Они больше не думали о возмездии, отказывались от своих слов. Точно рассчитанный ход людей, чувствовавших за собой неограниченную силу. Они заронили в мозг толпы искру подозрения в Венере и Машине и, когда потребуется, они раздуют из нее пламя.
В самом конце первой страницы, на второй полосе в глаза Госсейну бросился заголовок:
НИКАКИХ НОВОСТЕЙ С ВЕНЕРЫ Радисты докладывают, что сегодня утром им не удалось наладить связь с Венерой
Заметка привела Госсейна в угнетенное состояние. Только теперь он начал понимать, что вновь оказался на Земле, один среди пяти миллиардов ее обитателей, которые знали о текущих событиях только из газет и радиопередач. Более того, он потерял надежду что-либо изменить, ведь его лишили даже права рисковать собственной жизнью. Сколько глупостей он наделал, прямо как в мелодраме! Надо же было ему сунуться в президентский дворец именно в ночь убийства! Так мог поступить лишь умалишенный, но никак не Гилберт Госсейн, обязанный предусмотреть последствия подобного шага. И, конечно, они не подпустят его к Машине и на пушечный выстрел!
Но никто не остановил его. Он шел к сверкающему шпилю по пустынным аллеям. Ничего удивительного, после двадцати девяти дней Игр отсеялось примерно девяносто процентов соревнующихся. Зайдя в одну из экзаменационных кабинок, Госсейн прикоснулся к металлическим контактам, налаживая связь, и стал терпеливо ждать. Примерно через полминуты из громкоговорителя раздался голос:
— Ситуация ясна. Что вы намерены предпринять?
Вопрос потряс Госсейна. Как ни обидно было ему признаться в этом, он пришел получить совет, выслушать очередные инструкции. Будущее представлялось ему настолько туманным, что говорить о каких-то намерениях просто не имело смысла.
— Я растерялся, — признался он. — За короткое время мне многое пришлось пережить. Я испытал страх смерти, ни на секунду не имел покоя, старался что-то предпринять на благо общества. И вдруг все это оказалось ненужным. Я волен делать, что захочу. Моей жизни ничто не грозит. Я вновь вынужден зарабатывать себе на хлеб и заниматься прочими обыденными вещами. Единственный мой план заключался в том, чтобы обратиться к ученым из Института Семантики, а потом найти доктора Кора. Жителей Венеры необходимо предупредить о грозящей, им опасности.
— Они уже знают, — сказала Машина. — Шестнадцать часов тому назад на планету было совершено нападение. В операции участвовали пять тысяч космических кораблей с двадцатью пятью миллионами солдат на борту. Они…
— ЧТО? — воскликнул Госсейн.
— В настоящий момент, — сказала Машина, — все большие города Венеры находятся в руках захватчиков. Первая стадия битвы завершена.
Руки Госсейна бессильно упали с металлических контактов. Отчаяние, охватившее его, пересилило чувство глубокого уважения, которое он питал к Машине.
— И ты не предупредила их! — вскричал он вне себя от ярости. — Чудовище!
— Насколько я понимаю, — ответил бесстрастный голос, — вы уже слышали о Генераторе Пространства. Я не в состоянии выступать публично, пока он на меня направлен.
Госсейн, готовый разразиться новыми проклятьями, умолк и стал слушать дальше.
— Электронные системы моего мозга, — продолжала Машина, — необычайно сложны и могут надежно функционировать лишь при правильном распределении потока энергии. Он должен быть прерывистым — только тогда я в состоянии управлять рабочими и нерабочими схемами в нужной последовательности. Генератор Пространства мешает возникновению очередных импульсов, блокирует определенные каналы. Таким образом он создает помехи, нарушает все мои коммуникации с внешним миром, не позволяя осуществлять контроль над фотоэлементами, тиратронами, усилителями, которые постоянно находятся под нагрузкой.
— Но ведь ты разговариваешь со мной. Значит, это возможно!
— С отдельным человеком — да, — сказала Машина. — Использовав резервы, я могу сообщить о заговоре нескольким людям одновременно. Допустим, я так и сделаю. Допустим, они начнут кричать, что Машина обвиняет правительство в саботаже. Прежде чем им поверят, Торсон достанет еще один Генератор Пространства, и все будет кончено. Нет, мой друг, мир слишком велик, и любой преступник, имеющий доступ к радио и газетам, добьется за один час больше, чем я за год. И пока у меня не появится шанс выступить публично, я предпочитаю молчать.
— Но что же нам делать? — недоуменно спросил Госсейн.
— Лично я — бессильна.
Госсейн почувствовал какой-то подвох.
— Ты хочешь сказать, что все зависит от меня одного? — спросил он.
— Я не уверена, — ответила Машина, — понимаете вы или нет, насколько блестящий анализ дал Крэнг сложившийся ситуации.
Госсейн задумался, вспоминая разговор во дворце. Крэнг нес какую-то ахинею о причинах, по которым они не собираются его убивать, и…
— Послушай, — воскликнул он, — не хочешь ли ты сказать, что я должен покончить с собой?
— Будь на то моя воля, — торжественно произнесла Машина, — я уничтожила бы вас в ту самую секунду, как открылась дверь. Но в мои схемы встроены ограничения, которые позволяют убить человека только в том случае, если он нападет на меня.
Госсейн, никак не ожидавший, что Машина неожиданно может стать его врагом, изумленно вздохнул.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал он. — Ты говоришь серьезно?
— Вы выполнили свою миссию, — ответил бесстрастный голос, — и должны уступить место третьему, более совершенному Госсейну. Не исключено, что со временем вам удастся научиться пользоваться дополнительным мозгом. Но у нас нет времени, а Госсейн III получит такую возможность, как только обретет сознание.
— Но ведь это просто смешно, — нервно сказал Госсейн. — Я не могу покончить с собой. — С большим трудом он взял себя в руки. — Почему… третий Госсейн должен появиться на свет обязательно после моей смерти?
— Процесс и мне не совсем понятен, — ответила Машина. — После того, как мы виделись с вами в последний раз, мне сообщили, что физическая смерть одного из тел воспринимается электронным устройством, которое автоматически передает сигнал в следующее тело. Механика довольно проста, что же касается биологии — мне трудно разобраться.
— Кто сообщил? — напряженно спросил Госсейн.
Наступила короткая пауза, потом из раскрывшейся щели выпали письмо.
— Я получаю инструкции по почте, — сказала Машина. — Ваше второе тело доставили на грузовике, и к нему была приложена эта записка.
Госсейн развернул небольшой лист бумаги и прочитал несколько строк, отпечатанных на машинке:
«Отправьте тело Госсейна II на Венеру и оставьте в лесу рядом с домом Прескоттов. Когда он уйдет оттуда, пошлите робоплан, который должен будет высадить его у дома-дерева Крэнга, с приказанием сдаться в плен. Проинформируйте его относительно Венеры и примите все необходимые меры предосторожности».
— Никто и никогда не проверял грузы, которые я отправляю на Венеру, — сказала Машина. — Ваша транспортировка прошла без осложнений.
Чувствуя непонятную слабость, Госсейн перечитал записку.
— И это все, что ты знаешь? — с трудом проговорил он.
Казалось, Машина колеблется.
— С тех пор я получила еще одно письмо, в котором сказано, что скоро мне будет доставлено тело Госсейна III.
Госсейн побледнел.
— Ты лжешь, — хрипло прошептал он. — Ты говоришь это только для того, чтобы я покончил с собой.
Он умолк. Получалось, что он оказался вовлеченным в идиотский спор о необходимости самоубийства. Зачем обсуждать, по какой причине он не собирается так поступать? Чушь какая-то. Не говоря ни слова, он встал, вышел из кабинки и пошел прочь от здания Машины.
Весь день он не знал, куда ему деться. Он старался ни о чем не думать, не поддаваться отчаянию. Только к вечеру его нервы постепенно стали успокаиваться. Он чувствовал себя усталым и несчастным, но уже мог здраво рассуждать. Машина даже не предложила ему попробовать уничтожить Генератор Пространства, наверное, заранее обрекая такую попытку на провал.
Обедая, он представил себе, что можно сделать. Первым делом надо позвонить Патриции и назначить ей свидание во дворце. Неужели он не сумеет убедить ее выделить ему хотя бы несколько минут наедине? Нет, он просто обязан что-то предпринять.
Он направился к видеофону, как только встал из-за стола. После короткой паузы на экране возникло се лицо. Увидев Госсейна, она просияла и тут же торопливо произнесла:
— В вашем распоряжении всего одна минута. Где мы встретимся?
Когда он ответил, она нахмурилась, покачала головой, потом задумчиво посмотрела на него.
— По-моему, это очень рискованно, — медленно сказала она, — но если вы не боитесь, я согласна. Значит, завтра, ровно в час. И не попадитесь на глаза Прескотту, Торсону или мистеру Крэнгу.
Госсейн заверил ее, что будет крайне осторожен, попрощался и повесил трубку. И, конечно же, попался на глаза Прескотту.
21
Госсейн подошел к главному входу дворца за несколько минут до назначенного времени. Он был не один. Мужчины и женщины входили и выходили из широких дверей, и он смещался с толпой, пользуясь ею как ширмой, прячась от посторонних глаз. Естественно, прежде чем пройти внутрь, ему пришлось обратиться к охраннику, неповоротливому и толстому, сидевшему за стеклянной перегородкой.
— Мое имя Госсейн. Мне ведено прийти к мисс Патриции Харди в час дня.
Толстяк провел пальцем по лежавшему перед ним списку имен, затем нажал кнопку. Из соседнего помещения вышел высокий молодой человек в форме. Он взял из рук Госсейна чемодан и провел его к лифту, створки которого распахнулись, выпуская трех пассажиров. Одним из них был Прескотт. Он удивленно уставился на Госсейна. Лицо его помрачнело.
— Что вам здесь надо? — спросил он.
Госсейн глубоко вздохнул. Ему просто фантастически не повезло. На всякий случай он готовился к такой встрече, но все равно сердце его ушло в пятки, когда он выдавил из себя заранее приготовленную фразу:
— Крэнг назначил мне встречу.
— Что-что? Мы с ним только что расстались, и он ни словом о вас не обмолвился.
Госсейн вспомнил, что Прескотт ничего не знает о Крэнге. Тем лучше — значит, можно не бояться выдать галактического агента, перешедшего на их сторону.
— Он согласился уделить мне несколько минут, — пояснил Госсейн. — Но, может быть, вы объясните мне, что происходит?
И Госсейн принялся рассказывать о своем посещении Машины и о том, как она посоветовала ему покончить жизнь самоубийством, чтобы уступить место Госсейну III. Он и виду не показал, что знает о вторжении на Венеру, и мрачно заявил:
— Я хочу видеть свое третье тело. Я слишком верю в нуль-А принципы, чтобы допустить существование трех Госсейнов даже после того, как мне показали второго. Подумать только, такому здравомыслящему человеку, как я, приказывают покончить с собой! — Он невольно вздрогнул. — Я должен разобраться. Я готов откровенно поговорить с Торсоном. После вчерашнего, — тут Госсейн посмотрел прямо в глаза своему собеседнику, — я как-то не подумал о вас.
Все это время Прескотт холодно и подозрительно наблюдал за ним. По нему было незаметно, что он придает значение их недавней стычке. Выслушав рассказ Госсейна, он пожал плечами и направился к выходу, но тут же остановился и резко повернулся. В глазах его засветилось любопытство.
— Как вы, вероятно, догадались, — сказал он, — мы пытаемся найти ваши остальные тела.
Единственным желанием Госсейна было уйти отсюда как можно скорее, но, услышав столь откровенное признание, он почувствовал, что его бьет озноб.
— Где? — спросил он.
Прескотт хрипло рассмеялся.
— Сначала мы растерялись и наделали глупостей. Обыскали чуть ли не все пещеры Земли. Сейчас мы стали умнее.
— Что вы имеете в виду?
Прескотт нахмурился.
— Проблема в целом достаточно сложна, — сказал он, — и частично связана с одним из законов природы, о котором вы скорее всего никогда не слышали. Он гласит, что если две энергии совпадают по своим показателям до двадцатого десятичного знака и действуют в одном пространстве, то наибольшая из них перекроет любое расстояние, стремясь совпасть с наименьшей, но не мгновенно, а на сверхсветовых скоростях.
— Для меня это звучит абракадаброй, — заметил Госсейн.
Прескотт громко рассмеялся.
— Попробую объяснить на вашем примере, — сказал он. — Каким образом в вашем мозгу сохранились мельчайшие подробности воспоминаний Гилберта Госсейна I? Ваши показатели должны были совпадать как минимум до двадцатого десятичного знака; теоретически — это единственно возможный способ передачи мыслей на расстоянии. Итак, Госсейна I, который жил и действовал, можно, грубо говоря, считать энергией наибольшей, а вы, находясь в инертном состоянии, воспринимали все с ним связанное независимо от удаленности в пространстве. — На мгновение он умолк. — Мы даже исследовали метеориты вплоть до колец Сатурна, полагая (как теперь выяснилось, неверно), что один из них могли выдолбить и превратить в инкубатор для Гилбертов Госсейнов в разной стадии развития. Надеюсь, теперь вы понимаете, насколько серьезно мы…
Его прервал человек в форме:
— Нас ждет машина, мистер Прескотт. Звездолет улетает на Венеру через полчаса.
— Уже иду, генерал.
Он сделал несколько шагов вслед за военным и вновь повернулся к Госсейну.
— В какой-то степени нам даже любопытно будет посмотреть на Госсейна III. Для вас наверняка не секрет, что мы намерены уничтожить его тело, а потом уже расправиться с вами. Более того, я предполагаю, что ОБЩЕЕ количество Госсейнов тоже не бесконечно.
Он резко оборвал разговор и, не оглядываясь, направился к выходу. У подъезда его ждала машина. Через несколько минут Прескотт задумается об их встрече. И найдет время позвонить Крэнгу, которому ничего другого не останется, как немедленно арестовать Госсейна.
Стоя в лифте, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Его план захватить Генератор Пространства в целости и сохранности рухнул из-за неожиданной встречи, но он не стал задумываться, когда Патриция Харди пригласила его войти. Она что-то бормотала об опасности, которой он подвергается во дворце, когда он вытащил из чемодана прочный шнур.
Она пришла в полное изумление, когда он начал связывать ее по рукам и ногам, и попытался выхватить небольшой пистолет из широкого рукава платья. Госсейн без труда овладел оружием и сунул его в карман. Заткнув ей рот кляпом и уложив на постель, он сказал:
— Простите. Но если сюда войдут, вас по крайней мере ни в чем не заподозрят.
Ему не хотелось ни извиняться, ни соблюдать правила хорошего тона. Ему хотелось успеть. Быстро вернувшись в гостиную за чемоданом, он вывалил его содержимое на кровать рядом с девушкой и, схватив атомный резак, подбежал к стене, в которой, по его мнению, находился Генератор Пространства.
Еще прошлой ночью он решил, что прибор направлен прямо на Машину, иначе его действие теряло бы свою силу пропорционально расстоянию в одну треть мили. Ведь даже мощный прожектор недостаточно ясно освещал пространство по сторонам. Вырезав квадрат со стороной восемь футов, он подтащил отвалившийся кусок стены поближе к балкону. Когда пыль осела, Госсейн увидел перед собой Генератор Пространства. Он представлял его совсем иным, более солидных размеров, чем шесть футов в высоту, четыре в длину, полтора в толщину. Обхватив прибор обеими руками — весил он сравнительно немного, фунтов пятьдесят, — Госсейн легко поднял его, отнес к кровати и положил перед ней панелью вниз на ковер. Перед его глазами замелькали десятки маленьких прозрачных трубок. Впрочем, за несколько сотен лет развития электроники появилось неимоверное количество самой разнообразной техники, и уследить за всеми новинками не было никакой возможности. Он вновь взялся за атомный резак, намереваясь превратить Генератор Пространства в кучу металлолома. Затем задумался и, нахмурившись, посмотрел на часы. Без двадцати минут два.
Внезапно он понял, что ему некуда спешить. Звездолет Прескотта давно улетел на Венеру, и ничего непредвиденного не произошло. Выглянув в широкое окно, он посмотрел на лужайку, поросшую кустарником, на пустынные аллеи, ведущие к зданию Машины. Несколько садовников время от времени склонялись над клумбами цветов, выполняя свои прямые обязанности. Машина сверкала и переливалась в солнечных лучах. Чтобы доставить туда Генератор Пространства, требовалось всего несколько минут.
Приняв решение, Госсейн резко повернулся, снял трубку телефона, стоявшего на столике перед кроватью и, услышав женский голос, сказал:
— Будьте любезны, соедините меня со столярной мастерской.
Через секунду ему ответил ворчливый голос. Госсейн быстро объяснил, какие работы ему требуется произвести. Он был в необычайно приподнятом настроении.
«Все будет в порядке, — подумал он. — Чем непринужденней себя вести, тем больше шансов на успех».
Он быстро вынес Генератор Пространства в гостиную. Вскоре раздался звонок, и в комнату вошли пятеро рабочих. Они молча принялись за работу. Бесшумные пилы, автоматические отвертки — Госсейн и глазом не успел моргнуть, как Генератор Пространства был надежно упакован в деревянный ящик. Двое рабочих, которые до сих пор стояли без дела, подхватили его на руки.
— Доставив к месту назначения через пять минут, — сказал один из них.
Госсейн запер дверь и вернулся в спальную. Даже не посмотрев в сторону Патриции Харди, он кинулся на балкон. Грузовик с узким деревянным ящиком в кузове ехал по мощеной дороге, примерно в четверти мили от дворца. Он направился прямо к зданию Машины и нырнул в подземный тоннель. Через две минуты он появился уже без груза.
Не говоря ни слова, Госсейн подошел к кровати и развязал девушку. Сам не зная почему, он чувствовал растущую неудовлетворенность собой, как будто его решительные действия были лишены всякого смысла.
22
Патриция Харди сидела на кровати, растирая онемевшие от веревок руки. На ее губах застыла легкая улыбка, которая привела Госсейна в полное недоумение. Ему даже показалось, что она смеется над ним, как над глупым, нашкодившим мальчишкой.
— Итак, у вас ничего не вышло! — сказала девушка.
Госсейн молча уставился на нее.
— Ведь вы пришли сюда в надежде, что вас убьют, верно? — спросила она.
«Не валяйте дурака», — хотел ответить Госсейн, но тут же закрыл рот. Он вспомнил свое нервное состояние, лихорадочную поспешность, разочарование, которое испытал, добившись наконец поставленной цели. Зачем обманывать самого себя? Безжалостный голос девушки не знал пощады.
— Другой причины нет и быть не может. Вы прекрасно понимали, что Госсейн III появится только в том случае, если вас не будет в живых. И, не сомневаясь, что ваша безумная затея обречена на провал, явились во дворец, желая погибнуть, как подобает мужчине.
Она была права. Ни один нормальный человек не покончит жизнь самоубийством и не отправится добровольно на эшафот. «Верю ли я, — подумал он, — в существование Госсейна III? Да, верю». Он ошеломленно тряхнул головой. Сколько раз он твердил себе, что это невозможно. «Могу ли я покончить с собой? Нет. Но я должен найти выход. Должен!»
Госсейн повернулся и, не говоря ни слова, направился к выходу.
— Куда же вы? — крикнула она вслед.
— В гостиницу. Если я вам понадоблюсь, звоните в любое время.
У дверей он остановился. У него совсем вылетело из головы, что своей выходкой он поставил ее в дурацкое положение.
— Не забудьте вызвать рабочих, чтобы починили стену, — сказал он. — Думаю, вы лучше меня знаете, что делать дальше. До свидания. Желаю удачи.
Он вышел из дворца и пошел по бульвару. Очутившись в городе, он зашел в первую попавшуюся аптеку и купил пачку гипнотаблеток.
— Решили подготовиться к Играм будущего года? — сочувственно спросил аптекарь.
— Как сказать, — коротко ответил Госсейн.
А теперь — в студию звукозаписи.
— Мне бы хотелось взять напрокат магнитофон, — сказал он. — Примерно на неделю.
— С чистой пленкой для записи?
— Да.
— Четыре доллара пятьдесят центов.
В отеле он первым делом потребовал ключ от сейфа, достал оставшиеся деньги и вернулся в холл.
— Месяц тому назад, — сказал он, — меня выгнали из гостиницы, так как я не смог назвать своего настоящего имени. Сейчас мне нужна комната. Я заплачу вперед.
Клерк не стал колебаться. Отель был практически пуст: люди, не сдавшие экзаменов, давно покинули город. Через две минуты мальчишка-лифтер проводил Госсейна в просторный номер. Тщательно заперев за собой дверь, Госсейн быстро продиктовал в микрофон заранее подготовленные фразы, включил аппарат на повтор, принял гипнотаблетку и лег, не раздеваясь. «Через двадцать четыре часа, — подумал он, — действие лекарства кончится, и тогда…» Он положил сверкающий маленький пистолет, отобранный у Патриции Харди, на столик рядом с кроватью.
То, что с ним произошло потом, трудно было описать словами. Он не устал, скорее впал в прострацию, чувствуя смертельную усталость, сквозь которую пробивался высокий раздражающий звук… звук его собственного голоса:
«Я — никто. Я ничего не стою. Меня все ненавидят. Какой смысл мне оставаться в живых? У меня никогда ничего не получится. Ни одна девушки меня не полюбит. Я разорен… ни надежды… ни денег… покончи с собой… застрелись…»
На Земле жили и здравствовали миллионы людей, думающих так ежедневно. Но они не стояли на нуль-А пути развития, а Госсейн надеялся, что его сбалансированная нервная система не выдержит отчаяния, которое он пытался себе внушить. Сознательно опускаясь с сияющих высот интеграции в пропасть невежества, он не сомневался, что рука его дрогнет в нужный момент.
«Какой смысл мне оставаться в живых? Какой смысл… ни надежды… покончи с собой!»
«Меня все ненавидят… ненавидят… ненавидят…»
В течение первого часа в голову лезли посторонние мысли. «Это просто глупо! Мой мозг слишком стабилен, баланс невозможно нарушить… ни надежды… Меня все ненавидят… ничего не стою…»
Примерно к концу второго часа откуда-то издалека до него стал доноситься назойливый шум. Он становился все громче и громче, иногда даже заглушая высокий звук его голоса. «Пушки! Обстрел! — мелькнула в затуманенном сознании Госсейна. — Неужели они напали на Землю?»
Ему стало страшно.
Он не помнил, как встал с постели, как очутился на полу. Он так устал! «Я ничего не стою… разорен… ни надежды… покончи с собой…»
Собрав остатки сил, он пополз к окну. И ничего не увидел, кроме соседнего здания. Но теперь он совершенно отчетливо слышал разрывы снарядов. На какое-то мгновение его захлестнуло отчаяние. Они бомбили Машину!
«Я никто… покончи с собой… Все меня ненавидят… Какой смысл мне оставаться в живых?»
Видимо, она начала трансляцию по всем радиостанциям о нападении на Венеру! А заговорщики пытались уничтожить ее.
Радио в его номере! Надо выключить… Как он устал! «Покончи с собой… ни надежды…» В конце концов ему удалось добраться до приемника и повернуть ручку громкости.
— Невероятно… негодяи… преступники…
Несмотря на оцепенение, овладевшее мозгом, Госсейн удивился. И внезапно понял, в чем дело. Пошла в ход пропаганда. Голоса плевались угрозами и обвинениями. Машина! Чудовище! Механический монстр без души, предательница! Венерианские бандиты, которые пытались навязать свою волю массе землян. Чуждая психология. Смирительные рубашки… истребить… уничтожить…
А на фоне лживых голосов грохотала орудийная канонада. Госсейна потянуло в сон. Надо добраться до кровати. Он устал. Он так сильно устал.
— ГОССЕЙН!
Все другие голоса замерли в отдалении. Радио обратилось прямо к нему.
— ГОССЕЙН, ЭТО ГОВОРИТ МАШИНА. НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ.
«Покончи с собой! Я — никто. Меня все ненавидят. Какой смысл мне оставаться в живых?»
ГОССЕЙН, НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. ЗАГОВОРЩИКИ УНИЧТОЖИЛИ ВАШЕ ТРЕТЬЕ ТЕЛО. ГОССЕЙН, МНЕ ДОЛГО НЕ ПРОДЕРЖАТЬСЯ. ПЕРВЫЕ ПОЛЧАСА МЕНЯ ОБСТРЕЛИВАЛИ ОБЫЧНЫМИ СНАРЯДАМИ, НО СЕЙЧАС ЧЕРЕЗ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ИНТЕРВАЛЫ В МЕНЯ ЛЕТЯТ ТОРПЕДЫ С АТОМНЫМИ БОЕГОЛОВКАМИ.
— Я ЗАЩИЩЕНА ДЕВЯНОСТОФУТОВЫМ СТАЛЬНЫМ БАРЬЕРОМ. ГОССЕЙН, В НЕМ УЖЕ ПЯТЬ ПРОБОИН ОТ ТОРПЕД, НАПРАВЛЕННЫХ С ВЕНЕРЫ.
— ГОССЕЙН, НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. ВАШЕ ТРЕТЬЕ ТЕЛО УНИЧТОЖЕНО. ВЫ ДОЛЖНЫ НАУЧИТЬСЯ КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ МОЗГ. Я НЕ МОГУ ПОДСКАЗАТЬ ВАМ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО…
В самом конце первой страницы, на второй полосе в глаза Госсейну бросился заголовок:
НИКАКИХ НОВОСТЕЙ С ВЕНЕРЫ Радисты докладывают, что сегодня утром им не удалось наладить связь с Венерой
Заметка привела Госсейна в угнетенное состояние. Только теперь он начал понимать, что вновь оказался на Земле, один среди пяти миллиардов ее обитателей, которые знали о текущих событиях только из газет и радиопередач. Более того, он потерял надежду что-либо изменить, ведь его лишили даже права рисковать собственной жизнью. Сколько глупостей он наделал, прямо как в мелодраме! Надо же было ему сунуться в президентский дворец именно в ночь убийства! Так мог поступить лишь умалишенный, но никак не Гилберт Госсейн, обязанный предусмотреть последствия подобного шага. И, конечно, они не подпустят его к Машине и на пушечный выстрел!
Но никто не остановил его. Он шел к сверкающему шпилю по пустынным аллеям. Ничего удивительного, после двадцати девяти дней Игр отсеялось примерно девяносто процентов соревнующихся. Зайдя в одну из экзаменационных кабинок, Госсейн прикоснулся к металлическим контактам, налаживая связь, и стал терпеливо ждать. Примерно через полминуты из громкоговорителя раздался голос:
— Ситуация ясна. Что вы намерены предпринять?
Вопрос потряс Госсейна. Как ни обидно было ему признаться в этом, он пришел получить совет, выслушать очередные инструкции. Будущее представлялось ему настолько туманным, что говорить о каких-то намерениях просто не имело смысла.
— Я растерялся, — признался он. — За короткое время мне многое пришлось пережить. Я испытал страх смерти, ни на секунду не имел покоя, старался что-то предпринять на благо общества. И вдруг все это оказалось ненужным. Я волен делать, что захочу. Моей жизни ничто не грозит. Я вновь вынужден зарабатывать себе на хлеб и заниматься прочими обыденными вещами. Единственный мой план заключался в том, чтобы обратиться к ученым из Института Семантики, а потом найти доктора Кора. Жителей Венеры необходимо предупредить о грозящей, им опасности.
— Они уже знают, — сказала Машина. — Шестнадцать часов тому назад на планету было совершено нападение. В операции участвовали пять тысяч космических кораблей с двадцатью пятью миллионами солдат на борту. Они…
— ЧТО? — воскликнул Госсейн.
— В настоящий момент, — сказала Машина, — все большие города Венеры находятся в руках захватчиков. Первая стадия битвы завершена.
Руки Госсейна бессильно упали с металлических контактов. Отчаяние, охватившее его, пересилило чувство глубокого уважения, которое он питал к Машине.
— И ты не предупредила их! — вскричал он вне себя от ярости. — Чудовище!
— Насколько я понимаю, — ответил бесстрастный голос, — вы уже слышали о Генераторе Пространства. Я не в состоянии выступать публично, пока он на меня направлен.
Госсейн, готовый разразиться новыми проклятьями, умолк и стал слушать дальше.
— Электронные системы моего мозга, — продолжала Машина, — необычайно сложны и могут надежно функционировать лишь при правильном распределении потока энергии. Он должен быть прерывистым — только тогда я в состоянии управлять рабочими и нерабочими схемами в нужной последовательности. Генератор Пространства мешает возникновению очередных импульсов, блокирует определенные каналы. Таким образом он создает помехи, нарушает все мои коммуникации с внешним миром, не позволяя осуществлять контроль над фотоэлементами, тиратронами, усилителями, которые постоянно находятся под нагрузкой.
— Но ведь ты разговариваешь со мной. Значит, это возможно!
— С отдельным человеком — да, — сказала Машина. — Использовав резервы, я могу сообщить о заговоре нескольким людям одновременно. Допустим, я так и сделаю. Допустим, они начнут кричать, что Машина обвиняет правительство в саботаже. Прежде чем им поверят, Торсон достанет еще один Генератор Пространства, и все будет кончено. Нет, мой друг, мир слишком велик, и любой преступник, имеющий доступ к радио и газетам, добьется за один час больше, чем я за год. И пока у меня не появится шанс выступить публично, я предпочитаю молчать.
— Но что же нам делать? — недоуменно спросил Госсейн.
— Лично я — бессильна.
Госсейн почувствовал какой-то подвох.
— Ты хочешь сказать, что все зависит от меня одного? — спросил он.
— Я не уверена, — ответила Машина, — понимаете вы или нет, насколько блестящий анализ дал Крэнг сложившийся ситуации.
Госсейн задумался, вспоминая разговор во дворце. Крэнг нес какую-то ахинею о причинах, по которым они не собираются его убивать, и…
— Послушай, — воскликнул он, — не хочешь ли ты сказать, что я должен покончить с собой?
— Будь на то моя воля, — торжественно произнесла Машина, — я уничтожила бы вас в ту самую секунду, как открылась дверь. Но в мои схемы встроены ограничения, которые позволяют убить человека только в том случае, если он нападет на меня.
Госсейн, никак не ожидавший, что Машина неожиданно может стать его врагом, изумленно вздохнул.
— Я не понимаю, что происходит, — сказал он. — Ты говоришь серьезно?
— Вы выполнили свою миссию, — ответил бесстрастный голос, — и должны уступить место третьему, более совершенному Госсейну. Не исключено, что со временем вам удастся научиться пользоваться дополнительным мозгом. Но у нас нет времени, а Госсейн III получит такую возможность, как только обретет сознание.
— Но ведь это просто смешно, — нервно сказал Госсейн. — Я не могу покончить с собой. — С большим трудом он взял себя в руки. — Почему… третий Госсейн должен появиться на свет обязательно после моей смерти?
— Процесс и мне не совсем понятен, — ответила Машина. — После того, как мы виделись с вами в последний раз, мне сообщили, что физическая смерть одного из тел воспринимается электронным устройством, которое автоматически передает сигнал в следующее тело. Механика довольно проста, что же касается биологии — мне трудно разобраться.
— Кто сообщил? — напряженно спросил Госсейн.
Наступила короткая пауза, потом из раскрывшейся щели выпали письмо.
— Я получаю инструкции по почте, — сказала Машина. — Ваше второе тело доставили на грузовике, и к нему была приложена эта записка.
Госсейн развернул небольшой лист бумаги и прочитал несколько строк, отпечатанных на машинке:
«Отправьте тело Госсейна II на Венеру и оставьте в лесу рядом с домом Прескоттов. Когда он уйдет оттуда, пошлите робоплан, который должен будет высадить его у дома-дерева Крэнга, с приказанием сдаться в плен. Проинформируйте его относительно Венеры и примите все необходимые меры предосторожности».
— Никто и никогда не проверял грузы, которые я отправляю на Венеру, — сказала Машина. — Ваша транспортировка прошла без осложнений.
Чувствуя непонятную слабость, Госсейн перечитал записку.
— И это все, что ты знаешь? — с трудом проговорил он.
Казалось, Машина колеблется.
— С тех пор я получила еще одно письмо, в котором сказано, что скоро мне будет доставлено тело Госсейна III.
Госсейн побледнел.
— Ты лжешь, — хрипло прошептал он. — Ты говоришь это только для того, чтобы я покончил с собой.
Он умолк. Получалось, что он оказался вовлеченным в идиотский спор о необходимости самоубийства. Зачем обсуждать, по какой причине он не собирается так поступать? Чушь какая-то. Не говоря ни слова, он встал, вышел из кабинки и пошел прочь от здания Машины.
Весь день он не знал, куда ему деться. Он старался ни о чем не думать, не поддаваться отчаянию. Только к вечеру его нервы постепенно стали успокаиваться. Он чувствовал себя усталым и несчастным, но уже мог здраво рассуждать. Машина даже не предложила ему попробовать уничтожить Генератор Пространства, наверное, заранее обрекая такую попытку на провал.
Обедая, он представил себе, что можно сделать. Первым делом надо позвонить Патриции и назначить ей свидание во дворце. Неужели он не сумеет убедить ее выделить ему хотя бы несколько минут наедине? Нет, он просто обязан что-то предпринять.
Он направился к видеофону, как только встал из-за стола. После короткой паузы на экране возникло се лицо. Увидев Госсейна, она просияла и тут же торопливо произнесла:
— В вашем распоряжении всего одна минута. Где мы встретимся?
Когда он ответил, она нахмурилась, покачала головой, потом задумчиво посмотрела на него.
— По-моему, это очень рискованно, — медленно сказала она, — но если вы не боитесь, я согласна. Значит, завтра, ровно в час. И не попадитесь на глаза Прескотту, Торсону или мистеру Крэнгу.
Госсейн заверил ее, что будет крайне осторожен, попрощался и повесил трубку. И, конечно же, попался на глаза Прескотту.
21
Знаменитый ученый викторианской эпохи сказал:
«Следующему поколению физиков нечего делать, кроме как заняться дальнейшим измерением малых величин». В следующем поколении… Планк разработал квантовую теорию, которая впоследствии позволила Бору доказать существование атомной структуры материи… математические построения Эйнштейна основывались на измерении малых величин с максимально возможной степенью точности… Очевидно, на повестке дня сейчас гравитация. Загадка магнитного поля… Рано или поздно кому-нибудь удастся измерить очередную малую величину, и проблема будет решена.
Дж.В.К.-младший
Госсейн подошел к главному входу дворца за несколько минут до назначенного времени. Он был не один. Мужчины и женщины входили и выходили из широких дверей, и он смещался с толпой, пользуясь ею как ширмой, прячась от посторонних глаз. Естественно, прежде чем пройти внутрь, ему пришлось обратиться к охраннику, неповоротливому и толстому, сидевшему за стеклянной перегородкой.
— Мое имя Госсейн. Мне ведено прийти к мисс Патриции Харди в час дня.
Толстяк провел пальцем по лежавшему перед ним списку имен, затем нажал кнопку. Из соседнего помещения вышел высокий молодой человек в форме. Он взял из рук Госсейна чемодан и провел его к лифту, створки которого распахнулись, выпуская трех пассажиров. Одним из них был Прескотт. Он удивленно уставился на Госсейна. Лицо его помрачнело.
— Что вам здесь надо? — спросил он.
Госсейн глубоко вздохнул. Ему просто фантастически не повезло. На всякий случай он готовился к такой встрече, но все равно сердце его ушло в пятки, когда он выдавил из себя заранее приготовленную фразу:
— Крэнг назначил мне встречу.
— Что-что? Мы с ним только что расстались, и он ни словом о вас не обмолвился.
Госсейн вспомнил, что Прескотт ничего не знает о Крэнге. Тем лучше — значит, можно не бояться выдать галактического агента, перешедшего на их сторону.
— Он согласился уделить мне несколько минут, — пояснил Госсейн. — Но, может быть, вы объясните мне, что происходит?
И Госсейн принялся рассказывать о своем посещении Машины и о том, как она посоветовала ему покончить жизнь самоубийством, чтобы уступить место Госсейну III. Он и виду не показал, что знает о вторжении на Венеру, и мрачно заявил:
— Я хочу видеть свое третье тело. Я слишком верю в нуль-А принципы, чтобы допустить существование трех Госсейнов даже после того, как мне показали второго. Подумать только, такому здравомыслящему человеку, как я, приказывают покончить с собой! — Он невольно вздрогнул. — Я должен разобраться. Я готов откровенно поговорить с Торсоном. После вчерашнего, — тут Госсейн посмотрел прямо в глаза своему собеседнику, — я как-то не подумал о вас.
Все это время Прескотт холодно и подозрительно наблюдал за ним. По нему было незаметно, что он придает значение их недавней стычке. Выслушав рассказ Госсейна, он пожал плечами и направился к выходу, но тут же остановился и резко повернулся. В глазах его засветилось любопытство.
— Как вы, вероятно, догадались, — сказал он, — мы пытаемся найти ваши остальные тела.
Единственным желанием Госсейна было уйти отсюда как можно скорее, но, услышав столь откровенное признание, он почувствовал, что его бьет озноб.
— Где? — спросил он.
Прескотт хрипло рассмеялся.
— Сначала мы растерялись и наделали глупостей. Обыскали чуть ли не все пещеры Земли. Сейчас мы стали умнее.
— Что вы имеете в виду?
Прескотт нахмурился.
— Проблема в целом достаточно сложна, — сказал он, — и частично связана с одним из законов природы, о котором вы скорее всего никогда не слышали. Он гласит, что если две энергии совпадают по своим показателям до двадцатого десятичного знака и действуют в одном пространстве, то наибольшая из них перекроет любое расстояние, стремясь совпасть с наименьшей, но не мгновенно, а на сверхсветовых скоростях.
— Для меня это звучит абракадаброй, — заметил Госсейн.
Прескотт громко рассмеялся.
— Попробую объяснить на вашем примере, — сказал он. — Каким образом в вашем мозгу сохранились мельчайшие подробности воспоминаний Гилберта Госсейна I? Ваши показатели должны были совпадать как минимум до двадцатого десятичного знака; теоретически — это единственно возможный способ передачи мыслей на расстоянии. Итак, Госсейна I, который жил и действовал, можно, грубо говоря, считать энергией наибольшей, а вы, находясь в инертном состоянии, воспринимали все с ним связанное независимо от удаленности в пространстве. — На мгновение он умолк. — Мы даже исследовали метеориты вплоть до колец Сатурна, полагая (как теперь выяснилось, неверно), что один из них могли выдолбить и превратить в инкубатор для Гилбертов Госсейнов в разной стадии развития. Надеюсь, теперь вы понимаете, насколько серьезно мы…
Его прервал человек в форме:
— Нас ждет машина, мистер Прескотт. Звездолет улетает на Венеру через полчаса.
— Уже иду, генерал.
Он сделал несколько шагов вслед за военным и вновь повернулся к Госсейну.
— В какой-то степени нам даже любопытно будет посмотреть на Госсейна III. Для вас наверняка не секрет, что мы намерены уничтожить его тело, а потом уже расправиться с вами. Более того, я предполагаю, что ОБЩЕЕ количество Госсейнов тоже не бесконечно.
Он резко оборвал разговор и, не оглядываясь, направился к выходу. У подъезда его ждала машина. Через несколько минут Прескотт задумается об их встрече. И найдет время позвонить Крэнгу, которому ничего другого не останется, как немедленно арестовать Госсейна.
Стоя в лифте, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Его план захватить Генератор Пространства в целости и сохранности рухнул из-за неожиданной встречи, но он не стал задумываться, когда Патриция Харди пригласила его войти. Она что-то бормотала об опасности, которой он подвергается во дворце, когда он вытащил из чемодана прочный шнур.
Она пришла в полное изумление, когда он начал связывать ее по рукам и ногам, и попытался выхватить небольшой пистолет из широкого рукава платья. Госсейн без труда овладел оружием и сунул его в карман. Заткнув ей рот кляпом и уложив на постель, он сказал:
— Простите. Но если сюда войдут, вас по крайней мере ни в чем не заподозрят.
Ему не хотелось ни извиняться, ни соблюдать правила хорошего тона. Ему хотелось успеть. Быстро вернувшись в гостиную за чемоданом, он вывалил его содержимое на кровать рядом с девушкой и, схватив атомный резак, подбежал к стене, в которой, по его мнению, находился Генератор Пространства.
Еще прошлой ночью он решил, что прибор направлен прямо на Машину, иначе его действие теряло бы свою силу пропорционально расстоянию в одну треть мили. Ведь даже мощный прожектор недостаточно ясно освещал пространство по сторонам. Вырезав квадрат со стороной восемь футов, он подтащил отвалившийся кусок стены поближе к балкону. Когда пыль осела, Госсейн увидел перед собой Генератор Пространства. Он представлял его совсем иным, более солидных размеров, чем шесть футов в высоту, четыре в длину, полтора в толщину. Обхватив прибор обеими руками — весил он сравнительно немного, фунтов пятьдесят, — Госсейн легко поднял его, отнес к кровати и положил перед ней панелью вниз на ковер. Перед его глазами замелькали десятки маленьких прозрачных трубок. Впрочем, за несколько сотен лет развития электроники появилось неимоверное количество самой разнообразной техники, и уследить за всеми новинками не было никакой возможности. Он вновь взялся за атомный резак, намереваясь превратить Генератор Пространства в кучу металлолома. Затем задумался и, нахмурившись, посмотрел на часы. Без двадцати минут два.
Внезапно он понял, что ему некуда спешить. Звездолет Прескотта давно улетел на Венеру, и ничего непредвиденного не произошло. Выглянув в широкое окно, он посмотрел на лужайку, поросшую кустарником, на пустынные аллеи, ведущие к зданию Машины. Несколько садовников время от времени склонялись над клумбами цветов, выполняя свои прямые обязанности. Машина сверкала и переливалась в солнечных лучах. Чтобы доставить туда Генератор Пространства, требовалось всего несколько минут.
Приняв решение, Госсейн резко повернулся, снял трубку телефона, стоявшего на столике перед кроватью и, услышав женский голос, сказал:
— Будьте любезны, соедините меня со столярной мастерской.
Через секунду ему ответил ворчливый голос. Госсейн быстро объяснил, какие работы ему требуется произвести. Он был в необычайно приподнятом настроении.
«Все будет в порядке, — подумал он. — Чем непринужденней себя вести, тем больше шансов на успех».
Он быстро вынес Генератор Пространства в гостиную. Вскоре раздался звонок, и в комнату вошли пятеро рабочих. Они молча принялись за работу. Бесшумные пилы, автоматические отвертки — Госсейн и глазом не успел моргнуть, как Генератор Пространства был надежно упакован в деревянный ящик. Двое рабочих, которые до сих пор стояли без дела, подхватили его на руки.
— Доставив к месту назначения через пять минут, — сказал один из них.
Госсейн запер дверь и вернулся в спальную. Даже не посмотрев в сторону Патриции Харди, он кинулся на балкон. Грузовик с узким деревянным ящиком в кузове ехал по мощеной дороге, примерно в четверти мили от дворца. Он направился прямо к зданию Машины и нырнул в подземный тоннель. Через две минуты он появился уже без груза.
Не говоря ни слова, Госсейн подошел к кровати и развязал девушку. Сам не зная почему, он чувствовал растущую неудовлетворенность собой, как будто его решительные действия были лишены всякого смысла.
22
Кто из нас нормален?
(Quisnam igitur sanus?) Гораций, Сатиры II, год 25-й
Патриция Харди сидела на кровати, растирая онемевшие от веревок руки. На ее губах застыла легкая улыбка, которая привела Госсейна в полное недоумение. Ему даже показалось, что она смеется над ним, как над глупым, нашкодившим мальчишкой.
— Итак, у вас ничего не вышло! — сказала девушка.
Госсейн молча уставился на нее.
— Ведь вы пришли сюда в надежде, что вас убьют, верно? — спросила она.
«Не валяйте дурака», — хотел ответить Госсейн, но тут же закрыл рот. Он вспомнил свое нервное состояние, лихорадочную поспешность, разочарование, которое испытал, добившись наконец поставленной цели. Зачем обманывать самого себя? Безжалостный голос девушки не знал пощады.
— Другой причины нет и быть не может. Вы прекрасно понимали, что Госсейн III появится только в том случае, если вас не будет в живых. И, не сомневаясь, что ваша безумная затея обречена на провал, явились во дворец, желая погибнуть, как подобает мужчине.
Она была права. Ни один нормальный человек не покончит жизнь самоубийством и не отправится добровольно на эшафот. «Верю ли я, — подумал он, — в существование Госсейна III? Да, верю». Он ошеломленно тряхнул головой. Сколько раз он твердил себе, что это невозможно. «Могу ли я покончить с собой? Нет. Но я должен найти выход. Должен!»
Госсейн повернулся и, не говоря ни слова, направился к выходу.
— Куда же вы? — крикнула она вслед.
— В гостиницу. Если я вам понадоблюсь, звоните в любое время.
У дверей он остановился. У него совсем вылетело из головы, что своей выходкой он поставил ее в дурацкое положение.
— Не забудьте вызвать рабочих, чтобы починили стену, — сказал он. — Думаю, вы лучше меня знаете, что делать дальше. До свидания. Желаю удачи.
Он вышел из дворца и пошел по бульвару. Очутившись в городе, он зашел в первую попавшуюся аптеку и купил пачку гипнотаблеток.
— Решили подготовиться к Играм будущего года? — сочувственно спросил аптекарь.
— Как сказать, — коротко ответил Госсейн.
А теперь — в студию звукозаписи.
— Мне бы хотелось взять напрокат магнитофон, — сказал он. — Примерно на неделю.
— С чистой пленкой для записи?
— Да.
— Четыре доллара пятьдесят центов.
В отеле он первым делом потребовал ключ от сейфа, достал оставшиеся деньги и вернулся в холл.
— Месяц тому назад, — сказал он, — меня выгнали из гостиницы, так как я не смог назвать своего настоящего имени. Сейчас мне нужна комната. Я заплачу вперед.
Клерк не стал колебаться. Отель был практически пуст: люди, не сдавшие экзаменов, давно покинули город. Через две минуты мальчишка-лифтер проводил Госсейна в просторный номер. Тщательно заперев за собой дверь, Госсейн быстро продиктовал в микрофон заранее подготовленные фразы, включил аппарат на повтор, принял гипнотаблетку и лег, не раздеваясь. «Через двадцать четыре часа, — подумал он, — действие лекарства кончится, и тогда…» Он положил сверкающий маленький пистолет, отобранный у Патриции Харди, на столик рядом с кроватью.
То, что с ним произошло потом, трудно было описать словами. Он не устал, скорее впал в прострацию, чувствуя смертельную усталость, сквозь которую пробивался высокий раздражающий звук… звук его собственного голоса:
«Я — никто. Я ничего не стою. Меня все ненавидят. Какой смысл мне оставаться в живых? У меня никогда ничего не получится. Ни одна девушки меня не полюбит. Я разорен… ни надежды… ни денег… покончи с собой… застрелись…»
На Земле жили и здравствовали миллионы людей, думающих так ежедневно. Но они не стояли на нуль-А пути развития, а Госсейн надеялся, что его сбалансированная нервная система не выдержит отчаяния, которое он пытался себе внушить. Сознательно опускаясь с сияющих высот интеграции в пропасть невежества, он не сомневался, что рука его дрогнет в нужный момент.
«Какой смысл мне оставаться в живых? Какой смысл… ни надежды… покончи с собой!»
«Меня все ненавидят… ненавидят… ненавидят…»
В течение первого часа в голову лезли посторонние мысли. «Это просто глупо! Мой мозг слишком стабилен, баланс невозможно нарушить… ни надежды… Меня все ненавидят… ничего не стою…»
Примерно к концу второго часа откуда-то издалека до него стал доноситься назойливый шум. Он становился все громче и громче, иногда даже заглушая высокий звук его голоса. «Пушки! Обстрел! — мелькнула в затуманенном сознании Госсейна. — Неужели они напали на Землю?»
Ему стало страшно.
Он не помнил, как встал с постели, как очутился на полу. Он так устал! «Я ничего не стою… разорен… ни надежды… покончи с собой…»
Собрав остатки сил, он пополз к окну. И ничего не увидел, кроме соседнего здания. Но теперь он совершенно отчетливо слышал разрывы снарядов. На какое-то мгновение его захлестнуло отчаяние. Они бомбили Машину!
«Я никто… покончи с собой… Все меня ненавидят… Какой смысл мне оставаться в живых?»
Видимо, она начала трансляцию по всем радиостанциям о нападении на Венеру! А заговорщики пытались уничтожить ее.
Радио в его номере! Надо выключить… Как он устал! «Покончи с собой… ни надежды…» В конце концов ему удалось добраться до приемника и повернуть ручку громкости.
— Невероятно… негодяи… преступники…
Несмотря на оцепенение, овладевшее мозгом, Госсейн удивился. И внезапно понял, в чем дело. Пошла в ход пропаганда. Голоса плевались угрозами и обвинениями. Машина! Чудовище! Механический монстр без души, предательница! Венерианские бандиты, которые пытались навязать свою волю массе землян. Чуждая психология. Смирительные рубашки… истребить… уничтожить…
А на фоне лживых голосов грохотала орудийная канонада. Госсейна потянуло в сон. Надо добраться до кровати. Он устал. Он так сильно устал.
— ГОССЕЙН!
Все другие голоса замерли в отдалении. Радио обратилось прямо к нему.
— ГОССЕЙН, ЭТО ГОВОРИТ МАШИНА. НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ.
«Покончи с собой! Я — никто. Меня все ненавидят. Какой смысл мне оставаться в живых?»
ГОССЕЙН, НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. ЗАГОВОРЩИКИ УНИЧТОЖИЛИ ВАШЕ ТРЕТЬЕ ТЕЛО. ГОССЕЙН, МНЕ ДОЛГО НЕ ПРОДЕРЖАТЬСЯ. ПЕРВЫЕ ПОЛЧАСА МЕНЯ ОБСТРЕЛИВАЛИ ОБЫЧНЫМИ СНАРЯДАМИ, НО СЕЙЧАС ЧЕРЕЗ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ ИНТЕРВАЛЫ В МЕНЯ ЛЕТЯТ ТОРПЕДЫ С АТОМНЫМИ БОЕГОЛОВКАМИ.
— Я ЗАЩИЩЕНА ДЕВЯНОСТОФУТОВЫМ СТАЛЬНЫМ БАРЬЕРОМ. ГОССЕЙН, В НЕМ УЖЕ ПЯТЬ ПРОБОИН ОТ ТОРПЕД, НАПРАВЛЕННЫХ С ВЕНЕРЫ.
— ГОССЕЙН, НЕ КОНЧАЙТЕ ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ. ВАШЕ ТРЕТЬЕ ТЕЛО УНИЧТОЖЕНО. ВЫ ДОЛЖНЫ НАУЧИТЬСЯ КОНТРОЛИРОВАТЬ СВОЙ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЙ МОЗГ. Я НЕ МОГУ ПОДСКАЗАТЬ ВАМ, КАК ЭТО СДЕЛАТЬ, ПОТОМУ ЧТО…