставаться на местах, и, кроме того, все отели и гостиницы города взяты под наблюдение.
— У вас есть робоплан?
— Да. Посадочная площадка на крыше, но я умоляю вас… — голос его пресекся от волнения, — не ходите туда. Я уверен, что вас немедленно арестуют.
Госсейн задумался. Прошло то время, когда он слепо выполнял указания и спрашивал советов. Но сейчас, видимо, ничего другого не оставалось. Нехотя он кивнул.
— Ладно, возвращайтесь за конторку, — спокойно сказал он. — В нашем распоряжении еще пять часов.
Так же бесшумно, как вошел. Дан Литтл выскользнул из комнаты.
24
Оставшись один, Госсейн заказал обед. Когда официант накрыл на стол, он уже примерно представлял себе, как проведет вечер. Пролистав телефонный справочник, он снял трубку.
— Соедините меня с ближайшей фонотекой, — попросил он. — Мне нужна видеозапись… Номер…
На экране возник робот, и Госсейн вкратце объяснил, какой материал ему необходимо подобрать. Удобно усевшись в кресле, он принялся за еду, слушая голос диктора и глядя на иллюстрации к тексту. Может быть, какая-нибудь фраза натолкнет его на мысль, как научиться управлять дополнительным мозгом. Правильно или нет понял его библиотекарь, пока еще оставалось неясным. Когда речь пошла об угнетении и возбуждении нервных клеток простейших форм морской жизни, Госсейн стал слушать внимательней. Все равно ждать еще долго.
Фразы обволакивали его, проникали в сознание, отбрасывались как ненужные. Комментатор говорил о развитии нервной системы на Земле, о выработке условных рефлексов, о животных, которые учились на собственном опыте. Червь двести раз подряд натыкался на заграждение под током, прежде чем отвернуть в сторону, а во втором опыте уполз всего через шестьдесят раз. Щука, отделенная от пескаря невидимым экраном, казалось, размозжит себе голову, пытаясь схватить его. Убедившись, что это невозможно, она полностью перестала обращать на пескаря внимание, даже после того, как экран был снят. Свинья взбесилась, когда корыто с пищей поместили в сложный лабиринт.
Картинки сменяли одна другую. Сначала червь, потом щука, бьющаяся об экран, свинья, визжащая надсадным голосом, а позже — кошка, собака, койот и обезьяна. Пока что Госсейн не узнал ничего нового.
— А сейчас, — произнес голос, — прежде чем мы перейдем к человеческому мозгу, следует обратить внимание на тот факт, что у всех животных существует одно ограничение, которое можно вновь и вновь наблюдать: они слишком узко воспринимают окружающую среду. Щука помнила только болевое ощущение и вела себя соответственно, не понимая, что экран давно снят. Койот не сумел отличить ружья от фотоаппарата в руках человека.
— Сходство обстановки говорило им о том, что изменений не произошло. История темных веков развития человеческого разума, уже понимавшего, что он стоит выше всех на эволюционной ступеньке развития — это история грубой реакции масс, основанной на том самом узком восприятии окружающей среды, которую мы наблюдаем у животных. С другой стороны, нуль-А путь развития заключается в стремлении человека овладеть своим разумом и научиться различать одинаковые и тем не менее отличающиеся предметы или события в пространстве-времени. Любопытно, что все научные эксперименты нашего просветительного периода ставят перед собой задачу добиться как можно большего сходства и точности в методах, времени, даже структуре материалов. Можно даже сказать, что ученые стремятся к…
Госсейн слушал нетерпеливо, ожидая когда наконец диктор перейдет к самому главному. Внезапно он вздрогнул. «Что такое? ЧТО ОН СКАЗАЛ?»
Он заставил себя поглубже усесться в кресле, расслабиться, тщательно обдумать услышанное. И, не выдержав, возбужденно вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами, пораженный сделанным открытием. «Наука ставит перец собой задачу добиться как можно большего сходства…» Вот оно. Самый простой способ научиться контролировать свой мозг.
Грубо говоря, идеальная память представляла собой запись на магнитофонной пленке, которую всегда можно перемотать и прослушать заново. Но воспоминания человека, естественно, основывались лишь на его собственном восприятии окружающей среды. Если он не понимал какого-то закона природы, то не мог и отождествлять его. Значит, следовало абстрагироваться от своего восприятия и, согласно доктринам семантики, посмотреть на себя со стороны, как экспериментатор на щуку.
…Существует ли другое решение? Нет, он пришел к единственному правильному логическому выводу. Что-то будет дальше?
Как сквозь туман, он услышал далекий бой часов и радостно тряхнул головой. Пришла пора действовать.
Полночь.
— Соедините меня с ближайшей фонотекой, — попросил он. — Мне нужна видеозапись… Номер…
На экране возник робот, и Госсейн вкратце объяснил, какой материал ему необходимо подобрать. Удобно усевшись в кресле, он принялся за еду, слушая голос диктора и глядя на иллюстрации к тексту. Может быть, какая-нибудь фраза натолкнет его на мысль, как научиться управлять дополнительным мозгом. Правильно или нет понял его библиотекарь, пока еще оставалось неясным. Когда речь пошла об угнетении и возбуждении нервных клеток простейших форм морской жизни, Госсейн стал слушать внимательней. Все равно ждать еще долго.
Фразы обволакивали его, проникали в сознание, отбрасывались как ненужные. Комментатор говорил о развитии нервной системы на Земле, о выработке условных рефлексов, о животных, которые учились на собственном опыте. Червь двести раз подряд натыкался на заграждение под током, прежде чем отвернуть в сторону, а во втором опыте уполз всего через шестьдесят раз. Щука, отделенная от пескаря невидимым экраном, казалось, размозжит себе голову, пытаясь схватить его. Убедившись, что это невозможно, она полностью перестала обращать на пескаря внимание, даже после того, как экран был снят. Свинья взбесилась, когда корыто с пищей поместили в сложный лабиринт.
Картинки сменяли одна другую. Сначала червь, потом щука, бьющаяся об экран, свинья, визжащая надсадным голосом, а позже — кошка, собака, койот и обезьяна. Пока что Госсейн не узнал ничего нового.
— А сейчас, — произнес голос, — прежде чем мы перейдем к человеческому мозгу, следует обратить внимание на тот факт, что у всех животных существует одно ограничение, которое можно вновь и вновь наблюдать: они слишком узко воспринимают окружающую среду. Щука помнила только болевое ощущение и вела себя соответственно, не понимая, что экран давно снят. Койот не сумел отличить ружья от фотоаппарата в руках человека.
— Сходство обстановки говорило им о том, что изменений не произошло. История темных веков развития человеческого разума, уже понимавшего, что он стоит выше всех на эволюционной ступеньке развития — это история грубой реакции масс, основанной на том самом узком восприятии окружающей среды, которую мы наблюдаем у животных. С другой стороны, нуль-А путь развития заключается в стремлении человека овладеть своим разумом и научиться различать одинаковые и тем не менее отличающиеся предметы или события в пространстве-времени. Любопытно, что все научные эксперименты нашего просветительного периода ставят перед собой задачу добиться как можно большего сходства и точности в методах, времени, даже структуре материалов. Можно даже сказать, что ученые стремятся к…
Госсейн слушал нетерпеливо, ожидая когда наконец диктор перейдет к самому главному. Внезапно он вздрогнул. «Что такое? ЧТО ОН СКАЗАЛ?»
Он заставил себя поглубже усесться в кресле, расслабиться, тщательно обдумать услышанное. И, не выдержав, возбужденно вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами, пораженный сделанным открытием. «Наука ставит перец собой задачу добиться как можно большего сходства…» Вот оно. Самый простой способ научиться контролировать свой мозг.
Грубо говоря, идеальная память представляла собой запись на магнитофонной пленке, которую всегда можно перемотать и прослушать заново. Но воспоминания человека, естественно, основывались лишь на его собственном восприятии окружающей среды. Если он не понимал какого-то закона природы, то не мог и отождествлять его. Значит, следовало абстрагироваться от своего восприятия и, согласно доктринам семантики, посмотреть на себя со стороны, как экспериментатор на щуку.
…Существует ли другое решение? Нет, он пришел к единственному правильному логическому выводу. Что-то будет дальше?
Как сквозь туман, он услышал далекий бой часов и радостно тряхнул головой. Пришла пора действовать.
Полночь.
25
Великое множество приткнувшихся к обочине автомобилей, двигающиеся фигуры людей, тусклый свет фонарей, неразбериха. Госсейн и Литтл вышли из машины примерно в миле от центрального прожектора и вместе с опоздавшими пошли вперед. Теперь начиналось самое сложное. Им предстояло протолкаться сквозь огромную массу людей, которые стояли, наблюдая за происходящим. Даже человеку, овладевшему началами нуль-А логики, трудно было представить себе этот огромный человеческий барьер в виде отдельных личностей, каждая из которых обладала индивидуальностью.
Толпа колебалась волнами. Изредка кто-то вскрикивал, не выдерживая давки. Толпа напоминала снежный ком, который покатился с горы и вызвал обвал. Многие падали на землю, не сумев удержаться на ногах. Толпа, как бездушная женщина поднималась на носки, чтобы получше разглядеть тех, кто пировал на развалинах здравого смысла человечества.
Десятки робопланов, груженных добычей, неслись по небу. По дороге, включив дальний свет фар, с бешеной скоростью мчались грузовики, чиркая по краю толпы, которая испуганно подбирала юбку и отодвигалась в сторону.
Госсейн и Литтл медленно продвигались вперед. Им приходилось напрягать все силы, чтобы вовремя увернуться от грузовика или занять освободившееся пространство. Госсейн не удивлялся, что они пробираются все дальше и дальше. По какому-то необъяснимому закону психологии человек, поставивший перед собой цель, подвергался куда меньшей опасности, чем тот, кто не мог найти себе дело. Трус умирает много раз. Однажды им долго пришлось топтаться на месте, пропуская бесконечную вереницу ревущих грузовиков.
— Мы на окраине города! — прокричал Госсейн. — С другой стороны горы, наверное, никого нет. Возвращаться будем в обход.
Они подошли вплотную к стальному ограждению, сдерживающему натиск толпы. Неподалеку патрулировали охранники, размахивая оружием и пресекая все попытки перепрыгнуть через барьер.
Приходилось рисковать.
— Держитесь ближе к дороге! — крикнул Госсейн. — Они не посмеют стрелять в грузовики!
Как только они выбежали на открытое место, к ним сразу же кинулось двое солдат. Пистолеты угрожающе сверкнули отраженным светом. Не колеблясь, Госсейн несколько раз нажал на курок, и оба охранника свалились, как мишени на стрельбище. Он бежал вслед за Литтлом, сам не понимая, что произошло. Никогда в жизни он не мог допустить и мысли об убийстве человеческого существа, хотя в прошлом ему представлялась такая возможность. «Эти люди не более чем символы, — холодно подумал он. — Символы разрушения. В них нет ничего человеческого, они варвары, уничтожающие беззащитных и обездоленных. О них надо забыть». Он остановился. Перед ним возвышалась Машина.
Много часов подряд Госсейн пытался убедить себя, что годы упорного труда невозможно уничтожить за одни сутки. В какой-то степени его надежды оправдались. Но здание оказалось не таким большим, как он ожидал. Основное разрушение произвели атомные торпеды. Наружные ярусы комнат прекратили свое существование. В покореженных стенах зияли чудовищные отверстия в тридцать, пятьдесят и девяносто футов диаметром. Отовсюду торчали обрывки проводов — нервная система мертвой Машины.
Впервые Госсейн подумал о ней как о живом существе, которое внезапно скончалось. В конце концов, что такое разумная жизнь, если не чувствительное восприятие нервной системы и память о пережитом? За всю историю человечества не было личности, которая обладала бы большей памятью и знаниями о человеке и человеческой природе, чем Машина. Как издалека, услышал Госсейн крик Дана Литтла:
— Скорее! Нам нельзя здесь задерживаться!
Госсейн послушно пошел вперед, двигаясь, как в тумане. Он не мог заставить себя думать о чем-нибудь другом. Машину растаскивали по деталям. Целые секции уже увезли, увозили, собирались увозить. Люди с приборами, инструментами, металлическими пластинами выбегали из темных коридоров. Госсейн замер, пораженный этим зрелищем, в очередной раз осознав, что является свидетелем конца старой эры.
Литтл потянул его за рукав, и простое движение подействовало на Госсейна лучше всяких слов. Стряхнув с себя оцепенение, он торопливо пошел вперед, стараясь не попадать в свет прожекторов.
— Нам сюда, — сказал он, огибая здание сзади и направляясь к сорванным с петель воротам, в которых исчез грузовик с Генератором Пространства. Они вбежали в тоннель. Здесь было не так шумно, хотя работа кипела вовсю.
Шипели атомные резаки, металл звякал о металл, кто-то суетился, торопясь поскорее отхватить лакомый кусочек. Они оказались в широком подвале с дюжиной грузовиков, стоявших у разгрузочной платформы. Освещение оставляло желать лучшего, и они смутно различали фигуры людей, сгибавшихся под тяжестью своей доли добычи.
В самом конце просторного помещения стоял ящик с Генератором Пространства, как бы ожидая, когда за ним придут. На досках черными крупными буквами выделялась надпись:
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ИНСТИТУТ СЕМАНТИКИ ПЛОЩАДЬ КОРЖИБСКОГО ГОРОД
Госсейн задумался. Фактически Машина находилась в ведении Института, а следовательно, знала о Гилберте Госсейне меньше, чем ученые. Это следовало проверить при ближайшей возможности.
Обратный путь занял у них совсем мало времени. Постепенно шум затих в отдалении, свет прожекторов скрылся за высоким пиком горы. Вскоре они уже ехали по дороге в город, к маленькому уютному домику Дана Литтла. Госсейн смутно надеялся, что их встретит Патриция Харди, но, как выяснилось, напрасно.
Он начисто забыл о ней, когда они распаковали Генератор Пространства и осторожно положили его на пол, передней панелью вниз, молча глядя на непонятное переплетение маленьких трубок. Яркий, сверкающий неземной металл, уничтоживший их мир! С его помощью агенты галактического тирана заняли самые высокие посты и долго, очень долго оставались нераскрытыми. То, что ему удалось захватить Генератор Пространства, только ускорило кризис, который переживал мир Нуль-А. После вторжения на Венеру побоище началось на Земле.
Плохо ли, хорошо ли, но сейчас началась или начнется ожесточенная битва между силами захватчиков и людьми, которые в состоянии противопоставить им лишь свой нуль-А путь развития. Госсейна охватило отчаяние. Если рассуждать логично, борьбу можно заранее считать проигранной. Он посмотрел на Литтла и увидел, что молодой человек еле держится на ногах. Поймав на себе взгляд Госсейна, он выпрямился.
— Я так волновался, — признался он, — что всю ночь не сомкнул глаз. Совсем вылетело из головы, что хотел купить сегодня пачку таблеток «антисон».
— Ложитесь и постарайтесь уснуть, — ответил Госсейн.
— Тогда я пропущу самое интересное. Ни за что!
Госсейн улыбнулся. Он объяснил, что исследование Генератора Пространства займет много времени.
— Прежде всего необходимо обнаружить источник энергии, чтобы научиться включать и выключать прибор. Мне потребуются кое-какие инструменты, хотя бы самые простые, которыми вы пользовались, когда сдавали курс нуль-А физики. Где у вас мастерская? И не волнуйтесь, спите спокойно.
Через три минуты он остался один. Спешить было некуда. Пока что ему ничего не удалось добиться своей торопливостью. Мир, который он когда-то хотел спасти, рушился, рухнул у него на глазах.
Итак, с чего начать? Нужна зацепка, хоть небольшая. Ключик, который поможет раскрыть тайну генератора. Патриция говорила, что им запрещено пользоваться, кроме как для транспортировки. Не совсем понятно, ну да ладно. Он взял в руки энергосканер, подсоединил к нему датчик и посмотрел в увеличитель.
Прежде всего необходимо выявить провода под нагрузкой и попытаться найти какой-нибудь крупный узел. Ведь Генератор Пространства БЫЛ ВКЛЮЧЕН. Госсейн даже вздрогнул от изумления. Он не сомневался, что Машина первым делом выключит прибор, а потом уже начнет передавать сообщение о вторжении на Венеру.
Прошло десять напряженных минут, а он так и не понял, где находится основной источник питания. Машина с помощью специальных приспособлений для взятия энергопроб в два счета разобралась бы, что к чему. Госсейн был лишен такой возможности. К тому же он практически обещал Литтлу, что все исследования они проделают вместе. Госсейн задумался и тоже решил лечь спать. Вполне возможно, что утром к ним придет Патриция Харди.
Толпа колебалась волнами. Изредка кто-то вскрикивал, не выдерживая давки. Толпа напоминала снежный ком, который покатился с горы и вызвал обвал. Многие падали на землю, не сумев удержаться на ногах. Толпа, как бездушная женщина поднималась на носки, чтобы получше разглядеть тех, кто пировал на развалинах здравого смысла человечества.
Десятки робопланов, груженных добычей, неслись по небу. По дороге, включив дальний свет фар, с бешеной скоростью мчались грузовики, чиркая по краю толпы, которая испуганно подбирала юбку и отодвигалась в сторону.
Госсейн и Литтл медленно продвигались вперед. Им приходилось напрягать все силы, чтобы вовремя увернуться от грузовика или занять освободившееся пространство. Госсейн не удивлялся, что они пробираются все дальше и дальше. По какому-то необъяснимому закону психологии человек, поставивший перед собой цель, подвергался куда меньшей опасности, чем тот, кто не мог найти себе дело. Трус умирает много раз. Однажды им долго пришлось топтаться на месте, пропуская бесконечную вереницу ревущих грузовиков.
— Мы на окраине города! — прокричал Госсейн. — С другой стороны горы, наверное, никого нет. Возвращаться будем в обход.
Они подошли вплотную к стальному ограждению, сдерживающему натиск толпы. Неподалеку патрулировали охранники, размахивая оружием и пресекая все попытки перепрыгнуть через барьер.
Приходилось рисковать.
— Держитесь ближе к дороге! — крикнул Госсейн. — Они не посмеют стрелять в грузовики!
Как только они выбежали на открытое место, к ним сразу же кинулось двое солдат. Пистолеты угрожающе сверкнули отраженным светом. Не колеблясь, Госсейн несколько раз нажал на курок, и оба охранника свалились, как мишени на стрельбище. Он бежал вслед за Литтлом, сам не понимая, что произошло. Никогда в жизни он не мог допустить и мысли об убийстве человеческого существа, хотя в прошлом ему представлялась такая возможность. «Эти люди не более чем символы, — холодно подумал он. — Символы разрушения. В них нет ничего человеческого, они варвары, уничтожающие беззащитных и обездоленных. О них надо забыть». Он остановился. Перед ним возвышалась Машина.
Много часов подряд Госсейн пытался убедить себя, что годы упорного труда невозможно уничтожить за одни сутки. В какой-то степени его надежды оправдались. Но здание оказалось не таким большим, как он ожидал. Основное разрушение произвели атомные торпеды. Наружные ярусы комнат прекратили свое существование. В покореженных стенах зияли чудовищные отверстия в тридцать, пятьдесят и девяносто футов диаметром. Отовсюду торчали обрывки проводов — нервная система мертвой Машины.
Впервые Госсейн подумал о ней как о живом существе, которое внезапно скончалось. В конце концов, что такое разумная жизнь, если не чувствительное восприятие нервной системы и память о пережитом? За всю историю человечества не было личности, которая обладала бы большей памятью и знаниями о человеке и человеческой природе, чем Машина. Как издалека, услышал Госсейн крик Дана Литтла:
— Скорее! Нам нельзя здесь задерживаться!
Госсейн послушно пошел вперед, двигаясь, как в тумане. Он не мог заставить себя думать о чем-нибудь другом. Машину растаскивали по деталям. Целые секции уже увезли, увозили, собирались увозить. Люди с приборами, инструментами, металлическими пластинами выбегали из темных коридоров. Госсейн замер, пораженный этим зрелищем, в очередной раз осознав, что является свидетелем конца старой эры.
Литтл потянул его за рукав, и простое движение подействовало на Госсейна лучше всяких слов. Стряхнув с себя оцепенение, он торопливо пошел вперед, стараясь не попадать в свет прожекторов.
— Нам сюда, — сказал он, огибая здание сзади и направляясь к сорванным с петель воротам, в которых исчез грузовик с Генератором Пространства. Они вбежали в тоннель. Здесь было не так шумно, хотя работа кипела вовсю.
Шипели атомные резаки, металл звякал о металл, кто-то суетился, торопясь поскорее отхватить лакомый кусочек. Они оказались в широком подвале с дюжиной грузовиков, стоявших у разгрузочной платформы. Освещение оставляло желать лучшего, и они смутно различали фигуры людей, сгибавшихся под тяжестью своей доли добычи.
В самом конце просторного помещения стоял ящик с Генератором Пространства, как бы ожидая, когда за ним придут. На досках черными крупными буквами выделялась надпись:
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ИНСТИТУТ СЕМАНТИКИ ПЛОЩАДЬ КОРЖИБСКОГО ГОРОД
Госсейн задумался. Фактически Машина находилась в ведении Института, а следовательно, знала о Гилберте Госсейне меньше, чем ученые. Это следовало проверить при ближайшей возможности.
Обратный путь занял у них совсем мало времени. Постепенно шум затих в отдалении, свет прожекторов скрылся за высоким пиком горы. Вскоре они уже ехали по дороге в город, к маленькому уютному домику Дана Литтла. Госсейн смутно надеялся, что их встретит Патриция Харди, но, как выяснилось, напрасно.
Он начисто забыл о ней, когда они распаковали Генератор Пространства и осторожно положили его на пол, передней панелью вниз, молча глядя на непонятное переплетение маленьких трубок. Яркий, сверкающий неземной металл, уничтоживший их мир! С его помощью агенты галактического тирана заняли самые высокие посты и долго, очень долго оставались нераскрытыми. То, что ему удалось захватить Генератор Пространства, только ускорило кризис, который переживал мир Нуль-А. После вторжения на Венеру побоище началось на Земле.
Плохо ли, хорошо ли, но сейчас началась или начнется ожесточенная битва между силами захватчиков и людьми, которые в состоянии противопоставить им лишь свой нуль-А путь развития. Госсейна охватило отчаяние. Если рассуждать логично, борьбу можно заранее считать проигранной. Он посмотрел на Литтла и увидел, что молодой человек еле держится на ногах. Поймав на себе взгляд Госсейна, он выпрямился.
— Я так волновался, — признался он, — что всю ночь не сомкнул глаз. Совсем вылетело из головы, что хотел купить сегодня пачку таблеток «антисон».
— Ложитесь и постарайтесь уснуть, — ответил Госсейн.
— Тогда я пропущу самое интересное. Ни за что!
Госсейн улыбнулся. Он объяснил, что исследование Генератора Пространства займет много времени.
— Прежде всего необходимо обнаружить источник энергии, чтобы научиться включать и выключать прибор. Мне потребуются кое-какие инструменты, хотя бы самые простые, которыми вы пользовались, когда сдавали курс нуль-А физики. Где у вас мастерская? И не волнуйтесь, спите спокойно.
Через три минуты он остался один. Спешить было некуда. Пока что ему ничего не удалось добиться своей торопливостью. Мир, который он когда-то хотел спасти, рушился, рухнул у него на глазах.
Итак, с чего начать? Нужна зацепка, хоть небольшая. Ключик, который поможет раскрыть тайну генератора. Патриция говорила, что им запрещено пользоваться, кроме как для транспортировки. Не совсем понятно, ну да ладно. Он взял в руки энергосканер, подсоединил к нему датчик и посмотрел в увеличитель.
Прежде всего необходимо выявить провода под нагрузкой и попытаться найти какой-нибудь крупный узел. Ведь Генератор Пространства БЫЛ ВКЛЮЧЕН. Госсейн даже вздрогнул от изумления. Он не сомневался, что Машина первым делом выключит прибор, а потом уже начнет передавать сообщение о вторжении на Венеру.
Прошло десять напряженных минут, а он так и не понял, где находится основной источник питания. Машина с помощью специальных приспособлений для взятия энергопроб в два счета разобралась бы, что к чему. Госсейн был лишен такой возможности. К тому же он практически обещал Литтлу, что все исследования они проделают вместе. Госсейн задумался и тоже решил лечь спать. Вполне возможно, что утром к ним придет Патриция Харди.