Страница:
Однако, к ее удивлению, Вячеслав выразил готовность отправиться куда угодно, хоть на вечеринку к дьяволу.
Они приехали в назначенное место за пять минут до времени, указанного в билетах. Отлучившись якобы в туалет, Вячеслав сделал пару глотков виски, которое прихватил с собой в сумке. Нутро обожгло, на глазах выступили слезы, но потом стало значительно легче. Вернувшись, он приказал телохранителям возвращаться в отель и ждать звонка, чтобы потом встретить.
У пристани на волнах лениво покачивалась довольно обшарпанная яхта, на боку которой облупившейся краской было выведено: «FLEXY». Рядом со скучающим видом слонялась Панама. Увидев ее и Вячеслава, она кисло улыбнулась, но не поздоровалась. Впрочем, Татьяне было не до фамильярностей, она с колотящимся сердцем выискивала Эдуарда. Однако его пока нигде не наблюдалось, и она не знала, радоваться ей или горевать. Вячеслав с подозрением разглядывал яхту, невозмутимо покачивающуюся в воде.
У причала было пустынно. Кроме них, была еще одна пара — толстый юноша лет двадцати пяти, к которому робко жалась такой же комплекции девушка, эдакая пара слипшихся пончиков. Оба старательно жевали сэндвичи, роняя крошки и капая майонезом на неровный асфальт.
Прошло еще пять минут, но ничего не происходило, больше никого не было, и на борт яхты их никто не приглашал. Панама, взглянув на дешевые часы, засеменила на мостик, ведущий на палубу «FLEXY», и о чем-то заговорила с долговязым мужчиной в засаленном комбинезоне.
— Ну, и где твои акулы? — недовольно спросил Вячеслав. Спиртное уже слегка ударило в голову, ему надоело торчать на солнцепеке и хотелось уже спокойно расположиться на борту яхты.
— Не нервничай, мне сказали, что все будет, — ответила Татьяна.
От нечего делать она принялась прогуливаться взад-вперед. Она обратила внимание, что неподалеку от причала крутится какой-то невысокий темнокожий юноша. Он дымил сигаретой, время от времени бросая на них жадные взгляды.
Спустя минуту Панама спустилась с мостика и направилась к ним. Лицо ее было растерянным:
— I’m sorry, простите. Проблема. Don’t worry[4], деньги возврат.
— Чего?! — уставился на нее Вячеслав, и его внезапно исказившееся лицо заставило Панаму непроизвольно попятиться назад.
— Мало people[5]. «FLEXY» не едет, — проблеяла она.
— Что мало? — теряя терпение, гаркнул Бравлин.
— Пассажир мало, — испуганно забормотала оробевшая женщина и сделала еще шаг назад. — Ваши money[6] обратно можно получать наш офис.
Какое-то время Вячеслав переводил рассерженный взгляд с Панамы на облезлую яхту, затем гневно посмотрел на толстую парочку, будто они являлись причиной того, что поездка к акулам отменяется.
Залопотав что-то на английском, толстяки торопливо удалились, оставив после себя обертки от сэндвича.
— Что теперь? — мрачно спросил Вячеслав.
Татьяна убрала со лба прядь волос. Настроение было испорчено.
— Ку-ку, — неожиданно раздалось сзади. Вячеслав чуть не подпрыгнул на месте от испуга.
Это был Эдуард. Та же неизменная бейсболка, те же очки и жевательная резинка.
— Чего надо? — ворчливо поинтересовался Вячеслав. Татьяна старалась не встречаться с Эдуардом глазами, чувствуя, как алеют щеки.
Он снял очки и подошел ближе, широко улыбаясь.
— Теперь тоже не узнаешь?
Вячеслав остолбенело пялился на мужчину, потом его лицо вытянулось:
— Твою мать, не может быть… Эдик?
— Он самый.
— Эд, сукин сын… Это что, правда ты?
— Нет, я Скуби Ду, по доверенности от Эда. Ты что, Слава, ослеп?
Они обнялись.
— Но как? — все еще не мог поверить бизнесмен. — Каким… тебя сюда занесло, черт подери? Я думал, ты уже давно на том свете!
— Рано поминки по мне справляешь, — хохотнул Эдуард. Он огляделся и задал вопрос: — Насколько я понимаю, экскурсия отменяется?
Татьяна кивнула.
— А я ведь предупреждал, — напомнил он, потом спохватился, увидев, как вспыхнуло лицо Татьяны, но было уже поздно.
— Что? Вы что, уже где-то виделись? — засопел Вячеслав.
— Вчера. Но ты был в таком ауте, что я не стала тебе ничего рассказывать, — спокойно сказала Татьяна, и он, что-то буркнув, успокоился.
— Ладно, какие планы? — деловито спросил Эдуард. — Можно сходить в какой-нибудь ресторанчик, я знаю один поблизости. Конечно, если вы все еще хотите взглянуть на акул, я могу это устроить. Единственное, придется подождать, человек, который может нам помочь в этом, будет только после обеда.
— Жаль, — вздохнула Татьяна.
Тем временем к ним быстрым шагом направлялся темнокожий парень. Одет неряшливо, рубашка грязная, колени протерты до дыр, на ногах разваливающиеся сандалии. Зато в ухе поблескивала желтая серьга, и судя по всему, из золота. При его появлении Эдуард нахмурился.
— Sharks? — спросил юноша коротко.
Прежде чем Вячеслав с Татьяной успели как-то отреагировать, Эдуард взял незнакомца под локоть и отвел его в сторону, тот не возражал. Они о чем-то разговаривали на английском, после чего Эд вернулся к друзьям.
— Он предлагает выйти в океан прямо сейчас. Он отвезет нас к одному человеку, у него своя лодка. Но…
— Тебя что-то смущает? — осторожно спросила Татьяна.
— Кажется, я знаю того человека. Он работает на себя. Бывший охотник, когда-то даже бил китов. Так что сомневаться в том, что он отвезет вас к акулам, оснований нет.
— Тогда в чем же дело? — улыбнулась Татьяна. — Он дорого возьмет?
— Не в деньгах дело. — Эдуард потер переносицу. — Наверняка этот старик совместит приятное с полезным и захочет загарпунить пару-тройку рыбешек.
— Нам-то какое дело? — фыркнул Вячеслав.
Эдуард пожал плечами.
— Рыбок жалко, — хитро подмигнул он неизвестно кому.
Парень с серьгой терпеливо ожидал, какое решение примет троица.
«Фотография, — проскользнула у Вячеслава мысль. — Может ли это быть ловушкой?»
Он смерил брезгливым взглядом неопрятного юношу, с бесстрастным видом крутившего в руках какой-то брелок. Нет, не может быть, чтобы этот голодранец был как-то связан с этим делом…
— Едем, — заявил он решительно. — Я уже настроился и отступать назад не намерен.
И, не обращая внимания на уничтожающий взгляд Татьяны, он достал из сумки начатую бутылку виски и пластиковый стаканчик:
— Извини, братуха, не знал, что тебя встречу, так что только один взял. Давай, за нас.
Эдуард не стал отказываться, и они выпили.
— Хотел бы я знать, как он на этой помойке техосмотр проходит! — стараясь перекричать шум мотора, воскликнул Вячеслав.
— Сомневаюсь, что он когда-либо слышал о техосмотре, — заметил Эдуард. Он придерживал бейсболку рукой, чтобы ее не снесло ветром. — Ставлю что угодно, что и на учете машина не стоит. Да и прав у него наверняка нет.
Вячеслав с опаской посмотрел на неряшливого парня, безмятежно управлявшего своим «монстром». Погибнуть в нелепой аварии из-за этого чурбана не входило в его планы.
Его снова неудержимо потянуло к заветной бутылке, но он не решался делать это при такой езде, только все на себя прольет. Вместе с тем из головы не выходила проклятая фотография. Может, зря он отпустил охрану? Хотя, учитывая настойчивость человека, целенаправленно посылавшего ему эти долбаные фотки, от телохранителей пользы не будет.
Он искоса посмотрел на Эдуарда. Нет, все-таки это немыслимо! Столько лет прошло, и все же встретились! На какую-то сотую долю секунды к нему закралось смутное подозрение, но он тут же одернул себя.
— Я справлюсь с этим дерьмом сам, — неожиданно вслух сказал он и рассмеялся. Из-за рычащего двигателя Татьяна с Эдом не услышали его.
Они миновали развилку, повернув вправо, и впереди замаячили свинцовые скалы. По пути им не встретилось ни одной машины. Какое-то время они ехали по узенькой тропе, сдавливаемой с обеих сторон исполинскими спинами скал, глубокие трещины в которых, переплетаясь, напоминали причудливую паутину. В матовой голубизне неба лениво парил огромный иссиня-черный ворон, и Таня, затаив дыхание, наблюдала за ним. Широко распахнув фиалковые глаза и чуть приоткрыв алый ротик, она была похожа на ребенка. Забыв обо всем на свете, она не замечала, что Эдуард не сводил с нее глаз. Не видел этого и Бравлин.
Они выехали на пригорок, с которого как на ладони виднелся крохотный городок, каким-то неизъяснимым образом втиснутый между скалами. Их джип на несколько секунд остановился, не заглушая двигатель, парень с серьгой будто специально предоставлял туристам возможность насладиться уникальностью местного колорита. На измятом, потемневшем от времени указателе было выведено облупленными буквами:
— Что там было написано? — проорал Вячеслав. — Я не разобрал! Эско, это что, город?
— Да. Табличка гласит: Эско — лучший, — сказал Эд. — Остальные… — он замялся, подбирая подходящее выражение, — пошли в задницу. Примерно так.
— Эти ребята из Эско любят пошутить, — пробормотал Вячеслав.
Татьяна во все глаза смотрела на городок, ей казалось, что такие трущобы бывают только в приключенческих фильмах.
Асфальта не было и в помине — под лысыми покрышками джипа хрустел гравий и мелкие камни. Приземистые бесцветные домишки от палящего солнца, ветров и ливней накренились и скукожились в изнеможении, как стоптанные башмаки бродяги, многие были без крыш. Прямо под грязными окнами высились зловонные кучи мусора, над которыми темным облаком гудели мухи, по объедкам носились крупные крысы. Дети, чумазые и оборванные, возились прямо в помойке. Увидев их автомобиль, они как по команде подняли свои взъерошенные головки и с воплями помчались вслед за ними, из чего Татьяна сделала вывод, что машины тут редкое явление. И действительно, по пути им встретилось только два автомобиля, и выглядели они так, что по сравнению с ними джип парня с серьгой казался «Ламборгини» последней модели.
Внезапно из окна обшарпанной развалюхи как снаряд вылетел какой-то бесформенный предмет и со снайперской точностью попал в плечо Эда. Второй со смачным звуком разлетелся о лобовое стекло, оранжевая мякоть какого-то фрукта заляпала почти всю поверхность. Высунувшись из машины, парень с серьгой, не снижая скорости, прямо рукой вытер пятно.
— Эй, они там что, охренели совсем?! — крикнул Вячеслав. — Останови свой тарантас! — Он толкнул водителя в спину.
Не оборачиваясь, тот что-то сказал Эду, который стряхивал с рубашки прилипшие частички фрукта.
— Почему ты не останавливаешь? — не унимался Вячеслав, кипевший от ярости. — Я им сейчас эти помидоры в очко засуну, будут знать, как швырять…
— Если мы сейчас выйдем разбираться, у нас могут быть неприятности, — отозвался Эд. Это было произнесено таким бескомпромиссным тоном, что Вячеслав мгновенно заткнулся.
— Ты был здесь раньше? — поинтересовалась Татьяна, и Эд кивнул.
— В городках, подобных этому, после шести вечера ни один нормальный человек не выходит на улицу, — после некоторой паузы сказал он. — Насильники, грабители, убийцы, наркоманы, пьяные шлюхи с букетом всех болезней — вот кого можно увидеть в темное время суток. Тут могут убить за доллар, а малолетних девчонок родители гонят раздвигать ноги в туалете за кусок мяса или бутылку дешевого вина.
Татьяна почувствовала, что лицо ее залила краска, но Эд продолжал сухо:
— Полиции тут нет. В маленьких городках, как этот, федеральными властями назначается комиссар, но вы вряд ли его здесь увидите.
— Куда же смотрит правительство? — спросила Татьяна.
Эдуард пожал плечами:
— У государства свои проблемы, кому какое дело до заброшенной провинции? Можно подумать, в России такого нет? — резонно отметил он.
Вячеслав хохотнул:
— Ну, Эд, ты даешь. Если знал, куда мы едем, чего ж не сказал? Я бы охрану взял.
— Ты же хотел акул посмотреть, — напомнил другу Эд. — А охрана привлечет ненужное внимание.
Они замолчали. Автомобиль, миновав улицу с полуразваленными домиками, пополз куда-то в гору, надсадно кашляя. Он был на последнем издыхании, когда наконец встал на каком-то отшибе, где прямо на уступе скалы стояло какое-то уж совершенно немыслимое строение, чем-то похожее на машину, в которой они приехали. Было что-то в нем и от собачьей будки, только больших размеров — сколоченное из каких-то грязных досок, фанеры, кусков пластика, шифера и жестяных рифленых листов. Этот бункер словно собирали со всех помоек земного шара, как мегасложный пазл. Рядом, как часовые, стояли высокие бочки, источавшие неимоверную вонь стухшей рыбы, над ними злобным роем кружились насекомые. У порога дома прямо в пыли дремала тощая псина, свалявшаяся шерсть задубела от грязи и колтунов. Собака едва слышно поскуливала, изредка дергая лапой, покрытой коркой засохшей крови.
Парень с серьгой что-то крикнул, дверь «дома», представлявшая собой кусок сгнившей фанеры на двух болтах, раскрылась, как в ковбойском салуне, и наружу, хромая, вышел пожилой мужчина.
Юноша что-то скороговоркой выпалил ему на одном дыхании, тот слегка качнул головой. После этого парень с серьгой повернулся к троице и в упор посмотрел на Эдуарда. Эд все понял и молча вложил в его немытую ладонь смятую купюру, которую тот с удовлетворенным видом спрятал и, не прощаясь, залез в свой джип. Снова заскрежетал двигатель, и кашляющий драндулет скрылся из виду.
— А… а кто нас обратно отвезет? — обрел дар речи Вячеслав, когда они наконец прочихались от едкого дыма и пыли.
— Он будет здесь вечером, — сказал Эд.
— Сколько мы должны тебе? — спросила Татьяна. — Ты ведь расплатился с ним?
Эд усмехнулся:
— Это только за дорогу. Выход в океан и акулы — отдельная песня. Тут каждая услуга оплачивается отдельно.
— А сколько будет стоить сама поездка?
Эд посмотрел на мужчину, безмолвно стоявшего за их спинами. На вид ему было около шестидесяти. Он был бронзовый от загара, с невыразительными глазами, прятавшимися под кустистыми бровями, рот втянут, словно все его зубы отправились на пенсию. Все лицо иссечено морщинами, такими глубокими, что в складки намертво въелась пыль, голову покрывали редкие клочки выгоревших волос. Руки непомерно большие, как у обезьяны, сплошь в бугристых венах и шрамах. Одна нога босая, ступня широкая, как ласта тюленя, с коряво торчащими пальцами, вместо второй — грубый деревянный протез, держащийся на вытертых до белизны ремнях. На нем были старые в заплатах парусиновые штаны и рубашка, которую, очевидно, в последний раз стирали в день постройки Стоунхенджа. В целом он произвел на компанию не очень убедительное впечатление.
— Он больше похож на алкаша-забулдыгу, — ничуть не стесняясь, громко сказал Вячеслав. Татьяна хотела заметить, что он сам вчера выглядел не лучше, но решила не злить мужа.
— Ты помнишь меня? Do you remember me? How much?[7] — обратился к рыбаку Эдуард, и пожилой мужчина показал три пальца. С темными неровными ногтями, кривые и узловатые, они вызвали у Татьяны ассоциацию с ветками мертвого дерева.
— Триста баксов? — присвистнул Вячеслав. — Они себе цену знают.
— Это именно тот человек, о котором я говорил. Он грек по происхождению, — сказал Эдуард. — Один бог знает, как его занесло в Австралию, да еще в такую глухомань. Его имя Доротеос, но все называют его Папаша Дриппи.
Татьяна скорчила рожицу, а Вячеслав хихикнул. Настроение улучшалось, а кроме того, сердце грела мысль о содержимом сумки, которого оставалось еще предостаточно.
— А почему Дриппи, а не Задриппи? — глупо спросил он, и старик с невозмутимым видом показал четыре пальца. Вячеслав остолбенел, а Эдуард пояснил:
— Здесь торгуются наоборот. Так что сумма поднимается. Нужно платить сразу, или сумма возрастет до тысячи и выше, и в итоге мы можем вообще никуда не уехать. Кстати, так же делают бедуины, зарабатывающие у пирамид, — сесть на верблюда стоит 5 долларов, а спуститься обратно намного больше. Папаша Дриппи знает, что мы никуда не денемся, поэтому ему терять нечего.
— Так давайте заплатим ему и поедем! — возмущенно сказала Татьяна, но Папаша Дриппи заковылял обратно в свою конуру.
— Шандец, — подытожил Бравлин. Он отбросил в сторону все приличия и выудил из сумки бутылку с виски. — Оторвать бы этому плешивому пердуну вторую ходулю, сразу бы торговаться расхотелось.
Татьяна отвернулась.
— И это называется охотник на акул? — неизвестно к кому обращаясь, продолжал Вячеслав, делая длинный глоток. — Охотник за пустыми бутылками, вот кто он. Интересно, на чем он охотится на акул? Судя по его клоповнику, на корыте.
Эд улыбнулся и вошел в «дом».
— Слава, зачем ты это делаешь? — не поворачивая головы, спросила Татьяна. В голосе женщины чувствовалась едва сдерживаемая ярость. — Ты совсем без алкоголя не можешь?!
Вячеслав уставился на жену.
— Не суйся в это, — грубо сказал он. — Я не твою печень сажаю, ясно?
— Спасибо, что так беспокоишься о моем здоровье, — криво улыбнулась женщина. — Только, знаешь, мне почему-то от этого не легче.
Пока Вячеслав обдумывал слова супруги, выискивая в них скрытый смысл, из хижины вышел Эдуард, за ним Папаша Дриппи. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Сошлись на пятистах, — шепнул Эд Татьяне, и она с готовностью полезла в кошелек.
— Не нужно, я уже заплатил, — остановил ее Эд. — Пусть это будет для вас маленьким подарком от меня. Смотри!
С этими словами он осторожно поднял руку, и женщина увидела, что Эдуард большим и указательным пальцами держит за крылья необычайно красивую бабочку с нежно-зелеными крылышками. Он разжал пальцы, и изящ ное создание тотчас взмыло в небо.
Папаша Дриппи начал спускаться вниз по стершимся ступенькам. Собака подняла голову, встрепенулась и заковыляла за ним.
— Представляешь, стоим в этой провонявшей конуре, и вдруг в окно влетает бабочка, — сказал Эдуард, рассматривая пыльцу, оставшуюся на подушечках пальцев.
— Ты… не бил его? — вдруг вырвалось у Татьяны, когда они последовали за рыбаком. Уж слишком быстро этот Папаша Дриппи согласился, подумала она.
Эдуард посмотрел на нее и снял очки. В глазах резвились глумливые чертики.
— А ты думаешь, смог бы? — хитро прищурился он. «Да», — чуть не вырвалось у женщины, но она промолчала.
— Эй, хватит там глазки строить, — напряженно засмеялся Вячеслав. Он уже начинал жалеть, что согласился ехать с Эдом. Ведь когда-то он встречался с его женой, хотя это было давно, но все же…
Они спустились на берег. Собака с раненой лапой неотрывно семенила за греком. Песок тут же набился в туфли, и Татьяна разулась.
— Ты хоть взяла фотоаппарат? — крикнул ей Вячеслав, когда она подошла к воде. Татьяна ответила утвердительно.
Неподалеку располагался старый причал, у которого были пришвартованы несколько катеров и яхт. Вячеслав презрительно хмыкнул, разглядывая их, а Эд сказал:
— Ты зря пытаешься найти самую худшую лодку. Такие, как Папаша Дриппи, будут жить в дерьме и жрать дерьмо, но лодка у них будет самая лучшая. Потому что это его хлеб. Знаешь, как ковбои в вестернах Серджио Леоне? Одеты в тряпье и дырявые шляпы, зато револьверы всегда начищены до блеска и на взводе.
— Ну-ну, — ехидно ухмыльнулся Вячеслав. Эдуард начал раздражать его все больше и больше.
Тем временем Папаша Дриппи заковылял к двум юношам, почти подросткам, сосредоточенно чинившим сеть прямо на песке. Он что-то крикнул им, и те, бросив работу, понеслись к причалу, только белые пятки засверкали.
«Я же говорил», — прочитал Вячеслав по глазам Эдуарда, когда Папаша Дриппи как ни в чем не бывало прошествовал мимо затрапезных 6-метровых катеров к гордо покачивающемуся на волнах 11-метровому «Бродбиллу» с высоченной тунцовой вышкой. Собака трусила за ним.
— Охренеть, — только и смог выговорить Вячеслав. — Это все равно, если бы этот сморчок в своем прикиде уселся в «Ягуар»… Это что, действительно его корыто?
— Это корыто, Слава, стоит как минимум тридцать тысяч зеленых. Я слышал, что катер, полностью оснащенный для ловли акул, может стоить до пятисот штук баксов, — произнес Эдуард.
— Откуда ты все знаешь? — недоверчиво спросил Вячеслав.
Мерно затарахтел дизель катера.
— Я же говорил, что излазил весь остров, — ответил Эд, немного смутившись. — Защищая животных, узнаешь много нового, знаешь ли…
Между тем грек спустился по короткому трапу в катер. Вслед за ним прошмыгнули подростки, чинившие на берегу сеть. Стало видно, что лицо одного из них обезображено уродливым шрамом, очевидно, оставшимся от ожога. Пригнувшись, они несли здоровенный бак, из которого на доски причала выплескивалась темно-бурая жидкость с резким запахом.
— Это что, наш обед? — хмыкнул Вячеслав.
— «Раби-даби», — коротко пояснил Эд.
— Что за хрень?
— Прикорм для акул. Кстати, насчет обеда. Не рассчитывайте особенно на гостеприимство хозяина судна. Вы в этом уже убедились там, наверху.
— Я взяла с собой несколько бутербродов с говядиной и авокадо с яблоками, — сказала Татьяна.
Эд с сомнением покосился на пакет, который держала в руках женщина.
Папаша Дриппи вышел из рубки и что-то хрипло крикнул троице. Лицо его было недовольным.
— Ладно, в крайнем случае съедим то, что поймаем, — решил Эдуард. — Пошли, нас уже ждут.
— «Кано Маго», — прочитала вслух Татьяна надпись, красовавшуюся на левом борту катера. — Что это?
— На местном наречии это означает «Акулья Смерть», — сказал Эд.
— А что, никаких страховок оформлять не будут? — удивленно спросил Вячеслав, и Эд посмотрел на друга с жалостью:
— Слава, ты что, не видишь, куда мы приехали? Я же предупреждал вас.
Татьяна подхватила под локоть ворчащего Вячеслава, и они зашли на борт катера. Она сразу почувствовала, как вибрирует под подошвами туфель пол. Настил был «нескользящим», позволяющим удерживать равновесие даже во время сильной качки. Ей вдруг стало страшно, и она непроизвольно коснулась руки Эда. К счастью, Вячеслав этого не видел. Эдуард мягко убрал руку, хотя на его лице читалось сожаление. Он снова уставился на пальцы.
— Между прочим, это считается плохой приметой, — вполголоса промолвил он.
— Что именно? — спросила Татьяна.
— Считается, что когда бабочка залетает в окно, это ведет к болезням и даже смерти, — сказал Эд. Посмотрев на берег, он прибавил: — Следуя поверью, в этот день оставаться на ночь в доме нельзя.
— Ну, нас-то это не касается, — улыбнулась Татьяна. — Это проблема этого… Папаши. Это ведь она к нему в дом залетела, правда?
Эдуард улыбнулся в ответ. Сейчас как никогда он хотел обнять эту женщину, и ему стоило неимоверных усилий совладать с собой.
— Я не хочу ехать с этой вшивой псиной, — вдруг заявил Бравлин, с неодобрением глядя на свернувшуюся в клубок собаку.
— Тебя так раздражают животные? — спросил Эд.
— Меня раздражают блохи, — отрезал Вячеслав. — Ты мне их будешь потом вычесывать с лобка? Мария Бравлина не рожала бомжей.
— Слава, перестань! — воскликнула Татьяна.
Вячеслав шумно прочистил горло и сделал вид, что изучает кресло в носовой части катера, у которого в держателях как часовые стояли высоченные спиннинги.
Один из юношей ловко отдал швартовые, и катер тронулся с места. С океана подул прохладный бриз.
— Как она? — прерывисто спросил он и, не дожидаясь ответа, буквально упал перед Мариной.
— Ей хуже, — сказала Катрин. Она грызла ноготь, то и дело посматривая на океан. — Ты нашел что-нибудь?
— Одного мужика встретил. Говорит, что его тоже кинули. Но он какой-то странный… — проговорил Влад и покачал головой. — За мной шел.
— У нас мало времени, — напомнила Катрин, и Влад взорвался:
— Да знаю я! Неужели ты думаешь, что я ничего не соображаю?!
— Откуда здесь люди? — удивился Валик. Он держался на почтительном расстоянии от плиты, придавившей Марину, и вообще старался не смотреть в эту сторону.
— Я же сказал уже, — раздраженно бросил Влад. Очнувшись от его прикосновений, Марина облизала пересохшие губы и заплакала.
Незнакомец, завернутый в пыльные тряпки, возник совершенно неожиданно и бесшумно, как привидение. Валик испуганно смотрел на него, часто моргая. Лицо Катрин сделалось настороженным, и она подозрительно глядела на незнакомца. На его поясе болтался череп какого-то животного, судя по всему, волка или собаки, который Влад не заметил при встрече.
Мужчина тем временем подошел к плите, зачем-то провел по ее шероховатой поверхности загрубевшими подушечками пальцев и цокнул языком. Потом присел на корточки, рассматривая распухшую руку девушки. Она, в отличие от бледной кожи Марины, была синюшно-багровой, как кусок подпортившегося мяса.
Они приехали в назначенное место за пять минут до времени, указанного в билетах. Отлучившись якобы в туалет, Вячеслав сделал пару глотков виски, которое прихватил с собой в сумке. Нутро обожгло, на глазах выступили слезы, но потом стало значительно легче. Вернувшись, он приказал телохранителям возвращаться в отель и ждать звонка, чтобы потом встретить.
У пристани на волнах лениво покачивалась довольно обшарпанная яхта, на боку которой облупившейся краской было выведено: «FLEXY». Рядом со скучающим видом слонялась Панама. Увидев ее и Вячеслава, она кисло улыбнулась, но не поздоровалась. Впрочем, Татьяне было не до фамильярностей, она с колотящимся сердцем выискивала Эдуарда. Однако его пока нигде не наблюдалось, и она не знала, радоваться ей или горевать. Вячеслав с подозрением разглядывал яхту, невозмутимо покачивающуюся в воде.
У причала было пустынно. Кроме них, была еще одна пара — толстый юноша лет двадцати пяти, к которому робко жалась такой же комплекции девушка, эдакая пара слипшихся пончиков. Оба старательно жевали сэндвичи, роняя крошки и капая майонезом на неровный асфальт.
Прошло еще пять минут, но ничего не происходило, больше никого не было, и на борт яхты их никто не приглашал. Панама, взглянув на дешевые часы, засеменила на мостик, ведущий на палубу «FLEXY», и о чем-то заговорила с долговязым мужчиной в засаленном комбинезоне.
— Ну, и где твои акулы? — недовольно спросил Вячеслав. Спиртное уже слегка ударило в голову, ему надоело торчать на солнцепеке и хотелось уже спокойно расположиться на борту яхты.
— Не нервничай, мне сказали, что все будет, — ответила Татьяна.
От нечего делать она принялась прогуливаться взад-вперед. Она обратила внимание, что неподалеку от причала крутится какой-то невысокий темнокожий юноша. Он дымил сигаретой, время от времени бросая на них жадные взгляды.
Спустя минуту Панама спустилась с мостика и направилась к ним. Лицо ее было растерянным:
— I’m sorry, простите. Проблема. Don’t worry[4], деньги возврат.
— Чего?! — уставился на нее Вячеслав, и его внезапно исказившееся лицо заставило Панаму непроизвольно попятиться назад.
— Мало people[5]. «FLEXY» не едет, — проблеяла она.
— Что мало? — теряя терпение, гаркнул Бравлин.
— Пассажир мало, — испуганно забормотала оробевшая женщина и сделала еще шаг назад. — Ваши money[6] обратно можно получать наш офис.
Какое-то время Вячеслав переводил рассерженный взгляд с Панамы на облезлую яхту, затем гневно посмотрел на толстую парочку, будто они являлись причиной того, что поездка к акулам отменяется.
Залопотав что-то на английском, толстяки торопливо удалились, оставив после себя обертки от сэндвича.
— Что теперь? — мрачно спросил Вячеслав.
Татьяна убрала со лба прядь волос. Настроение было испорчено.
— Ку-ку, — неожиданно раздалось сзади. Вячеслав чуть не подпрыгнул на месте от испуга.
Это был Эдуард. Та же неизменная бейсболка, те же очки и жевательная резинка.
— Чего надо? — ворчливо поинтересовался Вячеслав. Татьяна старалась не встречаться с Эдуардом глазами, чувствуя, как алеют щеки.
Он снял очки и подошел ближе, широко улыбаясь.
— Теперь тоже не узнаешь?
Вячеслав остолбенело пялился на мужчину, потом его лицо вытянулось:
— Твою мать, не может быть… Эдик?
— Он самый.
— Эд, сукин сын… Это что, правда ты?
— Нет, я Скуби Ду, по доверенности от Эда. Ты что, Слава, ослеп?
Они обнялись.
— Но как? — все еще не мог поверить бизнесмен. — Каким… тебя сюда занесло, черт подери? Я думал, ты уже давно на том свете!
— Рано поминки по мне справляешь, — хохотнул Эдуард. Он огляделся и задал вопрос: — Насколько я понимаю, экскурсия отменяется?
Татьяна кивнула.
— А я ведь предупреждал, — напомнил он, потом спохватился, увидев, как вспыхнуло лицо Татьяны, но было уже поздно.
— Что? Вы что, уже где-то виделись? — засопел Вячеслав.
— Вчера. Но ты был в таком ауте, что я не стала тебе ничего рассказывать, — спокойно сказала Татьяна, и он, что-то буркнув, успокоился.
— Ладно, какие планы? — деловито спросил Эдуард. — Можно сходить в какой-нибудь ресторанчик, я знаю один поблизости. Конечно, если вы все еще хотите взглянуть на акул, я могу это устроить. Единственное, придется подождать, человек, который может нам помочь в этом, будет только после обеда.
— Жаль, — вздохнула Татьяна.
Тем временем к ним быстрым шагом направлялся темнокожий парень. Одет неряшливо, рубашка грязная, колени протерты до дыр, на ногах разваливающиеся сандалии. Зато в ухе поблескивала желтая серьга, и судя по всему, из золота. При его появлении Эдуард нахмурился.
— Sharks? — спросил юноша коротко.
Прежде чем Вячеслав с Татьяной успели как-то отреагировать, Эдуард взял незнакомца под локоть и отвел его в сторону, тот не возражал. Они о чем-то разговаривали на английском, после чего Эд вернулся к друзьям.
— Он предлагает выйти в океан прямо сейчас. Он отвезет нас к одному человеку, у него своя лодка. Но…
— Тебя что-то смущает? — осторожно спросила Татьяна.
— Кажется, я знаю того человека. Он работает на себя. Бывший охотник, когда-то даже бил китов. Так что сомневаться в том, что он отвезет вас к акулам, оснований нет.
— Тогда в чем же дело? — улыбнулась Татьяна. — Он дорого возьмет?
— Не в деньгах дело. — Эдуард потер переносицу. — Наверняка этот старик совместит приятное с полезным и захочет загарпунить пару-тройку рыбешек.
— Нам-то какое дело? — фыркнул Вячеслав.
Эдуард пожал плечами.
— Рыбок жалко, — хитро подмигнул он неизвестно кому.
Парень с серьгой терпеливо ожидал, какое решение примет троица.
«Фотография, — проскользнула у Вячеслава мысль. — Может ли это быть ловушкой?»
Он смерил брезгливым взглядом неопрятного юношу, с бесстрастным видом крутившего в руках какой-то брелок. Нет, не может быть, чтобы этот голодранец был как-то связан с этим делом…
— Едем, — заявил он решительно. — Я уже настроился и отступать назад не намерен.
И, не обращая внимания на уничтожающий взгляд Татьяны, он достал из сумки начатую бутылку виски и пластиковый стаканчик:
— Извини, братуха, не знал, что тебя встречу, так что только один взял. Давай, за нас.
Эдуард не стал отказываться, и они выпили.
* * *
Насквозь проржавевший автомобиль рычал и фыркал, подскакивая на неровностях дороги. Собранный кустарным способом, он представлял собой невообразимого мутанта, эдакая уродливая пародия на милицейский «бобик», только без намека на крышу. Двигатель ревел, как трактор, под сиденьями что-то раздражающе гремело, тормозные колодки визжали, четырехколесный монстр кашлял и хрипел, как раненый вепрь, вылезший из преисподней.— Хотел бы я знать, как он на этой помойке техосмотр проходит! — стараясь перекричать шум мотора, воскликнул Вячеслав.
— Сомневаюсь, что он когда-либо слышал о техосмотре, — заметил Эдуард. Он придерживал бейсболку рукой, чтобы ее не снесло ветром. — Ставлю что угодно, что и на учете машина не стоит. Да и прав у него наверняка нет.
Вячеслав с опаской посмотрел на неряшливого парня, безмятежно управлявшего своим «монстром». Погибнуть в нелепой аварии из-за этого чурбана не входило в его планы.
Его снова неудержимо потянуло к заветной бутылке, но он не решался делать это при такой езде, только все на себя прольет. Вместе с тем из головы не выходила проклятая фотография. Может, зря он отпустил охрану? Хотя, учитывая настойчивость человека, целенаправленно посылавшего ему эти долбаные фотки, от телохранителей пользы не будет.
Он искоса посмотрел на Эдуарда. Нет, все-таки это немыслимо! Столько лет прошло, и все же встретились! На какую-то сотую долю секунды к нему закралось смутное подозрение, но он тут же одернул себя.
— Я справлюсь с этим дерьмом сам, — неожиданно вслух сказал он и рассмеялся. Из-за рычащего двигателя Татьяна с Эдом не услышали его.
Они миновали развилку, повернув вправо, и впереди замаячили свинцовые скалы. По пути им не встретилось ни одной машины. Какое-то время они ехали по узенькой тропе, сдавливаемой с обеих сторон исполинскими спинами скал, глубокие трещины в которых, переплетаясь, напоминали причудливую паутину. В матовой голубизне неба лениво парил огромный иссиня-черный ворон, и Таня, затаив дыхание, наблюдала за ним. Широко распахнув фиалковые глаза и чуть приоткрыв алый ротик, она была похожа на ребенка. Забыв обо всем на свете, она не замечала, что Эдуард не сводил с нее глаз. Не видел этого и Бравлин.
Они выехали на пригорок, с которого как на ладони виднелся крохотный городок, каким-то неизъяснимым образом втиснутый между скалами. Их джип на несколько секунд остановился, не заглушая двигатель, парень с серьгой будто специально предоставлял туристам возможность насладиться уникальностью местного колорита. На измятом, потемневшем от времени указателе было выведено облупленными буквами:
ESKOА чуть ниже криво накорябано:
Esko the best! Fuck the rest!Затем механизированный дракон загромыхал вниз, оставляя за собой сизые клубы вонючего дыма.
— Что там было написано? — проорал Вячеслав. — Я не разобрал! Эско, это что, город?
— Да. Табличка гласит: Эско — лучший, — сказал Эд. — Остальные… — он замялся, подбирая подходящее выражение, — пошли в задницу. Примерно так.
— Эти ребята из Эско любят пошутить, — пробормотал Вячеслав.
Татьяна во все глаза смотрела на городок, ей казалось, что такие трущобы бывают только в приключенческих фильмах.
Асфальта не было и в помине — под лысыми покрышками джипа хрустел гравий и мелкие камни. Приземистые бесцветные домишки от палящего солнца, ветров и ливней накренились и скукожились в изнеможении, как стоптанные башмаки бродяги, многие были без крыш. Прямо под грязными окнами высились зловонные кучи мусора, над которыми темным облаком гудели мухи, по объедкам носились крупные крысы. Дети, чумазые и оборванные, возились прямо в помойке. Увидев их автомобиль, они как по команде подняли свои взъерошенные головки и с воплями помчались вслед за ними, из чего Татьяна сделала вывод, что машины тут редкое явление. И действительно, по пути им встретилось только два автомобиля, и выглядели они так, что по сравнению с ними джип парня с серьгой казался «Ламборгини» последней модели.
Внезапно из окна обшарпанной развалюхи как снаряд вылетел какой-то бесформенный предмет и со снайперской точностью попал в плечо Эда. Второй со смачным звуком разлетелся о лобовое стекло, оранжевая мякоть какого-то фрукта заляпала почти всю поверхность. Высунувшись из машины, парень с серьгой, не снижая скорости, прямо рукой вытер пятно.
— Эй, они там что, охренели совсем?! — крикнул Вячеслав. — Останови свой тарантас! — Он толкнул водителя в спину.
Не оборачиваясь, тот что-то сказал Эду, который стряхивал с рубашки прилипшие частички фрукта.
— Почему ты не останавливаешь? — не унимался Вячеслав, кипевший от ярости. — Я им сейчас эти помидоры в очко засуну, будут знать, как швырять…
— Если мы сейчас выйдем разбираться, у нас могут быть неприятности, — отозвался Эд. Это было произнесено таким бескомпромиссным тоном, что Вячеслав мгновенно заткнулся.
— Ты был здесь раньше? — поинтересовалась Татьяна, и Эд кивнул.
— В городках, подобных этому, после шести вечера ни один нормальный человек не выходит на улицу, — после некоторой паузы сказал он. — Насильники, грабители, убийцы, наркоманы, пьяные шлюхи с букетом всех болезней — вот кого можно увидеть в темное время суток. Тут могут убить за доллар, а малолетних девчонок родители гонят раздвигать ноги в туалете за кусок мяса или бутылку дешевого вина.
Татьяна почувствовала, что лицо ее залила краска, но Эд продолжал сухо:
— Полиции тут нет. В маленьких городках, как этот, федеральными властями назначается комиссар, но вы вряд ли его здесь увидите.
— Куда же смотрит правительство? — спросила Татьяна.
Эдуард пожал плечами:
— У государства свои проблемы, кому какое дело до заброшенной провинции? Можно подумать, в России такого нет? — резонно отметил он.
Вячеслав хохотнул:
— Ну, Эд, ты даешь. Если знал, куда мы едем, чего ж не сказал? Я бы охрану взял.
— Ты же хотел акул посмотреть, — напомнил другу Эд. — А охрана привлечет ненужное внимание.
Они замолчали. Автомобиль, миновав улицу с полуразваленными домиками, пополз куда-то в гору, надсадно кашляя. Он был на последнем издыхании, когда наконец встал на каком-то отшибе, где прямо на уступе скалы стояло какое-то уж совершенно немыслимое строение, чем-то похожее на машину, в которой они приехали. Было что-то в нем и от собачьей будки, только больших размеров — сколоченное из каких-то грязных досок, фанеры, кусков пластика, шифера и жестяных рифленых листов. Этот бункер словно собирали со всех помоек земного шара, как мегасложный пазл. Рядом, как часовые, стояли высокие бочки, источавшие неимоверную вонь стухшей рыбы, над ними злобным роем кружились насекомые. У порога дома прямо в пыли дремала тощая псина, свалявшаяся шерсть задубела от грязи и колтунов. Собака едва слышно поскуливала, изредка дергая лапой, покрытой коркой засохшей крови.
Парень с серьгой что-то крикнул, дверь «дома», представлявшая собой кусок сгнившей фанеры на двух болтах, раскрылась, как в ковбойском салуне, и наружу, хромая, вышел пожилой мужчина.
Юноша что-то скороговоркой выпалил ему на одном дыхании, тот слегка качнул головой. После этого парень с серьгой повернулся к троице и в упор посмотрел на Эдуарда. Эд все понял и молча вложил в его немытую ладонь смятую купюру, которую тот с удовлетворенным видом спрятал и, не прощаясь, залез в свой джип. Снова заскрежетал двигатель, и кашляющий драндулет скрылся из виду.
— А… а кто нас обратно отвезет? — обрел дар речи Вячеслав, когда они наконец прочихались от едкого дыма и пыли.
— Он будет здесь вечером, — сказал Эд.
— Сколько мы должны тебе? — спросила Татьяна. — Ты ведь расплатился с ним?
Эд усмехнулся:
— Это только за дорогу. Выход в океан и акулы — отдельная песня. Тут каждая услуга оплачивается отдельно.
— А сколько будет стоить сама поездка?
Эд посмотрел на мужчину, безмолвно стоявшего за их спинами. На вид ему было около шестидесяти. Он был бронзовый от загара, с невыразительными глазами, прятавшимися под кустистыми бровями, рот втянут, словно все его зубы отправились на пенсию. Все лицо иссечено морщинами, такими глубокими, что в складки намертво въелась пыль, голову покрывали редкие клочки выгоревших волос. Руки непомерно большие, как у обезьяны, сплошь в бугристых венах и шрамах. Одна нога босая, ступня широкая, как ласта тюленя, с коряво торчащими пальцами, вместо второй — грубый деревянный протез, держащийся на вытертых до белизны ремнях. На нем были старые в заплатах парусиновые штаны и рубашка, которую, очевидно, в последний раз стирали в день постройки Стоунхенджа. В целом он произвел на компанию не очень убедительное впечатление.
— Он больше похож на алкаша-забулдыгу, — ничуть не стесняясь, громко сказал Вячеслав. Татьяна хотела заметить, что он сам вчера выглядел не лучше, но решила не злить мужа.
— Ты помнишь меня? Do you remember me? How much?[7] — обратился к рыбаку Эдуард, и пожилой мужчина показал три пальца. С темными неровными ногтями, кривые и узловатые, они вызвали у Татьяны ассоциацию с ветками мертвого дерева.
— Триста баксов? — присвистнул Вячеслав. — Они себе цену знают.
— Это именно тот человек, о котором я говорил. Он грек по происхождению, — сказал Эдуард. — Один бог знает, как его занесло в Австралию, да еще в такую глухомань. Его имя Доротеос, но все называют его Папаша Дриппи.
Татьяна скорчила рожицу, а Вячеслав хихикнул. Настроение улучшалось, а кроме того, сердце грела мысль о содержимом сумки, которого оставалось еще предостаточно.
— А почему Дриппи, а не Задриппи? — глупо спросил он, и старик с невозмутимым видом показал четыре пальца. Вячеслав остолбенел, а Эдуард пояснил:
— Здесь торгуются наоборот. Так что сумма поднимается. Нужно платить сразу, или сумма возрастет до тысячи и выше, и в итоге мы можем вообще никуда не уехать. Кстати, так же делают бедуины, зарабатывающие у пирамид, — сесть на верблюда стоит 5 долларов, а спуститься обратно намного больше. Папаша Дриппи знает, что мы никуда не денемся, поэтому ему терять нечего.
— Так давайте заплатим ему и поедем! — возмущенно сказала Татьяна, но Папаша Дриппи заковылял обратно в свою конуру.
— Шандец, — подытожил Бравлин. Он отбросил в сторону все приличия и выудил из сумки бутылку с виски. — Оторвать бы этому плешивому пердуну вторую ходулю, сразу бы торговаться расхотелось.
Татьяна отвернулась.
— И это называется охотник на акул? — неизвестно к кому обращаясь, продолжал Вячеслав, делая длинный глоток. — Охотник за пустыми бутылками, вот кто он. Интересно, на чем он охотится на акул? Судя по его клоповнику, на корыте.
Эд улыбнулся и вошел в «дом».
— Слава, зачем ты это делаешь? — не поворачивая головы, спросила Татьяна. В голосе женщины чувствовалась едва сдерживаемая ярость. — Ты совсем без алкоголя не можешь?!
Вячеслав уставился на жену.
— Не суйся в это, — грубо сказал он. — Я не твою печень сажаю, ясно?
— Спасибо, что так беспокоишься о моем здоровье, — криво улыбнулась женщина. — Только, знаешь, мне почему-то от этого не легче.
Пока Вячеслав обдумывал слова супруги, выискивая в них скрытый смысл, из хижины вышел Эдуард, за ним Папаша Дриппи. Его лицо абсолютно ничего не выражало.
— Сошлись на пятистах, — шепнул Эд Татьяне, и она с готовностью полезла в кошелек.
— Не нужно, я уже заплатил, — остановил ее Эд. — Пусть это будет для вас маленьким подарком от меня. Смотри!
С этими словами он осторожно поднял руку, и женщина увидела, что Эдуард большим и указательным пальцами держит за крылья необычайно красивую бабочку с нежно-зелеными крылышками. Он разжал пальцы, и изящ ное создание тотчас взмыло в небо.
Папаша Дриппи начал спускаться вниз по стершимся ступенькам. Собака подняла голову, встрепенулась и заковыляла за ним.
— Представляешь, стоим в этой провонявшей конуре, и вдруг в окно влетает бабочка, — сказал Эдуард, рассматривая пыльцу, оставшуюся на подушечках пальцев.
— Ты… не бил его? — вдруг вырвалось у Татьяны, когда они последовали за рыбаком. Уж слишком быстро этот Папаша Дриппи согласился, подумала она.
Эдуард посмотрел на нее и снял очки. В глазах резвились глумливые чертики.
— А ты думаешь, смог бы? — хитро прищурился он. «Да», — чуть не вырвалось у женщины, но она промолчала.
— Эй, хватит там глазки строить, — напряженно засмеялся Вячеслав. Он уже начинал жалеть, что согласился ехать с Эдом. Ведь когда-то он встречался с его женой, хотя это было давно, но все же…
Они спустились на берег. Собака с раненой лапой неотрывно семенила за греком. Песок тут же набился в туфли, и Татьяна разулась.
— Ты хоть взяла фотоаппарат? — крикнул ей Вячеслав, когда она подошла к воде. Татьяна ответила утвердительно.
Неподалеку располагался старый причал, у которого были пришвартованы несколько катеров и яхт. Вячеслав презрительно хмыкнул, разглядывая их, а Эд сказал:
— Ты зря пытаешься найти самую худшую лодку. Такие, как Папаша Дриппи, будут жить в дерьме и жрать дерьмо, но лодка у них будет самая лучшая. Потому что это его хлеб. Знаешь, как ковбои в вестернах Серджио Леоне? Одеты в тряпье и дырявые шляпы, зато револьверы всегда начищены до блеска и на взводе.
— Ну-ну, — ехидно ухмыльнулся Вячеслав. Эдуард начал раздражать его все больше и больше.
Тем временем Папаша Дриппи заковылял к двум юношам, почти подросткам, сосредоточенно чинившим сеть прямо на песке. Он что-то крикнул им, и те, бросив работу, понеслись к причалу, только белые пятки засверкали.
«Я же говорил», — прочитал Вячеслав по глазам Эдуарда, когда Папаша Дриппи как ни в чем не бывало прошествовал мимо затрапезных 6-метровых катеров к гордо покачивающемуся на волнах 11-метровому «Бродбиллу» с высоченной тунцовой вышкой. Собака трусила за ним.
— Охренеть, — только и смог выговорить Вячеслав. — Это все равно, если бы этот сморчок в своем прикиде уселся в «Ягуар»… Это что, действительно его корыто?
— Это корыто, Слава, стоит как минимум тридцать тысяч зеленых. Я слышал, что катер, полностью оснащенный для ловли акул, может стоить до пятисот штук баксов, — произнес Эдуард.
— Откуда ты все знаешь? — недоверчиво спросил Вячеслав.
Мерно затарахтел дизель катера.
— Я же говорил, что излазил весь остров, — ответил Эд, немного смутившись. — Защищая животных, узнаешь много нового, знаешь ли…
Между тем грек спустился по короткому трапу в катер. Вслед за ним прошмыгнули подростки, чинившие на берегу сеть. Стало видно, что лицо одного из них обезображено уродливым шрамом, очевидно, оставшимся от ожога. Пригнувшись, они несли здоровенный бак, из которого на доски причала выплескивалась темно-бурая жидкость с резким запахом.
— Это что, наш обед? — хмыкнул Вячеслав.
— «Раби-даби», — коротко пояснил Эд.
— Что за хрень?
— Прикорм для акул. Кстати, насчет обеда. Не рассчитывайте особенно на гостеприимство хозяина судна. Вы в этом уже убедились там, наверху.
— Я взяла с собой несколько бутербродов с говядиной и авокадо с яблоками, — сказала Татьяна.
Эд с сомнением покосился на пакет, который держала в руках женщина.
Папаша Дриппи вышел из рубки и что-то хрипло крикнул троице. Лицо его было недовольным.
— Ладно, в крайнем случае съедим то, что поймаем, — решил Эдуард. — Пошли, нас уже ждут.
— «Кано Маго», — прочитала вслух Татьяна надпись, красовавшуюся на левом борту катера. — Что это?
— На местном наречии это означает «Акулья Смерть», — сказал Эд.
— А что, никаких страховок оформлять не будут? — удивленно спросил Вячеслав, и Эд посмотрел на друга с жалостью:
— Слава, ты что, не видишь, куда мы приехали? Я же предупреждал вас.
Татьяна подхватила под локоть ворчащего Вячеслава, и они зашли на борт катера. Она сразу почувствовала, как вибрирует под подошвами туфель пол. Настил был «нескользящим», позволяющим удерживать равновесие даже во время сильной качки. Ей вдруг стало страшно, и она непроизвольно коснулась руки Эда. К счастью, Вячеслав этого не видел. Эдуард мягко убрал руку, хотя на его лице читалось сожаление. Он снова уставился на пальцы.
— Между прочим, это считается плохой приметой, — вполголоса промолвил он.
— Что именно? — спросила Татьяна.
— Считается, что когда бабочка залетает в окно, это ведет к болезням и даже смерти, — сказал Эд. Посмотрев на берег, он прибавил: — Следуя поверью, в этот день оставаться на ночь в доме нельзя.
— Ну, нас-то это не касается, — улыбнулась Татьяна. — Это проблема этого… Папаши. Это ведь она к нему в дом залетела, правда?
Эдуард улыбнулся в ответ. Сейчас как никогда он хотел обнять эту женщину, и ему стоило неимоверных усилий совладать с собой.
— Я не хочу ехать с этой вшивой псиной, — вдруг заявил Бравлин, с неодобрением глядя на свернувшуюся в клубок собаку.
— Тебя так раздражают животные? — спросил Эд.
— Меня раздражают блохи, — отрезал Вячеслав. — Ты мне их будешь потом вычесывать с лобка? Мария Бравлина не рожала бомжей.
— Слава, перестань! — воскликнула Татьяна.
Вячеслав шумно прочистил горло и сделал вид, что изучает кресло в носовой части катера, у которого в держателях как часовые стояли высоченные спиннинги.
Один из юношей ловко отдал швартовые, и катер тронулся с места. С океана подул прохладный бриз.
* * *
Обогнув знакомый поворот, Влад чуть не столкнулся нос к носу с Валентином.— Как она? — прерывисто спросил он и, не дожидаясь ответа, буквально упал перед Мариной.
— Ей хуже, — сказала Катрин. Она грызла ноготь, то и дело посматривая на океан. — Ты нашел что-нибудь?
— Одного мужика встретил. Говорит, что его тоже кинули. Но он какой-то странный… — проговорил Влад и покачал головой. — За мной шел.
— У нас мало времени, — напомнила Катрин, и Влад взорвался:
— Да знаю я! Неужели ты думаешь, что я ничего не соображаю?!
— Откуда здесь люди? — удивился Валик. Он держался на почтительном расстоянии от плиты, придавившей Марину, и вообще старался не смотреть в эту сторону.
— Я же сказал уже, — раздраженно бросил Влад. Очнувшись от его прикосновений, Марина облизала пересохшие губы и заплакала.
Незнакомец, завернутый в пыльные тряпки, возник совершенно неожиданно и бесшумно, как привидение. Валик испуганно смотрел на него, часто моргая. Лицо Катрин сделалось настороженным, и она подозрительно глядела на незнакомца. На его поясе болтался череп какого-то животного, судя по всему, волка или собаки, который Влад не заметил при встрече.
Мужчина тем временем подошел к плите, зачем-то провел по ее шероховатой поверхности загрубевшими подушечками пальцев и цокнул языком. Потом присел на корточки, рассматривая распухшую руку девушки. Она, в отличие от бледной кожи Марины, была синюшно-багровой, как кусок подпортившегося мяса.