Ван Альфред. Варвар / The Barbarian

   Когда стражи выводили раба, он бросил через плечо еще одно оскорбление:
   — Ты, несчастный урод, — сказал он, — ты будешь там, где положено, когда сюда доберется Цинзар.
   Клейн не ответил. Он полагал сомнительным, что новый завоеватель выберет роль благородного мстителя за все грехи и зло Линна. Это потребовало бы слишком большого времени. Он выбросил из головы эту мысль, встал и направился к двери, которая вела в соседнее конторское помещение. Встав на пороге, он внимательно оглядел дюжину доверенных рабов, сидевших за своими столами.
   — Не поступайте опрометчиво, — сказал он медленно, спокойным, ясным голосом. — Это относится к каждому из вас. Если вы затаили злобные мысли, подобные высказанным Аорагом, — сдержите их. Падение одного города в результате внезапной атаки не следует расценивать как катастрофу. — Клейн почувствовал раздражение. Он пытался взывать к их инстинкту осторожности и самосохранения, но довод, к которому он был вынужден прибегнуть, ясно показывал — катастрофа началась.
   — Я сознаю, — продолжал Клейн, — что быть рабом никому не доставляет удовольствия, хотя у вас и имеются некоторые преимущества — гарантия определенного жизненного уровня, бесплатное профессиональное обучение. Однако дикие слова Аорага доказывают, что, если освободить молодых рабов, они станут источником дисгармонии в обществе — если не прямо революционным фактором. Люди разных рас должны постепенно учиться жить вместе; это, конечно, горькая правда, но это так.
   Он пошел прочь, удовлетворенный тем, что сделал все возможное при данных обстоятельствах. Во всяком случае, он не сомневался в виновности Аорага, но понимал, что в произошедшем инциденте, как в капле воды, отразилась проблема рабства в Империи. Если Цинзару удастся захватить любую важную область Земли, восстание рабов последует автоматически. В Линнианской Империи было много рабов, слишком много, чтобы можно было чувствовать себя в безопасности.
   Снаружи он увидел первых беженцев. Они в изнеможении расположились на земле около здания зернохранилища. Несколько минут Клейн наблюдал за ними, пытаясь представить себе картину их бегства из Линна. Он был удивлен их поздним появлением. Люди, должно быть, просто отказывались верить, что городу угрожает серьезная опасность; хотя, конечно, первые потоки беглецов могли двинуться по другим направлениям. В этом случае их отсутствие вчера в районе поместья Клейна было бы понятным.
   Клейн прервал свои размышления. Он подозвал раба и послал его с группой своих личных охранников к зернохранилищу. Клейн велел передать беженцам, что те из них, которые имеют какие-либо транспортные средства, должны немедленно двигаться дальше. Здесь, всего за восемьдесят миль от Линна, он собирался предоставлять временный отдых и помощь только беженцам, передвигающимся пешком.
   Затем Клейн быстро направился в свой кабинет и вызвал начальника стражи.
   — Мне нужны добровольцы из беженцев, — объяснил он офицеру, — штатские люди, крепкие физически и очень религиозные, которые были бы готовы лететь в Линн и вывезти все транспортабельное оборудование из лаборатории в моем городском дворце.
   Его план, который он изложил группе из сорока срочно набранных добровольцев, был прост. В течение нескольких дней, возможно — недель, в огромном городе будет царить беспорядок. Отряды варваров, очевидно, в первую очередь стремятся занять все ключевые пункты и наиболее богатые общественные и частные здания. Можно надеяться, что в первые дни оккупации города варвары не обратят внимания на скромный особняк Клейна, скрытый за деревьями большого парка. Если же его резиденция в Линне окажется захваченной, то вряд ли в ней сможет расположиться большой отряд. Добровольцам, отважным и сильным людям, не составит труда перебить чужаков и выполнить свою задачу.
   — Я хочу подчеркнуть важность порученного вам дела, — продолжал Клейн. — Как все вы знаете, я являюсь членом Высшего совета Храма. Мне доверено хранение и изучение священных предметов, которые ученые Храма столетиями разыскивали в древних развалинах. Эти механизмы Золотого Века помогли нашим инженерам наладить добычу божественного металла, питающего двигатели кораблей, но не это главное. Сами Атомные Боги касались их! И было бы великим бедствием, если бы наши реликвии попали в нечистые руки варваров! Спасите эти святыни! Я должен также строго предупредить вас: если, в случае неудачи, вы будете схвачены варварами, никто не должен открывать истинной цели ваших действий. Скажите, что вы вернулись ради спасения собственного имущества. Признайтесь, что вы были глупцами, рискуя собой во имя корысти и жадности, стерпите пытку — но не выдайте тайны.
   Помня о том, что Тьюз поручил охрану его городского особняка специальной воинской части, Клейн закончил инструктаж следующим указанием:
   — Возможно, что священные предметы все еще охраняются солдатами Линна; в таком случае, отдайте их командиру это письмо.
   Он вручил письмо предводителю добровольцев. Это была доверенность, подписанная Клейном, с перечислением всех его титулов. Теперь, после гибели Тьюза, подобный документ вряд ли кто-либо решится проигнорировать.
   Когда люди отправились готовиться к своей миссии, Клейн послал один из своих личных космических кораблей в окрестности крупного города Горама. Здесь были расквартированы воинские части, находившиеся под командованием Моркада, близкого друга Клейна. Этому опытному офицеру адресовалось письмо, в котором Клейн спрашивал: «Какие средства противодействия захватчикам подготовлены? Все ли руководители в крупных и мелких городах понимают, что он должны делать в создавшемся критическом положении? Готовы ли они к инициативным действиям или будут ожидать указаний верховных властей?»
   Ответ пришел через кратчайше возможное время, примерно спустя сорок минут. Моркад сообщил, что его войска поступают под команду Клейна и что он разослал посланцев во все крупные города Земли от имени «Сиятельного Клейна Линна, преемника благородного Великого Советника Тьюза, который погиб во главе своих войск, защищая город Линн от коварного и неожиданного нападения варварской орды звероподобных людей что грозятся уничтожить огонь цивилизации на планете».
   Несколько пышно и довольно откровенно, но это не пугало Клейна. Подобным заявлением он предлагал себя в качестве руководителя — и имел на то основания. Только его имя могло организовать и воодушевить армию.
   Еще раз перечитав письмо Моркада, он медленно подошел к зеркалу, висевшему на стене кабинета, и пристально посмотрел на свое отражение. Он был одет в подобающее храмовому ученому платье — просторный темный костюм, дополненный наброшенной на плечи мантией с капюшоном. Складки ткани, окутывавшей его тело, спадали до самого пола. Бледное лицо Клейна, с тонкими чертами и пронзительными серыми глазами, смутно вырисовывалось на фоне черного капюшона.
   Он невесело усмехнулся. Мутант! Урод! Опыты с божественными металлами древних не проходят бесследно… Впрочем, он не считал себя обделенным судьбой. Он сохранял почти полную свободу движений, а к воинским подвигам был равнодушен с детства. Гораздо больше его воображение занимали таинственные, но почти утерянные знания Золотого Века. Однако сейчас он вынужден стать военачальником — другого выхода нет.
   Необходимо три месяца, чтобы уведомить Джеррина на Венере, и не менее четырех — чтобы доставить сообщение Дрейду на Марс; обе планеты расположены сейчас за Солнцем, на максимальном удалении от Земли. Чтобы получить известия от братьев, нужен почти вдвое больший срок. Лишь члены правящей фамилии могли рассчитывать на поддержку всех классов и групп свободного населения Империи. О судьбе семьи Великого Советника ничего не было известно; кроме того, в нее входили одни женщины. Следовательно, оставался только Сиятельный Клейн, младший брат Сиятельного Джеррина, внук последнего Великого Правителя. Таким образом, не менее шести месяцев ему придется выполнять обязанности полновластного повелителя Линна.
   Этот второй день вторжения тянулся медленно. Постепенно начали прибывать большие корабли, полные солдат. К вечеру более тысячи человек сосредоточились вдоль дороги, ведущей к столице, и на берегу реки. Стремительно проносились аэрокрафты, над ними, в вышине, величественно кружили космические корабли, наземные патрули охраняли все подступы к поместью.
   Дороги были фактически пустынными. Как сообщали пилоты разведывательных аэрокрафтов, основная масса беженцев из Линна еще находилась в пути. Ворота захваченного города оставались открытыми, пропуская все новые толпы спасавшихся бегством людей.
   Перед наступлением темноты воздушные патрули доложили, что ворота города — одни за другими — были закрыты. Поток беженцев превратился в струйку, сочившуюся из затемненной громады города, небо очистилось от летательных аппаратов беглецов. Стало ясно, что люди, которые могли воспользоваться транспортными средствами, находятся уже далеко, на пути к другим городам, где они рассчитывали получить помощь друзей и родственников.
   После полуночи добровольцы отправились выполнять свою опасную миссию. Располагая уже значительными силами, Клейн укрепил их группу сотней солдат регулярной армии, предоставив объединенному отряду космический корабль и десять аэрокрафтов. Он проследил за отправлением отряда, после чего поспешил принять участие в совете высших офицеров — тех, которые уже успели прибыть. Дюжина мужчин вскочила на ноги, когда он вошел. Офицеры приветствовали Клейна воинским салютом; их взгляды выражали почтение и доверие к Великому Правителю Империи.
   На мгновение Клейн остановился на пороге. Он хотел быть спокойным, хотел начать с делового анализа фактов, трезвой оценки происходящего. Сильное волнение мешало ему; неожиданно пришло ощущение ужаса, нереальности случившегося. Пальцы его рук, скрытых под широким плащом, дрожали. Он почувствовал панический детский страх — такой же, как в юности, во время ужасных дней, когда его мутировавший организм боролся за жизнь.
   Его лицо тряслось, глотать было трудно, на лбу выступила испарина. С огромным трудом Клейну удалось овладеть собой. Резким жестом он отдал салют и прошел во главу стола.
   Клейн подождал, пока офицеры разместились; затем он предложил заслушать краткие отчеты об имеющихся в их распоряжении войсках. Он записывал цифры, сообщаемые каждым выступающим по своей провинции, и в конце подвел общий итог.
   — В нашем распоряжении, — объявил он, — восемнадцать тысяч опытных солдат, шесть тысяч резервистов, около полумиллиона боеспособных граждан и практически неограниченные запасы вооружения.
   — Ваша светлость, — сказал его друг Моркад, — Линнианская империя в обычном состоянии содержит армию в миллион человек. На Земле наибольшие силы размещались в окрестностях столицы, и они уничтожены. Около четырехсот тысяч солдат все еще находятся на Венере, и немногим более двухсот тысяч — на Марсе.
   Клейн, мысленно просуммировав все данные, быстро сказал:
   — Это не дает в итоге миллиона человек!
   Моркад печально кивнул головой.
   — В начале этого года армия на Земле была значительно сокращена. С завоеванием Венеры, казалось, все потенциальные враги Линна уничтожены; поэтому Великий Советник Тьюз счел это подходящим поводом для экономии. Более трехсот тысяч демобилизованных солдат посланы на Марс в качестве колонистов.
   — Я понимаю… — прошептал Клейн. Кровь отхлынула от его лица, он чувствовал, что не способен встать на ноги и шевельнуть рукой.
   Лидия тяжело поднялась из покойного кресла. Она понимала, какой старой и немощной должна казаться этим варварам, скалящим зубы во дворе дворца Линнов. Впрочем, производимое ею впечатление уже давно не вызывало у нее беспокойства — как и ее изображение в зеркале. Гораздо важнее было то, что Цинзар согласился ее принять и выслушать.
   Старая женщина невесело усмехнулась. Она не слишком высоко ценила свою плоть, этот мешок из кожи, наполненный костями. Мысль, что она, возможно, идет на смерть, не слишком страшила ее. Впрочем, несмотря на возраст и свойственные ему немощи, Лидия не стремилась к забвению. Но Клейн просил о помощи… Невольно Лидия поразилась своей апатии — ее совершенно не беспокоило то, что уродом захвачена власть Правителя. Более того, в сложившейся ситуации это казалось вполне естественным. По определенным причинам она считала, что Клейн способен удержать и разумно использовать эту власть.
   Лидия медленно шла по длинным коридорам и залам, в которых сверкали собранные многими поколениями сокровища семьи Линнов. Всюду были огромные, звероподобного вида мужчины, которые прилетели с далекой Европы и сокрушили Империю. Глядя на эти варварские орды, она готова была оправдать любые, самые безжалостные меры, направленные на их уничтожение. Как казалось разгневанной старой даме, эти люди являлись живым олицетворением хаоса, с которым она боролась всю свою жизнь.
   Когда она вошла в тронный зал, черные мысли покинули ее, вытесненные любопытством. Она обвела помещение острым взглядом выцветших, но еще зорких глаз, отыскивая таинственного предводителя нашествия. На троне и около него никого не было. Несколько групп людей располагались, беседуя, в разных местах просторного зала. В одной из этих групп стоял высокий, стройный молодой мужчина, резко отличавшийся от остальных находившихся в зале людей. Они, обросшие волосами, с глазами, горящими от возбуждения, были похожи на диких зверей. Он был чисто выбрит и спокоен.
   Он заметил Лидию и резким жестом прервал стоявшего рядом человека, который что-то говорил ему. Это короткое движение руки было таким властным и значительным, что в помещении мгновенно установилась тишина. Спустя минуту внимание полного людей зала было обращено только на него; варвары ожидали от своего вождя приказа — или разрешения продолжать беседу. Лидия также ждала, незаметно и быстро рассматривая его. Цинзар не отличался мужской красотой, но исходившая от него властная сила придавала значительность его наружности. Однако этого было недостаточно. Варварский мир был полон сильных людей, но силу Цинзара одухотворял ум. Хотя Лидия и ожидала встретить незаурядного человека, невольно она пришла в замешательство.
   Его лицо не было ни грубым, ни жестоким; на нем скорее лежала печать интеллектуальности. Однако, это еще не объясняло, каким образом он стал абсолютным повелителем разнузданной орды.
   Великий человек выступил вперед.
   — Госпожа, — сказал он, — вы хотели видеть меня.
   И тут Лидия поняла, в чем заключалась его сила. За всю свою долгую жизнь она никогда не слышала такого глубокого, звучного баритона, такого изумительного, покоряющего голоса. Стоило Цинзару заговорить, как он разительно изменился. Лидия вдруг почувствовала, что ее заключение о внешности этого человека было ошибочным. Он действительно не обладал обычной, ординарной красотой — он был божественно прекрасен.
   Все первоначальные опасения покинули ее. Он не сделает ей зла, подобную мысль даже невозможно допустить. Она предвидела, что этот человек обладает таким даром убеждения, что вся Империя Линнов станет с восторгом выполнять его волю. Толпы будут загипнотизированы. Власть имущие будут очарованы. Сопротивление бесполезно.
   С усилием Лидия сбросила колдовское наваждение и спросила:
   — Вы Цинзар?
   — Так меня зовут.
   Пауза, последовавшая за этим кратким диалогом, позволила Лидии окончательно прийти в себя. Перед ней был враг. Ее глаза сузились. Она смотрела на этого великого человека с нарастающей неприязнью.
   — Я полагаю, — сказала она резко, — что моя цель, ради которой я хотела видеть вас, заранее расценивается как слабость.
   — Естественно. — Цинзар кивнул головой. Он не спросил ее, какова была эта цель. Он стоял, вежливый и невозмутимый, ожидая продолжения ее речи.
   — Пока я не увидела вас, — сказала Лидия раздраженно, — я полагала, что вы просто удачливый вождь варварской орды. Теперь я понимаю, что вы рассматриваете себя как орудие рока. И я предчувствую, что вы уже двигаетесь навстречу своей гибели.
   Сердитый шепот пронесся в толпе людей, заполнивших комнату. Цинзар взглядом призвал их к молчанию.
   — Госпожа, — сказал он, — ваши слова неприятны моим офицерам. Изложите ваше дело, и затем я решу, как поступить с вами.
   Лидия кивнула головой, но отметила, что сказанное ею для него неприятным не было. Она глубоко вздохнула. У нее уже сложилось представление об этом человеке. Все известные в истории прирожденные лидеры умели обуздывать и направлять неорганизованные массы. Они повелевали жизнью и смертью людей. Часто они умирали молодыми, но это не имело большого значения. Все равно их влияние на эпоху, в которой они жили и действовали, было колоссальным. Подобный человек мог, погибая, разрушить древнюю династию, которая погибла бы вместе с ним. Цинзар уже уничтожил официального главу Линна и нанес внезапный удар в самое сердце Империи. Все произошедшее можно было рассматривать как каприз судьбы, мимолетную военную удачу, — но история допускает такие случайности. А их последствия часто бывают необратимы.
   Лидия спокойно сказала:
   — Я буду краткой, чтобы не отвлекать вас от таких, без сомнения, важных дел, как планирование политических действий и дальнейших военных кампаний. Я пришла сюда по поручению моего внука, сиятельного Клейна Линна.
   — Урода! — кивнул головой Цинзар. Это замечание не имело оскорбительного смысла; уточнение, не более того.
   Лидия почувствовала себя шокированной. Очевидно, Цинзар имел очень подробные сведения о правящей династии, если даже Клейн, который всегда стремился оставаться в тени, не избежал его внимания. Лидия не отважилась сделать паузу, чтобы оценить возможные последствия этого обстоятельства; она быстро продолжала:
   — Сиятельный Клейн является храмовым ученым и, в качестве такового, он много лет занимался научными исследованиями, направленными во благо всего населения Империи. Большая часть его оборудования находится здесь, в Линне, — Лидия пожала плечами. — Эти приборы совершенно бесполезны для вас и ваших людей, но, если они будут уничтожены или повреждены, это окажется величайшей потерей для цивилизации. Сиятельный Клейн хотел бы перевезти эти приборы из своего городского дворца в поместье. В обмен…
   — Да, — как эхо повторил Цинзар, — в обмен… — В его голосе была едва уловимая насмешка, и Лидия вдруг почувствовала, что он играет с ней.
   — В обмен, — продолжила она, — Сиятельный Клейн готов уплатить вам любую разумную цену драгоценными металлами и камнями, которую вы назовете. — Закончив, она сделала судорожный вдох и замолчала, ожидая его решения.
   Лицо вождя варваров приняло задумчивое выражение.
   — Мне доводилось слышать, — сказал он, — об экспериментах Сиятельного Клейна с так называемыми божественными реликвиями Золотого Века. Насколько я могу припомнить, это были довольно забавные, хотя и несколько устрашающие истории. Что-то такое о кораблях, перерезанных пополам на расстоянии полумили… об огненных смерчах и тому подобном… Как только у меня появится свободное время, я постараюсь осмотреть лабораторию Клейна собственными глазами. Вы можете передать вашему внуку, — продолжал он решительным тоном, — что его маленькая хитрость, предпринятая с целью возврата величайших сокровищ Империи, была с самого начала обречена на неудачу. В первые же мгновения нашей атаки пять кораблей ринулись на дворец Сиятельного Клейна с целью нейтрализовать находящееся там таинственное оружие и не дать возможности использовать его против нашего основного флота вторжения. Я рассматриваю как большую неудачу, что он сам в это время отсутствовал в столице и мы не смогли его захватить. Вы можете также сказать ему, что предпринятая им два дня назад попытка вернуть оборудование лаборатории не явилась для нас сюрпризом. Как, впрочем, и ваш визит. — Цинзар пристально посмотрел на Лидию и закончил:
   — Я испытываю большое облегчение при мысли о том, что божественные реликвии вашего внука находятся в моих руках.
   Лидия ничего не сказала, фраза: «Вы можете передать ему» — произвела на нее огромное впечатление. Она даже не подозревала, что находится в таком напряжении. «Вы можете передать ему…» Это означало только одно — ей разрешают покинуть город. На большее она не смела надеяться.
   Цинзар сделал несколько шагов и встал прямо перед ней. Что-то варварское, диковатое, тщательно подавляемое до этого момента вдруг проступило в его поведении. Насмешка, презрение физически сильного человека к старческой слабости, чувство безусловного превосходства над всем изысканно утонченным, что было в Лидии. Когда он заговорил, стало ясно, что он сознательно дарит ей свое милосердие.
   — Старуха, — сказал он, — я разрешаю тебе уйти. Ты оказала мне большую услугу, когда добилась с помощью интриг поста Великого Советника для своего младшего сына Тьюза. Это — и все, что произошло потом, — позволило мне осуществить успешное вторжение в огромную Линнианскую Империю, — он улыбнулся. — Теперь ты можешь покинуть город.
   Сейчас Лидия сама была готова осудить свои опрометчивые действия, которые вознесли Тьюза почти на самую вершину власти. Но то, что об этом сказал, как о величайшем несчастье Линна, появившийся из межпланетного пространства варвар, воспринималось ею как оскорбление. Не сказав ни слова в ответ, она повернулась и вышла из тронного зала.
   Цинзар медленно взобрался на холм и подошел к низкой решетке, окружавшей городской особняк Клейна. Он остановился у ограды, узнав храмовый строительный материал, из которого она была сделана, и в задумчивости двинулся дальше. Через несколько минут он задержался во дворе у фонтанов, бурно изливающих кипящую воду. Он подозвал инженера, строителя космических кораблей, перенесших его армию на Землю.
   — Как они работают? — спросил он.
   Конструктор осмотрел основание фонтана. Это был неторопливый полный человек, имевший репутацию большого шутника; от его грубых острот порой коробило даже видавших виды мужчин. Он успел уже захватить один из красивейших дворцов, в котором и поселился с тремя наложницами и сотней молодых рабов, отобранных из числа взятых в Линне пленников. Он был счастливым человеком, с небольшими причудами, начисто лишенный той спесивой важности, которая часто отличает ученых. Чтобы осмотреть выходное отверстие фонтана, он опустился прямо на колени на землю, как простой рабочий. В этом, однако, он не был одинок. Цинзар встал на колени рядом с ним, невольно усмехнувшись при мысли, что его поведение наверняка шокировало высокорожденных нобилей Империи, включенных в его свиту в качестве рабов.
   Два человека внимательно всматривались в темноту отверстия.
   — Храмовый строительный материал, — сказал Мейван, конструктор.
   Цинзар кивнул головой. Они поднялись на ноги, не обменявшись более ни единым словом; эту тему они уже неоднократно обсуждали раньше. Через несколько минут, оказавшись в доме, вождь и его соратник подняли вдвоем тяжелые драпировки, которые закрывали стены коридора, ведущего в главную лабораторию. Подобно внешней ограде, стены были горячими; казалось, они источают внутреннее тепло.
   Храмовый строительный материал! По-прежнему в полном молчании мужчины прошли в лабораторию; здесь они невольно обменялись изумленными взглядами. Комната казалась больше своих истинных размеров, причем они не понимали, каким образом достигается этот эффект. Одну из стен пересекала большая, грубо заделанная трещина. Однако не это было самым интересным; каждый квадратный метр огромного помещения заполняли машины — знакомые и неведомые, большие и малые, некоторые — полностью комплектные, другие — представленные отдельными фрагментами.
   На мгновение ими овладело отчетливое ощущение величия всего увиденного. Цинзар осторожно прошел вперед, окидывая взглядом все эти механизмы и приборы, пытаясь установить по внешнему виду назначение и сущность незнакомых конструкций. Неожиданно он замер, уловив глазами какое-то движение.
   Сильный жар. Он наклонился, вглядываясь в длинный, частично прозрачный корпус, своей вытянутой формой и размерами напоминавший саркофаг. Внутри этого устройства находился узкий изогнутый канал, по которому катился ярко светящийся шарик. Он двигался неторопливо, достигая дальнего конца канала приблизительно за одну минуту. Там шарик приостанавливался, как будто размышляя над дальнейшими действиями, и с той же неторопливостью начинал свое обратное путешествие.
   Это непрерывное, не имеющее видимого смысла движение заворожило Цинзара. Он осторожно поднес ладонь на расстояние дюйма от шарика. Ничего не случилось. Он отвел ладонь обратно; его губы искривились от сдерживаемого возбуждения. Несмотря на рискованность такой акции, как нападение на могущественный Линн, Цинзар не был человеком, склонным к авантюрам. Подозвав взмахом руки стража, он приказал:
   — Приведи раба!
   Повинуясь распоряжению Цинзара, раб, еще недавно один из знатнейших нобилей Линна, поднес палец к светящемуся шару и коснулся его. Лицо и шея раба покрылись потом от ужаса — палец прошел через шарик, как будто в этом месте ничего не было. Он отдернул руку. Но безжалостный Цинзар не собирался оставлять его в покое. Еще раз дрожащие от ужаса пальцы оказались на пути шарика. Светящийся сгусток накатился на ладонь, прошел через нее и вышел с другой стороны.