— Теперь вы понимаете, почему я просила вас быть осторожнее? Леди Мэй может подумать, что мы пришли с дурными намерениями относительно Адольфа.
— Без нужды мы не станем увеличивать её страданий, — сочувственно сказал Ванс. — А где расположена комната миссис Друккер?
Девушка изумлённо взглянула на него и тотчас же ответила:
— В западной части дома. Из её балконного окна видно наше стрельбище.
Ванс вынул портсигар и тщательно выбрал папиросу.
— А она часто сидит у окна?
— Очень часто. Леди Мэй всегда смотрит, когда мы упражняемся в стрельбе. Я уверена, что ей тяжело смотреть на это, потому что Адольф недостаточно силён для стрельбы. Он пробовал несколько раз, но сейчас же уставал и теперь совсем перестал упражняться.
— Она, возможно, потому и смотрит на вас, что это её мучает, самоистязание, знаете ли… Большое несчастье быть в таком положении, — Ванс говорил ласково, что для знающего его натуру было несколько удивительно. — Может быть, — прибавил он, — было бы лучше зайти сначала на минуту к миссис Друккер. Наш визит, вероятно, не так бы её испугал. Без ведома м-ра Друккера можно пройти в её комнату?
— Да, конечно. — Идея эта понравилась молодой девушке. — Мы можем пройти через чёрный ход. Кабинет Адольфа находится в передней части дома.
Миссис Друккер сидела у большого окна на старинной кушетке, вся обложенная подушками. Мисс Диллард поздоровалась с ней и нежно поцеловала её в лоб.
— У нас в доме произошёл ужасный случай сегодня утром, леди Мэй, — сказала она, — и эти джентльмены пожелали навестить вас. Я предложила проводить их. Вы не сердитесь?
Бледное, трагическое лицо миссис Друккер было повёрнуто к окну, но, когда мы вошли, выражение ужаса застыло на нем. Это была высокая, чрезвычайно худая женщина; кисти её рук, лежавшие на ручках кресла, были испещрены жилами и морщинами, как лапы сказочных птиц. Лицо её так же было измождено и покрыто глубокими морщинами, но она не выглядела отталкивающе. Украшали лицо ясные и живые глаза, прямой нос. Хотя ей, вероятно, было далеко за шестьдесят, волосы у неё были тёмные и густые.
Несколько минут она не двигалась и не говорила. Наконец, руки её медленно сжались, и губы раздвинулись.
— Что вам нужно? — раздался низкий звучный голос.
— Миссис Друккер, — начал Ванс, — как уже мисс Диллард сообщила вам, в их доме сегодня утром произошла трагедия; так как из вашего окна хорошо видно стрельбище, мы подумали, что, может быть, вы видели что-нибудь и поможете нам в нашем расследовании.
Насторожённость заметно ослабела, но прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.
— А что же случилось?
— М-р Робин убит. Вы знали его?
— Стрелок, чемпион Белл? Да, я его знала. Сильное, здоровое дитя, натягивал лук и не утомлялся. — Кто его убил?
— Не знаем. — Несмотря на свою небрежную манеру, Ванс рассматривал её очень внимательно. — Но так как он убит на стрельбище, которое хорошо видно из вашего окна, мы надеемся на вашу помощь.
Веки миссис Друккер опустились, и она, точно с удовлетворением, сложила руки.
— Вы уверены, что он убит на стрельбище?
— Мы его там нашли, — ответил Ванс.
— А чем же я могу помочь вам?
— Вы никого не видели сегодня утром на стрельбище? — спросил Ванс.
— Нет, — быстро ответила она, — Я не видела никого. Я даже не смотрела туда сегодня.
Ванс встретился с ней глазами и вздохнул.
— Очень жаль, — пробормотал он. — Если бы вы выглянули из окна сегодня утром, весьма возможно, что вы увидели бы трагедию… М-р Робин убит стрелою из лука, и, по-видимому, преступление было совершено без всяких мотивов.
— Вы знаете, что он убит стрелою из лука? — спросила она, и лёгкая краска выступила на её пепельных щеках.
— Таково мнение врача. В его сердце была стрела, когда мы его нашли.
— Конечно. Это ведь совершенно натурально?.. Стрела в сердце Робина! — она сказала это надменно, с каким-то странным взглядом.
Наступило напряжённое молчание, и Ванс пошёл к окну.
— Вы разрешите посмотреть?
— Нет, нет! Оттуда ничего не видно, только деревья на 76-й улице и часть диллардовского двора. Кирпичная стена напротив действует так угнетающе. Когда не было этого высокого дома, был чудесный вид на реку.
Ванс задумчиво смотрел на стрельбище.
— Да, — произнёс он, — если бы вы были у окна сегодня утром, вы увидели бы, что случилось. От вас хорошо видно стрельбище и дверь в подвальный этаж… Жалко! — Он посмотрел на часы. — Ваш сын дома, миссис Друккер?
— Мой сын! Дитя моё! Что вам от него надо? — Голос её стал жалобным, глаза с ненавистью устремились на Ванса.
— Ничего особенного, — сказал успокоительно Ванс. — Может быть, он видел кого-нибудь на стрельбище…
— Никого он не видел. Он не мог никого видеть, потому что его не было здесь. Он вышел рано утром и до сих пор не вернулся!
Ванс с состраданием посмотрел на неё.
— Его не было все утро? Вы знаете, где он был?
— Я всегда знаю, где он, — с гордостью ответила миссис Друккер. — Он ничего не скрывает от меня.
— Он сказал вам утром, куда идёт? — мягко настаивал Ванс.
— Конечно. Но сейчас я забыла. Дайте мне подумать… — длинные её пальцы стучали по ручкам кресла, глаза беспокойно бегали. — Не могу припомнить. Но я спрошу его, как только он вернётся.
Мисс Диллард смотрела на неё с возрастающим недоумением.
— Но, леди Мэй, Адольф был у нас сегодня утром. Он приходил к Сигурду.
Миссис Друккер выпрямилась.
— Ничего подобного! — вскрикнула она, глядя почти с ненавистью на девушку. — Адольф должен был идти куда-то в город. Он и близко не был к вашему дому, я знаю, что не был. — Глаза её сверкали, она вызывающе смотрела на Ванса.
Наступил тяжёлый момент, но дальнейшее было ещё тягостнее.
Дверь тихо отворилась, и мгновенно руки миссис Друккер протянулись вперёд.
— Мой маленький мальчик, мой бэби! — закричала она. — Иди сюда, милый.
Но вошедший остался на месте. Он щурил на нас свои блестящие глаза как человек, проснувшийся в незнакомом месте. Ростом Адольф Друккер еле достигал пяти футов. У него был обычный для горбунов вид: тонкие ноги, а размеры искривлённого туловища увеличивались большой куполообразной головой. Но лицо его поражало интеллигентностью, страстной пугающей одержимостью. Профессор Диллард считал его математическим гением, никто не сомневался в его эрудиции.
— Что все это значит? — спросил он тонким, дрожащим голосом. — Это ваши знакомые, Белл?
Девушка начала было говорить, но Ванс жестом остановил её.
— Дело в том, м-р Друккер, — начал он, — что рядом с вами разыгралась трагедия. Это м-р Маркхэм, участковый следователь, и сержант Хэс из департамента полиции. По нашей просьбе мисс Диллард привела нас сюда, чтобы расспросить вашу мать, не видела ли она чего-нибудь необычного сегодня утром на стрельбище. Трагедия произошла как раз у подвальной двери диллардовского дома.
Друккер выставил вперёд подбородок.
— Трагедия? Какая трагедия?
— М-р Робин убит стрелою из лука.
Лицо Друккера судорожно задвигалось.
— Робин убит? Убит?.. В котором часу?
— Вероятно, между одиннадцатью и двенадцатью.
— Между одиннадцатью и двенадцатью? — Друккер быстро взглянул на мать. Он как будто начинал волноваться, его большие плоские пальцы теребили края куртки. — Что ты видела? — Его глаза засверкали, когда он устремил их на мать.
— Что ты хочешь сказать, сынок? — испуганным шёпотом спросила она.
Лицо Друккера стало суровым, жестокая усмешка появилась на губах.
— Я хочу сказать, что именно в это время я услышал крик в твоей комнате.
— Ты не слышал! Нет, нет! — Она с трудом переводила дух, голова её тряслась. — Ты ошибаешься, сынок. Я не кричала сегодня утром.
— Ну, так кто-нибудь другой. — Голос его звучал холодно, безжалостно. Он помолчал и затем прибавил: — Дело в том, что, услышав крик, я поднялся сюда и стал прислушиваться у двери. Но ты ходила и напевала какую-то песенку, я вернулся к моей работе.
Мисс Друккер прижала платок к лицу, глаза её на мгновение закрылись.
— Так ты работал между одиннадцатью и двенадцатью? А я звала тебя несколько раз, — с подавленной тревогой сказала она.
— Я слышал, только не ответил. Я был очень занят.
— Ах, вот как. — Она медленно повернулась к окну. — А я думала, что тебя нет дома. Ты же сказал мне…
— Я сказал тебе, что иду к Диллардам. Но Сигурда не было дома, и я вернулся около одиннадцати.
— Я не видела, как ты вошёл в дом. — Энергия иссякла у бедной женщины, и она сидела тихо, устремив взгляд на кирпичную стену. — А раз ты не ответил на мой зов, я, естественно, подумала, что тебя нет дома.
— Я вышел от Диллардов через дверь на улицу и пошёл прогуляться в парк. — Друккер говорил раздражённо. — Домой я вошёл через парадную дверь.
— Ты говоришь, что слышал мой крик… Но зачем мне было кричать? Спина сегодня утром у меня не болела.
Друккер нахмурился, и его маленькие глазки быстро перебегали от Ванса к Маркхэму.
— Я слышал женский крик в этой комнате, — повторил он упрямо. — Около половины одиннадцатого. — Он опустился на стул и стал недовольно смотреть на пол.
Разговор между матерью и сыном привёл нас в недоумение. Хотя Ванс, по-видимому, был поглощён рассматриванием старинной гравюры, но я отлично знал, что ни одно слово, ни одно повышение или понижение голоса не ускользнёт от него. Он повернулся, сделал Маркхэму знак, чтобы тот не возражал, и подошёл к миссис Друккер.
— Нам очень жаль, что мы побеспокоили вас, сударыня. Простите, если можете.
Он поклонился и обратился к мисс Диллард.
— Угодно ли вам проводить нас обратно или мы сами должны найти дорогу вниз?
— Я иду с вами, — сказала девушка и, подойдя к миссис Друккер, обняла её. — Мне так жаль, леди Мэй.
По дороге в переднюю Ванс, как будто вспомнив что-то, остановился и оглянулся на Друккера.
— Вам тоже лучше пойти с нами, — сказал он спокойным, но настоятельным голосом. — Вы знали м-ра Робина и, может быть, сообщите нам что-нибудь.
— Не ходи с ними сынок! — закричала миссис Друккер. Лицо её было искажено от страха. — Не ходи! Это враги. Они хотят погубить тебя…
Друккер встал.
— Почему же и не пойти с ними? — дерзко сказал он. — Мне хочется разобраться в этом деле. Может быть, как они говорят, я смогу помочь им. — И он присоединился к нам.
Глава VI
— Без нужды мы не станем увеличивать её страданий, — сочувственно сказал Ванс. — А где расположена комната миссис Друккер?
Девушка изумлённо взглянула на него и тотчас же ответила:
— В западной части дома. Из её балконного окна видно наше стрельбище.
Ванс вынул портсигар и тщательно выбрал папиросу.
— А она часто сидит у окна?
— Очень часто. Леди Мэй всегда смотрит, когда мы упражняемся в стрельбе. Я уверена, что ей тяжело смотреть на это, потому что Адольф недостаточно силён для стрельбы. Он пробовал несколько раз, но сейчас же уставал и теперь совсем перестал упражняться.
— Она, возможно, потому и смотрит на вас, что это её мучает, самоистязание, знаете ли… Большое несчастье быть в таком положении, — Ванс говорил ласково, что для знающего его натуру было несколько удивительно. — Может быть, — прибавил он, — было бы лучше зайти сначала на минуту к миссис Друккер. Наш визит, вероятно, не так бы её испугал. Без ведома м-ра Друккера можно пройти в её комнату?
— Да, конечно. — Идея эта понравилась молодой девушке. — Мы можем пройти через чёрный ход. Кабинет Адольфа находится в передней части дома.
Миссис Друккер сидела у большого окна на старинной кушетке, вся обложенная подушками. Мисс Диллард поздоровалась с ней и нежно поцеловала её в лоб.
— У нас в доме произошёл ужасный случай сегодня утром, леди Мэй, — сказала она, — и эти джентльмены пожелали навестить вас. Я предложила проводить их. Вы не сердитесь?
Бледное, трагическое лицо миссис Друккер было повёрнуто к окну, но, когда мы вошли, выражение ужаса застыло на нем. Это была высокая, чрезвычайно худая женщина; кисти её рук, лежавшие на ручках кресла, были испещрены жилами и морщинами, как лапы сказочных птиц. Лицо её так же было измождено и покрыто глубокими морщинами, но она не выглядела отталкивающе. Украшали лицо ясные и живые глаза, прямой нос. Хотя ей, вероятно, было далеко за шестьдесят, волосы у неё были тёмные и густые.
Несколько минут она не двигалась и не говорила. Наконец, руки её медленно сжались, и губы раздвинулись.
— Что вам нужно? — раздался низкий звучный голос.
— Миссис Друккер, — начал Ванс, — как уже мисс Диллард сообщила вам, в их доме сегодня утром произошла трагедия; так как из вашего окна хорошо видно стрельбище, мы подумали, что, может быть, вы видели что-нибудь и поможете нам в нашем расследовании.
Насторожённость заметно ослабела, но прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.
— А что же случилось?
— М-р Робин убит. Вы знали его?
— Стрелок, чемпион Белл? Да, я его знала. Сильное, здоровое дитя, натягивал лук и не утомлялся. — Кто его убил?
— Не знаем. — Несмотря на свою небрежную манеру, Ванс рассматривал её очень внимательно. — Но так как он убит на стрельбище, которое хорошо видно из вашего окна, мы надеемся на вашу помощь.
Веки миссис Друккер опустились, и она, точно с удовлетворением, сложила руки.
— Вы уверены, что он убит на стрельбище?
— Мы его там нашли, — ответил Ванс.
— А чем же я могу помочь вам?
— Вы никого не видели сегодня утром на стрельбище? — спросил Ванс.
— Нет, — быстро ответила она, — Я не видела никого. Я даже не смотрела туда сегодня.
Ванс встретился с ней глазами и вздохнул.
— Очень жаль, — пробормотал он. — Если бы вы выглянули из окна сегодня утром, весьма возможно, что вы увидели бы трагедию… М-р Робин убит стрелою из лука, и, по-видимому, преступление было совершено без всяких мотивов.
— Вы знаете, что он убит стрелою из лука? — спросила она, и лёгкая краска выступила на её пепельных щеках.
— Таково мнение врача. В его сердце была стрела, когда мы его нашли.
— Конечно. Это ведь совершенно натурально?.. Стрела в сердце Робина! — она сказала это надменно, с каким-то странным взглядом.
Наступило напряжённое молчание, и Ванс пошёл к окну.
— Вы разрешите посмотреть?
— Нет, нет! Оттуда ничего не видно, только деревья на 76-й улице и часть диллардовского двора. Кирпичная стена напротив действует так угнетающе. Когда не было этого высокого дома, был чудесный вид на реку.
Ванс задумчиво смотрел на стрельбище.
— Да, — произнёс он, — если бы вы были у окна сегодня утром, вы увидели бы, что случилось. От вас хорошо видно стрельбище и дверь в подвальный этаж… Жалко! — Он посмотрел на часы. — Ваш сын дома, миссис Друккер?
— Мой сын! Дитя моё! Что вам от него надо? — Голос её стал жалобным, глаза с ненавистью устремились на Ванса.
— Ничего особенного, — сказал успокоительно Ванс. — Может быть, он видел кого-нибудь на стрельбище…
— Никого он не видел. Он не мог никого видеть, потому что его не было здесь. Он вышел рано утром и до сих пор не вернулся!
Ванс с состраданием посмотрел на неё.
— Его не было все утро? Вы знаете, где он был?
— Я всегда знаю, где он, — с гордостью ответила миссис Друккер. — Он ничего не скрывает от меня.
— Он сказал вам утром, куда идёт? — мягко настаивал Ванс.
— Конечно. Но сейчас я забыла. Дайте мне подумать… — длинные её пальцы стучали по ручкам кресла, глаза беспокойно бегали. — Не могу припомнить. Но я спрошу его, как только он вернётся.
Мисс Диллард смотрела на неё с возрастающим недоумением.
— Но, леди Мэй, Адольф был у нас сегодня утром. Он приходил к Сигурду.
Миссис Друккер выпрямилась.
— Ничего подобного! — вскрикнула она, глядя почти с ненавистью на девушку. — Адольф должен был идти куда-то в город. Он и близко не был к вашему дому, я знаю, что не был. — Глаза её сверкали, она вызывающе смотрела на Ванса.
Наступил тяжёлый момент, но дальнейшее было ещё тягостнее.
Дверь тихо отворилась, и мгновенно руки миссис Друккер протянулись вперёд.
— Мой маленький мальчик, мой бэби! — закричала она. — Иди сюда, милый.
Но вошедший остался на месте. Он щурил на нас свои блестящие глаза как человек, проснувшийся в незнакомом месте. Ростом Адольф Друккер еле достигал пяти футов. У него был обычный для горбунов вид: тонкие ноги, а размеры искривлённого туловища увеличивались большой куполообразной головой. Но лицо его поражало интеллигентностью, страстной пугающей одержимостью. Профессор Диллард считал его математическим гением, никто не сомневался в его эрудиции.
— Что все это значит? — спросил он тонким, дрожащим голосом. — Это ваши знакомые, Белл?
Девушка начала было говорить, но Ванс жестом остановил её.
— Дело в том, м-р Друккер, — начал он, — что рядом с вами разыгралась трагедия. Это м-р Маркхэм, участковый следователь, и сержант Хэс из департамента полиции. По нашей просьбе мисс Диллард привела нас сюда, чтобы расспросить вашу мать, не видела ли она чего-нибудь необычного сегодня утром на стрельбище. Трагедия произошла как раз у подвальной двери диллардовского дома.
Друккер выставил вперёд подбородок.
— Трагедия? Какая трагедия?
— М-р Робин убит стрелою из лука.
Лицо Друккера судорожно задвигалось.
— Робин убит? Убит?.. В котором часу?
— Вероятно, между одиннадцатью и двенадцатью.
— Между одиннадцатью и двенадцатью? — Друккер быстро взглянул на мать. Он как будто начинал волноваться, его большие плоские пальцы теребили края куртки. — Что ты видела? — Его глаза засверкали, когда он устремил их на мать.
— Что ты хочешь сказать, сынок? — испуганным шёпотом спросила она.
Лицо Друккера стало суровым, жестокая усмешка появилась на губах.
— Я хочу сказать, что именно в это время я услышал крик в твоей комнате.
— Ты не слышал! Нет, нет! — Она с трудом переводила дух, голова её тряслась. — Ты ошибаешься, сынок. Я не кричала сегодня утром.
— Ну, так кто-нибудь другой. — Голос его звучал холодно, безжалостно. Он помолчал и затем прибавил: — Дело в том, что, услышав крик, я поднялся сюда и стал прислушиваться у двери. Но ты ходила и напевала какую-то песенку, я вернулся к моей работе.
Мисс Друккер прижала платок к лицу, глаза её на мгновение закрылись.
— Так ты работал между одиннадцатью и двенадцатью? А я звала тебя несколько раз, — с подавленной тревогой сказала она.
— Я слышал, только не ответил. Я был очень занят.
— Ах, вот как. — Она медленно повернулась к окну. — А я думала, что тебя нет дома. Ты же сказал мне…
— Я сказал тебе, что иду к Диллардам. Но Сигурда не было дома, и я вернулся около одиннадцати.
— Я не видела, как ты вошёл в дом. — Энергия иссякла у бедной женщины, и она сидела тихо, устремив взгляд на кирпичную стену. — А раз ты не ответил на мой зов, я, естественно, подумала, что тебя нет дома.
— Я вышел от Диллардов через дверь на улицу и пошёл прогуляться в парк. — Друккер говорил раздражённо. — Домой я вошёл через парадную дверь.
— Ты говоришь, что слышал мой крик… Но зачем мне было кричать? Спина сегодня утром у меня не болела.
Друккер нахмурился, и его маленькие глазки быстро перебегали от Ванса к Маркхэму.
— Я слышал женский крик в этой комнате, — повторил он упрямо. — Около половины одиннадцатого. — Он опустился на стул и стал недовольно смотреть на пол.
Разговор между матерью и сыном привёл нас в недоумение. Хотя Ванс, по-видимому, был поглощён рассматриванием старинной гравюры, но я отлично знал, что ни одно слово, ни одно повышение или понижение голоса не ускользнёт от него. Он повернулся, сделал Маркхэму знак, чтобы тот не возражал, и подошёл к миссис Друккер.
— Нам очень жаль, что мы побеспокоили вас, сударыня. Простите, если можете.
Он поклонился и обратился к мисс Диллард.
— Угодно ли вам проводить нас обратно или мы сами должны найти дорогу вниз?
— Я иду с вами, — сказала девушка и, подойдя к миссис Друккер, обняла её. — Мне так жаль, леди Мэй.
По дороге в переднюю Ванс, как будто вспомнив что-то, остановился и оглянулся на Друккера.
— Вам тоже лучше пойти с нами, — сказал он спокойным, но настоятельным голосом. — Вы знали м-ра Робина и, может быть, сообщите нам что-нибудь.
— Не ходи с ними сынок! — закричала миссис Друккер. Лицо её было искажено от страха. — Не ходи! Это враги. Они хотят погубить тебя…
Друккер встал.
— Почему же и не пойти с ними? — дерзко сказал он. — Мне хочется разобраться в этом деле. Может быть, как они говорят, я смогу помочь им. — И он присоединился к нам.
Глава VI
«Я», ОТОЗВАЛСЯ ВОРОБЕЙ
Суббота, 2 апреля, 3 часа пополудни
Когда мы снова были в диллардовской гостиной, и мисс Диллард ушла к своему дяде в библиотеку, Ванс без всяких обиняков приступил к делу.
— Мне не хотелось волновать вашу мать, м-р Друккер, допрашивая вас в её присутствии, но так как вы заходили сюда утром незадолго до смерти м-ра Робина, необходимо спросить вас, что вы можете сообщить по этому делу?
Друккер сел у камина. Он осторожно поднял голову, но ничего не ответил.
— Вы пришли сюда, — продолжал Ванс, — около половины десятого, чтобы повидать м-ра Арнессона.
— Да.
— Через стрельбище и подвальную дверь.
— Я всегда прихожу оттуда. Зачем мне огибать большой дом?
— Но м-ра Арнессона не было дома утром?
— Он был в университете.
— Узнав, что м-ра Арнессона нет дома, вы некоторое время пробыли в библиотеке у профессора, обсуждая астрономическую экспедицию в Южную Америку.
— Экспедицию Королевского астрономического общества в Собрал, — дополнил Друккер.
— Сколько времени пробыли вы в библиотеке?
— Меньше получаса.
— А потом?
— Я спустился в стрелковую комнату и посмотрел один из журналов. В нем была шахматная задача, я сел и занялся ею…
— Одну минуту, м-р Друккер. — Изумление слышалось в голосе Ванса. — Вы интересуетесь шахматами?
— До некоторой степени. Но я не трачу на них много времени. Ведь эта игра не чисто математическая и недостаточно умозрительная для математического ума.
— Сколько времени вы потратили на решение этой задачи?
— Около получаса.
— Скажем, до половины двенадцатого.
— Приблизительно так. — Друккер глубже уселся в кресло, но его скрытая насторожённость не уменьшилась.
— Следовательно, вы были в стрелковой комнате, когда туда пришли м-р Робин и м-р Сперлинг?
Друккер ответил не сразу, и Ванс, сделав вид, что не замечает его колебаний, прибавил: — Профессор Диллард говорил, что они пришли около десяти часов и, подождав немного в гостиной, спустились вниз.
— А где же Сперлинг? — Глаза Друккера подозрительно переходили от одного из нас к другому.
— Мы ожидаем его каждую минуту, — ответил Ванс. — Сержант Хэс послал за ним двух своих помощников.
Брови у горбуна приподнялись:
— Ах, так Стерлинга насильственно приведут сюда. — Он сложил вместе свои плоские пальцы и стал их рассматривать. Затем медленно поднял глаза на Ванса. — Вы спрашивали меня, видел ли я Робина и Сперлинга в стрелковой комнате. Да, они пришли вниз в ту минуту, когда я уходил.
Ванс откинулся назад и вытянул ноги.
— Не создалось ли у вас, м-р Друккер, впечатления — как бы это сказать, — что они ссорились?
Друккер несколько мгновений обдумывал вопрос.
— Уж раз вы об этом упомянули, — заговорил он наконец, — я припоминаю, что между ними была какая-то холодность. Но я не могу настаивать на этом. Видите ли, я вышел из комнаты сразу же после их прихода.
— Вы как будто говорили, что вышли через подвальную дверь, а потом через ворота в стене на 75-ю улицу. Правильно это?
На мгновение показалось, что Друккеру не хочется отвечать, но потом он заговорил презрительно:
— Так точно. Я хотел прогуляться по берегу реки, прежде чем снова приняться за работу. Я вышел на аллею и затем повернул в парк.
Хэс с обычным для него недоверием ко всему, что говорится в присутствии полиции, предложил следующий вопрос:
— Не встретили ли вы кого-нибудь из знакомых?
Друккер сердито повернулся, но Ванс быстро вмешался.
— Это совсем неважно, сержант. Если нам понадобится, мы снова вернёмся к этому вопросу. — Он снова обратился к Друккеру. — Вы вернулись домой немного раньше одиннадцати, так вы, кажется, сказали, и вошли в дом через парадную дверь.
— Совершенно верно.
— Вы не заметили ничего необычного, когда были здесь утром?
— Нет, кроме того, о чем я уже говорил вам.
— Вы уверены, что слышали, как вскрикнула ваша мать около половины двенадцатого?
Ванс не пошевелился, когда задавал этот вопрос, но какая-то особая нотка слышалась в его голосе, и это подействовало на Друккера возбуждающе. Он поднял своё широкое тело со стула и с угрожающей яростью смотрел на Ванса, стоя перед ним. Его круглые маленькие глаза метали искры, тонкие губы конвульсивно двигались. Его руки сгибались и разгибались, словно перед каким-то припадком.
— На что это вы намекаете? — спросил он резким голосом. — Я сказал вам, что слышал крик, и мне совершенно все равно, соглашается она или нет. Более того, я слышал, как она ходила по комнате. Поймите, между одиннадцатью и двенадцатью она была в своей комнате, а я в моей! И ничего другого вы не можете доказать. Кроме того, я не желаю подвергаться допросу, вами или кем бы то ни было, о том, где я был и что делал. Вам до этого нет никакого дела, черт побери, слышите вы, что я говорю?
Он был в такой безумной ярости, что казалось сию минуту бросится на Ванса. Хэс уже выступил вперёд, чувствуя скрытую в этом человеке опасность. Ванс же не пошевелился. Он лениво курил, и когда бешенство Друккера прошло, он заговорил спокойно, без малейших признаков волнения.
— Больше нам не о чем вас спрашивать, м-р Друккер. И, право, напрасно вы так волнуетесь. Мне просто пришло в голову, что крик вашей матери помог бы нам установить точное время убийства.
— Какое отношение мог иметь её крик ко времени смерти Робина? Ведь она же сказала вам, что ничего не видела. — Друккер выглядел утомлённым и тяжело прислонился к столу.
В эту минуту профессор Диллард показался в дверях, а за ним Арнессон.
— В чем тут дело? — спросил профессор. — Я услышал шум и спустился сюда. — Он холодно посмотрел на Друккера. — Белл уже достаточно переживала за сегодняшний день, но вам, кажется, этого мало?
Ванс встал, но прежде чем он заговорил, Арнессон выступил вперёд и с упрёком погрозил Друккеру пальцем.
— Вы должны научиться владеть собою, Адольф. Вы принимаете жизнь с такой ужасающей серьёзностью. Зачем придавать так много значения булавочным уколам земной жизни?
Друккер шумно дышал.
— Эти свиньи, — начал он, но Арнессон быстро прервал его.
— Милый Адольф, все люди — свиньи. Зачем входить в подробности! Пойдёмте же, я провожу вас домой. — Он крепко взял Друккера под руку и повёл его вниз по лестнице.
— Нам очень жаль, что мы потревожили вас, сэр, — извинился Ванс перед профессором. — По какой-то причине господин этот соскочил с рельсов. Допросы, конечно, не особенно приятная вещь, но мы надеемся, что скоро с ними покончим.
— Постарайтесь сделать это как можно скорее, Маркхэм, а затем зайдите ко мне перед уходом.
Когда профессор ушёл, Маркхэм, с нахмуренными бровями, заложив за спину руки, стал ходить взад и вперёд по комнате.
— Что ты думаешь о Друккере? — спросил он, останавливаясь перед Вансом.
— Миленький характерец. Умственный и физический калека. Прирождённый лжец. Но хитёр, чертовски хитёр. Ненормальный мозг, это часто встречается у калек такого типа. Но наш словесный бой не был безрезультатным. Он что-то скрывает и хотел бы рассказать, да не смеет.
— Возможно, — с сомнением заметил Маркхэм. — Очень он чувствителен относительно времени между одиннадцатью и полуднем. Он, точно кошка, все время следил за вами.
— Как хорёк, — поправил Ванс. — Я отлично чувствовал его лестное внимание.
— Во всяком случае, не могу сказать, чтобы он оказал вам большую услугу.
— Да, — согласился Ванс. — Мы не особенно продвинулись вперёд, но какой-то багаж попал на наше судно. Наш раздражительный математический колдун обнаружил кое-какие интересные особенности мышления. А миссис Друккер полна всяких возможностей. Если бы мы узнали то, что они оба знают, то нашли бы ключ к разгадке этой глупейшей истории.
Хэс молчал целый час и презрительно наблюдал за происходящим, но вдруг теперь воинственно заговорил.
— Я должен сказать вам, м-р Маркхэм, что вы попусту тратите время. Что хорошего во всей этой болтовне? Нам нужен Сперлинг, и когда мои молодцы приведут его, мы заставим его попотеть, у нас соберётся достаточно материала для обвинения. Он был влюблён в Диллардовскую девицу и завидовал Робину не только из-за девицы, но и потому, что тот лучше его стрелял этими красными палками. В этой комнате он схватился с Робином, профессор слышал их, и, согласно показаниям, он за несколько минут до смерти Робина был с ним внизу…
— Да, — прибавил иронически Ванс, — и зовут его Воробей, что и требовалось доказать. Нет, сержант, уж очень это просто, а между тем задумано это убийство очень хитро.
— Не нахожу тут никакого обдуманного плана, — настаивал Хэс. — Этот Сперлинг выходит из себя, хватает лук, выдёргивает из колчана стрелу, идёт вслед за Робином из комнаты, стреляет и попадает ему прямо в сердце.
Ванс вздохнул.
— Вы слишком прямодушны для этого испорченного мира, сержант. Если бы все случилось с такой наивной поспешностью, жизнь была бы очень проста. И очень скучна. Но не таково было убийство Робина. Во-первых, никакой стрелок, метясь в движущуюся цель, не мог бы с такой точностью попасть между рёбрами в самое опасное место. Во-вторых, череп Робина проломлен. Конечно, это могло случиться при падении, но мало на то похоже. В-третьих, шляпа была у ног, где она никак не могла очутиться, если бы он упал нормально. В-четвёртых, углубление на конце стрелы так испорчено, что тетива не могла на ней держаться. В-пятых, Робин стоял лицом к стреле, так что, пока тот натягивал лук и целился, Робин мог позвать на помощь и укрыться. В-шестых… — Ванс остановился, чтобы закурить папиросу. — Клянусь Юпитером, сержант, я что-то пропустил. Да, когда человек получает рану в сердце, тотчас же в изобилии льётся кровь. Очень возможно, что вы найдёте кровавые пятна на полу в стрелковой комнате, где-нибудь около двери.
Хэс мгновение медлил. Опыт научил его, что к предположениям Ванса нельзя относиться свысока. С добродушным ворчанием он встал и направился в заднюю часть дома.
— Я думаю, Ванс, что я начинаю понимать тебя, — смущённо заметил Маркхэм. — Но, Боже милостивый! Если смерть Робина от стрелы была просто инсценировкой, то перед нами что-то дьявольски хитрое.
— Это работа маньяка, — с непривычной скромностью заявил Ванс. — Конечно, не такого маньяка, который воображает себя Наполеоном, а безумца с таким колоссальным мозгом, что разум его доведён до нелепости.
Маркхэм жадно курил, погруженный в размышления.
— Надеюсь, что Хэс ничего не найдёт, — наконец сказал он.
— Да почему же? — возразил Ванс. — Если не найдётся вещественных доказательств, что смерть Робина произошла в стрелковой комнате, это только затруднит нашу задачу с юридической точки зрения.
Но вещественные доказательства нашлись. Через несколько минут вернулся сержант, усталый, но возбуждённый.
— Черт возьми, м-р Ванс, — воскликнул он. — Голова у вас на месте! — Он не мог скрыть своего восхищения. — На полу нет ни капли крови, но на цементе есть тёмное пятно, которое кто-то пытался сегодня затереть мокрой тряпкой. Оно и теперь ещё не высохло, и находится как раз около двери, как вы сказали. А что ещё более подозрительно: один из половиков положен на это место. Но все-таки это не исключает участия Спеллинга в преступлении, — запальчиво прибавил он. — Он мог убить Робина и в комнате.
— А потом уничтожить кровь, вытереть стрелу, перенести труп и лук на стрельбище и тогда только уйти? Так? Но стрельба из лука не комнатное занятие, и Сперлинг был слишком хорошо знаком с ним, чтобы пытаться совершить убийство в комнате выстрелом из лука.
В это время Парди проходил по передней, возвращаясь домой. Не успел он дойти до двери, как Ванс подошёл к арке, ведшей из гостиной в переднюю.
— М-р Парди, подождите, пожалуйста, одну минуту!
Парди любезно повернулся к нему.
— Мы хотели бы предложить вам ещё один вопрос, — сказал Ванс. — Вы говорили, что видели сегодня утром, как м-р Сперлинг и Бидл вышли в ворота в стене. А вы хорошо помните, что не видели больше никого, кто проходил бы в эти ворота?
— Ясно помню. То есть я не припоминаю никого другого.
— Я думал, в частности, о м-ре Друккере.
— Друккер? — Парди покачал головой. — Нет, я запомнил бы его. Но вы понимаете, что дюжина людей могла войти в дом и выйти из него, и я не заметил бы этого.
— Совершенно верно, — безразлично пробормотал Ванс. — А м-р Друккер хороший шахматный игрок?
Парди слегка удивился.
— Какой он игрок, — с осторожностью заговорил он. — Он отличный аналитик и изумительно знает теорию игры. Но у него было мало практики в настоящей игре, на доске.
Когда Парди ушёл, Хэс торжествующе подмигнул Вансу.
— Я вижу, сэр, — добродушно заметил он, — что не я один желал бы пошатнуть alibi горбуна.
В это мгновенье отворилась дверь на улицу, и три человека показались в дверях. Двое из них, очевидно, были сыщики, а между ними стоял высокий, чисто выбритый молодой человек, лет тридцати.
— Мы привели его, сержант, — буркнул один из сыщиков, злобно ухмыляясь. — Он отсюда отправился прямо домой и укладывался, когда мы пришли за ним.
Сперлинг обвёл комнату сердитыми глазами. Хэс встал перед ним и смотрел на него торжествующе.
— Ну, молодой человек, вы думали, что уйдёте от нас?
Сперлинг покраснел и упрямо сжал губы.
— Ага, вам нечего сказать? — Хэс, свирепо выставив челюсть, продолжал: — Вы молчаливый юноша? Ну, мы заставим вас говорить. — Он повернулся к Маркхэму. — Что с ним делать? Отвезти его в главное управление?
Когда мы снова были в диллардовской гостиной, и мисс Диллард ушла к своему дяде в библиотеку, Ванс без всяких обиняков приступил к делу.
— Мне не хотелось волновать вашу мать, м-р Друккер, допрашивая вас в её присутствии, но так как вы заходили сюда утром незадолго до смерти м-ра Робина, необходимо спросить вас, что вы можете сообщить по этому делу?
Друккер сел у камина. Он осторожно поднял голову, но ничего не ответил.
— Вы пришли сюда, — продолжал Ванс, — около половины десятого, чтобы повидать м-ра Арнессона.
— Да.
— Через стрельбище и подвальную дверь.
— Я всегда прихожу оттуда. Зачем мне огибать большой дом?
— Но м-ра Арнессона не было дома утром?
— Он был в университете.
— Узнав, что м-ра Арнессона нет дома, вы некоторое время пробыли в библиотеке у профессора, обсуждая астрономическую экспедицию в Южную Америку.
— Экспедицию Королевского астрономического общества в Собрал, — дополнил Друккер.
— Сколько времени пробыли вы в библиотеке?
— Меньше получаса.
— А потом?
— Я спустился в стрелковую комнату и посмотрел один из журналов. В нем была шахматная задача, я сел и занялся ею…
— Одну минуту, м-р Друккер. — Изумление слышалось в голосе Ванса. — Вы интересуетесь шахматами?
— До некоторой степени. Но я не трачу на них много времени. Ведь эта игра не чисто математическая и недостаточно умозрительная для математического ума.
— Сколько времени вы потратили на решение этой задачи?
— Около получаса.
— Скажем, до половины двенадцатого.
— Приблизительно так. — Друккер глубже уселся в кресло, но его скрытая насторожённость не уменьшилась.
— Следовательно, вы были в стрелковой комнате, когда туда пришли м-р Робин и м-р Сперлинг?
Друккер ответил не сразу, и Ванс, сделав вид, что не замечает его колебаний, прибавил: — Профессор Диллард говорил, что они пришли около десяти часов и, подождав немного в гостиной, спустились вниз.
— А где же Сперлинг? — Глаза Друккера подозрительно переходили от одного из нас к другому.
— Мы ожидаем его каждую минуту, — ответил Ванс. — Сержант Хэс послал за ним двух своих помощников.
Брови у горбуна приподнялись:
— Ах, так Стерлинга насильственно приведут сюда. — Он сложил вместе свои плоские пальцы и стал их рассматривать. Затем медленно поднял глаза на Ванса. — Вы спрашивали меня, видел ли я Робина и Сперлинга в стрелковой комнате. Да, они пришли вниз в ту минуту, когда я уходил.
Ванс откинулся назад и вытянул ноги.
— Не создалось ли у вас, м-р Друккер, впечатления — как бы это сказать, — что они ссорились?
Друккер несколько мгновений обдумывал вопрос.
— Уж раз вы об этом упомянули, — заговорил он наконец, — я припоминаю, что между ними была какая-то холодность. Но я не могу настаивать на этом. Видите ли, я вышел из комнаты сразу же после их прихода.
— Вы как будто говорили, что вышли через подвальную дверь, а потом через ворота в стене на 75-ю улицу. Правильно это?
На мгновение показалось, что Друккеру не хочется отвечать, но потом он заговорил презрительно:
— Так точно. Я хотел прогуляться по берегу реки, прежде чем снова приняться за работу. Я вышел на аллею и затем повернул в парк.
Хэс с обычным для него недоверием ко всему, что говорится в присутствии полиции, предложил следующий вопрос:
— Не встретили ли вы кого-нибудь из знакомых?
Друккер сердито повернулся, но Ванс быстро вмешался.
— Это совсем неважно, сержант. Если нам понадобится, мы снова вернёмся к этому вопросу. — Он снова обратился к Друккеру. — Вы вернулись домой немного раньше одиннадцати, так вы, кажется, сказали, и вошли в дом через парадную дверь.
— Совершенно верно.
— Вы не заметили ничего необычного, когда были здесь утром?
— Нет, кроме того, о чем я уже говорил вам.
— Вы уверены, что слышали, как вскрикнула ваша мать около половины двенадцатого?
Ванс не пошевелился, когда задавал этот вопрос, но какая-то особая нотка слышалась в его голосе, и это подействовало на Друккера возбуждающе. Он поднял своё широкое тело со стула и с угрожающей яростью смотрел на Ванса, стоя перед ним. Его круглые маленькие глаза метали искры, тонкие губы конвульсивно двигались. Его руки сгибались и разгибались, словно перед каким-то припадком.
— На что это вы намекаете? — спросил он резким голосом. — Я сказал вам, что слышал крик, и мне совершенно все равно, соглашается она или нет. Более того, я слышал, как она ходила по комнате. Поймите, между одиннадцатью и двенадцатью она была в своей комнате, а я в моей! И ничего другого вы не можете доказать. Кроме того, я не желаю подвергаться допросу, вами или кем бы то ни было, о том, где я был и что делал. Вам до этого нет никакого дела, черт побери, слышите вы, что я говорю?
Он был в такой безумной ярости, что казалось сию минуту бросится на Ванса. Хэс уже выступил вперёд, чувствуя скрытую в этом человеке опасность. Ванс же не пошевелился. Он лениво курил, и когда бешенство Друккера прошло, он заговорил спокойно, без малейших признаков волнения.
— Больше нам не о чем вас спрашивать, м-р Друккер. И, право, напрасно вы так волнуетесь. Мне просто пришло в голову, что крик вашей матери помог бы нам установить точное время убийства.
— Какое отношение мог иметь её крик ко времени смерти Робина? Ведь она же сказала вам, что ничего не видела. — Друккер выглядел утомлённым и тяжело прислонился к столу.
В эту минуту профессор Диллард показался в дверях, а за ним Арнессон.
— В чем тут дело? — спросил профессор. — Я услышал шум и спустился сюда. — Он холодно посмотрел на Друккера. — Белл уже достаточно переживала за сегодняшний день, но вам, кажется, этого мало?
Ванс встал, но прежде чем он заговорил, Арнессон выступил вперёд и с упрёком погрозил Друккеру пальцем.
— Вы должны научиться владеть собою, Адольф. Вы принимаете жизнь с такой ужасающей серьёзностью. Зачем придавать так много значения булавочным уколам земной жизни?
Друккер шумно дышал.
— Эти свиньи, — начал он, но Арнессон быстро прервал его.
— Милый Адольф, все люди — свиньи. Зачем входить в подробности! Пойдёмте же, я провожу вас домой. — Он крепко взял Друккера под руку и повёл его вниз по лестнице.
— Нам очень жаль, что мы потревожили вас, сэр, — извинился Ванс перед профессором. — По какой-то причине господин этот соскочил с рельсов. Допросы, конечно, не особенно приятная вещь, но мы надеемся, что скоро с ними покончим.
— Постарайтесь сделать это как можно скорее, Маркхэм, а затем зайдите ко мне перед уходом.
Когда профессор ушёл, Маркхэм, с нахмуренными бровями, заложив за спину руки, стал ходить взад и вперёд по комнате.
— Что ты думаешь о Друккере? — спросил он, останавливаясь перед Вансом.
— Миленький характерец. Умственный и физический калека. Прирождённый лжец. Но хитёр, чертовски хитёр. Ненормальный мозг, это часто встречается у калек такого типа. Но наш словесный бой не был безрезультатным. Он что-то скрывает и хотел бы рассказать, да не смеет.
— Возможно, — с сомнением заметил Маркхэм. — Очень он чувствителен относительно времени между одиннадцатью и полуднем. Он, точно кошка, все время следил за вами.
— Как хорёк, — поправил Ванс. — Я отлично чувствовал его лестное внимание.
— Во всяком случае, не могу сказать, чтобы он оказал вам большую услугу.
— Да, — согласился Ванс. — Мы не особенно продвинулись вперёд, но какой-то багаж попал на наше судно. Наш раздражительный математический колдун обнаружил кое-какие интересные особенности мышления. А миссис Друккер полна всяких возможностей. Если бы мы узнали то, что они оба знают, то нашли бы ключ к разгадке этой глупейшей истории.
Хэс молчал целый час и презрительно наблюдал за происходящим, но вдруг теперь воинственно заговорил.
— Я должен сказать вам, м-р Маркхэм, что вы попусту тратите время. Что хорошего во всей этой болтовне? Нам нужен Сперлинг, и когда мои молодцы приведут его, мы заставим его попотеть, у нас соберётся достаточно материала для обвинения. Он был влюблён в Диллардовскую девицу и завидовал Робину не только из-за девицы, но и потому, что тот лучше его стрелял этими красными палками. В этой комнате он схватился с Робином, профессор слышал их, и, согласно показаниям, он за несколько минут до смерти Робина был с ним внизу…
— Да, — прибавил иронически Ванс, — и зовут его Воробей, что и требовалось доказать. Нет, сержант, уж очень это просто, а между тем задумано это убийство очень хитро.
— Не нахожу тут никакого обдуманного плана, — настаивал Хэс. — Этот Сперлинг выходит из себя, хватает лук, выдёргивает из колчана стрелу, идёт вслед за Робином из комнаты, стреляет и попадает ему прямо в сердце.
Ванс вздохнул.
— Вы слишком прямодушны для этого испорченного мира, сержант. Если бы все случилось с такой наивной поспешностью, жизнь была бы очень проста. И очень скучна. Но не таково было убийство Робина. Во-первых, никакой стрелок, метясь в движущуюся цель, не мог бы с такой точностью попасть между рёбрами в самое опасное место. Во-вторых, череп Робина проломлен. Конечно, это могло случиться при падении, но мало на то похоже. В-третьих, шляпа была у ног, где она никак не могла очутиться, если бы он упал нормально. В-четвёртых, углубление на конце стрелы так испорчено, что тетива не могла на ней держаться. В-пятых, Робин стоял лицом к стреле, так что, пока тот натягивал лук и целился, Робин мог позвать на помощь и укрыться. В-шестых… — Ванс остановился, чтобы закурить папиросу. — Клянусь Юпитером, сержант, я что-то пропустил. Да, когда человек получает рану в сердце, тотчас же в изобилии льётся кровь. Очень возможно, что вы найдёте кровавые пятна на полу в стрелковой комнате, где-нибудь около двери.
Хэс мгновение медлил. Опыт научил его, что к предположениям Ванса нельзя относиться свысока. С добродушным ворчанием он встал и направился в заднюю часть дома.
— Я думаю, Ванс, что я начинаю понимать тебя, — смущённо заметил Маркхэм. — Но, Боже милостивый! Если смерть Робина от стрелы была просто инсценировкой, то перед нами что-то дьявольски хитрое.
— Это работа маньяка, — с непривычной скромностью заявил Ванс. — Конечно, не такого маньяка, который воображает себя Наполеоном, а безумца с таким колоссальным мозгом, что разум его доведён до нелепости.
Маркхэм жадно курил, погруженный в размышления.
— Надеюсь, что Хэс ничего не найдёт, — наконец сказал он.
— Да почему же? — возразил Ванс. — Если не найдётся вещественных доказательств, что смерть Робина произошла в стрелковой комнате, это только затруднит нашу задачу с юридической точки зрения.
Но вещественные доказательства нашлись. Через несколько минут вернулся сержант, усталый, но возбуждённый.
— Черт возьми, м-р Ванс, — воскликнул он. — Голова у вас на месте! — Он не мог скрыть своего восхищения. — На полу нет ни капли крови, но на цементе есть тёмное пятно, которое кто-то пытался сегодня затереть мокрой тряпкой. Оно и теперь ещё не высохло, и находится как раз около двери, как вы сказали. А что ещё более подозрительно: один из половиков положен на это место. Но все-таки это не исключает участия Спеллинга в преступлении, — запальчиво прибавил он. — Он мог убить Робина и в комнате.
— А потом уничтожить кровь, вытереть стрелу, перенести труп и лук на стрельбище и тогда только уйти? Так? Но стрельба из лука не комнатное занятие, и Сперлинг был слишком хорошо знаком с ним, чтобы пытаться совершить убийство в комнате выстрелом из лука.
В это время Парди проходил по передней, возвращаясь домой. Не успел он дойти до двери, как Ванс подошёл к арке, ведшей из гостиной в переднюю.
— М-р Парди, подождите, пожалуйста, одну минуту!
Парди любезно повернулся к нему.
— Мы хотели бы предложить вам ещё один вопрос, — сказал Ванс. — Вы говорили, что видели сегодня утром, как м-р Сперлинг и Бидл вышли в ворота в стене. А вы хорошо помните, что не видели больше никого, кто проходил бы в эти ворота?
— Ясно помню. То есть я не припоминаю никого другого.
— Я думал, в частности, о м-ре Друккере.
— Друккер? — Парди покачал головой. — Нет, я запомнил бы его. Но вы понимаете, что дюжина людей могла войти в дом и выйти из него, и я не заметил бы этого.
— Совершенно верно, — безразлично пробормотал Ванс. — А м-р Друккер хороший шахматный игрок?
Парди слегка удивился.
— Какой он игрок, — с осторожностью заговорил он. — Он отличный аналитик и изумительно знает теорию игры. Но у него было мало практики в настоящей игре, на доске.
Когда Парди ушёл, Хэс торжествующе подмигнул Вансу.
— Я вижу, сэр, — добродушно заметил он, — что не я один желал бы пошатнуть alibi горбуна.
В это мгновенье отворилась дверь на улицу, и три человека показались в дверях. Двое из них, очевидно, были сыщики, а между ними стоял высокий, чисто выбритый молодой человек, лет тридцати.
— Мы привели его, сержант, — буркнул один из сыщиков, злобно ухмыляясь. — Он отсюда отправился прямо домой и укладывался, когда мы пришли за ним.
Сперлинг обвёл комнату сердитыми глазами. Хэс встал перед ним и смотрел на него торжествующе.
— Ну, молодой человек, вы думали, что уйдёте от нас?
Сперлинг покраснел и упрямо сжал губы.
— Ага, вам нечего сказать? — Хэс, свирепо выставив челюсть, продолжал: — Вы молчаливый юноша? Ну, мы заставим вас говорить. — Он повернулся к Маркхэму. — Что с ним делать? Отвезти его в главное управление?