Марианной оказалась та, что в синем. Она была очень красива, и ей было не больше девятнадцати лет. Ее подруга Мария была того же возраста и тоже красива, но с более пышными формами. Как и предсказывал Керк, основная разница между девушками была в том, что Мария имела сердитый и враждебный вид, а Марианна нежно бросилась Керку на шею.
Молодые люди договорились, что обменяются именами ближе к середине вечера. Поэтому Брэй подал руку Марии, а Керк обнял Марианну, и они для начала отправились в ресторан «Корсика», где плата за столик достигала эквивалента восьми федеральных долларов на человека, а обед стоил не меньше двенадцати франков, и застолье украшали знаменитые оперные певцы.
До знакомства с Керком Марианна ни разу не бывала в «Корсике». Брэй сразу понял, что она была настолько наивна, что питала иллюзии насчет этого члена Комиссии по Переговорам, который, как ей казалось, оценил ее красоту, и даже воображала себя будущей миссис Дэвид Керк с кольцом на пальце.
Было несомненно, что молодой Керк, который имел много денег и свободного времени, добивался от обычно враждебно настроенных к мужчинам диамондианских проституток искренней и пылкой привязанности, безграничного желания доставить ему удовольствие. Семь его девушек — по одной на каждый вечер недели — уже подпали под его обаяние, по крайней мере так он сказал Брэю. Так что теперь на глазах у лейтенанта Керк был обнят, обласкан и сексуально возбужден — в общем, подготовлен к ночным утехам плоти.
После изысканного обеда обе пары отправились в театр Сан-Карло, поскольку Керк, помимо своих телесных вожделений, был еще тонким знатоком искусства. В его глазах Сан-Карло был настолько точной и прекрасной копией старинного неаполитанского театра, что кучи мусора, наваленные перед дверью каким-то безответственным диамондианцем, мгновенно оказались чем-то совершенно неважным. Керк шепнул Брэю, что диамондианцы, бесспорно, с незапамятных времен создавали рядом с грязью красоту, рождая ее из своих мрачных душ.
Театр Сан-Карло был роскошным. Его постановки, предназначенные для солдат и офицеров Земной Федерации, были чем-то вроде поп-опер, но, несмотря ни на что, музыка и игра актеров оставались типично диамондианскими, и этого было достаточно Керку и его девушке на вечер. Даже Мария в конце концов увлеклась спектаклем и несколько раз игриво садилась на колени к Брэю.
Во время антракта Керк объявил:
— Дорогие девочки, я и мой друг должны вам кое в чем признаться.
Затем он сообщил девушкам то, что подсказал ему Брэй.
Им понадобилось время, чтобы понять его. Девушки сначала сдвинули брови, напрягая свой ум, потом удивились, наконец Мария взглянула на Брэя и, показывая на Керка, проговорила:
— Вы хотите сказать, что вы — это он?
Марианна запротестовала.
— Но… но я же знаю тебя уже три недели, — сказала она Керку.
— Ну да, только я не я, а он.
Его мысль быстро дошла до Марианны. Девушка пришла в недоумение, соскочила с колен Керка, вернулась в свое кресло и растерянно взглянула на Брэя.
— Так Дэвид Керк — это вы?
Брэй улыбнулся в ответ.
— Ну да. У меня есть привычка посылать моего приятеля Брэя к девушкам для разведки. Он сказал мне, что вы были просто великолепны. Поэтому я надеюсь, что вы не сердитесь и вам все равно, что вместо него вы пойдете со мной, потому что я содержу Брэя и, конечно, я же плачу и за этот вечер. Вы согласны?
Наступила тишина, которую наконец нарушила Мария:
— Конечно, согласны. Мы с Марианной всего лишь уличные девицы и спим с тем, кто нам платит. Верно, Марианна?
Марианне явно было трудно опомниться от удивления. Она взглянула на Керка.
— Ты и правда этого хочешь?
— Для этого я здесь и был, — весело ответил тот, — искал своему шефу Дэвиду девушку, которая ему по-настоящему понравится.
После этого вечер стал для Марианны явно менее приятным. Она делала над собой усилие: много смеялась, гладила Брэю щеки и обнимала его так же горячо, как раньше Керка. Но ее взгляд оставался грустным и беспокойным.
Около одиннадцати часов вечера четверо спутников, немного менее веселые, чем вначале, подъехали к дому, в одной из квартир которого жили Марианна, Мария и еще одна проститутка. Брэй заплатил за такси, повернулся, собираясь следовать за остальными, и увидел, что Керк с силой моргнул. Лейтенант подскочил на месте от изумления: до сих пор он не замечал у Керка никаких признаков болезни Мортона.
По правде говоря, молодой чиновник в этот момент вряд ли встревожился из-за мгновенного недомогания. Но через пять минут, когда они поднялись по лестнице на третий этаж, новый наплыв той же тьмы и рефлекторное моргание внезапно заставили его вспомнить о меморандуме полковника Мортона, где говорилось как раз об этом.
Вспомнив это, Керк пришел в ужас: из меморандума можно было сделать вывод, что его недомогание — признак какой-то тяжелой болезни. Дэвид Керк был не таким человеком, чтобы позволить подобному пустяку испортить себе вечер, но все-таки ему было не по себе оттого, что какая-то чернота заливает ему мозг каждые пять минут, когда он наслаждается ласками молодой сговорчивой диамондианки.
Как Мортон и Брэй до него, Керк начал приспосабливаться к этому неудобству, но вдруг его захлестнула более мощная волна тьмы.
За недолгое время, что Мария торговала своей любовью, она уже видела, как на ней умер клиент — от закупорки сосудов. И потому, когда партнер вдруг навалился на нее мертвым грузом, она немного испугалась.
— Мистер Брэй, — шепнула она.
Ответа не было.
Молодой женщине потребовалось огромное усилие, чтобы сбросить с себя это тело, но наконец оно перекатилось на бок, и Мария, отчаянно крича, вбежала в гостиную. После ее вопля в квартире какое-то время стояла тишина, потом из двух других комнат послышался шум: люди там торопливо задвигались. Первым в гостиной появился пожилой мужчина с заметным брюшком, потом Брэй в кальсонах и последними две другие девушки. — Замолчи, — обеспокоено шепнули они обе Марии. Та успокоилась и объяснила, что еще один мужчина умер в ее объятиях.
Все пятеро, толкаясь на пороге, прошли следом за Марией в ее комнату. Брэй с облегчением увидел, что Керк дышит.
— Вы должны позвать врача, — нервно заговорил клиент с брюшком, — только подождите, пока мы с моей молодой подружкой уйдем отсюда.
Как реалист, он явно исходил из того, что ему и Брэю совершенно незачем компрометировать себя в этом деле. Затем он вернулся со своей девушкой в ее комнату, несомненно для того, чтобы завершить прерванный акт и заплатить за него, потом оделся и ушел.
Брэй спустился вниз и позвонил Струзерсу. Вдвоем они с трудом перенесли бесчувственное тело Керка в автофургон и отвезли во дворец. Притворившись пьяными, они сумели, поддерживая Керка, пройти без затруднений мимо беспечных охранников, так же дотащили молодого чиновника до его комнаты, раздели его, уложили в постель и ушли, закрыв за собой дверь на ключ.
— Что вы думаете с ним делать? — с беспокойством спросил Струзерс.
Брэй усталым голосом ответил, что эта проблема может подождать до утра.
— Но мы сделаем что-нибудь, найдем какой-нибудь разумный выход, — успокоил он верного сержанта.
Струзерс вышел, опустив голову, Брэй дождался, пока он исчез в коридоре, и поднялся в комнату Мортона, от которой имел ключи. Там он наконец разделся и с наслаждением лег в огромную постель.
В предыдущую ночь лейтенант спал тревожным сном на ковре своей комнаты, уступив свою постель Мортону. Теперь он сумел отогнать от себя сомнения, отметив, что у него хватило силы духа сообразить подняться в эту великолепную комнату, а это явно хороший признак. Это доказывает, что он еще находится в достаточно хорошей форме и оправился от всех последних событий. Но, отдаваясь этим успокаивающим мыслям, Брэй чувствовал какую-то пустоту в сознании, что-то вроде дыры в уме, и еще оцепенение, которое грозило овладеть всем его телом.
Лейтенант смутно понимал причину этой тоски: ему нечего было делать, он не знал, кем или чем заняться; все было бессмысленно. Три возможных действия, которые пришли ему на ум, пока он лежал здесь, среди роскоши в стиле старой Земли, не смогли его успокоить. Эти варианты были: Марриотт, мирная делегация диамондианцев, Лозитин.
Выяснить все, что можно, о Марриотте (как? Это было не очень ясно), навести справки о мирной делегации диамондианцев (это было нелегко) и, разумеется, разыскать Лозитина,
На рассвете Брэй наконец заснул и несколько часов проспал как убитый.
18
19
Молодые люди договорились, что обменяются именами ближе к середине вечера. Поэтому Брэй подал руку Марии, а Керк обнял Марианну, и они для начала отправились в ресторан «Корсика», где плата за столик достигала эквивалента восьми федеральных долларов на человека, а обед стоил не меньше двенадцати франков, и застолье украшали знаменитые оперные певцы.
До знакомства с Керком Марианна ни разу не бывала в «Корсике». Брэй сразу понял, что она была настолько наивна, что питала иллюзии насчет этого члена Комиссии по Переговорам, который, как ей казалось, оценил ее красоту, и даже воображала себя будущей миссис Дэвид Керк с кольцом на пальце.
Было несомненно, что молодой Керк, который имел много денег и свободного времени, добивался от обычно враждебно настроенных к мужчинам диамондианских проституток искренней и пылкой привязанности, безграничного желания доставить ему удовольствие. Семь его девушек — по одной на каждый вечер недели — уже подпали под его обаяние, по крайней мере так он сказал Брэю. Так что теперь на глазах у лейтенанта Керк был обнят, обласкан и сексуально возбужден — в общем, подготовлен к ночным утехам плоти.
После изысканного обеда обе пары отправились в театр Сан-Карло, поскольку Керк, помимо своих телесных вожделений, был еще тонким знатоком искусства. В его глазах Сан-Карло был настолько точной и прекрасной копией старинного неаполитанского театра, что кучи мусора, наваленные перед дверью каким-то безответственным диамондианцем, мгновенно оказались чем-то совершенно неважным. Керк шепнул Брэю, что диамондианцы, бесспорно, с незапамятных времен создавали рядом с грязью красоту, рождая ее из своих мрачных душ.
Театр Сан-Карло был роскошным. Его постановки, предназначенные для солдат и офицеров Земной Федерации, были чем-то вроде поп-опер, но, несмотря ни на что, музыка и игра актеров оставались типично диамондианскими, и этого было достаточно Керку и его девушке на вечер. Даже Мария в конце концов увлеклась спектаклем и несколько раз игриво садилась на колени к Брэю.
Во время антракта Керк объявил:
— Дорогие девочки, я и мой друг должны вам кое в чем признаться.
Затем он сообщил девушкам то, что подсказал ему Брэй.
Им понадобилось время, чтобы понять его. Девушки сначала сдвинули брови, напрягая свой ум, потом удивились, наконец Мария взглянула на Брэя и, показывая на Керка, проговорила:
— Вы хотите сказать, что вы — это он?
Марианна запротестовала.
— Но… но я же знаю тебя уже три недели, — сказала она Керку.
— Ну да, только я не я, а он.
Его мысль быстро дошла до Марианны. Девушка пришла в недоумение, соскочила с колен Керка, вернулась в свое кресло и растерянно взглянула на Брэя.
— Так Дэвид Керк — это вы?
Брэй улыбнулся в ответ.
— Ну да. У меня есть привычка посылать моего приятеля Брэя к девушкам для разведки. Он сказал мне, что вы были просто великолепны. Поэтому я надеюсь, что вы не сердитесь и вам все равно, что вместо него вы пойдете со мной, потому что я содержу Брэя и, конечно, я же плачу и за этот вечер. Вы согласны?
Наступила тишина, которую наконец нарушила Мария:
— Конечно, согласны. Мы с Марианной всего лишь уличные девицы и спим с тем, кто нам платит. Верно, Марианна?
Марианне явно было трудно опомниться от удивления. Она взглянула на Керка.
— Ты и правда этого хочешь?
— Для этого я здесь и был, — весело ответил тот, — искал своему шефу Дэвиду девушку, которая ему по-настоящему понравится.
После этого вечер стал для Марианны явно менее приятным. Она делала над собой усилие: много смеялась, гладила Брэю щеки и обнимала его так же горячо, как раньше Керка. Но ее взгляд оставался грустным и беспокойным.
Около одиннадцати часов вечера четверо спутников, немного менее веселые, чем вначале, подъехали к дому, в одной из квартир которого жили Марианна, Мария и еще одна проститутка. Брэй заплатил за такси, повернулся, собираясь следовать за остальными, и увидел, что Керк с силой моргнул. Лейтенант подскочил на месте от изумления: до сих пор он не замечал у Керка никаких признаков болезни Мортона.
По правде говоря, молодой чиновник в этот момент вряд ли встревожился из-за мгновенного недомогания. Но через пять минут, когда они поднялись по лестнице на третий этаж, новый наплыв той же тьмы и рефлекторное моргание внезапно заставили его вспомнить о меморандуме полковника Мортона, где говорилось как раз об этом.
Вспомнив это, Керк пришел в ужас: из меморандума можно было сделать вывод, что его недомогание — признак какой-то тяжелой болезни. Дэвид Керк был не таким человеком, чтобы позволить подобному пустяку испортить себе вечер, но все-таки ему было не по себе оттого, что какая-то чернота заливает ему мозг каждые пять минут, когда он наслаждается ласками молодой сговорчивой диамондианки.
Как Мортон и Брэй до него, Керк начал приспосабливаться к этому неудобству, но вдруг его захлестнула более мощная волна тьмы.
За недолгое время, что Мария торговала своей любовью, она уже видела, как на ней умер клиент — от закупорки сосудов. И потому, когда партнер вдруг навалился на нее мертвым грузом, она немного испугалась.
— Мистер Брэй, — шепнула она.
Ответа не было.
Молодой женщине потребовалось огромное усилие, чтобы сбросить с себя это тело, но наконец оно перекатилось на бок, и Мария, отчаянно крича, вбежала в гостиную. После ее вопля в квартире какое-то время стояла тишина, потом из двух других комнат послышался шум: люди там торопливо задвигались. Первым в гостиной появился пожилой мужчина с заметным брюшком, потом Брэй в кальсонах и последними две другие девушки. — Замолчи, — обеспокоено шепнули они обе Марии. Та успокоилась и объяснила, что еще один мужчина умер в ее объятиях.
Все пятеро, толкаясь на пороге, прошли следом за Марией в ее комнату. Брэй с облегчением увидел, что Керк дышит.
— Вы должны позвать врача, — нервно заговорил клиент с брюшком, — только подождите, пока мы с моей молодой подружкой уйдем отсюда.
Как реалист, он явно исходил из того, что ему и Брэю совершенно незачем компрометировать себя в этом деле. Затем он вернулся со своей девушкой в ее комнату, несомненно для того, чтобы завершить прерванный акт и заплатить за него, потом оделся и ушел.
Брэй спустился вниз и позвонил Струзерсу. Вдвоем они с трудом перенесли бесчувственное тело Керка в автофургон и отвезли во дворец. Притворившись пьяными, они сумели, поддерживая Керка, пройти без затруднений мимо беспечных охранников, так же дотащили молодого чиновника до его комнаты, раздели его, уложили в постель и ушли, закрыв за собой дверь на ключ.
— Что вы думаете с ним делать? — с беспокойством спросил Струзерс.
Брэй усталым голосом ответил, что эта проблема может подождать до утра.
— Но мы сделаем что-нибудь, найдем какой-нибудь разумный выход, — успокоил он верного сержанта.
Струзерс вышел, опустив голову, Брэй дождался, пока он исчез в коридоре, и поднялся в комнату Мортона, от которой имел ключи. Там он наконец разделся и с наслаждением лег в огромную постель.
В предыдущую ночь лейтенант спал тревожным сном на ковре своей комнаты, уступив свою постель Мортону. Теперь он сумел отогнать от себя сомнения, отметив, что у него хватило силы духа сообразить подняться в эту великолепную комнату, а это явно хороший признак. Это доказывает, что он еще находится в достаточно хорошей форме и оправился от всех последних событий. Но, отдаваясь этим успокаивающим мыслям, Брэй чувствовал какую-то пустоту в сознании, что-то вроде дыры в уме, и еще оцепенение, которое грозило овладеть всем его телом.
Лейтенант смутно понимал причину этой тоски: ему нечего было делать, он не знал, кем или чем заняться; все было бессмысленно. Три возможных действия, которые пришли ему на ум, пока он лежал здесь, среди роскоши в стиле старой Земли, не смогли его успокоить. Эти варианты были: Марриотт, мирная делегация диамондианцев, Лозитин.
Выяснить все, что можно, о Марриотте (как? Это было не очень ясно), навести справки о мирной делегации диамондианцев (это было нелегко) и, разумеется, разыскать Лозитина,
На рассвете Брэй наконец заснул и несколько часов проспал как убитый.
18
Утро наступило слишком быстро для Брэя. Он, ворча, с трудом заставил себя вылезти из постели и отправился взглянуть на тех двоих, кто лежал без сознания. Их состояние не изменилось. Брэй в обоих случаях мысленно ждал какой-нибудь физиологической катастрофы и теперь заботливо укрыл толстыми одеялами обоих лежавших. Это было все, что он мог сделать для них.
Потом лейтенант без аппетита съел первый завтрак. — Миссис Брэй, — сказал он вслух своей матери, которая была так далеко, — Диамондиана не самое безопасное место для твоего «дорогого малыша».
Через несколько минут, направляясь в свой кабинет, Брэй понял, что говорил с отсутствующим человеком, а для него это был безошибочный признак психического расстройства.
Лейтенант стал ждать. Он ждал потому, что был не в состоянии строить планы. Что может сейчас произойти? Об этом он не имел ни малейшего представления.
Вдруг на его столе зазвонил телефон — часть видеокома. Брэй вскочил с места и быстро схватил трубку. На другом конце провода заговорил Струзерс, который сообщил:
— Секретарь мистера Лорана хотел бы поговорить с полковником Мортоном.
— Соедините его со мной, — ответил лейтенант Брэй, а про себя добавил «Естественно».
Секретарь чрезвычайного посла торжественно объявил Брэю, что миротворческие силы Земной Федерации предоставили начальнику разведслужбы право допросить последнего захваченного в плен мятежника-ирска.
— Это свидание, о котором полковник Мортон просил вскоре после прибытия сюда. Мы наконец смогли получить разрешение.
Разговор с пленным ирском был назначен на двенадцать часов дня.
Словно со стороны Брэй слышал собственный голос, автоматически объяснявший, что Мортон должен позвонить с минуты на минуту и, разумеется, придет на допрос. В это время его мысль бурлила: лейтенант пытался вспомнить, почему Мортон пожелал побеседовать с пленным ирском.
Но это было не так уж важно. «Вот оно, — подумал Брэй. — Вот то, чего я ждал».
Пока Брэй справлялся со своим волнением, секретарь снова сурово заговорил:
— Ждут только самого полковника Мортона, и никого другого. Хорошо объясните ему это.
— Он придет, — заверил Брэй и машинально добавил: — Если пожелает Бог. Лейтенант Брэй решил идти на допрос один.
Через несколько минут, снова до краев полный бодрости и решительности, он заглянул в кабинет Струзерса и осторожно объяснил сержанту, что лучше было бы кому-нибудь постоянно дежурить перед дверью Мортона, чтобы отгонять посторонних.
— А «разумный выход» из ситуации с мистером Керком и с полковником? — спросил Струзерс.
Вот проблема, от решения которой Брэй хотел уйти.
— Посмотрим днем, — уклончиво ответил он. Струзерс мрачно покачал головой, а молодой лейтенант вышел в коридор, прошел в личную комнату Мортона и ; заперся там В ванной он проделал над своей формой радикальную операцию Еще раньше Брэй отпорол свои погоны и снова пришил, добавив на них лишнюю полосу. Теперь он спорол свои лейтенантские нашивки и заменил их теми, которые снял с мундира Мортона
Закончив это превращение, молодой офицер взглянул на себя в зеркало и вздрогнул. Лицо, которое смотрело на него, было худым, загорелым, довольно красивым Брэй надеялся, что выглядит старше своих двадцати двух лет. « Лейтенант оценил эту ситуацию философски. Что случится, если его обман раскроется? Трудно представить, что Комиссия легко очнется от своей спячки и вообще обратит внимание на что бы то ни было. Эта мысль подняла его настроение.
Брэй немного удивился, обнаружив в коридоре ждавшего его Струзерса
— К полковнику Мортону пришел профессор-диамондианец, — тихо сказал сержант. — Он говорит, что у него назначена встреча,
— Диамондианец? — изумился Брэй.
Струзерс показал ему настольный рабочий дневник полковника, открытый на нужной странице. Брэй взглянул на часы: 10.15. В дневнике он увидел это же время, а рядом прочел имя профессора Луиджи Покателли и несколько слов, написанных рукой Мортона: «Хорошо знает жизнь ирсков».
Лейтенант пожал плечами. В конце концов, времени у него хватало. И это было что-то серьезное, а не пустяк.
— Пошлите его в кабинет полковника. Я войду через другую дверь.
Профессор Покателли оказался улыбчивым диамондианцем: редкие светлые волосы и приятная улыбка на широком лице. Как только Брэй закрыл за собой дверь, он понял причину этой улыбки, увидев, как профессор вынимает из кармана гранату той модели, которая использовалась в войсках Земной Федерации при наступательных операциях. По-прежнему улыбаясь, Покателли произнес с напряжением в голосе:
— Вы пойдете со мной, иначе я взорву эту гранату и мы оба погибнем. Я умру счастливым, зная, что отдаю жизнь за народ Диамондианы, — провозгласил он словно на сцене. — А вот вы… — и замолчал.
Маленькие щупальца страха постепенно вползали в сознание Брэя. Его ум как бы отшатнулся от угрозы, и лейтенант мысленно сплюнул, если так можно выразиться, умственную желчь. Под конец Брэй замер, словно загипнотизированный, перед мыслью, которая пришла ему на ум: «Каждый день мы теряем трех сотрудников Комиссии, и сегодня одним из троих буду я».
Шок от этого не прошел, но Брэй взглянул в лицо своему страху и от этого внутренне немного оттаял. Лейтенант начал обдумывать, что он может сделать.
Потом лейтенант без аппетита съел первый завтрак. — Миссис Брэй, — сказал он вслух своей матери, которая была так далеко, — Диамондиана не самое безопасное место для твоего «дорогого малыша».
Через несколько минут, направляясь в свой кабинет, Брэй понял, что говорил с отсутствующим человеком, а для него это был безошибочный признак психического расстройства.
Лейтенант стал ждать. Он ждал потому, что был не в состоянии строить планы. Что может сейчас произойти? Об этом он не имел ни малейшего представления.
Вдруг на его столе зазвонил телефон — часть видеокома. Брэй вскочил с места и быстро схватил трубку. На другом конце провода заговорил Струзерс, который сообщил:
— Секретарь мистера Лорана хотел бы поговорить с полковником Мортоном.
— Соедините его со мной, — ответил лейтенант Брэй, а про себя добавил «Естественно».
Секретарь чрезвычайного посла торжественно объявил Брэю, что миротворческие силы Земной Федерации предоставили начальнику разведслужбы право допросить последнего захваченного в плен мятежника-ирска.
— Это свидание, о котором полковник Мортон просил вскоре после прибытия сюда. Мы наконец смогли получить разрешение.
Разговор с пленным ирском был назначен на двенадцать часов дня.
Словно со стороны Брэй слышал собственный голос, автоматически объяснявший, что Мортон должен позвонить с минуты на минуту и, разумеется, придет на допрос. В это время его мысль бурлила: лейтенант пытался вспомнить, почему Мортон пожелал побеседовать с пленным ирском.
Но это было не так уж важно. «Вот оно, — подумал Брэй. — Вот то, чего я ждал».
Пока Брэй справлялся со своим волнением, секретарь снова сурово заговорил:
— Ждут только самого полковника Мортона, и никого другого. Хорошо объясните ему это.
— Он придет, — заверил Брэй и машинально добавил: — Если пожелает Бог. Лейтенант Брэй решил идти на допрос один.
Через несколько минут, снова до краев полный бодрости и решительности, он заглянул в кабинет Струзерса и осторожно объяснил сержанту, что лучше было бы кому-нибудь постоянно дежурить перед дверью Мортона, чтобы отгонять посторонних.
— А «разумный выход» из ситуации с мистером Керком и с полковником? — спросил Струзерс.
Вот проблема, от решения которой Брэй хотел уйти.
— Посмотрим днем, — уклончиво ответил он. Струзерс мрачно покачал головой, а молодой лейтенант вышел в коридор, прошел в личную комнату Мортона и ; заперся там В ванной он проделал над своей формой радикальную операцию Еще раньше Брэй отпорол свои погоны и снова пришил, добавив на них лишнюю полосу. Теперь он спорол свои лейтенантские нашивки и заменил их теми, которые снял с мундира Мортона
Закончив это превращение, молодой офицер взглянул на себя в зеркало и вздрогнул. Лицо, которое смотрело на него, было худым, загорелым, довольно красивым Брэй надеялся, что выглядит старше своих двадцати двух лет. « Лейтенант оценил эту ситуацию философски. Что случится, если его обман раскроется? Трудно представить, что Комиссия легко очнется от своей спячки и вообще обратит внимание на что бы то ни было. Эта мысль подняла его настроение.
Брэй немного удивился, обнаружив в коридоре ждавшего его Струзерса
— К полковнику Мортону пришел профессор-диамондианец, — тихо сказал сержант. — Он говорит, что у него назначена встреча,
— Диамондианец? — изумился Брэй.
Струзерс показал ему настольный рабочий дневник полковника, открытый на нужной странице. Брэй взглянул на часы: 10.15. В дневнике он увидел это же время, а рядом прочел имя профессора Луиджи Покателли и несколько слов, написанных рукой Мортона: «Хорошо знает жизнь ирсков».
Лейтенант пожал плечами. В конце концов, времени у него хватало. И это было что-то серьезное, а не пустяк.
— Пошлите его в кабинет полковника. Я войду через другую дверь.
Профессор Покателли оказался улыбчивым диамондианцем: редкие светлые волосы и приятная улыбка на широком лице. Как только Брэй закрыл за собой дверь, он понял причину этой улыбки, увидев, как профессор вынимает из кармана гранату той модели, которая использовалась в войсках Земной Федерации при наступательных операциях. По-прежнему улыбаясь, Покателли произнес с напряжением в голосе:
— Вы пойдете со мной, иначе я взорву эту гранату и мы оба погибнем. Я умру счастливым, зная, что отдаю жизнь за народ Диамондианы, — провозгласил он словно на сцене. — А вот вы… — и замолчал.
Маленькие щупальца страха постепенно вползали в сознание Брэя. Его ум как бы отшатнулся от угрозы, и лейтенант мысленно сплюнул, если так можно выразиться, умственную желчь. Под конец Брэй замер, словно загипнотизированный, перед мыслью, которая пришла ему на ум: «Каждый день мы теряем трех сотрудников Комиссии, и сегодня одним из троих буду я».
Шок от этого не прошел, но Брэй взглянул в лицо своему страху и от этого внутренне немного оттаял. Лейтенант начал обдумывать, что он может сделать.
19
Брэй по-прежнему стоял в роскошном кабинете Мортона — комнате с резным блестящим потолком, почтя сверхъестественной красоты окном с изящной росписью на раме, массивной дверью, выходившей в прихожую, где находились секретарь Струзерс и большая группа служащих.
Перед ним был письменный стол, достойный короля, а по другую сторону этого стола стоял коренастый, одетый в темно-синий костюм диамондианец, только что вынувший из кармана серо-коричневый круглый и расчерченный на клетки предмет, который легко узнал бы любой, кто хоть раз видел наступательную гранату.
В голове Брэя мелькнула новая мысль: он вспомнил слова Керка, мелкого чиновника Комиссии, о том, как быстро диамондианцы и ирски могут обнаружить, что он и Брэй пытаются добыть сведения о Лозитине.
Его слова явно почти полностью относились к информации о диамондианцах и. несомненно, также ирсках, которых просили явиться в Комиссию по Переговорам.
Здесь, в Новом Неаполе, множество заинтересованных людей, несомненно, очень быстро выяснили бы, что кому-то назначена такая встреча, и это заставило бы их задуматься, а может быть, толкнуло бы и на заговор. Как можно извлечь пользу из встречи, если о ней стало известно? Человек, сумевший проникнуть в святая святых такой организации, как Комиссия по Переговорам, был бы сильнейшим козырем. Зная этого человека и время встречи, заговорщики и убийцы могли быстро наметить различные способы использования этой ситуации в своих интересах
Внезапно Брэй вспомнил проституток, заполнявших дворец каждую ночь во все большем количестве, и ошеломленно подумал: «Наш дворец — просто решето!»
Несколько мгновений, которые он уделил этой мысли, быстро истекли. Потрясение прошло, и он начал говорить и делать то, что было необходимо.
С разрешения своего похитителя Брэй просунул голову в главную дверь и сказал Струзерсу.
— Мы с профессором уходим. Я увижусь с вами позже.
Если сержант и удивился, то вида не подал.
— Могу ли я позволить себе спросить вас, господин полковник, куда вы направляетесь?
— Я еду посмотреть некоторые доказательства, — без труда нашелся Брэй. — Я позвоню вам оттуда.
— Хорошо, господин полковник.
В коридоре, шагая возле диамондианца с грозной улыбкой, который держал руку в кармане куртки (конечно, на гранате, чеку которой был готов выдернуть), Брэй проделал эксперимент: он мысленно вызвал множество людей — целую маленькую толпу.
«Все, кто увлекается телепатией и экстрасенсорикой и кого я постоянно встречаю в этих зданиях (по мнению Брэя, это относилось к пятидесяти процентам сотрудников Комиссии)! Вот для вас случай прийти на помощь коллеге и доказать существование вашей системы связи».
Он продолжил свое телепатическое сообщение так;
«Дело не в том, что я боюсь, как бы от меня не отвернулась удача, но все-таки мне было бы чертовски приятно знать, что кто-то в курсе, где я нахожусь, и может прийти мне на помощь при серьезной неприятности».
В продолжение всего их пути по бесконечным величественным переходам увеличенной копии Дворца Земли, стоявшего на берегу моря, Брэю казалось, что никто не бросил на них даже взгляда и точно так же вроде бы никто не заметил его спутника, хотя тот бросался в глаза.
Профессор Покателли явно сильно волновался: его глаза как-то странно блестели и были похожи на два черных влажных солнца. Рот его тоже блестел, и хотя во всем дворце работали кондиционеры, пот крупными каплями выступал на лбу профессора и стекал по его лицу.
Эту деталь его внешности уж точно должен был кто-нибудь заметить, но ни один человек не обратил на нее внимания
Наконец они вышли из дворца, и наступила очередь Брэя потеть, когда палящий жар «умеренной» зоны Диамондианы обрушился на него с безоблачного неба Профессор неловкими легкими толчками направил лейтенанта к крошечному автомобилю, стоявшему у края тротуара в пятидесяти метрах от дворца. За рулем сидел смуглый диамондианец немного моложе, чем Покателли. Не говоря ни слова, этот человек откинул одно из передних сидений, чтобы Брэй мог сесть сзади. Профессор сел рядом со своим пленником. Тут же маленький, но мощный мотор взревел, и машина рванулась с места.
Если не считать спрятанной в кармане профессора ручной гранаты, после этого поездка была обычной бешеной гонкой по улицам Нового Неаполя Брэй, который довольно плохо знал этот большой город, скоро окончательно потерял дорогу. Он смирился с этим и удобнее устроился на своем сиденье. Профессор в это время говорил без остановки, и вскоре Брэй не без изумления понял, что темой его монолога были ирски. Только и было слышно: ирски то, ирски это.
Лейтенант снова сел прямо, показывая свой интерес к лекции Покателли: ему давали информацию, и этот рассказ, несомненно, сильно увлек бы Мортона. Брэй вспомнил о запертой комнате в доме Лозитина и спросил о ней:
— Позвольте задать вам вопрос. Что могло быть там внутри?
— Его мертвые родственники, его предки, — ответил профессор Покателли
— Вы смеетесь надо мной.
— Вовсе нет Видите ли, ирски верят, что никто из них не умирает по-настоящему. Поэтому они сохраняют оболочку, то есть тело. Почти все эти тела спрятаны где-то в безопасном месте и, очевидно, никогда не покидают его. Но мы имеем свидетельства людей, которые видели некоторые из этих пустых оболочек блуждающими по лесам. Их, должно быть, миллиарды, но большая часть хранится в каком-то неизвестном нам месте.
Брэй закрыл глаза и попытался перевести понятие «живые мертвецы» на язык энергетических явлений. Ему это оказалось трудно, потому что он уже давно отказался от веры в потусторонний мир и жизнь после смерти. Однако Брэй мог представить себе, что эта метафизика сильно действовала на диамондианцев-католиков.
Его собственный прозаический и практический ум немедленно переключился на реальную возможность: какая-нибудь особая энергия, выделяемая ирсками. Могли они научиться преобразовывать ее в духовную форму, чтобы дурачить верующих диамондианцев?
Брэй вдруг понял, что эта тема слишком важна, чтобы обдумывать ее, когда то, что заменяет тебе кресло, несется с сумасшедшей скоростью по улицам Нового Неаполя. Он открыл глаза и сказал:
— Я хотел бы увидеть одну или несколько этих оболочек. На что они способны в действительности?
— Ну, естественно, они могут убивать, — был ответ.
— А что еще? — Этот вопрос Брэя слился со вздохом, выражавшим покорность судьбе, и потому прозвучал невнятно.
— Они имеют и другие способности, — заверил профессор.
Разговор об ирсках даже на таком уровне вдруг надоел Брэю. Его мнение об этом народе сильно понизилось. Все это напоминало первобытные суеверия, а он устал, невыносимо устал от примитивных умов.
Ему пришла в голову другая мысль.
— И все ирски, которые убиты на войне, тоже еще живы? — спросил он.
— Поскольку мы, диамондианцы, сожгли их трупы, этот вопрос заслуживает подробного рассмотрения. Ирски утверждают, что эти убитые живы, но, по моему мнению, они могут быть лишь тенями, слабо различимыми оболочками.
В этот момент машина остановилась у тротуара на одной из улиц «старого» города. Брэй прежде всего заметил рады грязных лавочек, мусор, обжигающий воздух и тошнотворный запах гниения.
Все диамондианцы говорили одновременно и никто не слушал другого. Гул голосов почти заглушал рычание маленьких бешеных автомобилей.
— Бесспорно, — сказал Брэй, — корень диамондианской проблемы в том, что все существа таковы, какие они есть. Люди, высадившись на этой планете, столкнулись с местным миром, нарушили сложившийся в нем порядок, и с тех пор он навсегда перестал быть прежним.
— Надеюсь, что ваши слова не упрек диамондианцам, — отозвался профессор Покателли, показывая Брэю, куда идти.
— Вовсе не упрек, — искренне заверил его Брэй. — Я очень люблю диамондианцев. Все их любят. Вот почему мы все так обеспокоены. Что я должен делать?
— Сюда! — показал профессор на ворота, которые вели в сад маленького замка, и сказал: — Ради вашей любви к нашему народу и вашей тревога за него, полковник Мортон, мы во что бы то ни стало должны удержать под своим влиянием слишком пылких молодых людей, пока вы будете рядом с ними.
«Вот именно, во что бы то ни стало», — подумал Брэй. Это оказалось невозможно.
Когда они входили в большой зал, десять-двенадцать диамондианцев разного возраста встали со своих мест. Трое из них были в деревенском доме Феррарисов два дня назад вместе с Мариоттом. Эти молодые люди сразу узнали Брэя, и в их взглядах вспыхнула ярость.
Когда шум прекратился, профессор Покателли был совершенно подавлен свалившимся на него горем. Теперь он был в собственных глазах лишь полным идиотом, который позволил «мальчишке» выдать себя за полковника. В этот момент кто-то направил на Брэя пистолет, и наступил момент истины. Окончательно убедило лейтенанта выражение лица профессора: отрешенность человека, бессильного перед катастрофой. Как ни странно, тот, кто так театрально захватил Брэя в плен в кабинете Мортона, несколько минут был на его стороне.
Профессор отвернул свое пухлое с вздернутым носом лицо от пленника, вздохнул, пожал плечами с видом глубокой печали, и Брэй быстро произнес:
— Господа, прежде чем вы совершите непоправимое, позвольте мне рассказать вам все.
Вооруженный убийца — у него было очень длинное худое лицо — чуть заметно расслабился и, подчинившись кивку одного из диамондианцев, которого звали Марк, убрал пистолет в кобуру.
— Больше всего, — мягким тоном заговорил Марк, — нас интересует, что случилось с Изолиной. Но мы с удовольствием примем и любую другую информацию.
Брэй был правдивым: час истины пробил — в переносном смысле — еще полчаса назад, и он не мог терять ни минуты. Для этих диамондианцев убийство человека не было чем-то, способным потревожить их совесть.
Так что Брэй рассказал им все или почти все. Он рассказал о тьме в уме Мортона и в его собственном уме и подробно описал перемещение сознания, которому подвергся Мортон.
Имя Лозитина Брэй не назвал: это была слишком ценная информация, к тому же он не видел необходимости сообщать его. Затем он описал, как ирски пощадили Мортона потому, что называли его своим «духовным братом», и пощадили также Изолину потому, что ошибочно посчитали ее подружкой полковника. Наконец Брэй рассказал о второй потере сознания Мортоном и сообщил, где находится тело полковника.
Во время своего невероятного рассказа Брэй с тревогой спрашивал себя, действительно ли эти люди верят ему. Вдруг его прервали.
— Фердинанд, найди наш автофургон, — приказал Марк.
— Понял, иду!
Фердинанд тут же выбежал из комнаты, а Марк повернулся к Брэю. Глаза диамондианца горели от возбуждения.
— Мы отправляемся за Мортоном, — сказал он. — Мы привезем его тело на вертолете к месту переговоров, вызовем туда новую мирную делегацию, покажем Мортона ирскам и потребуем у них объяснений.
— Но… — слабо запротестовал Брэй.
Он хотел сказать: «Но как вы вынесете его из комнаты и пронесете по коридорам? Мы легко смогли войти с ним к себе лишь потому, что заставили охрану поверить, будто он слишком много выпил».
Перед ним был письменный стол, достойный короля, а по другую сторону этого стола стоял коренастый, одетый в темно-синий костюм диамондианец, только что вынувший из кармана серо-коричневый круглый и расчерченный на клетки предмет, который легко узнал бы любой, кто хоть раз видел наступательную гранату.
В голове Брэя мелькнула новая мысль: он вспомнил слова Керка, мелкого чиновника Комиссии, о том, как быстро диамондианцы и ирски могут обнаружить, что он и Брэй пытаются добыть сведения о Лозитине.
Его слова явно почти полностью относились к информации о диамондианцах и. несомненно, также ирсках, которых просили явиться в Комиссию по Переговорам.
Здесь, в Новом Неаполе, множество заинтересованных людей, несомненно, очень быстро выяснили бы, что кому-то назначена такая встреча, и это заставило бы их задуматься, а может быть, толкнуло бы и на заговор. Как можно извлечь пользу из встречи, если о ней стало известно? Человек, сумевший проникнуть в святая святых такой организации, как Комиссия по Переговорам, был бы сильнейшим козырем. Зная этого человека и время встречи, заговорщики и убийцы могли быстро наметить различные способы использования этой ситуации в своих интересах
Внезапно Брэй вспомнил проституток, заполнявших дворец каждую ночь во все большем количестве, и ошеломленно подумал: «Наш дворец — просто решето!»
Несколько мгновений, которые он уделил этой мысли, быстро истекли. Потрясение прошло, и он начал говорить и делать то, что было необходимо.
С разрешения своего похитителя Брэй просунул голову в главную дверь и сказал Струзерсу.
— Мы с профессором уходим. Я увижусь с вами позже.
Если сержант и удивился, то вида не подал.
— Могу ли я позволить себе спросить вас, господин полковник, куда вы направляетесь?
— Я еду посмотреть некоторые доказательства, — без труда нашелся Брэй. — Я позвоню вам оттуда.
— Хорошо, господин полковник.
В коридоре, шагая возле диамондианца с грозной улыбкой, который держал руку в кармане куртки (конечно, на гранате, чеку которой был готов выдернуть), Брэй проделал эксперимент: он мысленно вызвал множество людей — целую маленькую толпу.
«Все, кто увлекается телепатией и экстрасенсорикой и кого я постоянно встречаю в этих зданиях (по мнению Брэя, это относилось к пятидесяти процентам сотрудников Комиссии)! Вот для вас случай прийти на помощь коллеге и доказать существование вашей системы связи».
Он продолжил свое телепатическое сообщение так;
«Дело не в том, что я боюсь, как бы от меня не отвернулась удача, но все-таки мне было бы чертовски приятно знать, что кто-то в курсе, где я нахожусь, и может прийти мне на помощь при серьезной неприятности».
В продолжение всего их пути по бесконечным величественным переходам увеличенной копии Дворца Земли, стоявшего на берегу моря, Брэю казалось, что никто не бросил на них даже взгляда и точно так же вроде бы никто не заметил его спутника, хотя тот бросался в глаза.
Профессор Покателли явно сильно волновался: его глаза как-то странно блестели и были похожи на два черных влажных солнца. Рот его тоже блестел, и хотя во всем дворце работали кондиционеры, пот крупными каплями выступал на лбу профессора и стекал по его лицу.
Эту деталь его внешности уж точно должен был кто-нибудь заметить, но ни один человек не обратил на нее внимания
Наконец они вышли из дворца, и наступила очередь Брэя потеть, когда палящий жар «умеренной» зоны Диамондианы обрушился на него с безоблачного неба Профессор неловкими легкими толчками направил лейтенанта к крошечному автомобилю, стоявшему у края тротуара в пятидесяти метрах от дворца. За рулем сидел смуглый диамондианец немного моложе, чем Покателли. Не говоря ни слова, этот человек откинул одно из передних сидений, чтобы Брэй мог сесть сзади. Профессор сел рядом со своим пленником. Тут же маленький, но мощный мотор взревел, и машина рванулась с места.
Если не считать спрятанной в кармане профессора ручной гранаты, после этого поездка была обычной бешеной гонкой по улицам Нового Неаполя Брэй, который довольно плохо знал этот большой город, скоро окончательно потерял дорогу. Он смирился с этим и удобнее устроился на своем сиденье. Профессор в это время говорил без остановки, и вскоре Брэй не без изумления понял, что темой его монолога были ирски. Только и было слышно: ирски то, ирски это.
Лейтенант снова сел прямо, показывая свой интерес к лекции Покателли: ему давали информацию, и этот рассказ, несомненно, сильно увлек бы Мортона. Брэй вспомнил о запертой комнате в доме Лозитина и спросил о ней:
— Позвольте задать вам вопрос. Что могло быть там внутри?
— Его мертвые родственники, его предки, — ответил профессор Покателли
— Вы смеетесь надо мной.
— Вовсе нет Видите ли, ирски верят, что никто из них не умирает по-настоящему. Поэтому они сохраняют оболочку, то есть тело. Почти все эти тела спрятаны где-то в безопасном месте и, очевидно, никогда не покидают его. Но мы имеем свидетельства людей, которые видели некоторые из этих пустых оболочек блуждающими по лесам. Их, должно быть, миллиарды, но большая часть хранится в каком-то неизвестном нам месте.
Брэй закрыл глаза и попытался перевести понятие «живые мертвецы» на язык энергетических явлений. Ему это оказалось трудно, потому что он уже давно отказался от веры в потусторонний мир и жизнь после смерти. Однако Брэй мог представить себе, что эта метафизика сильно действовала на диамондианцев-католиков.
Его собственный прозаический и практический ум немедленно переключился на реальную возможность: какая-нибудь особая энергия, выделяемая ирсками. Могли они научиться преобразовывать ее в духовную форму, чтобы дурачить верующих диамондианцев?
Брэй вдруг понял, что эта тема слишком важна, чтобы обдумывать ее, когда то, что заменяет тебе кресло, несется с сумасшедшей скоростью по улицам Нового Неаполя. Он открыл глаза и сказал:
— Я хотел бы увидеть одну или несколько этих оболочек. На что они способны в действительности?
— Ну, естественно, они могут убивать, — был ответ.
— А что еще? — Этот вопрос Брэя слился со вздохом, выражавшим покорность судьбе, и потому прозвучал невнятно.
— Они имеют и другие способности, — заверил профессор.
Разговор об ирсках даже на таком уровне вдруг надоел Брэю. Его мнение об этом народе сильно понизилось. Все это напоминало первобытные суеверия, а он устал, невыносимо устал от примитивных умов.
Ему пришла в голову другая мысль.
— И все ирски, которые убиты на войне, тоже еще живы? — спросил он.
— Поскольку мы, диамондианцы, сожгли их трупы, этот вопрос заслуживает подробного рассмотрения. Ирски утверждают, что эти убитые живы, но, по моему мнению, они могут быть лишь тенями, слабо различимыми оболочками.
В этот момент машина остановилась у тротуара на одной из улиц «старого» города. Брэй прежде всего заметил рады грязных лавочек, мусор, обжигающий воздух и тошнотворный запах гниения.
Все диамондианцы говорили одновременно и никто не слушал другого. Гул голосов почти заглушал рычание маленьких бешеных автомобилей.
— Бесспорно, — сказал Брэй, — корень диамондианской проблемы в том, что все существа таковы, какие они есть. Люди, высадившись на этой планете, столкнулись с местным миром, нарушили сложившийся в нем порядок, и с тех пор он навсегда перестал быть прежним.
— Надеюсь, что ваши слова не упрек диамондианцам, — отозвался профессор Покателли, показывая Брэю, куда идти.
— Вовсе не упрек, — искренне заверил его Брэй. — Я очень люблю диамондианцев. Все их любят. Вот почему мы все так обеспокоены. Что я должен делать?
— Сюда! — показал профессор на ворота, которые вели в сад маленького замка, и сказал: — Ради вашей любви к нашему народу и вашей тревога за него, полковник Мортон, мы во что бы то ни стало должны удержать под своим влиянием слишком пылких молодых людей, пока вы будете рядом с ними.
«Вот именно, во что бы то ни стало», — подумал Брэй. Это оказалось невозможно.
Когда они входили в большой зал, десять-двенадцать диамондианцев разного возраста встали со своих мест. Трое из них были в деревенском доме Феррарисов два дня назад вместе с Мариоттом. Эти молодые люди сразу узнали Брэя, и в их взглядах вспыхнула ярость.
Когда шум прекратился, профессор Покателли был совершенно подавлен свалившимся на него горем. Теперь он был в собственных глазах лишь полным идиотом, который позволил «мальчишке» выдать себя за полковника. В этот момент кто-то направил на Брэя пистолет, и наступил момент истины. Окончательно убедило лейтенанта выражение лица профессора: отрешенность человека, бессильного перед катастрофой. Как ни странно, тот, кто так театрально захватил Брэя в плен в кабинете Мортона, несколько минут был на его стороне.
Профессор отвернул свое пухлое с вздернутым носом лицо от пленника, вздохнул, пожал плечами с видом глубокой печали, и Брэй быстро произнес:
— Господа, прежде чем вы совершите непоправимое, позвольте мне рассказать вам все.
Вооруженный убийца — у него было очень длинное худое лицо — чуть заметно расслабился и, подчинившись кивку одного из диамондианцев, которого звали Марк, убрал пистолет в кобуру.
— Больше всего, — мягким тоном заговорил Марк, — нас интересует, что случилось с Изолиной. Но мы с удовольствием примем и любую другую информацию.
Брэй был правдивым: час истины пробил — в переносном смысле — еще полчаса назад, и он не мог терять ни минуты. Для этих диамондианцев убийство человека не было чем-то, способным потревожить их совесть.
Так что Брэй рассказал им все или почти все. Он рассказал о тьме в уме Мортона и в его собственном уме и подробно описал перемещение сознания, которому подвергся Мортон.
Имя Лозитина Брэй не назвал: это была слишком ценная информация, к тому же он не видел необходимости сообщать его. Затем он описал, как ирски пощадили Мортона потому, что называли его своим «духовным братом», и пощадили также Изолину потому, что ошибочно посчитали ее подружкой полковника. Наконец Брэй рассказал о второй потере сознания Мортоном и сообщил, где находится тело полковника.
Во время своего невероятного рассказа Брэй с тревогой спрашивал себя, действительно ли эти люди верят ему. Вдруг его прервали.
— Фердинанд, найди наш автофургон, — приказал Марк.
— Понял, иду!
Фердинанд тут же выбежал из комнаты, а Марк повернулся к Брэю. Глаза диамондианца горели от возбуждения.
— Мы отправляемся за Мортоном, — сказал он. — Мы привезем его тело на вертолете к месту переговоров, вызовем туда новую мирную делегацию, покажем Мортона ирскам и потребуем у них объяснений.
— Но… — слабо запротестовал Брэй.
Он хотел сказать: «Но как вы вынесете его из комнаты и пронесете по коридорам? Мы легко смогли войти с ним к себе лишь потому, что заставили охрану поверить, будто он слишком много выпил».